Бонус в трусах

Шел 1993 год.

Игорь Арнольдович Козлов смотрел через открытое окно, как мягкие невесомые снежинки нежно ложились прямо перед ним на подоконник, и зверел. Он был готов убить всех, кто проходил сейчас мимо окна его квартиры на первом этаже. Всех людей, всех птиц и кто там ещё пролетел, прошел, прополз, проехал. От этих перечислений он злорадно ухмыльнулся. Ненавижу, ненавижу! Это началось у него еще в школе. С ним почему-то никто не дружил из ребят, а из девчонок и подавно. Постепенно он и сам стал считать себя изгоем. Вершиной его пессимистических мыслей было внезапное озарение: так вот в чём дело! На нём родовое проклятие! Если вдуматься и произнести фамилию имя и отчество Козлов Игорь Арнольдович сокращённо: Козлов И. А., И.А., И. А. Получалось, что Козлов и есть козел или ишак, что, в общем, то однобуйственно. Первое время, после того как его осенило, он затравленно поглядывал на одноклассников, только бы никто не догадался, только бы никто! Но всё шло как обычно. Он запинался и краснел у доски на уроке литературы, что-то мямлил про тангенсы на математике и никак не мог запомнить столицы городов мира на географии. Никто не кричал ему в след: И.А,…И.А!, но страшная боль и обида на этот мир затаилась где-то глубоко в его сердце. Единственное, что он умел хорошо делать — это паять. Отец с детства приучил его к радиоделу, и собрать небольшой транзисторный приёмник было для него проще пареной репы. После школы он поступил в ПТУ на специальность ремонт радиоаппаратуры и в год окончания училища с удивлением обнаружил, что профессия, которой он обучался, ему не пригодится. Началась провозглашенная Горбачевым перестройка. Все вокруг принялись торговать. Его знакомые девчонки фарцевали какими-то на вид очень даже приличными джинсами из Польши. Один его сокурсник по ПТУ открыл мастерскую по пошиву женских сапог и здорово зашибал деньгу, и даже его знакомый Вениамин, которого он считал полным идиотом, начал торговать покрашенными как-то по-особому майками собственного изготовления. Однажды по-пьяне Вениамин показал ему, как он скручивает белые футболки верёвками и полученные бесформенные клубки бросает в кипящую воду с красителем. После получаса варки в огромном тазу он разматывал веревки, и футболки забавно отличались друг от друга непрокрасом с разными оттенками. Особой гордостью у Вениамина считалось, если у надевшей его майку девчонки точно на выпирающих сосках груди как раз и оказывались своеобразные непрокрашенные круги.

Вот тогда-то Игорь и начал по настоящему звереть. Он ненавидел всех за то, что он так и не мог понять, зачем он рожден на этой земле, с какой целью? В чём его предназначение? Он частенько задумывался над этим. Особенно после беседы с отцом. Как-то они всей семьёй смотрели криминальный боевик, и вечером он услышал, как мать попросила отца поговорить с сыном о том, что такое хорошо и что такое плохо. Прямо как у Маяковского. Отец с неохотой, но долго и обстоятельно рассказывал ему о том, что воровство — это нехорошее дело. «Ведь, как идёт возникновение цивилизаций? — говорил он, — кто-то что-то придумал, и это что-то у него стали покупать люди, значит, это что-то полезное, нужное им. И окружающим хорошо, и человек богатеет. А купцы этот товар на кораблях, верблюдах или как там еще, везут дальше, меняют на другой товар, который тоже кто-то сделал, и привозят обратно. Так происходит развитие человечества. Правда существует ещё один вариант, по пути перехватить караван и всё отобрать! То есть вместо того, чтобы изобрести что-то, научить чему-то, сделать так называемые средства производства или предметы производства, которые приведут к возникновению успешной цивилизации, взять это всё и отобрать, чтобы потом уже с выгодой только для себя продать. Но выгода-то мизерная. Отобрал раз, отобрал и в добавок убил два и все — поймали да судом Линча повесили. Редко, кто из известных грабителей умирал от старости, а уж про рядовых членов банд и говорить не приходиться, два-три года покуролесят, потом или в земле или в тюрьме, что собственно одно и тоже, если последнее не хуже.» Родительская беседа не пошла в прок, да и поздновато уже для Маяковского. После этого разговора с отцом Козлов понял, что он как раз и не принадлежит к тем, кто умеет что-то делать и приносить пользу людям. А ещё он понял, что одни имеют всё, а другие ничего, они просто существуют. Он так не хотел! Но как разбогатеть? Может убить кого-нибудь и ограбить? Козлов думал и об этом. Но у знакомых, которых он знал, много не возьмешь, а к тем, кого он видел на дорогих автомобилях, так просто не подобраться. И в какой-то момент от этих мыслей он озверел настолько, что, взяв в руки нож, поздним субботним вечером вышел на центральную аллею города. Областной центр, в котором родился и проживал Козлов, широко раскинулся по обоим берегам Оби, всё лето утопал в зелени и насчитывал до полутора миллионов жителей. Игорь шел по аллее и смотрел по сторонам. Почти все лавочки были заняты. Мирно одну за одной курили сигареты девчонки, кое-где с ними, попивая пиво из бутылок, сидели парни. Вдруг он обнаружил, что на одной скамейке одиноко сидел хорошо одетый молодой человек. Чем-то его лицо показалось Козлову знакомым. МОЖЕТ ЕГО!!! Подойти, познакомится, расположить к себе, а потом пырнуть, затащить в кусты и ограбить! Козлов замедлил шаг. Парень приветливо посмотрел на него.

— Привет, закурить не найдется, — произнес Игорь сдавленным от напряжения голосом.

— Привет, найдется, а что как с незнакомцем разговариваешь, не узнал что ли?

Игорь внимательно посмотрел на лицо говорившего.

— Вовка! Ты что ли?

— Я …Я. Ты-то ничуть не изменился

— Вот так номер!…ого.. Ты в таком прикиде! Классно! Откуда!

Игорь возбужденно рассматривал старого знакомого. Они не виделись с Володей с восьмого класса. Вовкины родители переехали в другой район города, в новостройки, и, сменив школу, дороги бывших одноклассников естественно уже не пересекались.

— У меня бизнес свой, — Володя важно закурил дорогую сигарету, на рынке несколько столов на меня торгуют. Я им товар подвожу.

— Да откуда товар-то?

— Всё тебе расскажи… Ну да ладно, Если честно… Мне не хватает сейчас помощника. Я, ты понимаешь, как не старайся, больше десяти мешков припереть не могу. Как-то пытался больше. Утащили! Во время погрузок за всеми мешками не уследишь. Хочешь поехать со мной! Негром!

— Это как это негром?..

— Да просто всё! Я же по заграницам мотаюсь. Вот только из Китая приехал. Понимаешь! Везде эти дурацкие таможенные ограничения! То больше тысячи долларов нельзя вывозить, то больше ста килограмм груза нельзя ввозить, то еще что-нибудь придумают, вот и подстраиваешься каждый раз под этот дурдом! Баксы эти прячут… а-ха-ха кто в конструкции своих ручных колясок, раскручивают трубки, свернут трубочкой деньги, на ниточку привяжут и прямо туда пихают! Кто… а-ха-ха..в полиэтилен обернет и в банку с вареньем засунет, варенье на видное место прямо на стол в купе… ну… это, если в поезде границу пересекаешь, таможенник заходит, а все сидят в купе за столом, мирно пьют чай да ещё в эту же банку с вареньем ложкой лазят и лазят, во прикольно! А-ха-ха!

— Е-маё, ну ты даёшь!

— Да чё даёшь, один у нас, ну умора, ни разу еще не попался. Жена ему большущего жирного гуся запечет, он вовнутрь баксов в полиэтилене зашинкует вместо яблок, нитками брюхо зашьёт и в пакет. Таможенники как туда глянут, а там прикинь, всё в жиру плавает! У них на рожах такое отвращение!!! Конечно, не лезут туда.

Вовка был явно доволен произведенным впечатлением.

— Ты что хочешь, чтобы я негром нарядился что ли? Да и в задницу себе твои баксы засунул?!

— А-ха-ха, — засмеялись оба, — Ты что, очумел. Какой из тебя негр! Да и баксы из тебя пулей вылетят, как только ты пересеришься от страха на таможне! Убьёшь ещё кого-нибудь. Наповал. Или ранишь! А-ха-ха!

— А-ха-ха! Да-к как тогда?

— Да ты не понял! Туда я и без тебя могу, а вот оттуда… Я в Сунь-фэн-хэ надыбал тапки китайские, фабричные, Сейчас мода на них, вон все бабы в городе носят, а чё, легкие, удобные, похожи на туфельки, а сделаны из тряпки, хб! Их метут как из ружья! Я привёз их десять мешков! Уже кончаются, надо снова ехать. Так вот по льготному растаможить груз на человека можно только сто кг, а что выше ста — другие тарифы, уже не так выгодно. Прикинь! Мне легче оплатить ещё одному человеку путевку за границу и привести на двоих двести килограмм, чем терять прибыль. Подъёмы-то нешуточные, пятьсот процентов. Я такого нигде не видел, до семи доходит.

— Что до семи, — не понял Козлов, — Какие подъемы? Вы там, что груз в гору тянете?

— А ха-ха-ха! Ну ты чайник, — рассмеялся Вовка, — Семь подъемов на нашем языке означает в семь раз навариться можно. Доллар вложил, семь баксов снял! Усёк? Ну, что поедешь негром? Будешь пока таскать мне мешки и следить, чтобы они не пропали. Да ты не бзди! На закупе там китайцы сами всё носят-подносят, за ними следить только надо, чтобы не сперли чего, уж очень они ушлые. Основная твоя помощь на перегрузках будет. Прикинь! С грузовика в китайский вагон, с него потом в российскую таможню, с таможни в грузовик, с него во Владике в багажный, а дома ещё встретить и развести по базарам. В общем натягаемся! Ну а поднатореешь! Всё просечёшь! Так сам начнешь ездить. Я первое время тебе подскажу как, да что!

Козлов ошалело смотрел на приятеля. Вот оно! Покатило! А он чуть не зарезал его! Господи, спасибо, отвёл.

— Конечно, поеду, Вова! Когда?

— Сначала паспорт заграничный тебе надо выправить, ну это быстро, у меня знакомая там работает. Учи китайский. Как там лянга, цанга.

— Чего, чего, — Козлов обалдело набычился, — китайский…

— А-ха-ха! Не бзди, не надо учить. Они там на русском кое-как лапочат. «Капитана! — кричат, — Давай, давай!»

— Что давать, то?

— А-ха-ха! Да не давать им вот и всё! Пока не обделаются …А-ха-ха-ха. Это они какие слова от наших нахватались, такие и произносят. Короче, на пальцах с ними изъясняться приходится. Покажешь ему допустим на джинсы, мол, возьму мэни-мэни-мэни, а теперь отвечай, китаёза занюханный, каков твой супер-супер-супер минимум? Главное торговаться до последнего. Понял! Жмоты они еще те!

Прошло три недели. Игорь никак не мог поверить, что все, что с ним происходит — происходит на самом деле. Самолётом они добрались до Владивостока. Там встречающая фирма обеспечила их билетами до пограничного посёлка Гродеково. А дальше, пройдя таможню и спрятав доллары почему-то на этот раз в тюбики с лекарствами, они уже на китайском поезде добрались до Сунь-фэн-хэ. От всей навалившейся на него экзотики Козлов просто ошалел. Они покупали шмутки на рынке и в разных магазинах. Мешки с товаром таскали в номер гостиницы. В номерах почему то после отьезда предыдущего постояльца не меняли постельное бельё, что сильно удивляло Козлова. Да и ключей от номеров не давали. Надо было обратиться к коридорной Куне, так по-китайски обращаются к девушке и попросить открыть дверь своего номера. В один из дней произошел анекдотичный случай. Надо заметить, что по вечерам многие «челноки» здорово надирались местной сивушной водкой. Наверное, сказывалось накопившееся за день напряжение, да и сама водка стоила какие-то копейки. Один из челноков так напился, что с трудом добравшись до гостиницы, стал искать в своих карманах несуществующий ключ от номера. Была уже глубокая ночь. Не найдя ключ, он по-пьяне начал рыдать и периодически причитать: «Куня, я ключ потерял… аааа». Размазывая по лицу слезы и слюни, он так и просидел до утра на коврике возле своего номера. Китаянка же, не понимая в чём дело, и думая, что случилась какая-то беда, всю ночь успокаивала его, тараторя что-то на своём языке, и нежно гладила его по волосам. Наутро, все узнавшие об этом инциденте ржали, не переставая минут тридцать, а виновник происшествия, проснувшись утром на коврике перед своим номером, так и не смог вспомнить, что же с ним собственно приключилось.

Привезенный из Китая товар Володя быстро распределил по своим точкам, а Козлову посоветовал отоспаться и готовится к следующей поездке. Так прошло полгода. Кроме Китая они побывали в турецком Трабзоне и в Варшаве. Козлов почувствовал, что всё! Он сам готов стать челноком. Но где взять деньги? Ведь чтобы крутануться, нужна кругленькая сумма. Все поездки он совершал за счет Владимира. Тот оплачивал турфирме стоимость путевки, куда входило питание и проживание, и снимал сливки с положенных к провозу Козловских килограммов. Надо сказать, что такое выгодное сотрудничество двух бывших одноклассников было только в направлении Китая. Прибыль достигала 500, а на ёлочных игрушках и 800 процентов. Где же взять деньги? Решение пришло неожиданно. Случайно Козлов узнал, что многие из челноков ездят не на свои деньги, а закладывают непроданные мешки с товаром в ломбард. Чтобы не ждать, пока товар полностью продастся, как только появляются деньги на следующую поездку, покупают доллары и, оставив какую-то часть товара продавцам на лотках, остальные запасы в мешках отдают хозяину ломбарда Евгению в залог. О Евгении все отзывались положительно. Жесткий, но справедливый! Справедливый — потому что, если была хоть какая-то возможность навариться — деньги он давал. Жесткий, потому что залоговый товар оценивал очень низко, чтобы не прогореть, в случае чего. А такие случаи уже были. По-пьяне теряли деньги единицы, в основном крендец приходил на таможне. Если находили спрятанные сверх положенного к провозу доллары — конфисковывали безжалостно. Редко кому удавалось договориться с таможенником напополам. То есть, из того, что он нашел, забираешь себе половину, остальное ему. Таким образом, государство лишалось конфискованных денег, а таможня неподкупных работников.

У Козлова не было ничего, что могло бы заинтересовать владельца ломбарда. Ничего не было и у его родителей, обычных контролёров ОТК на местном шинном заводе. Игорь все равно кое-что придумал и решил переговорить с Володей. Как-то вечером он зашел к нему домой и с ходу начал этот важный для него разговор.

— Слушай, Вовк, пора мне начать самому ездить. Вот только оборотных денег у меня нет.

— Ну и как же ты собрался начинать?

— Будь другом, помоги мне. Я же не пьющий, не гулящий, а вон какой работящий! Сколько в поездках я тебе помогал.

— Денег у меня свободных нет, Игорёк! Ты же видишь, всё в товаре.

— Я и не деньги прошу. Дай мне твой товар заложить в ломбард Евгению. Все равно он у тебя простоит в мешках. Всё же не продашь, на следующий год останется, сезон-то летний уходит! Значит, вот-вот за куртками в Турцию надо собираться. Вот твой летний я бы и заложил Женьке. А тебе я расписку напишу, что должен не товар, а деньги за него. Ты оцени вещи по-рыночному, как будто ты их продал, ну не по максимуму конечно, где-нибудь по оптовой цене. Тебе прямая выгода. Вместо товара я тебе деньги верну, а я смогу, взяв под товар в ломбарде баксы на поездку, крутануться, и продавая свои привезенные куртки, продам и тот, который взял у тебя. Так постепенно и выкручусь.

— Так всё вроде гладко говоришь, но Евгений оценит шмутьё очень низко, тем более оно летнее, сам говоришь, сезон уходит — это значит, товара тебе придется заложить много, а я оценю его хоть и по минимальной рыночной цене, но тебе-то придется отдавать мне живые деньги, а ведь его ещё нужно умудриться продать, считай в межсезонье.

— Ну и что, ведь ты же беспроцентно мне дашь, я надеюсь, все равно же мешки простоят до следующего лета.

— Что-то риск большой, — задумчиво сказал Вовка, — Смотри, тебе нужно без осечек и, нигде не лопухнувшись, сгонять в Турцию за кожей. Допустим всё удачно, но сбросить куртки оптом не получиться, потому как прибыли своей много потеряешь и почти в ноль сработаешь, проценты-то по ломбарду отдавать всё равно надо. Даже если ты с фасонами курток угадаешь, и у тебя их разметут в розницу, тебе еще мой забранный из ломбарда товар продать нужно и уже со мной рассчитаться.

— Я это продумал, скину твой товар без своей прибыли для себя, лишь бы сбыть.

— Так-то оно так… Хотя… Есть ещё вариант. Если вдруг оптом куртки будут забирать, отдавай и жми за следующей партией, а потом может, успеешь сделать ещё одну ходку на своей небольшой, но уже первой прибыли, потом ещё одну, если окажешься везунчиком, сможешь со мной и ломбардом рассчитаться с этих курточных поездок, а мой летний товар выстрелит у тебя как бонус уже в мае и весь пойдет в твою копилку. Ну что, здесь что-то есть! Но это опять же при условии, что ты нигде не лопухнешься. Если что-то не так пойдет. Всё, тебе не выкрутиться!

— Всё нормалёк, — Игорь с воодушевлением схватил руки бывшего работодателя, — Я выкручусь. Давай оценим твой товар!

Ломбард находился прямо возле вещевого рынка. Евгений Маевич держал двух работников: неприметного Алексея, специализирующегося на золотых изделиях, и могучего телосложения Олега, оценивающего закладываемые в ломбард автомобили и бытовую технику. Сам же Евгений как раз и оценивал товар челноков. Когда-то он тоже начинал челноком, но быстро смекнул, что легче давать деньги под проценты, чем ежемесячно рисковать баксами на таможне, играя в эту русско-челночную рулетку: найдут — не найдут!

Эту работу за него выполнить не мог никто. Только он мог безошибочно определить — товар это ему предлагают в залог или вышедшие из моды тряпки позапрошлого сезона.

Придирчиво осмотрев каждую вещь из шести предъявленных мешков, Евгений долго считал на калькуляторе и, наконец, произнес:

— Я что-то не знаю тебя, кто тебе посоветовал ко мне обратиться? Товар-то, надеюсь не краденный?

— Да вы что! Я с Вовкой Беспаловым работал. Его все знают. Можно спросить любого, — энергично произнес Козлов, — Сейчас в Турцию собираюсь, за большой партией курток. Не хватает немного. Вот я и прошу вас о помощи.

— Ну, помощи от меня как от козла молока, — захохотал Женя, но в некотором роде ты прав. Товар закладываешь мне, — уже более жестко заговорил Евгений, — Я оцениваю! Вот, — и он показал на развёрнутом калькуляторе предлагаемую сумму. Если согласен — пиши расписку. Сумма Козлова неприятно удивила. Но обратного пути не было. Это был тот минимум, без которого вся поездка потеряла бы смысл.

— Я согласен.

— Ну, вот и ладушки. Ты в Трабзон собрался?

— Да,

— Я тебе советую в Стамбул. Там на большом опте дешевле возьмёшь. Был в Стамбуле?

— Нет, только в Трабзоне.

— В Стамбуле товар круче и разнообразнее. По крайней мере, уже трое наших клиентов вернулись оттуда. Все довольны.

Перед самым отьездом Игорь случайно встретил на вещевом рынке двух знакомых челночниц. Как-то в одной из поездок в Китай они привлекли его внимание своим весёлым нравом. Никогда не унывали и звонко смеялись по любому поводу. Он бесшумно подошел к ним сзади и непроизвольно услышал конец их разговора.

— Надь, да пойми ты, ткань то мы сразу скинем, а мочалки аж до Стамбула переть.

— Свет, да ты тоже пойми…

— Привет, девчонки! — Игорь радушно разулыбался, — Вы что, в Стамбул собрались? А мочалки? Это вы про кого?

— Привет, Игорек. Давно не виделись. А Вовка где?

— Да я теперь сам по себе, вот хочу в Стамбул махнуть.

— За кожей?

— Да, может, ещё обуви прихвачу, да толстовок.

— Когда едешь?

— А вот щас с вами добазарю, да пойду собираться. Вы кого мочалками то обозвали?

Девчонки переглянулись

— Сразу видно, что ты в Стамбуле не был ни разу!

— А чё, так заметно?

— Да прямо разит этим во все стороны, — рассмеялись подруги, и Надя многозначительно посмотрела на Светлану.

— Слушай, Светик. Может, возьмём его под своё крыло? Он у Вовки мешки таскал и нам таскать поможет, а мы его за это научим всему.

— Надька! Да это мысль! Я в прошлый раз все руки оттянула!

— Да чему вы меня научить то можете? Может быть, мочалки-то вы сами и есть!

На удивление девчонки не обиделись, а отошли в сторонку и принялись о чём-то оживлённо спорить. Игорь не стал их прерывать, интуитивно чувствуя, что сейчас произойдёт что-то важное для него. Наконец, они подошли и Надя торжественно объявила ему:

— Обещай, что никому не разболтаешь, а главное, будешь помогать нам таскать тюки, а мы за это расскажем тебе, как можно дешевле крутануться, да и поможем.

— Ого, вот это заявочки.

— Слушай, мы серьёзно..!

— Конечно, обещаю!

— Тогда вот что, сейчас поедешь с нами на комбинат, будем тариться тканями и потом на химволокно за мочалками.

— А-ха-ха! Вы что серьёзно? Мочалки-то на хрена?

— Молчи, несчастный! Радуйся, что мы тебя, бесхозного, взяли к себе.

— Да вы объясните толком

— Да и объяснять нечего. Вы же мужики, бесхитростные! Взяли баксы, да вперёд! Здесь по иному надо. В Стамбул мы ездим через Болгарию. На поезде. Берем путевки в турагенстве: Болгария-Турция, семь дней на море в Болгарии и три дня в Стамбуле. Только на море мы купаемся вечером, а с утра идем на местный базар и торгуем тканями, почти в две цены получатся. За неделю успеваем всё продать, а в Стамбуле на центральном рынке торгуем мочалками. Они у нас копейки стоят, а там продаём в четыре раза дороже! Вот и прикинь! Туда поднимаем в среднем в три раза и обратно кожей в два раза, да еще и накупаемся в Болгарии нахаляву. Понял, дурья твоя башка! — девчонки весело рассмеялись и похлопали Игоря пор плечу.

— Да мочалки-то им на хрена, — Игорь растерянно посмотрел на развеселившихся подруг.

— Да они их в первый раз видят, у них же бани то турецкие. Сидят там в легком влажном пару, потеют, а потом мылом себя намыливают. Разве так помоешься! Надо же чем-то себя тереть. Короче, сам увидишь, берут влёт.

Козлов окончательно обалдел. Вот здорово придумали: туда со своим товаром! Он знал, что в Польшу везли столовые приборы на продажу, на нашу нержавейку был сильный спрос, но чтобы в Турцию мочалки! Такого и в голову не могло прийти!

Этим же вечером он сидел в своей однокомнатной квартире в окружении мешков набитых мочалками и хлопчатобумажными тканями. Квартиру он снял три дня назад, решив, что пора жить отдельно от родителей, да и мелкий товар, привезенный почти что в карманах из Китая, позволил ему иметь неплохие деньги. Особенно его спасали китайские петарды: легкие и оптимальные по размеру. Ему удавалось их продать всего за несколько дней после очередного приезда местным пацанам. Стоило ему взорвать одну из них во дворе и прокричать: «Эй, налетай, недорого! Хлопушки-забавушки!» Как пацанята летели к нему на всех парусах. Это тебе не пистоны какие-нибудь! Хлопали как настоящие взрывпакеты. Вот на деньги от этих мизерных сделок он и существовал в последнее время до разговора с Володей.

Наступил день отъезда. На перроне проводница несказанно удивилась увесистым тюкам, которые Игорь подавал в вагон.

— Куда столько груза-то?

— Он же оплачен, мамаша!

— Какая я тебе мамаша! Куда вы его ложить-то будете?

— Да под сидения и там, где матрасы лежали, положим, на матрасах-то спать будем, разве не так? А за возникшие неудобства, мы сейчас вам немножко компенсируем.

Проводница подозрительно рассматривала тюки.

— Что там у вас? Не взорвётся?

— Да нет, мочалки это, — Козлов весело раскрыл один из мешков, — мыться едем!

Проводница отшатнулась как от прокаженных. Господи, в поездах всякого насмотришься, но таких идиотов она еще не видела. Надо сказать, что и остальные пассажиры недоброжелательно косились на троицу коммерсантов. Видно было, что люди едут отдыхать, да и спиртное пить начали задолго до отправления поезда.

Пока всё шло как по маслу. Козлов был очень доволен своими новыми компаньонками. Видно было, что этот маршрут они проходили не один раз.

В Болгарии их поселили в небольшую гостиницу прямо на берегу моря. Но главным достоинством этого небольшого курортного городка был небольшой базарчик, куда приходили за покупками все жители. В первый же день торговли тканями было распродано половину привезённой поклажи. А на второй — всю оставшуюся ткань скупила местная болгарская оптовичка. Игорь на радостях купил две бутылки бренди «Слынчев Бряг» и оставшиеся пять дней они веселились как дети: купались, загорали, наслаждаясь чистым тёплым морем.

Стамбул встретил безоблачным небом и по-летнему теплым солнцем. Центральный рынок города поразил обилием разнообразных товаров. А характерным шумом и гамом напомнил, что это не просто восточный базар, но и центр старинного города Константинополя. Неожиданно для себя Козлов почувствовал, что превращается в настоящего торговца экзотикой.

— Лиссен ту ми, эфенди! Посмотри, какие мочалки! Мадам! Плиз, ту!

Остановившаяся немолодая пара с удивлением рассматривала диковинные изделия. Мужчина недоверчиво повязал мочалку сначала на рукав, потом на лоб, как повязку теннисиста. Потом, недоумевая и поглядывая на смеющихся Козловских компаньонок, попробовал повязать её как галстук своей спутнице.

— Ноу, ноу, Мадам. Сори! — Игорь вежливо забрал мочалку из рук всё еще недоумевающего эфенди и показал, как нужно сначала намылить, а потом тереть спину и живот.