18+
Без лишних слов
Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее

Объем: 374 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Глава №1

Весна в самом разгаре, день дураков позади, а на дорогах кругом ручьи и грязь. За сутки мы успеваем помыть около сотни машин, в это время года наша автомойка пользуется особой популярностью. Благодаря выгодному расположению в центре Москвы, по соседству с Белорусским вокзалом, без работы мы не бываем. Полная мойка, не полная мойка, мойка экспресс, мойка люкс, мойка премиум, чистка ковров, чистка стекол и далее по списку из семидесяти позиций. Одним словом, мы чистим и моем абсолютно все и всех, если надо! Я работаю тут недавно, всего лишь несколько месяцев, начиная с осени, но уже успел стать частью большой семьи, в которую входили мы — автомойщики, механики из соседнего салона и, конечно же, наш босс — Горелов Михаил Викторович. Все его звали просто «Горелый», но только когда его не было рядом, ведь месяц назад он за это даже уволил Витьку механика, который давно уже его доставал.

— Все будет сделано, Горелый! — как то между делом сказал Витька, а Михаил Викторович ему все и припомнил тут.

Понятное дело, что Витька просто забылся, но Михаил Викторович был неумолим. Решил наконец-то удалить зуб, который так давно не давал ему покоя. Витька сам, конечно, виноват со своими шутками и приколами, вот и доигрался. Михаил Викторович под старость лет нервным стал, да к тому же, с такими работниками как мы, всегда нужно держать ухо востро. Думаю потом они оба и Витька, и Горелый, жалели о том, что сделали, только сделанного не воротишь. Витьку уволили, но мы не сильно расстроились. Дело то привычное. Кто-то уходил от нас, а кто-то приходил. После того случая мы целую неделю Горелого так не называли, но потом все встало на круги своя. Снова появились шутки и громкий смех на автомойке.

Михаилу Викторовичу было около пятидесяти лет. Он был невысокого роста, голова круглая, словно шар правильной формы, светлые волосы с большой залысиной на макушке, нос картошкой, под которым уютно разместились пышные седоватые усы, глаза маленькие, и трудно было разобрать их цвет, кто-то говорил, что они светло-голубые, а кто-то, что серые. Телосложения он коренастого, сказывалось военное прошлое, правда, в последние годы стало появляться пивное брюхо. Цвет его кожи смуглый, причем круглый год, что смотрелось довольно необычно, учитывая, что он уже начинал седеть. Именно поэтому прозвище «Горелый» подходило ему как нельзя лучше. По характеру он мужик хороший, только иногда очень уж строгий, неизвестно какое звание он имел в армии, но вел себя так, как будто был там полковником или генералом. Тем не менее, все его очень любили, он и выпить вместе мог, да и о жизни поговорить всегда за, очень простой по натуре. Семьи у него не было, поэтому он целыми днями находился на работе, даже комнатку себе оборудовал на втором этаже автомойки. Говорил, что так удобнее из работы не выключаться, да и центр города рядом. Свою же квартиру он выгодно сдавал в аренду, обычное дело для москвича, пусть и не родившегося в Москве.

Мое первое впечатление от Горелого было не из приятных. Когда я только пришел устраиваться на работу, он очень долго с важным видом осматривал меня, потом задавал разные вопросы, интересовался, откуда я родом и что меня привело в столицу. В общем, он устроил мне целый допрос, но в итоге взял на испытательный срок. Всю зиму я был под его строгим надзором, но желания сменить работу у меня не возникало. Странно, но мне быстро понравилась вся эта дружеская атмосфера, которая была в автомойке. Никто из нас, включая даже самого Михаила Викторовича, не был коренным москвичом, мы все были приезжими и это нас объединяло. Каждый год миллионы людей приезжают в Москву, чтобы воплотить мечту в жизнь, но они не замечают миллионы людей, которые уезжают из нее с разбитым сердцем. У первых глаза блестят от ярких огней, у вторых блестят от горьких слез. У первых голова идёт кругом от возможностей, вторых тошнит от лжи и фальши. Первые ещё верят в чудо, вторые уже знают, что чудес не бывает. В то беззаботное время на автомойке, я еще верил в чудеса, потому что стал их свидетелем.

Несмотря на свою строгость к рабочим, Михаил Викторович очень жалостливо относился к животным. Зимой он кошку с улицы приволок, но через два дня она убежала, так как кошки, они же воду не любят, а у нас круглый год мокро. Так он позже пса притащил, худой бедный, видно не первый год на улице. Хотя в Москве, а тем более в центральном округе, их отлавливают и усыпляют, но небольшие стаи все равно встретить можно, особенно под мостами и на вечных стройках города. Пса Михаил Викторович откормил, на ноги поставил, он у нас даже вроде охраны был. К нему все работники привязались, но некоторые наши клиенты стали выражать свое недовольство, а всему виной был собачий лай. Деваться было некуда, и его один из механиков на дачу к себе забрал, больше мы его и не видели. А тут на днях я узнал, что Сашку, который вместе со мной в паре работает, как раз таки, Горелый и притащил, как пса, прямо с улицы. Говорят, что тот почти без одежды бегал и милостыню собирал. Родителей у Сашки не было, поэтому он в детдоме рос, но оттуда сбежал, так как жизнь там далеко не сахар. Сбежал и отправился в столицу. Михаил Викторович еще удивлялся, как ему так долго удавалось полиции на глаза не попадаться, ведь с такими бродягами, как он, тут разговор короткий.

Сашку, в конечном итоге Михаил Викторович на автомойку пристроил. Сначала стекла мыть, а потом уже и все остальное. С тех пор уже лет десять прошло, а Сашка все тут работает, привык он, да и куда он пойдет, ни образования, ничего другого за душой. Так еще у него болезнь одна была. Нет, он не дурак был, хотя школы никогда не посещал, но читать и писать умел, видимо еще в детдоме научился. Его недуг заключался в том, что он говорить не мог, то есть слышать, слышал, все понимал, а сказать ничего не мог. Видимо на психологическом уровне, что-то стряслось еще в детстве, кто его знает. Вот он тихо и мирно работал на автомойке у Горелого и снимал маленькую комнатку в бывшем общежитии в Коньково, центральной части ЮЗАО.

Когда я только устроился на работу, мы с Сашкой еще не были знакомы. Я обиделся, помню на то, что он не разговаривает со мной и не помогает мне советами как новичку, ведь по слухам Сашка был самый опытный из всех работников. Но вот однажды, когда у нас обед был, мы все сидели, а Сашка вдруг встал из-за стола и, как бы, что-то сказать хочет, но не получается, только звуки одни, я даже испугался, а он достал из кармана блокнот, перевернул страницу и карандашом написал: «Хлеба».

— Вот, держи Саш! — и один из мужиков передал ему через стол кусок ржаного хлеба.

Я после обеда спросил у Михаила Викторовича о том, что случилось, вот он тогда мне и рассказал все про Сашку и добавил, что он ему теперь как сын стал. А с Сашкой мы, где-то уже через неделю, совсем сблизились, вместе машины мыть стали, да и время после работы проводить. Сначала, правда, тяжело было, ведь я не всегда его понимал, я часами говорил, а он все молчал, напишет лишь пару строк, но и этого было вполне достаточно. Общего у нас с ним много было, и музыку он, как и я, очень любил.

Я еще в школе на гитаре научился играть. Выступал на школьных концертах. Группа у нас была, мы даже на выпускном вечере играли. После школы я думал, что поступлю в Пермскую государственную академию искусств и культуры, где продолжу свою музыкальную деятельность, но ЕГЭ удачно сдать не получилось, и на бюджет я не прошел, поэтому и решил отправиться в Москву. Мать с отцом не были против, хоть и очень волновались за меня, а у меня в тот момент не было ни капли волнения, я мечтал стать музыкантом, и столица была самым подходящим местом для этого. По крайней мере, так я тогда думал. Друзья советовали в Питер попробовать, ибо там Родина настоящего русского рока, а я в отказ, так как знал, что не смогу спокойно жить с тамошним климатом. С больным горлом и с заложенным носом петь тяжело. Поэтому я и отправился в Москву. Две большие сумки, гитара за спиной и красивый ирокез на моей голове, билет плацкарт «Пермь — Москва», верхняя полка под номером двадцать два и типичный запах лапши быстрого приготовления вперемешку с дымом дешевых сигарет в вагоне. Компания по соседству была еще той: три женщины в бальзаковском возрасте, у одной из которых был день рождения, они ехали в Москву на семинар по торговле косметикой. А рядом с ними двое мужчин на боковых полках, по каменным провинциальным лицам которых трудно было определить возраст. Им могло быть как двадцать, так и сорок лет. Они возвращались из отпуска обратно на работу, на стройку в Москву. Чуть ближе к туалету, весело обсуждали свою поездку четыре студентки моего возраста, которые надеялись найти любовь и счастье в городе, где этого, как я тогда думал, и в помине нет. В таком окружении я и отправился покорять столицу. Поезд тронулся.

— Молодой человек, у меня сегодня день рождения, а вы нам не сыграете? — одна из женщин заметила у меня в руках гитару.

Не мог же я отказать женщине в ее день рождения, да и к тому же я всегда был рад блеснуть своим мастерством, которого тогда еще не было. В итоге, почти четыре часа, я без передышки исполнял заявки со стороны именинницы, пока остальные ее спутницы распивали пахучее вино из пластиковых стаканов. Они и мне наливали, и двум мужикам по соседству, которые жадными глазами уже не первый час сверлили наш маленький банкет. Одним словом праздник набирал обороты.

— Клевая прическа, служил? — прорычал один из мужчин, обращаясь ко мне.

Другой мужчина устремил на меня свой пьяный стеклянный взор и замер, в ожидании ответа. Тревожный звонок. Отвечать, что у меня плоскостопие третей степени, из-за чего я переведен в войска запаса, думаю, было бы не разумно. Поэтому в ответ на их вопрос я просто начал играть.

— Пришел приказ, и по приказу мы встаем — затянул я.

— Взяв АКМ! Садимся ночью в самолет — тут же подхватили хриплые голоса моих новых знакомых.

Опасность миновала, и следующие два часа я исполнял песни исключительно на военную тематику. У меня на районе в Перми, чтобы спокойно играть, сидя на лавочке во дворе и избегать конфликтных ситуаций с местными жителями, ты должен был на всякий случай знать и военные, и блатные, и даже русские народные песни. Первые спасали тебя от служивших, вторые от сидевших, а третьи от дворовых бабушек. Весь этот опыт мне несказанно помог в этой поездке и превратил долгую дорогу в праздник. Мой первый сольный концерт прошел на ура! И это я еще даже до Москвы не доехал, а как в ней будет? Ровно двадцать часов на поезде, Ярославский вокзал, и вот она новая московская жизнь! Не думал я тогда, конечно, что она так сложится. Я взял свои сумки и вышел из вагона.

— Да нормальный я! — зарычал один из мужиков.

— Давай вставай, приехали! — пытался поднять его под руки товарищ.

— Я еще не пьян, но уже не могу идти! — оправдывался мужик и безуспешно пытался принять вертикальное положение.

Осенью, сразу после приезда, и весной, как только снег растаял, я играл на старом Арбате. По вечерам там много молодежи и туристов собирается, и слушатель всегда найдется. Таких, как я, чудаков там полным-полно, правда, для многих это заработок, а для меня это удовольствие. Стою себе скромно, пою, играю, а дадут денег — хорошо, а не дадут, тоже не плохо. Я ведь не из-за денег все это затеял, хотя они бы мне не помешали, но ведь музыка куда важнее, чем купюры. Да и искусство должно быть бесплатным, а если уж понравятся мои песни, то пусть заплатят, сколько захотят.

Почти сразу, как только я начал играть на Арбате, со мной стал и Сашка ходить, ему делать вроде как нечего, он сидит на лавочке рядом, слушает, глазами хлопает, так и хочет запеть. А иногда книжку какую-нибудь возьмет рядом в букинистической лавке и читает ее не спеша, а как закончит, так другую берет. Для своих людей, как говорится, на Арбате все бесплатно. Он книжек уже несколько десятков, наверное, успел прочесть, пока я свои песни все играю. Вместе-то нам, как ни крути веселее, он даже пару раз сочинять мне помогал. Я удивился еще, настолько талантливый парень он оказался и как строки славно складывает.

— Вот тебе и без школы — произнес задумчиво я, когда увидел исправления Сашки — а что было бы, если бы ты школу окончил, а потом институт?

Талант либо есть, либо его нет, искусство это то, что находится внутри и пытается прорваться наружу, тебе лишь только нужно этому поспособствовать. Но, когда внутри пусто, наружу выходит все что угодно, но не искусство, хотя зачастую и называется так же. Однако, подлинность видна невооружённым взглядом, а фальшь слышна с первой ноты.

Когда мы с Сашкой в последний раз ходили играть на гитаре, я уже и не помню. Сначала была долгая зима, на улице не поиграешь в минус тридцать, пальцы немеют, да и струны лопаются, а теперь много грязных машин стало, и приходилось работать без выходных. Понятное дело, снег растаял, а грязи все больше. Больше грязи — больше грязных машин, а значит больше наших клиентов. Именно так и говорил Горелый, а еще он обещал небольшую прибавку за переработки к лету. Мы как раз с Сашкой планировали рвануть на недельку в Сочи на море, ни разу там не были, а там говорят хорошо! Море, солнце, пляж, девчонки красивые, целый день загорай себе в удовольствие, чем не райская жизнь? Тем более там к Олимпиаде все облагородили по слухам, вот хоть одним глазком бы и глянуть на всю эту красоту. Поэтому новость от Горелого про то, что работать придется и день и ночь, мы приняли положительно, взглянув на нее с материальной стороны.

Странно, но я до сих пор прекрасно помню тот день. С утра был небольшой дождик, но ближе к обеду уже начало сиять солнце. Я также прекрасно помню ту машину. Я всегда запоминал новые машины, всего за месяц я изучил все самые популярные марки и модели машин, я мог отличить любую, буквально по одной лишь фаре. Про Сашку я вообще молчу, смотря на его почти десятилетний опыт, он мог отличить любую машину даже по одному только сигналу, вот где талантище то! Но в этот раз это была не просто машина, это была богиня среди машин, одна из самых красивых и дорогих, что только приезжали сюда. Это была «Infiniti QX80» белоснежного цвета, новенькая, правда, с правой стороны виднелись следы грязевых брызг. Эта машина первый раз заехала к нам, иначе я бы точно запомнил. Мы всегда были рады новым клиентам, но этому клиенту, а точнее клиентке были рады особенно. Не знаю почему, но я очень хорошо запомнил тот момент, когда двери машины открылись и оттуда показались черные туфли, а за ними длинные ноги в колготках, короткая черная юбка, еще выше деловой строгий черный пиджак, а затем мы увидели лицо. Это была необыкновенной красоты девушка, еще совсем молодая с длинными светлыми волосами, которые пышными волнами спускались ей на плечи, ярко красные губы так соблазнительно сияли на солнце, красивые скулы, а ее глаза, ее глаза были как-то необычно большими и синими как море. Мне на секунду даже показалось, что она была ненастоящей, словно создана из фарфора как детская игрушка. Величайший скульптор постарался на славу, работая над этим шедевром истиной красоты женского тела. Мы с Сашкой видели много красивых девушек на красивых машинах, но она, она была не такая как все, она была особенной и это сразу чувствовалось. Если бы у красоты было лицо, то эта девушка была бы на нее похожа.

Девушка подошла к Сашке, который стоял рядом со мной.

— Добрый день, а к кому насчет мойки обратиться? — толком не смотря в его сторону, спросила она.

Тишина. Девушка повернула голову и уже внимательно посмотрела на Сашку.

— Ты что, дар речи потерял? — улыбнулась она.

Сашка даже не пошевелился, он просто смотрел ей в глаза. Девушка тоже замолчала. Я не стал вмешиваться, я стоял и наблюдал на все это со стороны. Не уверен, но мне кажется, что именно в тот момент, когда их глаза нашли друг друга, все уже было решено. И даже если бы они захотели изменить все то, что ожидало их впереди, у них все равно не получилось бы сделать это. Казалось, что они могли бы простоять вот так, глядя друг другу в глаза целую вечность, но Михаил Викторович, заметив эту нелепую сцену, крикнул на нас со второго этажа и мигом вернул с небес на землю. Мы с Сашкой пошли в угол, где лежали моющие принадлежности, а та девушка направилась к кассовой стойке. Когда мы подошли к машине, чтобы приступить к мойке, Сашка протянул мне свой блокнот, в котором большими буквами было написано: «Теперь я знаю, как выглядят ангелы!»

— Я тоже! — улыбнулся я.

Мы посмеялись и принялись мыть машину.

— Саша, а ты в курсе как переводится слово «Инфинити»? — спросил я.

Сашка, достав блокнот, написал: «Бесконечность».

— Все верно! — одобрительно покачал я головой — а почему так назвали эту марку машин, знаешь?

Сашка посмотрел на меня и пожал плечами.

— Да потому что бесконечно долго нужно копить деньги, чтобы купить такую машину! — заключил я.

Мы опять рассмеялись. Работы было буквально на пять минут, поэтому, когда мы закончили, то сели возле выхода на улице в ожидании другого клиента. Мы не заметили того, как блондинка села в машину и принялась уезжать. Мы увидели ее только перед самым выездом. Когда она выезжала из автомойки, то посмотрела в нашу сторону, и тут как раз и произошло то, что изменило навсегда мою жизнь и жизнь Сашки. Девушка, посмотрев на нас, вдруг улыбнулась и подмигнула. Казалось бы, всего лишь безобидная шалость, но не для нас. Кто мы и кто она? Это без сомнения произвело колоссальное впечатление на простых мойщиков, какими были мы с Сашкой. Смотря на то, как девушка уезжает, в правом верхнем углу на заднем стекле машины я заметил маленькую наклейку «Вика». Я не видел ее прежде, когда мыл машину, потому что заднюю часть мыл Сашка, а он даже если и видел, то сказать все равно не смог бы.

— Это Вика мне улыбнулась — я толкнул в плечо Сашку, когда машина скрылась за поворотом.

Он засмеялся и сразу же написал ответ у себя в блокноте: «Мечтай, сынок!» Я всегда любил и ценил в нем это необычное здоровое чувство юмора. «Сынок» — это был спорный вопрос, я не знал, кто из нас был старше, хотя на вид мы были ровесниками. Да если честно, то я почти ничего о нем не знал.

Сашка был высоким, крепким парнем атлетического телосложения, хотя в спортивный зал он никогда не ходил. Было это скорее от того, что ему с рождения приходилось использовать свою физическую силу в полной мере. Он много дрался и в детдоме, и на улице, чтобы просто выжить. На автомойке много лет уже работал и часто помогал механикам в соседнем здании донести то или это, да и ремонт вот вместе с Горелым делали в комнате наверху. В общем, трудился он с пеленок, это все и сказалось на нем визуально, да его, наверное, даже с боксером можно было бы легко спутать. Нос прямой с горбинкой, светлые короткие волосы и глаза, нет не большие, но такие глубокие и цвет необычный — зеленый. Всего два процента людей на планете могут похвастать таким подарком, и я даже думал сначала, что он линзы носит, но потом оказалось, что нет, от рождения такие. Михаил Викторович часто смеялся, что только за глаза его и взял на работу. В общем, Сашка был далеко даже не дурен внешностью, правда одевался почти всегда в одно и то же, да и грязный вечно, впрочем, как и я, за собой ведь трудно следить, когда работы столько, да и смысла особого мы в этом не видели. С годами только я понял, что главное внутри, а не снаружи.

Глава №2

Наконец-то у нас на работе появился свободный денек. Горелый решил дать нам выходной и поставил вместо нас новых ребят, чтобы на практике подтянуть их навыки в нашем нелегком и мокром ремесле. Погода нас не подвела, хоть все выходные и шли дожди, но ко вторнику на небе уже сияло солнце, и лишь иногда дул холодный апрельский ветер. В свой внеплановый выходной мы с Сашкой решили сходить поиграть в центре. Мы уже давно никуда не ходили вместе из-за плотного графика на работе, поэтому этой возможностью мы решили воспользоваться сполна. С утра пораньше я встретился с Сашкой на станции «Краснопресненская», хоть сделать это было как всегда сложно. Ох уж эти столичные столпотворения в недрах земли! Кто-то спешит на работу, кто-то уезжает из города, а кто-то наоборот, только что приехал. Кольцевая линия метро это своя особенная атмосфера. Мы решили встретиться именно здесь, так как я уже давно планировал показать Сашке гитару, о которой я так мечтал и столько рассказывал. Пройдя по улице Баррикадной мимо одной из высоток прямо до Садово-Кудринской, мы оказались около витрины музыкального магазина.

— Ну, как тебе? — с улыбкой на лице я спросил Сашку, кивая головой в сторону новой блестящей легендарной гитары «Gibson J-200».

В ответ Сашка лишь пожал плечами.

— Ты что? На точно такой же сам король рок-н-ролла играл! Старина Элвис Пресли! — эмоционально выкрикнул я, а затем, кривляясь, начал дергать руками и пританцовывать, имитируя знаменитые движения кумира миллионов.

Сашка вытащил блокнот: «Поэтому она стоит как машина?»

— Ничего-то ты не понимаешь! — махнул я на него рукой — ладно, пошли! Кстати он был блондином как ты, а волосы лишь красил в черный цвет!

Сашка удивленно посмотрел на меня.

— Да, да, где-то в журнале читал — объяснил я — а мне даже краситься не нужно и так чернявый, поэтому есть все шансы на успех!

Шаг за шагом мы неспешно двигались по Новинскому бульвару в район Арбата. Проходя мимо одного из зданий, Сашка толкнул меня в плечо и взглядом показал на огромную толпу людей, которая тянулась по всей улице.

— Это посольство Соединенных штатов Америки — улыбнулся я.

Сашка покачал головой.

— Все хотят уехать, так что мы с тобой скоро вдвоем останемся, и даже играть некому будет! — шутливо пояснил я.

Несколько секунд мы посмотрели друг на друга, а потом весело рассмеялись.

Вскоре мы оказались на нашем привычном месте. Старый Арбат. Как всегда даже яблоку негде упасть! Вдоль улицы тянутся художники, которые за считанные минуты и за считанные деньги перенесут вашу не всегда приятную физиономию на холст. За ними находятся многочисленные кафе, магазины, сувенирные лавки, в которых найдется все: матрешки, деревянные яйца, бокалы, тарелки и ложки, все расписанное под хохлому. Любой турист считает долгом приобрести товар подобного рода, поэтому ажиотаж тут просто бешеный. Среди людей все чаще попадаются аниматоры в забавных костюмах. На улице мороз или жара, а им все нипочем, спрятались в меховых шубах и веселят народ. Неподалеку, в тени, которую отбрасывает одна из крыш домов, уютно разместился очередной бродяга с протянутой рукой. Да не один, а в сопровождении четырех лапового друга. Собака такая же бездомная, мятая, грязная, как и ее хозяин. Чуть дальше пошли музыканты. Кто во что горазд! Один вон рэп читает, другой на скрипке играет, девушка вообще, флейту осваивает. Между ними вперед и назад кружит живая реклама. Усталые люди, которые вынуждены носить на себе с двух сторон рекламные вывески с предложениями не всегда пристойного характера. В основном за такую неблагодарную работу берутся либо приезжие, либо студенты. Профессия, конечно не фонтан, но деньги неплохие, а в Москве каждая копейка на счету.

На месте, где мы обычно играем, недалеко от байкерского бара, народу уже много собралось. Некоторые знают, что мы там выступаем время от времени, поэтому специально приходят нас послушать. Несмотря на то, что Сашка ни пел, ни играл, он без сомнения был частью нашего тандема, частью группы, ведь один я вряд ли бы долго продолжал эти походы сюда. Сашка, он был, чем-то вроде музы, знаю, звучит нелепо. Вот он сидит, сказать же ничего не может, а на меня в это время прямо озарение какое-то находит, и вот новая песня готова. Что тут самое интересное — так это слова в песне, они очень красивые и складные выходят, я в жизни так не разговариваю, а в песне есть, как будто просто рука моя писала, а мысли, конечно, его. В этот раз все сразу оживились, когда в толпе людей показалось два знакомых силуэта.

— Какие люди в Голливуде! — расплылся в улыбке наш старый приятель.

— Наконец-то! А мы уж думали, что вы больше не придете! Завязали с музыкой! — шутливо заметил другой.

— Где пропадали, что-то случилось? — поинтересовалась продавщица хендмэйда из соседней палатки.

Мне тут же пришлось всех успокоить и сообщить, что мы в порядке и что наше отсутствие было связано лишь с работой. Я занял свое привычное место, а Сашка рядом на лавке с блокнотом в руках. Когда он не читал очередную книгу, то делал какие-то записи в блокноте, но никогда и никому их не показывал. Сашка просто сидел, наблюдал за зрителями и прохожими, что-то записывал, делал какие-то пометки и зарисовки.

Достав из старого футляра не менее старую гитару, я начал ее настраивать. Когда все было готово, пальцы соскользнули вниз по крепко натянутым струнам и, взяв первый аккорд, я начал играть. Сначала я просто играл, а когда людей собралось больше, то начал и петь. Когда я пел с гитарой в руках, я был уже не я, моя сущность сливалась воедино с музыкой. И становясь чем-то большим, чем-то невесомым, я улетал все выше и выше прямо к небу. Очень люблю музыку, что и говорить! Часы пролетели незаметно, жаль, что на работе все было в точности да наоборот. Когда мы закончили наш небольшой концерт, был уже вечер. На улице начинало темнеть, московский смог постепенно таял, а воздух становился таким свежим, весенним, как я и люблю. В этот раз нам с Сашкой даже и заработать немного удалось. Приятные моменты. Мы поделили мелочь на двоих и почти уже ушли, но заметили, что в нескольких шагах от нас стоят две девчонки и шепчутся. Я подумал, что они кого-то здесь ждут, и не обратил на них особого внимания. Я закинул на плечо гитару, и мы с Сашкой развернулись и пошли по Арбату.

— У вас есть свободная минуточка? — одна из девчонок крикнула нам вслед.

Мы оглянулись. Это кричала светленькая девчонка с каким-то забавным зверьком на белой футболке, синих джинсах и белых кроссовках. Вторая темненькая в красной клетчатой рубашке, черных узких штанах и красных кедах «All Stars» молчала и лишь застенчиво улыбалась.

— Конечно, есть, всегда есть! А тем более для таких красивых девчонок, как вы! — тут же ответил я.

Сашка засмеялся и дал мне подзатыльник, девчонки тоже засмеялись. Прекрасное начало вечера. Вместе мы направились к концу Арбата, а затем перешли через подземный переход на Смоленскую улицу. По дороге мы стали знакомиться и общаться. Самое интересное было в том, что наши спутницы уже давно за нами наблюдали, и это был далеко не первый раз, когда они приходили на наше выступление, но именно сегодня они отважились на знакомство. Светленькую девушку звали Ксюша, а темненькую Алена, они учились на втором курсе в Московском архитектурном институте, и обе были из Самары. Именно в тот момент я понял, что самые красивые девушки действительно рождаются в этом славном городе на Волге. Ксюша и Алена снимали квартиру на Воробьевых горах, и мы с Сашкой охотно согласились проводить их до дома.

С нами приключилась забавная история, когда мы романтично прогуливались по Ростовской набережной. В то время когда девчонки живо рассказывали что-то о своей учебе, за нашими спинами раздался странный скрип колес. Мы и оглянуться не успели, как в нашу сторону уже устремился сильный напор воды. Мы с Сашкой, как подобает истинным джентльменам, быстро закрыли девушек собой и тем самым спасли их от промокания, зато наши спины стали насквозь мокрыми.

— Это надо же дороги мыть, когда по ним люди ходят! Дурдом какой-то! — возмущенно крикнула Ксюша вслед уезжающей поливомоечной машины.

Алена же в свою очередь с благодарственной улыбкой обняла меня. Мы все весело посмеялись от души и продолжили путь. Сначала девчонки разговаривали только со мной, но потом Ксюша обратилась и к Сашке, сказав, что у него необычной красоты глаза. На что она явно ждала взаимный комплимент, но он не последовал, она удивленно посмотрела на меня. Сашка же, немного помедлив, достал блокнот и написал ей: «Спасибо». Я объяснил девчонкам, что Сашка не говорит, а только пишет, на что сразу же посыпалась гора вопросов, и я в общих чертах все рассказал.

Время шло, при свете фонарей мы минули Саввинскую набережную, а затем Новодевичью и, оказавшись в парке Лужники, присели на лавку. Ксения, Алена, я и Сашка. Именно в такой последовательности расположились мы, чтобы перевести дух от затянувшейся прогулки. Мимо нас пролетали на роликах, скейтбордах, велосипедах молодые парни и девушки, счастливые пенсионеры и даже целые семьи, а мы, почти не чувствуя ног, смотрели лишь перед собой через перила. Москва-река в ночное время становится совершенно другой. Тысячи звезд отражаются в водной глади и переливаются в свете молодой луны. Часто, то влево, то вправо проплывают небольшие корабли с громко играющей музыкой и веселыми криками. Все они доверху набиты любопытными туристами, которые чуть ли не за перила вылезают ради очередного снимка, и в темноте ночи сверкают десятки вспышек фотоаппаратов. Потрясающее зрелище.

Отдохнув несколько минут, мы продолжили нашу чудесную прогулку. Я все так же болтал с Аленой, а Сашка с Ксюшей, но у них на разговор это мало походило, они просто шли и молчали. Я думаю, даже если бы Сашка мог говорить, то в этой ситуации он предпочел бы молчать. Явно его мысли были не о Ксюше, а о той, которая так внезапно появилась в его жизни и так же внезапно из нее ушла. Но все это я заметил лишь позже, так как всю дорогу был занят Аленой, ведь мое сердце билось чаще рядом с ней. Дойдя до станции метро Воробьевы горы в конце Лужнецкой набережной, мы остановились.

— Теперь на метро? — спросила у нас Ксюша.

— А я не хочу! — ответила ее подруга.

Все мы удивленно посмотрели на Алену. Что я, что Сашка, что Ксюша, все мы порядком утомились за этот долгий вечер, поэтому у нас даже и мысли не возникало, чтобы пройти остаток дороги пешком.

— Погода замечательная! Клево болтаем! И осталось совсем немного, ну пойдемте? — вопросила Алена.

— Уже темно, а нам через лес идти. Мне, например, страшно! — возразила Ксюша.

Понять испуганную девушку было можно, ведь путь на вершину Воробьевых гор лежал через парк, который в темное время суток превращался в таинственный и дремучий лес, в котором с легкостью можно было заблудиться. В позиции, которую заняла Ксюша, был еще и тот факт, что общение у нее с Сашкой не сложилось, и ей было неинтересно наблюдать за тем, как мило я болтаю с ее подругой. Мы с Сашкой немного отошли, чтобы оставить девчонок наедине, и дать время им поговорить с глазу на глаз. Это сработало, и в итоге Ксюша поддалась на уговоры Алены, и мы, смело пройдя через мост, окунулись в непроглядную темноту деревьев.

— А почему ты в метро не любишь ездить? — поинтересовался я у Алены.

— Там люди грустные — ответила она.

— Обычные вроде люди — не понимал я.

— А ты посмотри внимательнее: глаза грустные, без улыбок, уставшие и все время куда-то спешат — объяснила Алена.

— А чего им радоваться-то? В метро же едут, а не в личном автомобиле! — усмехнулся я.

— Ты думаешь в машинах люди счастливее? — вопросительно посмотрела на меня Алена.

В ответ я пожал плечами.

— Да и в машинах грустные люди, стоят себе в пробках и грустят — вздохнула девушка — в Москве мало счастливых людей. Единственные счастливые в этом городе, это те, кто нашли своего человека. В этот момент Алена как бы невзначай взяла мою руку своей маленькой холодной ручкой.

Внезапно мне захотелось, чтобы, когда я шел по улице, все люди оборачивались на меня, и нет, не потому, что на мне была бы дорогая одежда или потому что я хорошо выглядел бы, нет, а потому что рядом со мной шла бы она, и мы были счастливы. Наверное, в тот вечер я первый раз в жизни влюбился.

Позади нас дела были менее радужные. Ксюша ворчала и отмахивалась веточкой от комаров, которые кусали из всех нас исключительно ее одну, а Сашка просто шел рядом и думал о своем. Я даже не уверен, что в тот момент он был с нами, скорее всего он был где-то там, далеко в своих мыслях. Закончив свое триумфальное восхождение на один из семи холмов Москвы, мы остановились у перил и устремили свой взор на прекрасную панораму, которая открывалась нам. Тысячи разноцветных огней города где-то там вдалеке излучали манящий и таинственный свет. И ведь один из этих огней мог быть горящей лампочкой в окне Вики. Поймав эту мысль, Сашка несколько отошел от нас и начал всматриваться в горизонт. Я же, находясь в компании двух красивых девушек, не знал, куда мне смотреть? Любоваться ли мне волшебным видом с Воробьевых гор? Переглядываться ли с так мило улыбающейся Аленой? Или быть может наблюдать за шоу, которые устроили за нашими спинами мотоциклисты?

— Он без рук едет! Без рук! Он же сумасшедший! — закрыв лицо руками, восхищенно вопила Алена.

— Все мы сумасшедшие, просто в разной степени! Не волнуйся за них! Они профессионалы! — начал успокаивать ее я.

— Ведь это опасно! — удивленно произнесла Ксюша — точно с ума сошел!

— Каждый сам выбирает, как ему сходить с ума — ответил я — по крайне мере они счастливы, а разве есть что-то важнее?

Несколько человек разрезали ночную тишину ревом моторов, попутно выполняя фантастические трюки, от которых действительно замирало сердце. Когда же мы собрались уходить, я позвал Сашку, который все еще стоял, облокотившись на перила, и вглядывался в огни остывающего мегаполиса.

— Что? Увидел что-нибудь? — весело поинтересовался я, когда Сашка снова оказался с нами.

В ответ он улыбнулся, но через секунду его улыбка опять пропала, и он задумался о своем.

— Почему сюда не поступили? — спросил я у наших спутниц, когда мы проходили через университетскую площадь.

— В МГУ? — Алена засмеялась.

— Вон здание, какое красивое. Лучший университет страны! Как — никак! — я поднял голову на золотой шпиль со звездой, который возвышался над нами на расстоянии двести сорока метров.

— У нас столько денег нет — фыркнула Ксюша и, прибавив шаг, оставила нас позади.

— И столько мозгов — пошутила Алена.

Миновав все корпусы Московского Государственного Университета, мы свернули на проспект Ломоносова. Ксюша шла впереди всех, а Сашка позади всех, так что всю оставшуюся дорогу до дома, где жили девчонки, я был наедине с Аленой. За это время мы прекрасно поболтали и даже не заметили, как добрались до места. Угловой дом из коричневого кирпича на перекрестке проспектов Ломоносова и Вернадского. Пятый этаж семиэтажного дома. Именно тут и жили самарские красавицы. Возле подъезда мы стали прощаться. Мы обменялись номерами телефонов, и Алена даже поцеловала меня в щечку.

— До свидания — сухо произнесла Ксения, и они вместе вошли в подъезд.

Мы с Сашкой развернулись и отправились обратно в сторону метро, где около входа на станцию «Университет» обратили внимание на индейца, играющего на флейте возле дверей. Играл он конечно мастерски, да и людей вокруг него было полно, да и костюм был красивый, вот только сам он чем-то смахивал на молдаванина. Москва, никому нельзя верить, даже собственным глазам. Мы улыбчиво переглянулись с молдаванским индейцем и спустились по эскалатору, где я рассказал Сашке, что мне очень понравилась Алена, на что он только написал: «Я рад за тебя». По его глазам можно было понять, что его что-то гложет внутри, и я даже знал что, а точнее кто.

— Знаешь, Вика не приезжала уже неделю. Она больше не появится, тебе следует забыть ее — сказал я, когда мы сели в вагон.

Он молчал.

— Все это глупо и смешно! Ты живешь жизнью, в которой она есть, но ее в ней нет. Значит, ты и не живешь! Саша? Очнись! — не выдержав, крикнул я.

Сашка быстро достал блокнот и написал: «Приедет, обязательно приедет, вот увидишь». Больше я ничего говорить ему не стал, а вскоре он пожал мне руку и вышел на станции «Парк Культуры». Я же на следующей остановке пересел на синюю ветку и уже через сорок минут вышел за МКАДом в районе Митино.

По дороге от метро Волоколамская я заскочил в магазин и купил продукты на все деньги, что мы выручили игрой на гитаре, а затем поднялся в семнадцатиэтажный дом. Низкая арендная плата в месяц качнула весы в сторону этой квартиры, когда я искал жилье, еще находясь в Перми. После приезда, сразу с Ярославского вокзала, я направился точно по адресу, где меня встретила хозяйка квартиры по имени Людмила и очень удивилась моей прическе. Так же она не одобрила музыкальный инструмент у меня в руках и сразу предупредила, чтобы я на нем не играл на территории квартиры. Через минуту после знакомства, в дверном проеме появился энергичный седоватый мужчина невысокого роста с раскосыми глазами и небольшими усами, ее муж по имени Павел. Им обоим было около шестидесяти лет, поэтому впоследствии я называл их тетя Люда и дядя Паша, соответственно. Он сразу помог мне занести сумки в квартиру и показал мою комнату. Их дети уже давно выросли, и они жили совершенно одни, поэтому были очень рады, что теперь молодой студент из Перми, каким представился им я, будет их соседом. К сожалению, столь позитивное сожительство продлилось весьма недолго. В квартире царила тотальная диктатура. Я даже свободного шага ступить не мог. Купив свои тарелки, вилки, ложки и кастрюли я хранил их в своей комнате и выносил лишь для того, чтобы что-нибудь себе приготовить. Место в холодильнике, которое они выделили для моих продуктов, едва хватало, чтобы убрать туда тарелку с едой. Тетя Люда и дядя Паша, будучи пенсионерами, целыми днями сидели дома, а уходили на прогулки лишь только тогда, когда я был на работе. Не знаю, с чем была связана столь обостренная бдительность, но они даже завтракать мне одному не позволяли. Тетя Люда и дядя Паша смотрели разные передачи в одно и то же время, пользуясь телевизором на кухне и телевизором в их комнате. Поэтому всякий раз, когда я рано возвращался с работы или у меня был выходной, то оказывался меж двух огней. Слева от моей комнаты шло вечернее развлекательное шоу, а справа русский детектив. Позже я стал приходить в квартиру только спать и старался избегать всякого контакта со столь своеобразными соседями. Но даже ночью я не был один, так как храп из соседней комнаты бесцеремонно просачивался сквозь картонные стены.

Если быть честным, то это были не единственные трудности по приезду в столицу. Самой большой проблемой оказалось найти работу. Первым делом мне пришлось сбрить свой ирокез и привести себя в респектабельный вид, потом взять папку, где лежал мой аттестат о среднем образовании, паспорт и несколько грамот, полученных в школе и отправиться по собеседованиям. Опыт работы? Прописка? Временная регистрация? Сколько живете в Москве? Личный автомобиль? Знание города? Воинская служба? Наличие водительских прав? И многие другие вопросы ставили жирную точку на моих многочисленных попытках устроиться хоть куда-нибудь на первое время. Когда же я совсем отчаялся и уже стал собирать сумки, фортуна наконец-то склонилась и надо мной. Прогуливаясь по центру Москвы, я увидел объявление: «Требуются мойщики». Я завернул за угол и зашел на автомойку. Я и предположить не мог, чем все это закончится. Единственное, что я понял из всей этой суматохи, это то, что все отказы на собеседованиях как будто бы вели меня именно в это место. Как будто бы я ничего и не мог изменить в этом. Словно поезд, я просто катился по рельсам, минуя все остановки, чтобы, в конечном счете, мои колеса замерли именно на этой автомойке.

Глава №3

На следующее утро я пришел на работу рано и удивился, потому что Сашка уже был там. Он всегда приходил вовремя, но чтобы раньше меня — такое было крайне редко. Я не стал интересоваться, с чем был связан столь ранний приход моего коллеги. Рабочий день прошел, как обычно, если не считать, что иногда Сашка внезапно о чем-то задумывался и уходил в себя. Прошло еще четыре дня, и ситуация стала ухудшаться. Паузы, в которых Сашка летал где-то в своих мыслях, начали длиться по нескольку часов, а наши беседы стали заметно скуднее. Он отдалялся от меня. На пятый день, когда Сашка пришел опять раньше меня, я уже не выдержал и начал расспрашивать его о том, что стряслось и что вообще происходит.

— На тебе лица нет, ты ночами что делаешь, вагоны разгружаешь? Или еще где-то подрабатываешь втихаря? — поинтересовался я у друга.

Сашка достал блокнот и написал: «Все хорошо. Бессонница мучает». Причину его бессонницы я прекрасно знал, поэтому в сотый раз сказал ему, что история с Викой это глупость, и что пора бы ему вернуться на твердую землю и перестать летать в своих несбыточных мечтах. Обстановка у нас начала накаляться и я думал, что в этот раз мы точно поругаемся, но к счастью в автомойку приехала первая машина, а это официально считалось началом рабочего дня.

— Да, день будет тяжелый — глубоко вздохнул я.

За весь день у нас с Сашкой все вроде бы утряслось, и мы опять общались и работали как раньше. Особенно нас порадовал тот факт, что Михаил Викторович где-то пропадал, и утро без его командирского голоса выдалось на редкость тихим и спокойным. Он был на автомойке двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, так как жил на втором этаже, и именно поэтому его отсутствие в рабочее время было очень странным. Этому факту никто особого внимания не придал, да и мы с Сашкой тоже, но только лишь до определенного момента. Ближе к обеду Сашка во время мойки очередной машины, пошел за новой упаковкой чистящего средства, а когда вернулся, то написал: «Там звуки какие-то странные!».

— Где звуки? — удивился я.

Сашка продолжал писать в блокноте: «На втором этаже! На животное похоже!». В голову сразу пришла мысль о том, что Горелый опять кого-то с улицы притащил по доброте душевной. Доброта-то добротой, а вон как с Витькой зимой обошелся, где он сейчас работает интересно? Парень-то юморной был, постоянно что-то да отмочит, то из шланга кого-нибудь обольет, а то из-за угла напугает. Мы с ним весной в футбол вместе пару раз играли, но уже несколько недель не виделись.

Когда мы закончили мыть машину, то решили все-таки выяснить, что же за звуки доносятся из комнаты Михаила Викторовича. Мы осторожно поднялись по ступенькам и тихонько приоткрыли дверь. Перед нами предстала следующая картина. Наконец-то загадка решилась, и мы узнали, кто же издавал эти страшные звуки на всю автомойку. Горелый лежал на кровати у стены и храпел, но как-то неестественно, это больше походило на первобытное рычание древнего человека. Рядом на тумбочке стояли часы, на которых цифры замерли в районе трех часов ночи. Нам бы следовало осторожно спуститься и вернуться к работе, а Горелого оставить в покое, но не тут то было. Сашке в голову пришла удивительная идея. Он на цыпочках подбежал к кровати и двумя пальцами зажал Михаилу Викторовичу нос, тот притих. Я сначала даже испугался, но страх быстро сменился на приступ веселья, когда Михаил Викторович, издавая громкий зевок, который больше походил на боевой клич, лишь поморщился, но продолжал спать. Мы еле сдерживались от смеха, прикрывая рты руками! Сашка показал жестами, чтобы я его сфотографировал, на что я быстро достал свой телефон и стал примеряться. Сашка, второй раз, схватив Горелого за нос, изобразил невероятно сильное чувство гордости, которому мог позавидовать и Давид после схватки с Голиафом. Я подошел поближе и нажал на кнопку «снять». В этот момент и произошло то, чего ни я, ни Сашка, ни Горелый уж точно не ожидали. У меня на телефоне сработал звуковой сигнал камеры, практически над ухом Михаила Викторовича. Его глаза мгновенно открылись, и он вскочил настолько быстро, что Сашка даже не успел отпустить его нос! Наш позитивный настрой резко сменился дикой паникой. Я даже чуть было не уронил телефон от такого неожиданного поворота событий.

— А-а-а! — Горелый что-то громко завопил, но мы его уже не слышали.

Быстрее пули мы вылетели из комнаты и сбежали вниз по лестнице прямо за ворота автомойки. Завернув за угол, мы разразились смехом. Я думал, что сердце выпрыгнет у меня из груди. Мы были красные как раки, а из глаз текли слезы! Возвращаться назад нам было нельзя, поэтому мы решили перекусить в нашей любимой кулинарии, которая была неподалеку, да и к тому же на часах уже доходило время обеда. Продавщица обрадовалась, когда увидела нас. Мы давненько не заходили к ней, так как я в последнее время брал еду из дома, да и Сашка тоже. Цены здесь были недешевые, но выпечка непременно того стоила. Я взял себе курник и ватрушку с чаем, а Сашка два пирожка с картошкой, слоеный язык и тоже чай. Мы присели рядом с кулинарией на крыльцо и начали обедать. Не прошло и десяти минут, как вдруг глаза Сашки загорелись, а сам он весь засиял, вскочил с места и побежал со всех ног к дороге, я за ним. По другой стороне шоссе ехала машина «Infiniti — QX80», точно такая же, как у Вики, но позже мы увидели, что на заднем стекле не было наклейки с ее именем. Когда Сашка вновь посмотрел на меня, то его глаза уже не горели, как всего лишь минуту назад. Мы развернулись и направились в сторону автомойки в полной тишине, да и что тут скажешь, все оказалось серьезнее, чем я думал.

Мы совсем забыли про Горелого и про утренний инцидент. Мы — забыли, а он — нет! И когда мы только зашли внутрь он свистнул со второго этажа, сигнализируя о том, что нам стоит подняться к нему. Мы с Сашкой переглянулись и пошли по ступеням. Шли мы медленно, молча, наша походка напоминала походку заключенных, идущих на смертную казнь, кто знает, может быть, и нас ждала та же самая участь. Когда мы зашли в комнату, Горелый сидел за своим столом и смазывал маслом свой табельный пистолет, который остался у него на память о военной службе. Он постоянно его перебирал, что-то чистил, что-то продувал, но в этот раз это безобидное действие приобрело двойной смысл. На лице Михаила Викторовича не было никаких эмоций. Мы тихо встали у порога, боясь подойти ближе и опустили глаза в пол. Наконец-то молчание прервалось его низким баритоном.

— Орлы, вы сегодня утром ко мне заходили? Да? — сухо и резко спросил он.

Мы с Сашкой переглянулись — тишина. Горелый передернул затвор на пистолете. В голове пробежала мысль про Витьку.

— А ведь мы его утром еще и жалели, так он, похоже, еще легко отделался, по сравнению с тем, что ожидает нас — шепнул я себе под нос.

— Чего бормочите там? — грозно произнес Горелый — так были или нет?

Сашка толкнул меня в плечо и кивнул.

— Услышали странные звуки из вашей комнаты, а вас не было, вот мы и волноваться стали, зашли к вам… — начал я повествование, но мой язык заплетался, и речь была прерывистой и неразборчивой.

Не успел я закончить, как на лице Михаила Викторовича появилась улыбка, он встал.

— Вчера вечером, смотрел футбол Зенит — ЦСКА! Тридцать девятый тур! Игра на выезде! Пива вот немного пригубил и лег из-за игры поздно. Так армейцы еще и проиграли 2:0! Будь неладен этот Аршавин! — рассмеялся Горелый — так и батарейка ночью у часов села, как специально, если бы не вы, то так вообще бы весь день и провалялся, так что спасибо вам, орлы!

Напряженная обстановка наконец-то разрядилась и даже лучше чем мы могли себе это представить. Вернувшись к машинам, мы еще долго не могли опомниться от случившегося. Сашка написал в блокноте: «Я со страха чуть не заговорил!».

— А я наоборот, чуть не забыл, как разговаривать! — засмеялся я и хлопнул его по плечу.

Мы опять несколько минут посмеялись и подурачились, а после приступили к нашим обычным рабочим обязанностям. День пролетел незаметно.

Машины, машины, машины. Одна грязнее другой! Все мойщики, включая нас с Сашкой, работают не покладая рук уже несколько дней подряд. Но каждую свободную минутку мы стараемся использовать, как положено!

— Сашка?! — крикнул я, когда мы закончили обслуживать очередного клиента.

Сашка посмотрел в мою сторону и кивнул. В этот самый момент ему прямо в нос пришлась струя из шлага.

— Не спи на работе! — крикнул я с улыбкой и спрятался за стоящую рядом машину.

Тишина — меня это насторожило, и я решил посмотреть, что Сашка там делает и высунул голову из-за капота машины. Шм-я-я-к! — и на моем лице повисла мокрая тряпка.

— Ну, держись! — я опять включил напор воды и направил шланг в сторону Сашки.

Не знаю, чем бы все это закончилось, но за нашими спинами раздался скрип колес. Мы одновременно повернули головы. Перед нами стояла белая «Infiniti — QX80». Сашка улыбнулся, и вместе с ведром воды, который был у него в руке, бросился к машине. Дверь открылась, а вскоре из нее показался высокий мужчина плотного телосложения в возрасте около сорока лет, в строгом черном костюме и с золотыми часами на руке, которые сверкали так, что по всей автомойке начали бегать солнечные зайчики. У мужчины были короткие русые волосы, аккуратная бородка с усами, карие глаза, под которыми виднелись небольшие мешки, и это придавало его взгляду очень суровый вид. И хоть его лицо было ухоженным, и сам он выглядел очень презентабельно, но что-то в его внешности все-таки сильно пугало и отталкивало. Словно через его красивую призму просачивалось ужасное нутро. Бешенных животных невозможно спутать со здоровыми животными, их всегда выдает поведение и повадки. С людьми так же, вы никогда не спутаете хорошего человека с плохим, это чувствуется, просто нужно довериться интуиции. На водителя или же охранника он не был похож, но эта машина точно принадлежала Вике. Он махнул рукой, показав, что нуждается в мойке. Когда я подошел ближе, то увидел, что Сашка что-то пишет в блокноте. Я поприветствовал мужчину, представился ему и сказал о том, как мы рады видеть его у нас на автомойке. Все по шаблону, как и учил нас Горелый при работе с новыми клиентами. Мужчина сухо назвал себя Дмитрием, а затем сообщил, что хочет полную мойку, причем как можно быстрее и добавил, что опаздывает. Я почти уже отвернулся и отправился за моющими средствами, как увидел, что Сашка протягивает Дмитрию блокнот.

— Ты что студент!? Она моя жена! — с этими словами Дмитрий бросил блокнот в лицо Сашке.

Наступила тишина, которую быстро прервал рев, с которым Сашка толкнул в грудь Дмитрия. Дальше посыпалась брань, поднялся шум, все вокруг стали сбегаться. Когда я подбежал к Сашке и стал его оттаскивать, Дмитрий одним ударом повалил нас обоих на пол. Ударил он только Сашку, а поскольку я держался за него, то мы вместе оказались лежать на мокром асфальте. Все работники автомойки и даже механики прибежали на крики, а когда подоспели, то стали интересоваться, что у нас тут случилось. Я поднялся и вместе с Сашкой отправился в раздевалку.

— Извините его, он обознался — сказал я, держа Сашку под руку.

— Ненормальный какой-то! — возразил Дмитрий и стал отряхивать свой костюм.

Уходя все дальше и дальше, я услышал краем уха, как Дмитрий начал разговаривать с остальными мойщиками, которые приступили к его машине.

— Жена сюда заезжала пару недель назад. Сказала, что прием у вас более, чем радушный, но я не думал что настолько! Да вы хоть знаете, кто я?! — высказал на эмоциях Дмитрий.

— Успокойтесь, успокойтесь! Примите наши глубочайшие извинения! — начался лепет в толпе — сейчас все будет сделано!

— Машину главное приведите в порядок быстрее, а то у меня встреча важная. Мало того, что на этой консервной банке приходиться ехать, так еще и грязная вся, жена постаралась! — с негодованием крикнул Дмитрий и вышел на улицу где закурил сигарету.

Тем временем мы с Сашкой сидели в раздевалке, где я осматривал его глаз.

— Ты что с ума сошел?! — крикнул я на друга.

Тишина.

— Что на тебя только нашло?! — требовал я ответа.

Он молчал.

— Что ты ему такого написал?! — не унимался я.

Сашка протянул блокнот: «А где Вика? Вы ее отец?». Я, молча, протянул его обратно, но Сашка, не дожидаясь, выхватил его из моих рук и бросил в сторону. Затем он быстро вскочил и направился к выходу.

— Ты куда?! — крикнул я ему вслед.

Сашка, не меняя направления, открыл дверь и вышел. На выходе он столкнулся с Михаилом Викторовичем, который в удивлении забежал в раздевалку.

— Да что тут происходит вообще? Слышал крики, спустился, все тихо. Сказали, что Сашка что-то выкинул? — твердил Горелый в смятении.

— Все в порядке Михаил Викторович, не беспокойтесь, просто небольшое недоразумение — я отправился к выходу.

— А куда он пошел? Работать-то, кто будет? — сердито спросил Горелый.

— Уже иду, иду — процедил я сквозь зубы и покинул раздевалку.

Когда я вернулся обратно на рабочее место, ни машины, ни Дмитрия уже не было. Автомойка наполнилась привычной атмосферой, и дальше рабочий день прошел без происшествий. Правда, неприятный осадок после утреннего случая все равно не давал мне покоя.

Глава №4

Все выходные не было никаких вестей от Сашки, и тогда я действительно начал волноваться. Дмитрий, Вика, Сашка. Опасный треугольник.

— Срочно нужно что-то делать! — решительно произнес я, когда в понедельник пришел на работу — только вот что?

Во время обеденного перерыва я зашел в раздевалку и достал бутерброды, которые взял из дома. Затем я включил электрический чайник и стал готовиться к трапезе. Сидя на скамейке, я заметил в углу, рядом с лежащими покрышками, блокнот Сашки. Я поднял его и начал листать. Мне было неприятно лезть в чужие дела, но я должен был найти ответ на происходящее вокруг. Сначала в блокноте были лишь слова Сашки, но, спустя несколько страниц, я наткнулся на тексты песен, которые он сочинял для меня, а чуть позже обнаружил нечто такое, что произвело на меня невероятно сильное впечатление. В конце блокнота было написано несколько небольших рассказов. Я удивился, так как никогда не знал, что Сашка пишет нечто подобное. Переворачивая страницу за страницей, я начал читать и уже не смог остановиться до тех пор, пока не прочел последний рассказ. Я восхищался его работами! На мой взгляд, все они были написаны настолько круто, что у меня не осталось сомнений в том, что у Сашки определенно был талант. Особое впечатление на меня произвел его последний рассказ под названием «Эфемерный роман».

«Он заметил ее сразу, как только увидел. Она ярко выделялась среди своих коллег. Он работал в этом торговом центре уже шесть лет. Она работала в этом кафе всего лишь несколько дней. Он видел множество красивых девушек, продавцов, покупательниц, просто гуляющих, но ни одну он не запомнил, так как запомнил эту девушку в кафе напротив. Высокая, стройная, светлые волосы, большие голубые глаза, яркие черты лица. Она носила рубашку и джинсы с кедами. Волосы обычно убирала назад в хвостик, но иногда, в редкие моменты, она их распускала, и они падали волнами на плечи. В ней чувствовалась детское озорство и мечтательность. Едва ли она всегда хотела работать официанткой. Впрочем и он, едва ли всегда мечтал работать охранником. Но судьба сама расставляет фигуры на доске жизни.

— Привет, размена не найдется — обратилась она к нему — а то в кассе совсем пусто, и в соседних отделах тоже.

Он внимательно посмотрел на нее. Еще никогда за все это время он не видел ее так близко. Она была на расстоянии вытянутой руки. Казалось, схвати он ее, он бы обрел давно забытое чувство радости и желаемого покоя. До того как она подошла к нему, он следил за ней. Он видел, как у нее не оказалось сдачи в кассе, как она попросила посетителя подождать и пошла в соседние отделы, чтобы разменять пятитысячную купюру. Он видел это уже много раз, но, впервые за это время, она обратилась именно к нему.

— Привет, давай посмотрим — слегка запинаясь, произнес он.

Достав несколько банкнот, он перебрал их. Две по пять тысяч и пять по тысяче. Как раз. Он протянул тысячные ей и забрал у нее пятитысячную купюру. В это мимолетное мгновение она коснулась его руки своими пальцами. Они были холодные. Она не заметила этого, она не заметила даже его.

— Спасибо — поспешно сказала она и скрылась в кафе.

Он все еще стоял и смотрел ей вслед. Это было так быстро, но он успел многое. Он успел поблагодарить бухгалтерию торгового центра, где сегодня утром получил зарплату за прошлый месяц. Он успел заметить на ее бейджике имя Виктория. Он успел ощутить аромат ее сладких духов, что приятно ударил ему в ноздри. Он успел заметить красную ниточку, повязанную на ее тонком запястье. Согласно китайской мифологии, два человека, которым судьбой назначена встреча, обязательно найдут друг друга, ведь они с самого рождения повязаны красной нитью судьбы. Он несколько лет назад и сам носил подобную вещицу, но затем, окончательно потеряв надежду, выбросил ее. Однако сейчас, благодаря этой официантке он вновь обрел ее. Теперь он знал, как зовут его любимую женщину, и как пахнет его любимая женщина, а ее прикосновение все еще горело у него на руке. Он погрузился в мечты, но их прервал звук рации.

— Пятый, пятый, прием — сквозь помехи раздался голос — проверь на втором этаже магазин техники, у них проблемы с дверью.

— Прием, понял. Сейчас поднимусь — резко ответил он и, кинув робкий взгляд на кафе, скрылся в направлении эскалатора.

Его суточная смена закончилась. На улице было темно и холодно. Большие хлопья снега танцевали зимний вальс с сильным ветром. Еще можно было поймать маршрутное такси, но там едва ли найдется сдача с пятитысячных банкнот. Он улыбнулся, вспомнив из-за кого оказался в таком положении.

— Погода хороша — произнес он и втянул шею в пуховик — можно и прогуляться.

До его квартиры было чуть больше часа ходьбы. Сутки на ногах, пешком до дома, это крохотная цена за счастье, которое он испытал, разговаривая с ней. Теперь каждую свою смену он носил с собой размен в надежде, что их графики вновь совпадут, и она вновь обратится к нему за помощью. Это происходило довольно редко, но он ценил эти короткие мгновения больше всего на свете, ведь он жил ими.

— Привет, есть? — она показала пятитысячную купюру.

— Привет, да! — крикнул он и зашел в кафе.

Играла ее любимая песня, он понял это, потому что когда звучала это мелодия, Виктория не просто разносила заказы, она двигалась так, как будто в этот момент была на сцене, и к ней был привязан взгляд каждого зрителя. Конечно, это было не так, но глаза одного мужчины к ней были привязаны всегда. Он смотрел на нее так, словно увидел самое важное в жизни, и отвести глаза означало бы умереть. Не смотреть на такую женщину, это преступление.

— Как дела? — неожиданно добавил он, уходя.

— Да все хорошо — она немного смутилась — просто устаю, это для меня новое, я раньше детским тренером работала, с детьми мне проще.

— Понятно, но ничего научишься! Удачного дня — он сдерживал радость, от того что у них завязался диалог и он узнал, кое-что новое о той, которую ждал, казалось бы целую вечность.

— И тебе! — она улыбнулась, а он понял, что ей чаще нужно улыбаться, ведь ей это так идет.

Ночь он провел за монитором компьютера, который находился в служебной комнате охраны. Он искал ее. Просматривая каждый фитнесс клуб своего города, он надеялся, что ее профиль еще не успели удалить из графы «наши тренеры». Он не ошибся, уже к рассвету он нашел ее анкету. Жадно впиваясь в каждое слово, он старался узнать как можно больше о ней и узнал. Виктория одиннадцать лет занималась художественной гимнастикой. Является кандидатом мастера спорта по этой дисциплине и имеет первый разряд по стрельбе. Три года работала с детьми, а в графе хобби значилось слово «путешествовать». Он откинулся на спинку стула.

— Что с мужчинами делают женщины? — он задал вопрос в пустоту — делают их слабей или все-таки лучше?

В нем неожиданно проснулся романтик. Всю следующую неделю она к нему не подходила, но он все так же провожал ее своим взглядом, стараясь уловить каждое ее движение. Он набросал нескладное стихотворение на листке бумаге.

Она носит рубашку, джинсы, кеды.

Так по-мальчишески всегда одета.

Нет, она не ходит, она танцует.

От столика к столику с подносом в руках.

Выглядит устало, но кто ее осудит?

Ведь никто не видит мозоли на ее нежных ногах.

За любезностью — слезы. За улыбкой — крик.

Она мечтала стать балериной, но теперь спешит в общепит.

Не всем мечтам сужено сбыться и мне с ней не по пути.

Она спросит однажды: — ну, что тебе надо?

Я однажды отвечу: — любви.


— Но почему же не по пути? Да, Виктория прекрасная, я никогда таких девушек не встречал, и я простой охранник, что я могу ей дать? Но все равно, ведь ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов! — с жаром произнес он, собираясь вечером на работу — максимум на девяносто девять процентов! Я верю в этот оставшийся один процент! Верю в чудо! В исключение из правил!

В этот день она была неподражаема. Рубашка и джинсы остались дома. Черные колготки, черное платье, темной помадой обведены тонкие губы и несколько прядей выкрашены в красный цвет.

— Настоящая Леди Вамп — подумал он про себя.

Она опять обратилась к нему за разменом, и он уже был готов, он давно придумал остроумную реплику и ждал подходящего дня, чтобы ее озвучить.

— Иногда мне кажется, что ты со мной только из-за денег! — произнес он, меняя ей купюру.

Она засмеялась, и он засмеялся с ней вместе. Он знал, что Виктория не из таких девушек. Она совершенно другая.

— Сегодня тяжелый день. Вся на нервах — неожиданно произнесла она — у нас детский день рождения празднуют.

— Значит, сможешь использовать свой опыт! — улыбнулся он — я про твой опыт работы с детьми, а не про первый разряд по стрельбе!

— Спасибо за поддержку! — она развернулась и пошла в сторону кафе.

— Если очень тяжело будет, воспользуйся вторым вариантом! — он крикнул ей вслед — только смотри, чтобы камер рядом не было!

Она подарила ему улыбку. Когда она ушла, он почувствовал, что через аромат ее духов пробивает терпкий запах табачного дыма.

— Подожди, ты что куришь? — он догнал ее у самого входа в кафе.

— Да, с восьмого класса — удивленно произнесла она — а что? Тебе сигаретку?

— Тебе повезло, что я сегодня в трико и без ремня — грозно произнес он.

В ответ она лишь опять рассмеялась и ушла в кафе, оставив его наедине со своими мыслями. Ей было невдомек, что он говорил все это на полном серьезе, а ему было невдомек, что она даже не знает его имени. Виктория из его грез, плохо сочеталась с Викторией из реальной жизни. Он в глубине души понимал это, но старался прогонять эти мысли прочь, всякий раз, когда они лезли ему в голову. Он отправился проверять все этажи торгового центра и вдруг остановился возле туристического агентства. Он проходил мимо этого отдела уже сотни раз, но только сейчас обратил на него внимание. Женщина в очках, которая сидела за компьютером поглядела на него и даже не улыбнулась, заплатка на трико говорила ей, что он не заслуживает даже улыбки. Смотря на красивые фотографии из разных стран и городов, он погрузился в мечты. Вот на одной из фотографий он вместе с Викторией ужинает в Венеции, сидя за столиком у Гранд-канала. На другом фото они в Лиссабоне стоят у края обрыва, именуемого Мыс Рока, самой крайней точки Европы. Вместе на краю света, что может быть романтичнее? А вот фотография на фоне Эйфелевой башне, он целуется с ней так, что весь город любви — Париж, ему завидует. От этих фантазий по его телу побежали мурашки. Он махнул головой, как бы стряхивая все эти мысли, но они уже плотно засели в его голове.

— Придется непросто. Пять тысяч за коммуналку и проезд. Десятка на еду уходит, но можно и меньше. Рис, лапша, гречка, перловка и пшено. Иногда курицу отварить, а на бульоне замешать быстрорастворимый суп и, хорошо бы, картошки добавить, чтобы наваристее было. И хлеба к еде больше, чтобы наестся быстрее. Одежда еще у меня осталась. Старую одежду можно подлатать, а если вдруг что понадобиться, можно и в Планете Секонд Хэнд купить, у них в конце месяца скидки девяносто процентов. Конечно, большие размеры, как правило, остаются, но ведь их и ушить можно. Не беда. Так и скопить можно лет за пять на одну поездку в Европу, хоть мир увижу и Викторию свожу. Ничего прорвемся. Главное, ведь что вместе! — бормотал он себе под нос.

День святого Валентина начался для него за сутки до четырнадцатого февраля с трудного выбора в цветочном магазине.

— А вот этот букет почем? — он ткнул пальцем в огромный букет белоснежных роз.

— Пять тысяч — недоверчиво произнесла тучная цветочница.

— Уступите за четыре с половиной? — робко поинтересовался он, перебирая деньги в кошельке.

— Здесь вам не базар, а приличный магазин — фыркнула продавщица.

— Вы не понимаете, это очень важно! — произнес он более уверенно, в его голосе теплилась надежда.

— Мы не торгуемся здесь — холодно произнесла цветочница, не скрывая своего отвращения к покупателю — нет денег, сиди дома, а то все туда же, любви он захотел.

Он пропустил эту колкую реплику мимо ушей. Впереди у него был важный день, и портить себе настроение перед ним он не хотел.

— Ладно, давайте вот этот поменьше, первый, который мы смотрели, за четыре тысячи и вот эту валентинку в форме сердца красного — сказал он и протянул деньги.

Взяв букет, он отправился на работу.

— Ничего Виктория, ты достойна самых лучших цветов, но пока не выходит, ты потерпи родная, я смогу, я справлюсь с этим, это временно все, это пока что так, потом все будет иначе, я обещаю — произнес он себе под нос.

Перед тем как зайти в торговый центр, он убрал букет в большой черный пакет, который взял из дома. Конспирация была на высшем уровне. Он должен был незаметно пронести пакет с букетом мимо своих коллег, затем дождаться ночи и, на ночном обходе, пройти мимо камеры в кафе, где, на барной стойке, оставить букет с валентинкой. Давно он так не волновался. Он представлял себя секретным шпионом, которому поручили жизненно важное задание по доставке особого предмета для особого человека. В пять утра он блестяще закончил миссию под грифом совершенно секретно. Он оставил букет белых роз на барной стойке и вложил в них подписанную валентинку.

Виктория, чаще улыбайся!

When I run out of air to breathe,

It is your ghost I see,

I will be thinking about you,

About you…

Он специально вставил строчки из ее любимой песни, чтобы подчеркнуть свою внимательность и важность этого жеста. С трепетом он ждал, когда торговый центр начнет свою работу. Он затаился на одной из лавок, и пристально наблюдал за кафе. Вскоре появилась Виктория. Она была одета в красивую шубу, но без головного убора, он еще подумал, как легко она одета в такую морозную погоду. Он заботился о ней на расстоянии. Она вошла в кафе и, увидев букет, взяла его в руки. Она вдохнула запах роз, затем их внимательно разглядела.

— Почему белые? Наверное, спрашивает она. Да потому что все у нас начинается с белого, чистого листа. Это новая глава в нашей жизни, которую мы напишем вместе — прошептал он — да и ты такая же чистая и не порочная, как белизна этих цветов.

Достав валентинку из букета, Виктория быстро пробежала по ней глазами. Затем так же быстро она достала телефон и набрала номер.

— Хвалится подругам — радостно произнес он.

Вдруг она переменилась в лице и, взяв букет с валентинкой, отнесла их в подсобное помещение, а вскоре появилась уже в рабочем фартуке.

— Не хочет, чтобы коллеги завидовали — подумал он и пошел на очередной обход торгового центра с улыбкой на лице.

Как сильно он ее ждал, но она так и не подошла за разменом в этот день. Его смена закончилась, за окном уже был вечер, и он, собрав всю свою волю в кулак, решил к ней подойти и поздравить с праздником лично.

— Привет, как день проходит? — улыбнулся он.

— Привет, неплохо, домой хочу, а я сегодня до закрытия работаю — ответила она, даже не смотря на него.

— С праздником! — весело произнес он.

— Ах, да, спасибо — монотонно ответила она и продолжила переставлять стаканы на подносе.

Он понял, что она была не в духе, и решил подождать ее возле торгового центра до закрытия кафе, и проводить домой, а заодно и пообщаться вне рабочей обстановки, которая судя по всему очень давила на нее.

— Ладно, я пойду, удачно доработать! — сказал он и направился к выходу из кафе.

Она ничего не ответила и продолжала заниматься своими делами.

— И кстати, чаще улыбайся, Виктория! — произнес он и сам улыбнулся.

Он надеялся на взаимную улыбку и на то, что Виктория все поймет и перестанет хмуриться, но вместо этого она лишь посмотрела на него пустыми глазами и ничего не ответила. Он не знал, как расценивать ее загадочный взгляд, конечно, она была удивлена, но теперь же все будет иначе, теперь можно и без тайн, можно по-настоящему и без фальши. Он прождал ее на улице под метелью три часа, и вскоре увидел знакомый силуэт в дверях торгового центра. Он сначала обрадовался, а потом удивился. В ее руках не было букета. Она его выбросила в урну, как и валентинку, как и его ненужную любовь. Он сделал шаг навстречу к ней, но в этот момент она свернула и села в большую черную машину. Он сделал еще несколько шагов. Машина тронулась и скрылась в метель. Их эфемерный роман был настолько незаметным, что даже она его не заметила. Она все так же встречалась со своим мужчиной, все так же жила с ним под одной крышей, все так же любила его, и все так же была любима, и даже не знала, что она уже давно живет в чьих-то несбыточных мечтах и фантазиях. С днем Святого Валентина!»

Я вновь и вновь перечитывал это грустное произведение, пытаясь понять, почему оно вышло именно таким у Сашки, но дверь в раздевалку резко распахнулась, и в нее вошел Михаил Викторович.

— Ты не заблудился?! — громко крикнул он мне — один пропал, другой теперь тоже? Кто работать-то будет? Машин меньше-то не становится!

— Да я на обеде! — удивленно ответил я, не понимая причину гнева Горелого.

— На обеде? Орел! Ты на часы давно смотрел? — продолжал он.

Я быстро взглянул на стрелки часов и понял, что мой обед сильно затянулся из-за неожиданной находки.

— Ладно, обед обедом, а Сашка-то где? — поинтересовался Горелый, и добавил с волнением — сходи-ка ты к нему домой и узнай в чем дело, что-то странно все это, как бы не случилось чего.

Я встал со скамейки, взял блокнот и вышел, а мои бутерброды на столе и чай так и остались нетронутыми. Не успел я далеко отойти от автомойки, как за моей спиной раздался гудок машины. Сначала я не обратил никакого внимания, но, когда гудок вновь повторился, я повернул голову и увидел в машине Вику.

— Где? — спросила она из опущенного стекла машины.

Без лишних слов, ведь и так было понятно, о ком шла речь. Я пожал плечами и ответил, что он уже несколько дней не выходил на работу.

— Мне нужно с ним поговорить — быстро сказала она.

— Мне тоже. Я как раз в общежитие к нему иду — ответил я.

— Сейчас я не могу, я завтра к вам заеду в автомойку — сказала она на прощание, и белая «Infiniti — QX80» скрылась из виду.

Перейдя дорогу, я оказался на Белорусском вокзале, где быстро смешался с толпой и спустился на Кольцевую линию метро. Следующий час моей жизни прошел под землей. Я сменил Кольцевую на Калужско-Рижскую линию и, заняв свободное место в вагоне, прикрыл глаза. Но уже через остановку мне пришлось их открыть, так как в вагон зашел, на мой взгляд, очень интересный персонаж. Мужчина средних лет и средней внешности, ничем не примечательный, он сел прямо напротив меня. Я бы даже не обратил на него своего внимания, если бы не то, чем он занимался. Слегка склонив голову к коленям, одной рукой он держал ее, а другой рукой ковырялся у себя в носу. Видимо, этот процесс был настолько сложным, что он даже глаза закрыл, чтобы сконцентрироваться на цели. А цель, я думаю, была такова — найти клад! Иначе я не могу объяснить то, с каким усердием он возился у себя в носу, поочередно меняя ноздри. И что? Что я вижу? Неужели, после стольких попыток ему удалось найти клад? Да! Он сделал это! И теперь, как честный законопослушный гражданин, семьдесят пять процентов от найденного клада он щедро возвращал государству, стряхивая сокровище с кончиков пальцев на пол. Малоприятное зрелище, поэтому я вновь закрыл глаза и продолжил дремать.

Наконец-то голос в динамике объявил нужную мне станцию, и я поднялся из недр земли на поверхность. Район Коньково. Если бы не Сашка, то я вряд ли когда-нибудь побывал бы тут. Я быстро прошел во двор, а вскоре уже открыл входную дверь серой десятиэтажки. Когда-то давно это здание было обычным общежитием, но постепенно комнаты в нем выкупались и переходили в собственность жильцов. Благодаря самостоятельной перепланировке комнат, появились двух и даже трехкомнатные квартиры семейного типа, если их таковыми можно было считать. Душ и кухня по-прежнему были общие на этаже, хотя некоторым хозяевам удалось установить собственные. В одной такой маленькой квартирке было все, что нужно для жизни: душевая кабина с туалетом, а в углу электрическая плита. Со временем многие хозяева начали сдавать такие комнаты студентам и малоимущим. В эти категории и попадали Сашка и его сосед. Они жили вместе в двухкомнатной квартире. Правда, у них не было ни ванной, ни туалета, ни даже кухни, и им приходилось пользоваться общими на этаже. Хотя, если честно, то я не уверен, что их волновали все эти мелочи. Сосед не платил ни копейки за жилье, потому что хозяин квартиры был его близкий друг. А Сашка платил очень небольшие деньги, и тут скорее сыграли роль не удобства, которых не было, а соседство. Приличная скидка из-за соседа пьяницы. В общежитие как всегда кипела жизнь. Я зашел внутрь.

— Здрасти тетя Лида! А Сашка дома? — с порога спросил я у комендантши, которая как всегда занимала свое привычное место, рядом с лестницей на диване, где стоял телевизор.

— Дома, куда он денется. Он приболел что ли, давно не выходил — не отворачивая головы от телевизора, ответила она.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее