Бесплатный фрагмент - Человек во Христе

Часть первая

Пока ангел гуляет со мною

Глава первая

«Ты не ты — когда ты без Бога»

Неизвестный автор

В тот день Константин сразу обратил внимание, что с Полиной что — то не так. Она не улыбнулась ему как обычно, переступая порог квартиры, и не сказала иронических шуток на тему его неряшливости. Отсутствие у Полины чувства язвительности навело Константина на мысль, что она чем — то расстроена. Но, слишком хорошо зная свою сестру, он предпочел ее ни о чем не расспрашивать, а просто делать вид, что ничего не произошло и общаться, как и всегда.

Она опоздала — обещала приехать как обычно к восьми, но появилась около двенадцати. И опять он не стал интересоваться, что ее так задержало. Она большая девочка, уже пятый курс института заканчивает. Может же у нее быть своя личная жизнь? Правда, из ее рассказов не следовало, что у нее появился молодой человек. Но ведь Константин ей не мама и вполне возможно многого не знал.

Полина попросила есть. Из этого Константин заключил, что днем она была не дома. То — есть причину ее задержки объяснять сном не следовало, потому что обычно, если Полина поздно вставала, она никогда не покидала дом голодной — мама всегда оставляла ей еду. Быстро превращая овощи в колечки, Константин не переставал гадать, что же ее так задержало.

Полина ела в другой комнате. Константин же устроился в своей комнате и принялся дописывать статью. Редактор требовал закончить ее к концу месяца. У него же еще, как говорится, конь не валялся. Прежде чем начать работу, Константин помолился перед иконой Богородицей о даровании ему вдохновения и только после этого уселся за компьютер.

В комнату заглянула Полина.

— Не хочешь прогуляться? — спросила она.

«Ага! — про себя обрадовался Константин. — Уже идет на контакт!».

— Да, Полечка, конечно, мне еще немножко осталось. Давай в полпятого пойдем, хорошо?

По лицу Полины он увидел, что ей предложение брата не понравилось. Ее распирало чем — то поделиться.

— Ну, хорошо, — вздохнула она и ушла в комнату.

Константин повернулся к монитору. Сегодня Господь явно не посылал ему вдохновения — работа шла тяжело и медленно. До того, как появилась Полина, он вымучил две страницы. Ему показалось, что ничего принципиально нового и содержательного в них не было. Он резко стер всё, что до этого написал и позвал Полину.

Девушка вновь заглянула в комнату.

— Что?

— Пойдем гулять сейчас, — твердо сказал он ей.

Некоторое время, пока они шли по улице, Полина хранила молчание. Константин тоже не спешил нарушать возникшую между ними паузу. Изредка они перебрасывались ничего не значащими фразами, но полноценного диалога не получалось.

— А я сегодня в церкви была, — вдруг сказала Полина.

Константин споткнулся. Обычно Полина не интересовалась церковной жизнью, никогда не читала книг на эту тему. А сегодня выясняется, что, оказывается, именно по этой причине она задержалась. Ничего себе!

Не зная, что ответить, Константин и на этот раз предпочел ничего не отвечать.

— Знаешь, мне там понравилось, — продолжала Полина, искоса глядя на брата. — Иконы красивые. Батюшка что — то прихожанам с ложечки давал.

— Это Причастие называется, — пояснил Константин.

— А что такое Причастие?

Ему было приятно, что девушка проявила интерес к этой теме. Правда, было очень непросто вот так в двух словах нецерковному человеку рассказать о главном Таинстве Церкви. На память пришел пример, приведенный отцом Романом Крымовым.

— Ну, это…. Как кровь переливают больным, знаешь?

— Да.

— Ну вот и нам Господь переливает Свою святую кровь, чтобы мы жили.

— Понятно…

К его удивлению, Полина достаточно серьезно отреагировала на эту информацию. Игорю было приятно. Это дало возможность задать вопрос, который терзал его с самого утра.

— У тебя по — моему с настроением что — то не то, — как бы в обычной своей шутливой манере сказал брат, внимательно наблюдая за ней и гадая, как последует реакция.

К его удивлению, обычных «не приставай» или «тебе показалось» в ответ не прозвучало.

— Слушай, это разговор не на пять минут, — очень по — взрослому произнесла Полина.

— А мы разве куда — то торопимся? — резонно спросил Константин. — Ты обычно в шесть домой уезжаешь, у нас еще уйма времени. Рассказывай, что тебя тревожит.

— Да не то что бы тревожит… — было видно, как Полина собирается с силами, чтобы, наконец, признаться, что мешает ее обычному жизнелюбию. — Понимаешь, я вот смотрю на тебя, каким ты уже три года возвращаешься из церкви, как тебя это вдохновляет и понимаю, что в твоей жизни есть что — то, отчего ты всегда получаешь уверенность. В моей жизни этого нет.

Константин промолчал.

— Я начала думать, ну почему же все вокруг такие… пластилиновые? Как их сегодня жизнь слепит, такие они и будут весь день. Я, например, в институте сегодня, ну всего — то сказала Филоненко, что не согласна с его мнением. А он мне зачет не поставил.

— Преподавательский произвол, — констатировал Константин.

— Друзей у меня за это время так по — настоящему и не появилось, — продолжала Полина. — Я думала, что перейду в новый инст и все будет в порядке. Нет, все равно это чувство безысходности какое — то.

— А в чем оно выражается?

— Ну как тебе сказать…. В осознании бессмысленности того, что я делаю. Вчера встречалась с подружкой, и наш разговор уже не доставил мне радости, как это бывало обычно. Гораздо приятнее мне было, когда я с ней попрощалась и поехала домой.

— Мне это знакомо, — горько усмехнулся Константин, вспомнив кое — что из своего прошлого…

***

В день отъезда из санатория Юля встретилась Константину после завтрака. Проходя по коридору, он увидел ее в гладильной. Девушка приводила в порядок скатерти. Константин собрался с мыслями и зашёл к ней поговорить. Они проговорили минут тридцать, кажется, обо всём на свете. По коридору проходили какие — то люди, здоровались с ним, он машинально отвечал им, но его внимание было занято девушкой.

Разговор у них шёл немного напряжённо. Константин с большим трудом подбирал темы. Это, кстати, говорило о том, что человек был, как говорится, не его. Обычно он довольно легко находил векторы беседы: удачные, неудачные — неважно. А в этот раз Константин очень старался найти всё новые и новые темы.

Юля рассказала, что по образованию она менеджер по туризму. («А училась в государственном ВУЗе? Или он у вас частный?». — «Коммэрческий»). Константин пошутил, что обычно девушки идут в модели, а тут в официантки. Шутка оказалась не к месту, Юля оставила её без внимания. Константин поскорее перескочил на вопрос о том, где она училась. Юля ответила, что здесь, в городе, а не в Москве.

— Нравится работа?

— Нормально, — пожимание плечами.

— Ну, у вас, я так смотрю, текучка кадров большая. Дашу, наверно, уволили уже?

— Нет, она в отпуске.

Юля очень часто поднимала на Константина глаза, и тот внимательно изучал её взгляд. Ему хотелось понять, КАК она на него смотрит. Удивительно, но когда он встречал её утром, когда он видел её с другой причёской в первые дни своего пребывания в санатории, она показалась ему довольно некрасивой, плюс у неё были очень неприятные глаза. Так ему КАЗАЛОСЬ. А сейчас, когда он стоял от неё всего в нескольких шагах и имел возможность рассмотреть ИХ, всё было по — другому. К тому же у неё были собраны волосы в пучок, и ей это невероятно шло.

Константин осознанно гнал от себя мысли, что эта их беседа, возможно, последняя, что, кроме как сегодня, они больше не увидятся, что через несколько часов Жора, с которым он вчера договорился, увезёт его и всех близких ему людей в Москву, и начнутся московские проблемы, учеба в институте. Константин наслаждался этими минутами, пускай, и беседа могла бы быть лучше.

— А действительно, на телевидении всё так, как говорят?

— По — разному, — ответил Константин. — Если здесь надоест, место я тебе найду.

Она расхохоталась.

— Эх, да, скоро машина за мной приедет, — вздохнул Константин. — Таксист такой ушлый! Представляешь, забыл у меня свои ботинки. Звонит в час ночи: «Дорогой, я всё тебе отдам, отблагодарю, вах, только ботинки береги, я за них всё продал!». Я ему говорю: «Обратно бесплатно повезёшь!».

Девушка развеселилась, и Константин почувствовал, что затронул какие — то струны её души. Ему не хотелось думать, что она воспринимает их беседу просто как приятное общение и не более. Он воспринимал ее по — другому, и ему этого было достаточно.

Но как бы он сам перед собой не бравировал, Константин не мог не признать, что она показалась ему не такой оторвой и развязной, какой виделась до этого дня. Вот что значит личное общение. Проходящий по коридору Юрий Васильевич жестами спросил его, идет ли он на прогулку. Константин незаметно для Юли жестами ответил ему, что скоро освободится.

— А ты в какой программе на «Рен — ТВ» работаешь? — Юля догладила очередную скатерть и повесила её на открытую дверь.

— Ой, я там ни к какой конкретно передаче не привязан, выезжаю на разные чрезвычайные происшествия. И у вас здесь снимали.

— И у нас? — изумилась Юля. — Прямо здесь в санатории?

— Да нет, в городе.

— А — а — а…

Она догладила и вышла в коридор. Он прошел с ней до лестницы. Ему ничего не оставалось, кроме как свернуть беседу.

— Ну ладно, пойду собираться. Хорошего дня.

— Давай.

Ощущения после беседы у него остались двойственные. Придя в номер, Константин сделал вид, что никакого разговора не было, и сразу принялся собирать чемодан. У него оказалось не так много вещей, тем более, что что — то съели, а что — то сломалось и выбросили. Юрий Васильевич, Валерия Ильинична и сестра Полина собирали свои вещи в другой комнате и ни о чём его не спрашивали. У них был включён телевизор, и это отвлекало его от мыслей о Москве.

Была бы его воля, Константин вообще остался бы ещё как минимум на неделю, а лучше на две. Константина устраивало в «Зелёных Берёзах» абсолютно всё: и питание, и территория и номер.

За некоторое время до обеда Константин изобразил, что ему нужно вынести мусор, а сам отправился на ресепшен. Дело в том, что ему требовались листок бумаги и ручка. Он собирался оставить Юле свои координаты. Константин не верил, что она ему перезвонит, но мало ли…. Вряд ли она носит в столовую мобильный, чтобы записать туда его номер, визитки он с собой не взял, а выходить из положения как — то нужно.

На ресепшен никого не было. Но вот дверь кабинета распахнулась, и появилась брюнетка.

— М? — вопросительно посмотрела она на парня.

— У вас есть бумага и ручка?

— Есть, — женщина протянула ему ручку и начала шарить у себя на столе. — Вам какого размера листочек?

— Любой.

— Пожалуйста.

Женщина протянула ему маленький листочек, по размерам напоминающий визитку. Как раз то, что ему и требовалось. Он поблагодарил её и отошёл к бильярдному столу. Написав номер телефона и приписав своё имя, Константин вернул ручку брюнетке и возвратился к себе в номер.

В столовой хозяйничала комиссия. Один из официантов сообщил Юрию Васильевичу, что сменилось руководство. Константин слушал его вполуха, потому что всё время высматривал Юлю. Она то появлялась, то исчезала на кухне. А если и появлялась, то только для того, чтобы убрать посуду. Наконец, ему представилась возможность поговорить с ней. Он подошёл к девушке и предложил ей выйти в коридор, чтобы им не мешали. Немного обалдевая от собственной нахальности, Константин повёл её из столовой, стараясь ни на кого не смотреть.

Они вышли в коридор. Константин мотивировал то, что оставляет ей свой телефон тем, что «журналист в жизни всегда может быть нужен». Она с улыбкой взяла «визитку». Он чмокнул её на дорожку и отпустил работать.

Выйдя на улицу, Константин в сопровождении Титаника (котенка, жившего при санатории) прогулялся вдоль корпуса, сожалея о том, что с Юлей всё могло бы выйти и по — другому. Не так скомкано, более эмоционально и лучше. Но что уж теперь… Константин и сам понимал, что это не его человек. А зачем влюбляться не в своих людей? Мама часто говорила ему о том, что на все воля Божья, да он и сам так считал. До сегодняшнего дня как — то так складывалось, что он вспоминал о Нем только в минуты крайнего отчаяния или грусти. И как ни странно, почему — то в таких ситуациях Его присутствие ощущалось им сильнее всего. В своих фантазиях по ночам он часто представлял Бога в громах и молниях, Таким, Каким Его изображали в американских мультиках, но детским сердцем Константин ощущал, что Господь несоизмеримо больше…

Жора бессовестно опаздывал. Константин и Юрий Васильевич отправились на КПП ждать Жору. Инициатором этого был Константин, потому что первоначально по желанию дедушки они расположились на воздухе возле столовой, и теоретически Юля могла выйти во двор. Ему не хотелось с н ей встречаться.

Они не успели даже дойти до поворота, как вдруг громыхнуло, небо разрезала напополам серебристая молния, и об асфальт застучали капли дождя.

— Ну, ё — моё! — закричал Константин. — Надо же было додуматься, не взять с собой зонт!

Тут же, словно в подтверждение его словам, дождь усилился, и он почувствовал, как по спине заструились капельки. Под ногами зачавкала вода, а спина быстро — быстро становилась мокрой.

На его счастье, впереди замаячил домик сторожа с навесом. Добежав до него, он встал под навес и подманил к себе дедушку.

— Постоим? — спросил он, вставая рядом.

— Ну, сейчас дождь прекратится, и пойдём за такси, — ответил Константин, оценивая ущерб, нанесённый ему дождём. Рубашка намокла не сильно, высохнет быстро. Брюкам повезло меньше, на мокрую ткань уже налипла какая — то грязь.

— По — моему закончился, — сказал дедушка.

Константин выглянул из укрытия. Да, действительно, не прошло и двух минут, как дождь прекратился. Они, избегая наступать в грязные лужи, прыжками и перебежками добрались до КПП и остановились напротив главного входа. Машин было много, однако ни одного маршрутного такси не наблюдалось. Константин взглянул на часы. Только что, условно говоря, пробило три часа.

— Как нарочно, как будто, — поражался дедушка, — когда не надо, полно машин строит, а сейчас ни одной.

Они прошли до угла, но и там не оказалось ни одной машины. Возле ближайшего к ним дома стояла машина с шашечками, но в неё прямо на их глазах прыгнула женщина, и машина умчалась.

— Прям чувствуешь себя как на выборе невест, — посмотрел Константин ей вслед. — Все стоят. «А я уже заказанная, а я уже выбранная».

— Всё правильно, — кивнул дедушка.

Они вернулись на исходные позиции. Время шло, а такси всё не появлялось. В какой — то момент у Константина в кармане зазвонил смартфон.

— Как дела? — поинтересовалась бабушка.

Константин вслушался в её тон и с облегчением обнаружил, что она вроде бы не сердится.

— Жора опаздывает, мы ищем такси. Пока безуспешно. Не ругайся, ладно?

— Да нет, всё нормально. Просто тут горничная требует, чтобы мы номер сдали.

Константин представил, как бабушка и Полина одни выволакивают тяжеленые сумки из номера под пристальным взглядом сварливой горничной.

— Я уже иду.

Отсоединившись, он сказал дедушке:

— Бабушку с Полиной из номера выселяют.

— Так ещё же трёх часов нет!

— Это дела не меняет, как выяснилось. Я пойду, помогу им выселиться, а ты, если Жора приедет, скажи, чтобы подъезжал прямо к корпусу. Вынесем сумки и уедем.

Сказав это, Константин перемахнул через шлагбаум и поспешил в сторону корпуса. За его спиной угрожающе громыхало. Периодически он поднимал глаза в небо и видел, как оно всё и больше затягивается тёмными тучами. Где — то вдали вновь замерцала молния.

Константин шел быстрым шагом, глядя на небо и размышляя над тем, что за ним сейчас наблюдает Господь. Каким он сейчас предстает Ему? Жалким маленьким муравейчиком, который бежит куда — то по своим надобностям? Дурачком, который забыл зонтик? И в то же время Константин много раз слышал от бабушки, что для Бога дорог каждый вот такой «дурачок», даже если он сбился с правильного пути. «Надо будет обязательно в Москве почитать что — нибудь на тему отношений Бога и человека», — решил про себя Константин.

Взбежав по ступенькам, он быстрым шагом прошёл по коридору в номер. Бабушка и Полина сидели в креслах. Константин взял чемодан за ручку и вывез его в коридор. После чего туда же телепортировался ещё один, а вслед за ним и две сумки. Заперев дверь, Константин вручил ключи горничной.

— Посидите здесь в коридоре, — сказал он бабушке и сестре. — А я пойду там контролировать, а то мало ли…

— Хорошо, — кивнула бабушка.

Константин распахнул дверь и, не успел сделать пары шагов, как ощутил, что дождь вновь пошёл. Пришлось на глазах у администратора возвращаться к бабушке на второй этаж за зонтиком. Так что по полю Константин уже шёл, как ему казалось, надёжно защищённым от дождя. Но так только казалось. Ибо вновь разразившийся ливень ни с того ни с сего с первых же минут одержал убедительную победу в битве с зонтиком.

Его брюки, до этого уже бывшие немного потрёпанные дождём, в момент превратились в половые тряпки. По зонту ему на спину стекла изрядная часть воды, и спина вмиг ощутила холодное прикосновение небесной стихии. Константин перепрыгивал через лужи и внутренне боролся с искушением повернуть в обратную сторону и отсидеться в корпусе. Однако он прошёл уже большую половину пути, отступать, как говорится, было некуда, да и совесть не позволяла оставить дедушку одного под проливным дождём без зонта.

Когда Константин подбежал к КПП, дождь прекратился.

При виде его дедушка слегка ошалел.

— Только не надо мне ничего говорить! — предостерегающе поднял руку Константин. — Высохнет!

— А я и не буду говорить, — ответил дедушка.

Он помыл под струями из источника ботинки, и они возвратились на исходную точку. Им позвонили сначала Жора, который заявил, что стоял в пробке, поэтому задерживается, а потом Валерия Ильинична, которая заявила, что уже устала ждать, и нужно отказываться от услуг наглого таксиста. Юрий Васильевич отправился успокаивать жену, а Константин остался ждать таксиста. Внутри у него было пусто, как будто вынули частичку души….

Жора приехал почти сразу же после того, как Константин остался один. миновали КПП и помчались по полю. Ещё издали Константин увидел одинокую фигуру Юрия Васильевича, идущую в сторону Главного корпуса.

— Нужно подхватить человека, — сказал Константин Жоре.

Он сбавил скорость. Юрий Васильевич заглянул в салон.

— Жора, что же ты делаешь? — саркастически усмехнулся он. — Я уже хотел другую машину ловить.

— А что я? — включил армянина Жора. — Я в пробке стоял.

— Жора, не трынди! — Юрий Васильевич открыл дверь и сел на заднее сиденье. — Ты очень хитрый армянин, генерала провести хочешь. Поехали, давай!

Они подкатили к ждущим их Полине и Валерии Ильиничне. Получив пакет, Жора заглянул в него, убедился, что с ботинками всё в порядке, посмотрел на небо и быстро спрятал пакет в самую глубину багажника, чтобы история не повторилась. Все погрузились в салон, машина отъехала.

— Как — то вы мало отдохнули, — заметил Жора.

— Двенадцать дней, — сказал Юрий Васильевич.

— Ну, вот я и говорю, что — то мало. Вы ещё поедете?

— Да куда же ещё? — удивился Константин. — У меня, лично, уже учеба начнётся.

Машина стремительно неслась по полю, унося их от корпуса. Константин дал себе слово не оглядываться. Вот КПП. Вот они миновали его. Вот уже въехали в лес. Значит, скоро выедут на большую дорогу. Выехали. Константин обернулся, и перед его взглядом мелькнул указатель на санаторий. А дальше уже началась магистраль…

Глава вторая

Если вам говорят, что молодежь не умеет любить — не верьте этому. Детское чувство привязанности, постепенно (а иногда и сразу же) перерастающее во влюбленность — к Богу, к родителям, любимой — свойственно только детям, исходя уже из самого определения. Движимые именно этим чувством юные Ромео сбегают к своим Джульеттам из дому, совершают мелкие юношеские преступления и впервые задумываются о том, что могут кому — то не нравиться. История, которую я хочу рассказать с любезного позволения одного из главных ее участников, могла произойти и в Советском Союзе, и в царские времена и в гораздо более древнюю эпоху. Я говорю это к тому, что случившееся с героями будет знакомо каждому, кто пережил это великое чувство, именуемое Любовь. Итак…

Обещанное институтом мероприятие должно было состояться сегодня вечером. Однако желающих с факультета Константина оказалось немного — всего четыре человека (включая его) в качестве зрителей и одной девушки в качестве участницы. Словно бы назло перед самым выступлением с Инной случилось несчастье — ее соседка по лестничной площадке ударила ее велосипедом. Эта история ставила сразу несколько вопросов: что послужило причиной потасовки? Кто ее спровоцировал? И, наконец, а был ли мальчик — то — есть, может быть, пострадавшая увела у нападавшей молодого человека, и ее агрессия была ответной реакцией на измену любимого?

Как бы то ни было, сейчас Инна находилась в больнице, и об ее участии в конкурсе не могло быть и речи. Одна из ее однокурсниц Алена хотела заменить ее, но за несколько дней до конкурса заболела и снялась. Как шутили по этому поводу ребята: «Само Провидение не хочет, чтобы наш факультет участвовал в конкурсе».

В день конкурса Алена, Николай, Филипп и Константин отпросились с занятий и отправились на Новослободскую, где их институт снимал актовый зал и еще несколько помещений, в которых проходили практические занятия. Выйдя из метро, они зашагали по ярко освященной улице, уворачиваясь от встречных прохожих.

Константин и Филипп шли сзади, но им было слышно, о чем говорили ребята.

— Представляешь, мой уже задумывается над тем, чтобы ребёнка завести.

— Да куда вам, вы вон сами только вчера подгузники сняли!

— Ну не только вчера, не надо, — поправила его Алена. — Кстати, лично я ничего против маленького не имею.… Хочу девочку.

— И как ты её назовёшь? — хмыкнул Николай.

— Ну, уж точно не в честь тебя, родной мой, и не рассчитывай даже!.

— Ну, что ты, куда уж мне… Я думаю, девушке с именем Коля тяжело бы жилось на этом свете!

Они громко засмеялись. Константин обратил внимание на то, что Филипп очень внимательно вслушался в их разговор. Заметив, что друг наблюдает за ним, он поспешил отвлечь его:

— А хорошо всё — таки, что мы идём на этот конкурс. Хоть немного развеешься.

— Да мне сейчас так плохо, Фил, что никакой конкурс уже не поможет.

— Ну ладно тебе, родной, что ты прям так уж сильно в неё втрескался? — постарался вложить в голос всё сочувствие, на какое был способен, Филипп.

— Может быть и не сильно, но уж до боли обидно, что ничего не вышло.

— Да плюнь и разотри. Что ты себе нормальную девчонку не найдёшь что ли?!

— Ой, а сам — то. Втрескался в свою Галю, и жить без неё не можешь. Так что не надо меня уму разуму учить, хорошо?

Филипп оскорбленно передернул плечами:

— Хорошо, как хочешь.

За этими разговорами ребята и не заметили, как подошли к институту. На пороге курили студенты в ожидании начала конкурса. Все четверо молча прошли внутрь. В зал еще не пускали, поэтому те, кто вели здоровый образ жизни, толпились в коридоре. По одеждам можно было безошибочно определить, кто из присутствующих участвует в конкурсе, а кто так просто, как говорится, «погулять вышел». Девушки были в нарядных платьях, одна, в одеянии солдата, резко контрастировала с остальными.

Мимо Константина, едва не задев его, прошли две девушки — одна блондинка, другая брюнетка. Классика. Он почувствовал, как внутри у него всё заболело. В брюнетке он узнал ту самую девушку, из — за которой он (и, собственно, она) сегодня находятся здесь, а не на концерте.

Он поманил к себе Филиппа.

— Ну чего?

— Вон она, видишь, видишь? — заговорщицким шепотом, произнес Константин.

— Кого? О чём ты? — тоже перешел на шепот Филипп.

— Ну, кого, кого? — с раздражением посмотрел на него Константин. — Сашу!

— А — а — а!

— Вон она со своей Юлькой ходит, как ни в чём не бывало, меня не замечает, как будто меня вообще здесь нет.

— А чего ты, дорогой друг, хотел после всего, что ты ей тогда наговорил по телефону? — резонно заметил Филипп.

— Я всего лишь ей сказал, что нехорошо встречаться с двумя парнями. Или считаешь, я должен был смолчать?

— Я вообще в принципе не в курсе этой истории, — примирительно сказал Филипп. — Что конкретно тогда произошло?

— Конкретно я прочёл в её Интернет — дневнике, что она уезжает на все выходные на дачу к Иваненко. Она мне в своё время клялась, что он ей просто друг, понимаешь, друг, вот как ты мне! А на деле…

— А что на деле? Может быть, он ей действительно друг, что уж ты так прямо завёлся — то?

— Ой, ладно, Фил, а то я маленький! — вновь не справился с собой Константин. — Ты бы видел, в каких красках это всё было описано! «Мой любимый, я еду к тебе» и всё в таком духе. Тьфу, вспоминать противно!

Войдя в раж, Константин сплюнул себе под ноги. Это привлекло внимание почти всех, кто находился в коридоре. На них стали оборачиваться.

— Ты потише давай, не привлекай внимание, — назидательно заметил Филипп. — А то мало ли кто вдруг услышит наш разговор, зачем нам это!

— Да ты прав, что — то я разнервничался! — признал Константин. — Просто как вспомнишь всё это…

— Ну, понятно, что ты не можешь всегда держать эмоции под контролем. Ты же не Бог. Хотя…

— Хотя что? — устало посмотрел на него Константин.

— В некотором смысле мы все боги.

— Ну что за бред! Опять своего Гладышева наслушался?

— Ничего я не наслушался. Это в одном голливудском фильме сказали. Мы творцы своих мыслей, своих желаний, своих жизней, наконец. В этом контексте мы боги. Я бог. Я бог!

Несколько человек недоуменно посмотрели в его сторону.

— Я бы тебя понял, если бы ты сослался на восемьдесят первый псалом. «Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего все вы». В этом контексте да. А не в том эзотерическом, который твой Гладышев исповедует.

— Тебе хочется говорить о духовном?

— Знаешь, в последнее время я потихонечку начал читать Новый завет, до этого никогда его не открывал, но после одного случая летом решил ознакомиться. Я многого еще не понимаю, но хочу сказать тебе — это действительно Книга с большой буквы.

Дверь актового зала распахнулась. В коридор выглянула глазастая девушка, похожая на бурундука. Сходство с известным мохнатым зверьком ей придавали выпирающие вперед зубы.

— Можно проходить, через несколько минут начнём, — объявила девушка и скрылась в недрах зала.

Константин и Филипп одними из первых прошли в зал, который начал очень быстро заполняться зрителями. По предложению Филиппа они выбрали самые отдаленные от сцены места. Это дало им возможность продолжить разговор.

— Вот, между прочим, из — за этого конкурса я сейчас не в театре с ней.

— А чем она, кстати, мотивировала свой отказ? Тем, что ей конкурс интереснее и важнее?

— Тем, что у неё здесь подружка участвует, и она ДОЛЖНА её поддержать! Ха, как мило! Мы с ней за месяц, понимаешь, за месяц договорились, что пойдём двадцать пятого числа, то — есть сегодня, в театр. А буквально позавчера выяснилось, что она всё — таки пойдёт на этот конкурс, хотя раньше она говорила, что ей наше свидание важнее. Фил, ну почему всё так хреново?

Филипп пожал плечами и выдал философское:

— Се ля ви.

— Философ ты, как я погляжу, — вздохнул Константин.

Откуда — то из — за ширмы раздался голос:

— Начали!

Сам зал представлял собой небольшое помещение, в котором по всему периметру были расставлены стулья. Сцена была собрана из, грубо говоря, трех отдельных маленьких «сцен». По обеим сторонам стояли ширмы, за которые уходили ведущие, объявив выступающего, ну и, собственно, сами артисты. В противоположном конце зала, в маленькой отдельной комнатке, уютно устроился звукорежиссер.

Под громогласные, как показалось Константину, аплодисменты, на сцене появились двое ведущих — девушка и парень.

— Мы рады, дорогие друзья, приветствовать вас на ежегодном певческом конкурсе, который проводит наш институт, — сказала свою часть девушка.

— И мы надеемся, что все песни, которые прозвучат сегодня, будут исполнены красиво и достойно, — подхватил парень. — Но не судите слишком строго наших конкурсантов, они ведь ещё только учатся. Итак, если вы готовы, мы начинаем наш конкурс.

Вновь зазвучали травмирующие слух своей громкостью аплодисменты. Дождавшись, когда зрители успокоятся, парень объявил, сверяясь с бумажкой:

— И вот, наша первая участница…

Конкурс шел своим чередом. Участники и участницы сменяли друг друга, судьи послушно выставляли им оценки. На памяти Константина ни один из судей не поставил «два» или «единицы», все комментарии так же были предельно корректными и ободряющими, а их минимализм говорил о том, что устроители конкурса намеревались как можно быстрее прогнать всех участников и были явно заинтересованы в его скорейшем завершении.

Филипп наклонился к уху Константина, не отрывавшего свой взгляд от сцены (там в этот момент выступала симпатичная девушка):

— Что — то мне уже конкурс не нравится. Посмотри на эту участницу, она же фальшивит.

— А предыдущая что ли лучше была? Она же ни одной ноты вытянуть не смогла, зато у неё грудь как две больших дыни и попа, извиняюсь, шире плеч. Вот не удивлюсь, если ей первое место и присудят.

— Да будет тебе, ну уж не настолько у нас коррумпированный институт.

— Ну, посмотрим, посмотрим.

— А как тебе, кстати, подруга Саши? Понравилось, как она выступила?

Константин помедлил с ответом. Наконец, он сказал:

— Ну, если быть объективным, то да, выступила она хорошо. Я вообще ей желаю победы, искренне, она этого достойна. Но я вот, знаешь, бешусь оттого, что мог бы сейчас сидеть не здесь, а на спектакле.

— Да забудь ты уже! — увещевал его Филипп. — И потом…

Ему не удалось договорить — в их беседу вклинились достаточно громкие женские голоса. Константин даже удивился, как эти спорщики не мешают петь выступающей. Мальчики обернулись. Две девушки у входа в зал ожесточенно пререкались с кудрявой блондинкой.

— Это что, Инна что ли? — разинул рот Филипп.

— Отсюда не вижу, сам знаешь, насколько у меня «отличное» зрение, — ответил ему Константин, — но, похоже, что это она.

— Значит, она всё — таки будет участвовать в конкурсе? — сказал Филипп, поворачиваясь к Константину.

— Угу, — буркнул тот. — И хорошо, я рад этому. А то от нашего факультета вообще никого нет. Ты обратил на это внимание?

Филипп обвел взглядом зал:

— М — да, никого, ты прав.… Хотя стой, почему никого. А Алёна с Колей?

— Эти не в счёт, они поболеть пришли, — отмахнулся Константин. — От нас же на конкурсе никто не выступает!!!

— Ой, точно, а я и не сообразил сразу! Да, в этом смысле Инне большое спасибо, выручила нас.

— Просто героическая девушка, — без тени иронии сказал Константин. — Сбежала из больницы, чтобы спеть, порадовать нас всех… Молодец. А кто это там за её спиной?

— Ты о ком?

— Я о той пожилой женщине, видишь? Маячит у входа?

Филипп присмотрелся к элегантной старушке у дверей:

— Да, вижу. Ну не знаю, может бабушка её. Меня больше интересует другое: почему Инну не пускают в зал? Что Зина и Яна себе позволяют?

— Я думаю, там конфликт возник на почве того, что её участие в конкурсе не было запланированным, — высказал предположение Константин.

— Как так? — изумился Филипп. — Она же подавала заявку на участие и даже проходила предварительное прослушивание.

— Да, но потом — то она попала в больницу, и ни о каком участии ни в каком конкурсе не могло идти и речи! Я вообще удивлён, что она сейчас здесь. Зная о её травме, ей бы по — хорошему сейчас долечиваться нужно, а не шляться по подобным мероприятиям.

— Ну, раз она здесь, значит ей лучше. Интересно будет её послушать.

— Да, интересно, — несколько нервно усмехнулся Константин. — Только если её пропустят Яна с Зиной. Ох, чего — то они на неё взъелись. Смотри, как ругают.

— Ничего, Инна, она пробивная, так что не боись, не пропадёт… — Филипп не испытывал на этот счет никакого беспокойства. — А чего взъелись, понятно — она настолько красивая, что на фоне ее все остальные девчонки на нашем факультете, да и на всех остальных, просто и рядом не стояли. Любой из парней почел бы за честь с ней встречаться, да она не с каждым захочет.

Поругавшись еще какое — то время, Инна решительно прошла в зал и исчезла за кулисами. Ее бабушка с не меньшим достоинством устроилась на свободном стуле, который вынесли специально для нее.

Девушка кончила петь, и на сцене вновь появились ведущие.

— А сейчас встречайте: Инна Гостинникова от факультета актерства!

На сцене появилась Инна.

— Привет из больницы!

В зале раздались смешки. Лично Константин не обратил на них никакого внимания. Он не мог отвести взгляд от Инны. Сейчас она показалась ему еще красивее, нежели раньше. С роскошными распущенными волосами, в белой струящейся кофточке. Скандал предал ее лицу румянца, а выступлению некоторую энергичность. Не зря же, по слухам, некоторые артисты, для того, чтобы предстоящий концерт прошел удачно, хорошенько скандалят перед его началом.

— Музыку, пожалуйста! — властно повелела Инна звукорежиссеру, который, по всей видимости, так же как и Константин на какое — то время ошалел от ее внешности.

Но вот он пришел в себя, и из динамиков зазвучала минусовка какой — то незнакомой Константину песни. Девушка некоторое время с рассеянной улыбкой и несколько задумчиво слушала мелодию, но по прошествии минуты, когда ритм начал усиливаться, сказала в микрофон:

— Безусловно, красивая мелодия, но вы включили не ту минусовку. Но я надеюсь, вы хотя бы успели насладиться этой чудесной музыкой.

По залу вновь прокатились смешки. Но вот, наконец, дали нужную музыку, и Инна запела. Константин внимательно наблюдал за ней, о чем — то напряженно думая, и лишь изредка переводя взгляд на Сашу, за которой до этого наблюдал почти все время (она же не обернулась на него ни разу, делая вид, что они не были знакомы с самого начала учебы).

Выступление Инны подошло к концу. Константин энергично захлопал. Филипп тоже (кажется, впервые за весь вечер он кого — то из выступающих удостоил аплодисментами). Оба даже не обратили внимания на то, что аплодируют стоя.

Судьи тоже довольно резво смыкали ладоши. Но вот они умокли, обсуждая, во сколько балов оценить выступление.

— Ты посмотри только! — воскликнул Филипп.

— А что? — очнулся от своих размышлений Константин.

— Ты где вообще? — с раздражением спросил Филипп. — Ей дали очень низкие оценки. Боюсь, она теперь даже в тройку не попадёт.

— Факт, не попадёт. Я примерно помню, кто что получил, и нашей Инне там ничего не светит.

— А жалко, она хорошо спела, — признал Филипп. — Я, правда, слов половины не разобрал, всё — таки не спец в английском языке, но то, что понял, мне понравилось. Да и голос у неё получше, будет, чем у многих тут присутствующих. Я уж молчу про журфак.

— А что с ним такое? — не понял Константин.

— А ты что, не видел, как они под фонограмму рты свои разевали?! Как рыбы, которых только что из воды на берег волной выбросило, вот они и корчатся от этого!

— Ой, извини, я, видимо, когда они пели, ушёл, что называется, в себя!

— Ну — ну… — иронически усмехнулся Филипп и повернулся к сцене, на которую взбирались ведущие. — Надо будет Инну после конца конкурса поддержать, а то, я видел, что когда она уходила со сцены, у неё глаза были на мокром месте.

— Да? — удивился Константин. — Ну, тогда конечно надо будет её привести в чувство…

— Вот и подошёл к концу наш ежегодный песенный конкурс, — вклинился в их разговор голос ведущей. — Надеюсь, вам всё понравилось, дамы и господа.

Ее партнер продолжил:

— И пока наше жюри подводит итоги, я попросил бы нашего профессора Виктора Андреевича рассказать нам какой — нибудь анекдот.

От стены отделился седой мужчина в старом зеленом свитере и поднялся на сцену. Он растерянно подошел к микрофону и, обернувшись на ведущую, спросил:

— Какой ещё анекдот?

— Да любой, заполните паузу, — стиснув зубы, произнесла та.

Виктор Андреевич вновь сказал в микрофон, однако на этот раз громче, чтобы слышал весь зал:

— Неприличный можно? С матом?

Девушка обреченно махнула рукой:

— Можно и с матом…

Виктор Андреевич повернулся к залу:

— Мата не будет, я вспомнил один анекдот, более — менее приличный.

Зал мгновенно затих — всем не терпелось узнать, что же такого расскажет это пахабник в звании профессора.

Виктор Андреевич потер ладони:

— Приходит чувак с работы домой. А там любовник, который это самое… только что сделал с его женой. Муж говорит: «Я понимаю, я муж, это моя обязанность, вам — то это зачем?». Всё.

В зале раздались жиденькие смешки.

Виктор Андреевич картинно выставил руку вперед.

— Народ юмора не понял, — сообщил он ведущим. — Могу идти?

— Да, — махнула рукой та. — Тем более, итоги голосования только что подвели.

— И сейчас мы, наконец — то узнаем, кто же в этом году станет «Золотым Голосом» нашего института, — подхватил ее напарник.

— И им становится…

Было названо имя победительницы. Как и можно было предположить, это была не Инна (она не попала даже в тройку финалистов). Насколько можно было судить по реакции зала, это их несколько не расстроило. Некоторые кричали, что первое место нужно было присудить человеку, который исполнял патриотическую песню в хип — хоп стиле.

— Пойдем в коридор, — предложил Константин, вставая. — Там с ней поговорим.

Ребята прошли в коридор, минуя многочисленных зрителей. Там уже толпились некоторые из них. Но Инны среди них не было.

— Ну, где же она? — оглядывался Филипп.

Константин прислонился к стене:

— Возможно, не мы одни её верные и страстные поклонники. Небось, сейчас принимает поздравления от других ребят.

— Может ну её, пойдём домой? — занервничал Филипп.

— Ну, уж нет! — решительно сказал Константин. — Раз решили, значит решили. Ждём.… О, а вот и она!

Из — за кулис появилась Инна. Они увидели ее. Она шла им навстречу через весь зал. Константин инстинктивно приосанился.

— Инна, поздравляю тебя, жаль, что жюри не разделяет наше мнение.

Филипп выглянул из — за его спины:

— Да, Ин, поздравляю!

Инна улыбнулась:

— Спасибо вам, мальчики! Мне очень приятна ваша поддержка.

Все трое подошли к гардеробщице. Возле них как из ниоткуда появилась бабушка Инны.

— Познакомьтесь, Ираида Вячеславовна — моя мама, а это Константин и Филипп, — представила их друг другу Инна.

— Здравствуйте! — практически хором сказали Константин и Филипп, слегка смущенные.

— Приятно познакомиться, мальчики, — бросила им Ираида.

— А по виду не скажешь, что мама, — шепнул Филипп Константину.

— Угу, — с улыбкой шепнул в ответ тот.

Ираида стал помогать надеть дочке пальто. Тут появилась миниатюрная шатенка в серой, чуть грязноватой куртке и прическе «кое — как».

— Мариш, спасибо, что «пришла поддержать», но ты всё пропустила, — иронически обратилась к ней Инна. — Конкурс уже завершён.

— Уф, извини, дорогая, я торопилась, как могла, — отдуваясь, ответила Марина и чмокнула ее в щеку. — А что, почему так рано закончили?

Инна застегнула пальто:

— А ты на часы посмотри.

Марина послушно воззрилась сначала на настенные часы, а потом на свои наручные.

— Ничего себе, как мои отстают! — с удивлением сказала она. — Ну, прости меня, дорогая, видишь как всё по — дурацки получилось. Конкурс — то хорошо прошёл? Как ты выступила?

— Выступила она замечательно… — поспешил доложить Филипп.

— Жаль только судьи думают по — другому, — перебил его Константин.

Вот именно.

Марина поглядела поверх них на открытые двери зала:

— Ого — о! А чего это они такие злые?

— Я сейчас на минутку, — бросила Инна и скрылась за дверью женского туалета.

— Ну а вам самой как этот конкурс? — обратился Константин к Ираиде. — Понравился?

Старушка нахмурилась:

Мне не понравился непрофессионализм его организаторов. На мой взгляд, такой конкурс достоин только школы, но уж никак не преуспевающего телевизионного института. А потом.… До чего же некрасиво: девушка пришла из больницы, можно сказать, сбежала оттуда, чтобы выступить, порадовать публику, а какое к ней отношение?

— А как она сейчас себя чувствует? — прищурился Константин.

Ираида пожала плечами:

— Ну, молодой человек, вы же понимаете, что такая травма бесследно не проходит. Будем надеяться, что со временем она полностью восстановится так сказать.

— Вам не кажется, что вашу дочь откровенно засудили? — решил подольститься к ней Константин. — Ведь она же замечательно пела, этого никто не может отрицать. Громко, чётко, красиво, проникновенно.

— Ну вот, согласитесь, что оценки ей занизили? — повелась на лесть Ираида.

— Конечно! — с вдохновением произнес Константин.

Филипп насмешливо посмотрел на него. Тот улучил минутку и подмигнул ему. В коридор вернулась Инна. Взяв у мамы шарф, она набросила его себе на плечи.

— Ну что, идём? — нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Марина.

— Да, сейчас идём.

— Девчонки, нет возражений, если мы вас проводим? — спросил Филипп.

— Никаких.

Все пятеро вышли из института. Константин слышал, как кто — то из куривших бросил им вслед: «Вон эта пошла, из больницы». Инна с подругой шли впереди, а сзади мальчики в сопровождении Ираиды.

— А давно ваша дочь поёт, кстати? — полюбопытствовал у нее Константин.

— Лет с пяти где — то. Дочка моя, как только подросла, сразу стала голосить. Вот я и подумала: чего таланту зря пропадать? Ну и отдала её со временем в музыкальную школу Владимира Коробки.

— Ого! — в манере Константина воскликнул Филипп. — Потрясающе.

— А потом же она всё время участвовала во всех различных музыкальных конкурсах. Совершенствовала своё умение петь, так сказать. И вот там, кстати, не было такого пренебрежительного отношения к участникам, как у вас в институте.

— А ваша дочь действительно прямо — таки сбежала из больницы ради участия в конкурсе? — Константин постарался вложить в голос все сочувствие, на которое был способен.

— Ну да. Всё время канючила: «Мам, ну разреши мне участвовать, мне уже лучше, ну мам, ну, пожалуйста». Я ей в ответ на всё это всегда говорила: «Дочка, ну как же я могу тебя забрать из больницы? У врачей нужно спрашивать лучше тебе или нет, уж они — то знают». Ну, она меня довела до того, что я плюнула на все приличия и обратилась к главврачу. А тот неожиданно для нас обеих разрешил ей ненадолго покинуть больницу. Она завтра снова ложится на обследование.

Константин задумчиво посмотрел в спину Инне.

— Так что вот такая у меня дочка — боевая! — заключила Ираида.

— А вы у неё… ну как это называется… что– то вроде импресарио или агента?

— Хех.… Ну, вроде того. Просто это удобно — и дочка всегда под рукой и я в курсе всех её деловых переговоров….

— Понятно, — задумчиво сказал Константин.

Они прошли мимо храма на противоположной стороне улицы, освещающего улицу своим светом не хуже фонарей.

— Вот сейчас, например, мы ищем новую концертную площадку для благотворительных выступлений. Сами понимаете, нас не везде ждут и не везде нам рады, так что приходится пробиваться. А потом у Инны принцип.

— Какой? — с живым интересом спросил Филипп.

— Она поёт исключительно на английском языке. И точка! Русские песни она не исполняет принципиально. А большинству клубов ведь что нужно? Максим, «Руки вверх» да Анна Семенович. И всё! А Инна поёт серьёзные песни, пусть и не на нашем языке. Вам, кстати, как, понравилась песня?

Филипп наморщил лоб:

— Ну да — а… Просто я вот лично, например, плохо знаю английский, и мне трудно было вникнуть и понять содержание песни…

— А мне очень понравилось, — вклинился в их разговор Константин. — Красивая музыка и отличные слова.

Филипп издал смешок. Константин не обратил на это никакого внимания и задал новый вопрос:

— А у вашей дочери много свободного времени?

Ираида несколько удивилась его вопросу:

— Ну не то чтобы… Она сейчас вся в творчестве и в работе…

— А кем она работает? — вопрос от Филиппа.

— В фирме, помогает там в чём — то начальству, — уклончиво ответила Инна. — Просто я не очень в курсе, но оклад неплохой.

Константин понизил голос до шепота:

— Мне просто ваша дочь, если называть вещи своими именами, очень симпатична.

Филипп поднял глаза к небу.

— Я понимаю, — ответила Ираида.

— И я хотел бы её в ближайшее время пригласить, например, в театр, — ковал горячее железо Константин. — У неё сейчас есть кто — нибудь или она свободна?

— Ой, знаете, я в её личную жизнь стараюсь не вмешиваться. Знаете, как говорят…. Чем меньше знаешь, лучше спишь, так что.… Действуйте если хотите.

Константин усмехнулся, глядя на Филиппа:

— Ну что же, буду действовать.

Миновав турникеты, они встали на эскалатор.

— Мальчики, а вы не в курсе, кстати, что нам нужно к четвергу к зачёту по драматургии принести? — обратилась Инна к Константину и Филиппу.

— Нам нужно написать режиссёрский и литературный сценарий своего автопортрета, — ответил Филипп.

Инна недоуменно подняла брови:

— Что ещё за автопортрет?

— Автопортрет — это, условно говоря, минутный ролик, иллюстрирующий себя или какую — то черту своего характера, — объяснил Константин. — Нужно его придумать и снять.

— А, понятно. А как составляются эти сценарии? У вас есть образцы?

— Я пришлю тебе сегодня вечером, — пообещал Филипп.

— Да, хорошо, спасибо, я тебе тогда дам адрес своей электронной почты, — деловым тоном сказала Инна.

— И мне, заодно, скажи тогда, — посмотрел на нее Константин.

— Хорошо.

Они остановились на платформе и явно вознамерились продолжить разговор. В планы Ираиды это не входило.

— Ну что, ребят, я тогда поехала…

— Да, давай, — клюнула ее в щеку Инна.

— А вы не вместе разве поедете? — удивился Константин.

— Нет, мне сейчас к Марише нужно забежать ненадолго по делу.

— Ну, хорошо, всем счастливо, я поехала.

Ираида вскочила в отъезжающий поезд.

Ребята направились к составу, следующему в противоположном направлении.

— Мальчики, вот наш поезд. Вам с нами в одну сторону?

— Да, — кивнул Филипп.

— Да, в одну, — в свою очередь сказал Константин. — Мне как раз на следующей сходить.

Все четверо вошли в вагон. Инна стала рыться у себя в сумочке.

— Так, ребят, я вам ещё сейчас номер своего сотового оставлю на всякий случай. Мало ли понадобится.

— Да, давай, конечно, я запишу, — с готовностью откликнулся Филипп, вытаскивая «Нокиа».

Константин грустно улыбнулся:

— А у меня мой разрядился, и бумаги как назло с собой нет, так что, Фил, я у тебя перепишу потом.

— Хорошо, — кивнул Филипп.

— Ну вот, моя остановка. Созвонимся.

Константин вышел из вагона, чувствуя на себе пристальный взгляд зеленых, словно у кошки глаз Инны. Захлопнулись двери состава. Поезд с ревом унесся в тоннель…

Около одиннадцати часов они с Филиппом созвонились.

— Привет.

— Ой, это ты? А я только вошёл.

— Извини, что отвлекаю. Ты мне обещал номер Инны сказать и адрес её электронной почты.

— Тебе так припёрло?

— Да, мне так припёрло! — решительно сказал Константин.

— Ну, хорошо, раз ты такой нетерпеливый, лови SMS — ку, я тебе сейчас всё вышлю.

— Ладно, спасибо.

Через секунд пятнадцать ему на телефон пришла смс — ка. Константин быстро ознакомился с ее содержанием и придвинулся к компьютеру. Филипп перезвонил ему через некоторое время.

— Уф, ну я и плотно поужинал!!! Сейчас буду Инне по электронной почте оправлять образцы режиссёрского и литературного сценариев!

— Можешь не утруждать себя, я уже это сделал, — сухо сказал Константин, готовя себя к эмоциональной реакции на его слова.

— Сделал?! — Филипп даже подпрыгнул на месте.

— Ну да, сделал, — как можно более нейтральным голосом произнес Константин.

— За меня?!

— За тебя. А что здесь такого?

— Да нет, но просто вроде бы я обещал, что пошлю ей.… Ай, ну да ладно…

— Ну, просто, понимаешь, сейчас мне это нужнее… — почувствовал себя виноватым Константин.

— А — а, понимаю. А как же Саша?

Константин вызвал в памяти ее образ, вспомнил их переписку.

— А что Саша? С Сашей у нас всё, дас ист финиш! Хотя и жаль, конечно. Может быть, у меня что — нибудь получится с Инной.

— Ну, ты, брат, даёшь! — присвистнул Филипп.

— Фил, ты не обиделся ли часом? — поднял брови Константин.

— Да нет, а на что я должен был обидеться?

— Ну, тебе же она когда — то тоже нравилась…

— Да ну ты что, друг, сам же знаешь — у меня теперь Галя есть. Но тебе с ней будет сложно, родной мой.

— Посмотрим.

Филипп встал с кресла, на котором сидел и начал прохаживаться по комнате.

— Ты хоть скажи мне, чем она тебе так запала в душу?

— Да я даже не знаю, Фил, если быть честным, — признался Константин. — Пока она мне просто нравится внешне и всё. Я хочу попробовать за ней поухаживать. Ты же слышал наш разговор с её матерью.

— Что конкретно я должен был услышать? — спросил Филипп, сосредоточенно морща лоб и потирая переносицу.

— Я практически напрямую спросил у её мамы разрешения ухаживать за её дочерью.

— А — а, я как — то упустил этот момент из виду. Задумался, наверное. Ну и чего мама?

Константин усмехнулся:

— Мама нормально, мама дала будущему зятьку добро, и это главное.

— Ты не рановато ли губу раскатал, мой друг? Вы пока ещё даже встречаться не начали.

— У нас всё впереди.… Да расслабься ты, я шучу. Просто теперь буду знать, как действовать.

— Ясно, — сухо сказал Филипп. — А когда ты думаешь её пригласить?

— Да вот в ближайший четверг и приглашу. Как только сценарии сдадим, так и сразу.

— Не боишься получить отказ?

— Боюсь, конечно, а куда денешься. А потом, знаешь.… После Саши мне уже ничего не страшно.

— Может тебе Инна — то особенно и не нужна? — с некоторой надеждой спросил Филипп. — Может, ты просто забыться новыми отношениями хочешь?

Константин немного подумал, прежде чем ответить:

— Обычно я не начинаю отношения, если не уверен в эмоциях, которые испытываю к человеку.

— Тебе виднее, — сдался Филипп. — Но… попробуй.

— Спасибо, что тоже дал мне добро…

— А куда ты её собираешься позвать?.. И на какой спектакль?

Константин задумался:

— Хм.… Даже не знаю пока ещё. Всё будет зависеть от неё.

— То — есть…

— То — есть предоставлю возможность выбора спектакля и театра ей. Мне по большому счёту всё равно, куда и на что, главное с кем…

— По — моему, тебе таки как раз неважно с кем, нет?

— Ты не прав. Я так к Саше успел привязаться и даже можно сказать полюбить её, что сейчас мне очень трудно. К Инне у меня пока только симпатия. А там поглядим как да что.

— Главное — это не повторить с ней тех же ошибок, что ты совершил в отношениях с Сашей.

— Да уж, это точно. А тебе — то самой она как?

— Что значит «как она мне»? Да никак. Я на неё не претендую.

— Это хорошо, а то я испугался, что увожу у тебя девушку.

— Да ты что! Господь с тобой! Я и Инна — это два несовместимых понятия!!!

— Вот даже как! Прекрасно, прекрасно! Ну, тогда я спокоен, у меня развязаны руки, и я могу действовать. Ох, прям не могу дождаться четверга!

— Понимаю. А ты прямо её так впрямую пригласить хочешь без всяких предисловий?

— Да, Фил, скорее всего. Ну, там видно будет…

Глава третья

Константин и Филипп первыми вышли после конца занятия. Погруженные в свои мысли, они даже забыли поздороваться с преподавательницей русского языка — полной короткостриженой женщиной в роговых очках. Зато Инна оказалась более внимательной.

— Зоя Васильевна, здравствуйте!

— О, Гостинникова объявилась! Ты как, Гостинникова?

— Ну не совсем ещё поправилась, но вот на зачёт сегодня пришла!

— Молодец, — одобрила Зоя Васильевна. — А то тут рассказывают, что тебя в понедельник на этом песенном конкурсе затравили. Так наш один тут так тебя защищал.

— И кто это? — Инна стала с преувеличенным вниманием озираться по сторонам. — Кого я должна расцеловать?

— Приданников, конечно, кого же ещё!

— Я так и думала… — сказала Инна, хитро поглядывая на Константина.

Филипп решительно взял того под руку и чуть отвел в сторону.

— Пойдём в столовую, пообедаем, поговорим, — предложил он.

— Ты иди, а я сейчас шнурки завяжу и догоню тебя, — сказал Константин, бросая взгляд на свои ботинки.

Филипп кивнул и направился в сторону столовой. Константин со вздохом наклонился и зашнуровал сначала левый ботинок, а потом принялся за правый. Он с сожалением обратил внимание, что Инна по — прежнему была увлечена разговором с преподавательницей. Значит, придется отложить разговор…

Вдруг перед ним появились чьи — то женские ноги. Константин поднял голову.

— О, Аня, привет.

— Ты чего так меня долго рассматривал? Не узнал, что ли?!

— Признаюсь честно, не узнал. Мы же с тобой до этого только по телефону разговаривали.

— Ну, теперь хоть в лицо будешь знать. Ну, как дела — то, как зачёт?

— Ну — у…

— Давай не будем посреди коридора разговаривать.

— Да, согласен.

Они подошли к окну. Аня устроилась на подоконнике, Константин прислонился спиной к стене.

— Ну что там с зачётом?

— С зачётом всё более — менее в порядке. Мы сейчас этюды играли, так забавно получилось. Особенно отличилась наша Инна.

— Это та самая девушка, которая ляпнула: «Привет из больницы», — скорее утвердительно, нежели вопросительно сказала Аня.

— Угу, — кивнул Константин.

— Ну, она реально хорошо спела. Чего ваши — то так на неё ополчились?

— Да в том — то и дело, что мне самому непонятна вся эта ситуация. От нас же вообще никто не выступил, кроме неё, Галя не смогла, заболела, Алёна тоже там только присутствовала в качестве зрителя, а петь по каким — то причинам отказалась. А Инна нас всех выручила!

— Ну, вот именно, — кивнула Аня. — А что за песню она пела, не помнишь?

— К моему сожалению, нет, — покачал головой Константин. — Она на английском же исполняла, а я, сама знаешь, в языках не силён. Но на русский язык название песни переводится как «Благослови меня», это я помню точно.

— О, ну это хорошо. Будет проще искать.

Стоящие чуть поодаль от них Инна и Зоя Васильевна стали шумно прощаться. Зоя Васильевна зашла в освободившуюся аудиторию, а Инна направилась в столовую. Константин проводил ее задумчивым взглядом.

— Что, запал? — понимающе спросила Аня.

— Что?! — с притворным удивлением повернулся к ней Константин.

— Ой, ладно тебе, я в основном с парнями дружу, так что психологию их знаю на все сто. Да и потом по тебе видно. Ну, признавайся честно, запал?

— Ну не без этого, — с некоторым смущением ответил Константин.

— Ну, так действуй.

— А я что делаю? Вот сегодня хочу её в театр позвать.

— Ну, молодец, что я могу сказать. А на что? Какой спектакль?

— Ну, это уж пусть она решает на какой спектакль и в какой театр идти, мне же, сама понимаешь, всё вышеперечисленное непринципиально. Главное ведь с кем, а куда — не имеет особого значения.

— Ну да, ну да…

— Хотя я сомневаюсь в успехе, всё — таки такая девушка, а кто я? — с долей иронии произнес Константин.

— Ой, ну ладно, не кокетничай, не кокетничай!

— Ну, ты же её видела! Такая девушка!!! И кто я?

— Так, дорогой друг, давайте без вот этих соплей! Всё у тебя получится!

— Спасибо. Мне приятно, что ты в меня веришь. А тебе, кстати, чьё выступление больше всего запомнилось?

— Ну, мне многие понравились…. Но в первую очередь, конечно, наши ребята. Ты видел, как они выступили?

— Да, конечно, я же с самого начала был. Да, ваши выступили. Они по — моему песню Майкла Джексона исполнили, верно?

Аня улыбнулось:

— Верно. Отлично выступили на мой взгляд.

Константин колебался, озвучить ли ей версию насчет фонограммы, высказанную Филиппом, однако решил, что уместнее будет промолчать.

В коридоре появились ее однокурсницы. На факультете Ани учились преимущественно девушки, за исключением троих мальчиков. Ребята стали заходить в аудиторию, в которой находилась Зоя Васильевна.

— Извини, дела зовут, — развела руками Аня.

— Иди, делай свои дела, — в тон ей ответил Константин.

Девушка поспешила к своим одногруппникам. Заметив, что его товарищи по факультету собираются в двести второй аудитории, Константин подхватил свою сумку и направился в том же направлении.

Преподаватель опоздала к началу занятия ровно на пять минут. Поставив на стол чашку дымящегося кофе, она раскрыла журнал и объявила:

— Итак, господа, на сегодня вам было нужно нарисовать раскадровку к вашему автопортрету. Если кто — то не справился с этим заданием, он может прямо сейчас с полным правом покинуть аудиторию. Потому что у меня нет времени выяснять, почему вы не подготовились к зачету, что вам помешало. Не готовы — пересдача, и до свидания. Есть неготовые?

Ответом ей было хоровое молчание.

— Прекрасно, значит, все готовы, — заключила преподаватель. — Что ж не обессудьте. Дорогов, прошу, с вас начнем.

Миша со вздохом поднялся со своего места и направился к преподавательнице. Вскоре дошла очередь и до Константина. Он на ватных ногах приблизился к столу преподавательницы, бухнул на стол папку и замер в нерешительности.

— Садитесь! — рявкнула она.

Он сел. Мысли его путались. Ему было неприятно оттого, что если его работу сейчас разнесут, это будет на глазах у Инны. Вот почему он старался никогда не заводить отношения с теми, кто учится с ним в одном классе или как теперь на одном факультете. Потому что возникает ежедневное, ежечасное, ежеминутное препятствие в виде вопроса — как сохранить себя в самом лучшем виде перед объектом влюбленности? Ведь на лекциях ты переживаешь не только звездные минуты, но и часы ужасающего стыда. Кроме того, у тебя обязательно окажется парочка — троечка (и это еще в лучшем случае) недоброжелателей, которые непременно посчитают своим долгом опорочить тебя в глазах объекта.

Все эти мысли крутились у него в голове, пока преподавательница изучала и вникала в его работы. Наконец она закрыла папку.

— Приемлемо, — четко по — военному вынесла приговор она.

Константин не поверил своим ушам.

— Что, простите? — с глупым видом переспросил он.

— Нормально, говорю, — хмуро посмотрела на него женщина. — Давай зачетку.

Константин раскрыл сумку и запустил руку в ее жерло. Нашарив зачетку, он прямо так в закрытом виде протянул ее преподавательнице. Та вздохнула.

— А открыть на нужной странице не судьба?

— Ну, я…

Преподавательница, еще раз вздохнув, стала листать зачетку. Наконец, найдя нужную страницу, влепила ему зачет.

— Все, свободен, Приданников! Следующая жертва, прошу сюда!

Под общий смех Приданников, вполне счастливый и довольный собой, вышел из аудитории. «Господи, спасибо Тебе!», — про себя поблагодарил Всевышнего он. Встав у окна в ожидании Филиппа, которому обещал дождаться его (хотя, если быть точным, ждал он, скорее, больше Инну, нежели друга), Константин набрал номер матери.

— Мам, это я. Представляешь, сдал!

— Да уж, представляю! — ехидно усмехнулись на том конце провода.

— А что, ты в меня не верила?

— Да нет, но если принимать во внимание то, как ты вчера к этому зачету готовился…

— А, это…. Ну…. Все могут короли! С помощью Божьей!

— Ты домой?

— Да, сейчас только пару формальностей здесь сглажу и еду. Ты понимаешь, о каких формальностях я говорю…

— Да уж, понимаю…. Аккуратнее там!

— Постараюсь!

На этих словах из аудитории вышла Инна, ведя под руку Марину.

— Ну как ваш зачет? — полюбопытствовал Константин, отходя от окна.

— Спасибо тебе большое еще раз, наш рыцарь! — Инна и Марина поочередно чмокнули его в левую щеку.

— Я так понимаю, все прошло удачно?

— Более чем.

Инна и Марина направились к лестнице. Константин за ними, вытирая платком щеку. Ему были неприятны лобзания Марины. Пускай своими прокуренными губами целует кого — нибудь другого, а не его. Тем более, после того, что сегодня он о ней узнал от Михаила. Если он не врет. Хотя по идее ему нет смысла врать. Наверное. Очень хочется в это верить.

Внизу Инна уже протягивала гардеробщику номерок. Марина бестолково переминалась с ноги на ногу рядом. Не было и речи о том, чтобы пригласить ее на свидание в присутствии этой полигамной барышни. Оставалось только дожидаться момента, когда они останутся вдвоем.

Вот Марина тоже оделась, и обе девушки направились к выходу. Константин за ними, застегивая куртку. Остановившись на крыльце, Инна внезапно воскликнула.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил у нее Константин, неподдельно испугавшийся. Правда, не за нее, а из — за ее возгласа.

— Я в аудитории сумочку забыла!

— Настоящие женщины никогда ничего не забывают! — попеняла ей подружка.

— И у настоящих женщин бывают исключения, — обрубила Инна. — А я — то смотрю, что как будто чего — то не хватает.

«Лучше бы в данный момент не хватало твоей подружки», — злобно подумал Константин.

Инна рванула на себя дверь, едва не врезавшись в выходящих парней, и исчезла в недрах института. Парни проводили ее заинтересованными взглядами. Почему — то Константину это было неприятно.

— Спасибо тебе еще раз за помощь, — обратилась к нему Марина. — Выручил.

— Не за что, — сухо сказал он. И не справился с собой: — Но ты учти, пожалуйста, что у меня не каждый день бывают свободные вечера, и я не смогу постоянно тебе вот так помогать. В следующий раз я могу быть занят, и что ты будешь делать?

Ответ Марины обнаружил полное отсутствие у нее интеллекта:

— Ничего, что — нибудь придумаем!

— А, ну хорошо! — усмехнулся Константин.

Появилась Инна. С сумочкой.

— Спасибо, что подождали, ребят. А то была бы катастрофа!

— Для женщин это, конечно, катастрофа! — улыбнулся Константин, следуя за ними к воротам.

— Вам, мужикам, нас не понять! А учитывая, что здесь и документы, и зачетка.… Ну и, в конце концов ключи от квартиры, — Инна извлекла ключи и поиграла ими.

— Понятно.

Они вышли за ворота. Марина остановилась, чтобы прикурить. Ведущий здоровый образ жизни Константин сказал, демонстративно обращаясь только к Инне:

— Ну что ж, я рад, что ты сдала. К сожалению, дела. Увидимся.

— Счастливо, Константин!

Он быстрым шагом направился к подземному переходу и вскоре уже стоял на эскалаторе. В вагоне метро он вспомнил о том, что так и не пригласил девушку, которая ему нравится, в театр. Было самое время, чтобы восполнить этот пробел в сегодняшнем дне. Он вытащил из кармана сотовый телефон и написал ей смс — ку: «Я знаю, ты любишь театр. Как насчет того, чтобы вместе сходить на что — нибудь?».

Отослав ей смс, Константин откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Он старался сейчас не думать о том, что там представляет себе о нем Инна, как они его там в данный момент, возможно, обсуждают с Мариной. Все подобные мысли он гнал от себя прочь.

В кармане ожил телефон. Он с некоторой нервозности снял его с блокировки и вгляделся в текст пришедшего сообщения: «Я не против». Со временем и местом определимся».

Константину показалось, что он еще никогда дотоле не чувствовал себя таким счастливым.

Глава четвертая

Первая половина субботы ушла у Константина на то, чтобы обновить гардероб. Его бабушка была известной модницей, и он сразу вспомнил о ней, когда встал вопрос, в чем идти в театр. Он приехал к ней и в двух словах, без особых подробностей, обрисовал ей свою проблему. Бабушка задумалась, но ненадолго.

— У нас здесь есть магазин в нескольких шагах от дома, «Государь» называется. Там мужских костюмов завались. Сходим?

— Сходим! — с готовностью согласился Константин.

В «Государе» действительно был немалый выбор хороших мужских костюмов. Константин, в ту пору увлекавшийся творчеством одного эстрадного артиста, сначала присмотрел себе костюм, похожий на тот, что носил тот, но он оказался ему не по размеру. Пришлось смотреть другие варианты.

В конце концов, они подобрали идеально сидящий на нем костюм с золотым отливом.

— Будем брать! — решительно сказал Константин.

Бабушка не стала ему возражать, ибо костюм ей тоже очень понравился.

В ночь накануне свидания Константину не спалось. Как это обычно бывает, воображение начало рисовать возможные варианты развития событий. И не все эти варианты были радужными. Вдруг что — то пойдет не так? Вдруг он что — то не так скажет, и тогда все рухнет? Имеет ли смысл целовать ее на первом свидании, потому что по ней непонятно, как она к этому отнесется? И вообще — как себя с ней вести?!

Он встал с постели и взлохматил себе волосы. Взгляд его упал на икону, стоящую на полке. Тусклый свет луны освещал лик, изображенный на ней. Это был Господь. Константин, кажется впервые за последние пару лет, снял ее с полки и зашептал:

— Господи! Прости меня, что обращаюсь к Тебе по такому ничтожному поводу. Я не держу за душой ничего плохого, мне просто хочется личного счастья. Я не знаю, моя ли эта девушка или нет. Тебе виднее, Господи. Дай мне знак, стоит ли мне продолжать с ней отношения или нет. Спасибо…

Днем он по просьбе мамы, у которой в этот день был выходной, ездил в ЖЭК, улаживать некоторые проблемы. И оттуда, пока стоял в километровой по его меркам очереди он созвонился с Инной.

— Привет, это я, Константин.

— Какой Константин?

— Как какой? — он даже слегка опешил. — У тебя их что много?

— Ой, прости, Костик! — спохватились на том конце провода. — Я просто замоталась.

— Бывает, — несколько сухо сказал он. — Мы увидимся завтра?

— Да, конечно, увидимся.

— Во сколько и где?

— Так.… Давай на Чеховской в половине седьмого.

— Прекрасно.

— До встречи.

— До встречи…

Утро для него началось с того, что ему пришлось встать раньше обычного. Родителям предстояло участвовать в какой — то международной кулинарной выставке, и за ними прислали автобус. Закрыв за ними дверь, Константин, зевая, поплелся в ванную. Полоща рот, он думал о том, что неплохо было бы его волосам познакомиться с расческой. Наскоро перекусив, он вытащил из шкафа купленные в выходные костюм…

В институте не особо обратили внимание на его внешний вид, поскольку не один Константин довольно часто появлялся на занятиях в строгой одежде, отдавая предпочтения костюмам, поскольку в них удобно, и они дисциплинируют. Это было достаточно модным явлением в их ВУЗе. Кто — то носил только жилетки, кто — то, желая выпендриться, всю тройку, а кто — то ограничивался рубашкой и брюками. Но, тем не менее, некоторые сказали, что ему очень идет обновка.

Сегодня у них были занятия с мастером. Константин особенно ненавидел эти занятия по той причине, что абсолютно не понимал, что хочет донести до них преподаватель. У него было свое, совершенно особенное видение мира, которое абсолютно не коллерировалось с его видением. Кроме того, у мужчины был невыносимо монотонный тембр голоса, и через несколько минут после того, как он начинал говорить, присутствующих тянуло в сон.

В этот раз мастер поставил им бессмертное творение, увы, смертного Хичкока «Птица». К своему удивлению, Константину не захотелось спать. Он с любопытством смотрел на экран, чувствуя, как его все больше и больше затягивает фильм. Наблюдая за перипетиями сюжета, он даже не сразу откликнулся на шепот Филиппа. Тому пришлось легонько толкнуть в бок. Константин негромко вскрикнул.

— Чего пугаешь?

— Извини, ты, наверное, задумался?

— Наверное…

— У тебя сегодня свидание с Инной?

— Допустим, — насторожился Константин.

— А на что пойдете?

— На «Гнездо кукушки».

— Ого! — тихонько воскликнул Филипп. — Мой любимый спектакль.

— А я его первый раз в жизни вижу, — признался Константин. — Даже не знаю, о чем он.

— Я могу в двух словах рассказать…

— Чуть позже, — прервал его Константин. Ему в данный момент было интереснее досмотреть картину Хичкока.

По окончании занятия выяснилось, что зачет, который должен был состояться завтра, перенесен на сегодня.

— Ну что ты будешь делать! — всплеснула руками Влада, потомственная еврейка, исповедующая иудаизм. — А я почти и не готовилась.

— Очень трудно в это поверить, — поддел ее Константин.

— Влад, а у тебя есть еще копия? — спросил Филипп, наблюдая за тем, как она вынимает из сумки бумажки с ответами.

— Есть, — она протянула ему стопку.

— Ой, спасибо большое! — обрадовался Филипп и углубился в то, что было напечатано на титульном листе.

Константин понял, что для него ответов не найдется. Слегка раздосадованный, он отошел в сторону и постарался восстановить в памяти то, что может попасться им на зачете. Отчасти ему это удалось. Из соседней аудитории вышли ребята с актерского факультета. Среди них он увидел Аню. Она помахала ему рукой. Он кивнул ей.

— Ну что, попробуем? — спросила у него и Филиппа Влада спустя двадцать минут.

Константин и Филипп переглянулись.

— Попробуем, — пожал плечами Филипп.

Все трое неспешно спустились на первый этаж и замерли возле открытой двери компьютерного класса. Там как раз только что освободилось два места. Филипп пропустил вперед Владу и прошел вслед за ней. Константин остался в коридоре в окружении знакомых ему однокурсников и тех, с кем он еще не успел познакомиться.

Наконец еще один молодой человек встал из — за компьютера и направился к выходу. Константин пропустил его и вошел в аудиторию. На горящем мониторе сверкали слова: «Тест по литературе. Первый курс. Нажмите «Начать». Константин послушно выполнил команду. На мониторе появились вопросы. На каждый давалось четыре варианта ответа.

Наверное, только лишь у Константина как у человека, который успешно сдал ЕГЭ по литературе, не возникло проблем со сдачей теста. Остальные же довольно долго размышляли почти над каждым вопросом. Приданников же довольно быстро ответил на все сорок вопросов. Удовлетворившись, что компьютер поставил ему пятерку, он протянул зачетку преподавателю Паринову.

Филипп ждал его в коридоре.

— А Влада где? — спросил Приданников, которому совсем не хотелось встречаться с ней.

— Она еще сдает, — ответил Филипп, посмотрев поверх него в аудиторию. — Ну чего, Кость, ты сейчас дальше как?

— Да, наверное, здесь останусь, — ответил тот. — Всего — то часа три остается до свидания. Домой смысла ехать я не вижу. Здесь и поем.

— Ну, смотри. А я поеду поспа — аать! — зевнул Филипп.

— Как угодно.

В коридоре появилась Влада.

— Сдала, Влад?

— Да, — с сумрачным видом произнесла та.

— А чего такой вид недовольный?

— Да ну, на такой глупый вопрос не ответила. А так бы пятерка была. Одного бала не хватило.

Константин почувствовал мстительное удовлетворение.

— А ты что получил? — она повернулась к нему.

— Пятерку, — стараясь сделать ей как можно больнее своим тоном, небрежно бросил он.

Чувствуя, что дальнейший разговор ни к чему хорошему не приведет, Филипп протянул номерок гардеробщику. Одевшись, они с Владой направились к выходу. Филипп напоследок обернулся на Приданникова, но ничего не сказал.

Оставшись один, Константин осмотрелся. Ребята продолжали сдавать зачеты: одни уходили, на смену им приходили новые. Он сверился с часами. Времени до свидания оставалось еще действительно много. Написав маме, что зачет прошел успешно, он поднялся на второй этаж.

Там его ждали однокурсники из параллельной группы.

— Ну как, сдал? — спросила его маленькая пухленькая девчонка, не расстающаяся с плеером и наушниками.

— А как же! — с достоинством ответил Константин, пожимая руки присутствующим мальчикам. — А вы?

— Кто — то да, — ответил Андрей. — А кто — то до сих пор еще мучается.

— Ну их же там не пытают, — улыбнулся Константин.

— Ну, это смотря кого, — тоже растянул губы в улыбке Андрей. — Юрца нашего там дерут по полной программе. А вот и он!

Константин обернулся. Со стороны лестницы к ним направлялся странного вида парень в круглых как у Леннона очках. Константин знал, что с этим парнем лучше не иметь отношений, потому что за ним закрепилась слава чудака. Пожелав хорошего вечера Андрею и остальным, Константин ретировался в столовую.

В этот час там было относительно немного людей. Основная масса уже разбрелась по аудиториям на вечерние занятия. За окном давно стемнело. Повалил ноябрьский снег. Отстояв небольшую очередь, Константин купил два сэндвича и пиццу. Устроившись за столиком у стены, он взгромоздился на приставной стул и задумчиво уставился перед собой.

Дверь столовой открылась, вошло несколько человек, в их числе и Аня.

— Привет! — махнула она рукой Константину и встала в очередь. Константин откусил кусок сэндвича, наблюдая за ней. Взяв себе кофе, она подошла с дымящейся чашкой к Константину.

— Присяду?

— Пожалуйста, — пожал плечами он.

Аня устроилась напротив него.

— Чё, как тест?

— Прошли успешно. По крайней мере, я и Филипп.

— Филипп — это тот паренек, который все время с тобой?

— Да.

— М — м…. Понятно, — несколько загадочно произнесла Аня.

— А что такое? — стало интересно Константин.

— Да, понимаешь, он меня избегает.

— Не понял. Вы что встречаетесь?

— Я не об этом. Он как видит меня, сразу шарахается.

— Да ну?

— Да. Мне кажется, он меня боится.

— С чего ему тебя боятся?

«Хотя если на тебя при дневном свете посмотришь, и вправду испугаешься», — добавил Константин, но уже про себя.

— Не знаю, — пожала плечами Аня, дуя на чашку. — Стеснительный он у тебя.

— Филька — то стеснительный?! — переспросил Константин. — Да он знаешь, какой ловелас!

— Какой? — живо полюбопытствовала Аня.

— Не важно, — дал задний ход Константин. Они были не настолько дружны с ней, чтобы он рассказывал ей о личной жизни своего друга и однокурсника.

— Не хочешь говорить, пожалуйста! — оскорбленно передернула плечами Аня.

В столовую вошли несколько девочек. Среди них была и Саша. Остальных Константин знал только в лицо. Одна из вошедших выступала на песенном конкурсе. Это ее и мальчика, певшего с ней в дуэте, Филипп заподозрил в использовании фонограммы. «Подумать только — я иду на свидание с первой красавицей института! На моем месте хотел бы оказаться каждый из учащихся здесь пацанов! А уж если Саша увидит нас вместе…».

— А с Сашей у вас как? — поинтересовалась Аня, прихлебывая кофе.

— Никак, — отрезал Константин. — Не было и нет ничего.

— Да, Журова и вправду не ума палата, — быстро согласилась с ним Аня.

— Смотрю, ты не очень любишь своих однокурсниц, — пронициательно прищурился Константин.

— Не волнуйся, они отвечают мне тем же, — ответила, не смотря на него Аня. — А потом, с чего мне в них влюбляться. Между нами нет и не возникало никаких родственных связей. Мы даже после занятий почти не общаемся.

— А ваша фотосессия на презентации книги Макаревича?

— Это нас институт послал, — пояснила Аня. — По доброй воле я бы туда не пошла.

— Понятно, — кивнул Константин, вгрызаясь в сэндвич.

Аня бросила взгляд на часы.

— Опаздываешь на занятия?

— Нет, они только через пять минут начнутся…. А ты чего домой не едешь? Во сколько у вас с ней встреча?

— Полседьмого.

— Ну, так, а чего ты здесь делаешь?

— Смотри, — Константин отстранил пустое блюдо из — под бутербродов и приблизил к себе тарелку с пиццей, — мне до дома ехать около часа. Дома никакой толковой еды нет. Обратно до театра тоже путь не ближний. Спрашивается: зачем мне терять время, когда я здесь спокойно поем и поеду?

— В логике вам не откажешь, господин Ватсон.

— А как там с Никитой твоим дела?

— Да никак, — поморщилась Аня. — Не звонит, не пишет.

— Ну, может тебе самой следует проявить активность? — высказал предположение Константин.

— Я тебе уже как — то говорила, что ж, повторю еще раз: я — не — буду — никому — сама — первой — звонить — и — писать. Никогда — и — никому.

— Понятно, понятно, — быстро сказал Константин.

— Ну, вот и хорошо.

— А ты хоть встречала его на этой неделе?

— Встречала, конечно. Да мы и в «Контакте» в друзьях друг у друга.

— Ну, видишь, ты у него в друзьях, — ободряюще произнес Константин.

— Ну и что я должна видеть? — не поняла его Аня. — Что это должно значить?

— То, что если он захочет, он тебе напишет, — пояснил Константин. — Раз ты у него есть в друзьях, он может наткнуться на твою страничку.

— А — а, вот ты к чему ведешь…. Ну, все может быть.

Аня одним глотком осушила кружку.

— Мне пора.

За секунду до этого столовую покинули ее одногруппницы. Саша, как и прежде, делала вид, что с Константином они не знакомы.

— Удачных занятий, — напутствовал ее Константин.

— А тебе свиданки хорошей, — бросила она, вставая. — Если захочешь, расскажешь потом.

— Расскажу…

Аня вышла из столовой. Громко хлопнула дверь. Константину показалось, что это захлопнулась дверь определенного периода его жизни. И что сулил ему новый, он еще не знал. Но шестое чувство подсказывало, что ничего хорошего из этих отношений не выйдет. Они слишком разные, чтобы планировать серьезные отношения.

Покончив с едой, он взглянул на часы. Что ж, уже можно было неспешно выдвигаться. Отдав поднос подошедшей буфетчице, он, прихватив салфетку, вышел из столовой и направился к лестнице. Вскоре Константин уже входил в метро.

До нужной ему станции он доехал в каком — то сумрачном состоянии, ибо все его мысли были заняты предстоящим свиданием. Он не случайно выехал с запасом. Мотив был не только в том, чтобы не опоздать и не приехать позже Инны. Поводом для такого маневра служило еще и то, что Константин с детства страдал типографическим критинизмом. Болезнь уже перешла в хроническую стадию, и какого — либо просвета не наблюдалось. Потому по совету мамы он решил заранее прозондировать обстановку, чтобы точно знать, куда идти, кроме того, он намеревался купить цветы.

Снегопад усиливался с каждой минутой, и ему приходилось прятать лицо в шарф, чтобы хоть что — нибудь видеть. К его удивлению, даже в центре города с освещением было не очень, и во дворах было так же сумрачно и страшно, как если бы он сейчас оказался в каком — нибудь Люберецком переулке. Константин шел, поминутно оглядываясь, молясь о том, чтобы с ним ничего не случилось и, думая только о том, как бы поскорее найти театр. В голову помимо воли лезли непрошенные воспоминания…

Чуть меньше месяца назад он так же искал тот театр, в который они собирались пойти с Сашей. Сразу после занятий (кстати, у Рябова, которые и которого Константин очень любил) он сразу поспешил на нужную ему станцию и, как водится, заблудился. Сколько же тогда он исходил дворов! Сначала вообще побрел не в ту сторону, затем ему пришлось узкими улочками выбираться из тупика, пока, наконец, он не отыскал театр. И тем более было обидно слышать отказ Саши.

Если быть точным, то Саша написала ему по Интернету, что ее подруга будет выступать на музыкальном конкурсе их института, и она попросила прийти её поддержать. Дальше, как говорится, больше. Константин вел общение с их общей преподавательницей из института, и она на свою беду посоветовала ему заглянуть в ее твиттер. Поводом к этому послужило сомнение педагога в том, что Саша сейчас готова к серьезным отношениям. «Ты знаешь, Константин, — говорила она ему, — посмотри ее блог, там она пишет, что в ближайшее время ей вообще не до парней». Константин, придя домой, немедленно заглянул в твиттер Саши. Запись про мужчин он не нашел, зато в течение нескольких дней наблюдения за обновлением ее блога, он наткнулся на заинтересовавшую (одновременно, и расстроившую) его запись. Она была следующего содержания: «Устала. Мальчики, сделайте одолжение, в ближайшие недели две, а лучше месяцы, не стучитесь ко мне в блог, дайте девушке познать саму себя».

Собственно, на этом могло бы все и закончиться, но нужно знать Константина. Саше требовалась помощь в работе автопортрета (она искала нужную композицию), но в Интернете ее нигде не было — уж больно редкая оказалась запись. Константин не растерялся и обратился к своему знакомому звукорежиссеру, который сделал ему практически копию того трека, который был нужен девушке. Та сердечно отблагодарила его. Случилось это на мастер — классе одного известного медиа — чиновника. Тогда Константин еще оставался в своих иллюзиях и надеялся на лучшее. Но это продолжалось недолго.

Уже смирившись с тем, что на спектакль они не пойдут, Константин продолжал периодически заглядывать в блог Саши. В один из вечеров (за неделю до музыкального конкурса) он увидел, что Саша отправляется на выходные на дачу к какому — то Олегу. Предварительно в твиттере состоялось их торжественное примирение, а затем парень пообещал заехать за Сашей ближе к вечеру. На тот момент в их отношениях с Игорем (хотя о каких серьезных отношениях может идти речь в данном случае?) еще не была поставлена точка, и он счел возможным устроить ей сцену ревности. В двадцать первом веке это делается по Интернету.

Саша, говоря по совести, наезда не поняла, не оценила и развернула ответную конницу. Выстрелы были в духе: «А кто ты вообще такой, чтобы решать с кем мне ехать, а с кем нет?», «Так, на минуточку, этой мой друг, и что, я не могу поехать на дачу с приятелем?». Константин, когда эмоции немного улеглись, как — то неловко попытался примириться, и Саша вроде бы даже его простила, но в их общении появился лед. Говорить, как прежде на темы, «какая сегодня прекрасная погода» и «как прошел твой учебный день», больше не имело смысла, и постепенно общение вообще сошло на «нет».

А как хорошо все начиналось! Саша и Константин начали общаться как — то спонтанно, хотя шапочно были знакомы и до этого. Саша в разговоре дала понять, что всегда относилась к нему с симпатией. Он расспросил ее, почему она решила поступать именно в этот институт, она ответила, что у нее в семье и мама и дедушка были связаны с театром, и поэтому, собственно говоря, выбора — то у нее особенного и не было. Потом еще Константин узнал от нее, что она очень любит своего преподавателя, известного актера, режиссера — постановщика и изобразил, что он тоже ему очень интересен.

Но парадоксально вот что. В институте они мало того, что практически не пересекались, так еще, если и виделись, почти не разговаривали — не было у них такой возможности. Константин всегда видел Сашу в окружении своих многочисленных подружек, он вообще не мог представить, чтобы она могла одна куда — либо пойти, и это его слегка напрягало. Будучи довольно самодостаточным человеком, Константин весьма неодобрительно относился к тому, что его избранница (как ему на тот момент казалось) не в меру общительная. Мало того, еще и любит злачные мероприятия. Он видел снимки, где Саша весело плясала на Дне Студента, а также на поездке за город, организованной институтом. Там она, ясное дело, не компот пила и не являла собой образец порядочной целомудренной девушки.

Другое дело, Инна. Константин обратил на нее внимание где — то на четвертом занятии. Этого трудно было не сделать, поскольку только слепой не заметил бы этой высокой красивой слегка полноватой девушки с формами, которая всегда одевалась несколько вызывающе. Правда, в то время Константина больше волновала Саша, и Инна ему была интересна постольку поскольку. Женские прелести всегда имели для него второстепенное значение. А вот Филипп так не думал. Инна понравилась ему буквально с первого взгляда. Он довольно быстро нашел с ней общий язык, однако воспитанный культурный мальчик, слегка не от мира сего, ходящий на собрания некоего человека, утверждающего, что ему было откровение от Бога, когда будет Конец Света, не мог заинтересовать прагматичную и желающую взять от жизни все Инну. Поэтому Филиппу пришлось переключить свое внимание с нее на Галю, с которой, по началу, у него все очень даже неплохо складывалось. Галя, так же, как и он, интересовалась творчеством режиссеров — классиков, любила Ремарка (это особенно их сближало), не интересовалась тусовками и не ходила по злачным заведениям. Одним словом — идеальная девушка для такого человека, как Филипп Ивнин.

Однако, как давно замечено, жизнь (или, правильнее будет сказать, Господь) всегда в той или иной мере вносит коррективы в наши планы. У Филиппа с Галей состоялась одна или две встречи (если верить его словам). После первой тот был просто в восторге от девушки. Тем же вечером позвонил Филиппу, рассказал ему, какое сокровище ему досталось, как он счастлив, что в наше время еще встречаются такие девушки. Константин, у которого в то время уже начались неполадки в отношениях с Сашей, вежливо соглашался со словами друга, внутренне напряженно ожидая дальнейшего развития событий. Интуиция говорила ему, что у них с Галей ничего не сложится. И она (интуиция) его не подвела.

Филипп позвонил ему в один из вечеров очень расстроенный и рассказал, что на его вопрос, можно ли ему поцеловать Галю, она ответила отрицательно.

— А чего ты спрашивал? — удивился Константин. — Целовал бы и всех делов. В щечку.

— Да я как — то… — замялся Филипп. — Короче, я даже не знаю, что теперь делать.

— Ну, она же не послала тебя, — резонно заметил Константин. — Значит, ничего не потеряно. Обрати внимание, я говорю: «Не все еще потеряно», а «Ничего не потеряно». Ты, конечно, глупость сморозил, но это решаемо. И поправимо.

Однако, в дальнейшем отношения Филиппа и Гали продолжали оставаться на стадии дружеских и ни во что большее не перестали. Константин же на занятиях актерского мастерства невольно производил впечатление на Инну, и иногда у него в сознании мелькала мысль: «А может, раз Саша так со мной поступает, мне с этой попробовать?». Но до определенного периода это всё оставалось только мыслями.

Константин хорошо запомнил день, как Рябов дал задание ему и его одногруппнику изобразить человека на приеме у психотерапевта. Впоследствии студенты должны были поменяться ролями. У Константина по признанию, как его напарника (Филиппа Ивнина), так и всех в зале (особенно Инны) сыграть свою роль получилось очень убедительно (Рябов тогда даже сказал, что он увидел в них «двух мальчишек, выросших вместе, понимающих друг друга с полуслова, близких как братья»). Вот именно тогда Константин впервые задумался о том, чтобы, пользуясь терминологией героя Басилашвили из известного фильма, «приударить за Калугиной» (в нашем случае, Сашей), но в тот же вечер пришло известие, что Инна попала в больницу.

На следующий день Константин в числе прочих пытался выяснить, что же произошло. Информация, которую они с Филиппом получили, была обрывочной с налетом слухов. Но общий смысл был передан верно: Инна поссорилась со своей соседкой по лестничной площадке, и та ударила ее велосипедом.

— Это как же нужно было довести человека, чтобы она ее велосипедом шандарахнула?! — недоумевала Алена.

Константин тоже удивился бы, если бы уже к тому времени не знал слишком неуживчивый характер своей красавицы одногруппницы.

Ее выписали, как оказалось, аккурат перед конкурсом. Точнее, она сама сбежала из больницы, чтобы выступить. Потом она вернулась долечиваться. После еще какое — то время приходила в себя дома. Изредка стала появляться на занятиях. Константин всегда очень неуютно чувствовал себя в те моменты, когда они делала одолжение и приходила в институт. Поскольку с Сашей они почти не виделись, ему не нужно было постоянно следить за тем, как и что он говорит, не растрепались ли волосы и так далее. Здесь же, поскольку они с Инной учились в одной группе, ему приходилось постоянно контролировать свое поведение и, как следствие, свои поступки. Но чего не сделаешь, ради любви. Ради любви ли?.. В последнее время Константину все отчетливее казалось, что он в жизни многое делает не так.

Обогнув невысокое неказистое здание, Константин уперся в театр. Оказалось, он был ближе, чем ему казалось, просто не стоило делать такой крюк. На его счастье, он запомнил дорогу обратно до метро, и ему не пришлось плутать столько же, сколько он шел сюда. По пути он приметил цветочный ларек и сейчас, на обратном пути, не преминул зайти в него.

— Три розы, пожалуйста! — велел он продавщице.

Та назвала ему цену. Константин стал рыться в кармане пальто в поисках денег. Как назло, все купюры провалились глубоко под разорвавшуюся подкладку. «Блин, новый костюм!» — с тоской подумал Константин, запуская руку себе под лацкан пиджака. Скучавшие дотоле цветочные с явным интересом и любопытством наблюдали за его действиями. Он отвернулся.

Лучше бы Константин этого не делал. Поскольку, поворачиваясь, он задел столик, на котором стояло несколько горшков с неизвестными ему цветками, и те благополучно оказались на полу. Так что, отыскав, наконец, деньги, Константину пришлось еще расплачиваться и за испорченный товар.

Спустившись в метро, он осмотрелся. Среди снующих туда — сюда людей трудно, но можно было убедиться, что Инны еще нет. Он прижался к колонне и принялся озираться по сторонам. Времени до встречи оставалось немного. Зная Иннину привычку опаздывать, Константин приготовил себя к долгому ожиданию.

Неожиданно перед его взором промелькнул однокурсник. Константин вздрогнул. Однокурсник с любопытством уставился на него. Возможно, он полез бы к нему с расспросами, но людской поток плавно унес его в противоположный конец станции. «Ну вот, — с неудовольствием подумал Константин, — теперь завтра меня замучают вопросами, с кем это я ходил на свидание».

Он прошелся по залу, лавируя между спешащими москвичами. Инна уже начинала опаздывать. Он пытался прокрутить в голове варианты их разговора. Вот она появляется, вон он протягивает ей букет. Что сказать девушке? Банальную фразу, как ты хорошо выглядишь? Или похвалить за то, что, несмотря на свое болезненное состояние, она нашла время на поход в театр? Нет! Получается, он благодарит ее за то, что она сделала ему одолжение.

Идя в обратную сторону, он боковым зрением заметил девушку в темном пальто, прислонившуюся к колонне. Пару минут назад ее там не было. К своему удивлению, Константин не почувствовал ни бабочек, кружащихся у него в желудке, ни какого — то приятного покалывания где — то в той же области, ни радости от предстоящего вечера. Просто легкое восхищение ее внешностью, да и то, именно легкое, потому что сегодня, вопреки обыкновению, она представляла собой весьма тусклое зрелище. Волосы были распущены, что, на удивление, ей не шло, глаза при ближайшем рассмотрении такие, как будто в них выключили свет.

Больше всего ему хотелось сейчас уйти.

Константин решительно подошел к ней, протянул букет и сказал:

— Я рад, что ты почти не опоздала, Инна!

Глава пятая

— Спасибо за цветы! — Инна зарылась в букет лицом.

— Не за что, — буркнул слегка смущенный Константин. Он взял ее под руку и повел к эскалатору. — Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше. Врачи сказали, что мне нужен постельный режим, но, — Инна залихватски рассмеялась, — я не разделяю их мнения!

— В тебе есть боевой дух, — сделал первый неуклюжий комплимент Константин. И тут же вспомнил, что где — то в мире есть статуя Христа, закрывающего лицо рукой.

Они встали на лестницу — чудесницу. Получилось так, что Константин стоял ниже и смотрел снизу вверх на свою спутницу.

— Что нового в институте? — как бы для поддержания беседы спросила она.

— Все по — прежнему. Мишка пытается найти очередной способ как бы не учиться, Филипп наоборот, Петр Павлович учит нас, как быть артистами.

— А Зоя Васильевна много назадавала?

— Ну — у… — пожал плечами Константин. — Хватает.

— Ты мне тогда можешь потом прислать?

— Конечно, — с готовностью сказал Константин.

— И еще, мне Марина говорила, какие — то по культурологии нужно таблицы приготовить, да?

— Да, по истории Древнего Египта. Я тебе тоже все пришлю.

— Ну, прекрасно! — повеселела Инна.

Они вышли из метро на заснеженную улицу. Константин подумал о том, что неплохо было бы покрыть голову, но так как Инна была без головного убора, он почему — то решил свой тоже не надевать.

— Так, нам куда? — посмотрела на него девушка.

— Пойдем, я покажу маршрут.

— Веди меня, мой адмирал!

Они, стараясь не поскользнуться на льду, зашагали по улице. Константин вел Инну под руку. Он с затаенной гордостью отмечал, что прохожие (в частности, мужчины) провожают их заинтересованными взглядами. Ему было приятно, что он проводит вечер с самой красивой девчонкой своего курса. А, может быть, и всего института.

Они перешли дорогу и по прямой двинулись в направлении театра.

— Мы не опаздываем? — с преувеличенной озабоченностью спросила Инна.

— Да нет, успеваем, — ответил Константин. В данную минуту его это интересовало в гораздо меньшей степени.

Однако, когда они вошли в фойе театра, от его беспечности не осталось и следа. Все его сознание было сосредоточено на том, чтобы не оплошать перед своей спутницей. И как это обычно бывает, когда чего — то очень не хочется, оно так и происходит.

Вынув из внутреннего кармана пальто билеты, он протянул его гардеробщице. После чего помог раздеться Инне. Взяв ее под руку, они стали торжественно подниматься по лестнице. У Константина это вызывало ассоциации с посещением каких — нибудь высокопоставленных лиц девятнадцатого века светского бала.

— Дай мне мой билетик, пожалуйста, — попросила Инна.

Константин послушно протянул ей просимое и обнаружил, что билетов стало ровно наполовину меньше.

— А где твой? — расширила глаза Инна.

Константин к тому времени, как она задала этот вопрос, уже лихорадочно обхлопывал себя, рылся в карманах. Однако эти телодвижения успехов не принесли.

— Наверное, в пальто оставил, — упавшим голосом произнес он. И все — таки предпринял попытку сохранить лицо: — Трудный день, сложно собраться с мыслями. Подожди меня, пожалуйста, здесь.

Было непросто понять, что он подразумевает под «здесь». Лестницу? Инна, видимо, поняла его слова именно под таким углом.

— Я тебя наверху буду ждать, — внесла коррективы в его планы она.

— Договорились.

Больше не обращая на нее внимания, Константин сорвался вниз и бросился к гардеробщице, на ходу вытаскивая номерок. Слава Богу, хоть его не потерял.

— Дайте… уф… пожалуйста! — закричал он гардеробщице, пытаясь справиться с отдышкой.

Женщина в возрасте с неодобрением зыркнула в его сторону, нарочито неторопливо поднялась с топчанчика и пошкандыбала к нему. Взяв у него из рук номерок, она в том же ритме черепашки, переливаясь, добралась до вешалок, демонстративно долго пыталась найти его пальто, а когда нашла, прямо оттуда, не утруждая себя сделать пару шагов к нему, швырнула Константину пальто. Но тому сейчас было не до церемоний. Поймав на лету верхнюю одежду, он принялся рыться сначала в боковых карманах, затем полез во внутренние. Тщетно — билета как не было.

— Заберите, — Константин в расстроенных чувствах протянул пальто гардеробщице.

— И чего приходил? — совсем потеряла остатки вежливости та. Бросила пальто на крючок, промахнулась, выругалась, кряхтя и жалуясь на жизнь, подцепила его вешалкой, устроила на крючке, присела на топчан и отгородилась от мира (и в первую очередь, от Константина) детективом.

Константин же, вздохнув, опустил голову и… не поверил своему счастью. Билет лежал прямо перед ним на полу в углу. Не помня себя от счастья, Константин схватил его и помчался по лестнице наверх. Инна, небось, заждалась.

Однако, увидев ее, он понял, что слегка преувеличил. Инна, конечно, ожидала его, но нельзя было сказать, что все ее мысли были заняты исключительно им. Она с явной заинтересованностью изучала портреты актеров, висящих на стене.

— Все в порядке! — подошел к ней Константин. — Можем идти.

— Мне нужно в дамскую комнату, — предупредила его она.

«А раньше ты не могла об этом побеспокоиться?! Спектакль вот — вот начнется!» — чуть было не сказал Константин, но нашел в себе силы сдержаться. В конце концов, нельзя было во всем обвинять Инну. Она привыкла, что все в мире вертится вокруг нее. Что ее все ждут. Уж так девушку, наверное, воспитали… Но вот кто научил ее так вульгарно одеваться?

Сегодня на Инне была кофточка цвета одуванчика. Между прочим, и по своей структуре она очень его напоминала. Казалось, дунешь — и от кофточки ничего не останется. Прибавим к просвечиваемости обнаженные плечи и получим то, что мужская часть посетителей храма искусств весь вечер обращали внимание на нее (даже в зале, пока не выключили свет). Константину, конечно, это было не очень приятно.

Отдав ему свою сумочку и букет, она отправилась в женскую комнату. Константин посмотрел на часы и нервно постучал ногой по полу. До начала спектакля оставалось четыре минуты, а он знал, что быстро Инна туалет не покинет. Она, вообще, похоже, по жизни не привыкла куда — либо и к кому — либо приходить вовремя. А заявляться в зал, когда уже все началось и отвлекать артистов — это Константину вовсе не улыбалось.

Мимо него проходили (правильнее будет сказать, спешили) театралы, желающие поскорее попасть на спектакль. Некоторые с интересом смотрели на него, недоумевая, что он делает здесь у женского туалета. Константин уже начал раздражаться. «Вот интересно, — подумал он, — а что бы было, если бы он пришел сюда сегодня с Сашей?». Как бы вела та девушка, которая ездит на выходные к парню, с которым они долгое время не общались? Как бы сегодня она оделась? О чем бы они разговаривали? Нашлись бы у них общие темы? И самое главное — возникло бы у них желание эти темы искать?

Когда до начала спектакля оставалась одна минута, дверь туалета распахнулась, и появилась Инна, стряхивая воду с рук.

— Спасибо большое! — она забрала у него сумочку.

— Не за что.… Пойдем.

Они взбежали по лестнице и быстро прошли к дверям. Константин взял билетершу на себя. Через пару секунд они уже вбегали в зал. К их удивлению, далеко не все зрители еще были внутри. Несколько свободных мест говорили сами за себя. Константин и Инна протиснулись к своим креслам.

— Успели, — улыбнулась Инна своему спутнику.

— Да уж, — мрачно усмехнулся он.

Инна углубилась в чтение программки. Константин задал ей какой — то ничего не значащий вопрос, вроде, «не смотрела ли ты этот спектакль раньше?», но впредь решил больше не отвлекать ее. Сейчас ему предоставлялась возможность просто помолчать рядом с девушкой, которая… была ему симпатична.

В зале выключили свет. Инна убрала программку к себе в сумку и вперила взгляд в сцену. Константин заметил, что она щурится. «Ну, хоть бы линзы надела, — подумал он, — раз очки стесняешься носить».

Заиграла какая — то режущая слух психоделическая музыка, и на сцене появился Александр Лазарев — младший. Константин нахмурился. Вроде бы это имя было ему знакомо. В другой раз он бы непременно стал думать, где он мог видеть или слышать об этом актере, но сегодня (наверное, еще и ввиду того, что сам спектакль ему был не особо интересен) он довольно равнодушно взирал на сцену.

А там было на что посмотреть. В качестве декорации были использованы решетки, украшенные наподобие гирлянд кандалами. Люди в больничных халатах по ходу действия с периодичностью каждые пятнадцать минут в час появлялись и исчезали на сцене. Главный герой в исполнении Лазарева, на взгляд Константина, чудовищно переигрывал. Впрочем, по его мнению, наигрыш был свойственен всему театральному искусству. Ибо ввиду наличия некой условности исполнителям приходится превращаться в неких деятелей сцены времен Древней Греции, когда во время спектаклей они ради донесения образа надевали маски и гримасничали почем зря. Это производило, очевидно, тогда и производит впечатление сейчас, однако погружения в спектакль не получается, и все происходящее на сцене воспринимается как фарс (а должно было бы как комедия). Хотя, в программке вообще — то жанр охарактеризовали как «драма».

К моменту появления на сцене боле — менее известного Константину Игоря Ясуловича, он уже успел немного привыкнуть к спектаклю и даже начал им интересоваться. Однако он не мог дать гарантии, что сам бы не заснул, тем более, что Инна подавала ему нехороший пример — она сидела рядом и засыпала, то и дело облокачиваясь на его плечо. Пару раз он пытался сделать ей замечание, но потом оставил эти бесплодные попытки и тупо пялился на сцену.

А там было на что посмотреть! Александр Лазарев — младший был хорош! Нельзя сказать, чтобы Константин любил его (если откровенно, до этого момента он только слышал имя этого актера, но что он из себя представляет и в каких постановках участвовал, не имел ни малейшего представления), однако сейчас он его очень заинтересовал. Что до остальных актеров, то они показались ему неинтересными, просто отыгрывающими свои роли за определенный гонорар.

Инна изредка просыпалась, смотрела на сцену и вновь проваливалась в объятия Морфея. Когда был перерыв, Константин воспринял его, как счастливую возможность хотя бы на время избавиться от своей спутницы, которая отдавила ему все плечо. Выйдя в холл, они пошли вдоль стен, увешанных портретами известных людей, которые оставили свой след в истории этого театра.

— Ну как тебе спектакль? — спросил Константин скорее по инерции, потому что был совершенно не настроен обсуждать то, что происходило на сцене.

— В целом ничего, — ответила Инна. — А тебе как?

— М — м — м, — промычал Константин, совершенно не зная, что сказать. — На мой взгляд, немного переигрывает… Ясулович.

— Да? А мне так не показалось….. Надо же, я не знала, что Лазареву дали Народного артиста.

Инна сказала это, заметив надпись под фото Лазарева, висящим на стене. Константин с равнодушием воззрился на лицо исполнителя, которого пару минут назад видел на сцене и промолчал.

— Ты не против, если мы зайдем в буфет? — сказала Инна.

— Не, не, я не против, — ответил Константин.

Они толкнули дверь и зашли в буфет. На небольших столиках была выставлена традиционная театральная еда: несколько бутербродов с икрой, стаканчики с соком и еще чем — то другим и пару пирожных.

— Что ты будешь? — спросил Константин.

— Ой, я такая голодная, ты даже себе не представляешь! Я буду все!

Константин купил пирожные, купил бутербродов с икрой, соку и с сожалением подумал, что на маршрутку у него денег не останется. Придется идти домой пешком. «Ну что ж, — решил он, — когда еще представится возможность провести вечер с самой крутой девчонкой в институте? Придется чем — то поступится».

Они устроились за столиком у стены. Инна с аппетитом вгрызлась в бутерброд. Константину совершенно не хотелось есть, он равнодушно наблюдал за тем, как его спутница поглощает еду, и время от времени отхлебывал из стакана.

— А ты есть не будешь? — обратилась к нему Инна.

— Нет, ты знаешь, я не голоден, — ответил он.

— Ну как хочешь…

Мимо них проходили люди, преимущественно в возрасте, но было и несколько молодых. Мужчины бросали на спутницу Константина откровенно непристойные взгляды. Это начало его раздражать. Однако он не мог сделать замечания Инне, поскольку понимал всю его нецелесообразность. А что он ей мог сказать, в конце концов? Он еще не ее парень, официально их отношения никак не узаконены, даже на словах, поэтому возмущаться длиной ее юбки не имело никакого смысла.

Насытившись, Инна отдала ему тарелки. Константин отнес их буфетчице, и они вновь переместились в зал. До начала второго действия оставалось еще несколько минут.

— Посмотрим, что у них здесь написано, — Инна развернула программку.

Константин рассеянно поискал рукой свою и понял, что оставил ее в буфете. Однако его это не расстроило, ибо Константина совершенно не интересовало, что будет дальше. Сюжет он уже себе примерно представлял, с первоисточником знаком не был, да и не имел ни малейшего желания. Поэтому, когда погасили свет, он с уже привычным равнодушием уставился на сцену.

На сцене появился Александр Лазарев в смирительной рубашке, рядом с ним нарисовалась какая — то рыжая бестия, и началась настоящая катавасия. Насытившаяся Инна заметно оживилась (или, быть может, бардельная тематика была ей близка — эта версия, на взгляд Константина, больше претендовала на то, чтобы быть истинной). Она больше уже не спала, с любопытством взирая на происходящее на сцене.

Александр Лазарев попеременно приглашал к себе на импровизированную вечеринку странных людей в непонятных одеждах. Их кривляние в какой — то момент начало раздражать Константина. Он уже втайне мечтал о том, чтобы свидание поскорее закончилось. Когда артисты вышли на поклон, он хлопал с удвоенной силой, вкладывая в это символическое действие сугубо свой, личный смысл.

Помогая надеть Инне верхнюю одежду, он думал о том, что вечер прошел довольно бесполезно. Ради чего все это? Чтобы потом повести ее как до этого очередную девушку на дискотеку? Ну а дальше сценарий известен самому бездарному драматургу. А хочет ли он этого? И именно с Инной?

Неожиданно он посмотрел на нее совсем другими глазами. Прежнее внутреннее покалывание исчезло. Он придержал ей дверь, и она первая ступила на замерзший асфальт.

— Ну как тебе спектакль? — спросил Константин Инну.

— Довольно неожиданное прочтение, — ответила та, осторожно ступая по льду. — А тебе?

— По — моему, Николсон сыграл лучше, — с важным видом заявил Константин. Он не видел оригинальной постановки, однако боялся потерять лицо перед своей спутницей, поэтому старался показать, что он неплохо осведомлен.

— Но у Лазарева собственная трактовка образа, — не согласилась Инна. — И потом, новому времени — новые герои.

— Ну, это да. Ты завтра будешь в институте?

— Нет, я полежу завтра дома еще, наверное. А во вторник на Губкина приду.

— Тебе будут рады, — криво улыбнулся Константин.

— Не уверена, — усмехнулась Инна. — По — моему, у меня так и не получилось завести друзей за годы учебы.

— Да ладно тебе! — махнул рукой Константин. — Ты преувеличиваешь.

— А вот ты, наоборот, очень популярен. С тобой ребята со всех факультетов общаются.

— Ну, знаешь, так было не всегда, — помрачнел Константин.

Они дошли до метро.

— А где твой букет? — запоздало спохватился Константин.

Инна остановилась.

— Ой, я, наверное, оставила его в гардеробе! — воскликнула она.

«Ну и хрен с ним», — хотел сказать Константин, однако Инна решительно взяла его за руку:

— Идем назад.

— Ну, хорошо, идем, — сухо сказал Константин.

Они поспешили обратно к театру. Его двери уже были закрыты. Инна несколько раз энергично постучала по стеклу, однако это никаких результатов не дало.

— Давай попробуем зайти с черного хода, — предложила она.

— Давай, — нахмурился Константин.

Сбоку от театра было небольшое возвышение, миновав которое можно было попасть за угол. Инна лихо взгромоздилась на перилла и перемахнула через них, практически не прибегая к помощи Константина. Грузный Константин повторил ее маневр, но куда с меньшей долей грациозности.

— Ты знаешь, признаться, я не думал, что сегодняшний вечер так закончится, — выдохнув, усмехнулся он.

Они обошли театр и остановились у стеклянной стены. Сквозь нее отлично был виден холл. В нем одиноко танцевала под воображаемую мелодию горничная.

— Простите, пожалуйста! — забарабанила в стекло Инна.

Горничная повернулась на звук.

— Простите, пожалуйста!

Горничная подошла к ним и распахнула окно.

— Да?

— Мы букет забыли, возможно, в раздевалке, вы не могли бы посмотреть?

Горничная со вздохом обернулась на вешалки, отгороженные от нее решеткой, и ответила:

— К сожалению, ребятки, гардеробная уже закрыта. Поздно вы. На пять минут бы раньше.

— А открыть нельзя, уж больно букет красивый…

Гардеробщица молча захлопнула форточку.

— Ну, вот тебе и цветы, — Инна повернулась к Константину.

— Ну, извини, — буркнул он.

— Да, ничего, зато будет, что в блоге написать, — одарила его улыбкой Инна, взяла под руку, и они уже более безопасным для здоровья путем покинули территорию театра.

Давно перевалило за двенадцать. Яркие витрины магазинов успешно конкурировали с уличными фонарями. Несмотря на поздний час, количество прохожих с каждой минутой не убавлялось, а прибавлялось в геометрической прогрессии. Избавляясь от накопленной усталости после рабочего дня, они коротали ночь в ресторанах, барах, на дискотеках и вечеринках. Константин чувствовал себя на этом празднике жизни лишним человеком.

— Когда мы увидимся в следующий раз? — адресовал он вопрос Инне.

— Константин, — тихо сказала она, — знаешь…. Смотря, чего ты хочешь. Пойми…. Я не готова к серьезным отношениям.

«Тогда зачем эта встреча?» — хотел ответить вопросом на вопрос Константин, но вслух сказал другое:

— Пойми, я тебя ни к чему не принуждаю. И мне нравится проводить с тобою время.

— Я тоже не буду против, если мы останемся друзьями, — взяла его за руку Инна.

Они остановились у метро.

— Ты расстроился? — спросила его Инна.

«Нет, а ты как думаешь?», — про себя огрызнулся Константин. На самом деле, в какой — то мере он был даже рад такому исходу. После Юли и Саши отношения с Инной он завел уже скорее по инерции, по какой — то отчаянной инерции, даже не особенно этого желая, и сейчас он чувствовал, что ему хочется на какое — то время вообще свернуть донжуанскую деятельность.

— Да что ты, мы не так долго встречаемся, чтобы говорить о «серьезных отношениях», — вслух сказал Константин.

И рассмеялся. Ему было противно оттого, насколько фальшиво звучит его собственный голос.

В вагоне метро они не разговаривали. Он не держал ее за руку, как прежде, а тупо смотрел в одну точку. Инна же воспользовалась возможностью, чтобы поспать. Он периодически смотрел на нее, но уже ничего больше к ней не чувствовал, кроме обиды и отвращения к себе за то, что повелся на внешнее.

Когда они выходили из метро, Константин украдкой заметил, что уже двенадцать часов. Через пятьдесят минут закроют метро. Если он пойдет с ней до дома…

— Можешь не провожать меня, — словно уловила его мысли Инна. — Иначе не успеешь до закрытия.

Константин помялся, но всё — таки сказал:

— Да…. Ты прости меня, пожалуйста, я просто уже не успеваю.

— Я понимаю, — кивнула Инна.

Константин хотел чмокнуть ее в щеку, но передумал. Он понимал, что это было бы формальностью, каким — то обычным желанием получить свое, когда большая часть уже утекла из рук. Повернувшись, Константин перебежал дорогу и зашагал по аллее обратно к подземке.

В кармане ожил телефон. Константин вытащил его на свет и вгляделся в дисплей. Звонил Филипп.

— Ну как все прошло?

— Никак, — отрезал Константин. — Считай, что никакого свидания и не было. Ничего не было.

— То — есть?

— Оказалось, что она не настроена на что — то серьезное.

— А то по ней не видно…

— Знаешь, я таким дураком себя чувствую. Самое главное, знал же, прекрасно представлял, кто такая эта Инна, и, тем не менее, повелся.

— Ну, с кем не бывает, — философски заметил Филипп. — А у вас будут еще встречи?

— Инна, в принципе, не против, но, знаешь, я не хочу ничего продолжать. Хватит. Эта история и так слишком затянулась. Хочу забыть ее, как будто ничего и не было.

— Ну и правильно, Кость…

Он по голосу пытался угадать, искренне ли сопереживает ему Филипп или втайне, в душе, возможно не отдавая себе в том отчет, радуется тому, что у них с Инной не сложилось. Ему вдруг расхотелось делиться с Филиппом своими чувствами. Сколько раз тот говорил ему, что Инна не его человеку, а он не слушал…. Думал, так заглушить боль после Саши…. Но это был бег от себя. Рана только становилась глубже. Он думал, что держит ситуацию под контролем, но в результате проигравшим оказался и в том и в другом случае он. «Как хотите, чтобы поступали с вами люди, так поступайте и вы с ними», — кажется так написано в Библии, книге, которую он никак не мог дочитать. Он поднял взгляд и увидел храм. Как давно он сюда не заходил.… Да, где — то раз или два в год он бывал в церкви, чтобы «как все» поставить свечку святому, имени которого даже не знал. А по — настоящему? Когда по — настоящему он был в Церкви? Может быть, сейчас самое время?..

Он перешел дорогу и быстрым шагом направился к храму. Это был даже не храм, а небольшая деревянная придорожная часовня. Отливающий золотом крест блестел на фоне ночного беззвездного неба. В окнах горел свет. Бог принимает к Себе круглосуточно.

Перекрестившись, не отрывая взгляда от иконы Сергия Радонежского над входом, он открыл на себя дверь и прошел внутрь. По всей видимости, только что закончилась ночная служба, потому что люди выходили из помещения. Так получилось, что Константин остался в храме один. Священник, поклонившись Распятому Спасителю, бросил взгляд на Константина и скрылся где — то в недрах церкви.

Константин остался в храме один. Он на всякий случай еще раз перекрестился и в нерешительности прошелся по залу. Отовсюду на него смотрели лики святых, и от их взглядов становилось немножко не по себе. Казалось, что они действительно видят тебя, пронзают насквозь — так они были натуралистично и в то же время неотмирно изображены. Константин стал скользить по ним взглядом, выбирая какой иконе помолиться, пока взгляд его не наткнулся на изображение Христа. Он вспомнил о Кресте, перевел на Него взгляд и решил подойти к Нему поближе.

Вглядываясь в лик Человека, висящего на распятии, он думал о том, что вот именно Ему он может сейчас рассказать о своих неприятностях. В голову совершенно некстати полезли мысли о том, что некоторым людям, даже недостаточно верующим, Господь являлся лично (он читал об этом в приходской газете давно). А он? Он был крещен, с детства верил в Бога, но никогда по — настоящему к Нему не обращался, не жил по Его заповедям, а Библию считал книгой, которую читать нужно, но не обязательно. Сегодня он пришел сюда со своей внутренней тяжестью. Может быть, для начала следует просто поговорить?

«Боже, — нерешительно начал про себя Константин, — я не знаю никаких правильных молитв, речей…. Я вообще ничего не знаю. Кроме одного — что Ты есть. Я дерзну сказать, что я это именно знаю. И поэтому я сегодня здесь, потому что мне некому больше рассказать о том, какой я дурак. Мама не в счет — это естественно, к тому же она и так это давно знает. Мне, наверное, не стоило начинать всё это с Инной, тем более, что и Филиппу она, по крайней мере, была не безразлична…. Может быть, у них бы сложилось…. А может быть, и нет…. Я не знаю. Мне кажется, что сегодня, именно сегодня, в моей жизни что — то изменилось…. Знаешь, я как будто посмотрел на себя со стороны и понял, что мне очень многое нужно в себе поменять. Давай сделаем это вместе»…

Глава шестая

— Кто как будет готовиться к Новогодней вечеринке? — с улыбкой спросила Лиза, появляясь в коридоре.

Ребята повернули к ней головы.

— А чего там готовиться? — усмехнулся Миша. — Нажремся и всех делов. Утром похмелиться бы не забыть.

— Я вообще — то имела ввиду, кто в чем придет? — Лиза устроилась на диванчике рядом со своей подругой Ириной.

— Я буду Джек — Воробей, — сказал Кирилл.

— Тебе для этого даже не нужно гримироваться! — съязвил Миша.

— Это Ире не нужно гримироваться! — сказал Кирилл. — Она и так красивая!

— Ой, ладно тебе! — махнула рукой та.

— Я серьезно! Будешь королевой, ради которой пираты скрестят свои шпаги!

— А когда деньги сдавать на вечеринку? — спросил кто — то из сидящих на пуфиках.

— Яна сказала, что по этому вопросу где — то в двадцатых числах к ней подходить, — пояснила Лиза.

— А много народу идет?

— К сожалению, не так много как на «Катарсис».

— А что такое «Катарсис»?

— С луны свалился? В сентябре под конец был выезд на природу!

— Мы тогда так нажрались!

— Да вы где только не нажирались! Назови мне хоть одну вечеринку, с которой вы пришли бы трезвые!

— Не было еще такого! И вряд ли когда — нибудь будет!

— Так всё — таки кто, в чем придет?

— Я приду голый!

— Ты, верно, забыл, Хэллоуин уже прошел!

— А я оденусь в пиратскую одежду! Чего тут мудрить?! Тельняшку напялю, повязку на глаз, тельняшку разрешу так, чтобы лифон было видно, и все пацаны будут в отпаде!

— Это точно!

В коридоре появился преподаватель литературы Паринов.

— Здравствуйте, Михаил Валерьевич! — нестройным хором поприветствовали его ребята.

— Здрасьте, — буркнул он, скользнув по ним взглядом, и прошел по коридору к двери кабинета, в котором у них обычно проходили занятия.

Студенты поднялись со своих мест и двинулись вслед за ним. Константин вопреки обыкновению вошел в кабинет одним из последних. Раньше он всегда первым не то, что приходил на занятия, он раньше всех приезжал в институт и ждал под дверью остальных. Ему нравились задушевные разговоры с теми, кто приезжал вскоре после него, нравилось узнавать людей. Во многом благодаря его таким ранним визитам, он и приобрел большое количество знакомых, и известность о нем быстро распространилась по всему ВУЗу.

Но сегодня ему хотелось быть как можно незаметнее. Сегодня он впервые пожалел, что сидит на первом ряду (парты в этой аудитории были расположены сдвоенными длинными рядами, не так, как в обычных студенческих кабинетах, что придавало помещению еще больший объем). Плюхнув сумку на стол, он откинулся на спинку и уставился в одну точку.

Филипп сегодня не пришел. Инны тоже не было на занятии. Тем лучше. Ему не хотелось сегодня ее видеть. Зато в кои — то веки появилась Марина. Войдя внутрь, она поводила головой по сторонам, пока не заметила Константина. А когда заметила, направилась прямо к нему.

— Привет, — улыбнулась она.

Константин промолчал.

— Инна должна была на занятиях появиться сегодня, — затараторила Марина. — Но у нее что — то не получилось. — В качестве доказательства того, что девушка должна была сегодня посетить институт, Марина помахала в воздухе ее сумочкой. — Мы вместе шли до пары, она мне вещи свои оставила, сказала, что скоро подъедет, но вот, как видишь, у нее не сложилось.

— А зачем ты мне об этом зачем говоришь? — посмотрел на нее Константин.

— Она сегодня дома ночевать не будет…

«Интересно, а где?» — подумал про себя Константин.

— …и попросила до завтра сохранить у себя ее сумочку. А мне сегодня будет как бы ни до этого. Ты не мог бы ее у себя на этот вечер ее оставить?

Константин так растерялся, что даже не нашелся что ответить. Марина бросила сумку на свободный рядом с ним стул и умчалась в конец кабинета. Константин повертел в руках сумку. Синяя, обыкновенная. Ничего особенного. «Ну и времена! — усмехнулся про себя он. — Раньше девушки оставляли принцам туфельки. А теперь сумочки!».

Паринов уселся за свой стол. Константин уловил отчетливый запах перегара.

— Итак, сегодня мы…. Сегодня мы поговорим об Александре Дюма, — Паринов явно собирался с мыслями. — Его романам свойственно…

Константин, записав название темы занятия, ушел в свои мысли.

— Перерыв! — объявил Паринов.

Ребята (по крайне мере те, кто хотели курить) в спешном порядке покинули аудиторию. Константин закрыл глаза и облокотился на парту.

— Привет! — прозвучало над ним.

Он поднял голову — Галя.

— Рад тебя видеть, — вполне искренне сказал Константин.

— Спасибо, — улыбнулась Галя. — Понимаешь, я буду на днях снимать автопортрет. Не хочешь поучаствовать?

— Галь, я сейчас не в лучшем положении, чтобы кривляться перед камерой, — растеряно улыбнулся Константин.

— Тебе не нужно будет кривляться, — поправила его Галя. — Ничего особенного тебе делать не придется. Нужно будет всего лишь сыграть человека, который толкает в лужу девочку.

— Зачем?

— По сюжету моя маленькая подруга будет играть меня в юности. Ее все обижают. Тебе я предлагаю роль одного из таких обидчиков.

Константин хотел уже более решительно отказать, но потом подумал, что сейчас, в таком трудном с моральной точки зрения для него положения, ему будет лучше, если он на что — то отвлечется. И съемки в автопортрете однокурсницы — лучшее лекарство от грусти.

— Я согласен, — решительно сказал он.

Выйдя после занятий, он позвонил маме.

— Как прошел день?

— Нормально, — пожал плечами он.

— Инну видел?

— Нет, мам, не видел, — вздохнул Константин. — Зато мне вручили ее сумку.

— Что?

— Ну, она сегодня якобы не смогла присутствовать на занятии, но попросила, чтобы до завтра у меня полежала ее сумка.

— А почему у тебя? У нее же есть подружка.

— У подружки, по всей видимости, сегодня нескучный вечерок намечается. Подружке сегодня не до сумок своих подружек, извини, пожалуйста, за тавтологию.

— Ну, понятно… что ничего не понятно. Ты домой?

— Да…. Нет, знаешь, я в храм зайду. Мне… Мне нужно.

— Хорошо, конечно. Как приедешь домой, позвони.

— Обязательно!

Константин отсоединился. Вдали он видел церковь, возле которой он часто проходил по дороге к метро, но у него ни разу не возникло мысли в нее зайти. И сейчас он не зашел в нее только по одной причине. Ему не хотелось, чтобы кто — то нибудь видел, что он идет молиться. Он ни в коем случае не стеснялся того, что он верующий человек, просто иначе пропадала интимность. Ему хотелось до поры до времени оставить эту новую часть своей жизни втайне от всех.

В храме на стене висел текст молитвы «Отче наш». Константин добросовестно прочитал ее:

«Отче наш, Иже еси на небесех!

Да святится имя Твое.

Да приидет царствие Твое.

Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь.

И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим.

И не введи нас во искушение.

Но избави нас от лукавого.

Яко Твое есть царство, и сила, и слава Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков. Аминь».

«Надо будет хотя бы эту молитву выучить», — Константин сфотографировал текст молитвы на телефон. После чего купил десять свечей и поставил три перед иконой Спасителя. «Господи, ну вот я снова здесь. Ты знаешь все, что происходит внутри меня. О чем я думаю, чего я желаю и к чему стремлюсь. Сегодня я поймал себя на мысли, что мне не комфортно в своей привычной среде. Я уже не чувствую той радости (радости ли?) в общении с однокурсниками. Мне уже не интересно бегать от одной девушки к другой, я понимаю, что это нехорошо. Нельзя так играть чувствами других людей. Я знаю, я знаю, что у них нет и, возможно, не было ко мне никаких чувств, тем лучше, им не приходилось страдать, когда я уходил из их жизни. Но, честно говоря, мне нечем себя оправдать. Я поступал плохо. Как только у нас разрывались отношения, я начинал их ненавидеть. А имею ли я право на ненависть? Конечно же, нет. Пока у меня есть возможность, я постараюсь сохранить отношения с Ириной. Хотя бы дружеские. Чтобы быть рядом с ней. Большего мне пока и не нужно».

***

Константин стоял у кабинета Рябова и ждал, когда он освободится. Ему нужно было уточнить кое — что относительно его автопортрета. Мимо него прошла Марина. Она собиралась домой.

— Держи свою сумку, — он всунул ее ей в руки, — вернее, Иннину. И чтобы больше я о подобных поручениях ничего не слышал.

Марина молча передернула плечами и направилась к лестнице. Константин сделал ей вслед характерный жест. Через секунду вместо нее на лестнице появился парень весьма интересной наружности. У него были длинные немного лохматые волосы и окладистая борода. Одет вновь пришедший был в бушлат, из — под которого явственно проглядывал бронежилет. Ноги его были в кирзовых сапогах.

— Простите, а Рябова где я могу найти? — обратился он к Константину.

— Рябова? — переспросил Константин, ошалело разглядывая собеседника. — А он вон в кабинете. Скоро должен освободиться.

— Вы не могли бы уступить мне право поговорить с ним первым? Дело в том, что мне нужно закончить монтаж.

— Без проблем, — кивнул Константин. — Мне некуда сегодня торопиться.

— Спасибо большое!

Хлопнула дверь, в коридоре появился Рябов.

— А, Станислав, рад вас видеть!

Константин дипломатично отошел в сторону. Чуть издали он наблюдал за тем, как Рябов беседует с этим Станиславом необычной наружности. Чем — то он его заинтересовал. В нем что — то было. Когда разговор завершился, Станислав сам подошел к Константину.

— Спасибо большое еще раз, мне, правда, было нужно поймать его именно сейчас.

— Константин.

— Стас.

Они обменялись рукопожатием.

— С удовольствием бы поболтал, но, к сожалению, мне нужно спешить, вечерняя работа.

Они вместе подошли к лестнице.

— На каком ты курсе? — поинтересовался Константин.

— На пятом. Ну и как тебе в институте?

Константину в этот момент отчего — то вспомнилось, как он вот так же вместе с Мариной ждал Инну. У них тогда был модуль. Марина не могла уйти без Инны, а Константин уже думал о том, чтобы начать за ней ухаживать и поэтому не мог просто так уехать. Инну (а до этого и их) в тот день мучал Петр Павлович. Ему нужно было сдать этюд. Инну он задержал особенно надолго. То ли ему нравилось быть с ней наедине, то ли выступала она из рук вон плохо. Но в любом случае прождали они ее тогда немало.

Когда Инна вышла, все ее поведение говорило о том, что домой она не торопилась. Они с Мариной сходили в столовую, купили себе сэндвичей и воды, потом еще какое — то время обсуждали в коридоре сегодняшнее занятие. Константин сопровождал их. Внутри он уже злился и мечтал о том, чтобы поскорее оказаться в постельке. Однако считал, что ему нужно терпеть.

Когда он ехал в вагоне метро, поезд неожиданно остановился. Объявили технический сбой и пообещали, что скоро движение восстановится. Константин написал маме SMS — ку, что он застрял в подземке и закрыл глаза. Из головы не шла Инна. Он и тогда не чувствовал, что поступает правильно…

— Ау! — окликнул его Стас. — Ну, так как тебе в институте?

— Поначалу я был просто в восторге, — не справился с собой Константин. — А потом попривык и понял, что ничего особенного в нем нет.

— Я это понял еще в день поступления, — усмехнулся Стас.

Они остановились возле двери монтажной.

— Мне туда, — Стас указала рукой на дверь.

— А мне туда, — Константин кивнул в сторону выхода.

— Было приятно познакомиться.

— Мне тоже, — улыбнулся Константин.

Они еще раз пожали друг другу руки, и Стас скрылся в монтажной. А Константин вышел на заснеженную ярко освещенную улицу. На небе не было ни единой звездочки. Только крест на его фоне как обычно отливал золотом.

Поддаваясь порыву, Константин закричал:

— Я Тебя люблю!

Прохожие начали на него оборачиваться. До его слуха донеслось:

— Идиот…

Абсолютно счастливый Константин, прежде чем войти в метро еще несколько минут смотрел на крест…

Глава седьмая

Вспомнив о том, что оставил свой шарф в гардеробной, Игорю пришлось вернуться в институт. В коридоре сидело несколько его однокурсников вместе со старостой с третьего курса Яной Григорян.

— Привет, Ян! Прекрасно выглядишь!

— Ага! — съехидничала Яна. — Издеваешься? Я целый день как белка в колесе — с одного филиала на другой, с одного на другой!

— А что тебя заставило так носиться?

— Новогодняя ве — че — рин — ка.

— Ничего себе как праздник, а вернее подготовка к нему людей выжимает! — покачал головой Константин. — И много людей будет?

— Да вообще аншлаг! У меня всю партию билетов, что была на руках, уже выкупили! Придется новую делать!

— Мы сегодня поедем к тебе? — спросил кто — то.

— В Гольяново? — уточнила Яна. — Да, я только сейчас к проректору зайду и поедем.

— Домашняя вечеринка намечается? — ухмыльнулся Константин.

— Ну, вроде того, — Яна прислонилась спиной к стене.

— С фирменными Григоряновскими блинчиками? — облизнулся Николай.

— Боюсь, на блинчики у меня времени не останется сегодня, — вздохнула Яна. — Но тортик со вчерашнего остался.

— О, тортик!

— Ты знаешь, какие она тортики делает! — Николай повернулся к Константину. — Пальчики оближешь! Ничего вкуснее в жизни не ел!

— Когда же ты все успеваешь? — полюбопытствовал тот, забирая у гардеробщика шарф. — И в институте всем помогаешь, и блинчики готовишь, да еще и торты печешь!

— Да я еще и на машинке тоже, — хохотнула Яна. — Главное, что времени ни на что не остается.

— А с нашего факультета много кто пойдет? — задал новый вопрос Константин.

— Да нет, человек пять всего взяли билеты. У вас как — то тухло с вечеринками.

— Что значит «тухло»? Ты меня извини, а кто на «Катарсисе» лучше всех напивался? Разве не наши?

— Да там не только ваши старались, — справедливости ради заметила Яна.

— А на музыкальном конкурсе как наша Инна голосила! — Константин, наконец, подвел разговор к интересующему его вопросу. — А она, кстати, будет на вечеринке?

— Да, будет, — подтвердила Яна. — Более того, она петь будет.

«Ну да, она же певица», — про себя отметил Константин.

Он посмотрел на свои наручные часы.

— Я тебе желаю, чтобы у тебя на все сегодня хватило времени. Оставь для меня кусочек торта.

— Непременно, — донеслось ему в спину.

Константин вышел из института и спустился в метро. Значит, Инна будет на вечеринке…. Там, наверное, у нее не будет отбоя от ухажеров. А зная, как она вызывающе одевается, Константин не сомневался, что его место, ныне вакантное, будет быстро занято другим. Однако теперь это его не расстраивало. Потому что отныне в его жизни появилось новое ни с чем несравнимое ощущение, и он старался всю свою волю и чувства сконцентрировать именно на нем.

Он уже полностью погрузился в дрему, как вдруг по громкоговорителю объявили:

— «…Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны».

Константин открыл глаза и непонимающе обозрел вагон. Пассажиры в том же состоянии что и он выходили на платформу. Константин покинул состав одним из последних. Поезд запахнул двери, но остался стоять на платформе.

— А что произошло? — обратился Константин к человеку в шляпе, стоящему рядом.

— Сбой какой — то, — ответил ему тот. — Все поезда отменили.

— Ничего себе!

Константин со вздохом осмотрелся по сторонам. На станции было очень много людей, которые так же как и он не знали, что им делать. У Константина с собой было немного денег, но как назло не столько, чтобы поймать попутку и на ней добраться домой. У мальчика была отвратительная привычка — всегда собираться в институт в последний момент. Из — за этого он много чего оставлял дома. Сегодня, например, как на грех он забыл кошелек.

Поднявшись на эскалаторе, Константин вышел из метро. Было уже совсем темно. Город жил своей жизнью, совершенно не обращая внимания на то, что, по крайней мере, одному из его жителей не на чем доехать домой.

Константин сделал несколько шагов и провалился в сугроб. Если быть точнее, в снегу утонула его правая нога. Под тонкой брючиной она немедленно ощутила холод. Константин выдернул ногу и затряс ей.

— Не хватало только еще застудить ее! — вслух выругался он.

Впереди была остановка. Возле нее тормозили в основном автобусы, которые шли в Подмосковье. Также стояло несколько маршруток. Константин решил подойти поближе. Несколько чучмеков бестолково суетились возле своего транспорта, зазывая народ.

— Молодой человек, поедем?! — обратился один к Константину.

— А вы до Печатников идете? — ответил вопросом на вопрос тот.

— Нет. Поймай машину, слюшай, у нас Гера есть, вот такой водитель! — чучмек показал Константину большой палец.

— Мне не на что, — развел руками тот, восхищаясь предприимчивостью гостей столицы.

Взглянув на часы, Константин понял, что у него остается не так уж много времени до возвращения родителей. Если он не вернется домой до их возвращения, то они будут волноваться. Ситуация усугублялась тем, что у него кончились деньги на счету, и он не мог даже послать им SMS — сообщение.

— Вы не дадите мне позвонить? — он обратился к проходящей мимо женщине.

Та с испугом шарахнулась в сторону. Некоторое время еще издали она озиралась, боясь, что Константин начнет ее преследовать. Естественно, она приняла его за уличного грабителя.

— Простите, можно позвонить? — Константин остановил какого — то мужчину.

— Пошел ты! — услышал в ответ он.

— Простите, а вы не дадите позвонить?

На этот раз ответ был положительный — Константину протянули старенький телефончик. Константин быстро набрал мамин номер и услышал: «Абонент временно недоступен». «Значит, в метро едут», — решил он, с благодарностью возвращая телефон владельцу.

В тягостных раздумьях он прошел несколько шагов, стараясь, насколько позволяла видимость, различать, где асфальт уже успел покрыться льдом. Свернув за угол, он оказался на узкой улице. Справа находился храм, на который Константин перекрестился, слева высотный дом, открывающий целый ряд таких же типовых многоэтажек. Навстречу ему шли двое молодых людей. «А что если позвонить папе, у него, вроде, в метро берет», — подумал Константин и бросился наперерез им.

— Простите, вы не дадите позвонить?

Свет фонаря осветил их лица, и Константин невольно отшатнулся. Перед ним стояли двое восточной наружности в кожаных куртках. «Господи, только не оставь!».

— Прости, брат, денег на счету мало, — ответил один.

— Ты не мог бы дать немного, нам с другом не на чем домой доехать? — сказал второй.

«Я сплю, — сказал сам себе Константин. — И мне все это снится. Это просто дурной сон. Анекдот».

— Та же проблема, ребят. Поезда не ходят, я тут уже минут сорок пытаюсь что — то сделать. Денег даже на маршрутку нет.

Видимо, и слова его и вид убедили гостей столицы, что он говорит правду.

— Ай, как нехорошо получилось! — заметил тот, к которому Константин обратился с просьбой позвонить. — Вот бывает же так — не везет и все.

— Давай скинемся, — предложил другой. — Все втроем, — кивок головы в сторону Константина, — и доедем кому куда нужно.

— Тебе в какой район, парень?

— Печатники.

— А нам на Кожуховскую! — обрадовались гости столицы. — Видишь как! Отлично! Пошли ловить машину!

Константин счел за лучшее не перечить своим новым знакомым (хотя какие они ему знакомые, он даже имени их не знает!). Кроме того, если действительно удастся отсюда уехать, это будет очень и очень хорошо.

Один из парней выкинул руку на дорогу и стал голосовать. Одна из проезжающих на большой скорости машин едва не оторвала ему ее. Константин не испытал к нему в эту минуту никакого сочувствия.

Наконец, возле них затормозила грязная заплеванная «Девятка». На нее даже смотреть было неприятно, не то, что в ней находиться. Кроме того, от машины исходил неприятный аромат, и это был отнюдь не запах бензина.

Гость столицы рванул на себя дверь и заглянул в салон. Свет фонаря выхватил лицо водителя. Это был брат по разуму встретившихся Константину парней. «У них, что чутье на таких как они? — подумал про себя он. — На расстоянии друг друга безошибочно узнают».

— За сколько довезешь, брат?

Водитель назвал сумму.

— Э, дорогой, ты чё? Свои же!

— А это тоже свой? — водитель показал рукой на Константина. — Не, это не разговор!

— Да это правда!

Гость столицы захлопнул дверь, и неопрятная машины скрылась за поворотом.

— Смотри, смотри! — дернул друга за рукав второй чучмек.

Из метро начали выходить люди.

— Это че, поезда пустили?

— Похоже! — Константин первым направился к спасительной подземке. Чучмеки двинулись за ним. Константин утешал себя тем, что через пару станций он больше с ними никогда не увидится. Всю дорогу до Кожуховской мужчины о чем — то спрашивали его, тот о чем — то отвечал им, но беседа, по сути, не имела никакого смысла. Когда ребята на прощание протянули ему руки, он постарался сделать вид, что этого не заметил.

Когда он остался в вагоне один (в переносном смысле), он в изнеможении прислонился к дверям и закрыл глаза. День был не из легких. Да еще он узнал, что Инна будет на вечеринке. Нет, у них ничего не может быть. Но все — таки немножко где — то на подсознательном уровне обидно. Он столько для нее сделал.… Взять хотя бы ту историю с дисками…

Он все — таки успел домой до родителей. Пока пробуждался от спячки компьютер, Константин прочитал благодарственную молитву Богу за то, что он благополучно добрался домой. Едва он закончил читать молитву, зазвонил телефон.

— Да, Галь.

— Константин, привет, слушай, у тебя нет знакомых операторов?

— А твой что?

— А мой…. Ну это долгая история.

— Я тебя понял, Галь. Я поищу, поспрашиваю среди своих.

— Спасибо тебе большое! — Константин так и видел, как Галя просияла на том конце провода. — Знаешь, если он согласится, то съемки состоятся в самое ближайшее время.

— Да? Ну, хорошо, конечно, я не буду затягивать с этим вопросом.

— Спасибо тебе еще раз большое!

— Да не за что!

Константин положил трубку. На рабочем столе фоном была фотография Инны. Давно уже пора было сменить ее. В голову вновь полезли ненужные воспоминания. Сколько раз он приезжал с занятий домой, думал о ней, о будущем их возможных отношений…. Сколько раз, идя вдоль трамвайных путей и смотря, как влюбленные дожидаются на остановке состава, представлял, как однажды, быть может, и они так же будут дожидаться своего трамвая…. Но как поет Стас Михайлов: «Опоздал всего лишь на трамвай последний».

Позвонил Филипп.

— Как дела?

— Дела — делишки. Только домой вошел. А у тебя как?

— Снимался сегодня в автопортрете Влада.

Константину отчего — то вспомнилось, с какой ехидностью Влада утешала его, когда он расстался с Инной. Он не собирался делиться с ней своими переживаниями, но его вид говорил о том, что у него что — то случилось, и на вопрос Константина, «что именно», он уклончиво ответил: «Проблемы в личной жизни». Влада утешила его, но, как говорится, так, что лучше не надо.

— И как?

— Неплохо, только долго все. Влада любит масштаб.

— О, да. Я помню, с какой обстоятельностью она рассказывала нам, каким она бы хотела видеть свой автопортрет. Если уж на это ушло столько времени, то, что говорить о подготовке к съемкам и самих съемках.

— Да уж.

— А в чем твоя работа заключалась?

— А я играл одного из прохожих. В кадре были только мои ноги.

— Твои ноги стали звездными.

— Ха — ха!

— А Влада кого играла?

— Клоуна. Она очень долго накладывала грим, еще и из — за этого съемки задержали.

— А ей и не нужно было гримироваться, — не сдержался Константин.

— Не понял?

— Не обращай внимания, вырвалось. Значит, неплохо день провел?

— Да, вполне.

— А из наших кто был?

— Ну, литовец этот, Миша Дорогов, Влада, естественно, я, еще несколько ребят.

— Понятно, — вздохнул Константин. — Там Галя людей ищет на съемки своего автопортрета, в курсе?

— Да, знаю, — ответил Филипп. — Меня тоже пригласили.

— На какую роль? — живо полюбопытствовал Константин.

— Еще не знаю, вернее, Галя еще не придумала.

— Она придумает, не сомневайся.

— Кстати, ты там, когда ехал, соблюдал меры предосторожности?

— А что такое?

— Ты не в курсе? Сегодня же драка большая была у торгового центра. Наши подрались с приезжими.

— Из — за чего?

— Я точно не в курсе, но громкая история вышла.

— Да? Надо будет в Интернете поглядеть. Спасибо за информацию.

Он отсоединился и посмотрел в «Яндексе» последние новости. Действительно, возле одного известного торгового центра («Континентальный») произошло столкновение между представителями нескольких диаспор и коренного славянского населения. Почвой для конфликта послужило отвратительное преступление, которое было замято. «Надо же, — подумал про себя Константин, — а ведь я сегодня по городу бродил и вполне мог нарваться на каких — нибудь неадекватов…. Господи, спасибо, что хранил меня, Господи!».

Затем он зашел на сайт института. Сообщалось, что послезавтра состоится тест на знание монтажных программ. «О, Господи, — взмолился про себя Константин, — я же ничего не знаю и не понимаю в этом. У меня преподаватель такой, что совершенно не объясняет материал тем, кто в нем ничего не понимает. Господи, я абсолютно не заслуживаю твоей помощи, но, прошу, пожалей меня, грешного».

Через некоторое время пришли родители. За ужином и домашними заботами Константин совершенно забыл о просьбе Гали найти нового оператора. Среди своих многочисленных знакомых операторов у него было немного, а с теми, что были, он находился в не таких дружеских отношениях, чтобы просить их об одолжении. Поэтому единственный (а, вернее, единственная), к кому бы он мог обратиться — Ольга. Она училась на курс старше его на операторском факультете. Ко всем ее достоинствам можно было отнести ее привлекательную внешность.

— Ольга, — сказал Константин, когда она взяла трубку, — мне бы очень хотелось с тобой повидаться. Нам есть о чем поговорить…

***

Константину было невыносимо видеть Инну на занятиях в институте. В голову то и дело лезли воспоминания, так или иначе связанные с ней. Он помнил, как однажды после модуля они с ребятами (в их числе была и Галя) отправились в кафе, и там, в том числе говорилось и об Инне. Отнюдь не в положительных интонациях. Еще ему вспоминалось, как во время конференции их факультета он сидел напротив Инны и слегка нервничал. Ну, это известно, что когда находишься в присутствии любимой женщины всегда стараешься выглядеть и вести себя лучше, чем ты есть на самом деле.

После пары Константин и Филипп вместе покинули институт.

— Хорошие тебе снимки Ира сделала, — сказал Филипп.

— Жалко, что нет в стиле Паринова, — вздохнул Константин, вытаскивая из кармана фотоаппарат.

— Ты о чем? — не понял Филипп.

— У Паринова есть фотосессия, где он на фоне домов идет такой задумчивый, руки в карманы, — объяснил Константин.

— Ну, давай, я тебе сделаю, — холодно сказал Филипп.

— Давай.

Филипп взял из рук Константина фотоаппарат и сделал несколько снимков, какие хотел Константин. Уже в метро Константин вспомнил, что у него в социальной сети в друзьях есть оператор со старших курсов Юра Петров. Ольга сказала, что готова с ним встретиться завтра, но он не был уверен, что она поможет. Поэтому решил подстраховаться.

Бабушка встретила его в прихожей. Увидев ее, Константин ощутил укол совести. «Когда я в последний раз был у бабушки с дедушкой? Просто так?».

— Здравствуйте, родственники! — улыбнулся Константин.

— Привет, как доехал?

— Нормально, — Константин начал разуваться. — Гололедица небольшая только, а так все нормально.

— Есть будешь?

— Попозже.

Константин прошел в ванную. Наскоро вымыв руки, он переместился в спальню, включил компьютер и стал ждать, пока он обновит систему.

— В институте как? — бабушка присела на кровать.

— Могло бы быть и лучше, — задумчиво ответил Константин. — У нас завтра зачет. По предмету, в котором ни я, ни Филипп ни хрена не разбираемся.

— Да поможет тебе Бог, — сказала бабушка, перекрестив внука.

— Поможет, — кивнул Константин, открывая свою страницу в социальной сети.

— А списать будет возможность?

— Да в том — то и дело, что нас много таких деревянных. Кроме того, тест на английском.

— На английском?! — ужаснулась бабушка.

— Вот именно. А с английским у меня, сама знаешь…

Он написал письмо Юре: «Привет. Как сам? Мне говорили, что ты очень хороший оператор. Нам как раз такой требуется для съемок автопортрета. Тебе интересно мое предложение?».

Ответ пришел через пару минут: «Привет. А кто тебе обо мне сказал?».

«Земля слухами полниться. Главное, что говорили только хорошее».

«А ты сам, с какого курса будешь?».

— У Филиппа как дела? — продолжала расспросы бабушка.

— Все с Галей своей мучается, — на автопилоте отвечал Константин, набирая ответ: «А что, это принципиально? Ты общаешься только с теми ребятами, которые с тобой одного возраста и на одном курсе учатся?».

Закончив писать, он вздохнул. Ему показалось, что Филипп все — таки на него обиделся со всей этой историей с Инной. Или может быть посчитал, что Константин недостаточно чуток к его проблемам, так как целиком сконцентрирован на собственных. Но ведь он же выслушал его тогда, когда с ним после занятий в метро вечером случилась истерика. Он же не прерывал его, даже проехал с ним несколько станций.

— Ну что я делаю не так? — кричал тогда на всё метро Филипп. — Может быть, ей нравятся такие как Дорогов. Она в его присутствии прямо расцветает. А я? А что я?..

Пока Константин раздумывал над тем, есть ли его лучшему (?) другу, в чем его упрекнуть, ему пришел ответ от Юры: «Да нет, я звездной болезнью не страдаю. Но все — таки не вижу смысла в этом мероприятии. На твоем курсе учится много операторов, неужели никто не может помочь?».

— Да, разговор на тему, как сегодня холодно и далеко ли ему ехать до института, одним словом, на светские темы, тут уже не заведешь, — вслух себе под нос сказал Константин.

— Что? — прищурилась бабушка.

— Не обращай внимания, — с улыбкой махнул рукой Константин. «По правде говоря, если есть профессионал с опытом, о котором, так сказать, в профессиональном кругу только положительные отзывы, согласись, глупо обращаться к кому — то другому, особенно к тем, кто этот опыт еще только нарабатывает, а возможно, и никогда его не приобретет. В любом случае, помочь со съемками нужно не мне. Я дам тебе номер этой девушки, если передумаешь, позвони ей. Дальше вы сами».

***

Тест оказался не таким уж страшным. Вернее, он был очень сложным, но Господь, очевидно, услышал молитвы Константина. Они сели вместе с Филиппом на последнем ряду. Когда Константин впервые увидел то, над чем ему предстоит работать, он в буквальном смысле схватился за голову. Столько он не осилит! Да еще и на английском! Кое — что еще он помнил благодаря зрительной памяти, но этих «знаний» не хватило бы даже на тройку. Поэтому дальнейшее решения теста было отдано случаю.

Неожиданно Филипп нашел на соседнем столике кем — то оставленный список ответов. Видимо, до них предыдущие факультеты тоже не знали, как справиться с заданием и заблаговременно заготовили подсказки. Преподаватель периодически выходил из аудитории, и это позволило мальчикам списать большинство ответов. В итоге оба удостоились от компьютера по тройке. Но оба и этому были безмерно рады.

— Ты куда сейчас? — спросил Филипп у Константина, когда они выходили из кабинета.

— У меня встреча с оператором, которого я мог бы предложить Гале.

— А — а…

— А что такое?

— Галя сегодня нас всех собирает на съемку.

— Какую съемку? А кто ей снимать будет?

— Да она вроде хочет что — то типа репетиции провести. Так что оператор в любом случае с твоей стороны не помешает.

— Ну, спасибо.

Ольга ждала его возле выхода из метро. Рыжеволосая с узкими чертами лица в кожаной куртке.

— Привет операторам! — поприветствовал ее Константин. — Здесь есть кафе неподалеку, предлагаю там и поговорить.

Они заняли самый неудобный столик по мнению Константина. Им принесли меню.

— Мне бы кофе, — сказала Ольга, зевая во всю ширину рта. — Я не спала два дня.

«Так, тусовщица», — сделал про себя вывод Константин.

— Так о чем ты хотел… поговорить?

— Вот так сразу о делах? А как же: «Мне очень приятно, что эта встреча, наконец состоялась, я очень рада тебя видеть, в жизни ты оказался интереснее, чем на фото».

Ольга расхохоталась:

— Извини, я действительно очень рада тебя видеть, просто у меня сегодня нет на это все сил. Я работала.

— Над чем?

— Мы делаем клип, нам, кстати, не помешает сценарист.

— Так всё плохо?

— Да вообще жопа.

— Ну, рассказывай.

— О чем?

— В чем суть? Чем помочь?

— Может быть, ты начнешь?

— Хорошо. Ты ведь на курс старше учишься?

— Да.

— Ну, времени не так много прошло. Ты, наверное, помнишь такое задание как автопортрет?

— Почему помню? — Ольга облизнула ложку. — У нас оно только что было.

— Везет вам, — позавидовал Константин. — А мы еще мучаемся.

— У нас своих мучений хватает, поверь.

— Попытаюсь. Так вот, со своим АП я еще как — нибудь справляюсь, а вот моя однокурсница ну никак. Людей не хватает. Ну, не хватает хоть вой. В частности операторов.

— Ой, нет, — замахала рукой Ольга. — У меня тут выяснилось еще один проект. Как ты по мне видишь, вздохнуть некогда, не то, что поспать. Поэтому, извини, придется тебе в помощь твоей однокурснице или кто она тебе там искать кого — нибудь другого.

— А мне так хотелось поработать с тобой, — еще не терял надежды Константин. — По тебе видно, что ты вся отдаешься делу без остатка.

Ольга отхлебнула кофе:

— Вот — вот! Я так отдаюсь делу, что на себя любимую совсем времени не остается.

— А ты научись разделять… и властвовать! Немного на работу, немного на себя! Тут отдохнула, тут наоборот поработала!

— Вот если бы ты мне на пару деньков раньше позвонил, — улыбнулась Ольга.

— Деловые люди звонят в понедельник.

— И поэтому теряют важных клиентов и партнеров.

— Ну — у, матушка…. Ладно, такой шанс упускаешь — поработать с самим Константином Приданниковым.

— Я лучше с Константином Приданниковым куда — нибудь схожу, погуляю, — Ольга сделала еще несколько глотков. — Мне работы и так хватает выше крыше.

Константин пристально посмотрел на нее. Она была довольно симпатичной, и если рассматривать вариант, с кем ему забыться после Инны, лучшего было бы не найти. Но он больше не хотел начинать отношения, которые, возможно, ничем не закончатся, чтобы, прежде всего, отчитаться перед самим собой, что у него есть девушка. Это осталось в его той, прежней жизни. В этой, новой не будет (по крайней мере, он приложит все усилия) места случайным встречам и связям, в ней всё построится по — другому. Совсем не так, как раньше. Совсем по — другому.

В кармане ожил сотовый.

— Извини, — Константин вытащил телефон. — Да?

— Кость, ты можешь подъехать на съемки? Нам не хватает актера.

— А как же оператор? Мой не сможет, — Константин посмотрел на Ольгу.

— А Галя уже сама нашла. Какой — то Юрий со второго курса.

«Ага, всё — таки не отказался», — обрадовался про себя Константин.

— Всё, я еду.

Он отсоединился.

— Ну что ж, рад был тебя видеть, увы, дела, дела. Тебя проводить до метро?

***

Съемки должны были состояться в районе, в котором жила Галя. Кроме нее, Константин увидел на выходе из метро короткостриженого парня со слегка оттопыренными ушами и веснушками, Филиппа и совсем незнакомую ему девушку. По виду она была младше всех остальных.

— Светлана, — представила ее Галя.

— Ты мне даже толком не объяснила, в чем будет заключаться моя роль, — обиженно сказала та.

— Сейчас сама все увидишь.

— Рад, наконец, увидеться в оффлайне, — Юра пожал руку Константину.

— Взаимно, — улыбнулся тот.

— Не будем терять времени! — Галя решила взять процесс в свои руки. — Работы предстоит много.

— А это надолго? — сразу решил уточнить Константин.

— Как получится, — сразу обозначила, кто главный на импровизированной съемочной площадке Галя.

— А где снимать — то будем? — полюбопытствовал Юра.

— Ты оператор, тебе и виднее.

— Ну я предлагаю во — он на той дороге, — Юра показал рукой в выбранном им направлении. — Это при условии, что мы будем снимать всё по — порядку, так как написано в сценарии.

— Мы будем снимать по — порядку, — пообещала Галя.

Они пошли по дороге.

— А вы с Галей в одном институте учитесь? — спросила Света у Филиппа.

— В одном.

— Галя не рассказывала, что у нее такие симпатичные однокурсники.

Константин видел, что лицо Филиппа налилось краской. «Вот мы и нашли тебе девушку», — подумал он.

— А у вас, Светлана, очень симпатичные подруги, — решил разрядить ситуацию Константин.

— Вы певица? — вступил в разговор Юра.

— Да, я учусь в музыкальной школе, — ответила Света, поправляя воротник пальто. — Правда, музыканты сейчас не особо кому нужны.

— Не прибедняетесь? — улыбнулся Константин. — Смотрите, что на эстраде творится: Григорий Лепс, Стас Михайлов…

— Ну, между нами непреодолимая пропасть. Начнем с того, что они эстрадники, а я исполняю классический репертуар.

— А с классикой на нашей эстраде…

— Ну, вот именно.

Юра взял за рукав Константина:

— Я смотрю, ты в соцсети в друзьях у Ольги.

— У какой Ольги? — сделал вид, что не понял Константин.

— Ну, у той самой, которая со мной на одном курсе учится.

— Предположим.

— А как вы познакомились?

— Да я уж не помню, — честно ответил Константин. — Как — то познакомились.

— Я за ней два года почти, понимаешь, два года ухаживаю! — разоткровенничался Юра.

— И как успехи?

— Да никак. Ну, вообще никак.

— Что, не обращает внимания, ты для нее просто друг и всё такое?

— Ну, уж не знаю, кто я там для нее, а только у нас дальше одного свидания дело не пошло.

«Как мне это знакомо», — подумал про себя Константин.

— Может, ты ей что — то не то сказал?

— Да какое там…. Просто она мнит о себе много.

— Мнит много?

— Вот именно! Ну, что это такое — за ней все парни увиваются, а она не знает, из кого ей выбрать.

«Вот все — таки правильно, что я решил с ней даже и не затеваться, — вел внутренний диалог с собой Константин. — Во — первых, у нее уже есть как минимум один известный мне несчастный поклонник, а во — вторых, нельзя играть людскими чувствами. Я попытался забыться Инной, но это ни к чему хорошему не привело».

— Я понимаю, — продолжал тем временем Юра, — ты про себя осуждаешь меня — что вот, мол, парень слюнтяй, не может за девушкой приударить…

— Я пришел к вере в восемнадцать лет, имею ли я право кого — либо осуждать?

— Знаешь, когда я ее только увидел, я как — то сразу выделил эту девушку среди остальных. Вроде и не красавица уж сильно, но что — то в ней меня зацепило.

«Интересно, — думал про себя Константин, — зачем он мне всё это рассказывает?».

— Вот что мне с ней делать?

— Не делай ничего, — сумрачно сказал Константин.

— В смысле?

— Знаешь, если девушка не твоя, то ты, как ни крути, как не тужься, у вас все равно ничего не выйдет. Можешь мне поверить, убедился на собственном горьком опыте.

— Да я не собираюсь из — за нее там всякое то, но нравится — то девчонка…

— Мне тоже много кто нравится. К сожалению, чаще всего мы встречаемся с теми, кто нам не нравится.

— А у тебя — то что?

— Да ничего особенного. Тоже со мной на одном факультете учится. Ну, учится — это громко сказано, так, иногда озаряет нас, грешных, своим присутствием.

— Красивая?

— Да как тебе сказать…. — Константин впервые по — настоящему задумался над этим вопросом. — Своеобразная.

Уже давно стемнело, а они только поставили камеру. Юра долго и придирчиво осматривал двор, в котором Галя решила снимать, оценивал, насколько хорошо будет смотреться в кадре Света. Та же без всякой поправки на то, что Филипп почти вдвое ее старше, беззастенчиво с ним кокетничала. Константин насмешливо смотрел, как тот сконфуженно отвечает на ее вопросы.

Галя же тем временем отдавала команды:

— Так, Юра, приготовься, через пять минут начинаем! Света, хватит отвлекаться, ну — ка иди в кадр. Посмотрим, как ты падаешь…. Что смотришь, падай!

Похоже, она чувствовала себя на съемочной площадке настоящим хозяином положения. То бишь режиссером.

Света послушно встала напротив объектива, сделала вид, что у нее поехала нога и грохнулась в снег.

— Сто — оп! — завопил Юра.

— Ну что такое?

— Неестественно! Прямо аж видно! Еще раз давай!

Света со вздохом повторила процедуру. Когда ей было приказано упасть в третий раз, ее некогда достаточно дорогое пальто было похоже на дешевку с Черкизовского рынка.

— Достаточно? — с хмурым видом спросила она, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.

— Достаточно, — кивнул Юра, — потому что уже темно, и без дополнительного освещения съемка не имеет смысла!

— Ну, ё — моё! — воскликнула Света. — Значит, мне опять придется падать?

— Значит, опять, — развела руками Галя.

Когда они дошли до метро, она предложила:

— Пойдемте в кафе посидим, отметим знакомство?

— Я не могу, — сразу сказал Константин, который в этот день уже достаточно наговорился, и ему захотелось побыть в одиночестве. — У меня дела.

Обменявшись со всеми мужчинами рукопожатием и кивнув девушкам, он юркнул в подземку. Но не сел в метро, а перешел на другую сторону улицу, где сверкал в вечерней Москве храм. Перекрестившись, он вошел внутрь.

На этот раз он чувствовал себя гораздо увереннее. Если сказать по — другому, он не ощущал себя здесь как в непонятном, не близком ему место. И это очень его радовало. Перед уходом он купил кольцо с гравировкой «Господи, спаси и сохрани». Он услышит…

Глава восьмая

Утро не принесло ничего хорошего. Выяснялось, что зачет, который должен был состояться послезавтра, перенесли на сегодняшний день. Лично Константин был к нему не готов, а потому с утра вообще раздумывал, а стоит ли ему ехать.

— Ну, это уж ты сам решай, — сказал дедушка, когда внук в шутливой форме обратился к нему за советом по этому вопросу. — Я же не знаю, нужно тебе там быть или нет.

— По идее, я думаю, не нужно отказываться, — сказал Константин, считая количество полос на галстуке ведущего. — Даже если не получится, я смогу сказать самому себе, что хотя бы попытался.

— Вот это правильно, — дедушка переключил канал, когда на экране возникла характерная заставка, возвещающая о начале дневных новостей.

Константин со вздохом потянулся за брюками. На кухне бабушка что — то готовила. На звук ботинок, опустившихся на ковер, она выглянула из кухни.

— Ты уходишь?

— Я все — таки решил идти на этот зачет, — поморщился внук. — Сам не знаю зачем. Мне всегда говорили, что я мазохист.

— С Богом! — громко сказала бабушка.

До института Константин доехал в каком — то странном состоянии: уныние, пополам с отчаянием. «Да что же это такое? — спрашивал он сам себя, открывая на себя дверь института. — Вроде бы в церковь хожу, а чувствую себя хуже некуда».

Внизу у кабинета, в котором обычно сдавали тесты в электронной форме, стояли его однокурсники. Первое, что бросилось ему в глаза — Влада и Филипп. Они стояли рядом друг с другом и читали какие — то листки. Скорее всего, это были билеты.

— Привет, — буркнул Константин, проходя мимо них.

Он вытащил из сумки листки и невидящим взглядом уставился в ответы. Мозг абсолютно не воспринимал никакой информации. Мимо него туда — сюда проходили люди, обращались к нему, что — то говорили, но он не слушал. Ему хотелось как можно скорее уехать домой. Но он краем уха слышал, что сразу после зачета им поставили пару у их мастера. Вот только этого сегодня ему не хватало!

Наконец, их стали запускать в аудиторию. Константин не спускал глаз с Филиппа. Он заботливо отодвинул стул, чтобы Владе было удобно, а сам устроился за соседним компьютером. Константин с неодобрением посмотрел в их сторону и уселся за угловой стол.

Перед ним на мониторе появился заголовок теста. «Я же не знаю ничего. Какой мне смысл сдавать? Может быть, пока не поздно уехать домой? А, ладно, раз я здесь, рискну. Попытка не пытка». Константин решительно нажал на «Начать тест». На мониторе появился первый вопрос.

Как и ожидал Константин, ответа на него он не знал. Однако решил дать ответ наугад. Со следующим вопросом он поступил так же. За его спиной слышался оживленный бубнеж.

— Константин, — ткнули его в спину.

— Чего? — откликнулся он.

— Знаешь ответ?

— Ничего я не знаю, сам наугад отвечаю.

— Так, ну — ка каждый к себе! — нависла над ними преподаватель. — А то сейчас аннулирую результаты и будете по — новой сдавать. Уже за деньги!

Константина эта информация не слишком взволновала. Он и так был уверен, что его отправят на пересдачу. А потому продолжал, что называется, «от балды» отвечать на вопросы. Когда их осталось три, он про себя взмолился: «Господи, я не знаю, что я там наотвечал. Я немощен в вере, но я понимаю, что нельзя обращаться к Тебе с такой ерундой. А с другой стороны Ты Вседержитель, и от Тебя зависит в этом мире всё. Поэтому просто дай мне сил пережить тот момент, когда я узнаю результаты».

Он практически с закрытыми глазами ответил на оставшиеся вопросы. На экране появилась таблица результатов. Константин внутренне собрал всю волю в кулак и открыл глаза. И не поверил им.

— Удовлетворительно?! — вслух изумился он.

— Так, ну что такое — то?! — двинулась в его сторону преподаватель.

— А я сдал, Марфа Ильинична, — ответил Константин, переводя взгляд на монитор. — Вот сижу, изумляюсь.

— Я тоже изумляюсь, — призналась Марфа Ильинична. — Давай зачетку.

Константин порылся в сумке и протянул ей зачетку. Женщина расписалась в ней и протянула ему. Константин взял ее и вышел в коридор. Все его естество желало поскорее уехать отсюда, но…. Но служба начиналась только через два часа, и это время нужно было где — то скоротать…

Рябов был сегодня в каком — то странном настроении. По крайней мере, практически не шутил, как обычно и не рассказывал историй из своей бурной актерской жизни. Прежде чем поставить ребятам фильм, он произнес:

— Как вы, надеюсь, помните, на этом курсе вы сдаете курсовую на тему «Мужество». Каждому из вас нужно снять какой — то эпизод из жизни человека, который очень его изменил. Это может быть что — то эпическое, это может быть какая — то бытовая драма. Главное, чтобы нам, вашим зрителям, было интересно. Старайтесь использовать все то, чему мы вас научили за эти годы. А сейчас фильм!

Рябов шарахнул по кнопку. Телевизор ожил. Филипп склонился к уху Влады. Константин смотрел им в спину и все больше переполнялся тоской. «Как будто мне очень хочется сейчас быть здесь». Ему действительно в данный момент гораздо приятнее было бы находиться не здесь. В его сознании стали появляться мысли, которых раньше не было, или, по крайней мере, он их не замечал. Например, чтобы с кем — то поделиться радостью обретенной веры. С кем об этом говорить? С иудейкой Владой? Филипп, когда он один раз попытался заикнуться на эту тему, вежливо его выслушал, но сказал, что «верит в Бога по — своему».

Вот, к сожалению, на взгляд Константина, в последнее время наметилась тенденция верить в Бога «по — своему». А по — своему — это значит, кому как хочется. Мне хочется много есть, значит, я буду, и мой бог мне этого не запрещает. А мне нравится иметь много женщин, значит, я буду их иметь, и при чем здесь бог, я со своим богом сам разберусь, и не надо ко мне лезть. А о будущем думать не нужно. Наша национальная проблема, что мы вспоминаем о будущем только тогда, когда будущее само о себе напоминает.

Константин то и дело смотрел на часы, мечтая о том, чтобы поскорее оказаться как можно дальше отсюда. В голове уже созревала мысль уйти после перерыва. А действительно, не имело особого смысла оставаться. Кино он может и дома посмотреть. Так, сколько там до конца?

Прежде чем уйти, Константин решил поужинать. Войдя в столовую, он изумился той очереди, что тянулась от самого прилавка до входа. Но он покорно встал в самый ее хвост. Через пару человек от него стоял Филипп. Он заметил Константина только когда отходил за свободный столик с тарелкой, на которой аппетитно шкорчал бутерброд.

— Подсаживайся, — предложил он Константину.

Константин взял себе пиццу и сэндвич и подсел к Филиппу.

— Как тебе пара? — спросил тот, вгрызаясь в сэндвич и протягивая руку к солонке.

— И это пара? — поморщился Константин. — Поставили фильм и всё. Дома что ли нельзя посмотреть?

— Он нам его объяснять потом будет.

— А по ходу фильма этого делать нельзя? Время же теряется впустую! Мы пришли сюда учиться на кинематографистов! А занимаемся хренью! И за эту хрень, между прочим, платим немалые деньги.

— Ну, в чем — то ты прав, — признал Филипп. — На первых занятиях информативности было больше.

— Я смотр на вторую группу, у них каждую неделю видеомодуль. То — есть они должны к каждой среде что — нибудь снять. Будь то наблюдение, интервью с кем — нибудь, какой — нибудь видеобзор. А у нас только теория. Причем не самого лучшего качества.

Хлопнула дверь, и в столовой появилась Аня Лапина.

— Привет, мальчики, — бросила она им и встала в очередь.

— Садись к нам, — сказал ей Филипп.

— Сейчас, только похавать возьму что — нибудь! — крикнула Аня.

— Ты же ее боишься, — посмотрел на Филиппа Константин. — Когда я вас только знакомил, ты от нее шарахался.

— Я пересмотрел свое мнение. Она довольно интересный человек. Это выяснилось в процессе общения.

— Общения!

Анна с порцией пиццы уселась напротив Константина. Тот почувствовал себя вдвойне неуютно и с сожалением посмотрел на оставшуюся половину бутерброда. «Надо доедать как можно скорее», — подумал он.

— Как тест сдали? — светским тоном спросила Аня.

— Отлично, — поднял палец вверх Филипп. — А ты как, Константин?

— А? Что? — оторвался от своих размышлений Константин. — Я?.. Я тоже хорошо, да.

— А мне два ответа до пятули не хватило, — Анна для наглядности показала характерный рокерский жест.

— Мне бы твои проблемы, — невежливо перебил ее Константин. — Если бы ты на двойку написала, я бы понял…

— А мне кажется, — вмешался в разговор Филипп, — что главное, как говорится, не оценка, а участие. Если мы эту сессию закроем, то какая разница, что нам поставили за модуль?

Константин встал из — за стола.

— А ты на вторую часть пары не пойдешь? — посмотрел на него Филипп.

— Не пойду, — сухо ответил Константин, вытирая рот салфеткой. — Отзанимался сегодня.

Он вышел в коридор и столкнулся со своим продюсером.

— О, как хорошо, что я тебя встретила! — воскликнула она, клюнув его в щеку. — Я хотела с тобой насчет нашей работы поговорить.

— А что с ней? — сумрачным взглядом посмотрел на нее Константин.

— Я узнавала, нам нужно до конца января снять интервью и основные перебивки. У тебя это есть?

— В процессе, — уклончиво ответил Константин. На самом же деле, не снято не было ни одного кадра.

— Тогда ускорься, — с легкой улыбкой сказала продюсер. — Если какие — то проблемы, пиши мне.

— Ты идешь в столовую? — окликнула ее однокурсница.

— Да, иду, — ответила она. — Ну, давай!

— Давай…

Он проводил ее взглядом и стал спускаться по лестнице. В тот день ему казалось, что он самый одинокий человек во Вселенной. Именно в такие минуты Господь как никогда не казался ему отвлеченной теорией или выдумкой для успокоения людской совести. Именно тогда, когда он чувствовал себя абсолютно отчужденным от мира, Чья — то невидимая рука опускалась ему на плечо и давала надежду, что дальше все будет не так беспросветно.

Константин не помнил, как прошел мимо охраны, как спустился в метро. Отчетливо в памяти запечатлелся только эпизод со звонком маме. Та сказала, что у нее сегодня совещание, и они с папой будут дома поздно. Константин предупредил ее, куда направляется, и убрал телефон в карман. Раз они будут не рано, у него есть возможность побыть подольше в Доме Божьем.

В вагоне метро он встал у стены и прислонился к ней. Глаза оставил открытыми на какое — то время, чтобы входящие вслед за ним пассажиры не смяли его. В голове крутились какие — то обрывки мыслей, воспоминаний. Ему казалось, что в эту минуту вся его жизнь обесценилась. К чему он пришел на сегодняшний день? Что может сказать Господу в оправдание за то, каким он был все эти годы?

С ним в вагоне ехало много молодых людей примерно одного с ним возраста. Они весело смеялись над чем — то, уткнувшись в свои планшетники. Знают ли они что — нибудь об Иисусе Христе, кроме той информации, которой они могли накачаться из оперы «Иисус Христос — Суперзвезда»? У одной в руке какая — то книжка с непотребной картинкой на обложке, кто — то вообще спит. Кто вообще запустил этот миф о моде на Православие? По мнению Константина, модно говорить, что есть мода на Православие, при этом уточняя, что ты атеист.

Ему вдруг показалось, что его вера — сама беззащитная на земле. В принципе, так оно вроде и есть. И Христос что — то такое говорил, что Его последователей будут гнать, как и Его. Но почему в наше время гонители настолько преуспели? Почему материализм, грубый вульгарный материализм побеждает? Открой в Интернете почитать что — нибудь о Яхве (Ветхозаветное имя Бога), так такого начитаешься, что захочется помыть руки. Религиозный антисемитизм проник даже в науку. Люди, не желая признавать существование Всевышнего, передергивают факты так, чтобы опровергнуть Библейское учение.

От всех этих размышлений Константину стало еще грустнее. Он сделал пересадку и устроился у дверей. Ему нужно было проехать всего одну остановку. На душе все еще скребли кошки. Константин не мог понять, почему он чувствует себя так плохо, что не дает ему покоя. Но в душу как будто бросили мешок камней, от которого невозможно избавиться. Ему хотелось выбежать из этого поезда прямо в туннель, бежать, не разбирая дороги, не зная куда. Ему было так неуютно, что он даже поймал себя на том, что несколько раз просто прошелся по вагону под изумленными взглядами пассажиров.

Наконец поезд подъехал к станции. Константин одним из первых вышел на платформу и быстрым шагом направился к эскалатору. Внутри него будто что — то ломалось. Ему было так плохо, что ноги едва слушались. Трясущимися руками он вытащил сотовый.

— Алло.

— Мам, это я.

— Как я понимаю, ты уже не в институте.

— Нет.

— Значит, все — таки на конец пары не остался, хотя и обещал. И где ты?

— Я…. Я у вас здесь в районе, сейчас скоро буду.

— Когда помолишься, подъезжай ко мне, вместе домой поедем. Папа сегодня задерживается, так что у нас будет возможность поговорить.

— А откуда ты знаешь, куда я зайду? — с изумлением спросил Константин, который дотоле почти не рассказывал маме о том, что начал заходить в церковь.

— Я твоя мама, — последовал короткий ответ.

Наконец эскалатор довез его доверху. Наверху было холодно и ветрено. Фонари с трудом освещали холодные скользкие улицы. Константин шел, попеременно смотря то себе под ноги, то перед собой. Так он и добрался до остановки. Как нарочно, автобуса пришлось ждать долго.

Расстроенный Константин переминался с ноги на ногу. Обычно любивший темное время суток и зиму, сейчас он как никогда хотел бы, чтобы было светло. Вечерняя прохлада действовала на него не отрезвляюще, а наоборот — гнетуще. Наконец впереди показался трамвай. Константин порылся в карманах в поисках проездного. Проездного не оказалось — пришлось покупать.

До церкви он доехал за десять минут. Ее купола сверкали в ночном небе и производили невероятное впечатление. Константин спешил в нее как Ной на свой спасительный Ковчег. Едва дождавшись, когда дадут зеленый свет, он наперерез всем прохожим перебежал дорогу и зашагал вдоль забора. Улица была пуста. Ни попрошаек у церковной ограды, ни бродячих животных. Никого. Один на один — ты и Вечность.

Константин перекрестился и пересек церковную ограду. Ему самому показалось, что он забыл это сделать. Он обернулся и задумался: перекреститься ли еще раз или идти дальше? Он решил идти дальше — сейчас ему было важнее уврачевать душу, а не внешняя обрядовая сторона его веры.

В храме никого не было. Наверное, службы уже закончились, решил Константин, или еще не начались. Он осмотрелся и увидел Крест, на котором был распят Господь. Константин направился к Нему. К его удивлению, все красивые слова выветрились из головы. Остались только переживания. И душевная боль.

Какое — то время он молча стоял, смотря на подножие креста. Затем зашептал: «Господи! Я не знаю, что мне делать дальше. Я запутался. Люди, с которыми я раньше общался, я перестал их понимать. Мне стало тяжело в этом институте. Теперь я мучаюсь в этом обществе. Люди, с которыми я бы хотел общаться, не общаются со мной. С теми, с кем общаюсь, не чувствую себя счастливым. И не знаю, чувствуют ли они себя счастливыми со мной. Мне мама с детства говорила, что уныние — страшный грех. Хех, пожалуй, это единственное, что я знал из Твоих установлений до сегодняшнего дня. Я в унынии, Господи. Но я не понимаю отчего. Сначала я чувствовал такую радость, когда попал в Церковь. А сейчас мне тяжело. Не в Церкви — в мире. Помоги мне найти мир в себе, укорениться в Церкви и не потерять себя».

По окончанию «разговора» Константин почувствовал, что натянутую струну внутри него как будто отпустило. Перекрестившись и поклонившись Кресту, он вышел из церкви и позвонил маме.

— Я еду к тебе. Ты когда закончишь?

— Через пятнадцать минут. Жди внизу.

Константин увидел, что к остановке подъезжает трамвай. Он осмотрелся, увидел, что никаких машин нет, и перебежал дорогу. Нельзя было сказать, чтобы уныние полностью оставило его, но ему стало гораздо легче.

Мама уже ждала его на остановке.

— А как это ты так раньше меня? — удивился Константин, спрыгивая со ступенек.

— Ты очень долго ехал.

— Ты так говоришь, как будто я управлял трамваем, и время езды зависело от меня.

— Меня сейчас больше волнует, почему ты сегодня ушел из института. Ведь это уже не в первый раз.

Они свернули в полуосвещенный переулок.

— Боюсь, и не в последний, — честно ответил Константин.

— Проблемы с ребятами?

— И с ними тоже.

— А конкретнее?

— Мне там стало невыносимо.

— Тебе же нравилось.

— Когда — то мне и в игрушки нравилось играть. Время меняется.

Мама с грустью посмотрела на сына.

— Ты теперь вообще туда ходить не будешь?

— Буду, — вздохнул тот. — Просто мне надо… немного себя встряхнуть.

— Как?

— Может быть, куда — нибудь уехать.

— Уехать?

— Не сейчас, на Новый год.

— Это хорошая идея.

— Понимаешь, если раньше мне нравилось, что вокруг меня всегда много народу, и мне ни на минуту не дают закрыть рот, то теперь меня это начало раздражать. Захотелось почаще бывать в тишине.

— Жаль, что нет возможности уйти на заочный.

— Да, мам, жаль.

— Тебе Церковь помогает?

— Очень, — признался Константин. — Причем, знаешь, тут не объяснишь все простой психологией. Если бы я в Нее пришел в том состоянии, в каком сейчас, это было бы понятно. Но я ведь пришел, когда у меня относительно все хорошо было…. Я где — то читал, что Господь поначалу человеку дает какие — то духовные Дары, а потом оставляет, мол, сам попробуй. Вот я, видимо, и пробую…

***