16+
Автостопом по Индонезии и к папуасам

Бесплатный фрагмент - Автостопом по Индонезии и к папуасам

Суматра, Ява, Калимантан, Новая Гвинея, 2008 год

Объем: 282 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Прилёт. Куала-Лумпур, Малайзия. Общая идея путешествия

Холодным зимним утром 31 января 2008 года я вылетел из Москвы самолётом на Ташкент. Там, посидев несколько часов в советском унылом зале ожидания, я пересел в другой самолёт — на Куала-Лумпур, и так наутро 1 февраля оказался в столице Малайзии.

Погода, сразу видно, февральская — +27 градусов, сыро, с неба капает дождём, всё в лужах и в зелени. Лумпурский аэропорт имеет вывески, гласящие, что это самый лучший аэропорт в мире. Не знаю, как в мире, а в целом неплохой аэропорт, уж получше ташкентского, удобный, быстрый и опрятный.

Я не планировал долго задерживаться в малайской столице. В моих планах было перебраться в соседнюю страну — Индонезию. Там, в Джакарте, поджидал меня друг — Игорь Коновалов из Петербурга, по прозвищу Длинный. Вместе с ним мы собирались обследовать Индонезию и добраться до самого восточного индонезийского острова — Новой Гвинеи.

Новая Гвинея — второй остров в мире по величине, после Гренландии. И как и на Гренландии, — дорог на Гвинее совсем немного. Новая Гвинея разделена пополам государственной границей: западная половина принадлежит Индонезии, а восточная образует отдельное государство Папуа-Новая Гвинея, где пока никто, из моих друзей-автостопщиков, не был. Посещение Новой Гвинеи и было основной целью путешествия.

Из аэропорта я сразу поехал в город — на электричке. Город очень современный, небоскрёбы, метро, монорельс. Первым делом, конечно, я стал разыскивать посольство Папуа. В России и СНГ посольств папуасских не имеется, да и здесь, в Малайзии, оно оказалось сильно запрятано — не каждый сможет найти.

Хотя и был у них праздник-выходной, вышел темнокожий папуас (одетый по-европейски), выдал анкеты и памятку — для получения визы нужны обратные авиабилеты, плюс приглашение или бронь гостиницы, делается 3 дня. Авиабилетов у меня нету, ждать три дня не хочется — ведь Длинный ждёт меня в Джакарте, и мы собирались делать визу совместно с ним. Так что попробуем обратиться там, в другое посольство папуасов.


Каждый человек, приезжающий в Куала-Лумпур, может полюбоваться на 88-этажные башни-близнецы Петронас. Это самые высокие башни-бизнецы в мире. Чуть повыше бывших нью-йоркских, благодаря шпилям-громоотводам — их высота превышает 450 метров. На половине высоты есть мостик, туда пускают всех желающих, но надо получить бесплатный билет на определенное время. Это место — типа Красной площади в Москве или Сулейман-горы в Оше — как же, побывать в Куала-Лумпуре и не сходить на башни Петронас? С мостика виден весь город, другие «маленькие» небоскрёбчики, парки, автомобильные развязки, а на них — маленькие машинки. Жалко, что на самый верх башен подняться так просто нельзя.

Других дел у меня в этом мегаполисе не было. Побродил, пообедал, поискал в книжных магазинах карты и книги о Новой Гвинее (но их не было), покатался на метро — там есть автоматические поезда без машиниста, управляемые компьютером. Завершив беглый осмотр столицы, я погрузился в автобус и поехал в порт Мелакку, откуда каждый день ходит ракета в соседнюю Индонезию, в порт под названием Думảй.

Прибытие в Индонезию

Я прибыл в Мелакку поздно вечером, когда уже закрылись все храмы и мечети, которые я планировал использовать для ночлега. Поэтому я устроился спать под навесом — рядом с какой-то гробницей с лампадками, огороженной колючей проволокой (но комары её легко преодолевали). В девять утра — пароход в Индонезию, билет стоит 89 рингит (25 долларов). Оказался в порту Думай. Там же приобрёл визу Индонезии — ещё за $25. Правда, она всего на один месяц и непродляемая.

Индонезия, даже на первый взгляд, сильно отличается от Малайзии — всё попроще, погрязнее, подешевле. Отличие вызвано ещё и тем, что в Малайзию я прилетел на самолёте и в столицу, а сюда — приплыл на пароме в какую-то далёкую глухомань. По-английски почти никто не разговаривает. Правда, меня отловил в Думае местный учитель английского языка, который охотится за всеми иностранцами и приглашает гостить у него в школе (и общаться с учениками). Этот продвинутый учитель в минувшие годы уже выловил моих разных друзей, путешествовавших по Юго-Восточной Азии — всех, кто въезжает в Думай, он старается перехватить прямо с парома. Но в этот раз я не стал останавливаться у учителя — уехал на автобусе в крупный город Пеканбару.

Обычно я путешествую автостопом, и в этой повести основными видами транспорта будет авто-, гидро- и железнодорожный автостоп. Но от Куала-Лумпура до Джакарты я добирался на обычном, рейсовом транспорте, надеясь поскорее встретиться со своим другом и подать паспорта на визу Папуа-Новой-Гвинеи. Надо сказать, что движение на автобусах по Индонезии оказалось очень медленное — дороги тут извилистые, а автобусы останавливаются в каждой деревне, подбирая местных жителей со своими кошёлками.

Как приехал в Пеканбару — страшный ливень. Я подумал, что если так будет каждый день в Индонезии, то я попал. Величайший дождь. Было уже поздно. Пока пережидал ливень под козырьком у какого-то магазина — меня позвал в гости местный мужичок. Через два часа дождь прошел, поехали к нему (с его друзьями-работягами) на грузовике и я заночевал у него, на полу в его маленьком домике на окраине города.

Это был первый и редчайший пьяница, который мне попался в течение моего путешествия по стране. Вообще, Индонезия — страна трезвая, и проблем с алкашами быть не должно. Только среди папуасов встречаются любители выпить. А вот дожди, действительно, сопровождали меня всю дорогу — весь февраль, март, апрель и начало мая, что я провёл в этом путешествии.

Индонезия — расслабушная страна. Зелёная. Внешне — гибрид Танзании и Лаоса. Домả на ножках. Народ дружелюбный. Очень много мечетей, на каждом шагу. Впоследствии оказалось, что для ночлега тут можно использовать и мечети, и церкви, и храмы иных религий. Дешевизна средняя, на уровне обычных тропиков, но не супердешёвая. За один доллар дают более 9000 индонезийских рупий, так что здесь любой приезжий легко становится миллионером.

Индонезийцы — приятный с виду народ. Все довольно мелкие, ростом мне по плечо, редко выше. Длинных и толстых не видно. Почти не заметно и бородатых: не растёт у них борода. Встречаются волосатые, типа неформалов, но бородатые — большая редкость. Если и есть борода, то очень жиденькая. Ходят большинство в европейской одежде, но некоторые — в индонезийских юбках (такая называется соронг), все — в сандалиях на босу ногу. Английского и арабского языка почти никто не знает, — значит, нужно будет учить местный язык, бахаса индонезия. Малайский и индонезийский языки похожи между собой, и оба записываются латиницей. Немало слов заимствовано из арабского, английского и других языков. Русский язык не знает никто, коммунизм здесь так никогда и не был установлен.

Страна добрая, мягкая, милиции и военных видно мало, и интереса к приезжему они не проявляют. Могут улыбнуться, помахать рукой, покричать «Хеллоу-мистер». Нищие есть, но не так много, как в Эфиопии или Индии. Довольно много предлагателей услуг, педальных рикш и мотоциклистов, выполняющих функции такси.

Переночевал в Пеканбару и продолжил путешествие в столицу Индонезии, опять-таки автобусами, ошибочно полагая, что будет быстро. Проехал южную часть острова Суматра, перебрался на пароме на Яву и прибыл в Джакарту, на рассвете 4 февраля, в огромный десятимиллионный город с непонятной поначалу системой передвижения и ориентирования. Метро нет, зато есть миллион мотоциклистов. Все столичные города, в которые приезжаешь впервые, внушают ужас, — а через несколько дней уже привыкаешь к ним.

Игорь Длинный ждал меня и жил в Джакарте уже несколько дней, обитая на квартире у местной продвинутой тётки Нэнси. Нашёл он её через всемирный сайт гостеприимства www.couchsurfing.com, там было зарегистрировано более трёхсот тысяч человек, желающих останавливаться в гостях друг у друга во всех странах мира. Для ночлега в больших столичных городах пользоваться этим сайтом очень удобно (а в деревнях, пожалуй, можно найти и другие методы). Нэнси — около тридцати лет, у неё есть муж-вертолётчик, австралиец, который часто отсутствует, а также трое детей и трое собак. И почти всегда у неё дома обитают какие-то иностранцы, ей это очень нравится. Дом у неё большой, на окраине города, и вечный шум, производимый детьми, собаками и иностранцами, Нэнси ничуть не напрягает. Вот у неё-то в доме и остановился Игорь, сюда же прибыл и я. Нэнси христианка, как и многие её подруги.

Было очень приятно встретить Игоря — он уже путешествовал много месяцев. Минувшим летом мы, вместе со многими друзьями, жили в киргизском городе Ош, лазили по южной Киргизии, Таджикистану и Узбекистану. Потом Игорь поехал в Юго-Восточную Азию. Он испытывал босохождение, зарабатывал деньги игрой на флейте и удивлял всех мелких азиатов своим колоссальным ростом — 199 сантиметров. Большинство жителей южных стран приходились Игорю ниже, чем по плечо. Когда он доехал до Таиланда, его там встретила его подруга, Гульнара из Уфы, девушка тоже выше среднего роста. Она прилетела ему навстречу на самолёте. Игорь и Гульнара провели несколько недель в Таиланде, Игорь зарабатывал на флейте, и жил у нашего русского друга Демида. Гульнара устроилась на зиму в туристские гиды — эта работа популярна в тайской Патаййе. Тем временем, к Новому Году (примерно за месяц до описываемых событий), в Таиланд приехал и я — наземным путём через Китай и Лаос. Там мы, вместе с Демидом, Игорем, Гульнарой и другими россиянами встречали Новый Год. Дальше я планировал продолжать с Игорем наземное путешествие, а Гульнара осталась в Таиланде (работать гидом). Но случилось непредвиденное — в Москве заболел мой отец, Виктор Кротов, и я улетел из Таиланда в Россию.

Тем временем Игорь, не торопясь, ехал по Малайзии и Индонезии до Джакарты. В конце января мой отец пошёл на поправку, и я улетел в Юго-Восточную Азию обратно, догонять Длинного. А изначально я планировал весь путь до Новой Гвинеи проехать по земле (включая пароходы).

Игорь уже познал основные слова на индонезийском языке, я же только начал изучать его.

Так что наша встреча в индонезийской столице была очень радостной. Я отмылся и положил в стиральную машину вещи, которые за несколько дней уже начали гнить под влиянием тропических дождей.

В Джакарте

Первым делом мы с Игорем направились в посольство Папуа-Новой-Гвинеи. Оно находилось в другом конце огромного города. Передвижение по столице тут происходит на автобусах, маршрутках и на мотоциклистах-таксистах. Всё стоит в длинных, по-московски, пробках. Есть и «скоростной» автобус, ему выделена отдельная полоса, но в час пик и на неё залазят мотоциклисты и другие машины — не разгонишься.

Почти вся Джакарта состоит из маленьких домиков в два-три этажа. Много мелких улочек, вдоль почти каждой идёт маленький арык. Они сливаются в каналы и вонючие речки — вид наружной канализации. Хорошо, что много дождей, и все нечистоты смываются. Интересно, куда? В море, наверное.

В Джакарте и вообще в Индонезии очень много музыкантов, в основном это гитаристы. С целью заработка они проникают в автобусы и даже в маршрутки, как городские, так и междугородние. За одну остановку они успевают спеть какую-нибудь песню и получить несколько монеток, а потом выпрыгивают на очередном перекрёстке и забегают в соседний автобус, благо двери оных никогда не закрываются. Ещё много продавцов всякой еды на тележках. Есть и фрукты, и нормальные обеды, вкусно, дёшево и готовится тут же при нас на ходу.

В центре города стоит большой монумент в виде большого столба высотой в тридцатиэтажный дом — эта штука называется Монас (Монумент Национальный). Он посвящён независимости Индонезии. Вокруг монумента, в радиусе трёх километров — основной бизнес-центр города, три десятка небоскрёбов (не как в Малайзии — всего по тридцать этажей), банки и конторы, министерства и посольства. Посольство Папуа спряталось на шестом этаже банковского бизнес-центра и занимает несколько комнат.

Смешное такое посольство. В приёмной — диван. На стенах — семь портретов в золочёных рамах. Три из них одинаковые (премьер-министр ПНГ). Два других тоже одинаковые (не подписаны). Два третьих — разные, но один и тот же мужик, просто в разном ракурсе. Под стеклом — продукция, которую производит Папуа. Десять консервов. Двадцать сумок плетеных из бересты какой-то. И одна пластмассовая сумка. И три трубочки. Не подписаны для чего они. И три пачки чая. Пришли туда, вышел консул. Опять нужно иметь авиабилеты и приглашения. Консул вроде всё понял, согласился принять анкеты без авиабилетов, но пригласил прийти назавтра.


На другой день — опять в посольство. Вышел опять тот же консул, с виду добродушный темнокожий мужик с толстым носом, сказал:

— О, я конечно очень рад, всё понимаю и люблю, но я запросил Папуа, они вот-вот ответят. Но сегодня не oтветили. Завтра — китайский новый год. В Индонезии тоже выходной (за компанию). Папуасы тоже отдыхают. Пятница — святой день, как же работать? Суббота и воскресенье — сам Бог велел отдыхать. Поэтому в понедельник приходите, может быть, из ПНГ будет ответ.

Так мы остались ещё на несколько дней в индонезийской столице, общаться с Нэнси, с её гостями-иностранцами и ждать ответа из Папуа-новой-Гвинеи.


Также ходили на почтамт, старались получить бумажные письма, отправленные мне из Москвы месяца полтора назад. Отдел «до востребования» спрятан в подвале, где разбирают всю корреспонденцию. Сортируют очень неактивно. Один почтальон даже спал на столе с письмами и открытками. Столик «До востр.» всё же нашли — в подвале. Почтальоны предоставили нам возможность перебрать все письма и найти там что-то подходящее. Из РФ было одно, и то не нам. Так эти письма, посланные мне в качестве эксперимента, и исчезли. В обратном же направлении, из Индонезии в Россию, впоследствии дошла вся моя бумажная корреспонденция.


Ещё один индонезийский прикол. Решил пойти в банк, обменять деньги.

— А покажите их, пожалуйста.

Я показал новенькую купюру в 100 долларов, аккуратно сложенную пополам.

— Нет, к сожалению, никакой банк такие деньги не принимает!

— Это почему?

— Они сложены у вас пополам, видите. А такие доллары у нас в банке не берут!

Подумал, что это глупости. В других странах другие приколы — чаще всего такие, что 1, 5, 10-баксовые дешевле (в скупке) чем 50, 100-долларовые. Также обычно новые банкноты ценятся, а старше 2000 года выпуска не ценятся так высоко. Но чтобы пополам не складывать, таких нумизматов первый раз вижу. В других банках вообще не захотели менять.

— У нас есть маничейнджеры — поищите их, они меняют.


На другое утро нашёл ещё нескольких маничейнджеров. В одном та же история —

— Ваши деньги сложены пополам, так мы их не возьмём!

В другом месте сказали:

— Мы так и быть примем её, но вообще помните, что это Индонезия! Ваша купюра сложена пополам, и вот ещё на ней какая-то цифра. Так что примем, но чуть дешевле — 9100. (Обычная цена 9300.)

Товарищи, будьте внимательны! едучи в Индонезию, не складывайте СКВ пополам (или ещё как-нибудь).


Город с огромным количеством мечетей. В каждом квартале, маленькие и средние, в центре города — большие. Во дворах банковских и офисных небоскрёбов — маленькие, такие называются «Мушолла» (место для молитвы). Удивительно, но всюду есть посетители, и немало. Менты даже, банковские работники, и в галстуках, и в погонах, и тётки даже. В каждой мечети есть женское отделение. Но не строгое тут все, расслабушное. Есть женщины в платках, а есть и с непокрытым волосом, третьи даже с короткими рукавами.


Индонезия — редкая страна, где осталось морское пассажирское рейсовое сообщение. Из тысячи обитаемых островов, сорок самых населённых и больших сообщаются между собой пароходами «Пелни». Национальная пассажирская пароходная компания «Пелни» выполняет здесь ту же роль, что «РЖД» в России — развозит пассажиров, довольно медленно, в разные концы страны, дешевле, чем на самолёте. Но среди всех моих друзей, посещавших Индонезию, никто судами «Пелни» не пользовался — богатые летали на самолётах, экономили время; бедные плавали на попутных судах, экономили деньги. Чтобы изучить пароходы «Пелни», нужно иметь и то, и другое, что встречается редко.

Итак, я решил разведать сущность судов «Пелни», для начала — теоретически. В центре столицы есть главный билетный офис, а неподалёку — небоскрёб с начальством. Проникнув туда, я и получил распечатку формата А1 — на принтере — расписание всех пароходов на 2008 год. Основных пароходов, оказалось, 20 штук. Плыть на другой конец страны, скажем в Джайпуру — пять-семь дней со всеми остановками. В каждом городе стоит 3—4 часа — можно выйти посмотреть город. Но билеты не очень дешёвые — до Джайпуры проезд стоит миллион. Рупий. Это получается больше ста долларов, при том, что самолёт стоит полтора-два миллиона. Можно ли на этих кораблях плавать без билета и можно ли получить в кассе бесплатный билет — покажет недалёкое будущее.

На электричке — в город Богор. Системa поездов

Узнав (пока теоретически) систему пароходов, я решил разведать и систему поездов. Разведкой я занимался в одиночку, а Игорь Длинный сидел в это время в доме у Нэнси, и вот почему. Игорь применял практику босохождения, по методу известного пешехода Владимира Несина, пешком и босиком прошедшего около ста стран. Вот Игорь и уподобился ему, но на днях провалился в какую-то яму и поранил палец, который загноился. Я тоже, приехав в Джакарту, стал по примеру Игоря и В. Несина везде ходить босиком, для эксперимента, но в ямы пока не попадал.

Итак, пока Длинный на вписке залечивал свой палец, а папуасы решали, выдавать ли нам визу — я стал изучать железную дорогу. В Джакарте несколько вокзалов и довольно много поездов. Чаще всего ходит электричка в Богор — 4 раза в час, с 6 до 21 часа. Нашёл пригородный вокзал и сел на электричку, оказалось не на ту, а на «попугай» (как до Мытищ у нас ходят) — без остановки. Вагоны как в Москве в метро. Ехал часа полтора. Контролёры увидели, что у меня билет не на ту электричку, но плюнули на дурака-иностранца и пошли дальше.

Машинист вёл поезд в паре с 8-летним ребёнком. Даже так: когда я попросился в кабину, за рулём оказался мальчик. Спросил позволения сфоткать. Но машинист взрослый засмущался, что происходит нарушение безопасности, и выставил ребенка из-за пульта. В задней кабине, что любопытно, тоже было двое машинистов (на всякий случай?).

Приехал в городок Богор. Изобилие фруктов, зелень всякая, товары — всё дешевле, чем в Джакарте, в несколько раз. Бананы, рамбутаны, вкуснейшие фрукты дурианы, и прочее. Купил ложных незрелых бананов, потом под смех всех продавцов ходил и менял их (в других лавках) на настоящие (спелые). Также тут, в Индонезии, множество таких разных тропических фруктов, что и названия их мне неизвестны.

Посидел в богорском интернет-кафе, тут случился вечер, и дождь, как обычно. Богор — самый мокрый город во всей Индонезии. Купил дуриан, вижу — мечеть, пошёл спрятался там, с дурианом. Мечеть интересная — по стенам висят портреты десяти стариков, а над «алтарём» (михрабом) — портрет самого главного старика в чалме, в галстуке, без бороды и в звёздах-орденах (фотография, старик более-менее современный). Рядом огромный барабан стоит, сделан из железной 200-литровой бочки, перетянут шкурой.

Собравшиеся в мечети учуяли меня, увидели дуриан, посмеялись. Вечером повели в гости — мужик, религиозный активист (без бороды), у него вписочный дом и мусульманский «офис». Внутри всё в портретах стариков, 200 стариков. Из них 140 на одной огромной картине (14 на 10 портретов) под стеклом. По совместительству у них ещё и магазин. Утром, на рассвете, дочка хозяйки подарила мне (когда я уже отошёл от дома) маленький свёрточек — оказалось 20.000 рупий мелкими купюрами. Пошёл на вокзал, поехал обратно в столицу. На обычной электричке.


Из Джакарты ходят по разным направлениям два типа электричек. «Экономи» и с кондиционером. «Экономи» отличается тем, что двери на ходу все открыты. Люди в дверях висят гроздьями. Билет стоит 1500 рупий за 35 км, да и их не всегда проверяют. Вагоны, как у нас в метро, — лавки вдоль стен, а остальные пассажиры стоят. Самые хитрые ездят со своим стулом. В час пик народу уйма, но сквозь них ещё лезут продавцы. Они продают фрукты, газеты и полезные вещи, например — пинцет для вставления фитилей в керосиновые лампы. В каждом вагоне шесть широких дверей, все открыты нараспашку, пассажиры выходят и запрыгивают, как только поезд притормозит.

Поезд с кондиционером имеет такие же вагоны, но все двери закрыты и открываются только на больших станциях. Внутри чисто, ходит контролёр, наплевательский, билет в пять раз дороже, но всё равно очень дёшево, продавцов нет. Кроме этих электричек, есть поезда, их довольно много. Большинство поездов в стране сосредоточено на острове Ява, ещё несколько поездов есть на Суматре, а остальные острова вовсе лишены этого вида транспорта.


В столице четыре железнодорожных вокзала.

На другой день, оставив Игоря опять дома (он в это время сидел в Интернете, играл на дудке и на гитаре), я пошёл изучать другой вокзал, в стороне от центра. Вокруг продавалось всё. Сел на электричку, поехал в городок Серпонг. Вагоны и здесь как у нас в метро, лавки вдоль дверей — но все двери открыты, в них льёт дождь. В дверях висят пассажиры. В это же время по вагонам ходят. Во-первых, музыканты. В каждом вагоне наяривают — гитаристы, причём и с большой и с маленькой гитарой, и барабанщики, и с бубном, и со скрипкой, и клавишники, и даже с контрабасом двухметровым, и целыми оркестрами до восьми человек играют и поют, страшный шум порождают. И есть с элекричеством, везут на колёсиках аккумуляторы, поют в динамик с микрофоном. А другие ставят кассету с музыкой и ей подпевают. Такое музыкальное сопровождение. А через всё это — сто продавцов со жратвой, — предлагают фрукты, рамбутаны, воду, газировку, лёд, соевые жареные вкусные кубики под названием «таху» (на каждые несколько кубиков приходится один зелёный острейший перчик), одежду, фонарики, религиозные мусульманские книжки. Сквозь это ходит и контролёр. Я его обманул — купил билет, но не стал показывать. Он даже секунд двух на меня не потратил — видит, не показываю ничего, и дальше пошёл.


Я вышел в Серпонге, маленьком городке. Решил проехать ещё дальше от столицы. Через час подошёл другой поезд, уже не электричка — вагоны на тепловозе, типа нашего маневрового. Состав ещё лучше прежнего. Часть вагонов такие же старые, с распашными дверями, а впереди — товарные теплушки. В них пассажиры сидят на полу, стоят, продают, играют. Два раза вступил в дерьмо (человеков). Потому что туалетов то ли нет, то ли не дойти в тесноте. Другие пассажиры облепили сам локомотив. Да и кабине тепловоза — ещё 15 человек. Женщины с детьми, старухи, мужики. В обеих кабинах, передней и задней. Встречно проехал другой тепловоз, одиночный — весь снаружи тоже облеплен людьми, как мухами. Человек двадцать висело снаружи, держась невесть за что. Потом товарняк — весь тоже в людях, и сверху, и на буферах, а сзади целая тусовка прицепилась на последний вагон, прячась за ним от дождя.


Доехал до какого-то полустанка — решил, что пора возвращаться обратно. Как раз на полустанке стоял такой же поезд в противоположную сторону, поджидал встречного — я прямо перескочил из одного в другой. И тут в поезде много товарных вагонов-теплушек. Везут банан, дуриан, не один — сотнями килограмм, и что-то в мешках. Зашёл в локомотив, там уже много людей, а снаружи не было. Попросился вылезти, покататься на передке тепловоза. Машинист не против. А я первый раз в жизни так ехал. Свешивая ноги на рельсы, как герой гражданской войны, снимаю всё кругом на фотоаппарат. Скорость 57 км в час, больше поезд не разгоняется. Деревни, пальмы, проезжаю мимо, рукой машу, очень приятно. Да и дождь перестал. Вернулся в поезд, там опять музыка, двадцать музыкантов, одни — семьёй, с ребёнком однолетним и женой молодой в платке, поют. Другие тоже самовыражаются, как кто может. Вечером опять воротился к Нэнси домой — осваиваюсь в стране.


В один из дней, что мы находились в Джакарте и ждали ответа из посольства, у Нэнси прошла тусовка джакартских прогрессивных людей — членов «вписочного» содружества couchsuffing. Поводом был китайский новый год. С утра украшали дом, вешали китайские красные бумажные фонарики и прочее. Днём пришли человек десять индонезийских весёлых тёток, и столько же было иностранцев. Мы с Длинным — из России, несколько европейцев (в том числе пара, путешествующая по Азии с малолетним ребёнком), плюс Мохаммад Таджеран — кругосветный велосипедист из иранского города Машхад. Этот мужик путешествует по всему миру, агитирует сохранять леса и сажать деревья, и сам сажает их. Каждый из присутствующих рассказал о себе и о своих путешествиях. Во дворе у Нэнси расставили столы, сделали угощение, а белые иностранцы приволокли ещё и пиво. Мохаммед тоже пришёл с целым мешком пивных банок, на что я заметил ему, что пиво — харам (запретное) в исламе. Но его пиво оказалось безалкогольное.

Каждый день в доме у Нэнси собирались разные гости, почти как у меня в Москве. Однако, «информационное наполнение» квартиры тут отстуствовало. Я купил большие настенные карты Индонезии, достал расписания поездов и теплоходов, и мы всем этим украсили стены, для просвещения гостей индонезийской столицы.

Посольство Папуа и уезд из столицы

Посольство Папуа-Новой-Гвинеи в Джакарте можно отнести к известному нам типу «Ждите ответа». Консул, мистер Мосе, с виду такой хороший и приятный, но, мол, никак не может выдать нам визу в обход официальных требований (обратные авиабилеты из Папуа и др) без разрешения своего начальства, которое сидит в Порте-Морсби. А у начальства то выходные, то плохая связь, то просто нет ответа. Поэтому мы с Игорем поехали кататься по Индонезии, периодически позванивая консулу. Который нас (якобы) обещал помнить и будет иногда (якобы) пытаться связаться со своим начальством.

Если мы не получим визу Папуа-Новой-Гвинеи, у нас есть ещё два варианта. Во-первых, на дальнем востоке Индонезии, в Джайпуре (местный Владивосток), также имеется консульство ПНГ. Я дозвонился туда. Очень вежливое, но говорит, что тоже обязательно нуждается в обратном авиабилете. Боятся, что все русские мигрируют в Папуа и останутся там навеки?? Причём, этот билет нигде нельзя купить, кроме как в представительствах Айр Нугини, которые есть только в самой ПНГ, Сингапуре, Гонгконге, на Филиппинах и в Австралии. В Индонезию они вообще не летают. Так что даже «отмазочный» билет купить, а потом сдать — весьма затруднительно. Но можно будет попробовать доехать до Джайпуры и спросить о визе там уже лично.

При населении ПНГ в 4 миллиона человек, папуасы страшно боятся перенаселения страны иностранцами, которые приедут на райские земли без билетов и нелегально останутся жить в лесах и в горах.

Если же и в Джакарте, и в Джайпуре визу ПНГ получить не получится, — можно будет ограничиться путешествием по западной половине острова Новая Гвинея, которая принадлежит Индонезии. Там, говорят, много интересных мест, и регион даже ещё более дикий, чем восточная половина острова.

Есть ли там дороги или иные средства транспорта, — нам пока не было ясно. На картах, купленных мною в столице, были показаны новые автодороги, пересекающие весь остров вдоль и поперёк. По другим сведениям, дорог там не имеется. Но пока мы сможем проверить это, пройдёт немало времени. Пока же мы с Игорем отправились осматривать окружающий нас остров Ява.

Остров Ява — главный остров Индонезии. Здесь, на куске суши протяжённостью менее тысячи километров, уместилось 140 миллионов жителей — население, примерно равное российскому. Всего же население Индонезии — 227 миллионов (это четвёртая страна мира по количеству жителей, после Китая, Индии и США). Большая часть местных товаров производится именно на Яве, здесь есть фабрики, заводы и поля, самая плотная автодорожная сеть и бесконечное множество деревень. Из-за изобилия населённых пунктов двигаться быстрее не автостопом, а по железной дороге. Так что мы отправились в ж.д.путешествие по самому населённому острову земли.

Центральная Ява

Мы выехали из Джакарты во вторник по железной дороге, на восток, и в полночь приехали в город Семаранг. Было темно, мечетей не видно, легли спать на автозаправке, в комнатке, где уже спал сам заправщик. Никого не спросили, зашли и разлеглись в спальниках. Проснувшись, заправщик увидел нас и удивился, но нервничать не стал, а задремал опять.

Наутро автостопом по трассе поехали на юг, а дороги тут извилистые, узкие, красиво, и продают дурианы, очень вкусные, а также джек-фруты, огромные (наверное, и в 30 килограммов есть). И другие фрукты. Часа два поспали днём в одной из мечетей. Босиком ехать довольно горячо, асфальт не холодный. Приехали автостопом в посёлок Борбодур, где находится некий известный всем буддийский храм, очень большой (по сторонам наверное 100 на 100 метров, в высоту метров 25—30) с множеством скульптур Будд, построенный около 800 года (а в 1000 г. заброшенный из-за извержения вулкана Мерапи).

Популярный храм оказался огорожен большим и прочным забором километр на километр. Вход стерегли билетёры, хотящие за билет больших денег — более 100.000 рупий ($10). Мы решили найти тайный путь и перелезли через забор, оставив предварительно рюкзаки в камере хранения. Перелезши, мы оказались на территории капища, и преодолев ещё один забор, оказались при храме, который обсидели уже сотни туристов, большинство индонезийцы (для них вход в 20 раз дешевле), но много и белых, есть и русские. Полазили по этому храму. По-моему, ничего особенного, ну много скульптур, Будд каменных. Разве что большой очень. В три-четыре яруса. Вышли уже в обычный выход и поехали в другое место — на вулкан Мерапи, который один из действующих, находится у посёлка Село.

В село Село есть как бы две дороги, одна с востока (указанная на всех картах), другая с запада (указана на некоторых картах, на индонезийских нет). Но, думаем, при такой плотности населения должны быть дороги. Поймали грузовик, едущий на строительство плотины. Там и заночевали в домике мужика, охранника этой плотины (он нас зазвал). С ночлегом тут проблем нет, каждый день находится что-то подходящее.

Наутро (сегодня) дождя не было, пошли вверх, уже не босиком. Дорога была сперва асфальтовая, потом грунтовая, прикольные деревушки. Всюду растут бананы, выше — джек-фруты, огромные, никто не может их съесть, кокосы, и другое — помидоры, лук. Вошли в лес, большие папоротники и дикая малина, лес шёл выше, дорога ухудшилась в тропу. Наконец вышли уже на вулканическую почву, чёрную — это, наверное, застывшие порождения вулкана, сыпется под ногами, не очень удобно. Вершину Мерапи (2900) всё время скрывали тучи, это виноват сезон дождей. Как мы забрались ближе к вершине, такой сделался туман, тропинки нету, куда идти неясно, а ведь мы оставили рюкзаки внизу и потом должны были найти это место. «Ладно, думаем, хрен с ним, с Мерапи, а то заблудимся и провалимся в жерло в тумане, или спустимся в другую сторону и рюкзаки не найдём».

Мимо села Село мы как-то промахнулись. Пошли вниз, и сначала хорошо, потом дождь догнал нас. Потом на полчасика заблудились, но всё же разыскали ту деревню, где сдали рюкзаки на хранение. Ладно, Бог с ним, с Мерапи. Поехали автостопом в Джокьякарту.


Джокьякарта на русских картах — местные её называют «Джокджакарта», «Джоджа» или даже «Чукча», а пишется «Yogakarta» — тысячи туристов, целое гетто, как в Патаййе, Хургаде, Анталии, Манчжурии и других уголках. Очень много отелей, и очень дешёвых из-за конкуренции. Решили не мудрить, поселились в гостиницу, для разнообразия. Другие виды ночёвки в других местах ещё нами изучатся. Вокруг пасутся всякие хелперы, еда и интернет в гетто дорогие. На Яве, в некоторых местах многовато туристов; наверное на Калимантане или на Папуа попросторнее будет.

Автостоп второго рода (на товарняках)

Мы с Игорем решили исследовать Автостоп 2-го рода (управляемую езду на товарняках), и наш опыт был удачным.

Находясь в городе Джокьякарта, увидели, что там есть две ж.д. станции — одна для дорогих пассажирских поездов с туристами, другая — для поездов эконом-класса. На этой же станции и формировались товарняки. Зайдя к диспетчеру, увидел схему-график поездов, в том числе и не указанные в расписании поезда 2354, 1402 и др. Предположение, что это товарняки, оказалось верным. Согласно графику, вечерний товарный на Соло (Суракарту) отходил в 17:45.

За 40 минут мы прибыли на станцию. Товарняк уже стоял на задних путях. Я подошёл к кабине, залез к машинисту.

— Это товарный поезд 2354 на Соло, отправлением 17:45? — поинтересовались мы.

— Он самый.

— Мы двое тут к вам.

— Двое? а поместитесь?

— Конечно.

— Ну залезайте.

Тем временем товарные вагоны обсиживали другие пассажиры. Один даже с огромными мешками — прицепил их к тормозной площадке. Прошёл встречный товарняк, на тормозных площадках тоже люди. Тут никого ничего не беспокоит, террористов не боятся, «вещи не оставляйте» никто не объявляет, не боятся, что поезд взорвут попутчики.

Согласно расписанию, мы должны идти в 17:45. Прицепили ещё один локомотив, типа нашего маневровика, перешли в первую кабину. Должны были переждать проходящий пассажирский, но тот опоздал. И мы поехали в 17:52, всего на 7 минут позже графика. Ехали быстро, 60 км в час, фотографировали, и через часа полтора доехали до станции Соло (город Суракарта). Там и вылезли — дальше товарняк следовал в Семаранг, нам туда не надо, сами недавно оттуда. Пошли и заночевали в мечети, пристроив палатку от комариков. В мечети был же и душ.

Таким образом, научно обоснован товарнячный автостоп в Индонезии. Сегодня пойдём на утренний товарный на восток.

Товарняки короткие — по 10 маленьких вагонов. Состояние пути худое, даже на главных магистралях. Всё шатается, скрипит. Всего несколько товарных в день. Зато прикольно, конечно. Я никогда раньше, в других странах (кроме СНГ) не исследовал езду на товарняках. Интересно проверить и другие местоды.

Товарняки и локомотивы (продолжение исследования)

Переночевав в городе Соло в мечети, мы решили продолжить наутро передвижение на товарняках. Согласно расписанию, товарный должен был уходить около девяти утра. На товарной станции Соло-Балапан мы нашли товарняк, к нему был прицеплен локомотив под парами, но не было машинистов. Всё открыто, заходи, рули, угоняй поезд куда хочешь. Мы взобрались на тормозную площадку, сидели и ждали там целый час. Но когда машинисты пришли, они отцепили свой локомотив и уехали с другим товарняком в другую сторону. Мы поняли, что наш рейс отменили. Значит, всё-таки расписание грузовых поездов не абсолютно точное.

Пока ждали другой товарный, проехало два пассажирских на Маланг. Но нам очень хотелось уехать именно на товарном. Наконец в полдень, судя по графику, ожидался новый товарняк на восток, и он действительно поехал — всего через 8 минут после расписания. Мы ехали очень быстро — 90 км в час, хотя было предписано 30 в путевом листе. В кабине было два машиниста, двое нас и ещё двое каких-то попутчиков.

Приехали в Маланг и увидели, что дальше товарняк пойдет не скоро. Что-то их мало. Поэтому продолжили путешествие на пассажирском поезде. Решили вписаться в пассажирский локомотив, но машинист не взял, сказал — идите в вагон. Мы сели в вагон (поезд был сидячий, удобный и полупустой), разлеглись на лавках (мягких) и чуть не проспали город Моджокерто, где собирались выходить. Контролёры ходили один раз, но нас не обилетили — внимания не обратили.

Вечером поздно мы пришли в г. Моджокерто и заночевали в мечети с очень большим барабаном (диаметром 1 метр) — тут часто такие барабаны. Так закончился наш тест железных дорог. В целом — ездить на попутных товарняках можно, и локомотивщики с удовольствием берут, но это довольно медленно и товарняков мало, несколько в день. Однако, они имеют расписание и с некоторой вероятностью оно соблюдается.

Из города Моджокерто мы планировали поехать на вулкан Бромо, известную достопримечательность.


Поход на вулкан Бромо


Как писал известный мудрец В. Динец, «Вулкана кратер можно снять, и не выплевывая соски, / Но нужно очередь занять, чтобы билет купить в киоске». Таким вулканом, который может посетить каждый желающий, является вулкан Бромо (2200 м) на востоке острова Ява. Туда мы и направились.

Утром встали в Мождокерто и долго продирались автостопом в сторону г. Проболинго. Автостоп на Яве затруднён узкими дорогами и большим количеством машин. Едут сплошным потоком, но им тесно и поэтому можно по 15—20 минут торчать на одном месте.

Вулкан Бромо известен среди всех посещающих Индонезию — он непрерывно испускает дым. Имеется большой старый кратер вулкана, диаметром несколько километров, засыпанный чёрной вулканической пылью. Там ничего не растёт. Внутри кратера имеются два вулканических конуса, один из них и есть современный действующий вулкан, оттуда и идёт дым. Между двумя конусами построен индуистский храм, потому что это — священные горы для редких на Яве индуистов. Самым интересным зрелищем считается восход солнца в этом месте, и ради восхода солнца сюда каждую ночь приезжают сотни туристов. С наружной стороны большого кратера — обычные деревни, поля, дороги, капуста растёт. Ближе к вулкану (со стороны посёлка Сукапура) — много туристского бизнеса, отели всякие.

Вход в кратер вулкана стоит 25.000 рупий ($2,5), но мы с Игорем решили, что не заметили надписи. Огромный вулкан не огорожен. Вечером мы вошли внутрь в большой кратер, спустились к индуистскому храму (он оказался современный). Залезли через забор со свастиками (внутри никого не было), поставили палатку под навесом и ночевали, заведя будильник на 4:30 утра, чтобы не проспать восход.

Ночью ливень, как обычно. Утром кончился. В пол-пятого утра поднялись, чтобы первее других быть на краю действующего вулкана. И поднялись туда уже в 5:20 утра. Вулканический конус обустроен попсовой бетонной лестницей. Внутри нового кратера имеется глубокая яма, и из жерла исходит вонючий газ, весьма противный, и сквозь него мало что видно. Облака тоже имелись. Но к моменту рассвета видимость появилась, сернистый газ от нас отдалился, и мы посмотрели на то, как наступает утро в этой вулканической местности. К жерлу лазить не стали, можно отравиться газом. Бросили в жерло кусок камня, добытый с верхушки вулкана Мерапи, но извержения не последовало.

Как стали спускаться, начался туман и газ увеличился, и тут к вулкану подъехали сто туристов на лошадях со всего мира, желая насладиться видами, но было поздно. Мы же пошли по плоской долине большого кратера, и потом стали подниматься на его наружный склон — не там, где мы входили, а в другом месте. В сторону деревни Тосари — всем советую начинать походы оттуда, там почти что нет туристов и гостиниц, обычные крестьяне живут, продают дуриан.

Асфальтовая дорога идёт почти от самого края вулкана, но автостоп медленный, мы целый день ехали в Сурабайю. Особенно и то, что тут под Сурабайей было наводнение, и смыло автобан с несколькими деревушками (точнее — их подтопило), автобан закрыт, и все едут другой, узкой, дорогой.

Вкусный, но вонючий фрукт дуриан

Есть такой приятный тропический фрукт — дуриан. Почему-то он имеет довольно сильный запах. Я, как человек малочувственный, не сильно реагирую на запахи, да и товарищ Игорь тоже. Фрукт очень вкусный. Где-то было написано о нём «Вкус рая и запах ада». Похож на джек-фрут, весит от 1 до 6 килограмм, большой и колючий шар. Нам очень нравится. Внутри есть белые дольки, нежные как крем, с большими вонючими косточками. Если дуриан весит три кило, то съедобной мякоти в нём всего полкило, наверное. Но всё равно, очень вкусно.

Но некоторым людям он не очень нравится. Так, муж Нэнси из Джакарты, австралиец, сказал о нём: «Если кто-то принесёт в наш дом дуриан, я ухожу из дома» (видимо, до тех пор, пока дуриан не будет съеден, и запах его не выветрится). Также говорят, что когда вылетают, скажем, из аэропорта, проверяют нет ли у пассажиров дуриана. Также говорят, что когда машина везёт с Суматры на Яву дуриан, то нельзя эту машину везти на нормальном пароме, — нужен отдельный паром для этой машины. Также дуриан не продают на крытых базарах, а где он есть в супермаркете — то очень дорогой, и недозрелый (а когда созреет и запахнет, его прячут, или едят сами продавцы). В России дуриан не продается даже в больших супермаркетах (я не видел).

Спускаясь вниз с Бромо, мы ехали и думали о дуриане. Решили, что если будут продавать дурианы в каком-то селе, то мы вылезем из машины. Так и вышло, в одной деревне продавали дурианы связками. Мы купили четыре дуриана, после долгого торга. Два больших съели сразу, а два засунули в рюкзаки (завернув в пакеты, в несколько слоёв). Но пока мы ехали автостопом, один дуриан успел созреть! и завонял сквозь пакеты и рюкзаки. Это было с нами в кабине большого грузовика. Водители-дальнобойщики, ехавшие в Сурабаййю, вдруг не захотели туда ехать и сказали, что здесь сворачивают. Выставили нас в 47 км от города и сами покатили в город прямо. Мы подумали, что виной сему созревший дуриан, и съели его. А другой последний, недозрелый, в результате так и был оставлен нами на улице.


Итак, сменив ещё несколько машин и маршруток, мы вползли в вечернюю Сурабаййю.

Большой город Сурабайя. Расставание с попутчиком

Сурабайя огромна! На первый взгляд, кажется не меньше, чем Джакарта, хотя реально определить за миг население такого рода городов невозможно. Реально народу тут всего два-три миллиона, но передвижение медленней — почти нет больших автобусов, только мелкие маршрутки без номеров, медленно ползущие в потоке мотоциклистов и педальных рикш.

Мы заранее списались по интернету с мужиком, который готов был нас принять в городе. Звали мужика Джон Русдиа, был он китайцем в возрасте лет 50 и жил вместе с другим китайцем, совсем старым, на улочке Джалан Дохо. Сдавал он десяток комнат в своём доме разным индонезийским гастрбайтерам, а в пустующие комнаты мог вписать иностранцев — не за деньги, а так, ради любопытства, или для поднятия имиджа своего заведения.

Найти «коммуналку» Джона Русдиа было непросто. Хотя и была у нас карта Сурабайи, но улочка Дохо очень маленькая, а местные знают плохо, город большой, и уже вечереет. Поступили тогда простым ненаучным методом — взяли такси, и водитель нам быстро и дёшево эту улочку разыскал и доставил нас прямо к железным воротам.

Вписались мы в комнатке, которую нам выделили, а наутро пошли осматривать город, оставив рюкзаки в жилище. Город, действительно, большущий. Имеются и трущобы. Правда, не индийского типа, а более оптимистичные индонезийские трущобы, не голодные, но довольно-таки грязноватые. Несколько железнодорожных вокзалов (два основных), грязная река-помойка, мечети, мосты через реку, плотное дорожное движение и непрерывные гудки машин и мотоциклистов. Зашли мы с Игорем в интернет, и тут произошло чудо. Следующего рода. Игорь получил письмо от своей подруги Гульнары, которая сообщала о том, что уже купила авиабилет Бангкок — Джакарта и завтра будет в индонезийской столице. Игорь, получив столь радостную весть, срочно выскочил из компьютера, распрощался со мной, ринулся на вписку собирать рюкзак и побежал на ближайший поезд в Джакарту, который отправлялся около 14 часов. Всё это произошло так быстро, что Игорь забыл у меня свою дудку, а я у него в рюкзаке оставил путеводитель по Папуа-Новой-Гвинее и фонарик. Дудку и путеводитель мы потом передали друг другу, а самого Игоря я уже увидел только через три месяца в России, на фестивале «Пустые Холмы».

Таким способом мы расстались с Игорем Длинным, что было хотя и неожиданно, но весьма полезно для нас обоих. Я приобрёл свободу действий — мне теперь не нужно было ни с кем советоваться или обсуждать дальнейший маршрут, способы передвижения, места и время ночёвки; Игорь приобрёл Гульнару, а она, соответственно, — Длиннюка. Единственными обеспокоенными оказались мои родители, которые волновались, что без компании огромного Игоря меня поджидают на далёких островах множественные опасности. Будущее показало, как оно на самом деле.


Уже без Игоря я добрался до Главпочтамта, отправил несколько открыток своим друзьям в Россию и другие края, затем посетил Главную Мечеть города «Султан Ампел». Здесь, в Сурабайе, функционировал и был похоронен один из «Вали Сонго» (девяти мудрецов), когда-то распространивших ислам на острове Ява. Мечеть Султан Ампел оказалась в центре мусульманского квартала, окружена продавцами «святых вещей». Книги целыми коробами и ящиками (также и оптом), одеяния для мужчин и женщин, чётки, финики из Медины, Ирана и Египта (недорого), благовония и толкования Коранов, а также фотографии каких-то стариков. Сама мечеть, облепленная рынком, не видна ни с одной из улиц. Внутри мечети спало человек сто, спасаясь от жаркого экваториального дня. В мечети не было никаких излишеств, гробницу и потретов девяти святых я тоже не видел, всё очень аккуратно и скромно.

После «Султан Ампела» я пошел далее на север города, разыскивая порт, и упёрся в трущобный район. Здесь ко мне прицепился какой-то молодец в униформе на мотоцикле. Желая мне помочь, он повез меня на мотоцикле на пост охраны порядка, где в безделии скучал другой мужик, также в униформе.

В Индонезии, на Яве, много постов охраны — на разных улицах, перекрёстках, — там под козырьком сидят-скучают милиционеры в униформе, стерегут какой-нибудь шлагбаум или городскую площадь. Бездеятельные люди, зато вроде как при важном занятии — охраняют, чтобы ничего не происходило. Вот и не происходит. Мотоциклист, думаю, был одним из этих молодцов.

Тут у меня в первый раз в Индонезии спросили документы, причём хотел их увидеть человек с мотоцикла.

— Покажи сперва свои, — говорю.

— Да разве не видно, что это пост, и я в форме?

— Может быть и я в форме — Русского Путешественника. Давай ты свой документ.

Так как ни один из двух дядек в форме свои документы не показал, и я развернулся и ушёл под их ленивые крики «эй! эй!» Так и не показал я свой документ.

Когда выбрался в настоящий район порта, уже свечерело. Я решил оставить изучение порта назавтра, а ныне отправиться обратно на вписку, к старым китайцам в коммуналку, на улицу Дохо.

Порт и его устройство

Портовый город Сурабайя довольно интересен. В Индонезии он носит титул Кота Пахлаван — Город Героев, где началась или продолжилась их освободительная революция против колонизаторов. Но помимо героев, Сурабайя интересна портом, в который в некоторых местах можно проникнуть через ворота или дырки. В некоторые ворота не пускают, а в некоторые можно войти.

Есть несколько терминалов, видимо не сообщающихся внутри друг с другом.

В порту стоит немало пароходов, штук 50. Их сущность требует детального изучения. За один день мной случайно обнаружено аж три больших судна на самый восточный остров Ириан Джаю (один пароход в Мерауке, другой Маноквари, третий Джайпура), из чего можно предполагать, что на Ириан Джаю идёт активное проникновение цивилизации. Ещё несколько суден разгружались, а одно небольшое судно шло на Калимантан (порт Кумай) и отправлялось оно послезавтра. Капитан положительно отнесся к моей идее гидростопа. Но на флоте ничего точного не бывает, нельзя рассчитывать на какое-то конкретное судно.

В порту, помимо кораблей и грузчиков, есть все услуги — продавцы еды, риса, бананов, извозчики на мотоциклах. Урчат большие портовые краны, загружают в трюмы большие бочки, машины, мешки, и другие тяжести. Вещи до 50—60 килограммов, типа мешков с цементом, загружают вручную многочисленные носильщики. По порту ездят грузовички, подвозят товары с находящихся тут же складов. Система, как можно уплыть — не сразу ясна.

Кроме грузового сообщения, соседние терминалы рождают и пассажирское. Есть регулярные суда компании «Пелни», плавающие по всей Индонезии. Есть несколько паромов. Самый дешёвый и регулярный — паром на соседний остров Мадура, каждые 15 минут круглосуточно, за копейку или даром. Есть паромы в Макассар (остров Сулавеси), Баликпапан и Банджармасин на Калимантане и даже в Маумере на далёком острове Флорес.


Чтобы лучше разобраться с портом, надо и жить в нём, или хотя бы тусоваться там целыми днями. Я переночевал ещё раз в коммуналке у китайца и 21-го февраля утром покинул его. И вместе с рюкзаком прибыл в уже изученный мною терминал Джомбанг, который почти не охраняется.

Терминал порадовал меня опять несколькими пароходами, идущими на Ириан Джаю (индонезийскую половину Папуа), причём в разные порты — Фак-Фак, Мерауке, Соронг, Джайпура и ещё куда-то — нашлось целых пять пароходов. На них грузили всё в беспорядке — газовые баллоны, машины разнородные частные легковые, баки для воды тысячелитровые, сумки левых пассажиров клетчатые китайские, железки арматуровые и другие вещи.

То, что никто из русских автостопщиков, известных мне, пока не уплыл гидростопом на Папуа, обусловлено лишь одним фактором — высокой среднероссийской зарплатой. Если в РФ зарплата, например, средняя 1000 рублей в день, то, значит, плыть дней 10, ждать дня 3, итого набегает на 13000 рублей рабочего времени — а ведь ещё как-то и возвращаться — не каждый россиянин позволит себе такой дорогой отдых-круиз (когда самолёт на Ириан значительно дешевле).

Но пока что я туда не плыву, а только примеряюсь к дальним судам. Меня интересовали суда на Калимантан, он же Борнео. Их уже обнаружилась целая пачка —

1. Таракан (восточная часть К.) — большой контейнеровоз.

2. Нунукан (самая северо-восточная часть К.) — большой всевоз.

3. Три небольших пароходика, пришвартованные к большой железной платформе (заправочной?) шли в Кумай (юг Калимантана) — вероятно, самый популярный порт.

4. Наконец, стояло деревянное чудо, на котором наши деды не достигли бы победы, так как наши деды плавали на железных пароходах, а эта посудина была деревянная и, стало быть, непотопляемая. На пятом десятке лет своих она смотрелась особо замечательно и тоже шла в Кумай следующим вечером.


Подружился со всеми командами, а капитанов не было в наличии.

Познакомился с одним негром — а он оказался папуас из Папуа-Новой-Гвинеи, родом из города Ванимо, что сразу за индонезийской границей. Он со своим другом-папуасом (одеты прилично) охраняет денно и нощно в порту железки арматурные, которые грузит на пароход тоже почему-то в Калимантан. О дорогах с Ванимо вглубь своей Новой Гвинеи папуас не ведает. Его папуасский английский отличается от русского и обычного. Я думаю, что он приехал на заработки, или командирован от фирмы — стеречь в сурабайском порту арматуру.

Я провёл между пароходами полдня, записывая названия судов, их взаимное расположение, порты назначения и даты предполагаемой отправки. Поскольку в этот день ничего на Калимантан не шло, я поехал ночевать на соседний остров Мадура, до которого всего двадцать минут паромной переправы.

Остров Мадура

Мадура — это особый остров. Если собирается тусовка индонезийцев, и кто-то из них окажется с Мадуры, он это подчеркнёт — «я, мол, с Мадуры, не просто так!». Мадурцы ходят (чаще чем яванцы) в чёрных индонезийских шапочках и в платьях (которые называются соронг). На Мадуру паромы отправляются круглосуточно, каждые пятнадцать минут, оплата по желанию. Сел и поехал. Капитан обрадовался, заманил в кабину, стал угощать и фотографироваться. Пролив узкий, через него уже строят мост.

По выезду с парома оседлал грузовичок и уехал куда-то. У меня не было особой цели посетить какой-то конкретный городок на Мадуре — просто я захотел познакомиться с островом и заночевать у кого-то из местных, а назавтра вернуться в Сурабайский порт. Поэтому после небольшого проезда на грузовичке я пошел пешком. Дорога узкая, вокруг зелень, бананы незрелые растут, джек-фруты. Народ в деревнях улыбается, но ничего не происходит. Наконец одна семья зазвала меня в гости, я не стал отказываться. Я показал кипятильник, они поняли и сделали чая литра два, не меньше. Жили хозяева при дороге, ремонтировали машины, были в наличии муж, брат мужа, жена и пара детей мелкого школьного возраста. Во дворе была своя маленькая мечеть.

Вечером мужики говорят:

— Пошли в основную мечеть, на тусовку нашего села.

Пошли в темноте. Точно, собралась под молельным навесом вся взрослая часть мужского населения деревни. Все в юбках, шапочках, довольно темнокожие, но без бород (у одного жидкая бородёнка). Меня сразу на почётное место, типа шейх приехал. Все очень обрадовались и начали читать молитвы, на меня поглядывая. А я размышлял о том, что выпил чая слишком много — я же не знал, что на собрание поведут. Потом раздали всем еду, сладкую кашу. Сидят и не едят, я тоже не ем. А они, оказвается, ждут когда я начну. Минуту ждали все, смотрели друг на друга. Только я к каше прикоснулся, все ложками застучали и давай поглощать кашу. Потом же некоторые стали курить!

— Эй, — говорю, — что курите-то, мечеть — святое место!

— Да разве ж то настоящая мечеть? Навес просто!

Но те, которые не курили, на курящих поглядели укоризненно.

— А вы арабский понимаете? — интересовался я.

Один нашёлся, в Медине учился. Крутой. Остальные, вероятно, из молитв понимают не больше, чем верующие других религий. Потом пошли домой, и там накормили меня снова.

Утром покинул деревушку и поймал грузовик на паром обратно. В кузове ехали крестьянки, спрятавшись среди фруктов, чтобы не платить за паром. И вот я опять уже в порту.


Наутро в порту — несколько изменений.

Нашёлся капитан контейнеровоза на Таракан. Накануне вся команда меня зазывала, а кэпа не было. И вот он появился. Говорит — сегодня, иншалла, поплывём. Я ему: возьми меня. Но начались «Старые песни о главном».

«Мой корабль грузовой. Пассажирские вон там».

«Мое судно не берет пассажиров».

«Погода в океане сумасшедшая, укачает».

Наконец, он вспомнил коронное:

«Мой босс, моя компания, мой хозяин не разрешит брать пассажира».


Справки АВП и другие подтверждения его не убедили, у него были свои резоны. Ничего, научусь и плавать, и справок наделаю столько, что уже потом все будут меня брать. А пока Бог с ним, пошел к другому, который на Нунукан. Накануне уже подружился с командой, угощали меня на борту, кэпа не было. А сейчас есть. А сам пароход уже по ватерлинию погрузился в море, грузы и в трюме, и на палубе, и погрузка продолжается.

Капитан — вредного типа старикашка.

Так тараторил по-индонезийски, что я понял лишь то, что его судно грузовое, брать он меня не будет, и, кроме того Нунукан находится якобы в погранзоне, для чего я должен взять пропуск («Сурат джалан»). Ну, пока я буду делать этот пропуск, он конечно придумает ещё чего-то.

А платформа с четырьмя прикрепленными к ней судёнышками (которые тоже шли на Калимантан) уплыла, вместе с той деревянной посудиной, которая хотела меня взять — и след простыл! Конечно, в порту такая давка, суда стоят в три слоя (и всем нам приходится лазить, как обезьянам, с парохода на пароход по каким-то верёвкам, цепям, шинам), ну и отогнали эту платформу тоже, а я думал, она приделана навсегда. Так быстро всё меняется — непросто уследить. Надо, найдя любой приличный пароход, сидеть на нём до упора, пока не появится капитан, и быстро решать уплывательный вопрос, и с судна уже не уходить.

Морской заяц

С таким мыслями я вышел через дырку с территории порта и направился в интернет. Чтобы написать сообщения домой и скопировать на диски накопившиеся у меня фотографии. После этого, уже ближе к вечеру, я решил напоследок наведаться в порт, чтобы проверить, не изменилось ли там чего.

Пришли несколько новых судов, одно в Малайзию, другие ещё куда-то. Мой папуас всё сторожил железяки, никак его судно не появлялось.

Тем временем у соседнего причала, который не охранялся (он называется Ро-Ро-терминал) образовался большой пароход-паром «КМ КУМАЛА», идущий на Калимантан (город Банджармасин). Эта «Кумала» ходит каждые 2 дня и перевозит грузовики, легковушки, коробки, ящики и людей (за деньги). Как раз она только что разгрузилась и уборщики подметали внутри. Паром размером с советский длинный пятиэтажный дом.

Я зашёл в огромное чрево парохода и на недоуменные вопросы уборщиков сказал, что ищу капитана. Мне показали наверх. Капитан, как известно, обитает на самой верхушке парохода, чтобы утонуть последним. Перед ним тонут пассажиры ВИП-класса, до них — первого класса, самыми же первыми идут ко дну пассажиры экономического класса и грузовики в трюме.

Поднявшись наверх, капитана я не нашёл — он важная фигура, он на берегу чаи гоняет, отдыхает, не капитанское то дело — следить за погрузкой. Подумал, что уходить с судна не следует, тем более, что сегодня оно же и отходит, и я сел дожидаться капитана в буфете. Где имеется бесплатный кипяток. Потом я подумал, что капитану я срочно не нужен, ведь дело капитана — вести пароход, моё дело — на нём ехать, а уже дело Господа Бога устраивать все эти события лучшим образом. Поэтому я из буфета не уходил.

Через пару часов пароход стал заполняться грузовиками, в суете, панике, сыпались мешки с помидорами и коробки с невесть чем, примотанные к кабинам, крики… Еще через пару часов, уже темнело, смотрю — начали запускать пассажиров с билетами. Тоже с криками побежали сотни мужиков и баб с коробками и тюками занимать свои места в экономическом классе. Билет в экономклассе стоит 160.000 ($18), в третьем классе 170.000, во втором классе 175.000, в первом классе 180.000, в классе ВИП — 185.000 всего, т.е. разница небольшая. Недоумеваю, кто едет в сидячем экономклассе, когда с переплатой всего 15% можно купить место в каюте вип-класса? Но ведь индонезиец и за копейку удавится, и готов ехать, например, снаружи на тепловозе под дождём, но экономить 5 рублей на поезд.

Я думал, где бы мне поселиться, чтобы не мешать официальным пассажирам, и расстелил свой коврик на палубе. Но тут был замечен сотрудниками парохода.

— Мистер, мистер!

И меня отвели в каюту с лежачими местами первого класса, полагая что бедный мистер просто заблудился на большом пароходе, и положили на свободное место. Там я и уснул.


Поздно вечером, уже после отправки, по пароходу пошла ревизия, проверять билеты. Или искать злых пассажиров, купивших экономический билет и севших в каюту-ВИП. Пока я просыпался и думал, что ответить контролёрам, они уже ушли.

Наутро я повторил попытку встретиться с капитаном. В рубке сидело три мужика и ели лапшу. Капитана среди них не было (сказали, он спит). Я понял, что капитан самоустранился от выполнения каких-либо обязанностей и перестал искать встречи с оным.

«КМ Купала» идёт по морю до Калимантана 20 часов. К 16 часам в субботу вокруг показались пароходы, плавучие платформы с углем, влекомые буксирами, потом домики и лодки на берегу. Город Банджармасин стоит в устье реки.

А вот и Банджармасин, столица провинции Южный Калимантан. Мысленно говоря спасибо капитану, который так и не был встречен, я вылезаю из парохода (с большим трудом протискиваюсь в толпе с коробками и мешками среди грузовиков и машин, прыгая по капотам легковушек, стоящих в трюме…), выхожу на берег и в город. Очень влажно.


Город Банджармасин — не такой большой, как Сурабайя, но довольно скученный и грязный. Дурианы оказались тут дешевле, чем на Яве — решил отпраздновать фруктом прибытие на Калимантан. Сижу, ем дуриан. Подходит старикашка, вида когда-то интеллигентного, начинает по-английски:

— Хеллоу, мистер, добро пожаловать в наш город Банжармасин! Вы откуда, мистер?

— Из России, — отвечаю.

— О, Россия, Москва, социализем! Май нейм из Александр Громыко! ха-ха-ха! Михаил Горбочов! Ха-ха-ха! Я вообще-то местный гид здесь. Завтра я веду туриста из Щвейцарии туда-то. А где вы собиратетесь спать? Я знаю очень недорогой отель здесь…

— Нет, дешевый отель мне не нужен, я бесплатно переночую!

— А, бесплатно? Бесплатно, да, да, социализем! Александер Громыко! Ха-ха-ха! Социализем! Бесплатно!

…Откуда в памяти сего старичка остался образ старого члена Политбюро ЦК КПСС Громыко — вот чудеса! «Социализем!»

В Индонезии на удивдение мало кто знает о России, о СССР. На вопрос — откуда? я говорю — из России, а индонезийцы часто переспрашивают: Босния? Или: Сербия? Косово? Почему-то эти страны ассоциируются у них с Россией. Ещё одна версия, что Россия — это Узбекистан. Религиозные люди даже знают, что известный собиратель хадисов имам Бухари был из Узбекистана (из Бухары) — то есть из России, стало быть русский он был, так что Россия святая страна, раз оттуда такие граждане, типа имама Бухари, происходят!

То, что Россия — это нечто отличное от Боснии, Сербии, Узбекистана и Таджикистана, — трудно усвоить индонезийцу.


Съев дуриан, помыв руки и прополоскав рот, я пошёл в самую главную мечеть, думая там обрести вписку.

Некоторые здешние мусульмане думают, что нельзя есть дуриан. Беря в пример Пророка, который не ел лук и чеснок, так как к нему приходили посетители, и он не хотел, чтобы от него резко пахло. Но не все разделяют этот предрассудок. И всё же, после дуриана надо хорошо прополоскаться, чтобы за три метра от меня не несло дуриановым запахом, особенно в мечети.

Главная мечеть действительно очень большая, и много розеток (полезно — подключать кипятильник). И висит на цепях огромный барабан, внутри пустой. Выдолбленный из цельной колоды дерева. Везде в Индонезии в мечетях висят огромнейшие барабаны! Иногда полметра диаметром, иногда метр или больше, чаще деревянные, обтянутые шкурой. Иногда из железной бочки, перетянутой шкурой (как я видел в Богоре). В них колотят по утрам, ну и по праздникам.


Думаю, если прогонят из мечети, заночую всем назло в барабане (размер его позволял). Правда, если утром начнут барабанить, будет не очень приятно. Или если он от моего сна сломается или осквернится как-то, потом хлопот, наверное, не оберёшься. Но в принципе можно заночевать в барабане, как в трубе. Если будут гнать, то никто не догадается найти меня там ночью.


В самой главмечети моё появление не вызвало ажиотажа. Сюда приходят все, кому ночевать негде. Вот и сейчас пришло ещё два мужика с парохода, с сумками. Одному наутро ехать на автобусе в Самаринду, другому тоже куда-то. Только я устроился на втором этаже, спальник разложил, достал кипятильник — беспокоит охранник с надписью «Секьюрити».

— Мистер, мистер! Не нужно ночевать тут!

— А где? — злой я. В барабан, что ли, идти? Не люблю, когда мои приготовления к сну нарушают всякие охранники.

— А там! — повёл куда-то во двор, где стояли домики-офисы калимантанских имамов и улемов. Там охранник открывает дверь, показывает нам (всем троим) — цивильную комнату с вентилятором. Тут и устроились, хотя неудобство в том, что в три утра уже начались молитвы, ни свет ни заря. Ещё неприятность — перед сном, ходя босиком вокруг мечети, провалился ногой в какую-то канаву, упал, поцарапался и вызвал шум.


Наутро пошёл смотреть город, заодно выбираясь на северный выезд — а город оказался немаленький. По пути я даже стал участником демонстрации религиозных активистов. Молодые люди, человек тридцать, выстроились в переулке с чёрными флагами (на флагах — арабские надписи) и плакатами. Некоторые завесили лицо чёрными масками. Гнев и возмущение их вызвали некие карикатуры, напечатанные в западных газетах и высмеивающие ислам. Ребята предлагали разорвать все торговые и политические отношения с этими западными государствами, позволяющими себе такое. Я постоял вместе, сфотографировался с флагами и молодёжью и стал добычей пяти или шести тележурналистов с камерами, которые снимали происходящее. Почему демонстрация проходила в таком нецентральном переулке города — мне осталось неясным. Может быть, только на журналистов и рассчитывали.


Пока шёл дальше на выезд из Банджармасина, попал случайно и на свадьбу. Вижу — песни поют, электричество, музыка, столы стоят, люди. Подошёл взглянуть, меня зазвали, повели фотографироваться с женихом и невестой и кормить. Жених выглядел весьма довольным, невеста (разукрашенная) — не очень. Гостей человек сто или больше. Ростом все ниже меня на голову (индонезийцы, как правило, мелкие). Блюда всякие разные, одни вкусные, другие — странные. Зато была квашеная капуста (от пуза) — для Индонезии большая редкость. Дурианов не было. Женщины — половина одетая по-мусульмански, половина с открытыми волосами. Бородатых мужиков мало, а у кого и есть борода — жиденькая, маленькая. Меня опять сняли — на все видеокамеры, фотоаппараты и сотовые телефоны. Свадебный иностранец. Не у каждого на свадьбе случаются иностранные гости.


Дорога из Банджармасина на север, в Баликпапан, узкая, транспорта очень много, все грузовики с углем и из-под угля. Мешает автостопу избыточное количество машин. Стоишь по двадцать минут, проезжает куча водителей мимо, и все думают, что я тут жду автобуса.

В соседнем с Банджармасином городке Мартапура оказался большой базар и огромная красивая мечеть с голубыми куполами. Вдоль речки же стояли сотни деревянных домиков на ножках, а в реке плавали десятки плавучих санузлов — с них стирали, с них брали воду в дом и с них же сливали помои. А автостоп и здесь оказался плохой: сто грузовиков прошло за 15 минут, никто не брал, я залез в кузов одного, пока тот остановился по своим делам.

Ближе к ночи уже поймал автобус на Баликпапан, уговорился за полцены, но с трудом — готовы за копейку спорить до посинения. Ехал всю ночь — по карте вроде недалеко, но дорога извилистая. На всех индонезийских картах нарисованы дороги, и на Калимантане в том числе, но километры не проставлены нигде, кроме Явы. Только на острове Ява можно доверять картам и километрам на них, а на остальных островах — всё приблизительно.

В каждом автобусе имеется, кроме водителя, помощник-билетёр. Он загружает вещи пассажиров в багажник, выглядывает из двери на ходу автобуса — высматривая новых пассажиров, и кричит водителю: стой! Следит за посадкой, и когда все залезли, кричит: едем! Как в Афганистане, когда помощнику нужно кричать: бурубахайр! Здесь тоже помощник, его звали Гуля (видимо, кличка: это слово означает «сахар»), сообразительный парень лет четырнадцати. Работа помощником водителя — активная и тяжёлая, ночи напролёт ездить, кричать: стой! Поехали! Трамбовать всяких пассажиров, приматывать их бочки к крыше автобуса. Не удивительно, что такие ребята-помощники часто оказываются сообразительней и выглядят старше своих лет.

За проезд собирает или сам водитель, или помощник, и есть свои тарифы, но если хочется проехать со скидкой — дело неслыханное, сам водитель только может решить. Гуля, увидев что я-таки выторговал у хозяина 50% скидку, проникся ко мне уважением, и долго выспрашивал мою сущность, насколько позволял запас слов и жестов, — пока водитель не начал ругаться на него:

— За дорогой смотри, а не болтай! Из-за тебя чуть пассажира не пропустил!

Гуля отвернулся от меня и высунулся в окошко, высматривая во тьме ночи потенциальных клиентов, а я занялся своими записями — насколько позволяла тряска в автобусе. Асфальт был не идеальный.

Почетный гость г. Баликпапана

Вот я и в Баликпапане. Это вполне современный город (по калимантанским меркам), центр нефтяной промышленности на Борнео. Не очень грязный (почище Сирии и Пакистана, но погрязнее Иордании и Ирана). Большой. На базаре очень много бананов, а также овощей.

Я уже раньше имел план заняться общественной деятельностью в каком-нибудь городе Индонезии, чтобы журналисты напечатали про меня статьи, которые можно было бы показывать капитанам судов и чиновникам в портах. И также чтобы где-нибудь в управлении туризма мне написали справку на местном языке, и чтобы прочитать лекцию о своём путешествии и о свойствах мира в каком-нибудь университете или медресе. Но в Джакарте и Сурабайе я не занимался просвещением, подумав, что в столицы и так едут все, кому не лень, и культурная программа у них и без меня очень насыщенная. Поэтому, по моему плану, начать просвещение надо было с какого-нибудь мало посещаемого города, в котором бы почти не было туристов, приезжих и достопримечательностей. Балипкапан мне вполне подходил. «В этом городе смотреть нечего», — сообщал путеводитель. Это мне и было нужно.

И здесь, в этом городе, всего за 36 часов совершилось моё чудесное превращение из бомжа в Почётного Гостя Имама Всея Баликпапапана (титул условный). Это произошло постепенно, следующим образом.


Рано утром, задолго до рассвета, приехав в Баликпапан, я шёл по ещё тёмному городу и искал какую-нибудь плоскую поверхность, чтобы поспать часов до восьми. Такой плоскости всё не находилось. Я побывал на утреннем фруктовом базаре, потом отстирался в мечети и сидел кипятил кружку. Тем временем в мечеть принесли утренний выпуск газеты «Заморские вести» (название условное, а точнее — «КалТим Пост», сокращение от «Калимантан Тимор» — «восточный К.»). Узналось, что редакция находится не очень далеко, надо ехать на маршрутке. Туда и направился, желая обзавестись публикацией на местном языке.

Офисный билдинг Прессы содержал целых четыре этажа, и в нём жили — «Заморская звезда», «Заморская правда», «Заморские вести» и «Вечернее заморье» (названия условные). Меня накормили и сделали интервью (в редакции нашлась англоговорящая тётка). На другой день вышли три статьи про меня — в региональной «КалТим Пост» (с цветной фотографией) и в городской (чёрно-белая статья рядом с рекламой проституток). А также и в третьей газете, принадлежащих тому же концерну. Все тексты были почти одинаковы.

Пока готовили интервью — я спросил, есть ли у них карта Баликпапана. Они сказали, что нет, но таковая имеется в Управлении Туризма (оно называется на бахаса «Кантор Паривисата»). Отправился в Кантор Паривисата. Мне сказали, к кому обратиться.


Сотрудники Кантор, обрадовавшись, что я помогу им развить туризм в городе (который не очень многие посещают и знают), одарили меня картой и малоценными буклетами (от коих я поспешил избавиться). Я же подумал, что настал срок перевести Справку АВП на бахаса индонезия, что они и сделали. Одна моя знакомая, Валя из Магнитогорска, посетившая Индонезию в прошлом году, посоветовала мне сделать такую справку на местном языке, её советом я и воспользовался.

Нашлись и служебные бланки с фирменной надписью «Kantor Pariwisata. Balikpapan». Я приклеил фотографию, и на печатной машинке мне эту справку напечатали. Осталось дело за печатью, вот и печать — «Кантор Паривисата. Город Баликпапан. Калимантан». Потащил к директрисе на подпись, она сперва перепугалась, попросила сделать примечание «Сие есть перевод с оригинала АВП», и подписала не она, а кто-то другой из этой же конторы. Сделали несколько копий. Отвели в ресторан, кормили крабами — вот глупая еда, кто их ест, ума не приложу. Только для понта. Еды в них мало, ковыряться надо долго, ладно если живещь на острове и вокруг одни крабы и раки. Тогда можно. А когда столько нормальной еды, зачем эти крабы?


— А где бы тут университет, выступить перед народом? — поинтересовался.

— Есть такой. УниБа называется, Университет Баликпапан. — Повезли меня туда.


УниБа выглядел скромно, ну примерно как Гондарский Политехнический в Эфиопии (кто был там со мной, помнит). Оказалось, в Универе выходной. Видимо, 23 февраля. А может заотмечались — недавно был День Города, 111 лет. До сих пор прийти в себя не могут.


— Студентов нету, сегодня выходной. И завтра. Будут только преподаватели.

— А раз нету, можно я переночую у вас в ректорате?


Удивились весьма. Но оставили. Удобно — вентиляторы, столы, флаги Индонезии и местные флаги города и университета, розетки для кипятильника, и сторож, чтобы было на кого оставлять рюкзак.


Вечером пошел смотреть Город Над Морем. Тут есть трущобы, обычные люди туда не ходят. Набережной тут нет, всё застроено домиками на ножках! Прямо над океаном, не только над прибоем и пляжем, но и над самой водой, домики в десять рядов! Там и жгут костры, и моются (вода — с крыш), и гадят (в море), и стирают, и строят, и много религиозных людей. Видел, как тётка читала затрепанный Коран, весьма не новый. Мечеть тут же на берегу (не на ножках). Сперва настроженное ко мне отношение, ведь я хожу по их трущобным мосткам, захожу в квартиры, смотрю — где кто? А там спят, а там едят, а там моются, а там молятся. Потом все пришли в восторг. Лет двадцать (как стоят эти домики) белые мистеры в них не появлялись. В щелях под домом — море шумит!

Сырость 100%. Фотографировал. Приятный, колоритный и весёлый народ живёт на сваях! А рядом же — город, десятиэтажные билдинги строятся, банки, конторы. Реклама будущих новостроек и офисов. Искусственные пальмы со светящимися пластмассовыми кокосами — рядом с пальмами настоящими.

Внутри кварталов, по обычным улицам, растут всяческие виды фруктов — Джек-фрут, рамбутан, бананы и неведомые мне фрукты. Дуриана нет. Видимо, запах его пугает.


Спал я на столе ректора, под вентилятором. К утру стало холодно.


Наутро пришли учителя, некоторые студенты. Приехал очень понятливый парень, Хаким, знает английский и арабский, сразу подружился со мной. Ему 24 года. Вместе подошли к начальству университета. Оно уже пришло, было часов девять утра.


— Справочку бы сделать, вот такую. — решил продублировать недавний успех в Кантор Паривисата.


Вот у меня и вторая Справка АВП на бахаса, с печатью Университета на бланке оного. Хаким предложил:


— Я работаю на радио «Голос Имама» (Voice of Imam), пошли сделаем интервью!


Поехали с Хакимом. На его мотоцикле. Ливень, видимость 20 метров, среди воды и луж. Мой рюкзак (который я полюбил за его когда-то непромокаемость, «LoveAlpine») за 4,5 года стал промокать. Хорошо, что всё в десяти пакетах.

Приехали, мокрые до шлёмов, в Большую Мечеть «Istiqamah». Радио тут же размещалось, а также медресе. Многие продвинутые мусульманские люди тусили в этой мечети. Сделали запись. Я говорил по-английски, Хаким спрашивал меня, и всё это в этот же день перевели на бахаса и выпустили в эфир.

Днём большая молитва, имам — старичок добрый на вид, в очках и крошечной седой бороденкой. А у меня борода больше всех, и сам я крупный, все видят — приехал важный шейх. Попросили выступить перед народом.

Я и выступил, первый раз в таком формате — с переводом и микрофоном. Хаким, умнейший индонезиец, переводил. Сотни людей, вопросы. Потом, в частном порядке — мусульманские проповедники, со своими уже отдельными вопросами:

— Как продвигать ислам в Индонезии?

— Какие есть проблемы в современном исламском мире?

— Как, что, почему…

Ну, тут я им всю правду и сообщил. Что не нужно слишком арабизировать. Нужно поближе к народу. Не нужно увлекаться супердлинными проповедями на арабском. Ближе к народу, товарищи. Отвечайте на вопросы трудящихся.

Говорите на местном языке с ними. Не умничайте. Всё объяснил, как я это вижу. Задумались.


От имама мне досталась комната, где ночуют важные имамы и шейхи, приехавшие из-за моря. Шикарнейшая, называется «гестхаус», но особенный. Две кровати — одна 2х2 м, другая 2х1 м — за ширмой. Душ, 21 тарелка, куча пустых бутылок (от воды «Аква»), коробка фиников (а чем ещё должен питаться «святой человек»? ), Коран с переводом на индонезийский, большущий словать арабско-бахаса (1600 страниц), книга-шпаргалка «Проповеди на каждый день», другие аксесуары для приезжих имамов, холодильник.


— Пошли в магазин, купишь себе всё, что хочешь, мы платим! — предложили «святые люди».


Пошли, но я выбрал довольно мало, не по-имамски — какой-то сахар, бич-пакеты, ну что это такое, две булки… Святые люди решили одарить меня деньгами, сунули трое — три конверта, 550.000 рупий (1500 руб). Подумали, что я наверное потрачу их на богоугодное дело. Спонсорскую помощь принимаю, не отказываюсь.


— Тут рядом порт, хочу поехать в порт, поговорить чтобы уплыть на север — в Таракан или Нунукан.


Поехали с Хакимом в порт (на его мотоцикле). Сперва клерк — вроде как бы начальник Пелни Офиса, но не начальник с виду, а клерк конторский:

— Не, не могу, моё начальство сидит в Джарарте, оно всё решает.

— Да не нужно ничего, бумажку напиши, что ты не против.

Боится. Но послал к другому (начальнику порта), а оттуда — в третье место, а там сидит такой важный мужик, в военной форме и с орденом. Я подумал, что это генерал, наверное. Но реально он не был генералом, просто военный в чине, из местного КГБ. Напрямую к Пелни судам не относится. Очень серьёзный. Узнал моё ФИО и возраст (это обычно указывают в билете), и, весь светясь от собственной важности и полезности, снял трубку:

— Алло! Выпишите бесплатный билет до Таракана на ближайший пассажирский. Имя — как вас зовут? — А Н Т О Н К Р О Т О В, 32 года. — ОК, обратился он ко мне, завтра утром подходите в 9, и я вам вручу билет!

— А пароход до этого не уйдет? — забеспокоился я, — ведь по расписанию он в 8!

— Нет, конечно, нет. Капитан перед отправкой обязан у меня отметиться. Так что он подождёт, пока я приду. А я подожду вас, так что пароход без вас не отправится!


…Вечером, после вечерней молитвы и трансляции передачи «Голос Имама», — меня опять засыпали вопросами.

— Как вы относитесь у Усаме Бен Ладену?

— Если бы вы были премьер-министр Дании, что бы вы делали?

Мне потребовалось секунды три, чтобы допереть, что вопрос этот возник по поводу несчастных карикатур, в Дании опубликованных.

— Ну, — я отвечал, — поменьше надо лезть в чужие дела и думать, как плохо поступают другие. Если бы я был премьер-министр Дании.. Блин, если бы даже я был премьер собственной страны, и то сложно ответить, что бы я делал. Меньше ковыряйтесь в других, и не надо повсюду искать врагов.

Уже ближе к полуночи я притворился уставшим и скрылся в комнате для имамов.


И занялся ритмическими телодвижениями, чем обычно не занимаются имамы. Нет, не то, что вы подумали — не намазом, а отжиманиями, т.к. при активной пищевой нагрузке, которая на меня свалилась в Баликпапане, мне приходилось отжиматься и приседать больше, чем обычно, чтобы переварить всю эту пищевую энергию. Потом ещё собирал-перебирал рюкзак часа три. Готовился к завтрашней отправке. Заодно сфотографировал всё, что у меня в рюкзаке оказалось — значительное количество вещей. С каждым годом всё больше. И значительная часть — бумаги: книжки на показ, справки, статьи о себе, документы типа тех, что я получил в Баликпапане в Управлении Туризма и в Университете.

Конечно, верхом научности было бы попросить и в мечети (или в «Радио Голос Имама»), соответствующую справку, что я хороший. Но я уж не стал наглеть, понимаю, что со святыми людьми я и так, без справок разберусь.


Наутро — я, конечно, не стал дожидатся девяти — в 7:30 Хаким, умнейший индонезиец, доставил меня в порт на своём мотоцикле. Там уже стоял пароход, огромнейший 150-метровый восьмиэтажный пассажирский «КМ ТИДАР» компании Пелни. Официально он вмещает 2000 человек, реально там уже находилось значительно больше.

Вскоре пришёл уже известный мне офицер, и ему доставил билет какой-то офицер пониже. «АНТОН КРОТОВ, 32 года, Баликпапан-Нунукан, КМ ТИДАР», — было написано на нём. Несмотря на бесплатность билета, на нём почему-то была пробита цена — 331.000 рупий ($35). Может быть, тут все билеты уже пробиты одинаково, только в графе места было написано «БЕЗ МЕСТА».


Шикарнейший пароход! Многие цивильные туристы, ездившие по Индонезии, пугаются их. А зря. Конечно, народ лежит в каждом свободном месте, на палубах и под лестницей, в буфете и в столовой, со всеми видами немыслимого груза. Хотя и написано — груз позволен не более 0,1 кубометра, — не соблюдается никак. Кто везёт сто мешков риса, кто — пятьсот мягких игрушек, у всех короба и ящики, с невесть чем, одна тётка везла два купола мечети — диаметром 1 м, высотой 2 м, — как она их затащила по трапу на пароход — с помощью Аллаха, или грузчиков. Плюс многие берут с собой еду на всю дорогу.

Пароходы Пелни — типа поездов в РФ, идут по всем направлениям, можно ехать с пересадкой, самые дальние маршруты — 7 и 8 дней, типа Пенза-Владивосток — Макассар-Мерауке и прочие. Иностранцу на судне раздолье — никто не скажет «Нельзя!» Можно войти в капитанскую рубку (капитан, как всегда, спит, вместо него — какие-то побочные дяди, кэп является только при причаливании), — дуднуть в гудок океанского парохода, можно залезать наверх, где укреплён радар, на высоте 30—40 м над водой — только когда радар не вертится, иначе загремит по башке, — можно залезть в спасательную шлюпку и кричать — Отдать концы! Полный вперёд! — Всё равно никто не поймёт и не услышит.


На пароходе — пассажиры.


Восемь дядек бородатеньких, в халатах и тюбетейках, из Макассара, едут в Нунукан и далее в Малайзию, Тайланд, Бангладеш и в далекую Индию проповедовать там истинную веру (давват). В Пакистан они не едут — видимо, там таких и без них достаточно.


Мужик-бельгиец, подсел в Нунукане, лысый, немолодой, с великом.

— Мы с женой продали всё — квартиру, вещи, купили велосипеды и поехали путешествовать по миру. Я ехал из Европы через Россию. Ехал целый год. Полгода ехал, полгода по гостям. В России — самые гостеприимные люди в мире. В каждом месте нас звали в дом, на ночь, на обед, невероятно! Я прожил на Байкале, в Иркутске и Канске, несколько месяцев (зимой — иркутяне, вспоминайте!) Я оставил в России кусочек своей души, и обязательно хочу ещё раз. Потом мы с женой поехали в Монголию, там тоже очень гостеприимный народ, потом Китай (там в гости не звали), теперь — Индонезия…


Россияне, вспоминайте, наверняка был же такой.


Еда на пароходе — простейшего сорта, рис с мелкими невкусностями. Зато многие тащат с собой еду с самого дома, она киснет, и в пароходе при +32 стоит кислый запах чего-то измененного.


Пароходная мечеть на 250—300 человек наполняется битком во время молитв.


Громкоговоритель регулярно что-то объясняет на бахаса.


На пароходе не очень грязно, хотя бегают тараканы большие и мухи. Вообще для Азии довольно прилично.


Команда судна, найдя среди лежащих на полу на 4 этаже экономкласса меня, белого мистера, восхотела меня спасти. Но не удалось — все места ВИП-класса были забиты тоже. Я и рад, т.к. в вип-классе непрестанно работал кондиционер.


Пароход сперва зашел в Нунукан (это на самой границе с Малайзией на север), а потом вернулся южнее в Таракан, описав дугу. В Нунукане стояли 4 часа, можно было выйти осмотреться, что я и сделал. Можно было выйти и поехать сразу в Малайзию — до неё несколько километров, и ходит ежедневный катер, — но я хотел посетить город Таракан, прикольный своим названием, а также расположением (он на острове, типа Сингапура).


Кстати, вот интересное явление. Будучи в Тайланде в январе, встретив там Рому Печёнкина, я активно критиковал его за множество вещей, так как он имел много лишних. И вот всё, за что я его критиковал, пришло и ко мне! Мне стали активно дарить футболки, у меня их стало семь. Одну подарили сотрудники радио «голос Имама», другую в управлении туризма, третью в газете, четвёртую в универститете. Только седьмую я сам приобрел.

И избавляться от одежды не спешу. Думаю, вдруг я попаду в горы? Я же собирался на гору Кинабалу и на нагорья Новой Гвинеи. Вот и думаю — вдруг на Кинабалу будет холодно! И так и хожу, как мой друг Ромка, — семь одёжек, и все без застёжек, но не капуста.

Появилось у меня и индонезийское платье — соронг (кусок ткани свернутый трубой, вместо юбки). Долго никто не дарил мне соронг, опасаясь, что я не буду его носить. Сами индонезийцы редко ходят в традиционном платье, всё больше в европейском. А в соронге и в тюбетейке, или в индонезийской чёрной шапочке, можно встретить людей в мечетях или в деревнях. Но вот на пароходе мне подарили и соронг.


Поздно вечером пароход причаливает в Таракане. Момент причаливания интересен. На причале собираются сотни две мужиков — грузчики. И вперегонки бегут к кораблю. Как поднимут трап, бегом резво двести маленьких индонезийских мужиков влетают скоро внутрь, готовые снести всех — они охотятся за своими «призами» — какая-нибудь тетка с двадцатью сумками или куполами от мечети.


В результате я, продравшись через толпу грузчиков, таксистов и хелперов, вышел во тьму города Таракана. Так и назовем её — Тьмутаракань.


Таким образом я временно опять оказался в Северном Полушарии. Наступал самый редкий день года (29 февраля).

Город Таракан

В припортовой мечети, в которой я заночевал, были розетки и вентиляторы, а персонала и молящихся — не было. Наутро пошел смотреть Таракан и вскоре нашел в урне газету «Тьмутараканские вести», а точнее — «РАДАР ТАРАКАН». Прочитал адрес, но где это? Карты города у меня не было, возможно её нет и в природе. Занялся автостопом. И вот уже через десять минут грузовик с рабочими в касках, отставив все свои рабочие дела, поспешил доставить меня в указанную редакцию.

Как и в предыдущей газете «КалТим Пост», редакция размещалась в большом современном стеклянном билдинге в несколько этажей. На первом — приёмная и охрана, на верхних этажах — верстальщики, корректоры, журналисты, фотографы, отделы рекламы и приём заказов на полиграфические услуги — большой коллектив для газеты скромного стотысячного городка. На нулевом, цокольном этаже находится типография, где печатают газеты, календари, постеры, рекламные портреты мэров и других начальников, смотря по заказу.

В редакции имеется быстрый интернет. Как и в «КалТим посте», сперва я посидел в интернете, а потом пришли журналисты и взяли у меня интервью на бахаса (англоговорящих не нашлось во всей редакции…). Тут же меня сфотографировали и оперативно сделали статью. На другой день, 1 марта, она уже появилась в газете. Статья так себе, глуповатая, но я сам виноват, что не так хорошо знаю язык, как нужно было бы.

Особо поразил индонезийцев мой огромный, по тараканским меркам, рост. Они так и написали в газете: «к нам в редакцию пришёл огромный человек ростом 185 см с огромной бородой…» Реально 180 см, а не 185. Видели бы они двухметрового Игорька, была бы сенсация.


Город Таракан! Довольно цивильный. Ни одного педального рикши! И продаются дурианы, выращенные тут же на острове — особого сорта, с оранжевой мякотью по цвету морковки.


Как и в Баликпапане, я решил поехать в университет. Тут городок небольшой (150.000 жителей), и сам остров маленький (20 км в длину), но до университета пришлось ехать 20 км! Повезли меня на специальной машине из редакции. По дороге смотрел город. Процветание города создано нефтью. В одном месте прямо на площади в центре стояла нефтяная качалка, как у нас в Башкирии-Татарии, и крутилась. Я подумал — памятник, но потом на другой улице, прямо рядом с дорогой, стояла другая и тоже работала. Значит, настоящие. Сам город довольно приятный, ухоженный. Есть даже торговый молл «Гранд Таракан», трёхэтажный, правда продают фиготу и дорого, пустой наполовину. Есть всякие надписи типа «Клиника Таракан», «Запчасти Таракан» и даже «Таракан Рая» (т. е. Главный Таракан). Есть цивильнейший обменник, где можно купить малазийский ринггит.

Многие замечают, что по какой-то причине мусульмане живут там же, где нефть, или вернее нефть находится там же, где мусульмане. Вот в Индонезии добывают нефть на разных островах — на Суматре, на Яве, на Борнео, — но не найдено нефти на Бали, Флоресе и на Новой Гвинее, где живут буддисты и христиане. На Ближнем Востоке нефть добывается в Сирии, Иордании, Египте, Саудовской Аравии и в десятке других мусульманских стран, но не в Израиле. В СНГ нефтью богат мусульманский Азербайджан — в противовес Армении и Грузии. Прибалтика, Украина и Молдавия почти лишены нефти, но пару нефтекачалок я видел всё-таки в Литве, как и пару маленьких мечетей. Средняя Азия богата и мусульманами, и нефтью, а Китай и Монголия — нет. Северная мусульманская Африка имеет нефть, а южная христианская — нет. В мусульманской Малайзии добывают, в Тайланде и Лаосе — нет. Даже в России нефть добывают исконно мусульманские «княжества» Татарстан и Башкирия, а также Чечня. Портит картину только Западная Сибирь — но можно сказать, во-первых, что это исконные владения мусульманских сибирских ханств, хана Кучума какого-нибудь; портят картину также очень мусульманские, но безнефтяные Афганистан и Сомали, ну и Таджикистан до кучи, вроде бы там не видно нефтяных фонтанов. Готово у меня, конечно, и объяснение этим микро-аномалиям, но доводить его до читателя я не буду, пускай сам изобретает ответ — или ищет нефть.

Вот так и в городе Таракан наличие нефтекачалок указало мне на мусульманскую сущность этого острова; для другого, наоборот, наличие мусульман было бы поводом построить нефтекачалки.


В Университете всё красиво, но студентов нету — каникулы!

В одном кабинете висел портрет Имама Хомейни. Вот не думал, что увижу здесь знакомый портрет иранского деятеля! Поговорив с преподавателями и отклонив предложение вписки, вернулся (на машине редакции) обратно в центр города, в центральную мечеть, где уже собрался люд на пятничную молитву. Там отпустил редакционную машину. А в Универе не стал ночевать, потому что далеко от города и студентов нету.

Сама мечеть аж трехэтажная, на нижнем этаже — самые благочестивые люди, на втором — средней благостности (типа меня), на третьем — раздолбаи, шумят, вертятся во время проповеди. Я подумал, что если после молитвы стану у входа в мечеть на первом этаже, то мной заинтересуются и заберут в дом. Хотелось переночевать в доме у тараканского индонезийца. Так оно и вышло.


Благочестивый муж, лет сорока пяти, выходя с молитв, заметил меня и утащил меня к себе в дом. Сей человек имел свойства — говорил по-английски (второй англоговорящий на весь Таракан), было у него куча детей и большой простой дом (без стекол в окнах, в трущобном районе, так что найти очень непросто среди ста других домишек). А жена его делала вкуснейшие блюда ничтожнейшей себестоимости из риса и сои, простейшие и самые вкусные, из тех что я до того ел в Индонезии (кроме дурианов конечно). А ещё мужик был религиозником. Заставлял своих трёх детей (один мальчик десяти лет, две мелкие девочки) ходить в традиционном наряде и учить арабский.


Хозяин отправил со мной своего сына, толстого, пассивно-глуповатого Рамзи показать достопримечательность города — болото. Это болото с большими корнями деревьев (деревья как бы на ножках) имеется на берегу моря, и кусок его отгорожен, проложены мостки, пускают за деньги или со справкой из «Кантор Паривсата». Болото не понравилось. Отправил Рамзи домой — пошёл сам гулять. Вижу вдалеке — на горе телевышка. Открытого типа. Думаю, надо подойти, попроситься наверх — покажу справку, а если забор, полезу через забор. Поднимаюсь на гору — чудеса! Телевышка (рабочая, с кабелями, антеннами всех форм и размеров) не охранялась вообще. Наверх вела железная лестница, типа пожарной, с площадочками через некоторые промежутки.


Полез наверх (оставив внизу пакет со жратвой), видно хорошо — почти что весь остров! Но до самого верха не долез — к вершине лестница совсем искорежилась, а я боюсь высоты. Пофоткал себя и город Таракан сверху и полез вниз. Никто не охраняет! Чудеса!


В Малайзию из этой части Индонезии проехать по земле нельзя. Видимо, нет дороги, хотя виноваты и чиновники, разрешающие проезд только на транспортном средстве. Можно только плыть на моторке или на «ракете», из индонезийских городов Таракан или Нунукан в малайский Тавау. А выехать из Индонезии мне нужно было в любом случае, так как виза, которую мне поставили на въезде (2 февраля), действует только 30 дней и не продлевается. А срок уже истекал. Я планировал получить новую, уже двухмесячную, визу в малайской части Калимантана, и потом въехать в Индонезию вновь — как оно и получилось в дальнейшем.


Из Таракана я выплыл утром, в первый день весны — 1 марта в субботу. Билет стоит аж 200.000 ($22) за 4-часовую прогулку на ракете. Всё очень строго, я решил не выпендриваться и потратить часть имамских денег (другую часть поменял на ринггиты). Билеты проверяют четыре раза, паспорта отбирают и возвращают уже на малайском берегу. Если бы нужно сэкономить — вылез бы в Нунукане с большого судна, там до Малайзии пять километров оставалось, — но было интересно посмотреть Таракан.


Переплываю в Малайзию. По пути — чудесное дело — в местах мелководья, крестьяне-рыбаки сделали в море, очень далеко от берега (несколько км) — домики на ножках. Типа хижин. В них они сидят и ловят рыбу, а потом увозят её на лодках. Мелководье — несколько метров. Таких домиков в одном месте я насчитал 128.

ДО СВИДАНИЯ, Индонезия! Встретимся — очень скоро!

Всякие мелочи по Индонезии

азболелся зуб. Начал разваливаться ещё в момент выезда из Москвы, а теперь через месяц продолжил. Я всё не хотел идти к зубному, хотя они тут на каждом шагу, называются ДОКТЕР ГИГИ. «Гиги» — по-ихнему зубы. Видимо, слово «Гигиеническая зубная паста» от этого же слова происходит. — Думаю, за ту сумму, что в Москве стоит один зуб, — индонезийский доктер-гиги вырвет не только все мои зубы, но и свои, и заместо моих мне приставит. Правда, не факт, что его зубы окажутся лучше.

Но не хотел я идти к зубному, т.к. не знал, как по-индонезийски будет «АЙ!» Но на пароходе из Баликпапана зуб разболелся, и я уже решил идти в Таракане к любому тараканскому доктёру и избавляться от злого «гиги». Но только я так решил и прибыл в Таракан, зуб перестал болеть — испугался и больше не беспокоит. И сейчас я пишу эти строки, прошло полгода, гиги затаился и не болит ни чуточки, сидит на своём месте, как примороженный — очень уж напугала его перспектива быть выдранным индонезийским доктёром.


Хлеб. Индонезийцы почти не едят хлеб, и даже название хлеба на бахаса — «РОТИ» — пакистанского происхождения. У всех хлебных народов слово «ХЛЕБ» основное, и оно не заимствовано. А у них главная еда — рис, а хлеб привезли, поэтому и слово чуждое, и хлеб дорог, больше доллара за килограмм. А ещё нет у них кефира, почти нет картошки, не видно солёных огурцов. Молоко редко и дорого (доллар за литр — или дороже!).


Ещё нет турников — страна не турниковая, никаких тебе спорплощадок, как в Китае были, — народ мелкий, не очень сильный, больше хилый, много пузатых (что для Азии не свойственно), дети тоже нередко пухлые, укормленные. И мне тоже шевелиться лень, хотя иногда пинаю себя и заставляю отжиматься и приседать, на удивление всем индонезийцам.


Мало тут всяких сладостей, которыми так изобилен Ближний Восток. Наверное, это потому, что хлеб редок, вот и нет традиции сладко-печенья. Само печенье, кексики и тортики есть в супермаркете, а у тёток — лишь пять-шесть видов вкуснятин, это вам не Сирия и не Иран, товарищи.


Сырость высокая повсюду, — сезон дождей. По счастью, льёт не круглые сутки — дождь, в основном, вечером и ночью. Но регулярно нужно заглядывать в рюкзак, проверять — не просырилось ли там что? Но сухим тут не останешься! Трудно выйти, как говорится, сухим из воды.

Малайзия, штат Сабах

Малайский порт, куда въехал в первый день весны, называется Тавау.

Для россиян (а также украинцев, и для белорусов) для въезда в Малайзию визы не нужно. При въезде ставят маленький бесплатный штамп. Ничего не смотрят и не спрашивают. Малайзия сразу внешне отличается от Индонезии. В городе чисто, цивильно, нет никаких рикш, нет продавцов на собственных ножках, нет мото-таксистов, и в отличие от Индонезии, не стараются обмануть — цены везде написаны. А в Индонезии даже в обменнике курсы не стоят, спрашивать приходится, и в маршрутках сдачу мечтают недодать, хоть копейку. Малайская еда дороже, чем в Индонезии, вдвое. Дёшевы только бананы.

Город был весь завешан предвыборной агитацией. Жители штата (а может и всей страны) выбирали парламент. Правящая партия рекламировалась плакатами синего цвета и имела символ «весы». Агитация «голубых» висела повсюду, на стенах, заборах, перекрёстках, площадях. Были и другие цвета и другие партии, но в меньшем количестве. Выборы ожидались через неделю — восьмого марта. Все завешано плакатами, портретами. Агитация на трех языках — по-малайски, по-китайски и по-английски! Китацев тут примерно треть.

В Тавау я решил не задерживаться — поспешил сразу в столицу штата, город Кота-Кинабалу. До него около 600 км по трассе.


…Выбрался из города, поток машин хороших, никто в кузовах не ездит и минут 12 никто не стопится — я чуть было не разочаровался в восточно-малайском автостопе. Но вот, шурша, остановился красивый автобус — с кондиционером и туалетом.


— Только я бесплатно, — предупреждаю экипаж.

— Как это? Почему? Так не бывает, — удивились водитель и контролёр.

— Бывает, — я объяснил, и пораженные автобусники повезли меня в своем вагоне-холодильнике до самого «Ке-Ке» (как местные называют Кота-Кинабалу, свой главный город).


В четыре утра автобус выгрузил меня в центре тёмной, спящей столицы, среди утренних луж. Город сиял пустыми офисными десятиэтажными небоскрёбами (москвичи — не смейтесь). И только автобус уехал, шурша (он был проходной, в ещё более дальний городок) — из-под тёмных стен небоскрёбов ко мне устремились радостно… замёрзшие полуголые проститутки! Толстые, накрашенные, уродливые, крупноватые для Малайзии, с жирными губами.

— Мистер, мистер! — восклицали радостно они. — Гуд монинг, мистер!

Вот уже не думал, где кого встречу. Продираясь через их толпу, вышел к берегу моря, а потом направился в Главную Мечеть Штата, где планировал поселиться.

Главная Мечеть штата Сабах

находилась в это время на реставрации. Моления происходят, но также параллельно тут обитают днём рабочие, что-то чинят, бетонят. Меня встретил мужичок — скажем так: «по связям с общественностью». Вообще, в мечети (главной) никого не вписывают, но меня проверили и, убедившись в том, что я надёжный человек, дали разрешение на обитание. Итак, я на три дня посетился в Главмечети (один ночью во всей мечети — очень прикольно!) Из удобств — как всегда: кипяток, душ, вентиляторы, общение с благочестивыми мужами.

В первый же день я выступал перед собранием людей, после дневной молитвы. Так сбылось моё очередное желание — выступить в главной мечети Сабаха. Почему-то здесь нет ни молодёжи, ни детей, ни дам — в эту мечеть ходят одни дядьки 40—50 лет. Видимо, потому, что здание на реставрации. Говорил я по-английски — здесь, в Малайзии, английский язык понимает большая часть народу, в отличие от соседней, менее англофицированной, Индонезии.

Было у меня в КК и в штате Сабах несколько важных дел. Во-первых, заказать новую индонезийскую визу, как минимум на два месяца (здесь имеется консульство). Во-вторых, изготовить несколько публикаций в местных СМИ и получить справку на малайском языке от местного министерства туризма. (Малайский язык похож на индонезийский, но я хотел местную справку с печатью малайского Управления.) В-третьих, вооружась этими публикациями и справками, я хотел подняться на высочайшую гору Калимантана (гору Кинабалу, 4101 метр), не заплатив при этом за гидов. В-четвёртых, я мечтал увидеть самые большие в мире цветы раффлезии, которые росли в нескольких местах в мире, в том числе — в одном лесочке этого штата. И, наконец, мне хотелось проехать по единственной на Калимантане железной дороге, которая была построена около ста лет назад и до сих пор соединяла КК с городками Бэфот и Теном в глубинке Калимантана… Так что много всего интересного меня ожидало на самом восточном куске малайской земли.

Святая церковь и другие религии

Иду в воскресенье, слышу церковь, звуки доносятся. Оказалось, англиканский собор имени Всех Святых. Решил зайти.

В одном зале — сто китайцев. Китаец читает проповедь, рядом картинки и иероглифы на экране.


— Вы понимаете китайский? — спросил меня служитель.

— К сожалению, пока нет.

— Тогда пройдите в соседнее помещение.


В соседнем — 200 человек, и пастор (китаец, местный епископ — «бишоп») читает очень многословную и длинную проповедь по-английски. Для тех, кто не успевает понять (это типа меня) — рядом на экране возникает текст (в сокращении). Для ещё более тупых — всем раздали бумажки с тезисами по-английски. А кто совсем не умеет читать, для них на экране картинки. То мужик с рогами, то мешок с деньгами, то сыр в мышеловке.


Тема проповеди оказалась — предвыборная!


Епископ доказывал из Библии следующее — 1) всякой власти да подчиняйтесь, да будьте покорны, 2) отдайте кесарю кесарево, 3) молитесь за власть, 4) не забудьте проголосовать. Таким образом он повышал явку на выборах. За кого голосовать, я так и не понял. Возможно, это и не объяснялось, или было ясно и так, без проповеди, ведь повсюду на заборах были наклеены «синие».


Я подумал, что не обязательно надо каждую власть слушаться и решил, что нужно предупредить людей. Ведь когда израильский народ был угнетён фараоном, — Моисей не призывал голосовать в парламент фараонский, а увёл весь народ из этого сообщества. Поэтому я попросился выступить после епископа, и передал эту просьбу, для надежности, дважды, через разных служителей церкви. Мне обещали «да».


Но мне так и не удалось устроить шорох в данной церкви. После епископа сразу начался концерт, все начали петь и двигаться, как на митинге, а с последними звуками песен народ ломанулся к выходу. Так мне слово и не дали — может быть, к лучшему, а то я же наговорю много старого и нового на любимую тему «Что есть первое — Бог или правительство?» — как в Асуане в 1999 г…


А вообще тут полно всяких религиозных заведений, на все вкусы. Малайское правительство спокойно относится к разным религиям, тут сосуществуют шесть вер — христиане (есть и католики, и протестанты, и некоторые сектанты), мусульмане, сикхи (даже в КК имеется их храм), буддисты, индуисты и даоисты (китайцы). А вот атеистом или иудеем в Малайзии быть запрещается.

Храмы всех шести основных религий свободно конкурируют друг с другом, торчат на каждом проспекте, заманивают народ. Причём, все они посещаются, по воскресеньям в церкви идёт треть города, а по пятницам — другая треть.


После церквей и храмов я решил посетить Университет Борнео, надеясь на две пользы. Во-первых, думал я, может быть, можно будет выступить перед студентами, и, во-вторых, поселиться в общежитии. Университет штата Сабах, огромный и современный, находится очень далеко — в 10 км за городом. Чтобы студенты не разбежались?

Разбросан на десяток корпусов и много мелких домишек. Не вышло — ни выступления, ни поселения, а может, просто я не нашёл того человека, который нужен из начальства, а нашёл неправильного (ведь в таком большом коллективе всегда можно найти и сочувствующих). Но и рад был, что не придётся сюда ещё раз тащиться, очень уж далеко!

В целом Малайзия более формалистская, чем Индонезия. Если в Индонезии можно всё, например спать на столе ректора университета под вентилятором и государственными флагами, то здесь с этим туго.

Охота за визой Индонезии

В Ке-Ке имеется Генерельное Консульство Индонезии. Пошёл туда в понедельник утром, к самому открытию. Бюрократы, для получения туристской двухмесячной визы, требуют обратный билет. И у меня, и у других иностранцев из европейских стран, хотя все понимают, что никто навсегда жить в Индонезии не останется, а если и захочет остаться — тут билет не поможет. И ведь знают, что визу можно получить на границе — любые граждане приличных стран, включая РФ, могут взять по приезду месячную непродляемую визу за 25 долларов (а в посольстве — 45 долларов за двухмесячную продляемую). Но хотят билет и доказательства финансовой благонадёжности.

Мои справки из управления туризма г. Баликпапан и статьи про меня на бахаса индонезия оказали неверное действие — их поксерили и по факсу отправили в Джакарту. Это вид вежливого отказа. В Москве, когда я охотился на визу Индонезии зимой, — результат был такой же: мои книги (на русском языке) и статьи про меня послали в Джакарту особо тормозной почтой, и ответ так и не пришёл. И вот, как в Москве, так и здесь мне отвечают:


— Ждите ответа, мы вам позвоним. Или вы нам позвоните.


Тут я уже притворился очень злым :


— Как так, ждите ответа?! Я такие сказочки уже 100 раз слышал! Судан, Иран, ещё другие страны, теперь вы. В Москве до сих пор ждём ответа уже три месяца, как мои книги отправили в Джакарту — зачитались. Вы должны дать мне ответ ЗАВТРА!! Я приду завтра, и вы мне скажете своё решение!


Консул несколько опешил, и так вежливо:


— О’кей, сэр, о-кей-сэр, — приходите, мол, завтра. Не привыкли к русскому напористому стилю общения. Конечно тут важно и не переборщить, можно же совсем напугать, что азиат вовсе отключится и перестанет воспринимать собеседника. Так что нажимать иногда можно, но знать меру.


Но мне и терять нечего — я ведь могу получить визу на границе и дешевле (правда, опять это будет только месячная). Ну, или податься в другом консульстве — в Тавау или в Кучинге (тоже на Калимантане).


На другой день не тороплюсь, прихожу не рано, под закрытие, чтобы хорошо успели подумать.


— Где вы будете въезжать? — спрашивают меня.

— Я вот пока не знаю точно: может в Таракан, может в Понтианак, может — на Сулавеси, куда найду транспорт, пароход, — хитро говорю я, чтобы не потребовали билет.

— О’кей, о’кей, сэр, может быть у вас есть хоть какой-нибудь билет…

— У меня билет только с Бангкока в Москву.

— Ну давайте хотя бы его поксерим. — Поксерили билет, я заплатил 170 ринггит и оставил им паспорт. Платил не в посольство, а в банк по квитанции. Бюрократы!

На другое утро получил паспорт с визой. Двухмесячная. Меня ждут ещё два месяца в Индонезии — ну, наконец-то!

Наблюдения о Кота-Кинабалу

Дожди тропические лили и в Кота-Кинабалу довольно сильно, но все дома оборудованы козырьками, так что, идя по улице, можно почти всю дорогу идти под козырьком, и мокнуть только когда перебегаешь дорогу.


Ходил в Сабах Туризм (местный минтуризма), где сидит много не очень активных дядь и тёть. У них есть буклеты на всех языках, включая русский, а также туристические карты и схемы. В этом отношении Малайзия ушла далеко вперёд оносительно Индонезии. Тут и в магазинах есть приличные карты города, региона, страны. Обитатели минтуризма, однако, раздающие буклеты, не так идут на неформальную дружбу, как индонезийцы. Я запарил их приготовлением для меня Справки из Минтуризма на малайском языке. Они с неохотой за это взялись, и, в отличие от Баликпапана, — не только не стали водить меня по ресторанам, но даже и во внутренние кабинеты не позвали, назначили подходить в приёмную на следующий день. Типичные чиновники. Улыбчивые, только когда раздают буклеты. Тормозящие тогда, когда нужно сделать что-то, не относящееся к их прямым обязанностям.


По методу известного босого пешехода Владимира Несина, а также Игоря Длиннюка, я изучал удобства и неудобства босохождения. Некоторое время поэкспериментировав, нашёл такие трудности. 1. Днём асфальт горячий, ходить жарко. 2. Нужно бдительно смотреть, как бы ни на что не напороться. Удобства такие: 1. Экономится примерно 0,1 доллара в день (исходя из стоимости ботинок и носков и среднего времени их ношения). 2. Можно не бояться луж. 3. В тех местах, где нужно снимать ботинки, они уже сняты, удобно. Но в связи с пунктом 3 имеется и неудобство-3 — в помещения, вместе с ногами, проникает всякий сор.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.