Бесплатный фрагмент - Целую вашу боль

⠀

«Запечатываю в конверт письма своего сердца, подписываю душой, отправляю в каждый надломленный уголок ваших душ и сердец. Целую вашу боль».

— Ана Май

⠀

От автора

Боли я отвожу в своём писательстве довольно много. Это происходит по той простой причине, что я считаю важным наличие у каждого писателя текста, равного хотя бы одной спасённой душе. По принципу: «Не болит — расковыряй и напиши. Болит — проработай и напиши». Вовсе не обязательно проживать в настоящий момент боль, чтобы о ней говорить или писать. То, о чём говорю в своих текстах, — пережитое, при помощи которого позволяю себе сейчас рассуждать так, а прежде, соответственно, пережить.

ПРИМИ СВОЮ БОЛЬ

Целуй меня, моя Боль

За любым разочарованием прячется возможность.

Она вошла в мой дом — уверенно, быстрыми шагами, на высоких каблуках, в облегающем, из чёрного атласа платье на тонких бретелях и с открытой спиной. Сунула мне охапку чёрных роз и, нацарапав на сердце «the end», села напротив, положив ногу на ногу и закурив длинную, тонкую сигарету. Столько грации. Я польщена.

Я смотрю на неё: невероятно красива, с запахом страсти на шее и запястьях — от неё веет дикой сексуальностью. Она диктует мне свои правила, и я не могу сопротивляться: она ждёт, что я включу Toni Braxton, — и я безмолвно поддаюсь.

— Идём в душ. Смывай свою сентиментальность. У меня есть прекрасный аромат для тебя, состоящий из ноток бодрости и силы. Это тебе пригодится.

После намажу твоё тело ароматным маслом из твёрдых сортов жёсткости, и она впитается в тебя. Для чего, спросишь? Сегодня идём в ресторан. Тебе нужно собраться с духом. Надевай свой лучший наряд. Женщина носит уверенность!

Снова робко подчиняюсь. Обнажённая выхожу из ванной, а в комнате на белой смятой постели уже ждёт комплект белья. Исключительно чёрное. Теперь мой любимый цвет. На плечиках висит платье, рядом стоят туфли. Вечер обещал быть страстным.

— Потанцуем? — тихо шепчет она. — Налью тебе что-нибудь из аристократичного Chablis Grand Cru АОС. Сегодня ты заслуживаешь лучшего, ведь я вошла в твою жизнь.

Она заставляет включить музыку громче — теперь это «Каприз №24» Никколо Паганини, и мелодия касается каждого нервного окончания. Настроение слегка поднимается, и я с бокалом вина уже пританцовываю перед зеркалом, но вновь срываюсь в небольшую истерику, во время которой тем не менее нервно замазываю румянами растекающуюся тушь на щеках.

— Ты рано сдаёшься! Собирайся, как на самый лучший праздник. Я буду с тобой и вытащу тебя из этого состояния, хоть пока ты чересчур сопротивляешься. Ресторан, не забыла?

Она весьма настойчива. Допив вино, замаскировав следы слёз, я собралась. Нам предстоял вечер в ресторане, где днём позже должны были праздновать свадьбу. Та, что на высоких каблуках вошла в жизнь женщины, что сейчас разбита, —

Боль

Вошедшая в тот миг, когда невеста узнала об измене своего ещё только будущего мужа. Теперь Боль гнала ее в тот ресторан, где, помимо несостоявшейся уже свадьбы, пара ещё и познакомилась годом ранее, — она хотела, чтобы женщина сделала это и дошла до кипящей точки своей боли, до вершины состояния «на грани», а оттуда, пусть небыстро, спускаться и размеренно, словно на поезде, добраться до станции «Не болит» — конечной точки путешествия под названием «Любовь».

После ресторана я вернулась домой слегка опьянённая вечером, хотя, возможно, и ещё одним бокалом вина. Зажгла свечи, включила любимый плейлист, скинула с себя платье и чулки, рукой стёрла с губ помаду, плюхнулась навзничь на постель, раскинув руки. Пролежав неподвижно несколько минут, тихо сказала сама себе:

— Целуй меня, моя Боль.

После твоих крепких объятий в ресторане я готова идти дальше вместе, принимая как неизбежное всё то, что сейчас со мной происходит. И я даже рада, что чувствую это: значит, жива, значит, люблю. Любовь бывает разной. Я нисколько не жалею о том, что встретила этого мужчину и полюбила его. Мне нравится любить. И пусть даже иногда это бывает больно. Без любви люди пусты и бездушны. И когда отболит эта история, я полюблю ещё. За разочарованием стоит возможность быть ещё счастливей, чем была.

Если однажды, проснувшись утром, почувствуешь, что твоя душа болит, разбито сердце, ты подавлен и расклеен, не знаешь, куда двигаться дальше и как, то первое, что следует сделать, это поздороваться со своей болью:

— Доброе утро, моя родная боль.

Далее заваривай чай, садись поудобнее, ешь большой пирог с начинкой из боли. Боль — неотъемлемая составляющая пирога счастья.

Со шрамом красивее

— Ну как я выгляжу?

— Ты ослепительна! Шрам тебе идёт.

Такого же, как ты, человека больше нет. Ты единственная на всём белом свете. Именно такая. Уникальность течёт в твоих венах. И знаешь почему?

Я твой творец

Мне удалось самое важное — помочь тебе найти опору в себе самой. Научила быть такой, что если все вокруг против тебя, то ты главный фанат (себя, своего дела).

⠀

                                           * * *

Главный герой своей жизни, где твой внутренний конфликт строится на противодействии двух сторон, которые являются одним целым. Твоим препятствием была твоя слабость, мягкость, сентиментальность. Но стремление стать сильнее — потенциал, что вывел из тебя этот начинающийся синдром Адели. Я ввела в тебя всего одно качество — упорство, которое и показало способ решения внутреннего конфликта. В твой сюжет-жизнь я постоянно подкидывала ситуации, где тебе приходилось что-то решать, делать — тем самым я раскачивала тебя. За тобой было очень интересно наблюдать. В запускающей ситуации я увидела в тебе и слабость, и потенциал. И тогда я поняла, что нужно с тобой делать.

В твою жизнь как-то введён герой-антагонист. Это было самое настоящее воплощение противоположности твоей слабости. Ты чересчур открывалась людям, доверяла полностью, отдавала всё, что у тебя есть, каждое своё чувство, не оставляя себе ничего. Поэтому, когда Он предал тебя и близкие от тебя отвернулись, ты была настолько разочарована и разбита, что осталась полностью опустошённой. Но тебе надо было это пережить. Вытащить свой потенциал и пустить в ход.

                                           * * *

Однажды тебе пришлось глотать осколки разочарований и ходить босиком по раскалённым углям сгоревших чувств. Мелодия боли играла в душе, посвящая концерт прошлой тебе. На большом поле выжженной души ты посадила маленькое семечко, поливая его слезами. И, побитая, сломанная, ты ушла в свой разрушенный внутренний мир, спрятавшись ото всех. Часы молчания, недели уединения, месяцы исцеления. Да, это было очень непросто — восстановить то, что разрушено. А разрушено было всё. Всё в тебе.

Ты стояла в убитом состоянии напротив старой себя, и было сложно решиться на смелый шаг. Но ты вмиг, резко толкнув в грудь себя ту, повернулась и побежала. Страх путался под ногами, ветки неизведанности, как наклонившиеся к лицу деревья, резали солёную от слёз кожу. Боль окутывала туманом, сжимала воздух. А ты всё бежала, задыхаясь, к «не чувствовать ничего». И когда, казалось бы, закончился кислород, ты ворвалась в желанный рассвет. Он прозрачен и холоден. Но он твой. Чувствуешь, что ничего не чувствуешь. Вообще.

Ты так устала, милая моя. Ты работала над собой, получая в награду подарки от меня. Сперва, уйдя в тень восстановления, раскопала в себе понимание, что это надо пережить, прожить полностью. Сама давила на своё же упорство. И первым подарком тебе от меня был шикарный букет терпения. Он долго простоял, ведь ты умела ухаживать за чувствами и качествами.

Суметь поставить боль на нравится — высшая точка совершенства.

Конечно, я не могла тебя не наградить за такую стойкость и преданность себе. В подарочной бумаге ты получила посылку от меня — долгожданное спокойствие на душе. Напряжение, неуверенность, неизведанность — всё медленно сошло на нет. И, прожив каждой клеточкой всё то, что прежде с тобой происходило, ты смогла расслабиться и отпустить. Я горжусь тобой.

Ты посадила семечко Одиночества, а выросла Сила.

Теперь под высоким каблуком разбивается твоя сентиментальность, доверчивость и даже — мнение других. Разгуливаешь уверенно, наступая на горло мужчинам, оставляя шлейф сексуальности. Ты другая. Мрачная красота, недоступность, загадочность — женская сила, что раскрыла тебя. Теперь ты цветёшь круглый год. И чувствуешь себя иначе. Ты — искусство нового направления, что возникло из ниоткуда.

Человека, которого я сотворила Я.

— Ну как я выгляжу?

— Ты ослепительна! Шрам на сердце тебе идёт, — сказала отражению в зеркале.

Одеяло времени

На горе́, где сгущались яркие краски заката, жил мудрец. Он вёл молчаливые разговоры с окружающей его тишиной, выступал в роли врача и лечил души людей, выписывая рецепт счастья. Как-то на приём пришла израненная жизнью и горько плачущая женщина.

— Что случилась, женщина?

— У меня между рёбрами застрял кусок невозможной боли, что рвёт на части мои внутренности. Я больше так не могу, не знаю, как вытащить.

— И давно ты болеешь?

— Несколько месяцев.

— На, вытирай слёзы, — мудрец протянул ей платок, — и рассказывай, как ты заболела.

Женщина взяла платок, который оказался мокрым, вытерла глаза и, поднеся платок к носу, спросила:

— А почему он мокрый? — и принюхалась.

— Успокаивающий, — с улыбкой проговорил мудрец и протянул чашку с жидкостью.

— А это что? — она осторожно взяла чашку.

— Отвар. Лечебный, — ответил мудрец, подмигнув на слове «лечебный».

Женщина сделала несколько глотков, не отводя заплаканных глаз от мудреца, и поставила чашку в ожидании чего-то неизвестного.

— Не бойся. Платок был пропитан ромашкой, а отвар из мёда. Я считал тебя, как рентген, после того, как нога твоя ступила ко мне. И я понял, что можно тебе, а что нельзя.

— Чем я больна? Это излечимо? — нетерпеливо выговорила женщина, перебив мудреца.

— Хм, — нахмурившись, мудрец задумался. — Давай-ка вот что, — он сел напротив. — Ты допивай отвар и рассказывай, как всё было. В конце получишь рецепт.

— Несколько месяцев назад в моё сердце пустили картечь из предательства. Сердце не удалось спасти. Оно погибло. Раздроблённое, с рваными ранами, оно перестало биться в одну летнюю ночь, когда звёзды рассыпались мелкими осколками на чёрном небе. Это было в полнолуние, когда луна казалась мне седой и мрачной. В ту ночь я навсегда стала другой. И с тех пор боль ноет всё во мне, не даёт покоя. Мысли окутаны холодным ветром воспоминаний. Я замерзала даже в немыслимую жару. Слёзы, как вечный водопад, текли по моему бедному лицу. Местами я покрыта болью. Она разрастается во мне, ползёт по организму, как змея. Я слышу его шаги, его запах. Вижу его в предметах. Он ушёл из моей жизни, но ушёл лишь физически. Как может такое испытывать человек?

— Твоё сердце не умерло, милая, — медленно, успокаивающим голосом обнадёживающе проговорил мудрец.

— Я смирилась с этим, пройдя дорогу принятия неизбежного. И Вы хотите сказать, что я ошибалась?

— Абсолютно точно ошибалась. Твоё сердце в коме. Оно проснётся, когда настанет его время. Пока не думай об этом.

— Тогда что у меня болит?

— Душа.

— Душа? — с отчаянием произнесла дрожащим голосом женщина.

— У тебя болит душа. Эта боль самая сильная. Мучительная. Тяжёлая.

— Что же мне делать? — закрыв правой рукой рот, женщина сдерживала слёзы.

— Вот этого не надо. Пей. И возьми-ка ещё платок, вытри аккуратно глаза, — мудрец вновь протянул ей платок.

Женщина вытерла глаза, допила отвар и уселась поудобнее в ожидании лечения.

— У тебя разорваны нервные нити. Их мы сейчас зашьём. Далее я выпишу тебе лекарства от воспоминаний, двойную дозу. Уже пора. Затем получишь рецепт счастья через восстановление, исцеление и обретение новой силы. То, что я скажу сейчас тебе, — это совершенно просто. Ты поймёшь.

Весь секрет рецепта кроется в том, кто в нём нуждается. Лекарство от разбитого сердца, больной души только в самом человеке, укутанном одеялом времени. Прислушайся к боли. Что она тебе говорит? Поговори с ней. Она уже здесь, рядом, в тебе. Бесполезно её отталкивать. Прими гостью, угости чаем. Пусть поживёт. Она сама уйдёт, когда тебе станет жарко под одеялом времени. Не пытайся понять и угадать, сколько надо времени на это. Дай себе возможность отболеть. Отболеть так, чтобы ушло отовсюду, до полной лёгкости. Это надо принять и через это пройти. Набери ванну терпения, ложись в неё и принимай. Ежедневно.

Мы все любим, только чтобы нам было хорошо, любим любить, радоваться, быть счастливыми, и отвергаем что-то, когда нам плохо. Но боли необходимо отвести свои часы, как преподавателю в университете. Она научит, покажет, расскажет и да — поможет. Всё, что мы проживаем, нам дано зачем-то. И когда боль приходит, то не стоит обращаться к Всевышнему с вопросом: «За что?» — надо спросить себя: «Что мне это даст?» Ты увидишь, что тебе станет легче, когда перестанешь сопротивляться боли, примешь её и прислушаешься. Она приходит, чтобы что-то сказать. Возможно, тебе впредь следует себя беречь. Быть может, стать чуточку сильнее прежнего. А может, боль пришла сказать, что всё, что ты делала ДО — неправильно, и это сломало тебя. Каждому отведена своя боль. Без неё не проходит наша жизнь. Не повышай голос на боль, прояви уважение. Она пришла тебе помочь, но ты ещё пока этого не поняла. Не надо её глушить, ты тем самым только продлишь её присутствие до бесконечности. Ты скажешь, как просто сейчас говорить об этом? Абсолютно не соглашусь. Это не только просто говорить, но и просто сделать. Конечно, проявив чуточку силы воли и терпения. Ну, а где мы это не применяем, если хотим чего-то достичь? Вот-вот.

Женщина затаив дыхание слушала мудреца, и в её глазах, кажется, стал появляться свет надежды.

Мудрец замолчал и внимательно посмотрел на женщину. Через мгновение, которой показалось женщине вечностью, он продолжил:

— Независимо от того, сколько партнёры пробыли вместе, разрыв отношений — это естественное состояние. Попробуй переключиться на что-то другое. У тебя есть работа? Хобби? Дела? Ты можешь страдать в одной сфере, а в другой быть успешной. Кто сказал, что если плохо в чём-то одном, то должно быть плохо везде? Найди энергию, силу, счастье там, где только возможно. Рецепт готов, — улыбаясь, закончил говорить мудрец.

— Я слышу свою боль, — с отчаянием в прерывающемся голосе проговорила женщина. — И спасибо большое, мне помог отвар, я, кажется, дышу ровно. Да и слёзы будто высохли. Получается, и платок помог.

— Легче жить, если называть боль временной остановкой в уединении с собой. Сходи сегодня на свидание с собой, чтобы утомить ненужное в себе. Выбери лучший наряд. Это же свидание. Погуляй, подумай о прекрасном. И ты почувствуешь, как бродишь по оттаявшей земле, где пробуждаются цветы.

— Можно я их сорву и поставлю дома в вазу? В эту дурацкую вазу, которую так люблю. Она запылилась, ведь в ней давно не стояли цветы.

— Нужно, милая, нужно.

— Спасибо тебе, мудрец.

— Я ничего не сделал. Сделаешь ты. Ступай, а я полью твою дорогу не слезами, а лучиками счастья. И, кстати, это была простая вода и обычный мокрый платок.

Прими свою боль

Боль — дама с изящными изгибами, имеющая псевдонимы: душевный беспорядок, ворох гнусных мыслей, воспоминаний, что бьют безжалостно, бездушная бесконечность, обломок чего-то, что ноет и стонет где-то внутри; она способствует одиночеству, когда съедают собственные мысли. Да, всё это про неё — Б о л ь.

Когда одолела боль, отдайтесь ей. Чем скорее отдадитесь, тем быстрее окажетесь вне зоны боли. Боль говорит на языке времени.

Даже если страшны одинокие вечера, когда боль усиливается, сила воли и терпение на исходе, вам душно, и не от тяжёлого воздуха;

даже если боль будет упорно напоминать о себе — в вещах, некоторых людях, в ваших мыслях;

даже если слова, сказанные в ваш адрес, или поступки пулей навылет попадали прямо в сердце, калеча и уродуя его, важно помнить одно:

всё это душераздирающее явление — временное и в конечном счёте медленно сойдёт на нет. Мы с вами берём иголку и зашиваем сердце. А главное, помним:

зашитое сердце умеет любить.

Если мы говорим о такой боли, как неразделённая любовь, любовь, причиняющая страдания, и прочее, как угодно, то хочется упомянуть следующее (из курса психологии).

Различные страдания задействуют одни и те же участки мозга, но если заставить мозг поверить в средство исцеления, то травма лечится быстрее. Осталось лишь найти врача, который пропишет таблетки от разбитого сердца. И этим врачом может стать и сам человек, переживающий боль.

Всё кажется таким простым — в то время, когда всё настолько сложно, не правда ли?

Ваша боль распахнула вам свои горячие объятья, упадите в них. Обниметесь до хруста костей, до синяков на теле. Да, вам станет почти невозможно дышать. Сердце сожмётся. Но вам надо разбудить то, что, возможно, прячете, — терпение — и продержаться чуток. Да, знаю, вы скажете, что это издевательство над собой и это невозможно, никак невозможно! А я с вами не соглашусь. Поверьте мне: любые объятия разомкнутся, какими бы они ни были. Даже самые сильные.

Очевидно, говорить такие вещи должен не теоретик, но я и не являюсь таковым: я опираюсь на собственный жизненный опыт, который и даёт мне возможность сегодня говорить обо всём этом. Я не могу дать точное название тому, что я здесь пишу: это ли эссе, философские ли размышлизмы — как хотите. Но так или иначе мы всё же перейдём дальше. И местоимение «мы» на этом этапе я оставляю. Просто потому, что на сегодняшний день я говорю о давно пережитом прошлом и никак не о настоящем.

Хочу отметить, что при написании этого текста я почему-то вспоминаю студенческие годы. Однажды я выступала перед своей группой в аудитории за некой трибуной. Не помню точно, что тогда произошло, но сложилась ситуация, переживая которую моя душа тихонечко выла. После выступления ко мне подошла одногруппница, не потому, что она знала о моём переживании, а потому, что ей захотелось поддержать меня словом за старания, как я поняла тогда. Между нами состоялся диалог. Она сказала фразу, которую, как стихотворение, видимо, я запомнила:

— Ты всегда улыбаешься. У тебя никогда ничего не происходит?

— Хм (улыбка, выдох). Происходит.

Но это не стоит показывать.

— Создаётся впечатление, что у тебя всегда всё хорошо.

Этой историей я хочу сказать здесь ещё одну немаловажную вещь. С ней же бороться, как кажется, тоже довольно непросто. Однако человек устроен таким образом, в особенности женщины, что любит выставлять напоказ все свои эмоции, чувства (конечно, следует сказать, что далеко не все это делают). Уж тем более когда больно. Особенно больно от опять же неразделённой любви — ведь женщина (может, и мужчина) становится уязвимой. Всегда найдётся, кто позлорадствует. Зло, как известно, всегда спокойно разгуливает по миру, принося с собой нечто отвратительное. Поэтому в таком случае я выступаю противником выставления таких эмоций и чувств напоказ. Для чего это нужно? Задайтесь вопросом. Что это даст? Выражение себя? Но это можно сделать по-другому, не настолько открыто. Или показать боль человеку, который её причинил? Если этот человек не с вами, значит, ему нет до вас никакого дела. И до вашей боли, как правило, тоже.

Жизнь порой чёрно-белое кино. Однако, перейдя после чёрной на белую полосу, сто́ит извлечь от чёрного что-то важное. Хочется также поразмышлять на тему, вытекающую из той, что вообще здесь ведётся, а именно: ответ на боль болью. Я сторонник того, что никогда не следует делать назло — хотя бы потому, что это не уменьшит собственную боль. А может, даже наоборот — сделает хуже. Я считаю, что уж если и отдавать («наказывать», и здесь возможен ряд других глаголов), то что-то такое (или чем-то таким), что точно не плохое. Человек есть то, что он делает. И сеять вокруг себя лучше, конечно, что-то светлое и доброе. Даже если ушедший от вас человек оставил после себя душевное сиротство — это не повод мстить и делать назло и т. д.

Вообще, отходя немного от темы, хочу сказать, что я человек, который не обесценивает своё прошлое, но и не живёт им. Я благодарю человека — ведь так или иначе это был определённый опыт, и ухожу, но ухожу навсегда. Я хочу сказать, что не живу воспоминаниями, не храню особых воспоминаний внутри или материальных вещей, не мщу и не лезу в теперь чужую жизнь. И если уж когда-нибудь и возникнет нотка ненужной сентиментальной лиричности о прошлом, она будет задушена в зародыше. Не люблю разговоры о прошлом, не слежу за ним. Моей задачей становится сосредоточение на настоящем и никогда — на прошлом. Уверена, что это правильно, каким бы там прошлое ни было.

Итак, продолжим рассуждать.

Возможно, переживая свою боль, вы захотите спуститься даже на дно своего существования и срастить с землёй своё бездушное тело. Но стоит ли оно того? А может, принимая свою боль, дадите догореть костру внутри и пусть медленно, но встанете на путь исцеления. Угли внутри вас потухнут, и вы сможете снова спокойно дышать. Выбор за вами.

Боль может отправить нас туда, где мы ещё не бывали. И тем самым раскрыть творческий потенциал. Это всего лишь один из вариантов. Знакомо ли вам понятие метода экспрессивного письма? А сублимации? Почему бы, например, не справиться с болью способом, который явно подействует, и попробовать обняться с творчеством. И это не имеет отношения к тому, о чём я писала выше (про не показывать свою боль настолько открыто).

Моё слово поддержки, словно свет, проведёт через тьму (полагаю, что могу это делать, опираясь на свой жизненный опыт), хотя этого, очевидно, недостаточно. Так или иначе, мне захотелось поразмышлять (поделиться, помочь), и, как мне показалось, хотя бы немного это получилось. Добавлю в заключение:

ваше наверняка очень трудное, почти невозможное начало по дороге боли может оказаться быстрее у конца пути. И эта остановка — прошлое. Выходите.

Душа простужена

Боль — самая тяжёлая простуда души. Ты же помнишь, что простуда лечится? Осталось только взять рецепт и начать лечение.

Как ни старайся, если уж ты простыл, всё равно какое-то время придётся поболеть. Что же, иногда нужно и побыть слабым. Не стоит только думать, что время, отведённое простуде твоей души, — ненужное, бесполезное и плохое время. Почему? Потому что твоя слабость при такой простуде — залог будущей силы. А пока пусть отболит.

С болью нужно разговаривать на Вы и чётко понимать, что ни одна рана не заживает сразу. Заживление — естественный процесс, скорость которого отведена временем, пока в организме комплексно не сработают восстановительные и защитные функции. Спасение психики и души не в бегстве от боли, а в её проживании. Пусть оркестр боли играет внутри вас. Включите погромче. Нужно сказать себе: да, сегодня мне больно, я это принимаю. Это уже важный шаг к преодолению душевной простуды. Таким образом, первое лекарство в нашем рецепте — принятие боли.

Вторым средством в лечении простуды души является проживание боли. Необходимо проживать, не прогоняя и не заглушая, все состояния. Любая рана заживёт, а действие обезболивающих только создаст иллюзию на время. Можно и нужно проговаривать все свои эмоции во время больного себя. Или их можно прописывать. Помним, что у вас есть вы, держим себя за руку.

И в завершение терапии принимаем лекарства — спокойствие с желанием идти дальше. Когда отведённые часы той самой первоначальной боли позади, пережита большая часть, наступает то, что мы хотим в самом начале такой простуды — быстрее отболеть. Поблагодарите себя и поощрите чем-нибудь. Ваше лечение закончено. Вот теперь, когда отболело, можно с новыми силами шагать вперёд.

Отправляю птицей рецепт с лучиком тепла в каждую простуженную душу.

Ловец прошлого

Мы не нужны прошлому. Это оно нам нужно — для того, чтобы мыслями и телом быть в настоящем.

— Ну как ты? Рассказывай.

— Я всё такой же ловец прошлого. Гонюсь за ним в ожидании возврата.

— Мне тебя не понять. Как можно быть такой неосознанной, милая?

— Осознанной?

— Конечно. Нам всем даётся жить, как можно убивать её на пагубность?

— Пагубность?

— Боже, родная, по-моему, ты прекращаешь быть зрелой личностью, когда тратишь столько времени на страдания. Ну пойми ты, так нельзя. Сколько ещё ты будешь себя так мучить? Столько лет убиваться по прошлому. Давно пора отпустить и жить для себя.

— Я не могу иначе.

— Можешь. Просто не хочешь. Каждый сам выбирает, сколько ему быть счастливым, сколько несчастным.

— Возможно. Я не знаю.

— Знаешь, в чём секрет? Всё просто. Дисциплинируй себя. Не ленись. Это ежедневная тренировка даст свои плоды. Важна регулярность. Подумай только, что ты теряешь? Счастливые дни, гармонию с собой, которые так важны женщине?

— Я так устала, подруга, что у меня нет сил на всё это.

— Пойми ты уже, что, преследуя прошлое, ты игнорируешь настоящее и, возможно, разрушаешь будущее. Отпусти прошлое, ты ему не нужна, — сказало пьяное небо женщине в открытом окне.

Этой прекрасной ночью женщина испивала вино из дождя, вдыхая километры свежести. Беспредельность неба целовала губы, ладони, запястья. Окутывая прохладой, небо разделяло пустоту души, оказавшись лучшей подругой.

Я сама себе тебя придумала

Боль летит на крыльях времени.

В тот момент, когда я замазывала пудрой следы слёз, я придумала себе того, который поможет мне пережить эту боль, что съедала меня изнутри. Я считала себя сильным человеком, но переживание разрыва оказалось сильнее меня. И когда мне хотелось плакать, я позволяла себе это.

С человеком, которого придумала, я встречалась перед сном. Ложилась в постель, обнимала подушку, закрывала мокрые глаза и вела с ним беседы, как с дневником. Я не представляла себе его чётко. Размытое лицо, силуэт, чаще в чёрном костюме. Не знаю, почему костюм. И да, это был мужчина. Мне хотелось, чтобы мою боль разделил именно мужчина. Он внимательно слушал и понимал, главное — понимал. Однажды он сказал мне: «Неважно, хочешь ты того или нет, но теперь я несу за тебя ответственность». Этот человек стал мне родным, ведь в минуты боли он был рядом. Днём эта идея казалась мне сумасшедшей, а по ночам, в тишине и тьме, когда боль особенно одолевала, я представляла себе этого мужчину и мысленно вела с ним беседы. Он вытирал мои слёзы, глядя в глаза с такой нежностью, что мне хотелось, чтобы это было реальностью. Иногда, подойдя тихонько сзади, он целовал мои плечи, а после крепко обнимал. Я чувствовала заботу и спокойствие, которых мне жутко не хватало. Мне казалось, я так исцеляюсь. И со временем стало уже всё равно, что это похоже на бред, ведь это оказалось действенным способом для преодоления болезненного разрыва. Хотя бы в эти минуты перед сном я чувствовала, что защищена, и не боялась казаться уязвимой. Так я преодолела, как мне казалось тогда, невозможное через крыло времени.

Искрит молниями боли

У меня есть история о прожитой боли одного мне близкого человека. Давайте её послушаем.

Август пишет воспоминания в кафе за чашкой кофе:

«Есть такой дом в моём городе, где в одной из квартир ночами кричала душа, и я молча плакала, сжимая губы, обнимая огромную колючую обиду, как подушку. Я не любила то место, тот район и тот дом. Когда-то я навсегда покинула эту квартиру и довольно долго не была в том районе. И спустя время поймала себя на мысли, что даже не помню номер квартиры, в которой жила. Я смогла вытащить из себя эту боль, обиду и оставить всё там, в моём далёком прошлом. В этой самой квартире похоронено всё то хорошее и то плохое, что было там со мной. Но, признаться, далось это очень непросто. Если вы когда-нибудь переживали измену, обнимаю вашу боль своим зашитым сердцем.

Эти ужасные рассветы с реками слёз. Пальцы, до хруста сжатые в кулаки, до впившихся в ладонь ногтей. Но физическая боль, которую ты этим причиняешь себе, сначала неощутима. Пустые ночи в ожидании чего-то и ощущение невозможной бесконечности. Трудно дышать, душно. И будто какой-то камень свалился на душу и сминал её. Даже сейчас мне больно ту себя вспоминать. Минуты в ожидании сменялись на часы. Долгие и мучительные часы. Я смотрю на себя в прошлом и даже не понимаю, как пережила это.

Под утро бесстыжие пьяные глаза встретились с моими заплаканными. Мне казалось, что я никогда не забуду этот наглый смех прямо мне в лицо и слова, словно пуля в грудь: «Посмотри, какая жалкая».

Ранило? Со смехом и слезами отвечаю: «Не то слово». И я хотела тогда быть не раненой, а убитой. Чтобы не чувствовать ничего вообще. Никогда. Абсолютно ничего. Отключиться от этого мира. И в этой же самой квартире годами ранее этот же самый человек напротив говорил про любовь.

А тогда отношения спустились на самое дно существования и больше не имели права жить. Ни секунды.

Нет, не светлый, а тёмный рассвет, омрачённый тонной разочарования. Я, забетонировав свои чувства, без слов ушла. Ушла навсегда, собрав себя из мелких осколков, что оставляли множественные раны. И уже уйдя, месяцами заклеивала их, а они долго кровоточили.

Из подъезда я выходила, унося боль в огромных чемоданах, которые еле закрылись. Самый поганый конец отношений дождём разбивался о мое тело. Как я узнала о измене? А он не скрывал, плевками горькой правды швырялся в меня в то самое утро. Как оказалось, он впервые говорил правду. Всё, что было до этого, оказалось ложью, сладкой до приторности. Я поздно это поняла. Когда пелена с вкусовых рецепторов была снята, как сняты и эти дурацкие розовые очки, что так мне не шли. Хватит с меня сладкого.

Годы прошли. Однажды я случайно оказалась возле того самого дома, и тут же возникли ассоциации с чем-то неприятным. Казалось бы, дом как дом, ничего в нём особенного. Но в моих воспоминаниях он отличается от других домов. Я словно оказалась на улице боли, ударяющей вспышками молнии. Искрит болью. Я понимаю, что это было в прошлом. Но память помнит это место именно как место боли. У вас есть такие места?

Встретила как-то случайно на улице тот же бесстыжий взгляд. Такой же наглый, но уже пустой и ненужный. Ненужный для меня. Было уже плевать.

Когда ты так бесконечно верил человеку, растворялся в нём так, и что казалось, что ваши души как одна, глубокое разочарование просто убьёт тебя. Ты продолжишь жить, но дышать будешь уже с трудом, и внутри тебя всё будет выжжено. Такой высокий взлёт на крыльях любви — и такое громкое падение, после которого ты разбит вдребезги.

Тогда я отключила в себе все чувства. Закрылась от каких-либо сближений. Перестала верить в любовь.

Я пришла к такому выводу не сразу. У меня ушли годы, чтобы понять самое важное:

за каждой такой болью прячется счастье.