Бесплатный фрагмент - Большой город

Предисловие

Города рождаются и растут по плану, а наш «Большой город» родился спонтанно. Всё началось с вопроса в «Клубе Инициативных Писателей»: А почему бы нам всем не написать тексты на одну тему? За ним возникло предложение тексты обсудить, потом мы их вместе редактировали, и, наконец, пришло время их издать.

Теперь слово вам, дорогие читатели. Тексты живут, когда о них думают и говорят, так что смело переворачивайте страницу!

И, напоследок, стоит упомянуть, что этот сборник не появился бы без редактуры и корректуры Ксюши Чаадаевой и прекрасной обложки Ольги Черных.

Приятного путешествия в «Большой Город»!

Сергей Пронин

Руководитель Клуба Инициативных Писателей

Куратор Проекта Литературных Инициатив

Ульяна Воронцова «Герои нашего времени»

Илья Крапивин раскинулся на диване в своей гримерке, стараясь не шевелиться. Голова отзывалась страшной болью на каждое движение. Нужно будет сходить к Нике, разобрать все то дерьмо, что скопилось в нем за последние полгода. С его работой без мозгоправа никак. И зачем он подписал тот контракт? Сейчас бы вел спокойненько свою адвокатскую практику! Нет же! Захотелось популярности, чтоб ее!

Завершался очередной сезон его авторской программы, сегодня отработали последние съемки. Илья с нетерпением ждал выходных, ведь за ними последует двухнедельный отпуск на жарком курорте в компании жены и двух прекрасных ребятишек. Мужчина совсем забросил семью — работа, работа… Головы некогда поднять! Зато рейтинги били все рекорды.

Зрители обожали «Героев нашего времени». Каждый выпуск, выходящий в прайм-тайм, смотрела буквально вся страна. Илья был всенародным любимцем, что очень тешило его самолюбие. Передача рассказывала истории простых людей, оказавшихся в самых неожиданных жизненных ситуациях.

Крапивин раздраженно поглядывал на часы. Перед уходом ему еще нужно дать интервью Сергею Цепкову. Где, интересно, его носит?! Эта мысль еще пульсировала в гудящей голове, когда дверь гримерки распахнулась, впустив патлатого молодого человека.

— Даров, старик! Че такой кислый?

Цепков резкими стремительными движениями, вечно неухоженной шевелюрой, чертами лица напоминал спаниеля. Сходство дополняла коричневая замшевая куртка. Илья поморщился:

— Тише! Голова раскалывается. Давай быстрее с этим разберемся, и я поехал откисать.

— Есть, сэр! — Цепков дурашливо отсалютовал и выхватил из внутреннего кармана диктофон. — Тогда сразу к делу. Мы к окончанию сезона «Героев» готовим выпуск. Основное интервью на портале, а для ролика возьмем твой голос, пустим поверх архивных кадров. Рассказывай, кто тебя больше всего выбесил на этот раз.

Илья заранее обдумал, о чем будет говорить. Надо еще раз показать публике, что он не боится по-настоящему острых тем:

— Мы всегда стараемся обращать внимание на самые актуальные вопросы, которые действительно волнуют наших зрителей. Поэтому начну с истории Татьяны. Девушка решила отдать своего ребенка на усыновление, не совсем легально. Она уверяла, что просто не хочет оставлять невинное дитя в роддоме. Сама нашла молодую пару и договорилась с ними. Никаких законных оснований для этой сделки нет. Самая настоящая торговля людьми! Я искренне рад, что мы вмешались и сумели убедить Татьяну не совершать эту страшную ошибку. В конце концов, она решила не расставаться с ребенком.

Сергей выключил диктофон:

— Капец! XXI век на дворе, а мы детьми торгуем! Слушай, старик! Не под запись. Как думаешь, эта шалава просто хотела баблом разжиться?

Илья знал Серегу с детства — дружил с Цепковым-старшим. Парнишка всегда был смышленым, зрел в корень. Не удивительно, что он выбрал журфак. Ему шли легкая развязность и фамильярность. К тому же, за ними таилось первоклассное охотничье чутье на сенсации.

— Конечно, она хотела заработать. Говорит, жрать нечего. Чем думала, когда ноги раздвигала?! Причем, ладно бы требовала нормальных денег! Знаешь, сколько она хотела за своего недоноска? Десять кусков в твердой валюте!

Серега присвистнул и ухмыльнулся. Такие суммы он тратил на пикник с друзьями, когда еще учился в школе. Интересно, из какой дыры выползла эта крыса? Журналист снова включил диктофон:

— В который раз убеждаюсь, что ваша программа делает много добрых и полезных дел. Как и в случае с эпизодом о растлении. Это, наверное, самая резонансная история за все сезоны шоу.

— Да, Оля и Лена никого не оставили равнодушными. Как рыдала Надежда Гаревич, наш эксперт-психолог! Когда в студию вошел отчим девочек, я думал, мне придется защищать его от зрителей. Не удивительно — домашний тиран подвергал падчериц насилию, начиная с семи лет. Конечно, никто и ничто не излечит их душевные раны. Но наш проект сделал все, чтобы прекратить этот кошмар.

Сергей вновь остановил запись:

— Да, мы вставим куски с арестом этого мудака и плачущими девчонками из самого выпуска. Их папаша, похоже, неплохо развлекался все эти годы — старшей за двадцать, младшей шестнадцать. А что их мать?

— Мать молчала. Я тебе больше скажу — ее все устраивало. Меня до сих пор передергивает, как вспомню ее улыбку. Рассказывает о том, как муж трахал ее дочь, а сама лыбится, будто прямо сейчас кончит. Она к ним третьей иногда ложилась.

Сергей открыл рот и сделал страшные глаза.

— Да-да, а ты думал. Мы не стали в эфир пускать — и так шок-контент. Но там мамаша та еще сука. Сама не могла своего хахаля удовлетворить, так дочек подсовывала. Еще и держала их, если дергались. Иногда терлась к ним третьей, чтоб и ей хоть что-то перепало. Если б старшая не сбежала и не пожаловалась, они бы так и жили.

— А что ж они терпели столько лет?

— Психолог говорит — синдром жертвы. Хотя, я думаю, там всех все устраивало. Младшая вон в шестнадцать лет аборт сделала от «папаши». — Крапивин пальцами нарисовал в воздухе кавычки. — Мамка отвела: ревновать стала, что ее муженек теперь будет с младшей жить из-за ребенка, а ее выгонит. Так эта дурочка в больнице хоть бы слово сказала — дома, дескать, вот такой трындец творится. Не-а. Молчала, как рыба. Люди любят устраивать себе трудности из ничего. А потом героически их преодолевать.

Сергей тряхнул головой, то ли соглашаясь с Крапивиным, то ли пытаясь осознать услышанное. Затем вновь нажал на кнопку:

— Хорошо, что теперь преступник понес заслуженное наказание и проведет ближайшие годы в тюрьме. Скажите, Илья, а как сложилась судьба догхантеров из последнего выпуска этого сезона?

— Этот эпизод тоже вызвал немало споров среди зрителей. Отравителей собак из Запрудного разыскивают. Власти города делают все возможное, чтобы наладить ситуацию с бродячими животными в городе. Уже сейчас там открывается пятый приют, куда может прийти любой желающий и взять домой четвероногого друга.

Цепков вновь отложил диктофон:

— Я так и не понял, зачем та блондинка явилась в студию. Рассказать, как у нее классно получается травить собак?

— Ну, тот факт, что она именно травила, не доказан. Хотя у нее, вроде как, и мотив имелся. Стая ее ребенка загрызла и мать покалечила. С ее слов. Но, знаешь, я на таких у себя в студии насмотрелся, что уже ничему не верю. Вот животным верю — они честнее людей. В общем, я вывел все так, чтобы эту блондинку первой проверили на предмет отравлений. Я бы таких «чистильщиков» сам отравой угощал! Ну, представь: тебе собака в руки тычется, ластится, а ты ей говно это в рот суешь и смотришь, как она кровью блюет. Я тогда так разозлился, что даже не стал озвучивать про мать и дочь этой полоумной. Режиссер меня чуть не придушил. Я ему так и сказал — с этим делом и так все ясно, а если у нас зрители еще убийц жалеть начнут, мы вообще непонятно куда прикатимся.

Илья уже почти кричал, взбудораженный воспоминаниями. Головная боль, будто по волшебству, исчезла, на ее место пришли злость и раздражение. Крапивин и сам не мог бы объяснить, почему эпизод с отравлением собак приводил его в такое бешенство.

— Мне так противно было, когда эта баба расплакалась в студии. Сидит, сопли на кулак мотает. «Собаки, опасно, кидаются»! Ни на кого никогда не кидались, а на нее кидаются! Их же специально стерилизуют, чтобы спокойные были. Ладно, что-то я разошелся совсем. Давай сворачивать эту бодягу. Домой хочу — зубы сводит. Как материал напишешь, скинь на одобрение. И куски, которые будете из программ брать, тоже. А то знаю я вас — вы нарежете!

***

Илья вскочил с дивана, удивляясь легкости, которая внезапно пришла на смену страшной головной боли. Мысли его теперь были полностью заняты предстоящим отпуском: ласковое теплое море, шезлонг, пряный коктейль, жена в соблазнительном бикини…

Выходя из гримерки, Илья чувствовал себя хорошо. В конце концов, он делал благое дело. От души помогал, безжалостно разоблачал, предавал справедливому суду. Он был так увлечен своими мыслями, что даже не обратил внимания на тени, бесшумно скользившие вслед за ним по парковке.

***

— Люсь, погромче сделай, не слышу ни хрена!

На окраине большого города в микроскопическом туалете хрущевки мужчина средних лет судорожно добивал окурок. Жена на кухне как раз включила телевизор — начинались новости:

— Сегодня при попытке сбросить в канализационный люк пакет с неизвестным содержимым, была задержана Татьяна С. В пакете обнаружен задушенный младенец двух недель от роду. Женщина заявила, что не может прокормить ребенка. Сообщается также, что гражданка С. нигде не работала, проживала в общежитии, замужем не была.

Мужчина проковылял к своей табуретке в углу кухни, приговаривая:

— Ишь ты, кормить нечем! Зачем ноги раздвигала?

Телевизор продолжал монотонно докладывать:

— Обвиняемый в растлении падчериц Константин Ф. и его гражданская жена Зинаида К. были объявлены в розыск. Как заявили дочери Зинаиды, Елена и Ольга, их мать потратила все семейные сбережения, чтобы освободить сожителя из-под стражи. Гражданина Ф. выпустили под подписку о невыезде, после чего он сбежал с помощью гражданки К.

На этом моменте мужчина повернулся к жене:

— Ишь, Люська, че баба ради мужика сделать может! А от тебя слова нормального хрен дождешься!

— Ты, мудень старый, хоть слышал, что сказали?! Он за растление сидел!

— И че? Какая-то шаболда мелкая перед ним жопой крутила, он не сдержался, так что ж теперь, сажать человека? Вокруг что ни глянь — всё шалавы. Юбки короткие, волосы разноцветные. Тьфу! Таким раскладом всех мужиков пересажать, ибо у всех слюни текут.

— Знаю я, как у вас слюни текут! Вечно глаза в разные стороны. А там такая история! Это ж как раз в «Героях» было. Знаешь? Нет?! Вот и молчи!

Внезапно Люська и сама притихла, прислушавшись к телевизору:

— …известный ведущий программы «Герои нашего времени». Очевидцы утверждают, что стая набросилась на него на парковке неподалеку от съемочного павильона.

Люська, не услышавшая начала сюжета, бормотала под нос:

— Чаво-чаво с Илюшей? Какая стая?

На экране появилось фото Крапивина в траурной рамке. Люська, обожавшая его программу, заголосила:

— Как так-то?! Молодой ведь како-о-ой!

Мужчина от неожиданности подскочил на своей табуретке, от души выругался:

— Че орешь! Ну, помер — и помер! Не велика потеря! Небось, на своих этих передачках нехилые барыши имел, вот и наркоманил по-черному. Нормального человека разве так просто может стая загрызть?!

Слезы на глазах Люськи моментально высохли, она ринулась в атаку на мужа, защищая любимого ведущего. Вскоре крики были слышны уже всему подъезду. Старушка, вышедшая во двор, посмотрела вверх, на окна, откуда раздавались звуки, и неодобрительно покачала головой.

Пожилая женщина свернула за угол и беззубо засюсюкала куда-то в темноту, протягивая на ладони угощение. Вскоре вокруг нее уже собралась стая бродячих псов.

Мила Мираж «Кем-то другим»

Несколько минут до будильника. Саша раздвигает шторы. Город приветствует латунной серостью. Начинается новый день.

Про себя Саша называл такие дни беспробудными. Все вы их знаете: это когда серость плавно перетекает из утра в день, покуда медлительные сумерки не завершат его вялую трансформацию в блёклую ночь, засвеченную множеством окон и фонарей.

Отчего-то спросонья ему вспомнилось другое утро. То самое, когда он впервые в жизни полетел на самолёте, впервые и сразу — навстречу мечте.

А мечталась ему Москва. Огромная столица, могучая, кипучая, то самое место, где плещется жизнь, не то, что в нашем захолустье!

Так странно. Вроде всего лишь воспоминания, но ладонь словно обожгло металлическим холодом — это он коснулся трапа самолёта и замер. Застыл на месте, пронзённый внезапным осознанием: он один, совсем один в омуте огромного города, где человек человеку — конкурент, где хочешь жить — умей вертеться, где каждому наплевать на каждого, и на него, наивного провинциала, наплевать в первую очередь.

Когда же это было? И сколько дней торчит он здесь, в бессмысленной суете и безвременье серых, как небо, будней? Сколько долгих месяцев, — да что там! — сколько лет угрохал на поиск своего счастья, на покорение столицы?

Из оцепенения Сашу выводит будильник. Любимая песня не радует. На автомате происходят привычные действия: ставится чайник, нагревается сковородка, вставляются линзы, разбиваются яйца, моются руки и послушная ложечка насыпает ровно столько кофе, сколько нужно. А нужно ли? Зачем это всё нужно?

Но об этом лучше не думать. «У вас мало времени, мы в вас это ценим», — бодро заявляет ведущий. Новости. Такие уж ли они новые? Да и мало ли времени, если времени — целая жизнь?

Но вопрос риторический. На работу приходится торопиться. А затем толпиться, толпиться и толкаться в как всегда переполненном метро. Осточертело. Чертаново. К чёрту.

А потом начинается бред, тоска, маята. Извечная гонка за своим же хвостом. Дежурная улыбка коллегам. Внимательный взгляд на совещании. Да-да, отличная идея, я согласен. Да, вот ваш отчёт. Презентацию? Не вопрос. Будет исполнено, можете на меня рассчитывать.

О повышении уже давно не заикался. Проходили. Повышали. Больше денег? Да. Задачи интереснее? Да. Доволен? Ага. Счастлив. Особенно когда пью воду возле кулера, прислонившись лбом к его прохладным гладким бокам. Прекрасная бутылка, она — лучшее, что есть в моей жизни.

Мы в пятницу с ребятами в бар, погнали с нами? Нет, не сегодня, мне ещё презентацию готовить, возьму работу на дом. Но спасибо, что пригласили. Ты давай там, кончай это всё, а то совсем уж заработался, отдыхать тоже надо. Оторвёмся! Да-да, оторвёмся, конечно, просто как-нибудь в другой раз. Хлопок по плечу. Мне пора, был рад повидаться.

Саша безукоризнен, как ни посмотри. Добросовестный, надёжный, коммуникабельный, многозадачный. Не человек, а идеальное резюме.

А может я и есть резюме? Просто документ, бумажка. И что за глупые мысли? Это всё небо за окном. Чёртова осень, а впереди зима. Скорее бы солнышко. Зачем я верчу ручку в руках? Ах, да, презентация…

Щелкают клавиши, горят мониторы. Шепоток сплетников, громкий голос начальства. Весь этот смарт-кэжуал проклятый, мы все как на одно лицо. А впрочем, яркой одеждой и разноцветными волосами тут не поможешь. Пестрота только раздражает, но нисколько не умаляет одинаковости, поглотившей всех и вся. И меня.

А что меня? Тошнит меня. От чего? От меня. От того, что я — это я. И как так вообще получилось, что я живу такой пустой, бездарной жизнью, главной радостью в которой является попойка в пятницу вечером с коллегами, которых я и друзьями-то назвать не могу? А ведь я мог бы стать кем-то другим.

Ручка упала. Просто вывалилась из пальцев. Саша замер. Другим. Другим. Другим. Слово словно вгрызалось, входило в него, втиралось кончиками пальцев в виски, проникая в глубины мягких и влажных мозгов, тёплых, вопреки этой осени тёплых, согретых струёй кровотока, с силой проталкиваемой внезапно затрепетавшим сердцем. Волнительно. Восхитительно. Страшно. Другим. Так просто. Другим.

Придя домой, Саша долго разглядывал себя в зеркале. Сначала одетым, потом в неглиже. Чтобы стать кем-то другим, надо начать с чистоты. Надо забыться в горячей воде, позволить струям смыть усталость, бессмысленность, лицемерие, разочарование, боль и страх. Затем нужно много шампуня. Намылить всё тело, и голову, лицо, и даже ноги до пяток, чего он раньше никогда не делал. Затем тереться вехоткой. Тереться тщательно, добросовестно, как если бы делал проект.

Затем нужно выйти из душа. Ужаснуться, увидев свою красную спину — перестарался. Удивиться тому, как ты нехорош, как курнос, плоскоморд, одутловат. Отвернуться, потупив глаза, потому что стыдно за неуклюжее тело, будто желающее расползтись. А ведь когда-то ходил в спортзал, качался. Давно это было. А был бы другим, ходил бы и дальше. Эта мысль заставила его покопаться в ящиках комода.

Нашлась чистая тетрадь. Белые-пребелые листы в ярко-синюю расплывчатую клетку. Пойдёт. И ручка чёрная нашлась, гелиевая, въедливая, густая. Отлично. Саша пишет первую строчку, она тоже нашлась:

Он был накаченным молодым человеком.

Написал и поморщился: ну что это за почерк? Что сказал бы графолог, увидев его? Кривые каракули, словно питекантроп нацарапал их камушком на стене пещеры.

Но учиться каллиграфии поздно, и Саша спешно открывает ноутбук.

Он был накаченным молодым человеком.

Но и в ровных буквах Ворда фраза тоже выглядит плохо. Абстрактно.

Он был спортивным молодым человеком, подтянутым и подкаченным, с идеальными кубиками пресса и рельефными мускулистыми руками.

Саша перечитал. Снова поморщился. Литературным талантом его Бог явно не наградил. Ну и ладно. И так сойдёт. Главное, что такой был, этот молодой человек. Подумав, Саша исправил:

Он был спортивным мачо, подтянутым и подкаченным плейбоем, с идеальными кубиками пресса и рельефными мускулистыми руками

Саша закрыл лицо руками (отнюдь не мускулистыми) — стало стыдно. Такой взрослый мужик, а занят таким идиотизмом. Плейбой, ёлы-палы!

В ход пошла бутылка коньяка. Горло обожгло, тело разомлело, воображение ожило.

Он пил только самый дорогой виски.

А почему, собственно, пил? Он же качок, спортсмен, все дела. Логичнее предположить, что он ничего не пил. Сок апельсиновый. Коктейль протеиновый. Саша занёс уж было руку над клавиатурой, но замер. Так не хотелось. А как же тогда?

Он был элегантным мужчиной с безукоризненным вкусом и пил только дорогое красное вино.