Белый храм
Поэзия
Поэзия — музыка богопознания.
В море ее только волны гармонии,
Где светлым облаком белого пламени
Символ нетленный нетленной симфонии.
Символом этим как жизни основой
Сквозь немоту безымянной материи
Звуки поэзии как-то вне слова
Подпитаны скрытой от взгляда артерией.
Вот нам и видится в музыки грациях,
В необъяснимой словесной сумятице
Символ нетленный над информацией
Светом во мраке, распятием в пятницу.
Грозно, свинцово поэзии волны
Катятся нововозвещанным мифом —
Нашей любовью и нежностью полные,
И умирают на лезвиях рифмы,
И умирают в сознании нашем.
Но к берегу сердца их вечна дорога,
Как вечны в известном моленье о Чаше
Судьба человека и промысел Бога.
По ночам листопадным
По ночам листопадным
В ветках лунного сада
Неусыпны лампады
Поднебесного ряда.
Светлой данностью свыше.
О, их свет необыден!
Этим светом мы дышим
И, прозревшие, видим.
И горят они, ночи.
И горят, не сгорая —
Так из рук Твоих, Отче,
Я весь мир принимаю.
И люблю, и Ты рядом,
И живу, и мне надо,
Чтоб горели лампады
Поднебесного ряда.
Любовью ли горю
Любовью ли горю,
Печалью ли без меры,
Я мир не очерню
Ни черным и ни серым.
Моя зима светла,
Светлы зимою листья,
Светлы мои дела,
И помыслы, и мысли.
Светло в моих глазах.
И в сердце свет уже…
Ни бесов в небесах,
Ни тени зла в душе.
ВОЗНЕСЕНИЕ
Жизнь — сплошное изучение
Этой жизни, а сегодня,
А сегодня — повечерие
Вознесения Господня.
А сегодня дождь немаленький
Был похож на чье-то пение…
Как небесный плач над Палехом,
Как молебен о спасении.
Утро было дух бодрящее…
Было ветрено и песенно.
И престол со предстоящими
Плыл над реками и весями.
Видно, Богом предначертана
Эта исповедь сегодня —
В тайне таинств повечерия
Вознесения Господня!
Правда
У народа отняли правду.
Отобрали, как грудь у младенца.
Незаметно, елейно и плавно
Ложь подлили в народное сердце.
И пошел он, болезный, нетрезво
Не к тому Осиянному граду…
Богу — богово, Кесарю — кесарево,
А народу нельзя без правды.
Продаётся всё
Продается все, что только можно.
Избы, мебель, земли, люди, кровь!..
Нагло или очень осторожно
Продается все и вся любовь.
Воздух продают, моря и суши,
В ад обогащения спеша…
За бесценок продаются души,
Только весит много ли — душа?!
Бледный, словно вышедший из морга,
Проданным Христом в толпе стою…
И готово вырваться из горла:
— Совесть!.. Ношеная!..
Даром отдаю!..
Чудо
Смотрю я, и рад я невольно:
У неба есть солнечный лик.
У каждой деревни есть поле.
У каждого поля — родник.
И в каждом селе — колокольня.
И храм, и служитель его.
Смотрю я, и рад я невольно
За смысл и уместность всего.
И веет над всем ниоткуда
Не ветер, а вечный покой…
И все это — даром как чудо
Дано нам увидеть с тобой.
Цветение яблонь
Цветение яблонь, цветение вишен,
И синей сирени, и белых черемух.
Дома утонули по самые крыши
В различных оттенках всех красок зеленых.
Зеленых и белых. Как пенные волны,
Колеблются в тихом дыхании ветра
И тянутся к свету, который наполнен
Немым излучением солнечных недров.
Но солнце не Бог, а создание Божье.
А Бог — это то, что не место, не время…
Увидеть нельзя и понять невозможно,
Возможно лишь быть дерзкой веткой Творенья.
И в дерзости духа, и в дерзости мысли,
И в дерзости дел, и душевных стремлений
Пытаться услышать за шорохом листьев
Энергию смысла Его откровений.
Из библии
Вспоминаю судьбу Валтасара.
Написание слов, и страшит
Суд над ним и небесная кара.
И духовная гибель души.
Все проходит, и это пройдет…
Время лечит по Соломону.
Но всему есть предел и черед
И обратная сила закона.
И для силы той времени нет,
Там ничто никогда не проходит.
Вечна тьма, если тьма,
Вечен свет,
Если свет этот кто-то находит.
Исчислил — Взвесил — Разделил
Пустые хлопоты, пустые разговоры.
Все суета сует, как прав Экклезиаст.
Так мелочны обиды и раздоры,
Так слепы пастыри своих незрячих паств.
Деяния бессмысленны, ничтожны.
А море чувств — помойное ведро.
Ни одного хоть сколь по воле Божьей —
Нет делающего добро.
Куда ни глянь, душеубийства, ссоры,
Измены, ревности, повсюду смертный грех.
Пустые хлопоты, пустые разговоры…
И кара, ожидающая всех.
Кто наделен был очень редким даром
Сотворчества Создателю, тот жил.
А остальным все то, что Валтасару:
«Исчислил — Взвесил — Разделил.»
Из Евангелия
Предал Христа Иуда,
Предал и слышит вдруг:
«Царство мое не отсюда,
Эх, не отсюда, друг».
На площади, солнцем выжженной:
«Распни! — кричали. — Распни!..»
А Он завещал им:
«Ближнего, как себя, возлюби».
Свистели римские плети,
Но пишет Евангелист:
«Будьте наивны, как дети,
Царство Небесное их».
На Голгофу с крестом шаг за шагом
Взойдет и вздохнет изгой:
«Иго Мое есть благо,
Бремя Мое — легко».
Думая, веря, что тверд —
Слаб человеческий дух.
Трижды отрекся Петр
Да и заплакал вдруг.
Вешается Иуда,
Но прогибается сук.
«Царство Мое не отсюда,
Эх, не отсюда же, друг».
Знамений люди ждут
Знамений люди ждут.
Ждут зрелищных чудес.
И откровенно,
И храня молчание.
Кто облака, сошедшего с небес,
Кто денег, кто любви,
Кто понимания.
Вот так и ты
Всю жизнь чего-то ждешь.
Чего-то!.. А чего?!
И ждать откуда?..
И никогда не видишь,
Как растешь,
А это ли
Не истинное чудо!
Небо на земле
Как будущее в представлении древних.
Как прошлое, что кажется нам лучше,
Чем было.
Словно ангелов одежды
И белые листы на письменном столе.
Как облака, уснувшие в деревьях.
Как айсберги, застрявшие на суше.
Не таянием искренней надежды…
Белеют храмы — Небо на земле.
Грешен в гордости и спеси
Грешен в гордости и спеси,
Я молю Отца и Сына.
А в окошко светит месяц
Желтой долькой апельсина.
Желтой долькой апельсина.
Ах, какое же мучение.
Я молю Отца и Сына
О любви и о прощении.
Чтоб не долька апельсина,
А невидимо горящий
Мне светил — Отца и Сына,
Дух Святой, Животворящий.
И читаю: «Мне отмщение,
Аз воздам». И с тем едино
О любви и о прощении
Я молю Отца и Сына.
Синицы пели
Синицы пели, а был февраль.
Было холодно и ветрено очень.
Но пели синицы о том, что не жаль
Им зимнего блеска своих одиночеств.
Синицы пели, и слышалось в пении
И рек половодье, и плач сосулек.
Тепла дыхание и пробуждение
Каждого корня, каждого улья.
А был февраль и холодно очень.
Но в каждом часе и в каждой минуте
Земля летела к назначенной точке
Весенних улыбок, иллюзий, прелюдий.
И пели синицы о несказанном.
О несказанном — наивно… искренне.
Мало избранных среди званых,
Мало блаженных среди избранных.
И с радостным свистом синичьих пророчеств,
Юлою крутясь, пыля испариной,
Земля летела к назначенной точке,
Чтоб отогреться одним полушарием.
Печаль
И печаль нам дарует Всевышний
Как подспудную память о рае.
И печаль оказалась нелишней,
От печали не умирают.
Ночь приходит,
Зеленой хвоей шелестяще,
В короне жемчуг.
— От печали не умирают, —
Ее губы чуть слышно шепчут.
Просыпается сонное утро
С несказанностью слов
О привычном:
— От печали не умирают, —
Мне послышится в гомоне птичьем.
Все дается и судится
Свыше.
И тому благодарен я краю.
И печаль оказалась нелишней,
От печали не умирают.
По страницам Евангельской были
По страницам Евангельской были
Мы уходим сквозь годы и годы:
От земных — нелюбви и бессилья,
До небесных — любви и свободы!
И повсюду из плоти и крови
Так печальна людская дорога,
Где все наши земные Любови
В своей сущности поиски Бога.
Распадусь на земные мгновения
Многословно и многолико
В невеликих словесных творениях
Искрой Божьего Духа и лика.
И, вздохнув о безбожии вчерашнем,
По страницам Завета бреду
До моления Иисуса о Чаше
В Гефсиманском в безмолвном саду.
До того, как с трудом,
Но открылось
Бывшим с Ним не от мира учение.
До распятия… до вздоха…
«Свершилось».
До Его Воскресения.
Моление в ночи
Моление в ночи.
Моление о Чаше.
Внимая, Бог молчит,
И дремлют други наши.
Посмотрим, а вокруг
Нет ни лучинки света.
И выдыхаем вдруг:
— Да минет Чаша эта.
Наш путь не мечен метой.
А дух не мерян мерой.
Но путаем приметы
И суеверья с верой.
И, чувствуя, пророчим
Предел исканьям нашим,
И снова: «Отче, Отче…
Да минет сия Чаша».
Подобие и образ мироздания
Подобие и образ мироздания.
Не звери, но в безверии так злы.
В невиданном, в неведомом сиянии
Пришедшие из непроглядной мглы.
Пришедшие из хаоса и мрака.
Что ни душа, то беспросветный мрак.
Не знающие жалости и страха,
Но сами порождающие страх.
Не помнящие заповедей Неба,
Не видящие в человеке Храм.
Служители и жертвы лжи и «мне бы»,
Без веры в воцарение добра.
Но, ощущая пусть и очень смутно
Любовь, Гармонию, Терпение Небес,
Я говорю как откровение кому-то:
— Он умер, но воистину воскрес!
И путь души дорогой покаяния
Есть к Богу путь, и только потому
Дух Истины дает ей осознание
Смирения в служении Ему.
Покаяние
Разве ближний мой друг мне и брат?..
Разве дев вижу в образах женских?..
И не я ли один виноват
В мира этого несовершенстве?!
И не я ли был жалок и мал
Средь великих идей и открытий
И крючком злого сердца связал
Жизнь людей, ход времен, цепь событий?!
И совсем не туда нас несло.
И сердцами лукавый играл.
На весах перевесило зло.
И добра ни один не добрал.
А порывы души к доброте
То фальшивы, то жалко-убоги…
И себя не распять на кресте
За грехи очень многие
Многих.
По крыши снега нанесло
По крыши снега нанесло.
И снова снег, и снова ветер —
Безверие и лихолетье,
И все же у меня тепло.
А было холодно вчера,
И бесы заходили в гости,
И ныли и душа, и кости
В бессмысленные вечера…
Так было холодно вчера.
И шел вчера я, что ни день —
Всечасно путая дорогу
Из темноты всезнанья — к Богу
И к храмам отчих деревень.
Святыни — Дух и Крест России…
Икон целительное чудо,
Где все мы, видит бог, чужие,
Но все в крещении — отсюда.
Без веры поколений прежних,
Творцы смешных кумиров века.
Душа не больше ли одежды,
По слову Богочеловека?..
Всё достаточно просто
Все достаточно просто:
По артериям в вены
Кровь течет и ты остров
Среди моря и пены.
Бесконечные волны
Как одна одиноки:
Не печалься же, полно,
Небеса невысоки.
Все достаточно просто…
И глядят Неба недра
На покинутый остров,
Не оставленный ветром.
Неугасимая лампада
Перед серебряным окладом
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.