Бесплатный фрагмент - Чип эволюции

Посвящается мужу Антону,

настоящему волшебнику.

ОТ АВТОРА

Экологическая катастрофа основана на реальной ситуации в мире. Прогнозы современных учёных весьма пугающие — климат безвозвратно изменился. Мы наблюдаем аномальные явления во всех уголках планеты. Наводнения, пожары, вымирание многих видов растений и животных, пандемия — действительность, а не фантастика. Надеюсь, события этой книги останутся лишь вымыслом.

Предисловие

1,5 года со дня отправки «Ковчегов»

Двое смотрят в окно. Капли кислотного дождя медленно текут по стеклу биокупола. Молчание затягивается, а старый спор традиционно зашёл в тупик.

Макс, в привычной заляпанной майке с древним певцом Бобом Марли, источает блаженство. Сев, как обычно, напротив окна, углубился в свою коллекцию газетных вырезок, распечаток из сети, щедро посыпая их пеплом и смехом.

— Собираю давненько. Кстати, библиотекарша меня огрела энциклопедией вчера. Вот откуда в ветхой старушенции столько силы? — Макс наигранно гладил ушибленную голову.

— Чем довёл милую женщину в этот раз? — растягивая слова, поинтересовался Толик.

Парнишка тонкими ручонками цеплял всё вокруг, казалось, что ими не умеет пользоваться — как новорождённый слонёнок мотает хоботом, изучая себя.

— Ты же меня знаешь — в падлу копировать. Просто выдрал из подшивки.

— Ничего святого в тебе нет, — грустно хмыкнул Толик.

— Какая святость может скрываться в газетах? Это же не рукописные кодексы майя.

Непослушная коллекция отказывалась умещаться на заваленной столешнице и медленно текла прочь. Макс выдвинул жёлтый ящик, пытался впихнуть лишнее, но там уже давно закончилось место. Странные метания несли больше беспорядка — все бумаги падали на грязный пол. Бухтя неприличности, вынужденно наводил порядок — складывал документы в условно ровные стопочки.

— Читай вслух очередную прелесть.

— Позже. Говори, отчего ты сегодня черней моих трусов?

— 31 октября, — шёпотом выдохнул Толик. — Сегодня год с начала катастрофы…

— А-а-а, опять за старое, — скис, но лишь на мгновение, — статья древнего института от 2019 года, — играя бровями, эффектно произнес Макс.

— Ого! Не зря библиотекарша ругалась — это же исторический документ позапрошлого века. Как она тебя вообще живым выпустила? — от волнения сплюнул жевательную резинку.

— В окно сбежал.

Словно герольд задрав голову, Макс вытянул руку с газетой, немного прочистил горло и зычно произнёс:

— Учёные изучили игровое поведение гекконов в космосе. Бла-бла-бла — все играют в игрушки, даже если мало мозгов. О! Недавние исследования говорят также о том, что космические условия влияют и на психику. Не-е-е… Нашёл. Вышел на орбиту 19 апреля 2013 года.

— Вот откуда дата «Ковчегов» взялась! — Толик подошёл ближе.

— Обдолбыши!

Опасно качаясь на стуле, Макс расхохотался. Обычно напарник любил слушать альтернативные версии событий, но в этот раз лишь закатил глаза.

— Как всегда. Почему ты меряешь всех по себе?

— Представь, сидит кучка людей под ракетой на Байконуре. Курят травку. — Макс демонстративно сделал колечки дыма. Изобразив на лице почему-то гримасу алкаша, начал представление.

— Главный: «Чуваки, а давайте запустим в космос гекконов?». Остальные: «Давай!» — заорал Макс.

Оглушительного вопля показалось мало, и подкинув руки вверх, он всё-таки упал со стула. Резко сев, продолжил в лицах:

— Главный делает морду кирпичом и обращается к высокому начальству: «Товарищ генерал, разрешите доложить? В целях освоения космического пространства ведущие эксперты вместе с аналитическим отделом и учёными предлагают отправить в космос гекконов», — улыбка смазывает серьёзное выражение, и вновь падение на спину. — На, попробуй, — Макс протягивает другу сомнительную самокрутку.

Толик решил плюнуть на свой отказ от дурманящих средств и забрал косяк. Освободившаяся костлявая рука рассказчика с интересом ощупывала вновь рассыпанные бумаги под спиной. Помятый лист охладил задор.

— Мыш и геккон, кто бы мог подумать, что в иных условиях они подружатся, — смотрел списки Илларионов. — В природе они — хищник и еда.

— Думаю, истина в личности, да плюс матрица человека. — Толик тоже глянул в список.

— У геккона Тэ не было матрицы, — Макс постукивал пальцем по нужной строке.

— Люди часто недооценивают животных, не видят индивидуальности.

— Зря судишь всех людей одинаково, — необычно серьезно взглянул собеседник.

Толику часто казалось, что этот человек вообще не умеет молчать и грустить.

— Бредовые личности выбрали. Тебе не кажется?

— Всеобщим голосованием. Каждый житель Земли мог внести любое имя в базу. Пошла модная волна на историю. Особенно любили «Платиновый» XXI век, — презрительно фыркнул Толик.

Глава 1. Музыка на воде

5 месяцев полёта

Парик с белёсыми волосами, стилизованными под причёску актрис 50-х годов XX века в компании острых носов лакированных туфель смотрели на спокойную воду. Она любовалась своим отражением. Гладь бассейна как будто подсвечивала новый образ, придуманный на прошлой неделе. Чёрное пальто развевалось на искусственном ветру, хлопая по ногам, обтянутым чулками в крупную сетку.

Коко боялась выглядеть по-идиотски или ещё хуже — как все. Именно она месяц назад придумала украшать себя по образу людей. Общество восприняло идею с восторгом.

— Собака в чулках — дебильнее зрелища не видел, — прервал сладкие мысли Керри.

— Опять ты?! — Шанель глянула на розовые когти. — Пришёл сорить словами и скудными мозгами?

— Мне не поспеть за плешивой псиной, — спародировал движение собеседницы, глянув на свои коготки.

— Плешивой?! Моя шерсть идеальна. Столько сил вложила.

Коко начала распаляться, не замечая удивительную серьёзность Джима. Он любил доводить окружающих, но не в этот раз.

— Выглядишь словно чучело. На тебя смотрят остальные, пытаются подражать. Подумай над этим. Мэрилин берёт с тебя пример.

— Вот и правильно, — немного успокоилась дама, — этот кавалер дурно влияет, он ей не пара.

Шанель залюбовалась своими движениями. Наконец стало получаться элегантно двигать передней лапой, когда лежишь. Мыш подпрыгнул рядом, ухмыляясь.

— Дура. Думаешь, такая оригинальная? Люди на пугало натягивают чулки, набитые соломой — ворон пугать.

— Каких ворон? Думай, что говоришь! — динго вскочила и обнажила клыки.

— Надо на все четыре лапы напялить, а не только на задние. Глупый вид, — Керри спокойно обошёл её по кругу.

— Пшёл вон, выкормыш дьявола, — в голосе проскочили рычащие интонации.

Насыщенный день утомил: завистливые взоры и слова восхищения радовали. Вырвалась немного отдохнуть в тишине. Так удачно: водный путь к пищевым терминалам для морских жителей пустовал. Место казалось идеальным. Просматривался весь Центральный Зал, но при этом звуки не долетали, а вода окружена ровной и чистой плиткой. Надоедливый писк ворвался и всё испортил.

— Глянь, как шерсть торчит из крупных клеток. Хоть бы не позорилась да сплошные надела.

— Ничего там не торчит, — всполошилась динго. — Я специальным гелем смазывала.

Коко хотела посмотреть на задние лапы, но инстинктивно начала кружиться, как будто пытаясь поймать свой хвост. Остановилась, прислушиваясь к словам:

— Чувствуешь свою неповторимость?!

— Заткнись! — попыталась догнать мелкого, но задние лапы на каблуках неуклюже разъехались, и она упала.

— Подражательница.

— Сам-то увешан человеческими побрякушками, — показала на поясную сумку мыша.

В словах прорезались угрожающие интонации, напоминая о поколениях хищников в роду. Смешными не выглядели ни чулки, ни туфли на фоне утробного «р-р-р!». Керри безбашенно добавил, направляясь к приближающимся друзьям:

— Вот твоё настоящее лицо.

— Хва-ти-т-ру-га-ть-ся! — прыгнул между собакой и мышем Тэ, предупреждающе покручивая хвостом.

— Коко, милая, успокойся. Этот проходимец всем говорит гадости, ты же знаешь, — щебетала самка геккона в бусах, поглаживая собаке переднюю лапу.

— Идите к чёрту! — психанула Коко, и грациозно развернувшись ушла, отстукивая каблуками военный марш.

— Уйми своего Джима. Как можно с ним дружить? — Мэрилин брезгливо фыркнула.

— Хо-ро-шо, по-го-во-рю, — грустно согласился Тэ. — Джи-м, с-хо-ди-к-Ме-ду.

Ему Коко никогда не нравилась. Искусственность и наигранность действительно смотрелись глупо. В этом он солидарен с Керри. Подтолкнул мыша прочь, а то выведет Мэрилин из себя, опять успокаивать придётся. Утомляет да забирает всё больше и больше времени.

— Мэ-р, он-у-шёл.

Тэ начал ритуальные движения телом, но впустую. Тогда самец решил пойти в наступление — медленно покусывал хвост Мэр, заодно убирая мерзкие штуки, которые воняли, перебивая естественный запах подруги.

— Остановись! — Мэрилин заорала не своим голосом, отпрыгивая в сторону, — Ты полный идиот, как и твой Джим. Потратила столько времени. Подбирала рисунок и цвет стразов. Не представляешь, как трудно их приклеить на нашу дурацкую кожу.

После неудачной попытки вернуть камушки на место, демонстративно потыкала пальцем в грудь. Новый жест привлёк внимание геккона. Тэ, как обычно, извинился, хотя не видел своей вины. Случайно попали на зуб, начали отлетать, вот на радостях и решил освободить девушку от всех лишних штуковин.

— О-ни-во-ня-ю-т. Ты-же-чу-в-ст-ву-ешь?

«Надоел этот абсурд, а от вони и привкуса на зубах совершенно пропало желание. Мэрилин несёт очередную ерунду. Хочется всё бросить и пойти напиться, но так неправильно поступать».

— Я-из-ви-ни-л-ся.

Много чего хотелось высказать про блёстки, и про дурацкую знакомую. Она виновата, что Монро пялит на себя чушь. А вдруг подобное плохо отразится на потомстве?

— Опять мямлишь, — истерично перебила Мэрилин, — достал медлительностью. Все уже давно как люди изъясняются, а ты выпендриваешься. Коко говорит, что специально притворяешься. Привлекаешь внимание. С чего взял, что я, как животное, у всех на виду буду заниматься этим? Хоть раз пригласил на нормальное свидание? Дикие замашки раздражают. Не смей больше кусать на виду у всех. Мы давно другие. Веди себя прилично.

Тэ боролся с желанием съесть болтающийся перед носом палец. Заметив плотоядный взгляд охотника, самка резко спрятала лапу.

— Что-зна-чи-т-при-ли-ч-но?

— Таких простых вещей не понимаешь. Ведёшь себя как животное! Больше не подходи. Хватит позорить меня.

Уходя, Мэрилин задрала голову, точь-в-точь скопировав Коко.

Глава 2. Терзания

— Вот-и-хо-ро-шо, — крикнул вдогонку стерве.

Должного эффекта фраза не произвела. Мэрилин не услышала или проигнорировала. Но Тэ продолжал внутренний спор, приводя всё новые и новые доказательства её глупости: «Кого из себя строит? Дурочка разряженная. Мы были счастливы, пока она не связалась с чёртовой псиной. То Клара раскапризничалась, а теперь и Мэрилин. Похоже, обе бросили! Может, и к лучшему?!»

Геккон часто смеялся над Джимом, когда тот рассказывал про очередной шумный разрыв с подружкой. Казалось, что другу намного легче — популяция мышей довольно многочисленна, аж сорок три особи. С гекконами ситуация сложнее — их всего восемнадцать. Потомство не успело появиться за первые месяцы. А с такой тенденцией, похоже, и вовсе не предвидится. Образ райской жизни начал покрываться трещинами.

Поведение девчонки не сильно расстроило. Больше злил повод — блёстки с невыносимым запахом клея. Тэ продолжал изводиться домыслами: «Мэрилин наверняка ощущает, просто делает вид, что ничего нет. Частенько стала прикидываться — тоже мне артистка!

Когда общение с бабами перестало быть понятным? На прошлой неделе Клара обозвала меня невоспитанным мужланом, который притесняет женщин. Рассматривающим их в качестве объекта для размножения. А в каком ещё качестве я должен рассматривать? Да и зачем как-то рассматривать? Есть же запахи. Они быстрее и эффективнее обо всём говорят — думать не надо. О, может, Мэрилин была не готова, а меня сбил с толку искусственный запах?»

Последний месяц Тэ методично обходил жителей «Ковчега», болтая на отвлеченные темы. Смысл был не важен, главное — понять, насколько хорошо говорит собеседник. Результаты были неутешительные — из тысячи только у него остались проблемы с речью.

Геккону казалось, что окружающие поголовно помешаны на внешних атрибутах, забывая о внутреннем наполнении. Размышлял о влиянии побрякушек на статус в обществе. Даже мысленно примерял галстук. Видел такой ошейник на представительных шакалах. А к их высказываниям прислушивались многие, в том числе Коко.

«Если повяжу на шею тряпку, то сразу стану выглядеть умнее. Перестанут перебивать и смеяться. Нет, глупости. Вон Джим надевает рубашки иногда, но воспринимается как клоун. Хотя умные вещи твердит.

Я и так умный. Могу участвовать в учёных диспутах с Менделеевым, а с другой стороны, это никому не нужно. Жизнь нас окружает идеальная и комфортная. Думать о пропитании, как в дикой природе, не надо».

Мысли геккона продолжали течь по венам памяти, выискивая отличия — например имя. Точнее, его отсутствие. В штуковине на шее красовалась лишь буква «Т». Что озадачило не только геккона, но и всех, с кем приходилось знакомиться. У других были полноценные имена, фамилии, даже отчества и клички.

Принял решение, что прозвище не особо важно на фоне происходящего. Мало ли какие имена есть у людей. Внимание вновь переключилось на претензии девушек.

«Не понимаю, для чего постоянно разговаривать? Я произношу только важное и по делу. А разные сантименты и лирика не стоят времени. Пустые фразы неуместны. Слова — мусор. Мэрилин, Коко, да и прочие уделяют им внимание, наполняют значимостью. Зря сотрясают воздух. Даже опасно. Ложные установки могут увести далеко от естественного поведения. Не сможем вернуться домой. Потеряем себя…»

Тэ остановился, поняв, что надуманные варианты слишком абсурдны для правды.

«Не может такого быть. Всем придётся сойти с ума для начала. Коко никогда не решится побриться подчистую. Хотя… Какой классный вид вырисовывается. Фифа со сморщенной кожей в дурацких чулках. Ха. Я бы посмотрел. Может, предложить Керри напоить её, вот будет истерика».

Мрачные образы померкли на фоне лысой собаки. Геккон спрыгнул со стены, направляясь к Джиму.

«Надо поскорее поделиться фантазией. О, а ещё всю шерсть, сбритую с Коко, обязательно приклеить на Мэрилин… Идеально!»

Глава 3. Роковая ошибка

Тэ с лёгкостью нашёл кента. Вопли доносились со стороны излюбленной коряги. Когда-то притащили её из  «Смешанной» зоны, разместив в центральном зале, на стыке климатов. К ним часто заглядывали, если хотели повеселиться без условностей и заморочек.

Менделеев рассказывал сдержанной Каа подробности очередного эксперимента. Джим с Модестом пели, точнее, орали под гитару, сидя на ветках.

— Ес-ть вы-пи-ть?

Геккон поскорее хотел догнать кондицию собутыльников. Воспоминания о скандале не совсем померкли в голове. Взгляд невольно цеплял изменения — Менделеев в белом халате, Модест надел футболку, у других тоже появились элементы одежды. Этот факт напрягал.

Шимпанзе, спрыгнув с верхних веток, протянул чашку с бесцветной жидкостью. Вместе с ним с нижней ветки свалился Джим, хохоча и безуспешно пытаясь встать. Такими пьяными Тэ их ещё не видел.

— Меду удалось очистить пойло, — подмигнул Модест из-под козырька кепки.

— Прикинь, — влез Керри, — я думал, все посходили с ума и пьют воду.

— Здо-ро-во. Вкус-то-же, по-ме-нял-ся? — на ходу проговорил Тэ.

Отошёл к пищевому терминалу, вспомнив про жуть, которую лакали раньше, что неизменно вызывало отвращение. Перебивать приходилось едой.

В горле пекло гораздо сильнее прежнего. Мыш наслаждался моментом, специально не предупредив о свойствах. Хлопая Тэ по спине лапкой, наблюдал как друг пытается отдышаться.

— Так клёво — подпрыгнул и выпучил глаза! Разве можно пропустить такое зрелище?

— М-жжж-но… — кое-как выдохнул геккон.

— Погодь, не бурчи, ща подействует, — со знанием дела шептал Керри, — Убойная вещь получилась.

— Точч-но, — мир начал преображаться, но обожжённое нутро мешало говорить, — слу-ша-й… да-ва-й… на-по-им… Ко-ко-и-по-бре-ем?

Все тягости показались нелепыми на полу рядом с Джимом. Хохот и яркие фантазии мешали успокоиться.

— Ты ссегодня болтлифф, — жмурилась Каа, — и коф-фарен.

— Побрить! Прикинь, даже я до такого не додумался, — весельчак поражался злодейству.

— Откуда столько агрессии, дорогой друг, — черепах в халате учёного подполз поближе.

— Всё из-за Мэрилин, — влез Керри, — эта дурочка вконец замучила Тэ.

— Што ше она ссделала? — гадюка передвигалась по странной траектории, — Ффидела её рассстроенной ссегодня.

— Уш-ла от-ме-ня.

Закусывая пищевым брикетом, Тэ любовался родными лицами, такими замечательными, и не понимал, как раньше мог думать о проблемах.

В ответ на эти слова Модест Петрович проникновенно запел, болтаясь вверх ногами, следуя обезьяньей природе.

— О нет, молю, не уходи-и-и…

— Подробностей. Жду подробностей, — Менделеев пытался понять, в чём суета.

— Ничего нового. Коко выпендрилась — туфли обула. Рассказал, как это глупо, и что Мэрилин на неё смотрит. Ноги разъехались, — Джим не мог без демонстрации, — идиотка обиделась, а Мэрилин обвинила в случившемся несчастного Тэ. Бросила, короче. Давай выпьем.

Шимпанзе с задором поддержал мыша, подливая ещё и ещё. Любимая песня в дуэте с гадюкой, кошмарно шепелявившей от выпитого, звучала комично. Мыш подпрыгивал и постукивал по камню в такт завываньям. Тэ засмотрелся: бусы Каа казались знакомыми.

«Мэрилин вернулась. Поёт красиво. Простила, как хорошо. Безумно люблю её».

Медленно приближаясь к гадюке, ритуально покачивал хвостом. Ухаживал, но немного промахнулся. Прикусил палку.

«Какая сегодня неуловимая». Тэ решил пренебречь привычными действиями и приступил сразу к процессу спаривания.

— Што ты делаеш-шь? — вскрикнула Каа.

— Мэр, до-ро-га-я, — смотрел на гадюку Тэ, плохо понимая, что у избранницы с голосом.

— Ха-ха, это же не Мэрилин, — притормозил Модест геккона. — Присмотрись, друг мой, — Менделеев показал на живот гадюки, — у этой дамы нет лап, она другого вида. Понимаешь?

— Не останавливай, — кричал Джим, — прикольно, какие дети будут. Просто загляденье!

«Всё эти бусы. Я же говорил, одежда и бусы — зло. Ещё и напиток — убойная вещь. Надо остановиться, а то дальше продолжу выступление», — в голове ящер рассуждал логично.

Пьяная компания задорно отплясывала под песни Модеста, придуманные на ходу. Тэ присоединился к остальным, забывая здравую мысль.

— Здо-ро-во, на-ли-вай.

От зажигательных ритмов у музыканта заболели все четыре лапы. Он наловчился играть на гитаре и руками и ногами, но даже так утомился. Пришлось отложить инструмент. Дрыганья закончились.

— Э-э, давай споём, — Керри уже не мог бегать, пристроился на песочке под веткой.

— Не попадаю по струнам.

— Пофиг, пой, — махнул Джим.

Модест подсел поближе к мышу с гадюкой, затянул песню про ворона. Их голоса сливались в едином порыве. Геккон начал подпевать. Задушевность тут же переросла в клоунаду, и Тэ замолчал. Приятели продолжили дальше без него.

«Тоже насмехаются надо мной. Я полный идиот. Зачем рот открыл? Слова и мелодию лучше них знаю. Этого недостаточно. Правильно Мэрилин говорила, такая речь — просто кошмар. Надо что-то делать. Тренироваться».

Геккон решил не ждать. Пытался говорить быстрее, но выходило какое-то безумное мычание, вызывая очередную волну смеха. Гогот привлёк степных котов, проходивших мимо. Они ржали, что-то говорили.

Медленно, то и дело спотыкаясь, уязвлённый, двигался в сторону своего кокосового домика. Иногда лапы путались друг с другом. Лёжа на спине, пытался их распутать. С разных сторон охали. Вроде видел бывших партнёрш, но это неточно.

Тэ медленно приходил в себя. Холодно. Тело ломило, мучила жажда, глаза болели, как будто насыпали песка.

«Что происходит?»

Осмотр местности мало чем помог — мешала белая пелена. Так и не дошёл, застряв между зонами «Мороз» и «Океан». Конечности плохо слушались, но надо срочно в тепло.

«На удивление тихо и пусто вокруг. Где все? И к лучшему. Никто не увидит в таком состоянии».

Геккон из осколков воспоминаний собрал общую картину вчерашней вечеринки. От стыда не показывался в обществе почти неделю. Прятался. Поесть ходил тайком, выбирая самые безлюдные минуты. Постоянно ругал себя за глупость, доверчивость, дефекты, слабость.

Глава 4. Возвращение в реальность

«Зачем так сделал? Зачем, зачем?»

Сидя под деревом в «Смешанной» зоне, периодически бил себя по носу. От чужих глаз скрывали крупные листья лопуха. В отдалении белки болтали о платочках и цепочках, пустые разговоры отвлекали геккона от пессимистичных дум. Стыд продолжал накатывать волнами, захлёстывая разум, сдавливая горло. В попытке восстановить дыхание закричал, вызвав переполох в округе. На звук прилетели совы.

«Что же мне не сидится спокойно, а главное, молча? Так хорошо замаскировался. Теперь другое место искать. Не хочу на потолок лезть, вглубь приборов. Природная среда успокаивает: родной запах влажной почвы, шелест листьев. Не хватает только нормального пения птиц».

Как бы Тэ не старался спрятаться, Джим с лёгкостью смог выследить его и перехватить.

— Попался!

Мыш прыгал, размахивая воображаемой шпагой. Геккон попытался сбежать, но ноги ощутимо тряслись, сказывалось похмелье.

— Мне-по-ра.

— Ты чего, в самом деле? — удивился Керри, — Меня избегаешь? Да ну, глупости. Одумайся, — приобнял, вставая на задние лапы.

— Спе-шу.

— Верю! — хохотнул в привычной манере грызун. — Пойдём, знаю тихое местечко в зоне «Океан». Пустая пещера, морской бриз… Тебе должно понравиться.

Обречённость с радостью боролись внутри. Керри всегда находил выход из любой передряги. Только ему это под силу.

Бодро топал впереди, напевая какую-то мелодию, а геккон понуро плёлся следом. Довольно быстро дошли, несмотря на то, что пришлось пересечь Центральный Зал. Джим знал тёмные и незаметные для окружающих проходы под стенами.

— Так бы сразу, а то бегай ищи его по всему Раю, — периодически бухтел мохнатый.

Пещера радовала простором, причудливые уступы открывали потрясающий вид на море и коралловые глубины. Горячий ветер прояснял мысли.

— Рассказывай, — Керри расположился на камушке, роясь в сумке.

— Сты-дно, — выдавил Тэ, боясь сбежать, и оттого начал с самого главного.

— Да это понятно, — посерьёзнивший друг продолжал хрустеть орешками, — Другое объясни. Зачем прятался от меня?

— Те-бе-дол-жно-бы-ть-про-ти-в-но?!

— Ну, смешной. Мне никогда не противно. Пойми, вчера все так упились. Чудили поголовно. А прячешься только ты. Так что прекращай, пошли к остальным. Менделеев, между прочим переживает. Запретил Модесту делать этот напиток снова.

— Не-за-пре-ти-т. — усмехнулся Тэ с облегчением.

— Конечно, не получится, — Джим не мог долго сидеть на месте и уже пару раз обошёл пещеру.

Вся округа помнила шумные попытки учёного воспитывать шимпанзе. Провальные начинания. Менделеев донимал нотациями о вреде алкоголя, а Модест только и мечтал о шумном угаре.

— Значит, пойдём.

— Я-вче-ра-все-м-за-по-мни-л-ся, — отравляющая мысль навязчиво возвращалась.

— Не-е-е, ты не самый интересный экземпляр был.

Тэ не поверил. Керри прекрасно сочинял, ничуть не стыдился.

— Да там кошаки припёрлись. Услышали, что нам весело до безумия. Естественно, захотелось попробовать водички веселящей. Налакались и доставали Каа расспросами, куда ноги дела.

— Бед-на-я.

— Ой, да бухая в стельку была, ничего не помнит. — Джим в лицах продолжил рассказ:

— Кот грохнулся на пузо и поджал все конечности, включая хвост. — И чё теперь, языком дорогу прокладывать? — демонстративно доказывая Каа, что подобное передвижение неудобно. Подначивал попробовать ходули. В конечном итоге заказали в терминале протезы на змею. Напялили. Каа постоянно выскальзывала из них и хохотала как истеричка, — Керри для наглядности несколько раз подпрыгнул, шлёпаясь на живот.

Тэ почувствовал спокойствие и даже пожалел, что не видел оригинальную клоунаду. Но потом опять нахлынула апатия.

«Вот и меня с таким же смехом вспоминали. Показывали, как несчастную Каа с Мэрилин перепутал. Да и зачем мне она понадобилась? Бросила. Видеть её не хочу. Останусь жить в пещере, никто не будет беспокоить, донимать. Забудут. И вообще. Буду пробираться в темноте за едой или пусть Джим организует доставку. Он вроде не издевается.

Хочется вернуться, но боязно. Мыш не замечает некоторых вещей. Как другие смотреть будут? Да и Каа ещё не была настолько пьяна, чтобы не запомнить инцидент. Все помнят мои выкрутасы».

— У меня семечки закончились, — пошёл в сторону выхода. — А ты чего стоишь? Шевелись. Менделеев от головной боли порошочек насыплет в водичку. Она шипит и брызгается прикольно. Тебе тоже здоровье поправим.

— Ты-бо-и-шь-ся че-го-ни-бу-дь? — спросил Тэ, не двинувшись с места.

Вопрос давно мучил, но как-то не приходился к месту.

— Да, — мордочка перестала двигаться, — мы меняемся, вся жизнь становится другой. Боюсь потерять себя, стать серьёзным букой, — момент откровенности растаял, словно мираж.

— Такой весь горемычный, буду прятаться под лопухами, — выглядывал из-за камня с наигранностью. — Ой, не трогайте меня, самобичеванием занимаюсь. Я такой, и вот такой, ещё и такой… Уйду в отшельники, буду скрываться от всех. Вы меня не найдете никогда!

— По-ня-л, не-пра-в-бы-л.

Ящер всегда удивлялся способности Джима вывернуть реальность наизнанку, показать дыры и прорехи в мыслях. Заставить смеяться над всем, что до этого тревожило. «Уверен, что никогда не научусь такой непринуждённости».

— Эй, опять начинаешь грузиться. А ну бегом к Меду. Лечиться!

Глава 5. Первый побег

6 месяцев полёта

После памятной вечеринки Тэ перестал употреблять дурманящие вещества. Боялся повторения. Хотя Джим несколько раз подсовывал жидкости и порошочки.

Каа пропала — геккон думал, из-за него. Собрав всё мужество в кулак, решился на разговор.

— Змея сложнее всех перенесла похмелье, — сообщил Менделеев, — даже ходила в медицинский бокс. Держится в отдалении, восстанавливается.

Засаду организовал возле пищевого терминала. Пришлось выжидать два дня, прячась от случайных взглядов в листве ближайшего дерева.

— Нам-на-до-по-го-во-рить, — топал за удаляющейся гадюкой.

— Не думаю, — спешила скрыться Каа.

— О-бя-за-тель-но-на-до.

— Не здесь.

Они добрались до логова в виде качественной имитации пня. С моховыми коврами, диванами и подушками. С потолка свисали гирлянды лиан разных оттенков коричневого в перемешку с лилиями. Полумрак и прохлада окутывали вошедших.

— Сразу говорю: ничего не помню, — прикрыла глаза, словно мучила мигрень. — Мыш что-то там рассказывал, но уже неважно, — лёжа на диване, гадюка размахивала хвостом в такт словам.

— Из-ви-ни.

— Извиняю, — затянувшуюся паузу Каа прервала так же лаконично.

Тэ пытался найти ещё какие-нибудь оправдания, уже был и не рад общению. Надеялся деликатно уйти, но вдруг узкие полоски зрачков пресекли попытку скрыться.

— Почему игнорируешь общество?

— Не-по-нял? — соврал, пятясь к выходу.

— Ссстоять! — прикрикнула Каа. — Ложись здесь, — указала на нечто квадратное и мшистое, — Не ври мне, и себе заодно.

— Не-бу-ду о-де-вать-ся, — напрягся каждой мышцей бунтовщик.

— Всё вокруг изменилось, — её неподвижность и убаюкивающий голос завораживали, — чтобы продолжить наслаждаться жизнью, надо измениться самому. Малость.

— Это-не-ма-лость, — Тэ принялся ходить по комнате, только так мог избавиться от воздействия гипнотического эффекта.

— Поверь, это ничтожная плата. За возможность общаться с друзьями и с Мэрилин, — опять уставилась на собеседника, — все видят, ты к ней неравнодушен. Любовь, — плотоядная ухмылка перебила омут взгляда.

— Гек-ко-ны не-влю-бля-ют-ся! Че-ло-ве-чес-ки-е-вы-дум-ки, — фраза вернула уверенность.

— Конечно. Только ты не обычный геккон.

Крамольная мысль отторгалась сознанием. Видеть людское в себе не хотелось. Пауза затягивалась. Каа, похоже, уснула. Тэ направился обдумывать услышанное в другом месте.

— Думаешь, мне нравится носить комбинезоны? — вдруг прошептала змея. — Нет! — взглядом указала под кресло, — Здесь есть нора, прячусь в неё и сплю без одежды. В комфорте. Я сделала выбор — терплю некоторые неудобства, чтобы быть с теми, кто дорог.

Молча ушёл. Оставив возмущения в мыслях: «Глупости. Если всем неудобно, то не надо мучаться. Как бы растолковать мысль окружающим?»

Животные реагировали по-разному на бунтарскую идею. Большая часть высмеивала, называли сумасшедшим. Были и болезненные моменты — летучая мышь от возмущения хлопнула геккона крыльями по морде, не дослушав.

Осьминог обещал выразить терзания в черном квадрате, который принесёт галактическую славу. Тэ не понял, о чём чудик твердил, и причём тут квадрат.

Киркоров поднял на смех, артистично поправляя искусственные перья перед зеркалом.

— Как снять? — вопрошал белый павлин. — Ты идиот?! Я самый яркий в округе. Перья могу и на голове крепить, и на лапы. Восторг!

— Не-у-до-бно, — попытался возразить Тэ.

— Не понимаю, чего ты хочешь? — тот, наконец, отвернулся от зеркала и посмотрел на собеседника — Смотрите! — широко расправив крылья, продолжал орать, — Этот отсталый хочет нас раздеть! Остановим, пока не поздно, — театрально закатил глаза перед собравшейся публикой.

— Да, выгоним подальше, — воинственно напирал скунс. — Всё портит, придурок. Дайте ему по морде, — подпрыгивал перед Тэ ароматный тип.

Началась потасовка. Геккона били, пинали, выкрикивали оскорбления. Попытался спастись проверенным методом — прыгнул на стену, чтобы спрятаться на потолке. Не сработало. Летучая лисица легко догнала и вытеснила в зону «Пустыня». Азарт охоты остановило пекло, опалившее Леонардо крылья. Он вернулся в общий зал, выпячивая грудь, словно герой-освободитель.

«Слепцы! Сами себя загоняют в тесные рамки!» — подпрыгивая на горячем песке, волочился обратно геккон. Спешил в прохладу. Но на подходе к коряге Тэ заметил, как все дружно рассмеялись, тыкая в его сторону.

«И эти не лучше», — разочарованно подумал, удаляясь. Он единственный продолжал жить в старой тесной скорлупе, оттащив обитель подальше от оживлённых мест.

«А что, если… — мечтательно прикрыл глаза, — могли бы жить по природным правилам, как раньше. Гулять без одежды и украшений. Веселиться большими компаниями. Каждый день пробовать экспериментальные напитки Модеста».

Пройдя ещё немного, позволил более смелые мечты: «Я бы научился говорить хорошо, как все. Дружно горланили бы песни. Мэрилин — всегда рядом, смеялась бы моим шуткам. А Коко не будет, — зло скривился, — от неё только проблемы. Павлина тоже нафиг, — мордочка просветлела. — Вот-вот, только нормальные, только друзья».

Домой не смог дойти. Джим, критично осмотрев внешность геккона, сморщил нос.

— Чего такой помятый? — мыш перенаправил Тэ пинком обратно, — Такой анекдот сегодня услышал, умора, — и привычно расхохотался.

— Ка-кой?

— Ужин в семье павианов. Мать: «Сынуля, перестань грызть кость, ты ведь не собака. Сейчас же отдай её папе».

Заразительный смех всколыхнул забытое чувство непринуждённости. Тэ от души веселился. Слушал последние сплетни. Приятели пробирались под редкими ветками акации, когда путь перегородили две крупные птицы.

— Дамы, хватит вопить, — остановил будущую истерику у филинов, — не стоит смущаться естественности моего товарища. Он у нас хиппи.

Пернатые перестали кричать, но общаться не захотели, улетели задрав клювы.

— Кто-та-кие-хип-пи? — Тэ не знал, злиться или как.

— Чуваки, которые голыми любят тусоваться. Агитируют окружающих вернуться к природе. Точь-в-точь — ты.

— Нет, — геккон психанул, мысленно возмутившись: «Даже друг считает меня ненормальным».

После третьего извинения за внешний вид геккон не выдержал.

— Ес-ли-те-бе-со-мной-сты-дно, я-уй-ду.

Не дожидаясь ответа, несколькими прыжками скрылся. Справив естественным образом нужду, геккон опять услышал вопли.

— Шо ж ты робыш, — выскочила из круглого дома бобриха в платье и фартуке, — МилОй, гони в шэю хулюгана! Он напугал Шурку!

Выскочивший из дома отец семейства хотел наказать нарушителя спокойствия. Тэ быстро понял, какие будут последствия и сбежал.

Глава 6. Актрисы

7 месяцев полёта

Актриса внутри Мэрилин всё чаще поднимала глаза, толкала в сторону мечты, продираясь к славе. Бессменным советником оставалась законодательница райской моды. Организовывала для неуверенной ящерки публичные выступления в качестве певицы. Вереница вечеринок с выгодными знакомствами вперемешку с интенсивными уроками. Пение на завтраках в ресторанах сменялось этикетом, перекусы на ходу — отработкой мимики и жестов в гримёрке перед следующим выступлением.

— Для успеха надо крутиться в высшем свете, а главное, следить за репутацией, — неизменно повторяла Коко.

Бомонд загонял в тиски. Ослеплял. Часто хотелось всё бросить и вернуться в старую компанию. Мэрилин вспоминала шумные посиделки, шутки Джима, опыты Менделеева, выкрутасы Модеста. Но больше всего — Тэ: естественность, прямолинейность — то, чего не хватало сейчас. Новая тусовка — россыпь приклеенных улыбок, сладких слов.

Хотя именно выходки геккона подтолкнули идти по зыбкой тропе дальше, забывая об истинных желаниях.

— Твой дурачок так напился, что перепутал тебя со змеёй, — Коко растягивала слова и лакала воду из треугольного бокала.

— Как он мог? — округлила глаза Мэрилин.

Девушка была в шоке: неужели Тэ не видит разницы в сексуальных порывах. Совсем помешался на спаривании. Обида заставила с головой погрузиться в работу. Совмещала отработку походки с просмотром человеческих фильмов, читала книги по актерскому мастерству за кулисами в ожидании своего выхода.

Двигаясь от признанных шедевров через современные работы, дошла и до древних бесцветных кинолент. Однажды наткнулась на актрису с именем Мэрилин Монро. Событие удивило — никогда раньше не задумывалась о первоисточнике в отличие от Тэ. Практичная Коко отреагировала иначе.

— Смотри, какая стильная человечка, — собака рассматривала то девушку на экране, то самочку геккона рядом, — мы сделаем такие же белые волосы! Давно хотела прикрыть твою лысую башку париком.

Взяли на вооружение и красную помаду, и покрой платья. Долгая возня с нарядами вымотала модниц. Развалившись на куче одежды, болтали о разном, и вновь затронули тему про бывших.

— Тэ в очередной раз отличился, — с наслаждением начала Коко, насмехаясь над болезненными воспоминаниями подопечной, — принципиально ходит голышом. Но примечательно другое, — щурилась рассказчица, — повадился стягивать одежду с прохожих, — собака потягивала мартини. — По-моему, омерзительно, — на холёной мордочке расцвел презрительный оскал.

Монро внутренне была на стороне возлюбленного. За время примерки возненавидела шмотки и была готова сорвать ненавистные треугольники. С ними невозможно нормально передвигаться.

— Оставь грудь в покое, — строго произнесла динго, — просто ходи на задних лапах. Это довольно удобно, когда привыкаешь.

— Натирают.

— Терпи. Помогай хвостом, — строго рыкнула Коко и съела маслину из бокала. — Белое платье — просто шик, — ласково добавила перед уходом.

Мэрилин мечтала спокойно полежать возле живой воды. Голой.

Одежда становилась смыслом существования практически для всех. Тэ наблюдал метаморфозы, раздражался. Импульсивные попытки содрать вещи с других сперва воспринимали со смехом. В народе появились шутки про безумного геккона.

За короткий срок естественные ценности подменили — непокрытая кожа стала позором, а количество слоев только увеличивалось. Теперь мало просто надеть бусы или шарфик, обязательно полный комплект по образу людей напялить — нижнее бельё, верхняя одежда, обувь, аксессуары… Начавшись как развлечение, мода превратилась в принудительное условие, и нагота Тэ стала вызовом, насмехательством. Ящер предупреждал, даже кричал об опасности. В ответ — сопротивление и агрессия.

Единственной настоящей опорой в гламурной жизни Мэрилин оказалась Анна. Уроки оперного вокала проходили в зоне «Океан». Длинный путь туда и обратно давал передышку в круговерти важных дел. Жизнерадостность дельфины заряжала, а причудливые наряды учительницы веселили. Красная роза на полтела из стразов или чёрные асимметричные полосы на подвижной морде впечатляли простотой и стилем. Дельфинша выдумывала красоту изо всего, что видела. Как-то склеила из камней для Мэрилин помост для выступлений-занятий на берегу. Белые камушки и жемчужины устилали лестницу на сцену, а вместо правой кулисы — жестяной маяк со свечкой. Волшебно. Ученица ждала каждую пятницу словно освобождение от дней бесконечного дыма сигарет в лицо и наставлений.

Ящер устроился на потолке центрального зала, наблюдал за созданием грандиозного сооружения рядом с пищевыми терминалами. Стройка мало заботила непризнанного спасителя, Тэ представлял, что разговаривает с Джимом. Жаловался.

«Опять избили за попытку просто подойти. Шарахаются и избегают встречи, считают сумасшедшим. Потерянные глупцы. Я же пытаюсь восстановить связь с реальностью. Многие стали менять расцветку из-за отсутствия внешней среды. Одежда прячет их от необходимого ультрафиолета. Ведь появились проблемы со здоровьем, о которых раньше и не знали. Заметил, что всё чаще приходят в медицинские боксы. Помнишь, удивлялись, что за коробки? Всё потому, что они не были нужны. Прикалывались — мол, странные пищевые боксы. А теперь очереди за здоровьем. Опасность нарастает, как и предсказывал».

Глава 7. Посреди сцены

— Сегодня будет Лучано Паваротти. Блистательный пингвин вылезет из своей мерзлоты. Так что не теряйся. Если понравишься, возьмёт на подпевку. Ищет для концертов хорошие женские голоса.

Коко встала за спину гекконши, любуясь подопечной в зеркале. Спохватившись, динго принесла несколько расписных коробочек. Они оказались хранителями блестящих украшений, удивительных и бессмысленных, по мнению Мэрилин. Однако нюх на стиль помогал собаке не раз, яркие акценты браслетов и колье добавляли шарма.

— Не смогу, — прыгнула под стол Монро, звеня бижутерией.

— Опять начинаешь, — картинно закатила глаза Коко. — На, выпей это, — из складок клетчатого платья появился пузырёк. Белый порошок устремился на язык красотки. — Посиди десять минут, привыкни, — подмигнула подруга.

Препарат сделал своё дело — испуганная девушка преобразилась: блистала и восхищала окружающих. Больше не стоял выбор, что делать и кем быть. Чувствовала — может всё.

Паваротти оценил тембр хладнокровной ящерицы, обжигающей темпераментом. Вечером они пели дуэтом. Голоса переплетались и уносили слушателей в другие миры. Первый успех.

На следующий день Мэрилин мечтала о смерти, чтобы избавиться от боли во всём теле. Подавленность и страх преследовали, заставляли прятаться. Коко нашла по запаху в дальней пещере «Океана». Погнала в будуар. По дороге собака воздевала лапы к небу и буквально подпрыгивала от возмущённых слов. Ящерка ползла следом, съехавший парик удачно скрывал от яркого света.

— Зачем сбежала, идиотка? Такой успех, такие возможности. Можешь прославиться в нашем обществе. Да что там в нашем, — она понизила голос, — с лёгкостью покоришь людей!

— Никогда не смогу-у-у, — канючила в ответ Мэр. — Раскалывается голова. Вчерашнее — словно сон. Лапы дрожат. Ещё обувь неудобная, — отпихнула подальше туфельки.

В таком духе переговаривались всю дорогу. Собака нервно оглядывалась. Надеялась, что все знакомые валяются в кроватях и не смогут лицезреть замухрышку. Тягостный путь прекратился без приключений, конфуз под кустом Коко решила не считать. Никто не видел — значит, не было.

— Сейчас подлечим, и всё наладится, — протянула стакан с шипучкой Шанель. — Через час нас ждёт Лучано. Репетиция, затем концерт.

— Врёшь! Умереть от восторга! — Мэрилин мгновенно забыла о страданиях.

— У тебя талант, — смеялась собака. Специально затянула с этой новостью.

Неожиданная возможность закрутила водоворот сценической жизни, отодвинув на задворки памяти старых приятелей, переживания, боль.

— Надо выбить из тебя плебейские замашки, — повторяла Коко.

Динго взялась с удвоенной силой за перевоспитание талантливой глупышки. Строго следила за одеждой, речью, походкой. Контролировала буквально каждое движение, в будущем рассчитывая использовать известную самочку в качестве фотомодели.

Тэ регулярно приходил посмотреть на изменения центрального зала. Причудливый каркас в форме ракушки, открытый с трёх сторон, приобрёл новый смысл. Трудяги-лемуры украшали пространство. Сбоку сцены прикрепили огромный плакат — Мэрилин с полуулыбкой в парике и белом разлетающемся платье стояла на задних лапах, обнимая элегантного и надменного пингвина, а из воды игриво подмигивала дельфинша, её красный брючный костюм создавал иллюзию ног.

«Зачем кривляется?»

День масштабного концерта приближался. К третьей неделе жёсткой муштры Монро изменилась. С лёгкостью порхала на шпильках, элегантно садилась, вставала. Жесты приобрели грациозность.

— Горжусь тобой! — вытирала сухие глаза шёлковым платочком Коко. — Словно собственного ребёнка в свет вывожу.

Назначенный час Тэ ждал с волнением, забывая о великой цели, которую поставил перед собой. Пришёл заранее, понимая, что не стоит привлекать внимания, дожидаясь, когда все зрители соберутся. Их оказалось непомерно много, такое количество разом геккон ещё не встречал.

Надеялся устроиться на потолке. План разбился о декорации. Верх сцены рабочие закрыли световым оборудованием и механизмами.

Бесшумно подкрадывался сзади толпы, окружавшей помост. Было совсем не видно из-за спин, что происходит. Инстинктивно подвинулся ближе к центральным событиям. Вышел известный пингвин — толпа заревела от восторга.

— Привет-привет. Рад видеть вас, — крики оглушили. — Хочу представить дебютантку — Мэрилин Монро.

В полной темноте вспыхнули серебристые бока опускающейся звезды. Мэрилин сидела, элегантно свесив скрещенные ноги на правом луче.

Заворожённый улыбкой, светящейся ярче декораций, Тэ протискивался вперёд. Другие словно исчезли. Не заметил, как наступил на лапу барсу. От возмущения матёрый кот опустил взгляд, наливаясь злобой от увиденного.

— Как ты посмел прийти голым?! — крик привлёк окружающих.

Цепная реакция искаженных лиц захватила последние ряды. Тэ ничего не успел сделать, да и не собирался, опьянённый зрелищем. Животные накинулись, скрутили лапы, унося в неизвестном направлении.

Концерт в памяти Мэрилин вспыхивал отдельными эпизодами. Слова динго: «Здесь все жители Рая». Рассказ одного из рабочих, хвастающегося, как придумал специально для водных жителей приспособу возле основной сцены.

Единственное, что помнила ясно — как, стоя на краю света и тени, судорожно теребила подол сверкающего платья. Внутри горели страх и паника, вперемешку с надеждой на успех. Пытаясь растянуть момент, закрыла глаза и сделала последний медленный вдох. Стараясь втянуть за раз весь мир, в поисках смелости. Темнота. И вспыхнувший свет только вокруг неё, когда звезда начала движение. Мэрилин улыбалась, чувствуя в полутьме шёпот множества глаз. Спокойно выдохнуть смогла, лишь закончив выступление.

Краем уха Монро поймала разговор манулов, что чудик опять устроил скандал. Пришёл голый на концерт, но его где-то заперли на время представления. Предварительно дав по морде…

— Где же вы ходите, carina? — Лучано галантно повёл Монро праздновать, не давая обдумать услышанное. — Никак не можем начать без моей Музы.

В тишине и боли Тэ пришёл в себя. Песчаная яма намекала на ненавистную зону «Пустыня». Природные способности помогли выбраться из западни. Тело плохо слушалось, затёкшие конечности буксовали, отказываясь слушаться. Часто переводя дыхание, смачивал пересохшие глаза, тяжело вздыхал.

«Как же изменились. Давно не общался с жителями. Даже не узнал в поганых тряпках. Точно всех знаю. Джим постарался, со всеми познакомил. С большей частью пили брагу на островке веселья под старой корягой. Что такого в отсутствии одежды? События развиваются бесконтрольно. Надо что-то менять. Искать выход».

Имитируя свет луны, включилась ночная подсветка.

«Вёл себя по-идиотски, общался лишь с отдельными представителям. Следует найти способ обратиться сразу ко всем, донести мысль, что теряют истинную сущность. Если бы на таком концерте рассказать об опасности… Ещё одна упущенная возможность. Везде опаздываю».

В ночные часы Тэ имел возможность свободно перемещаться. Опустевшие привычные места выглядели мёртвыми. Медленно добрёл до центрального зала, который после шоу остался завален остатками еды. Раздавленные бананы, битые бутылки создавали зловещую атмосферу. К утру следов мусорной цивилизации не останется, запрограммированный пол поглотит лишнее.

«Да что удивляться? Наша безбашенная компания давно изменилась. Модест, Мед, да та же гадюка ходят в одежде».

Медленно подойдя к «Старой коряге», ящер взял с небольшого столика рюмку и начатую бутылку.

«Что, с земли надоело есть?!»

Полочка порадовала закуской, на ней Тэ выбрал орешки Джима. Странный зелёный напиток вместо водки не отбил желание налакаться в хлам.

«Все прошедшие недели прятался от изменений. Не замечал, что они перестали смотреть в глаза. Не подходят близко. Стесняются моего общества даже кореша. Не раз предлагали прикрыться, хоть чисто символически, простыней. Джим перестал таскаться рядом. А ведь раньше это было излюбленное времяпрепровождение. Могли целый день где-то шляться — то в „Пустыне“, мать её так, даже в „Мороз“ забредали. Находили способ потрындеть со всеми. Исследовать. Мечтали найти границы Рая».

Эксперимент Модеста не понравился геккону. Ещё больше расстроившись, отправился к себе. Ведь от пищевых терминалов не было пользы в вопросах алкоголя. Проходя мимо сцены, засмотрелся на Мэрилин на плакате. Водил пальцем по улыбающемуся родному лицу.

«Может, послушать Каа и что-то наконец напялить? Вроде нетрудно. Менделеев хорошо себя ощущает и в брюках, и в ботинках… Нет! Как смогу лазить по вертикальным предметам. Без одежды чувствую мир».

Отвернулся и побрёл дальше в свою кокосовую скорлупу, давно перенесенную в не совсем привычную тропическую местность, подальше от чужих глаз. Забылся тревожным сном…

— Эй, дружище, выходи. Хватит дрыхнуть, — стучал по скорлупе мыш, — Выходи-выходи, надо поговорить, — в голосе звучали непривычные нотки.

Джим любил цветастые рубашки. Носил их расстегнутыми поверх зелёных штанишек на лямке через плечо. Как раз они и мелькали перед мордой.

— Фу, ты опять, — сморщил носик Керри. — Противно смотреть. Дружище, давай всё же оденешься! Вот это должно быть удобно.

Из принесённого рюкзачка появился белый халат Менделеева. Геккон приготовился отбиваться. Угрожающе крутил хвостом.

— Слушай, можешь ходить босиком — никто не удивиться. Труселя тоже не носи, если не хочешь. Просто прикройся и народ не заметит твоей странности. Вернись. Не губи всё сразу. Глупость совершаешь. Давай-давай, не ломайся.

Геккон психанул и кинулся на Керри. Брызнула кровь.

Глава 8. Полный провал

7 месяцев полёта

На потолке, среди причудливых агрегатов удобно прятаться, мало кто мог сюда забраться. Птицы, конечно, долетали, но неудобно цепляться за гладкую поверхность когтями — не летучие мыши, чтоб висеть вниз головой. А для мышей слишком светло.

Геккон считал небо, как бы странно не звучало, своим царством. Здесь можно быть настоящим и расслабленным в любое время.

Мир перевернулся во всех смыслах.

Первые дни Тэ ходил вниз только за пищей, и то когда все спали. Ночная тишина пугала. В некоторых местах улавливался отдалённый гул, напоминающий урчание гигантского животного. Старался избегать этих мест. Мягкий бледный свет исходил от воды и от одиноких приборов на стенах, а небо полностью пропадало в темноте. Поэтому геккон всегда спал в скорлупе.

Сумеречное зрение помогало с лёгкостью передвигаться, не спотыкаясь. Осмелев, пытался разбудить кого-нибудь, однако ни разу не удалось. Уже из принципа толкал всех подряд, на Коко отвёл душу — отпинав со всей силы рыжие мохнатые бока. Так понял, что единственный может не спать в тёмное время суток.

От скуки ящер блуждал по потолку целыми днями. Просто наблюдать за жизнью других наскучило, и внимание переключилось на многочисленные странные предметы, которые скрывались под безжизненной голубизной неба. Снизу ничего не было видно, да и со стен тоже, но если подходить вплотную, небеса постепенно истончались открывая причудливый пейзаж.

Интересная деталь привлекла внимание — от пищевого терминала поднималась белая гофрированная труба, сверху заканчиваясь открытым зевом просторного хода. Любопытный нос сунулся в молочный лаз, осторожно ступая, геккон обнаружил тайный уголок по размеру идеально подходящий для небольшой ящерки, оснащённый медблоком и пунктом выдачи еды. Так Тэ мог наблюдать и слушать через просветы между оборудованием, что происходит снаружи. Никто не видел и даже не подозревал о его близости. Казалось, люди, создатели Рая, знали всё наперёд.

Еда и наблюдение за «цивилизованными» стали привычными развлечениями в жизни отшельника.

В понедельник подглядывал, как Мэрилин флиртовала с Гераклом. От избытка чувств плюнул себе под ноги. Внутренний голос вопил: «Какой кошмар — он же медоед! Теплокровный. Крупнее в несколько раз. Вертихвостка растеряла остатки мозгов. Противно».

Тем временем медоед демонстрировал гекконше свою безграничную силу и ловкость. Подбрасывал тяжести, катал на спине желающих и обнажал острые зубы в прыжке.

«Как ни старайся, а животное вылезает со всех щелей».

Брезгливо отвернулся, но звук её туповатого смеха долетал до ушей. Тэ быстро удалялся, подбирая оскорбления.

«Нет сил наблюдать за анархией. Опустилась до уровня облезлой, плешивой, безмозглой дуры Коко».

Бухтя и топая по потолку без направления, увидел Джима, выбирающего рубашку. Сник. А приятель продолжал перебирать вещи в шкафу. Необычная мебель была в форме человеческого борца сумо, устойчиво расставившего ноги под грецким орехом. В расстроенных чувствах Тэ побрёл прочь.

«Тоже потерян. Радует, что выздоровел. Я такое учудил в последний раз».

Перебирал в уме обиды, разочарования, в такт мыслям нервно размахивая хвостом. Пинал ногами встречные неровности. Одна из них откинулась в сторону, открывая красную кнопку, на которую наступил. И провалился.

С тихим шипением люк закрылся, на короткий миг погружая геккона в непроглядную темноту. Загорелся свет. Взору предстал таинственный коридор, своей замкнутостью давивший на зверька. Особенно после открытых просторов жилых зон.

Зелёные искры пробегали по стенам, меняя серый отблеск на чёрный, подсвечивая узор то ли сот, то ли чешуек змеи. Смена цвета вынула на поверхность воспоминания другой жизни, до Рая. В мире людей.

Перед ним словно выросло прозрачное стекло тесного загончика, отделяющего от стены. Боль. Страх. Прикосновение рук, закрепляющие провода.

«Учёные в белых халатах, как у Менделеева».

Темнота вернула геккона в реальность, от неожиданности он замахал головой, и тут датчики включили вновь освещение. Тэ потянулся лапой к ярким вспышкам на стене, но побоялся тронуть, отдёрнул пальцы в последний момент. Двинулся наугад по проходу, дыша через раз.

Коридор привёл в небольшую комнату с монитором на столе, креслом, рычагами.

«Люди тыкают в них пальцами».

Взобравшись через кресло, нажал надпись «ВКЛ/ВЫКЛ». Всё пришло в движение. Монитор засветился мягкой синевой, а рядом открылись индикаторы, датчики. Под ногами показалась сенсорная панель управления. Геккон восторженно обводил взглядом помещение.

Научился читать ещё на Луне за день до отлёта «Ковчега-2», поэтому разобраться в компе не составило труда. Панель ввода поначалу плохо слушалась. Хладнокровная природа заставляла нагревать периодически пальцы об тёплый живот. Поковырявшись в настройках, пронырливый ящер установил нужную чувствительность сенсора. Погрузился в цифровой мир.

Поражали собственные ощущения — он не знакомился с новым, а как будто вспоминал полузабытые навыки. Знания сами рождались в голове. Хотя впервые общался с подобными приборами.

«Джим обрадовался бы такой игрушке, — с теплотой вспомнил приятеля, — Сколько всего можно было бы учудить».

Сладкие мысли прервало понимание: «Я изгой, никому не могу ни показать, ни даже рассказать о находке».

Яркие образы появлялись в голове. Счастливый Менделеев, нашедший все ответы, променявший опыты на музыку. Пьяный Модест, создавший идеальную форму гитары…

«Мне нет места в их обществе, а они не нужны здесь. Навешают пёстрых тряпок и устроят балаган». Топнув, геккон решил успокоиться и поесть. На полшаге осознал, что не понимает, как выйти. Подробная карта тайного лабиринта и расположения люков нашлась без проблем.

«Жить становится легче. Теперь можно выйти прямо в центральном зале или не стоит? А то заблужусь в незнакомых ориентирах».

Пустой желудок заставил поторапливаться. Тэ решил не экспериментировать, а начать с того места, где провалился.

Выйдя наружу, по-новому взглянул на жителей внизу. Пропала тоска, чувство одиночества, а походка замедлилась. Перестал таиться и оглядываться. Боролся с желанием плюнуть сверху на головы прохожих. Двигаясь в открытую к пищевому терминалу, нагло всматривался в глаза окружающих.

«Изменится всё. Не они меня выкинули, как бракованную вещь — сам ушёл. Больше никто не нужен. Пусть видят, что я счастлив. Стал ближе к людям. К богам. Теперь я сам Бог».

Глава 9. Чип эволюции. Кто я?

Использование компьютера рождало пьянящее чувство уникальности. Впервые появилась возможность выделяться среди остальных. Поначалу Тэ смотрел всё подряд, просто наслаждаясь процессом. Пресытившись калейдоскопом информации, сменил тактику. Сформулировал в голове действительно важные вопросы, а затем углубился в поиск.

«Пора узнать, где находимся».

Спрыгнул со стола, переводя дыхание.

«Мы в космосе! База „Луна“ — это не просто название, а действительно Луна!»

Почти готовый к открытиям, вернулся к монитору. Аппарат услужливо выдал фотографию космического корабля под названием «Ковчег-2». А вместо списка имён пассажиров перед мысленным взором проносились приятели, знакомые, недруги. Но в конце каждого личного файла увидел фото человека, а не животного.

Геккон пытался логично рассуждать, рождая попутно вереницу бредовых домыслов.

«Не могли же люди превратиться в животных. Конечно, может, современные технологии и это делают. Но почему же некоторые из них умерли сотни, а то и тысячи лет назад? А Нео — вообще персонаж из кинофильма. Тут что-то другое».

Отложив список на потом, погрузился в другие подробности. Файл «Чип эволюции» расставил по местам некоторые моменты, путая трудными объяснениями. На видео учёный Уолтер Бишоп показывал результаты своих исследований и экспериментов. За кафедрой в белом халате стоял мужчина с проблесками седины в кудрявых волосах.

— Для корректировки поведения отдельных представителей избранных видов и упрощения коммуникативных навыков, как между разными животными, так и между отдельно взятой особью и системой кораблей…

Геккон проматывал совсем непонятные места. Торопился узнать самое главное.

— В срединный мозг вживлён специально разработанный и протестированный прибор. Последняя модель в экспериментальном ряду — чип эволюции…

Тэ невольно пощупал языком штуковину сзади на шее, которая у всех жителей Рая отблескивала серебром.

— Компьютерно-мозговой интерфейс, сокращённо КМИ, соединяет мозг животного с информационной системой корабля. Чип отслеживает все показатели организма, стимулирует работу сердца, контролирует циклы сна.

За спиной учёного появлялись реалистичные проекции, иллюстрируя слова. Модель медленно вращалась, обрастая скелетом, тканями, превращаясь в мышь неестественно белого цвета.

«Теперь понятно, почему дневные и ночные обитатели Рая… — тут геккон запнулся, — корабля! Почему они спят и бодрствуют в одно и тоже время. Неясно другое — почему я сплю по желанию?» — нерешённая дилемма так и не находила объяснения.

Животные ходили и спали на проекции с тупыми улыбками, раздражая, но сам учёный понравился. Напоминал Менделеева — те же грустно-умные глаза.

— При необходимости ЧЭ стимулирует таламус, вводя в фазу глубокого сна и отвечает за моторную функцию. Так легче наблюдать подопытных в условиях космоса. Комитет по этике постановил привести разные виды животных к единой человеческой модели. Но исследования показали неэффективность единства, — выдохнув, обвёл тяжёлым взглядом присутствующих. — На заседании по закрытию проекта я, как и сейчас, объяснял коллегам, что решения нет. Их реакция на мои слова проявлялась разными жестами, словами. Наблюдение за поведением коллег озарило! Решение оказалось перед самым носом! Я ввёл использование моделей поведения конкретных личностей.

Бишоп впервые улыбнулся, слушатели громко аплодировали. Файл закончился. А геккон продолжал смотреть в уже пустой монитор.

«Не могу поверить! Каждый из нас — просто шаблон какого-то человека! Джим ведь был прав, когда высмеивал Коко. Кажется, это было целую вечность назад, а прошло всего два месяца. Как всё изменилось с тех пор».

Он продолжил искать информацию по чипам, открывая очередное видео. Опять доктор Бишоп, но в более раннее время, совсем нет седины и грусти в глазах.

— Чипы эволюции воздействует на подмозолистую долю головного мозга, искусственно развивая умение говорить по-человечески и в целом воспринимать мир.