Длились вторые сутки, она молчала. Маленькая девочка с серьезным застывшим лицом. Все так надеялись, что самый страшный день её жизни закончится ночью и утром она найдет в себе силы для того, чтобы немного поесть. Этого не случилась.

Надюша продолжала сидеть на кровати. Создавалось такое впечатление, что она и не спала вовсе. Ничего по сравнению со вчерашним днем не изменилось. Единственное, возникло еле уловимое движение, тело её слегка раскачивалось, точно заведенный маятник. После того, как девочку привезли в детский дом, она не проронила ни звука. Шли вторые сутки. Чистая, опрятная девчушка с густыми каштановыми кудряшками сидела неподвижно, слегка двигаясь, отклоняясь вперед и назад. Возникало зловещее ощущение, что кто-то невидимый дергает за ниточки ставшее таким безжизненным тело малышки.

Стороннему наблюдателю этого процесса становилось тревожно от безысходности происходящего. Девочка не реагировала ни на врачей, ни на психологов, испробовавших весь свой профессиональный арсенал. Красивые куклы в ярких платьях, забавные мягкие игрушки с добрыми мордочками не привлекали её внимания. Девочка как — будто спала с открытыми глазами. И именно эти глаза давали мне понять, что она живая. Вернее сказать, только они и были живыми в этом застывшем теле. Очень хотелось взять её за плечики и так слегка потрясти и сказать, позвать: «Надюша, Наденька, просыпайся!». Но если к ней прикасались, тело девочки тут, же становилось ватным и кулем валилось на кровать. Глаза при этом продолжали жить своей обособленной мукой. Я чувствовала эту боль, огромную боль маленького человека, которая в прямом смысле парализовала, лишила её сил и возможности двигаться.

Я не смогла уйти домой. Я стала читать «Маленького принца» Экзюпери. По её взгляду я осознала, что девочка меня слышит и понимает. Я прочла всю книгу, но ничего не произошло. Надюша закрыла глаза, и дыхание её стало еле уловимо.

Что мне оставалось? Я принесла маленькую иконку Казанской Божьей матери и небольшой подсвечник. Установив все на письменном столе, неподалеку от спящий девочки, я приготовилась зажечь свечу. С первой попытки это сделать не получилось. Спичка погасла, а фитиль небольшой церковной свечки не загорелся. Вторая спичка не зажглась вовсе. Третья попытка оказалась успешнее предыдущих. Свеча вспыхнула ярким светом, освещая темное пространство вокруг.

Сосредоточившись на пламени, я не сразу поняла происходящее. Девочка, содрогаясь всем телом, схватив за руку, пыталась оттащить меня от стола. В её глазах застыл ужас. Страх огня, панический страх огня. Я затушила свечу. В полумраке она прильнула к моим ногам. Я взяла её на руки. Она обняла меня за шею, и я почувствовала, что она плачет. Моя шея была мокрой от её слез. Я читала вслух молитву «Богородица Дева радуйся» и качала её точно младенца, появившегося на свет.

Потом читая её личное дело, я узнала, что накануне её отец, облив мать бензином, поджег её на глазах маленькой дочки. И от шока увиденного, девочка не могла пошевелиться, не могла кричать о помощи, а потом потеряла сознание.

Мы приходим к ним, чтобы любя лишить боли. Мы проводники. Вот наша миссия.

Вероника Владимировна Пчела закрыла дневник. Вот уже на протяжении более двадцати лет работы воспитателем в детском доме общие тетрадки, исписанные мелким аккуратным подчерком, хранились, составляя целое собрание воспоминаний детских нелегких судеб, переплетаясь с её собственной такой необычной судьбой. Сначала они представляли собой самые обыкновенные дневники педагогических наблюдений. Но перечитывая свои воспоминания историй прошлых лет, Вероника решилась на удивительный для себя поступок. Она задумала написать книгу.

Кошкин

Новость о несчастном случаи, произошедшем при загадочных обстоятельствах с самой таинственной и одиозной личностью современного бомонда Ангелиной Волошиной потрясла всех без исключения. Даже те люди, которые считали её способности сомнительными и явно приукрашенными охотниками за чудесными проявлениями магии и колдовства были шокированы случившемся.

Следователь Степан Кузьмич Кошкин, получивший от начальства это дело, что называется по блату и в награду за только что раскрытое преступление, окутанное туманными тайнами и астрологическими составляющими, по мнению сыщика, явно не к добру снискавшего у руководства славу знатока загадок такого толка. Оставив все свои текущие дела, он был вынужден заниматься расследованием смерти Ангелины Волошиной частным порядком.

В сквере его ждал автомобиль, в салоне которого человек, его — то Кошкин никак не ожидал увидеть вживую, а не с экрана телевизора, передал Степану Кузьмичу объемную папку. Он произнес одну лишь фразу: «Найди того, кто это сделал». Первая мысль, которая возникла в голове сыщика, была тождественна мелодраматическому сериалу «Богатые тоже плачут», но потом, интуитивно почувствовав горе потери человека, для которого практически не было ничего не возможного, неожиданно для просителя ответил: «Хорошо. Найду». Грустный человек снял очки и пристально посмотрел в глаза Степана Кузьмича, а затем пожал ему руку. Он подумал: «Этот сможет. Этот найдет».

С фотографии, которую сыщик достал из полученной папки, на него смотрела женщина, обладающая уникальной красотой скандинавской красавицы. Золотистые волосы обрамляли фарфоровое лицо, на котором, окутанные длинными ресницами светились глаза необыкновенно голубым, небесным цветом.

Не мудрено, что думы таких людей, как грустный человек, занимала эта женщина. Её образ оставался в мыслях помимо твоей воли. Он как бы впечатывался в память. Кошкин убрал фотографию в папку, но лицо незнакомки повисло в воздухе. «Началось», подумал сыщик, крепко зажмурившись.

Ни в какую мистику Степан Кузьмич не верил. Интуиция, в его случае чуечка, как он её называл, так это дело наживное. А так чтоб воду заряжать и операцию по телевидению провести пациенту, находящемуся в другом городе, это баловство и фантасмагория. Правда, при расследовании дела, которое практически на днях закончил сыщик, он пересмотрел свои взгляды на астрологию. Сначала Кошкин их пересмотрел на одного астролога, женщину, которая всю свою жизнь работала в детском доме простым воспитателем, Веронику Владимировну Пчелу. Он так сначала её и называл про себя «училка — звездочет». Но обстоятельства дела свели этих людей не для серых будней, а для восхищения друг другом и жизнью в целом.

Ангелина Волошина, в девичестве Рагна Йогнарсдоттир, сгорела в своем загородном доме. Пожар был такой силы, что от резиденции прекрасной предсказательницы практически ничего не осталось. Взрыв газа, страшное зрелище. Степан Кузьмич убрал фотографии в папку. Там находились два комплекта ключей от городских квартир хозяйки с указанием адресов. Ну что ж, Ангелина — Рагна, посмотрим, что ты за диковинная птица.

Степан Кузьмич Кошкин был выходцем из другой эры, другой системы, другой страны. Окончив школу милиции, восторженно шагнув в профессию, с годами довел свои профессиональные навыки до совершенства. Характер сыщика со временем сделался золотым, а, следовательно, тяжелым.

Нынешняя эра Водолея с полным доступом в информационное пространство разворачивала дело сыска совершенно в другую плоскость. Материалов в интернете об Ангелине Волошиной можно было найти великое множество. Но вот что самое интересное, у неё отсутствовали страницы в социальных сетях. Не было никакого сайта, телефонов для связи. Информации много, а контакты отсутствовали. Как, каким образом к ней попадали люди? Какие услуги она им оказывала? Что значит сайкик, колдунья что ли, или она работала психологом? Час от часу не легче. То и другое пациенты будут держать в секрете. В общем, найди то, незнамо что. И пойди туда, незнамо куда. Информации море, а нужной с гулькин нос. Одно очевидно и не поддавалось сомнению: муж Ангелины — Рагны тот самый известный всему миру художник Никос Волошин. Вот с него, пожалуй, и начнем.

Исландия

Находясь в просторных апартаментах гостеприимного Никоса Волошина Степан Кузьмич ощущал себя в историческом музее, в котором к удивлении посетителя все не только можно было трогать, но ещё сидеть на антикварных стульях, пить из фарфора китайского императора. А что если вдруг, эта маленькая кофейная чашечка невзначай выскочит из рук? Надо, наверное, попросить воды в простом стакане.

— Пейте кофе, пожалуйста. Это очень хороший сорт. Уверяю вас, такой кофе вы ещё никогда не пробовали. Я готовлю его по особому рецепту.

Стройный, элегантный, излучающий позитив и жизнелюбие Никос был настолько органичен, контактен и самодостаточен, что Степану Кузьмичу казалось, что он знает этого человека не первый день. Что могло быть общего между ним и его Ангелиной? Почему в этой истории возник другой мужчина?

— Вы хотите спросить меня о Рагне?

— Да. Такое необычное имя.

— Она родилась в Исландии. Там мы и встретились.

— Вы жили в Исландии?

— Какое-то время по приглашению своего друга. Я написал там несколько картин. Это удивительная природа. Ничего подобного нет нигде. Земля льда и пламени, суровая, аскетичная и невероятно прекрасная. Представляете, вокруг горячих источников покоятся никогда не тающие, вечные льды. Гул белой реки водопада, которая падает с тридцатиметрового порога. А потом изнуряющая и очищающая душу тишина, но ты продолжаешь чувствовать, как где — то там глубоко тяжело дышит земля, выдыхая в трещины фонтанами газов фумарол.

Сказочная земля суровых викингов. Изумрудный бархат лугов, искрящиеся гейзеры, свисающие к земле облака. Такое ощущение, что небо в этой точке планеты прижимается к земле, разламывая её вдоль всего острова, освещая всё вокруг невероятно зелеными всполохами северного сияния. «Там где ледник касается неба, земля перестает быть твердью и становится частью небес», кажется так, у Хальдоура Лакснесса.

— Расскажите мне, пожалуйста, о вашей жене.

— Я сам до конца так и не понял, какими способностями она обладала. Знаете, просто надо побывать в Исландии, чтобы постичь особенности этого места и культуру этого необыкновенного народа. Язык, которого не претерпел изменений за последнюю тысячу лет. Представляете, они с легкостью могут читать свои старинные саги о храбрых викингах в оригинале. Между прочим, исландцы самый читающий народ в мире. Удивительное дело. В этой стране нет армии как таковой. Функцию вооруженных сил отчасти выполняет береговая охрана. Полицейские в этой стране не носят оружие. Двери домов и автомобили не закрываются.

Но не об этом я хотел бы вам рассказать. Эта фантастическая природа, действующие вулканы, полярные ночи, ветряные снежные бури располагают к тому, что ты начинаешь воспринимать действительность как — бы с оглядкой на сверхъестественное. Знаете, в Исландии говорят так, если вы не видите этих существ, это совершенно не значит, что их нет.

— Каких существ?

— Существ находящихся в других мирах.

— Вы это сейчас серьезно?

— Если бы вы знали Рагну, вы бы тоже начали сомневаться. В Исландии каждый пятый обладает паранормальными способностями, а если нет, то посещение того, кто общается с миром духов, равносильно походу в булочную. И ещё, ни один житель там не пнёт камень. И даже если он вам скажет, что в существование эльфов и троллей абсолютно не верит, делать этого не станет. Более того там принято оставлять угощение для них, прямо у подножья камней.

Так вот приехав туда, я узнал, что в этой стране есть такие люди, которых называют сайкики. Это что-то наподобие наших медиумов. Подождите, не возражайте. Сейчас я вам расскажу один случай.

Это случилось, когда мы были в Исландии. Я проснулся на рассвете, не спалось, решил поработать. Подошел к холсту и стал готовить палитру к работе. Еще не начал писать, как вдруг пришла Рагна и сказала, что только что остановилось сердце моей бабушки и что она не обидится на меня за то, что я не успею на похороны. Она сказала это шепотом стоя босиком в ночной сорочке и ушла. Я прекрасно помню свои ощущения, у меня мурашки побежали по всему телу. Спохватившись, я стал звонить сестре. Она сказала, что бабушка действительно в больнице в кардиологии, но она жива и здорова. Я тогда так разозлился и побежал к Рагне. Не знаю, что я ей хотел сказать. Возможно, что не хочу играть в эти игры с потусторонними силами. Она открыла дверь спальни и застыла на пороге. Её голубые глаза стали темно синими. Я ничего не успел произнести, зазвонил телефон. Это звонила моя сестра. Она сообщила, что действительно именно в это время сердце нашей бабушки перестало биться. Я не знаю что это, дар, мистика, страшное совпадение. Одно точно, это нелегкая ноша. Для меня она оказалась непосильной. Мы не развелись, но уже больше года вместе не жили. Знаете, около неё ещё появился этот мужчина.

— Какой мужчина?

— Кажется Виктор, да Виктор Стажков.

— Вы думаете…

— Нет, я ничего не думаю, они слишком разные, хотя что-то их явно объединяло. Я тогда не мог понять что это, нервничал, срывался.

— Вы выясняли отношения?

Никос поднял вверх обе руки. Тонкие, изящные пальцы художника, как бы давали понять, что такие красивые руки созданы только для того, чтобы творить и созидать.

— Она просто сказала, что это не то, что я думаю. А что я мог думать?

— Вы не попытались выяснить кто он?

— Нет.

— Гордость.

— Возможно, я уехал во Францию, а когда вернулся, Рагны уже не было.

Художник, погружаясь всё глубже в свои воспоминания, как-будто не замечал присутствие сыщика. Если бы история могла иметь сослагательное наклонение.

— Вы больше не виделись?

— Один раз, на моей выставке прошлой осенью.

— Вам неприятно об этом говорить?

— Дело не в этом. Мне заказали портрет женщины. Я тогда выставил его среди других работ. Рагна подошла к нему и тихо сказала: «жаль, что она его так и не увидит». Вы знаете, ведь так и случилось. Эта женщина разбилась на автомобиле. После этого мы больше не общались.

— Она взяла вашу фамилию. Но почему Ангелина? Это что-то означает?

— Я называл её Ангелом, женщиной несущей свет.

— Как вы думаете, у неё были враги?

— Не знаю, возможно. У меня такое ощущение, что она не могла погибнуть, она жива. Пойдемте со мной я вам что-то покажу.

В просторной комнате центральное пространство занимала причудливая антикварная кровать французской королевы, а прямо напротив изголовья на стене висела картина, на которой на фоне исландской фантастической природы была изображена всадница с развивающимися на ветру золотыми волосами. Никос подошел к комоду и достал из старинного ящика бархатный зеленый мешочек и небольшую записную книжечку. На секунду поместил их в ладони, как будто греясь об их содержимое, закрыл глаза. Степан Кузьмич понял, что погибшая женщина продолжает жить в сердце этого удивительного мужчины. Прошлое отступило, он поправил прядь удлиненной прически и обратился к сыщику.

— Возьмите.

— Что это?

— Это её ежедневник, можно сказать дневник и руны. Таинственные послания предков, магические символы способные исцелять, ослаблять врагов, притягивать богатства, делать тела невидимыми, странствовать в другие миры. Конечно это мифы, но может быть, вам они пригодятся. Вижу, что вы не совсем понимаете…

— Простите, Никос, если честно совсем не понимаю. Все эти предчувствия и угадывание, никакой связи с реальностью.

— Я так и думал. К гаданию это не имеет никакого отношения. Я сейчас вам расскажу один случай с очень даже реальным человеком, Николаем Платковым, пилотом первого класса гражданской авиации. Это было давно, в мае две тысячи второго года. Мы сидели на даче, на террасе. Ангелина принесла плед и, накинув его на плечи Николая, застыла. Я видел тогда её глаза. Создавалось такое впечатление, что она смотрит сон наяву, какой — то очень страшный сон. В тот момент я не придал этому особое значение. После того как Николай ушел, я поднялся к ней и тогда спросил её, о том, что она видела.

— И что же?

— Вы не припомните, что произошло в мае две тысячи второго года?

— Нет, к сожалению.

— АН-12 военно-транспортный самолет прошел, как говориться, точку не возврата, загорелось крыло. Существует в авиации такое официальное понятие, «точка невозврата». Это такая точка на пути самолета, с момента пролета которой исчерпан ресурс топлива. То есть уже не существует возможности вернуться назад на аэродром вылета самолета. Долететь до запасного аэродрома тоже нет уже возможности, просто не хватит топлива.

— Исчерпан ресурс, такая точка, мне кажется, существует в любой критической ситуации. Какое этот самолет имеет отношение к вашей истории.

— Самое прямое, Николай Платков с горящим крылом самолета летел над минскими болотами, с настойчивой мыслью о посадке. Он надеялся, что поток воздуха собьет пламя. Двигатель погас, только когда закончилось топливо. Самолет начало кренить, отгорел закрылок.

— Но насколько я знаю, АН-12 один из самых надежных самолетов нашей авиации, именно он воевал в Афганистане. Они сели?

— Да. Только благодаря мужеству и профессионализму Платкова.

— Вам об этом рассказала ваша жена?

— Ангелина тогда сказала мне, что Николай спасет людей. После того, как над ними пролетит президент. Удивлены?

— Даже не знаю, что и сказать.

— Ничего не говорите. Перед тем, как начался пожар, самолет Платкова действительно встретился с другим бело — голубым самолетом президента Буша младшего. Они разошлись в воздухе друг над другом. Вот так.

У Степана Кузьмича Кошкина это уже было второе мистическое дело, не слишком ли для сыщика — скептика и материалиста? Но то, как относился к происходящему его собеседник — художник, не давала возможности усомниться. Вот именно, художник — человек с прекрасным воображением.

— Это ваша картина? Простите, Никос, это она?

— Да. Вы, наверное, хотите знать, почему, я написал Рагну, таким образом, со спины.

— Как-то непривычно. Ваша жена была очень красивой женщиной.

— Была. Когда она ушла, я взял кисти и развернул всадницу лицом к водопаду. И теперь мы вместе смотрим в наше прекрасное прошлое. Я могу вас попросить, я вам хорошо заплачу…

— Не продолжайте.

— Мы родились в один день и практически в одно время. Она говорила… что мы чувствуем… что нам дано… Как она говорила: «Наши души связаны и по ту сторону бытия».

Художник отошел от написанного портрета жены. Сделав несколько шагов к большому, отражающему небо окну, точно замер. Степан Кузьмич не торопил, не произносил безликие слова сочувствия. Сколько раз в своей жизни ему приходилось видеть горе, человеческую боль, ощущать её. Да и что скажешь в таких случаях, банальное: время лечит? Нет, не лечит. Оно лишь растворяет эту боль в пространстве, делая её бесконечной, как и оно само.

— Вы знаете, она жива, я не могу, это объяснить, но она не умерла. Я прошу вас, найдите её, найдите мою жену. Если вам что-то для этого нужно, вы только скажите.

Степан Кузьмич покидал прекрасный дом художника с противоречивым чувством. С одной стороны горе любящего мужчины и ничем не подкрепленная святая вера. А с другой, Кошкину хотелось попросить живой и мертвой воды, как в русских сказках, пару бутылочек, про запас, так чтоб не на один раз хватило.

Виктор

Если я — часть твоей Судьбы,

когда-нибудь ты вернешься ко мне.

Пауло Коэльо.

Увидев её на выставке картин известного художника Никоса Волошина, он не сразу понял, кого именно ему напоминает эта женщина, изображенная на холсте. Виктор никогда не был в Исландии, он вообще нигде никогда не был. Удивительная природа, изумрудное небесное сияние, зеркальные озера, заключенные в снежные берега и она — эта рыжеволосая женщина!

Нет, он не знал её, никогда не встречал в житейском море многочисленных лиц, это абсолютно точно. Но с другой стороны очевидным было и то, что она кого-то ему напоминала. Как странно, он ловил себя на мысли, что где-то уже видел этот пронзительный взгляд, ровный, такой аккуратный нос, высокий аристократический лоб, изысканно очерченные губы.

Он распечатал репродукцию этой картины, и она настолько врезалась в память, что со временем Виктор охотно находил черты сходства фотографии портрета с собственной матерью.

А сегодня утром, умываясь после бритья, он поймал себя на мысли, что его лоб, собственные надбровные дуги, напомнили ему незнакомку с портрета Волошина, которая вот уже несколько дней преследовала его каким-то таинственным наваждением. Виктор уже сто раз пожалел, что так спешно ушел с выставки, не узнав, кто она такая. Открыв интернет, он был поражен простоте разгадки тайны, так долго мучившего его образа с портрета. Эта была жена Никоса Волошина, Ангелина, загадочная красавица, которую художник привез из далекой Исландии.

Текли дни привычной рекой времени. Образ незнакомки приобрел имя и фамилию, но не перестал его преследовать. Спустя несколько дней, совершенно истощенный своими мыслями, Виктор пришёл к выводу, что эта исландка, просто приворожила его. Поговаривали о ней много разного и странного. Нет, конечно, он ни во что такое не верил, но… его тянуло к ней. И когда, Виктор все же осмелился подойти и заговорить, ему показалось, что она прекрасно знала, какой силой притяжения для него обладала, что она ждала его, и была абсолютно уверенна в их встрече.

Они не стали друзьями. Слишком на разных ступенях социума находились. Она сверкала на вершине, предсказывая судьбы богатым и знаменитым. А он, совершенно не понимая, каким ветром его сюда занесло, не очень-то довольствовался этой высотой.

Выросший в бедной семье, с ранних лет он узнал цену деньгам. Первые карманные деньги у него появились, после того, как он помог донести тяжелые коробки с книгами пожилому мужчине из красивого дома напротив. На все эти деньги он купил конфет. Шоколадных с белой начинкой пралине. Этот вкус он пронесет через всё свое детство. Сладкий, завораживающий вкус счастья, таящий во рту. Оставшиеся две конфеты он принесёт матери, о чём потом горько пожалеет. Она почему-то была абсолютно уверена, что он их украл, что никто не мог угостить его такими дорогими конфетами. С тех пор у мальчика начнется своя тайна, в которой он будет бесконечно одинок.

Потом, подружившись с пожилым человеком из красивого дома, оказавшимся профессором, в его тайну неожиданно придут книги. И герои Джека Лондона, Роберта Стивенсона, Жюля Верна, откроют ему мир полный увлекательных приключений.

Однажды, сопровождая Рагну на водной прогулке по реке, к нему пришла ясность его долгого наваждения.

— Я понял, кого вы мне напоминаете.

— Ну, наконец-то, и кого же?

— Мою бабушку.

— Кого?

— Это правда. Напрасно вы смеетесь. Я обязательно вам покажу её фотографии. Вы очень похожи, глаза, лоб, только волосы у бабушки черные.

— А вам никто не говорил, что сравнивать дам с бабушками, даже если они изображены на фотографиях — это не комильфо.

Виктору Семеновичу Стажкову никто ничего подобного не говорил. Он и слова то такого не знал. Обещание свое вскоре выполнил, принес семейные фотографии, в подтверждение своих слов. Реакция Рагны на эти фотографии, оказалось, по меньшей мере, странной. Она сделалась очень серьезной, потом попросила оставить эти фотографии ей на некоторое время. Особенно долго и внимательно, она рассматривала снимок двух маленьких девочек из старой родительской шкатулки.

— Кто это?

— Моя мама и её сестра.

Почему эта фотография так её заинтересовала, он тогда не отважился спросить. Решил поговорить с матерью. Но она как назло последнее время стала часто выпивать и прибывала в состоянии замутненного рассудка, превращаясь в призрачного обывателя своей собственной жизни.

Рындин

Степан Кузьмич открыл небольшую записную книжечку — ежедневник Рагны Волошиной. На первой странице, посвященной январю, практически не осталось пустого места, имена с начальными буквами видимо фамилий, какие — то цифры.

В феврале было две записи, первая: «Сотворенный и так не сейчас открытый миру Орк, что ещё ему надо, ведь у него есть единственный спутник», и вторая: «Он принесет мне черную весть. Ничего не хочу менять. Виктор, не победитель».

На той странице, где красивым золоченым тиснением был выведен месяц март, была всего одна запись: «Терракотовый воин убит. Император глупец. Он ищет бессмертие и будет отравлен». Дмитрий Сергеевич Рындин больше заинтересованный внешним видом необычной записной книжки — ежедневника не вдохновлялся написанным.

— Какая занятная вещица.

Господин полковник был отменным эстетом, но Кошкин совершенно не для эстетического наслаждения принес своему начальству единственную, как ему казалось связующую ниточку в таком окутанном тайнами деле. Есть ли вообще это дело? Степан Кузьмич вспомнил, как не хотел за него браться и только настоятельная просьба руководства, которое сыщик не собирался менять в своем уже предпенсионном возрасте, побудила его встрять в это сомнительное мероприятие.

— Это все что у нас имеется?

— Вот ещё это.

Степан Кузьмич положил на стол перед Рындиным зелененький мешочек.

— Что это?

— Говорят руны?

Полковник высыпал на стол горку камушков и поднял глаза на Кошкина.

— Это что за бусики — фигусики?

— Да кто ж их знает. Только для бусиков они не годятся. Дырочек нет.

— Давай лучше книжку посмотрим.

— Не знаю лучше ли.

— Что так?

Дмитрий Сергеевич уткнулся в дневник-ежедневник, открыв его посередине, пролистал в начало.

— Ну, я не знаю…

— Я тоже.

— Ничего не понимаю. Кто такой Орк? Колдун какой-нибудь? Так он ещё и со спутником.

— Возможно, если Рагна Волошина была астрологом, то речь идет о вполне реальных астрономических объектах.

— Это, о каких таких реальных объектах, об Орках?

Дмитрий Сергеевич с любопытством школьника посмотрел на своего осведомленного сыщика.

— Давайте, Степан Кузьмич, просветите нас простых обывателей. Я весь во внимании.

Следователь Кошкин имел феноменальную память и слыл эрудированным человеком. Правда, Степан Кузьмич утверждал, что его умственные способности самые обыкновенные, но его начальство придерживалось отнюдь другого мнения. Дмитрий Сергеевич вообще не мог понять, как в голове этого хитреца храниться такое количество разнообразной информации, которую сыщик в нужный момент доставал, словно нужную книгу с конкретной полочки. Об сверх способностях Кошкина, как и о его характере не судачил только ленивый. Интеллигентный Кошкин всегда делал, что считал нужным, и умело морочил голову своему начальству. Полковник Рындин к этому давно привык. Тем более, что таких как его «старый лис» больше не существовало в природе. Как говорится в банальном сравнении, штучный товар. Пришедший из советской милиции в нынешнее время он оставался верен высоким идеалам своей юности и был настолько целостным и гармоничным, что все шероховатости во взаимоотношениях Дмитрий Сергеевич охотно списывал за счет издержек нелегкой профессии.

— Орк — это кандидат в карликовые планеты. Открыл его американский астроном Майк Браун в феврале 2004 года. Путешествует по своей орбите вокруг нашего Солнца в таинственном поясе Койпера. Его ещё называют анти Плутоном, этому причина — зеркальность орбит.

— Каких орбит?

— Траекторий движения вокруг Солнца этих двух объектов, Плутона и Орка.

— А попроще нельзя?

— Это и есть попроще. Орк приближается максимально к светилу в тот момент, когда Плутон максимально удаляется и наоборот.

Дмитрий Сергеевич перелистал странички ежедневника Волошиной.

— Да, тут тоже февраль. Она что, отмечала это открытие? И много таких кандидатов в этом поясе?

— Не мало. А что касается пояса Койпера, тут произошло парадоксальное явление. Дело в том, что поясом Койпера называется ледяное царство астероидов и подобных космических объектов у самой границы Солнечной системы.

— Степан Кузьмич, вот ей Богу, все люди, как люди. У тебя ж с каждого дела можно фильм снимать. Опять космический детектив какой-то.

— Похоже на то, вот только представьте, за далеким таинственным Плутоном, оказывается целый ледяной мир. Именно после обнаружения карликовых планет, за его орбитой астрономам открылись: Эрида, Квавар, Макемаке, Хаумеа, Гунгун, наш Орк, Седна и многие другие ледяные странники, Плутон был разжалован в карликовые планеты. Хотя в 2007 году законодательное собрание штата Нью-Мексико единогласно постановило, что Плутон считается девятой планетой. Подобно поступил и сенат штата Иллинойс.

— Не могут договориться.

— Не могут.

— А что там с Койпером?

— Господин Койпер был астрономом и предполагал, что в этом ледяном царстве, на задворках Солнечной системы уже ничего не существует, пустота, темная материя.

— Ага, там целая компания Орков и Гунгунов. И что в честь неверующего Койпера назвали этот пояс?

— Ирония.

Дмитрий Сергеевич заварил кофе и снова придвинул к себе ежедневник Волошиной.

— А единственный спутник?

Степан Кузьмич вдохнув бодрящий аромат напитка, продолжал.

— Есть и спутник, причем единственный. Вант совершает полный оборот вокруг Орка за девять с половиной дней. Они синхронизированы.

— Это что ещё такое?

— Синхронизированы, то есть, обращены друг к другу одной стороной. Возможно, на Орке произошло единственное извержение криовулкана, которое превратило аморфную воду в кристаллический лед.

— Криовулкан? Это что он извергает, воду что ли?

— Наверное, это захватывающее зрелище: ледяной вулкан, извергающий вместо лавы, воду, аммиак, метан и азот.

— Веселенькая компания.

— Да, возможно, предположить, что Вант не естественный спутник, а притянутый Орком из пояса Койпера.

— Что у них там в этом поясе происходит? Звездные войны.

В кабинете воцарилось молчание. Мужчины молча, пили кофе вприкуску с миндальным печеньем. Дмитрий Сергеевич закрыл ежедневник Волошиной.

— Степан Кузьмич, вернувшись на землю, что совсем, совсем никаких мыслей?

— Разве что одна смутная.

— Давай хоть смутную.

Степан Кузьмич снова открыл ежедневник Рагны на странице марта и вслух с выражением произнес: «Терракотовый воин убит. Император глупец. Он ищет бессмертие и будет отравлен».

— Какой воин?

— Терракотовый?

— Глиняный что ли?

— Опираясь на исторические факты, я знаю только одну терракотовую армию китайского императора Цинь Шихуанди.

— Кто это?

— Основатель династии Цинь. Жестокий правитель, объединивший в результате кровопролитных войн шесть царств в одну китайскую империю. Одержимый манией величия и неистребимой жаждой власти человек, веривший в своё вечное существование и всю свою жизнь неутомимо ищущий эликсир бессмертия. Он был убежден, что после смерти возглавит свою терракотовую армию.

— Степан Кузьмич, какую армию? Ты можешь толком объяснить, у меня уже голова идет кругом?

— Две тысячи лет назад император Цинь Шихуанди, мечтающий о своем бессмертии, строит себе гробницу, усыпальницу так сказать.

— Мавзолей.

— Да, только этот мавзолей представлял собой модель солнечной системы в миниатюре, тридцать квадратных километров. В неё входила галактическая карта его империи, по которой текли реки, наполненные ртутью, в зеркальной глади которых отражалось звездное небо из драгоценных камней. Эти реки омывали вершины бронзовых гор.

— Ты что бредишь?

— Ни в коем случае. Это предание китайского народа.

— А нам то, что с него?

— Нам терракотовый воин нужен. Так вот, император не собирается расставаться с тем, в чем он нуждался здесь, и что его сопровождало в земной жизни. Он решает взять с собой в другой мир и свою легендарную, не знающую поражений армию. Недолго думая, он приказывает умертвить своих лучших, самых преданных, четыре тысячи воинов и генералов.

— Зачем?

— Чтобы они сопровождали его в загробный мир.

— Умертвил?

— Нет, страх оказаться убитым заставляет его поступить по-другому. Сначала, правда, это тоже согласно легендам, Цинь Шихуанди повелел наложить глину прямо поверх живых воинов, а потом обжечь их в печи.

— Ужас какой-то, живодер.

— Не волнуйтесь, Дмитрий Сергеевич. Конечно, Цинь Шихуанди был очень жестоким правителем, но в тех терракотовых войнах, которые нашли археологи в императорской гробнице, не оказалось скелетов. А это значит что?

— Что?

— Что восемь тысяч воинов всего лишь гениальные творения китайских мастеров — восьмое чудо света. Но представьте себе в этой терракотовой армии, не существует, не только одинакового воина, нет даже, ни одного одинакового выражения лица, ни повторилось, ни одно ухо или глаз.

— Как это?

— Все статуи лепили с реальных конкретных людей. А нашли их не так давно, в 1974 году. Китайский крестьянин в засушливый год копал колодец и наткнулся на голову.

— Какую ещё голову?

— Терракотовую разумеется. И началось. Зрелище открылось миру поистине великолепное. Воины в полный рост стоящие стройными рядами. Да, они ещё были разноцветные. Возникало такое ощущение, что они созданы только вчера. Но как только солдаты вечности встречали солнечные лучи своей Поднебесной, у всех на глазах фигуры превращались в глиняные одноцветные, терракотовые скульптуры. Под действием света и воздуха краска, которая сохранилась две тысячи лет, молниеносно исчезала.

— А почему император глупец?

— Император так увлекся поисками эликсира бессмертия, что при очередной попытке быть вечным попросту отравился.

— И что это нам дает?

— Император глупец убивает своего преданного телохранителя, а потом его находят отравленным. Ничего не приходит на ум.

— Ничего не приходит, а должно?

— А если вспоминать в конкретный период. Март, убийство охранника и отравление президента корпорации.

— Да иди ты.

— Я-то пойду, и, причем с удовольствием, например, в отпуск.

Дмитрий Сергеевич поднялся, прошелся по кабинету, как бы стряхивая с себя наваждение. Вернувшись за стол, поправил галстук, выпрямился и ещё раз внимательно осмотрел записную книжку погибшей.

— Про отпуск даже не мечтай, Степан Кузьмич. У тебя в последнее время, что не дело, то сплошные тайные знаки. Гарри Поттер отдыхает. А это что за крючок такой?

— Где?

— Да около императора, которого отравили.

Действительно на странице месяца марта после одной единственной записи: «Терракотовый воин убит. Император глупец. Он ищет бессмертие и будет отравлен» красовался ещё какой-то иероглиф.

— Где — то я уже подобное видел.

— В гробнице китайского императора Цинь?

Степан Кузьмич пропустил шуточку начальства мимо ушей. Ожила чуечка, которая в последнее время всё чаще брала верх над всеми возможными доводами сыщика и его полицейского окружения. Он снова высыпал на стол содержимое мешочка и стал перебирать камушки с изображением непонятных символов. Ещё секунда и на листок записной книжки Рагны, к нарисованному крючку, с острыми краями, лежащему на боку, добавился точный его близнец, изображенный на поверхности полупрозрачного камушка.

— Вот, нашел. Что — то в этом есть. И если всё что написано в этой фразе мы расшифровали, то этот символ тоже подсказка к разгадке.

— К разгадке чего?

— Отравления.

— Вот можешь ты Степан из одного дела на пустом месте деятельность развить. Занимайся Волошиной.

— Так я чем занимаюсь? Какие секреты она ещё знала и где их хранила? Завтра посмотрю в городских квартирах.

— Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

— Сегодня, Дмитрий Сергеевич, я встречаюсь с человеком, который, надеюсь, мне прояснит ситуацию с этим крючком и с остальным содержимым загадочного зеленого мешочка.

Искусство отпускать

(из дневника воспитателя)

С любимыми не расставайтесь!

Всей кровью прорастайте в них, —

И каждый раз навек прощайтесь!

Когда уходите на миг!

Александр Кочетков

Нам предстояло расставание. Мы ещё до конца не осознавали как это, наша Настенька, будет жить в далекой Америке. Тихая, скромная, трудолюбивая, добрая наша девочка. Две сестрички Настя и Варвара понравились заочно семье иностранных граждан. Варя была старшей и в этом году заканчивала школу. Девочка колебалась, решение о переезде принять было непросто. В силу своего возраста, особенностей характера, она была привязана к кругу общения, к определенному укладу своей жизни, к нам. Иностранный язык давался девочке с трудом. Возникало такое ощущение, что где-то в глубине её души зреет протест против всего иностранного. Закрывая с усилием словарь или учебник Варя, отодвигая его от себя, невольно давала понять нам, находящимся вокруг, что происходит в её мыслях и чувствах. Однажды, в её серо — стальных глазах, я увидела ту нарождающуюся силу, которая не позволит ей в дальнейшем себя принуждать. Чего нельзя было сказать о Насте. Она светилась ожиданием встречи с американскими родителями. Наша чудесная девочка просто не могла им не понравиться.

Это был самый первый дневник, общая тетрадь в клеточку с пожелтевшими листочками. Читая эти строчки спустя двадцать долгих лет, Вероника отчетливо вспомнила своё состояние. Она так и не научилась отпускать. Отпускать своих воспитанников, своих дорогих детей во взрослую жизнь. Наверное, если бы ей сказали в юности, что своих собственных детей у неё так и не будет, и что грустить и радоваться ей придется за чужих, она бы начала оплакивать свою судьбу с молодых лет.

Откуда ей тогда было знать, что эти чужие, детдомовские дети, заполнив её жизнь и мысли подарят столько тепла, любви и радости, что однажды, Вероника Владимировна перестанет грустить о своих собственных и наконец-то примет жизнь такой, какая она есть. И вот теперь, достав с антресолей коробку с детскими рисунками и поздравительными открытками, изготовленными и подписанными детскими руками, не могла оторваться. Она перелистывала свои дневники, каждая страница которых являла воспоминание, такой чистоты и яркости, что тепло разливалось в груди, согревая и наполняя смыслом долгие годы труда. Каждая страница — событие жизни маленького человечка, которое Господь позволил им прожить вместе.

Она перелистывала свои дневники с твердым убеждением написать о них, написать о себе. Потому что, если однажды покажется, что ты бесконечно одинок в этом мире и смысл происходящего утерян, ни в коем случае нельзя опускать руки. По промыслу Божьему непременно откроются силы для того, чтобы одолеть свой путь и быть благодарным.

Научиться отпускать — великое искусство. Она так его и не постигнет. 2016 год, многолюдный перрон Саратова. Воспитатель детского дома Вероника Владимировна Пчела привезла поступать в Саратовскую юридическую государственную академию свою девочку, свою воспитанницу Настеньку. Десять лет пролетели, как мгновение, превращая маленькую девчушку в сегодняшнюю студентку.

Не было сил оторваться друг от друга. Совершенно мокрые от слез, они стояли, обнявшись на перроне, в ожидании поезда. Его уже объявили. Люди, толкаясь, обступали их со всех сторон. Поезд опаздывал. Отъезжающие, вглядывались в сумрачную даль железнодорожного полотна, нервно перемещаясь по платформе. Они стояли неподвижно, не в силах отпустить друг друга из своей жизни. Время остановилось, превратившись в мгновение, которое навсегда сохранится в светлой памяти полосой яркого света. Прошло тридцать минут. Поезд снова объявили и люди опять схватились на дорожную кладь. Вечерние сумерки уступали место ночи и с наступлением темноты, всё происходящее приняло какой-то мистический смысл. Веронике тогда показалось, что они никогда уже не расстанутся. И поезд задерживают именно для того, чтобы была возможность проститься.

Высокий мужчина, перекрикивая людской шум, обратился к Насте: «Девочка, отпусти маму! Мы же отсюда никогда не уедем!». Они держались за руки, заплаканные и счастливые, улыбаясь друг другу. Научиться отпускать — великое искусство.

Поезд тронулся. Вероника прислонилась к темному окну вагона, зная, что там, на перроне остается её девочка, её звездочка, её Анастасия.

Кто-то похлопал её по спине. Вероника от неожиданности вздрогнула. Это был тот мужчина, который просил Настю её отпустить.

— С любимыми не расставайтесь, да? Всей плотью прорастайте в них.

Он пробирался дальше по плацкартному вагону, продолжая читать это удивительное стихотворение: «И каждый раз навек прощайтесь, когда выходите на миг». Вероника мысленно поправила: «Когда уходите на миг». А потом, закрыв глаза, и под стук колес стали возникать строки:

Как больно, милая, как странно,

Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, —

Как больно, милая, как странно,

Раздваиваться под пилой.

Именно так начинается стихотворение Александра Сергеевича Кочеткова знакомое нам как «С любимыми не расставайтесь». На самом деле у него другое название «Баллада о прокуренном вагоне», вагоне из далекого 1932 года.

Они стояли на перроне и также не могли расстаться. В супружеских парах, давно привыкших друг к другу уже нет такой остроты ощущений, которая присутствует при первой встрече. Автору этих строк надо было возвращаться в Москву раньше жены на несколько дней. Его там уже ждали, но что-то произошло, на них нахлынула такая волна нежности, нужности, такое чувство взаимопроникновения, что расстаться было невозможно. Объявили отправку поезда, а они ничего не смогли с собой поделать. Он тогда остался. Что может значить какой-то билет, когда тут такое?!

Когда он всё же вернулся в Москву спустя три дня, удрученные горем друзья, рассказали ему, что поезд «Сочи — Москва», на который так и не попал Александр Кочетков, благодаря своей жене, потерпел крушение, и они уже не надеялись увидеть его живым.

Не зарастет на сердце рана,

Прольется чистыми слезами.

Не зарастет на сердце рана,

Прольется пламенной смолой.

— Пока жива, с тобой я буду —

Душа и кровь неразделимы, —

Пока жива, с тобой я буду —

Любовь и смерть всегда вдвоём.

Ты понесешь с собой повсюду —

Ты понесешь с собой, любимый, —

Ты понесешь с собой повсюду

Родную землю, милый дом.

— Но если мне укрыться нечем

От жалости неисцелимой,

Но если мне укрыться нечем

От холода и темноты?

— За расставаньем будет встреча,

Не забывай меня, любимый,

За расставаньем будет встреча,

Вернемся оба — я и ты.

— Но если я безвестно кану —

Короткий свет луча дневного, —

Но если я безвестно кану,

За звездный пояс, в млечный дым?

— Я за тебя молиться стану,

Чтоб не забыл пути земного,

Я за тебя молиться стану,

Чтоб ты вернулся невредим.

Трясясь в прокуренном вагоне

Он стал бездомным и смиренным,

Трясясь в прокуренном вагоне,

Он полуплакал, полуспал,

Когда состав на скользком склоне

Вдруг изогнулся страшным креном,

Когда состав на скользком склоне

От рельс колеса оторвал.

Нечеловеческая сила

В одной давильне всех калеча,

Нечеловеческая сила

Земное сбросила с земли.

И никого не защитила

Вдали обещанная встреча,

И никого не защитила

Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!

Всей кровью прорастайте в них, —

И каждый раз навек прощайтесь!

Когда уходите на миг!

(Из дневника воспитателя)

Варвара приняла решение остаться в России. Девочкам предстоит расставание. Господи, дай нам сил это пережить! Наша светлая Настенька завтра улетает. От всей души, от всего сердца мы желаем ей счастья в новой семье.

Пусть эта чужая земля за океаном станет ей родным домом.

Пустая руна

— Даром ничего не дается, — сказал он

— Что дашь взамен?

— Бери все, что хочешь, — ответил Один, ибо понимал,

Что нет ничего дороже, чем мудрость.

— Отдай мне правый глаз, — потребовал великан.

Жалко было глаза молодому и красивому Одину. Но он рассудил:

«Мудрый одним глазом увидит больше, чем дурак — двумя»

«Старшая Эдда»

Вероника и Степан Кузьмич встретились в кафе. Заказав капучино и хрустящие круассаны, они удобно устроились за столиком, на поверхность которого сыщик с загадочным видом положил зеленый бархатный мешочек.

— Вероника Владимировна, если бы вы могли просветить меня по поводу этого предмета, я бы кормил вас здешними вкусностями целый год.

— Только и всего?

— Хорошо, не год. Сколько вы хотите?

— Я совсем не это имела ввиду. За такой гастрономический абонемент мне всего лишь надо угадать содержимое этого мешочка?

— Да нет, угадать, тут не годиться, мне надо знать наверняка.

— Его можно открыть?

— Конечно, никаких фокусов.

Ника развязала тесьму, которой был, затянут таинственный объект. На фоне прекрасного бархата тесемка, напоминающая обычную бечевку, выглядела как то вызывающе дерзко. В её руке оказались небольшие, одинаковые овальные камешки с изображенными прямолинейными символами.

— Что означают сии стекляшки?

— Это не стекляшки, Степан Кузьмич, это гиалиновый кварц, горный хрусталь. Не хотелось вас огорчать, но мне кажется, что мы станем завсегдатаями этого заведения.

— Да и очень хорошо, здесь прекрасный кофе. Что означает этот горный хрусталь?

— Это руны.

— Про руны я уже в курсе, а поподробней.

— Руны из горного хрусталя могут позволить себе не многие эзотерики.

— Почему? Дорого, что ли?

— Дорого не в финансовом смысле. Такие руны делают любую информацию доступной, но человек, задающий вопрос никогда не нарушает этический кодекс, не выходит за рамки гармонии и всегда отвечает за, то, что делает. А почему их только двадцать четыре?

— Понятия не имею. А сколько их должно быть?

— Двадцать пять.

— Потерялась, наверное.

— Сейчас подождите, попробуем узнать, чего не достает.

Хрустальные камешки таинственно переливались, отражая солнечный свет мутными бликами. Ника перевернула их все изображением вверх.

— Да, точно, так и есть.

— Вероника Владимировна, не томите.

— Не хватает пустой руны.

— Пустая то зачем, может её выкинули.

— Не думаю. Это очень важная руна, руна Одина.

— Одина? Кто это такая?

— Такой. Один — самый почитаемый, верховный скандинавский бог. Он постиг Вселенскую мудрость. Правда, за это ему пришлось пожертвовать правый глаз.

— Воин?

— Да, он бог войны и победы, но глаз отдал по доброй воли.

— Что обозначает эта пустая руна Одина?

— Если мне не изменяет память, значение её таково, что за всё надо платить, придется ответить, и расплата неминуема. Это символ пустоты, призыв к поступку, к действию. Вижу, Степан Кузьмич, я вам совсем не помогла.

— Что вы, Вероника Владимировна. То о чем вы рассказали для меня настоящий темный лес. Благодаря вам, я стал интересоваться астрономией. Вот пришлось почитать про пояс Койпера и карликовые планеты.

— Здорово. Вам это понадобилось для дела?

Кошкин достал ежедневник Волошиной и прочел запись на странице февраля, «Сотворенный и так не сейчас открытый миру Орк. что ещё ему надо, ведь у него есть единственный спутник». Вероника внимательно рассматривала написанное.

— Степан Кузьмич, вам не кажется странным то, что после Орка стоит точка и предложение продолжается с маленькой буквы? Создается ощущение, что это какое-то сокращение. Более длинное слово, сокращенное до трех букв.

Кошкин уставился в написанное. Такая мысль, почему то не приходила ему в голову. Он смотрел на эту точку и видел её впервые. Вероника продолжала рассуждать вслух.

— Орк… с единственны спутником, что ещё ему надо? Не сейчас открытый миру. Февраль. Степан Кузьмич, это не имеет никакого отношения к астрономии и к карликовым планетам. Помните скандальную историю шоу бизнеса. Кажется, она и произошла в феврале. Когда два известных лица сочетались узами брака, по утверждению журналистов, за границей нашей Родины.

— Да что-то такое было. Садом с Гоморрой, в какое время живем.

— Всё бы ничего, если бы один из них не баллотировался в депутаты.

— Оркин!

— Господин Оркин, имеющий семью, двоих детей и единственного спутника, проживающего сейчас за границей.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.