Байки долбанутого королевства

Один вечер в замке короля

В полутёмном зале практически не было слышно никаких звуков, тишина стояла оглушающая. Казалось, что внутри богато обставленной комнаты не было ничего, что могло бы проявить хоть каких бы то ни было признаков жизни, издав хоть самый тихий и неприметный звук. Комнату словно оставила жизнь, не было даже шороха вездесущих тараканов, что наводняли весь замок в весьма почтенном количестве, однако ж не доставляя прочим обитателям крепости хоть скольких мало-мальских хлопот, ибо в отличие от своих многочисленных собратьев, проживающее в замке тараканье племя твёрдо усвоило прописную истину: не попадаться на глаза никому, не только его величеству во время приступов гнева, тут не стоило оказываться подле короля и самой его дочери, а вообще всем. Усвоив это, тараканье племя зажило без забот, наслаждаясь щедрыми угощениями кухни королевского замка, потому как раз никто не наблюдал тараканов, то и никому и не приходило в голову проявлять рвение во время уборки, тщательно избавляясь от хлебных крошек и прочих милых тараканьим сердцам угощений. Но в эту комнату тараканы, сверчки и прочая живность, обитавшая в замке невидимой для людей, предпочитала не заглядывать не только по причине отсутствия здесь съестного (хотя мыши не побрезговали бы и огарками восковых свеч), в этой комнате не рискнул бы находиться никто, ибо здесь уединялся, предавался размышлениям и планам сам король, и стоило лишь подозрительному монарху, может быть даже и просто на всякий случай легонько придавить дощечку подле письменного стола — магия «вычищала» комнату не хуже чумы, обрушившейся на малолюдное селение, только в миллионы раз быстрее и куда эффективней, потому как не оставляла работы не только могильщикам, но и стервятникам. Всё лишнее уничтожалось подчистую в мгновение ока и без следа. Придворный маг, создавший защиту, не зря ел свой хлеб и хвастался на каждом углу своим искусством. Впрочем, за последнее колдун был несколько раз нещадно бит самим королём, что заставило его поумерить своё чванство, однако характер не изменило совершенно. В конце-концов его величество махнул рукой на это досадное недоразумение и оставил колдуна в покое, потому как пользы от придворного мага было куда больше, чем вреда от его хвастовства. Колдун хоть и был хвастлив, но в помощи не отказывал никому, порой предотвращая бедствия в масштабах всего королевства, так что король рассудил, что лучше уж хвастливый и чванный добряк, чем воспитанный, а потому более опасный, ибо не знаешь, что ожидать от такого человека, колдун. Тут стоит упомянуть предшественника нынешнего придворного мага, его учителя, ибо должность свою колдун получил только из-за того, что учитель запропастился неведомо куда, притом совершенно внезапно и без каких-либо следов. Колдун надулся от гордости, надевая свою золочёную цепь и наряжаясь ко двору, а король лишь вздохнул, прикрыв глаза ладонью, увидев это «великолепие». Но заменить предшественника нынешнего колдуна было некому, его величество отчего-то не доверял выпускникам магических школ и академий, а потому стерпел хвастливого наглеца и впоследствии об этом не пожалел.

Тишина помещения раскололась грохотом открывающейся двери, в комнату неспеша проследовал монарх, а следом показался и придворный маг. Колдун щёлкнул пальцами, заставляя загореться свечи, а вскоре и заранее набитый дровами камин низко загудел, наполняя мрачную комнату теплом.

— Ваше величество? — придворный маг покосился на развалившегося в кресле мужчину.

— А, — король махнул рукой в неопределённом жесте, — пустое. Скажи, Седриксон, а давно ли ты не был на отдыхе?

Колдун промолчал, лишь пожав плечами в ответ.

— Полагаю, друг мой, что тебе следует отдохнуть, — продолжил король, — более того, я настоятельно рекомендую тебе наконец-то заняться собой. Виданное ли дело — главный волшебник всего королевства ни разу за всю свою службу так и не побывал на отдыхе?

— Ваше величество, — начал было маг, но был остановлен властным взмахом руки.

— Так вот, — продолжил монарх, — сегодня же ты отправишься в восточные графства, а именно в Креклоуд, где и проведёшь не менее месяца в своём новом замке.

— Но у меня нет никакого замка, — заметил собеседник.

— Есть, — король снял со стола свиток и протянул волшебнику, — и не говори мне, что я запамятовал, запамятовал ты, когда так и не соизволил явиться к канцлеру за всеми положенными бумагами. Двенадцать лет — не находишь, Седриксон, что ты слегка подзадержался?

— Но, — снова попытался возразить колдун, развернув свиток, однако король так и не позволил ему этого сделать.

— Немедленно, — его величество принял угрожающий вид, — и распорядись, чтобы доставили ужин сюда.

— Но принцесса Анна, ваше величество, вы ведь…

— Не думаю, — с усмешкой снова перебил собеседника пожилой мужчина, — что её высочество будет огорчена, тем более что она и сама сегодня вряд ли захочет чьего-либо общества, ну разве что позовёт на ужин свою Клару. Вот так. Ты ещё здесь?

Колдун моментально покинул комнату, а король, хитро посмеиваясь, придвинулся ближе к столу и занялся бумагами.

Минуло два часа, прежде чем Карбенс Второй отложил дела, потянулся в кресле и снял очки. Король дважды стукнул палкой по каменному полу и двери раскрылись, пропуская слуг.

— Мда, — король потянулся к кубку, — мда…

— А дела-то, братец, у нас полный швах! — донёсся весёлый голос из-за плеча мужчины.

Карбенс едва не подскочил от неожиданности, ибо полагал, что остался совершенно один, когда слуги, накрыв на стол, оставили по его знаку монарха в полном одиночестве. Но мужчина узнал голос и лишь досадливо сплюнул — вездесущий шут просочился и сюда.

— Поди прочь, дурак, — пробормотал король.

— Самый настоящий, ваше величество, — гордо надувшись, согласился шут, — других таких не сыскать.

— А, — король махнул рукой, потому как поток мыслей всё же был безнадёжно сбит так невовремя появившимся шутом, — чёрт с тобой, братец, присаживайся.

— А где он? — деловито осведомился шут, оказавшись в соседнем с королём кресле.

— Кто?

— Ну, как кто? Чёрт, конечно же, — с самым серьёзным выражением лица пояснил шут, — Сколько раз, братец, ты говоришь, что он со мной, а стоит мне только попробовать свести с ним знакомство, так поминай как звали — нету!

— Ещё заглянет, — усмехнулся Карбенс Второй, — он всегда рыщет неподалёку…

— Скорей бы, — с глупой ухмылкой шут налил себе вина, — хотя, говорят, что два кувшина превосходного вина приведут его ко мне куда скорее, ну или меня к нему. Вот только лучше бы его ко мне, самому тащиться в такую даль недосуг.

— И то верно, — согласился король и взялся за жаркое, отставив серебряный кубок с тонкой гравировкой, — но будь покоен: рано или поздно мы все к нему попадём.

Шут ничего не ответил, выхлебав до дна свой кубок, а лишь потянулся к тарелкам, заграбастав себе ножку гуся и кусок говядины, а после совершенно по-хамски обошёлся с караваем, но его величество даже и не подумал сделать замечание придворному дураку. Дальнейший ужин неожиданно для короля прошёл в молчании, шут отчего-то в этот раз был неразговорчив, однако, с умный видом параллельно с ужином дуралей принялся сооружать на соседней тарелке башню из объедков и костей, под конец трапезы поместив на верх сооружения перевёрнутый кубок. Конструкция стояла, не думая рассыпаться, но тут шут рыгнул во всю мочь и «башня» рухнула, кубок со звоном покатился по столу и шмякнулся на каменный пол где-то у дальнего конца стола.

— Вот так и мы, братец, — изрёк придворный дурак, — один чих, и всем нам под стол.

— То же мне, удивил, — проворчал монарх, — любой дурак это понимает.

— А умный? — уточнил шут, — Умный понимает?

— Понимает, но забывает, — сказал король, — так что в этом, братец, у тебя огромное преимущество. Есть новости?

— А то как же! — обрадовался шут, — Конюх прирезал второго свинаря, а один из наших доблестных рыцарей изволил свалиться в корыто. Жаль, что я не разглядел, кто именно это был, но этот достойный сэр рыцарь повёл себя крайне недостойно — негодяй обвинил в том её величество Хавронью Третью да и поднял на неё руку! Впрочем, — шут сделал картинную паузу, — матушку так просто не возьмёшь, да и рука у неё тяжела, к тому же верные подданные вступились за свою королеву, так что сэр рыцарь с позором бежал с поля брани, преследуемый многочисленным врагом, и найти спасение сумел лишь, провалившись в колодец, да и то только потому, что в спешке не заметил, как вскочил на него, а наша Фарали ещё не закрывала крышку.

В этот момент сквозь толстые стёкла каким-то чудом просочился вопль, а далее последовал поток отборной брани.

— Так что, — продолжил дуралей, — наш рыцарь по-прежнему томится в западне, а поскольку имеет слишком уж много «друзей», те никак не могут решить, кому же прийти на помощь попавшему в такое недвусмысленное положение товарищу.

— То есть, — осведомился король, — рыцарь всё ещё там?

— А куда ему деваться, братец? — шут налил себе ещё вина, — Летать он не выучился, верёвки от ворота уже оборвал своими глупыми тяжёлыми доспехами, а пока кто-то надумает сходить к кузнецу за цепями… Могут и не догадаться. Чего с вас, умники, взять?

Король не выдержал и против воли рассмеялся, а после присоединился к дураку, оказав тому помощь в опустошении кувшина. Когда осталось лишь на донышке, монарх, покачиваясь, поднялся и потащил шута за собой во двор, где остановился перед колодцем и заглянул внутрь. Несмотря на непроглядную темень, его величество разглядел тусклое поблёскивание доспехов.

— Надо ему помочь, — шут с умным видом спустил штаны и без раздумий опорожнил свой кишечник прямиком в колодец.

— Да ты, — рассвирепел король и от души врезал шуту по горбу своим посохом, — ты что, собака, удумал?!

— Помочь, — шут неуклюже бросился удирать от погнавшегося за ним монарха, — ведь известно, что не тонет, вот сэр рыцарь взберётся на это дело и хотя бы перестанет мокнуть в ледяной воде.

В этот момент из колодца донёсся очередной поток матершины.

— Стоп, — король прервал погоню за своим дуралеем, — А куда это вообще все подевались?

Только тут до Карбенса Второго дошло, что за исключением его самого и шута во внутреннем дворе не было ни души.

— Вот, значит, как, — король оглядел окна и по лёгким движениям штор и занавесок понял, что недостатка в зрителях у него с шутом нет, — вот, значит, как…

Тем временем, пока король и шут вовсю пьянствовали и развлекались, придворный маг собирался в дорогу. Столь неожиданное распоряжение его величества заставило колдуна задуматься, а не угодил ли он ненароком в опалу? Седриксон поднапряг память, пытаясь припомнить все свои недавние проделки, и какая же именно из них вызвала неудовольствие короля, так спешно отправившего колдуна фактически в ссылку, ведь графство находилось по сути у чёрта на куличках и было самым отдалённым от столицы. И когда это Карбенс Второй соизволил пожаловать ему замок? Этого придворный маг тоже вспомнить никак не мог. Платил король своему колдуну неплохо, стол и кров тоже оплачивала казна, да и на левые заработки его величество смотрел сквозь пальцы, так что колдун при желании мог бы и сам прикупить себе замок и земли вокруг, так с чего такая милость? Или всё-таки ссылка, пусть и временная? Седриксон сломал всю голову, но в итоге плюнул на всё, решив не занимать мозг данным вопросом, а попросту добраться до графства, отсидеть положенный месяц в замке, да и тронуться потихоньку назад. В конце-концов от него не убудет, а подальше от глаз повелителя можно будет позволить себе несколько более того, чем придворный маг позволял себе в столице. Приняв это решение, Седриксон кликнул гоблинов, наказав погрузить его нехитрый скарб в повозку, ибо колдун решил лишний раз выгадать для себя время, сославшись в будущем на то, что кроме месяца в замке пришлось потратить время и на дорогу, а сам принялся подбирать одежду для путешествия.

Конечно, колдуну ничего не стоило щёлкнуть пальцами и оказаться прямиком на месте, но Седриксон решил по дороге заглянуть ещё в кое-какие места, где как на грех магия не работала совершенно — о том особо позаботились местные обитатели, да и отношение к колдунам в тех местах было отнюдь не благожелательным. Естественно, главного придворного мага знало всё королевство, а вот бродячему волшебнику там бы не поздоровилось — последний из них, неосмотрительно заглянув куда не следует, был заживо сожжён драконом, потому как рептилии отчего-то разобиделись на всех колдунов, но вот придворного мага не рискнул бы тронуть никто. Ссориться с королём было небезопасно, ибо тот мог и из-за совершеннейшего пустяка объявить войну и сравнять с землёй всё по своей прихоти, что не раз уже и случалось. Поэтому Седриксон был уверен в том, что сможет беспрепятственно посетить намеченные места. Но соваться с пустыми руками в любом случае было бы невежливым, а потому колдун извлёк из тайника сундучок и принялся перебирать его содержимое, прикидывая, что сможет сгодиться либо в качестве оплаты, либо в качестве подарка. Сундучок хоть и был мал на вид, но был волшебным, вмещая куда больше его кажущегося объёма, а потому выбор затянулся.

Король и шут вовсю развлекались, придворный маг неспешно собирался в дорогу, остальные обитатели королевского замка, насмотревшись на очередную блажь его величества, вернулись к текущим делам, однако никому и в голову не пришло помочь уже почти большую часть дня сидящему в колодце рыцарю, о нём просто забыли, кроме одного человека. Фарали, оставившая крышку колодца открытой, чтобы дважды, а то и трижды не сдвигать проклятущие тяжеленные деревяшки, сходила с ума от страха. Сэр Блумстен непременно дознается, кто невольно поспособствовал его нынешнему состоянию, а, дознавшись, уж точно не оставит безнаказанной служанку, хоть и виноват был во всём сам. Не тем человеком был рыцарь.

За этими невесёлыми мыслями служанка механически оттирала освободившиеся кастрюли, расставляла в шкафу кувшины, сметала остатки муки со стола и в очередной раз мысленно сожалела, что родилась в семье плотника, хоть и имевшего некоторые потомственные привилегии и служившего лично королю, а не семье хотя бы какого-нибудь барона. Уж тогда бы никакой рыцарь или даже граф не посмел бы и косо посмотреть в её сторону. Впрочем, Фарали со временем увидела, что не так уж и здорово быть дочерью барона или графа, а в особенности дочерью короля. Потребовалось время, чтобы взгляд научился подмечать различные мелочи, скрывавшиеся под блеском балов, светских мероприятий, свадеб и похорон, но когда служанка научилась заглядывать глубже, разочаровалась и даже обрадовалась, что её обошли стороной эти с её точки зрения ужасные вещи. Но — мысли мыслями, а вот завтра её непременно выдерут, как ни крути, а то и чего похуже. В этот момент в кухню с проклятьями ворвался повар, огляделся, заметил девушку и потащил к дальней печи, где всегда поддерживался медленный огонь, а в многочисленных горшках, кастрюлях и сковородах всегда наготове была еда, дабы его величество в любой час дня и ночи мог отведать горячих блюд, если возникнет на то его желание.

— Ну, хоть в чём-то повезло, — проворчал повар, — хоть ты здесь, а то знаю вас, как конец дня — так разбежитесь по всему замку. Отнесёшь ужин её высочеству. Ах, за что нам эти несчастья?

— А.., — начала было Фарали, но была немедленно перебита мужчиной.

— Эта дурёха свалилась с лестницы и перебила всё, — отрезал повар, — да ещё и наш дуралей «отличился». Это сейчас-то его величество пьян и спустит всё с рук, а вот завтра… Ах, несчастье. И не вздумай набирать воду на кухню в этом колодце! Узнаю — сам пришибу.

Девушка в недоумении уставилась на повара, потому как в тот злополучный колодец люди уже попадали, однако ж никто впоследствии воду из него набирать не запрещал. Сама Фарали поспешила спрятаться в замке, едва узнав, кто именно попал в колодец, и более не высовывалась во двор, любопытный же повар досмотрел «представление» до конца, а теперь поделился увиденным и со служанкой, снизойдя против своего обыкновения до разъяснений своего приказа. «Вот влипла,» — подумала служанка, переодеваясь в запасное платье неудачно свалившейся с лестницы подружки, пока повар готовил большой поднос, — «сэр Блумстен и это на меня как пить дать свалит, он в таких делах мастер. С дурака-то какой спрос? А виноватый нужен всегда.»

— Уснула? — сердитый повар сунул в руки Фарали здоровенный поднос, — Потом выспишься, твоё счастье, что у её высочества сегодня есть кому прислуживать за ужином. Чего ждёшь?

Служанка вздохнула, принимая тяжёлый поднос, а после медленно побрела к лестнице. Хоть девушка и привыкла переносить тяжести, но именно подносов, уставленных посудой, до этой поры носить ей не случалось, что вызвало определённые трудности. Сам-то вес был для Фарали сущим пустяком, а вот удержать равновесие было несколько проблематичным. Служанка замедлила шаг, приноравливаясь к новому для себя предмету, а потому добралась до покоев принцессы Анны позже, чем следовало бы, однако доверенный ей груз сохранила в целостности. Итак, Фарали оказалась перед дверями её высочества. Но как войти? Не ставить же поднос на пол? И не стучать же ногой в дверь? Принцесса, обладая вздорным характером, могла счесть данные действия и оскорблением, что могло повлечь за собой неприятные последствия, как будто бы Фарали мало было рыцаря, угодившего в свиное корыто, а потом уж и в колодец. Зачем лишние неприятности? К удивлению служанки всё случилось как раз наоборот. Двери распахнулись, на пороге показалась Клара. Одна из подруг принцессы моментально сообразила, в чём же именно дело, а потому подмигнула Фарали и раскрыла двери полностью, сделав служанке знак внести наконец ужин в покои принцессы.

Фарали чуть приободрилась и шагнула со своим подносом внутрь, гадая, что же следует сделать дальше, потому как понятия не имела, а повар так и не удосужился ей объяснить, просто приказав отнести ужин её высочеству.

— А, наконец-то, — показалась принцесса Анна, — Клара, закрой дверь да не стой там, иди к столу.

— Да, ваше высочество, — отозвалась девушка у дверей и выполнила всё в точности.

— Закрыто? — не обращая внимания на Фарали, осведомилась принцесса.

— Ага, — просто ответила Клара.

— Тогда можно без этих треклятых церемоний, — её высочество обратилась уже к Фарали, — просто поставь на стол, а дальше мы и сами управимся.

— Да, ваше высочество, — служанка выполнила пожелание Анны.

— Не утруждайся, — принцесса почему-то слегка помрачнела, — хе, «высочество», как же. Это на людях, для наших остолопов и папеньки, а так — просто Анна. Терпеть не могу всё это непотребство. У тебя есть ещё дела на сегодня? И где Гершина?

— Упала с лестницы, — ответила Фарали, ставя поднос на стол и освобождаясь от непривычного предмета, — и повар отправил меня. А дела… Да я ничего не планировала, думала почитать, а потом пойти спать.

— Мда, — усмехнулась Клара, — Говорили ведь ей, чтоб не торопилась, мы же не голодные драконы в конце-концов, от лишней минутки без еды не околели бы. А тут…

— Ну, поделом ей, — принцесса сама занялась подносом, ловко накрывая на стол, — Фарали, а что хотела почитать-то?

— Ну, — замялась служанка, — Я сказки люблю, недавно начала «Легенды Зелёных Островов», всего листа три прочесть успела.

— Стоящая книга, — согласилась Анна, — сама зачитывалась. А ты сначала начала или сразу с первого тома?

— Это как? — удивилась Фарали.

— Понятно, — принцесса и Клара переглянулись, — Этот прохвост-библиотекарь опять зажуковал целый том. Понимаешь, тот, что под номером первым, на самом деле не первый. Эта история начинается совсем с другой книги, уж я-то знаю, я их все прочла. Хорошая книжка.

— А так бывает? — удивилась служанка.

— Ещё как бывает, — Клара взяла ломоть хлеба и разломила его, — сколько раз уже попадались. Ох, писари эти…

— Ну, если дел нет — присоединяйся, — предложила Анна, — время ещё не позднее, а завтра я своим распоряжением дам тебе как следует выспаться, у тебя и так забот хватает.

— Но… — начала было служанка, однако принцесса моментально перебила девушку.

— Если скажешь что-то вроде «а кто же тогда мою работу сделает?» — я с ума сойду. Знаю, что ты… Это ещё что? Опять?

Принцесса прислушалась к крикам за окном.

— Мда, — Клара подошла к окнам и выглянула, — Похоже, что никто так и не подумал про рыцаря. И как он туда вообще угодил?

Фарали против своей воли покраснела, но пока что никто этого не заметил.

— А шут хорош, — хихикнула её высочество, — Так и надо этому негодяю, знатно наш дурачок его проучил. Собака и хам, хоть и рыцарь, а сам чурбан-чурбаном, к тому же не умнее папенькиного шута. Но отец-то как себе такое позволяет? Меня вот за всякую мелочь дерут почти каждую неделю, а за такое… Видать, выпивал с шутом, других объяснений не вижу. Ох, плохо, ведь проспится завтра…

— Так вы знаете, кто там? — тихонько спросила служанка.

— По матюкам и выражениям догадаться было нетрудно, — Клара вернулась к столу, — сэр Блумстен, кто же ещё? Эй? Фарали?

Подружка принцессы заметила мимолётно изменившиеся выражение лица служанки, привлекла к этому и внимание Анны.

— Рассказывай, — потребовала принцесса.

Фарали тяжело вздохнула, отступать уже некуда. Сбиваясь и смущаясь, девушка выложила всю историю, а когда закончила и приготовилась получить очередной нагоняй, оного не последовало, более того — принцесса Анна вышла из-за стола и обняла служанку, вызвав у последней замешательство.

— Милая моя, — Анна ничуть не сердилась, — знала бы ты, как я хотела сделать то же самое. Но ты права, этот негодяй не успокоится. Я, к сожалению, не королева, и хоть я и принцесса — не так уж много я и могу, особенно касательно того, что относится к папенькиным воякам. Но, — девушка лукаво улыбнулась, — кое-что я всё-таки могу. Иди сюда.

Её высочество проследовала к низенькому столику, извлекла из ящика уже почти заполненный лист пергамента, ловко макнула перо в чернильницу, заполнила несколько пропусков и потрясла листом, чтобы чернила скорее высохли. После Анна приложила свою печать к документу, залезла в другой ящик, из которого извлекла золотую цепь и повесила на шею оторопевшей Фарали.

— Носи и не стесняйся, — сказала принцесса, — С сэром свиньёй я ничего поделать не могу, а вот ты… Теперь и он не сможет, пусть зубами с досады щёлкает. И вот ещё…

Девушка свернула пергамент, сунула в руку служанки, плюс ко всему добавила в качестве подарка туго набитый монетами кошелёк.

— Прости, что так немного могу, — продолжила Анна, усаживая совершенно растерявшуюся служанку за стол, — Но хоть так. И спасибо тебе, что хоть как-то отомстила за меня.

— Ваше…

— Просто Анна, — сердито фыркнула принцесса, — и давайте ужинать, не то всё остынет. Мне-то невеликая разница, бывало и хуже, но горячее и тёплое куда приятней, чем остывшее.

— Как мне отблагодарить ва… тебя? — Фарали уставилась на дочь короля.

— Это тебе спасибо, — возразила, вмешавшись в разговор, Клара, — Мы так давно хотели сделать ему какую-нибудь гадость, да так ничего и не придумали, чтобы не попасться. Коснись чего — нас-то король и слушать-то не станет, а своих вояк… В лепёшку для них расшибётся.

— Вот такой у меня отец, — Анна отпила из кубка и ткнула вилкой в тарелку, — Ох, Фарали, знала бы ты, как я завидую тебе.

— Завидуешь мне? — служанка была потрясена до глубины души этим заявлением, — Завидуешь простой служанке?

— Именно так, — её высочество прожевала кусок мяса, — Работа? Что ж, мне и так многое приходиться делать самой, не развалюсь. Выдерут вожжами? Тоже мне, удивили — отец и так лупит меня каждую неделю.

Принцесса повернулась к столу, чуть приспустила платье, продемонстрировав многочисленные синяки и заживающие ссадины.

— Это я ещё легко отделалась на этот раз, — Анна вернулась к еде, — иной раз почти неделю встать не могу, рука у папеньки тяжёлая, а если он ещё и пьян… Не говори никому, а то король нас так отделает, ему ведь всё одно — что принцесса, что служанка, что рыцарь, да хоть и сам повелитель драконов, если и до него дойдёт его гнев.

— Но как так можно? — удивилась Фарали.

— Он король, ему всё можно, — вздохнула принцесса, — Да ещё и замуж меня выдать хочет, как будто я какая-то скотина, взял и сбагрил, а что я хочу… Потому и завидую, я ведь столького не могу, Фарали, а ты как раз можешь. Уж лучше была бы я служанкой, всё спокойней.

— Да, он король, — Клара потянулась к кувшину с молоком, — И ему нелегко, вот и срывается. Покуда была жива её величество, наш государь и не мыслил о таком, а уж если бы в те времена кто сам бы на таком ему попался… Теперь иначе.

— Верно, — Анна положила вилку, наевшись, — Мама всегда знала, как его успокоить, а сейчас… Он хоть и старается, да всё к одному скатывается. Тебя-то, Фарали, родители не дерут?

— Никогда, — сказала служанка, — Ну, правда, было пару раз, но за дело. И то давно было, я уже и не помню почти.

— Повезло, — сказала Клара, — а мои хоть и не дерутся, но так выговаривают, что лучше б просто выдрали и дело с концом. А всё колдун надоумил, чтоб его дракон поджарил!

— Может быть, — сказала Анна, — и поджарит. Слыхали новость? Отец подарил Седриксону замок, но место выбрал… Как пить дать, не спустят колдуну его шуточки, если он не удержится, пока добираться будет. Огоньком может не обойтись. Убить-то не убьют, ведь кому главного королевского волшебника, чтоб с королём рассориться, убивать захочется? То-то и оно: король за него три шкуры сдерёт, а так бы уж давно Седриксону за его штучки раскроили бы череп, тут его никакая магия не спасла бы, ну если только некромант какой поднял бы, да толку с такого покойника? Сожгли бы и всё.

— А некроманты? — осведомилась Фарали, — Разве остались ещё?

— А куда им деться? — Клара посмотрела на служанку, — Только их такими налогами прижали, что лучше уж воздух гонять. Тоже Седриксон надоумил. Сам-то он везде свой нос суёт, да и главный волшебник как-никак, с него не спросить. А некроманты почти все разорились, кто сбежал потом, кто в другую науку ударился, зато войны не было, когда кто-то из предков, правивших нашим государством, решил их огнём и сталью извести. Извели, как же, самих потом из могил подняли да на войну отправили. Плохо кончилось. А тут и не подкопаешься.

— Верно, — служанка напрягла память, — что-то я такое читала. Теперь понятно, почему некроманта днём с огнём не найти, а всяких воздушников пруд пруди, да и остальных тоже, особенно врачевателей всяких.

— Ага, — Анна откинулась в кресле, — Только и им не сахар: много их стало, цены вниз поползли, потому и дерутся между собой за каждый медяк. И лечат всё хуже, шарлатаны. Так лечить и я могу.

— Зато войны нет, — подружка принцессы последовала её примеру.

— Вот и Седриксон постоянно об этом талдычит, — её высочество недовольно фыркнула, — нет войны, оно и хорошо. А если будет? Кто воевать пойдёт? Блумстены всякие? Уж они навоюют. Они только с нами такие храбрые.

— А остальные? — удивилась в очередной раз Фарали, — А как же сэр Морлен? И его отряд?

— Джабел-то как раз человек стоящий, — согласилась Анна, — и люди его. Только вот сбежал давно сэр Морлен, да и его люди с ним. Сбежал и правильно сделал. Про это тоже не болтай, а то нас и за это выдерут до кучи.

— И как нас до сих пор насмерть ещё не запороли? — вздохнула Клара.

— И дело тут не в короле, — продолжила между тем принцесса, — отец-то хоть и дурит вовсю, но старается, делает что-то, а эти сидят, пыхтят как сычи, да только деньги тянут. И Седриксон, хоть он для нас только змей подколодный, сделал немало для королевства, потому его и прощают, пусть и ругают при каждом случае. А эти..

— Совет? — решилась уточнить служанка.

— Они, — подтвердила Клара, — Отец пытался их расшевелить, но если уж они и короля не боятся, пока очередная голова не полетит только, что с ними канцлер может сделать? Гниль. Но зато парады красивые проводят.

— Ага, — глаза принцессы на миг вспыхнули злобным огоньком, — И так же красиво они меня подстрелили. Если б не шут наш придурочный, те стрелы, что вошли в его задницу, превратили бы меня в ежа, в покойного ежа.

«Вот так так,» — подумала Фарали, пока принцесса засучивала рукав платья и демонстрировала в подтверждение своих слов след от сквозного ранения, — «выходит, что я правильно подумала, что лучше уж быть простой служанкой. И получается, что столького никто не знает. Подумать только…» Анна между тем привела себя в обычный свой вид, плеснула себе вина и о чём-то задумалась на несколько минут, а Клара собрала пустые тарелки и нагрузила поднос, оставив на столе лишь два кувшина и кубки. Видимо, пора было убирать всё и нести обратно на кухню, вымыть и расставить по своим местам, а дальше уж вечер пойдёт обычным своим порядком. Так рассудила служанка и потянулась к подносу.

— А, — очнулась от мыслей принцесса Анна, — Погоди. Успеется.

Фарали коротко кивнула в ответ.

— Впрочем, — Анна опёрлась головой на руки, выставленные на столе, — грех лишать тебя части отдыха. Неси всё обратно, а после можешь быть свободна, при случае ещё поболтаем, а мне пока следует потратить время, а то завтра снова нагрянет мой учитель-мучитель.

— Мучитель?

— Образование, проклятое образование, — принцесса зевнула, — Лучше бы я в обычной школе училась, проще было бы. А с этим… с этим приходиться повозиться. Доброй ночи.

— Да, ваше высочество, — Фарали поклонилась, подхватила поднос и направилась обратно в кухню.

На своём пути девушка ожидаемо не встретила никого. Дела были закончены, а потому обитатели замка предпочитали тратить своё свободное время на другие дела, нежели на бесцельное шатание по бесконечным лестницам, коридорам и переходам королевского замка. Но вот повар пожелал остаться на рабочем месте, ожидая возвращения девушки и мысленно надеясь, что первая подвернувшаяся в этот не столь удачный вечер ему под руку служанка не наломала дров. Каково же было его удивление, когда непонятно почему задержавшаяся Фарали гордо вплыла в кухню, сверкая толстенной золотой цепью на своей шее. Повар уж подумал рассердиться на такое нахальство, но вспомнил, что однажды уже попадал в нелепую ситуацию при схожих обстоятельствах, а потому передумал. Мужчина сам забрал поднос, снова покосился на цепь, а после коротким кивком головы отпустил девушку, решив привести в порядок посуду самостоятельно, а после наконец-то отправиться в кровать. Фарали пожала плечами, да и потопала в свою каморку. Конечно, можно было бы отправиться к родителям, имевшим свой собственный домик, но служанка предпочитала жить в замке, чтобы экономить время, которое тратила на так любимое ей чтение и сон. Но после разговора с принцессой спать не хотелось совершенно, так же как и продолжить чтение новой книги. Фарали вздохнула, спустилась по одной из боковых лестниц и вышла во внутренний двор. Из колодца не доносилось никаких звуков, но служанка от греха подальше обошла его стороной, тихонько пробираясь в сторону конюшен, откуда рассчитывала попасть в сад, где намеревалась посидеть часок-другой перед сном, а заодно и обдумать то, что стало ей известно в этот вечер.

— А ты боялась, — шут возник напротив словно из воздуха, напугав Фарали.

— Что? — чисто автоматически спросила девушка, узнав придворного дурака и успокоившись.

— А ты боялась, — дуралей провёл рукой по подарку принцессы и усмехнулся, — Эй, эгей, я дуралей! Сам дурак, других дурачу, дураки все горько плачут! Всем на зависть я дурак, дуракам я всем дурак!

Шут подмигнул служанке и неспешно побрёл рядом. Девушка оглядела шута, на секунду задумалась, а после обняла простофилю.

— Никакой ты не дурак, — прошептала Фарали на ухо спутнику, — Всё ты знаешь. Спасибо.

— Дурак дураком, — возразил шут, — Вот какой умник до такого додумался бы?

— А сэр Блумстен? — спросила служанка.

— А, сэр свинья, — усмехнулся собеседник, — сэра кабана велено приказом самого короля не беспокоить до утра, а там кузнец его вытащит.

— Но как король это допустил?

— Ну, тут уж сэр рыцарь сам виноват, — шут напустил на себя серьёзный вид, снова подмигнул и скрылся в темноте.

Как Хромой Жан отправился воевать

Солнце клонилось к закату, медленно наступали сумерки. На скамейке возле убогой хижины на краю деревеньки степенно восседал пожилой человек, временами щурясь от косых лучей, иногда вздыхал, да продолжал неторопливо и важно набивать свою трубку. К этому нехитрому занятию человек подошёл серьёзно, не стал по примеру соседей запросто и без затей заталкивать табак внутрь, а ровно, аккуратно, слой за слоем, укладывал перемолотые табачные листья, ровнял, утрамбовывал, и лишь когда убедился в том, что трубка набита именно так, как с его точки зрения следовало, лишь тогда потянулся к одному из угольков в жестяной бочке, которая располагалась справа от его скамейки. Потянулся и с досадой крякнул, уголёк в его руке никуда не годился. Пристроив трубку на скамейке, Хромой Жан сосредоточился на бочке, решив найти подходящий уголёк, а не тратить своё время на огниво. Увы, мужчине не повезло, хоть и недавно прогорел всякий мусор в бочке, уголька подходящего так и не нашлось. Жан крякнул, выругался вполголоса, а после воспользовался иным способом получения огня, долго раскуривал трубку, плевался, но когда добился желаемого, развалился на скамейке и принялся неторопливо пыхтеть, выпуская облачка ароматного дыма в воздух. Вдалеке мелькнула тень, шустро скользнув по небу и скрывшись недалеко от горного хребта.

— Разлетались, — проворчал Хромой Жан, недовольно засопев, — разлетались. Им-то, драконам, что сделается? Знай себе летают да гадят с небес на честных горожан. Тьфу! А мы, значит, тут дохнем да мёрзнем, а то и чума или ещё какая напасть. А вам, чучелы хвостатые, — мужчина пыхнул дымом и погрозил кулаком в небо, — только летать да гадить подавай.

Так Хромой Жан и сидел, продолжая пыхтеть своей трубкой, да ругать драконов. Впрочем, окажись на месте дракона гном или эльф, досталось бы и им, досталось бы любому, кто оказался бы на его глазах, Жан бы не постеснялся высказать всё, что пришло бы ему на тот момент в голову.

Хромая нога болезненно заныла, заставив сжать зубы и отвлечься от драконов.

— Хромой, — после короткого ругательства неведомо кому пожаловался Жан, — Хромой, говорите. Как стал таким, так и не нужен. А я, между прочим, был лучшим лучником этого сраного королевства, да и теперь кто со мной сравнится? Разве не я одной своей стрелой сшиб негодяя, вздумавшего резать короля? Разве не я ходил на войну больше раз, чем солдат в нашем войске? Все призы мои были! Учиться ко мне ходили, и зачем я, дурак, их учил? Выучил на свою голову…

Тут старый вояка проклял короля, наложившего на него запрет участвовать в каких-либо состязаниях по всему государству. Король, однако же, сопроводил запрет выплатой на пять лет вперёд по сумме призов всех проводимых для лучников соревнований. Но не того хотел Жан, хоть и от денег и наград лучник не отказывался никогда. Король, посчитавший по какой-то причине, что его лучнику не хватает жалованья, лишил своего вояку удовольствия, которое тот ценил поболе золотых монет и дорогих украшений. И если бы не случавшиеся в те времена войны да мелкие стычки, обида на короля вырвалась бы раньше из глубины души стрелка. А что теперь? Получив увечье, лучник отправился прямиком в отставку, несмотря на то, что руки остались целы, а глаза были всё так же зорки и точны. Лекари, руководствовавшиеся распоряжениями Совета, списали Жана без всякого зазрения совести, а король, к которому всё же обратился Хромой, лишь подтвердил их решение. «Пора бы, Жан, тебе и честь знать,» — сказал монарх. Жан воспринял это как намёк на то, что превратился в старую развалину, разобиделся и промолчал, собрал пожитки, остатки жалованья и накопления, а после и был таков, отправившись на восточную границу, рассчитывая пострелять хотя бы там. Чтоб лучник, пусть и хромой, ушёл на покой в тридцать два года? Жан был с этим решительно не согласен. Какое-то время у стрелка работы было достаточно, потому как ополченцы, принявшие его к себе, не попадали под действие закона о здоровье солдат короля, да и соседи-варвары так и лезли, пускать стрелы Хромому приходилось едва ли не каждый день. Да только каким-то чудом был заключён мир, ополчение распустили, тут-то и обрушились на лучника неприятности. И если раньше на него сыпались одни сплошь награды, то теперь лишь синяки да шишки, к тому же сам Жан нарывался на всё, на что только можно. Пришлось убираться из восточных земель, Хромой даже подумывал бросить своё ремесло, да только не утерпел, в итоге перессорившись со всеми, с кем только смог. Куда бы не направлялся Жан, гнали его отовсюду, с людьми лучник ужиться не мог. Так и оказался Хромой у гномов, капиталы свои стрелок не растерял, на это мозгов у него хватило, прикупил хибарку да и зажил среди рудокопов, иногда постреливая на потеху толпы, учил и желающих, словом — жизнь вроде бы наладилась, тут бы и успокоиться Хромому наконец, да не тут-то было: дал себя знать его характер.

Тут снова пролетел дракон, Жан вспылил, затушил свою трубку и бросился в хибару, вернулся с луком и выпустил в тень восемь стрел подряд. Дракон без труда увернулся от деревяшек со стальными наконечниками, хоть никакого вреда ему они и так бы не смогли причинить, развернулся, намереваясь продолжить полёт, но передумал. Благодаря своему отличному слуху дракон услышал все проклятья, изрыгаемые Хромым в адрес его соплеменников, глухо рассмеялся, спикировал над хижиной и сделал ровно то, в чём обвинял драконов сам Жан, навалив прямо в полёте здоровенную кучу на Хромого, снова рыкнул, да и был таков. Более тратить время на престарелого недоумка дракону было недосуг.

Не стоит и говорить, что именно сказал Хромой Жан, выбираясь на поверхность из зловонной кучи, вопли лучника, совершенно непечатные, оглашали окрестности ещё добрых полчаса. В городе несомненно вмешалась бы стража, гномы тоже были не в восторге, но уже привыкли к таким выкрутасам соседа, а потому в очередной раз пожали плечами и вернулись к своим гномьим делам, не услышав для себя ничего нового. Как и дракон, рудокопы не посчитали нужным тратить время.

— А что я говорил? — Жан, убедившись в справедливости своих упрёков в адрес драконов, был этим доволен, — Летают да гадят только! А взять гоблинов? И…

Хромой неожиданно затих, потому как голову стрелка внезапно посетила идея. Идея показалась стоящей, Жан замолчал совершенно и принялся за расчистку окрестностей, а после заперся у себя в хибаре, затихнув окончательно.

Не показывался Хромой уже больше недели, гномы удивились — как это так? Уж не помер ли лучник? Звуки, доносившиеся из владений стрелка, удивляли ещё больше — судя по всему Жан занялся кузнечным ремеслом. Гномы, решив, что Хромой выдумал новую забаву, только посмеялись — куда ведь лучнику тягаться с лучшими мастерами? Сделает какую-нибудь никчёмную безделицу, повеселит народ, тем и кончится. Только зря они так думали, потому как понятия не имели, что Жан в своё время, перед тем как пойти на службу, сам был подмастерьем у кузнеца, а стрельбу считал баловством. Так что по окончании недели с небольшим перед гномами предстал упакованный в добротные доспехи Жан.

— Сосед, — гном по прозвищу «Котелок» заглянул первым, — да ты никак на войну собрался?

— Твоя правда, — довольный Жан разгуливал вокруг хибарки, опробуя доспехи, — вот я им всем!

— В этом? — презрительно фыркнул гном, указывая на доспехи.

— Выглядят и в самом деле паршиво, — согласился Хромой, — но зато сам сделал.

— Тц, не позорься, — посоветовал Котелок, — брось этот хлам, а если уж так приспичило, то племянник продаст тебе как своему. Целее будешь, если уж и вправду воевать собрался.

— Ох, сосед…

Лучник снял шлем, пристроил на пенёк, а после с пяти шагов выпустил из арбалета тяжёлую стальную стрелу. Стрела отлетела от шлема и едва не угодила в гнома, стоявшего неподалёку. Впрочем, гнома это не впечатлило.

— Удивил, — Котелок явно издевался, но Хромой и в ус не дул, — железо-то наше. Бери у племянника шлем, а то этот сам тебе голову свернёт, поди пуда три в нём?

— Тяжеловат, есть такое, — признал собеседник, — а ты, сосед, на стрелу-то посмотри, а потом уж хаять начинай.

Гном пожал плечами, но стрелу подобрал и пришёл в изумление: наконечник работы одного из лучших гномьих мастеров был туп, как пробка.

— Сам попробуй, — Жан протянул Котелку арбалет, заряженный точно такой же стрелой.

Гном усмехнулся и выстрелил, стрела так же отскочила в сторону от шлема, а когда Котелок подобрал её и поглядел на наконечник, то не поверил своим глазам: заточки как не бывало.

— Ого! — Котелок вытаращил глаза, — Да это как? Жан, ты хоть понимаешь, что ты сделал?

— Да ничего особенного, — Хромой снял шлем с пенька, — Будь ты мастером, то знал бы.