18+
Армагеддон: рекомендации к применению

Бесплатный фрагмент - Армагеддон: рекомендации к применению

Объем: 330 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Предисловие

Собрал как-то Бог русского, американца, китайца и говорит: «Догадайтесь кто Я такой, и чего хочу. Того помилую, а иначе — в гиене огненной сожгу!». Покумекали мужики, и спросили: «А подсказки-то будут?». «Будут!» — согласился Бог и дал каждому по истине. Штука эта диковинная, невиданная раньше. Почесали затылки люди, да и разошли по углам, думать.

Американец эту истину продал, а на вырученные деньги накупил себе оружия и принялся в бункере от Бога прятаться.

Китаец поставил на врученной штуке клеймо «Made in China» и принялся штамповать да распространять такую клешеную правду.

А русский думал, думал, что же это за подарок такой от Бога, но боясь, что люди лихие могут отняли у него такой дар — припрятал его. И не где-нибудь, а в одном из бочонков вина, что в погребе сотнями спеет. Но вот не задача! Забыл, в каком именно утаил… И принялся русский мужик искать истину Божью в вине…

Посмотрел на это Бог и осерчал. Напрасно, думает, я им подсказку дал. Они больше увлеклись поиском правды да истины в дарах его, а не в нем самом. Вздохнул горько, да и… Сжег всех.

Старая добрая история про собор в одном месте представителей разных стран, как то: Россия, Америка, Китай, для решения определенной заковыристой задачи, только в анекдотах покажется смешной. На деле все гораздо плачевнее…

Глава 1. Экипаж

Уже не так далеко, как кажется. Мировой пролетариат не победил, а Российская сборная по футболу так и не стала чемпионами мира. Однако человечеству удалось разрешить свои внутренние конфликты, и не мудрено – двум миллиардам людей легче договориться, чем семи с половиной. Дело это темное, и никто толком не помнит (да и зачем?), но когда китайцам и индусам стало тесно в Гималаях, Содружество Западных Держав решило их проблему оригинально и непредвзято. Далось это нелегко, но демократия все-таки была нанизана на все человечество поголовно. Вернее на то, что от него осталось. Для этого пришлось пережить маленькую ядерную зиму.

Зря ученые врали, что она будет долгая и мучительная. Люди, привыкшие всю жизнь просиживать за монитором компьютера, и не заметили разницы. Даже в Доме-два не успел смениться постоянный состав участников. Просто девиз обновили. Они тогда «Строили мир!». С руганью, нахальством и насилием, но все ж строили. Иначе люди не умеют.

Все это в прошлом. Мировая война закончилась, когда с моря пришел великий командир. Он объединил разрозненные кучки успевших одичать людей для строительства новой цивилизации. Как он выразился: «Без лживых идеалов».

Жизнь налаживалась. Но жить было негде. Даже странное дело: народу заметно поубавилось, но было все так же тесно, как и до войны. Что-то он упустил из виду…. Ах, да! Территорию!

Практически в большей части — радиоактивную безжизненную пустыню.

Вот и принято было Великим решение — осваивать соседнее пространство в космосе.

С этого и начнется наш рассказ…

— Зачем мы это смотрим, командир? — С мертвой эмоцией в голосе произнес один из членов команды будущих космонавтов. Ему был глубоко безразличен ответ, ровно, так же как и все это мероприятие — подготовка к полету. Для него, как для инженера-механика сам процесс перелета особо не важен. Суть начнется уже на Луне, где ему придется применить все свои навыки и умения, для выживания.

— В этом выпуске новостей должны показать, как Великий Правитель благословляет нашу команду на почетную миссию — возрождению заброшенной Лунной станции. — С воодушевлением произнес командир экипажа.

— А просто зайти в сеть и посмотреть нужные кадры съемок, не судьба? — Не унимался инженер. Он был не против, чтобы командир, в очередной раз, потешил свое самолюбие, слушая, как Великий коверкает (не специально) его фамилию, зачитывая перед конгрессом состав экспедиции. Хотелось тишины. Чуток, самую малость… Вечность. Возможно, поэтому он и пошел в космонавты — там, за орбитой, всегда тихо.

«Эти люди — делают наше с вами будущее!» — тараторил с трибуны высокий очаровательный брюнет преклонных лет. Режиссеры монтажа напрасно старались, пуская внизу экрана надпись «Верховный Правитель Земли» — все и так его знают. Образ этого мужчины висит везде! Даже советская пропаганда свернулась бы в клочок от зависти к такому масштабу культа личности. Он был не дедушка всех октябрят, и даже не великим кормчим. Великий Правитель был для жителей единого государства — богом! Спасителем, выведшим остатки человеческой расы из плена хаоса и кровопролития.

Телепроектор вещал:

«В состав экипажа входят: командир — Алан Бепертон, инженер по механике Дмитрий Кулибин, инженер-программист По Ху, врач — Элабан Джана…» — голос замялся и кадр резко оборвался, сменившись на диктора в студии, который кратко изложил суть сказанного Великим. За это, несомненно, похвалят оператора — ведь смотреть прерванное им видео, где Великому сложно произнести коварную индийскую фамилию — удовольствие недопустимое! Множество языков в свое время было переломано в попытке произнести это звукосочетание, обращенное к врачу космической команды. Никто так и не справился с этим с первого раза. Вот и команда, не сговариваясь, называла его Элабан «Много-гласно-слоговый».

Дмитрий сидел поодаль от всей команды, водя по воздуху указательным пальцем, передвигающим голограммы с места на место. Стандартная незаурядная игра, встроенная в каждый персональный портативный компьютер, увлекала его больше, чем все происходящее. Ему было прекрасно ясно наперед, что Элабан, в очередной раз, так и не услышав собственной фамилии, разочарованно плюнет через плечо. Командир Алан недовольно скривит рожу, услышав «Бепертон», вместо «Беллертон». Самое печальное для него заключалось в закрепившемся у команды прозвище для него.

По Ху и вовсе спал. Команда помнит его в трех положениях: водящим пальцем по воздушным голограммам, набивая очередную хитрую программу; спящим (все оставшееся время); и очень редко, практически никогда, произносящим какие-то несложные фразы и словосочетания. За последнюю черту Дима особо любил Ху. Ведь этот человек нес в себе тишину. С такими приятно общаться. Дмитрий подозревал, что язык программирования — возможно, единственный, который знает По. Не исключено, что все его сознание написано на этом бинарном коде. Даже повадки сохранил компьютерные: становясь невостребованным, он моментально переходил в спящий режим.

Командир раздосадовано выключил новостной канал, тоскливо смотря по сторонам в поисках занятия. Программы предполетной подготовки, тренировки и даже режим отдыха с недавних пор упразднились из обязательных. В конце концов, летать в космос стало уже не так сложно, как было до войны. Вспоминая иллюстрации из учебников с ракетой-носителем и огромным космодромом, Алан невольно улыбнулся. Тогда эта профессия была сродни героизму. В послевоенную эпоху, на орбиту Земли забирается любой желающий, за определенную плату, конечно. Труднее долететь до Луны. Но и эта проблема решится, когда экипаж Алана выполнит свою миссию — запустит законсервированный перед войной энергетический блок Лунной станции. Это единственное, чему обязана команда таким большим к себе вниманием прессы и общественности. Поэтому и экипаж подбирался с особой тщательностью.

Все как один — ЕдиноГосы — граждане Единого Государства. Их принадлежность к разным расам являлась одним из главнейших атрибутов команды. Еще до конца не зажили раны последней мировой войны. После пережитого, некоторые народы так и не смогли простить друг друга. Но силами Великого был решен ряд проблем — переселение конфликтующих национальностей на территории тех народов, которые были вырезаны во время последней войны поголовно. Лишь арабам с евреями разрешил жить вместе, ведь именно их гремучая смесь религий, полностью извращающих Евангелие, помогла ему задурманить голову масс. К тому же, строительство прямо в центре Иерусалима Храма новой религии крепко сплачивало эти нации, возглавляемые не сменными со времен войны лидерами: Гога и Магога.

Торжественное открытие Храма запланировано на день запуска корабля Беллертона на Луну. Символично — до слез. Экспедиция людей для основания новой жизни на других планетах, победивших природу и отвергших ярмо Бога, благословляется Великим пророком, которого человечество ждало: кто-то пару тысяч лет, кто-то со времен Моисея…

Жаль команде не суждено присутствовать на этом помпезном пиршестве.

Алан посмотрел на людей, с которыми уже через два часа отправится на Луну.

Элабан и мертвого из могилы поднимет, к тому же, за его разработки в области вживления портативного чипа под кожу человека, ему уже пророчат «Премию Великого» (Нобелевская и рядом не стояла!). Родом из, некогда, «Индии», он, как никто другой, внес огромный вклад в тотальное чипирование людей.

По Ху, несмотря на свою молодость, очень талантливый программист. Такие нужны современному обществу. После того как Великий отменил всякие нормы морали и допустил всеобщую свободу, порывы (и хорошие, и плохие) людей больше ничего не сдерживало. Каждый стал сам себе хозяином. Но хитрость правителя заключалась в том, что, убрав личностный контроль, он ненавязчиво повесил ярмо тотального машинного надзора. Каждый ходил под номером. Личность превратилась в цифру. А нули и единицы — легко программируются. Программа не дает сбоя, поскольку в ней нет исключения, принимаемого некоторыми за чудо. Это чудо несется через Бога. А Бога для этой цивилизации нет!

Нет и ошибок.

Некоторые поговаривали, что и сам Алан Беллертон, попал в команду не случайно. Мол, является недалеким родственником Великого, хоть сам чего-то замалчивает это.

Взгляд командира застрял на инженере по механике Дмитрии Кулибине. Не доверял он ему, как в прочем, и всем выходцам с северных территорий. Больше от зависти. Глобальным катаклизмом были практически не тронуты на Земле два места: Африка — целый континент, где по счастливой случайности не нашлось на момент начала войны нефти, и технологий ядерного оружия; и Россия — страна, как это не парадоксально, вступившая в войну Запада с Востоком самой последней. А, значит, пострадала меньше всех. Кроме того, само поведение этого государства в войне было невменяемым: ни за правых, ни за левых. Так не воюют! Это неправильно! Даже сам Великий, будучи уроженцем этого дикого края, старался замалчивать этот факт. Не виноват же он, что родился в семье русского эмигранта.

Тем не менее, когда большая война закончилась, правительство этой чудаковатой страны, ведомое божественной харизмой Великого, с радостью вступило в Единое Государство.

Дмитрий сидит и перекладывает голографические карты по воздуху, явно не проникшись духом возложенной на них миссии. По, наверное, уже спит и видит, как шагает по Луне, а врач (кстати, отсутствующий почему-то сейчас в комнате), наверняка перебирает свои чудо-микстурки. А что можно требовать от инженера по механике? Кому сейчас нужны эти слесаря и работники молотка и отвертки! В наш-то продвинутый послевоенный век! Великий Правитель говорил, что война сделала хорошую услугу человечеству. Изощряясь в изобретении оружия для убийства, друг друга, люди окружили себя полезными гаджетами, заметно облегчающие им, для начала священную миссию: уничтожение себе подобных, ну а после, ублажения себя. Новой цивилизации не нужно никакого труда! Если люди будут работать — у них будет время думать!

А это вредно для мира.

Меньше мыслей — меньше проблемных вопросов. Нет проблем — не нужно их решать. Развлекайтесь и радуйтесь, перед тем как сгнить в могиле! А обо всем остальном подумает Великий!

Весь корабль был оснащен приборами автоматики до предела возможного. Ни от экипажа, ни от группы руководства запуском не зависело управление операцией. Программа сама в нужное время отправит их на Луну и посадит невдалеке от заброшенной станции. Работа для команды начнется уже там. Основная часть, несомненно, придется на тяжелый механический труд. Здесь-то и понадобится Дмитрий со своим слесарным инструментом. После, Ху запрограммирует станцию на нужный лад. Присутствие медика в экипаже Алану казалось лишним, но так велел устав. Кроме того, командир подозревал, что министерство Здоровья и Смерти, контролирующее продолжительность жизни граждан, поручило Элабану некую миссию… Но это уже второстепенный вопрос.

Главное, что после возвращения экспедиции из полета Алану Беллертону достанутся все лавры победы. И тогда уж Великий выучит его фамилию правильно.

Дмитрий свернул экран с пасьянсом и открыл портал блогов. В отличие от телеящика тут крутились самые разные и не фильтрованные новости, в простонародье именуемые «Медведьевки». Откуда повелось такое необычное название — никто не помнит, но старожилы Интернета поговаривают, что так звали одного из самых докучливых блогеров довоенной эпохи.

Свежей сплетней дня было интервью смотрителя птичьего хозяйства на одном из фермерских заводов. Пустое и незамысловатое повествование о том, как в это утро по какой-то неизведанной причине ни один из петухов птичьего цеха не запел. Эксперты теряются в догадках, является ли это синдромом нового птичьего гриппа. А о чем еще говорить в блогах? Не о политике же? Это вредно для масс…

Также в Интернете уже месяц не унималась болтовня о том, что один из самых богатейших людей на земле, Илон, умудрился обойти закон о запрете похорон (вместо которых предполагается обязательное кремирования тела), завещав похоронить себя на Луне. Его заслуги перед человечеством были огромны. В свою молодость он положил много сил на подготовку экспедиции на марс. Все его несметное состояние выросло в разговорах, о том, как на красной планете вырастут города поселенцев с Земли. В доказательство свое одержимости он даже отправил на Марс на экспериментальной ракете свою любимую машину. Вот, незадача, Тесла с песней на борту долетела, до пункта назначения, а вот челнок с людьми, прилетевший к планете, не смог выйти на посадочную орбиту. Покружившись немало вокруг своей цели, космический корабль был заброшен неведомыми силами дальше в центр Солнечной системы. Спустя пару месяцев, корабль сгорел, подлетая к матушке-звезде.

Марсианскую программу закрыли, а взоры людей перенеслись на более досягаемые цели.

Первыми возобновили космическую гонку русское космическое агентство «Росгозин». Незадолго до начала последней войны цивилизации, они сумели автоматически, посредством роботизированных ламповых механизмов, построить Лунную станцию для приема экспедиций.

Вылеты на Луну вскоре прекратились. Спустя пару месяцев после подписания акта ввода объекта капитального строительства в эксплуатацию (да, с выдачей кадастрового паспорта и свидетельства собственности), все ракеты Земли были заняты доставкой ядерных грузов по странам и народам.

Это в прошлом. Как и жизнь того удивительного человека, воодушевившего мир на космические путешествия. Того, кто, умерев, завещал похоронить себя на Луне. И пока министерство Здоровья и Смерти чесало голову, как этому помешать, туристический шаттл вывез гроб на орбитальную космическую станцию. А оттуда покойник с экспедицией подготовительной к операции Беллертона, был доставлен и похоронен на спутнике. Зарыт в грунт — точь-в-точь как завещал померший безумец. На это у миллионера ушли все деньги, которые он заработал за всю свою жизнь.

— Командир, захватим цветочки на могилку покойнику? — Спросил Дмитрий, поймав на себе изучающий взгляд Алана.

Презрительно фыркнув, Беллертон соскочил с кресла и направился в уборную, пробормотав на ходу:

— Лучше посмотри метеосводки к полету. Вылет не должен сорваться из-за этих солнечных бурь.

— А что там смотреть то? — Крикнул ему в след Кулибин. — Все то же непонятное «Восточное сияние», которое уже неделю висит над нами. Предыдущему Лунному экипажу это же не помешало приземлиться два дня назад?

Уникальное природное явления будоражило умы метеорологов уже на протяжении семи дней. Сияние на восточном краю неба не стихало ни днем, ни ночью, обретая причудливую крестообразную форму. Никаких погодных аномалий это не вызывало, но оставалась неизвестна сама природа явления. Большинство ученых списывало это на небывалую солнечную активность. Как бы то ни было, опасения командира по этому поводу были напрасны.

Не успел Дима переключиться на страницу со сводкой по погоде, как из уборной нервно топоча ногами, вырвался Алан.

— Воды нет! — Выдавил он из себя. — Что за беспредел твориться на этом космодроме!

— Как так? — Удивился Дима.

Даже Ху проснулся и смотрел на командира глазами чуть шире обычного.

С этим они сталкиваются впервые со времен наступления мира на земле. Автоматика контроля неисправностей уже давно должна была вычислить возможность грядущей поломки и предотвратить отключение воды в комнате предстартовой подготовки экипажа! Но подобного никогда не случалось! Программа дала сбой! Именно этим был ошарашен Беллертон более, нежели самим отсутствием воды в кране.

— По, свяжись с отделом обеспечения. Доложи о проблеме. — Поборов свой гнев, решил командир.

Его лицо изображало, как будто он столкнулся с задачей галактического масштаба, а не обычной бытовой заурядицей.

— Расслабься командир, сейчас разберемся. — Поднимаясь с уютного дивана, успокоил его Дмитрий.

— Ты сталкивался с подобным раньше? — Недоверчиво спросил Алан, перехватив Кулибина на полпути к умывальнику.

— А ты как думаешь, если в моем крае Единого государства некоторые люди до сих пор ездят на машинах с двигателями внутреннего сгорания! Там скорее если что-то будет работать — это исключение.

— Дикий край… Как вы там живете? — Удивился Алан, сопровождая инженера к неисправному прибору.

По так и не поднялся со своего пригретого места. Он поводил в воздухе пальцем с чипом, набирая заявку в отдел обеспечения на устранение неисправности.

Дмитрий хорошенько треснул по экрану компьютера кулаком. При этом лицо его выражало невозмутимое состояние будничного приветствия. Лупить технику — это норма.

— Зачем ты это делаешь? — Ужаснулся Алан.

— Когда я начинал работать на «Авто Тазе» любая неисправность сначала проверятся на такой метод исправления.

— Помогло?

— Нет. — Раздосадовался Дмитрий, покрутив рукой около сенсорного датчика включения воды. — Тебе очень нужна вода? До корабля не потерпишь? Там наверняка она есть.

— Без отлагательства! Я уже две минуты стою с грязными руками, там возможно уже начали зарождаться вредные бактерии! Еще немного и придется вызывать дезинфекторов!

— Не суетись, командир! — Осматривая комнату, отсек Дмитрий. — Сей час что-нибудь придумаем.

С этими словами он направился к смывному бачку и ловким движением пальцев выковырял оттуда голосовой датчик слива воды.

— Второе правило «Авто Таза»: если что-нибудь не работает — сними нужную деталь с исправного механизма. — Пояснил свои действия Кулибин.

Пока он пытался, приладит полученный датчик к неисправному крану, Беллертон все не унимался:

— Зачем в русском крае до сих пор производят машины с двигателем внутреннего сгорания?

— Сложный вопрос, Алан. Легче ответить на: «Какой смысл бытия и вообще?», чем на этот. Поговаривают, что до войны их делали для русских, чтобы те привыкали к ужасам боевых действий: отказам боевой техники, стрессовым ситуациям и так далее… А теперь… Они садисты? Кстати, я сейчас прочитал в новостях, что как раз сегодня этот автозавод закрывают.

В глубоких раздумьях о своей малой родине, Дмитрий закончил ремонт.

— Сегодня точно наступит конец света: на западе рушатся основы цивилизации, а в русском крае наконец-то закрыли «Авто Таз».

— Что такое «конец света»? — Удивился Алан.

— Не вникай, командир. Лучше попробуй включить воду.

В комнате зашипел воздух, и динамики в стенах проскрипели: «Экипажу пора собираться к вылету. Через десять минут всем быть на стартовой площадке».

Ну, вот и все… Пора сделать первый шаг. Он всегда такой печальный. Как-будто расстаешься с чем-то родным. Причем, навсегда. Дмитрий и понимал, что в этом полете нет ничего опасного — послевоенные технологии редко дают сбой. Для этого было пролито очень много крови. Но все же ощущение тревоги и расставания не покидало его ни в один из уже не мало совершенных отлетов.

Тревога чувствовалась и у врача. Больше, конечно, его перебирала злость. И это справедливо. В любом случае, обе эти эмоции были малознакомы жителю счастливой эпохи правления Великого. С те пор как Элабан вживил чип в указательный палец, сначала свой, а потом и каждого гражданина — ему больше не о чем было волноваться. Система решала проблемы за него, предвосхищая события строгими расчетами и лишая его бремени выбора, навязывая действительно нужное. Тревоги и печали ушли. Все шло, так как должно. Столкнувшись с небывалым фактом — смехом над собой, он не знал, что делать. Программа не защитила его в этот раз. Он стоял у своего груза, дожидаясь прибытия командира на мостик.

Не то чтобы начать сомневаться. Но какое-то недоверие появилось. А от этого обида…

И злость.

— Ну, ребятки, с Богом! — Выдохнул Кулибин, выходя в коридор.

— Что? — Переспросил Алан, в надежде, что ослышался.

— Я пожелал счастливой дороги. — Пояснил Дима. — Традиция такая.

— Традиция? — Командир с недоверием посмотрел на инженера. — И что же надо отвечать?

— К черту! — С еле натянутой улыбкой попытался оправдаться тот, умолчав истинный ответ. Он понял, что зря ляпнул напутственное пожелание. Но, ведь, хотел как лучше! В былые времена, на «Авто Тазе» они всегда так говорили с коллегами, приступая к трудной работе. И действительно, каким-то чудом производимая ими продукция была востребована на рынке, не смотря на безнадежную отсталость технологий. Да что там востребованность! Оно ездило! Вот где без Божьей помощи не обошлось!

Любое упоминание о Боге и тем более его помощи — строжайше запрещалось. А в таких элитных слоях общества, к которым относится Лунная команда и подавно. Как говорил Великий, именно по «Божьей помощи» разыгралась кровавая последняя мировая война. Хватит нам его советов и науськиваний.

Обстановка резко накалилась, будто бы Беллертону сейчас в душу плюнули. Хотя откуда у него душа? Поменял, не глядя на электронный наперсток.

Команда обернулась на Дмитрия, как на сумасшедшего. Мгновение Беллертон раздумывал, стоит ли доложить об этом происшествии и исключить Кулибина из экипажа. Он потенциально связан с преступным кругом людей, отказавшихся принять печать Единого Государства. А значит, не исключена возможность его диверсионных действий. Изначально, на этапе подбора кандидатов к полету, командир высказался против участия Кулибина.

Единственное, что остановило его тогда, да и сейчас — каким бы проходимцем и маргиналом Кулибин не был — он является ведущим специалистом по довоенным механизмам русских. А ведь именно они, в свое время построили ту Лунную станцию, которую команда летит восстанавливать. Если уже менее чем через десять минут Дмитрий не вылетит с ними — экспедиция отменяется.

— После возвращения напишите рапорт с пояснениями о случившемся. — Принял волевое решение Беллертон, для себя отметив, что следует уделить инженеру в полете пристальное внимание.

Еще никогда Кулибин не был так близок к провалу. Какой из него шпион или диверсант? За спиной у него никого не было. И ничего. Кроме многих лет кропотливой работы на автомобильном заводе и полученного там недюжинного опыта. Обычный незаурядный отпрыск системы. С некоторых пор у него не осталось даже семьи. Собственно, последним фактом он и обязан своей переквалификации в космонавты.

Была у него жена. Прекрасная и интересная, но временами нестерпимая, как и у всех. После установления для граждан печати Единого Государства, семья Кулибиных ничем обделена не была, как и все граждане. Жили в достатке, проблем не знали. Спустя пару лет такого существования, на нее стала нападать хандра, позднее переросшая в глубокую депрессию и апатию, так же как у многих горожанок. Жизнь пресытилась — в ней больше не было смысла. Если раньше кто-то жил для личностного роста — в новых реалиях получал любые знания благодаря расплодившимся системам тренингов. Если до войны кто-то жил ради денег, то с принятием печати недостатка в них не ощущалось. Осталась кучка лиц, живущих ради идеи и еще меньшая — ради веры. Но они не являлись гражданами государства Великого. Таких людей следует уничтожать, как опасные для общества элементы.

Жизнь для гражданки Кулибиной потеряла смысл. Заболев, при случае, небольшим насморком — не смирилась с неудобствами заложенного носа и повышенной температуры. Потребовала эвтаназию. Министерство Здоровья и Смерти, напротив, было радо таким заявкам.

Для Дмитрия это была сокрушительная потеря, которую не мог восполнить ни один лживый Миссия со своими общественными благами, и ни один загруженный трудовой день не отвлекал от мысли о ней.

Срочно потребовалось что-то менять в жизни.

Внезапное предложение от руководства завода войти в группу космонавтов-инженеров для расчистки орбиты от мин, показалось ему забавной шуткой судьбы.

Опасная работа по уничтожению мин, разбросанных Россией во времена последней войны по орбите Земли, от баллистических ракет, не страшила Кулибина. Жизнь ему казалась бессмысленной штукой.

Волею все той же судьбы-озорницы, он остался жив и после первого, и даже второго воздушного минного квадрата. Случай небывалый в практике разминирования. Со временем, Дмитрий стал ведущим специалистом в своей новой профессии. Это и привело его в экспедицию к Лунной станции.

Глава 2. Поехали

Возможно, именно эти моменты и видели в своих фантазиях голливудские режиссеры, снимая пафосные сцены шагающих на встречу опасностям суровых парней. Чуть не в ногу, но с высокоподнятыми головами, астронавты шагали по длинному широкому коридору, отважно совершая отмашку руками. Их лица скованы камнем безразличия и решимости. Только музыки потрагичнее не хватало на фоне. В место нее аккомпанировал маршу раздражающе частый чих человека на блок-посте.

— Командир Алан Беллертон! — Еле сдерживая рефлекторные позывы, отчеканил этот пожилой круглый мужчина. — Задержитесь на пару слов.

После чего, не отводя взгляда от предводителя экипажа, достал из кармана брюк карточку-ключ и на отмах открыл ей решетчатую дверь в крытый проход к шаттлу.

Чуть растерявшись, Алан отступил в сторону и жестом руки указал экипажу следовать дальше пока без него. Где-то Алан уже видел это лицо…

— В чем дело? — Схмурив брови, бросил командир нежданному собеседнику, лишь только стих шорох пяток, замыкающего колонну астронавтов Дмитрия.

— Программа полетов поменялась. — Отрезал карапуз, в миг изменившись. Теперь перед командиром стоял коренастый плотный мордоворот. — Дальнейшие инструкции прочитаете на орбите.

С этими словами, мужчина бесцеремонно затиснул свернутую бумажку в узкий нагрудный карман. Да, Алан раньше встречал этого человека. И даже не то что встречал… он его боготворил! Но лишь когда видел его на экране телевизора, по правую сторону от Великого. Да, да, именно там! Но на этих красивых картинках этот человек выглядел совсем иначе. Выше, статный, и лысина не такая плешивая и блестящая. Сейчас перед ним стоял абсолютно заурядный работник космодрома с непонятным именем на бирке. Но Алан то вспомнил, что это вице-президент Жорж.

Не успел Беллертон что-либо возразить или оспросить, как тут же оказался по ту сторону решетчатых ворот в результате резкого, но учтивого толчка в правое плечо.

Неуверенно ступив пару шагов во тьму, Алан остановился, переваривая сказанные слова.

— А кто вы такой, вообще? — Все же собрался командир. Но обернувшись, уже никого не увидел.

Захлопнутая решетка отделяла путь назад.

— Бред какой-то. — Почесав грудь около кармана с инструкцией, подумал Алан. Мелькнула мысль прочесть всунутый листок, но было темно.

Прихлопнув бумажку решительным жестом, он направился дальше по коридору.


Его путь кончался массивной алюминиевой герметичной дверью, у которой стоял караул и ожидавший его экипаж. Собравшиеся о чем то оживленно спорили, а врач и вовсе сдерживался Кулибиным со спины, дабы не покалечить сжатыми кулаками кого-то из стоявшего караула.

Дежурный офицер караула продолжал усердно объяснять врачу свою позицию…

— Сэр Элабан Джа… — Начальник караула сделал вид, что прокашлялся. — Мне придется ограничить Ваш багаж.

— С какой это стати? — Удивился тот, посмотрев на хорошо упакованные пробирки и экстракты.

Придавая с каждым шагом своей походке больше важности, командир догнал свою группу. На встречу экипажу из очередного прохода люди в форме выносили какие-то ящики и аккуратно складывали недалеко от Элабана.

— В программу полета больше не входят биологические эксперименты. — Разъяснял офицер. — Вы летите только для врачебного сопровождения. Не более. Шаттл уже перегружен аппаратурой инженера Кулибина и другим грузом.

Элабан в недоумении посмотрел на командира экипажа. Тот перевел взгляд на караульного офицера. Лопоухий пожилой мужчина высокого роста и довольно хрупким телосложением. Странно, чтобы он делал в элитной охране космодрома, но речь сейчас не о нем.

— Офицер… — Обратился Алан к человеку в синей форме со значком щита на груди.

— Капитан Андрю Баркинс. — Представился тот, приклонив голову. — По приказу вице-президента медицинский груз Лунной экспедиции велено снять с борта.

Произнесенная должность прояснила ситуацию для Алана о происходящем. Это могло быть как-то связано с недавней встречей по пути сюда.

— Еще какие-нибудь указания были? — Холодно осведомился Беллертон. Однако, в глубине у него все кипело! Почему его вовремя не поставили в известность! Отчего с ним не считаются?!

Жестом поднятой руки, обращенной к Кулибину, командир попросил отпустить врача.

Элабан, резко дернув плечом, оттолкнул инженера и озлобленно посмотрел на своего непосредственного начальника.

— Все верно. — Подойдя еще ближе, подтвердил тот пессимистические подозрения врача. — Тебе придется оставить свои ящики здесь, на стартовой площадке.

Дружески похлопав Элабана по плечу, Алан повернулся к караульному.

— Полет от этого переносится?

— Это незначительные затруднения, но мы успеем до старта.

— Не правда! Мои эксперименты по круговороту экосистем — не маловажная задача!

Алан вопрошающе, но настойчиво посмотрел на врача. Несомненно, данный инцидент связан с резкой сменой полетной программы. В чем именно это заключается, пока не ясно, но явно одно — дежурный знает этот план лучше. Дабы не вызывать подозрения экипажа в собственно й некомпетентности по данному вопросу, командир решил подыграть начальнику караула.

— К сожалению, это так… — Отрезал Алан.

Он уважал врача команды и ценил его никому не нужный труд по изучению не весть чего в космосе. Но и противиться инструкции не мог. Полновластным командиром он станет только в космосе, а пока придется делать так, как велят эти вооруженные люди.

— Эксперименты входили в планы полета! — Продолжал настаивать на своем индус.

— С некоторых пор, нет. — Грубо осек человек в синей форме. — У меня есть приказ выгрузить Ваше оборудование и на его место погрузить этот черный ящик.

Властным движением, блюститель порядка указал за тонированное окно. Там, в раскрытый проем на спине шаттла уже опускалась краном какая-то громоздкая ерунда. От увиденной картины Элабан сразу же сдался.

Со злостью посмотрев на начальника караула, а еще большим омерзением в сторону Кулибина (на него пали подозрения в излишках груза), врач отстегнул от пояса запасной баллон с кислородом, с двух пинков раскрошил обшивку стоящих невдалеке своих ящиков и достал оттуда какой-то сверток.

— Так лучше? — прошипел Элабан, пристегивая сверток на пустующее от баллона место на поясе.

Начальник караула оценивающе посмотрел на новое оснащение врача: сверток весил килограммов десять — несравненно больше, чем кислородный баллон, но существенно меньше двух раскрошенных ящиков.

Кивнув, он проводил команду для занятия своих мест.

Дмитрий, входя в более узкий и пологий туннель, спросил себя, а что бы он взял с собой на тот свет, если бы багаж был ограничен? Кучу хитрых инженерных приспособлений или незамысловатый планшетный компьютер? Он бы бесспорно захватил свой старый, поеденный ржавчиной, гаечный ключ — все свои лучшие дела на Земле он сделал с ним в руках.

Спуск в тускло освещенный гараж, поездка в микроавтобусе с наглухо затемненными окнами до шаттла и столь же лишенный света подъем к входу на лифте. Команду специально лишали солнца. Почему? Никто не знает. Так советуют психологи.

Место инженеру досталось козырное. Почти как у командира экипажа — перед иллюминатором. Радовало еще одно — он не затемнен! Назначение этого оконца было парадоксальным для продвинутой системы полетов послевоенного времени: если вдруг откажут все приборы автоматического контроля полетом — в это отверстие командиру и инженеру можно будет наблюдать за процессом полета. Во-первых, сама формулировка проблемы — смешна и глупа в своей боязни невозможного. Во-вторых, если уж такой случай произойдет — единственное, за чем можно будет наблюдать в иллюминатор: собственное стремительное крушение. Но правила и законы порой берут вверх над логикой. Уроженцу русского края к этому было не привыкать. Даже в век тотального контроля системой Великого, руководители этого народа обладали удивительной способностью нарушать порядок, а зачастую, возводить его в ранг абсурда при помощи врожденной с кровью бюрократии и коррупции.

Нелепости вождей северной страны теперь были далеки мыслям Дмитрия. Он просто смотрел в зияющее под носом стеклянное отверстие, наслаждаясь прекрасным летним пейзажем космодрома.

Это был прелестный июльский день. В такой можно и умереть.

Если бы он был Богом, то, несомненно, захотел бы завершить творения дел своих именно в этот прекрасный момент.

Ровно как Мир был создан беззаботным и счастливым, где не было необходимости спасать свои души и бороться с еще не существующим злом. Так и уничтожить его в беззаботности людей по спасению своих душ. Они счастливы не от отсутствия зла. Они просто привыкли к нему, и не видят смысла с ним бороться.

Ох, эта пятница июля! Она захватывала дух и приказывала собираться в далекий путь. Ну, или вдохновляла на важные дела. Вид из иллюминатора куда-то смыл предполетное напряжение с души Кулибина, и даже стер неприятное ощущение от таящейся на него злобы врача. Шальная Эйфория кружила голову, заставляя забыть весь негатив.

— Командир! — Позвал Кулибин.

— Что?

— Скажи «Поехали!».

— Зачем?

— В довоенной России была такая команда на старт ракеты.

— Все-таки странные у вас там порядки… Говорите «Поехали!», а сами летите!

— Поехали! — Не обращая внимания на слова Беллертона, выкрикнул Кулибин, хохоча.

Командир экипажа обернулся к Элабану и жестом указал на инженера.

Тот, словно запрограммированный, машинально поднялся со своего места и, на ходу выхватив из кармана маленький продолговатый предмет, ткнул им в шею не унимающегося русского. Мгновенно наступила полнейшая тишина.

— Проспит часа два. — Отрапортовал врач, возвращаясь на свое место.

— А нет чего-нибудь, чтобы он до прилета на Луну уснул? — Обреченно спросил командир.

— Есть… — неуверенно промямлил Элабан. — Но тогда есть вероятность, что он вообще не проснется.


Машина взмыла в воздух с таким ревом, что и мертвый бы проснулся. Но ведь Дмитрий еще не мертв. А значит, он может сохранять покой командира своим равномерным сопением.

— Приземлимся на Луне — собственноручно закопаю рядом с тем миллионером. — С ненавистью произнес Алан, кинув взгляд на Дмитрия. В этом раздражении было заключено не только недовольство свободомыслием русского, но отвращение к его природе в целом. Некий расизм новой эры. Однако, Алан никогда не испытывал такие чувства к представителям каких-либо других народов. Почему-то именно русские вызывали в нем отрицательные чувства. В свое время, покопавшись в себе, он осознал парадоксальную вещь — эта возникающая ненависть направлена не на какой-либо раздражитель — но на него самого. Для этого были свои причины, о которых мы, возможно, узнаем дальше, если доживем…

— Отделились от носителя, полет нормальный. — Отрапортовал По своим загробным голосом.

Программист команды не отрывался от своих мониторов, следя за показателями полета: скорость, траектория, преодолеваемое сопротивление. Но все это не могло рассказать ему о том, что творится у них за спиной. А теперь уже и под ногами.

Там на востоке, где уже неделю горит непонятное сияние — происходило нечто! Последний рассвет на Земле.

Его красота сравнима только с тем рассветом, при котором родился этот мир. Прекрасный в своем бесстрастии и величественный в своей неминуемости. Переливаемый миллионами разных оттенков радости он нес в себе слово. Оно было громогласно как тысячи медных труб. Оно было молниеносно, как огненный меч. Оно разнеслось вестью по всей земле.

И земля замерла, встречая своего истинного Спасителя. Будто бы коварная ошибка в системе, или как поломанная шестерёнка в хитроумном механизме — парализуя устоявшийся порядок и руша основы общества — открылась правда. Она была настолько сурова и всепроникающая, что первый кто ей был сожжен, словно молнией, был сам Великий. Так и рассыпался на угольки в момент перерезания ленточки на Храме лжи. Некогда сосланный в этот мир той молнией, ей же он и вернулся в исходную точку. Его не будут судить — ведь он даже не жил. Как простую опечатку в тексте это существо просто сотрут обычным нажатием клавиши delete. И текст в книге жизни обретет свой истинный смысл.

Но прочитать его смогут, увы, не многие.


На шаттле этого даже не заметили. Их командир был настолько целеустремлен, что не оборачивался на пройденный путь.

Перегрузки? Преодоление первой космической скорости? Чепуха! Спящий Дмитрий мог бы спокойно перепутать этот взлет с перелетом через Атлантику. Только чуть быстрее.

Спокойно и без эксцессов автоматика вывела шаттл на орбиту и переключила программу. Несколько минут затишья лишь подтвердили успешность выполненной операции. И все было бы нормально, если…

Неладное заподозрили, когда после десятого безуспешного раза связаться с командным центром на Земле, им никто так и не ответил. После выхода на орбиту доклад на землю — обязателен! Связь была исправна и системы жизнеобеспечения корабля работали отлично. Просто не брали трубку, словно обидевшаяся девушка после первого свидания.

— По, разберись в причине. — Приказал Беллертон, выходя из себя.

— Приборы здесь ни при чем! Виноват человеческий фактор. — Китаец в очередной раз пробежался взглядом по датчикам, постучал пальчиками по кнопочкам и с повседневной никчемной рожей уставился на командира. — Это не отвечают на другом конце связи. Повторяю, проблема — в человеке.

— У нас есть другие способы связаться с командным пунктом? — Не успокаивался тот.

— Лишь косвенные… — Предположил Ху оторвавшись от главного монитора и приступив к выполнению своего замысла, попутно объясняя командиру задуманное. — Мы можем через прямую трансляцию увидеть, что происходит внизу.

— А, ну-ка. — Словно ребенок, получивший долгожданный подарок, Алан подскочил к программисту команды.

Даже Элабан, все это время сидевший обиженный и всем своим видом показывавший, что его это не касается, теперь со жгучим любопытством смотрел в загоревшийся экран, вытянув шею, как только могут люди из племени Канареев.

В возникшей видео картинке не было ничего! Вернее никого! Пустой командный центр. Разбросанные бумаги на полу и показывающие рябь мониторы на заднем плане, указывали на всеобщую апатию руководства полетами к своей космической команде. Так могло отвлечь людей от своей работы только два невероятных явления: либо в данный момент происходили решающие минуты футбольного матча на звание чемпионов мира, в который, каким-то чудом попала сборная от русского края; либо по ТВ шла заключительная передача «Дома-два». Но и то и другое казалось Алану не убедительным.

— Ху, попробуй связаться с соседними камерами. Посмотрим, что твориться в других помещениях Центра.

В здании не было никого! Что могло заставить всех людей выйти из помещений, бросив все на произвол хаоса? Если бы даже подпольщики применили химическое или любое другое оружие массового поражения — остались бы хоть трупы, пусть даже остался бы бардак после бегства. Но нет же! Группа руководства полетами просто встала и вышла.

— По! Камеру со спутника! Осмотри квадрат, прилегающий к зданию командования! — Уже в истерике скомандовал Беллертон, подозревая, что штаб был захвачен какими-нибудь бородатыми повстанцами.

Бинго, командир!

Все, кого ты искал, были на улице! Только не у стенки под прицельным огнем маргиналов и несистемных элементов. Все шли на восток города. Дружной толпой.

Это шествие выглядело пугающе. Словно зомбированные пингвины, люди брели без остановок, преодолевая на своем пути все препятствия. Если бы Кулибин не спал, то с легкостью нашел бы сходства этого зрелища, с картиной переполненного в час-пик Московского, метро. Изменив ракурс обзора камеры, и приблизив масштаб, команда смогла увидеть происходящее в деталях.

Нескончаемой толпой тянулась вереница завороженных граждан. Лишь местами общий порядок нарушали элементы, бегущие против системы — они, расталкивая волны целенаправленных людей, двигались в обратном направлении. Возможно, они подумали, что идти на восток — это мэйнстрим, и решили выделиться из серой толпы. Где-то возникали пожары. Виделись всполохи мигалок и сирен спецслужб. Это спало шоковое состояние с человечества. Люди потихоньку стали огрызаться.

— Что это? — Скорее в воздух отпустил Беллертон. Ответа не знал никто ни на земле, ни в космосе. Подобного еще никогда не было. И не будет больше.

— Оружие массового поражения нового поколения? Гипноз? — Стал строить догадки Элабан.

— Но почему именно сейчас! — С Разгневанной досадой в голосе крикнул Алан. Это его полет. Он так на него рассчитывал! Как только все пройдет успешно — все лавры и почести достанутся ему. После стольких провалившихся неудачных затей ему выпал счастливый шанс возвеличит свое имя. Но и тут все идет прахом из-за ему не подвластных причин. Судьба постоянно отбирает у него шанс рассказать миру правду, которой он так тяготится. Может быть после этого, Алан смог бы приблизится к своему отцу, который отверг его еще с пелен…

— Слишком масштабна область поражения подобным оружием. — Усомнился По. — Да и времени на его «применение» было слишком мало. Если бы некто заранее проводил подготовку по его внедрению, то и мы бы попали под воздействие подобного психотропного оружия.

Китаец был невозмутим. Буд-то бы каждый день под его ногами рушится мир. Или он просто не дорожил им?

— Элабан, тебя не тянет слиться с той толпой? — Настороженно ощупывая целостность себя, спросил командир. Он так надеялся сейчас услышать положительный ответ, дабы подтвердилась хоть одна догадка. Пусть самая злая. Но уже основание для противодействий.

— Нет. — Подобно Беллертону обхватил себя руками врач.

— Значит это не психотропное оружие. — Подвел итог Ху.

— Будем думать логически. — Попытался успокоиться врач. — Что мы имеем: мир погряз в хаосе, мы нет; все люди на Земле, словно под чужим воздействием идут в определенном направлении — мы нет. Выходит, мы единственно оставшиеся во всем мире адекватные люди.

— Единственные и беспомощные. — Уточнил По. — Корабль нам не подчиняется, центр управления пуст, и через десяток витков по орбите мы сдохнем от истощения.

Последние слова китаец произнес с присущим лишь ему одному безразличным холодом. Само собой разумеющийся факт. К чему тут паниковать?

На лице командира отобразился начинавший давно зарождаться истерический ужас. Он пока еще не успел подумать о такой веселой перспективе — быть обреченным в беспомощном подгибании на орбите. А ведь из всех параллелей и перипетий событий — эта возможность была самой вероятной.

Крепко выругавшись, он ударил кулаком по приборной доске.

— У нас достаточно запасов продовольствия и воздуха, чтобы выждать. — Попытался успокоиться Элабан. — Может все еще нормализуется и Великий правитель справиться с этим наваждением на планете!

— Его, скорее всего тоже уже нет! — Даже не пытаясь сдержать нахлынувшую истерику, крикнул командир. — Будь он проклят!

Изумленный врач, отпрянул от Алана. Какое невиданное святотатство сейчас произнес командир!

Паника и агрессия поселилась на корабле. Вот уже и железо-бетонная спокойная мима китайца начинала давать трещины.

Очередная порция ругани и зла выплеснулась из командира, словно рвотный рефлекс, загрязняя своими отвратительными массами все вокруг.

Рыба гниет с головы, и уж Беллертону следовало бы взять себя в руки, да хоть что-то придумать для спасения команды. Но тот без боя сдался отчаянию. Ставленник по блату, пытающийся доказать миру что хоть чего-то да стоит, обрек последнюю надежду человечества на провал.

Воцарившаяся какофония слез и ругани была прервана ревом очнувшегося русского.

— Вот это я поспал! — Потягиваясь и громко зевая, поделился радостью Кулибин.

Чуть продрав глаза, Дмитрий посмотрел на замолчавшую команду, уже успевшую забыть о его существовании.

— Ребят, а что вы такие кислые? — Разочарованно спросил инженер, ожидая, что экипаж разделит его радость от снятой усталости.

— Сам посмотри. — Пробубнил По, отодвигаясь от монитора и подталкивая на свое место русского.

Ожидая какого-нибудь подвоха, тот, заторможено осмотрел присутствующих и попытался встать с кресла. Ой, да мы же в космосе! Вот это он проспал!

Кое-как свыкшись с неожиданным наступлением невесомости, инженер подобрался к программисту.

Дима приковался к видео картинке перед носом, не понимая, что перед ним: какой-то новый фильм про войну или По здесь играет в видеоигру, а теперь решил похвастаться своими достижениями перед ним. Нет. На экране происходило нечто иное… Более живое.

— Куда они все идут? — Недоуменно вопросил инженер, наивно полагая, что хоть кто-то на шаттле в курсе событий.

Молчание команды мало объясняло увиденное.

— Они все зачем-то идут на восток. — Обречённо вымолвил По.

— Командир, ты больше всех здесь посвящен в планы командования. — Попытался разобраться Дима. — Тебе полюбому известны причины происходящего!

Все не сговариваясь, обернулись на Алана, растерзывая взглядами в ожидании ответа. Обреченность и трусость перед неизбежным теперь ждали очередного выплеска. Такие эмоции нельзя долго держать в себе. И русло пересохшей реки нашлось — ее необходимо вылить на виновного во всем произошедшим. Психика команды требовала козла отпущения, который ответит за случившиеся. И не важно насколько праведен это гнев. Он должен настичь обидчика.

— Мне про это ничего не говорили! — Парировал тот. — Этого мне точно от вас скрывать нет причин. — Мгновение помявшись, командир понял, к чему клонит команда. Необходимо срочно перевести стрелы. — А вот ты, Дмитрий! Не слишком-то шокирован увиденным! Отчего? Тебя подослали русские повстанцы, и ты выжидаешь нужный момент, чтоб ударить по планете из космоса?

Элабан и По подскочили к инженеру, схватив его и вжимая в кресло из которого тот хотел выскочить услышав обвинения в свой адрес.

— Что за бред! Будь я хоть как-то связан с этими паразитами — группа внутренней безопасности меня б и на шаг к космодрому не подпустила! Вот смотрите, у меня есть такой же чип в пальце, как и у вас! — Вытянув правую руку, вверх попытался защититься от произвола Кулибин. — Повстанцы ни за что такое себе не встроят!

— Да у тебя он не горит! Бутафория! — Перебил его Ху, потеребив в ладони палец русского, молниеносно отвесив по лицу Кулибина мощный удар кулаком.

Веский аргумент, защищавший выходца из неблагополучной страны, провалился. Сколько раз было, что уже отказавшие лишь из-за прописки места жительства чиновники и канцелярские крысы меняли свое мнение на согласие, увидев этот чип. И принимали не из-за облегченного электронного документооборота, коего не было у людей, не вжививших чип в руку. Причиной была маленькая бумажка, в которой необходимо было расписаться прежде, чем принять «печать». Что есть просто этот чип без нее? Просто кусок пластика и кварца. Такие люди носят при себе уже добрую сотню лет: кредитные карточки, телефонные карты, водительские права. Этот пластик есть и у радикальных религиозных маргиналов. Но бумажка! Ее они никогда не подпишут в здравом уме! В ней прямым текстом предлагалось отказаться при вступлении в Единое Государство от всяких религиозных верований. Слышимое при крещении: «Отрекаюсь от тебя, сатана!», теперь звучало совсем иначе.

Дима его принял. Не карточку, не код, но простую бумажку, которую не учили бояться бездумные фанатики, рвущие паспорта. И думал что спасся.

Но то, что спасало при прохождении сотен проверок и комиссий не сработало в этот раз.

Резким движением Дмитрий оттолкнул от себя напирающего Элабана и освободившейся левой рукой хорошенько двинул в ответ штурману-программисту по челюсти.

— Вы сдурели, что ль?! — Заорал русский, выпрыгивая в сторону от кинувшегося на него Алана. — Свой я! Свой! Никто меня не подсылал.

Элабан, удачно приземлившись после толчка инженера на рабочий стол командира, не сменяя лежачее положение, принялся судорожно что-то искать в пристегнутом к поясу пакете.

Алан, приняв выжидающую нападения стойку, не сводил взгляд с русского. Лишь подсознательно провел он левой ладонью по своему правому большому пальцу. И обомлел. Его чип тоже не работал! Не было судорожной вибрации, еле улавливаемой от жизнедеятельности встроенного робота.

— Стой! — Закричал он Элабану, заметив краем глаза, как тот целится в инженера из какого-то непонятного агрегата.

Команда прозвучала слишком поздно, и из малюсенького ствола в руках врача вылетел дротик. Просвистав мимо Алана, он угодил в затылок только что поднявшегося с пола Ху, волею судьбы загородившего собой инженера.

— Не надо! — Вновь выкрикнул Беллертон, подскакивая к Элабану и хватая его за вытянутые руки. Развернув его ладони, извлекая стрелковый аппарат, он ударил врача по носу его же ладошкой. Не для того чтобы спасти русского от неведомого дротика, но чтобы сохранить хоть какую-то уцелевшую боевую единицу в экипаже.

Хлынувшая из носа кровь распространилась в условиях невесомости причудливыми сферами, в полете впитываясь во все вокруг.

Врач провел правой рукой по лицу, дабы унять кровотечение, но удивился еще больше.

— Чип! У меня тоже не работает! — В панике выкрикнул он.

— Успокойся. Он у всех отключился от чего-то. — Отрезал Алан, подходя к повисшему в воздухе По Ху. — Чем ты его так?

— Экспериментальное нервно-паралитическое снадобье. — Растеряно вымолвил врач.

— Зачем тебе эта гадость на корабле? — Крикнул Беллертон и, не дожидаясь ответа, подлетев к Элабану, схватил его за грудки.

— Хотел провести эксперимент над сердцем. Как оно справиться с этим в условиях невесомости.

Командир вновь стукнул врача по лицу. На этот раз покрепче.

— Над чьим сердцем, идиот! В программу полетов не входили ни какие эксперименты!

— Мне надо было узнать… — Взвизгивая начал оправдываться тот.

Сорвав с пояса врача пакет, Алан выкинул его в сторону.

— Больше никаких экспериментов, доктор! По возвращению на Землю, жду от вас письменное разъяснение данного инцидента. А ты… — Он резко повернулся к Кулибину, и хотел, было что-то рявкнуть ему, но при виде невозмутимо стоящего в сторонке русского, передумал. Чуть понизив тон голоса, добавил:

— Буди его. — Рука командира, вновь обретя власть, показывала на меланхолично летающее тело китайца.

Но не беспощадные шлепки по щекам, ни вколотый почти под сердце адреналин не помогали. Ху продолжал летать по кораблю, словно мертвец из старого фантастического ужастика.

Некоторое время экипаж молча сидел в своих расчетных местах, приковав себя ремнями. Все как один с растерянным видом и усталыми глазами. Еще несколько последующих попыток связаться с землей провалилась.

Шаттл, так и не переключенный от чего-то на автоматический полет до Луны, продолжал висеть на орбите.

Глава 3. Восставшая из ада

Жуана нашла себя на многолюдной улице, идущей по направлению яркого зарева на горизонте за городом. Толпа не бесновалась и не ликовала. Просто следовала молчаливым течением с усталым взглядом на лицах людей. Так бывает в понедельник утром.

Но Апокалипсис не может начаться в понедельник. Это было бы слишком жестоко даже для того безжалостного существа, кто придумал чувство боли у живых существ.

Сознание вернулось к Жуане в одной простой мысли: «Я не сдала под охрану зал руководства полетами!». Волна ужаса проплыла по телу женщины. Нельзя так просто взять и выйти из супер-секретного центра руководства с ключем-пропуском, весящим на шее и брести в неведомом направлении.

Это был гипноз! Тщательно спланированная акция асоциальных религиозных элементов! Они, наверное, уже пробрались в святая-святых центра Единого Государства и теперь уничтожают общество из его недр!

Нужно во что бы то не стало помешать этому!

И она развернулась. Первая капля, перечащая потоку. Ее не интересовала цель всего окружающего шествия, ей было наплевать на то, что теперь только ее одну заботит судьба какого-то государства. У нее был долг. Перед обществом, людей на нее положившихся, да хоть перед собой. Но еще больше эта капелька боялась разочаровать своего босса. Возможно, именно этот страх и разбудил ее от всеобщего наваждения.

Бунт ей просто так не дался. Плотные ряды движущихся живых масс блокировали путь назад, наперекор стараниям, толкая Жуану все дальше на восход.

— Остановитесь! — Закричала она. — Стоп!

Ее крик был единственным не синхронным звуком в уличной симфонии шаркающих ботинок. Но даже это не помогло. Наплывающие плечи подхватили ее, толкая за собой.

Брыкаться, бить и кричать, идти против системы — Жуан не умела. Чувство отстаивания перед толпой своих желаний атрофировалось у людей послевоенного поколения. Они могли лишь говорить «Да» на партийных съездах и карпаративах.

В этот раз ей повезло. Несомая течением, она все же смогла с каждым метром вперед отдаляться от центра проезжей части в сторону. И уже съезжая с зомбированного потока все левее и левее, вскоре, Жуан забило течением в сырой закуток улицы, примыкающей к проспекту своим малым аппендиксом.

Выкинутой щепкой на морское побережье, женщина безвольно села на корточки и заплакала.

— Что же это такое? — С ужасом проносилось в ее голове.

Рыдающая грудь трепетала, содрогаясь при каждом всхлипе. А ключ-карточка билась от этого по коленкам. Неуклюже крутясь и заплетая за собой веревочку на шее, он напомнил ей о самом главном — о долге. Это единственное что у нее осталось. Родных, о которых стоит переживать нет — любви не было в ее жизни никогда. Амбиции и гордость были съедены общественным мнением, там же попрались зачатки альтруизма, замененные протоколами. Долг — единственная добродетель нового века. Да и то, оставленная князем мира сего лишь на то, чтобы привязать к себе эти безвольные капли людей.

И теперь этот долг будил ее. Стук-стук о коленку ключ.

Женская кисть крепко ухватилась за пластмассу и, обредший твердость рассудок скомандовал: «Тебе сюда!». Ноги понесли шатающееся тело по узкой улочке в сырость, отводя от безумного потока людей.

Если бы она задержалась на минутку в том закутке, то услышала бы еще пару криков трезвости в потоке. Однако, у них была бы своя история, спасающая кого-то еще, не безразличного Богу, но не интересного для нас.

Жуан шла не долго, опираясь рукой о кирпичную шершавую стенку. Уже через десяток другой шагов она смогла вспомнить эту местность. Она была здесь ранее. Это была улочка между двух торговых центров. Не парадная. По ней не курсировали автобусы с зеваками-кошельками, здесь бродили техники жизнеобеспечения, влекущие за собой кабеля перегоревших систем и лопнувшие трубы. Здесь складывали мусор, и умирали. А вон за тем углом должно появиться старинное кладбище.

Традиция закапывать трупы в землю ушла из общества совсем недавно. Сразу же после традиции уважительно относиться к смерти и чтить память предков. Для новой жизни это было лишнее.

А это кладбище, просто еще не успели перерыть да застроить. Вот и стоит оно неприкаянное, огороженное забором стройки. Стоит и шумит.

Шумит?

Да-да! Жуана точно слышала нехарактерный шум из-за того забора.

Рев бензопилы и грубый мужской крик. Полный отчаяния и ужаса.

Жуана подбежала к покосившейся перегородке, и чуть спрятавшись, вытянула шею, вглядываясь в источник странного звука.

— О всемогущий Скотч! Их тут сотни! — Кричал темнокожий мужчина, пытаясь завести ручную мотопилу.

— У меня на всех патронов не хватит! — С опаской в голосе вторил ему худощавый парень в кепке.

Жуана посмотрела в пугающую парней даль и побледнела. Ноги сами подняли ее тело из укрытия и отказались куда-либо вести. Ватные столбы на каблуках были переполнены страхом.

Там, на кладбище, из своих могил поднимались давно умершие люди. Чуточку перепачканные в земле и с виду сильно уставшие, покойники, тихо отряхиваясь, направлялись к выходу из оградки.

А на выходе стояли они… Парень с тарахтящей пилой, да придурок с ружьем в кепке и…

— Зомби… — Выронил вялое слово стрелок, нажимая на курок.

Выстрел нарушил могильную тишину, эхом отражаясь от стен стоящих рядом торговых центров.

И еще выстрел.

И еще…

Но восставшие из могил, как будто и не чувствовали пуль. Лишь изредка колышась от свинцовых толчков, они продолжали свой путь.

— Ты не пройдешь! — Взмахнув пилой, прокричал темнокожий мужчина. Цепь прошлась на шее уже приблизившегося мертвяка не оставив и следа.

А он все продолжал и продолжал полосовать надвигающиеся трупы.

Все тщетно.

Восставшие из могил шли не переставая, и их было много.

Неизвестно чем бы обернулось дальнейшее пребывание в окружении восставших из могил, если бы Жуан не подоспела.

В какой то момент, вновь рассудок вовремя проснулся в кудрявой женской головке, и она кинулась к черному выходу магазина. Стоявшая около его двери металлическая корзина на колесиках пришлась очень кстати.

Хорошенько разогнавшись, Жуан врезалась в отгораживающих выход из кладбища парней, сшибая их с ног.

Получив свободу выхода из калитки, изрезанные и изрешеченные мертвяки отнюдь не кинулись на распластавшихся по тротуару людей. Они таким же спокойным шагом перешли улицу и удалились на восток. Благо на пешеходном переходе горел зеленый свет. Отчего-то женщине показалось, что будь на нем запрещающий сигнал — они подождали бы.

— Скорее! Скорее! — Ставя корзину на колеса, торопила Жуан. Конечно, ее план не получился во всей своей красе: на лету подхватить парней в корзину и укатить вниз по склону. Но и так получилось не плохо…

В секунды промедления она смогла с близи, более лучше рассмотреть объект недавней атаки. Люди как люди. Только грязные слегка. Совсем не так она представляла себе «зомби»! У этих кожа на месте, здоровый цвет лица. Да и вообще, на безумных голодных хищников они вовсе не были похожи. На глазах некоторых, она даже заметила слезы.

Надо было меньше смотреть дурных фильмов. А еще нужно было скорее отсюда уносить ноги. Что ребята и сделали.

Улицы в этом направлении успели опустеть, что непривычно для разгара рабочего дня. Все, все кто раньше сновал тут по своим делам, теперь идут общим строем далеко на восток. Зачем?

Идут, и пусть! За то нам не мешают убегать от проснувшегося кладбища.

— Что здесь происходит? — Наконец сбросив оцепенение, вымолвил парень в кепке.

Они уже успели удобно расположиться меж гранитных плит набережной, куда повела их дорога по склону. Здесь было безлюдно — что и вовсе странно для этих мест.

— Это массовый гипноз. — С полной уверенностью в своих словах, объявила Жуан. — Я работаю в центре руководства полетами — а это одно из подразделений Главного министерства по планированию общества. Они нанесли удар туда. Все это тщательно спланированная акция!

— Гипноз? — Изумился дровосек. — А как они смогли заговорить давно померших людей?

Женщина хотела что-то возразить, но лишь застыла с закрытым ртом. Возражение так и повисло в воздухе.

И в самом деле, как? Как их то с могил подняли?

Неважно! Сумели и точка. Эти фанатики на все способны!

— Этому есть разумное объяснение! — Нарушил молчаливый поиск ответов парень в кепке.

— Есть. — К Жуан вернулась уверенность. — И я знаю, где мы можем узнать ответ на этот вопрос.

— В Министерстве? — Иронично кинул темнокожий. — А что ж сама сразу не выяснила — была ведь там.

Жуан опять застыла с открытым ртом. Откуда этот парень все знает? Уж не из повстанцев ли он случайно?

— Ключ на твоей шее. — Освободил ее от очередного удивления темнокожий. — Раз не сдала его — очень торопилась оттуда смыться.

— Я была под гипнозом!

— Все были под гипнозом! А как же мы с Майком? — Возразил он. — Почему мы не маршировали с вами?

— Почему? — Вторила его вопросу и без того запутанная женщина, не поняв, что этот вопрос адресован ей.

Чем больше она разговаривала с этими людьми, тем более разочаровывалась в собственном успевшем сформироваться мировоззрении. И это ей не нравилось. Каким бы интересным не был факт того, что некоторые люди шли под гипнозом, а некоторые смогли проснуться, как она, другие и вовсе не засыпали, тем больше Жуан хотелось попасть в командный центр.

Чтобы сдать ключ в дежурную комнату.

И не важно, что там никого уже нет.

— Понятно все с тобой. — Махнув рукой, темнокожий парень встал из-за укрытия. — Пойдем Майк!

И тут же замер.

На его глазах материализовывалось нечто! Несомые с моря частички пепла останавливались в не далеке от него в причудливом узоре, зависая в воздухе, словно о стену остановленные. В своем утихающем танце они создавали причудливую женскую фигуру. Мгновение и на глазах мужчины выросла серая статуя, продолжая обрисовываться новыми узорами.

И уже поднявшийся в след за другом Майк заметил, как изваяние обрело жизнь. Оно превратилось в плачущую женщину с уткнувшимся к поднятым ладоням лицом.

Ни слова, ни вздоха — оба борца с зомби, молча попятились назад, подальше от возникшего чуда. Шоркая кроссовками по мостовой, они медленно отползали к краю набережной, пока не уперлись в решетчатое ограждение.

Деру! Они дали такого старта с места, о котором могут только мечтать нигерийские атлеты.

Жуан изумленно проводила парней взглядом. Ей посчастливилось быть скрытой гранитной преградой от лицезрения причин такого страха. И когда, она, уже совсем поразившись скоростью недавних попутчиков, поднялась с мостовой сама, заметила перед собой лишь тихо рыдающую девушку с великолепными рыжими волосами.

— Эй. — Робко позвала Жуан. — Ты чего?

— Он простил меня? — Послышался сдавленный шепот в ответ.

— Кто?

— Он! — Уже более громко ответила та и опустила руки.

О Боже! Как она прекрасна! Рыжие шикарные кудри, водопадами спускаясь вниз, прикрывали изящные ушки и щеки этого существа. Под натиском слабого ветра они гладили нежную монотонную кожу ее лица, лишённого всяких морщин. Лишь подергивалась от плача нижняя губа. Пухленькая нижняя губа маленького ротика, которая отчаянно сдерживала плачь.

— Ты откуда? — Зачем-то спросила Жуан.

— Оттуда… — Для чего-то махнув в сторону моря, промямлила девушка.

— Пойдем со мной. — Позвала Жуан, беря ее за руку.

На самом деле ей не было интересно, кто эта девушка и откуда она взялась. Она и вовсе забыла про двух охотников на зомби и их странное бегство. У женщины вновь проснулось дикое желание идти в командный центр. Но не одной. Одна она не дойдет. Нужен спутник, и чем проще — тем лучше. Плачущая девушка — отличный выбор в попутчики. Во-первых, таковая точно не является подпольщиком — суровые религиозные маргиналы не плачу. Во-вторых, женщина женщину лучше поймет. А еще, Жуан где-то читала, что все повстанцы носят длинные лохматые бороды. На новой попутчице таковой не наблюдалось — и это, несомненно, радовало. Наконец, такую простушку легко покинуть, или прикрыться ей впору опасности.

Безвольное создание с еще не высохшими слезами на глазах потянулось следом.

— Тут не далеко. Мы должны успеть.

Закоулками и дворами, подальше от ровно шагающей толпы. Видать, не долго длилось тогда оцепенение у Жуан. От командного центра она отдалилась всего на пару кварталов.

Рыжая перестала хныкать. Но продолжала молчать.

Словно крадущийся в темноте ниндзя, Жуан вела свою спутницу к истокам всех тайн. Все началось там. И там же закончиться — в командном центре.

Потухшие витрины магазинов, и местами разбросанный мусор придавали их путешествию зловещий антураж Конца всему сущему. Жуан мельком кинула взгляд на новую коллекцию. Которую так и не успела купить до событий этого дня.

А может остановиться и забрать? Все лежит здесь — и всем вокруг абсолютно не будет дела до разбитого стекла в магазине.

Но нет! Даже знаменитое платье «пятерочка» не сможет сбить ее с пути. Выкинув гнусные мысли из головы, женщина еще сильнее вцепилась в руку зареванной шатенки, зацокала дальше.

Эти каблуки! Они могут все испортить. Ловким движением сняв с себя туфли, Жуан отбросила их в сторону. А вместе с ними и остатки желания поддаться порыву моды и выкрасть платье.

Она начала потихоньку понимать, что все это уже не важно: красиво выглядеть в глазах окружающих, слава, успех, влияние. Все успешные сейчас идут одним строем как заговоренные.

Ей с ними не по пути.

Женщина посмотрела на спутницу. Та и вовсе была босой. Да и ее платье. Простое, без излишеств. Но настолько прекрасное!

И вообще это было не платье — а тога… Или сорочка…

Не важно.

— Пойдем.

Не проронив не слова, та последовала за ней. Ее голова сейчас была загружена явно не переживаниями о терпящей крах цивилизации. Скорее, чем-то большим. Отрешенный взгляд этой девушки говорил, что она видела вещи и пострашнее нашествия зомби. И не дай вам Бог увидеть тоже, а после, воскреснуть с осознанием этого.

— Для чего меня отпустили? — Вдруг выдала шатенка.

Жуан оглянулась, выжидая продолжения мысли. Однако, пояснений вопроса не последовало и она, решив не обращать внимания на подобные сиюминутные просветления, прошипела, приложив указательный палец к губам.

Шуметь сейчас не надо. Они уже почти на пороге Центра и повстанцы явно его охраняют. Это не страшно — ведь Жуан знает все лазейки Командного центра. Там, слева за углом есть черный вход. Нужно лишь незаметно прокрасться через опустевшую площадку перед зданием.

Обходить долго. Отвлекающий маневр — глупо. А еще глупее сейчас было претвориться зомби, качаясь, шагать до нужного закоулка.

Как правило, самая глупая мысль в таких ситуациях — и есть правильная.

— Делай как я. — Над самым ухом произнесла Жуан, выходя из укрытия.

Со стороны могло показаться глупо, как женщина в возрасте пытается испугать заигравшегося малыша, изображая из себя страшилку, неуклюже двигаясь и скривив лицо. В центре города. В разгар рабочего дня.

Однако лениво бредущая за ней девушка превращала всю комичность ситуации в печальное зрелище. Она даже не претворялась. А выходило очень даже похоже на элементов из загипнотизированной толпы.. Как в живую.

О, ужас! Жуан только сейчас поняла! Ее спутница и есть одна из этих самых… непонятных зомби. И эта мысль привела ее в ступор. Вся игра и притворства спали. Сейчас было не до разоблачений перед повстанцами — самой бы остаться живой! Просто чудо, что девушка не порывалась слопать ее все это время, пока они крались вместе. Видать, как то не так ее за зомбировали. Но узнавать в чем причина такого странного поведения недавней спутнице, она не решилась.

Ускоряясь с каждым шагом, Жуан буквально залетела в заветную дверь. Естественно открытую нараспашку. Ведь, те кто когда-то за ней оборонялись, также как и Жуан, безрассудно вышли на прогулку. Только вот, не вернулись, в отличии от нее.

Глухо щелкнув за собой засовом, женщина смогла с облегчением вздохнуть. Путь отрезан и обманчивой спутнице, все так же продолжавшей брести за ней, и ей самой, но назад. И не известно что еще будет страшнее. Что закоулок грядущий нам готовит?

Когда-нибудь все это кончиться! Она узнает правду о случившемся, а возможно, даже сыграет важную роль в ее разрешении.

А пока ее еще не заметили. По крайней мере, она на это надеялась. Иначе бы снайперы убили ее на подходе, лишь заподозрив что-то неладное. У религиозных фанатиков ведь есть снайперы? Или вообще оружие… Лучше об этом не думать.

Освещение в помещениях никто так и не выключил, а значит, продолжает работать стационарная сигнализация и снимать камеры наблюдения. В таком случае, если даже ей повезло на улице быть не замеченной, то уж здесь-то разоблачение неизбежно. Получается, у нее остался лишь один выход — бежать! В самый центр, к самому главному компьютеру!

Казалось бы, эти коридоры могут запутать даже любого гроссмейстера. Лабиринты тысячи стен переплетали не только кабинеты госслужащих, но и судьбы миллионов людей. Здесь вершилась история современного человечества.

Сейчас, пробегая вдоль знакомых дверей, Жуан в очередной раз испытывала гордость за свою принадлежность к этой касте людей. И еще большую тоску по тому, что выше обозначенные кабинеты в данный момент были пусты.

И этот, и этот…

Но то же были рабочие апартаменты Великого! «Не может быть!» — прокричала в душе женщина, стремглав промчавшись дальше.

И все двери открыты. Ключ на шее так и не пригодился, чтобы войти в зал управления полетами.

Пожалуйста, встретьтесь на ее пути хоть кто-нибудь! Ей это очень важно. Она все еще хочет оставаться в плену своих заблуждений!

А никого и нет. Даже в зале планирования. Куда выходят картинки со всех камер Центра. Куда подевались все маргиналы и религиозные фанатики?

— Ау! Люди! — Позвала Жуан. — Есть кто?

Тут не случилось даже эха. Наверное, те самые фанатики, которые организовали весь этот чудовищный «гипноз», что-то не учли и сами впали под его действие — промелькнула идея у женщины. Так и было, точно!

Человеческий ум всегда найдет оправдание собственным заблуждениям.

Постойте. Жуан заметила сейчас на одном из экранов движение! Точно! Через центральный вход в здание зашла расплывчатая фигура, постояла, осмотрелась, и проследовала вдоль одного из множеств коридоров. Мимо следующей камеры объект прошел намного ближе, и Жуан смогла различить черты своей недавней знакомой.


Возможно, она не просто зомби! Это одна из организаторов теракта! Это вовсе не миловидная девушка, а двуликий монстр, подосланный к ней чтобы заманить обратно в Центр.

Зачем?

— Что за бред, Жуан! Очнись от своих иллюзий! — Постучав себя по затылку, выкрикнула женщина. Теперь она начала разговаривать с собой. Так неожиданно Жуан поняла, что сходит с ума. И то было не просто предположением, но фактом.

Ключ! Им нужен ключ!

— Успокойся! — Попыталась взять себя в руки женщина. Мания внутри головы не покидала ее. Это заговор! Кругом религиозные маргиналы! Никому нельзя верить.

Резким хватом, проверив наличие ключа на шее, она принялась осторожно отходить к выходу из этого большого зала с камерами и мертвыми экранами. Она должна сохранить ключ.

— Да уймись, глупая! — Прохрипела себе Жуан. — Тут под ногами десятки ключей!

Пятка хрустнула, давя под собой пластиковый лист. Одним кличем стало меньше. А вон там, у окна еще пара лежит.

Работнички! Стоило им мозги запудрить, как они все побросали! Какой вопиющий непрофессионализм. Но свой ключ она им не отдаст!

С такими мыслями она сделала еще один шаг назад и, оступившись, повалилась спиной на стоящий позади стол. Ничего травм опасного, просто неприятная оплошность и немного страха от неожиданности. Слепым движением, ее рука зацепила монитор стоящего на столе компьютера, прошлась скользящим движением по клавиатуре и уперлась в стену. Точка опоры найдена, теперь пора переворачивать мир.

И он содрогнулся в глазах и без того перепуганной Жуан. В зал неуверенной походкой вошла девушка с рыжими волосами. Теперь она не безвольно следовала за ней, а именно преследовала. Смысл меняется просто, стоит лишь разобраться, ведешь ты или притягиваешь.

Послышался гудок.

— Что тебе надо? Убирайся отсюда, тварь! — Крикнула Жуан и кинула в недавнюю спутницу первым, попавшимся под руку предметом. Беспроводной манипулятор типа «мышь» так и не долетел до оппонента.

— Я помню это место. — Только и вымолвила вяло бредущая девушка. — Это очередной круг мучений для меня? Где они?

— Кто?

— Бесы!? — С несвойственным страхом в голосе спросила особа и резко повернула взгляд к Жуан.

— Мы здесь с тобой одни.

— Лишь нас отдельно не бывает, они всегда рядом. — Ее глаза стали круглыми как у душевнобольного на грани припадка. Эти глаза могут держать всего одну паузу, а после, разверзаются фонтаном душевной энергии. Он способен смыть все вспоминания, он способен создать новую реальность.

Этот фонтан способен убить.

Девушка закрыла глаза руками и принялась вновь тяжело рыдать. Так же как и на набережной при первой встрече.

Гудок послышался вновь. На сей раз более протяжный.

Что же они значат? Жуан их слышала тысячу раз, но так и не смогла вспомнить.

Звук заставил ее обернуться к главному монитору, что заполняет собой всю дальнюю стену. Он светился! Скорее всего, его включила сама Жуан своим неловким падением на рабочий стол какого-то горе-оператора с раздавленным ключом.

И светился экран не просто так. Он налаживал связь с каким-то удаленным объектом.

Разинув рот, женщина разглядывала каждый мигающий пиксель, пытаясь понять, куда позвонила. Ей не было уже дела до заговоров маргиналов и их рыжеволосых вечно рыдающих агентов, выряженных в тоги или во что-то там… Она смогла наладить связь. С чем то значимым. Эта случайность была значимой, а значит необходимой. А лишь то, что необходимо, создает правило.

Выходит все не зря!

Выходит, есть смысл в ошибке!

«Соединение установлено» — сухо заявила машина.

На экране появилась разруха и хаос внутри космического корабля. Успевшая стать легендарной, лунная экспедиция под предводительством капитана Беллертона подтвердила видео соединение. И теперь живые люди готовы были выйти на контакт!

Вот она! Большая победа маленького и хрупкого человечка!

Глава 4. Когда остановились все часы

Сколько они так сидели — никто не знает. По какой-то пока еще не выясненной ими причине, все часы на корабле встали. Все было похоже на хорошо спланированную атаку сверх развитой расы из космоса. Больше угрозе появиться было не откуда. На земле не осталось ни одного клочка, где бы не властвовал Великий через свое правительство Единого Государства. И если, порой, где-то находились асоциальные элементы или маргиналы, не желающие принять власть Великого — таковые уничтожались на месте. Даже собранные в кучки, эти паразиты не могли совершить такого коллапса, что происходит на планете сейчас.

Пролетающее над сидениями тело китайца придавало ситуации более ужасающий вид.

Не сказав ни слова, Дмитрий отцепился от своего кресла и перебрался за командную рубку. Подключившись к спутнику навигации, он вывел картину съемок с земли на экран.

Ситуация на планете не изменилась. Все так же, царствовал хаос и бардак. Люди, поначалу шагавшие общим строем в едином направлении, теперь сбивались в кучи.

Дмитрий решил рассмотреть детали.

Вот что-то похоже на митинг в центре столицы. Бескрайняя толпа окружала стоящего на возвышении оратора, декламирующего не весть что, размахивая кулаками, то и дело, указывающего на восток. Среди людей виделись плакаты непонятного содержания: «Даешь мозги!», «Каждому покойнику — по могиле!», «На восток! К светлому будущему!».

Прокрутив камеру несколько сотен километров восточнее, Дмитрий увидел перекопанное довоенное кладбище, по которому сновали люди, иногда обнимаясь, но зачастую, протягивая руки к небу. Что бы они там делали? Ведь эта земля непригодна для жизни после радиоактивного заражения!

Некоторые люди выкарабкивались из могил. Все были солидно одеты, на ногах у многих была белая обувь. В кадре показалась девушка в платье невесты. Без букета, без свиты, и даже без жениха. Одиноко шла в сторону города.

Жаль Дмитрий не смог услышать то, как одна из женщин, склонившись над разрытой могилой, позвала лежащего там мальчишку: «Вставай! Сынок, нам пора идти». «Мам, можно я еще посплю? Мне сегодня же не надо в школу…» — послышалось в ответ. «У нас есть дела поважнее» — продолжила женщина, протягивая руку в квадратную яму.

В голове Кулибина начала проясняться картина происходящего. Где-то он про это слышал. Кто-то на его далекой-далекой родине говорил ему про это.

Родина! Что с ней? Камера побежала на север. На Москву.

На Поклонной горе, у никогда не увядающей цветочной клумбе с надписью: «Москва», группа людей двигалась очень синхронно. Публика, обступив их, наблюдала за их действиями, временами аплодируя. Человек сто исполняли классический старый танец нежити «Триллер», известного довоенного певца Джексона. Подобные флэш-мобы он увидел позже и на других концертных площадках бывшей России.

В толпе промелькнули люди с красочными надписями на футболках «Привет с того света!». Некоторые зеваки крутили видеокамерами из стороны в сторону, снимая происходящее. Другие же, просто фотографировались на фоне неумолкающего багрового востока. Будто бы у них будет время распечатать эти фотографии и поместить их в альбом с надписью: «Я и конец света». Кто их потом смотреть то будет, да лайки ставить?

Вот так незамысловато и печально шагал Армагеддон по стране. А народ встречал его с песнями и плясками, под гармошку сочиняя на ходу частушки про неминуемую смерть.

А надо было бы плакать.

Не увидел он лишь как в мавзолее, что на Красной площади, дедушка Ленин тарабанил изнутри в запертую снаружи дверь с криками: «Меня забыли, товарищи!»

Он переключил камеру вновь в командный центр. Не случайно. Его внутренний голос подсказывал, что скоро там появится ответ на все вопросы. Просто проверь!

Внутреннее чутье не подвело его! Лишь только камера загрузила картинку с зала, как Дима ахнул.

— Сара? — Громогласно выдали динамики зала. Наверное, этот голос можно было бы назвать приятным, если не такое ужасное искажение громкостью с помехами. — Сара, ты ожила?

— Дима? — Раздалось из-за спины Жуан.

Кудрявая головка обернулась. В дверях с отвисшей от удивления физиономией столбом стояла ее недавняя спутница. Глаза полные изумления, надежды и непонимания смотрели на огромный экран командного пункта. Такими же глазами, только с ноткой обреченности смотрела на происходящее Жуан. Лишь мгновение назад она, казалось бы, смирившись с рухнувшим миром, теперь же, созерцала еще больший ужас чем можно представить. Там, где летела в пустоту последняя надежда человечества, на лунном шаттле, был один из вероятных заговорщиков. Ведь как еще объяснить его внезапное появление на экране и оклик этого чуда в парандже, что стоит на пороге командного зала?!

— Вы уже и там поработали? — Рухнула последняя надежда женщины.

Предатели повсюду. Предатели везде. И даже в космосе, месте, где человечество грезило свой последний оплот.

Это был крах. Невозможно вместить в себя столь огромный диапазон чувств от отчаяния и предательства, до неимоверного желания сиюминутно умереть. То чувство, что ты уже никто, что мира вокруг нет и ты обречен на бесконечное скитание в пустоте, с которым ты уже смирился. Больно, тяжело, но смирился. Так вот, то больное чувство попрано и вместо него колом вбили в сердце необходимость того бесконечного скитания с грузом предательства. Не просто ехать поездом Москва — Владивосток. Тяжелее совершать это путешествие с вечно неумолкающим радио-шансон. Впрочем, Жуан была счастлива хоть в том, что ей не довелось повидать не одного, ни другого.

А вот предательство Единого государства в ключевой экспедиции, полагающей основу бедующего ее существования — Жуан все же застала.

Обессиленная женщина рухнула на пол. То не обморок, просто ноги не держат. Нет сил сопротивляться случившемуся. У нее не было сил даже плакать.

— Сара! Как ты здесь оказалась… — Доносилось со всех углов зала. Но Жуан на то уже не обращала внимание.

Жуан обхватила голову руками и раскрыла рот в истерике, но при этом не издавая не звука, легкие уже не работали, остался лишь рефлекс реветь. Но не получалось.

— Дима! — Завопила шатенка, пустившись в слезы.

Ненадежность постаппокалиптической технологий вновь удивила пропажей канала связи. Экран безвольно погас.

Это была она. Дмитрий ожидал от происходящего всего чего угодно: не умирающие коллеги — пустяк, привыкнем; армагидец на Земле — пустяк, не жалко; воскресающие мертвяки выходят из могил — что ж, в целом ожидаемо для Конца света. Но чтоб воскресла его жена! Чтоб нашла его на краю света! И при том столь же прекрасна как в день их первого знакомства! Это перебор совпадений. И теперь… Как жить теперь?

С фактом ее гибели он уже смирился. За все эти годы одиночества он даже сумел найти новый смысл к существованию. Постарался построить новую жизнь без нее. Да, это было тяжело и он, как мы помним, уже хотел свести счеты с жизнью, подавшись в стратосферные саперы. Однако, судьба в очередной раз пошутила. Жил, чего-то добился, что-то забыл. Но все пошло прахом после ее удивленного лица перед камерой командного центра. Ее милого и родного лица.

Он мог бы завести кота, поселиться в однокомнатной квартире и смотреть по вечерам футбол — но мир поменялся еще до ее смерти. И как быть молодым вдовцам в постапокалипсис люди еще не придумали. А сочинять самому в лом — легче подорваться на мине. Или полететь на Луну! Но, вот же! Оба плана провалились с треском! При чем с треском мирового масштаба.

Так, Дима, возьми себя в руки! Да, твоя жена жива. В этом ничего странного — жива, как и все мертвяки нынче. Да, и она так же прекрасна — кожа не серая и не в гнили, как то показывали в «Валькином деде» пять сезонов подряд. В прочем, мир с живыми мертвяками не так плох, как писатели воображали. Однако, где гарантия того, что перед ним сейчас не клон Сары? Вдруг, правительство, для ведомой только ему затеи, сотворило такое кощунство и дразнит выжившего инженера таковой бесценной приманкой? Чушь.

Мы отвлеклись. Что делать?

Жить! Слава Богу, он остался один из не многих реально живых людей! И она теперь жива. Для чего эта встреча? Чтоб свидится? Судьба дразнится, она еще та сука, но не тупая, а значит, у ее издевок есть смысл.

Вернусь на землю — женюсь еще раз. Без свидетелей — они все мертвы, без клятв — нет больше времени их нарушать, без страха — эта любовь действительно уйдет в вечность. Но как? Как вернуться на землю?

Сейчас узнаем.

Выйти вновь на связь!

— Кто это был? — Вдруг голос командира вернул его в реальность, если ее еще можно так называть. — Это не сотрудница командного центра.

— Да, это моя жена.

— Кто?

— У тебя есть жена?

— Что она там делает? — Посыпались вопросы на перевес от всех присутствующих на шаттле, и лишь командир вновь схватил инженера за грудки:

— Так значит, это все же спланированный саботаж! Твои родичи орудуют в командном центре — вот поэтому с нами и происходит вся эта чертовщина?!

— Я хотел бы чтоб это было так! — Удивил Дмитрий. — Но все на много хуже. Это Конец Света!

Так вот что это такое!

Кулибин резво освободился от хватки командира, выпрыгнул из кресла и крикнул:

— Там «Конец света»!

Алан и Элабан недоуменно посмотрели на него, подозревая, не сбрендил ли их инженер.

— Я понял! Наступил Конец Света! Апокалипсис! — Ликующе кричал инженер, летая по кораблю.

Он поймал проплывающее мимо тело По и влепил ему смачную оплеуху.

— Ху! Проснись! Конец света проспишь! — В самое ухо крикнул Дима.

— Инженер Кулибин! — Грозно рявкнул на него командир экипажа. — Потрудитесь объясниться!

— Что тут объяснять то! Время кончилось. — Пояснил тот, указывая на вставшие бортовые часы. — Жизнь прекратилась! Свершилось то, что было когда-то определено как народные былины и сказки.

— Что значит «Конец света»? — Вмешался в разговор врач.

— Это значит: цивилизация остановлена, жизнь прекращена, и все эти толпы людей идут сейчас на восток, на Суд Божий. — Вспоминая легенды своего края, продекламировал Кулибин.

Спустя несколько секунд оцепенения Беллертон метнулся к монитору, все еще показывающему сцены с земли. На удивление ему понадобилось очень мало времени для осмысления слов Дмитрия. Поверить в подлинности мнения ему помогла картина с восточного побережья некогда русского края. На руинах огромного заброшенного города неблагозвучным для европейского произношения названием Хаба-рабовск, скопилось несметное число ходячих мертвецов. Прямо в центре города горел свечением, подобным недавнему недельному Восходу, огромный столб, всасывающий в себя наплывающий нескончаемый поток людей. Невдалеке от него на белоснежном коне сидела человеческая фигура, властно указывающая в световую воронку рядом. Дмитрий, уже к этому моменту зашедший за спину командира, не мог оторвать глаз от лица этого мужчины. Красота и обаятельность черт завораживала. Его лицо казалось настолько знакомым и родным, словно видел каждый день, как брата, например. Ностальгия из детства. С таким он мог бы подружиться, если бы они встретились раньше. Такого он бы никогда не предал, если бы у него было время узнать его ближе.

С диким ревом Алан сорвался с места, не дюжей силой вырвал намертво вкрученное в пол кресло, и несколько раз ударил им по монитору.

— Нет! Этого не может быть! Я не верю! — Кричал он, рассыпая в осколки картины реальности. Командир был в безумной истерике. Размолов экран в порошок, он перекинулся разрушительной силой на окружающие приборы командного пункта.

Это был не страх неминуемой смерти. Тому причиной был ужас в крушении идеалов и истины. Верил в Его отсутствие — а вот Он. Полюбуйся и смирись. Но нет! Этот упрямый человек будет крушить все то, что напоминает ему о правде и пытаться уверить себя в обратном.

Члены экипажа кинулись усмирять Беллертона, но досталось и им. Отлетев чуть в сторону, Дмитрий уткнулся в пустующее командирское кресло. Врач, чуть изловчившись, увернулся от летящих в него остатков пункта управления и вылетел в коридор, соединяющий отсеки корабля.

Нащупав под рукой мешочек, недавно оцепленный командиром с пояса врача, Дмитрий машинально начал рыскать в нем, ища подходящее средство. В ладонь уперся продолговатый предмет. Он вынул шприц с нарисованным скелетоном и, преодолев в стремительном прыжке половину комнаты, метко воткнул его в шею Алану. Лишь подсознание говорило насколько все это зря.

На мгновение в шаттле воцарилась мертвая тишина. Настолько мрачная, что можно было услышать дыхание космоса.

Но нет! Это был целый вдох! Причем очень жадный!

Элабан, в охватившем, как и весь экипаж психозе, кинулся к выходу из корабля. Им управляло лишь желание любой ценой быстрее добраться до Земли. Его не беспокоило ни то, как он выйдет в космос без скафандра, ни то, что он сгорит в верхних слоях атмосферы быстрее, чем даже сможет разглядеть огненный столб востока. Он просто хотел покинуть этот наполненный страха и одиночества корабль. Он еще не понял того, но к Земле его тянул вовсе не уют колыбели человечества. То был зов на суд. Страшный суд. Охваченное ужасом сердце жаждало покаяния.

Кулибину не было необходимости искать место разгерметизации. Поток воздуха сам нес его к выходу. На подлете к месту происшествия, он, применив чудеса акробатики, выхватил прикрепленный к стене огнетушитель и, дернув за чеку на нем, как на реактивном ранце снизил скорость приближения к открытому шлюзу. Создав тягой возможность маневра, инженер залетел в сторону от воздушной воронки и уперся всеми силами в закрывающий рычаг. Механизм, скрепя, поддался человеческой воле. Но было потеряно много времени, а что еще более ощутимо — воздуха.

Обреченно и обессилено Кулибин облокотился на закрытый шлюз.

Теперь он был одни. Совсем один. И в этом Богом забытом корабле, и в этой обреченной вселенной. Что он будет делать? Ему уже все равно. Он даже не может поговорить с вновь обретенным любимым человеком. Расколошмаченный бортовой компьютер больше никогда не выйдет на связь.

Глава 5. К новой цели

Так же внезапно, как прервалась, рябь на экране командного центра, появилась вновь, сменив удивленное лицо инженера Лунной экспедиции. Тихое шипение создавало фон финала комедии в зале.

Теперь рыдала Сара. Все в такой же знакомой позе, уткнувшись лицом в ладони, словно ангел над могилой, женщина в белой парандже горько плакала о своей потере.

Бездвижная фигура с кудряшками безвольно лежала за одним из столов сотрудников. Покинутый мир был уже никому не нужен. И ничего не хотелось делать. Однако…

— Что ты здесь делаешь? — Набравшись смелости сотрудница командного центра поднялась, подошла к рыдающей и толкнула рыжую бестию в плечо. Та, имея чрезмерно малую массу костей без прослойки жира (все могила сожгла) кубарем слетела к стене.

От удара должен был бы остаться хороший синяк. Но кто ж на них смотрит в разгар потасовки? А стоило бы — многое бы объяснило, ведь синяков больше не оставалось.

— За что? — Взмолилась Сара. Толчок оторвал ее от грустных воспоминаний потерянной супружеской счастливой жизни в далеком прошлом. Удар о стену вернул ее в настоящее.

Она поднялась, только вытянула руку вперед для жеста, желающего поговорить, но…

Но не успела произнести еще слова как получила хорошенький удал офисным стулом по голове. Так хрустят кости — но на сей раз то был лишь треск пластмассы. А Жуан совсем расхрабрилась.

— Стой! — Сара выставила руки вперед, блокируя всяческие нападки в свой адрес. — Твой гнев не имеет значения теперь. Еще вчера ты злилась на Лой, что она забрала себе твой степлер, хотела так же разбить ей голову, но что остановило тебя тогда?

Остатки занесенного над головой стула зависли в воздухе.

Откуда она знает события вчерашнего дня? Ответа на этот вопрос не знала даже сама Сара. Это сорвалось само с ее уст. Будто бы она где-то недавно об этом слышала. Но, возродившись из в той преисподней, еще и не такое узнаешь. Все мелочи жизни вскрываются там, откуда она прилетела (воплотилась). Кто с кем и о чем думал. «Степлер» — даже смешно, о каких мелочах сплетничают в адовых котлах!

Жуан остановилась. Стул, повисший в воздухе, плавно сполз на пол. Женщина всхлипнула, закрыла рот обратной стороной ладони и разрыдалась уже в серьез. Это надо было сделать давно. Сейчас, когда ей показали всего одну ее оплошность из прежней жизни, перед ней, как хлам, вывалившийся из шкафа из-за одной зацепившейся ниточки, промелькнули все ее дела и делишки минувшего. Завидовала коллеге, что устроилась вместе с ней, но стала ее начальницей; клеветала на соседа, чтоб по вечерам не шумел — на радиационных рудниках уже не так шумят, и, казалось, бы, в мгновение секунды, держала у себя на руках четырнадцать младенцев — всех ее детей… возможных детей, от которых бы не отказалась абортом. Ее руки были в крови, ее чрево было проедено крысами. Но секунду. Всего лишь секунду. Этого хватило. Хватило и такой толики ада, а как же ты будешь терпеть ее вечность, сужденную тебе? Уже после первого убийства у тебя бы кончились все слезы, и пеплу из глаз останется орошать остаток отведенного срока. Но тебе повезло, и ты не успела искупить все в небытии, ведь сама смерть пришла нынче на Землю из глубин ада.

А куда деются все не отмытые чистилищем грехи всех тех людей, что дружно идут скопом на восток? Простились? Нет. Они будут осуждены.

Это их боль. Жуан хватит и ее собственной.

Нежные женские руки обняли ее плечи. А грудь, к которой прислонилась ее голова, была приятно горяча. Такой не может быть у мертвого сердца.

— Все пройдет. Нам дали шанс. Нас любят. — Сара говорила нежным ангельским голосом.

— Кто?

— Он… — Благоговение в горле подступило комом.

— За что? Я монстр.

— Все мы монстры. А для чего все это нам — узнаешь после. А покабудь камнем. Встань и иди.

— Куда?

— За мной.


***

Вымерший корабль дрейфовал в открытом космосе.

Каково приходится узникам одиночных камер? А если арест длится не пятнадцать суток, а бесконечное количество перечеркнутых вдоль и поперек черточек? Все произошло слишком стремительно. Не успели узники космоса привыкнуть к реалиям гибнущего мира, как тут же их развели по карцерам. Да и нужна ли прелюдия для конца всего? На Земле, наверное, даже был человек, который в это мгновение спокойно ел свой завтрак, засунул ложку с кашей в рот, а прожевать не успел! Конец подкрался незаметно.

Так и было запланировано. И не говорите, что вас не предупреждали.

О чем оставалось думать в такие моменты? Очередной раз в мыслях жалеть себя? Нет, а за что? Можно еще коротать время, обвиняя кого-нибудь за случившееся. Только много ли толку от этого будет?

На память приходили картины минувших лет. Тогда у него была и семья и хоть какая-то жизнь. Хоть она и происходила в эпоху Армагеддона.

Затишьем и спокойствием он мог насладиться лишь в последние два месяца перед отлетом. Все остальное время было адом на земле. Помнит он и начало последней войны. Все завязалось с простой междоусобицы. Словно княжеские войска на конях и с луками, два государства полировали землю друг друга танками и бомбёжкой. Казались они друг другу победоносными. С венцами на челах, дабы победить. Далее, словно рыжие веснушки на лице континентов загорались страны участницы всеобщего передела мира. Долгая война загубила экономику большинства стран-участниц. Жить в таких государствах было невозможно. Заоблачные цены на продовольствие и жизненно необходимые товары доводили порой людей до суицида. Но они настолько освирепели, что словно зверям, людям было мало. Смерть и «ад» шествовали по земле бледной тенью. Тогда словно звезды небесные сыпались на землю атомные боеголовки, раздирая все вокруг. Всеобщие землетрясения, вызванные смещением тектонических плит, погубили многих. Поднявшийся смог заставил свернуться небо в свиток, а солнце помутнело так, что даже до момента сегодняшнего отлета стояла пелена. Кто-то умный сравнил, что яркость солнечного света, теперь долетающего до земли поникла на треть. По ночам уже не было видно большинства звезд. Дмитрия с женой тогда укрыли в бомбоубежище, но были те, кто не работал на заводе. Им приходилось прятаться в менее приспособленных местах: горы, пещеры, метро.

Были уничтожены почти все посевы и треть всей растительности на земле. Вода стала отравленной и в ней не могли больше жить рыбы. Для солдат и горожан выдавалась особая вода, прошедшая неимоверную чистку и имеющая из-за множества присадок и очистителей солоноватый вкус. Была же она цвета крови. Остатки незащищенного населения погибло от отравления горькой как полынь отравленной воды.

Обреченные на погибель правители готовы были сделать все, чтобы жертвы войны были не напрасны. Чтобы победить. Впервые за многие годы было применено биологическое оружие. Оно жалило людей, словно тысяча скорпионов и съедало разум человеческий как саранча. Даже сейчас, Дмитрий помнил ужасающее сообщение в радиорубке «Противник применил Авалон!». Это звучало как проклятие. Но длилось относительно не долго. И полгода не прошло, как все закончилось. Воцарившийся в эпоху лишений и скорбей царь из русской эмигрировавшей семьи вышел предложить миру новую жизнь. Он заставил всех объединиться, тем самым завершив затянувшуюся войну. Его правление уже последние три с лишним года вело человечество к миру. Миру, в котором уже не было места человеческим чувствам и надеждам. Все было сожжено не только на земле, но и в душах людей. Черствые и обезумевшие от постоянного кровопролития, они прокляли имя Бога. Сам Великий правитель говорил, что война началась по воле Бога. Им не нужен был такой Бог. «Нам не нужно христианство со своей лживостью!» — говорил он в своей иннаугурационной речи — «Их Бог говорил: «Не мир, но меч несу вам!». Я же, говорю: «Несу вам свободу!». А они ему раболепствовали! Посмотрите, к чему это привело!


***

В космосе только и остается думать, что о Земле. На ней же самой, всегда хватает приключений. И пока все человечество устремилось общим потоком в одну сторону по магнитной стрелке, две женщины доказывали незыблемость своей природы. Женщины всегда идут наперекор всему.

Дым города похож на дым сигарет. Чадящие трубы — рассеиваются вечностью, горящая бумага — превращает в ничто все ценности. Город давно опустел. По улицам шли только две женщины, придерживая друг друга. Не отпуская — ведь им посчастливилось в этом пустынном месте найти в друг друге — живого человека. И кем бы он не был в прошлом — теперь за него (нее) нужно держаться как за самую последнюю ценность в этом мире.

— Мы догоним их? И спросила Жуан, когда они пересекли табличку с зачеркнутым именем Садома. Угли леса скрывали за собой постоянно сбивающую ногу шеренгу строя ополоумевших людей.

— Нам это не к чему. — Сара сошла с дороги в кювет, так ближе дойти до соседней станции железной дороги и оттуда, по шпалам, на которых больше никогда не поедут поезда, добраться до центрального архива.

— Куда мы идем?

— Искать наши индульгенции.

— Чего?

— Увидишь.

В тот момент, когда Сара увидела на экране командного центра своего мужа, она поняла все. Словно выловленный гипнозом код к действию, в ее памяти всплыло все что будет дальше. Она прекрасно знала для чего вернулась в этот мир, прейскурант цен на свои грехи уже увидела, и частично начала погашать предъявленный долг, а за оставшуюся часть не расплатиться и в сулящую быть вечность. Но она здесь не за мыслью о расплате. Бог милостив и не известно, чем уж Ему так дорог ее, в прошлом, бестолковый муж, но все это ради него.

Нет, Сара, сказал голос из под книги. Не только ради него — он лишь начало.

Иди.

Глава 6. Гость

Теперь же, облокотившись на шлюз корабля в полнейшем одиночестве, Дмитрий понимал всю лживость слов, что приходилось не раз слышать на Земле. Ведь именно Великий, некогда, будучи военноначальником сильной державы, отдал команду на запуск самой первой ракеты. Воина была не по воле Бога и даже не по Его попущению, а оттого, что каждый человек понимал его немного неправильно, оправдывая себя. Вначале договорившись с самими собой, что некоторые неэтичные поступки им необходимы, люди взвалили на Творца груз того, что он создал их такими несовершенными. И, конечно же, в виду последнего аргумента простит их. А может где-то и позволит. Для этого они доказывали правоту своего видения Бога, и почему он прощает им то, что творят. От этого и были войны.

Не сладко пришлось и после войны. Хоть линии фронта перестали существовать, враги остались. Теперь они были везде. Каждый человек. Вернее, те, кто остались. Всех первым делом пронумеровали и подвергли жесткому контролю. Встроенный под кожу чип — то, что должно было спасти человечество от деградации — так считало руководство уже Единого Государства. Еды было мало и на всех не хватало. Но зато строилась система жизнеобеспечения. Такая, при которой не надо было думать. Буквально за два-три года жизнь изменилась кардинально. Бывшая оборонка подарила гражданскому обществу множество полезных приспособлений для беззаботной жизни. Люди стали отвыкать от присутствия Бога и начали надеяться только на свои силы.

Построить все заново оказалось легче, чем восстанавливать прежнее. Именно с этой миссией и был отправлен шаттл с командой, в которой остался лишь один человек. Возможно, последний из всех, когда-либо живущих.

В стороне раздался шорох.

Довольно необычный для опустевшего и полуразрушенного корабля. Кулибин отвлекся от мыслей и, вооружившись баллоном от огнетушителя, последовал на звук.

Хорошо еще что освещение на шаттле работало исправно — что не менее странно. Если бы инженер услышал этот рык средь пустынного заброшенного корабля в кромешной тьме, точно бы свихнулся от страху. Жизнь кончилась, все мертвы, а из дальних отсеков слышен рев демонов, что пришли и за его душой. Что бы вы предприняли?

А вот Дмитрий, собравшись, смело выступил в коридорный отсек. Свет как и положено поступал в каждый уголок. Это вам ни какая-нибудь лампа накаливания из допотопной цивилизации! И даже не галогеново-неоновая дурилка двадцать первого века! То специально спроектированная для шаттла система освещения, работающая по принципу люминесцентной лампы, где светится наполняющий ее газ, пропуская через себя заряженные частицы. Только краев у лампы нет. Весь корабль и является одним единым цилиндром, содержащим смесь нужного газа. Штатная электроника, как ни крути, но вырабатывает магнитное поле, плюс волны вай-фая и прочих радиоузлов добавляют мощности внутреннему свечению. Ни один демон теперь не скроется от глаз инженера!

Перебирая ногами словно ластами, Дмитрий поплыл по остаткам воздуха в сторону складских отсеков шаттла. Шум постепенно стал различим. Толи рык диких зверей, то ли треск от неисправности двигателя, а может и вовсе зов ищадий ада. По мере приближения к эпицентру звука, Дмитрий пытался предположить его причину и возможные действия по предотвращению поломки. Если действительно что-то случилось с двигателем, то действовать нужно срочно. Можно было бы долететь на остатках выхлопов огнетушителя, однако, его следовало бы экономить, мало ли что еще может случиться. К тому же Кулибин не хотел выдавать лишним грохотом своего приближения к искомому месту. Уж больно живым был будоражащий пространство одиноко скитающегося корабля звук.

Вот оно. Дверь продовольственного склада. Рычание исходило из-за нее. Как ему хотелось сейчас, словно в старых довоенных фильмах с ноги вышибить эту дверь и ворваться в склад, накидываясь на злого инопланетного зверя. Но реальность была на много прагматичнее. Как бы он не колотил в отсек, плотный металл, не поддался бы даже железному Шварцу. Поэтому Дмитрий, набравшись спокойствия, набил код открытия на сенсорной панели справа от входа и резко отпрянул в сторону, прикрываясь огнетушителем.

Теперь без преград, то злобное рычание превратилось в храп. К своему немалому удивлению Кулибин увидел перед собой спящего незнакомого человека арабской наружности. По внешности очень напоминающего «шахида» из учебника истории — небритого, в длинной мешковатой одежде и неотъемлемым атрибутом — поясом со взрывчаткой. Террорист спал настолько умиротворенно и непробудно, что напоминал своим видом маленького гномика — не мудрено после крепкого обеда — он съел половину запаса космонавтов.

— Это еще что за зверь! — Возмутился Дмитрий и залетел в склад. Расталкивая хаотично парящие раскупоренные тюбики с остатками еды, он подобрался к незнакомцу и аккуратным движением отстегнул пояс со взрывчаткой левой рукой. Правой же, словно пистолет, направил сопло огнетушителя на шахида. Однако, при попытке забрать себе непременный стильный атрибут террориста, Дмитрий столкнулся с тем, что край его, снаряженный детонатором, крепко сжимался вражеской рукой. Попытка резко вырвать гаджет смертника провалилась, вызвав собой бурю негодований проснувшегося бородача. Закричав, излюбленную прощальную фразу, возвеличивающую своего Бога, террорист попытался встать, но, не учтя невесомость, только нелепо кувыркнулся в воздухе. Не теряясь, Кулибин выпустил залп газа огнетушителя по смертнику, который взъерошил его мохнатую бороду, застилая глаза, и отшвырнул к противоположной стенке. Второй край пояса со взрывчаткой Дмитрий держал как мог. И ему удалось вырвать аксессуар на мгновение, однако сразу же после этого, упустил из успевших вспотеть влажных рук огнетушитель. С шипением баллон выпустил остатки газа и заглох, после чего был немедленно отправлен точным броском в голову террористу, на тот момент, расчистившему лицо и глаза от лохмотьев бороды. Едва поняв принципы ориентации в невесомом пространстве, бедолага получил хорошую затрещину, выкинувшую его в коридор.

Пояс остался витать над продуктами, изящно изгибаясь как никогда до этого. Эта вещь, оказывается, может не только «красиво» разрываться в клочья, но и танцевать, удивляя свое естество.

Кулибин, оттолкнувшись от стенки склада ногами, полетел в след за бородачом, вытянув, на сколько можно вперед кулак несущий удар. Напрасно недавняя ловкость куражила его, поскольку террорист, глядя на несущегося, на встречу инженера, вспомнил о зачехленном за поясом кинжале. И непременно его вытянул.

Инерция сыграла злую шутку, напоров Кулибина на самый кончик подставленного лезвия. Багровые сферы вновь добавили красок стенам корабля, кормя беззвездное пространство отрубленным большим пальцем. И как специально — правой руки — теперь сложнее будет тыкаться в сенсор планшета. Вскоре все, одежда, воздух и даже борода были алыми. Еле находя в себе силы зажимать кровоточащую конечность, Дмитрий пятился назад, довольно неловко отталкиваясь от редких предметов. Шахид, словно акула, почуявшая крови, остервенело махал перед собой кинжалом. Он не видел ничего — кровь багровой завесой застилала ему глаза. Но шел по следу, пытаясь нащупать жертву острием метала в руке.

Неожиданно Кулибин наткнулся спиной на конец коридора и понял, что в следующее мгновение в его теле появиться очередная кровавая полоска. На сей раз последняя в его жизни.

Коридор шаттла наполнил звенящий звук, подобный столкновению чего-то деревянного с крепким металлом. Это был все тот же пустой баллон, на сей раз опущенный на голову террористу уже руками По.

Крякнув, бородач обмяк и безвольно полетел в просторах шаттла.

— Дима, ты жив? — Почти теряя сознание, услышал Кулибин голос, прогремевший, словно звук робота, но, тем не менее, приятный. Кровь постепенно покидала его тело, унося с собой силы к жизни. И хоть кровотечение по земным меркам не представляло угрозу жизни, тут в разряженной атмосфере шаттла, оно не застывало. Фонтан, словно в пошлых ужасах семидесятых, красной струей брызгал по стенам. Казалось, кто-то так решает свои проблемы. НО на команду Лунной экспедиции выпали настолько серьезные проблемы, что от них не отделаться уловкой подростков.


Его забвение было необычным. Вырванный из суеты корабля его дух носился в пространстве между шаттлом и планетой. Прекрасно осознавая, что это всего лишь сон, Дмитрий осмотрел свое тело. Без скафандра и в какой-то замысловатой мешковатой одежде. Он не сиял, как это состояние обычно рисовали в мультиках, и не слышал звона издалека, как про это обычно рассказывали в страшилках. Даже тоннеля со светом не было. Его окружала обычная реальность со своей вымершей Землей и забытым Богом шаттлом. Дима заметил, что отрубленный палец не кровоточил. Затупленной корявкой он еле выпирал из ладони, аккуратно затянутый кожей. Как это ни странно, но такое обстоятельство его немало порадовало, ведь вместе с конечностью, ему ампутировали чип ЕдиноГоса. Он чувствовал несказанное облегчение, сродни отрубленной опухали, что тревожила многие годы. Однако, как некогда Сизиф, закативший свой огромный камень на вершину горы, Дмитрий не успел почить. Тот камень стремительно покатился вниз, завлекая своего труженика к новой работе. Но вернется ли чип на свое место, продолжая теребить душу? Кулибин этого не хотел. Мало выбросить чип — нужно залечить душу, а главное, не замолкало сомнение, что это еще не все. Он (или для него) должны были сделать что-то еще…

Осознав себя одиноким в целом космосе, он смотрел то на планету, то на корабль, решая куда податься. На шаттле его дух ничего не держало — там летают только тела лжецов, называющих себя командой. На Земле был его дом. Там, где-то над севером атлантического побережья был рассеян прах его любимой жены. Ему захотелось ее увидеть вновь, только уже по-настоящему, без звонков и мониторов! В его голове закралась мысль, что словно и те бродяги на кладбище, что выходили из своих могил, она направляется по неведомым дорожкам на восток. На суд. Ему захотелось быть в этот момент с ней.

И он полетел. Так стремительно, как недавно летели ракеты, неся ядерную смерть. И даже чуть быстрее. Он точно не знал где и как ее найдет. Просто верил, что в конце пути обязательно встретит. Горы, моря, скелеты домов и толпы обезумевших людей. Теперь они не шли строем в одном направлении. Всю Землю обуял страх и хаос. Разобщенные группы вновь живущих сновали в разные стороны, прятались в осколках цивилизации и пытались найти правду. Неведомо откуда, но Дмитрий знал, что им на это дано сорок пять дней.

Когда правд много, но ложь одна искать сложнее. Такая целостная и на всех. Этим людям было открыто, что смерти не существует, но они еще не познали того, что жизнь существует не здесь.

И опять горы, пустые поля, покореженный метал танков. И рыженькая кудрявая голова в толпе, бредущей по западному склону Уральских гор. Это она!

Туда! К ней! Нужно сказать ей что-то важное!


Точно! Вот что его держит еще одной ногой в преисподней. Этот мир не так уж пуст, как может показаться. И эта бумажка — о которой только теперь вспомнил Дмитрий — имеет ценность, на ней стоит печать крови. Крови миллиардов душ и ключ от оков всех страждущих. Они сами продали этот ключ государству, обменяв на блага остатков цивилизации. В документе было лишь несколько вопросов. Анкета, прикрываемая образцом ДНК крови, между прочих абстрактных вопросов о здоровье, имела два утверждения, в пунктах которых следовало поставить галочку — согласие. И гласили они: «Бога нет», «Мне не нужна моя бессмертная душа». В свое время эти пункты трактовались стаду как психологический опрос. Обязательным требованием было предлагать ее всем начиная с семи лет от роду и лично под роспись собственной кровью — последнее, контролировались неукоснительно. И анкету следовало бы сжечь лишь, соскребя с нее образец ДНК для паспорта. Но далее происходило все не так. Их увозили в темное место, проводили проклятые обряды и… Архивировали. Но об этом теперь знала только восставшая из ада Сара. А об этом нашептала ей птичка на набережной в воскресенье.

— Долго еще идти?

— Меньше того времени чем тебе бы понадобилось чтобы переосмыслить свою жизнь

— Не поняла.

— Тогда я начну из далека: «… в начале было слово…».

«… И слово было Бог!» — прошептал Дмитрий у нее над ухом.

Но нет! Что это? Шлепок по правой щеке, потом по левой — и он очнулся.

На шаттле с разбитым оборудованием и окруженный все теми же знакомыми лицами: Алан, По, и кто-то мохнатый.

Глава 7. Совет

— Он жив! — На удивление радостно отрапортовал По. Однако, следовало больше удивляться не этому, а происходящему вообще: это, на самом деле, они все живы!

Шлепок по щекам привел в чувства, выключившегося на время инженера. К расстройству Дмитрия, все прошедшее не было дурным сном. Вот они все вновь перед ним в декорациях разбитой командной рубки шаттла.

— А куда ж я денусь! — Согласился с фактом своего возвращения Дмитрий. Он вспомнил последние секунды своего бодрствования и резко перевел взгляд на палец левой руки. Из ладони торчала половина большого пальца. — Не голова — поболит и пройдет. Жить буду.

Инженер попробовал привстать с кресла, в котором так удобно размещался. Но не смог. Ремни, которых больше не ощущал от затёкших мышц, крепко прижимали его в собственное полетное кресло.

— А это еще что такое? — Возмутился Кулибин.

Команда, как отложенный алгоритм многоножки руками подёргала застежки на ремнях, проверяя их надежность. А Ху, даже изловчился нажать на педаль, возвращающую спинку кресла из положения лежа в сидячее. От этого ремни со жгучей болью впились в тело инженера. «Распни, распни его!» — промелькнуло в больной голове Кулибина.

— В прошлый раз вы с командиром как-то не поладили. — Извинился По. — И к тому же… Все происходящее в последнее время, в целом, странное — то мало сказано.

— А ситуация разрешиться, если одного из экипажа распять? — Все так же проявлял недовольство инженер.

— Но мы же должны найти крайнего… — Пробубнил Алан. И добавил — К тому же ты не один тут распят.

Экипаж расступился от кресла со связанным инженером, и Дима увидел на соседнем привязанного так же ремнями лохматого увальня, оттяпавшего ему недавно полпальца.

— Это Абу Аким. — Положив руку на плечо недавнему шахиду, пояснил Алан. — Теперь он новый житель этого шаттла. Вернее, прежний, но мы о нем раньше не знали.

— Бандит какой-то… — Подумал Дима и посмотрел по левую сторону от себя. Соседнее кресло было пустым. Но, не исключено, если бы Элабан не выпрыгнул в космос, то непременно, занял бы его в таком же связанном положении.

Будем считать, этот разбойник с космической голгофы уже отправился в преисподнюю.

— Не ведали, что он тут творит, говорите… — Дима вновь повернулся к страшному скованному гостю. — И какова была его задача? Разнести в щепки остатки недорушенного командиром шаттла?

Пытаясь расстегнуть на себе ремни кресла, Дмитрий брыкался изо всех сил. Его больше возмущало в случившемся не то что дядька, недавно пытавшийся его убить, теперь считался частью экспедиции, но то, что его прировняли в условиях заточения с ним.

Дмитрий помнил увиденное в начале коллапса. Там внизу происходит на самом деле далеко не царство смерти! Не крушение цивилизации! Его жена воскресла. Теперь он хотел только туда, а не на холодную, занюханную каменюку в космосе под названием Луна.

— Вас что-то не устраивает, инженер Кулибин? — Повысив тон, спросил Беллертон. — Или хотите разделить судьбу Элабана?

— А то ты знаешь, какая у него она была…

— Камеры наблюдения показали. — Холодно пояснил китаец, встав между спорящими и стараясь оттенить негативное настроение Алана по отношению к Дмитрию — Правда не все… Только как вылетел из рубки незадолго до разгерметизации.

— На корабле его нет, а значит, его нет больше вообще. — Вывел закономерность командир.

— Не факт. — Инженеру, наконец, удалось расстегнуть одну из коварных застежек кресла. Незаметно. — Я лишь видел, как он выпрыгнул в открытый космос. Но, судя по тому, что творится на Земле, да и сам факт того, что вы, ребята, живы — вряд ли можно Многослогового индуса считать мертвым.

— Это просто смешно! — Возразил Беллертон.

— Наверное, я потерял чувство юмора после недавнего видео сеанса с Командного пункта. — Дмитрий принялся старательно рассматривать командира.

Едва смутившись такому к себе вниманию, Алан, все-таки отвел взгляд в сторону.

— Там в экране была моя давно погибшая жена! — Прикрикнул инженер. — Что это еще по-вашему такое?

— Прекрати! — Не стерпел Беллертон его пронзительный взгляд. И уже тише добавил: — Я не знаю…

— Почему вы все живы? — Продолжил выяснять инженер.

— А почему бы и нет? — Переспросил Ху. — Та гадость врача, что попала в меня, всего лишь паралитическое снадобье (судя по этикетке). У Беллертона в шее, когда он проснулся, торчал какой-то шприц, но мы так и не поняли, что это и как оно там оказалось…

— Жив, и то — здорово. — Согласился Дмитрий.

— Но на этикетке нарисован был знак смерти… — Засомневался командир.

— Наверное, уже стоит сомневаться о гранях возможного. — Подытожил инженер. Он хотел, как можно быстрее сменить тему, пока не стали акцентировать внимание на личность, совершившей нападение с ядовитым зельем в шприце. Несомненно, это была вынужденная мера, но все же недопустимая. Пусть думают, что Алана уколол свихнувшийся врач, перед тем как покончить жизнь самоубийством.

Кулибин покрутил отрубленную конечность и с еле заметной злобой посмотрел на бородатого мужчину в огромном балахоне. Кинжала при нем уже не было, хотя от этого шахид имел вид не менее устрашающий.

— Ты откуда такой взялся? — Нахмурив брови, спросил инженер.

— Террорист-неудачник. Был подослан в грузовом отсеке повстанцами для диверсии. — Пояснил Ху.

— Это я понял, когда отнимал у него взрывчатку!

Бородатый чудик в соседнем кресле имел абсолютно отрешенный вид. Он не спал, но и внимание к окружающему оказывал мало. Может просто не понимал языка… Вряд ли… Скорее просто разочарован не удавшейся диверсией.

— Инженер Кулибин, Вы очень много пропустили, будучи без сознания. Давайте прекратим тратить время на бессмысленные расспросы и подумаем, что делать дальше. — Напомнил о не менее насущной проблеме командир экипажа.

— Чего-чего, а уж времени у нас теперь предостаточно… — Выпустил иронию Дмитрий. — Для начала неплохо было бы меня развязать.

— Нет. — Алан почесал шею в районе инъекции. — Мы еще не разобрались в случившимся инциденте. — Где гарантия того, что ты не такой же диверсант, как и он

Тут мохнатый террорист удивленно обернулся к спорящему экипажу.

Алан принял свой излюбленный напыщенный вид и пафосно посмотрев на окружающих его людей продолжил свою мысль:

— Мы, — Он провел рукой вдоль присутствующих в отсеке. — Новый состав Лунной экспедиции: одним меньше, другим больше. На нас возложена ответственная миссия по заселению Луны. И ввиду последних событий на Земле — наш долг священен! Мы не можем допустить провал нашей миссии из-за таких диверсий. Необходимо расследовать случившиеся, выявить предателей…

— А вот расстрелять не получится… — Подытожил инженер. — Смерти нет. Да и к тому же, тебе ли говорить о святости.

В сердцах плюнул Дмитрий.

— Заселению Луны? — С чуть заметным акцентом вмешался в разговор араб. — Нас четверо мужиков! Среди нас нет женщин! Как мы будем «заселять»?

«А он разговаривает!» — Отметил себе Дмитрий.

— Молчи там вообще! — Огрызнулся По и кинул в него осколок пульта управления, пролетавший мимо.

Послышалось неразборчивое ругательство. Судя по длине словосочетаний — затейливое.

— Не важно. Великий должен был предусмотреть такой исход событий. Иначе, зачем мы здесь? — Не унимался командир. — Неужели, грядущее разрушение не могло быть предугадано им? Он так много сделал раньше для нас. Он должен был что-то сделать!

— Да! — Напирал Кулибин. — Он должен был привести мир к такому концу. Это и был его гениальный план…

Не успел он договорить свою мысль, как кулак командира заставил искрить нос инженера багровыми сферами. Метко бьет, зараза. Если бы не вовремя подоспевший По, зажавший Алану руки со спины, была бы вместо инженера кровавая жижица.

Араб выразил еще большее изумление от слов русского инженера. Дмитрий буквально сорвал эти слова с его языка. Не ожидал он встретить единомышленника на форпосте идейных противников. Может ему и пришлось примкнуть к команде космонавтов в виду того, что это последние живые люди во вселенной, но идеи и мотивы их он не разделял.

Не упуская случая По, откидывая Беллертона в сторону, хорошенько приложил ему в бок твердой ладошкой.

— Что бы не произошло на Земле — этого уже не исправить! — Выдавил По. — Прекратите ссориться! Мы никогда не сойдемся на общем видении. Кто бы не уничтожил наш дом: Бог ли, Великий ли — это должно было случиться.

— О чем ты говоришь? — Пререкался Алан.

— Не важно… — Еле тихо произнес программист. — Уже ничего не исправить. Нужно жить дальше, хотя бы ради тех погибших двух миллиардов ходячих мертвецов под нашими ногами.

— Это не жизнь! Аллах проклял нас! — Вмешался горе-террорист. — Он собрал здесь тех, кто не достоин даже умереть! Я — великий грешник, пытавшийся заслужить его прощение героической смертью. Не знаю, чем провинились вы — Он посмотрел поочередно то на По, то на Дмитрия. — Но этот сын собаки достоин худшего!

Командира передернуло. «Сын собаки» — такой эпитет он уже слышал раньше… и всячески старался скрывать при каких условиях удостоился такого определения. Алан, под пристальным взглядом араба выглядел настолько бледно, как плешивый пес, загнанный живодерами в угол. Кто-то узнал его тайну…

— Да-да! Моей целью был не ваш шаттл и даже не Лунная станция. — Не унимался араб. — Я должен был взорвать родного сына Шайтана, которого вы называете «Великим»!

Члены экипажа ошарашено посмотрели на своего командира. Ху присвистнул от удивления, что Алан на самом деле не родственник, на третьем киселе, Великого, а именно — сын!

— Да! Это так! — Вспылил Беллертон. — Я его сын! Он знал о надвигающейся катастрофе! Наверное, поэтому мы полетели под командованием Его отпрыска! Нас отослали в космос для зачатия новой жизни на других планетах!

— Именно тебя послали на Луну чтобы … — Выронив последние слова, пробубнил Ху.

— Бред какой-то… — Пробурчал Кулибин.

На сей раз не выдержал уже По. Китаец посмотрел в единственное оконце шаттла, в нем как раз проплывала мертвая Земля. В его голове пронеслись тысячи картин, на которых рушился весь его мир, к которому он только начал привыкать. Все это действительно было кем-то запланировано. И смерти миллиардов людей в долгой войне. И кратковременный рассвет. И этот апокалипсис. Все! Придумано чьим-то изощренным разумом. И кто-то об этом знал — вот что было самым ужасным. Великий мог бы спасти миллионы! Да что там говорить: он может все! Если бы захотел, он бы не допустил такого. Вместо этого, он тайком от всех отправляет своего незаконнорожденного отпрыск в иную вселенную, зачинать новый беспредел.

Дома сейчас бродят толпы ходячих мертвецов, мир рушится, экипаж потерял управление… А значит, Великий этого и добивался. Причем даже их непосредственны командир, оказывается, не последняя пешка в этой партии.

Знал ли Алан о случившимся? Конечно же нет. По крайне й мере не в той степени, как следовало бы ожидать. Его удивление произошедшему было искренним. Его реакция на крушение была не сыграна. Однако, что-то он знал… Догадывался, что не спроста отправился на Луну, знал, что есть какая-то секретная миссия.

Секунда, и По уже месил Алана как только мог, со всей злостью, которую позволял его хиленький организм. Вымещая в каждом ударе ненависть миллионов, воскресших зомби. Невесомость отталкивала Беллертона все дальше и дальше к стенке, и в какой-то момент он оказался словно между молотом и наковальней.

Остальные просто наблюдали происходящее, безучастно смотря вперед себя. Не осталось никаких сил: ни душевных, ни физических, чтобы предотвратить безумное насилие. Да и связанные конечности не особо способствовали этому. Последняя капля морали слетела вместе с крохами мировоззрения, после осознания собственной обреченности.

Время уже не имело значения. Сколько фаршировал китаец своего командира, им было безразлично. Минута, две, может быть час. Они перестали следить за происходящим на корабле. Самоустранились в собственной депрессии.

Последний шлепок по плоти и По рухнул несбалансированным поплавком рядом с жертвой.

Тишина. Инженер, пользуясь случаем, наконец отцепился от кресла. Оттолкнувшись ногой от своего прежнего пристанища, Кулибин подлетел к только что затихшему По.

— Хватит жалеть себя. — Положив руку на плечо китайца, посоветовал тот. — Нам надо придумать, что делать дальше.

— Я убил его? — Испуганно вымолвил Ху.

— Его уже никто не сможет убить. — Ответил инженер, окинув взглядом тело Алана, застрявшее между приборными досками. Хоть застывшая кровь и виднелась на полетном костюме командира, но сама кожа, как на лице, так и на руках его, была чиста словно после спа-салона. — Полетает духом над домом и вернется.

Только теперь Ху смог поднять взгляд на дела рук своих. Забитое в угол тело не выдавало признаков побоев. В чем-то Кулибин действительно был прав.

Смерти больше нет. Как не лупи этого отпрыска проходимца, выдававшего себя за вождя мира, а он все равно не сдохнет. Хотя, и этого было бы мало сейчас для Ху. Естественно, на бедолаге Алане он вымещал всю злобу к Великому, но и этот горе-командир постарался. Мог бы, и рассказать о планах. Как ни как, а в одной команде летели. Одно дело делали.

А вот не одно оказалось… Китаец и русский наивно собирались восстанавливать станцию, в то время как их незабвенный командир тупо спасал свою пятую точку от гиены огненной.

Хотя, чем это плохо для них? Они ведь тоже спаслись! Не идут как завороженные на восток, не ныряют в огненную воронку что расположилась над Манчжурией. Кстати сказать, недалеко от родного дома По.

Родился, рос и не знал, что в паре метров от его хибарки разверзнутся врата рая. Или ада…

Так что же это, Великий спас и их? Нет. Глупо полагать, что в такой милость отсутствует корыстный промысел. Прилетели бы на Луну. Восстановили станцию и сделались бы новыми рабами. Незаметно, ненавязчиво, как и всегда. Правители всегда знали, как закабалить толпу, да так, чтобы сама радостно побежала под плетку.

Синяки на теле Алана таяли на глазах. Будто снежинки, стекая с промерзшего тела, талой водой придавали глянцевый румянец.

С досадой китаец вновь пнул безвольное тело командира. Полый звук от удара ноги по мешку с костями не придал По желаемого чувства удовлетворения. Какой толк его бить, если с него все как с гуся вода!

Теперь, в изменившихся условиях стало проще понять истину — насилие не педагогично. Чтобы проучить человека надо быть чуть изощрённой. Но гнев, переполнявший сейчас душу китайца не был столь изобретателен. Хотелось бить и крушить. А лучше — убить.

Только смерти больше нет. В этом Дмитрий убедился сам, пролетая над головой своей давно погибшей жены. То, что это был не сон и не галлюцинация — он уверен на сто процентов. Или хотел бы быть уверен.

А еще больше хотел бы быть сейчас рядом с ней. Но как там очутиться? Выкинуться за борт как индус? Не поможет. Он еще слишком мало знает о новом мире.

Отец знал больше. Он бы подсказал.

Рука Дмитрия потянулась к сердцу. Туда где во внутреннем кармане лежал его секрет — настоящая бумажная фотография. Почему-то именно сейчас ему захотелось посмотреть на своих давно умерших родителей. Они всегда знали, как нужно поступать правильно. Они бы смогли разобраться, что сейчас происходит с ним: суд или искушение. А может быть последний шанс? Цветное фото на плотной глянцевой бумаге. Таких давно не делают. Цифра заменила людям все — даже воспоминания. Улыбающийся отец обнимал за талию маму. Если бы только картинки умели говорить, он бы, наверное, сказал Диме: «Не отчаивайся! Так должно было быть». И принялся бы искать ответ в книгах.

Точно! Книги! Как Дмитрий мог об этом забыть! Ему читали о наступившем сегодня! Дне страшного суда!

Но где? Когда…

Сердце судорожно забилось, предчувствуя порог открытия, способного перевернуть все с ног на голову.

— Ну, будет… — Шепот ласковых слов, как бальзам на мертвую душу. — Довольно насилия. Это уже ничего не решает. Никогда не решало.

А дело было и не в решении проблемы. Весь скопившийся ужас и стресс в душе По требовал выхода. Жуткая смесь отчаяния и безысходности требовала адреналина, жаждала крови. И он нашел выход. Вряд ли, отключившийся командир, поощрил бы такую антистрессовую разминку, однако, это имело свою пользу.

Оттолкнувшись о стену, инженер подлетел с По на руках в свое кресло. Аккуратно положил его и пристегнул лишь набедренным ремнем, чтоб случайно не улетел.

И только после этого заметил, что и его скованный сосед тоже освободился.

После мгновения оцепенения, инженер принял боевую стойку. Причем настолько неуклюже, насколько это позволяла невесомость.

— Аким. — Араб протянул в сторону инженера правую руку, левую же, открытой ладонью положил себе на грудь.

Им уже делить не чего. И, отчасти, Дима теперь понимал мотивацию действий террориста. Но не поощрял! Это только в американских сказках терроризм может быть умеренный, на само же деле, любой, одевший пояс смертника, мало чем отличается от маньяка-убийцы.

— Дима. — Протянул руку в ответ.

— Извини за палец. — Буркнул Аким.

Дима поднял к лицу обрубок, повертел кистью, перед глазами. И махнул рукой.

— Зато чипа теперь нет при себе. Так что — спасибо!

На его лице не было улыбки. Неизвестно что за человек только что протянул ему руку и какие цели теперь он преследует. Да, взорвать шаттл не получилось, да карты раскрыты, и им больше терять не чего, однако, экипаж еще многого не знает о происходящем вокруг.

— Прежде чем я позволю тебе дальше оставаться не связанным, мы должны расставить точки над Й. Первое — тебя сюда не звали, и ты не член команды.

Араб слушал речь Кулибина с серьезным лицом.

— Второе. Мы должны тебя ликвидировать по всем инструкциям. Но по ряду причин современного состояния мироздания, мы больше не можем физически избавляться от биологических объектов (предположительно). А запереть тебя где-нибудь не представляется возможным.

— Третье. — Взял слово Аким пока Дима пытался подобрать слова для продолжения своей речи. — Мы должны научиться доверять друг другу, чтобы выжить в дальнейшем.

Дима с глубоким интересом посмотрел на оппонента.

— Да, именно так. Цивилизация, с которой мы прилетели — погибла. Что творится на Земле — я сам в это с трудом верю, хотя знаю, что это. Аллах говорил о этом дне. Мы же, застряли за тысячи миль от пророчества. И мы должны найти отсюда выход. И это главнее нашей возникшей распри.

— Прекрасно, что ты это понимаешь. — Кивнул Кулибин. Он бы лучше и не сказал. — Предлагаю разоружиться, хоть любое оружие сейчас не имеет смысла.

Араб достал нож, спрятанный у щиколотки. Понятно, как он освободился от ремней… Повертев оружием в мыслях куда бы его деть, араб осмотрел дремлющего китайца. Можно было бы дать на сохранность ему, как нейтральной стороне, однако сегодня нейтральных нет. Все ищут свои интересы. На этом этапе интересы совпадают.

— Просто знай, что он у меня есть. — Наконец решил араб и засунул нож за пояс.

— Хорошо. У нас есть вопрос по важнее, чем таить камни за пазухой. Этот чертов сынок дьявола сейчас где-то в неадекватен бегает по шаттлу. Неизвестно на что он решиться.

— Надо найти его.

Оба кивнули и посмотрели на спящего китайца.

Дмитрий безучастно махнул рукой и полетел к выходу из рубки. Араб неловко поплелся за ним.

Тяжелый вздох обретшего покой Кулибина развеял тьму корабля.

— Зачем мы здесь? — В поисках надежды спросил инженер у сидящего летящего рядом араба. Это больше был риторический вопрос для налаживания контакта.

— Если кто-то придумал такой конец миру, у него был повод собрать нас здесь.

— Для какой-то миссии?

Они вылетели в длинный коридор, соединяющий отсеки с грузом и машинные приспособления.

— Нет. Для изощренной кары. Мы все сюда прибыли разными дорогами. — Задумчиво подбирал слова Аким. — Командира вашего хотел спасти высокопоставленный папаша, меня подослали все это уничтожить…

— А я убегал от одиночества на Земле. — Перебил его Дмитрий. Ведь именно в отшельническом обитании на Лунной станции, поддерживая ее работоспособность для путешествия космических челноков, он искал убежища от всего, что с ним произошло в жизни. Там нет правительств, нет игрушечных денег, а порой глоток воздуха ценнее жизни. Там нет лжецов и предателей. Небо ближе без них.

— Нас собрали не для смерти.

— Как в старом анекдоте. — Остервенело улыбнулся Дмитрий. — Про блудницу, просящую у Бога отсрочки наказания…

Аким вопросительно посмотрел на собеседника. Ни то чтобы ему было интересно услышать эту историю, но поражало больше невесть откуда возникшие силы для беседы. На Земле ему встречалось мало людей, при первой встрече с которыми хочется излить всю душу. Но тут… То ли стресс располагал, то ли Дмитрий чем-то был ему приятен как собеседник. Возможно, это будет его новый и последний друг.

— Ну, та история. — Продолжил Кулибин. — Тонет в океане лайнер, а на его борту любовница капитана молит Бога: «Господи! Я грешила и блудила! Я достойна сейчас смерти, но не губи вместе со мной сотни этих неповинных в том людей!». Бог услышал ее, и корабль не затонул. Прошло несколько лет. Эта женщина опять поплыла в путешествие, только уже в постели с другим капитаном. Вновь разыгрался шторм, при котором лайнер начал тонуть и женщина также молится Богу. А Он ей отвечает: «Нет уж! Тоните! Я для того вас проституток на этом корабле несколько лет собирал!».

— Да. И нас на этом шаттле долго собирали… — Согласился Аким.

— Только по какому критерию?

— А какая теперь разница?

— Уже никакой. — Глядя в иллюминатор на застывшую Землю, промямлил инженер.

События последних нескольких часов требовали взрыва в душах этих трех мужчин. Хаотичное насилие, крушение приборов и самоубийство — лишь малая толика того, что они могли бы сотворить. Но что-то их удерживало переступить эту черту. То ли эхо легенд прошлого где-то глубоко в памяти, то ли закалка аморальной резни минувшей ядерной войны.

Тишина космоса успокаивала.

— Бог не мог про нас забыть. — Успокаивал себя Аким. — Иначе все складывается слишком просто. Он целенаправленно свел нас здесь. Для проклятия ли, для милости — время покажет. Если бы не случайность, я бы не уснул в продовольственном отсеке, нажравшись яств. И тогда мы бы взорвались еще на взлете. Но Аллах увел сие от вас, чтобы показать всю силу своего промысла. Я понял это, когда очнулся связанным после удара по голове.

— Ты просто проспал…

— Нет! Я осознал это в тот момент, когда со мной заговорил По. Я был связан на кресле, а он пытался объяснить мне, что все напрасно: Земля погибла и этот корабль — единственно пристанище людей во всей вселенной.

— Тебя так убедили слова этого мальца? — Удивился Дмитрий, кивая в сторону погасшей где-то далеко командной рубки.

— Меня убедило то, что я его вообще понимаю. — Отрезал араб. — Я никогда не знал Всемирного языка. Он считается скверным для нас. Мы его не учим.

Простая истина ошарашила Диму. Сколько еще того, о чем они не задумывались в своей новой природе, но происходящее уже сейчас с ними.

— Но ведь мы с тобой сейчас разговариваем именно на этом языке!

— Ошибаешься.

Некоторое время Дмитрий пытался переварить сказанное Акимом.

— А на каком?

— Единственном. Можешь называть его «языком жизни».

— Ты серьезно?

— Я простой скотовод из аравийских пустынь! Что мне за дело до всех ваших языков? У меня были слова, что читаются слева на право — и мне этого хватало. Но мы друг друга прекрасно понимаем и без переводчиков!

— Теперь я понял, что мир действительно изменился. Наступил Конец Света, Аким!

— Мы дожили до конца вечности…

— Ошибаешься, вечность только начинается!

— Конец мира не такой! — Возмутился араб. — Мы должны предстать на суд Аллаха.

— Апокалипсис приходит именно так. Мы должны были получить по заслугам.

Они подлетели к продовольственному отсеку, в котором так недавно жил Аким. Первое где стоило бы поискать Алана, это здесь. Кроме того, надо выяснить сколько припасов им еще осталось до голодания. Если оно, в новой природе, вообще предусмотрено. Весь коридор шаттла был загажен осколками недавних событий. Мелкие частицы расколотого оборудования, капельки крови, без числа летающие как планктон в море, и ближе к продовольственному отсеку тюбики с едой.

— Что это? — Спросил Аким, прислушиваясь к наступившей в корабле тишине.

— Похоже на звонок телефона… — Предположил Кулибин. — С чего бы ему здесь в космосе взяться. Только если это действительно телефон, то как он вообще здесь работает!

— Это мой телефон! Пояса смертников оборудовали таким, на случай если бы я по какой-либо причине не смог нажать кнопку подрыва сам. — Сообразил Аким и ринулся в складской отсек.

***

Молчаливые люди знают истину. Поэтому они и молчат. Истина заключается именно в том, что ее должны знать немногие. Она не для всех. Глупцы утверждают, что истина у каждого своя. Нет. Каждый обладает тем ощущением истины, в коей степени он пуст. А настоящая же… Та самая, из которой вылупилась правда и породилась лож — вот она — одна.

Город давно остался позади со своими пустыми заводами да пыльными витринами. Казалось бы, прошло с десяток часов, но солнце так и не думало садиться, замерев на востоке — в том самом месте, где недавно возвеличилось необычайное атмосферное явление багрового креста. Это утро затянулось надолго. Наверное, на вечность.

Среди толпы шаркали ногами и те, кто еще недавно был способен вести ее за собой. У каждого из них висел на шее амулет. Нет, то был всего лишь призрачный уже никчемный ключ от всех дверей. Карточка-ключ. Только теперь он был им не нужен — больше нет дверей, за которыми хранятся секреты.

Они шагали молча. Толпы людей идущих строем. Это были не отрешенные немые создания, но обрётшие груз сознания твари. Слепцы, которые увидели, всего лишь в доли секунды, нечто. И этот образ перевернул все что было построено тысячелетиями. То, что было миллионами возведено на лжи, опровергалось в унижительно малый отрезок времени.

Знакомый силуэт. Он легко приметен среди этого ровного строя и не только фигурой шкафа со сверкающей лысой головой, но еще и тем, что идет не в ногу. Шагает не вместе с ними, а рядом. Не сопровождая. Шкаф следует своему плану, который, пока совпадает с конечным пунктом следования зомбированных масс.

— Андрю! — позвал лысый.

Его крик даже никто не заметил.

— Андрю! — Не унимался тот. Он заметил в толпе своего коллегу, вернее подчиненного. Клерк средних лет, сотрудник секретного отдела Командного центра. Только этим утром они вместе обеспечивали запуск космического шаттла, а уже сейчас словно чужие. С чего вдруг такие перемены?

Лысый не выдержал такой наглости, подбежал к забывчивому коллеги и резко дернул его за рукав полосатой рубашки.

Что делать, когда все чем вы были дороги окружающем теперь обесценилось? Вы становитесь им не просто не нужным, но чем-то абсолютно лишним, а вернее — мешающим. Как отколовшийся ноготь ранее так бережно хранимый на ноге от углов тумбочек в потьме, а после и вовсе ненавистно приносящим боль. Вот таким теперь стал Жорж. Болячкой, от которой раньше зависело все. Возможно, его бы теперь проклинали-, может даже, побили и больно, но никому до него не было дела. Все шли общим строем на восток.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.