Бывает такое, что перестаешь ориентироваться на привычных дорогах. Бывает такое, что дороги уводят тебя далеко от тебя самого. А бывает, что ты сам далеко не там, куда в итоге пришел.

С большинством встречающихся нам явно не по пути, даже если исход нашей встречи вряд ли мне заранее известен. Если бы заранее знать, как проживать жизнь, если бы заранее знать цену своих ошибок и принятых решений, то вряд ли бы свои первые полжизни я считал черновиком. С другой стороны, когда знаешь все ответы заранее, то перестаешь удивляться — ведь чувство пресыщения не может подтолкнуть тебя к открытию. Вот и балансируешь всю жизнь в попытках избежать двух крайностей.

Интересно, знает ли кто-то, как правильно прожить свой век или хотя бы один день, чтобы не было сожалений по его завершении…

Мне самому-то хочется всего лишь день прожить с открытыми глазами в предвкушении всего, что может произойти. Я достаточно насмотрелся, чтобы видеть с закрытыми глазами и не видеть с открытыми. А мое сердце постепенно становится глухим к стукам новых людей в моей жизни. Бег по кругу в ожидании нового за поворотом… у кого-то получается. Один день, один круг, один пейзаж, одни мысли… как по трафарету.

И все-таки я слышу в своей голове мысль с неоднозначной для меня интонацией: «Ты увлекся…». Мысль, и окрыляющая меня какой-то невообразимой надеждой и редко заглядывающим ко мне вдохновением, и в то же время звучащая как издевка — ведь я могу только забросить мячик со своего поля, а докатится ли он — мне неизвестно. Так нужно ли что-то делать! Или это что-то уже происходит со мной и моей жизнью, а мне стоило бы довериться себе и своим желаниям хотя бы раз.

Нужен ли мне проводник? Проводник, казалось бы, я размышляю о человеке, который откроет мне некоторые истины или натолкнет меня на нужные размышления. Вопрос здесь скорее в том, способен ли я довериться кому-то, учитывая длину пути, который я уже преодолел. Один ли? С кем-то? Может быть, я давно все знаю сам и теперь просто скрываюсь на тропах, боясь приблизиться к изменениям, от которых скрывался всю свою жизнь. «Ты увлекся — и что ты с этим собираешься делать?..»

Безусловно, я много прожил, многое повидал, хотя еще и способен кое-что рассмотреть под подошвами походной обуви. Однако бывают на пути события и люди, которые, кажется, движутся с тобой настолько долго, что ты понимаешь: ты не был готов к ним с самого начала, что и, пройдя много совместных поворотов, ты еще не готов их впускать.

Где я в этой истории — мне неизвестно. Я то на вершине мира — вдыхаю полной грудью живительные силы и энергию юности для новых свершений, то глубоко погружен в холодное оцепенение, сводящее скулы, сдерживающие вой от очевидной тупиковости ситуации, навеянной моим опытом, напоминающим обрыв ущелья под ногами.

Очередной обрывок сна пытается выскользнуть из лениво просыпающегося сознания, стирая зацепки и детали, позволившие бы уловить хоть какой-то смысл ночного видения, но… все тщетно. Я иду по мосту без поверхности, цепляюсь за стены из воздуха и воспоминаний, и нигде не ощущаю достаточного счастья, которое бы могло остановить меня на одном прекрасном моменте моего пути.

Четкой осталась только одна единственная, но мучительно раздражающая фраза моего друга, давшаяся мне с чувством неподдельного бессознательного дискомфорта, приближение к которой я бы оценил как «дорого», пронзающая пониманием необходимости — избавится от невыраженного тягостного ощущения, проникшего сгустком своей неизбежности в мое новое утро: «Увлёкся… что ты будешь с этим делать?…что будешь делать…?»

Эта фраза, всплывшая на границе миров, каскадным эхом пульсирует в моей голове, будто выискивая для себя опору в реальности.

Утро. 6.45

Я проснулся с какой-то неохотой. Спешить сегодня особо некуда, я изрядно вымотался вчера и могу позволить себе отдохнуть после нагрузок, однако зловещее слово — режим. Если уж приучил себя вставать в одно и то же время, то дальше привычка осуществит выбор твоих решений за тебя. Пойти поперек привычки — все равно что рукой попытаться остановить набравший скорость поезд: бессмысленная и болезненная затея, а поезд даже вряд ли замедлит ход.

Мысли кружатся, создают свои импульсивные вихорьки, как будто поддразнивают меня: «вставай», «ты точно проснулся?», «готов к подвигам?» Должно быть, я все-таки выспался за отведенные 3—4 часа, что остались со вчерашнего вечера. Хотя… Выспался ли? Я пока не в состоянии понять. Тяжеловато отходить от эмоций за короткое время, особенно когда поделиться ими особо не с кем. Да и кто способен понять все твои переживания лучше тебя самого.

Утро точно тяжелое, если оно начинается со стихотворения Мережковского в моей голове: «Ты сам — свой Бог, ты сам свой ближний…». Откуда во мне это настроение — не могу нащупать, поэтому неплохо бы от него избавиться и довериться новому дню без зацикливаний на себе, неповторимом… В жизни много приятных людей, возможно, я встречусь с ними уже скоро — стоит только выйти на улицу.

И почему я медлю! Конечно, можно вставать не сразу, а например, полежать и понежиться в кровати, но почему-то в последнее время я себе мало позволяю подобное баловство, а ведь я достоин своих сладких минут в объятиях постельного хлопка…

Пока исцеляющая сила шведской стенки не начала воздействовать на мои забитые мышцы, а затем не перекочевала с расслаблением в мою трещащую голову, мне хочется разобраться и вспомнить, почему в очередное утро я ощущаю пустоту и одиночество внутри себя.

Семинар накануне

Вчера была очередная редкостная скучнятина, где я был вынужден присутствовать для продвижения дел в корпорации, в которой я работаю уже несколько лет к ряду. Каждый семинар — переливание из пустого в порожнее, однако не ходить нельзя, так как нужно, чтобы твое профессиональное лицо и лейбл организации примелькались в нашей сфере с заурядной периодичностью. И все-таки я кое-что вынес со вчерашнего семинара, и даже не один…

Мы пересекли экватор однотипных докладов, слушатели приуныли, докладчики подустали. Закуски на любой манер перестали подтягивать участников мероприятия к своим столам. Все уже просто не знали, куда себя деть на этом заплесневелом «празднике жизни».

Однако, когда дверь в конференц-зал слегка приоткрылась, к нам просочился лучик света или даже глоток свежего воздуха. Вокруг что-то изменилось — я ощутил это каждым волоском на своей коже. Я не мог в тот момент знать и видеть причину, но в окружающей атмосфере неожиданно появились едва уловимое напряжение и нескрываемая раздражительность. Первое исходило от присутствующих в зале мужчин, до этого непринужденно сидевших и ожидающих продолжения семинара, вторую излучали находившиеся в зале немногочисленные дамы. До старта следующей порции докладов было ещё несколько минут, и я, стоя в конце зала у окна, наблюдал за слегка открывающимися вдали верхушками деревьев, маячившими из-за шпилей многоэтажек на уходящих ввысь холмистых рельефах природного ландшафта, отступающего перед натиском города.

Изменение катилось по залу волнообразно, по принципу падающего домино, от ближних к очагу рядов к последующим, пугая своей магматической стихией и одновременно притягивая, как магнитом, всех, кто способен был изобразить признаки жизни. Первыми пострадали и пытались прийти в себя сидящие в начале зала. Поначалу слышались покашливания и перешептывания, а затем нависла гробовая тишина. Далее кратковременное, но молниеносное и испепеляющее оцепенение промчалось вглубь по всем линиям стоявших рядом стульев. Дойдя до рядов у сцены и упёршись в стену, но не найдя выхода, это стихийное вторжение на какое-то мгновение зависло в воздухе, а потом рассыпалось, обрушившись на всех присутствующих разнообразным спектром мыслей, эмоций и ощущений. Все происходило буквально несколько мгновений, и повреждённая человеческая нейросеть постепенно начала самовосстанавливаться, отстраняясь от происходящего, находя быстрые заплатки под видом безразличия, как будто ничего не произошло, пытаясь вернуться в первоначальное состояние и обрести статус-кво согласно регламенту этого высокомерного семинара. Беспрестанное ерзание на стульях выдавало бессознательное желание — бежать и бежать подальше. Вот только от чего… Отойдя от шока при точном несоответствии зашедшего экземпляра нашему мероприятию, участники все же не забывали о своем достоинстве и манерах. Возобновлялись неожиданно прерванные разговоры, сформированные ранее кружки по интересам старались вернуться к ранее затронутым темам, хотя, очевидно, им стоило значительных усилий нащупать ускользнувшую мысль.

Однако внутреннее пространство было безжалостно встряхнуто и сформировано заново, внешне вполне походя на первичную форму, но с существенными трансформационными сдвигами внутри. Причину всего происходящего мне ещё предстояло выяснить. Это энергетическое движение я ощутил собственной кожей, уловил по мерцанию лиц, бесформенно отражающихся на тонких гранях оконного стекла.

Интуитивно я обернулся в поисках источника разрушения. Увиденное было эффектно даже внутри подобной разношерстой тусовки. Было от чего на долю секунды утратить связь с внешним миром: пространство стремительным броском налетело на меня и отскочило, словно желая посмотреть, а остался ли кто в живых. Предательски засосало под ложечкой, лёгкое нервное покалывание пробралось от грудного сплетения вниз до самых пяток. Ощущение сродни тому, когда смотришь вниз с большой высоты, дух захватывает, а не смотреть ты не можешь.

Можно было бы долго спорить о том, соответствовал ли её наряд статусу мероприятия. Все же это было официальное событие, хоть и без жесткого блэк-тайя. Большинство присутствующих точно разделяли негласный дресс-код и придерживались его концепции, близкой к классической или даже консервативно-деловой. Если перефразировать, было достаточно однообразно и подчёркнуто сухо, хотя и с бесчисленными вариациями на тему костюмов. Были, конечно, исключения в виде меня, но я тоже не сильно выбивался из толпы своим идеально сидящим на мне полуспортивным шиком в спокойных тонах. Да и остальные «модники» тем или иным образом вписывались в общую стилистику.

Однако она… Она словно ледокол, наделала трещин в пресной замерзшей атмосфере мероприятия. Ослепительно белое длинное платье в пол подчеркивало стройность фигуры, и, бьюсь об заклад, будь на входе фейс-контроль, её бы пропустили без лишних вопросов и даже без приглашения в ее сумочке. Провокационно тонкий материал ее платья интригующе оттенял очертания элементов внутреннего ансамбля, дразня и в тоже время совершенно его скрывая, и окутывая все вокруг ореолом таинственности. Требовалась изрядная смелость, чтобы так свободно держаться под пристальным взглядами окружающих, но, глядя на нее, я точно понимал, что она может себе это позволить.

У меня не было очевидных планов на этот двухдневный семинар. Судя по всему, эти планы вошли в аудиторию именно в тот момент. Она села отдельно, свободных мест было более чем достаточно. Может быть потому, что она не хотела своей близостью ставить кого-либо в неловкое положение, или ей просто понравилось свободное пространство. Вошёл спикер, все заняли свои места, и мероприятие возобновилось. Я сидел в конце зала, чуть сбоку, у окна, и мог видеть практически всех присутствующих. Часть мужской половины искоса и далеко не изредка скользила взглядом по виновнице недавней суматохи, а некоторые уже более-менее оправившиеся от ее появления позволяли себе задерживать на ней взгляд чуть дольше, чем того позволяли правила хорошего тона. Стало очевидно, что ждать кофе-брейка было бы непозволительной роскошью с моей стороны. Я поднялся со своего места и демонстративно через весь зал направился в сторону белого ансамбля, мысленно посылая привет всем, кто понял причину моего маневра. Поравнявшись с местом, где она сидела, я спокойно опустился на соседнее с ней кресло. Она с удивлением посмотрела на меня. Наверное, мои глаза улыбались, потому что свои она остановила на моем лице на секунду дольше необходимого и лукаво усмехнулась: я не мог перепутать ее интерес с чем-то еще. Я думаю, что лектор был удостоен гораздо меньшего внимания, чем досталось мне во время моего дефиле по залу. Видимо, и она оценила скорость принятия решения и отвагу блицкрига, и наше знакомство состоялось, и затянулось бы несколько дольше, чем двухдневный семинар.

Забавно как-то, что я принял несколько скоропалительных решений за 1 минуту вчера вечером…

…Это затянулось чуть дольше, чем двухдневный семинар. Точнее, так я ощущал в тот момент. В следующее мгновение, когда я опомнился, я обнаружил себя прижатым к стене, жестко, безапелляционно и совершенно неожиданно для себя самого. Впервые сюрпризность ситуации затмила все предвкушение от момента, мне хотелось кричать, но, как в самом страшном сне, кричать в голос я не мог. Она убрала руку с одного моего плеча, я услышал звук замка молнии на джинсах, слетающего с дорожки и вроде бы упавшего куда-то на пол. Дальше я увидел пелену перед глазами, хотя итак была полнейшая темнота, а поверх всего этого бесновались сенсорные демоны и вытряхивали мою сжавшуюся душу. Они-то и сорвались с цепи вместе с моими тайными желаниями, наступив на горло моему маниакальному пристрастию контролировать чужое вмешательство в мое пространство. Я держал ее голову двумя руками, пальцы проходили сквозь густоту ее волос, а я всеми силами старался не потерять сознание, вцеплялся лопатками в стену, холодную и вроде бы из голого кирпича, судя по рельефным выступам, хотя какая разница, до спины мне уже не было дела, я упирался ступнями в подло-гладкую поверхность пола, и все равно опоры не хватало. Что же ты творишь, падший ангел!

Где была моя голова… голова кружилась неимоверно, словно я мчал на карусели, постепенно разгоняющейся в пустоту… я боялся, что меня выбросит центробежной силой от нескончаемого кручения опоры. Я вообще перестал соображать, что происходит и начал отдаваться моменту.

Через несколько мгновений я внезапно услышал свой собственный голос, почти болезненно разрывающий темноту и мою эйфорию с надрывом и хрипами, и я не мог остановиться… а она продолжала, пока ее настойчивость не подкосила меня окончательно. Она выпустила меня из своих губ только когда почувствовала, что я поскользил по стене вниз и оставила лежать, а сама ушла, кажется, даже не обернувшись. Пелена перед глазами стала менее плотной — я вроде бы начал видеть очертания предметов, зато звон в ушах сменился звуковым вакуумом…

Я увидел тонкую желтую полоску света вдоль стены и ее преломление на полу. Значит, ванная в той же стороне. Определенно, нужно было освежиться. Определенно нужно было перевести дух и прийти в себя. И лучше разобраться в ситуации, пока… а хотя что еще более неожиданного и неподконтрольного могло бы случиться? Однако все же прийти в себя мне точно было нужно.

Боже мой, у меня определенно дрожали колени. Она вышла из ванной, оставив дверь открытой для меня. Я увидел ее выразительный силуэт, но сил для созерцания она во мне не оставила. Я проскользнул в ванную, даже не знаю, сколько я плескал водой себе по лицу, постепенно прокручивая в себе случившееся, что, когда я вышел, она уже встречала меня в черном одеянии настоящей обольстительницы.

Далее я ожидал легкого разговора с легкими закусками и продолжением вечера, однако подготовил вполне подходящий повод для ухода в случае, если кульминация вечера уже прошла. Все же ее щедрый аванс и говорящий сам за себя наряд вселяли уверенность в продолжение истории. Здесь все зависело от нее.

Я был расслаблен, но даже сквозь это ощущение чувство тревоги не покидало меня. Я осмотрелся. Действительно, были стены в стиле лофт, и низкие люстры над столом. Окна были настолько большими, что лунного света вполне хватало на освещение комнаты, просторной, и немного аскетичной. Всего по минимуму — мебели, декора и света. Не удивлюсь, если и хозяйки здесь было маловато.

Я подумал, что здесь не хватает романтики и легкости настроения. Я в два счета бы это исправил небольшими свечами и легкой музыкой. А где, собственно, мой рюкзак с содержимым! Все как в бреду, и я не помню, как и с чем я сюда добрался.

Итак, мы улизнули с семинара, прошлись пару кварталов, обсуждая напыщенных индюков на семинаре, кстати, одним из которых был я, а она там оказалась случайно — зашла даже без приглашения и особой проверки со стороны администрации здания. Мы старались легко шутить на проверенные темы. Затем она сделала вид, что устала идти пешком и предложила вызвать такси. В такси она начала резко сокращать дистанцию между нами, а когда мы были в объятиях друг друга, она не стала пресекать мои инициативы…

За ее недвусмысленными движениями я напрочь потерялся в пространстве, впрочем, как и во времени. Я не помню, захватил ли рюкзак с собой из машины. Я был слишком увлечен ей.

Что же ты творишь!..

В свете небольших светильников она действительно была очаровательна, и прозрачный черный халатик выдавал чудесное кружево ее откровенного белья, хотя при всей кажущейся податливости ее образа удивительная полуулыбка как будто бы закрепляла за ней статус победителя. Она первой прервала молчание:

— Перекусим с дороги?

— Да, пожалуй…

Были легкие закуски в виде бутербродов со всякой всячиной и холодные и горячие напитки. Сколько же времени я был ванной, если она все это успела подготовить! А какой был час ночи — я не имел ни малейшего представления. Не помню, о чем был разговор за этим точно поздним ужином, но я понял, что на ночь я определенно могу остаться у нее.

Вместо вина она принесла виски — безо льда и прочей разбавки. Только в тот момент я, кажется, начал понимать ее поведение: она хотела забыться. Она хотела потеряться со мной, сбежать от того, что преследовало ее и пугало.

Определенно я не мог оставить ее в этом ее отчаянном стремлении забыться в моих руках, если уж я сам откликнулся на ее мольбу. Я точно знал, каких прикосновений она ждала, я предвидел ее движения, в голове уже звучали фразы, которые я слышал неоднократно и на которые неоднократно отвечал совершенно одинаково, особо не меняя ни порядка слов, ни даже интонаций.

Безумная, поверь: от себя не сбежишь — даже на время… Ее напор всего прошедшего вечера был обусловлен каким-то внутренним надломом, хотя это не точно… слез или намека на грусть в ее глазах я не увидел. Однако общий нервоз ее настроения передавался и мне. Она явно что-то обдумывала, где-то внутри себя переживала и пережевывала причиненную ей боль, а на поверхности светилась, словно начищенные для боев доспехи. Абсолютно очаровательная женщина, вооруженная знанием о своем главном оружии. Мне не стоило труда сдаться под ее напором… Мне не составило труда подчинить ее желания своим.

Я помог ей с тем, чего она так отчаянно искала и чего добивалась в этот вечер. Жаль, что большего со мной ей не хотелось… А чего же мне хотелось самому? Что я искал в этой мимолетной встрече? На что надеялся в очередной раз, натыкаясь на однотипные колдобины на дороге, после которых обычно посещает небольшая тошнота… Трофеи мне некуда принести, а пустота оцепенения снова пожирает меня изнутри.

Я ушел в ванную первым, а когда она смогла встать и пойти в душ, я покинул ее квартиру…

7.00

Чертовы вибрации будильника… Его-то я забыл отключить. Чего ради я выталкиваю себя из кровати по утрам! Ради чего я не буду вставать — так это точно ради слова «надо», слово, которое убивает все желание двигаться, лишает красок самый лучший день и точно ставит меня в тупик, какую бы перспективу я ни видел до этого слова.

Испорчено ли теперь мое утро попытками будильника поторопить меня — я пока сам не понял. Пожалуй, посмотрю, что там за окном. А кто вообще дома в это утро?.. Кофеварка не тронута: сухая и холодная стоит в своем уголке столешницы. Приятно удивлен — ведь я сегодня первый и единственный товарищ моего любимого кухонного агрегата. И это несомненно я и мое утро. Свежее и одинокое… Я давно живу не один, достаточно давно, чтобы наслаждаться каждым мгновением моего одиночества…

Из приоткрытого окна мне доносятся звуки ветра и его бодрящая свежесть. Потрескивание кофеварки задает ритм. Даже мои пальцы начинают отстукивать что-то размеренное.

Как всегда, я со вечера собирался распланировать предстоящий день, но к утру это превратилось в «везде бы успеть, куда собирался заглянуть». И при этом обязательно должно остаться время на себя и свои мысли перед самым сном. Иначе может оказаться, что вся моя дневная суета проходит впустую.

Горячий эспрессо разгоняет кровь по жилам, мне хочется шевелиться, даже слегка ускорять ход дня. Я чувствую ритм своего сердца — неважно, от ритуала с кофе либо от его магических свойств. Я готов ворваться в этот день, хотя мне сегодня вроде бы и некуда спешить, лишь бы никуда не опоздать.

Мне уже пришли традиционные сообщения с ночи, которые я читаю не раньше окончания завтрака. Уверен, что со вчера поналетели еще и письма. Однако день принадлежит мне, как и его размеренность и даже наполненность. Можно не торопиться с корреспонденцией и предоставить утро только себе.

Можно бы посмотреть, какая погода ожидается, только я не хочу спугнуть солнце. Обязательно возьму солнечные очки и приготовлюсь к теплу. А без подобных ожиданий зачем, собственно, выходить за порог! И пару теплых вещей я все же закину в рюкзак. Остальной набор джентльмена уже там — укомплектован и разложен по своим местам.

День предвещает быть прекрасным, поэтому он достоин моего прекрасного настроения, куда бы я ни отправился сегодня!

Планы

Много я их строил за жизнь, потом не справлялся, разочаровывался, обвинял других и снова что-то планировал. И в какой-то момент я начал сам себя смешить от невозможности выполнить что-то к 7 часам 30 минутам, например. Откуда у меня эта дурацкая манера уложиться в срок без особой заботы о качестве результата, о моих душевных вложениях в процесс. Неужели годы работы навязали мне time managementкак концепцию жизни! Это всего лишь инструмент для осуществления задуманного, а не смысл существования. По крайне мере, не должен стать смыслом моего существования. Мне как-то маловато наличия результата к сроку. Ведь если я могу себе позволить наслаждаться своей деятельностью, то я и результат получу эффективнее, даже если это не станет прорывом.

На каком-то рубеже я позабыл о такой способности желания и неподдельного интереса в работе и планы начал рисовать, как схемки, как опорные точки, а не как приятный процесс с осязаемыми вехами. И с этим закончилась моя эпоха импровизации. Кто-то скажет «вырос», «повзрослел», а я вижу в этом «отсек возможность поддаться неожиданному», как в детстве, когда любая ерунда для родителей, любая обыденность для взрослых и искушенных дарила мне ощущение праздника и новизны — я всегда это искал и был готов, всегда, но, должно быть, не сейчас. Печально то, что с органайзером мы не сроднились — не каждому подвластны четкость, планирование и желание следовать всему понаписанному в своей книжице жизни. Знаком я с такими людьми — был раньше и до сих пор встречаются мне в жизни люди с блокнотиками — бумажными, электронными и прочими, в которых их жизни прописаны заранее. Я же сам, кажется, больше фанат дневников и постисторий, в которых готов прописывать невероятности, свидетелем или участником которых мне посчастливилось побывать. Кажется, был когда-то…

Когда началась моя история с планированием? В университете, в попытках не завалить сессию… Либо на государственной службе, когда планы должны быть закрыты поквартально. Или на дальнейших работах, где мне платили за визуализированный результат, а не за мою заинтересованность предметом. Сложно сказать, скорее даже тяжеловато.

Одно за отведенное время я понял для себя точно и бесповоротно: планы мои не укладываются во временные рамки. Я лишь недавно снова захотел большего: я захотел удовольствия от процесса и от жизни. А план как последовательность действий перешел в разряд всеобщей мобилизации — моего тела, моего сознания и моего настроения: я вынуждаю себя быть в тонусе и в предвкушении событий. Да чего скромничать, я снова нарываюсь на приключения!

По обыкновению меня трясет от словес по типу deadline, я прямо чувствую ускорение дыхания с этим словом, а потом тревожное ощущение, что отработал «в холостую». Не всегда deadline бывает окончательным и бесповоротным, можно было бы получше выполнить задуманное, да только ты уже настроился на скорый результат. Печаль моего времени — честное слово…

Сколько же умных волос покинуло головы моих друзей при упоминаниях этих американских словечек, а сколько еще прощаются, и, возможно, прямо сейчас, пока они в спешке собираются на работу. Мои планы сумели перестроиться на новые рельсы и даже на нужные скорости, однако я перевел их в разряд «готовности», а не deadline и time-management. Я просто пребываю в состоянии осознанности к своим действиям и потому прогрессирую планомерно, а не рвусь между холостыми прогонами и беспричинными простоями. Посмотрим, на сколько меня хватит. Я, кажется, снова готов рисковать.

И я точно готов войти в новый день со своими задумками. И я готов к непредвиденным изменениям — никогда не подготовиться к сюрпризам своей жизни на все 100%, зато можно их ожидать. И это мой новый план на сегодня.

7.45

Утро. Улица. Городская пробка. Все спешат на работу. В воздухе остро ощущается нервозность и суета. Все машины пропитались запахом кофе на вынос, наскоро прихваченным по дороге. На водительском кресле чуть впереди стоящей машины девушка неспешно потягивает бодрящий напиток из стакана. Смотрит в зеркало заднего вида. Молодой человек в машине за ней замечает её взгляд и приветственно поднимает свой стакан с горячим напитком. Она ответным жестом поднимает свой, улыбаясь в ответ.

Мгновенье до знакомства пройдено. Допуски получены… Что дальше — дальше перекресток и путь с кофе, наполненным впечатлением, и каждый разъедется в своем направлении.

Я же иду своей проторенной дорожкой, а воспоминания как будто не хотят расставаться со мной. Сколько же подобных случайных-неслучайных взглядов случалось на моем веку! А сколько еще предстоит встретить и, возможно, выдержать… Да наверняка у каждого из нас найдутся подобные воспоминания.

Я узнал ее в толпе — не по выразительности образа, а по быстро отведенному взгляду. Такой взгляд получается только после того, как натолкнулся на человека, встречаться бы с которым ты не хотел, и потому торопливо отводишь взгляд в сторону.

Наши взгляды зацепились уголками глаз, и мы оба поняли, что заметили друг друга. Если мы повторим такую глупость в следующее мгновение, то придется здороваться. Черт…

— Привет, милая, как поживаешь?

— Привет, красавчик, твоими молитвами.

Надо расходиться, как два корабля в порту — ведь это будет не в первый раз, как это уже было после одноразового уикенда.

— Тесен наш город, милая, не правда ли?

— И не говори. Ты сам куда направляешься?

— Да, прогуливаюсь.

— В такой час? Когда все работают…

— Все, но не ты.

— Ахаха, точно не про меня… и все же, у меня дела, нужно идти.

— Счастливо…

Ее дела пусть уходят вместе с ней. Как и вся предсказуемость ее персоны. Ее хватило минут на 15, а возиться с ней пришлось два дня в замкнутом чьей-то дачей пространстве. И теперь еще стычки в городе. Город действительно стал тесен. Слишком. Еще пара подобных встреч за утро, и он затянется в удавку. Определенно они напрашиваются сами.

Перемены

Мне определенно нужны перемены. Перемены… Само слово несет в себе изменение, новизну. В силу человеческой природы оно должно пробуждать во мне любопытство, интерес, будоражить воображение. Где моя тяга ко всему новому, что заложена во мне на генетическом уровне? Перемены должны быть, как минимум, подтверждением постоянного развития, знаком самой жизни, поступательного движения, движения вперед, естественного хода эволюции, в конце концов, ведь ничего не стоит на месте и всегда что-то происходит. Да, перемены должны пробуждать интерес, или не должны? Как же мне убедить себя в их необходимости!

Жизнь, может, всего лишь трансформация, а вечность в этой системе координат — непрерывность процесса, то есть вечность перемен, и что не изменяет себя — истирается, рассыпается и уходит в небытие. Как пылинка на моей обуви — возможно, когда-то она была чьей-то ресничкой, через которую открывался вид на весь мир, но потом перестала ей быть, не смогла измениться и рассыпалась.

Я глупец, если надеюсь, что упрямством удержу изменения вокруг себя, а сам могу себе позволить оставаться тем же неподатливым кременьком у дороги. Я читал в умных книжках: что способно трансформировать себя — тянется, борется, преодолевает: деревья растут, борясь с гравитацией Земли, Земля крутится в борьбе с центробежной и центростремительной силой, в попытках балансирования на грани жизни и смерти, а когда резерв будет исчерпан — все переродится в другую форму, возможно, в другое сознание. Так что перемены точно вечны — неровно лишь мое к ним отношение.

После подобных мыслей мне захотелось узнать — а как по-другому ощутить трансформацию, когда ты всего лишь человек со своей скоротечной жизнью и своим житейским опытом! Я спрашивал у людей, способных ответить мне на такие вопросы и не покрутить пальцем у виска: «Как ощутить трансформацию, как понять, что перемены уже произошли?» Мне удалось подсобрать несколько вариантов, в которых я не нашел противоречия:

Пока ты ощущаешь жажду — ты жив. Пока ты стремишься — ты жив. Пока сомневаешься — ты жив. Проходит время, и новое не пугает тебя: ты трансформировал знание. Проходит тренировка: и мышца прокачалась, трансформировалась. Однако пора отдохновения скоротечна: тебе снова нужно ощущение нехватки чего-то, чтобы почувствовать, что ты жив, чтобы расшевелиться и трансформироваться.

Некоторые перемены я помню, как четкую линию, а некоторые больше похож на трансформацию — постепенную и неизбежную.

Я, должно быть, еще помню, что такое ощущать себя мальчишкой, когда кажется, что в твоих руках сдвинуть землю с опор, а мир изменить под себя. Я вырос в такой среде, мы все были такими. Мы играли в «войнушку» и снежки, мастерили дома на деревьях и непременно что-то делили. Мы делили ресурсы от родителей — всякие ластики, брелоки и прочую важную мелочь нашего товарооборота, мы дрались за найденные на дороге камни и обломки металлов, мы делили территорию, по которой могли бы ходить, не оглядываясь.

Во мне и сейчас бунтует мой мальчишка, только теперь я направляю энергию более размеренно. Наверно, это и есть трансформация…

Я помню, как ушел из отчего дома. Вроде бы жизненный момент, многие его проходят, и нужно было быть к нему готовым, но почему-то дался он мне с надломом. До сих пор я чувствую натяжение некоторых жил, как от глубокой раны, которая старается зарубцеваться.

Я всегда чтил порядки своей семьи, ведь мне их всегда объясняли, я видел, как они удерживали нашу семью вместе.

И все же в какой-то период времени я ушел от этих правил. Я до сих пор не понимаю, как это произошло… какие-то обиды с моей стороны, неаккуратные слова, указание на дверь моим отцом. И вот я уже в другом городе. В другой системе. Без понимания своего места в этом мире. Без перспектив в будущее. Я и мои вечные мысли о прекрасном…

Я сам перерезал веревку и ушел, либо уже в тот момент во мне были перемены, которые я не смог удержать в привычном для себя окружении. В любом случае, перемены были неизбежны — в отличие от моего неоднозначного к ним отношения. Отец выпроводил меня без лишних слов, а мама все же сунула мне сверток с едой и наличностью на первое время.

Я не начинал жизнь с нуля. У меня было образование, свой круг знакомых и какие-то пристрастия. Я точно не знал, куда ухожу, но точно не собирался пропасть. Я предпочел плыть по течению и осматриваться по сторонам, не пропуская замечательные виды, окружающие меня всю мою жизнь. Я шел в солнечную перспективу и радовался каждому дню. Я жил сполна, пусть и не до конца понимая, чего лишаюсь или чем рискую. Я жил, как растет трава, я мечтал и не мог жить иначе.

Я перебивался ночлегами у друзей, снимал у них площадь или просто закупал продукты на время своего пребывания у них. Обожал проводить ночи у подруг. И никогда не упускал случая обзавестись новыми знакомыми из круга незнакомок…

Моя профессия затянула меня вместе с коллективом, их привычками и ритмом времени вокруг: я начал забывать, что такое быть предоставленным самому себе — кто-то постоянно скрашивал мой досуг. И так пролетела моя молодость. Прекрасный водоворот надежд, ощущения нужности, неиссякаемая энергия ночи напролет…

Ощущение молодости не ушло до сих пор. В отличие от печати мудрости на моем лбу: глаза могли быть лукавыми, взгляд сколь угодно масляным, а вот морщины выдавали, чем оборачивался мой опыт для меня. Я стал сухофруктом, который помнит еще, что такое сок жизни.

Из головы не выходят разные научные цитаты по типу: «В наборе заложенных в нас базовых инстинктов, среди основных, наряду с продолжением рода, стоит инстинкт самосохранения». Вряд ли я ошибусь, если предположу, что он находится даже не в одном ряду с основными инстинктами, а стоит особняком. Он основан на опыте предков и нелегко слезть с этой иглы — ведь сохранение привычного подпитано чувством безопасности: безопасно то, что проверено на опыте, привычно, и позволяет жить, как жилось раньше. Однако через какое-то время все некогда новое устаревает и уходит в небытие. Не исчезает только страх перед новым.

Мне кажется, что много необдуманного я совершил именно, следуя за этим своим базовым инстинктом. Каждый раз, когда бежишь, закрывая глаза, уповаешь на него — куда он приведет. Так инстинкт также слеп, как и твое малодушное сердце, неспособное открываться к переменам больше привычного…

8.20

Я не мог не заметить вальяжную поступь городского пушистика на пешеходной улице, где я сегодня прогуливаюсь. Он пробирался сквозь бордюры, обходил машины и как будто точно знал, куда идет. Взрослый кот см 20—25 в холке с удивительным полосатым рисунком, который еще более выигрышно смотрелся на его блестящей гладкой шкурке. Конечно, я не удержался и начал подзывать его. Сначала распространенными междометиями, которыми принято подзывать кошачьих, а потом начал перебирать дворовые клички. Однако он не реагировал и начал удаляться от меня в заросли палисадника. И тут я почти расстроенный сказал «котик-котик». И котик отреагировал на мою интонацию. Он как бравый солдат развернулся на 180 градусов и пошел в наступательное движение. Если бы не его говорливость, я бы, может, и ускорил шаг, чтобы пройти в касательную от его наступления. Он как будто хотел потереться об мои ноги и при этом не переставал со мной общаться. У котика не было ошейника, но ухоженный вид прямо указывал на наличие хозяев. А у меня не оказалось ничего вкусненького, чтобы угостить котейку. Через 5 секунд мне уже становилось неловко, что я воспользовался доверчивостью кота. Я просто начал ускорять шаг, а он увязался за мной. Глупыш, общительный и доверчивый. И это в мире, где котики заперты по квартирам и редко расхаживают по внутреннему двору многоэтажек.

И ведь я-то мог предположить такой расклад, и все же не мог не подозвать это милое создание…

И так на второй скорости моего шага меня захлестнули мысли о бездушии, равнодушии, ответственности и мастерстве ухода от нее по старой привычке. Конечно, этот кот не единственный за мою жизнь, которого я бездумно и бесцельно подозвал. Однако каждый раз я зарекаюсь так больше не делать. И паузы между моими проступками становятся чуть больше. А возможно, мне так кажется, только с годами я начал еще и задумываться о последствиях моих шалостей. Перемены ли это или трансформация? Или я так и не сдвинулся с мертвой точки своего заточения в «базовом» и сам себя гоняю по кругу — по карме, по привычке, по вынужденным обстоятельствам.

Я неоднократно так поступал и с людьми, и каждый раз мне пережимало новые жилы в горле от развития событий, исхода которых я не предугадывал. Однако, если я считаю, что люди способны за себя постоять, то животных мне всегда жаль в большей степени, ведь с человеком по соседству у них на одну проблему больше.

Мог бы поубеждать я себя, что я не безнадежен, однако…

В конце концов, кого я обманываю — я заложник собственных привычек…

О привычках

О благослови господь, кофейные плантации, ибо запах свежемолотого свежесваренного кофе пробивается даже сквозь уличную суету, наполненную всем чем угодно, он помогает вспомнить в суматохе дня, что ты человек и что у тебя есть какие-то свои человеческие пристрастия. Да нас могут сравнивать с крысами, которые реагируют на специи, но хотя бы так я ощущаю то, что я жив сегодня — запахи подманивают меня, и я чувствую, что хочу двигаться к их источнику. Все же запах кофе будоражит даже корни моих волос. Пусть сегодня очень жаркий день и невыносимо душно, я не могу себе отказать в маленьком удовольствии поддаться манящему запаху и заглянуть в маленькую кофейню.

Я знаю владельца этого заведения уже много лет, а сотрудники его почти каждую неделю новые. Кто-то предположит, что это круг вещей — нестабильность, экономика и прочая официальная белиберда, а вот мне интересно, хозяин заведения тоже ищет перемен либо это перемены его так находят…

Предаваясь подобным размышлениям, я вошел в свое любимое кафе и сел за столик. Отключившись от внутреннего диалога, я увидел себя сидящим за тем же самым столиком в дальнем углу кофейни, за который я сажусь каждый раз, приходя в это заведение. Место чрезвычайно уютное, сервировано, как всегда, на две персоны, ибо само местоположение, да и размеры стола при всем желании не позволили бы разместиться за ним более чем двоим желающим, и то при условии, если бы оба гостя были самого среднего телосложения. Несмотря на его небольшие размеры, когда я сижу за этим столиком, я не испытываю никакого ощущения дискомфорта или давления окружающего пространства, наоборот, компактные размеры пробуждают чувство спокойствия и уюта, а открывающаяся впереди перспектива причудливо расширяющейся кофейни от моего столика к барной стойке и далее — к выходу, создают впечатление, будто ты находишься на вершине пирамиды.

Для меня не оказался странным тот факт, что я оказался именно за этим столиком сегодня и сейчас. Все произошло совершенно машинально, механически, по привычке, не потребовав от меня никаких усилий. Я пришел и сел именно туда, потому что привык. Именно привык. Это проверено и безопасно. Мне здесь хорошо.

Сегодня я по ошибке заказал черный чай и понял, что эта встреча может затянуться надолго, если не навсегда… Я понял, что ошибся, только когда увидел перед собой чайник и чашку. Изысканный белый фарфор — что-то подобное я, кажется, видел у бабушки, и то в своем далеком-далеком детстве. У нас была традиция вечернего чаепития, которая собирала всю шебутную семью — единственное время дня, когда мы были вместе, когда мы приходили ради семьи…

Однако цену своей ошибки с заказом я, кажется, узнаю с каждым глотком. Тепло чашки согревает руки, крепкий едва уловимый аромат возбуждает рецепторы, а что до вкуса — тут целая гамма от крепости до маслянистого привкуса, обволакивающая мое тело изнутри. Крепкий ненавязчивый вкус. Возможно, он еще более богатый, чем я ощущаю, вот только не все рецепторы готовы воспринимать его неповторимое богатство.

Я уже сам себя убеждаю, что те «беспорядочные» чайные пакетики с синтетическим вкусом в моей ежедневной рутине уводили меня в сторону от действительно прекрасного: от настоящих эмоций за чашкой стоящего чая. И только сейчас я ощутил всю гамму… своего одиночества.

Меня переполняют эмоции. С чашки-то чая? Смешно… с целого чайника! Который традиционно распивают компанией, разделяя эмоциями и ощущения.

В этот момент солнце, конечно, не померкло за тучкой моего одиночества, ведь день по-прежнему принадлежит мне. Жизнь принадлежит мне. Одному мне, кажется, в такой момент. Однако принадлежу ли я одиночеству…

И все же… почему я не выбрал другой столик, ведь пока я к нему шел, мне на пути попались несколько свободных мест, каждое их которых, если к ним присмотреться, было несомненно не хуже, а может быть, и обладало рядом неоспоримых преимуществ. Так, столик слева от барной стойки располагался напротив окна, из которого открывался впечатляющий вид на улицу, берущую свое начало недалеко от городского парка с лебедиными озерами и плетеными сводами причудливо сформированных кустовых роз. Другой же свободный столик стоял как раз напротив экрана проектора, на котором всегда транслировались клипы известных джазовых музыкантов. Мне нравились эти столики, но я никогда не садился за них. Более того, когда мой любимый столик бывал в редкие дни занят, я просто выходил их кофейни, и, если позволяло время, приходил туда немного позднее, хотя я вполне мог сесть за любой другой свободный столик.

Что же отвлекло меня от заказа?

Я снова вернулся к ранее оставленной мысли. Как все это соотносится с чувством любопытства, желанием перемен, поиском новизны, почему пересилила привычка? Комфорт, безопасность? Нет, здесь было что-то другое. В этом моем личном поведенческом стереотипе лежали другие механизмы. Но какие именно? Я как-то недавно пришел к привычке анализа своих действий, поступков и даже мыслей. Точнее — меня к этому методично приучили…

В очередной раз потеряв мысль… и почему я сегодня не могу четко сконцентрироваться, почему внимание столь рассеяно… я постепенно возвращаюсь в тот день, когда я первый раз пришел в это кафе. Да, это был такой же жаркий, как и сегодня, майский день много лет назад. Несмотря на рабочее время всего города, кафе почти целиком было заполнено, и свободным оставался только один небольшой столик, в дальнем углу кафе, которое со входа больше напоминало сужающуюся бутылку. Именно в конце этого бутылочного горлышка и был расположен мой столик.

Я заказал двойной эспрессо и заварную трубочку. По какому-то удивительному совпадению, мой первый визит совпал с днем рождения этой маленькой кофейни и в честь праздника своими кулинарными шедеврами гостей угощал шеф-кондитер, вернее, шеф-кондитерша, лично выходя к гостям и вынося им заказы прямиком из маленькой пекарни.

Мой эспрессо мне вынесла лично эта дама-шеф-кондитер, правда, вместо заварной трубочки мне достались извинения со ссылкой на то, что в связи с большим наплывом посетителей в этот праздничный день кухня не рассчитала необходимое количество продуктов и у них закончился ванилин, без которого ну совершенно невозможно приготовить изысканный заварной крем, и они не смогут выполнить мой заказ, но в качестве комплимента от шефа они готовы предложить мне на выбор за счет заведения любое другое, не менее вкусное авторское пирожное на выбор.

В этой ситуации не было ничего сверхъестественного, и ничего, что мешало бы мне принять данное предложение, но что-то меня остановило. Хотя, говорить о том, что в этой ситуации не было ни чего сверхъестественного, было бы абсолютно не верно. Сверхъестественным здесь был взгляд бирюзовых глаз.

Я вспомнил этот взгляд, взгляд, который проник в самую душу. Я до сих пор не могу разгадать, почему именно мне было оказано это внимание до сих пор не понимаю, смог ли я выразить что-то в ответ.

Жизненные мудрости

Мне снова захотелось забыться. Так я делаю каждый раз, когда не могу найти ответы на свои вопросы и когда особо не возникает желания высказаться, когда особо нет желания произнести это вслух и ещё хуже — признаться себе в своей неуверенности. Что придумать сегодня, чтобы отвлечься? Со мной целый арсенал оружия против тоски: можно пообщаться с хорошенькой девушкой, можно поболтать с хорошим другом, можно сделать вид, что я изучаю что-то новое, можно заняться спортом.

Мне иногда действительно сложно понять, чего я хочу: мне много раз приходилось подстраиваться под желания других людей, и, кажется, я совершенно потерял способность ощущать свои потребности. Я настолько хорошо натренировал мышцу подстройки, что я теперь не испытываю перегруза и редко когда чувствую, что можно остановиться. И даже не то, чтобы не подстраиваться, не искать подхода, а дать возможность ситуации развернуться на свой манер. Нет, я не готов признаться, что я заложник собственных чувств или страхов и сомнений, ведь я ощущаю себя абсолютно свободным человеком, просто таким человеком, который, предположительно потерял цель и желание ее добиваться.

Я до конца не понимаю, хочу ли я перемен, стремлюсь я к ним, способен ли кто-то поддержать меня на этом пути и смогу ли я кого-то вести за собой в этом своем желании. Грустно и забавно одновременно: ты вобрал в себя достаточно опыта, чтобы что-то осуществить, но уже не испытываешь желания этого делать.

Зачастую, когда всплывает вопрос о подходе к жизни, я не могу без иронии не поделиться своими наблюдениями. Вот иногда смотрю я на своего домашнего питомца и понимаю, что ему перепало гораздо больше мудрости, чем мне и всем моим друзьям вместе взятым. Кот не переживает, не седеет и мой точно не лысеет, он просто ходит за мной по пятам, иногда чего-то требует, а чаще всего расслабленно потягивается — конечно, в перерывах между 25-часовым сном в сутки, и в хорошем расположении духа ведет со мной какие-то котовские беседы. Как ему это удается и за какие предыдущие совершения его сделали котом! Может быть, у меня одного такой кот, который смотрит на тебя пресыщенными глазами, будто он постиг все таинства бытия и теперь неспешно облизывает собственную лапу, потому что знает, что завтра будет новый день, а он также будет котом, ну а сегодня я покормлю его и поглажу. Да, именно за то, что он кот. Почему кота устраивает подобный порядок вещей, чувствует ли в себе силы изменить что-то. Хочет ли. Почему он не может разговаривать на человеческом диалекте? Если бы он мог разговаривать, он бы не тратил время на разговор: он привык активно действовать либо производить лежание на подоконнике — таково его свободное решение. А попробуй не уважать его выбор — найдешь его привет в собственных тапках. Вот такая действенная мудрость от котика…

Да мне самому не стоит обманываться насчет полезности размышлений о жизни, иначе я снова не успею прожить этот день как многие-многие предыдущие. Может быть, мне стоило составить план сегодняшнего дня еще вчера. Что меня могло остановить — да очередная дань привычке. Я ещё давно понял, что, если я составлю план и что-то не выполню, я сильно расстраиваюсь, а сил на расстройства у меня сейчас не остается. Хотя в последнее время меня больше расстраивает наблюдение: дни проходят пусто один за другим уже не первый год. Возможно, мне просто стоит выйти на улицу. Морально подготовиться к ее атмосфере не получится, но уложить волосы назад и почувствовать, что я при параде — все же стоит.

9.20

Запах асфальта, я привык к тебе настолько, что уже не представляю своей я жизни без тебя. Каждый божий день я ступаю по тебе, я ощущаю тебя своим носом и стираю тебя со своей кожи, и все же я насквозь пропитался тобой. Да, я привык видеть, чем я дышу. Потому что так я привык и мне так удобно. Мне удобно ходить по относительно ровному покрытию под ногами и убеждать себя, что так я меньше пачкаю обувь и меньше оступаюсь. Проторенные чужими стараниями дорожки неимоверно хороши и вызывают доверие, пусть иногда сопряжены с моими собственными ленью к открытиям и неотступной апатией. Хорошо, если наши дороги и стремления совпадают, а если нет — иду ли я чужим путем, перебегаю ли кому-то дорогу, найду ли себя, не сбиваю кого с пути? Иногда мне кажется, что я смотрю на мир через линзу — но диоптрии регулируются не по моему желанию, а как будто бы пресловутыми обстоятельствами.

Я даже привык не улыбаться людям, когда у меня хорошее настроение, не здороваться в магазинах, потому так не принято. Я даже не задумываюсь, чему я научил окружающих меня людей. И мне тоскливо бы было об этом спрашивать. Люди приходят и уходят. Кто-то проходит мимо. Возможно, кого-то я не могу заметить, не могу разглядеть сквозь свои очки — так я всегда рискую поддаться одиночеству, но почему-то так кажется спокойнее и менее рискованно в последнее время.

Насколько же тесны эти тротуары. Не успел сделать и двадцати шагов, как уже поучаствовал в столкновении плеч и подгонянии кашлем в спину. Тротуары в городе — все равно что сплошная сумеречная зона. Сплошной коридор неудобств… Хотя и на них можно наблюдать забавные моменты, особенно если тротуар покрыт брусчаткой, а навстречу идет длинноногий ангел на шпильках. И человеческую природу в ангеле выдает единственно шатание при соприкосновении обуви с землей необетованной. И даже в этот момент ангелом невозможно не любоваться…

Запах цивилизации

Так бы я и шел в своих мыслях, если бы меня не ударил по носу едкий запах разложения. Запах сродни 25 кадру или действительно неожиданному удару по телу. Странно, что я смог его почувствовать, ведь я был посреди широкой пешеходной улицы, хорошо продуваемой сквозь множество улочек, к ней примыкающих. Запах настолько же неприятный, насколько и тревожный. Через мгновение я увидел его первородный источник — образно говоря, живой человек, который забывал, что он человек и еще при жизни уходящий в небытие. Какие-то зачатки жизни удерживали его здесь, но что-то такое происходило с его разумом, что он отказывался от признанных норм взаимодействия в социуме.

Мне больно пройти мимо бездомного животного, а мимо бездомного человека почему-то просто тревожно. Сердце не щемит, нет желания взять человека домой и покормить, хотя в детстве были такие порывы. Я даже на один свой день рождения порывался пригласить таких вот, лишенных дома, но, к спокойствию родителей, в нашей местности их не было — не выжили бы. Для того, чтобы выжить в лесах, нужно быть всегда в тонусе и в хорошей физической форме, иначе можно замерзнуть зимой либо зверье какое загрызет. Да, встречаются в деревнях пьющие, но живут они недолго и несчастливо. В больших городах масштаб беды возрастает, но и наша толстокожесть в таких вопросах не отстает. А пока закрываем глаза, прикрываясь от запаха — беда не уходит, она только разрастается. Насколько долго мы готовы терпеть подобные неудобства — для всех…

Я где-то слышал, что развитость государства оценивают по его преступникам, а кто-то оценивал цивилизацию по запаху с улицы? В деревнях пахнет животными, а в городах, считающихся цивилизованными и развитыми — помойками, бомжами, заводами и кофе. Кофе, конечно, мощно маскирует все вышеперечисленное, он помогает даже нерентабельную квартиру продать. Я как-то снял квартиру, оставшуюся молодой паре после их бабушки. Квартира на осмотре была пропитана запахом ароматизированного кофе, окна не открывали, чтобы ореол не испарился, а на следующий день я четко почувствовал, что в квартире жили животные и довольно долго…

Я побоялся пропитаться подобной атмосферой, и хоть жалел о потерянных деньгах за риелтора и два месяца проживания, отданных собственникам квартиры, но вынужден был покинуть коварные стены той обители зловонья.

К городскому смогу я более-менее привык, пусть каждый день в таком воздухе — как сделка с совестью, ведь я знаю, что есть настоящий воздух, которого ты не видишь и которым не способен надышаться, а цивилизация выгоняет меня из лесов, как Дальневосточного тигра, остающегося без естественной среды обитания. Что за бедствие нависает над нами, которое оставляет меня без природной защиты, а бедняка без дома и надежды вернуться хоть в какие-то стены? Я учуял не только резко неприятный запах, но и бич человеческой сущности.

Кто-то сравнивает подобные столкновения с атакой химическим оружием, что не лишено доли правды, однако психологическое давление от подобных встреч несоизмеримо сильнее. Захотелось бежать без оглядки и исчезнуть, как будто это могло бы что-то изменить, пусть я был способен на подобные шаги, ведь я тренировался этому достаточно давно.

Иногда я мгновенно исчезал без объяснения причин в неизвестном направлении. Я спасался от того, что мне неприятно. Одна девушка из университета, где я учился, рассказала мне про природу инстинкта бегства людей.

— Я учусь на биофаке, так что я знаю, о чем говорю. Люди по природе своей больше травоядные, а все травоядные спасаются от стресса бегством. Поэтому я считаю, что, когда человек не справляется со свалившимся на него грузом, он просто бежит.

Именно так я и спасался на следующее утро от нее: осознанно и в соответствии с предложенной концепцией.

Я вообще оставляю людей в покое, исходя из лучших побуждений, и хорошо, если мои побуждения совпадают с их взглядами на жизнь. Мне приходилось много раз сбегать: от женщин, от приятелей, от себя, от правды. Я здесь один из лучших спортсменов. У нас даже своя лига есть и призы в виде серебра в волосах и бороде. У меня встречается и благородная платина. Определенно, есть чем гордиться в своем возрасте!

Возможно, человеческая цивилизация пропитана запахом пота и его разложения: украл, побежал, пробежал, убежал, пока не представится возможность украсть что-то еще или сделать украдкой или озираясь что-то еще. Мы палим ресурсы — в себе, в окружающем, в любимых. Получаем ли мы наслаждение от таких рывков? Была ли наша цивилизация когда-то пропитана запахом добродетели и созерцания!

Моими забегами и их результатами можно бы обставить не один зал славы. Каждый мой мускул заточен под качественный забег: иногда я бываю спринтером — делаю все молниеносно от знакомства до прощания навсегда, а иногда обстоятельства вынуждают меня на полумарафон и дополнительные траты времени и ресурсов, на дополнительный перегрев и простой. Однако моя любимая натренировала меня на размеренный марафон длиною во всю жизнь. И как опытный тренер, она дает мне возможность забегать на другие дистанции с возможностью вернуться и понять, что на своем пути определенно лучше.

Я, с одной стороны, поражаюсь ее дальновидности: она не пытается влиять на вещи, которые ей неподвластны. А с другой стороны, за долгие годы брака она не растеряла себя ни в моих глазах, ни для себя лично. Коварство ее длинного поводка настолько жестоко, насколько я сам себе надумываю последствия моих поступков. Люблю ли я ее до сих пор или очередная привычка?.. В любом случае, мне хорошо оттого, что рядом с ней не посещают подобные мысли об общественно значимом и неразрешимом.

10.30

Мне встретился колоритный артист, сидящий на лавочке со своими пожитками. Длинные дрэды и загар выдают в нем туриста в наших местах. Я не мог не подойти — уж слишком долгим путешествием веет от этого странника. Он без компании друзей и в то же время он не один — в сопровождении шестиструнной гитары. Я пытался расспросить его, откуда он, как здесь оказался, но, оказалось, что мы говорим на разных языках. Жестами и фотографиями я показал ему, что у меня есть друг, с которым я хотел прогуляться сегодня, но тот был болен. И тогда странник показал мне, что я могу записать его на видео и переслать свое видео другу: он спел песню, в которой, по переводу прохожих, было пожелание здоровья и уверение, что всё будет хорошо.

Мне так точно стало хорошо: спокойно как-то, и уверенности в себе прибавило — ведь пока есть люди, которые верят в завтра и в хорошее, происходящее вокруг, лучик надежды способен вытаскивать тебя из любых состояний, есть смысл вставать из кровати и украшать этот мир самыми лучшими моментами своей жизни.

Я хотел разделить этот момент с моим другом. Я хотел бы, чтобы он был рядом сейчас, со мной, слушал этого диковинного артиста, приехавшего за три моря и через океан, но даже когда моего друга рядом не бывает, я ощущаю единение моментом и хочу разделить с ним происходящее вокруг. Да, он поймет момент по-своему, даже мне может впечатление подпортить, пусть и не специально, но он ценит такие моменты хотя бы потому, что мне они важны.

Кто-то из толпы сказал, что слова простые, мелодия знакомая, а кто-то выпалил еще что похуже — что-то вроде «посредственность», хорошо, что артист сидел в своем мире и не слышал либо не понимал языка. Мне артист однозначно подарил индивидуальный продукт в этом глобальном потребительском хаосе, за что я ему безмерно благодарен.

Посредственность

Никогда не понимал, зачем придумали такое бессмысленное для произнесения слово — «посредственность». Да и кто его придумал? Человек с безмерным эго или с безграничной самоиронией… И кем именно должен быть человек, произносящий такое вслух!

Я никогда не находил повода произнести это слово, пусть бы все окружающие перешептывались и давали понять, что так оно и есть — мы тут все стали заложниками посредственности. Мнение, которое не разделяю ни при каких обстоятельствах. Я больше ориентируюсь на нравится либо не нравится в оценке чьей-то работы или результата, чем гениально и посредственно. Уж слишком расплывчатое очертание границы между ними.

Есть такой шуточный тест для определения интеллектуального потенциала — по крайней мере, так нам его позиционировал преподаватель в университете по какому-то жестко-теоретическому курсу… Шуточным, однако тест кажется до тех пор, пока не пройдешь и не услышишь оценку. Все просто: необходимо взять лист бумаги и ручку и нарисовать окружность и линию. С заданием справится ученик средней школы. А вот с вариантами, их обилием, их комбинацией — уже сложнее: чем больше знаешь, тем сложнее выбрать, а оценивать будут один раз. Мне показалось, что тест больше на проверку нашей реакции и нашей серьезной настроенности в учебе, чем на результат интеллектуальных способностей. И все же я был расстроен, когда ответы, подобно моим, были удостоены оценки «посредственно»: я нарисовал окружность, затем долго крутил листок, думая, как я хочу провести линию и на какой стороне, а потом психанул и нарисовал рядом, но не касаясь окружности.

Пара моих соседей нарисовали линию строго по центру окружности, что было удостоено — «выше среднего». А гениальных в группе и вовсе не нашлось: линию на другой стороне листа так никто и не оставил…

Вот тебе и оценка. Вот тебе и внушаемость двумя геометрическими фигурами и одним черствым преподавателем. И рубец на самолюбии до конца семестра… Хотя, спустя много лет, я уже думаю, что тест действительно оказался забавным, хотя бы потому, что только его я запомнил из всего теоретического курса того шутника-преподавателя…

Постепенно, раз за разом я привык к неоднозначным оценкам своих работ, своего вклада в общество, да и к полярным оценкам собственной личности я давным-давно стал равнодушен. Я всегда повторяю, что красота в глазах смотрящего: кто способен видеть небесно-голубой цвет, увидит его даже в небольшом количестве, а неспособных я не вправе убеждать в их недуге и тем более оспаривать этот недуг. Я могу только терпеливо объяснять, что можно увидеть и как я сам это вижу и как к тому отношусь. На большее я не пойду. И большего я не ожидаю от других. Я радуюсь, если могу делиться живыми моментами с друзьями — будь то улыбающаяся луна или игривый зверь в парке — я рад поделиться этим вживую, либо отправлю фото, либо видео, либо живописно расскажу о своем опыте. Мне важно, чтобы мой собеседник почувствовал то же, что и я, пережил эмоцию и обогатил свой жизненный опыт на один прекрасный момент. Я всегда открыто говорю на работе, какие действия нам делать не нужно, так как они красивы либо некрасивы, правильны либо неправильны, полезны либо излишни… И никогда не слышу в голове «посредственно» — ведь такова оценка смотрящего, а как он к этому пришел — он же вряд ли поделится. С чем сравнивал? Если бы я сравнил, предположим, пение, то по сравнению со мной многие знакомые гениальны должны быть в моих глазах, но занятие мне само по себе не нравится, поэтому я не готов в это погружаться. Так из-за моей нелюбви к чему-то я не могу навешивать «посредственность» на 99% всемирной деятельности, в которой я ни черта не пониманию. А называть человека гением только за пристрастия, отличные от моих, я тоже не собираюсь.

Вот и игра бродячего музыканта мне «зашла», даже понравилась — и я оцениваю не технику-мастерство-оригинальность, а его отношение к своему делу, его душевный посыл ко мне и моему другу…

Конечно, «все будет хорошо»! А как же быть иначе. Я понял, что артист никуда не торопится, он просто живет в своем моменте. И открыт происходящему. Так бы и я стоял рядом с ним, слушая его красочные рассказы на другом языке в сопровождении его гитары, обклеенной разными пестрыми картинками. Я знаю, что мне сложно отказать, однако не хотелось показаться навязчивым и после одной песни мы распрощались.

Навязчивые люди

Навязчивые люди — мой бич, от которого я сам бегу на всех своих скоростях. Некоторые считают, что энергичные люди, или экстраверты, или воодушевленные люди навязчивы. Возможно, среди них есть навязчивые, но это вовсе необязательно. И обидно, если на таких людей сразу вешают ярлыки, а эти люди не спешат избавиться от навешанного лейбла. Таким образом, наверно, и портятся отношения едва знакомых людей. И я сам зачастую склонен спутать заинтересованного во мне человека с навязчивым.

Я стараюсь отстраниться, а в крайних случаях избегать общения с подобными людьми.

С другой стороны, слишком часто я натыкался, на первый взгляд, на взвешенных и тактичных людей, от которых вскоре хотелось залезть в петлю. И все, что удерживало от подобной глупости — предчувствие, что мое роковое решение не изменит их напористого участия в моей жизни.

У меня были друзья, с которыми мы плотно общались, делились самым ценным и важным на тот момент жизни, строили совместные планы. Однако в назначенные встречи эти люди не приходили, пропадали на недели, а то и на годы. А затем по непонятным мне причинам снова втирались в мою жизнь, подстраивали ее ритмы под себя, и в назначенную встречу снова не приходили. И снова исчезали.

Был у меня, а может быть, и до сих пор есть один товарищ, с которым мы дружили с самого детства. Давно не общались, но предчувствие подсказывает мне, что, если я ему понадоблюсь, он снова меня найдет, а до этого времени на связь не выходит.

В нашей местности издавна жива традиция петь по домам за конфеты в Православное Рождество. И все детишки ходят компаниями — большими, небольшими и совсем маленькими, прославляя рождение Спасителя. Но больше, конечно, это песни со старыми друзьями в домах у знакомых…

Мой товарищ пел шедеврально — недаром после окончания школы он пел на Клиросе в церкви — и он же агитировал меня на совместные походы по домам за конфетами в нашем далеком детстве. Я не могу вспомнить, чтобы мы хоть один год собрались с ним вместе. В 20ти градусный мороз его не было на улице в условленное время, а дверь в его дом никто не открывал, как бы я ни звонил и ни стучал… А ведь это Рождество — время, когда все двери открыты… Так я и шел один по праздничным улицам, пока не прибивался к компаниям других ребят, в одной из которых я мог найти этого товарища…

Когда мы вступили в подростковый возраст, мой товарищ звал меня гулять по вечерам, однако, случалось, правда нечасто, в назначенном месте в условленное время его не было, дверь его дома мне никто не открывал или говорили, что он заболел. Я шел гулять один, пока не встречал компанию девчонок, в которой он тусовался.

Он увивался за всеми моими подругами, раздражал их своей бушующей энергией, которой хватало бы на огромную тусовку, а на небольшую кучку людей она давила своей ударной волной позитива, и все же я считал его своим другом. Просто потому, что мою психику он добивал не со зла и вообще не задумываясь о последствиях.

Товарищ этот позвал всех наших общих друзей и подруг на свою свадьбу, но только не меня. Да, возможно, я часто бывал в командировках в тот период наших жизней и мог бы не попасть на мероприятие, но подарок-то я приготовил и подарил, а приглашения так и не увидел…

А скольких начальников я поменял даже на одном месте работы — больше, чем записей в своей трудовой книжке. И каждый пытался просочиться куда-то вглубь моих мыслей, иногда искренне — потому что ценят здоровую атмосферу в команде, а иногда, чтобы навязаться по самые жабры и оттуда диктовать свои условия… В какой-то момент я научился дистанцироваться ото всех окружающих меня коллег, чтобы ни у кого не было соблазна дрессировать меня своим «неравнодушием». И постепенно лицемерие, прикрытое ровностью и равнодушием, а в офисной среде именуемое «корпоративная культура», стало нормой моей жизни, я прорастал в такой среде, как куст из навоза — как и все мои коллеги.

Я опасаюсь пересечений с навязчивыми людьми из-за их супер-способности пробираться в мою жизнь и исчезать по непонятным мне, наивному, причинам. И с каждой новой затянувшейся встречей все больше и больше. Я научился контролировать их влияние на мои эмоции, я начал каменеть при виде их двойных стандартов и выдавать этичную эмоцию без колебаний струнок в моем сердце. Я перестал разделять их видение, я отделял их видение от того, что они говорят, что они делают и что я вижу сам во всем лицедействе. Я утратил веру в их искренность. Я утратил веру в людей. И я еще не нашел себя в этой истории. Истории длинною в жизнь…

Все, чего я хотел — не становится навязчивым самому, ведь толстую шкуру я наращивал постепенно, болезненно. И я бы точно не хотел быть причиной ощетинивания наивных душ, таких же, одной из которых когда-то был я сам. Хотя есть у меня история, которая сама за себя говорит… Однако об этом не хочу сейчас вспоминать… Вероятно, позже…

Меня всегда отличало чувство меры: я знаю, что такое «достаточно». Однако навязчивые люди растягивают эту грань, выгибая попадающих к ним людей в неведомые дуги. Я раскачиваюсь от «не надо совсем» до «невозможно остановиться». Любая из этих крайностей убивает меня, убивает мою надежду на искренность и подрывает мое равновесие.

И все ради чего! Чтобы люди вгрызались в мою жизнь? Чтобы я стал зависимым от них? Или чтобы они зависели от меня и требовали моего участия! Я сам боюсь становиться навязчивым. Уж слишком больно это бьет по судьбам людей. И мне кажется порой, что не настолько мы нужны друг другу, чтобы перебегать дорогу, а затем копать яму своим участием и припорошить ее поверхность «неравнодушием».

Мне стыдно за то, что я порой отталкивал неравнодушных людей, посчитав их навязчивыми. Я сразу ставил преграду «не надо…» между нами. И лишь единицы смогли просочиться сквозь мои грабли, а кое-кто поломал их зубцы. Мне сложно представить, чего это им стоило, да и ради чего вся эта игра. «Этическая игра»! Нет, вряд ли. Не политика, не примерка сил. И точно не игра ради игры. Этикой от этих игр не веяло и вовсе. Здесь срывались все мои ухищрения и приемы, пресекались на корню и били по болевой. Я оказывался голым среди толпы, безоружным в разгар войны. И безнадежно погрязшим в отражении атак этих неравнодушных. Я словно Дон Кихот, бился с ветряными мельницами, хотя я единственно чувствовал дуновение ветерка, без намеков на сами мельницы или какую-либо реальную угрозу. С кем же я бился тогда! Да еще и столько сил потратил: переживал, просчитывал шаги, пытался предугадать удары, чтобы нанести контратаки. И в конечном итоге, я просто выдохся. Не оставил в себе сил сопротивляться влиянию, подобравшемуся с самого неприкрытого фланга, именуемого доверие. Доверие — тонкий клинок, вонзившийся в мое сердце по самую рукоятку, и стоит руке, которой я доверяю, выпустить это холодное оружие, как кровь хлынет из моего тела и унесется на встречу потокам Стикса…

Вот чего стоило однажды не разглядеть неравнодушного по своей природе человека.

Как же так получилось, что среди моего дня я вдруг вспомнил о Друге, который мне казался навязчивее любого кошмара во плоти. Как так получилось, что он пробрался в мою душу сквозь ловушки и капканы, которые я расставляю почти всю жизнь от непрошенных гостей. Что же за диковинный зверь этот Друг!

«Со мной ты пройдешь все стадии принятия, тебя даже может на это хватить, и не на один раз, и все-таки ты рискуешь принять меня, так и не поняв».

Подсел!

В моей жизни и раньше случалось, что я подсаживался. Конфеты, книги, кофе… пресыщался, забывал, обращался к ним снова. Может быть, потому я не пробую чего-то нового: боюсь подсеть. А друзья считают меня заложником привычек, или как они же тактично отзываются обо мне вслух — «консервативный». Может, я только потому с такими друзьями еще общаюсь и не расстаюсь: привыкаю или подсаживаюсь, а понять, без особого анализа на тему — что же нас свело или будет еще удерживать вместе. На том и живем…

Есть у меня один друг, который выделяется на фоне даже особо уникальных экземпляров среди моих друзей и товарищей. Я хотел бы описать как можно проще наше взаимодействие, да только он бы сказал «куда проще — итак все понятно — друзья же», однако для меня не все так просто в человеческих отношениях. Понять этого моего друга не могла бы и сама природа, создавшая его то ли в насмешку, то ли в наказание окружавшим его людям, по его же собственному выражению. По воле судьбы или из-за чьего-то неиссякаемого упрямого желания не оставлять человека за бортом своей жизни, он оказался на особом месте для меня, и я действительно признал его как друга, как Друга с большой буквы. До него смертные никогда не подходили к обители моего доверия настолько близко и настолько скоро, как умудрился мой Друг. В нем не чувствовалось авторитета, который проповедует знакомые всем истины с трибун, в нем также не было располагающей теплоты тактичного человека. Однако было в нем что-то — и точнее я не скажу, что нужно было тем людям, которых он выбирал в свою судьбу.

Как он понял, что мне было нужно или он просто подвернулся в нужный момент моей жизни со своим заражающим оптимизмом и верой в прогресс. Подсел ли я на его теории, на его абсурдное выражение мыслей?.. Или, выражаясь литературно, увлекся…

Как-то он пытался втолковать разницу в нашем понимании действительности. Слишком глобально расходились наши взгляды на происходящее, меня это настораживало, пусть и подстегивало к общению чем-то вроде состояния постоянно подключенного электрошокера к моим нервам, а его нисколько не смущало, даже как-то воодушевляло, что люди способны рассмотреть один и тот же феномен с разных сторон и прийти к одному и тому же выводу. Он сам подсветил одну из «основополагающих разниц» между нами. Я сначала из вежливости, потом из любопытства, а дальше уже из-за неподдельного интереса расспрашивал его:

— Что стойкость мне понадобится, я понял. А в остальном как будто не получил ответа…

— Дружище, попробую объяснить еще с одного ракурса. Есть две крайности проживания момента:

При высокой скорости нет залипания, но и впечатления от момента тоже нет. Это прохождение фотона сквозь космическое пространство. Что успевается задеть — будет задето, остальное игнорируется.

При полном погружении есть полный спектр, доступный для органов чувств — цвета, запахи и так далее. Есть впечатления, эмоции внутри момента, полная гамма, которая захватывает не только разум, но и все, что есть в существе, переживающем этот момент. Здесь же ты натыкаешься на залипание, проживание этим моментом снова и снова, перетирание момента по всем органам чувств и отделам мозга, которые способны воспроизвести момент в твоей голове заново, пока что-то не сотрется либо не обрастет новыми деталями.

Безусловно, мы встречаем искажение в этих обеих крайностях. И это действительно сложно — иногда на грани невозможного — пройти свои моменты на своих скоростях: мы то не придаем значения важным моментам и абстрагируемся от них, либо неимоверно долго обдумываем пустяк, который не готовы отпустить из-за обид или прочего бреда наших внутренних настроек или скорее даже — «расстроек». Редко когда мы довольны своим выбором — как и где выжить в моменте. Странно и грустно все это, но, видимо, жизненно: мы то сокрушаемся по прошлому, то ожидаем будущего.

Дружище, вот и получается, что наша жизнь проходит внутри матрицы:

Скорость — Переключение

Проживание момента — Погружение

— Друг мой, а как тебе полное погружение на высокой скорости?

— Невозможно! Но возможно заглянуть во все уголки матрицы.

— Удивительно, однако я думаю, ещё как возможно!

— Особенно, когда знаешь, кто обладает даром погружения, и можешь обратиться к такому уникуму, если не пролетишь на скорости.

— Либо успеешь схватиться за фотон, если мысли и рефлексия не захватят тебя в этот момент.

— Возможно! Есть разные варианты проживания даже в одиночку, хотя это не представляет особого интереса для меня. Слишком много приходится концентрироваться на деталях, о которых я знаю без взгляда на них, и слишком часто напоминать себе, что можно замедлить ход и посмотреть по сторонам, как это делают «залипающие». Так ведь и до сумасшествия недалеко, а впереди меня ждет множество открытий — с людьми либо без таковых.

— Хочешь сказать, что для человеческих отношений люди не всегда нужны?

— Хотелось бы сказать что-то не порочащее нашу природу, но вспомни, если ты способен абстрагироваться от близких тебе людей, то нужны ли они тебе, чтобы у тебя было с ними то, что ты привык называть «отношения». Я склоняюсь к тому, что разные люди несут разные скорости прохождения своей жизни, иногда даже один человек переключает их для себя, иногда и для других, поэтому пусть мне будет крайне любопытно заглянуть в грани весеннего лепестка, я крепко подумаю, а кто же может долететь до этого цветка со мной и не сойти с ума от увиденного по сторонам многообразия… При любых раскладах и любых скоростях понимания свой опыт будет получен каждым участником. Главное устоять на своей скорости.

— Как же понять свою скорость?

— Если ты проживаешь момент в настоящем — значит, ты понял, где ты и ты знаешь, как двигаться в объективной действительности.

11.00

Теперь я понял, что хочу привнести в его «объективную действительность» немного красок, и мои ноги с самого утра вели меня к уличным художникам. У меня нет пока в голове четкого понимания, чем именно я хочу его порадовать, поэтому я надеюсь, что найду единомышленников на целой улице людей искусства, ремесел и торговли.

Первыми мне бросаются в глаза пейзажи — сюрреалистичные, в радужных тонах и с нечеткими контурами. Такое бы я с удовольствием разместил у себя в спальне, чтобы каждое утро видеть розовеющий восход солнца над разноцветной рябью водной поверхности. И каждый вечер находил бы новые сюжеты в тенях и полутонах предложенного пейзажа. Определенно, подарок для себя я присмотрел.

Однако я нацелился приобрести предмет интерьера для Друга. Собственно, в этом есть своя сложность: ведь в гостях я у него никогда и не был. Я даже не могу сопоставить его вкус в одежде с тем, как и куда он носит свои костюмы, и я не могу представить, что творится в его доме. Возможно, это пещера или даже грот, большую часть суток пустующая без хозяина. На крайний случай, это может быть лофтом с натуральными кусками кирпича по всему периметру вперемешку со всяким лабораторным инструментом. Либо все жилище — сплошная библиотека, изготовленная в темном дубе, или даже две библиотеки: старинная и в стиле хайтек с одной электронной книгой и огромным каталогом изданий на все сферы жизни. Я бы вовсе не удивился, узнав, что Друг спит в кабинете, где проводит поздние вечера за каким-нибудь трудом по любой из известных Другу наук, то есть, примерно, по любой науке.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.