Белый кролик
Белый кролик
Белый кролик
Ласковый апрель
По лугам гуляют тролли
Варят карамель
Наливают на лиманы
Яблочный компот
Белый кролик
Долго долго
Долго долго
Пьёт
…И уходит на прогулку
Вдоль по облакам
Где луны ванильной булка
Молока река
Тёплый ветер Бангалора
Бродит босиком
Солнце алым помидором
Солнце кувырком
Белый кролик
Белый кролик
Перламутровый
Белояблоневы кроны
Белоутровы
Белопенны параллели
Трели пряные
И будильники в апреле
Ходют пьяные.
Река
Сотню-другую лет я была рекой.
Да, соглашусь, довольно странный анамнез.
Думала, дел всего-то журчать и лить.
Но падали скалы в мой глубинный покой.
И я научилась нудно обтачивать камни.
И я научилась искусству камни точить.
Дуб
Сквозь Лету прорастает дуб,
А я по листикам иду
До самых до небес.
Там ворон чёрен и в дуду
Гудит. Я трогаю звезду,
Плечом качает лес.
И дождь, затеяв чехарду,
Штрихует русую мечту,
Внизу уже потоп.
А я по облакам иду.
Пять тысяч лет врастает дуб
В космический сугроб.
Сны
Запах соли и тины
Посылает Азов
Из-за плавней пустынных,
С голубых берегов.
Там, над тёплой водою
Небосклон снеговой.
Знаю, нету сегодня
У воды никого.
Ни белеющей птицы,
Ни заблудшей души.
Только бледные ситцы:
Волны и камыши.
Ближе к вечеру тонко
Заблистает закат.
К морю выйдет девчонка
Побродить наугад.
Будет в сумерках блёкнуть
Хуторок за спиной,
Лунный коврик промокнет
Над бессильной волной.
Запах соли и тины
В косах тёплых ветров
Запах юности дикой
С голубых берегов,
Из краёв лебединых,
Параллельных миров,
Из кисейных и дивных
И несбыточных снов.
Виданное ли дело?
Виданное ли дело?
Я потеряла тело,
Долго одна бродила,
Не убывало силы.
Но тосковать негоже,
Тело искать я стала:
С дрожью глядеть в прохожих,
В сайты, ручьи, вокзалы…
Было ли мне печально,
Шла я горизонтально,
А как дожди позвали,
Двигалась по спирали.
Плыть по макушкам сосен,
Ехать верхом на ветре,
Иль — паутинкой в осень,
Или — почкой на ветке…
Вот она где — свобода!
Только ли в теле дело?
Если найду его я,
Вновь потеряю смело!
За северным окном
За северным окном — щавелевый пустырь,
Там первозданное безлюдье.
Овеянные сном качаются кусты
В печальном блюзе.
Никто зелёный мир не смеет пересечь:
Ни ласточки, ни мыши.
И только робко ночь подслушивает речь
Тех, кто не слышен.
За северным окном тоскующим крылом
Скрывает ветер диалоги…
Там двери в коридор, но строги над замком,
Ревнивы боги.
Леди Зима
Леди Зима белоснежный свой «ягуар» открывает,
Леди Зима не боится наледи голой.
Это она гололёдами
Управляет,
Это она по встречке летит на полной.
Держит руль как птицу,
Чтобы не улетела — сильно,
Держит руль как птицу,
Чтобы не задушить — нежно.
Эту даму не парит ничья стабильность,
Бизнесс-леди! Входящий, оставь надежды.
Никто не знает, кого эта дама ищет,
Чего она хочет, ждёт ли какой перемены.
Её тормознуть не родился ещё гаишник.
Её обуть не придуманы лабутены.
Приходят
К моей беде, ко ржи с обрывами,
к моим не собранным камням
приходят праздные и лживые,
тупые, злые и ленивые,
наивные, несправедливые,
ничьим не нужные богам.
Приходят ведая, не ведая,
но с удовольствием творят…
Как падалью питаясь бедами,
они о правде говорят.
И каждый с сердцем, каждый с кожею, различной, правда, толщины…
И каждый — по подобью божьему,
и каждый противу войны.
Но в драку за святую истину, за справедливость, за родных.
Невероятны и немыслимы.
И несть числа народу их.
И страшно на меня похожие…
От кончика и до носков.
Возлюбленные дети божии.
Я и сама из их рядов…
Сено
У сельского солнца июньская смена.
Встаёт повсеместно тугими стогами
Хрустящее сено, душистое сено
С малиной и мятой умытой дождями.
Наивной барашке — люцерны кудряшки,
Гусям и индюшкам — аптечной ромашки,
Корове — пырей с васильковыми снами,
С малиной и мятой умытой дождями.
Цветущий цикорий, утративший кровь и
Впитавший ночей полнолунные соки,
Себе соберу для рассветного кофе,
Чтоб слаще хрустели июньские строки
И жизнь не кончалась, и всё продолжалось,
И всё повторилось опять непременно,
И каждым июнем хрустело, дышало,
Томило и млело зелёное сено.
Возвращение в Ейск
Пахнет йодом городок,
Переулочки — копилки тишины.
Кожа вишен трепетно мулатна.
Прогуляться к пляжу, где песок
В ступке зорь толчёт на ужин сны
И прийти обратно.
И прийти, и вспоминать причал,
Катерок и терпкий запах счастья.
Ветерок за косу Ейск трепал.
И прийти туда, куда Макар
Не мечтал с телятами добраться.
Через тридцать восемь лет в Москве
От дождя вбежать в чужие стены,
Быть на вернисаже.