Бесплатный фрагмент - AYENA

ПРОЛОГ

Джалан только на первый взгляд показался большим и сложным. Стоило один раз взглянуть на карту, вовремя предоставленную Ариной, и стало понятно, что панорама города похожа на солнце, от которого на двенадцать сторон света расходятся лучи. Департаментов, окружающих дворец, тоже было двенадцать. И дальше не сложнее: в первом круге — резиденции золотого сословия, во втором, более широком кольце, районы попроще, в том числе Хеске, разноцветный богемный квартал, и Эззо, район университетов. Чем ближе к окраинам, тем беднее и серее.

Девушки быстро оценили все удобство местной логистики. Архитектор, создавший генплан города, явно понимал, что в мегаполисе простота прямых линий спасает сотни часов и килограммы нервов. До телецентра, где принимали видеоматериалы конкурсантов, удалось добраться буквально за час.

Сафира дрожащими от волнения руками сдала свою кассету, получила карточку номинанта и указание приходить через три дня, когда вывесят списки прошедших предварительный отбор. И если таки повезет пройти, там же выяснить, к кому из кураторов направят. А пока оставалось только ждать и нервничать.

Триединая империя, Джалан

Район Кора, квартира Арины Ярл

Арина, немного смущаясь, провела девушек в просторную квартиру, которую зачем-то назвала скромной конурой, да еще и пообещала, что спать все будут вповалку.

— Только ремонт закончили, — объяснила она нагромождения коробок. — Вещи перевезла, а разобрать не успела. С моей работой… В общем, у меня тут бардак.

— Понятно, — кивнула Лейла и тут же взялась деловито осматриваться. — Давай поможем. Красоту наведем.

— Да ладно! Сама справлюсь, — отмахнулась Арина.

— Ну, пожалуйста! — Сафира в порыве эмоций схватила ее за руку. — Мне и так неловко, что мы тебя тут стесняем.

Аргументов не нашлось. Арина хорошо помнила, что Лейла умудрилась даже в своем вагончике навести идеальную красоту, а Сафира могла из-за любой мелочи расстроиться и потом долго переживать. Проще было согласиться.

— Ладно, девы. Я тогда на кухню, с меня ужин. С вас — хотя бы организовать себе постель. Есть раскладной диван, но где тут постельное белье и подушки, я даже не знаю. Раскопайте сами. Я настолько мимо этой темы, что, боюсь, еще год на коробках проживу. А потом два месяца буду решать, в какой угол вазу поставить.

*****

— Это что, все твои вещи? А где еще одежда? — воскликнула Лейла, уложив и развесив в шкафу небогатый гардероб, наполовину состоявший из военной формы разных степеней парадности и для разных сезонов.

Арина осмотрела содержимое шкафа и убедилась, что в коробках ничего не затерялось.

— Все тут. Больше нет.

— Почему? — искренне удивилась Сафира. По ее мнению, не хватало юбок, платьев и туфель. — Должен же быть у девушки хотя бы минимальный набор! Ну, на выход там…

— Кому должен? Мне хватает.

— Ой, смотри! Какие красивые! — Сафира раскопала в одной из коробок шкатулку с медалями и разноцветными розетками самого экзотического вида. — Можно?

— Можно, — кивнула Арина.

Девушки с интересом начали ворошить награды.

— А это кто? — Лейла выудила из шкатулки небольшую фотографию. На ней Арина, длинноволосая, в платье, стояла в обнимку со статным усачом в парадной форме. — Точно! Это… Ну, тот мужик, который войну в Генде выиграл. Помнишь, мы про него читали? Трехфортовый герой!

— Мудак он, а не герой, — внезапно помрачнела Арина. Отобрала фотографию, жалея о том, что сама забыла, где ее спрятала, и засунула во внутренний карман парадного кителя.

— Ого! А это профессиональная характеристика или личные заслуги? — полюбопытствовала Лейла.

— Из двух тысяч человек в моем подразделении остались двое. И те не целиком. Короче, я не хочу об этом говорить.

— Говорить-то ты не хочешь, а фотографию хранишь, — не удержалась Лейла. Сафира с силой наступила ей на ногу.

— Давайте сменим тему?

— Ну да, тему. И занавески, — Лейла, чуть прихрамывая, направилась к окнам.

— А чем тебе не нравятся мои занавески?

— И мне тоже… — смутилась Сафира. — Не нравятся. Мое чувство прекрасного забилось в угол и рыдает. Они ужасны. Ариш, ты замечательная, но фиолетовые шторы с зеленым горохом? Прости…

— Мне все равно, — Арина явно была расстроена своим проколом и чрезмерной догадливостью девчонок.

— Значит, этот вопрос я возьму на себя, — Лейла встала на табуретку и принялась снимать занавески, бормоча что-то про ужас-ужас. — И вообще, в конце коридора есть ниша, там можно построить небольшую гардеробную, а этот шкаф отсюда убрать, он только мешает. Держи!

— Чую, вместе с гардеробной сейчас построят и нас, — заметила Сафира, принимая снятую с карниза ткань.

— Значит, я не ошибаюсь в выборе кандидатов, — усмехнулась Арина и добавила чуть тише: — Командирша растет.

— Я все слышу! — засмеялась Лейла, спрыгивая с табуретки. — Новоселье отмечать будем?

— Мне завтра в казарму. Тебе — в приемную комиссию.

— А мы аккуратненько и по чуть-чуть!

*****

Под столом уже стояли три пустые бутылки. Четвертая плавно спустилась, чтобы к ним присоединиться.

Сафиру мучила странная история со случайно найденной фотографией. Арина, конечно, назвала человека на снимке мудаком, но фото не смяла, не выбросила, а очень аккуратно убрала. Причем в карман парадной формы. Спрашивать было неэтично, но алкоголь предательски развязывал язык:

— А как долго длился ваш роман с этим… полковником?

— Полгода, — Арина поняла, что ляпнула лишнее. — Тьфу. Пить все-таки надо меньше. Не вышло у нас аккуратненько.

— Нам рассказывали, что его представили к высшей награде за отвагу. Посмертно.

— Велика отвага в мясорубке? Де-юре он героически погиб. Велес вам по ящику и не такого расскажет.

— Какой Велес?

— Журнашлюха местная.

— Расскажешь, что там случилось на самом деле? — Лейла тоже решила не разводить политесов и допытаться.

Арина хотела отмолчаться, но поняла, что ей самой уже нужно выговориться.

— Меня после военки отправили на спецподготовку. Сначала он был моим преподавателем. Потом командором подразделения во время конфликта в Генде. И моим любовником.

Перед глазами Арины одна за одной возникали картины событий теперь уже давнего прошлого. Его улыбка. Его нежные руки. Концерт в полевом штабе — на отдаленную конфликтную точку привезли артистов, чтобы хоть немного подбодрить солдат, полгода жарившихся в пустыне. Он официально объявил ее своей дамой. И они, счастливые донельзя, сфотографировались.

А потом был первый удар в лицо. Его первая стычка со старлеем. И тот бой, когда она стояла рядом с ним… С заломленной за спину рукой, согнувшаяся от боли и бессилия. Он держал ее в болевом захвате и требовал смотреть. Смотреть, как гибнут ее люди, одним приказом брошенные на верную смерть.

Она не видела его лица в тот момент, но знала — он улыбается.

— Как это обычно бывает… Долгая служба. Горы фонят. А у мальчиков не принято жаловаться. Штатный мозгоправ, которого нам прислали, — недоучка. Проглядел момент. В общем, мужика просто сорвало. Там, в Генде, у многих чердаки сносило. Оставаться в здравом уме в тех обстоятельствах вообще было проблематично. А он… Ни с хрена собачьего положил несколько тысяч человек. И заставил меня на это смотреть.

— Но…

— Ага. Это потом списали на противника, — голос Арины дрогнул. Она допила свой стакан, поперхнулась и надсадно закашлялась. Ее замутило, то ли от накативших воспоминаний, то ли от избытка вина. — А на самом деле мы с парнями просто скинулись на снайпера. Но по документам он погиб как герой. В сражении за три форта.

Потом была проверяющая комиссия. Мрачный менталист из охранки. И понимание в его глазах. Трое выживших даже не отпирались — они показали ему все. И то, как умер командор, и то, почему он умер. В Генде оставалось еще одно подразделение, и был приказ из военного департамента — любым способом зачистить стратегически важную территорию.

Потом была зачистка. Возвращение домой. Наглухо запаянный гроб. И торжественные похороны «трехфортового героя», на которых капитан Ярл позволила себе плакать навзрыд.

Триединая империя, Джалан

Район Эззо, Академия государственного управления

«Ректор Люциус Аврелий де Зирт» — гласила новенькая табличка. Золотистая, украшенная вензелями. Альв с гордостью посмотрел на нее и толкнул тяжелую дверь в кабинет.

Сивус был торжественно водружен на письменный стол. От предыдущего хозяина не осталось ничего, кроме мебели, сделанной под размеры человека. Низкорослому альву было неудобно, и он, присев на корточки, начал подгонять высоту кресла под себя.

В дверь постучали.

— Войдите, — пригласил де Зирт и отметил про себя, что надо завести в приемной секретаря.

— Добрый день, магистр! — поздоровался посетитель. Плотный, краснолицый, по-деревенски неуклюжий. Его образ никак не вязался со статусом аристократа.

— Лорд Страго, у меня для вас плохие новости, — начал магистр.

— Выкладывайте, — буркнул высший.

— Успеваемость вашей дочери в университете…

Страго выдал череду эпитетов, которые не принято использовать в приличном обществе, и удрученно констатировал:

— И вы теперь ректор!

— И я — ректор, — подтвердил де Зирт. — Ваша дочь не просто прогуливала мои занятия в лаборатории. Она неоднократно выказывала открытую неприязнь к науке и заявляла, что учеба — это всего лишь формальность, необходимая для определенных должностных классов. Я не уверен, что Академия управления для нее подходящее учебное заведение. Возможно, ей стоит рассмотреть вариант альтернативной карьеры. Замужество, например.

— Подумаю, — прямолинейно пообещал Страго.

— Полагаю, мой предшественник тоже отмечал отсутствие у нее стремления к учебе, — де Зирт выразительно посмотрел на лорда. Намек был более чем прозрачен. Страго схватил его на лету.

— Да. Что я могу сделать, чтобы мотивировать дочь к занятиям?

— Вы? — магистр изобразил искреннюю наивность. — Разве что оказать немного влияния на… ее успеваемость. Мне будет жаль, если она не окончит университет, все-таки последний курс. Вашей дочери стоит брать пример с отца, который сделал блистательную карьеру. Если не ошибаюсь, вы сейчас владеете крупнейшей компанией сотовой связи в империи? Простите, я так давно не был в столице, еле освоил все эти новомодные технологии, — де Зирт вынул из кармана простенький телефон. — Вот, осваиваю понемногу. Сначала научился звонить, а потом узнал, что можно еще и сообщения отправлять. Надо же! Слегка отстал от жизни, приходится нагонять. Впитывать, так сказать, современные реалии, чтобы идти в ногу с молодежью.

— Это полезно, — прогудел Страго.

— Общаться с молодежью тоже полезно, и не только на лекциях. Знаете, недавно я познакомился с девушкой. Такая молодая и такая милая! И тоже стремится сделать карьеру. Мечтает выиграть «Голос Империи», стать звездой имперского балетного театра…

Страго снова понимающе кивнул. Несмотря на внешность простака, своих головокружительных высот он добился благодаря цепкому уму и способности улавливать даже самые тонкие намеки.

На упомянутом шоу победные баллы начислялись по результатам народного голосования: телезрители отправляли сообщения с номером понравившегося конкурсанта. Страго тут же прикинул, сколько сообщений потребуется для победы, чтобы не вызвать при этом подозрений у зорких телевизионщиков. Впрочем, с ними тоже можно договориться. Лорд решил не упускать возможности позже поймать де Зирта на шашнях с девкой, которую тот после победы в конкурсе обязательно начнет привечать. А он начнет, зачем еще она ему сдалась, старому хрену? И с ним тоже можно будет при необходимости договориться. С предыдущим ректором проблем не было и с этим не будет.

Лорд покинул кабинет. Магистр посмотрел на часы. Сегодня еще две встречи, до ближайшей двадцать минут. Вполне достаточно, чтобы выпить кофе.

Де Зирт направился к университетской кофейне. Он не чувствовал ни малейших угрызений совести. Хотя бы потому, что других способов работы в империи попросту не осталось. Играть приходилось по заданным правилам. Которые альв намеревался изменить.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, резиденция семьи Райвен

Гаральд появился в столовой, стараясь не зевать хотя бы слишком сильно. Но все равно был встречен укоризненным взглядом Корнелии. Она выверенными движениями намазывала джем на тост, пока служанка разливала чай в тонкие фарфоровые чашки.

— Леди-матушка? — Гаральд почтительно склонился к руке, протянутой для поцелуя.

— Вас никогда не научить хорошим манерам, лорд Райвен? — вздохнула она. — Присаживайтесь. Я могу полюбопытствовать, где моего сына носило этой ночью?

— Боюсь, эти подробности не для ваших ушей, матушка. Слишком много… интимного, — Гаральд насмешливо взглянул на служанку, которая изо всех сил старалась сохранить лицо. Но при первой возможности поспешила удрать.

Леди Райвен демонстрировала неудовольствие, однако оно было исключительно напускным. Дождавшись, пока служанка покинет столовую, и убедившись, что дверь плотно закрыта, леди снова повернулась к приемному сыну.

— Никак не нагуляешься?

— Ма-а-ам…

— Не мамкай! Я в твоем возрасте уже была примерной замужней дамой.

— Недолго.

— Ну и что? Главное, что была!

— Роль безутешной вдовы тебе так понравилась, что ты решила сохранить ее на все последующие годы? — поддел Гаральд, совершенно не аристократично хватая со стола булку и ломтики колбасы.

— Ты мне еще поязви, — погрозила пальцем леди Райвен. — Это было экономически целесообразно. Покойный лорд Райвен оставил мне достаточно богатое наследство. Повторно так не повезет. И кому, как не тебе, знать, что вниманием кавалеров твоя матушка никогда обижена не была. Моя карьера с этого и началась. Не соблазни я вовремя лорда, сейчас жила бы… Пожалуй, в хорошей, но не самой дорогой квартире с мужем-клерком. Брак, если подойти к вопросу правильно, может быть отличным экономическим ресурсом.

— Так, — Гаральд отложил бутерброд. Здоровый мужской аппетит пропал. — Я правильно понимаю, что мне уже пять минут на что-то старательно намекают?

— Да, намекают. Ешь, не надо считать меня выжившей из ума старухой, которая перед смертью решила размечтаться о внуках. Но поговорить на эту тему пора. На, смотри.

Леди Райвен протянула сыну стопку бумаг.

— Это что?

Гаральд, продолжая жевать, вчитался в сухие строки казенных документов. Леди молча наблюдала, как стремительно меняется выражение его лица.

— Какие выводы сделает мой гениальный сын?

— Откуда это у тебя?

— Не твое дело. Что скажешь?

Гаральд разложил перед собой бумаги, еще раз внимательно перечитал.

— Скажу, что это либо какая-то бредовая авантюра, либо уж очень дерзкий план. Что именно, за пять минут не определю. Поэтому и спрашиваю: кто тебе это дал? Такой информацией в газетных киосках не торгуют. Судя по тому, что я здесь вижу, — афера чистой воды.

— Я хочу слышать твое мнение, — напомнила леди.

— Вкратце. Из-за геологического сдвига исчезло одно из месторождений в Альварских горах. При нем был перерабатывающий завод, который теперь остановлен. Это, — Гаральд взял со стола лист бумаги, — данные недавней разведывательной экспедиции по соседней территории, находящейся сейчас в свободной продаже. Но вот здесь написано, что якобы год назад тоже проводилась разведка, и территория формально числится пустопорожней. Поэтому продается… Да фактически за бесценок она продается, не нужна никому. Но даже если чисто теоретически мы допустим, что данные верны, и что-то поменялось из-за очередного сдвига, то для разработки потребуются ресурсы как минимум…

— Целого отряда обученных людей, — подсказала леди Райвен.

— Плюс договоренности по логистике и переработке. А, вот, вижу. Завод. Тоже выставлен на продажу за ненадобностью и из-за долгов. Ма-а-ам?

— Что? — подняла брови леди Райвен.

— Я правильно тебя понимаю? Если — совершенно условно! — ты завтра пойдешь в банк, возьмешь там под свое доброе имя кредит, а потом вдруг проявишь интерес к старому барахлу и бесхозной земле… То где-то через месяц-другой внезапно выяснится, что клок плоскогорья настолько богат минеральными ресурсами, что… Ну, если данные разведки не врут, это огромный ресурс.

— Возможно.

— И у тебя совершенно случайно оказываются под рукой активы переработчика. Фактически ты организуешь полный цикл, только уже без участия короны. Я бы сказал, здесь не хватает одного звена — прямого сбыта за границу. Что при наличии еще одного подчиненного торгового предприятия на территории того же Нирата вполне осуществимо.

— Конфликта с законом не видишь?

— Пока не вижу. Но еще раз спрашиваю: откуда у тебя эта информация?

— Я тебе уже сказала, у меня много тайных поклонников. В том числе работающих в департаменте ресурсов.

— То есть какой-то кто-то просто придержал реальные данные георазведки и решил не делиться хорошими новостями с короной?

— Допустим.

— И этот «допустим» продал информацию тому, кто заплатит больше, чем империя начисляет жалованья простым чиновникам?

— Именно так.

— С таким же успехом он может потом продать охранке информацию о том, кто купил у него эти данные. И за сколько.

— Мертвые не болтливы, сын.

— Что?!

— Я тут ни при чем! — подняла руки леди. — Достопочтенный был большим поклонником черного лотоса. А это удовольствие, знаешь ли, дороговато обходится. Ты правильно заметил, государственного жалования не хватит. Я же не виновата, что он умудрился скончаться в расцвете лет?

— Сколько еще трупов в этой истории? — осведомился Гаральд, мрачнея.

— Откуда ж мне знать? О трупах можешь спросить своего приятеля, он их каждый день считает. Мы с тобой считаем деньги.

— Мой, как ты говоришь, приятель сейчас в тюрьме. И возможно, скоро будет казнен.

— Это никак не отменяет того, что нам стоит позаботиться о своей дальнейшей жизни. Я хочу, чтобы ты обдумал наше участие в этом проекте.

— Наше? — Гаральд явно растерялся. — Ты всерьез думаешь, что я в это полезу? Я работаю на департамент. Одно слово — и мне грозит составить компанию лорду Коннору. Хорошо, если только за решеткой, а не на эшафоте. Мам, разведку проводил не умерший чиновник. Ее проводили люди на местах. Даже если у них нет копий отчетов, какие-то документы остались. Когда эта история всплывет, концы найдутся.

— Ну, найдутся, — флегматично пожала плечами леди. — Дальше что? Оспорить сделку корона не сможет при всем старании. Торги официальные. А этих бумаг у меня сегодня уже не будет.

— Не сходится, — помотал головой Гаральд. — Когда они поймут, то поднимут на уши всех. И в первую очередь разведчиков. А те скажут, что данные в департамент передавались. Только до императора не дошли.

— Императору глубоко плевать. Он не просто отошел от дел, он даже перестал принимать просителей. Говорят, серьезно болен.

— Это тебе еще один твой кавалер донес?

— Еще один, — кивнула леди Райвен. — Только не кавалер, а хороший друг. Который наблюдает за состоянием здоровья его величества. Он уверен, что Тагир не протянет больше полугода.

— И ты рассчитываешь, что Джеремиан впоследствии не заинтересуется?

— Джер — глупый мальчишка. После смерти императора до коронации пройдет как минимум три месяца. И ему точно будет не до выяснения, кто умудрился купить груду убыточного металлолома и бесполезный кусок земли. У него появится достаточно других забот. Через год все документы уйдут в архив, о них даже не вспомнят. А если и вспомнят, так в архиве у меня тоже есть друзья. Пойми, если мы не сделаем это сейчас, потом уже не сможем. Тагир подпишет продажу не глядя.

— Заманчиво. Но рискованно. Империя нам такого финта не простит. В частных руках подобных компаний еще не было.

— Тебе напомнить про инициативу друидов?

— Не надо. Сам понимаю, не мы первые. И закон не запрещает… пока не запрещает частным компаниям продавать ископаемые напрямую.

— И не запретит. У Кима слишком большое влияние, чтобы ему что-то запрещали.

— А мы с ним не конкурируем по видам добываемых ресурсов? Еще я с травоядными не вступал в противоречия.

— Я проверила, не конкурируем, — Корнелия улыбнулась. Гаральд уже говорил «мы» и о проекте размышлял вслух, как о свершившемся событии. Недолго ломался, авантюрист.

— Деньги откуда? Ты всерьез думаешь, что банк даст тебе кредит на такие расходы? Или там у тебя тоже есть кавалер?

— Если бы был, я бы с тобой вообще не разговаривала, — фыркнула леди Райвен. — Сама бы решила этот вопрос, а тебя поставила бы в известность постфактум.

— Значит, я тебе нужен не только для того, чтобы оценить риск сделки, — сделал вывод Гаральд. — Кстати, не факт, что эти документы не подделка. С твоего покойника станется спихнуть какой-нибудь излишне самонадеянной вдове бесполезный хлам.

— Я рада, что вырастила умного сына, — леди отпила чаю. — Деньги на проект даст лорд Страго.

— А ему какой резон?

— У Страго дочь, — напомнила леди Райвен и улыбнулась, глядя, как скривился Гаральд. — Да, дорогой. У нее прекрасное воспитание, богатое приданое и…

— Она глупа как курица, и ее не трахнул только ленивый.

— Кто бы говорил! Скажи еще, что ты с ней не спал. Что глаза прячешь? Тем более! Значит, вы уже знакомы. Не надо тратиться на все эти расшаркивания с официальными визитами.

— Я-то ей зачем? Приемный полукровка, и у меня скверный характер.

— Ты меня поражаешь. Такой светлый ум в экономике и такая удивительная наивность в жизненных вопросах! — Корнелия скроила гримасу неудовольствия. — Ты действительно думаешь, что высокие лорды принимают в свои семьи сирот только из сострадания или желания поддержать талантливых, но социально незащищенных? Открой глаза, детка. Аристократия — это всегда узкий круг связей и родственных отношений. Рано или поздно генетика начинает давать сбой. В браке с тобой у леди Страго есть шансы получить красивых и умных детей. Одаренных.

— У меня нет дара.

— Он есть у всех твоих друидских родственников. Генетики сказали, что у твоей крови прекрасный потенциал. Плюс ты одарен другими талантами, не мене важными, чем Искусство. У лорда Страго нет сына, которому он мог бы передать свои активы, а дочь не сможет управлять семейным бизнесом. Не с ее, как ты правильно подметил, куриными мозгами.

— Ты действительно думаешь, что я женюсь на не особо умной девке, которую отымели две сотни мужиков?

— Тебя никто не заставляет хранить ей верность. Так что вы будете прекрасной парой. Ты встанешь во главе группы компаний Страго. Сначала на правах зятя, а потом и на правах хозяина, когда старый лорд уйдет на покой. Рано или поздно это случится, — леди Райвен собрала бумаги со стола. — В общем, так. И кредит, и все сделки будут оформлены на мое имя. Официальный договор с лордом Страго тоже. Тем не менее, чтобы ты знал, все это — под гарантии твоего будущего брачного контракта.

— Я уже сказал, что не одобряю эту рисковую затею. И тем более не давал согласия на брак.

— А я тебе напоминаю, что завещание всегда можно переписать. Будешь дальше упрямиться, я заведу себе другого наследника.

— Заводи, — Гаральд встал во весь рост. — О какой свадьбе может идти речь, если капиталом семьи ты распоряжаешься единолично? При нынешнем положении дел нести ответственность за кого-то кроме себя я не имею права. Мне принадлежит только моя зарплата чиновника. На эти деньги я высокородную леди по балам возить не смогу. А зависеть от твоего настроения, судя по этому разговору, — та еще авантюра. Мне не нравится мысль каждый раз спрашивать у тебя разрешения на пользование семейными активами, чтобы заказать жене платье на выход. Занятная теория избирательного взросления. Жениться на нужной девке уже должен, а распоряжаться фамильными счетами еще не дорос. Так что разбирайся сама.

— Все сказал?

— Нет. Мне двадцать шесть, я состою в совете лордов, и давай уже решим окончательно. Или я съезжаю и живу на свою зарплату, или у меня будет право распоряжаться личной долей семейных активов.

— И что ты будешь с ними делать?

— У меня в планах несколько перспективных инвестиционных проектов.

— И какие же это проекты?

— То есть ты меня сейчас не услышала, — Гаральд бросил на стол салфетку и сделал шаг в сторону двери.

Леди Райвен поджала губы и стиснула вилку до белесых костяшек на руках.

— Хорошо. Я передам твою часть фонда под персональное управление. Но мне нужны гарантии.

— Договор на долевое распоряжение имуществом и брачный контракт мы можем подписать в один день и у одного нотариуса. И можешь назначать день свадьбы. Например, через год.

— Не слишком ли большой срок? Зная тебя, до свадьбы я могу и не дожить.

— Зная тебя, ты всех нас еще переживешь.

— Если ты будешь постоянно меня нервировать, я долго не проживу. И перестань отираться в Хеске, тебя опять там видели. Это неподобающее для тебя общество, и оно плохо скажется на твоем будущем. Пока ты учился в академии, дружба с представителями богемы была простительна. Сейчас — сам понимаешь, это прямой путь к компромату.

— Свои дружеские связи и места отдыха я обсуждать не намерен, — Гаральд уже откровенно злился. — Достаточно того, что я работаю там, где надо и как надо. Претензий нет? Отлично. А вот чем я занят после работы, где и с кем — мое личное дело.

Внутри леди Райвен все клокотало. Она понимала, что ей придется сейчас проглотить этот конфликт. В конце концов, она добилась чего хотела. А его шалости — фривольный внешний вид, посещение клубов и пьянки с не самыми респектабельными гражданами Джалана — никогда не выходили за рамки того, что даже высшим чиновникам вполне дозволительно. Можно было перетерпеть, не завинчивая гайки до окончательного срыва резьбы.

Триединая империя, Альварские предгорья

Рабочий поселок Белый Камень

Ким торопился: его уже ждали в столице. В последнее время приходилось постоянно курсировать с места на место, и это раздражало, но ответственности за работу не отменяло.

Первым и самым громким в поселке был случай с самоубийством девушки, впавшей в депрессию. Затем были другие. Пьяные драки, стычки с местными и просто смерти по неосторожности — несколько десятков человек из числа иномирян умерли вовсе не от старости.

Поэтому территорию обнесли глухим забором, а друиды регулярно проверяли состояние дел в «подшефном» поселке: мало ли у кого еще фон Альварских гор может вызвать непредсказуемые сдвиги в сознании. Конечно, можно было поручить рутинную работу подчиненным, но за свою более чем столетнюю жизнь Ким накрепко выучил правило: если что-то нужно сделать хорошо, стой рядом. Или как можно чаще появляйся с грозным лицом, и лучше всего — неожиданно, как сейчас.

Жизнь в Белом Камне шла своим ходом. Люди полностью адаптировались, частично разъехались, но в основном обжились на месте. К тому же иномиряне оказались на удивление устойчивы к специфическому фону: жаждущих среди них не появилось ни одного. Или пока не появилось. Все зарегистрированные случаи агрессии — обычные, свойственные малообразованным скучающим людям.

Посельчане вообще на удивление бодро держались. Обычно люди в горах очень быстро старели, эмоционально выгорали. Объяснения этому феномену не было, но человеческий метаболизм ускорялся. Медицина тщетно искала причину, по которой большинство альвов не могли жить вдали от своих пещер и шахт, а большинство людей — слишком долго в них находиться. У этих же будто поголовно имелся какой-то иммунитет — работали себе спокойно, разве что пили раз в десять больше привычного, и местные теперь наведывались в поселок только в сопровождении охраны.

Патриарх заглянул в недавно возведенное административное здание, где расположились кабинеты начальства. Зашел к Андрею Ивановичу. Тот корпел над какими-то чертежами, но тут же оставил свое занятие, поздоровался и даже попытался оперативно что-то рапортовать. Ким остановил его жестом.

— Я все вижу в отчетах. Тем не менее, хотел бы посмотреть своими глазами, как работают ваши люди, как живут. Если, конечно, у вас найдется полчаса времени.

— Найдется, — Андрей Иванович, немного смущаясь, потянулся и захрустел позвоночником.

На Кима водрузили каску и жилет с катафотами. Судя по еле сдерживаемым смешкам, образ получился колоритнейший: двухметровый дед в белом балахоне, оранжевой каске, салатовом жилете и с резным посохом в руке. Кто-то, похоже, украдкой умудрился щелкнуть пару кадров. Патриарх не возражал.

Обсуждение дел с главным инженером горнодобывающей компании «Белый Камень» было особым удовольствием, ради которого можно потерпеть вынужденную клоунаду.

— Меня несказанно радует ваша продуктивность, — отметил Ким.

— Честно говоря, я не понял, в чем была ваша проблема, — Андрей Иванович почесал лоб под каской. Кожа, казалось бы, привычная, все равно иногда зудела. — Почему альвы забросили эти шахты? Они вполне пригодные.

— Не смогли больше пользоваться своими методами.

— Магией, — уточнил инженер.

— Называйте это так.

— К слову о продуктивности. С технологическим обеспечением у вас беда, — прямо заявил Андрей Иванович. — И нам тоже скоро нужно будет менять оборудование. Я уже разведал, что мог. В империи не производят такого.

— Империя — не единственная страна в этом мире, — намекнул Ким.

— Знаю. Но есть еще одна проблема. Я пытался выяснить, где можно сделать заказ.

— Нашли кого спрашивать, — скривился патриарх. — Вы прекрасный инженер, Андрей. Даже не знаю, за что пресветлые боги наградили нашу общину таким подарком. Но в экономике этого мира вы не сильны, простите.

— Не претендую, — иномирянин все-таки обиделся.

Они неспешно обходили логистический комплекс, где вовсю шла сортировка и погрузка добычи. Совсем скоро сырье отправится на перерабатывающие заводы.

— Вы спрашивали у альвов, верно? — Киму всего лишь нужно было подтвердить свои догадки. Дождавшись утвердительного кивка, он продолжил. — Естественно, они вам не сказали. И правильно. Альвы многие годы были монополистами добывающего рынка империи. Но они привыкли пользоваться исключительно Искусством, не полагаясь на технологии. То, что делаете вы, для них немыслимо. Невозможно. Мы пробовали обучать, но их менталитет неспособен воспринять инженерию.

— А люди?

— Они веками рождались и жили в мире, где все основано на Искусстве. Как вы думаете?

— Головой.

— Что, простите?

— Головой я обычно думаю. Альвы, как я понимаю, занервничали? Мы ведь не просто отбираем у них часть рынка. Я готов предположить, что в стране нарочно создается культ этого вашего… искусства. Вы живете за счет продажи ресурсов. Это ваш всеобщий источник дохода. И в том, что добыча невозможна технологическими методами, должны быть уверены не только альвы, но и ваши соседи, правильно? Иначе они быстро задумаются, можно ли разрабатывать эти ресурсы — уже без вас с вашими особыми способностями?

Ким остановился. За его спиной шумно тарахтела какая-то страхолюдная машинерия. Друида это пугало, но он старался хотя бы внешне сохранять спокойствие.

— Беру назад свои слова относительно вашего понимания экономики.

— Я напишу список необходимого оборудования на замену. У нас максимум год, — взгляд Андрея Ивановича стал решительным и жестким.

— Это будет сложно, — Ким запустил огромную длань в бороду и начал расчесывать ее пальцами. — Однако я не сказал, что невыполнимо.

*****

Закончив дела с Андреем, Ким отправился в поселок. Ему было важно видеть не только как идет производственный процесс, но и как живут люди, населяющие эту странную зону.

Дежурные забегали (не ожидали, конечно), даже спрятать следы карточных развлечений и бутербродов на рабочем месте не успели. Ким привычно сделал вид, что ничего не заметил. Подобное вполне вписывалось в понятие «нормально работают». Друиды не любили несвободы и жестких ограничений, в том числе дисциплинарных.

— Как обстановка? — поинтересовался патриарх у наблюдателей. — Жалобы, пожелания?

— Жалоб нет, — тут же замотал головой один из дежурных. И эта истовость насторожила. Равно как и тахикардия, которую друид тоже заметил.

Ким, не церемонясь, пошел в гости к посельчанам. Хочешь узнать, чем живет народ, — пойди да спроси.

Из неспешной беседы с несколькими женщинами он выяснил, что дамы «ужасно скучают за гречкой, и селедки у вас тут нет». Это единственное, что запомнилось из бесконечной трескотни о недостающих в империи привычных продуктах. Когда гастрономическая тема была исчерпана, началась социально-культурная. Можно было бы и клуб какой-нибудь организовать. В том, старом поселке планировали, но сделать не успели. Это патриарх тоже взял на заметку.

А вот как бороться с тотальным пьянством, он не знал. Точнее, проверенный метод был, но друиды его не жаловали, как любые насильственные меры. К тому же распитие горячительного не особо сказывалось на продуктивности, и Андрей пояснил: «Для этого контингента еще нормально», — поэтому патриарх не вмешивался.

Напоследок выяснилось, что в особом внимании нуждается только один, некий юноша по имени Костя, который вернулся с праздника урожая «сам не свой», «лица на нем не было» — и с тех пор за него переживают.

«А вот это плохо», — подумал патриарх и аккуратно расспросил, где искать Костю. Оказалось, в доме на окраине. И его, конечно же, туда проводят.

Юноша пребывал в том состоянии, которое принято называть тяжелой депрессией. Даже дверь не открыл, крикнул с места «войдите» и продолжал сидеть на кровати, уставившись в окно.

— К вам можно? — двухметровому друиду было тесно в вагончике, построенном под человеческий рост. Пришлось изрядно пригнуться.

— Я же сказал — входите, — юноша явно не выказывал желания общаться.

— Меня зовут Ким, — патриарх без приглашения уселся на кровать. Не стоять же, согнувшись.

И тут на колени к нему, отчаянно царапая подол балахона, уверенно вскарабкался абсолютно белый котенок. Ким привык, что живность прибегает к нему общаться, поэтому самому факту не удивился. Подумаешь, ластится и мурчит. Но ни в Империи, ни в известных соседних странах кошки не рождались белыми и вот такими пушистыми, с хвостами-метелками. А этот, маленький наглец, уже вовсю игрался с длинной бородой.

— Ваш красавец? — поинтересовался Ким.

— Нравится? — равнодушно спросил Костя. — Дарю.

— Спасибо, — патриарх несколько растерялся. — Неожиданно. И я здесь с другой целью. Что с вами произошло на празднике?

Костя матерно выругался. Глаза старого друида засветились, котенок зашипел и отпрянул — на груди патриарха завибрировал ментальный амулет, почти такой же, какой когда-то использовал Ахасо, чтобы поговорить с иномирянами. Морщинистая ладонь легла на руку юноши. Ким не был менталистом, но кто сказал, что при желании нельзя изготовить накопительный артефакт? Эфир — всего лишь энергия, которой при должном умении можно управлять. Не всегда, не безгранично. Не без последствий. Но в особых случаях — можно.

Триединая империя, Джалан

Район Эззо, Академия государственного управления

Следующий посетитель застал де Зирта буквально на пороге кабинета. Это был высокий, жилистый мужчина с резкими, неправильными чертами лица, немного искривленным горбатым носом и крайне выразительными голубыми глазами.

— Маэстро Венсан, доброе утро.

— Доброе, коллега. Вы хотели со мной поговорить.

— Прогуляемся вместе? Погода стоит чудесная, у нас при Академии великолепный парк.

Венсан пожал плечами и двинулся вслед за магистром.

— Вы помните Павла? — спросил де Зирт. — Мальчика, которого вы так горячо мне рекомендовали. Родители видели его балетным премьером в вашем театре, а он мечтал о карьере в трансфизике.

— Конечно.

— Вы не представляете, как я благодарю пресветлых богов за эту рекомендацию.

— Вы меня удивили, магистр. Он немного своеобразный юноша, но так рвался к вам…

— Не пожалел ни на секунду. Он своенравный, рассеянный, упрямый. Но очень талантливый. И как это дарование оказалось у вас, в балетном классе?

— Родители спихнули, — Венсан позволил себе скупую улыбку. — Искусство в империи не считается престижным. К нам идут или сумасшедшие, или те, кому больше некуда деваться. А ваш Павел скорее исключение. Его матушка была певицей, как по мне, так не особенно талантливой. Подвизалась где-то в провинциальном театре, но весьма вовремя выскочила замуж. Чтобы потом годами пилить мужа за сломанную карьеру.

— Решила реализовать свои амбиции на сыне? — догадался альв.

— Именно. У нас в тот год был недобор, парнишку быстро сломали и отправили куда хотели. Я честно сделал все возможное, но…

— Вы сделали для него гораздо больше. Отправили ко мне.

— Вы бы слышали, как орала его матушка, — хохотнул Венсан. — Она до сих пор проклинает меня за то, что я сбил ее мальчика с пути истинного.

— Зато я вас поминаю добрым словом каждый день. Павел работает под моим руководством в горной лаборатории и уже пишет магистерскую работу.

— Рад слышать, что у молодого человека все хорошо.

— А я буду рад выплатить вам свой долг. Вы сказали, что у вас недобор талантливых и увлеченных. Даже не так, болеющих искусством. Я познакомился с одной девушкой… О, не смотрите так на меня, маэстро, я не настолько стар. На мой вкус, она превосходно танцует.

— Видите ли, магистр, — посерьезнел маэстро. — Я бесконечно уважаю вас как врача, алхимика и инженера. Вы легенда нашей империи, но вопросы истинной одаренности в танцах…

— Не моя вотчина, знаю, — де Зирт положил руку на сердце. — Просто очень хочу, чтобы вы к ней присмотрелись.

— Набор в мой класс закончен.

— Она решила попробовать свои силы на конкурсе.

— На «Голосе Империи»? — приподнял бровь Венсан.

— Да. Ее зовут Сафира Севан, у нее необычная внешность, золотистые волосы, очень красивая фигура, она пластична, интересна, оригинальна.

— Победителей выбираю не я, это решение принимает народ империи, и вы знаете правила голосования.

— Конечно, маэстро. Но на первом этапе выбор делают кураторы конкурса. И для начала девушке требуется пройти отборочный тур.

— На что вы намекаете, магистр? — напрягся Венсан.

— Ни на что, — развел руками де Зирт. — Она из небольшого городка. Боюсь, у нее нет возможности сделать хорошую презентацию. Допускаю, что видео не сможет передать всей красоты ее танца… Если не присматриваться внимательно. Кстати, если бы вы увидели ее вживую… Могу поспорить на бутылку двадцатилетнего альварского коньяка, что вы придете в восторг.

— Я не особенно жалую коньяк, предпочитаю что-нибудь более изысканное.

— Чтобы у алхимика и не было изысков? — на лице старого альва заиграла многообещающая улыбка.

— Только ради такого эксклюзива я готов посмотреть на нее. Даже если она бездарна.

— Осмелюсь надеяться, что так же талантлива, как ваш бывший ученик. И как ваш… партнер. Он ведь тоже легенда империи, только по части кулинарной алхимии. Как вы смотрите на приглашение в мою скромную обитель? Допустим, после окончания конкурса? Я бы поделился со своим… коллегой парой оригинальных рецептов.

Венсан сделал неопределенный жест, который мог означать что угодно. Упомянутый коллега, маэстро Флоран, был его любовником и хозяином ресторана «Донжон». А Венсан фактически работал на два фронта: официально — главным хореографом имперского балетного театра, негласно — одним из управляющих «Донжона».

Венсан, как и его партнер, был лангардцем, и, в отличие от большинства «культурных бездельников» Джалана, проявлял здоровую прагматичность. Это в имперской богеме считалось дурным тоном зарабатывать чем-то кроме искусства, зато поощрялось сидение на шее у богатых меценатов. А в Лангардии дармовых ресурсов не водилось, поэтому в людях ценили деловитость. И, будь ты трижды артист, ничто не мешает тебе получать неплохой доход с собственного виноградника, сдавать в аренду пару элитных квартир или договариваться о поставках эксклюзивных альварских снадобий для весьма специфической кухни «Донжона».

Де Зирт знал, что можно предложить искушенной публике в этом заведении. Каждое блюдо таило в себе маленький алхимический секрет, поэтому стоило невероятно дорого. И он знал, что многие готовы заплатить любые деньги за десерт, после которого дама станет гораздо сговорчивее. Или деловой партнер подпишет нужные документы.

«Алхимия — королева всех наук», — мысленно улыбнулся магистр, глядя, как Венсан размышляет.

— Мы с партнером примем ваше предложение, магистр. Но вы же понимаете, что я никак не могу гарантировать вашей девочке победу?

— Мне будет достаточно, если вы сделаете все возможное.

— Я, как минимум, посмотрю ее презентацию. Очень внимательно. Если она действительно талантлива, я вам сообщу.

Триединая империя, Джалан

Район Кора, квартира Арины Ярл

Едва Сафира вошла, как на нее буквально накинулась нетерпеливая Арина.

— Ну что? Как результаты?

— Я прошла!!!

— Что ж так орешь-то? — Арина демонстративно прочистила ухо, но тут же бросилась обниматься. — Поздравляю, умница, я даже не сомневалась в тебе!

— Мой куратор — сам маэстро Венсан, хореограф имперского театра! Боги пресветлые, сама не верю!

— Поздравляю, — подала голос Лейла и пожалела, что вообще обратила на себя внимание. Переполненная эмоциями, Сафира накинулась уже на нее, обрушив весь шквал эмоций и объятий.

— Ай! Ребра сломаешь!

— Что бы я без тебя делала! Пасиб! Пасиб! Пасиб!

— Ну, хорош уже, хватит! — Лейла попыталась выбраться не поломанной.

— А Лейлу на кафедру аналитики зачислили без экзаменов, — похвалилась Арина.

— Только не кидайся на меня опять!

— Девы, на кухню! Сафира, в холодильнике яблоки возьми, они мытые, порежь. Хотя нет, оставь. Ты сейчас вся на эмоциях. Еще сама порежешься.

Арина отобрала вазу с фруктами и, подмигнув, продемонстрировала виртуозное владение кухонным ножом.

— В общем, поздравляю обеих. Но, если что, к нам тебя тоже зачислят. Даже задним числом.

— Куда? В Военную академию? — хором удивились девушки.

— А почему нет? Ты ведь и до меня занималась боевыми искусствами. То есть не с нуля учить. Пойдешь на боевое.

— Да ну, какой из меня вояка? Я же командовать не умею.

— Не умеешь. Это Лейла у нас прирожденный командир. Но, по крайней мере, получишь приличное образование.

— Я учиться не смогу!

— Значит будешь выступать за кафедру на соревнованиях. У нас ведь только в теории равноправие, а на практике девушек, умеющих держать в руках что-то кроме сумочки и букета цветов, днем с фонарем не найти.

— Я бы лучше на сцене выступала, — Сафира резко опечалилась от мысли о возможном проигрыше. Ведь отборочный тур — еще не финал…

— Так, отставить слезы-сопли, — приказала Арина и лукаво подмигнула. — Проголосуем за тебя всей Академией. Уж это-то в моих силах.

Триединая империя, Джалан

Район Хеске, имперский балетный театр, кабинет директора

Маэстро Венсан был готов голыми руками задушить этого мерзкого типа. Лысеющий, обрюзгший, весь такой… студенистый, он по капле цедил словесный яд, прожигая насквозь тонкую душу хореографа.

— Нет.

Директор посмотрел на маэстро так, будто мечтал, чтобы тот провалился как можно скорее. И глубже. Но Венсан решил настаивать.

— Я все же считаю, что имперскому театру стоит попробовать что-нибудь новое.

— Фильмы показывать? — выплеснул еще одну порцию яда директор. — Это сейчас модно. Вы сколько лет здесь, пятнадцать? И еще не поняли, что в имперский театр ходят не ради вашего… балетного искусства? Это место встреч столичной элиты и повод пообщаться в приятной обстановке. Мы специально создали банкетный зал…

— И превратили театр в кабак, — в голосе Венсана появилось угрожающее рычание.

— А вам не все равно, если билеты исправно продаются? Это даже экономически нецелесообразно — менять концепцию только потому, что вам так хочется. Можете свою творческую инициативу почесать каким-нибудь другим местом, — директор приподнял брови и сделал многозначительную паузу.

— Программа безбожно устарела, — Венсан старался сдержать закипающую ярость. — Мне надоело третий год работать с одной и той же постановкой.

— Надоело работать? — вкрадчиво поинтересовался директор.

— Всем уже поперек горла, — Венсан, и без того прямой, казалось, превратился в несгибаемый металлический прут, — что во время спектаклей артисты не слышат музыку за болтовней публики. А зрители даже не смотрят на сцену.

— И тем не менее они платят деньги. Которые идут на ваше жалование, в том числе. Если они за эти деньги приходят поболтать и даже поесть, я не возражаю! Тема закрыта.

— Но…

— Я сказал, закрыта. И да. С этими вашими… конкурсантами. Вы ведь тратите на них не свое рабочее время? Я надеюсь. Хочу напомнить, что это ме-ро-при-ятие — только арендатор в нашем театре. Не хватало еще, чтобы штатные сотрудники работали на чужой конкурс.

— Я не просто работаю на конкурс. Я куратор артистов. И это не мероприятие, а постоянное сотрудничество с Академией искусств. Прекрасная возможность влить свежую кровь в труппу, найти потенциальную приму для нашего театра.

— Потенциальную? — директор стукнул по столу папкой бумаг. — А тут у меня сотня резюме от готовых, слышите, готовых выпускниц! Вам нужны талантливые артисты? Разберите, наконец, эту кипу и найдите!

— Я всех этих ваших кип знаю уже много лет, — поморщился балетмейстер. — Мне их и разбирать не надо. Большинство из них не то что танцевать не могут, а им бы и ходить на публике не стоило!

— Послушайте, Венсан. Вы можете упражняться в остроумии сколько угодно. Но потом не удивляйтесь, когда будете расписываться в ведомости. Заниматься со своими… подопечными вы, конечно, можете. Репетиционный зал в вашем распоряжении. Но если результат не оправдает наших ожиданий, мы будем вынуждены что-то делать с вашими.

Венсан сжал кулаки. Он мог бы ему ответить. Сказать все, что думает о жалких попытках административного давления. Но он был слишком воспитанным человеком. Поэтому молча развернулся и ушел. В репетиционном зале его ждали артисты.

Триединая империя, Джалан

Район Хеске, имперский театр, репетиционный зал

Прошедших отборочный тур и попавших в команду маэстро Венсана было четверо: двое юношей и две девушки. «Равноправие в действии», — подумала Сафира, присматриваясь к конкурентам. Те разминались у станка, косились друг на друга и не общались. Каждый понимал, что шансы победить — один к десяти. В отборочный тур прошли сорок человек. В финал выйдут четверо.

То есть трое из четырех до заветного поступления в академию искусств не дойдут. Гарантированно. Возможно, и все они окажутся за бортом. И это нервировало.

От звука хлопнувшей двери Сафира дернулась. На пороге стоял высокий мужчина. Телосложение, идеальная осанка и скупая грациозность движений выдавали в нем балетного. Но в чемпионате по злобным выражениям лица у него бы все соперники разбежались. Только после Натальи Петровны даже сказочный злодей был не страшен.

Незнакомец молча и неумолимо приближался к центру паркетного зала. Остановился, окинул присутствующих хмурым взглядом и с размаху швырнул пачку бумаг в угол.

Сафира скосила глаза: к каждой бумажке была прикреплена фотография девушки или юноши в балетном трико.

— Я маэстро Венсан, — не здороваясь, начал хореограф. — Задача перед нами стоит непростая. Как минимум, победить. В числе финалистов должен быть хотя бы один из вас. Но лучше, конечно, все. Понятно? Времени у нас мало. Поэтому сразу к делу. Танцуйте. Буду смотреть.

Он уселся на стул и уцепился руками за балетный станок.

Сафира решила не спешить и оценить тех, в чьей компании ей придется дойти хотя бы до первого публичного выступления. Девушка ее не впечатлила — техника достаточно слабая (кстати, совершенно незнакомая), а вот юноши были на удивление хороши. Один из них исполнял что-то вроде манерной латины, вертлявой, скользкой, но смотреть на это перетекание и скольжение можно было вечно. Создавалось впечатление, что в теле юноши совершенно нет костей.

Второй был уверенным в себе классическим «модернистом» — и тоже хорошо подготовленным.

Засмотревшись на них, Сафира не сразу поняла, почему теперь все смотрят на нее.

— Просим вас, госпожа… Севан, — маэстро даже вспомнил ее фамилию.

Под пристальным жестким взглядом этого стервятника она немного растерялась. Казалось, все заранее выученные движения напрочь вылетели из головы. Это было даже не волнение — одуряющий страх. На нее смотрит главный балетмейстер империи, и это — не провинциальная студия, а репетиционный зал Имперского театра. Ее единственный шанс.

Сердце билось у самого горла, но деваться было уже некуда.

Сафира встала в центре зала и попросила:

— Музыку, пожалуйста. Нажмите на кнопочку.

Венсан удивленно вытаращился и сделал жест одному из молодых людей. Тот с легким фырканьем повиновался, нажал на воспроизведение и слегка подпрыгнул, когда из колонки внезапно загрохотал At Vance — Only Human.

Сафира прикинула размеры зала и закрыла глаза. Только так можно было перестать бояться. Представить привычный спортивный зал в поселковой школе, позволить музыке подхватить себя, стереть весь страх. Импровизировать, добавляя новые элементы в идеально отработанный танец.

Венсан отцепился от станка, скрючился, подпер рукой лицо и смотрел немигающим взглядом. Он был похож на хищника — злого, внимательного, поджидающего в засаде слишком самонадеянную дичь.

Музыка закончилась. Настолько неожиданно, что Сафира несколько секунд пыталась осознать, что происходит. А в зале висела тишина. Все молча смотрели на нее.

— Как минимум, это любопытно, — после минутной паузы наконец сообщил маэстро. Он, как все артисты, прекрасно владел лицом. Поэтому никак не выдал своего волнения. Это был даже не глоток свежего воздуха — это был шторм, который за три минуты вынес, вымел из его головы все самые скорбные мысли о судьбе театра. — Теперь хотя бы понятно, с чем я буду работать. Расписание репетиций получите завтра утром у моей ассистентки. В двадцать третьем кабинете. На сегодня свободны. А вы останьтесь… госпожа Севан.

Трое конкурентов со злостью посмотрели на Сафиру. Знакомство с преподавателем и репетицию перед ответственным конкурсом они представляли себе явно не так. Но вслух никто высказываться не решился, от куратора зависело слишком многое.

— Что еще есть? — спросил Венсан, когда дверь закрылась.

— А что нужно?

— Откуда я знаю? Мне нужно понимать, чем вы способны меня удивить.

«Значит, еще не удивила», — пришла к выводу Сафира и совсем раскисла.

Судя по застывшему взгляду, хореограф переоценил ее мастерство, а судя по количеству резюме артисток, он уже размышляет, как бы вовремя сменить подопечную, прежде чем начнутся трансляции с выступлениями конкурсантов. Пока-то еще никто не видел, кого выбрали кураторы конкурса по видеопрезентациям.

От этой ужасающей мысли Сафира похолодела, запнулась и упала. Боль пронзила правую ногу так, что сдержать крик не вышло.

Венсан коршуном слетел со стула, стул грохнулся на пол, а Сафира взлетела в воздух и оказалась на руках у маэстро. Через секунду она уже сидела на стопке ковриков, а нервные жилистые пальцы снимали с нее балетки. Вывихнутая еще в лесу нога хоть и была немного подлечена, но полноценной медицинской помощи так и не получила, поэтому сейчас, видимо, дала о себе знать.

— Профессиональный инструмент артиста в таком состоянии? Преступная халатность! — жестко отчитал ее балетмейстер. Тем более было удивительно, насколько аккуратны его прикосновения. — Травмировала недавно?

— Да.

— Друиды в ваших краях не водятся?

— Водятся. Целый лес. Просто… Некогда было.

— Ясно. Жди. Не смей вставать.

С этими словами хореограф исчез из зала и тут же появился, держа в руках желтую баночку и эластичный бинт.

— Давай мы с тобой договоримся, — устало вздохнул Венсан. — Ты меня не подставляешь, хорошо? Это особый друидский бальзам, через полчаса будешь как новенькая, но это не значит, что можно лазить по деревьям, бегать по улицам и ронять себе на ноги наковальни.

— Я не буду, — пообещала Сафира.

— Ладно, раз у нас вынужденный перерыв…

Не закончив мысль, маэстро снова исчез за дверью. Отсутствовал почти десять минут и вернулся с двумя огромными кружками. От них доносился упоительный аромат шоколада. Сафире оставалось только удивленно смотреть, как балетмейстер сел прямо на пол и протянул ей одну из чашек. Это было какао, и на пенной поверхности плавали смешные зефирные медвежата.

Венсан выудил медвежонка прямо пальцами.

— Никак не могу понять, почему их всегда кладут нечетное количество? Одному же обидно.

— Не то слово, — Сафира сделала большой глоток и зажмурилась. Это был даже не взрыв вкуса, это был гастрономический оргазм!

— Восстанавливает силы и душевное равновесие. Ну и это та разновидность шоколада, которую нам, балетным, можно без риска для рабочей формы.

— Спасибо огромное, очень вкусно! — Сафира прикончила содержимое чашки и почувствовала растекающееся по телу умиротворение. Она даже не заметила, как Венсан обернул ее ногу тонким эластичным бинтом и водрузил на нее балетку. И когда успел…

— А теперь скажи, что это за музыка у тебя? На каком языке?

— Это… в общем, не отсюда, — ее смутила необходимость признаваться, что она из другого мира.

— Мне нравится, — Венсан тактично не стал допытываться до подробностей, но, судя по выражению лица, все понял, что и продемонстрировал. — Кстати, я из Лангардии. Так что мы друг друга поймем. У тебя есть что-нибудь более откровенное?

— Мммм, — на ум пришел только Таркан.

— Нога-то как, не болит?

— Нет, вообще нет, — нога действительно прекрасно себя чувствовала.

— Тогда показывай, что значит твое «ммм», — Венсан изобразил рукой замысловатый пасс. И снова уселся на стул, вцепившись в станок. Сафира смирилась с тем, что ему просто так удобно. Ну, пусть висит, может, он от обезьяны недопроизошел.

Маэстро пристально наблюдал за ней, но этот немигающий взгляд больше не пугал.

— Стоп! — внезапно скомандовал он. — А что, если добавить это все к тому, что ты первым показывала?

— Это же разные стили, как их можно смешивать?

— Почему нельзя? Кто запретил?

Сафиру этот вопрос поставил в тупик. А действительно, кто и когда запрещал смешивать латину, классический балет и танец живота?

Венсан встал напротив и молча начал повторять то, что видел. Он схватывал движения на лету, впитывал как сухая губка, — жадно, азартно, страстно.

— А теперь смотри, — прервал он ее импровизацию. — На одной оригинальности мы с тобой, птичка моя, не уедем. Надо дать людям то, что они смогут запомнить и делать.

И он показал несколько па, не сложнее тех, что приходилось часами заучивать. Теперь уже Сафира послушно повторяла за ним.

— Ну какая пластика! — воскликнул воодушевленный маэстро. — А что у нас с парными выступлениями?

— Так себе. Не особо. Я вообще редко танцевала с партнерами.

— Редко — лучше, чем никогда. В соло хороша, значит, и остальное подтянем.

Маэстро включил музыку и сделал шаг ей навстречу.

— Иди сюда, — он решительным движением положил руки ей на талию и закружил по залу, растворяя в том особом удовольствии, которое могут понять только люди, чувствующие танец, слышащие поэзию тела. И те, кому повезло с партнером.

*****

Они снова сидели на полу. На лице Венсана отражалась дивная смесь усталости и эйфории. Он говорил с ней, но так, будто просто размышлял вслух.

— Первый тур — голосование жюри в зале. Нужны всего три голоса из четырех. Там ты справишься, я за это спокоен. Надо просто всех удивить, а уж за этим дело не станет. Со вторым и третьим будет сложнее. Там все решает народное голосование. Понимаешь?

— Не совсем, — Сафире стало жутко стыдно, что она даже не удосужилась толком прочитать условия этого чертова конкурса. Просто идиотизм какой-то. И это осознание, похоже, так живописно отразилось на ее лице, что Венсан все понял без лишних слов.

— Финал, — вздохнул он. — Его обычно смотрит вся страна, и все голосуют по телефону. Так понятно?

— Почти.

— И тут проблема, — маэстро нахмурил лоб. — Это мы с тобой понимаем тонкую суть танца. А сообщения отправляют обычные люди. И они не оценят ни идеальную технику, ни сложность рисунка. Им нужно… мясо!

— Какое? — Сафира растерялась от потока информации.

— Свежее! — рыкнул Венсан. — Выиграть хочешь?

— Хочу.

— И я хочу. И надо, чтобы они все тоже захотели. Только не выиграть, ясное дело, а тебя. Значит, их надо соблазнить. И мужчин, и женщин, и домашних попугаев. Всю империю! Они голосуют не за самый сложный танец, а за самую горячую девушку, ясно?

— Ага, — Сафира ошеломленно кивнула.

— Что ты так смотришь? Ты не девственница ли часом? Потому что с этим я тебе точно помочь не смогу.

— С этим все в порядке, — девушка покраснела.

— Вот и славно, — Венсан потер ладони. — Тогда работаем, птичка моя!

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, летний императорский дворец

Принц Джеремиан стоял в спальне обнаженный и придирчиво рассматривал себя в зеркале. Увиденное вызвало в нем приступ сурового недовольства. Во-первых, на темной коже стали появляться первые морщинки. Почти незаметные, но они уже были. Во-вторых, пробилась предательская седина. В черных ухоженных волосах она смотрелась ужасно, просто безобразно. То ли полукровка, то ли полудед.

Тонкое аристократичное тело, над которым неустанно трудились массажисты и личный тренер, было все еще идеально. Но еще чуть-чуть, и над ним тоже начнет беспощадно издеваться возраст.

— А ведь я уже старею, — обратился принц к отражению. Но ответило ему не оно.

— Ты изумительно выглядишь, — откликнулся юноша, белокожий и беловолосый, с тонкой каштановой прядью, выдававшей в нем примесь человеческой крови. Он возлежал на кровати и пристально наблюдал за происходящим.

— Мне почти сорок. И я все еще наследный принц, которого дед считает недозревшим до трона. Старик, который разваливается на части, почти не покидает дворец и спит на совещаниях!

— Ты знаешь, почему он так считает, — томно вздохнул друид. — Он исповедует традиционные ценности.

— А я, значит, нетрадиционные? — взбесился Джеремиан, и в зеркало полетел серебряный кувшин. Поверхность пошла мелкими трещинами, но осколки не посыпались на пол, а остались на месте, удерживаемые специальной защитной пленкой. И это вызвало у принца новый приступ ненависти.

Друид на кровати не смог удержать улыбку, вспомнив, как Тагир распорядился обновить покои принца после очередного приступа. В том числе установить особые зеркала из композитного материала, «устойчивого к бабским истерикам».

Джеремиан это заметил. Его породистое лицо исказилось, заострилось, антрацитовые глаза сверкнули ненавистью.

— И над чем мы тут смеемся? Расскажи мне, я тоже хочу повеселиться, — он неспешно приблизился к кровати и властно схватил любовника за подбородок. — Тебя смешит мое бессилие что-то изменить? Или то, что мой дед — упертый старик, который считает меня ненормальным, потому что мне противно прикасаться к женскому телу? По мне — все женщины ужасно воняют. Каковы ваши традиционные ценности? Спать с каждым встречным, к кому потянул инстинкт? Главное, чтобы этот встречный был противоположного пола? А почему вам позволено носить платья, а мне нет?

— Это не платье, это балахон, — едва слышно прошептал друид.

Джеремиан с силой оттянул волосы юноши назад, запрокидывая его голову. Ногтями прошелся по его щеке, оставляя кровавые полосы. Отпустил и тут же запрыгнул на кровать.

— Это. Платье. Я тоже хочу платье, — жестко и при этом капризно отчеканил принц, перевернул любовника на живот, ласково провел пальцами по линии между ягодиц и внезапно вонзил палец внутрь, наслаждаясь болезненным криком.

*****

Император сегодня принимал в гостиной, примыкающей к спальне. Одет был по-домашнему, и потому совсем не походил на грозного монарха, некогда объединившего народы в великую империю. Он был обычным уставшим от жизни стариком, на коленях которого уютно устроился пушистый белый котенок.

— Любопытная животинка, я таких здесь не видел.

— Здесь таких нет, — подтвердил Ким с нажимом на «здесь». — Мне подарили. Наши… гости.

— Не оставляй его мне. Не надо. Подвернется под ноги этому… Жалко будет. Я-то люблю животных, но Джеремиан… — Тагир почесал пушистые уши котенка. — Его уже не исправить.

— Ну вдруг? Ты никогда не терял надежды.

— Теперь потерял. Рагна сказала, что ничего не выйдет.

— Я говорил тебе это и раньше, ты не слышал. А мог бы…

— Мог бы что? — Тагир закусил губу. — Обрушить им на голову еще одного наследника? Пусть даже еще более законного? Ты сам прекрасно понимаешь, к чему бы это привело.

— А к чему привело твое упрямство? — Ким помолчал. — Как ты видишь будущее империи после тебя?

— Пока никак, — Тагир потер лицо. — Поэтому я еще здесь. И пока мы в заднице.

Триединая Империя, Джалан

Район Хеске, редакция журнала «Дива»

Лория Алиссандра сидела во главе длинного стола в окружении дюжины подчиненных. Перед ней были разложены макеты журнальных страниц, две потенциальные обложки и несколько ярких фотографий. Поверх натюрморта валялись оригинально декорированный портсигар и усыпанный стразами телефон. Своей манере украшать все — от прически до автомобильного коврика — модная дива не изменяла.

— Обзор выставки вижу. Репортаж с показа. А что с материалом по каблукам, где он?

— Будет готов через неделю, — отозвалась девушка с дальнего конца стола.

— Через неделю в моде будут уже другие каблуки, — Лори достала сигарету, обернутую в золотисто-розовую бумагу, и закурила прямо за столом. — Ты вообще понимаешь, что такое актуальность информации? «Дива» — журнал, который пишет не о том, что сейчас модно. Об этом пишут все остальные. Мы говорим о том, что станет модным. Надеюсь, концепция всем понятна? — редактор окинула суровым взглядом всех сотрудников. Затем особенно пристально посмотрела на провинившуюся девушку. — Не сдашь вечером, завтра об этом напишут остальные. И работать будешь тоже с остальными. Отдел новостей, слушаю, что у вас.

— Фарадей вывел в свет какую-то шлюху…

— Это новость? — удивленно скривилась Лори. — Принц Джеремиан с утра посетил уборную. Не меньший размах сенсации.

— Девчонка — деревенская коза, но платье! Это был настоящий фурор на банкете.

Редакторские ногти с хищным скрежетом впились в стопку фотографий. На них была изображена не особо красивая, жутко накрашенная девушка. Но — в умопомрачительном, невозможном по имперским меркам платье. Очень уж откровенном. Мало того, что шея полностью оголена, так еще и верхняя половина груди вызывающе торчит из корсетного лифа. Но при этом платье было великолепно. Сшито со вкусом, в меру декорировано оригинальным орнаментом. Понятно, почему оно произвело такой эффект.

— Почему я еще не знаю имени дизайнера? Кто это у нас такой смелый?

— Это не дизайнер. Это портниха из этого… ээээ… поселка иномирян. Из Белого Камня. И эта… тоже оттуда. Похоже, их мода. Там так одеваются.

— Дааа? Тут даже не знаешь, что на первую полосу поставить, — Лори сделала знак ассистентке принести кофейник. Фотографии пошли гулять по рукам любопытных сотрудников.

— Фу, какая вульгарщина, — покривилась одна из журналисток.

— В этом что-то есть, — пробасил фотограф.

— Ну да. Сиськи.

Все дружно заржали.

— Вот, — назидательно сообщила Лори. — Мы уже потратили полторы минуты на обсуждение этого наряда. И, судя по вашей реакции, особенно по реакции наших мальчиков, не позже, чем в следующем сезоне в это «фу» будут одеты все. Так что, дорогая, берешь фотографа и едешь к этой портнихе. Выяснять, какие платья у них носят. Там.

В кабинете тут же воцарилась несвойственная журналистским планеркам тишина.

— Госпожа Маоджаджа, — очень тихо произнесла девушка, сообщившая новость. — Я в Камень не поеду. Вы слышали, что о них говорят? Они же…

— Тааак, — Лори посмотрела на сидящего слева мужчину.

— А я не могу взять сто сорок шестой материал на этой неделе.

Лори отхлебнула кофе и медленно прошлась взглядом по своим подчиненным. Все прятали глаза и вжимались в кресла.

— Понятно. Сама доеду. Сирил, задержись. Остальные свободны. И смените подгузники, деточки. От вас должно пахнуть типографской краской, а не ужасом.

Фотограф Сирил удрученно притормозил возле дверей так, чтобы вроде и остаться, но при этом иметь возможность сбежать от грозной редакторши.

— Мы едем в Камень.

— Куда угодно, только не туда, — замотал головой фотограф. — Я лучше терранусов в кружевных трусах буду снимать, чем сунусь к этим дикарям.

— Это ты, милый, дикарей еще не видел, — вздохнула Лори, наливая себе еще кофе.

— Ну я с халахинцами не сравниваю. Ой, простите! — Сирил густо покраснел, сообразив, какую чушь сморозил. Но Лори только засмеялась. Халахинцы никогда не обижались, если их называли дикарями. Пожалуй, они этим даже гордились.

— Ладно, девочка моя, сумку дай, — к Сирилу потянулась украшенная татуировками и браслетами рука.

— Какую? — растерялся фотограф.

— С камерой. Не твой же ридикюль с помадой и феромонами.

Триединая империя, Джалан

Район Эззо, Академия государственного управления

Де Зирт специально выделил целый день на прием гостей. Этот был последним на сегодня. Но не по важности. В кабинет зашел улыбчивый молодой человек, похожий то ли на музыканта, то ли на художника. Одет он был вызывающе — брюки рваные, ботинки явно из армейского арсенала; из-под черной кожаной куртки виднелась майка с низким вырезом, на шее — замысловатое ожерелье. По человеческим меркам гость был красавчиком: густые пепельные волосы, фиалковые глаза… И насмешливая улыбка. В общем, колоритный персонаж.

Альв в очередной раз про себя похвалил эту маскировку. Самое темное место, как известно, под фонарем. Такой яркий индивид привлекает к себе массу внимания, и ведь хрен кто его, такого, заподозрит. Магистр понимал, что и сам бы выбрал неприметного человека с безликой внешностью, но уж точно не такого… павлина.

— Я рад, что ты нашел время для старика, — он жестом пригласил визитера присесть, но тот отмахнулся и продолжил стоять с самым независимым видом.

— Для вас у меня всегда есть время. Вы один из моих лучших клиентов.

— Начнем с того, что я вообще не твой клиент, — красные глаза альва сверкнули. — Мне нужен Джа.

— Магистр?

— Сто лет как магистр. Драган, мы с тобой долго играли в эту игру. Я даже делал вид, что верю. Будто ты и есть Джа. Все годы нашего заочного знакомства с уважением относился к его нежеланию общаться со мной лично. Но, мальчик мой, сейчас не та ситуация, чтобы снова тебе подыгрывать. И времени на препирательства у меня тоже нет. Передай ему — нам нужно встретиться. Как можно быстрее. В идеале — сегодня. Максимум завтра.

— А он… ни с кем не встречается, — под немигающим взглядом магистра юноша утратил весь свой задор, и голос у него слегка просел.

— Ты меня не понял, — де Зирт привстал и в его глазах засветились бордовые огоньки. Парень едва заметно вздрогнул. — На этот раз тема нашей беседы будет слишком личной и слишком важной, чтобы я это через кого-то передавал. И вам прекрасно известно. Насколько. Я. Ценный. Клиент. Поэтому кончай ломать комедию. Он знает, где меня найти.

— Ну да, — Драган криво ухмыльнулся. — Он — знает. Всего доброго, магистр.

Триединая империя, Джалан

Летний императорский дворец

— Ваше высочество, — камердинер вплыл в спальню, неся перед собой поднос с золотой рюмкой. — Господин Эйдан?

Джеремиан покорно принял лекарство и изобразил на лице самую благожелательную улыбку.

— Все?

— Да, ваше высочество.

Едва дверь закрылась, Джеремиан ринулся в туалет. Эйдан без стеснения зашел следом и даже заботливо придержал длинные волосы любовника.

— Ты уверен, что без этого… лекарства тебе не станет хуже?

— А ты уверен, что это — лекарство? — принц вымыл руки и прополоскал рот. — Я вот нет.

И посмотрел в зеркало отрешенным, злым взглядом.

Триединая империя, Альварские предгорья

Горнодобывающий поселок Белый Камень

Лори прочитала сообщение от помощника и набрала ответное: «Вечером поговорим».

«Не до тебя сейчас, ценный клиент», — подумала она, выбираясь из вертолета.

Ее ждала плановая работа. И высокий глухой забор, окружающий территорию поселка.

Пройти внутрь можно было только через специальный пропускной пункт. Металлоискатель взвыл, сообщая, что девушка обвешана украшениями с ног до головы. Охранник поморщился. Снимать все эти килограммы побрякушек можно даже не пытаться. Менталисты вообще никогда личные вещи не снимают. Зато никогда не протестуют против личного досмотра. В рамках профессиональных приличий, конечно же. Схлопотать пусть даже легкое проклятие никто не хотел.

— Проносить в поселок оружие нельзя, — словно оправдываясь, пояснил дежурный. — Вам предоставить охрану?

— Зачем?

— Там может быть опасно.

— Я еду к портнихе. Что она сделает, затычет меня насмерть иголкой? — Лори отметила, что корсаж, в котором дамы обычно прячут «особые ценности», охранник осматривал без малейшего субъективизма, с равнодушным профессионализмом. — Кстати, ваши правила потрясающе нелогичны.

— Почему? — нахмурился служащий.

— Боюсь, ты не поймешь, — Лори забрала сумочку и шагнула за турникет. Не объяснять же, что нелогично соваться в опасную зону безоружной.