Бесплатный фрагмент - Бугорландские хроники

Бугорландские
хроники

Книга первая

КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ…

Глава 1. Закусочная «У обочины»

1.1.1. (книга первая, глава первая, эпизод первый.)

Началась наша история в ни чем не примечательной, можно сказать — самой обыкновенной придорожной закусочной, каких десятки, а то и сотни тысяч разбросаны по обочинам дорог всего мира.

Когда-то, много лет тому назад, это было весьма приличное кафе с незатейливым названием «Минутка», в котором всегда можно было быстро и относительно недорого перекусить местным фирменным блюдом — пельменями с томатным соусом, уксусом или сметаной.

Но время жестоко не только к людям. И вот, старое доброе кафе в одночасье превратилось в жалкую придорожную закусочную. И даже название у нее теперь стало другим — «У обочины». Такое название как нельзя лучше отображало не столько месторасположение забегаловки, сколько основных теперь ее посетителей. Коими являлись, в основе своей, одни лишь проходимцы да неудачники, выброшенные злодейкой судьбой на обочину жизни.

В этой грязной и убогой забегаловке они и глушили в алкоголе свое горе и тоску. Впрочем, не нам их судить, на их месте может оказаться каждый. Даже царственные особы и те, при определенных жизненных обстоятельствах вполне могли бы оказаться в этих стенах.

Вот об одном таком случае и пойдет сейчас речь. Если говорить точнее, то речь у нас пойдет о царе Горохе, несчастном малом, волею судьбы ставшим одним из героев нашей истории. Впрочем, и царем-то он был только по документам, на деле же у него вообще ни чего не было, — ни семьи, ни друзей, ни денег, ни подданных. И уж тем более у него не было самого главного — собственного государства. Вот такой это был царь.

Правда, был у него старый герб — половинка льва с шаром в руках. Благодаря этому гербу его и приняли в ВЭГУ, т. е. Всемирный Элитарный Государствоведческий Университет, — единственное в мире высшее учебное заведение, где обучают на руководителей стран и отдельных суверенных государств.

Вместе с дипломом о высшем государственном образовании по специализации — «Правовое дело» (не путать с «Правым делом») новоиспеченный царь получил уведомление о том, что на настоящее время ни какое государство в его услугах не нуждается, поскольку везде уже имеется свой собственный государь и законный правитель. Таким вот образом Горох в одночасье получил на руки два прямо противоположных по своей сути документа. Один из этих документов (диплом) давал ему право быть царем, второй же документ (уведомление) право это, у царя, отнимал.

Обычная, в общем-то, история.

И хотя все выпускники прекрасно знали про такое положение дел с государствами, все же каждый из них, в глубине души, надеялся, что для него-то уж, обязательно найдется какое-нибудь, пусть не очень большое, пусть совсем маленькое, совсем завалящееся, но отдельное свободное государство.

И каждый из них в душе ждал чуда. Но чуда не происходило. Все государства в этом мире, и маленькие и, уж тем более, большие, давным-давно были учтены, описаны, включены в реестр и передавались по наследству исключительно от отца к сыну, ну или в самом крайнем случае, — к дочери.

Таким вот образом, все выпускники вышеуказанного университета делились на две неравные части, — на наследников, и на всех остальных, т.е. — претендентов. И если наследников впереди ждало прекрасное будущее — с короной, государством, и верными подданными, то претендентам, в этом смысле, не светило ровным счетом ни чего. И обучали их исключительно про запас, так сказать, на всякий случай. Если вдруг кто-нибудь из законных наследников внезапно умрет, либо сойдет с ума, либо добровольно откажется от короны, что трактовалось почти также. Такие случаи крайне редко, но все же иногда случались. Вот на этот крайний случай и нужны были претенденты.

С таким положением дел Царь Горох смириться, конечно же, не мог и вот уже вторую неделю запоем пил горькую, глуша в вине свою тоску и уныние. За это время у него даже сложился своеобразный ритуал пития. Войдя в закусочную, царь первым делом опрокидывал стопку-другую водки прямо у прилавка. После чего, немного успокоившись, он, уже не спеша занимал какой-нибудь свободный столик в темном углу закусочной, где и допивал бутылку в полном одиночестве.

Вот и в тот вечер, с которого и началась вся наша история, все происходило по вышеуказанному сценарию. Опрокинув у прилавка стопку водки, царь Горох направился к единственному свободному столику в самом дальнем углу зала. В своем сильно поношенном спортивном костюме и стоптанных кроссовках, царь сейчас мало походил на царственную особу. Тем более что и короны — главной отличительной черты царственных особ от простых смертных, на нем не было. Носить корону имели право только действующие (т.е. царствующие) государи, да и, то, только после их официальной коронации.

1.1.2.

Тем временем в забегаловке появилось еще одно немаловажное лицо нашей истории. А именно — худой оборвыш, лет сорока пяти, со впалыми щеками и тощей сгорбленной спиной. В отличие от царя Гороха, оборвыш приходил сюда работать (если, конечно же, сбор пустых бутылок можно было назвать работой.) Одежда на нем была под стать своему хозяину — лоснящийся от грязи и застарелого жира пиджак, был надет прямо на голое тело. Разорванные во многих местах брюки держались не на ремне, а на тонкой алюминиевой проволоке.

Не обращая ни на кого особого внимания, оборванец принялся бродить между столиками, собирая пустые бутылки в рваный пластиковый пакет. При этом он внимательно осматривал каждую бутылку на предмет отсутствия на ней каких либо трещин и сколов. Если же на донышке бутылки оставалось еще немного пива или водки, бродяга допивал этот остаток без всякого смущения.

Заприметив пустую бутылку под ногами у царя, оборванец еле слышно поинтересовался — «не нужна ли тому пустая тара?» Царь ни чего на это не ответил, лишь молча сплюнул на пол. Расценив этот жест в свою пользу, оборванец стал аккуратно вытаскивать пустую бутылку из-под ног несостоявшегося государственного деятеля. Бутылку-то он вытащил — да вот незадача, поднимаясь, забулдыга зацепил плечом край стола. Наполовину опустошенная бутылка с царской водкой от этого толчка опрокинулась, и остатки алкоголя бурным потоком полились прямо на стол. Испуганный забулдыга замер в ожидании дальнейшей расплаты…

Глава 2. Там же, два часа спустя.

1.2.1.

Два часа спустя царя Гороха было не узнать, — он словно бы родился вновь. Куда девались пессимизм и уныние, переполнявшие его все последнее время, от них не осталось и следа. Царь смеялся как дитя, слушая негромкую речь своего собеседника. Да, царь был теперь не один, хотя правильнее было бы сказать, что царь пил теперь не один. Напротив царственной особы сидел тот самый оборванец, что двумя часами раннее так опрометчиво полез под царский стол за пустой бутылкой. Сейчас же этот оборванец, как ни в чем не бывало, разливал водку по стаканам.

Наполнив стаканы, забулдыга, обратился ко всем присутствующим в зале:

— Друзья мои… ик,… посмотрите на себя… ик. Как вы живете… Так жить нельзя. Нужно жить так, ик… что бы не жалко было и… ик… умереть. А, что у вас сейчас за… ик… жизнь такая? Посмотрев на свой стакан, забулдыга одним махом осушил его, после чего процедил сквозь зубы:

— Не жизнь, а… так, ик… и нет — ничего.

— Ваше Величество, — не спите, — наливайте, обратился он при этом непосредственно к царю.

Дождавшись, покуда царь наполнит его стакан, забулдыга продолжил свою пламенную речь:

— Друзья мои… Нам нечего ждать милости… ик… от других, — взять их у них… ик… — наша задача. Наш лозунг один — «Иди… ик… — и бери».

Посетители забегаловки, находившиеся примерно в таком же состоянии, что и оратор, не замедлили поддержать его выступление громкими, в основном нецензурными, выкриками, и последовавшим за этим ломанием мебели. Что было дальше, Горох уже не помнил, — он отключился.

Глава 3. Когда спящий проснулся

1.3.1.

Одно из основных преимуществ закусочной «У обочины» перед другими подобными ей заведениями было то, что работала она круглосуточно, без перерывов и выходных. И те посетители, которым не надо было спешить домой (а таких здесь было большинство) могли находиться здесь до тех пор, пока они были в состоянии оплатить хотя бы кружку пива. В забегаловке даже существовала традиция, согласно которой напившегося до беспамятства посетителя ни когда, ни при каких обстоятельствах не выкидывали на улицу. Наоборот, такие клиенты очень ценились в этой забегаловки. Такие клиенты имели полное право спать под столом столько, сколько им вздумается, чтобы потом, после пробуждения либо продолжить возлияние, либо самостоятельно покинуть сие заведение.

Вот почему Гороха с его новым другом ни кто не потревожил до следующего утра, покуда царь сам не проснулся оттого, что все его тело, от пальцев ног до самой макушки, скрючилось от невыносимого холода. И было от чего, — как оказалось, он лежал на голом цементном полу, рядом с лужей пролитого еще с вечера пива. Между тем настроение у царя было самое, что ни на есть праздничное. С чего бы это? — удивился Горох, и тут он все вспомнил. Вспомнил весь вчерашний вечер, и то, как он отвратительно мерзко начался, и как просто замечательно завершился. Кто бы мог подумать, что именно в этой вонючей забегаловке ему так повезет. Но именно здесь, вчера, свершилось чудо, — он встретил друга. И этот друг, в один момент решил все его царские проблемы.

— Если у тебя, царь, нет своего царства, так возьми и завоюй себе чужое, посоветовал вчера ему новый друг. После чего они заказали себе на радостях водки с пивом, и неплохо отметили это предложение.

И доказательство того, что вчерашний вечер ему не приснился, находилось сейчас рядом с царем. Новый друг его не бросил и мирно сопел тут же на полу под холодной батареей.

Не дожидаясь, покуда его друг самостоятельно проснется, (цари они такие — ждать не любят) Горох принялся радостно трясти спящего собрата за плечо. Тот поначалу отбрыкивался, как мог, но потом, все же, хоть и с большим трудом, приоткрыл один глаз. И первым, кого он увидел, был, сияющий как медный таз, царь Горох.

— О боже, пробормотал оборванец, — а я-то думал, что все это мне приснилось.

— Вся жизнь моя была как сон до встречи с тобой, дружище, радостно произнес Горох. — Но теперь-то мы с тобой, о-го-го, — вместе горы свернем. Вставай — мой друг, нас ждут великие дела. Только знаешь, задумался царь, — я одного не могу понять, где мы с тобой солдат возьмем?

— Каких еще солдат? — еле слышно пролепетал забулдыга. — Мне тут только солдат не хватало.

— Что значит, каких солдат? — не понял Горох. — Ты что, забыл, что обещал мне вчера вечером?

— Ну, не то, что бы забыл, честно признался забулдыга, — просто не помню. И, много я вчера наобещал?

— Почти, что всё!

— Ну, это еще по-божески, задумчиво пробормотал забулдыга, поворачиваясь при этом лицом к стенке. Горох в недоумении вновь принялся трясти забулдыгу за плечо.

— Эй, а как же я?

— Иди себе домой, мил человек… Тебя, поди, там заждались.

— Что значит заждались? Ни кто меня, ни где не ждет…

— Ну, а я-то здесь причем? — не понял забулдыга.

— Как причем? А как же царство?

— Какое еще царство, ни знаю я ни какого царства…

— Подлец! Ссскотина! Негодяй, мошенник…., заорал на весь зал взбешенный царь.

— Вообще-то меня все Градусом зовут, флегматично заметил забулдыга, продолжая тупо глядеть на обшарпанную стенку. Горох же, видя, что силой тут ни чего не добьешься, решил сменить тактику.

— Ну, хорошо, скажи мне, чего же ты хочешь? — поинтересовался царь ласковым голосом.

— Покоя… Я хочу покоя, буркнул в ответ Градус.

— Покой пока нам только снится, задумчиво пробормотал Горох. — Градус!… Ты мне нужен… Без тебя — я ни кто. Впрочем, как и ты без меня. Пойми же, старая развалина, мы нужны друг другу. Хотя бы ради того, чтобы выбраться из всего этого дерьма…

Такое признание слегка озадачило Градуса, которому давно уже ни кто не говорил таких слов. Если быть совсем уж точным, таких слов ему не говорил ни кто и никогда. Да и сон его уже прошел. Делать было нечего, и тогда Градус, приподнявшись, озадаченно огляделся по сторонам, словно бы видел это место впервые в жизни. Эти обшарпанные стены, плевки на полу, вперемешку с гниющей рыбьей чешуей, загаженные мухами столы, кучу окурков в лужах пива. Но хуже всего был запах, окружавший их со всех сторон, — отвратительная смесь пота, закисшего пива и грязной одежды.

«Так дальше жить и впрямь нельзя, решил Градус. — Надо бежать… Бежать отсюда, пока не поздно. Хотя бы и с этим придурком». Приняв такое судьбоносное решение, не только для него самого, но и для всей нашей истории в целом, Градус поднялся, наконец, с цементного пола и, потребовал себе холодного пива.

Глава 4. Джентельмены — не пьют

1.4.1.

— Мы вчера с тобой решили завоевать мне государство, напомнил Горох Градусу главную тему их вчерашнего разговора.

— Не хило, почесал затылок Градус, — я всегда говорил, что водка у них здесь паленная… — И какое же государство мы с тобой решили… завоевать?

— Мне все равно где править, лишь бы править, беспечно заметил царь, открывая об острый край стола бутылку с пивом. Хотя открывалка лежала рядом на подносе.

— Вам быть может и все равно, а вот лично мне — нет. Мне в нем потом жить придется, резонно заметил Градус. — Так, что я хочу иметь приличное государство, а не то, что мы сейчас имеем… Имеется ли у Вас, что-нибудь подходящее на примете?

Горох озадаченно повел плечами, об этом он как-то не подумал. Градус же, криво усмехнувшись, взял откупоренную царем бутылку с пивом и жадно, в один присест, осушил ее прямо из горла. После чего, рыгнув, благодушно заметил, вытирая рот рукавом:

— Ладно, уж, помогу тебе еще раз. И он, аккуратно, стараясь не повредить страницы, вытащил из внутреннего кармана своего замызганного пиджака, маленький географический атлас без обложки. Судя по внешнему виду, этот атлас успел побывать во многих передрягах, часть страниц была вырвана с корнем, часть попросту отсутствовала. Разложив атлас на грязном столе, Градус стал осторожно перелистывать замызганные страницы.

— Ну, и что? Есть там что-то интересное для нас? — поинтересовался Горох, заглянув ему через плечо.

— Интересного много — хорошего мало, задумчиво ответил Градус, продолжая осторожно перелистывать замусоленные страницы. — А то, что есть, нам либо не по карману, либо даром не нужно. У меня ведь запросы не шуточные. Во-первых, стал загибать пальцы Градус, — климат там должен быть мягкий,… мягкий, но не жаркий. Во-вторых, что бы птички там были разные, рыбки… и все такое. Да, и чтобы населения местного было поменьше, не люблю я, когда много народу вокруг шатается. Я люблю тишину.

— Это я уже заметил. И вообще, ты кому государство ищешь, себе или мне? — не понял Горох.

— Вот то, что нам надо, радостно воскликнул Градус, пропуская мимо ушей недовольную реплику царя. — Тут в рекламном буклете прямо так и сказано — «Бугорландия — страна Вашей мечты». Мягкий климат, развитая индустрия туризма, приветливое население. Что нам еще надо?

— Корону, напомнил Горох.

— Про корону тут ни чего не пишут. Упоминается только какой-то король по имени — Виргеум. Правитель местный. Ну, а если у них есть король, значит должна быть и корона. Логично?

— Логично, успокоился Горох. — А дальше, что?

1.4.2.

Дальше Градус резонно заметил, что одно государство на двоих им явно не осилить. Нужно было в срочном порядке найти еще единомышленников, и компаньоны обратили свой взор на пустующий зал.

Где все те, кто вчера так бурно аплодировал Градусу в поддержку его радикальных взглядов? — Сегодня от них не осталась и следа. Кого-то увели домой жены, кто-то ушел сам, вспомнив о работе и детях, а кто-то попросту протрезвел и опомнился. На данный момент в закусочной остались лишь те, кому явно не куда было спешить. Или не к кому.

— Они-то нам и нужны, обрадовался Градус. После чего, обратился к царю с сакраментальным вопросом:

— Да, Ваше Величество, я забыл спросить о самом главном… — А деньги-то у Вас имеются?

— Есть немного, нахмурился царь, который не любил особо распространяться про свои финансовые дела. — Но пить я больше не буду, тут же предупредил Градуса Горох. — Мне эта водка уже в горло не лезет.

— Без водки у нас ни чего не получится, глубокомысленно ответил на это Градус. — В нашем деле без водки никак нельзя. Так, что придется немного потерпеть.

— Прошу Вас господа, обратился он к горе-выпивохам, праздно шатавшихся в это время в темном зале забегаловки. — Не стесняйтесь, подходите ближе. Господин Горох всех угощает. И чтобы слова его не расходились с делом, Градус крикнул на весь зал:

— Официант, — водки!

Недоуменно переглянувшись между собой, забулдыги, с некоторой опаской приблизились к их столику. Наученные горьким опытом они прекрасно понимали, что бесплатной выпивки не бывает, и, что за всей этой халявой обязательно скрывается какой-то подвох. Но отказаться от дармового угощения было выше их сил.

В тот момент ни кто во всем мире не смог бы разглядеть в этих отбросах общества будущих чудо-героев всей нашей истории. И только один лишь Градус знал их подлинную сущность, глубоко сокрытую под грязными лохмотьями, поскольку, по большому счету, он и сам был одним из них.

При пересчете, выпивох оказалось ровно трое. Как это ни удивительно, но даже имена их сохранились в нашей истории. И так это были — Мороз, Керя, и отставной фельдшер — Фиштулла.

— Мы предлагаем вам новую жизнь, господа, торжественно заявил Градус, одновременно с этим разливая водку по стаканам.

— Я бы сказал даже больше — мы, господа, предлагаем вам новый мир. Мир, которого вы достойны. Забулдыги с нескрываемым вожделением потянули свои грязные руки к наполненным стаканам. Новый мир, предложенный Градусом, интересовал их значительно меньше.

Царь Горох, глядя с нескрываемым отвращением на тянущиеся к стаканам руки, заметил, как бы невзначай:

— Одну минуточку… — Прежде всего, я хочу заранее предупредить всех вас, вот о чем… Я хочу, чтобы у нас изначально все было по честному, без обмана. Кто боится, или не хочет, или не может, по каким либо иным причинам — тот может отказаться. Причем прямо сейчас, — потом будет поздно.

Отказываться от наполненных водкой стаканов ни кто из пьянчуг конечно же не стал, и судьба их, таким образом, была решена.

Горох же, окинув критическим взглядом своих новоиспеченных поданных, осушавших с нескрываемым наслаждение стаканы с дармовой выпивкой, тихонько заметил:

— Малова-то будет… — Надо бы добавить.

На что Градус удрученно почесал затылок, после чего, не сказав ни кому, ни слова выбежал вон из закусочной. Такого поворота дел не ожидал ни кто, даже сами забулдыги.

— Ну, вот… — как всегда… — Сначала наобещают с три короба, а потом… а…, махнул рукой самый пожилой, а соответственно и самый опытный из выпивох — Фиштулла, и с нескрываемой досадой побрел в дальний конец зала. Глядя на него, стали расходиться и остальные.

Но тут дверь в закусочную с треском отворилась, и в проеме двери показался радостный Градус, таща за собой двух каких-то типов потрепанно-интеллигентного вида. Типы эти оказались уличными музыкантами, зарабатывавшие себе на жизнь игрой на похоронах, свадьбах и иных подобных торжествах. Будучи натурами творческими музыканты очень сильно страдали от этого. Особенно страдали они от этого по утрам. Поэтому Градусу не составило особого труда убедить их присоединиться к завоевателям в качестве полковых музыкантов.

Один из музыкантов, был под два метра ростом и имел крепкое телосложение. И хоть, как выяснилось впоследствии, он не знал даже нот, это не мешало ему самозабвенно крутить ручку старой, видавшей виды, шарманки. Второй музыкант, был ростом с ноготок, что не мешало ему играть на огромной, едва-ли не больше его самого барабанной установке с медными тарелками.

— Того, что побольше, зовут Цап Царапычем, а того, что с барабаном — Маргадоном, представил музыкантов Градус. — Прошу любить и жаловать, Ваше Величество, наливайте.

Гороху ни чего не оставалась, как разлить остатки водки по стаканам. При этом царь все же решил несколько подкорректировать систему своих будущих взаимоотношений с подчиненными.

— С этого момента ребята вы все состоите у меня на службе, заметил он, убирая пустые бутылки подальше под стол. — А, следовательно, и вести себя вы должны как джентльмены. А джентльмены, как известно, не пьют.

— А если очень хочется? — незамедлительно поинтересовался кто-то из толпы.

— Ну, если очень хочется, тогда конечно выпивают, но изредка и небольшими порциями. Новоиспеченным солдатам ничего не оставалось, как пообещать, что больше пить они не будут. (Впрочем, и меньше пить ни кто из них, при этом, тоже не пообещал.)

Пересчитав еще раз своих поданных по головам, (коих вместе с ним теперь оказалось числом ровно семь), Горох решил привлечь в свои ряды, для ровного счета, еще пару-тройку простаков. Тут на свою беду, а может быть и совсем наоборот, к царю за расчетом подошел официант, — толстый увалень, с лицом явно не отягощенным никакими

мыслительными процессами. Обычными сказочными идеями такого явно было не завлечь, поэтому Горох не стал мелочиться, и пообещал ему за хорошую службу в награду целую харчевню. Перед таким предложением официант, конечно же, устоять не смог и тут же записался в подданные Гороха под прозвищем Хомяк.

— Уф, вытер царь вспотевший лоб, — ни когда не думал, что набирать единомышленников такое трудное занятие.

— Ты, Ваше Величество, просто врать еще не привык, усмехнулся Градус.

— Ну почему же врать, обиделся Горох, — если у нас все получится, будет ему харчевня. Всем всё будет, каждый получит по заслугам. Ты вот раньше, чем занимался?

— Раньше это когда? — с горькой усмешкой переспросил Градус. — Когда-то, у меня была жена, квартира и два высших образования. А сейчас я — вот… бутылки собираю.

— Забудь про бутылки, поморщился царь. — Отныне ты мой первый и главный советник.

— Первый и последний. В смысле единственный, уточнил Градус, — конкуренции я не люблю. Да, кстати, а какое жалование положено первому и единственному советнику?

— Пока ни какого, а там поглядим. Я сам без денег работаю, точнее не ради денег, точнее и то и другое вместе.

— Ну, и правильно, согласился с царем Градус, — с деньгами воевать — и смысла нет. Вот воевать ради денег — это совсем другое дело. Я-то это понимаю, но вот другим трудно будет это объяснить. Сейчас все умные стали, ни кто за просто так умирать не хочет.

В это время в забегаловке появился еще один забулдыга, зашедший сюда в слабой надежде повстречать здесь какого-нибудь из своих приятелей-собутыльников, за чей счет можно было бы опохмелиться. Старых приятелей он не встретил, зато приобрел новых. Но обо всем по порядку…

— Ты кто такой будешь? — грозно спросил у вновь прибывшего забулдыги Градус.

— Временное скопление молекулярных частиц в определенной последовательности, печально заметил ханурик, шмыгая носом. — Одним словом — никто.

— Сразу видно — наш человек, обрадовался Горох, заказывая для вновь прибывшего чекушку водки. — Я знал, что это еще не всё, точнее не все…

— Мне теперь и водка не в радость, печально заметил забулдыга, залпом осушая чекушку.

— Ты, что, больной что ли? — удивился Градус.

— Я не просто больной, тяжело вздохнул выпивоха, — я — неизлечимо больной. Врачи сказали, что жить мне осталось максимум месяца два.

— А нам больше и не нужно, глубокомысленно заметил Градус.

— В смысле?

— В смысле, ну и дурак же ты, парень, возмущенно вмешался в разговор бывший фельдшер Фиштулла, в силу специфики своей профессии лютой ненавистью ненавидевший всех до единого врачей, не зависимо от их специализации. — Ну, кто же в наше время верит докторам. Они же ни когда не могут точно угадать дату смерти. Ты же можешь умереть в любую минуту.

— Нет, отрицательно покачал головой забулдыга, — мой врач не такой. Раз он сказал, что я умру через два месяца, значит, так и будет. Он свое слово всегда держит.

— Ну ты это того…, не переживай, попытался как мог утешить забулдыгу царь. — Мы тебя не бросим на произвол судьбы. Пойдешь с нами! Будешь у меня под особым присмотром, — писарем. Как, кстати, твоя фамилия?

Выяснилось, что забулдыгу зовут Яшкой Земляничкой, под этим звучным именем он и записался в ряды завоевателей.

— Ну, теперь, кажется, все в сборе, обрадовался царь. — Можно приступать, точнее выступать.

1.4.3.

Но стоило им, всей толпой, направится к выходу, как Горох вдруг резко остановился, и призадумался. На резонный вопрос, — «что случилось?», царь глубокомысленно заметил, что им чего-то не хватает.

— Здравого смысла, буркнуло Градус себе под нос, но так, чтобы его ни кто не услышал.

Через десять долгих и мучительных минут Горох наконец-то вспомнил, чего им, собственно, как завоевателям, не хватало. Им не хватало оружия.

— И провианту, добавил Хомяк, доставая из кармана сушку и суя ее в рот.

Глава 5. «Главное — начать, а дальше — как получится».

1.5.1.

При этих словах вновь испеченные завоеватели радостно встрепенулись, — ведь без оружия, а самое главное без провианта воевать они не договаривались. Таким образом, все для них складывалось очень даже удачно. Водку они выпили, а то, что с завоеванием ни чего не получилось, в том их вины не было. Они же не виноваты в том, что их работодатель — царь Горох не смог обеспечить их провиантом и оружием. Причем самые нетерпеливые из завоевателей стали даже искоса поглядывать на входную дверь, размышляя о том, как бы им быстрее и самое главное незаметнее выбраться на свободу. Но первым уйти, ни кто не решался.

Тут Градус предложил для начала всем рассредоточиться на какое-то время, для сбора денег на оружие и провиант. Ради такого дела он согласен был вновь пойти собирать пустые бутылки. Музыканты могли бы играть в подземном переходе или у метро, ну и остальные подданные без дела тоже бы не остались. Одни могли бы просить милостыню на паперти, а тем, кому это занятие было не по душе, могли бы пойти грабить или воровать.

Допустить такого безобразия Горох, конечно же, ни как не мог. Он вовсе не желал рисковать своими, собранными с таким трудом, поданными. Царь задумался, стараясь вспомнить, чему его учили в университете. Но как выяснилось, мудрых преподавателей слушал Горох невнимательно, потому, что сейчас ему на ум ни чего умного не приходило. Он хорошо помнил только одно, что у них на четвертом курсе точно был такой предмет — «Теория завоевания государства и права». На этом все его познания о данном предмете и заканчивались.

1.5.2.

А тут еще царь вспомнил, что помимо всего прочего для проведения самого мало-мальски завоевательного похода нужно было получить еще и официальное разрешение (лицензию) на завоевание стороннего государства. А еще нужно было официально объявить этому государству войну. В противном случае все его действия будут считаться экстремистскими и незаконными.

Дальше думать Горох не стал, резонно заметив, что от всех этих размышлений вопросов у него не убавляется, а наоборот становится все больше и больше.

Оставив свое немногочисленное войско на попечение Градуса, царь отправился в ближайшее почтовое отделение откуда и отправил королю Виргеуму (по адресу: государство Бугорландия, королю лично в руки) телеграмму с объявлением войны. Денег хватило всего на три слова — «Объявляю войну Горох», тем не менее формальности были соблюдены. Главное было — начать. А дальше — как получится.

Глава 6. Приходите завтра, или кадры решают все.

1.6.1.

Прямо из почты Горох отправился в мэрию — за лицензией, решив отложить все остальные насущные вопросы на потом. Воевать без лицензии царь позволить себе ни

как не мог, он хотел чтобы все было по честному, без обмана. Чтобы потом ни кто не усомнился в его законном праве на завоеванное государство.

В это самое время, в мерии, в отделе согласования и лицензирования, в огромном кожаном кресле сидел маленький начальник и хандрил. Делать ему было абсолютно нечего. Но и уйти пораньше домой он тоже не мог, ведь он был еще совсем маленьким начальником, и не мог уходить домой тогда, когда ему вздумается. Поэтому-то сейчас он и сидел в своем огромном кабинете и мастерил от безделья из бланков заявлений и финансовых отчетов бумажные самолетики. Когда очередной самолетик был готов к полету, маленький начальник запускал его в дальний угол своего кабинета, туда, где стояла большая мусорная корзина.

Запуск очередного такого самолетика был прерван бесцеремонным вторжением царя Гороха.

— Я царь, представился Горох прямо с порога, — просто — царь.

— Очень приятно, начальник попытался изобразить на своем лице некое подобие улыбки. — Чем могу быть Вам полезен?

— Я хотел бы получить лицензию… — Лицензию на завоевание государства. Это возможно?

— А почему бы и нет, радостно встрепенулся чиновник в предвкушении большого куша. — Куда прикажите ее доставить, Ваше Величество? — Прямо во дворец или может на яхту? Завтра в первой половине дня Вас устроит? Ну, и прекрасно, чиновник сделал соответствующую отметку у себя в ежедневнике. — Оплачивать как будете — наличными или перечислением?

— А как лучше? — испуганно спросил царь, лихорадочно размышляя при этом, где бы ему достать денег до завтрашнего утра.

— Лучше всего в конверте, усмехнулся чиновник. — Без лишних формальностей, так будет и быстрее и… дешевле.

— Мне же, как царю, полагаются всевозможные льготы, вспомнил царь свои права. — Бесплатный проезд в городском общественном транспорте, бесплатные похороны, и один раз в жизни бесплатная лицензия на завоевание государства.

— Конечно, конечно, поморщился чиновник, захлопывая свой ежедневник. — Кто же спорит, — льготы — это святое. Вот Вам бланк заявления, — заполните его… Потом заверите свою подпись у нотариуса… затем вам нужно будет согласовать заявление в санэпидемслужбе… госпожарнадзоре… у нас… — в 22… 23… и 27 кабинетах. Что еще? К заявлению прикладываете справку о составе семьи, справку о здоровье, о том, что не состоите на учете в психдиспансере, справку от нарколога. В общем, там, на стенде в конце коридора, все написано. Месяца через два-три, как соберете все документы, приходите ко мне и мы Вас направим на комиссию.

— Что еще за комиссию? — не понял царь.

— На комиссию, где будет рассматриваться Ваша заявка.

— Но Вы только, что говорили, что лицензия будет готова завтра в первой половине…

— Да, но я же не знал, что вы по льготному тарифу оформлять будете, пояснил чиновник.

— А побыстрее ни как нельзя? — только и смог спросить ошарашенный от всего услышанного царь.

— К сожалению, — ни как, у меня — инструкция. Не смею вас больше задерживать, завил тут чиновник, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

В это время на столе у чиновника гневно затрещал телефон.

— У аппарата, властным, но в тоже время и каким-то душевным голосом произнес маленький начальник в трубку. В ответ на это на том конце трубки кто-то завизжал тоненьким противным голосочком. Начальник переменился в лице, и залебезил:

— Да, котик… да, родная. Как, — опять? — Конечно, конечно, милая, я что-нибудь придумаю.… — Ну что ты, что ты…. Договорить он не успел, на том конце телефонного провода раздались короткие, как звуки выстрела, гудки.

1.6.2.

— Одну минуточку, остановил чиновник Гороха, совсем уже было собравшегося уходить. — Куда это вы там, говорите, собрались?

— В Бугорландию, пояснил Горох, — в тяжелый и трудный поход.

— Тяжелый и трудный поход, задумчиво повторил начальник. — И надолго?

— Если получится — то, вероятно, — навсегда.

— А если не получится?

— А если не получится, вздохнул Горох, — тогда уж точно — навсегда.

— Вот это разговор, обрадовался маленький начальник. — С этого и надо было начинать… — Да для такого дела мы Вам не только лицензию, мы Вам еще и людей подкинем… — Не самому же Вам под пули лезть. В наше время кадры, как говорится, решают все. Чиновник вновь открыл было свой ежедневник, но тут же захлопнул его, и доверительно зашептал Гороху:

— У меня для Вас есть очень хорошие кадры… — Кадры, можно сказать, еще те…. -Родственничек у меня есть один, точнее два… родственничка… — Брат жены — доцент Шампиньон и его сыночек Батон. Я давно хотел пристроить их куда-нибудь пода… в хорошие руки, да все как-то не с руки было. Ну, а кому, как ни Вам я могу доверить своих, можно сказать, самых близких людей. Забирайте их и дело с концом, в смысле лицензию я Вам выпишу прямо сейчас. Ну, так что, — по рукам?

— Какие вопросы, обрадовался Горох, — нам лишние люди ни когда не помешают.

— Счастливцы, задумчиво произнес кабинетный начальник, — а вот мне лишние люди только мешают. И, расправив один из самолетиков, лежавших у него на столе, чиновник протянул мятый бланк Гороху:

— Заполняйте бланк заявления.

Глава 7. Телеграмма, чаепитие, слоны

1.7.1.

А в это время в Бугорландию, в королевский замок Трунштейн (официальную резиденцию короля Виргеума) пришла Гороховская телеграмма. Король с королевой, и все их придворные, в тот момент как раз полдничали. Сидя за большим столом они пили крепкий чай с молоком и ели пирожные.

Нельзя сказать, чтобы король очень уж обрадовался принесенной телеграмме. Скорее наоборот. Он, хоть и был по сути своей весьма мягким человеком, но очень не любил когда во время приема пищи его отвлекали посторонними делами.

Поэтому на принесенную не вовремя телеграмму король поначалу даже и смотреть не стал, отложив ее подальше от себя в сторонку. Виргеум собирался прочесть ее только после того, как не спеша закончит чаепитие, и подремлет немного у камина в тишине и спокойствии. Т.е. не раньше чем через час, полтора, — а то и все два. Однако его жена, Киса де Мура, была натурой деятельной и импульсивной. Она не стала ждать, покуда ее супруг соизволит напиться чаю, схватила бланк телеграммы, и тут же прочитала вслух известный нам уже текст — «Объявляю войну Горох».

— Фи, разочарованно потянула королева, — а я — то подумала, что это мама собирается к нам приехать — погостить. Или пожар какой-нибудь случился у соседей. А это всё Ваши огородные штучки…

Тут следует пояснить, что король Виргеум был страстным садоводом — любителем. Это было его официальное королевское хобби, т.е. самое наилюбимейшее занятие.

Смирившись с тем, что попить чай спокойно не удастся, Виргеум надел на нос очки, и несколько раз самолично перечитал текст телеграммы. Убедившись, что о приезде тещи там и впрямь нет ни слова, король немного успокоился, и даже съел по такому случаю два лишних эклера.

— Странно, молвил он, наконец, рассматривая телеграмму со всех сторон. — Может это не к нам?

И телеграмма пошла по рукам немногочисленных придворных. Бугорландия, надобно Вам заметить, была довольно провинциальной страной, и всякие необычные события в ней случались крайне редко. Поэтому-то загадочная телеграмма сразу же вызвала живейший интерес среди местного высшего общества, все представители которого как раз и присутствовали на данном чаепитии. У маленькой страны, как известно, и высшее общество не слишком большое.

Бугорландское высшее общество, если быть совсем точным, состояло всего навсего из четырех человек. Помимо короля с королевой в него входили также — первый советник Али ибн Лура и главный военноначальник Тортенсон.

Опишем несколько поподробнее это общество. Король присутствовал на чаепитии облаченный в домашний байховый халат, он даже ночной колпак не соизволил снять по такому случаю. В будние дни Виргеум всегда ходил по дому, т.е. по замку в халате и ночном колпаке. Ему попросту было лень переодеваться во что-либо другое. Королева следила за внешним видом короля только когда страну посещали иностранные гости, что впрочем случалось крайне редко. В остальное же время король ходил в простой одежде, даже корону не носил, слишком уж она была неудобная.

Все остальные участники чаепития были одеты согласно общепринятому дворцовому этикету. На королеве было ослепительно-нежное розовое платье, отороченное мехом и бриллиантами. Военноначальник Тортенсон облачился по такому случаю в ярко-красный, расшитый золотом, мундир, без орденов. Свои многочисленные ордена Тортенсон одевал только на официальные совещания или парады. Али ибн Лура был, как и король, в халате. Однако, халат этот никоем образом ни по фасону, ни по цвету не походил на домашний королевский халат Его Величества. В отличие от короля, для которого халат был сугубо домашней одеждой, для мудреца его халат был повседневным рабочим одеянием. Али ибн Лура был выходец с востока, а там все так одеваются.

Итак, на мудреце был длинный стеганый халат зеленого цвета с многочисленными блестками в виде золотых и серебреных звезд. Первый советник короля был самым умным человеком в королевстве, и мог ответить на любой, самый каверзный вопрос. Поэтому-то его и пригласили в свое время в Бугорландию на должность главного мудреца королевства. Чтобы с помощью его советов решать все государственные проблемы.

Только всё оказалось не так просто, как хотелось бы хитро-мудрым бугорландцам. Во-первых, мудрец категорически отказывался отвечать более чем на один вопрос в день. Это изначально было его главное и принципиальное условие при приеме на работу. Восточные люди не любят особо перерабатывать. Но это было еще только полбеды. В процессе работы выяснилось, что мудрец может ответить на любой, но только ПРАВИЛЬНО заданный вопрос. Ведь для правильного ответа мудрецу нужно было точно знать, что именно хотят у него узнать. И вот тут-то выяснилось, что правильно задать вопрос было не менее сложно, чем ответить на него.

А так как Виргеум понять этого не мог в принципе, то и ответы на свои вопросы он получал крайне редко. Тем не менее, мудреца при дворе, хотя и не понимали, но все же ценили. И ценили его во многом благодаря именно тому, что не понимали. Как ни как Бугорландия была цивилизованным государством. В другой, менее цивилизованной, стране мудрецу за такие выкрутасы давно бы отрубили голову. А этому всё пока сходило с рук.

Взаимоотношения мудреца с простыми жителями складывались еще хуже. Прижимистые бугорландцы не прочь были получить от мудреца умный совет, да вот только платить за это деньги они категорически отказывались. Бугорландцы по натуре своей были народом недоверчивым и прижимистым. Они принципиально не желали платить за то, чего нельзя было увидеть глазами или потрогать руками. Мудрец же, в свою очередь, тоже давать бесплатно советы ни кому не собирался. Поэтому найти общий язык с местными жителями за все эти годы Али ибн Лура так и не сумел.

Единственно кого он еще мог терпеть в этом государстве, так это военноначальника

Тортенсона, который как истинно военный человек, ни когда, ни каких вопросов ни кому не задавал, он привык только отдавать или исполнять приказы.

Всех же остальных жителей Бугорландии Али ибн Лура ненавидел лютой ненавистью. А те, в свою очередь, всё ни как не могли понять, за что на них так сердится королевский мудрец. И при встрече с ним, каждый раз интересовались — «Как ваше здоровье?» Или — «Какая сегодня чудесная погода, не правда ли?» Чем еще больше выводили мудреца из душевного равновесия. И тогда он начинал что-то громко орать на своем родном, непонятном бугорландцам, языке и сильно топать при этом ногами. В особо крайних случаях он даже рвал на себе свою седую бороденку. Изредка это помогало ему успокоиться.

Но вернемся к нашей телеграмме и прерванному ею чаепитию. В малочисленности высшего бугорландского общества были и свои преимущества. Всегда можно было собраться обсудить какой-нибудь важный государственный вопрос просто так, за чашкой чая или за партией в преферанс. Решать государственные дела в неофициальной дружеской обстановке было очень выгодно и в том отношении, что в стране не нагнеталась раньше времени нездоровая политическая обстановка, и среди мирного населения не возникала, опять же, раньше времени особой паники. Тем более, что в такой вот неофициальной обстановке в Бугорландии обсуждались в основном всевозможные домыслы, сплетни и слухи. Потому, что других важных вопросов в Бугорландии не было очень и очень давно. Вот и сейчас все заинтересовались содержанием телеграммы просто так, от скуки, поскольку больше обсуждать было просто нечего.

Сначала слово взял слово главнокомандующий всем Бугорландским войском — Тортенсон, который тут же заявил, что все это происки врагов. Но что это были за враги, и, в чем именно заключались их происки, главнокомандующий ни чего вразумительного пояснить не смог. Сильно разнервничавшись, Тортенсон выскочил из-за стола, и принялся ходить из угла в угол, громко выкрикивая при этом:

— Это не ест карашо, ошень не есть карашо. (Тортенсон тоже был не местным жителем. Много лет назад он отстал от поезда, и так как ни чего делать не умел, то легко сделал военную карьеру. Правда правильно говорить при этом так и не научился.)

— Надо бистро — бистро покупать катэр. Про катер главнокомандующий вспомнил неспроста, катер — была голубой мечтой его детства. И хотя Тортенсон давно уже вырос, и даже стал генералом, тем не менее, мечтать о катере он не переставал. И при любой возможности Тортенсон пытался претворить свою мечту в жизнь. Он уже неоднократно поднимал на государственном совете вопрос о приобретении катера для охраны Бугорландских берегов во время войны. В мирное же время катер можно было бы использовать для более мирных целей, например для отдыха или рыбалки. Рыбалка, как известно, была для бугорландцев главным (после еды и сна, конечно же) любимым занятием местных жителей. И деньги в королевской казне на покупку катера конечно бы нашлись, если бы не одно немаловажное обстоятельство — на рыбалку весь королевский двор ездил на слонах.

1.7.2.

Тут нужно немного отвлечься и пояснить, что в Бугорландии ко всему прочему имелось целое стадо слонов. Не то, чтобы они здесь издавна водились, нет, слонов этих (в количестве двух штук) привел с востока Али ибн Лура. И были они братьями, в смысле слоны были братьями. Мудрецу же слоны достались от индийского раджи, который таким образом рассчитался с ним за двадцать лет безупречной службы. Вот только содержать в неволе даже одного слона, не говоря уж о двоих, мудрецу было хоть и престижно, но весьма накладно. Поэтому-то он и передал этих слонов Виргеуму в аренду, просто так, без денег, за одно только пропитание. Слоны хоть и ели много, но свою кормежку отрабатывали с лихвой. Бугорландцы использовали слонов в основном для поднятия и переноски тяжестей или же, как средство передвижения. А так же как мостки, с которых король и его приближенные в свободное от работы время ловили рыбу.

Старший из слонов, (он так и звался — Старший), был спокойным и уравновешенным во всех отношениях слон. Младший же слон был резвым малым, и ни минуты не мог спокойно устоять на месте, он то и дело старался все куда-то убежать или что еще хуже — ускакать. При этом он умудрялся, попутно что-нибудь сломать или испортить. Поэтому во время рыбалки Виргеум — как король, и Али ибн Лура — как хозяин животного всегда садились на старшего слона, всем же остальным доставался младший слон — непоседа. Таким образом, детская мечта Тортенсона о катере была близка и понятна всем рыбакам королевства за исключением одного лишь Виргеума. Поскольку тот, рыбачил, как было уже сказано выше, на Старшем — спокойном слоне.

Но что было еще более важно, тортенсоновскую мечту о катере не могла понять и Киса де Мура, которая рыбалкой не увлекалась вовсе. Вот и сейчас, едва услыхав про катер, королева тут же возразила, что ни какие это не происки врагов, а просто чей-то глупый розыгрыш. И катер им сейчас ни к чему, потому, что содержать флот в настоящее время они себе позволить не могут. Тем более, что у них в государстве нет ни одного капитана, пусть даже самого заволящегося. Так, что, подвела итог всему сказанному королева, вместо катера она себе лучше на эти деньги колье купит бриллиантовое. Робкое замечание Виргеума о том, что речь сейчас идет вовсе не о колье, а о телеграмме, Киса де Мура презрительно проигнорировала и гордо удалилась к себе в апартаменты.

1.7.3.

На этом чаепитие (и обсуждение странной телеграммы) было благополучно завершено. Нерешение того или иного вопроса ни когда не являлось для бугорландцев причиной для дальнейшего беспокойства. Они искренне считали, что все проблемы со временем решатся сами собой. Иногда так и впрямь происходило, впрочем весьма редко.

Глава 8. Завоеватели в «НИРВАННЕ»

1.8.1.

А в это самое время, вновь испеченные завоеватели, с неподдельным любопытством рассматривали принесенную Царем лицензию. Что с ней делать ни кто толком не знал, но документ, с синей гербовой печатью, выглядела весьма впечатляюще.

— Все это хорошо, вынужден был признать Градус, самый трезвомыслящий из забулдыг. — Только у нас еще нет самого главного, у нас нет оружия.

— И провианту, добавил Хомяк, доставая из кармана сушку и суя ее в рот. Ликование сразу стихло и все в недоумении уставились друг на друга, — как это они могли забыть про самое главное, — про провиант. Но тут в дело вновь вмешался Градус, огорошив всех неожиданным заявлением.

— Этот вопрос я берусь уладить, гордо заявил он. — Причем прямо здесь и сейчас. Прошу всех следовать за мной. При этих словах новоиспеченные завоеватели заметно повеселели.

Неопытные в подобных делах они, почему — то решили, (то ли по наивности, то ли сильно проголодавшись), что решать вопрос с провиантом Градус будет непременно в ресторане. И заранее стали обдумывать, что бы им такое повкуснее заказать. Но у Градуса на этот счет были совершенно другие планы. Быстрым шагом он повел завоевателей одному лишь ему известным маршрутом. Причем маршрут этот, к явному разочарованию большинства завоевателей, проходил вдали от ресторанов, баров и других, подобных заведений. Более того, с каждой минутой они все дальше и дальше удалялись от такой, ставшей им за много лет родной, забегаловки. Наконец завоеватели не выдержали и стали проявлять явные признаки беспокойства, главной мыслью которой был вопрос — «а правильной ли дорогой идет Градус?» При чем некоторые из них, самые нетерпеливые, даже начали показывать ему знаками, — мол не туда, не туда он их ведет.

Но Градус знал, что делал. Прошло еще немного времени, прежде чем завоеватели достигли, наконец, конечной цели их путешествия — супермаркета под поэтическим названием — «НИРВАННА».

1.8.2.

Оставив всех сидеть в фойе магазина под присмотром строгого охранника, Градус вместе с Горохом прямиком направились в кабинет к управляющему. Толстый управляющийв это время у себя в кабинете внимательно изучал сводку продаж товаров за неделю. Сводка была неутешительной, рост продаж медленно, но неуклонно падал, что не предвещало ни чего хорошего для его дальнейшей карьеры. И все мысли управляющего сейчас были об одном — куда бы сплавить залежалый товар.

Вот в этот самый неподходящий момент в его кабинет и влетели Градус с Горохом.

— Его величество — Царь, представил Градус своего начальника. — А я его заместитель по всем вопросам, в том числе и по финансовым.

— Чем могу быть полезен Его Величеству? — спросил управляющий, не отрываясь от бумаг.

— Я слышал, что у вас большие проблемы со сбытом… — Все склады забиты товаром под завязку… — Ну так вот… — Мы могли бы вам помочь… взять у вас часть товара, бойко начал излагать свою мысль Градус. — О цене можете не беспокоиться, о цене — договоримся… — Я думаю, что мы возьмем у Вас товар…, а… была — не была, в первый раз так уж и быть, возьмем ваш товар совершенно бесплатно. Так сказать в рекламных целях. Управляющий заинтересованно отложил отчет в сторону, всем своим нутром старого торгаша чувствуя, что запахло жареным.

— А документы у вас есть? — поинтересовался он первым делом.

1.8.3.

Минут десять-двенадцать спустя Горох и Градус покинули кабинет управляющего весьма довольные собой. И еще бы им было не радоваться. Только, что они заключили рекламный договор с супермаркетом, согласно которому завоеватели обязались рекламировать товар фирмы «НИРВАННА» во время всего своего завоевательского похода. Взамен этого Гороху и его людям позволялось взять в супермаркете столько товара, сколько они смогут унести за раз.

С выбором товара завоеватели решили не спешить, рабочий день только начался, так, что времени у них было более чем предостаточно. Поэтому-то они первым делом отправились не куда-нибудь, а в сауну, расположенную в цокольном этаже супермаркета, где мылись, брились, стриглись и отдыхали до самого обеда. Обедали тут же, заказав себе еду из местного ресторана. И только потом, после сытного обеда, обмотав полотенца вокруг бедер, Горох повел всех своих людей на второй этаж в отдел готового платья.

Впрочем деловые костюмы, фраки или смокинги для завоевательских походов оказались мало пригодны. Продавщица предложила им взамен ярко-голубые строительные комбинезоны, но тут Маргадон обнаружил в отделе «Охотник и рыболов» пятнистую камуфляжную форму темно-зеленого цвета. Форма всем так понравилась, что завоеватели тут же в нее и облачились. Все кроме царя и его первого помощника, которые как особо важные персоны одевались отдельно от всех, т.е. в соседнем отделе.

В отделе для VIP-персон Горох выбрал себе стильные серые джинсы и темно-зеленый френч военного образца, поверх которого накинул черный болоньевый плащ. На голову царь, вместо короны, повязал черный шелковый платок — бандану. Градус был менее привередлив в одежде, и довольствовался простыми черными джинсами и твидовым пиджаком темно-песочного цвета. А вместо рубашки и галстука он надел черную футболку.

Проблем с обувью также не возникло. Обувной отдел, можно сказать, был завален всевозможной обувью, были там и армейские кожаные ботинки всех размеров. Как раз такие, какие и нужны были нашим завоевателям.

После решения вопроса с обмундированием следовало подумать и об оружие. Проще всего было бы взять охотничьи ружья в том же отделе «Охотник — Рыболов», но без охотничьих билетов оружие им ни кто не отпустил. Пришлось завоевателям довольствоваться плотницкими топорами да ножами, которые они нашли в отделе хозтоваров. Топоры, при некотором воображении, вполне могли сойти за боевые секиры, а большие поварские ножи за кинжалы. В отделе специнвентаря завоеватели затарились длинными пожарными баграми, которые должны были заменить им боевые копья и алебарды.

В сувенирном отделе завоевателям, наконец, повезло, они нашли там огнестрельное оружие, на приобретение которого не нужно было специального разрешения. Это были старинные сувенирные мушкеты и кремневые пистолеты. А так как наши завоеватели в прошлом все были людьми сугубо штатскими, то это оружие их вполне устроило. Горох же с Градусом взяли себе еще и по шпаге, так, на всякий случай, а вдруг пригодится.

В витрине все того же сувенирного отдела царь заприметил (и тут же прибрал к рукам) небольшую старинную пушку, стрелявшую чугунными ядрами. Он давно мечтал иметь в своем распоряжении пусть небольшую, пусть совсем маленькую, но зато собственную артиллерию. Впрочем, в виду отсутствия пороха стрелять из нее было весьма затруднительно. Порох, как и ружья, продавался только при наличии охотничьего билета. Поначалу завоеватели хотели было настругать серы из спичек, но потом одумались, и решили просто взять с собой ящик с хлопушками и петардами, чтобы потом на досуге вытрясти из них весь порох.

Сложнее пришлось с защитным вооружением. За неимением лучшего, завоевателям пришлось довольствоваться медными пожарными шлемами и оранжевыми спасательными жилетами из пенопропилена. А вместо щитов приспособили крышки от хозяйственных бачков.

В довершении всего в отделе спорттоваров Градус заприметил стальной спортивный арбалет. О таком арбалете он мечтал с детства. И хотя Горох как-то косо посмотрел на это оружие, (по его мнению, завоевывать государства в наше время с арбалетами было не солидно), тем не менее, Градус настоял на своем и забрал арбалет с собой.

1.8.4.

Закончив вооружаться, завоеватели приступили к следующему этапу — к сбору провианта. В продуктовом отделе супермаркета продуктов было столько, что в глазах рябило от всевозможных фирменных этикеток и красивых упаковок. Горох и компания некоторое время просто стояли в замешательстве, не зная с чего начать.

Первым опомнился Керя, подойдя к полке с хлебобулочными изделиями, он взял оттуда маленький пакетик с ванильными сухарями. Тут опомнились и все остальные. Они стали хватать с полок все, что попадалась им на глаза и складывать все в одну кучу, прямо посреди торгового зала. Гора продуктов росла прямо на глазах. Чего здесь только не было — коробки со свиной тушенкой, пачки макарон, рыбные и овощные консервы, буженина, селедка в вакуумной упаковке, сырные круги, копченая грудинка, палки сырокопченой колбасы, банки со сгущенным молоком, мешки с рисом, мукой, гречкой и сахаром. Были даже консервированные ананасы и сушеные кальмары, не говоря уже о красной и черной икре, оливках в собственном соку с анчоусами и др. деликатесах.

Из напитков завоеватели взяли себе несколько упаковок с минеральной водой, а также пару бочонков с пивом. Более крепкую алкогольную продукцию Горох брать строго настрого запретил.

Немного передохнув и закусив, взятыми прямо из этой же кучи продуктами, завоеватели вновь разбрелись по супермаркету с тем, чтобы собрать остальные необходимые им для завоевательного похода вещи. А именно — теплые одеяла, и пледы, палатки, походную аптечку, удочки и еще много других не менее важных вещей. Через

полчаса усиленных сборов рядом с продуктовой горой выросла еще одна, уже вещевая гора.

— Я всё хотел тебя спросить, задумчиво обратился между тем Горох к своему советнику Градусу. — Как мы будем… ну это… государство-то завоевывать?

— Ну, ты, Ваше Величество, даешь, возмутился Градус. — Кто из нас двоих на царя учился, я или ты?

— Да понимаешь в чем дело, смущенно замялся царь, — я тогда как-то особо и не задумывался обо всем, об этом. А сейчас вот ни чего путного и вспомнить-то не могу.

— Что, неуж-то совсем ни чего не помнишь? — удивился Градус.

— Ну почему совсем ни чего, что-то помню… — Помню, что в чужой стране первым делом нужно обязательно город какой-нибудь завоевать, ну или хотя бы замок.

— И, всё?

— Ну, там много чего еще… — Всего и не упомнишь… — И вообще — главное, как говориться — начать, а там все само собой пойдет.

— Этот первый замок еще нужно суметь завоевать, задумчиво пробормотал Градус. — Боюсь, что нас в таком виде еще на вокзале перехватят…

— Что же делать?

— Нам нужно как-то замаскироваться…

— Это что еще за чучело? — гневно рыкнул тут царь на Керю, притащившего из отдела игрушек большого тряпичного клоуна. — Нам здесь еще только клоунов не хватало.

— А, что — это мысль, обрадовался Градус. — Найди-ка нам, приятель, приказал он все тому же Кере, — десять, нет — одиннадцать, а еще лучше — дюжину клоунских костюмов. У меня тут одна идейка созрела…

Между тем солдаты продолжали таскать и складывать в кучу все, что ни попадалось им на глаза. Вещей набралось столько, что возникла проблема, как все это добро теперь унести. Тогда сообразительный Яшка сбегал и прикатил из отдела авто-мототехники большой автомобильный прицеп, который был тут же загружен под завязку вещами и продуктами. И это при том, что Градус лично отбирал, что следует взять, а что оставить.

— Осталось найти такого осла, который согласится тащить все это, процедил сквозь зубы Цап Царапыч, скептически оглядывая доверху нагруженный прицеп.

— А, что, это идея, обрадовался Горох, — нам нужен именно осел. Завоеватели сразу же нахмурились и даже немного отступили от тележки. Ни кто из них явно не желал быть ослом и уж тем более тащить этот чертов прицеп. Тем более бесплатно.

— Да я не в том смысле, поправился царь, — нам нужен обычный осел, самый настоящий — с ушами и хвостом. Наверняка он есть здесь в зоомагазине. И царь велел Кере быстренько сбегать на первый этаж, и узнать, есть ли у них в зоомагазине осел, или что-нибудь в этом роде. Не успели завоеватели выкурить по сигарете, как Керя уже вернулся, ведя за собой под уздцы не только осла, но еще и маленького грустного пони.

— Там, в загоне, их двое оказалось, пояснил Керя, шмыгая носом. — А кто из них осел, я не знаю.

— Скорее всего — ты, сострил кто-то из завоевателей, и все заржали. Керя тоже засмеялся вместе со всеми, он был не обидчивый малый.

— Осел — тот, что с длинными ушами, пояснил Горох, внимательно рассматривая приведенных к нему животных. — Он — то и будет вести нашу тележку. Ну, а этого заморыша, царь кивнул на грустного пони, — отведите обратно, пусть немного подрастет.

— Ваше Величество, взмолились тут солдаты, — давайте и его возьмем с собой. Это будет… наша конница.

— Для конницы он ростом не вышел.

— Если вспомнить мировую историю, вступился тогда за пони Градус, — то все значительные завоевания были проделаны как раз на таких вот низкорослых лошадках.

— Вы так считаете? — задумался Горох, — а я, уж было, решил, что меня хотят надурить, подсунуть некачественный товар. Ну, хорошо, пусть остается, смилостивился

Горох. — Будет нашему ослу замена, если тот вдруг помрет… или поумнеет и откажется тащить эту телегу.

Таким вот образом завоеватели обзавелись не только своим первым имуществом, но даже кое-какой живностью. Пони они окрестили «Джином», а ослика назвали Толиком, и теперь в армии у завоевателей был целый коктейль — «Джин с Толиком».

Глава 9. Долгие проводы — короткие встречи.

1.9.1.

Прошло еще какое-то время, прежде чем царь Горох, со всеми своим не слишком многочисленным войском, прибыл на центральный железнодорожный вокзал. Осталось купить билеты до Бугорландии, но тут, в самый последний момент царя вдруг охватили смутные сомнения в правильности своих действий. В праве ли он распоряжаться судьбами других людей? Может быть лучше, пока не поздно отказаться от завоевания и все отменить? На этот вопрос у Гороха не было однозначного ответа.

Остальные завоеватели тем временем сидели на перроне в ожидании неизвестно чего и резались целыми днями от безделья в карты. А над их головами гордо развивалось ярко- оранжевое Гороховское знамя, — узкое полотнище шириной примерно 40 см. и высотой метра полтора. И прямо посредине этого оранжевого полотнища красовались четыре черных пятнышка.

Примечательна сама история появления этого флага в стане завоевателей. В свое время, в супермаркете, в отделе тканей и фурнитуры, царь Горох углядел в мусорной корзине полоску оранжевой ткани. (Видно кто-то из продавщиц пролила кофе на рулон с китайским шелком, а потом незаметно отрезала этот испорченный кусок, и выкинула его от греха подальше в мусорную корзину.) Гороху же так понравилась яркая расцветка этой ткани, что он решил использовать ее как полотнище для своего флага. То, что его будущий флаг был подобран из мусорной корзины, царя ничуть не смутило. Это было даже весьма символично. Ведь и он сам, и его люди тоже вышли из самых низов, можно сказать из мусорной корзины общества. Черные же пятна от пролитого кофе прямо посредине полотнища, сильно смахивали (по мнению Гороха), на горошину с крыльями и хвостом. И хотя эти пятна, по мнению остальных завоевателей, больше смахивали на летучую мышь или даже дракона, ни кто с царем спорить не стал. Если царь хочет, чтобы была горошина, пусть будет горошина.

На тот случай, если вдруг кто-нибудь еще пожелает к ним присоединиться, деятельный Градус прямо под флагом вывесил табличку-указатель: «Царь Горох — завоеватель». Завоеватель чего именно в целях конспирации решено было пока не указывать, хотя с данной платформы можно было добраться только до Бугорландии.

Чуть пониже первой таблички Градус вывесил еще одну табличку, с пламенным призывом: «Завоеватели всех стран — присоединяйтесь»

Однако, не смотря на такое страстное воззвание, присоединяться к завоевателям ни кто не спешил.

Тогда Градус, решив, что немного рекламы им не повредит, вывесил третью табличку — «Внимание! Совершенно бесплатно избавляем от ожирения и одиночества!». И это подействовало. Сразу же возле этой третьей таблички стали собираться женщины всех мастей и возрастов.

— Вообще-то я не это имел в виду, удрученно заметил Градус, и дописал в самом низу третьей таблички: «Только для мужчин, настоящих мужчин». Толпа женщин тут же рассеялась, но мужчины так и не объявились. То ли настоящих мужчин больше не осталось поблизости, то ли (что более вероятно) местные мужчины не горели особым желанием избавляться от ожирения и одиночества. По крайне мере таким образом.

Как бы там ни было, но кроме солдат, завербованных ранее в закусочной, желающих стать завоевателями больше не находилось. Да и за теми, кто уже был завербован, нужен был глаз да глаз. Градус совсем извелся, неустанно следя за тем, чтобы собранные с таким трудом горе-вояки в одночасье не разбежались.

Тут еще, вдобавок ко всему прочему, к ним неожиданно заявился налоговый инспектор с требованием уплатить налоги за год вперед. В процессе перебранки выяснилось, что по новому закону все завоеватели перед своим завоевательским походом, должны были уплатить налоги авансом — за год вперед, чтобы в случае их гибели налоговые органы не несли бы финансовые потери. Инспектора, как водится, хорошенько отлупили, однако на душе от этого легче не стало.

Горох же все ни как не мог решиться, и принять окончательное решение — ехать им, или не ехать. Целыми днями напролет он просиживал в привокзальном буфете, просматривая раз за разом свои старые конспекты по теории завоевания государств и народов в надежде найти там хоть что-то, что разрешило бы его сомнения. Но в этих конспектах были одни лишь хитроумные математические формулы по вычислению затрат, требуемых для того или иного завоевательного похода. Подсчитав как-то среднюю сумму затрат, необходимую для завоевания самого маленького государства Гороху сразу же стало дурно. Сумма получилась просто астрономическая.

1.9.2.

И не известно, чем бы все это закончилось, но тут события вышли из-под Гороховского контроля и стали развиваться сами по себе, в независимости от царской воли.

Сначала в буфет с диким шумом влетела жирная, иссиня-черная ворона. Сделав несколько кругов под самым потолком, птица не нашла ни чего лучше, как усесться самым наглым образом царю на плечо. Горох продолжал невозмутимо пить свой кофе — он любил птиц и животных. Внимательно поглядев на царя, ворона прокаркала, как бы между прочим:

— Бывает и хуже…

Вслед за вороной в проеме двери появился подозрительный тип в большой клетчатой кепке и с кинокамерой на плече. Глядя в глазок видоискателя, незнакомец принялся самым бесцеремонным способом снимать на пленку пьющего кофе царя, залезая при этом объективом чуть ли ему не в чашку.

— Отттлично! Пппревосходно! — нахваливал сам себя незнакомец, после каждого отснятого им кадра. (Незнакомец, как выяснилось впоследствие, немного заикался, когда волновался). Это его заикание, однако, никоим образом не помешало ему запечатлеть на пленку помимо невозмутимого Гороха, еще и Яшку, убиравшего в это время грязную посуду со стола, а также весь интерьер буфета в целом.

— Потомки будут дддовольны, заметил, как бы между прочим, незнакомец. — Ввваши лица нннавек останутся ннна пленке. И все это ббблагодаря мне.

— Насколько я понимаю, Вы желаете записаться в наши ряды, флегматично заметил царь, продолжая, как ни в чем не бывало, попивать свой кофе.

— Ннни в коем случае, нни куда я нне желаю записываться. Я сам вас всех зззапишу, в смысле зззасниму, пояснил незнакомец. — Ттточнее уже заснял. Осталось ппподождать немного, покуда вас всех поубивают, и тттогда этим кадрам — цены не будет.

— Да ты кто такой? — фыркнул Горох, возмущенный не столько бесцеремонным вторжением незнакомца в его частную жизнь, сколько тем фактом, что одет был этот самый незнакомец в точно такой же клетчатый пиджак, какой был сейчас на нем самом. Кто бы мог подумать, что такая вот мелочь, сможет вывести царя из прострации, в которой он находился все последнее время. Царь не любил быть похожим на кого- либо ни в поступках, ни тем более в одежде. Он считал себя единственным и неповторимым. Да и пиджаков у него теперь было более чем предостаточно — помимо полувоенного френча, убранного до поры до времени в саквояж, у царя имелось еще как минимум три пиджака. Один простой, классический — черного цвета, другой серый в крапинку, ну а третий был в клеточку, точь в точь такой же, какой был сейчас на незнакомце. И угораздило же царя надеть сегодня именно этот пиджак. А сменить пиджак, не привлекая при этом внимания окружающих, не представлялась пока возможным.

— Я Фффакс, всемирно известный, в будущем, рережиссер, представился незнакомец, не переставая при этом снимать царя и его ближайшее окружение. — В моем лице ссслились две известнейшие и ссстарейшие фамилии — Фффакт и Фффарс. Мое призвание — показывать людям самые обыденные вещи с той ссстороны, с которой ни кто и не удосуживается на них пппосмотреть. Причем делаю я это сссовершенно бббескорыстно, из любви так сказать к искусству. Пппри этом я всегда говорю ппправду, только ппправду, и ничего кроме ппправды. За что и ссстрадаю, — слушать ппправду о себе ни кто почему-то не хочет. Но нннничего, я им всем еще пппокажу…, погрозил кулаком куда-то вдаль незнакомец, — я им ппокажу… как надо снимать настоящее кккино. Ббблагодаря мне вашу мученическую смерть увидит весь мир.

— Вообще-то мы умирать не собираемся, буркнул себе под нос Горох, все еще занятый размышлениями о незаметной смене пиджака.

— Пппрекрасно сссказано!, воскликнул незнакомец. — Тттак и ннназовем первую серию — «Ннни кто ннне хотел уумирать».

А фильм ннназовем… ээээ… нужно что-то короткое, как ваша жизнь, но всеобъемлемоющее… Пппридумал — «Хххроника хоронения хххроников»…

«Фильм это хорошо, задумался Горох, в сильном волнении потирая подбородок. -Фильм это и слава, и деньги, и… Вот только, придурок этот со своим пиджаком мне не нравится, хоть — убей».

— Вы, что оообиделись, что ли? — удивился Факс, словно бы угадав мысли царя. — Ну, вввот, так вввсегда. А я ведь правду сссказал. Я всегда говорю ппправду, правду, и ничего кроме ппправд…

1.9.3.

Но договорить он не успел, в это время со стороны главных вокзальных ворот послышались какие-то странные, отвратительно-мерзкие звуки. Царь, воспользовавшись благоприятным моментом, поспешил на платформу, узнать, что там стряслось.

Выяснилось, что весь этот шум издавала огромная толстая свинья высотой с человеческий рост. Завоевателям ни когда прежде не доводилось видеть такую огромную свинью. Верхом на свинье сидел юный отпрыск лет семнадцати отроду, в потертой кожаной куртке и темных солнцезащитных очках. Голову юнца украшал гребень давно немытых волос, ярко фиолетового цвета. Юнец курил сигарету, пуская сигаретный дым прямо в свиное рыло. Свинье явно не нравилось такое свинское к ней отношение, и свое недовольство она выражала оглушительным визгом. Эти звуки и привлекли внимание Гороха и его сподвижников. Юнец меж тем продолжал доводить свинью до бешенства, не обращая ровным счетом ни какого внимания на собравшуюся вокруг него толпу народа.

Рядом со свиньей шел маленький пожилой человечек в сером, сильно поношенном костюме. На него ни кто не обратил бы особого внимания, если бы не поводок, который этот человечек держал в своих маленьких, ни чем, ни примечательных ручонках. Посредством этого поводка маленький человечек и огромная свинья были воедино связаны между собой.

Факс, включив камеру, принялся снимать с разных ракурсов эту странную пару. Точнее тройку.

— Смотрите, кто-то подложил им свинью, сострил Градус.

— Причем весьма большую свинью, с усмешкой добавил Горох. — Где ты откопал такое сокровище, приятель, поинтересовался он у пожилого господина.

— Когда-то, много лет тому назад, грустно заметил господин в потертом костюме, — мне его подарила жена. Тогда это был маленький розовый комочек. И я по наивности думал, что он всегда таким и останется, нежным и нуждающимся во мне. Но прошло время, и от того малыша не осталось ровным счетом ни чего. Вот и мучаюсь теперь с ним, а бросить жалко, все- таки живое существо.

— Людей бы кто пожалел, процедил, сквозь зубы Градус.

— Вы сейчас кого имели в виду? — не понял пожилой господин.

— А Вы… Вы сами, кто собственно такой будете?

В процессе дальнейших расспросов выяснилось, что это был ни кто иной, как доцент Шампиньон со своим сынком — Батоном, дальние и, по всей видимости, не слишком любимые родственники маленького начальника из мерии. Тот сдержал свою угрозу, и прислал их Гороху — в счет оплаты за выданную им лицензию.

— Так, это что же получается, ужаснулся Горох, — выходит это не им, выходит, что это нам свинью подложили…

— Да еще какую, подтвердил Градус и с досады сплюнул на пол. — Может, вернем их обратно, предложил он шепотом Гороху. — Пока не поздно…

— Боюсь, что уже поздно, задумчиво произнес Горох, после чего обратился непосредственно к Шампиньону:

— Ну, рассказывайте, как вы докатились до такой жизни? Тот смутился, и еле слышно прошептал в свое оправдание:

— Вчера мой сын сказал, что я ни кто. И ни чего для него не значу.

— Кто ж в этом виноват, усмехнулся Горох. — А от нас то, что вам нужно?

— Я прошу Вас, Ваше Величество, все также еле слышно прошептал Шампиньон, — сделайте из моего сына человека.

— С какой это стати мне заниматься вашими проблемами, фыркнул Горох, — у меня своих забот хватает. Это для Вас он сын, а для меня он — наглая и тупая скотина. Да и Вы ни чем не лучше его, а может быть даже и хуже. Это ведь Вы, и ни кто иной, довели его до такого состояния.

— Неужели, ужаснулся доцент, — неужели ни чего уже нельзя исправить?

— Мы могли бы взять его с собой, только учтите — обратно мы не вернемся.

— Ну, что ж, вздохнул Шампиньон, — может так и впрямь будет лучше.

— Лучше! — еще пуще разозлился царь, — да что ты знаешь о лучшем? Ты, загубивший у ребенка душу, теперь готов отдать на растерзание и его тело.

— Впрочем, добавил царь, несколько остывая, — какое мне дело до вас обоих…

Взглянув еще раз на юнца, что-то там бубнившего себе под нос, в то время как решалась его судьба, Горох как-то весь поник и добавил:

— Не могу…

— Без экзаменов не могу… принять… — Ответьте для начала на три простых вопроса. Вопрос первый, не слишком сложный …. Какое вино предпочитаете Вы в это время суток?

Шампиньон удивленно посмотрел в глаза царю, ища в его словах скрытый подвох.

— Ну ладно, не унимался Горох, — спрошу чего-нибудь полегче… — Сколько звезд на небе? Почему вода мокрая? Отчего люди не летают как птицы? И видя, что Шампиньон ни чего не может сказать в ответ, царь заметил с усмешкой:

— Да, в теории вы не сильны, но может быть в бою проявите себя вы… — В сраженье на мечах. Но, что я вижу, — где Ваш меч? Или посмели Вы сюда явиться ко мне один — и без оружия? Идите — прочь, вон с глаз моих долой, заорал на весь перрон, разгневанный царь.

Доцент с сыном, и их гигантская свинья попятились в испуге к выходу.

Так они бы и ушли, канув в лету, и никогда бы мы больше не услышали о них, если бы не Градус. Догнав эту троицу уже у самого выхода, он схватил Шампиньона под руку, и доверительно зашептал:

— Не расстраивайтесь Вы так, первый блин всегда, как говорится — комом. Я чувствую, что мы с вами сработаемся. Горох — он такой, быстро вспыхивает, но быстро и остывает. Вы сейчас, — идите, приведите себя в порядок, подготовьтесь, как следует, а после попробуйте показаться ему еще раз. Вот увидите — все у Вас получится, нужно только очень этого захотеть.

Доцент на это ни чего не ответил, только тяжело вздохнул и… отвернулся.

Тогда схватив доцента за лацканы пиджака, Градус встряхнул изо всех сил его и просипел:

— Ну, и хрен с тобой! С тобой, и твоими свиньями.

И раздосадованный Градус вернулся на перрон. На немой вопрос царя он лишь брезгливо махнул рукой.

Глава 10. Долгие встречи — короткие проводы.

1.10.1.

А в это время, Шампиньон, сняв со своих штанов ремень, обратил свой взор на сына:

— Ну, что сынок, пришло время поговорить по душам! Смачно высморкавшись прямо на землю, он продолжил, как ни в чем не бывало:

— У меня для тебя две новости — одна хорошая, а другая не очень… — С какой начать?

— Начни — с хорошей…

— Сейчас я буду делать из тебя человека…

— И это ты считаешь хорошей новостью, усмехнулся его неразумный сынок, — какая же тогда плохая новость?

— Нам обоим будет больно…

1.10.2.

Не прошло и пяти минут после этого разговора, как в привокзальные ворота гордо въехал Шампиньон верхом на известной уже нам огромной свинье. Серый помятый костюм был оставлен в прошлой жизни. Вместо него на доценте поверх белоснежной шелковой рубахи была одета темно-синяя кожаная безрукавка отороченная золотыми нитями. На плече Шампиньон держал огромный двуручный меч, старинной работы. Сзади к седлу были приторочены боевые рыцарские доспехи. Батон шел несколько позади отца, слегка прихрамывая от недавней порки. Внешний вид его тоже претерпел значительные изменения к лучшему. Юнец был вымыт и коротко острижен. Сигареты, цепи и надменность — исчезли без следа.

Бесцеремонно расталкивая всех на своем пути, Шампиньон меж тем вплотную приблизился к Гороху.

— Готов ответить на твои вопросы, царь, заявил он царю, так и не соизволив при этом слезть со свиньи.

— На небе звезд — не меряно. И мерить их — мне нет охоты. Вода, она и есть вода, — сухой не будет ни когда. Человек же не летает как птица, потому, что не достоин. Ну, а что, касается вина…, то я пью — всё… — Всё — что горит. При этих словах Шампиньон схватил висевший у него на поясе огромный турий рог, и принялся дудеть в него изо всей своей мочи. По вокзалу покатился душераздирающий рев.

— Вот так бы сразу и сказал, обрадовался Горох, радостно потирая при этом руки. — Я сразу понял, что Вы наш человек. Как только увидел Вас во второй раз, так сразу и понял. — А этим вот своим дудением, что Вы хотите сказать?

На что Батон резонно заметил, что этим дудением его отец ни чего сказать не хочет, он просто дудит, и всё.

— Ну, тогда… — Добро пожаловать на войну, господа, поприветствовал новобранцев царь Горох.

— Сколько? — спросил тут Шампиньон, на секунду перестав дудеть.

— Что сколько? — не понял Горох.

— Барон интересуется, какова будет наша доля в предстоящей добычи? — пояснил Батон.

— Ну, опешил Горох, — я еще не думал об этом…

Тут в дело вновь вмешался Градус. Схватив баронскую свинью под уздцы, он зашептал Шампиньону:

— Бесплатное трехразовое питание, с царского стола… Проезд бесплатный и лечение за наш счет. И видя что его предложение не произвело на барона должного впечатления, добавил — А, ладно — и замок. Настоящий средневековый замок.

— Какой еще замок, возмущенно зашипел Горох на ухо Градусу.- У нас же нет ни какого замка…

— Поэтому я его и предлагаю, зашипел в ответ Градус. — И вообще — хочет замок — пусть берет его и заваевывает.

— Но это же обман, не унимался царь.

— Не обман, а стимуляция работы…

— Замок? — задумался в свою очередь Шампиньон. — Замок это хорошо, но мало… — Значит так — бесплатное питание, проезд, лечение, замок… — И… и треть от того, чего добудем.

— Бесплатное питание, проезд, лечение, замок, бесплатный памятник в случае трагического исхода, и… одну десятую часть того, что добудем, не сдавался Градус.

— Одну девятую часть… и бесплатный памятник в любом случае, а не только при трагическом исходе. И они ударили по рукам.

Горох остался доволен результатами торгов, и опасаясь, чтобы бароны не передумали, велел всем срочно грузиться по вагонам.

Цап Царапыч с Маргадоном заиграли прощальный марш, торжественные звуки которого, время от времени, заглушались призывными всхрипами Шампиньонского рога. Но, вот все заняли свои места согласно купленным (плацкартным) билетам и поезд тронулся. Факс при этом чуть было не остался на перроне, до последнего момента снимая удаляющийся вдаль паровоз с завоевателями. Потом, опомнившись, режиссер схватил камеру со штативом, и побежал вслед уходящему поезду. Его ручная ворона все это время кружилась над ним, тревожно каркая во все свое воронье горло. В конце концов, Факс все же сумел на бегу ухватиться за протянутую кем-то из солдат руку, и его всем миром втащили в последний вагон.

Книга вторая

Битва за Бугор.

Глава 1. Бугорландия. Платформа «1629км»

2.1.1.

Бугорландия оказалась настолько маленькой страной, что не имела даже собственного железнодорожного вокзала. Вокзал бугорландцам заменяла маленькая железнодорожная платформа, значащаяся во всех железнодорожных справочниках под номером «1629 км». Поезда у этой платформы останавливались только по требованию пассажиров, т.е. крайне редко и неохотно. Но сейчас был как раз именно такой случай. По требованию царя Гороха и его спутников машинист скорого поезда притормозил у платформы «1629 км» ровно на минуту, именно столько времени разрешалось стоять железнодорожному составу у платформы такой категории.

Этого времени завоевателям едва хватило на то, чтобы выйти самим, а также выгрузить из багажного вагона пони, осла и тележку, доверху загруженную походными вещами. При такой ускоренной выгрузке в рядах завоевателей чувствовалась некоторая нервозность, или если говорить точнее — суматоха и неразбериха. Все только и делали, что бестолково бегали взад и вперед, не столько помогая, сколько мешая друг другу. Наконец поезд ушел, послав горе — завоевателям напоследок прощальный гудок, после чего все сразу же как-то быстро успокоились, и перевели дух.

И первое, что увидели завоеватели на бугорландской земле, был странный знак, висевший на фонарном столбе. Знак этот был в форме равностороннего треугольника красного цвета, внутри которого был нарисован череп со скрещенными под ним костями. Прямо под черепом большими буквами было написано грозное предупреждение — «Не влезай! Убьет!»

Озадаченные таким недвусмысленным предупреждением завоеватели, молча, сгрудились возле этого знака, не зная, что им дальше делать в такой ситуации.

— Хело, неожиданно как гром среди ясного неба, раздался голос откуда-то снизу. При этом завоевателей больше всего удивило не смысл сказанного, а то обстоятельство, что этот неведомый голос исходил не сверху, как это обычно происходит в таких случаях, а откуда-то снизу.

Впрочем, все тут же прояснилось. Из-под платформы не спеша, вылез очень толстый кот черно-белой масти с дымящейся сигарой в зубах. Усевшись поудобнее перед опешившими солдатами, кот глубоко затянулся, и, выпустив в небо колечко сизого дыма, продолжил:

— Знавал сего мужчину я. — Уродца звали, то ли Юрик, то ли Жмурик. Он сторожем на кладбище работал, раньше. Да вот, пропал… — Совсе пропалм.

Услыхав такое странное кошачье заявление, новоиспеченные завоеватели тут же принялись обсуждать, кто кем раньше был, и кто — кого знал.

Горох же, внимательно осмотрев со всех сторон невозмутимого кота, грозно спросил у того:

— А ты кто, собственно, такой будешь?

— Эх, знать бы мне,

кто я таков,

Не стал бы слушать

дураков, горько вздохнул кот.

— Быть может я —

Поэт,

Писатель,

Пасечник,

Прохожий…

Ни на кого из вас, при этом, не похожий…

— Мне кажется ты — кот, хмуро заметил царь.- И все — конец!

— А ты — глупец, не остался в долгу кот. — И не о чем с тобой мне говорить.

Оглядев опешивших от такой наглости клоунов, кот добавил:

— Со всеми вами, кстати, тоже.

После чего, смачно сплюнув сигару на землю, кот растворился в ближайших кустах. Впрочем, уже через секунду его усмехающаяся кошачья морда высунулась из кустов, и заметила:

— Да, вот еще что — Вы микрофон включить забыли. Это замечание целиком и полностью относилось к Факсу, снимавшему на пленку всю эту сцену с говорящим котом. И впрямь, многоопытный Факс, в спешке, забыл включить микрофон в своей кинокамере, и вся заснятая им сцена с котом теряла теперь свой смысл.

— О боже, жалобно вскричал тут режиссер. — Гггосподин кот, вввернитесь. Вввернитесь, господин кккот. Давайте все еще раз пепереснимем. Все с сссамого ннначала — начнем… и кончим….

Да только все это было напрасно, — кота уже и след простыл.

Глава 2. Туристы с пушками не ходят.

2.2.1.

Если не считать странной встречи с котом, в целом все для завоевателей складывалось пока не плохо. Стояла теплая солнечная погода. На ясном, прозрачно — голубом небосводе не было ни облачка, ни тучки. Теплый местный ветерок ласково обдувал новоиспеченных завоевателей. Хотелось закрыть глаза, и забыть обо всех своих проблемах… Стоять так вечно, не думая больше ни о чем.

Но расслабляться завоевателям было ни как нельзя, они находились на территории чужой, наверняка враждебной им страны. С одной стороны платформу обступал густой сосновый лес, с другой же стороны простирались вдаль бескрайние холмы и поля. Только вот новоиспеченным завоевателям было сейчас не до любования местными красотами. Ни кто из них раньше не участвовал в завоевательных походах, и не знал, что нужно было делать в такой ситуации.

Да тут, еще царя Гороха вновь охватили смутные сомнения в правильности своих действий. Строго-настрого наказав всем с платформы пока не сходить и вести себя как можно тише, царь удалился на другой край платформы, где облокотившись на хлипкое ограждение, о чем-то сильно призадумался.

Остальные его поданные, расположившись поудобнее на рюкзаках и спальных мешках, принялись ожесточенно резаться в карты. За неимением денег играть приходилось на спички. Везло в основном Яшке — писарю, который во время игры думал вовсе не об игре как таковой, а о быстротечности его несчастной жизни. Что собственно не помешало ему еще до обеда выиграть целую упаковку спичек. После чего мысли писаря приняли другое, более практическое направление, а именно, как ему лучше распорядиться своим выигрышем.

2.2.2.

Факс, в отличие от остальных, в карты не играл. Во-первых в карты ему ни когда не везло, а во-вторых играть его собственно ни кто и не пригласил. И как всегда бывало в таких случаях, режиссер обиделся, а обидевшись на всех, он всегда начинал думать о своем фильме. Фильм, который прославит его имя на весь мир. И тогда он все всем припомнит… — И этим солдафонам, что не желают с ним общаться… И тем козлам из киноакадемии, что отказались от его смелых идей и новаторских предложений в сфере киноискусства, и спровадили его в эту дурацкую экспедицию, — подальше с глаз долой. Он им всем припомнит…

Но для начала Факсу нужно было запечатлеть на пленке что нибудь необычное. Снять то, что до него еще ни кто не снимал, и этим удивить весь мир.

Из технических средств у режиссера имелось для этого одно серьезное новшество — специально обученная ручная ворона. Эту птицу Факс купил по случаю на птичьем рынке за рубль. Вообще-то он хотел купить попугая, но попугаи стоили намного дороже, по три рубля за пару, так что пришлось ему довольствоваться простой вороной. Которую

он, после долгих раздумий и размышлений, назвал — «Наручницей» т.е. «научной ручной птицей». Ворона эта оказалась на редкость умным и смышленым созданием. Быстро сообразив, что ни кто ее бесплатно кормить не будет, она тут же принялась со всем усердием помогать режиссеру в его нелегком кинематографическом труде, взвалив на себя всю тяжелую и неквалифицированную работу. Мало того, что она таскала на себе всю осветительную аппаратуру, микрофоны, штативы и бобины с кинопленкой, так вдобавок ко всему, ей приходилось еще и за пивом для режиссера летать. Впрочем, иногда ей удавалось заниматься и творческой деятельностью. Время от времени, режиссер доверял ей озвучку некоторых сцен в своих фильмах. Особенно хорошо вороне удавались всевозможные скрипы, будь то скрип колеса или скрип несмазанных дверных петель.

Со временем режиссер стал доверять ей даже кинокамеру, когда нужно было запечатлеть какой-нибудь необычный кадр с высоты птичьего полета. А однажды, в фильме «Грачи прилетели», она сыграла на заднем плане грача — переростка.

В процессе совместного сосуществования с режиссером, ворона выучилась говорить одну фразу — «Бывает и хуже…», которой ей хватало на все случаи жизни.

Так, что с технической стороны проблем у Факса, как мы видим, не было. Проблемы были у него в другом, в частности — с написанием сценария фильма.

Просидев в глубоком раздумье пару часов, и ничего путного так и не придумав, Факс пришел к выводу, что ни чего ему придумывать не нужно, пусть все идет своим чередом. Ему нужно будет лишь снимать на пленку все, что не попадя, точнее все, что попадется под руку. Ну а потом, из отснятого материала, он и слепит уже все, что захочет. И успокоенный таким решением Факс благополучно уснул.

2.2.3.

Градус же все это время тоже не находил себе покоя. Сначала он долго бранил Гороха за его дурацкую нерешительность (не вслух, конечно же, а про себя), а потом и вовсе решил напиться, благо выпивки у него было предостаточно. В свое время, еще в супермаркете, он тайком ото всех наполнил двадцатилитровую канистру чистым 98-процентным медицинским спиртом. А чтобы солдаты ни чего не заподозрили, он тогда же написал на этой канистре — «Диоксидтринитрометилобутан». Это слово он сам выдумал, пока писал, и очень гордился этим. Так что выпивка у него была, с кем выпить тоже проблемы не было, но что-то все-таки мешало Градусу исполнить задуманное. Может быть, его нынешнее положение главного советника? За всю свою долгую и непростую жизнь он ни разу не видел, чтобы главные царские советники пили спирт из канистры с подчиненными. Честно говоря, он и главных царских советников-то не видел ни разу. А может, Градус просто не захотел ронять себя в глазах окружающих? Как бы там ни было, канистра со спиртом пока оставалась нераспечатанной. И вот только Градус решил было махнуть на все рукой, и в первую очередь на самого себя, как из дальнего угла платформы вернулся Горох, и быстро привел всех и все в порядок.

— Я не понял, удивился царь, — что тут за бардак? Объявляю всеобщее построение! Через пять минут всем быть в полной боевой готовности. Мы выступаем!

Услыхав такое недвусмысленное приказание своего главнокомандующего, солдаты, тут же побросали карты, и принялись бегать по перрону в поисках своего оружия и иного снаряжения ежесекундно сталкиваясь при этом и мешая друг другу.

Проснувшись от возникшей вокруг него толкотни и неразберихи Факс, первым делом придал своему лицу задумчиво-озадаченное выражение, всем своим видом показывая, что он и не спал вовсе, а просто лежал и думал с закрытыми глазами. Потом заметив, что все вокруг него усердно чем-то занимаются, и боясь, как бы и его ни привлекли к каким-нибудь тяжелым физическим работам, режиссер схватил кинокамеру и принялся с самым серьезным видом разбирать и чистить ее. Хотя она и без того была в полном порядке.

— Хорошие вещички, заметил он с видом знатока, разглядывая пакуемые солдатами вещи. — Жаль, только, что все это в скором времени будет разбито ядрами, залито

кровью, и разодрано в клочья пушечной шрапнелью. Продать бы все это добро, пока не поздно, а то ведь даром пропадет…

Между тем завоеватели с грехом пополам, наконец, построились на перроне в одну шеренгу. Оглядев войско, Градус недовольно покачал головой.

— В таком виде, Ваше Величество, мы далеко не уйдем. Да нас первый же патруль остановит.

— Ты думаешь? — всполошился царь. — И, что же делать?

— Нужно замаскироваться. Замаскироваться, так, что бы мать родная не признала в нас захватчиков и завоевателей. По крайне мере до того момента, покуда мы не захватим какой-нибудь город или на худой конец замок. И вот тогда-то мы и предстанем во всей своей красе.

— Ну, и под кого же ты предлагаешь нам замаскироваться? Под туристов?

— Туристы с пушками не ходят, Градус задумался… — Я предлагаю другой вариант, нам нужно переодеться в… в клоунов.

— В кого? В клоунов? — удивился Горох. — Но почему именно в клоунов?

— Клоунов ни кто не боится, их и за людей-то не считают. У нас в обозе, если помните, как раз есть дюжина клоунских костюмов.

— И, что, смутился царь, — я тоже должен буду переодеться в этого… клоуна?

— История знает множество примеров, когда крупные политики начинали свою карьеру именно с клоунов. Нам всем нужно пройти через это.

— Ну, хорошо, сдался царь, — клоуны, — так клоуны. В конце концов, они ни чем не хуже других. Приказываю — всем переодеться в этих… — Ну, в общем, — исполняйте ….

Нельзя сказать, чтобы такой приказ пришелся солдатам по душе, ведь клоунами быть они не нанимались. Однако, ослушаться царя ни кто не посмел.

Сам Горох тоже облачился в ярко-красный клоунский костюм. Правда, поверх своего клоунского наряда он все же накинул черный шелковый плащ, чтобы хоть как-то отличаться от остальных своих подданных. И бондану не снял, — все таки лучше, чем шутовской колпак.

Режиссер от переодевания на отрез отказался, сославшись то что он сторона сугубо нейтральная, и в эти игры не играет.

Ученая ворона, увидав толпу клоунов так и обомлела от изумления, широко разинув клюв. Потом сглотнула слюну, и прокаркала:

— «Бывает и хуже…»

— Ну, вот, заметил со своей стороны царь, — так вы хоть немного стали на людей похожи. Будем носить эти костюмы до тех пор, покуда не добьемся, в этой жизни, хоть чего-нибудь стоящего. Всем всё ясно? Клоуны понуро кивнули.

— То-то… — Кстати… — А где бароны? — заметил царь отсутствие части своих подчиненных. — Не уж-то сбежали? И это после всего того, что я им тут наобещал?

— Немедленно найти, и вернуть на место!

Клоуны тут же разбежались в разные стороны в поисках пропавших баронов. Те, впрочем, как вскоре выяснилось, ни куда и не думали убегать, а мирно спали себе под смородиновым кустом. И ни какое построение им было не указ. Керя, первым обнаруживший спящих баронов, разбудить их не решился. Осторожно развернувшись на носочках, чтобы ни одна веточка под ногами случайно не хрустнула, он побежал докладывать об этом царю. Царь, узнав о том, что бароны благополучно нашлись, будить их тоже не велел. Спящие бароны доставляли ему меньше хлопот, чем бодрствующие.

Поэтому прокашлявшись, Горох тихо прошептал:

Слушай Царский указ №1. «Всем подразделениям и родам войск как можно скрытней и незаметней вступить на землю предполагаемого противника, захватить близлежащий плацдарм и… — Пока все».

В ответ на это клоуны-завоеватели таким же тихим шепотом прокричали три раза «Ура», после чего осторожно вступили на Бугорландскую землю.

Глава 3. Знакомство с местностью

2.3.1.

Вот уже добрых три часа продвигались завоеватели вглубь неведомой им страны. Возглавлял войско — царь Горох верхом на маленьком пони. Следом за царем пешим строем шли все остальные, ведомые неунывающим Градусом. Замыкал же шествие осел, тащивший на себе походную тележку, доверху груженную всевозможным барахлом и продуктами. Сзади к тележки, была прицеплена хоть не большая, но чертовски тяжелая пушка. Таким вот образом получилось, что вся тяжесть этого похода была возложена на бедную ослиную спину.

Сбоку на походной тележке крупными буквами было написано фирменное наименование спонсора — Супермаркет «НИРВАННА». Эмблема спонсора была везде — на брезентовых палатках, на мешках с мукой и сахаром, на зубной пасте, даже удочки и те были с логотипом фирмы «НИРВАННА». Но завоевателей это ничуть не смущало, главное, что эти вещи они получили совершенно безвозмездно, т.е. даром.

Узкая песчаная тропинка, по которой все это время двигались клоуны — завоеватели, пролегала сквозь старый сосновый лес. Огромные сосны, при виде непрошеных гостей, казалось с какой-то немой укоризной, качали своими верхушками, и недовольно скрипели. Даже безобидные рыжие белки, перескакивая с ветки на ветку, сердито цокали сверху на завоевателей.

А завоеватели все шли и шли, не известно куда, и неизвестно за чем. Где-то далеко позади остался перрон за № «1629 км.» с мирно посапывающими под кустом сирени строптивыми баронами. Но не их отсутствие волновало сейчас царя. Бароны от него ни куда не денутся, поскольку поезд, на котором они сюда приехали, давным-давно ушел, а следующий, прибудет еще не скоро. Если вообще когда-нибудь прибудет. Волновало же сейчас царя совсем другое. Прошло уже довольно много времени с момента их похода, а они не встретили на своем пути еще ни одного местного аборигена. Не то, чтобы это обстоятельство очень уж сильно огорчало царя, но все же слегка настораживало. Он не любил каких либо неясностей или недоговоренностей и предпочитал видеть врага перед собой, чем не видеть его вовсе.

Между тем тропинка, по которой шли все это время завоеватели, и не думала заканчиваться, убегая все дальше и дальше вглубь леса. Такое поведение незнакомой тропинки также не нравилось царю. Если говорить честно, он уже порядком устал и от дороги и ото всей этой неопределенности, висевшей в воздухе.

«На сегодня мы прошли вполне достаточно», решил Горох, в очередной раз, сверившись со своим конспектом по завоевательскому делу, и велел делать привал. Тем более что и день уже подходил к концу, начало смеркаться. Место для отдыха особо искать не стали, разбив лагерь прямо на обочине тропинки. Утомленные завоеватели из последних сил поставили палатки, и насобирали сухого валежника для костра. Но вот, наконец, все приготовления были закончены, костер разожжен, и выставлены часовые. Точнее из-за малочисленности войска был выставлен лишь один часовой, основной обязанностью которого было поддерживать огонь в костре и одновременно с этим следить за возможным приближением неприятеля.

За всеми этими приготовлениями незаметно стемнело. Первый ужин завоевателей в чужой стране получился весьма скромным. Копченая грудинка, печенье, пиво, да рыбные консервы, вот и все, чем смогли побаловать себя в тот вечер завоеватели. Даже простого хлеба у них не было, т.к. в свое время ни кто не позаботился взять его с собой. А местный магазин они еще не встретили. Впрочем, отсутствие хлеба было единственным недостатком этого вечера.

В непростую ситуацию попал режиссер, который формально не являлся завоевателем, и, следовательно, не мог претендовать на солдатский паек. И хоть деньги на еду у него имелись, да только вот купить на них здесь в лесу он ни чего не мог. Поэтому ему ни чего не оставалось, как сидеть сейчас в сторонке, всем своим видом показывая, что он чем-то сильно занят и ему пока не до ужина.

— Накормите кинокамеру, пожалел режиссера царь Горох, — он нам еще может пригодиться.

— Как же пригодится, проворчал Хомяк, выдавая бедолаге режиссеру пачку печенья и банку рыбных консервов. — Как в кловунов передеваться — так у него видишь ли — нейтралитет, а как жрать — так тут как тут.

Не смотря на такое пренебрежительное отношение к своей персоне Факс, тем не менее, от предложенной ему еды благоразумно отказываться не стал, и тут же с жадностью набросился на пищу. Несколько кусочков печенья перепало и вороне, которая философски прокаркала при этом:

— Бывает и хуже…

2.3.2.

Первая ночь в чужой стране запомнилась завоевателям тревожным ожиданием чего-то необычного. Впрочем, как это ни странно, ни чего необычного в эту ночь не произошло. Все было тихо и спокойно. Только филин время от времени ухал где-то вдалеке, ароматно пахло пряной травой, да изредка потрескивали дрова в костре. На темном небосводе сияла полная красавица луна.

И пока рядовые участники этого похода мирно спали в своих палатках, в царском шатре проходило особо важное тайное совещание. В совещании принимали участие помимо самого царя еще его первый советник Градус, а также бароны, наконец-то проснувшиеся и догнавшие основное войско как раз к самому ужину. Факса на это тайное совещание благоразумно не пригласили, боясь огласки. Так, что тому ни чего не оставалось, как банально подслушивать, притаившись за тонкой стенкой шатра. Единственное, что утешало режиссера в данной ситуации, так это то, что не было дождя. Больше всего на свете Факс не любил подслушивать всяческие секреты во время дождя или в сильный мороз. Он любил работать в комфортных условиях.

Но вернемся непосредственно к тайному совещанию. Первым делом царь Горох, поздравил всех присутствующих с началом активных военных действий.

— Главное — сделано, сказал царь, — мы переступили черту. В смысле — перешли границу. Теперь дело за малым — закрепиться на завоеванных позициях. И расширить их.

После чего Горох предложил каждому из присутствующих высказаться по этому поводу. Градус, который не прочь был бы сейчас поспать, как все рядовые солдаты, а не заниматься пустой, как он думал, болтологией на ночь глядя, смачно зевнул, после чего предложил организовать по такому случаю маленький банкетик. Не дав советнику договорить, со своего места вскочил барон Шампиньон, и закричал, что — «маленьким банкетиком тут ни как не обойтись, что это дело не простое, а особенное, и отмечать его следует тоже по особому, с размахом». На что Горох заметил, нахмурившись, что — «сейчас еще не время. Сначала нужно дело сделать, а погулять они всегда успеют». Зевнув в очередной раз, Градус заметил, что «нужно гулять пока есть такая возможность, и пока ни кого из местных нет поблизости».

Но Горох остался непреклонен, — банкет будет проведен лишь по окончании военной операции. А сейчас он бы хотел поподробнее ознакомится с объектом завоевания. Градус, проворчав себе под нос, что с объектом завоевания нужно было раньше знакомится, до того как переходить черту, тем не менее достал свой ставший уже знаменитым потрепанный атлас и, открыв нужную страницу, зачитал следующую информацию:

— «Бугорландия — очень маленькая страна с тихим, миролюбивым населением. Летом в ней не жарко, зимой не холодно. Правит страной король Виргеум, который женат на Кисе де Муре, представительнице древне… древнего рода».

— Любят эти короли б… блин, женится на представительницах древне… го рода, усмехнулся Градус. — Как будто других б… барышень нет. Ну да ладно, бог с ними, со всеми… — Читаю дальше:

— «У королевской четы имеются две дочери — погодки, старшую зовут Шиповничком (названную так в честь дальнего родственника — фон Дорна), а младшую — Лисичкой (названную так в честь еще более дальних восточных родственников)».

— Ну, это не интересно…. И Градус быстро пролистал несколько страниц. — А, вот: «Из водных объектов в стране имеется — речка Кляча, названная так вследствие своего крайне медлительного течения, озеро Водянистое и несколько крупных луж, пересыхающих к середине лета, и вновь наполняющиеся водой в осеннюю и особенно в весеннюю распутицу». Пролистав еще несколько страниц, Градус продолжил:

— «На юге страны находится маленькая (не больше детской песочницы) пустыня Соляра, охраняемая государством. ¼ часть Бугорландии занимают дремучие леса, в которых когда — то водились волки, медведи, кабаны, олени и лоси. Сейчас же из местной фауны остался лишь один плешивый леший, занесенный в «красную книгу». И с тех пор как его туда занесли, больше оттуда он уже не выходит, как бы его не просили.

Взамен лешего туристам предлагается осмотреть развалины старинного замка, вулкан неизвестного происхождения, и главную местную достопримечательность — личный огород короля Виргеума». Дальше на нескольких страницах шло описание устройства королевского огорода и всевозможных растений произрастающих в нем.

Градус быстренько пролистал и эти страницы, не читая.

— Вот это уже интересно, радостно воскликнул он минуту спустя. — У них тут, оказывается, есть всемирно известная грязелечебница, которую любят посещать коронованные особы перед своей коронацией. Чтобы исполнить древний как мир ритуал — попасть из грязи прямо в князи.

— Нам здесь только грязи еще не хватало, поморщился Горох. — Нельзя, что ли обойтись без всего этого. Градус ни чего на это не ответил, молча пролистав еще несколько страниц.

— В стране имеется три населенных пункта — замки Трунштейн (столица королевства), Ойленберг, Катцебург, а также пережиток темного прошлого и сейчас почти недействующая — Бугорландская тюрьма.

— Что значит — почти не действующая? — не поняли бароны. — Тюрьма либо действует, либо нет.

— Я читаю только то, что здесь написано, пробормотал Градус. — Сами скоро все увидим… — Тьфу, тьфу, поплевал он через левое плечо, — не дай бог, конечно.

— Дайте-ка мне книжку, отобрал царь с недовольным видом атлас у Градуса. — Не умеете Вы читать техническую документацию, проворчал он себе под нос, не спеша перелистывая страницы. — Все Вас на чернуху какую-то тянет.

— «Местное население очень приветливое и миролюбивое», прочитал царь вслух через какое-то время. — «Главное занятие бугорландцев — садоводство и огородничество, хорошо развита также рыбная и особенно кулинарная промышленность».

— Вот как надо читать, удовлетворенно заметил царь, продолжая перелистывать страницы.

— «Последнего людоеда видели триста лет тому назад. Тогда же его отловили и перевоспитали в вегетарианца. Ему даже выделили участок под огород, где он благополучно и скончался через неделюпосле перевоспитания. Кровожадные драконы предпочитают облетать эту страну стороной, в виду малочисленности, малозначимости, малоколоритности и малокалорийности местного населения. По этой же причине страну обходят стороной и великаны».

— И это тоже хорошо, радостно заметил царь. — Зачем нам великаны? Нам великаны не нужны, с аборигенами бы разобраться. Продолжайте в том же духе, сказал царь, вручая атлас обратно Градусу.

— ВНИМАНИЕ!!! — прочитал Градус предупреждение, написанное большими буквами в самом конце статьи. — БУГОРЛАНДЦЫ, ПРИ ВСЕЙ СВОЕЙ КАЖЕЙСЯ НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД НАИВНОСТИ И ПРОСТОДУШИИ, ВЕСЬМА СВОЕОБРАЗНЫЕ ЖИТЕЛИ. ПОНЯТЬ ИХ МОЖЕТ НЕ КАЖДЫЙ. БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ И ОСМОТРИТЕЛЬНЫ!

— Подумаешь, фыркнул на это Шампиньон, — мы и сами не лыком шиты. Нас на мякине не проведешь. Нас — баронов одними голыми словами не запугаешь, разошелся не на шутку барон. — Учись, сынок, заметил он при этом Батону, — как должен вести себя

настоящий барон в трудных житейский обстоятельствах. Настоящий барон должен быть вспыльчив и необуздан, и идти напролом к своей цели, не смотря ни на какие преграды. Тем более что цель в нашем деле не так уж и важна, главное сам — процесс. И, посмотрев на недоуменное лицо своего отпрыска, старый барон добавил:

— Сейчас не понял — потом поймешь, главное — не забывай.

— Вот именно, встрял в разговор Горох, — не забывайте, зачем мы все здесь собрались.

— Да разве важно зачем, не унимался Шампиньон, — главное, что сейчас мы все вместе, и нам хорошо. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, просипел он, жутко перевирая, при этом мотив.

— Глядя на Вас, господин барон, укоризненно заметил царь. — Мне с трудом верится, что в прошлой жизни Вы были доцентом.

— Мне самому, Ваше Величество, иной раз в это верится с трудом, честно признался Шампиньон, и радостно заржал. — Тем не менее — все это было! Было — но прошло. И не стоит сейчас ворошить прошлое. Каким бы оно ни было. Вон Градус тоже, между прочим…

— Ну, ладно, ладно, перебил барона царь, — не будем о грустном. Мы здесь не для этого собрались. Ваша книга, Градус, вещь хорошая, но для нас совершенно бесполезная. Написали про Бугорландию всякую ерунду в рекламных целях, а самое важное — упустили. Здесь же нет ни строчки о том, сколько у аборигенов полков пехоты, эскадронов кавалерии, где расположены склады ГСМ, какова численность гарнизонов в местных замках, калибр их главной артиллерии, и… и где, в конце концов, у них базируется флот?

И все участники этого тайного совещания вынуждены были признать, что ответов на все эти вопросы в этой книге нет. В поисках ответа они заглянули даже на последнюю страницу, но и там ответа не оказалось. В конце концов, после долгих и безрезультатных обсуждений, завоеватели решили идти строго на север, по пути завоевывая все, что попадется им под руку. На том и порешили.

Глава 4. Первая встреча, или иногда они возвращаются.

2.4.1.

Из-за бессонной ночи, проведенной накануне на совещании, двинуться в путь завоеватели смогли не раньше двенадцати часов пополудни. Царь Горох резко поменял свои планы, решив не вставать, как планировалось ранее, в пять часов утра, а поспать еще чуток, набравшись, как следует, сил для дальнейшей борьбы.

Как и было решено накануне, Горох повел свое войско строго на север. Только вот где находится этот самый север, ни кто из завоевателей толком не знал и, после небольшой перебранки, горе — вояки пошли на северо-запад, наивно полагая при этом, что именно там и находится север.

И пошли они на этот северный северор-запад напрямик, сквозь кусты и дикий лес. Сделано это было в основном для того, чтобы запутать, и сбить со следа предполагаемого противника. А если удастся, то заодно и ошеломить его внезапностью нападения. Боевой порядок завоевателей при этом несколько изменился. Теперь впереди всех гордо шел барон Шампиньон с огромным двуручным мечом на плече, всем своим видом выказывая презрение к любым опасностям. За ним следовал Батон, ведя на поводке свинью, груженную нехитрым баронским скарбом. (Бароны решили поберечь свинью для активных боевых действий, а пока старались особо сильно ее не эксплуатировать.)

Батон с нескрываемым интересом наблюдал за действиями своего отца. С тех пор, как они поменялись местами, отец сильно возвысился в его в глазах.

Следом за баронами шел Керя, неся на плече свернутое боевое знамя Горохляндии. За Керей ехал Горох, верхом на пони, за ним шли все остальные. Последним не спеша брел бедняга ослик, таща за собой доверху нагруженную тележку с провиантом. На

тележке сидел Хомяк и что-то жевал. После того, как он приступил к своим непосредственным обязанностям — приготовлению пищи, его статус среди солдат заметно возрос. И он стал позволять себе всякие небольшие вольности, например, не шел как все пешком, а ехал на обозной телеге. Под тем предлогом, что ему якобы нужно было присматривать за продуктами.

Настроение у всех было самое что ни на есть преотличное. Они только, что сытно позавтракали, погода стояла солнечная, да и само завоевание оказалось не таким уж и страшным делом. Знай иди себе да иди, только от своих не отставай. Так они и шли, ни кого не встречая на своем пути.

Часа через два такой неспешной ходьбы Горох, глядя на окружавший его со всех сторон дикий лес, заволновался, — а не заблудились ли они? В прошлом такие конфузы с завоевателями случались довольно часто. А ведь географичка всегда его предупреждала, когда тот прогуливал лекции, что добром эти прогулы для него не кончатся. «Накаркала, старая карга, мысленно отругал преподавательницу Горох. — Учить надо было лучше».

Но вот завоеватели выбрались, наконец, к реке, пологий берег которого весь зарос камышом. Горох с грустью вспомнил, как в детстве он часто путал название этого растения, и называл его не камыш, а шашлык.

Местная речка и впрямь оказалась настолько медлительной, что было не понятно, куда она течет, да и течет ли она вообще.

Тем не менее, переплавляться на другую сторону не зная брода, завоеватели не рискнули, и пошли вдоль берега, в надежде найти какой-нибудь мостик или хотя бы лодку для переправы на другую сторону. Вскоре завоеватели заметили шаткие мостки, по которым, осторожно ступая, и переправились на другой берег.

2.4.2.

И уже на том берегу, завоеватели встретили первых аборигенов, причем, весьма милых и симпатичных. Ими оказались две девушки, лет семнадцати-восемнадцати от роду, которые собирали на прибрежном лугу фиалки. Одна из этих девушек, (та, что постарше), была русоволосой и довольно высокого роста. Другая же, наоборот, была маленькой брюнеткой с короткой стрижкой. Ее чуть раскосые глаза говорили о восточных корнях в ее родословной.

Внезапно при ясном солнце и безветренной погоде, вдруг грянул гром, и с небес на землю хлынул проливной дождь. Девушки с шумом и визгом укрылись под широкой кроной старого раскидистого дуба.

В свою очередь Горох, не обращая ни какого внимания на неблагоприятные погодные условия, внезапно спешился и вплотную подошел к русоволосой. Заглянув в ее серые глаза, он молвил:

— Вы не поверите, как долго ждал я этой минуты. В моей жизни было многое… — Были взлеты и падения… Были радости и были огорчения, причем падений было намного больше, чем взлетов, но… Но что бы ни случилось со мной, я всегда знал, что мы встретимся. Обязательно встретимся. Иначе, не стоило бы жить. И вот настал он этот час…, а мне почему — то грустно…

Вскочив, при этих словах, на своего коня, то бишь на пони, царь резким движением узды развернул его, и галопом помчался по полю прочь, сквозь дождь и солнце. Завоеватели, молча, последовали вслед за ним (пешком).

2.4.3.

Проходя мимо опешивших девушек, весь промокший до нитки Батон, озорно подмигнув, крикнул черноволосой:

— Привет девчонки, — мы еще вернемся!

— Странные люди эти иностранцы, заметила русоволосая девица своей подруге, глядя вслед удаляющемуся войску. — Иногда их так трудно бывает понять.

— Эти иностранцы совсем не умеют одеватся, съязвила младшая, — эти красные жакеты давно уже не в моде. И вообще, делать мне больше нечего, как думать о каких-то там… туристах. Но, тем не менее, и она искоса посмотрела вслед удаляющемуся войску.

— Кто знает, может они и впрямь, когда-нибудь, вернуться, грустно вздохнула старшая.

2.4.4.

А дождь все лил и лил, не переставая, словно бы желая излить весь свой месячный запас именно сегодня. А тут еще, как назло, пушечное колесо попало в какую- то колдобину, и ни как не хотело из нее вылезать. Несколько клоунов, навалившись всем телом на пушечный лафет, попытались было вытащить колесо из колдобины, только это им не удалось. Лишь вывозились в грязи с ног до головы. Видя такое дело к ним на помощь поспешили остальные. Столпившись гурьбой возле маленькой пушки, клоуны принялись изо всех сил толкаться и брыкаться между собой, больше мешая при этом друг другу, чем помогая. Но вот из общей толпы паяцев выделился один тип в кепке с кинокамерой в руках. Накрыв камеру плащом, он принялся бегать вокруг пушки, снимая на пленку все происходящее. После того, как вся эта возня клоунов в грязи была запечатлена со всех сторон, тип поднял голову и огляделся. Заметив мокнувших под дубом девчушек, он вприпрыжку побежал к ним.

— М… можно мммне вас ссснять… для истории, обратился он к ним с несколько необычной просьбой. Обычно в таких делах Факс особо не церемонился, и разрешений ни каких не спрашивал, но сейчас ему просто захотелось поболтать с симпатичными девчонками.

— Эти иностранцы, фыркнула брюнетка, — по нашему совсем не умеют разговаривать. — Идите вон — других снимайте, кивнула она куда-то в сторону, незаметно поправляя при этом свою прическу, — а мы не такие…

И девчонки, засмеявшись, побежали прочь от Факса прямо под непрекращающимися проливными струями дождя.

— Кккуда же вы? — крикнул им вдогонку горе-режиссер. — Дддавайте хотя бы пппросто поговорим.

— Мы с незнакомыми мужчинами не разговариваем, крикнула старшая, на бегу. — Тем более с туристами.

— Да какие мы тттуристы, буркнул с досады режиссер. — Впрочем, если ппподумать, все мы в этом мире в какой-то мере тттуристы, философски заметил он, наводя объектив своей кинокамеры на удаляющихся девчушек. И только после того, как те скрылись из виду, режиссер нехотя выключил аппаратуру. Тут и дождь закончился.

— Славно я сегодня пппоработал, остался доволен собой режиссер. — День прожит не зззря. Аккуратно вытащив кассету из киноаппарата, он написал на ней красным фломастером — «Осторожно! Лик врага», после чего отправил эту пленку куда следует.

2.4.5.

Неизвестно сколько еще времени болтались бы завоеватели неизвестно где, в поисках неизвестно чего, но тут им неожиданно повезло. Они наткнулись на еще одного аборигена. На этот раз это оказался вполне приличный с виду абориген — пожилого, можно даже сказать старческого возраста. На старичке был ярко — красный стеганый халат в обрамлении из золотых и серебреных звезд. Голову аборигена венчал длинный конусообразный колпак. Тоже со звездами. Незнакомец стоял прямо посреди поля и, не замечая ни кого и ни чего вокруг, увлеченно считал ворон. Поначалу завоеватели приняли было его за пугало, и даже хотели покидать в него немного камнями, но, подойдя поближе, поняли, что обознались.

— Вот это ддда! — восхитился Факс, снимая на пленку необычного аборигена. — Какой прекрасный экземпляр, не то, что те две пигалицы безмозглые. Вы только посмотрите на эту вввосхитительную окраску, наверняка у него сейчас бббрачный период в самом ррразгаре.

— Тсс, еле слышно прошептал Горох, — не вспугните его раньше времени. Попробуем взять живьем. Он нам многое должен рассказать.

— Вы думаете, что он что-то зззнает? — засомневался Факс. — Вид у него не очень сссмышленый…

— Да заткнись же ты, цыкнул в сердцах, Царь. После чего очень медленно, чтобы не дай бог не вспугнуть неосторожным движением колоритного аборигена, стал осторожно приближаться к старику. Заметив краем глаза приближающегося к нему царя, абориген напрягся, и стал искоса следить за всеми царскими передвижениями. Поняв, что застать врасплох старичка не удалось, Горох пошел на хитрость.

— Скажите любезнейший, ласково обратился царь к пожилому аборигену. — Как нам пройти в… к… на… Горох задумался, не зная как закончить свой вопрос. Честно говоря, царь и сам не знал, куда ему собственно нужно было идти. Старик же, не дождавшись покуда его высочество соизволит закончить свою мысль, вдруг как заорет визгливым голосом на царя:

— Да идите вы все…, после чего, резко развернувшись, абориген в мгновение ока скрылся в близлежащем кустарнике, — только его и видели. При всем при этом, он так и не сказал, куда конкретно следовало было идти бедным завоевателям.

— Вспугнул скотина! — заорал, в свою очередь, взбешенный царь на режиссера. — Лезешь везде со своей камерой, куда не просят. Вот, поди, — найди теперь его в лесу.

— Нервный какой-то абориген пппопался, проворчал в ответ Факс, выключая кинокамеру. — Ну, ничего — найдем другого пппервого аборигена, более сссговорчивого.

Градус, наблюдавший всю эту сцену со стороны, тоже остался недоволен поведением местного жителя. «Если здесь все такие нервные, недовольно подумал он, — то мне такой страны и даром не нужно. Ушлепки мне и дома надоели».

Глава 5. Первый блин комом

2.5.1.

Обескураженные таким неласковым приемом горе — воякам ни чего не оставалось, как идти дальше. Все также в неизвестном направлении. Искать аборигенов, им впрочем, даже понравилось. Поскольку местные жители оказались совсем не страшными, и едва завидев клоунов, тут же старались убежать от них куда подальше. И теперь каждый из горе — вояк старался найти еще одного нестрашного аборигена. Это занятие чем-то напоминало им поиск грибов, только было еще интереснее и увлекательнее.

Но вот вдалеке, на самом краю горизонта, показались очертания древнего величественного замка. Такого древнего и такого величественного, что едва увидев его, завоеватели остановились, как вкопанные, пораженные открывшимся перед ними видом. Такие замки до этого момента они видели только на картинках в заграничных журналах. Гороху замок тоже понравился и он приказал войску готовиться к сражению.

И если клоунам приготовится к сражению оказалось плевым делом, — они почистили ботинки и перекурили, то с Баронами вышла маленькая заминка. Поскольку рыцарские доспехи у них были одни на двоих. Достались они Шампиньону от его дедушки Бульона, который получил их в свою очередь от своего дедушки Патиссона, а тот соответственно получил их от своего предка, фамилию которого Шампиньон уже и не помнил. Этим латам было, наверное, лет пятьсот, из которых лет триста ими уж точно ни кто не пользовался по их прямому назначению. Один только раз за все это время дедушка Бульон одел их на свою свадьбу с бабушкой Марией — Маргаритой. Да еще сам Шампиньон надевал их как-то раз на школьный маскарад.

Батон давно уже присматривался к отцовским доспехам, всячески намекая тому, что, дескать, пора бы, давно пора бы уже передать их сыну, как того требует древняя традиция их рода. Но Шампиньон отдавать доспехи сыну не спешил, резонно полагая, что время для этого еще не настало. И лишь теперь, перед самым боем, первым боем в их жизни, Шампиньон разрешил, наконец, сыну облачиться в рыцарские доспехи.

— Этот заморыш, (так за глаза Шампиньон называл Факса) опять собирается, что-то снимать. Так, что, если будешь хорошо драться, может и в историю попадешь. Только не мни их сильно, строго — настрого наказал он сыну, — они мне еще самому пригодятся.

Заметив, что Батон при этих словах сразу же как-то сник, Шампиньон добавил, что если с ним (в смысле Шампиньоном), что-нибудь случиться во время битвы, тогда он (Батон) может оставить доспехи себе насовсем. И видя, что такое уточнение ничуть не улучшило настроение Батона, Шампиньон весело добавил:

— Не стоит грустить, сын, в такой момент. Может быть, у нас с тобой это последние минуты в этой жизни, так, давай проживем их весело и красиво.

Сам Шампиньон уже успел облачиться легкую стальную кольчугу, и сейчас размышлял над тем, какое оружие оставить себе, а что отдать сыну. После недолгих раздумий он вручил Батону двуручный и ужасно тяжелый фамильный меч Болинброк. Себе же барон оставил топор с широким лезвием для рубки мяса. Этот топор при определенных обстоятельствах, (таких как сейчас, например) вполне мог бы сойти за боевую секиру. На его рукоятке, Шампиньон нацарапал гвоздем свой родовой герб — обглоданный скелет рыбы. Герб этот означал, что от жизни бароны берут все, оставляя другим только кости. Таким вот образом, точнее сказать — таким вот гербом, бароны метили все свои личные вещи, начиная с оружия и кончая носовым платком, который был у баронов, как и доспехи — один на двоих.

Между тем остальные завоеватели, очень осторожно (во избежание несчастного случая) зарядили свои кремневые пистолеты и мушкеты самодельным порохом. Порох этот они заблаговременно добыли из китайских петард, а вместо пуль решили использовать косточки от вишен, по размеру как раз для этого подходившие. Пороху едва хватило на то, чтобы зарядить все мушкеты и пушку. Узнав, что пороха у них только на один залп, царь Горох несколько самонадеянно заявил, что больше им и не потребуется. Война будет быстрой и скоротечной, и возможно даже победоносной. Но при этом он строго-настрого предупредил всех, чтобы ни кто не вздумал стрелять, до его особого на то указания. В общем, не прошло и часа, как всё было готово к бою.

2.5.2.

Войско свое Горох выстроил в две шеренги, как и подобает по всем правилам военной науки. Причем если правый фланг его войска занимали гордые бароны (один — верхом на свинье, другой — пусть и пешком, зато в блестящих рыцарских доспехах), то на левом фланге разместилась артиллерия и обоз. В центре же топталась в нетерпении пехота, во главе с Гран — Градусом. С это момента мы будем называть его только так, и ни как иначе. Он это заслужил.

— Хорошо стоим, удовлетворенно хмыкнул царь. — Вот как стоим, так и пойдем, перешел на шепот Горох. — Тихо- тихо пойдем, — попробуем застать неприятеля врасплох.

Таким вот макаром завоеватели и пошли на первый в своей жизни штурм средневекового замка. При этом они хоть и старались идти как можно тише, только ни чего из этого у них не получилось. Особенно много шуму было от баронов с их металлическими доспехами, созданными, казалось, специально для того, чтобы заранее предупреждать неприятеля о своем появлении. Наконец, кое-как, и с горем — пополам, завоеватели добрались до ворот вражеской крепости.

Но тут их постигло первое разочарование. Огромные, окованные медными листами ворота крепости оказались закрытыми, и запертыми на замок. Вокруг стояла мертвая тишина. Удостоверившись, что ворота замка крепко накрепко закрыты, и открыть их снаружи нет ни какой возможности, завоеватели благоразумно отступили от стен замка на безопасное расстояние.

— Молодцы, похвалил невидимого противника Горох. — Эти парни свою службу знают. Их на мякине не проведешь. И врасплох не застанешь.

Поэтому Царь решил кардинально изменить свои тактические действия.

— Трубите в рог, господин барон, обратился он к Шампиньону, — хватит нам прятаться как школярам. Отныне мы всегда и везде будем идти напролом. Как это и положено настоящим завоевателям.

— Что-то мне не хочется сегодня дудеть, буркнул в ответ на это Шампиньон, изрядно уставший от всех этих шатаний туда и обратно. И барон протянул свой рог стоявшему рядом с ним Морозу:

— На-ка, потруби, маленько.

Мороз от такого предложения отказываться, конечно же, не стал, и с радостью загудел на всю округу. Завоеватели, которые к этому времени позволили себе немножко расслабиться, вновь выстроились в полный боевой порядок. На этот раз на построение у них ушло гораздо меньше времени, что-то около получаса.

Факс, в это время, без дела тоже не сидел. Для начала он заснял крупным планом Мороза, гордо трубившего в боевой баронский рог. (Шампиньон в этот момент сильно пожалел о том, что отказался дудеть в эту чертову дудку. Попасть в какую-нибудь кинохронику была его давней тайной мечтой.) Оставалась еще возможность попасть в кадр во время съемки штурма замка, но и тут барону не повезло. Неожиданно для всех солнце зашло за тучи, и режиссер тут же выключил кинокамеру.

— Сссвета мало, с досадой заявил он, усаживаясь поудобнее в тени ракитового куста. — Со штурмом замка пппридется обождать, пока солнце вновь не вввыйдет.

Горох призадумался, ему было крайне важно, чтобы штурм замка был зафиксирован на кинопленке. Для того чтобы в дальнейшем ни у кого не возникало даже тени сомнения, что замок был захвачен не по правилам. Но в тоже время царь не мог позволить, чтобы штурм его первого замка проходил под диктовку какого-то там наглеца режиссера.

В конце концов, царь остановился на компромиссном варианте. Он решил штурм пока не начинать, а послать в осажденную крепость гонца с требованием о немедленной и безоговорочной капитуляции. Вот только быть гонцом ни кто не захотел. Незваных гонцов, как известно, могут запросто и повесить, если те приходят не вовремя или с дурной вестью.

— А ты, чего не идешь? — простодушно спросил Керя у Яшки-писаря. — Тебе все равно через месяц помирать.

— Вот через месяц и пойду, буркнул Яшка, и злобно двинул Керю локтем.

2.5.3.

Видя, что добровольно ни кто гонцом быть не желает, царь Горох приказал тогда всем тянуть жребий на спичках. Слепой жребий выбрал Керю, вытянувшему короткую спичку. Делать было нечего, и Керя, хмыкая носом, отправился на первые в своей жизни официальные переговоры. Которые, впрочем, вполне могли стать для него и последними.

Подойдя вплотную к воротам замка, бедняжка парламентер замер в нерешительности. Очень уж ему не хотелось встречаться с незнакомыми и, наверняка, крайне разозленными аборигенами. Тут его внимание привлекла резная мраморная табличка, прибитая с правой стороны от ворот и не замеченная ранее завоевателями. На этой табличке золотыми готическими буквами было начертано всего одно только иностранное слово, — «Museumus». Внизу, под иностранным словом стояли цифры: 10—00: 19—00.

— Смотри-ка, ты, удивился Керя. — Шифр какой-то! Но так как больше ни каких мыслей по этому поводу у него не возникло, он просто взял и еле слышно постучал.

Ему ни кто не ответил.

Тогда Керя постучал сильнее. Сердце его колотилось так сильно, что казалось вот — вот выскочит из груди.

Но ему опять не ответили.

Расхрабрившись, новоиспеченный парламентер принялся изо всех сил тарабанить в закрытые ворота замка. Вдоволь настучавшись и напинавшись ногой в молчаливые

ворота, Керя перекурил, после чего с чувством выполненного долга не спеша побрел к своим. На душе у него было легко и весело. Он сделал то, о чем не смел даже и мечтать, — и задание выполнил, и жив остался.

— Разрешите доложить, Ваш Велиство, звонко отчеканил новоиспеченный парламентер, стоя навытяжку перед царем. — Там у них на стене слово одно не по-нашему написано. Только я забыл, как оно называется.

— Вам бы только похабные слова читать на заборах, отмахнулся Горох. — Докладывай, что там, в замке творится.

— В замке, Ваше Велиство, все тихо и спокойно.

— В каком смысле тихо? — не понял Горох.

— Тихо … — И… и все.

— Ну, и, что они говорят?

— Кто?

— Конь в пальто — вот кто! Защитники замка, что говорят?

— Молчат, Ваше Величество, будто их и нет вовсе.

— Это у них хитрость такая военная, догадался царь. — Притаились, значит. Ну, ну…

Горох в очередной раз задумался, и помрачнел. Это была его первая военная компания, и он, честно говоря, не знал, как следует поступать в данной ситуации. Его верный помощник Гран-Градус, при всем своем большом жизненном опыте, был лицом, как известно, сугубо гражданским, и ни чем помочь царю, в этом вопросе, не мог. Между тем, противник, вместо того, чтобы честно умереть на поле боя, проявил всю свойственную ему подлость и коварство, затаившись в хорошо защищенном замке. И пока было не ясно, каких действий от него следует ожидать в дальнейшем.

После долгих раздумий и размышлений, Горох так и не пришел к какому — либо определенному решению. Тем не менее, войско свое распускать он не решился. Так и стояли завоеватели в полном воинском вооружении до самого вечера в ожидании неизвестно чего.

Факс же, так и не дождавшись солнца, уснул в тени под ракитовым кустом.

Глава 6. Батя, просто — Батя

2.6.1.

И неизвестно, как долго бы простояли завоеватели перед закрытыми воротами замка, но тут, на их счастье, солнце вышло из-за тучи, а из лесу вышел местный житель. В руках он держал лукошко, полное спелой земляники. Заметив изнывающую от усталости толпу клоунов, абориген остановился, и почесал, в задумчивости, затылок. Клоуны же его в упор не замечали. Тогда абориген не спеша подошел к стоявшему с краю Маргадону и, тронув того за плечо, тихонько произнес ставшую в последствии сакраментальную фразу:

— А чё это вы здесь делаете, а?

Маргадон от неожиданности даже вздрогнул.

— Иди, иди отсюда, зашипел он в ответ, — не мешай.

Абориген недоуменно пожал плечами, и подойдя к воротам замка, принялся озадаченно рыться в своих карманах в поисках ключей. Тут только завоеватели, наконец, опомнились и, набросившись всей гурьбой, повалили его на землю, и крепко связали.

— Если вы насчет экскурсии пришли, бормотал абориген, отбрыкиваясь, как мог ногами от висевших на нем завоевателей. — То нечего так волноваться, сейчас я вам все покажу…

— Это мы тебе покажем, радостно пропищал Маргадон, чрезвычайно довольный первым захваченным боевым трофеем.

— Смотри ребята, не упусти его, как в прошлый раз. Этот хоть и без халата, зато с корзинкой!!!!

Напрасно Факс пытался уговорить солдат сделать еще один дубль сцены захвата в плен неприятеля, (горе — режиссер поздно проснулся, и успел заснять только самый конец потасовки). Солдаты, вдохновленные первым успехом, заткнув бедняге кляпом рот, чтобы тот не орал и не кусался, потащили его прямо в царский шатер.

2.6.2.

В это время царь Горох как раз собрался плотно поужинать. За весь день, проведенный на свежем воздухе, у ворот замка, завоевателям так и не удалось пообедать, ежеминутно ожидая нападения неприятеля. И к вечеру у всех у них прорезался прямо таки зверский аппетит, в особенности у царя Гороха. Царь так проголодался, что даже известие о пленении неприятеля не смогло оторвать его величество от приема пищи. Посему он не стал прерывать свой ужин, решив допросить пленника прямо за столом. А чтобы впоследствии ни кто не смог бы упрекнуть его в жестоком обращении с военнопленными царь разрешил режиссеру заснять на пленку всю сцену допроса.

Страшно возгордившись возложенной на него задачей, Факс немедленно приступил… нет не к съемкам. К подготовке к съемке. Первым делом он достал из нагрудного кармана пиджака дорогую сигару, и не спеша очистил ее от целлофановой обертки. Потом, все также не спеша, закурил. Во время съемок Факс курил только дорогие сигары, (вне съемок он не курил вовсе, — экономил). Окинув критическим взглядом окружающую его обстановку режиссер перво-наперво выгнал всех посторонних из царского шатра. После чего взор его остановился на царском столе. Собственно стола в шатре, как такового не было вовсе, стол царю Гороху заменял большой барабан Маргадона лежавший плашмя прямо на земле. Усадив царя Гороха прямо по центру стола-барабана, слева от царя режиссер посадил Шампиньона, а Гран-Градуса справа. Критично осмотрев получившуюся композицию, Факс поменял Шампиньона и Гран-Градуса местами. Трогать царя режиссер благоразумно не стал, только попросил его повязать на шею салфетку, а в руки взять нож и вилку. Салфетку Горох повязал, а вот от ножа и вилки благоразумно отказался, чтобы впоследствии ни кто не смог приписать ему пыток над военнопленными.

Тем временем, режиссер переключил все свое внимание на захваченного в плен неприятеля. Внешний вид аборигена Факсу не понравился. И он как мог постарался изменить имидж пленника. Для начала режиссер разорвал на бедняге китель, с корнем вырвав при этом несколько медных пуговиц. После чего сняв с пленного новые, почти не ношенные хромовые сапоги, Факс закинул их подальше в кусты, — с глаз долой. Дальше — больше, взяв со стола (барабана) бутылку прекрасного провансальского кетчупа, режиссер выплеснул весь кетчуп пленному на рубаху. Он еще долго бы так экспериментировал, но тут Горох, которому зверски хотелось есть, пригрозил вышвырнуть из палатки самого режиссера вместе со всем его оборудованием. Эта угроза несколько охладила созидательный пыл Факса, и тому ни чего не оставалось, как приступить непосредственно к съемке. При этом он все же не удержался, и вымазал аборигену куском древесного угля все лицо.

— «Допрос партизана». Часть первая, дубль первый, крикнул за кадром сам себе режиссер, и съемка началась.

Но не успел Горох задать свой первый вопрос, как у Факса сразу же что-то сломалось в камере, а может пленку заело, в общем, съемка приостановилась. Все нервно закурили, в том числе и абориген, ни когда до этого не куривший.

Наконец камера была починена, и съемка сцены допроса возобновилась.

— Кто ты такой есть? И как тебя зовут? — приступил к допросу Горох, одновременно с этим накладывая себе в тарелку большой кусок копченой грудинки.

— Не верю, неее вееерю, заорал возбужденный Факс, сильно размахивая при этом руками. — Все вяло, статично, и вообще — Вы, Ваше Величество, сюда что — есть пришли? Снимаем еще дубль, — всё с самого начала.

В ответ на это Горох попросил Факса на минутку выключить камеру. После чего не спеша встал, вытер руки об салфетку и, подойдя вплотную к испуганному режиссеру, схватил его за грудки.

— Если ты, шнурок целлулоидный, еще раз повысишь голос на меня, — это будет твое последнее повышение, усек?

— У…у… усек, Ваше величество, испуганно промямлил режиссер, опуская глаза. — Погорячился, был не прав, исправлюсь.

Горох же не спеша вернулся за стол, и, взяв с подноса бутерброд с красной икрой, продолжил, как ни в чем не бывало, свой допрос. На повторный вопрос царя, кто он такой будет, задержанный честно признался, что он местный смотритель музея и все зовут его Батей, просто Батей.

— Батей, говоришь, зовут, усмехнулся царь. — Прекрасно! Ну, просто замечательно, и, ухватив двумя пальцами кусочек сырокопченой колбаски, он не спеша отправил его в рот. — Значит, решил поиздеваться надо мной, да? Сегодня все, как я погляжу, решили надо мной поиздеваться. После чего, вытерев рот бумажной салфеткой, его величество приказал:

— Эй, как там тебя, кинокамера, ну-ка выключи на минутку свою штуковину.

— А чё я сделал, чё я сделал-то? — жалобно заканючил режиссер, не спеша при этом выключать свою камеру. Царь же, оставив без внимания все эти режиссерские всхлипы и причитания, обратился непосредственно к Бате:

— Придется, милый друг,… тебя, того… — расстрелять. Горох достал из плетеной корзинки с фруктами большое спелое яблоко и смачно надкусил его.

— Ты уж не обессудь, ни чего личного. Сам знаешь, — на войне — как на войне. Факс чуть камеру свою не уронил на радостях от того, что на этот раз это не он разозлил царя. После чего принялся усиленно соображать — с какого ракурса ему лучше всего запечатлеть сцену расстрела.

Батя же принялся орать, что ничего такого он не сделал, ну опоздал немного на работу с обеда. Всего на пару часиков… — Не такое уж это преступление, чтобы за него сразу расстреливать.

— Под дурака косит, определил Гран-Градус, смачно сморкаясь в носовой платок. — Я это сразу понял, и кликуху он себе идиотскую придумал. «Батя!», ну что это за погоняло? Одно посмешище.

— Ну, что же, решил царь, — сейчас одним посмешищем на свете станет меньше. Эй, ребята, тащите-ка сюда топор.

— Какой еще топор, встрепенулся абориген, — зачем нам топор? Нам топор не нужен…

— А ты, что думаешь, собака, что я на тебя патроны стану тратить?

— Не надо топор, заскулил абориген, — что угодно только не топор. Я… я скажу все… — Все, что хотите.

— А, а… — сразу поумнел, обрадовался царь. — То-то, топор — он, брат, того… — Кого хочешь излечит. Итак, отвечай, — сколько в замке солдат, пушек и боеприпасов? Или опять не знаешь?

— Знаю, знаю, успокаивающе закивал головой Батя. — А, простите, Вы сейчас какой замок имеете в виду?

— Вот дурень — то, изумился царь. — Я имею в виду твой замок, в который ты только что пролезть пытался.

— Ах, мой замок, обрадовался смотритель музея, — а я то думал… И наклонившись к уху Гороха, он зашептал ему еле слышно — этот замок не мой, я в нем только работаю…

— Да наплевать мне твой он или не твой, вспылил Горох, — отвечай сколько в нем пушек?

— Пушек, испуганно переспросил абориген, — точно не знаю, мне надо сверится с каталогом…

— Время тянет, задумчиво признес Гран-Градус, — подмоги ждет…

— Какой подмоги, испугано заорал Батя, — какой еще подмоги, ни чего не жду я…

— Тогда отвечай, — какова численность горнизона в замке…

— Там нет ни кого… — Я один…

— Что ты плетешь, а ворота кто закрыл?

— Я, честно признался абориген, потупив взор.

— Ты?

— Я.

— Врешь, собака

— А вот и не вру, у меня и ключ есть, вот он, радостно заметил Батя, одновременно с этим доставая из кармана большой ключ от замковых ворот. — Я смотритель местного музея.

— Ты что, хочешь сказать что, один такую крепость охраняешь?

— Один, вздохнул смотритель, — и охраняю, и экскурсии вожу… Все один, согласно штатному расписанию… А жалование — кот наплакал.

— Какой еще кккот? — встрепенулся режиссер. — Не тттот ли кот, что ггговорить умеет?

— Нам сейчас не до котов, резко оборвал режиссера царь, вставая из-за стола, то бишь барабана. — Местные совсем зажрались, такими крепостями разбрасываются… Значит они им и не нужны вовсе… А нам в самый раз будет… Ну, пойдем, ласково обратился он Бате, — поглядим, что там у тебя внутри делается.

— Без билетов не положено, заартачился неожиданно абориген. — У нас вход платный.

Взятки и подкупы на войне были обычным делом, поэтому Горох не стал особо упираться, и велел Гран-Градусу выплатить смотрителю музея соответствующую сумму.

— Да, за что ему платить, возмутился рачительный Гран-Градус. — Коли мы и так можем войти…

— В стоимость билета входит экскурсия по замку и обед, невозмутимо пояснил Батя. — Детям — скидка.

— Ну, и ну, продолжал ворчать Гран — Градус, — первый раз вижу, чтобы на взятку скидки были. Как бы там ни было, но он все же выплатил аборигену требуемую сумму. При этом Гран-Градус, не удержался, и купил Маргадону, Яшке и Кере, как самым низкорослым, детские билеты.

Глава 7. Знакомство с замком

2.7.1.

Но едва только Батя открыл, своим большим ключом, ворота замка, как возникла новая проблема. Ни кто из завоевателей не решался первым войти внутрь, опасаясь засады или еще какого-нибудь подвоха со стороны местных жителей. Крайним, как всегда, оказался Керя, которого солдаты, вспомнив, что он является официальным парламентером, стали потихоньку подталкивать ко входу в замок. «Дескать, ты начал все это дело, тебе и доводить его до конца». Бедный Керя упирался, как мог, но сила в тот день явно была не на его стороне. И неизвестно чем бы все это закончилось, но тут, неожиданно для всех в дело вмешался старый барон. Шампиньон, надобно сказать, любил покрасоваться на публике, особенно когда это ему ни чего не стоило. К тому же он надеялся, что режиссер обязательно запечетлит этот важный момент на кинопленку.

— Оставьте пацана в покое, рявкнул барон во все свое баронье горло. — Я пойду, вместо него.

Эффект получился просто ошеломляющим, клоуны застыли в изумлении выпучив глаза. Такого поворота событий они ни как не ожидали.

— Браво, господин барон, браво, опомнившись и словно боясь, как бы старый барон не передумал, дружно зааплодировали клоуны. В ответ на это Шампиньон театрально принялся раскланиваться. Только вот Факс и не думал включать свою кинокамеру.

— А ты чего стоишь и не работаешь, спросил тогда у него напрямик Шампиньон. — Опять камера, что ли сломалась?

— С камерой все в порядке, пояснил режиссер, — света маловато.

— Предупреждать надо, процедил сквозь зубы раздосадованный барон. После чего, громко высморкавшись, Шампиньон добавил:

— Если через десять минут я не выйду, — рубите этого аборигена в капусту вместе со всей его… И не найдя нужных слов, Шампиньон добавил:

— И этого кинокамерника заодно порубите, от него все равно толку ни какого. После чего скрылся за воротами замка.

— Папа, постой, я с тобой, спохватился тут Батон, и побежал вслед за отцом.

2.7.2.

Прошли долгих десять минут, в течение которых от баронов не было ни каких вестей. Завоеватели все это время заметно нервничали, грозно посматривая при этом на Батю и режиссера. Режиссер внешне оставался спокоен, делая вид, что не замечает этих грозных взглядов, и только поглядывал время от времени на небо, не появилось ли там долгожданное солнце. Батя же, в отличие от режиссера, был куда менее спокоен, и все силился вспомнить — были ли на руке у барона часы или нет. Наконец, из замка вышел, весь взмокший и бледный как молоко, Батон и молчаливым жестом пригласил всех входить.

— А отец твой где? — обеспокоенно спросил Гран-Градус.

— Он уже там, в подземелье, вас дожидается. Идемте же скорей.

2.7.3.

Такой двусмысленный ответ слегка озадачил завоевателей, но отступать было поздно — деньги за билеты были уплочены… И вот клоуны, с оружием в одной руке и с билетами в другой, осторожно вошли в центральные ворота замка, с опаской оглядываясь при этом по сторонам. Убедившись, что внутри вроде бы все спокойно, они быстренько втащили во внутренний дворик замка баронскую свинью, пони, ну и, конечно же, ослика с прикрепленной к нему тележкой и пушкой. После чего сразу же крепко-накрепко заперли ворота изнутри. Замковые ворота изнутри, как оказалось, запирались всего лишь на маленькую задвижку, державшуюся на честном слове. Чугунная подъемная решетка заржавела настолько, что опустить ее не представлялось ни какой возможности.

Смотритель музея в душе хоть и возмутился, такой наглости и бесцеремонности новоявленных экскурсантов, но виду не показал, решив не связываться с безкультурными иностранцами. Тем более что деньги за экскурсию были уже уплочены, и возвращать их обратно он не собирался. «Ничего, подумал Батя, — помучаюсь два часа с этими придурками, и больше мы с ними ни когда не увидимся». Бедняжка даже не подозревал о том, что эти самые так называемые придурки в клоунских нарядах пришли сюда всерьез и надолго.

Для начала он повел завоевателей, вдоль крепостных стен замка, рассказывая при этом древнюю как мир историю, о том, кем, когда и при каких обстоятельствах были возведены сие могучие укрепления. Клоуны следовали за ним по пятам, широко разинув рты от удивления и восхищения. Они впервые были в заграничном замке, и все здесь было им в диковинку.

Некоторые из них, а именно — Гран-Градус, Яшка и Керя, даже достали из карманов маленькие блокнотики и вносили туда, время от времени, какие-то записи. Остальным солдатам оставалось только с завистью смотреть на своих продвинутых собратьев.

Яшка записывал то, что ему диктовал Горох, а именно военные и оборонительные особенности данной крепости, сколько потребуется для ее обороны солдат, пушек, снарядов к ним и т. д. Горох диктовал все это не спеша, вспоминая всевозможные цифры и формулы, поэтому Яшка успевал записывать на последней страницы еще и стихи

собственного сочинения, которые с недавних пор стали, изредка, приходить ему в голову.

Гран-Градус тоже зря время не терял, и попутно с осмотром замка делал опись их будущего имущества. Не всего конечно, а наиболее значительного.

Керя же так ни чего в свой блокнот и не записал, ему было жалко марать чистые страницы.

— Согласно последним научным изысканиям, рассказывал, между тем, Батя, — первое поселение на этом месте было основано еще за несколько тысячелетий до нашей эры. В результате многочисленных раскопок, так популярных среди бугорландцев в прошлом веке, когда всю страну охватила сначала золотая лихорадка, потом нефтяной бум, а потом… — А, потом, когда ни золота, ни нефти ни кто так и не нашел, все увлеклись поисками чего-то более существенного, а именно — клада Пипика Коротконогого… Клада этого, впрочем, тоже ни кто так и не нашел… Смотритель задумался, — эээ… о чем это я, ах да. Так вот, хотя нефти, золота и бриллиантов найти тогда так и не удалось, зато были обнаружены важные исторические находки… — Такие как — левый кирзовый сапог Мамалыги Первого, упомянутого еще в древней Лоскутной грамоте, — большой коренной зуб Хильдерберта Восьмого со свинцовой коронкой, — граненый стакан Финикуса Большелобого, а также проломленный череп неизвестного доисторического джентельмена. Проломлен этот череп был, как впоследствии установила судебно-медицинская экспертиза, тупым тяжелым предметом, возможно бутылкой или даже кирпичом. Сей факт отчетливо говорит нам о том, что в ту далекую эру у древних бугорландцев уже имелись некоторые зачатки цивилизации.

— К сожалению, печально заметил Батя, — среди этих находок нет ни одного предмета из золота, серебра или иного драгоценного металла. Отсутствуют в нашем музее и изделия из драгоценных камней, что связано в первую очередь с несознательностью местных кладоискателей, ни коем образом не соглашавшихся добровольно сдавать в музей такие находки. Поэтому основные дорогостоящие экспонаты хранятся сейчас не здесь, а в банках и частных коллекциях.

— А, что у вас еще и банки есть? — встрепенулся Горох

— Банок у нас полно — на любой вкус. Мы же цивилизованное государство, усмехнулся Батяа. — Есть железные банки, есть стеклянные, есть даже фарфоровые с китайским рисунком, вас какие интересуют? И видя, что Горох как- то недобро посмотрел на него, Батя поспешил продолжить лекцию:

— Первое письменное упоминание об этих местах мы находим уже в Потерянной рукописи, в которой на стр. 35—36 рассказывается о неких двух братьях близнецах, решивших построить в здешних местах скромный загородный домик. Как звали этих братьев, история умалчивает. Известно одно — чтобы осуществить свою мечту, эти близнецы вынуждены были в течение долгих двадцати лет без перерыва и выходных грабить, и убивать проезжающих мимо купцов. И так им понравилось это занятие, что вместо маленького загородного домика братья выстроили со временем вот такой вот величественный… ммм… замок.

— Еще в процессе строительства, братья решили не давать название сему замку, чтобы ограбленные ими купцы не смогли предупреждать друг друга об опасности или писать на братьев жалобы в вышестоящие инстанции. И вот с тех самых пор замок этот так никак и не называется.

— Это ничего, злорадно усмехнулся Горох. — Это дело мы исправим. Были бы стены… и крыша.

— Вы и в самом деле это можете? — удивился Батя.

— Могу, без ложной скромности заметил царь. — Я теперь многое чего могу. Но продолжайте, я хочу знать об этом замке все. Все до мельчайших подробностей.

— Вот с подробностями- то здесь как раз и не все так гладко, как хотелось бы, печально заметил Батяа. — История не любит подробностей, ей подавай только крупные события. Поэтому про раннюю историю замка мы знаем совсем немного. — Знаем в частности, только то, что построив замок, братья тут же сели пить чай с медовыми

пряниками. Однако попить спокойно чаю в тот раз им так и не удалось. Не успели братья сделать и нескольких глотков — как тут же раздался сильный стук в ворота.

— Участковый нарисовался, со знанием дела заметил Мороз. — Хотя нет, скорее всего это был — налоговый инспектор. Я этих козлов знаю, они нарочно ждут, когда все будет тип-топ, и только после этого предъяву кидают.

— Это вполне мог бы быть и санэпиднадзор, резонно заметил Маргадон, — или теща пожаловала на новоселье.

— Как вы правильно сейчас заметили, невозмутимо продолжал смотритель музея, — пока замок строился ни кому не было до него ни какого дела, не считая ограбленных купцов, конечно же. Но стоило братьям завершить строительство, как к замку повалили толпы желающих им овладеть. Захватить готовый замок ведь намного проще, чем его построить. Эти слова мнительный Горох принял на свой счет, и грозно нахмурился. Батя же сделал вид или на самом деле ни чего не заметил, и продолжал, как ни в чем не бывало:

— Представьте себе такую картину — сидят братья на самом верху самой большой башни замка и пьют себе чай из блюдечков с голубой каемочкой. А внизу толпа ярится, стрелы свистят, летят — камни, комья грязи, по приставным лестницам лезут на стены толпы варваров. А братьям хоть бы что, знай спокойно пьют себе чай. Смотритель в запале лекции даже закрыл глаза.

— Ну, а дальше, а дальше-то что? — в нетерпении поинтересовались у него клоуны.

— Да это собственно и все, грустно заметил Батя. — Больше об этих братьях нам ни чего не известно. Потомки их сильно измельчали, и не смогли удержать замок без названия в своих руках. И как только они его потеряли, их тут же самих вычеркнули из летописи. Ничего нет хуже, скажу я вам, когда вас вычеркивают из летописи, грустно заметил абориген. — Получается, будто бы вас и не было вовсе. Немного помолчав, он добавил:

— С тех пор замок много раз менял своих хозяев. За него бились не на жизнь, а на смерть, до тех пор, пока не оказалось, что он ни кому не нужен. Вот тогда-то из него и сделали музей.

2.7.4.

Между тем Факс, незаметно для всех включил свою кинокамеру, и принялся записывать на пленку самые интересные и занимательные моменты экскурсии, озвучивая их собственными комментариями. Но толи из-за того, что сегодня он еще не ужинал, толи по какой- то иной причине, только комментарии получались у режиссера все время в каких- то мрачных тонах.

Стоило, например, смотрителю музея рассказать старинную красивую легенду о принцессе из восточной башни, как Факс тут же все извратил, и переиначил. В далекие предалекие времена, (по версии смотрителя музея) жили — были, как и положено, принц и принцесса. И полюбили они друг друга, как и положено, с первого взгляда. Но официально оформить свои отношения влюбленные не успели. Принца срочно вызвали на войну, где он благополучно и погиб, защищая свою честь и честь своей родины. Узнав о гибели своего возлюбленного, несчастная принцесса, тоже защищая свою честь и честь своей родины, бросилась с самой высокой (восточной) башни вниз. Прямо на голые камни.