Бебекля

Напасть

Ироническая антиутопия

Очищение (пролог)

— Ну, и как там сегодня? — сказано тоном человека, не ждущего ничего хорошего.

— Тихо. Даже видно Луну…

Небритый мужчина устало опустился на стул, потер глаза. Обычно выходили ночью, когда ветер неизменно стихал на три-четыре часа. Днем ураган свирепствовал так, что носа не высунешь из норы.

— Что-нибудь нашли? — женщина без особой надежды смотрит на мужа, и даже при жидком пламени свечи видно, как бледно ее лицо. Она худа, две белых руки неподвижно лежат на коленях.

Марк отрицательно покачал головой.

Дети спят, свернувшись калачиками на двухъярусной кровати, выменянной у соседей на совершенно целый велотренажер, который он нашел два года назад… Они родились и выросли, не зная, что такое солнце. Ночью их выводят гулять, и, если небо бывает ясным, они видят Луну и звезды. Семье Марка повезло — болезни, по большей части, обходили ее стороной, мальчишки-близнецы побаливали веснами ангиной, но так, ничего серьезного. Для своих пяти лет они выглядели вполне умненькими, хотя слишком худыми и вялыми, зрачки их были большими, а кожа бледной — дети напоминали аксолотлей из подземной реки.

Жили они в надежном, глубоком подвале бывшего кирпичного дома на окраине города, деля его еще с одной бездетной парой. Судя по табличке на двери, когда-то это было бомбоубежище, построенное во времена холодной войны. Что такое холодная война, толком не знал никто. Во всяком случае, убежище пришлось весьма кстати, все лучше, чем тесниться с кучей народа в сыром, вечно промозглом метро с полуметровыми крысами, или в вонючем коллекторе.

Семьи притерлись друг к другу за несколько лет, мужчины обустроили территорию массой деревянных перегородок — получилось вполне уютно. Кухня стала общей, там встречались, там делились заботами и едой, грелись у железной печки, разговаривали. Основным достоянием подвала были: ружье с патронами, механические часы, двуручная пила из нержавейки, а так же древняя швейная машинка «Зингер», в идеальном для ее возраста состоянии.

Машинка была основной статьей дохода — по ночам к ним приходили из соседних убежищ, приносили куски различных тканей или одежду на ремонт. Женщины поочередно шили, злопыхаясь в скудном освещении, но дело свое знали — от посетителей не было отбоя! Иногда даже приезжали на велосипедах из дальних районов, так что работы хватало. За пошив клиенты платили просроченной тушенкой, эрзац-хлебом, грибами, зажигалками, щепотками чая, дровами, мелкой посудой, свечками, солью и прочими необходимостями. Иногда даже приносили книги — но семья Марка их никогда не открывала из-за отсутствия нормального света, а, кроме того, жена и дети не умели читать. Однако книги любовно складывались в шкаф, найденный в свое время в развалинах этого же дома. В редкий день, дождавшись, когда домочадцы куда-нибудь уйдут, Марк читал вслух сам себе странную историю про гоблинов. К сожалению, первые и последние главы были кем-то безжалостно выдраны на растопку, но даже оставшийся текст захватывал душу заточенного под землю романтика… Жаль, что эта книга, как и остальные девять, уже начала плесневеть.

По праздникам всем миром делали ночные вылазки в подвал в соседнем квартале, там жило несколько семей, у которых сохранились гитара и аккордеон; народу набивалось море! Устраивали всеобщие песнопения, пили бражку, настоянную на насекомых. На посиделки заглядывал мрачный ночной патруль, вооруженный автоматами и приборами ночного видения. Солдатам подносили кружки, пироги с рыбой, грибами, произносили тосты за Королеву — дань уважения; власть, какая ни есть, а следила за порядком, чтобы люди могли жить спокойно. Говорят, сама властительница жила на территории бывшего подземного завода, в соседнем городе-спутнике. Никто никогда ее не видел, но все верили, что она есть — гонцы исправно разносили указы и новости, строились общепиты и пункты медпомощи, патруль не дремал, разбои и воровство в жилых кварталах сильно сократились, ибо карались сурово — немедленной смертью, с последующим использованием тела на нужды медицины.

Марк и Тоша пару раз в неделю уходили на добычу, словно первобытные охотники. Брали с собой ружье, в основном для острастки и самоуспокоения. Но удачные вылазки стали большой редкостью… Мужчины не могли смириться с тем, что женщины зарабатывают для дома больше; взахлеб строили планы на кухне, куря одну на двоих из табака пополам со мхом, вздыхая о солнышке и днях былых… Хорошо бы уйти на несколько дней, в «дикие» территории… Однако далеко от дома уходить было страшно, с ветром шутки плохи.

Дети тоже не сидели без дела — им было поручено следить за календарем на стене, и за червями в больших деревянных ящиках, стоящих в дальнем отсеке подвала. Оба близнеца прекрасно видели в темноте — им не нужно было даже свечи, чтобы взрыхлить и полить землю, отрыть пару десятков бледных вялых червей, переложить их в банку.

Животных выменивали на свежую рыбу у рыбаков, которые ночью отваживались идти к черным берегам большого пруда, примерно в двух километрах от их дома. Сетями ловить там было невозможно — пруд основательно завалило арматурой, стеклом, бетонными обломками и прочим мусором, поэтому ловили обычными удочками. Крючки ценились на вес золота! Стоячая, с душком, вода покоилась в глубокой впадине, и поэтому ураган не смог высосать ее всю, на радость бычкам и карасям, которые днем пережидали буйство природы, зарывшись глубоко в ил, а ночью выходили кормиться, чем небо пошлет. В последние два года рыба попадалась мелкая, сплошь слепая, с белой чешуей, но на вкус вполне приличная.

В общем, жизнь постепенно налаживалась, подземный быт устаканивался, дети росли, взрослые все больше забывали о прошлом, растворяясь в повседневных заботах. Темнота словно ластиком стирала воспоминания о солнечном свете, нежном шорохе листвы, ярких витринах, сладостях, телевизоре, утренних газетах и свежем кофе… Это было последнее поколение, которое еще помнило, о чем, собственно, речь. И слово «Бог» часто заменяли словом «Земля», ибо человек не знал уже, во что верить и кому поклоняться. То ли силам Неба, то ли силам Земли, то ли абсолютным неведомым силам…

Первое известие о несчастье пришло этой весной. Как раз с трудом пережили особенно суровую зиму — съели даже своих червей. Марк сломал ногу, упав где-то в развалинах. Сосед втащил его в дом на себе, когда уже начинался ветер; и всю зиму Марк пролежал в кровати. Выпало огромное количество снега, клиенты не высовывали носа из своих нор, поэтому шить было нечего и некому, и запасы еды не пополнялись…

А потом выяснилось, что жена соседа Алинка беременна, уже на третьем месяце. Но человек — тварь живучая, до весны все же дотянули; снег начал бурно сходить, потеплело, вновь оттаяли и надежды. Мужчины в первый же совместный выход принесли с улицы мертвую, почти свежую кошку! Откуда свалилась удача, так и осталось невыясненным, но суп из нее получился отменный.

Это было хорошим знаком; и даже то, что подвал неожиданно просел, и в углу стала сочиться вода, восприняли с практическим энтузиазмом — а что, если попробовать разводить мотыля? Комары, спустившись вместе с людьми в подземелья, неплохо там прижились, только личинки их стали бледными, как рассветный туман…

…Первый же гость, принесший четыре метра еще крепкой джинсовой ткани, с волнением сообщил, что буквально за неделю еще во многих местах просели остатки домов, а в нижних ярусах метро появилась вода. Сначала думали — из-за половодья, но вода была чистой, холодной, и прибывала с исключительной быстротой, словно где-то прорвалась огромная труба.

Через месяц метро и все глубокие убежища затопило почти наполовину — людям пришлось спешно перебираться на верхние ярусы. В соседнее убежище уже подселили две семьи, и старожилы были крайне недовольны, но что делать! — селили в приказном порядке, с солдатиками, которые помогали перетаскивать скарб, а заодно следили, чтоб не было волнений.

Один угол подвала стал совсем мокрым, вода постепенно затапливала часть обжитой территории, и пришлось отступить, но еще не было особых причин для тревоги. Однако через пару недель к ним тоже подселили нескольких женщин и детей — голодных, испуганных, в мокрой одежде. Оказалось, вода застигла их в подвале ночью, когда все спали. Поднявшись почти на полтора метра, она затопила все имущество, и люди чуть не утонули, но успели вылезти наружу, благо было как раз Безветрие. Женщины долго кричали о помощи — рядом, по счастью, проходил патруль, и несчастных подобрали. На следующую ночь в подвал пришли их мужчины, и стало совсем не повернуться, а вода по-прежнему наступала, отъев уже половину подвального пространства. Старожилы всех обогрели и накормили, чем могли, но еды и места стало слишком мало на такую ораву, и дальнейшая жизнь в убежище брезжила весьма смутно.

Говорили, что это очередная кара небесная за грехи, и скоро наступит вселенский потоп и конец света… Опять подняли головы проповедники, смущающие и без того издерганные души. Именно из их уст впервые появилось безнадежное слово «Очищение»… Они распустили слухи, что вода проникла даже в подземную базу Королевы…

Никто не хотел верить в столь мрачные предсказания — мало, что ли, вселенского урагана! — все ждали, что вода вот-вот спадет, однако она не спадала, и однажды ночью в подвал Марка пришла беда: холодные струи коварно хлынули со всех сторон, они били изо всех трещин на полу, словно на тонущем судне с пробитым дном. Как раз стояли часы Безветрия, и все выскочили на улицу, но взять с собой ничего не смогли. Марк только успел схватить любимую книгу и ружье. Зачем ему ружье, он и сам не знал. Наверное, в минуту опасности все мужчины хватаются за оружие… Минутой позже он с горечью осознал, что ружье разряжено, а все патроны остались под водой — и в бессилье сжал руками холодную сталь ствола, но бросить винтовку не смог. Зато потом нащупал в кармане фонарик — вот здорово, он точно пригодится!

Дети плакали, женщины ругались, Марк молчал… Он мучительно вспоминал: где-то неподалеку, кажется, был таинственный здоровенный холм, с наглухо закрытыми воротами, но чем судьба не шутит? Все равно хуже не будет!

Кто-то посоветовал идти к пруду, попытаться переждать ветер в воде, подобно рыбам, потому что ничего более не оставалось… Марк с женой решили, что это глупо, лучше спрятаться в уцелевших наземных развалинах — если они уцелели, значит, есть шанс схорониться под ними, хоть и ничтожный: слишком чудовищна сила дневных порывов.

Небо стало чуть светлее, все с мрачной безысходностью глядели на него. Марк обнял детей, которые дрожали от ночного холода, включил фонарик и посмотрел на часы — до урагана оставалось еще примерно час сорок. Семьи роптали, порываясь в разные стороны. Им нужен был вожак.

— Стойте спокойно, не надо никуда уходить! — крикнул Антон, без особой уверенности в голосе. — Будем ждать патруль, Королева не бросит нас!

Подождали еще полчаса, но никто не приходил к ним.

Тогда Марк решил уходить. Они попрощались — сосед с Алинкой и еще две женщины, которые не ушли на пруд, остались ждать помощи. Марк вдруг почувствовал, что больше никогда не увидит их, и сердце защемило от непонятной печали…

Этой ночью на северо-восток от города ехал целый кортеж со светильниками, состоявший из множества богатых торговцев, свиты, каких-то дальних родственников, ученых и офицеров с женами и детьми; в общем, тех, кого во все времена принято называть элитой.

…Королева Мария Первая быстро крутила педали старого велосипеда «Турист», с тревогой поглядывая на небо. Ехать предстояло еще полчаса, не меньше; ехали молча, без паники, всеми силами стараясь сохранить достоинство.

Королева, казалось, тоже была спокойна. Уже немолода — лет под пятьдесят, но бодра, сухощава, с прямым носом, короткой стрижкой и властным голосом. Она ходила всегда только в черном — то ли в знак вечного траура по миллионам погибших, то ли из-за проблем со стиркой — кто знает. Впрочем, в темноте все равно, как ты одет. Ее уважали и побаивались — скора на расправу, а что делать? С таким народом нельзя расслабляться ни на минуту. Во времена восстановления Порядка тайная милиция, так же одетая в черное, с налобными фонарями и фосфоресцирующей эмблемой на рукаве в виде змеи, сеяла ужас среди населения. Однако порядок все же был установлен, хотя и с немалыми жертвами. В народе ее прозвали Железной Мэри, и только она одна знала, что все железо — оболочка, скрывающая одинокое и испуганное существо.

«Почему главой этой несчастной страны сделали меня?» — в который раз она задавала себе вопрос, и не находила мудрого ответа. Наверное, потому что все достойные мужики в борьбе за власть уже перебили друг друга, а оставшиеся опомнились и пали ниц перед Женщиной — только существо, дарующее жизнь, может сохранить жизнь нации. Так и получилось: единовластие женщины, окруженное надежным щитом из воинственных и преданных ей мужчин, дало свои плоды. Но все, оказывается, было напрасно!…

Согласно выводам ученых, какая-то неведомая сила заставила подземные воды подняться и затопить верхние слои земли. Огромные водяные линзы, покоящиеся в недрах, словно ожили в назначенный час и ринулись в бой. Объяснить этот процесс с точки зрения науки было трудно, и Мария решила, что природа просто хочет окончательно стереть их с лица земли, сначала загнав вглубь, а потом выкурив оттуда на смерть. Кроме того, с северных границ страны стали поступать сообщения, что океанское побережье со значительной скоростью начало уходить под воду, а в Восточной Сибири участились землетрясения и тектонические сдвижки. Материк стонал и ворочался, как больная свинья в луже — Европейская часть Евразии стала постепенно опускаться в воду, а Восток вздыбился пылающими гребнями новых высот…

В принципе, смерть не пугала женщину. Детей у нее не было, ни родных, ни любимых — только власть и забота о гражданах. Она честно выполняла свой долг властителя все прошлые годы, но этот случай был из разряда тех, когда она ничем не могла помочь людям. Сколько они сами продержатся в холме? Этого не знал никто. Ей было невыносимо больно думать о том, что через несколько дней почти все ее подданные погибнут. Холм едва вместит несколько сотен человек — их строго отобрали, остальные, особенно живущие в низинах, обречены. Но в глубине ее мрачной души все же теплилась искорка надежды на то, что сметливый и терпеливый русский народ выживет-таки, наперекор злосчастьям…

Вскоре на фоне рассветного неба прорисовались очертания холма, изгрызенного бурями. Раньше тут был какой-то бункер, а несколько лет назад его превратили в надежное убежище, по приказу Марии. Он долго пустовал, но интуиция не подвела женщину. Теперь это должно было стать их последним домом. Тяжелые стальные двери надежно укреплены, внутри все более-менее оборудовано для жизни…

…Неожиданно перед ними выросла тень человека с оружием.

Кортеж остановился. Охрана не успела даже среагировать — здесь, на поверхности, никого не ждали! Человек секунду поколебался, а потом направил ствол на хрупкую фигурку в плаще с капюшоном, которая остановила свой велосипед. Фонарик-жужжалка выхватил из темноты угрюмое лицо Королевы — она смотрела прямо на него, без тени страха, сделав предупреждающий знак солдатам; те нехотя опустили автоматы. Несколько сильных фонарей осветили чужака, сделав его уязвимым.

— Мое почтение Королеве! — хрипло произнес мужчина и бросил винтовку на землю. Вперед с поклоном выступили худая женщина и двое детей, в страхе прижавшихся друг к другу.

— Я Марк Бородатый, честный сталкер, а это моя семья. Вода выгнала нас из дома, нам больше некуда идти, и мы просим вашей защиты и покровительства.

Он опустил голову. Знал, что могли расстрелять без предупреждения, но решил идти до конца, чтобы спасти семью…

Из толпы выглянула девочка и с любопытством уставилась на близнецов. Ее быстро втянули обратно, дав увесистую затрещину. Мужчина напряженно ждал, что скажет властительница, при свете фонарей было видно, как побледнели его скулы.

Королева посмотрела мимо него темными зрачками, но неожиданно для всех благосклонно качнула головой — да.

— Поспешим же! — воскликнула она, с тревогой посмотрев на небо.

Кортеж зашевелился. Ветер уже коснулся лиц людей, но пока это был нежный поцелуй. Все бросились к холму. Ключники слезли с седел и суетливо завозились у замков. Наконец, тяжелые стальные двери открылись, впустив путников в холм, словно в храм. На Марка пахнуло затхлостью нежилого помещения, но вода сюда еще не проникла, залитый бетоном пол был совершенно сухим и выглядел надежно. Вскоре застучал дизельный движок, давая свет, послышался зычный бас распорядителя:

— Господа, личные вещи — вот в эти шкафчики… Потом подходите ко мне, я выдам жетоны на питание…

…Все потонуло в возбужденных голосах людей. «Ну вот, — подумала Королева, устало садясь в кресло. — Нам остается только молиться. Мы должны вспомнить о Боге. Молитесь, братья, молитесь хорошо, и, может быть, он даст нам еще один шанс…»

I. Школа Ее Величества

Василиса проснулась от истошных воплей за окном, тяжко вздохнула и взглянула на механические часы на руке, которые никогда не снимала — без пятнадцати восемь. Часы ей вручил отец, после второго года обучения в Школе. Он был награжден ими десять лет назад, за изобретение мотопеда, но не пользовался, берег. Да и нужды не было — в лаборатории на столе жил отличный кругломордый будильник, подарок к сорокапятилетию от высшего руководства страны.

Вообще, наручные часы в Братстве были в редкости и почете; секрет производства мелких деталей давно утеряли, и немногочисленные умельцы лишь перечинивали старые запасы. Поэтому мало кто имел на руке личное время — в основном жители бегали к часовой башне, которая обязательно находилась в каждом городке или поселке, на центральной площади. Часы с маятниковым механизмом обслуживали специальные бригады часовщиков — смазывали, тянули цепи… Основной башней, конечно же, считалась столичная, и с ней еженедельно сверялись, посылая ворон…

Папин подарок запищит ровно через четверть часа, можно еще вздремнуть, но сон уже не шел. Девушка с хрустом потянулась, подождала, пока мышцы успокоятся, встала и прошлепала босиком к окну.

Пол приятно холодил пятки. Ртутный термометр за стеклом, прикрепленный к раме, показывал двадцать два градуса ниже нуля. Тусклое солнце уже поднялось, освещая ужасную картину из двух разбитых «керосинок», везших курсантов с ночного дежурства. Искореженное железо, черная кровь, осколки стекла, дым… В труповозку с изображением крысы на двери двое служащих быстро засовывали длинный серый мешок из грубой ткани. Вася заметила, что на колесах у труповозки надеты цепи.

Все ясно… Значит, на рассвете прошла обманка Боевиков. Под видом песка эти сволочи опять разбросали замороженные гранулы масла. В третий раз за сезон морозов! Пора бы научиться избегать дорожной опасности… но нет, маховик естественного отбора работает вовсю. «Что ж, несколькими конкурентами меньше!»

Девушка подумала об этом без злости, скорее даже с печалью. Ей осталось пережить здесь последнюю зиму, потом — долгожданная весна, и — выпуск. Ох, скорей бы уж…

Она зажгла керосиновую лампу в туалетной комнате, быстро поплескалась в тазу, стуча зубами от холода. Потом попыталась рассмотреть себя в зеркало, но безуспешно. Электричество в Братстве добралось только до столичных кварталов, и то не всех. Поэтому большая часть страны с наступлением сумерек погружалась во тьму до следующего солнца…

На лекции Василиса предпочитала, понятно, бегать пешком. Проезжая часть кишела опасностями, а «железку» она вообще считала ловушкой. Случись что — не выберешься. По слухам, шесть лет назад паровоз на скорости слетел с рельсов, перевернувшийся вагон расплющило и погиб почти целый курс новобранцев, ехавших на полевые стрельбы. У нее было несколько своих проверенных, безопасных путей, и каждый день она обязательно чередовала их. Вот и сегодня, идя по улице, она резко свернула в третий переулок. Пройдя метров сто, оглянулась: никого. Но береженого Земля бережет!

…Школу выживания придумала хитромудрая Королева Мария VII, многажды правнучка той самой девочки, дочери погибшего офицера, которую удочерила Железная Мэри, пережидавшая в бункере конец света. Как гласит история, мужем девочки стал один из сыновей Марка Бородатого, свободного сталкера, умершего вскоре после свадьбы от приступа астмы. Надо сказать, что женщин ставили во главу уже скорее по традиции, боясь спугнуть Возрождение. Однако власть ее была очень сильна. Необходимость поклоняться единому началу у русских работала безотказно, а Женщина, к тому же, олицетворяла собою Жизнь; вот почему на зеленом флаге Братства красовалась большая белая «Ж», обрамленная венцом из пшеничных колосьев.

В городах из сухопутного зверья остались практически только собаки и крысы. Собаки стали мелкими и трусливыми, а крысы, наоборот, здоровенными и наглыми. Кошек сохранилось совсем мало, их берегли как глаз. Размножались они почему-то плохо, котята гибли, не прожив и двух недель… Королевским высочайшим повелением за обиду, нанесенную кошке, можно было угодить в тюрьму, а за намеренное убийство ждала смертная казнь. Леса превратились в низкие заросли чернолесья. В начале двадцать третьего века люди все еще страдали одышкой, вот и сейчас быстрый шаг девушки заставил ее задыхаться; она поспешно сменила темп. Первое правило курсанта — не суетись! В среде, бедной кислородом, суетиться вредно.

Суетиться вообще вредно по жизни — так говорил их зоолог Арсений Петрович. Жить надо неспешно и отчужденно, а мы все спешим куда-то… Вот поэтому все теплокровные и живут недолго, и вырастают мелкие. А взять, к примеру, рыб? Если их не трогать — живут столетиями, и вырастают до размеров, намного превышающих средний видовой. А все потому, что не тратят себя на подогрев! У настоящего Охранника должно быть холодное сердце, холодная голова, холодные руки и ноги. Разум всегда должен быть выше чувств! Скажите, кто дольше живет — собака или кошка? Правильно! Потому что кошка почти все время спит.

Умный зоолог нравился девушке.

…Новое поколение мучительно искало пути выживания и развития себя в суровых условиях. Бережно выращивались ученые, заново поднималось производство. Но наука Василису не привлекала, как не привлекала однообразная работа на грибных фермах, или в цеху по сборке велосипедов. Будучи воинственной и одновременно справедливой по натуре, она решила посвятить себя Охране Порядка. Однако в Легион Охранников брали отнюдь не всех подряд. Счастливому моменту вступления в ряды стражей покоя предшествовали испытания в виде трехлетней учебы в «Городе Абсурда» — так называли закрытый поселок Сторожок курсанты. Собственно, весь этот поселок и являлся Школой. Редко кто заканчивал ее… Зато выпускники были готовы к любым неожиданностям. Так, по крайней мере, считалось. Они получали звание Охранника 3-его класса, имели перспективы роста, хороший соцпакет и увесистую пайку в случае потери трудоспособности. Многие продолжали потом заочную учебу в элитном Охранном институте. В общем, быть Охранником считалось почетно, что и говорить.

…Она чуть не опоздала — до начала лекции по истории осталось четыре минуты. Пожилая вахтерша в вестибюле, с седеньким пучком на затылке, что-то неторопливо вязала и едва качнула башкой в знак приветствия, не поднимая глаз.

Василиса привычно улыбнулась ей и прошла «вертушку», вставив в пасть приемника палец. В приемнике сидела специально обученная крыса. Чужакам она намертво вцеплялась в палец, так что его было не вытащить, и держала до тех пор, пока не прибегала Охрана. Крыса ткнулась в палец теплым носом, и Вася почесала его. Вроде все, как обычно. Но что-то было не так… Корнехвост! Обычно огромный серый котяра, любимец курсантов, мурчит под лампой, рядом со старушкой. А сейчас он с унылой мордой сидит под столом… Девушка едва успела метнуться за статую, на ходу вытаскивая из сумочки древний пневматический пистолет с нейтрализатором — боевое оружие до выпуска разрешалось носить только мужчинам, ее же пукалка выстреливала шприцем со снотворным…

Грохот автоматной очереди заложил уши, кот вжался в пол, закрыв голову лапами… Несколько пуль отрикошетили у самого лица. Ох, проклятье!!! Очки у псевдо-старушки съехали на нос; время от времени зачем-то поправляя неактуальный уже парик, она палила от пуза, не жалея патронов.

Статуя Неизвестного Охранника была сработана из бронзы еще в прошлом веке.. Невысокий худой мужчина средних лет держал на плече испуганную кошку, правая рука его сжимала кусок арматуры, а у ног копошились полчища крыс… Некоторые уже ползли вверх по ногам… Вот за эти тощие ноги и спряталась Василиса. «Мне конец…» — спокойно подумала она, но неожиданно раздался сухой щелчок, и «вахтерша», сраженная пулей в лоб, картинно покачнулась и шмякнулась на пол, выронив оружие. Корнехвост приоткрыл один глаз. Несколько капель крови окрасили его круглую морду. «Пфф-ф…» — фыркнул котяра и быстро пробежал через вестибюль в коридор, от греха подальше.

Сверху раздался насмешливый голос, с небольшим акцентом:

— Отличная реакция, Васька! Вот что значит — инстинкт. Пять баллов! Пойдем скорее, лекция уже началась.

Стройный молодой человек в зеленом костюме курсанта, стоя на лестнице, ведущей на балкон, шаловливо махнул ей пистолетом. Получается, красавчик Арктур спас ей жизнь! Этого еще не хватало… теперь она будет ему обязанной. Говорят, он переимел уже всех баб на курсе, и как только одно место не отсохнет! Осталась только она, дурочка строптивая. Но, судя по всему, бодрый Арки не теряет надежды.

Поднявшись наверх, она оглянулась — несколько служащих обширного школьного хозяйства, поднятых по тревоге, уже быстро и деловито убирали следы смерти. Шныреватый мужичонка из тайной милиции, неизвестно откуда появившийся, склонился над трупом, изучая его истинное лицо. Затем он поднял и быстро сунул за пазуху пистолет-автомат девяносто седьмого года выпуска, позапрошлого столетия, прекрасно сохранившийся. Ценный трофей! Такие штучки ценились сейчас на вес хорошего дерева. А Боевикам впредь наука…

Невыспавшийся препод в треснутых очках монотонно читал заученный наизусть текст:

— …ураганы, неожиданно начавшись в 2012 году, обрушились на Землю с неистовой силой и за несколько недель снесли почти все, что было создано человеческими руками. Небо отверзло адские врата, и оттуда дуло, почти не переставая. Огромное количество людей кануло в первую волну, когда под чудовищным напором ветра обрушились почти все наземные строения. Деревья носились в воздухе грозными дубинами, растопырив корни в застывшем крике… Деревни и села были стерты в одночасье. В городах первыми пали так называемые панельные дома, превратившись в груды обломков.

В эти страшные дни уцелели лишь те, кто находился под землей или на первых этажах. Сильные пожары, разгоняемые ветром, кое-где почти сравняли с землей остатки цивилизации. Большая часть населения нашей планеты погибла, остальные утекли под землю: в метро, в канализационные системы, в ущелья, шахты, пещеры, подвалы и бывшие бомбоубежища. И выживали там, в страхе и мраке… Отсутствие электричества сразу стерло надменный лоск с лица людей. Трудно описать первую тысячу дней после катаклизма. Люди одичали и вплотную подошли к грани, отделяющей их от нелюдей!

И только после двадцати лет голода, ужаса и кровавых стычек, названных годами Мрака, наша страна стала потихоньку приходить в себя. Воцарился относительный порядок — ожила власть, появилась первая Охрана, муниципальные отряды взрывальщиков и землекопов, плантации дождевиков и еще многое другое, позволившее нам выжить под землей.

Людям вновь пришлось научиться жить малым. Лишившись солнца, они согревали себя ломаным деревом и книгами. А привыкнув к темноте и духоте, стали требовать новые пространства для жизни… Для этого приходилось закапываться все глубже и глубже, ибо на поверхности жить было невозможно. Поэтому повсюду виднелись короткие трубы, торчащие из-под земли — из них шел дым, означающий, что жизнь продолжается, несмотря ни на что…

Героями мальчишек того поколения стали сталкеры — так прозвали людей, рыщущих ночью в поисках всего, что плохо лежит, с легкой руки какого-то писателя из Доветренного периода. Огонь и ветер, как ни старались, не смогли уничтожить все. Поэтому в развалинах городов еще было чем поживиться, и еженощно смельчаки выходили на промысел, пользуясь короткими затишьями природы. С опаской поглядывая на небо, они прочесывали закрепленные за ними сектора города, а потом выменивали найденное у отрядов из соседних районов. Самым ценным для бартера были консервы длительного хранения, живые батарейки, бумага, одежда, лекарства, доски и древесные стволы, инструменты, предметы мебели и разная домашняя утварь, которой обычно пользуются в деревнях. Все шло в дело, люди научились извлекать пользу из любого пустяка.

В годы Мрака такие группы безжалостно убивали друг друга, отнимая найденное и силой отвоевывая территории. После восстановления Порядка был принят «Закон о свободном сталкерстве», и первые бригады Охранников следили ночью за его соблюдением, пытаясь хоть как-то контролировать мародерство; но до этого была перебита масса трудоспособных мужчин, что уменьшило и без того плачевное количество оставшихся в живых. Люди, хотя и с трудом, приспособились к новым условиям существования. Жизнь начала возвращаться…

…А еще через двадцать лет начался потоп, погрузив мир в новый хаос…

Лишь спустя полвека Земля успокоилась, и совсем немногие оставшиеся в живых вылезли из нор. О потопе и начале периода Возрождения я вам расскажу после перерыва!

Лекции по истории прошли без особых происшествий, если не считать того, что за полдником подали салат из поганых грибов. Чуткий нос Василисы, как и большинства других, уловил странный запах — не даром прошли практические занятия на ферме в прошлом году! — а вот двое учеников не распознали опасности. Сейчас их, накрытых черной простыней, поспешно уносили из пищевого зала вперед ногами. Она так привыкла к подобным картинам, что уже не испытывала жалости, считая каждый Уход справедливой платой за ошибку. Но и радости особой девушка тоже не испытывала. Ее саму чуть не убили сегодня!

Рядом весело бухтел Арктур, обсуждая проваленную диверсию Боевиков, хихикали сокурсницы, а Василиса сидела, задумавшись, неожиданно погруженная в тревожные мыли о верности своего выбора. Ее жизнь постоянно висит на волоске. Но охранять Порядок — что может быть достойнее? Кроме того, форма так ладно на ней сидела, а после выпуска она будет черной, с серебристой змеёй на груди и магической надписью «ОРБ» на левом рукаве. Охранников боялись, уважали и многие им завидовали. Нет, выбор верен, путь предопределен…

…Арктур игриво положил ей руку на плечо, и она дернулась, как от удара током:

— Завтра деремся с недоносками из второй группы. Приходи пораньше, разомнемся?

— Угу… — без энтузиазма ответила Вася.

Драки на кулаках без правил ей не особо нравились, однако это входило в обязательную программу Школы. Незалеченный с прошлой недели синяк под глазом до сих пор не давал покоя. Почему бы не надевать на руки что-нибудь мягкое? «Впрочем, в жизни у тебя не будет времени дуться на идиотские правила борьбы, — подумала она, — назвалась крысой — полезай в подвал…»

Хорошо еще, что бойцов делили по половому признаку! Василиса была крупной, сильной девушкой, да мелких в Школу и не брали, в общем. Исключение составляла только особо одаренная поросль. Эти учились в отдельных классах и после выпуска прямиком направлялись в Королевскую тайную милицию и органы Управления Охраной. Простые курсанты презрительно называли умников «гадюками», а само Управление — «змеёвником». Себя же величали «щитомордниками», так как на боевом дежурстве каждый Охранник носил шлем со щитками из металла. Правда, неприязнь между обоими видами змей обычно не вылезала за рамки спортивных состязаний, анекдотов и сплетен — делалось все же общее дело… Гадюки, однако, отличались нагрудной эмблемой — у них на кармане красовалось целых три змеи, с воинственно поднятыми головками, напоминающие три шестерки.

Вечером Арктур пригласил Василису на ужин. «Началось.» Девушка вежливо отказалась, сославшись на плохое самочувствие, и пошла домой, привычно оглядываясь на каждом перекрестке. Перед тем, как войти в квартиру, она внимательно осмотрела дверь по периметру — серый волос Корнехвоста в нижнем левом углу остался нетронутым. Старая уловка Охранников работает! Дома, переодевшись в тапочки, она первым делом подошла к перекидному календарю и зачеркнула жирным крестиком очередное число. Вот, прожит еще один день. Осталось чуть более трех месяцев…

В пищепроводе было шаром покати — опять не доехало… Наверное, дядя Вова, который крутит педали в каптерке, пьяный дрыхнет, и вся общага сидит голодная. Двухэтажные кирпичные бараки, в которых жили курсанты и Школьная обслуга, были оснащены ленточным транспортером для подачи пищи и удаления отходов.

Она спустилась вниз, к соседке, узнать, в чем дело, и поживиться чем-нибудь. Девушки, хоть и учились в разных группах, иногда помогали друг другу, по мелочам. Спирулина открыла дверь — лицо ее было бледно, под глазами круги, она еле стояла на ногах.

— Что с тобой? — изумилась Вася, с подозрением глядя на приятельницу.

— Не знаю. Доктор смотрел, но ничего не нашел. Простудилась, может быть…

— При простуде повышается температура, я помню, болела когда-то. А ты, наоборот, бледна, как поганка!

— Ну, не знаю… Наверное, просто устала…

— Лин, может, ты съела чего? Живот не болит?

— Нет, в том-то и дело. Вот только голова какая-то вялая… Я и не ем почти ничего, аппетит совсем пропал.

— Ого, а я зато умираю с голоду! — с надеждой облизнулась Василиса.

— Поройся в тумбочке. Что найдешь — твое…

— Вот спасибо!

Жизнь в поселке катилась своим чередом. Два раза ее пытался сбить неопознанный мотопед, один раз ни с того, ни с сего упал кирпич в знакомом переулке — но мимо, а неделю назад в квартире засела вооруженная засада из двух громил. Однако девушка оказалась не такой уж дурой — просекла, свесилась с крыши на заранее приготовленном в чердачном тайнике горном снаряжении, нейтрализовала неприятеля через форточку и сдала приехавшим Боевикам Сторожка. Ох, как бы она хотела видеть их рожи, когда они забирали своих бесчувственных сотоварищей! Но сочла за лучшее скрыться во время этой процедуры. Никто, никогда не видел лиц Боевиков — они всегда были в масках или шлемах с черными стеклами… Одна Земля знает, сколько на их совести загубленных курсантов… Право, жаль, что у нее был только нейтрализатор! Издевательский девиз налетчиков: «На то и щёкунь в пруду, чтоб карась не дремал!» знала вся Школа, которую почти ежедневно лихорадило от диверсий, и каждый курсант мечтал замочить хотя бы одного Боевика, но это почти всегда оставалось мечтами.

Поговаривали, правда, что в Боевики идут некоторые выпускники Школы, однако в подобную чушь никто серьезно не верил.

Первого апреля старик Медвий вызвал Василису к себе в кабинет. Он был мрачен. В кабинете за столом сидело еще несколько человек, из которых она узнала только одного, того самого, Шныреватого…

Все уставились на вошедшую. Агент, не вставая, неприятно ощупал ее взглядом с ног до головы — а было на что посмотреть! — и тут же затараторил:

— МашаСтрельцовадвадцатьодингодкличкаВасилиса… дочьизвестногоученогоСтрельцова… судимостейнеимеетнезамужемдетейнет… вдевятнадцатьпереболелапростудой…

— Хватит, ближе к делу! — поморщившись, перебил его Медвий.

— А, да… Итак, ближе к делу: имели ли вы половые контакты с Артемом Скобецким?

— …?

Василиса замерла. «Арктур!…» — догадалась она. Повисло неловкое молчание.

— Отвечайте на вопрос!

Девушка покраснела:

— Нет, ваша честь.

— Очень хорошо. Что вам известно о Скобецком?

— Только то, что известно другим.

Сидящие за столом уныло переглянулись. Медвий кивнул. Шныреватый, погладив маленькие усики, с неприязнью посмотрел ей в лицо:

— Понятно. Тогда вам, наверное, интересно будет узнать, что ваш красавчик был диверсантом с Запада. Он носил в себе яйца личинок мозгоклюя. Яйца передаются половым путем, инкубационный период — от двух до четырех месяцев, в зависимости от сопротивляемости организма. Похоже, личинки приживаются только в женских организмах. Вчера умерла одна курсантка. Ночью все девушки курса были обследованы и помещены в карантинный блок. Трое умерли сегодня на рассвете, их мозг поражен за несколько минут. Всех остальных тоже ждет смерть, так как лекарства от личинок нет.

— Ого… Но если Арктур — диверсант, то зачем же он спас меня?

— Вот мы и хотим это узнать. Возможно, целью было произвести на вас впечатление. Кроме разведки методов обучения курсантов, он получил особое задание — попутно уничтожить всех женщин курса, но сделать это незаметно, через постель, без применения оружия, чтобы не вызвать паники. Только одна женщина осталась не инфицирована… Потому весьма удивительно, что он не дал Боевику застрелить вас. Вы не находите это… эээ… странным?

— Нет, ваша честь. Надеюсь, вы не подозреваете меня в связи с Западом?!

— Ни в коем случае… но…. все равно, согласитесь, происшедшее весьма необычно.

— Ничего необычного! — разозлилась девушка. — Просто я не такая податливая, как все. Возможно, в нем взыграла гордыня, и он решил твердо добиться своего без посторонней помощи. Кроме того, не секрет, что курсанты смертельно ненавидят Боевиков, и вот Арктур…

— Его настоящее имя — Герман Гросс, кличка — «Яйцеклад».

— Откуда вам все это известно?

— Мы успели допросить его… — скромно потупился Шныреватый.

«Прежде чем он отдал концы… Представляю себе…»

— Он мертв?… — робко спросила она, скорее для порядка. Ей стало отчего-то жаль красивого парня, большинство мужчин Братства не отличались здоровьем и статностью, и в плане Земного генофонда заразный разведчик был ощутимой потерей.

— Сбежал! — угрюмо ответил Медвий и нервозно забарабанил ногтями по старинной деревянной столешнице.

— Это невероятно, но он умудрился исчезнуть из секретного Острога, будучи… мнэ-э-э… в весьма плачевном состоянии… Я уверен, что ему кто-то помог! — процедил Шнырь, подняв добрые и многообещающие глаза на присутствующих: — В Школе завелась еще одна крыса?…

Медвий проигнорировал выпад, встал и тяжко вздохнул, обращаясь к девушке:

— Видите ли, Василиса… Нескольких юношей… к сожалению… так же пришлось госпитализировать. Все они стали яйценосителями и подлежат стерилизации. Теперь мы выясняем, с кем они имели контакты. Из интересующих нас женщин остались только вы… Итак?

— Ваша честь, я ни с кем ничего не имела!

— Весьма странно для молодой женщины.

— Я дала обет — до выпуска никаких интрижек. Любой близкий контакт считаю потенциальной опасностью. Разум всегда должен быть выше чувств!

— Неплохо сказано. Вы умная и осторожная девушка… Все говорит о вашей достойной карьере в будущем…

— Благодарю вас!

— Это мы благодарим тебя — за бдительность и хорошую учебу. Ни одной отрицательной оценки по всем предметам! Кроме того, сам факт, что ты еще жива, говорит о многом. Учитывая, что половина курса практически уже погибла, а в рядах Охранников с нетерпением ждут пополнения, мы приняли решение сократить срок учебы и выпустить оставшихся курсантов досрочно, с присвоением положенного статуса. Дальнейшее пребывание в учебном поселке становится опасным. После выпуска мы будем пересматривать систему приема в Школу, и усиливать меры безопасности.

«Ага… Вот и перешли на ты. А как же грибочки?… Кирпичи? И все остальное…?» Медвий, словно прочтя ее мысли, поспешно добавил:

— Имеется в виду, конечно, внешняя безопасность курсантов. Внутренний отбор будет работать в прежнем режиме.

Василиса тупо смотрела за его спину, переваривая услышанное…

…А за спиной начальника Школы, под портретом Королевы, висела карта страны. Русское Равнинное Братство было похоже на блин с отростками. Часть выпускников Школы на несколько лет отправляли служить на границу, где местами было неспокойно. Набеги диких орд с Юга, и малочисленных, но технически развитых и воинственных соседей с Запада не давали расслабляться защитникам страны. Западные рубежи считались особо опасными — множество прилегающих к морям земель затопило во времена Очищения, и теперь живущим там евракам не хватало жизненного пространства. Они рвались вглубь материка, стремясь захватить новые территории.