Бесплатный фрагмент - Четыре сказки о неожиданных поворотах судьбы

Сказка о юной прелестнице Клотильде, ночном колпаке для сна и короле Генрихе «синяя борода»

1

Хотелось бы начать с того простого факта, что практически каждый житель нашей планеты знает страшно-жуткую и в то же время поучительно-трагическую историю одного средневекового аристократа по прозвищу «синяя борода», который безжалостно расправлялся со своими невинными жёнами. Впрочем, некоторые именитые историки смеют утверждать, что не такие уж невинные они были. Мол, кое-кто из жён элементарно изменял своему супругу, был неверен и нарушал брачную клятву, прочие же слыли невыносимыми занудами и ужасными сквалыгами.

Кстати, всё те же историки приписывают титул «синяя борода» королю Англии Генриху VIII, правившему в начале XVI века, притом правившему аж целых 38 лет, и имевшему за всё время своего правления шесть жён. Может ещё поэтому, бедняга скончался в пятьдесят пять лет, так и не дожив до пенсионного возраста. Однако его последняя супруга, Екатерина Парр, удачно пережила его, и даже успела вновь выти замуж, правда ненадолго, но это уже другая история и о ней будет упомянуто в конце повествования. А пока, в начале этой истории речь пойдёт о весьма загадочной персоне, коя оставила после себя много разных слухов и домыслов.

Дело в том, что у Генриха VIII между пятой и последней женой, Екатериной Парр, была ещё одна супруга, о которой не принято говорить, писать и упоминать, ибо длилось то супружество, всего-то пару недель. И даже церковь не признала его действительным, вроде это было лишь какое-то чудачество короля, лёгкий каприз и не более. Хотя совсем недавно некий знатный англичанин нашёл записки придворного лекаря, в которых весьма подробно описана история того краткого супружества, ведь лекарь сам лично участвовал в тех событиях. А начинаются те записи с момента знакомства главных героев, и это весьма значимый эпизод в жизни короля.

К тому же сразу становится известно и имя той таинственной супруги, а звали её слегка неуклюже, но пафосно — Клотильда, немного странное имя для Англии, не правда ли? Притом согласно тех же записей лекаря, она обладала очаровательной внешностью и невероятной гибкостью ума, проще говоря, Клотильда была ужасно красива и жутко прозорлива, а ещё хитра не по годам. Носила простые, незамысловатые одежды, однако ловко совмещала их с изысканными украшениями, благодаря чему выглядела словно богиня, сошедшая с фресок античных живописцев. Именно такими словами описал её придворный лекарь, а остальные его записи уже менее щедры на эпитеты. Однако вернёмся к королю.

Генрих VIII в те годы имел уже весьма поношенный вид. Этакий вид бывалого мужа. И здесь имеется в виду его возраст. К тому же несколько полноватое телосложение, чуть одряхлевшая кожа на щеках, и неприятная плешивость на голове, из-за которой он на портретах постоянно изображался в головных уборах. Вот как раз об одном из таких головных уборов дальше и пойдёт речь. При этом стоит заметить, что в Англии в те времена, да и сейчас тоже, не было, и нет ничего зазорного или предосудительного, чтоб носить подобный головной убор, ведь это всего лишь простой шерстяной колпак, который на ночь надевают на голову, дабы было тепло спать.

Кто-то может ухмыльнуться и сказать, мол, «хм, подумаешь, какой-то там смешной колпак», однако зря, ибо вещь эта крайне необходимая, ведь по ночам в неотапливаемом помещении голова без защиты может запросто замерзнуть. А отсюда и простуда, и отит, и противный гайморит, и даже горло может заболеть, ангина, а это страшное дело, надо сказать, с осложнениями на сердце. Вот и берегли голову, надевали на ночь колпак. Тело укрывали одеялом, периной, а голову защищали прекрасно изготовленным и аккуратно выделанным тёплым колпаком. Одним словом уделяли этому аксессуару немало внимания, ведь за ночь спальня, как бы хорошо она ни была протоплена, всё же остывала. Хоть протоплена голландской печью, хоть немецким камином, тепло неизбежно выветривалось, и если не было колпака, то голова замерзала первой.

А между прочим, как установили всё те же учёные, голова является крайне важным органом в процессе терморегулирования всего тела. Иначе говоря, ни в коем случае нельзя студить голову, потому как можно легко подхватить менингит, а это уже конец всему. О чём, кстати, и повествует наша история. А началась она с одного весьма любопытного момента. Дело в том, что король Генрих VIII страстно любил охотиться; и неважно на кого, хоть на пернатую дичь, хоть на крупных жвачных, хоть на злобных хищников, хоть на кого, лишь бы охотиться. Это занятие королю безумно нравилось, и он придавал ему огромное значение.

2

И вот как-то однажды осенью, Генрих, накануне избавившись от очередной супруги, выехал в сопровождении своей свиты и егерей на облаву волчьей стаи, которая слишком донимала местных жителей. Повадились волки домашний скот травить, вот король и решил навести порядок. Всё чинно и красиво, по-королевски. Засада удалась, волков загнали в угол, устроили ловушку и заманили в глубокий распадок, в старый заросший овраг.

— Ага, попались серые разбойники!… Напрасно вы позарились на скот моих подданных!… Не видать вам теперь света белого!… — властно вскричал король, и уже было собрался дать сигнал егерям для уничтожения хищников, как произошло нечто необыкновенное. Вдруг откуда ни возьмись, средь оврага появилась женская фигура в длинном до пят, чёрном плаще балахоне, с накинутым на голову капюшоном. Однако в проёме капюшона всё же было видно юное девичье лицо невероятной красоты. Отчего король, да и его свита с егерями, впали в настоящее оцепенение. Их словно кто действительно сковал цепями. Они и шага не посмели сделать. А меж тем девица заговорила.

— Здравствуй, достославный король Генрих!… Сразу хочу заверить тебя, что волки услышали твои упрёки в их сторону!… И я согласна, твои обвинения правдивы, но жестоки, ведь в них справедливости только наполовину!… Ты озвучил лишь версию своей правды, а ведь есть правда и на стороне волков!… И уж коли ты взялся быть судьёй, так почему же ты не подумал о правах волков!?… — строго взирая на короля, неожиданно спросила его девица. На что король, вмиг очнувшись, сурово молвил.

— Прежде всего, я удивлён такой наглостью, которую ты проявила!… Как смеешь ты являться предо мной без спроса и уведомления!?… Это верх всякого неприличья, ведь я властитель этих земель, и здесь всё делается только с моего дозволения!… Впрочем, глядя на твой прекрасный юный лик, я, пожалуй, прощу тебе этакую дерзость, и отвечу!… Да, я не подумал о правах волков,… и это лишь потому, что я и не должен этого делать, ведь я, как ты слышала, властитель здесь, и моё слово закон!… Хотя я и готов выслушать тебя, и узнать, что же это за такие волчьи права!?… — чуть смягчив тон и лукаво усмехнувшись, важно изрёк король. И тут уж девица дала себе волю.

— Ну что ж, раз тебе невдомёк, то слушай и знай: у каждого существа на свете есть свои права, и их не стоит нарушать, иначе быть беде!… Но ты со своей свитой нарушил эти права!… Ты попрал права волков, ты вторгся в их владения!… Более того, ты даже не понимаешь, что когда со своими егерями едешь в лес на охоту, то отнимаешь часть добычи у волков!… Забираешь их корм, ведь на самом деле, это они истинные хозяева леса, ибо они жили здесь ещё до тебя,… до пришествия сюда людей!… И это ты здесь гость, а они повелители!… Но ты всё переиначил, и стал грабить лес!… Ты чуть ли не каждый день занят охотой, и убиваешь всех без разбору: и оленей, и лис, и зайцев, и глухарей, всех кто тебе попадётся!… И это ты настоящий разбойник, а не волки!… Волки берут себе добычи лишь на прокорм, да и то всё больше больных и слабых, старых зверей, которым уже и так пора на покой!… А ты охотишься только чтоб потешить себя и своё себялюбие!… Ишь, нашёл себе забаву!… — вновь сердито нахмурившись, упрекнула короля девица. И вот тут Генрих не выдержал, его словно прорвало.

— Да что ты тут такое говоришь!?… Несёшь какую-то ересь!… Ну, какие права могут быть у зверей, и тем более у волков?… Они же злобные хищники!… А тебя я слушаю лишь из-за твоей неземной красоты, ты словно с небес спустилась,… а гневный взор твоих ясных очей вновь разжёг огонь в моём разбитом сердце!… Я снова почувствовал, как в нём закипают нежные чувства к женщинам,… хотя лишь недавно потерял свою очередную супругу!… Но ты воистину очаровала меня!… Жаль только, что ты нищенка без племени и рода,… это видно по твоей скудной одежде,… и мне не подобает потакать тебе,… иначе я поспорил бы с тобой ещё о многом… — всё больше очаровываясь ликом юной девицы, чуть раздражённо произнёс король, и тут же получил отпор.

— Ха-ха,… какая печальная притча!… Ну что за банальная драма, прямо как в старой сказке — король встречает в лесу нищенку и влюбляется в неё, но его титул не велит ему быть с ней!… Ха-ха,… да это же избитый приём,… вам про это любой графоман скажет!… Впрочем, а кто это вам, Ваше Величество сказал, что я нищенка!?… Ну, неужели вы такой простак, что судите о человеке по его одежде и внешнему виду!?… Хм, это забавно!… Ну, тогда взгляните-ка на мой другой вид!… — ёрнически усмехнувшись, воскликнула девица, ловко скинула с головы капюшон, и мгновенно распахнула свой чёрный балахон.

И теперь пред королём предстала богато разодетая красавица с роскошными русыми локонами, украшенными золотыми нитями и жемчугом. Притом на строгом лице девушки тут же заиграла белоснежная улыбка. А изящные ожерелья и подвески с драгоценными камнями, на её дорогом платье, плотно облегающим её стройную фигуру, заблестели радужным светом. Эффект от такого великолепия сразил сразу всех и каждого в отдельности: и самого короля, и его вельможную свиту, и их слуг, и егерей в придачу, а королевские пажи просто попадали на колени.

— Ах, что я вижу,… быть не может,… да вы царица красоты,… нет-нет, вы богиня,… я же говорил, что вы сошли с небес… — еле пролепетал король и оторопело раскрыл рот.

— Но полно вам, Ваше Величество так изумляться,… пожалуй, мне более не стоит искушать ваше любопытство,… довольно вашего внимания!… Лучше продолжим разговор!… — гордо заявила девица и вновь накинула на голову капюшон, а на тело балахон, — Итак, Ваше Величество, когда я доказала вам, что имею полное право быть равной вам, я делаю оправданное заключение, и оно неоспоримо!… Вы со своей свитой перебили почти всех зверей в лесу,… в результате чего волки остались без их естественного корма, и теперь вынуждены нападать на скот ваших крестьян!… Вот и получается, что это именно вы, король, являетесь виновником всего случившегося!… Умерьте свой охотничий пыл, понизьте амбиции, дайте зверю продыху,… и тогда всё вернётся на круги своя!… Вы спасёте и волков от голодной смерти, и ваших крестьян от волчьей потравы!… Всё просто и закономерно,… и ничего лишнего я от вас не требую!… — вновь гордо взирая на короля, разумно заявила девица. Тут уж и король пришёл в себя.

— О, да-да,… вы убедили меня, я действительно перегнул с этой охотой,… слишком увлёкся,… а всё потому, что мне нечем заняться в своём огромном замке!… Мне скучно и тоскливо без любви и женской ласки,… вот я и тешу себя охотой!… Но если вы, сударыня, вдруг согласитесь разделить со мной мой досуг, то клянусь, я более не убью ни одного зверя!… Пусть живут, лишь бы только вы были рядом… — моментально соскочив с коня и преклонив одно колено, слащаво запросил король у девицы, отчего она вмиг переменилась и сделалась весьма почтительна.

— Ну что ж, хорошо, мой милый король,… я вижу, вы вняли моим словам,… и я отправлюсь с вами к вам в замок,… но только с одним условием,… немедленно выпустите волков на волю… — обаятельно улыбнувшись, потребовала девица.

— О да, конечно-конечно… — пролепетал король, и тут же развернулся к егерям, — Эй вы, слышали!?… Немедленно отпустите волков из засады!… — строго приказал он, и егеря лихо бросились исполнять его приказания, мигом сняли облаву, и волки моментально растворились в лесных зарослях.

— Ну вот, всё выполнено!… Я держу своё слово, но и вы, моя дорогая сударыня, исполните своё,… станьте моей гостьей… — тоже вмиг придав беседе благообразный оттенок, запросил король, и, встав с колена, жестом пригласил девицу подойти ближе к своему коню. И надо заметить, девица ничуть не растерялась, и, подойдя к коню, ловким движением вскочила в седло. Король же, слегка поразившись такой ловкости, приказал одному из вельмож своей свиты спешиться, и сам занял его место в седле. Вот так внезапно вышло, что король и девица оказались рядом на лошадях, и уже вместе ехали в замок.

— Послушайте, сударыня,… а скажите, как же вас всё-таки зовут!?… Кто вы? и как очутились в этом лесу?… Ведь это крайне удивительное стечение обстоятельств… — попытался было продлить разговор король, но девушка упредила его.

— Ах, мой милый король,… уж позвольте мне вас так и дальше называть,… уж если начала, то так и продолжу!… Ну а что касаемо вашего вопроса, то здесь всё дело в том, что я хорошо осведомлена о вас, ваших привычках, и постоянных дрязгах с жёнами!… Впрочем, кто об этом только не знает,… да всё королевство лишь о том и шепчется!… Так что позвольте мне хоть немного побыть для вас таинственной незнакомкой,… пусть сохранится интрига!… Но в замке за ужином я вам обязательно обо всём расскажу; и кто я, и как меня зовут, и какие у меня титулы с регалиями!… А пока, давайте поедем молча,… слушая лишь лесные шорохи и пение птиц, ведь это так чудесно… — слегка романтично произнесла девица и умолкла. Король последовал её примеру, и дальше они поехали уже безмолвно, лишь наслаждаясь звучанием леса.

И, наверное, уже нетрудно догадаться, что этой самой девицей как раз и была ранее упомянутая Клотильда. Кстати, хитрость её ума проявилась практически сразу, сохранив в тайне своё имя и прочие данные, она только ещё больше разожгла интерес короля к своей персоне. Генрих уже просто-таки сгорал от нетерпения узнать всю правду о своей внезапной гостье, которая так смело встала на защиту волков и спасла их от неминуемой гибели. Генрих откровенно восхищался её храбростью, ведь не каждая девица отважится перечить королю, а тут вон какая героиня выискалась. Так что вечерний пир или ужин, как хотите, так его и называйте, обещал быть весьма интересным и увлекательным.

3

По прибытии во дворец, король тут же распорядился устроить торжественный приём в честь прекрасной незнакомки. Разумеется, его повеление было мгновенно исполнено. В главном зале замка накрыли столы, достали из запасников самые лучшие напитки и закуски. Моментально были приведены лучшие музыканты-менестрели. Пир начался так же внезапно, как и знакомство короля с его гостьей. Правда гостьей она была недолго. Уже вскоре девица чувствовала себя на пиру словно хозяйка, и такое произошло неслучайно, ведь король с первых же мгновений пира продолжил их отложенный разговор. А буквально через пять минут беседа приняла уже непринуждённый характер и лилась рекой.

— Ах, моя дорогая, честно говоря, я уже устал прибывать в неведении и называть вас как-то отвлечённо, то сударыня, то гостья!… Умоляю, скажите же, наконец, ваше имя!… Ну, вы же видите, что я вас обожаю уже всей душой!… Вы просто обворожительны,… вы невероятны!… Ну, прошу вас… — после первых же бокалов пенных напитков, умоляюще протараторил король. И тогда гостья, нарочито выставив напоказ свои дорогие украшения, объявила.

— Ну что ж, Ваше Величество, вы были убедительны, пора мне говорить,… и сразу замечу, если вы будете относиться ко мне по-доброму, нежно и непредвзято, то называйте меня просто и ласково — Кло!… Ну а если официально, и с присущим королю пафосом, то зовите — Клотильда, ведь я из родовитой семьи,… я дочь весьма знатного и богатого аристократа!… Правда, мой отец уже не у дел,… он стар, и предпочитает жить отстранённо, далеко в глубинке, в нашем древнем замке за пределами вашего королевства!… Там в тиши и глуши он ищет успокоение души!… Однако я наоборот, хочу праздника для души,… и потому, покинув отца, направилась сюда, в столицу,… и надо же такому быть, встретила самого короля!… Прямо чудо какое-то… — чуть иронично заметила девица, и король тут же подхватил её речь.

— О, дорогая Клотильда, моя милая Кло,… это вы чудо!… И это само божественное проведение послало мне вас!… Вы и есть та отрада моей исстрадавшейся души, которое я так долго ждал!… Как же хорошо, что наши пути не разминулись, ведь пойди вы другой дорогой, и я не встретил бы вас… — вновь затараторил король очарованный красотой Клотильды, каждый её жест, каждое движение, будь то наклон головы или лёгкое шевеление губами, либо украдкой взгляд, всё вызывало у Генриха бурю эмоций. Правда, он как мог их скрывал, хотя напрасно, ведь всё отражалось на его лице. Он действительно был очарован, и даже околдован юной прелестницей. А она меж тем продолжила.

— Да-да!… Всё так и было,… едва я пошла распадком, как на меня двинулась стая волков,… но я-то знаю, что волки просто так не бегают по распадку,… они либо охотятся, либо скрываются от более сильного противника!…Так что мне пришлось накинуть на себя плащ и присесть,… и в тот же миг волки остановились,… а уже следом за ними, появились и вы со свитой!… Сразу стало ясно, что я попала в самый центр облавы,… волки были слишком напуганы и зажались, как простые дворовые псы!… Разумеется, мне их стало жалко, и я, конечно, вступилась за них,… в ту минуту во мне взыграла кровь моих благородных предков,… и я дала волю своим чувствам,… накричала на вас!… Но и вы, мой король, не сплоховали,… дали волю своим амбициям!… Впрочем, я теперь даже рада нашей встрече,… и напрасно в народе про вас говорят, что вы бука и надутый гордец,… на самом деле вы очень даже приятный человек… — кокетливо улыбнувшись, мягко польстила королю Клотильда. Отчего Генрих пришёл в неописуемый восторг.

— Эй, музыканты, поэты и менестрели!… Ну-ка, сыграйте-ка нам,… да повеселей!… Мы хотим танцевать!… — разгорячёно воскликнул он, и тут же деликатно пригласил Клотильду на танец, а она и не отказала. Они вместе вышли в центр зала и закружились в приятном танце. Разумеется, их примеру последовали и прочие участники пира: придворные дамы с кавалерами и другие гости. И что уж тут говорить, танцы сближают людей, делая их более чувственными. Соприкосновение тел, рук, переплетение ног, встреча взоров и учащённое дыхание, всё это способствует единению душ.

Так что после первого же танца и король, и Клотильда стали вести себя намного раскованней, напряжение меж них, какое ещё оставалось после знакомства, теперь было полностью устранено, сейчас они общались уже легко и непринуждённо. А вскоре Генрих вообще перешёл только на весёлый лад: сыпал шуточками, задорно отпускал колкости и комплименты гостям, пикантно иронизировал и хохмил, чем производил на Клотильду благоприятное впечатление. Уж в этом он был мастак, красноречьем он владел виртуозно. И это возымело должный эффект.

Клотильда преобразилась, она буквально расцвела, открылась с иной стороны, широко и обаятельно улыбалась, радушно шептала Генриху на ухо всякие пустяки, приятно похлопывала его по руке, и даже иногда масляно заглядывала ему в глаза. Отчего конечно Генрих таял как вешний снег, и смотрел на Кло, словно юный подросток, он уже практически влюбился в неё. Но и Клотильда, надо заметить, тоже воспылала к нему нежными чувствами, по крайне мере внешне это выглядело именно так. А потому Генрих быстро осмелел и не замедлил сделать следующий шаг.

— Послушай, дорогая моя Кло,… я вижу, как ты на меня смотришь,… и я уверен, это неравнодушный взгляд!… Но ведь и я смотрю на тебя влюблёнными глазами!… Более того, я точно знаю, что уже не смогу прожить без тебя и дня,… так может, перестанем таиться друг перед другом, и признаем, что мы обречены быть вместе!… Выходи за меня замуж, моя милая Кло!… — уже не силах сдержать своих чувств, воскликнул король, и мгновенно получил ответ.

— О боже, какое счастье,… я согласна, мой милый Генрих!… Ты удивительный человек, и я всей душой за то, чтобы быть твоей женой… — коротко, и внятно подтвердила Кло, и тут уж Генриха было не удержать.

— Так не будем же медлить, дорогая!… Эй, слушайте все!… Я, король Англии, назначаю сегодняшний день и этот пир нашей свадьбой с прекрасной Клотильдой!… И властью данной мне Богом, объявляю нас мужем и женой!… — мигом вскочив с места, торжественно произнёс Генрих, и Кло поддержала его порыв, тоже поднялась из-за стола. Все гости до единого, последовали их примеру, и тоже встали. Весь пир возликовал. Тут же взметнули бокалы и произнесли тост за молодожёнов. Так в одно мгновение судьба короля и юной Клотильды была решена, отныне они муж и жена.

Однако не всё так просто, ведь по всем канонам того времени они должны были венчаться в церкви, а не просто справить свадьбу, уж извините таков ритуал бракосочетания той поры. И в связи с этим их союз оказался не совсем законченным. Свадьба свадьбой, а венчание венчанием, и без церковного ритуала никакой первой брачной ночи быть не могло, иначе это нечестивое, богопротивное дело. Одним словом, законы следует чтить, даже в средневековье. И вот за этот казус ухватилась Клотильда. До венчания она наотрез отказалась делить с королём брачное ложе. Правда заявила об этом как можно мягче, стараясь особо не расстроить своего новоявленного супруга.

— Послушай меня, мой дорогой Генрих,… сразу прошу, не обижайся,… и пойми меня правильно,… я ведь девица, и мне никак нельзя ронять свою честь!… А потому без нашего церковного венчания, я не смогу быть полностью твоей,… не смею преступить божьи заповеди, иначе грех… — нежно взяв Генриха за руку, ласково произнесла она, и посмотрела на него виноватым взглядом, отчего конечно он не смог ей отказать.

— О, я тебя понимаю, моя милая Кло, и никак не нарушу твоё целомудрие,… твоя невинность не пострадает,… до венчания мы будем спать в разных комнатах!… Я сейчас же распоряжусь приготовить тебе отдельные покои,… ах, ты моя лебёдушка… — также ласково отозвался Генрих и немедля повелел, чтоб для Кло отвели отдельную комнату. Слуги мигом кинулись выполнять его повеление. А меж тем пир, перешедший теперь уже в свадьбу, продолжился. Вновь заиграли менестрели, гости бросились танцевать, а молодожёны миловаться.

4

Однако, как говорится, всему есть своё время, так что далеко за полночь свадьбу всё же пришлось прекратить. Все изрядно устали, день выдался насыщенным и напряжённым, а потому гости начали потихоньку расходиться. Генрих же взялся провожать свою новую супругу в её уже приготовленные покои. И вот тут случилось опять нечто такое, что должно бы было удивить и даже насторожить короля, но он наоборот, принял это, как доброе к нему отношение.

А вышло так, что Клотильда, осмотрев свои покои, любезно показанные ей королём, вдруг захотела узнать, где расположены покои её супруга, и изъявила желание самолично проводить его в них. На что король отреагировал, как и подобает любому мужчине. Он только обрадовался такому желанию Кло, и тут же взялся показывать ей, где находится его спальня, и так уж сложилось, что она оказалась не слишком далеко от спальни Клотильды, что очень обрадовало её.

— Ой, как это кстати,… выходит, я смогу каждый вечер хотя бы ненадолго оставаться у тебя, укладывать тебя спать, а потом, когда ты заснёшь, быстренько уходить в свою спальню,… и это будет мой маленький каприз… — смело заявила Кло, чем сильно удивила короля.

— Хм, как это так?… Ведь ты же сама сказала, что хочешь сохранить свою непорочность до венчания,… а теперь вдруг пожелала посещать мою спальню,… это как понимать!?… — вскликнул он.

— Ах, ты проказник,… сразу подумал о чём-то интимном,… но нет же, Ваше Величество, я верна своим убеждениям и сохраню свою непорочность!… А вот оставаться у тебя я стану лишь для того, чтоб уберечь тебя от необдуманного шага,… ведь ты в порыве желаний можешь обратиться и к другой женщине!… Не сдержишься и зазовёшь к себе в спальню какую-нибудь служанку вместо меня!… А это уже будет адюльтер, измена!… Вот поэтому-то я и стану оставаться у тебя пока ты не уснёшь, а затем буду уходить к себе,… так мы оба и сохраним свою верность друг другу!… Теперь понял, для чего это всё?… Я спасаю тебя от возможности изменить мне… — мягко объяснила Кло свой маленький каприз, на что Генрих рассмеялся.

— Ха-ха-ха,… вон ты какая, оказывается,… требуешь от своего короля верности!… Ну, хорошо, я стану повиноваться тебе во всём,… никаких измен, оставайся у меня пока я не усну!… Мне это будет даже приятно, засыпать прямо у тебя на виду,… ведь последнее, что я увижу перед сном, это будет твой прекрасный лик!… Уверен, и сны мои будут такими же прекрасными!… — с удовольствием согласился король, и даже нежно приобнял Клотильду, отчего она несколько смутилась.

— Ой-ой,… погоди, не торопись заключить меня в объятья,… всё самое интересное, у нас ещё только впереди, мой милый король!… И давай прямо с сегодняшнего дня станем соблюдать наш обед целомудрия,… я сейчас же останусь у тебя до того, как ты уснёшь!… Притом останусь не просто так, а расскажу тебе сказку, чтоб тебе слаще спалось… — тут же предложила Клотильда.

— О, я с радостью послушаю твою сказку!… Я обожаю, разные забавные истории!… Начнём скорей, а для удобства я поставлю возле своей кровати для тебя кресло!… В нём тебе будет уютно, так ты и станешь рассказывать свои сказки, моя милая Кло… — радостно протараторил король, и немедленно исполнил, то, что обещал. Сходу установил широкое, дубовое кресло в изголовье своей необъятной кровати. Затем после некоторых предспальных процедур переоделся в ночную сорочку, надел на голову тёплый колпак для сна, и погрузился в перину на кровати. Кло тут же заняла место в кресле и начала рассказывать королю первую сказку, от которой король моментально размяк, сладко зевнул, принял удобное положение и вскоре уснул.

Клотильда же недолго думая покинула его спальню оставив гореть лишь одну крохотную свечу, этакий ночничок, чтоб король если проснётся, то не совсем очутился в темноте. Такие ночнички практиковали в те времена, ибо ночи становились слишком тёмными. Да ещё и окна занавешивали плотными шторами, и это немудрено, ведь была уже осень, с каждым днём становилось всё холодней и холодней, начинали завывать студёные ветра. К тому же зимой в замке постоянно витали пронизывающие сквозняки. Впрочем, мы отвлеклись, хотя и об этом тоже надо было заметить.

Но главное всё же заключалось в том, что Клотильда увидела, в каком виде засыпает король. Причём самым важным обстоятельством было то, что король засыпал обязательно в колпаке, а это как раз соответствовало плану Кло. Кстати, план у неё был, и весьма коварный, и специально запутанный, чтоб отвести от себя подозрения. Впрочем, как бы там что ни планировалось, а начало было положено: путь к спальне короля для Кло был открыт, и что ещё хорошо для неё — её непорочность при этом была сохранена. Хитро задумано. Однако настал момент ответственных действий.

5

Ночь пролетела быстро, все изрядно выспались, замечательно отдохнули. С утра у короля было великолепное настроение. Едва проснувшись, он скорей поспешил к своей возлюбленной. Но и она в свою очередь тоже не спала, и даже успела повелеть прислуге приготовить завтрак, отчего король пришёл в приятное изумление.

— Как так!? Ты с утра уже на ногах и заботишься о нашем пропитании!… Да ты настоящая хозяйка!… Я поражён твоим проворством,… и усыпила-то меня, и приготовилась к моему пробуждению!… Ах, ты моя хлопотунья!… — восторженно завосклицал он.

— Ну а как ты думаешь!?… Иначе и быть не может, ведь я твоя жена и о тебе заботиться должна!… Теперь только так и будет!… Кстати, вчера вечером я заметила, что у тебя уже совсем грязный колпак для сна,… если ночная сорочка ещё годна, то колпак нужно менять!… Я сегодня же займусь этим делом,… ты у меня будешь и сыт, и чист, и окружён заботой!… А теперь немедленно идём завтракать,… а затем поедем на прогулку, пока ещё не совсем холодная погода стоит, хотя камины и печи в замке на ночь уже надо топить… — по-хозяйски заметила Клотильда, и тут же повела за собой Генриха в столовый зал. Там их беседа продолжилась.

Говорили в основном о незначительных пустяках: о неловкости некоторых слуг, о нерасторопности иных вельмож, о нарядах дам, о музыке менестрелей на вчерашнем пиру, и ещё много о чём. А затем действительно собрались и отправились на прогулку в соседний лес. Взяли резвых скакунов, немного свиты, и просто, без всякой охоты, по лесу прокатились, если конечно так можно сказать. Ну а после верховой прогулки, как известно, всегда просыпается аппетит. Так что следующим делом сразу затеяли сытный обед, после которого, утомлённый король — а не надо забывать, что он был уже немолод — решил подремать здесь же в столовой на кушетке. Ничего особенного, разумеется. Ведь за последние годы это практически стало его привычкой.

А вот Клотильда, не теряя времени даром, принялась за исполнение своего плана. Ей в отличие от короля, вовсе не дремалось. Она буквально моментально сбегала в спальню короля, взяла там его грязный колпак для сна и унеслась с ним к белошвейкам, которые трудились здесь же в замке, но только в дальнем хозяйственном крыле. Там Клотильда потребовала у белошвеек незамедлительно сшить новый колпак. На что старшая белошвейка заявила, мол, зачем шить, дескать, в спальне у короля в платяном шкафу есть запасные колпаки. Но Кло не отступила, и мягко так ей возразила.

— Ах, моя дорогая,… видела я те запасные колпаки,… они давно уже молью поедены, и не годятся королю!… Вот, лишь один этот остался,… и смотрите какой он несвежий, весь потасканный!… Так что срочно нужен новый,… но точно по размеру этого, прежнего… — настоятельно попросила она, и тут же применила плутовской приём, взяла и незаметно растянула принесённый ей колпак, отчего он увеличился на целый размер.

А белошвейка не увидела подвоха, и сняла мерку с увеличенного колпака, да поторопилась быстрей выполнить заказ. Впрочем, не одна она старалась, все белошвейки скопом за работу взялись, и уже спустя полчаса совершенно новый колпак был готов, и даже с кручёными вензелями на кромке. Клотильда сходу забрала колпак, мигом отнесла его в королевскую спальню, и скорей поспешила вернуться в столовый зал к Генриху. А тем временем сам Генрих как раз успел подремать, и едва Кло присела рядом с ним на стул, как он открыл глаза. Спросонья бедняга даже и не понял, что она куда-то уходила.

— Ах, это ты моя дорогая,… ждешь, когда я проснусь… — улыбаясь, проговорил Генрих, и прильнул к Клотильде.

— Ну, я не совсем ждала,… успела и похлопотать,… так что сегодня будешь спать в чистом опрятном колпаке!… А сейчас идём-ка разомнёмся,… по парку пройдёмся,… после сна, это очень полезно… — ласково погладив Генриха по щеке, предложила Кло, а он и не отказался, вмиг согласился. И они вновь на прогулку отправились.

Ну а дальше всё как по распорядку пошло: опять погуляли, отдохнули, поужинали, снова устроили лёгкий променад перед сном. А уже потом Клотильда опять поспешила короля в кровать уложить. А он и рад, вновь переоделся, сорочку натянул, да колпак на голову нахлобучил, притом даже и не обратил внимания, что он на размер больше, зато поблагодарил Клотильду за обнову. А она его на перинку уложила, и сама рядышком в кресле пристроилась очередную сказку рассказывать. И на этот раз король быстро уснул, зашёлся блаженным сном. Клотильда дождалась, когда он засопел, да к себе скорей поторопилась. Так этот день и закончился.

6

Утром всё повторилось вновь, король проснулся и к возлюбленной поспешил, а она его уже ждала. Опять они позавтракали, да на прогулку собрались. Пока ничего необычного. Всё казалось бы в норме. Хотя план Клотильды уже начал действовать: ночью с головы короля соскочил колпак, ведь он был на размер больше. Король лишь слегка повернулся на другой бок, колпак сразу и слетел, не удержался. Отчего король так до самого рассвета и проспал без колпака на голове. Только на зорьке почувствовал прохладу, и тут же натянул колпак, но спросонок-то забыл про это. А утром, когда уже окончательно проснулся, был снова в колпаке, и вроде как ничего ночью не случилось.

Однако голова-то у короля помаленьку, потихоньку начала простужаться. Впрочем, он этого пока ещё не особо чувствовал. Также по-прежнему вместе с Клотильдой отправился на прогулку по парку, наслаждаться последними погожими деньками. Как раз погода выдалась подходящая. Дышится легко и свежо. Нагулялись, затем обед и снова променад. Так за всякими приятностями и этот день закончился. А на ночь Клотильда опять королю сказку рассказала, усыпила его и к себе удалилась. Всё этак культурненько, пристойненько, король спит и ни о каком подвохе не помышляет. Неспешно и другое утро пришло, а за ним и следующий день настал. Всё неукоснительно повторилось.

Король гуляет, от счастья млеет, радуется. А Клотильда ждёт результатов своего подвоха. И что ещё интересно, ни тот и не другой пока о венчании не заикаются, молчат. Король, потому что любовью полон, попал под чары и ему уже так хорошо. А Кло хитрит, выжидает. В общем, таким образом прошла целая неделя. И вот тут-то погода показала свой норов. Настали холода, осень стремительно покатилось в зиму. В замке начали вовсю топить камины и печи. Но и сквозняки никуда не девались, даже усилились, уж их в старинных замках полным-полно, и они за ночь всю теплоту, что от каминов накопилась, выдувают. Так что король так и не переставал простужаться.

А на вторую неделю у короля появились все симптомы заболевания. Как говорится, все признаки простуды на лицо: полезли сопли, нос заложило, насморк залютовал. Проявился и отит, заболели уши, заныли зубы, заслезились глаза, ну и так далее. А это надо отметить крайне опасные симптомы, предвестники менингита (воспаления мозга), от которого можно запросто скончаться. Иначе говоря, план Клотильды действовал безотказно. Вот надо же, этакая мелочь, деталь одежды, ночной колпак, сшитый всего-то на один размер больше, и такие губительные последствия, почти смертельный результат. Впрочем, как утверждал один великий автор, как раз в деталях-то и кроется дьявол.

Ну и, разумеется, такое болезненное состояние короля неизбежно привело к вызову лекаря, благо тот обитал в соседнем с замком флигеле. Правда король редко прибегал к услугам лекаря, больше старался обходиться своими средствами: жарким из жирного кабанчика и крепкими напитками. Впрочем, жалование лекарю он платил регулярно, и притом изрядное. Денег на медицину не жалел, «Авось пригодится» говаривал король. И вот надо же такому быть, пригодилось. Уж так Генриху стало невмоготу, так занедужилось, что пришлось позвать лекаря. Естественно по прибытии лекарь моментально поставил диагноз, но не причину самого заболевания.

— Вы, мой король, сильно простужены,… видимо, переохладились на прогулке,… впредь одевайтесь потеплее!… А я вам немедля приготовлю отвар от вашего недуга,… наутро станете здоровее любого быка!… — коротко охарактеризовал состояние Генриха лекарь, и мигом удалился к себе, готовить отвар. Король остался в спальне наедине с Клотильдой. Как раз наступил поздний вечер, и Кло завела новую сказку, неспешно успокаивая и готовя короля ко сну. Но не прошло и получаса, как примчался лекарь с отваром.

— Вот моё лекарство,… пейте, но не торопясь, маленькими глотками,… так оно лучше всасывается в кровь!… И вообще, его следует принимать пока оно горячее… — назидательно заключил лекарь и протянул королю кружку с варевом. Король же с опаской принял её и попробовал.

— Фу-фу,… да оно же горькое,… какое-то противное… — покоробился Генрих.

— Конечно оно горькое, ведь там сбор лекарственных трав: полыни, пустырника, подорожника, дикой розы, и ещё много каких моих секретных ингредиентов!… Пейте, вам говорят!… — вновь настоятельно потребовал лекарь. Делать нечего, король взялся пить отвар. Лекарь хмыкнул, сказал, что кружку заберёт потом, и ушёл. Король и Клотильда вновь остались одни.

— Ну как тебе, милый?… Получше?… — спросила Клотильда.

— Да вроде прогревает… — отозвался король, допил отвар, и поглубже натянул на голову колпак для сна. Затем вновь основательно укутался в одеяло и принял удобное положение. Клотильда продолжила сказку. Вскоре Генрих сладко засопел и уснул. Но это и не мудрено, ведь лекарь подмешал в своё снадобье сонных трав. Кстати, пустырник одна из них, притом она ещё и благоприятно влияет на сердечные ритмы. Так что король уснул очень крепко. А Клотильда привычно удалилась в свою спальню. И вполне ожидаемо, что посредь ночи колпак опять свалился с головы короля. Но, к сожалению, король из-за сонных трав даже не хватился его, так дальше и спал с непокрытой, почти лысой головой в выстужаемом помещении.

Обычно больные люди спят чутко, даже тревожно, или вообще находятся в полубредовом состоянии, а тут лекарь со своими травами оказал королю «медвежью услугу». Так что король только с рассветом вновь надел на голову колпак. А уже утром снова встал, как ни в чём не бывало, вроде всю ночь спал в колпаке. Но всё было совсем не так, а наоборот. Состояние Генриха ухудшилось, он выглядел весьма печально. За ночь ему опять сильно надуло голову сквозняком. Впрочем, он храбрился.

— Ничего, пройдёт,… лекарства помогут,… а сейчас скорей к любимой… — подумал Генрих и быстрей кинулся к Клотильде. Но по пути ему попался лекарь, он как раз шёл проведать его.

— О, мой король,… вы уже на ногах!?… Как ваше самочувствие?… — сходу поинтересовался лекарь.

— Вполне сносно,… хотя голова всё ещё болит и в ушах стреляет,… что-то постоянно щёлкает,… зато насморк поменьше!… И всё-таки, дорогой мой медик, лечите меня усердней,… хочу быть полностью здоровым!… Я за это любые деньги заплачу, озолочу с ног до головы,… богаче меня станете, только сделайте меня здоровым!… Ну, нельзя мне сейчас болеть,… сами видите, жена молодая,… а ну как венчаться позовет, а я больной,… ещё упаду на церемонии,… вот скажут, «король-то совсем дряхлый»! … Пойдут пересуды, толки,… так и до бунта недалеко!… Так что лечите меня скорей… — запросил король, но не успел он получить ответа, как в коридоре показалась Клотильда. Она тоже шла проведать короля, а тут он сам с лекарем на пару.

— Ой, дорогой, а я к тебе иду,… как ты себя чувствуешь?… — сходу спросила Кло.

— Ты знаешь, любимая,… немного лучше, чем вчера, но хуже чем на прошлой неделе,… проще говоря, я затрудняюсь сказать, что со мной… — быстро протараторил король.

— Ну, если лучше чем вчера, то идём скорей завтракать,… тебе срочно нужно подкрепиться!… — категорично заключила Клотильда, и они все втроём отправились в столовую залу. Там разговор возобновился, но, к сожалению, ненадолго. У короля от омлета закружилась голова и его стошнило, что говорило о всей серьёзности заболевания. Естественно в замке сразу поднялся переполох. Прибежали дежурные слуги и срочно перенесли короля в его спальню, сам он идти уже не мог; ослабел, размяк, расквасился.

В общем, дело шло к его погибели. А всё из-за какой-то ерунды, колпака для сна, а вот оказывается сколько от него зависит. Это, наверное, можно сравнить только с тем, как выйти без шапки в лютый мороз. Одним словом, всё повторилось. Короля уложили в постель, напоили отваром, закутали, и вдобавок дали ещё полоскание с шалфеем, чтоб зубы от холода не ломило, ведь они тоже болят, и студить их никак нельзя. Так дальше всё и пошло. Поят короля, лечат, греют, кутают его как какого-то малыша, а он всё болеет, и болеет; осунулся, исхудал. Потянулись дни — второй, третий, четвёртый. Оглянуться не успели, а уже неделя на исходе.

7

И вот тут надо отметить, терпение у лекаря лопнуло, он сам лично остался на ночь с королём, но конечно сделал это так, чтобы Клотильда его не заметила. Лекарь тоже схитрил, спрятался за гардиной, а как только Клотильда ушла, он вышел из-за неё и стал наблюдать за поведением короля. Тут-то всё и открылось. Увидел лекарь, как с королевской головы колпак слез, и как король дальше спал, не замечая холодных сквозняков, и как затем с рассветом во сне вновь колпак надел. Вот только лекарь увидя это, растерялся, засомневался, и не знает, как ему теперь быть, как поступить? Хотя причина его сомнений проста, ведь король щедро платил ему за услуги, как обещал, так золотом и осыпал. За каждый день лечения кошель золота давал, гомонок до краёв монетами набивал. Вот лекарь и растерялся, задумался.

— Хм,… если я сразу скажу королю, что его болезнь из-за колпака случилась, то он, конечно, мигом выздоровеет, и мне, пожалуй, более не видать от него щедрот, золота для меня не будет,… скажет, что все мои снадобья профанация и прогонит вон!… Но с другой стороны, если я ему ничего не расскажу, то он может вообще умереть, и тогда мне только ещё хуже будет!… Нет короля, нет и денег у меня, ни золота, ничего,… да ещё и жизни могут меня лишить,… заявят, что я короля не уберёг!… Ой-ё-ёй, нет-нет, так не годится! — развеял все свои сомнения лекарь и решил всё же покаяться перед королём. И правильно решил, верно рассудил, так что как только король проснулся он ему всё рассказал, раскрыл так сказать секрет его болезни. А король выслушал его, и аж за голову схватился.

— Погодите-ка, погодите, уважаемый мой лекарь,… так вы говорите, что всё это из-за колпака,… мол, он ночью спадает с головы, и потому я простужаюсь, а утром себя разбитым, больным чувствую!… Ага, значит, понятно,… а вы знаете, дорогой мой лекарь, ведь моим колпаком недавно Клотильда занималась!… Поменяла тот старый колпак, на этот новый, чистый,… дескать, этот лучше прежнего!… Ну-ка, ну-ка,… давайте-ка я его повнимательней разгляжу… — вдруг вспомнив про старания Кло заголосил король и стал рассматривать колпак.

Ну и, разумеется, они с лекарем быстро установили, что колпак на размер больше. А то как же иначе, ведь два умных, образованных человека: один бывалый медик, а другой даже целым королевством управляет. Ну как тут не догадаться о коварном подвохе. И здесь как раз, словно по заказу, к королю сама Клотильда явилась, ведь у них так было заведено; кто первый проснётся, тот и идёт будить другого. Заходит она в спальню и прямо с порога к ним обращается.

— Ой, а вы чего это вместе?… И такие сердитые,… случилось что?… — спрашивает она, а глазки-то у неё такие невинные, будто ничего и не знает, простушкой прикинулась. Ну, тут король и взорвался, вскочил с кровати, и раскричался.

— Да уж случилось!… А то ты не знаешь!… Зачем ты мне колпак на размер больше подсунула!?… Чтоб я по ночам простужался!?… Чтоб смертельно заболел!?… Бессовестная, сгубить меня захотела!?… Но за что!?… Ведь я же тебе ничего плохого не сделал!… Полюбил тебя всей душой,… обласкал, обогрел!… В замке живёшь и всё тебе мало!?… Убить меня решила!… Ну конечно, ведь вдовой-то ты больше получишь!… Ох, ну почему же мне так с жёнами-то не везёт!?… Сколько их было и все непутёвые, предавали, обманывали!… И ты такая же!… Ах, я несчастный!… — театрально заламывая руки, возопил Генрих. Отчего теперь уже Клотильда не смолчала.

— Это ты-то несчастный!?… Глядите-ка люди добрые, обманули его, обидели, всех любили, а его не видели!… Ах, какое горе-то у него!… А сам-то ты никого не обижал, что ли!?… Не обманывал, не предавал?!… А ну-ка вспомни, как ты восемнадцать лет тому назад предал своего верного друга, тоже аристократа, и тоже в те времена молодого и рьяного дворянина!… Оболгал его по надуманному навету клеветническому!… В дальние, суровые края сослал, в северное безлюдье,… обездолил, обесчестил его, унизил!… И теперь ещё смеешь мне жаловаться, сочувствия искать!?… Но нет, не проси милости у меня, ибо я дочь того аристократа — честного человека!… И это ты виновен в его страданиях!… Моя мать, храбрая женщина, хоть и на сносях тогда была, но с ним в ссылку отправилась!… И это её фамильные украшения на мне, они всегда со мной, это её герб, её честь!… А я уже там, в ссылке у них родилась,… отец всё сделал, чтоб я выросла здоровенькой, не больной!… Ничего для меня не жалел,… лелеял, берёг, любил, всему меня выучил,… но вот себя не уберёг,… честно говоря я слукавила сказав тебе при нашей первой встрече, что он ещё жив и просто не у дел!… Всё гораздо трагичней,… год назад он скончался в мучениях от холода и немощи,… а этой весной и моя матушка вслед за ним ушла,… одна я осталась, сирота!… И решила я тебе за моих родителей счёт предъявить,… отомстить, холодом тебя угостить!… Узнала я, что ты вновь без жены остался,… и что холостым ты долго не ходишь, быстро замену находишь!… Также узнала, что ты охоту любишь,… подгадала, выследила, и с волками дождалась тебя!… Ну а то, что дальше было, ты уже сам знаешь!… А теперь делай со мной что хочешь!… Мне всё равно,… хоть сразу убей, хоть замучь насмерть,… но только я тебе уже отомстила, почувствовал ты, что значит, от холода страдать,… узнал, как больному мучится!… Впрочем, смерти твоей я не желала,… всё одно пришла бы пора и пожалела тебя, рассказала бы всё!… Но сейчас воля твоя,… поступай, как знаешь!… — гордо подняв голову, заявила Клотильда, и бесстрашно посмотрела королю прямо в глаза, отчего он даже стушевался.

— Ну ладно, усовестила ты меня!… Теперь-то мне всё стало ясным,… и откуда твои драгоценные украшения,… и эта аристократическая стать,… и гордая осанка,… и всё остальное!… Всё мне понятно, а потому не могу я тебя покарать,… ведь я до сих пор помню того своего друга!… И не раз уж каялся, что тогда так поступил, смалодушничал,… смелости не хватило перед всеми признать это,… ведь я король, а это значит, обречён всегда быть правым!… А ещё, я не смогу тебя покарать потому, что люблю тебя безумно!… Я скорей предпочту в могилу слечь от твоей руки, чем причинить тебе вред!… Прости ты меня за всё,… за отца, за мать, за твои скитания в холодных краях!… Молю, прости,… и это ты, что хочешь, то и делай со мной,… я не в силах тебе противляться!… А хочешь, оставайся при королевском дворе!… Кем хочешь оставайся, хоть королевой, хоть женой, хоть первой леди,… я на всё согласен, только не покидай меня… — вдруг расчувствовавшись запросил Генрих, и был уже готов встать на колени перед Клотильдой, но она его остановила.

— Нет, Ваше Величество,… ни кем я при вас не буду: ни женой, ни королевой, ни первой леди!… Я свободна,… я аристократка и вольна поступать так, как мне заблагорассудится!… Уж раз вы простили мне мою месть, то и я вас прощаю за моих родных,… и сразу прощаюсь с вами!… Ухожу я,… нет мне места при королевском дворе пока вы здесь!… Может когда-нибудь потом, но не сейчас… — смело заключила Клотильда и как отрезала, развернулась и вышла вон, только её и видели. Король даже не успел броситься за ней, лишь упал лицом в подушку и беспомощно зарыдал. На том и завершилось их расставание.

8

Постепенно прошло какое-то время; день или два, а может и неделя, теперь это уже неважно, но король поправился, излечился от простуды. Начал спать в нормальном колпаке вот и выздоровел. И даже указ выпустил, что де колпаки для сна надлежит шить лишь точно по размеру, ибо от этого зависит здоровье подданных. Так потихоньку жизнь в королевстве вошла в свою колею. Конечно, первое время Генрих очень страдал, постоянно вспоминал Клотильду и утайкой плакал, всё ждал её, надеялся что вернётся. Но она так и не появилась. Тогда Генрих в своё утешение женился уже в шестой раз. Его супругой стала Екатерина Парр.

И этот брак вышел вполне счастливым, по крайне мере так говорили. Но, к сожалению, на пятьдесят пятом году жизни Генрих VIII совсем разболелся и скончался. Его вдова Екатерина Парр вскоре опять вышла замуж, но тоже ненадолго, через год она умерла в родовой горячке. Вроде так и закончилась история «синей бороды». Однако не совсем. Через несколько лет, когда Англией правила уже совсем другая королевская чета, при дворе вдруг появилась молодая и крайне обаятельная аристократка, она блистала своей красотой, образованностью и чрезвычайной прозорливостью ума. Со временем сия особа приобрела в высшем обществе большое значение и максимальное уважение.