Бесплатный фрагмент - Ческа волость

Не за бабло

Начать, думаю, с жопок. А почему бы и нет? Хорошая тема, вечная. И всем понятная. Жопки — визитная карточка современного некоммерческого искусства Праги. А ещё сиськи, пенисы и половые губы… Но об этом отдельно.

Сначала — жопки.

Я поднимаюсь по лесенке и засовываю голову в блестящую белую задницу гигантской скульптуры, стоящей рачком… Примыкаю к ней, как бы, лицом. Всё это называется: «Подхалимство». Отлизываем, значит…

Внутри ещё должны были крутить видеоролик о том, как бывший чешский президент Вацлав Клаус (который в 2011 году украл в Чили протокольную ручку) и директор Национальной Галереи Милан Книжак кормят друг друга помоями под хит «We are the champions»… Но этого нет. Видно, уже не сезон.

К «попам» у наших братьев-славян вообще особое отношение, да простится мне эта невинная шутка! На всех столбах и вывесках написано «Po-Pa», что означае: «работаем с понедельника по пятницу» (пятница по-чешски — Patek).

Итак, мы — часть инсталляции, и инсталляция — часть нас. Всё это и подразумевает современная арт-альтернатива. Дэвид Чёрный, главарь чешского сюр-авангарда, кой-чего понимает в этом. Интересным был бы уже рассказ о том, как мы сюда попали. Именно СЮДА, в это место. Не в Задницу конкретно, а к ней… в затерянный задний двор некой независимой художественной галереи, которую днём с огнём ещё поискать на бескрайних холмах Праги.

Это само по себе, кстати, — своеобразная задница. Едешь на трамвае в малопопулярный район Смихов, выходишь на какой-то промежуточной остановке и начинаешь взбираться в гору по обочине дороги, сильно напоминающей кривое шоссе. По этой дороге ходит один-единственный нужный нам автобус. Для Праги — нонсенс. Можно, конечно, и пешком, но… время, время…

Семь дней отпущено жизнью на счастье, и за них надо превзойти иберийский рекорд, нашу блистательную Барселоно-Мадридо-Фигерасовскую шестидневную авантюру!

Мы и так почти всё проходим пешком. По-другому не узнать Праги. Не прочувствовать её, не вдохнуть.

Вернёмся к шоссе. Собственно, мы на нём, так что и возвращаться никуда не надо. Впереди одинокий остановочный пункт, и… — о, чудо! — сзади подпирает автобус со счастливым номером. Догоняем, прыгаем, проезжаем одну остановку… И всё? Выходить?

А это что за дом напротив? Где галерея? Какой-то просто жилой дом: окна, подъезды… Где вывеска-то? Стрелки? Указатели?

Щаз. Двадцать раз. Подходишь к подъездной двери и отыскиваешь малюсенький звоночек с микроскопической надписью «Futura». Жмёшь. Ни здрасьти, ни привет — дверь открывается, мы внутри сквозного подъезда. Куда дальше-то? Смущённые, проходим сквозь дом, во дворе продвигаемся какими-то лабиринтами из стен к полуподвальной стеклянной двери. Ресепшен, очень юная девушка… А мы вообще туда попали?

— Futura?

Кивает, махает — мол, проходите. Ну, и проходим. Бес-плат-но.

(Перечитываю эти строки и сам себе тогдашнему удивляюсь: а как, по-вашему, глубокоуважаемый автор, должна выглядеть некоммерческая галерея?.. как дворцовый комплекс с фонтанами и колоннадами?)

Мы тут одни. Нас встречают лишь молчаливые инсталляции из искусно расписанного стекла. Спускаемся ниже, в подвал. Белые стены, свисающие с потолка хребты человеческих скелетов и проч. Погружение в артхаус. Что-то где-то разговаривает само с собой, телек или радио. На голых стенах листки с …философскими цитатами? …бессвязным бредом? В неожиданных проёмах-дырах сквозь стены наблюдаются неортодоксальные виды. В туалете… стоп, а это работающий туалет или тоже арт-объект? Что это за дээвушка отражается в зеркале? Она как бы возлежит… А, пофиг, я хочу отлить!

…Смыв работает. Функциональный экспонат!

Вот и металлические шкафчики для вещичек, обклеенные многократной… э-э… эротикой. Боги! Где они таких страшных баб-то нашли? Напротив — три гипсовые комнаты, заваленные гипсовыми титьками, гипсовыми члениками и гипсовыми вагинками всех мастей. И даже ротовое отверстие кто-то к стене прилепил… Размерчик что надо… А внизу, в глубочайшем подвале, в самом тёмном и злачном уголке, нон-стопом крутится на видеоэкранах по-настоящему знатная порнушка. Та же страшная бабец… валяется голая и водит по телесам какой-то куклой-марионеткой мужского пола… Рядом на плазме две… лесбиянки?.. раздеваются и занимаются… искусством.

…А вот это уже интересно! На стене тень: мужик раком жарит бабу. Спускаемся ещё ниже, и видим лежащий на полу фонарик, напротив которого стоит бесформенный кусочек гипса. И вот он-то даёт такое силуэтное изображение с оригинальным прочтением на стене.

На нулевом этаже галереи здоровенная оконная рама в человеческий рост, к ней поднимаются ступеньки. Рама проворачивается нажатием руки и оказывается… дверью в «сад». Это, конечно, не сад земных наслаждений, а скорее самый забытый богами и людьми дворик из тех, что я видел в жизни. Но весьма зелёный. И вот вам — две загнувшиеся великанские жопки с железными лестницами, по которым к ним можно подобраться: отлизывай — не хочу!

Я вижу, раком тут стоять модно…

— Ну что, Ларисик, кто первый лезет?..

Ах, да, забыл сказать. Мужики, особенно не обольщайтесь: жопки там подчёркнуто мужские, на мощных мускулистых ногах. Никакой эротики, только суровая правда жизни…

Секшуэл рен-мувинг

Это я повествование своё начал с жопок, а путешествие по Праге мы начали со всех интимных частей человеческого тела сразу. Ибо первый музей, в который мы пошли, так сказать, «с самолёта», был Музей Сексуальных Машин. «Sex machines» лучше, наверное, перевести как «сексуальные устройства»: так будет точнее.

В предбаннике сидит искусственная, но искусно сотворённая женщина с расставленными ногами, ну, и, в антураже, канэшно. Рядом висит нечто, похожее на «клёпаный доспех для задницы».

Если вы ещё не поняли, чехи и, в особенности, пражане — расслабленный народец на предмет секса. Не скажу, что этот музей был нашим главным устремлением, так как в первую голову мы должны были посетить Музей Ночных Горшков :) Но… не нашли его. И удивляться не стоит. В средневековом старом городе чёрт ногу сломал неоднократно, и мы тоже за неделю заблудились тысячу раз, невзирая на все планы, схемы и дубльгисы. Так что горшок Наполеона, туалет китайского императора Цяньлуна и унитаз, в который гадил Линкольн, остались необозретыми. Как и горшок немецких солдат, сделанный во время Второй мировой на скорую руку из немецко-фашистской каски. Да-а, в окопе сидеть — не фунт изюму жевать! А если ещё сжевать пропащего изюму…

Теперь я хочу спросить вас вот о чём. Вы хотели бы увидеть настоящие средневековые сексуальные носки? Или ночную рубашку с дыркой, через которую стеснительные католики делали детей? Ежели всё это не входит в сферу ваших увлечений, смело пропускайте данную главу.

Мне очень нравится чешское слово без гласных, обозначающее рынок — Trh. Всё верно, «трх». А маленький рынок, полагаю — «недотрх». Почти то же самое, что недостаточное количество секса в крови.

У чехов очень ненапряжное отношение к эротике и здоровая славянская сексуальность. Плавно переходящая в нездоровую. Впрочем, кто это решает? У всех ведь своё тараканьё, и каждый сходит с ума по-своему, в стремлении урвать у будней побольше удовольствия. Задуряйся, как хочешь, лишь бы это не вредило другим! По-моему, справедливый подход. Утончённые девушки брезгливо морщат носики от кадров, где на разгорячённое лицо брызгают чем-то белым, чопорные мадамы конфузятся от созерцания гигантских резиновых фаллосов, мужчины в возрасте озадаченно чешут затылок, глядя на БДСМ-фурнитуру, а подростки, только что достигшие совершеннолетия, хихикают над всем и вся… Но все и во все времена продолжают заниматься любовью, извращаясь при этом подчас самым диким образом.

Так кого мы стесняемся, кому вешаем лапшу на уши, и перед кем делаем девственно-непорочный вид? Чехи, со свойственным им добродушным пофигизмом, не создают из воздуха проблему, а из секса табу. Проституция легализована. Это не значит, что на каждом углу сношаются среди бела дня. Это значит: хочешь удовольствий — бери их в нужном месте. Всё, что душе угодно. А нужные места всегда под рукой. Не станем прикидываться, что мы не знаем, как обращаются с анальными шариками или страпоном.

Итак, что в ассортименте музея? При входе — кресло, тестирующее всех желающих на уровень сексуальности. Милая забава. Далее: двухметровый деревянный член, утыканные гвоздями кожаные шлемы, полые стеклянные и неполые каменные (!) дилдо, французское двухэтажное креслице-приспособа для троих, с романтическим названием «сьеж амур»… Трости японских господ для мочения не снимая одежды… Пояса девственности и металлические «гениальные антимастурбаторы», сандалии-пенисы и дрели-фаллоимитаторы… Ночной горшок со «следящим глазом супруга», маска с длинным членообразным носом… Нереально большие чёрные надувные херы, не запомнил, как они называются… каким-то хитрым словом… Плети, наручники, шипы… А ещё разнообразные демонстрационные домики-особняки конца XIX — начала XX века, где за стеклом человеческие фигурки механически пехорят друг друга на все лады. Этакий аналог христианских житийных вертепов, только тут все «молятся» Эросу…

Все предметы и девайсы подлинные и функционирующие. Средневековые экземпляры поражают выдумкой человечества во все времена. Доска, напоминающая гладильную и одновременно дыбу: кольца для рук, пружины для раскачивания вверх-вниз, и деревянные самотыки с двух сторон… Зал нижнего белья представляет эротическую одежду разных стран и эпох, двухсотлетние корсеты и другие причуды. Коридоры и лестничные пролёты между этажами пестрят старыми, весьма экзотическими фотографиями. Порой даже… пугающими.

В отдельной тёмной комнатке за бархатными шторами крутят порнушку времён зарождения синематографа. Из чего напрашивается вывод, что порно-жанр зародился с ним одновременно. Всего три лавочки, где можно скоротать часок-другой. Пипл кто сидит, кто не решается сесть и стоит в проходе. «Часок» — это я загнул, так-то зрелище не для слабонервных: бессловесная чёрно-белая эстетика того времени… эмм… несколько специфична. Нашей выдержки хватает минуты на три… Там толстую бабищу с идиотским кучерявым причесоном… Да, впрочем, что я буду спойлерить: езжайте в Прагу, сами зацените!

Гордость заведения — кибер-секс-машина. Говорят, единственная в Европе! Ещё есть электрическая антимастурбационная машина, спроектированная французами в далёком 1915-м году. В те суровые годы это занятие не приветствовалось, считалось вредным, и подростков отучали от рукоблудства разными экстраординарными способами.

Поражающую воображение провинциального россиянина коллекцию начал собирать некий Ориано Биццоччи из Сан-Ремо. И вылилось это во внушительный трёхэтажный рассадник порока в самом сердце старого города.

«Грешники, ко мне!!!»

Кости убиенных

Если вы чувствуете себя лишними на празднике современных искусств, если вас смущает физиологическая откровенность Праги, и вам больше по душе пуританские сельские пейзажи Чехии, то эта глава для вас!

Отправляйтесь вместе с нами по следам дальних электричек, и побывайте в настоящем средневековом замке. Когда я говорю «настоящем», я имею в виду то, что говорю. Подчёркиваю: я не люблю подстав и заманух для туристов. Я пью чёрный будвайзер в пражском ресторанчике «Будварка», и не размениваюсь на сомнительной свежести продукт в пафосном новосибирском заведении «Стара Прага». Я ищу тюрьму «Панкрац», чтобы посмотреть на оригинал гильотины, которой действительно срубали головы (пусть даже мне её, в итоге, и не покажут), а не плачу денежки за реплику для масс в каком-нибудь проходном музее.

И поэтому мы едем в замок Кост. Аутентичный готический замок, уникальный тем, что никогда не перестраивался и не «ремонтировался» под неоготику.

«Кост» несложно переводится как «кость». Крепкий угловатый оплот из камня на пересечении трёх скалистых… долин. «Как это так — скалистых долин?» — спросите вы. А я отвечу: «А вот так». Да, замки обычно строили на холмах и доминирующих высотах, чтобы недруги замучились их штурмовать. Но Кост построили на равнине. Удивительная природа этих мест приходит к нам из волшебных детских телевизионных сказок. Помните «Три орешка для золушки»? Мы идём по длинной лощине, заросшей травой и цветами и сжатой теснинами живописных чешских скал. В Чехии нет высоких гор, но в этих ущельях так обалденно и по-горному красиво: массивы камня обросли древними косматыми соснами и елями, тропка ныряет под утёсы и выводит нас к большому усыпанному листьями пруду…

Кост в старые времена был окружён тремя прудами. Плотины перегораживали реки, создавая прекрасные запруды, а в случае опасности их открывали, затапливая всю окружающую местность, и делая замок совершенно неприступным.

Никто не смог взять Кост приступом. Даже суровый Ян Жижка. Собственно, по легенде, он и сказал, стоя с армией гуситов под его стенами: «Твёрдый, как кость! Лишь собака может его сожрать».

Представляя, как матерился тут Жижка шестьсот лет назад, мы подходим к предзамковым строениям и задираем головы, стараясь разглядеть оригинальную форму башни-донжона. Главная башня замка в сечении не квадратная, а трапециевидная, так что со стороны предполагаемого подхода врагов на них смотрит сразу четыре её угла. Это сделано для того, чтобы ядра и прочие нехорошие снаряды рикошетили от башни, не причиняя ей вреда. Толщина стен здесь максимальная. Толковые люди строили! Несокрушимая Белая башня блестит светлым песчаником на солнце. Только пятый её этаж был жилым, остальные использовались для хранения продовольствия и воды, коих хватало на целый год осады. В случае угрозы, хозяева замка перебирались в башню по деревянному мосту и сжигали его за собой.

А как в наши времена попасть к замку Кост? Скажем, без армии гуситов, а при помощи электрички и «одиннадцатого автобуса», то бишь своим ходом? Мы же не лошары какие-нибудь, которые поедут сюда с автобусной экскурсией или — упаси нас боги! — на такси из Праги… Правда?

Так вот. Мы садимся на Главном вокзале на электричечку до станции Млада Болеслав. Делать это надо не позднее 10-ти утра, так, чтобы в Болеславе поспеть на следующую электричку в 11—25 до искомой деревушки Либошовице. Да-да, ехать надобно на двух электричках, с пересадкой, причём вторая — просто песня времён советской Чехословакии, сами увидите и улыбнётесь, настолько в ней пахнёт нашей с вами родиной.

Почувствуйте себя дикарями и искателями приключений! Полюбуйтесь из окна вагона чешскими просторами, выйдите в душистое поле на маленькой станции Либошовице и топайте до одноимённой деревни, где добрые люди укажут вам нужную сторону света. Симпатичная часовенка (не верю, что я это пишу) с черепичной крышей символизирует центр селения. У начала леса особенно наблюдательные походники увидят воткнутый в землю столбик, высотой человеку до колена, со стрелочкой и волнующей надписью «KOST», нацарапанной явно кровью гусита сотни лет назад… А дальше вы пойдёте легендарной Аллеей Прокопа, образованной в незапамятные времена течением реки Кленице — тем самым сказочным ущельем, наполненным ароматами листвы и птичьими голосами. И уже не промахнётесь. Прокоп, кстати, тоже был лютый гусит, и последователь Жижки. О нём можете почитать, в частности, в книге Анджея Сапковского «Божьи воины». Не всё ж вам фэнтезийного «Ведьмака» юзать в хвост и в гриву, надо и к истории маленечко приобщаться, друзья!

Кост очень красив, строг и внушителен с виду. Замковые лорды были, помимо прочего, сметливыми экономистами. Чтобы сэкономить на обслуге, они открыли при замке таверну, где местные слуги и сливали благополучно все свои честно заработанные денежки. Таверна просуществовала до XVII века.

На замковых воротах — герб семьи Кинских, одних из владельцев Коста. На нём три кабаньих клыка. Потому что кто-то из их предков спас от кабаньих клыков самого короля. Сияют под солнцем крыша бывшего пивоваренного завода и гладь двух сохранившихся до наших дней озер: Черного и Белого. Чёрное озеро — торфянистое, а Белое — глинистое: его берега становились особенно яркими после сильных дождей.

Не рекомендую вам питаться в туристической забегаловке у большого пруда. Впрочем, выбора у вас не будет, так что просто помолитесь своим богам. Пиво здесь плохое, а еда — фастфуд. Такое и в Чехии бывает!

Сидючи в этой забегаловке, мы стали свидетелями экстравагантного шествия: герольды и рыцари в средневековых одеяниях зазывали туристов на Рыцарский турнир. Так как у нас был почти час свободного времени, мы под него подписались. И тридцать раз не пожалели!

Да, это оказался не турнир в прямом смысле слова, а театрализованное представление для детей и взрослых. Да, оно было на чешском языке. Но всё это происходило на красивом огороженном ристалище с шатрами, задним планом которого выступал НАСТОЯЩИЙ готический замок, и выглядело это так аутентично и так ржачно, что мы были в полном восторге! Актёры в великолепных костюмах выступали столь здорово, столь ловко скакали на конях и выполняли упражнения с кинтаной и кольцом, так душевно веселились от своей собственной игры, что мы глубоко прониклись этим действом, и почти всё, что они говорили на непонятном нам языке, в итоге становилось понятно. Техническая сторона спектакля — на высочайшем уровне. Дракон пускал дым из шатра, ходил вразвалочку по полю и вилял своим гребнистым хвостом! Рыцари, короли и принцессы соревновались, на скаку поддевая остриём копья разные предметы, конечно же, пили пиво, хвастались и чудили, спасая всех подряд от дракона и друг от друга… А какое мастерство выездки демонстрировали и мужчины, и женщины! Нам было жаль уходить до окончания постановки, но наверху нас ждала запланированная экскурсия.

Внутрь замка можно попасть только с каким-нибудь одним из трёх видов экскурсий, которые проводятся по времени. Наша называется «Средневековая камера пыток». Мы увидим внутренний двор, Чёрную кухню и мрачное подземелье дворца Vartemberg. Не обессудьте: только на чешском! Уважаю. Люди интересуются родной историей. Приезжают, слушают.

Нашу группу встречает весёлый молодой экскурсовод в колоритной одежде палача из свиной кожи. Он лопочет по-чешски, я же пересказываю Ларисе то, что приготовил заранее, и нам хорошо.

Все камни крепостной стены и замковых строений — с дыркой посередине. На башенке висят большие железные клещи, так называемые «krepny». С помощью них и возводились эти массивные стены в годы правления великого Карла IV, когда былая мощь стен замков начала уступать ядрам пороховых пушек.

Задача: выкинуть мелкие камни из кладки и сделать замок неприступным. Дано: тёсаные булыжники весом около полутонны, крестьяне-строители, готовые работать за еду, и никакой грузоподъёмной техники. Как будем решать? Насверлим в центре тяжести камней дырки с обеих сторон, и будем поднимать их наверх с помощью специальных клещей. Такие клещи от увеличения веса груза только сильнее сжимаются. Обычно камни на стенах замков клали дырками друг к другу, чтобы те не были видны. Стены Коста предполагалось покрасить, так что такой необходимости не было. Время стёрло старые краски, и ныне мы любуемся высокими стенами, испещрёнными маленькими отверстиями.

Входим в камеру пыток. И это не фокус: данными предметами, свезёнными сюда из разных мест, добрые христиане реально истязали народец. На входе в подземелье висит железная клетка для ведьм. Раньше она качалась над лестницей в верхнюю часть Вартембергского дворца. Женщин христиане не любили сильнее, чем мужчин. Отжарить ведьму — святое дело! Мужчина мог откупиться за свои «этические преступления», а женщину за такие же грехи секли и отлучали от церкви. Причём, смертная казнь для разных полов тоже полагалась разная. Мужичков гильотинировали, вешали, колесовали или банально разрывали на части. Женщинок обезглавливали, хоронили заживо или жгли.

Но, в данном случае, колдунью сначала топили. Клетку опускали в воду, ненадолго, всего-то на пять минут! Любая невиновная, само собой, захлёбывалась. Тогда её оправдывали и захоранивали по-христиански. Ну а ежели обвиняемая выживала — то это, блин, ведьма: в огонь её!

Впрочем, мы уже говорим о финальных аккордах представления, забывая о предварительных ласках и прочем. Вот, например, подвес, который привязывали к ногам. С чего, собственно, начиналась «раскачка клиента». Затем следовала «сухая пытка» на этой вот дыбе, что притаилась в тёмном уголке. Когда сухожилия на руках и ногах были уже порваны, и становилось неинтересно, мероприятие разнообразили «светлой пыткой». В наше изнеженное время ценители садо-мазо томно капают друг на друга расплавленным воском, а тогда на истерзанное тело еретика тупо клали кучу зажжённых свечей. Веселились также ломанием костей при помощи железных прутьев, тисков и испанского сапога. Развлекались в металлическом креслице с трёхсантиметровыми шипами на сиденье и подлокотниках…

Всё оборудование в наличии.

Пытки отменили лишь в XVIII веке при императрице Марии-Терезии. А до этого пытали не только живых, но и мёртвых. После смерти тела тюкали и всячески колотили, потому что верили граждане в загробную жизнь, и наказание ждало преступников даже после смерти. Забавно, что обвиняемые платили палачам за свою казнь из собственных средств, буде таковые имелись. Палачи делали работу за взятку. Эти бедолаги жили на периферии и были изгоями общества, этакий совершенно необходимый и всеми презираемый социальный класс. Вот уж действительно неблагодарная работёнка!

…Перед нами единственная в Чехии рабочая гильотина. Она снималась в фильме «Молчание ягнят». И лишь она тут, кстати сказать, не настоящая: элегантная копия той, что находится в пражской тюрьме «Панкрац».

Что, всё ещё не страшно? Ну, так сейчас станет! Готический замок должен быть готичным во всём…

Кто только не пытался захватить Кост за его многовековую историю. Вот и шведы туда же, в ходе Тридцатилетней войны… Те самые, кажется, которых на Пражском мосту долбили… Во время долгой осады в замке вспыхнула чума. Голод и лишения поспособствовали. Защитники начали умирать один за другим, а хоронить их в твёрдой скале было не с руки. Что делать? Выбрасывать тела боевых товарищей за стену — значит, показать свою слабость врагу. Оставалось только складывать их в подземелье, которое потом замуровали.

Уже четыре сотни лет бойцы спят вечным сном… прямо вот за этими чёрными камнями. Не броди по подземелью ночью, это их место…

А шведам — кукиш, отвалили от Коста несолоно хлебавши, как и все иные прочие.

Башенные винтовки имеют пятиметровую длину. Они обладали такой отдачей, что могли сбросить солдата со стен, поэтому оснащались крюком, крепившим винтовку к стене. Кофры для хранения зарплаты военнослужащих делались неподъёмными, чтобы кто-нибудь не упёр разом все деньги.

Нижний этаж Белой Башни, бывшее зернохранилище, теперь увешан оружием и картинами из частной коллекции рода Кинских, которые открывают нам аристократические нравы средневековья. «Холстяная охота» изображает распространённую барскую забаву — тупое мочилово несчастных оленей. Не очень широкое пространство огораживали столбами, между которыми натягивали плотную холстину. В центре строили деревянное возвышение, а затем в загон запускались олени и въезжали конные «охотнички», которые начинали банально валить их направо и налево. Это героическое действо происходило под умилённые возгласы дам, глазевших на кровопролитие с центральной площадки.

Проходим сквозь стену трёхметровой толщины… За стеклом — богатый костюмчик XVIII столетия. Детской одежды в ту эпоху, как известно, не было, поэтому бальный костюм для юного Карла Шварценберга был сшит из взрослой. А вот Филипп Кински в быту носил девчачье платье. Нет, он не был гомиком. Аристократы часто одевали сыновей в одежду для девочек, чтобы избежать их похищения. Будущие лидеры правящих семейств пользовались у похитителей повышенным спросом.

Хозяева Коста жили в просторной палате на верхнем этаже, она служила им одновременно гостиной, столовой, спальней, ванной комнатой и туалетом. Они восседали за высоченными обеденными столами, так, что их ноги не касались пола. Всё потому, что они должны были смотреть на своих слуг сверху, даже когда ели. Во время трапезы господа не стеснялись использовать свою одежду или волосы в качестве салфеток, коих тогда не существовало.

Сильная фортификация предполагала узкие окна. Но внутри их делали воронкообразными, чтобы через небольшое отверстие в стене в комнату входило много света.

На первом этаже дворца Биберштейнов расположилась Чёрная кухня. Передняя часть сохранившейся с XVII века оригинальной стены объясняет её название: стена почернела от дыма. Одни блюда готовили на печи, другие ставили в сторону от открытого огня тушиться. Грязь, отходы и пепел из кухни сбрасывали через средневековую «раковину» прямо под стены замка. Вместо водопровода — «воздуховод»!

Из интерьеров Вартембергского дворца до нас дожил только деревянный потолок. И то благодаря «традиционной» пропитке — коровьей крови. Ею старое дерево орошали вплоть до 1982 года.

Обойти замок по кругу — сплошное удовольствие. Под твердокаменной готической стеной, почти такой же чёрной от времени, как кухня, стоит катапульта. Со стороны одной из долин стена украшена изящными декоративными накладками из розоватого песчаника.

На самом деле, от станции до замка есть ещё один путь, более короткий, так называемая «Жёлтая туристическая трасса». Мы принципиально пошли по более длинному и живописному пути. И туда, и обратно.

Если не слишком долго щёлкать клювиком, то к пяти часам с копейками вы успеваете вернуться на солнечно-полевую станцию Либошовице, где травы и колосья встают по грудь, и откуда без четверти шесть стартует заветный чехословацкий электропоезд в сторону Болеслава и Праги. В столице вы окажетесь уже в восемь вечера.

Не отказывайте себе в удовольствии, поваляйтесь под деревьями в парке у Главного вокзала! Хоть и следует предупредить: это вам не Ретиро в Мадриде. Тут вас с высокой вероятностью будут окружать занявшие все лавочки подвыпившие вокзальные бомжи.

Jak se máš?

«Йак сэ маш?»

«Как поживаешь?»

…А поживают чехи хорошо. Не нормально, а хорошо. Душевно. Спокойно. Размеренно. И с юморком.

Чехия — что это вообще за государство такое? Несколько непривычно для масштабного российского ума представить себе страну в пятьсот километров длиной и триста шириной. От Барнаула до Рубцовска — вот и вся страна…

Но, как показывает практика, лучше меньше, да лучше. Или давайте так: «мал, да удал!»

Холмистая территория с мягким климатом; снежных гор, пустынь и болот в Чехии нет. Никакого экстрима, всё сглаженное, умеренное, как сам чешский характер. Слева Германия, справа Польша и Словакия, снизу — Австрия. Это если смотреть на карту. От Дрездена до Праги два с половиной часа поездом. В ясную погоду Дрезден можно увидеть из Карловых Вар, если подняться на фуникулёре на местную горку. Я, правда, не увидел. Неужто американцы опять стёрли Дрезден с лица планеты?.. Кто не знает, Дрезден в старые времена тоже был славянским и звался Дроздянами.

Исторические области Чехии: Богемия, Моравия и Чешская Силезия — небольшой клочок Силезии, по факту отжатый у Австро-Венгрии, а в теории — у Польши. Как следует из легенды, братья Чех, Лех и Рус сначала охотились вместе, потом первый пошёл на запад, второй на север, а третий на восток. Чех дошёл до горы Ржип, что в Богемии. Его сын, воевода Крок, основал город на другой горе над Влтавой и назвал его Вышеград. А младшая дочь Крока, знаменитая княжна Либуше, послала своих людей искать место для города на левом берегу реки. Те встретили дровосеков, которые сказали, что рубят тут порог. Либуше, узнав об этом, сказала: «Вот по этому порогу и назовём город — Прагой».

Сегодняшняя Прага раскинулась на семи холмах, и у неё сразу три «центра»: Староместская площадь, Вацлавская площадь и левобережный Пражский Град, он же — кремль, где обретается президент. До президента были госсекретари, а до них — короли, которые жили то в Пражском Граде, то в Вышеграде. Соответственно, и подданным приходилось метаться вслед за ними: с левого берега на правый, и обратно… Правый берег часто страдал от разливов реки, а левый (Мала Страна) — от пожаров.

В итоге вокруг Карлова моста на пару километров во все стороны простирается старый город, полный готики и барокко. Дальше идут районы, застроенные в XIX веке; тогда же к столице присоединился город Смихов (ныне — географический центр левобережья) и на севере Голешовице, служившее когда-то королевскими охотничьими угодьями. Периферию, до самого горизонта, занимают промышленные и спальные кварталы с торчащими из них бизнес-центрами типа Панкраца (не путать с одноимённой тюрьмой в том же районе).

Довольно сумбурная — лучше сказать, исторически стихийная — планировка делает чешскую столицу необыкновенно привлекательной для любителей пеших эротических путешествий. Гулять по Праге — настоящее удовольствие. Как мы убедились, даже в новых районах. В старом городе, где улицы сплетены в паутину и пересекаются под всеми мыслимыми углами, ты в прямом смысле слова блуждаешь, а по новому — степенно прогуливаешься. Затейливая мешанина улиц, мостов, холмов, дворов, лестниц, храмов, аллей и скверов — настоящая находка для путника. Не хватает только трости и цилиндра. Или котомки и шляпы с пером. Нам всё это заменяет мини-рюкзак за спиной. И, кстати сказать, курточки. Потому что в начале июля в Праге, как ни странно, самая неустойчивая погода. Внезапно могут набежать тучки с дождиком, и слишком жарко не покажется.

А в метро так и вовсе можно переохладиться! Спускаясь в бездну (глубина залегания нижних тоннелей напоминает Питер), ощущаешь бодрящий бриз… Говоря прямо, на эскалаторах в лицо ударяет сильный холодный ветер, отчаянно несущийся снизу. И в футболке становится не айс. Точнее, именно что «айс».

Средневековое правобережье — территория рынков, жилищ и лавок купцов и ремесленников. Полтора столетия назад древние постройки начали уступать место новым домам в стиле модерн.

Мы, сами того не зная, поселились на краю довольно модного района Винограды, который раскинулся на месте бывших виноградников, став прибежищем буржуа и нуворишей. Сделали мы это за десять тысяч рублей. Получили чистый уютный номер с видом на зелёную рощицу, ежедневную смену белья и плотные завтраки на неделю. В Новосибирске, не говоря про Москву и Санкт-Петербург, таких дешёвых гостиниц даже близко нет.

Чешский император Карл IV обязал всех, кто проживает на «Винных горах», возделывать виноградники, и освобождал их на двенадцать лет от налогов. Карл, который у Клары ничего не крал, не любил, когда крадут у короны: за порчу виноградников полагалось отрубание руки, а если такое творилось под покровом ночи, виновников казнили с конфискацией имущества.

Мы, конечно, разжились не в самих Виноградах, а во Вршовице, но зато по Виноградам гуляем! Královské Vinohrady были настолько элитным районом, что в конце XIX века приобрели статус отдельного города и боролись за него вплоть до 1922 года. Дома здесь были большие, винные подвалы богатые, улицы освещённые, площади просторные, а мостовые мыли с мылом! Знатоки говорят, что Винограды очень похожи на Вену. Модерн, неоренессанс, баухаус…

Виноградский проспект выводит к штаб-квартире «Радио Свобода», переехавшей сюда из Мюнхена, и Государственной опере, где пел Карузо. Опера выстроена по соседству с главным вокзалом, так что во времена шумных паровозов часто приходилось устраивать незапланированные антракты… Вокзал Hlavní Nádraží — титаническое двухэтажное сооружение… под землёй, на поверхности над ним только многочисленные пути и крытые платформы, куда постоянно прибывают поезда со всей Европы. Со стороны Виноградского проспекта путеводители рекомендуют удобный пятачок для любителей плевать сверху на эти поезда. В своё время для прокладки железнодорожных путей под Виноградами пробили мощный тоннель, что по сложности сравнимо с современным тоннелем под Ла-Маншем.

…В Риегровых садах, разбитых в английском стиле, когда-то гуляли лишь по специальным пропускам. Вольфганг Моцарт называл их ювелирным украшением Праги. Сегодня тут популярен «биргартен» — пивной сад, куда пролетарии приходят со своим пивасом, воблой и травой.

Собором «Пресвятого Сердца Господня» на площади Иржиго с Подебрад католики меня неожиданно порадовали. Совершенно не приличествующая их конфессии церковь похожа на древнегреческий храм, из которого торчит сорокаметровая башня-стена с огромным часовым циферблатом. Циферблат, к тому же, ещё и просвечивается насквозь.

А вот более привычная постройка — неоготический костёл Святой Людмилы на площади Мира. Я называю его «Людочка». Сам он красивый, двухбашенный. Местечко знаковое, поскольку на ступенях собора любят тусить панки и анархисты. «Собор» же — вот они и собираются… Сегодня, впрочем, никого нет: видать, у них выходной.

Среди зелени вокруг собора стоит памятник братьям Чапекам в виде вертикального прямоугольного камня, простреленного насквозь пулями. Отверстия от пуль образуют имена: с одной стороны «Йозеф Чапек», с другой — «Карел Чапек». Карел, писатель и драматург, умер от воспаления лёгких в преддверии завершения немецкой оккупации Чехословакии: Гестапо явилось за ним, когда тело уже остыло. Йозеф, художник, писатель и карикатурист, умер в концлагере. Именно Йозеф, вопреки распространённому мнению, придумал слово «робот», а Карел приспособил его для обозначения искусственных людей. Заметьте, роботами у Чапеков назывались не машины из металла, а именно люди, искусственно созданные на фабрике для тяжёлого, каторжного труда! Работа по-чешски — práce, а robota означает «каторга».

Душевно, интересно, превосходно

Прага — мой любимый город. Хоть я и мало где бывал. Но в Праге уже — дважды. И поеду снова.

Я люблю эти странные каменные лабиринты средневековья, люблю зелёную архитектуру Ренессанса и ар-нуво начала двадцатого столетия, да и более современные пассажи, в конце концов — в диапазоне от угловатого конструктивизма до вычурного пост-модерна. Только барокко — не моё, всякие ажурные ангелочки и пышная позолота. Мне подавай суровую аскетическую готику. И уж тут мы попадаем по адресу.

Прага… Не передать словами этот «ах» от ночных прогулок по мощёным улочкам меж стен из коричневато-чёрного камня, залитым мягким жёлтым светом, этим жидким золотом волшебных пражских фонарей… Когда ты выпил душистого пива, повеселел, раздобрел и побрёл слоняться в поисках дальнейших приключений.

И это будут исключительно приятные приключения! Столица Чехии — совершенно безопасный город. Максимум, что с вами может случиться — стянут деньги из кармана на Карловом мосту. Так вы рот-то не разевайте: то же самое и в любом туристическом многомиллионнике мира, куда едут проходимцы и зеваки отовсюду. Но тут никакого бандитизма, никаких революционеров, нацистов и гопников, никто не отоварит вас трубой по затылку даже в самом удалённом районе глухой ночью.

Зато в старом городе самим можно запросто потеряться и пропасть. И это часть замысла. Глупейшее занятие — силиться сориентироваться в средневековой застройке, где переплетение улиц и нумерация домов не поддаются ни геометрической, ни арифметической логике. Первое, что ты должен сделать — расслабиться и… течь. Влиться в поток иностранцев.

Скажу вам честно, вот это мне не вполне удаётся. Видимо, старею. Становлюсь всё более циничным и мизантропичным. Если в первый мой визит в Прагу старый город меня всеми силами притягивал, то теперь я старался поскорее из него убраться. Ну, не нравится мне быть в толпе! Все эти таращащие глаза во все стороны пришельцы, каждый из которых не знает, где он в данный момент находится, и соответственно, не может помочь с этим тебе. Максимум, на что он способен — это ткнуть себя в грудь и обречённо выдохнуть: «Sweden!..» — что должно мне, по-видимому, сказать о двух вещах: а) он без понятия… б) он меня не понимает…

И так всегда. Не пытайтесь выяснить что-либо у прохожих в центре города: они не местные! Вам даже знание английского не пригодится. Зато в значительном удалении от Старого Места и от Малой Страны вы будете приятно удивлены. Когда я пробовал построить вопросительное предложение по-чешски, начиная с «prosim…» («пожалуйста…"), встречные люди поступали двумя способами.

Первый. Оценивающе смотрели на нас, и отвечали мне по-русски.

Второй. Спрашивали: «Ruska?» — и уже потом переходили на родной нам язык.

Сотрудница киностудии, правда, плохо знала русский — так извинилась перед нами и попросила общаться на инглише. А так, в основном, люди старшего поколения балакают без проблем. И молодёжь… Ну, можно, конечно, предположить, что мы постоянно натыкались на русских… Но я в этом не уверен. Это в Карловых Варах вокруг все чирикают по-нашенски, потому что туда со всего СНГ круглогодично едут попить артезианской водички. А тут идёшь по какому-нибудь Вршовице, заговариваешь со встречными — и на тебе, пожалуйста!

Так что Вршовице предпочтительнее. И Жижков. И Смихов))

Друзья! Гулять по Старой Праге надо ночью!

Конечно, на Карловом мосту вы вряд ли застанете совершенную пустоту в какое-либо время суток. Думаю, для фильмов вроде «Превращения» или «Замка» кинематографисты набегают на мост в пять утра и разгоняют народ своими полосатыми хлопушками…

А Прага — это, в первую очередь, Карлов мост. Первый каменный мост в Центральной Европе. Точнее, оригинал первого моста семь столетий назад снесло ледоходом, после чего император Карл принялся за постройку нового. Дату и время заложения первого камня с максимальным усердием рассчитали королевские астрологи: 9 июля 1357 года в 5 часов 31 минуту. Это был палиндром, одинаково читающийся в обе стороны: 1-3-5-7-9-7-5-3-1. Для крепости раствора в него добавляли яйца и молоко, которые обязали сдавать всех крестьян. Крестьяне, не разобравшись в математике и астрологии, частенько приносили варёные яйца и творог с сыром. Полукилометровый мост Карла в более-менее первозданном виде дожил до наших дней, хотя ему постоянно угрожали частые Влтавские наводнения. «Столетняя вода» 1890-го унесла две опоры и три пролёта.

В XVIII веке иезуиты усеяли мост статуями всевозможных христианских чуваков. Так что часть из них тогда тоже смыло. Хорошо это или плохо — решать вам.

Карлов Мост с обеих сторон кончается старинными фигурными башнями. На Староместской башне выставлялись головы казнённых. Например, после битвы на Белой Горе, столь трагической для чешских протестантов, победившие габсбургские католики вывесили здесь головы двенадцати дворян, и те провисели в корзинах на башне целое десятилетие. Две Малостранские башни соединены между собой галереей.

Спускаясь с Карлова моста на Малую Страну, поворачиваем головы (которые, к счастью, ещё на месте) направо, и видим ренессансный дом «У трёх страусов» с рестораном такого же названия, построенный в конце XVI века для продавца шляп и прочих аксессуаров из страусиных перьев: писк моды в ту эпоху. А в XVIII веке некий армянин открыл в этом доме первое пражское кафе. Сам по себе распальцованный ресторан вряд ли чем-то примечателен, но фанатам аниме-сериала «Монстр» я сейчас пролью бальзам на душу. По результатам моего скромного расследования, это и есть прототип того самого кафе «ТРИ ЖАБЫ». Потому что до «бархатной революции» в описываемом доме часто останавливались иностранные послы и другие важные персоны, а в доме напротив, по странному совпадению, находился наблюдательный пункт STB, то есть чешского КГБ. Тех, кто знал, что здание напичкано аппаратурой, кормили легендой об «изучении статики моста».

Мирные чехи

Чехи — народ спокойный, мирный, пофигистичный. Известнейший пражский художник-сюрреалист Давид Чёрный диагностирует соотечественников так: «Типичный чех уныл и похож на тесто, которое плохо вымесили, но хорошо пропитали пивом». Не самая лестная характеристика, лично я бы добавил в конце: «…и он подобрел». Но иногда, когда их допекут, чехи выражают своё мнение экстраординарно. В частности, неугодное правительство в Чехии принято выкидывать из окна. Нахрен.

Называется это изящным словом «дефенестрация». В целом, мероприятие интересное.

Впервые было устроено в 1419 году, и послужило началом Гуситских войн. Кое-какие последователи Яна Гуса, участвовавшие в беспорядках на пражских улицах, по решению бургомистра тогда были посажены в темницу. Пан Желивский организовал процессию демонстрантов, которая пошла к Новоместской ратуше требовать их освобождения. Тут из окошка ратуши бросили камень. И ладно бы он попал в голову какому-нибудь гуситу, такое мирные чехи ещё бы стерпели. Но булыжник угодил в «Святые Дары», а это, выражаясь церковным языком, «не благословляется».

— Ах ты, сучка! — вскричали граждане (ну, я так предполагаю). И вломились в ратушу.

А дальше вся эта некрасивая история с выбрасыванием на мостовую бургомистра, судьи и тринадцати других членов городского совета… Тех, кто не разбивался насмерть, приканчивала толпа. Короче, горсовет пришлось потом переизбрать. В смысле, пан Желивский сам его назначил. А король Вацлав IV, так и быть, подмахнул.

Гуситские войны продолжались до 1436-го и стали настоящей борьбой всех чехов за национальное самоопределение. Потому что западных славян всю дорогу гнобила Священная Римская Империя, и в первую голову — немчура и Габсбурги.

Ян Гус сказал: «Задолбали бухать эти святоши! Хотим тоже причащаться вином, а не одним лишь хлебом!» Потом сказал: «Задолбали церковные службы на латыни, даёшь на чешском языке!» Потом подумал, и добавил: «Задолбал вообще этот папа римский! В топку индульгенции и кровососов! Всех в топку!»

Ну, и пошло-поехало.

Случилось так, что в топку (на костёр) отправили в 1415-м самого Гуса. Но быстро убедились, что поджарили не того гуся… Ян Жижка, Прокоп Голый и прочие устроили им после этого не сахарную жизнь. Прагу захватили, оттяпанную немцами Силезию оккупировали и ограбили, а крестоносцев, посланных папой, отхэппибёздили несколько раз кряду.

Жижка садит всех на шишку

В районах правого берега Винограды и Жижков чехи банально живут, они не аннексированы сотнями тысяч туристов. Жижков называют «пролетарским» районом; в конце XX века сюда начала стягиваться ещё и местная богема. А поименован он в честь знаменитой фигуры чешской истории — гусита Яна Жижки.

Папа римский, недовольный высказываниями Яна Гуса, типа «задолбал этот папа», и другими деяниями чешских гуситов, натравил на них два крестовых похода из Германии. И оба, благодаря Жижке, окончились для немцев ничем. Точнее, кое-чем. Выражаясь литературным языком моей пьесы «Гарм» (2017 года выпуска): «порванным аналом».

…Мы преодолеваем многочисленные авторазвязки, покидая пешим шагом Новое Место, и держим путь на гигантскую конную статую, которую видно с любого из пражских холмов. Это крупнейший медный всадник в Европе. Девятиметровый Жижка восседает на боевом коне на вершине холма Витков, где он задал жару крестоносцам в начале XV века. В давние времена горожанин Витка выкупил себе этот холм под виноградники, за что его прозвали Виткой с Горы.

Сегодня торец жилого дома у подножия холма, в начале одной из «пролетарских» улиц, разрисован красивым граффити с одноглазым Жижкой. Начав подниматься на гору, мы видим большое белое здание с надписью «Armádní muzeum»: «Музей армии».

Экспозиция интересная, и совершенно бесплатная для всех желающих. Музей посвящён большей частью Первой, меньшей — Второй мировой войне. Очень здорово передают атмосферу времени реконструкции батальных сцен и кабинеты с исторической обстановкой, такие, как оборудованная комната радиста. Сам радист сидит в наушниках спиной к нам и слушает вечность… Для чехов немецкая оккупация — болезненная тема, как и вообще многовековая история «взаимоотношений» с немцами. Которые сводятся к тому, что немцы постоянно давили чехов. Германские ордена, затем Габсбурги, Австро-Венгрия… Мне глянулась дубина из тёмного дерева времён Первой мировой, внушительная, больше метра длиной, с кулаком и фигой на конце. Думаю, это символ того, как чехи относятся к немцам.

Может, советскую оккупацию 1968-го чехам тоже не за что любить, но за освобождение Праги от фашистского гнёта они нам благодарны. Перед нижней постройкой музея стоит советский танк.

Ян Жижка из Троцнова, национальный герой Чехии, немцев тоже недолюбливал. Поэтому частенько их бил. А бить он умел. Собственно, Жижка был таким лютым чуваком, что его боялись все, даже свои. Начав карьеру в качестве беспощадного разбойника на тракте, он должен был бы в концовке болтаться на виселице, но мягкосердечный король Вацлав IV его помиловал и назвал своим «верным и милым слугой», потому что тот разбойничал, в основном, на землях мятежника Индржиха из Рожмберка…

Вацлав IV — это сын Карла IV, прославившийся менее почётными деяниями, нежели его отец. В частности, по приказу Вацлава похитили и вальнули викария Яна Непомуцкого из свиты архиепископа Праги, врага милейшего короля. Непомуцкого замучили (фамилия не помогла!) и сбросили в мешке с Карлова моста во Влтаву. Ну, а дальше за дело взялись профессиональные христианские пиарщики, сделавшие из Непомуцкого святомученика. Они состряпали историю о том, что викарий отказался слить королю тайну исповеди его супруги-королевы… Легенда сопровождалась мощным «видеорядом»: свечение из пяти звёзд, возникшее над местом утопления… и т. п.

Кто же не знает статую Непомуцкого в центре Карлова моста, где надо что-то там потереть, и тебе будет маленькое христианизированное счастье! Скульптурами мученика улеплена вся чешская столица. А Вацлава IV в итоге самого похитили и свезли в Австрию. Потом он был низложен восставшей знатью и своим братом Сигизмундом «за пьянство и некомпетентность».

Между тем, Ян Жижка из Троцнова бил немцев при Грюнвальде в 1410-м, где потерял правый глаз. Его приёмы боя с использованием боевых телег англичане успешно применили в битве с французами при Азенкуре в 1415-м. В 1420-м он возглавил и реорганизовал крестьянскую армию «чашников». Последователи Яна Гуса, вдохновлённые призывами «не хлебом единым!» «хотим бухать тоже!», носили на одежде символ золотой чаши, содержимым которой они мнили более вино, нежели кровь Христову. К этому времени Жижка уже многократно опробовал тактику мобильного «вагенбурга» — квадратного построения из боевых телег, на которых гуситы перемещались в походе вместе с семьями, а в случае опасности сцепляли их между собой цепями. Откидные борта телег были бронированными. Такой укреплённый лагерь, обороняемый обычными крестьянами с косами, боевыми цепами и стрелковым оружием, запросто противостоял панцирной коннице. Рыцари неизбежно увязали в несокрушимом ряду телег, теряя преимущество конной силы, копейщики и щитники гуситов разили их нещадно, а арбалетчики довершали разгром. Тактику боевых телег Жижка подсмотрел у кочевников южнорусских степей: печенегов, хазар и половцев. Телега Жижки стала прообразом тачанок Гражданской войны и танков.

Жижка разработал первый в Европе воинский устав. Сам он был очень хардкорным воином, беспощадным к противникам, с которых частенько спускал шкуру в прямом смысле слова. Любимым оружием Жижки был русский «пернач» — шестопёр, палица с шестью пластинами, которые отлично крушили черепа и доспехи.

14 июля 1420 года на Витковой горе табориты Жижки разбили войско крестоносцев, десятикратно превосходящее их числом. Крестоносцы, с благословения папы, были посланы Сигизмундом для захвата Праги. Вслед за этим Ян Жижка взял крепость Вышеград, которая тогда частью столицы не являлась. Осаждая замок Раби, он лишился второго глаза и полностью ослеп. Но если вы думаете, что это его остановило, то заблуждаетесь: Жижка был не таков.

Слепой Ян Жижка передвигался на повозке и продолжал руководить гуситской армией. И… бить немцев. В 1422 он отшлёпал их (опять же, более многочисленных и сильных) по жопке при Немецком броде, а потом вторгся с «грабительски-освободительным» рейдом в Моравию и Австрию. Жижка, как всегда, крайне жестоко расправился с врагами, и получил прозвище «Страшный слепец».

Устав избивать немецких рыцарей, он переключился на умеренных «чашников». Он быстро разошёлся с ними во взглядах, и встал во главе армии радикальных «таборитов», оплотом которых стал город Табор. В 1424 году Жижка разбил «чашников» и сам занял Прагу, где преследовал всех недостаточно ревностных сторонников учения Гуса.

В том же году, во время осады крепости Пршибислав, он заразился чумой и умер. Такие уж были времена… Умирая, яростный Жижка завещал снять с него кожу и сделать из неё боевой барабан, чтобы и после смерти он мог наводить ужас на врагов в битве. Что и было сделано. Его похоронили в Чаславе, и над гробницей повесили шестопёр. После сего трагического события табориты стали называть себя «сиротками». Дело Жижки продолжили такие боевые товарищи, как Прокоп Голый: Гуситские войны продолжались ещё двенадцать лет.

Конечно, немцы-австрияки любили Жижку меньше чехов. В 1623-м император Священной Римской империи Фердинанд II Габсбург приказал уничтожить его гробницу. Но тела в осквернённой могиле не нашли. Позже обнаружили некие останки, которые католики объявили костями Жижки, и демонстративно их сожгли. Но в начале XX века чешские патриоты нашли другие останки, и независимая экспертиза, проведённая в 1980-х годах, назвала их с большой долей вероятности принадлежащими Яну Жижке.