Бесплатный фрагмент - Архив сочинений 2016

Июль

Лоренс Стерн «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1760—68)

Творчество Лоренса Стерна — это рапсодия, положенная на страницы литературного произведения. Автор из множества кусков сшивает историю, не придавая значения возникающему ощущению несуразности. Стерн говорит с собой и с читателем, уделяя этому основную часть повествования, оставляя прочее домысливать другим самостоятельно. Лоренс делится знаниями своего времени, в том числе и пристрастиями культурного общества к миру философии, науки, музыки и литературы. Свобода выбора во всём, в том числе и касательно отношения к предмету личного труда: читатель может делать пометки и рисовать в заданных для такого занятия местах. Не будет кощунством между строк записывать мысли о читаемой книге, жизни и кулинарные рецепты — автор на то и рассчитывал, создавая произведение. Бумага стерпит, она создана терпеть.

Стерн мог позволить себе прослыть дилетантом. Книгу «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» он писал продолжительное количество лет, задавшись целью выпускать по тому каждый год. Какие только думы не приходили к нему в голову, пока он кропотливо изыскивал те моменты, которыми порадует читателя. Стерн писал, как думал. Кто-то найдёт в его творчестве попытки модернизма, обозначив Лоренса зачинателем великих жанров, в частности потока сознания. А ведь принадлежность творчества Стерна определяется легко, причём без нахождения определяющих характеристик. Лоренс создал подобие дневника придуманного персонажа, куда заносил, в первую очередь, свои домыслы, а уже потом оговаривался касательно принадлежности им же сказанного действующим лицам произведения.

В повествовании Лоренс Стерн не разбирает дороги. Он ведёт читателя нехожеными тропами, словно заблудившись. Невозможно предсказать, что ожидает на следующей странице, потому как этого не знает и сам автор. Он положился на волю случая, находя нужное в предыдущих размышлениях, чтобы вернуться назад, когда ресурс вдохновения исчерпан, дабы изыскать новые пути. Единственная ситуация может породить ряд продолжений, а также несколько предысторий. Почему бы не рассказать о том, как всё могло быть, если смотреть иначе? Почему бы не обозначить отчего всё сложилось именно так? Без особой на то надобности и в отсутствии должной на то логики, Лоренс Стерн пишет с удовольствием, не обращая внимания на необходимость доставить такое же удовольствие читателю.

Как бы там ни жил, о чём бы ни думал Тристрам Шенди — не имеет значения. Его роль в произведении минимальна. Основной упор Стерн на нём не делает. Затруднительно вообще установить, кто из действующих лиц является главным, поскольку все они служат лишь в качестве ступенек, по которым автор поднимается или опускается, смотря по ситуации. Чужие жизни для Стерна значат много и вместе с тем не имеют значения. Куски чей-то реальности объединяются в целое, по отдельности ничего из себя не представляя. Впрочем, они и в качестве целого никак не смотрятся, будто набор зарисовок с потолка. Можно охарактеризовать произведение Стерна набором специфических анекдотов для эрудитов, что посмеются на тему высоких материй.

Тристрам Шенди, как Росинант. Его используют для возвеличивания подвигов, по сути надуманных. Лоренс Стерн безусловно с чем-то борется, о чём могут судить лишь знатоки истории Англии второй половины XVIII века. Засилье чего тогда было в культурной среде и какие течения осуждались более всего? Возможно, согласуясь с реалиями тех дней, Стерн выводил существенные для личного понимая дилеммы. И чем более он овладевал пером, тем чаще стал срываться на брюзжание, вплоть до детского лепета. Начав с обсуждения последних научных и философских изысканий, он к концу всё чаще забавляется игрой невнятных звуков.

02.07.2016 (http://trounin.ru/sterne60)

Милан Кундера «Смешные любови» (1969)

Будни Чехословакии не были лишены социалистического абсурда. Тогда уклад жизни определялся обществом, посредством проведения постоянных собраний, ставящих на вид другим заслуги и огрехи сограждан. Причём чаще осуждали, особенно если речь шла о таких людях, как Милан Кундера, что сам Милан демонстрирует в собственных произведениях, показывая действующих лиц с гнильцой, ставящих себя выше ценностей среднестатистического жителя страны. Им нужна свобода, которую они используют для воплощения низменных желаний. И так из рассказ в рассказ.

Это выше всяких сил, когда требуется абстрагироваться от действительности и залечь на дно, где тебя никто не побеспокоит. Можно придумывать легенды и всячески изворачиваться, обеспечивая надёжный тыл, думая о личном счастье. И ведь подобное поведение всё равно ведёт к краху. Осознание этого не покидает читателя, какой бы рассказ Кундеры он не читал. Действующие лица предпочитают строить жизнь на лжи, обманывая из желания солгать, не задумываясь о последствиях. Если герой не скрывается от кого-то, то льстит ему в лицо, вводя того в заблуждение.

Совесть обязательно просыпается, стоит провернуться сюжетному колесу до конца. К тому моменту совершённые деяния во всю грызут действующих лиц, наконец-то осознавших, отчего у них в жизни ничего не получается. Нужно быть честным перед собой и никого не обманывать — тогда никаких дурацких ситуаций не произошло бы, в душе было бы спокойно, а общественность продолжала гадать о скрытном соседе, как и раньше о чём-то молчащем, зато без повода для пристального к нему внимания.

Кундера прямо говорит о человеческих пристрастиях. Тема секса и самоудовлетворения не является для него запретной. Действующие лица с упоением обсуждают противоположный пол. В одном из рассказов Милан поставил проблему красоты, обозначив её важным элементом для начала взаимоотношений, а также оговорив, отчего отсутствие привлекательности порождает в людях желание к интриганству. Действующие лица обязательно смотрят на это с разных сторон, пытаясь понять желания людей.

Где-то Кундера пишет иносказательно — читатель сам должен догадываться об истинном смысле. Без авторской подсказки каждый по своему будет интерпретировать текст, вплоть до отрицания наличия скрытого смысла или приходя к противоположным суждениям. Кундера никак не оговаривается, к чему им рассказывается та или иная история, поэтому читатель волен самостоятельно определяться со своим мнением.

Единожды Кундера строит повествование с ровно выстроенным сюжетом. Словно умелый беллетрист, он рассказывает занимательную сценку из жизни, задействовав художественные приёмы для благостного восприятия читателем. Милану больно, и он делится болью, показывая Чехословакию такой, какой её видят чехи и словаки. В остальных случаях сюжет не отличается целостной композицией, распадаясь на ряд мыслей, выстраиваемых автором в произвольном порядке. Кундера о чём-то желал поведать, но не хотел облекать размышления в нечто литературное, предпочтя говорить в общем, задействовав несколько художественных образов, чтобы придать повествованию вид рассказа.

Стоит отметить, что рассказы, позже вошедшие в сборник «Смешные любови», Кундера писал от случая к случаю, когда отошёл от стихотворной формы и пребывал в раздумьях насчёт прозы, создавая также эссе и пьесы. До крупных произведений было ещё далеко, поэтому стоит воспринимать ранние работы Милана в качестве пробы пера. Если именно так оценивать творчество Кундеры, то у него получилось вполне сносно. Он тяготел к рассуждениям, после сделав их обязательным элементом произведений.

«Смешные любови» — это «Никто не будет смеяться», «Золотое яблоко вечного желания», «Ложный автостоп», «Симпозиум», «Пусть старые покойники уступят место молодым покойникам», «Доктор Гавел двадцать лет спустя», «Эдуард и Бог».

03.07.2016 (http://trounin.ru/kundera69)

Кристоф Оно-ди-Био «Бездна» (2013)

Набоковская Маша приехала. И кому, как не сыну, будет о ней рассказывать отец? Замечательная была мать, жаль умерла. Появился повод заново пережить прекрасные мгновения прошлого, поведав о них родному ребёнку. И неважно, ежели ушей сына коснутся эротические подробности взаимоотношений двух взрослых людей. Ему необходимо знать всё, вдруг и отец сгинет в бездне, после чрезмерного увлечения беременными акулами и дайвингом. Вторым слушателем истории из уст Оно-ди-Био становится читатель, что знает историю наперёд, не осознавая, насколько некоторые французские писатели способны разжёвывать всем понятные истины, подавая их на красиво украшенной тарелке.

В начале XXI века стало трудно жить обыкновенному человеку. В аэропорту его тщательно досматривают и сетуют на неосуществимость желания уличить на досмотре хоть какого-либо террориста. Европейцы продолжают думать, будто к ним стремится переехать население всей планеты и приобщиться к их ценностям. Хлебнув впечатлений в зарубежных поездках, туристы уже не смотрят с былым оптимизмом на экзотические страны, где помимо бедности и антисанитарии случаются природные катаклизмы или действуют человеческие факторы, подрывающие основы понимания должного быть. Инфантилизм в искусстве продолжает набирать обороты, опираясь на необходимость отображать внутреннее недоразвитое осмысление реальности. И вот обыкновенный человек XXI века начинает осознавать: он сможет найти покой только там, откуда вышел изначально, то есть в пучине вод.

Оно-ди-Био не раскрывает существенных истин. Его цель заключается в отображении действительности. Он скрупулёзно подсчитывает количество жертв в происшествиях, позволяет действующим лицам подвергаться опасности, даёт представление удручающего положения дел. Человечество погружается во мрак, не понимая отчего. Просто Оно-ди-Био смотрит на жизнь взглядом боящегося всего, не понимающего, насколько опасна внешняя среда, якобы покорённая человеком. Он ищет корни проблем в банальности, обвиняя людей в различии их мировоззрений.

Если двое конфликтуют — это обязательно приведёт к трагичному исходу. Пусть вина на главном герое и не лежит. Он отговаривал свою вторую половину от безумств, мотивируя примерами собственных ошибок. Ему приходилось видеть страдания людей, он сам был в плену у тех, кто мог отрезать его голову, в случае отказа заплатить выкуп. Он, пережив травмирующую психику ситуацию, отказался от всего, что может быть связано с опасностью. Размышления главного героя здравы, но чрезмерно расплывчаты. Таким же образом думают европейцы, насмотревшись телевизора и начитавшись газет. Чьё-то эксцентричное поведение они воспринимают за обыденное явление, поскольку о нём говорят на каждом углу и у него появляются подражатели. Европейцы сами усугубляют положение, давая право существовать ерунде, хотя можно всего лишь закрыть глаза и не обращать на сумасбродов внимания.

Излишний ажиотаж — путь в бездну. Главный герой произведения Оно-ди-Био доверяет средствам массовой информации, получая на выходе то, что и должен был получить. А именно — негатив. Он, аналогично другим, боится стать жертвой теракта, опасается притока эмигрантов, поощряет мазню и, надо полагать, сексуальную распущенность, зависает в интернете, а также увлекается практиками ухода в себя, совершая это с помощью дайвинга.

Открытое информационное пространство угнетает людей, желающих видеть событийность во всей полноте. Но стоит погрузиться в бездну и мир перестанет восприниматься с позиций постоянно ухудшающихся условий. Оно-ди-Био не намекает — он отображает настоящий момент. Нужно правильно интерпретировать его слова, тогда и выводы возникнут соответствующие. Пусть один из героев повествования должен умереть, другой — обрести гармонию, а третий — бороться за право бороться. Другой жизни всё равно не будет.

03.07.2016 (http://trounin.ru/ono-dit-biot13)

Александр Куприн «Поединок» (1905)

Когда армия не исполняет прямых обязанностей, она подвергается разложению. При Александре III Российская империя не воевала, как и в первые годы царствования Николая II. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Александр Куприн описывает в негативных оттенках будни солдат и офицеров. «Поединок» для него — возможность рассказать о накопившихся проблемах, требующих срочного разрешения, иначе ближайший конфликт может обернуться поражением. Собственно, русско-японская война и стала той отправной точкой, обозначившей скорый крах самодержавия. Но то впереди, об этом Куприн не предполагает. Его задача — на примере одного молодого человека показать читателю реальное положение дел, дополнив повествование требуемыми для беллетристики элементами любви к противоположному полу с сопутствующей ей трагедией.

В центре повествования главный герой, которому едва минула за двадцать один год. Он не понимает своего предназначения, принимая происходящее вокруг за данность. Ему хочется кутить и мечтать о лучшей жизни, чем он и занимается на протяжении всего действия. Окружающие его люди глубоко порочны: не думают о благе государства, удовлетворяют постоянно возникающие прихоти. Они и шашкой владеть разулись, предпочитая стрелять в безоружных гражданских, посмевших им перечить. А если дело доходило до дуэли, то принимали её в качестве священного долга, иначе их изгоняли со службы.

Говорить о светлых и возвышенных чувствах не приходится. Даже дамы сердца приравнены к способу для удовлетворения ещё одной прихоти. Главный герой о женщинах практически ничего не знает, покуда Куприн не отправит его в публичный дом. Нравственности в молодом человеке после этого не прибавляется, он становится более сконцентрированным на собственных переживаниях, всё чаще задумываясь о смерти: если не на дуэли, то всегда готов самостоятельно пустить пулю в висок.

Генералы, помнящие события прошлых войн, продолжают призывать подчинённых к нравственности. Офицеры у Куприна пребывают в постоянном кутеже, солдаты откровенно тупы. Три стороны армейской жизни отказываются найти точку соприкосновения. Это порождает весь тот ворох проблем, где-то с юмором, а где-то с болью, описываемых автором. Вырваться из сложившего положения не представляется возможным. Куприн не старается вывести Россию на светлый путь, созерцательно отображая реалии, перегибая палку. Читателю иногда кажется, будто автор излишне утрирует, доводя описываемые сцены до маразма.

Вырваться из обозначенного круга весьма трудно. Это понимают разумные люди, желающие совершить нечто такое, за что их переведут на места, откуда близок высший свет, или они обретут спокойствие вне армейской службы. До метаний повзрослевшей души главному герою далеко. Он не собирается ничего менять, поскольку не имеет иных представлений о действительности, кроме имеющихся. Куприн ведёт его по дороге с петлёй в конце. Даже в случае благополучного исхода ничего в жизни главного героя не изменится — армия засосёт его ещё глубже, пока расшатавшаяся дисциплина не выплюнет его истощённый организм.

Довольно часто Куприн сбивает читателя, уводя повествование в сторону. На страницах возникают странные моменты, довольно примечательные. Они разбавляют общую картину упадка, показывая увлечённых людей, сохранивших голову на плечах, хоть и ставших из-за этого объектом для шуток среди сослуживцев. Не историей одного действия дышит «Поединок» Куприна, есть в нём скрытое от взора, заслуживающее отдельного внимания. Только суть произведения не в том.

А залпы грянут! Они грянут на полях сражений и в мирных городах! Вот где вспомнят о былом старые генералы, научатся держать дисциплину офицеры, пойдут на дно солдаты и утонут в реках крови граждане России: на дворе был 1905 год.

04.07.2016 (http://trounin.ru/kuprin05)

Роберт Джордан «Великая охота» (1990)

Цикл «Колесо времени» | Книга №2

Почему творчество Роберта Джордана импонирует молодым людям? Перед ними огромный мир со множеством возможностей, где правят короли, живут мифические создания и существует магия. Главный герой — слаб, но в нём чувствуется мощная составляющая, обязанная перейти на более качественный уровень. И разве могут молодые люди такое не любить? Они видят в повествовании преодоление собственных комплексов, находя в разворачивающемся действии утоление личных печалей, ожидая воздаяния за все те несправедливости, посылаемые на них жестокой реальностью. Повзрослев, они будут всегда с теплотой вспоминать некогда прочитанные сказания. Иным, желающим прикоснуться к творчеству Роберта Джордана, нужно быть предельно осторожными, заранее ожидая получить вместо захватывающего чтения, до жути предсказуемую цепочку событий: заявляется проблема — собирается команда — собирается главный герой — собирается — собирается — продолжает собираться — и вот! все куда-то зачем-то идут — идут — идут — идут — и так далее.

Писатели фэнтези любят использовать в придуманных ими мирах тему борьбы добра со злом. Не берётся в расчёт, что зло — это всего лишь оппонент в борьбе за обладание чем-то, а не истинно разрушительная сила, стремящаяся всех и вся поработить, дабы ввергнуть желаемый для владения ими мир в первоначальное состояние с преобладанием хаоса. Роберт Джордан так глубоко не опускается, предпочитая выстраивать классический сюжет эпического произведения, в котором нельзя обойтись без приевшихся составляющих. Конечно, главный герой всегда может перейти на сторону зла, о чём читатель периодически задумывается, памятуя о количестве книг в цикле. Поэтому, коли автор с «Ока мира» решился приоткрывать тайны о прошлом главного героя, то и в «Великой охоте» читателю станет доступна новая истина. И нет причин для удивления, если главный герой встанет ещё на одну ступеньку выше.

Несмотря на обилие страниц, содержание произведения можно переложить на нескольких листах, допустим в виде хроники. При таком подходе, когда наглядность ставится выше желания автора переливать из пустого в порожнее, есть смысл ознакомиться со всем циклом сразу, если он будет представлен под видом брошюры. Это было бы нагляднее, нежели на десятке тысяч страниц наблюдать за каждым шагом действующих лиц. Молодые люди не согласятся с таким мнением — им интереснее именно скрупулёзная концентрация на деталях. Роберт Джордан полностью удовлетворяет их любопытство. А ведь сюжет художественной литературы имеет свойство бесследно покидать читателя, как и автора, легко забывающего о чём писал ранее.

Подобным образом можно говорить о значительной части произведений, написанных в жанре фэнтези. Такая у них особенность. Отчего у фэнтези имеются ярые сторонники и такие же ярые противники. Иногда под горячую руку попадают достойные внимания произведения, где писатели стремились не просто погружаться в фантазии: они отталкивались от настоящих проблем, чтобы иносказательно поделиться размышлениями К Роберту Джордану эзоповское видение действительности не относится; читатель следит за малозначащими приключениями героев, чья участь не вызывает ответных чувств, поскольку нет веры в написанное.

К каким бы материям не прибегал Джордан — всё смотрится надуманным. Роберт разбавляет повествование параллельными вселенными, могущественными артефактами и необычными способностями; и с каждой лишней страницей отдаляет от себя вдумчивого читателя, привлекая ценителя незамысловатого чтения. Пусть Колесо времени крутится дальше, ведь Джордан нашёл на кого опереться. Многим его эпический цикл понравился. Он, к тому же, однажды переиздавался в англоязычном мире.

05.07.2016 (http://trounin.ru/jordan1990)

Арундати Рой «Бог мелочей» (1997)

Когда человек желает рассказать о том, что его беспокоит — он делает это блестяще, пока не иссякает поток огорчений. Появляется необходимость в дополнительных историях, чтобы довести содержание до нужного объёма. Вот это и является для рассказчика основным затруднением. Начинаются попытки излагать далеко не то, о чём хотелось бы поведать читателю. В тексте появляются сцены сомнительного качества, взывающие к определённым ответным чувствам. Хорошо, если писатель в красках описывает ужасы собственных будней. Плохо, если прибегает при этом к излишнему очернению действительности, используя хоть и реалистичные описания, но делая излишний упор на откровениях, будто сам является той падкой стороной, решившей получить удовольствие за счёт чуждого ему горя.

Арундати Рой беспокоит многое в Индии. Она безустанно говорит о политике, кастовой системе, беспросветности. Ей понятно, отчего всё сложилось именно так и почему крайне трудно будет повлиять на общество. Не так просто убедить индийцев в необходимости слома старых традиций, взяв за основу, например, ценности западного мира. Арундати начала с себя, представив читателю произведение, написанное на английском языке, таким образом, чтобы повествование привело в недоумение и побудило проявить интерес к Индии. Только нуждается ли Индия во вмешательстве извне? Эта страна — совмещение несовместимого. Она подобна пороховой бочке, готовой взорваться в любой момент.

Особый интерес Арундати испытывает к исторически укоренившемуся в её штате христианству и к неослабевающему влиянию социалистических воззрений. Всё смешалось в самосознании индийцев, не разбирающих, где высшее божество, а где его подмена. Слова Рой, как слова заинтересованного человека, пропагандируют близкое сердцу понимание общественных ценностей. Она видит происходящее с негативной стороны, не желая понять, как нуждаются люди в покое, хоть и таком ужасающем. Перемены Индии нужды, но зачем стремиться к их осуществлению столь агрессивно? Если автор осуждает наксалитов, то почему не желает понять, отчего они несут в себе элемент разрушения, направленный на созидание?

На каждой странице «Бога мелочей» читателя ждёт очередная правда о жизни индийцев. Первооснова противоречий — религия. Действующие лица познают практически все конфессии, наследуя взгляды христиан и мусульман, постоянно соприкасаясь с индуистами и буддистами. Вторая составляющая противоречий — политика. Третья — произвол силовых структур. Четвёртая — оставшееся условное деление на касты. Пятая — тотальная бедность большей части населения. Шестая — насилие над детьми. Седьмая — антисанитария. Противоречия перетекают в неудовлетворённость от традиций индийцев, продолжающих хранить верность ушедшим в прошлое принципам. Обо всём этом Арундати Рой пишет с особым жаром, часто беря на себя излишнюю смелость превзойти мэтров узких литературных жанров, вроде ужасов и эротики.

Затронув наболевшие темы, Арундати переходит в повествовании на действующих лиц, чья жизнь тонет в предлагаемых автором событиях. Их присутствие помогает воспринимать «Бога мелочей» цельным, хоть и раздробленным на ряд неудачно связанных друг с другом историй. Былое в Индии значения не утрачивает, поэтому нынешнее положение всегда будет связано с уже произошедшим. Арундати взялась за рассказ издалека, подведя читателя к понимаю того, что ничего в Индии не изменилось. Какой она была будучи британской колонией, такой и осталась, обретя лишь симпатичный внешний лоск, сохраняя внутри себя неисчислимое число червоточин.

Что-то надо определённо менять, хотя бы в плане отношения к окружающему миру. Арундати проявляет интерес к малому количеству вещей. Ей важнее разобраться в многообразии видов и понять, каким образом стрекозы занимаются сексом. Впрочем, пусть стрекозы занимаются размножением без вмешательства человека. Хотелось бы, чтобы и человек развивался без слепого стремления к лучшей жизни, которую ему никакие навязанные сверху перемены не принесут.

07.07.2016 (http://trounin.ru/roy1997)

Данте Алигьери «Божественная комедия» (1321)

При всём своём значении для литературы, «Божественная комедия» Данте Алигьери преследовала единственную цель — отправить в ад политических оппонентов автора и вознести до врат рая его соратников. Сама структура загробного мира представляет из себя увязывание в единое целое античных народных преданий, изысканий древнегреческих философов и библейских сюжетов. Кто ранее был на вершине божественного пантеона — теперь обречён перейти на службу христианству под видом бесов. Версия Данте не несёт в себе новизны: она позволяет иначе посмотреть на ранее известное и должное существовать далее (при наличии ряда существенных расхождений с позицией католической церкви).

Описываемое Данте следует признать ночным видением. Автору снится Вергилий, ведущий его по кругам ада. Ознакомительная экскурсия проходит в спешке: читатель поверхностно знакомится с достопримечательностями и до его сведения доводится перечень вечно томящихся там душ. Чем глубже спускается Данте, тем чаще встречает противников, где им, по мнению автора, самое место. Недоумение усиливается с каждым кругом — снова на страницах возникают персонажи древнегреческой мифологии, сменившие обязанность поддерживать порядок вместо аида в аду, слегка изменив свой статус. Далее следует путешествие автора по раю: его ждёт множество рассказов от встречаемых им душ, считающих за обязанность рассказать о себе в мельчайших подробностях.

Непритязательность содержания компенсируется мнением о влиянии «Божественной комедии» на современный итальянский язык. Именно произведение Данте послужило весомым аргументом для выбора итальянцами ныне канонического варианта языка, устранив противоречия о важности иных диалектов. Рассуждения об этом стоит оставить соотечественникам Данте и способным прочитать «Божественную комедию» в оригинале. Перевод поэзии всегда искажает нюансы, каким бы талантом не обладал ответственный за него человек.

По тексту произведения наглядно видно, с каким энтузиазмом Данте подошёл к созданию «Божественной комедии» и как он её домучивал, старательно придерживаясь заданных размеров. Первые шаги с Вергилием полны воодушевления, содержание изобилует авторской философией. Превосходно описан Лимб, показаны невольные страдающие души, должные вознестись в рай, но до скончания времён их место пребывания определено за них. Данте кощунственно даровал людям не ту загробную жизнь, в которую они верили. Он без лишних раздумий определил, кому где быть. Деспотов приблизил к Люциферу. Всем воздал за прегрешения. Про путешествие в рай лучше ничего не говорить.

Позицию Данте следует признать правильной. Он не побоялся указать современникам на их заблуждения. Если кто не соглашался с его мнением, то тому дорога в ад была обеспечена. С таким подходом и жить интереснее. Кажется, пора создавать новый вариант «Божественной комедии» — накопилось достаточное количество душ, о чьём загробном пребывании читатель беспрестанно гадает. Кто именно из достойных попал в рай. И попал ли туда кто-нибудь вообще, включая самого Данте?

Судя по доводам автора, он опирался на труды Аристотеля, воссоздавая структуру ада и рая. Правильно ли применять мысли об одном к совершенно другому? Сказанное однажды, обязательно извращается потомками под нужды краткого момента. Данте Алигьери показал начитанность, применяя знания древних к реалиям своего дня. Возможно и писал он на родном языке для того, чтобы с его «Божественной комедией» ознакомился узкий круг людей, которым он решил бросить вызов. Их реакция скорее всего была насмешливой: придуманных адовых страданий никто всерьёз не испугался.

«Божественная комедия» — всего лишь сон. А во сне чего только не привидится. Главное успеть записать.

07.07.2016 (http://trounin.ru/dante)

Юкио Мисима «Шум прибоя» (1954)

О красивой любви могут мечтать все, даже пропахшие испражнениями золотари. Иногда им стоит встать выше поверхности рабочей среды и исцелиться с помощью путешествия в красивые, сравнимые с раем, места. В их мыслях останется знание обратной стороны человечества, но думы слегка подвергнутся изменениям. Однажды Юкио Мисима посетил Грецию, после чего он через несколько лет опубликовал «Шум прибоя», рассказав читателю историю зарождения тёплых чувств между бедным рыбаком и дочерью зажиточного отца. В ходе работы над произведением благое вдохновение всё-таки покинуло Юкио, и он очернил ладное начинание вкраплениями изнасилований, колыханием женских грудей и пристальным вниманием к соскам.

События «Шума прибоя» тесно связаны с историей Японии. Действие происходит на небольшом острове, население которого зарабатывает на жизнь с помощью рыбной ловли. Каждая семья в недавнем прошлом пережила трагедию. У главного героя погиб отец во время налёта американских бомбардировщиков, чьи снаряды накрыли его шхуну. Теперь главному герою остаётся прозябать в нищете, выполняя тяжёлую работу, уходя в море с риском пойти на дно. Нет ничего удивительного, что такой человек способен думать о возможности наступления счастливого будущего, пускай и обретённого с помощью женитьбы на обеспеченной девушке. Но реально ли ему таковую найти? На острове всего одна подобная девушка.

Развитие сюжета предсказуемо. Мисима нисходит до мелодраматичности, опутывая золотыми сетями влюблённых, практически не позволяя им усомниться в грядущем счастье. Картину портит чернушность автора, внёсшего в пастораль личный вклад извращённого понимания должного происходить с героями его произведений. Вместо наблюдения за переживаниями влюблённых и расхождениями во взглядах их родителей, читатель узнаёт подробно о нравственных страданиях, возникающих на фоне свойственной людям жажде говорить о том, о чём они сами ничего не знают, передавая из уст в уста кем-то едко высказанные предположения.

Не обходится главный герой и без надрыва чувств. Он верен своему делу, добросовестно выполняя возложенные на него обязанности. Он даже может пойти на безрассудство, если того потребуют обстоятельства. У главного героя в «Шуме прибоя» ничего такого не намечалось, пока Мисима не решил обелить влюблённого, до того нещадно унижаемого практически всеми действующими лицами. Положительного завершения страданий необходимо добиваться отчаянными мерами. Мисима описывает геройство, чтобы разлить слёзы и завершить повествование, которое он старательно продлевал, но так и не сумел придать ему объёмный вид, остановившись на излёте допустимого использования лишних сцен.

Мисима в «Шуме прибоя» удивительно описывает женщин. Читатель о многих не знает ничего, кроме имени (да и то не всегда) и характеристик груди, вроде размера каждой в отдельности, симметричности расположения, особенностей сосков и прочего, что так или иначе с ними связано. На такие шалости автора можно закрыть глаза, ведь Юкио не может обойтись без откровенности, считая себя обязанным хоть чем-то шокировать. Это позволило ему заполнить изрядное количество страниц дополнительным текстом. Ему помогли пикантные истории, рассказанные женщинами друг другу.

Благодаря творчеству Мисимы иначе воспринимаешь Японию. Сложившееся об этой стране впечатление никогда не остаётся постоянным, всегда изменяясь. Если «Сокрытое в листве» Ямамото Цунэтомо показало истинное лицо самураев, то Мисима распространил часть свойственных им убеждений и на остальные слои населяющих Японию людей. Бедный рыбак, при всей своей скромности и исполнительности, настолько же грешен в порывах, как крестьянин, как воин, как создатель художественных образов, как золотарь Юкио Мисима.

08.07.2016 (http://trounin.ru/mishima54)

Александр Демченко «Поднебесный гром», «Судьбы крутые виражи» (1986)

Александр Демченко (лётчик-испытатель, лауреат литературной Премии Министерства обороны СССР) должно быть сильно любил небо, если он с таким удовольствием описывает жажду людей оторваться от земли и унестись в небесную высь. Читатель буквально пьянеет от слов писателя, знающего о всех описываемых им тонкостях. Не только небом живут действующие лица: они остаются простыми людьми, которым нужно обустраивать личную жизнь, уметь ладить с домочадцами и превозмогать конфликты внутри рабочего коллектива.

«Поднебесный гром» Александра Демченко с первых страниц настраивает читателя на серьёзный лад. Лётчикам-испытателям предстоит тяжёлая работа по проверке новых машин, поставляемых для них конструкторским бюро. Невзгоды следует превозмогать. Каким бы боком жизнь не поворачивалась, надо воспринимать нахождение в тени за светлейший из дней. Никогда не знаешь, что считать большим несчастьем. За требованиями начальства порой следует катастрофа, которой и следовало бы избежать, не поддаваясь унынию из-за мелочей. Неблагоприятный для полётов прогноз метеорологов скорее благо, как и обнаруженная кем-то из испытателей неисправность, поскольку вся работа, описываемых автором лётчиков, направлена на выявление всевозможных дефектов.

«Судьбы крутые виражи» — отражение последствий мельчайший недоработок, в результате которых выживание лётчика-испытателя становится делом удачи. Главный герой повести переживает трудный период взаимоотношений с семьёй. Он отторгнут небом и вынужден бороться с собой на койке реанимационного отделения. Демченко отошёл от небесной тематики, сосредоточившись на неприятной теме, показывая к чему приводит увлечение полётами. Счастливое спасение несёт в себе ворох проблем, словно вихри воздуха разрывающие ткани организма, внося дополнительный разлад в обострившиеся противоречия с женой и сыном-подростком.

У читателя обязательно возникают ответные чувства. За ярко прописанными действующими лицами просто обязаны скрываться настоящие люди. Все они стремятся в небо, даже остающиеся на земле. Каждый жалеет об утраченных возможностях обрести крылья, если по какой-то причине не суждено было стать лётчиком. Небо способна обрекать на страдания, даруя животный страх перед высотой, что можно преодолеть, хоть и с большим трудом.

Человеческая поддержка — вот о чём Демченко говорит постоянно. Без неприятностей обойтись невозможно, но рядом обязательно найдутся люди, чьи помыслы чисты и направлены на созидание радостной атмосферы. Главные герои произведений Александра испытывают проблемы, не надеясь на чью-то помощь. Они сконцентрированы на внутреннем мире и не сразу замечают происходящие вокруг них перемены. Порой стоит протянуть руку — и они растворятся в неге.

У произведений Демченко финал остаётся открытым. Ограничением для продолжения историй служит необходимость, дающая читателю право самому решать дальнейшую судьбу действующих лиц. Как в настоящей жизни, так и на страницах, нельзя в одно мгновение поставить точку. События обязательно будут развиваться дальше, иногда и с отрицательными последствиями. Судьба на самом деле подвергает человеческое существование крутым виражам: в любой момент всё может перемениться.

Остаётся недоумевать, почему многие произведения Воениздата никогда не переиздавались. Некоторые из них являются драгоценными сокровищами мировой литературы, обречёнными на забвение. Их находка — случайное стечение обстоятельств. Напечатанные однажды, они разошлись по библиотекам и книжным полкам, продолжая там пылиться, пока не истлеют. Может виной тому стал слом интересов последующих поколений, предпочитающих отдавать предпочтение пустым сюжетам и надуманным проблемам? Небо уже не манит, как не манит и космос; манит голубое свечение монитора и смартфона: человек больше не смотрит на звёзды, он смотрит на электронную начинку.

Остались ли в наше время лётчики-испытатели с таким же интенсивным графиком полётов, как у героев Александра Демченко?

09.07.2016 (http://trounin.ru/demchenko86)

Филипп Майер «Сын» (2013)

У писателей XXI века, что ни сюжет о прошлом — обязательно на страницах присутствует развратная вакханалия. И вроде бы всё это естественно, и никуда от человеческих желаний не денешься, но отчего даже грозные индейцы превращаются в отчаянных сексуальных извращенцев? Чего за ними никогда не замечали писатели-современники тех далёких событий. Почему именно сейчас становится известным, насколько индейцы были озабочены удовлетворением низменных прихотей, имели пошлые имена и, помимо добычи скальпов и кручения верёвок, их беспокоило именно желание разобраться отчего бык налегает на корову, а мужчина на женщину? О чём не писал Джеймс Шульц, а он наиболее реалистично отразил для потомков быт индейцев, о том взял смелость рассказать Филипп Майер, восполнив пробел в экстраполяции морального разложения культуры Запада на исторические события второй половины XIX века.

Читателю доступно под одной обложкой сразу несколько историй. Первая — самая главная — рассказывает о противоречиях переселенцев и индейцев-команчей, взаимно проливающих кровь на землях Техаса. Автор предлагает проследить за становлением попавшего в плен молодого человека, чьё мировоззрение будет сформировано путём трудных испытаний. Этот молодой человек даст начало роду нефтедобытчиков, о чём Майер рассказывает в других историях. Причём эпизоды повествования не следуют друг за другом, а в хаотичном порядке перемешаны, словно автор не решился навести порядок и выстроить историю от начала до конца. Значит был в том скрытый смысл, возможно направленный на искусственное создание препятствий для чтения и правильного понимания изложенных событий.

Быт индейцев стоит признать достоверным, если Майер действительно опирался на источники, где читателя не стремились ввести в заблуждение. Ежели исходить при отражении прошлого тем образом, которым предлагает Филипп, то нужно более глубокое погружение в прошлое, чтобы не стать жертвой самообмана. Отчего-то кровожадные индейцы оказываются не такими жестокими, а даже наоборот — они извращены до первооснов и скальпы снимают согласно необходимости их снимать, тогда как вся остальная их жизнь мало чем отличается от будней американских подростков, известной читателю по сюжетам американских же молодёжных комедий.

Майер часто делает широкие отступления, сообщая читателю собственную точку зрения на американскую историю. Он громко оглашает оспоримые выводы и не ограничивает полёт фантазии какими-либо оговорками. Если слова Майера воспринимать буквально и верить всем его суждениям, то тогда, конечно, стоит довериться ему и во всём остальном, особенно касательно индейцев. Разве может такой человек ошибаться? А если может в малом, то значит — может и в большем. И вот в этом беллетристика позволяет ему трактовать историю в каком угодно ракурсе, хоть ври напропалую. Но коли писатель уверенно рассуждает и от своего лица доходит до выводов, то написанная им беллетристика принимает ряд обязательств — ей важно честно донести до читателя реальную обстановку некогда произошедшего. Майер этого не делает, громко говоря в пользу славы своей страны, не принимая в расчёт позицию других государств, едва ли не призывая читателя снисходительно относиться к их действиям в заданный сюжетом промежуток времени.

История теперь не просто гвоздь, на который вешается картина. Это нечто иное. Историю стало модно переписывать и иначе интерпретировать. Если человек в чём-то уверен, то он всегда предполагает, что в этом же уверены все остальные люди. В наши ли дни или в прошедшие — не имеет значения. Филипп Майер предложил читателю личную точку зрения, а как её воспримет сам читатель — дело его морали и совести.

10.07.2016 (http://trounin.ru/meyer13)

Чарльз Буковски «Макулатура» (1994)

Ерунда сама по себе является ерундой, как не пытайся её охарактеризовать. Если в ерунде искать смысл — рождается философия. Если её стараться применить к повседневности — религия. Ерунда самодостаточна — нужно принять во внимание и не придавать значения. Всё равно замыслы её сказавшего человека будут истолкованы превратно. В данный момент под ерундой стоит понимать художественную литературу, а именно те тонны макулатуры, коей она и является на самом деле. Редкий писатель вкладывает смысл в создаваемые им произведения, чаще в безумстве исторгая из себя слова ради слов, будто кто-то их действительно будет читать в том количестве, на которое они рассчитывают. Удовлетворяется сиюминутная прихоть без предположения о нужности и полезности.

Возможно из данного понимания исходил и Чарльз Буковски, когда создавал последнее своё крупное произведение. Не надо быть особенно талантливым, чтобы в отрицательных оттенках передать гибельное положение писательского мастерства. Во времена Буковски действовали определённые закономерности успешного написания книг, воспринимаемые последующими поколениями скорее негативно. Это в прошлом, поэтому чтение «Макулатуры» становится для читателя квинтэссенцией для понимания литературы последних десятилетий XX века.

Буковски берёт за основу избитые сюжеты, предлагая читателю присоединиться к будням бедного-талантливого детектива, способного решить труднейшие из поручений, будь заказчиком хоть Смерть, хоть инопланетяне. Его пропитое-прокуренное мировоззрение строится согласно представлениям самого Буковски о приятном времяпровождении, то есть главный герой не будет брезговать алкоголем и ставками на скачках, что одновременно обязательно становится для него сущим наказанием, отчего выбраться из ямы будет проблематично.

Буковски строит повествование в мрачных тонах, изредка переходя на чёрный юмор. В самом деле, что такое может произойти в жизни падшего элемента общества, если он не представляет никакой ценности? Его смешают с грязью и выставят на всеобщее обозрение, дабы другим служить ярким примером никчёмного существования. Буковски жесток и не собирается делать исключений: происходящее полно абсурда и обречено на мучительную гибель. Перезанять разумность на стороне не получится — никто не поверит и не согласится предоставить второй шанс.

Говорить о том, во что выродилась литература после Буковски нет необходимости. Она перешла на другой этап существования. У неё появились иные ценности и она варится уже согласно им. Это не хуже и не лучше — изменились нравы, а с ними и способы подачи материала. Заложенное ранее продолжает использоваться, будучи разбавленным упором на новые потребности человеческого бытия. Читатель просит откровенности, получая её в полном объёме. Описываемое Буковски стало далёким и слегка наивным, словно песок пересыпали в песочницу побольше, где вместо лопатки, ведра и рядом располагающейся скамейки для распития спиртных напитков, можно найти остатки людских испражнений, засохшие интимные выделения и можно наблюдать за развратными действиями взрослых, вернувшихся по образу мысли в пещерные времена.

«Макулатура» отчасти делится прогнозом на будущее. Буковски отражает и те тенденции, что будут проникать в художественную литературу на протяжении последующих десятилетий. Уже нет наивной веры в существование Смерти, инопланетян и прочего, а есть твёрдое убеждение, что мифические определения обязаны облечься в человеческое тело и в своих стремлениях быть похожими на жителей Земли. Впрочем, это касается абсолютно всего, в том числе и событий прошлого. Всё подводится под одно, без права на самостоятельность.

При любом критическом отношении к художественной литературе, никогда к ней не изменится отношение основной читательской массы. Потребности этой массы формируют то, к чему будут стремиться писатели, иначе обязательно канут в забвение, какими бы гениями беллетристики они не являлись.

12.07.2016 (http://trounin.ru/bukowski94)

Райдер Хаггард «Клеопатра» (1889)

Древний Египет при Птолемеях стал осколком некогда громадного государства Александра Македонского. Спустя ряд поколений стране фараонов суждено было вновь утратить независимость и войти в состав Древнего Рима. Предшествовавшие этому события наполнены романтическими представлениями о Клеопатре VII, последнем правителе Древнего Египта. Её жизнь полна тайн, главной из которых является причина, побудившая её самоустраниться. Райдер Хаггард решил на свой манер изложить историю, смешав правду и вымысел: авторской фантазии гораздо больше, нежели действительности. Читать следует строго ради любопытства, но никак не с познавательной целью.

Хаггард предлагает читателю историю молодого человека по имени Гармахис, о чьём падении известно заранее, поскольку именно расшифрованный вариант его рукописей теперь доступен для ознакомления. Пребывая на пороге смерти, Гармахис описал в подробностях все случившиеся с ним злоключения, начиная от полных надежд на воцарение по праву законного наследования. Было ли подобное на самом деле — неважно. Хаггард в любом бы случае заинтересовал современников произведением о загадочном Египте, о котором было известно не так уж и много, чтобы говорить уверенно. Благо Хаггард взялся не за события глубокой старины, а за относительно недавние, когда люди записывали всё, что с ними происходило. А так как Гай Юлий Цезарь тогда вёл активную борьбу с политическими оппонентами, то, стоит думать, Хаггард отчасти всё-таки прав в описательных моментах.

На страницах «Клеопатры» постоянно зреют заговоры. Жрецов не устраивает Клеопатра, они готовы совершить переворот и дать бразды правления Гармахису. Для пущей остроты читательского интереса, Хаггард поручает осуществить убийство претенденту на престол. Никаких возражений авторскому праву на построение сюжета у читателя не возникает, ведь читатель твёрдо уверен в правдивости слов писателя. Если надо пойти на жертвы ради светлого будущего, раскапывать могилы или капать ядом, то лучше Гармахиса для этого дела не найти. Романтизм в полной мере отражает себя в произведении — описанное Хаггардом возможно только в книгах.

Предлагаемая читателю история затягивается на многие годы, отражая путь главного героя от рождения до смерти. Месть будет созревать, осуществляться и снова созревать, покуда судьи не подведут черту под деяниями главного героя. Хаггард поместил в повествование весь спектр эмоций: читатель успевает облегчённо вздохнуть, улыбнуться, негодовать и проливать слёзы. Представленные вниманию действующие лица многократно совершают ошибки, позволяя автору снова и снова ставить их на путь истинный. Единожды описанная развязка отчего-то регулярно подаётся на страницах под разными обстоятельствами, покуда должное не свершится и все не удостоятся права отправиться в мир мёртвых.

Стоило бы сразу оговориться, Райдер Хаггард посвятил «Клеопатру» своей маме, интересующейся всем, что связано с Древним Египтом. Подобного рода история, надо понимать, стала отличным подарком от любящего сына. Оригинальное название содержит ровно то, что предлагается для ознакомления — речь о мести и падении Гармахиса. Хаггард уделил изрядное количество страниц религиозной составляющей и немного рассказал про быт египтян, тем самым удовлетворив необходимую потребность в информации про занимательные обычаи канувшего в прошлое государства.

Пусть версия Хаггарда о гибели Клеопатры останется именно такой, какой он её предоставил читателю. Почему бы последней Великой правительнице из рода Птолемеев не умереть от разбитых надежд именно представленным автором способом. Факты жизни навсегда останутся спорными, какими бы свидетельствами потомки не обладали, а вот с последовавшими за смертью событиями уже ничего не поделаешь: о них какой-нибудь беллетрист обязательно расскажет, пускай и на свой манер.

12.07.2016 (http://trounin.ru/haggard89)

Мишель Уэльбек «Покорность» (2015)

«Покорность» Мишеля Уэльбека — это атмосфера современного западного христианства: население Европы предалось разврату и не желает думать о чём-то ином, кроме удовлетворения сексуального возбуждения. Чем занимается главный герой на страницах книги? Он преподаватель высшего учебного заведения, посещает порносайты и спит со студентками — они обязательно делают ему минет, анилингус и прочее, о чём обычно не принято говорить открыто. Появление в его жизни мусульманства ситуацию не исправляет. Он продолжает жить с прежними увлечениями. Он никого не уважает, оскорбительно отзывается о родителях. Он является ярким примером вырожденца, что заслуживает лишь одной характеристики — моральный урод.

Читатель может видеть в произведении Уэльбека предостережение возможного наступления негативных последствий от влияния мусульманства на европейское мировоззрение. Эта тема Мишелем оговаривается мимолётно и не влияет на сюжетную линию. Уэльбек играет на страхах, создаёт пиар для «Покорности» и за счёт этого пробуждает у читателя видение самой незначительной стороны произведения, толка от которой не наблюдается. Мишель настроен категорически и сам боится, если руководить Францией начнут мусульмане. Его категоричность заходит до того, что он готов принять версию с радикально настроенными религиозными адептами, отрицающими вариант светского государства.

У читателя возникает стойкое убеждение, будто только мусульманство сможет облагоразумить Европу, наложив запреты на вседозволенность и распущенность её населяющих людей. Уэльбек прямо об этом не говорит, но между строк сквозит боязнь наступления скорых перемен, способных ограничить распоясавшееся вырождающееся свободомыслие. Разве станет читатель сочувствовать главному герою, чьё поведение заставляет содрогаться от непомерной распущенности взглядов? Да и станет ли такой человек мусульманином?

Почему при знакомстве с текстом «Покорности» у читателя возникают мысли о назревающем вторжении мусульманства в Европу? Причина тому уже была оглашена: более сказать о произведении Уэльбека нечего. Описывать деградировавшую личность главного героя — портить настроение. Каждые пять страниц происходит половой акт, смакуемый автором в одной и той же манере. Действующие лица женского пола любят быть обязательно обмазанными спермой, чему рад и автор, если он с таким упоением подходит к описанию столь деликатный подробностей. Когда нет на страницах сексуальных сцен, тогда Уэльбек старательно рассуждает, чаще о пустом и стороннем.

Стоит убрать из произведения описание будущего и рост мусульманского влияния, как от «Покорности» остаётся книга для эротоманов, сторонников присутствия в художественной литературе описаний оральных ласк, стимуляции яичек и ануса, окропления женской груди семенной жидкостью. Рядовой читатель это не должен оценить, а если оценит, значит индекс соответствия его личных интересов идентичен интересам представителей культуры Запада. Есть отчего бить тревогу, но отчего-то под угрозой постоянно понимаются надуманные проблемы, тогда как явные расстройства восприятия действительности начинают считаться нормой.

Уэльбек показал современную ему Европу. Старая религия полностью себя изжила — с её мнением никто не считается. Решения принимаются вразрез с понимаем должного быть. Гуманизм снизошёл до потворства низменным желаниям. Культура дошла до примитивизма. Моральные ценности обесценились. Пропала вера в нужность сдерживающих общество ограничений. Напряжение всё чаще исходит изнутри. Всё замерло в ожидании встряски, под которой европейцы обязательно понимают агрессию с Востока. Но зачем конфликтовать с тем, что изживёт себя без постороннего вмешательства?

Путь главного героя обязательно приведёт его к изменению отношения к жизни. Он слишком легко воспринимает происходящее вокруг. Покориться же он никогда не сможет — слишком ему хорошо знакомо ощущение вседозволенности.

13.07.2016 (http://trounin.ru/houellebecq15)

Сайт — 16 месяцев

Будем реалистами. Реализовывать книгу от никому неизвестного автора со слегка «косноязычным» слогом — затруднительное занятие. Правильно! Книга совершенно не продаётся. Не помогают этому бесплатные раздачи, как было проделано на ЛайвЛибе. Аналогично смутные у меня и представления о мнении слушателей, которым доступна полная аудиоверсия «Отрицательной субстанции» (самостоятельно потоком распространяемая по рунету без моего участия). Один читатель в твиттере отозвался ёмко: «УГ»; другой — увидел в тексте «состояние глубокого профессионального выгорания с уже укоренившейся стойкой депрессией». Хотелось бы больше критики. Осталось положиться на время.

Для реализации я имею ряд иных задумок, не нацеленных на извлечение прибыли. Кажется, я стараюсь заработать имя, после чего и можно будет о чём-то конкретном говорить. Художественную литературу в ближайшее время более писать не планирую — весь ушёл в анализ человеческого словесного наследия, остро воспринимая современные тенденции к изложению писателями мыслей.

Хотел было договориться с редакцией журнала «Иностранная литература» о предоставлении мне электронного текста произведения Горана Петровича «Снег, следы…", заявленного в качестве одного из иностранных номинантов на Ясную Поляну-2016. Получил от них ответ, что можно придти к ним и купить. Жил бы в европейской части страны, но живу ведь в сердце Сибири. Поэтому запланированный комплексный обзор не будет полным. Впрочем, у Петровича заявлены «страницы ещё не опубликованного романа». Ничего страшного от его отсутствия, думаю, не произойдёт.

Посещаемость сайта падает. Снизился переход посетителей с Гугла. Связанно ли это со ссылочной массой на страницах или имеются другие причины, не знаю. Внутренняя статистика отклонений в посещаемости не видит — она сохраняется на прежнем уровне.

15.07.2016 (https://trounin.livejournal.com/297129.html)

Владислав Бахревский «Хождение встречь солнцу» (1967), «Бородинское поле» (2009)

Владислав Бахревский умеет погрузить читателя в атмосферу прошлого, уделяя внимание мельчайшим деталям, предпочитая постоянно придерживать сюжетную составляющую. Он рубит концы, плетя далее иную историю, вытекающую из ранее сказанного. Читатель не успевает проникнуться к действующим лицам, как происходящее меняется: вместо одних на страницах появляются другие исторические лица. С годами стиль Бахревского практически не изменился: исторические декорации оживают на глазах, каждый герой обладает уникальным характером, писателем даётся общая картина происходящего, участие в повествовании принимают все слои населения. Но чего-то постоянно не хватает. Возможно, смущение вызывает желание автора рассказать о многом, для чего он берётся за всё сразу, забывая о цельности сюжета.

«Хождение встречь солнцу» предстаёт перед читателем в залихватской манере лёгких на подъём казаков, готовых сорваться с места и бежать в самые глухие места, коли так будет должно поступить. Бахревский начинает сказание о жизни Дежнёва издалека, прибегая к помощи влияния царя, решившего сослать одного из провинившихся подальше от Москвы, поручив заодно прихватить с собой полторы сотни казаков. Читатель удивится, разглядев Дежнёва в момент его появления на страницах, этого озорного и компанейского парня, согласившегося поехать в дремучие места. Думается, Бахревский чрезмерно прибегает к вымыслу, черпая информацию из неустановленных источников.

Не так уж и просто протекает жизнь Дежнёва под пером Бахревского. Все встречаемые народы настроены к нему агрессивно, начиная от татар и заканчивая якутами с чукчами. Конечно, Дежнёв ко всем найдёт подход. В его помыслах нет желания поживиться за чужой счёт. Он настроен считать всех людей братьями, с которыми можно вести торговлю, не прибегая к принуждению и насилию. Его проблемы проистекают изнутри, поскольку имеющиеся враги являются выходцами из своих же казаков. Один Дежнёв несёт добро, пожимая промахи идущих следом соперников. Те огнём и мечом снова настраивают местные племена против него.

Исследовать и освоить отдалённые территории весьма затруднительно. Бахревский не позволяет Дежнёву унывать, даруя ему в жёну якутку, что при крещении получит имя Абакан. И всё бы было хорошо, не прерывайся Владислав на будни Алексея Тишайшего, ставшего царём после почившего отца, Михаила Романова. Много позже придёт к нему Дежнёв, проскитавшись далеко от Москвы, получив от государя заслуженную награду.

Верить ли всему сказанному Бахревским про Дежнёва? Или постараться принять именно такой образ землепроходца?

«Бородинское поле» напоминает другие произведения Бахревского, только отличается тем, что не имеет центрального сюжета, будучи разделённым на главы, показывающих читателю жизнь дворянства до войны с Наполеоном, а также ход боевых действий, где сражение при Бородино лишь один из связующих повествование элементов.

Читатель готов проникнуться взрослением встреченных действующих лиц, чьё становление автором показывается с первых страниц. Может Бахревский хотел сказать читателю про важность всех людей, способных принять на себя ответственность за охрану государства от иноземных захватчиков? Являйся они хоть незаконнорожденными (как говорит автор — «сукиными детьми»). Тогда отцы не имели ничего против, если их отпрыски будут жить рядом, но не иметь при этом полных прав. Бахревский показывает таких детей умными в учении и умелыми в тренировках. Ничто их не отличает от рождённых законно. И им наравне с ними предстоит отражать агрессию Наполеона.

Читатель видит высокую эрудированность, превосходные светские манеры, пропадающие зазря, когда Бахревский развивает повествование дальше, будто забыв о начатой им истории взросления защитников отечества. Они буквально испаряются, уступая место, сперва размышляющим о создании республики на Сахалине, а потом и непосредственно сражению с вторгшейся Францией. Теперь Бахревский скрупулёзно описывает батальные сцены, переходя от одного командующего к другому. Так читатель узнает, каким образом противный императору Кутузов стал командовать армией, а также о многом другом, но не о тех молодых ребятах, за чьим становлением читатель готов был внимать.

Обманул Бахревский, уйдя в детали. Реалии тех дней он показал, но связывать в единое целое не стал. Так и оставил в разрозненном виде.

15.07.2016 (http://trounin.ru/bakhrevsky67)

Трумен Капоте «Завтрак у Тиффани» (1958)

От жизни следует требовать невозможного. И тогда невозможное станет реальностью. Без задней мысли о блестящем, без идеализирования настоящего и без грызущей подсознание совести. Нужно быть проще и всегда сохранять детскую наивность. Так легче добиться желаемого, какими бы последствиями это не закончилось. Коли человек лёгок на подъём и эмоции — ему всегда будет хорошо. Он оптимист вне собственной воли, прожигатель, сумасброд. Его воспринимают взрослым ребёнком, с улыбкой относятся к поступкам и постоянно всё прощают.

Именно такой человек однажды возник в жизни главного героя «Завтрака у Тиффани», оставив после себя множество приятных и неприятных воспоминаний. Им была девушка с тёмным прошлым, далёкими планами и неистребимой наивностью. Трумен Капоте так описывает происходящее, будто это происходило именно с ним и именно он является тем, кто решил вспомнить некогда происходившие события по вине знакомого, напомнившего о них.

Главный герой произведения — писатель. Он стесняется своего творчества и не готов знакомить с ним ближайшее окружение, боясь получить критический отзыв. Значительная часть писателей именно такие — они готовы делиться переживаниями с бумагой, но не готовы их обсуждать. Повысить самооценку можно только за счёт наивных людей, способных разглядеть в них нечто такое, отчего действительно появляется необходимость возгордиться и утратить чувство действительности. Даже в случае критического взгляда, всё равно писатель останется уверенным в правильности своего ремесла.

Ему могут звонить ночью, мило улыбаться и постоянно извиняться: всё сойдёт с рук человеку, чья непосредственность уходит в бесконечностью. Ежели в голове гуляет ветер, то нет смысла загораживать открытое пространство стеной — ветер её обязательно разрушит. Устоять нет возможности, можно скептически относиться и стараться внести ряд изменений. Одному времени под силу повлиять на происходящее, изменив обстоятельства и внеся разлад в мировосприятие. Наивный человек когда-нибудь обожжётся и задумается. Тогда уже никто не будет больше звонить в дверь по ночам.

А если никто не будет звонить в дверь, перестанет беспокоить и навсегда покинет — пустота возникнет уже внутри желавшего того человека. Пригодится заготовленный раствор для возведения стены. Её возведение отгородит от воспоминаний и позволит жить, забыв про существование ветра. И боль пронзит тело, и захочется вспомнить былое: написать об этом книгу, поделившись с миром некогда пережитыми эмоциями, породив бурю в душе читателя, чьё мнение будет зависеть от того, как он готов относиться к существованию ветреных людей.

Успех приходит обязательно, как за взлётом следует падение — нужно дождаться требуемых перемен. Цикличность процессов — одна из закономерностей мироздания. Опираясь на оба этих утверждения, понимаешь, как трудно переждать плохой этап жизни, как трудно осознать резкий обрыв хорошего этапа. Но всегда нужно верить в лучшее, не придавая значения отрицательным эпизодам. Пусть грозит тюремное заключение или вечное изгнание — это ничего не значит, если душа требует осуществления самых грандиозных целей, главной из которых является лучшая жизнь.

Кто не лёгок на подъём, тот обречён оставаться в четырёх стенах уныния. Когда впереди маячит страна с тёплым климатом, богатство и красивая жизнь, то стоит ли взывать к внутреннему Я, пытаясь отыскать оправдания твердокаменности единственного определяющего личную сущность мнения? Возникает чувство стыда: за остановившегося в развитии себя, за уверенную поступь других. Рецепта счастья для всех сразу не существует, но все счастливы одновременно, ведь негатив всегда равен счастью, нужно лишь его правильно понимать.

16.07.2016 (http://trounin.ru/capote58)

Филипп Клодель «Моё имя Бродек» (2007)

Может ли писатель достоверно отразить страдания людей, имея о них лишь поверхностные представления? Есть высокая степень вероятности, что может, если не будет при этом вдаваться в конкретику, а предпочтёт наполнять туманом происходящее на страницах. Примерно в такой манере ведёт повествование Филипп Клодель. Главный герой его произведения эфемерен — он представляет собой собирательное понятие, не являясь никем конкретно и ни с чем не соотносясь. Он жертва бесчеловечного к нему отношения — заключения в подобие концентрационного лагеря. Автору требовалось пропустить чужое горе через себя, чем он и занимается на протяжении всего произведения.

Рассказов о буднях Второй Мировой войны читателю хватает, очевидцы тех дней оставили огромное количество воспоминаний и связанной с ними беллетристики. Последующие поколения считают, будто осталось свободное пространство, которое необходимо заполнить уже их домыслами о прошлом, чтобы создать впечатление иного восприятия ушедших событий. Филипп Клодель взялся иносказательно рассказать в завуалированном антураже о некогда происходивших событиях, чьё повторение возможно в будущем и даже в настоящем. Существенной роли временная ориентация не имеет — главное принять за должное положение главного героя произведения.

Цельный сюжет отсутствует. Филипп Клодель размышляет обо всё разом, мгновенно переключаясь между интересующими его темами. Ничего нового он не говорит, повторяя и без того известные истины: людей в заключении унижают, ими помыкают и их уничтожают; люди надеются, сетуют на судьбу и умирают. Об этом и раньше говорили прямо и открыто, поэтому Клодель представляет ситуацию ещё раз, но от своего имени. В подобной манере может размышлять каждый, если ему захочется внутренне понять, что значит быть узником, и воплотить пришедшие мысли на бумаге, придав им вид художественного произведения.

Слог Филиппа Клоделя приводит читателя к мнению, словно повествующее лицо Бродек лишилось доли разума от перенесённых им страданий. Ежели Клодель преследовал придать повествованию именно налёт психических расстройств, то у него это получилось. Хаотичность описываемых событий плохо складывается в единую картину, побуждая читателя обращать внимание на все упоминаемые автором детали, порой помещённые на страницы без определённой цели. Мысль повествующего лица лишена линейности, порождая дискомфорт. Тяжело следить за сюжетом, когда свиньи опережают святость, упоминаемую до рыцарей, предваряющих завершение повествования.

Путём неопределённости хорошо морочить голову читателя. Филипп Клодель действительно может быть продолжателем мастеров абсурдистики. Только в его произведении нет причин что-либо скрывать. Он выбрал не ту тему, где создание туманных образов может побудить читателя к собственным размышлениям. Предполагать и гадать на пустоте — дело неблагодарное. Нужна подходящая ситуация, чтобы ещё раз сказать о постыдной стороне человеческих помыслов. Клодель предчувствует серьёзный военный конфликт или опосредованно намекает на отношение в некоторых странах к политическим заключённым словно к узникам концентрационных лагерей? Остаётся предполагать. Сам автор на этот счёт излишне туманен.

Впрочем, читателю всегда свойственно заблуждаться относительно авторских замыслов. Задуманное редко находит понимание, принимая совершенно иное значение. Писателю в тексте нужно явно обозначить позицию или принимать какие угодно суждения о своём творчестве, чаще не самые лестные и довольно враждебные. Как относиться к случившемуся с Бродеком? Да, он страдал и имеет право на собственную точку зрения. Имеет ли на неё право кто-то другой? Имеет. Человек всегда должен всё переосмысливать, исходя из разных обстоятельств. Филипп Клодель предпринял попытку — кому-то она обязательно придётся по душе.

16.07.2016 (http://trounin.ru/claudel07)

Эсхил — Трагедии (V век до н.э.)

Повествование удобно расширять за счёт задействования дополнительных элементов, не прибегая к коренному пересмотру подачи материала. Древнегреческий трагик Эсхил всего лишь добавил для участия в представлениях второго актёра, чем обогатил дотоле однонаправленное движение мыcли актёров, вынужденных делиться на хор и его предводителя. Структурно трагедии Эсхила в своём развитии не ушли от начал, сохранив прежние элементы. Теперь хор стал выполнять роль судьи, поддерживая определённую сторону. Действующие лица ведут диалог, оглядываясь на безликое множество и анонимного его предводителя. Автор ставит перед зрителем ряд проблем, словами актёров выражая собственную точку зрения. За каждым из действующих лиц обязательно имеется правдивое восприятие происходящего, но истина всё равно остаётся за Эсхилом.

Современный читатель может ознакомиться со следующими трагедиями Эсхила: Персы, Просительницы, Семеро против Фив, Прометей прикованный, Орестея в трёх частях (Агамемнон, Жертва у гроба, Эвмениды). Все сохранившиеся произведения придерживаются единой структуры, они не отличаются сюжетной насыщенностью и очень часто оставляют ощущение незавершённости, что может быть связано с утратой основной части трагедий Эсхила, в которых действие могло развиваться дальше, как например в Орестее, где каждая часть предваряет последующую.

Эсхил постоянно ратует за Грецию. О ней уважительно отзываются враги и на её землях стремятся жить те, кто волей судьбы вынужден был её покинуть. Обязательно Эсхил взывает к совести, обязывая народ принимать решения на общих собраниях. Греки обязательно выбирают самый гуманный вариант, не опасаясь последствий. Сынам Эллады никто не смеет грозить, кроме других сынов Эллады — они с удовольствием схлестнутся в братоубийственной войне, выбросив за стены тела поверженных соперников на съедение птицам. Их мир полон сочувствия к ближним и одновременно толкает эллинов к кровавым разборкам: отец убивает дочь, жена — мужа, сын — мать, брат — брата. Их судьбами играют боги, а они полны решимости отомстить даже им.

Сопротивление персидскому вторжению показано Эсхилом от лица самих персов, собравших великих ратников со всех краёв империи, чтобы положить мёртвыми в сражении с государством-городами греков. Эсхил прославляет соотечественников, вкладывая в уста потомков Персея прозвание варваров. Он честит Ксеркса и скорбит голосом тени Дария. Трагедия «Персы» от начала до конца — неуёмный панегрик. Присутствующий хор поддерживает автора.

Иначе хор действует в «Просительницах». Эсхил противопоставляет Греции Древний Египет, откуда пришли беглые рабыни. Они понимают, что их участь решена за них, а при положительном решении греков, может разразиться война. Нужно ли это грекам? Смогут ли греки перебороть разрозненность и встретить врага, не побоявшись смерти за чуждых им людей? Эсхил даёт соотечественникам право на самостоятельное принятие решения, поставленный над ними царь лишь представитель для прояснения сопутствующих обстоятельств.

Единство жителей Эллады Эсхил отобразил в красках. Но почему оно возникает только при возникновении внешних угроз, тогда как в остальных ситуациях начинают работать иные закономерности? Завоевав Трою, греки снова стали врагами. Это выражается на бытовом уровне. В Орестее Эсхил на свой лад отображает трагедию одной семьи, использовав для расширения действия по единственному важному обстоятельству, прикрываясь ими для описания происходящих вне сцены убийств. Смерть Агамемнона скрывается за пророчеством Кассандры. Гибель Клитемнестры тоже лишает зрителя монолога от истекающего кровью персонажа. Предпосылкой к кровавым разборкам стало подзуживание богов, чьи деяния Эсхил обсуждает в заключительной трагедии.

Но что боги, если боги молоды и сами недавно захватили власть, одолев титанов. Они проказничают словно подростки, гордые доступными им возможностями и прилагающие усилия, только бы показать силу доставшегося им могущества. Необычно видеть в произведении древнегреческого трагика прямые обвинения, пускай и высказанные от лица Прометея, посмевшего дать людям знания и выведя их из пещер. За это пришлось титану принять наказание от Зевса, желавшего построить мир заново. Как после таких откровений вообще уважительно относиться к богам? Зачем им поклоняться и молиться? Они сильнее человека — и правят по праву сильных. Неспроста под пером Эсхила Прометей предсказывает грядущее падение олимпийских богов.

И древние греки умели разумно смотреть на мир, не ограничиваясь однобоким восприятием реальности.

17.07.2016 (http://trounin.ru/aeschylus)

Джек Лондон «Лунный лик» (1906), «Дорога» (1907), «Сила сильных» (1914)

Джек Лондон — писатель, Джек Лондон — бунтарь. Молодость его ознаменовалась не только увлечением морем, но и бродяжничеством. Будучи шестнадцатилетним, он лично на себе познал все прелести жизни обездоленных. Много лет спустя об этом Джек напишет автобиографический очерк «Дорога», в котором поведает читателю о трудностях передвижения по железным дорогам, отбывании наказания в тюрьме и задаст ряд вопросов, взывая к справедливости.

Для того ли американцы воевали за независимость. чтобы обрести положение униженных? Если у кого-то не имелось стабильного дохода и угла, того ловили и отправляли на тридцать дней за решётку. Лондон подробно описывает, чем заключённых кормят и как они стараются выжить, не понимая, в чём заключается суть их преступления, если им нужно было просто пройти через один из городов, не побираясь и не засматриваясь на достопримечательности. Лондон порицает методы работы полицейских, судей и многих других, чьи служебные обязанности позволяли наказать перемещающихся по стране трампов (американское прозвание бродяг).

Чашу нищенства Джек Лондон испил сполна. Он такой же трамп, как другие встречаемые горемыки. Их нужды никого не интересуют, кроме них самих. В них сомневаются и дают работать только за еду. Устаканить шаткое равновесие получается тем, кто обладает способностью врать и выбивать снисхождение. Но и такие могут погибнуть в результате злого умысла, допустим, работников железной дороги, знающих приёмы по устранению безбилетников. Кому-то мешал человек, рискующий жизнью и едущий под составом? Умирать ему приходилось быстро и мучительно.

Однажды Лондону довелось побывать в числе двух тысяч бродяг, в так называемой армии Келли. Память Джека не подводит, если он с такими подробностями восполняет белые пятна собственной биографии. Ранее он написал про нищих Лондона, ссылаясь на катастрофу рабочего класса. В его же молодости наблюдается больше подвижничества, как стремления двигаться вперёд. Потерять он ничего не сможет, поэтому где у него что-то не получается, там он обещает обидчикам когда-нибудь отомстить. Он так и говорит, что всем им обязательно покажет.

Всё прогнило и нет надежды на светлое будущее. По какому пути шла та страна, гражданином которой являлся Джек Лондон? Чего добивались власть имущие и почему народу приходилось побираться? Легко понять, каким образом Лондон проникся идеями социализма. В той атмосфере каменных сердец и железных пят искать благо было бесполезно. Коли не будешь бродяжничать, умрёшь от голода, истощив имеющиеся ресурсы.

Помимо бродяг на дорогах Америки хватало хватов — мелковозрастного криминалитета. Джек Лондон успел прикоснуться и к их будням. Читателю может быть трудно представить, чтобы сам Джек вёл асоциальную деятельность, грабя и едва ли не убивая людей. Лондон не скрывает этот факт своей биографии, сообщая мельчайшие подробности. Это так твёрдо в нём засело, что и годы спустя он испытывал непреодолимое желание бежать куда угодно, стоит ему увидеть полицейского. Воспоминания о вынужденной тюремной диете дополнительно подсказывали ему не связываться лишний раз с правосудием, для которого понимание правды отличается от понимания истинного положения дел и тех методов борьбы с преступностью, могущих иметь действительный эффект.

Так складывалась жизнь Джека Лондона в последнее десятилетие XIX века — время его молодости и взросления. Социальное напряжение росло и грозило вылиться в крупномасштабные акты неповиновения. После откровений «Дороги» читатель ещё лучше понимает побуждения Лондона, и без того ратовавшего за улучшение условий существования для рабочего класса. Имелась необходимость думать о человеке, как о человеке. К сожалению, человек так и остаётся наедине с необходимостью бороться за существование, хоть и не с такими угрюмыми перспективами.

Сборник «Лунный лик» или «Луннолицый» включает следующие рассказы: Лунный лик, Рассказ укротителя леопардов, Местный колорит, Любительский вечер, Любимцы Мидаса, Золотое ущелье, Планшетка. Джек Лондон повествует о хитрецах, чьи проделки направлены не на поиски истины, а ради уничтожения неугодных им личностей. Действующих лиц может что-то раздражать, а порой они просто целенаправленно осуществляют задуманное, ничем не брезгуя.

Части рассказов присуща детективная составляющая. Читатель вместе с автором плетёт замыслы, либо разбирается в уже произошедшем. Действительно, отчего лев откусил голову дрессировщику? Их номер показывался в цирке более двадцати лет, пока не случилось странное. Или почему опытный наездник избежал участи погибнуть, когда у его хорошо подготовленного коня подломились ноги? Возможно тут стоит искать причину в происках потустороннего мира, в чём автор всячески старается убедить читателя.

Есть у Лондона рассказ про таинственных мстителей-социалистов. На этот раз их борьба с капиталистами сводится к постоянному террору — они устраняют людей, заранее уведомляя об этом. В иных рассказах хитрецы проявляют себя по другому, но обязательно стремятся преследовать определённую цель. Не всем удаётся легко отделаться, кого-то обязательно накажут, для чего «самый справедливый и гуманный» суд будет выносить вполне логичные решения, какими бы странными они от этого не казались.

Других примечательных черт у сборника нет. Лондон много сил отдал для написания «Рассказов рыбачьего патруля» и «Белого клыка», поэтому, думается, «Лунный лик» вследствие этого и пострадал. В части идей проглядываются намечающиеся к пристальному рассмотрению для будущего широкого освещения детали. Пока же хитрецы хитрят. История каждого из них могла перерасти в крупное произведение, чего в итоге не произошло. Джек Лондон решил быть кратким, значит и читателю не стоит излишне придавать значение данным рассказам.

Поднаторевший в писательском мастерстве, Джек Лондон написал цикл рассказов «Сила сильных», дав читателю представление о судьбах людей, вынужденных жить при определённых условиях и успешно с этим справляющихся. Доступны следующие рассказы: Сила сильных, По ту сторону черты, Враг всего мира, Мечта Дебса, Морской фермер, Самуэль. Каждое из этих произведений достойно отдельного крупного произведения, как и добрая часть коротких историй Лондона. Текст воспринимается чётко отграниченным от должного иметься продолжения. Только вот Лондон умел себя ограничить, не распыляя внимание там, где следует оставаться кратким.

На примере общества индейцев Джек Лондон показывает откуда следует вести отчёт гибельной для человечества цивилизованности. Давший название сборнику, рассказ «Сила сильных» повествует о событиях недалёкого прошлого, резко изменившегося, стоило одному из представителей племени озадачиться придумыванием механизма для сдерживания порывов соплеменников убивать друг друга в кровопролитных войнах из-за женщин. Стремление к лучшей жизни привело к ряду новых проблем: стали воевать за обладание властью и территорией. Появилось передаваемое по наследству имущество, деньги и народились служители религиозных культов. Некогда дикое общество столкнулось с проблемами иного уровня, воспроизводящими дополнительные трудности. Ответа на вопрос — благо ли для общества прогресс? — Лондон не даёт.

Помимо прочего, Лондон — летописец своего времени. На страницах его рассказов для потомков оживают картины социальных потрясений. Уже трудно представить революционно настроенных против капитализма людей, разрушающих их порывы штрейхбрейкеров и воинственно настроенных суфражисток, отстаивавших права женщин на участие в политике. Социальных потрясений в начале XX века хватало. Поэтому «По ту стороны черты» всегда кто-то будет. Не одни, так другие. Каждому времени даруются свои собственные затруднения.

С годами возрастала ярость Лондона в его отношении к капитализму. В этом сборнике два рассказа повествуют о грядущей борьбе рабочих и один отражает реалии прожорливости обладателей капиталов. Допустим, каким образом быть северному ирландцу, вынужденному ходить по морям, которые он терпеть не может? И при этом должен находить общий язык с руководством, всегда требующим невозможного. Он, по сути, «Морской фермер». Ему ближе пашня и запах земли. Вместо этого он, получая гроши, отвечает за чьё-то состояние, многократно превышающее его доход. Он берётся следить за экипажем, быстро доставлять грузы и разбираться с конфликтными ситуациями, не находя поддержки. За бережливость не хвалят, а за малую рачительность мгновенно наказывают. Грустно и смешно одновременно. Впрочем, не капитализм тут стоит винить, а жажду извлечь максимум из минимума, к чему стремится каждый, даже социалист.

«Враг всего мира» и «Мечта Дебса» повествуют о будущем. Если врагом всего мира является загнанный в угол человек, детство которого помогло ему превратиться в монстра, а болтуны-журналисты раздували из его работ сенсации, приходя к наиглупейшим заключениям, что дополнительно подтолкнуло главное действующее лицо рассказа к разрушительному применению его изобретения. В духе классической фантастики начала XX века Лондон позволяет одному человеку с помощью мощного оружия диктовать свою волю всему миру. Когда-то такие персонажи под пером Джека действовали во имя личных интересов, но на этот раз, как и иногда в других случаях, представленный вниманию читателя, учёный начинает череду убийств, сталкивая государства и порождая рост напряжения, чтобы в один момент заставить мировое сообщество отказаться от оружия вообще.

«Мечта Дебса» рассматривает вполне реальную ситуацию, что могла быть осуществима, обладай рабочий класс способностью на равных бороться с капиталистами. Читатель должен представить ситуацию, согласно которой появится возможность провести показательный пример неповиновения, доведя население отдельно взятой страны до жесточайшего голода.

В будущем перемены обязаны случиться. Но как быть с прошлым, когда у людей случаются трагедии личного плана, как в рассказе «Самуэль»? Где черпал Лондон вдохновение для столь драматической истории про упорную женщину, решившую назвать сына в честь погибшего человека, чьё имя оборачивается для её потомков проклятием. Все мальчики, наречённые именем Самуэль обязательно умирают. Перед читателем загадка, а поскольку Лондон — ладный рассказчик, значит стоит ждать неожиданных сюжетных ходов. Малый объём не останавливает писателя — на страницах развивается жизнь многих людей.

Обо всём подробно не пересказать — лучше уделить внимание самому автору.

19.07.2016 (http://trounin.ru/london07)

Хербьёрг Вассму «Бегство от Франка» (2003)

Зуд писательства вылечить практически невозможно. Жажда хоть чем-нибудь одарить мир не даёт творческим людям покоя. Что делает Хербьёрг Вассму? Она рассказывает историю молодой писательницы, склонной мечтать и встречаться с мужчиной-антикваром, чтобы вскоре от него бежать и постоянно оглядываться, не подозревая о ворохе проблем, возникающих вследствие её неосмотрительности. Ей постоянно мерещится тот мужчина — и она прекрасно знает, почему он проявляет к ней такой пристальный интерес. Трагическая развязка становится предсказуемой. Подумаешь, человека убили.

С первых страниц Вассму проявляет склонность к описанию мельчайших подробностей внутреннего мира главной героини. И внутри нет ничего достойного внимания. Читатель сразу понимает — перед ним серая мышь, чья книга, едва ли не случайно, располагается на магазинных полках рядом с работами именитых писателей, вроде Кетиля Бьёрнстада. Главной героине очень стыдно за себя, когда она понимает возможную реакцию людей, ознакомившихся с её произведением. Вассму щедра на страхи и, может быть, отражает собственные впечатления от начала карьеры беллетриста (пусть это и является всего лишь предположением).

У главной героини есть близкий друг Франк, можно назвать его любовником. Он примечательный и своеобразный человек. Его сфера интересов далека от современных книжных изданий, поскольку антиквара интересуют книги сами по себе, для этого им необходимо иметь солидный возраст. Франк иногда путешествует, бывает зовёт с собой главную героиню. Впрочем, брать её он и не думал, опасаясь проблем. Но знай он наперёд, как она с ним поступит, так и возможный развод с женой был бы сущей ерундой. Всё-таки не каждый день человек остаётся с пустыми карманами, когда подходит срок денежных обязательств перед влиятельными людьми. Да, главная героиня сбежала от него с приличной суммой наличности.

Вассму превращает повествование в путешествие по Европе. Главная героиня часто уходит в себя, фантазируя на сексуальные и разного рода исторические темы, воображая порой сущие нелепицы. Где Вассму находила материал для книги? Отчего так важно заставлять действующих лиц стоять в пробке и искать пути для справления физиологических нужд? Почему герои добрую часть повествования чешутся и стесняются в аптеке открыто купить лекарство от чесотки? Зачем отвлекать читателя на представления о притягательности главной героини, будто способной пленить горячих мужчин и в интимных ласках провести с ними время, чтобы после несколько глав мучиться угрызениями совести от мысленно содеянного? Про половые органы вместо рыб лучше вообще лишний раз не упоминать.

«Бегство от Франка» не предполагает для читателя наличие выводов. Предложенное автором действие спешно проходит, не обязывая задуматься. Внутренний мир главной героини — единственная достойная внимания часть (несмотря на ранее наоборот сказанное), а поскольку с неё Вассму начинает повествование, то (опять же остаётся предполагать) далее действие развивалось на волне необходимости продолжать рассказывать и придумывать для персонажей разного рода приключения. Поэтому и уходит главная героиня в фантазии, за счёт которых писателю проще наполнить страницы текстом, хоть и довольно сумбурным и будто не к месту расположенным. Внутренний мир всё более трансформировался в нечто несуразное, пока портрет главной героини не испортился окончательно: некогда благие побуждения стали восприниматься секундной прихотью рассказчика.

История началась и закончилась. Книга прочитана и задвинута. Творческая мысль и побуждение найти смысл в прочитанном — спят крепким сном. Это же Вассму… лауреат премий и именитая норвежская писательница! Всякое бывает — писательский зуд способен свести на нет любого автора, каким бы авторитетом в литературной среде он не обладал. Поблажки? Ради чего?!

20.07.2016 (http://trounin.ru/wassmo03)

Фредрик Шёберг «Ловушка Малеза» (2004)

Рядовому читателю могут быть неведомы различия между предметами исследования энтомологов. Некоторые из них изучают бабочек, но есть и серьёзно увлечённые ловлей мух. Не простых мух, обитающих рядом с человеком, а самых разнообразных, порой и совершенно отличных от привычного понимания данных насекомых. Фредрик Шёберг страстно увлекается изучением мух-журчалок, для чего пользуется специально созданной для этого дела ловушкой Малеза. Собственно, именно о Малезе Шёберг и решил написать свою книгу, хотя Рене Малез посвятил жизнь поиску новых видов мух-пилильщиков.

Повествование строится согласно авторскому вдохновению. Фредрик пишет о себе, о Малезе, о литературе. Определённой сюжетной линии нет. Читатель внимает книге-откровению, страстно увлечённого собиранием мух, человека. Сами собой поднимаются вопросы философии и мирского бытия, чему способствует занятие энтомологическими изысканиями. Если ловить мух старым способом, то легко избавиться от депрессии. Нет необходимости совершать активные действия: нужно застыть и ждать, пока не придёт время совершить движение и заполучить долгожданный экземпляр. Что поймал энтомолог? Муху! А может быть осу? Всё-таки муху! Неискушённый обыватель редко способен признать в журчалке именно муху.

Чем прославился Малез больше всего? Потомки благодарны ему за изобретение ловушки, способной самостоятельно собирать требуемый материал. Энтомологу остаётся лишь взять образцы и приступить к их изучению. Благодаря этому появляется достаточное количество свободного времени, чтобы заниматься другими увлечениями, например театром, литературой и коллекционированием. Собственно, молодые годы Малеза примечательны увлечением пьесами Чехова, Стриндберга и Метерлинка, тогда как Шёберг предпочитает рассуждать о малопонятных ему философских думах Кундеры, в которых он честно пытается разобраться, что у него никак не получается.

И снова автор возвращается к биографии Малеза. Этот шведский энтомолог принял решение посвятить часть жизни ловле мух на Камчатке. Шёберг говорит о его семейной жизни, буднях, красоте природы и, собственно, про создание ловушки. Страсть Малеза приведёт его к собиранию картин, хлынувших потоком в Швецию вследствие Второй Мировой войны. Малез всегда основательно подходил к увлечениям, что позволяло ему самостоятельно судить насчёт оригинальности доставшейся ему работы или о возможности её подделки. Шёберг с жаром описывает эту сторону Малеза, давая читателю отличную атмосферу для лучшего понимания мира искусства. В самом деле, иная подделка может стоить дороже оригинала, а порой и оригинал выдают за подделку. Не так-то просто всё это понять, если серьёзно этому не отдаваться.

Говоря об искусстве, Шёберг не забывает высказать огорчение касательно роли мух. Если где и упоминается муха, то под ней понимается какая угодно муха, но никогда не подразумевается определённая, хотя их великое множество. Впрочем, Шёберг воспринимает это адекватно и не думает переживать. Нужно быть поистине увлечённым человеком, иначе особого смысла в конкретике всё равно не будет. Да и читатель, лучше узнавший о журчалках и пилильщиках, навсегда останется любопытным касательно того или иного насекомого, особенно журчалок, чьё случайное обнаружение отныне будет вызывать прилив тёплых чувств. Ведь это журчалка! Сам Шёберг говорит о росте популярности увлечения людей именно этими мухами. Трудно ему не поверить, если единожды увидеть одну из журчалок.

Страстное увлечение всегда красит человека. Мухи на самом деле прекрасны, нужно лишь сделать первый шаг. Шёберг сделал это, дав читателю пример жизни ярчайшего из энтомологов. И пусть дальше знакомства с книгой дело не продвинется. Не всем дано изучать мух, но каждый может прикоснуться к чужим мыслям посредством литературы вроде «Ловушки Малеза».

21.07.2016 (http://trounin.ru/sjoberg04)

Михаил Пришвин «Зелёный шум», рассказы (1949)

Наблюдая за природой, Михаил Пришвин оставил множество заметок, ныне разрознено встречаемых в разнообразных сборниках. «Зелёный шум» является одним из них. Его яркая особенность — он издан при жизни автора. Включает рассказы из циклов: Родная земля, Мои тетрадки, Лисичкин хлеб, Охота, Охотничьи собаки. Уникальным произведением, доступным для читателя, является переложение Пришвиным ряда художественных работ канадского писателя Серой Совы.

Пришвин смотрит на природу, излишне её не приукрашивая: дополнительных красок ей не требуется. Имеются удивительные явления, разгадать которые помогает наблюдательность. Порой не требуется прилагать умственных усилий, чтобы найти ответ для невольно возникшего вопроса. Почему у оленей пятно сзади? Обыкновенный читатель никогда не стал бы придавать значение таким особенностям, а вот Пришвин обязательно задаётся целью и находит требуемое решение.

Где бы Михаил не находился, он всегда делал заметки. Дальний Восток, Кавказские горы, Лапландия: ему есть о чём рассказать. И не всегда дело касается природы. Есть у Пришвина рассказы и про людей, чьё поведение не менее часто требует основательного рассмотрения. Любил Михаил собирать народные сказания, им тоже нашлось место среди его заметок.

К слову о заметках. Пришвин не мыслил себя без тетрадок. Он мог рискнуть жизнью, лишь бы не позволить пропасть письменно задокументированным наблюдениям. Разумеется, и об этом имеется заметка. Он не делал проблем из ничего, предпочитая размышлять о жизни самостоятельно. Он и на охоту ходил в одиночку, взяв только собак. Так и передвигался Пришвин медленным шагом, высматривая требуемую добычу. Михаил был созерцателем — это и заставляет относиться к нему с уважением.

Читатель может сравнить творчество Пришвина с байками: как на медведя ходили, каким образом собак воспитывал, отчего заяц сапоги съел, почему мужик гусей воровал. Отчасти познавательно, но чаще пришвинские заметки позволяют приятно провести время, прикоснувшись к повседневности некогда жившего человека. Иные люди могут поучиться наблюдательности, поскольку случись нечто подобное с ними — они не смогут рассказать об этом другим.

Что касается Серой Совы, то Пришвин ему симпатизировал в силу обоюдной любви к природе. За основу для одноимённого собственного произведения, он взял ряд работ канадского писателя, вольно изложив их для советского читателя. Текст читается натужно, поскольку вместо краткого повествования, Михаил пишет беллетристику, что редко у него получалось хорошо. Читатель узнает о становлении Серой Совы, его пути к индейцам, участии в качестве снайпера на европейских полях сражений и дальнейшую борьбу за достойную жизнь для собратьев. Конечно, Пришвин иначе строит сюжетную линию, поскольку вносит в повествование факты жизни англичанина Арчибальда Билэйни, кем изначально и являлся будущий канадский писатель. Данный факт его биографии, согласно свидетельствам, стал известен общественности уже после смерти. Пришвин придал произведениям Серой Совы другой оттенок. В остальном, надо полагать, Михаил уже не отходил от оригинального текста, показывая действительные похождения индейца.

Человек ныне разучился жить в гармонии с природой. А может он никогда этого и не умел. Но всегда были люди, проявлявшие к природе трепетное отношение. Они уходили от мирской суеты и предавались созерцанию. У них менялись приоритеты. И вместо ярых сторонников трансформации доступного пространства, появлялись желающие сохранить без изменений имеющееся. Такое вполне допустимо. Относить к ним Пришвина стоит с опаской, каким бы любителем природы он не являлся. Он всегда подходил разумно и брал минимум ему требуемого. Впрочем, это идеализирование.

21.07.2016 (http://trounin.ru/prishvin49)

Гавриил Троепольский «Белый Бим Чёрное ухо» (1971)

Вставай и иди! Тебя бьют, держат, унижают, а ты вставай и иди! Или не иди. Ложись и лежи! Жди, ожидай, томи сердце тревогой!

Гавриил Троепольский написал повесть о собаке, чья жизнь должна была оборваться сразу после рождения. Не подходил щенок для нашего мира практически по всем параметрам. Он не удостоился родословной в силу разыгранной природой закономерности, всегда вступающей в противоречие с людскими желаниями. Бим — шотландский сеттер. Ему полагается быть чёрным. Он же белый. Но ему повезло с хозяином, решившим выкупить щенка, найдя в заботе о нём утешение собственной старости. Шаг за шагом автор произведения знакомит читателя с Бимом и собственными изысканиями, чаще от первого лица. Перелом в восприятии понимания собачьего бытия наступает тогда, когда Троепольский разлучает собаку и позволяет ей предаться отчаянным попыткам найти пропавшего хозяина. Ни о чём другом Бим не думает — его мысли только об одном.

Один вопрос постоянно беспокоит читателя — почему собака такая хлипкая? Она страдает от побоев и издевательств, вследствие её здоровье с каждой страницей ухудшается. В Биме нет жажды к жизни, его помыслы излишне односторонние и не терпят появления иных чувств. Троепольский постоянно устраивает встречи пса с плохими людьми, должными вносит разлад в повествование. Разумеется, автор играет на чувствах читателя, показывая ему склочных женщин, предприимчивых деятелей и жестоких человекоподобных существ: в обилии всех нас окружающих. Желание гневаться возникает подневольно.

Не плохим полнится мир — есть место и хорошим людям, излишне добродетельным и безрассудным, плохо отдающим отчёт своим поступкам. Они готовы превозносить Бима и проявлять о нём заботу, стараясь держать собаку при себе. Троепольский перегружает повествование крайностями. А Бим… Бим продолжает искать хозяина и обходит все места, где с ним ранее бывал.

Автор позволяет читателю увидеть мир глазами собаки. Так ли на самом деле собака понимает, что происходит вокруг? Она действительно так плоско смотрит на мир и ориентируется строго на доступные её пониманию действия других? Трудно судить. Об этом может твёрдо сказать только специалист по шотландским сеттерам, но и он не будет до конца прав, поскольку нет похожих друг на друга собак, как людей, как и любых других животных вообще. Поэтому принять Бима остаётся в описанном Троепольским виде — иного не остаётся.

Бим получился идеальным и полностью преданным созданием. Он благонравен и внутренне не приемлет насилия. Из него вышел рафинированный пёс: слишком мягкий, чтобы суметь выжить в одиночку. Кости Бима ломкие, внутренние органы легко разрываются, сам он излишне прямолинеен. Что-то не так с этой собакой. Возможно Биму не хватает ума, а может он действительно был обречён, выродившись в идеального служителя своему хозяину, и будет обязан погибнуть, как чахнет дриада без дерева.

И всё-таки Бим был способен меняться. Троепольский не объясняет, почему герой его повести давал себе право превозмогать боль и физические потребности, стараясь поддерживать в себе силы, хотя был обязан умереть от тоски и голода. Либо автор не понимал стремлений Бима, либо того требовало писательское мастерство. Единственной цели придерживался Бим, последовательно проводя поиски и выпутываясь из передряг. Он не хотел лежать и ждать — ему требовалось идти. Троепольскому оставалось подвести читателя к самому разумному исходу.

Бим познал Дао, поэтому нет причин для грусти — лучшее из возможных состояний им было достигнуто.

23.07.2016 (http://trounin.ru/troyepolsky71)

Кир Булычёв «Лиловый шар» (1982)

Космогония Кира Былычёва зиждется на добротной фантастике и сказочной атмосфере. Причём доступная вниманию читателя авторская смесь сюжетов серьёзно не воспринимается, если его возрастной порог шагнул дальше отметки веры в разъезжающих на печах людях и прочих созданий народного фольклора. Собственно, «Лиловый шар» — одна из повестей про Алису Селезнёву, решившую ещё раз придти на помощь и помочь решить загадку искусственной планеты, что вывернута наизнанку и не имеет собственного солнца. Совершенно неожиданно она оказывается космическим странником, несущим гибель Земле. Читатель заинтригован и готовится внимать, но у Булычёва закончилось желание говорить о насущном и он предпочёл перенести развитие событий в иную плоскость.

Параллели напрашиваются сами собой. Каждый шаг действующих лиц вызывает у читателя скепсис, если он знаком с достаточно обширным количеством фантастических произведений, где описываемое Булычёвым могло ранее встречаться. Даже Заповедник сказок заставляет содрогнуться, хотя и не является достаточно показательным. Это не важно, если читатель не будет разбираться в путях нахождения избавления Земли от опасности, а сосредоточится именно на искусственной планете.

В самой идее искусственности нет ничего особенного. Например, спутники Марса по одной из версий принимаются за специально созданные объекты. Статус Луны аналогично не до конца ясен, каким бы странным он иногда не казался. Пока человек не столкнётся непосредственно и не развеет мифы — до той пор будут возникать разнообразные теории.

Касательно же искусственной планеты в «Лиловом шаре», то она загадочна сама по себе. Её обитатели агрессивны, разумные существа отсутствуют, хотя имеются все свидетельства их присутствия. Раскрывать сюжет произведения не следует, но очень тяжело говорить о том, из чего состоит повествование. Пусть действующие лица сумасброды со склонностью к наивному восприятию реальности — это им позволительно, учитывая направленность повести на юного читателя. Главная роль отводится девочке Алисе, самой сообразительной из всех, единственной, кто способен найти ответы на сложные вопросы.

Героиня разгадает тайну исчезновения разумных обитателей, даст возможность ознакомиться с летописью планеты, поймёт суть опасности и станет тем, кто от неё избавит землян. Именно в избавлении кроется загвоздка. Стоило Булычёву подвести действие к самому важному, как вся серьёзность улетучилась и дальнейшее произведение свелось к сказочности с участием первобытного мальчика и Бабы-яги, чьего упоминания вполне достаточно, дабы не говорить о Гималаях, куда проследует Алиса в рамках понимания парадоксов темпоральной фантастики.

Интерес к «Лиловому шару» построен именно на предположениях, которые имеют право на существование. Всё, упоминаемое Булычёвым, до боли правдиво и содержит в себе предостережение от возможных в будущем катастроф. Конечно, тогда уже никто не вспомнит советского писателя, сюжет чьих книг к тому времени сгинет в бездне тонн макулатуры. Чтобы человека услышали — он не должен распылять себя. К сожалению, писательское призвание люди склонны считать профессией, что заставляет их писать много лишнего, в том числе и разбавляя гениальность посредственностью. Это не укор в сторону Булычёва, но он ведь на самом деле не смог завершить решение заданной им проблемы, над чем стоило поломать голову, а не толочь воду в ступе, прибегая к услугам им придуманного Легендарного периода.

Унывать не требуется. Земля должна быть спасена. Её обязательно спасут. Писатели в этом убеждены, всегда показывая людей, способных своими умениями не допустить возникновения критического положения. Алиса найдёт способ, пусть и самый малоправдоподобный. Так захотел автор — читатель примет предложенный ему вариант.

23.07.2016 (http://trounin.ru/bulychev82)

Орхан Памук «Мои странные мысли» (2014)

Прошлого на самом деле не существует. Есть только воспоминания очевидцев, исторические свидетельства и многократно пережёванные представления о былом от живших после. Когда в настоящее время пытаются чего-то добиться, ссылаясь на деяния предков, то это всего лишь один из инструментов для получения нужного результата и приобретения должного веса в обществе. Но прошлое всегда будет беспокоить людей, как бы они к нему на самом деле не относились. Допустим, Турция за XX век подверглась существенным изменениям. Разве стали турки лучше жить? Они справились с противоречиями и готовы на мирных началах интегрироваться в пространство Европы? Турецкое государство продолжает существовать, преодолевая внутренний дискомфорт. Орхан Памук в романе «Мои странные мысли» взялся отразить важнейшие из событий своей страны, показав их на фоне жизни торговца бузой.

Трудно представить, чтобы турецкий народ был доволен достигнутым им положением. Он относится враждебно ко всем, начиная с себя. Памук показывает жестокость в армии, преступность на улицах, нестабильность экономики, то и дело случающиеся военные перевороты. Обывателю остаётся всё это терпеть и продолжать пытаться просто жить. Главный герой произведения старается находиться в стороне, но вынужден быть участником происходящих перемен. Памук показывает его путь от школьной скамьи и до зрелого возраста, наполняя жизнь печальными событиями: родные будут умирать, друзья огорчать.

Не забывает главный герой о самоудовлетворении до брака, активной половой жизни в супружестве и о футболе. Причём футбол на главного героя никакого влияния не оказывает, сам Памук пишет об успехах того или иного клуба, словно именно эта информация позволяет туркам ориентироваться во времени и привязывать к ней все личные события и дела государственной важности. Автор, в отличии от главного героя, предпочитает смотреть на мир глазами всех действующих лиц, отводя каждому из них место на страницах. Однажды случившееся позже будет рассмотрено под разными углами, вплоть до рефлексии ближе к окончанию повествования, когда вспоминать про ошибки молодости не следует, но иного уже не остаётся, так как в будущее смотреть смысла ещё меньше.

Турция менялась. Старое сносилось — строилось новое. Памук делится с читателем собственной болью, будто навсегда была потеряна прекрасная страна, как бы плохо в ней не жилось. Перемены принесли сомнительное облегчение, что вызывает раздражение. Главному герою тоже хочется обрушить на Стамбул мощное землетрясение, способное разрушить его до основания, поскольку нет того города, в котором прошла его молодость, и по причине утраты понимания необходимости продолжать существовать в отличной от привычной обстановке. И пусть всё в жизни встало на те рельсы, по которым главный герой хотел ехать изначально — это его не радует: он угрюмо продолжает существовать, какие бы горести не сваливались на страну.

С первых страниц Орхан Памук рассказывает про утраченное, о чём не знает современная молодёжь. Он подробно объясняет, что следует понимать под бузой и отчего ей перестали торговать на улицах. Сам факт исчезновения торговцев с улиц печалит автора — помыслы Ататюрка теперь воспринимаются иначе, уступив место желанию потомков набивать карман и никак не проявлять заботу о нуждах других людей. Турция меняется, хоть её изредка и лихорадит. Слишком сильны внутренние противоречия, не позволяющие искоренить пережитки. Но если бороться с заслугами прошлого, то зачем сетовать на достижения настоящего? Добиться идеала всё равно не получится. Понимал ли это Памук, работая над произведением?

24.07.2016 (http://trounin.ru/pamuk14)

Энн Маккефри «Странствия дракона» (1971)

Цикл «Всадники Перна» | Книга №2

Скажем прямо, «Странствия дракона» — одна из книг цикла о «Всадниках Перна», чьё число превышает двадцать крупных произведений. Энн Маккефри плодотворный автор — она работоспособна: плотно выпускает очередной набор приключений. За совмещением фэнтези и научной фантастики просто обязано скрываться нечто, должное понравиться читателю. При этом не скажешь, чтобы Маккефри создавала космооперу, хотя всё к тому и должно было свестись. За неспешными диалогами и хитросплетением мысли кроется чужая жизнь, за которой читателю и предстоит следить, пока он не повзрослеет или ему не надоест читать про драконов и космических пришельцев.

Остановив вторжение, Маккефри всё равно спровоцировала угрозу извне, самолично призванную действующими лицами из прошлого. На страницах «Странствий дракона» возникает своеобразный конфликт поколений, разница между которыми составляет четыреста оборотов, будем под ними понимать четыре земных века. И вот на основании такой вводной начинается действие второй книги цикла.

Восприятие произведения зависит от имеющегося интереса. Взрослой аудитории не понравятся пустословные диалоги, размытое повествование и суть происходящего на три абзаца в пятнадцать строк. Юношеская же аудитория «Странствия дракона» одобрит, поскольку не надо искать в повествовании какой-никакой смысл, а всего-то требуется следить за поступками действующих лиц. Поэтому если кому и доверять, то только подрастающему поколению — произведение написано специально для них и содержит всё то, что требуется именно юному читателю.

Затруднительно подбирать слова для выражения эмоций. Кажется, «Странствия дракона» не выдерживают никакой критики. Происходящее поддерживается общей повествовательной линией, но само повествование лишено всего, о чём можно было бы сказать. Маккефри продолжает раскрывать для читателя задуманные ей хитросплетения, не отличаясь при этом основательностью. Соразмерное содержанию развитие событий тормозится, якобы для раскрытия всех необходимых деталей. Только нет ничего такого, о чём стоило бы действительно говорить.

Читатель допускает разгорающийся конфликт поколений. Чем бы он не закончился, его последствия приведут к ещё одному конфликту, вплоть до бесконечности. На то фэнтези-авторы и опираются, специально создавая условия, дающие им возможность безостановочно писать. Они не только провоцируют проблемы, милостиво позволяя читателю приниматься за чтение следующей книги, но и дробят проблемы на пустом месте. Нет ничего лучше дополнительного конфликта и смерти участников повествования, коли того потребовали обстоятельства.

Существенной роли происходящее в «Странствиях дракона» на цикл не оказывает. Автор взял одну из ситуаций, проработал диалоговую составляющую и сыграл на человеческом стремлении считаться правее других. Действующие лица бьют себя в грудь, заботясь сперва о своём благе, а уж после о нуждах Перна. Надо понимать, кроме желания получить нужный кусок земли, снова будет задействована одна из составляющих повествования — космическая.

А что же будет дальше? Пусть об этом расскажут молодые читатели, чьего терпения хватит для знакомства с последующими фантазиями Энн Маккефри. Желающие вынести полезное — оного не вынесут. Допустимо приятно провести время над книгой, чтобы описанное автором полностью выветрилось из памяти. Вопрос: зачем это делать? Впрочем, это дело вкусовых пристрастий. Всё-таки у Маккефри нет жёстких элементов и содержание её произведений укладывается в рамки понимания классических сюжетов, без передёргивания приоритетов в плане описания действия дальше разумных пределов, чем стали грешить последующие фэнтези-авторы.

Почти добрая история с почти выверенным развитием событий: «Странствия дракона» станут новой отправной точкой для продолжения путешествия по Перну, при наличии соответствующего желания. Где ещё найти читателю совмещение подобного, чтобы в сюжете драконы соседствовали с негуманоидными формами «разумной» жизни?

25.07.2016 (http://trounin.ru/mccaffrey71)

Вальтер Флегель «Командир полка», «Когда стреляют гаубицы», «Случай в Бергхайде» (1960—71)

Начальный период творчества немецкого писателя Вальтера Флегеля насыщен послевоенной тематикой. На страницах его произведений показано поколение людей, чьё детство пришлось на годы Второй Мировой войны. Вот они повзрослели и теперь представляют интересы государства, которые в первую очередь интересуют их самих. В силу того обстоятельства, что Флегель проживал в ГДР, он склонен описывать прелести социализма: нацистское прошлое осуждается, в настоящем прославляется культурное наследие Советского Союза, а в будущем ожидается агрессия со стороны Запада. Поэтому и стоят на страже границы военные, оттачивающие мастерство. Но как они его оттачивают? Об этом и рассказывает Вальтер.

Повесть «Когда стреляют гаубицы» и роман «Командир полка» имеют сходные черты: перед читателем представлены военные с их профессиональными проблемами и трудностями жизни на строго ограниченной для проживания территории. Мало кто стремится поддерживать высокий уровень подготовки, предпочитая узкую специализацию, тренируясь под ожидаемые учения. Солдаты и офицеры показывают превосходные навыки, пока дело не касается знания иных дисциплин. Они терпят поражения, их способность проявлять смекалку в затруднительных ситуациях не выдерживает критики. Больше всего именно это беспокоит Вальтера Флегеля.

Человеку свойственно снисходительно относиться к своим обязанностям, даже если он принадлежит к немецкой нации. Всегда будут выискиваться возможности, чтобы облегчить существование. Допустим, умея стрелять из орудия при одних обстоятельствах, люди теряются при других. Стоит заставить их выполнять приказ согласно условию имеющегося химического заражения, как до того ладно выстроенная программа действий рушится, солдаты травмируются, а офицеры не могут принять соответствующих изменившейся ситуации решений.

От того и невзлюбили подчинённые главного героя произведения «Командир полка», использующего жёсткие методы для наведения порядка. Он вмешивается всюду, вплоть до чистки картофеля на кухне, успевая и там придти к неутешительным выводам армейской подготовки порученных ему людей. Читатель внутренне понимает правоту главного героя.

Вальтер Флегель не останавливается только на военной составляющей. На страницах произведения находится место его тёплым чувствам к библиотекарше, чей родной Дрезден был варварски разрушен американцами. Обязательный элемент — налаживание отношений с жёнами офицеров. И, конечно, не обходится повествование без постоянных воспоминаний: читателя знакомят с биографией всех действующих лиц, какое влияние на них оказала война, как они приняли решение стать военными и каким образом в их жизнь проникло осознание необходимости бороться за социалистические воззрения.

Не обходится без происков Запада. Довольно странно видеть желание диверсантов поджигать коровники и снопы сена, поскольку автор не пытается давать пояснения. Пусть действующие лица стремятся преодолеть безграмотность и вступить в партию — это воспринимается частью будней тех дней. Задача военных обозначена Флегелем ясно — им нужно быть готовыми к конфликтам любого рода. И пока ГДР шёл по пути с СССР — произведения Вальтера не утрачивали актуальности. Теперь же их стоит воспринимать отражением прошлого.

«Случай в Бергхайде» опирается на военную тематику. В центре повествования учительница, полюбившая военного и едущая теперь к нему погостить, чтобы окончательно определиться. Флегель лирично отражает вхождение человека в новую для него среду. Нет привычного шума и пространств, а есть оторванный от мира гарнизон, жизнь которого подчинена армейским распорядкам. Может и встретят главную героиню с улыбками на лицах, но как ей самой быть, если она не в силах согласиться на брак с человеком, чей распорядок дня едва ли не хаотичен?

Жизнь кажется навсегда испорченной. Причина кроется не в самой окружающей атмосфере — она проистекает от действий проживающих рядом людей, портящих своим предвзятым отношением и без того плохое настроение. Флегель разумно подошёл к отображению развития повествования, показав читателю зрелую умом героиню, способную переосмыслить действительность и сделать правильные выводы, найдя в отрицательных моментах ниточки к возможному благополучию.

Финала у этой истории нет. Читатель сам решит за героиню её судьбу. Автор лишь дал общее представление об одном случае из множества аналогичных ситуаций, ещё не раз обязанных случиться, ставя человека перед тяжёлым выбором.

27.07.2016 (http://trounin.ru/flegel60)

Жорж Санд «Консуэло» (1841—43)

Не нужно обладать привлекательной внешностью, чтобы добиться успеха в жизни. Необходимо лишь одно — прекрасный беллетрист, способный найти положительные моменты и добиться лучшего из возможных результатов. И, конечно, для этого нужно быть литературным персонажем, чья сущность окружена романтизмом: иначе ничего не получится. Бесполезно сетовать на судьбу и взывать к помощи высшей сущности — в подобном случае придётся горевать и испытывать мучения. Поэтому (лишь поэтому) читатель искренне радуется за сиротку Консуэло, взращенную на благодатной почве, бегавшую от удачи и обретшую истинное счастье. В любом другом случае ей с её устремлениями обязательно было бы от чего страдать.

Консуэло обладала единственным важным преимуществом перед окружением — голосом. Не стоит думать, будто не имей она подобной отличительной особенности, ей бы пришлось тяжело. Жорж Санд бы такого не допустила. Внешность не играет существенной роли, поскольку читатель не видит действующих лиц произведения, ему доступно для воображения лицо главной героини, причём оно с жёлтым оттенком. Может в роду Консуэло были цыгане, сама же она считает себя испанкой. Так или иначе, Консуэло лишена корыстных побуждений и готова на всё во имя гуманности и уважительного отношения абсолютно ко всем людям. Собственно, она лишена и устремлений, не испытывая неудобств. Консуэло словно рафинированное создание, ничего не воспринимающее, кроме положительных моментов.

Такому персонажу будет обязательно везти. Неудачи на жизненном пути преподаются читателю под видом необходимых ступеней для восхождения к успеху. Консуэло бежит по специально выстраиваемой для неё лестнице, переступая преграды и всегда чувствуя себя выше обстоятельств. Даже очевидные преимущества не беспокоят главную героиню, покуда она стремится идти дальше. Казалось бы, сядь в момент обретения максимального возможного для тебя блага и благодари судьбу. Консуэло продолжает стремительное восхождение. Если не быть ей влиятельной дамой, то всегда есть возможность обрести благосклонность монарха. Думается, Консуэло могла бы добиться и большего, не ограничь Санд повествование оптимальным стечением обстоятельств.

Консуэло всё-таки пришлось претерпеть неудобства, связанные с необходимостью разбавить идеальное представление о её буднях. Читатель внимает «несчастной» любви, «мучительным» длительным пешим переходам и «моральным страданиям» от обилия благоприятно складывающихся обстоятельств.

Жорж Санд традиционно уделяется внимание исторической составляющей. Под её пером прошлое уже не дышит тем романтизмом, который имеется в настоящем. Религиозные распри показаны без патетических красок. Жизнь и казнь Яна Гуса, реформационная деятельность Мартина Лютера: всему этому находится место на страницах произведения. Позволив главной героине обосноваться в Чехии, Санд не стала обходить стороной некогда бушевавшие на её землях страсти, найдя им место в их влиянии на нынешнее положение действующих лиц, пускай и опосредованно.

Не обходится в сюжете без загадок. Консуэло предстоит разгадать несколько тайн, отчего-то никого не интересующих. Может оказаться, что обойди Санд вниманием истинный дух отчаянной жажды найти ответы на ряд вопросов, то и дело возникающих в голове главной героини, как повествование утеряло бы все те мотивы, способные удержать читателя, если ему опостылело наблюдать за бесконечным отстаиванием справедливости во всём, даже в отношении к отрицательным персонажам, имеющим зуб на Консуэло, вследствие чего они стараются хотя бы испортить ей настроение.

Говорить о Полине Виардо в отношению к происходящему возможно, не не имеет явного смысла. Какие-то фрагменты биографии могли быть включены в повествование, но в основном не имеют существенного значения. Жорж Санд, в любом случае, имела определённые источники вдохновения, в том числе им могло быть творчество Полины Виардо. Разрешение данной проблематики следует перепоручить биографам.

28.07.2016 (http://trounin.ru/sand41)

Андрей Геласимов «Десять историй о любви» (2006—15)

Тяга Андрея Геласимова к искажению реальности — его отличительная черта. Делает он это на том же основании, что и мастера магического реализма, только вмешивая в повествование критические моменты, переворачивая представление читателя о возможном продолжении, выдавая нечто занимательное, но и весьма сомнительное, если опираться на логику. Для своего сборника он подобрал десять рассказов, повествующих якобы о любви. Почему якобы? По той причине, что понимание любви у Геласимова тоже особенное — обособленное.

Рассказы Андрея зачастую лишены единого сюжета. Безусловно, суть прослеживается. Страдает само повествование. Связано ли это с нежеланием Геласимова быть предсказуемым или у него иначе не получается? Начиная с одного, он много раз перескакивает, меняя смысл ранее сказанного и оборачивая действие в подобие мистики. Герои рассказов чувствуют себя странно, к чему и подводит их Андрей, осознанно превращая разумное течение реальности в невероятное стечение обстоятельств. Только всё шло хорошо, а теперь герои едва ли не теряют дар речи, не веря в с ними происходящее. Степень смирения зависит от продолжительности повествования. Чем оно дольше, тем герои податливее.

Геласимов не играет с материей. Он исходит из создания поразительного. Читатель может сослаться на бредовость и не придавать происходящему на страницах должного значения. Мало ли каким образом автор выплёскивает чувства на бумагу. Он делает это так, как у него лучше получается. Собственно, именно за такой подход к творчеству Геласимова и ценят. Среди его современников редкий писатель способен генерировать нечто подобное, а если кто и делал похожее раньше, то ныне у них это перестало получаться.

Полезное зерно извлечь не получится. Рассказы Геласимова могут напрячь воображение, но пищей для ума они не станут. Какой бы любви не придерживался автор, явно разглядеть её в привычном понимании удаётся лишь в нескольких работах, да и то та любовь наполнена обречённостью. Нет счастья в произведениях Андрея, даже не стоит томиться в радужных ожиданиях. Скорее случится убийство, нежели Геласимов позволит себе внести ясность в повествование. Впрочем, убийство аналогично любви — понятие обособленное от привычного понимания. Оно может оказаться утраченным преданием, а то и связанным с искажением реальности. Иной раз причина раскрывается через славянский фольклор, настолько перемешанный с повседневностью, что у Геласимова получалось добиваться осуществления самых невероятных предположений, позже на самом деле случившихся.

Затрагивает Геласимов любовь к вещам, к иностранной культуре, к профессиональному призванию, к людям вообще. И всегда действующих лиц поджидает разочарование, вынуждающее их поступаться желаниями и выбирать другой вариант развития событий или смиряться со случившимся. Порой принятие решения от них не зависит, они вынужденны принимать имеющееся и им нужно стараться найти выход, покуда время действует против них. Именно так строит сюжеты Геласимов, играя чужими судьбами, преображая ситуации в неправдоподобную смену сцен. Кажется, опасно моргать, поскольку произойдёт смена кадра, а с ним и связь с происходившим долю секунды назад.

Часть рассказов, представленных в сборнике, ранее была опубликована Геласимовым в журналах «Сноб», «Октябрь» и питерской «Афише». Остальные увидели свет уже в качестве полноценного отдельного издания. Трудно судить, насколько сборник получился уместным, в виду его разноплановости с иллюзорной связующей темой любви. Придётся ли он по душе читателю? Или читатель так и продолжит внимать с открытым ртом, ломая глаза от странностей авторской способности рассказывать замысловатые истории? Время покажет.

28.07.2016 (http://trounin.ru/gelasimov15)

Энтони Бёрджесс «Железо, ржавое железо» (1989)

Стоит ли говорить на серьёзные темы с серьёзным лицом? Может стоит оскалиться в оскале безумия? Многое ли изменится от того, каким образом рассказывать о событиях прошлого? Исходить пафосом или капать желчью? Воодушевляющими порывами действительно выковывается будущее? Или это всё мимолётный обман, нацеленный на поддержание имеющегося положения? Предполагать разное — единственное спасение от однобокости мышления. Порой и с помощью чёрного юмора лучше получается понять очевидное. Главное усвоить одно — как ржавеет и исчезает железо с планеты, так сойдут на нет и навсегда будут забыты проблемы сегодняшнего дня. Так стоит ли придавать значение искусственно создаваемой суете, придуманной во имя надуманных идеалов?

Энтони Бёрджесс знакомит читателя с историей нескольких семей, максимально охватывая требуемые для повествования страны. На страницах произведения разворачиваются судьбы валлийцев, русских и евреев, сошедшихся под пятой саксов, чтобы прожить жизнь, участвуя в исторических событиях. Отчего-то Бёрджесса более всего беспокоит самоидентификация валлийцев, о которой он говорит в положительном ключе, нещадно поливая её грязью. Впрочем, грязью Энтони поливает абсолютно всех, никому не позволяя чувствовать себя правее других. Тем же валлийцам он указывает на их истинное место, с сомнением отзываясь о предположении их причастности к потерянным коленам израилевым и о чистоте теперешних потомков, основательно перемешавшихся с саксами.

События развиваются во множестве направлений. Читатель становится участником крушения Титаника, революции в России, Первой и Второй Мировых войн, стоит у истоков основания Израиля, пребывает в поисках легендарного меча короля Артура. Бёрджесс старательно выписывает собственные теории, подавая их с особым цинизмом, словно забивая пустоты самыми скверными предположениями. У книги получилась трудно поддающаяся определению атмосфера действительности, якобы без красок, но при этом измазанная чернотой с первой до последней страницы.

Не обходит Бёрджесс вниманием насущные затруднения. Он сетует на самоуверенность людей, привыкших считать свои предположения определяющей истиной. Тот же Титаник считали непотомляемым, поэтому на нём было мало спасательных шлюпок. О национальных идеологиях говорить после такого утверждения просто бессмысленно. Постоянно упоминаемые Бёрджессом валлийцы в итоге остаются без права на независимость от Великобритании, в силу того, что они стали её кровной частью. Теперь это сводит любые суждения о праве на самоопределение в пустоту, поскольку говорить о некогда происходившем никто не запрещает, однако современные валлийцы от этого никогда уже не станут теми валлийцами, которыми когда-то давным-давно были.

Особой теплоты нет у Бёрджесса и в отношении русских. Их присутствие в сюжете помогает переносить повествование сперва в голодающий Петроград, а затем показать на примере пленных утрату людьми истинной родины. Тяжело не иметь права на спокойную жизнь и постоянно пребывать в сомнениях касательно определения себя среди других. Действующие лица произведения Бёрджесса постоянно этим озадачены. Они руководствуются личными помыслами, часто говорят на подобные темы и всегда стремятся к определённой цели, всякий раз приходя к осознанию тленности. Отчего советские пленные не стремились вернуться домой? Бёрджесс наглядно демонстрирует, показывая, на примере опосредованно причастного к русской нации человека, всю ту надуманность истины, скорее возводящей преграды, нежели помогающей людям двигаться по направлению к светлому будущему.

Железо способно пережить века, будучи бережно хранимым в ореховом масле, иначе оно заржавеет. К сожалению, желание хранить железо провоцирует конфликты между людьми, толкая их на выплеск агрессии. Что даёт человеку его побуждение опровергать или приукрашивать заслуги прошлого? Ответить практически невозможно. Есть два варианта развития событий: отказаться от изучения истории вообще или не делать выводы на её основании. Тогда и будет достигнуто промежуточное состояние взаимопонимания. А потом всё равно найдутся те, кто ввергнет человечество в хаос.

29.07.2016 (http://trounin.ru/burgess89)

«Деградация морали Запада» (2016) | Презентация книги

Данная книга не планировалась в виде самостоятельного издания. Предлагаемый читателю текст должен был стать частью анализа произведений, номинированных на литературную премию «Ясная поляна» за 2016 год. В ходе работы выяснилось наличие сходных моментов среди иностранной беллетристики, чьё присутствие должно заставить читателя задуматься. А в том ли направлении развивается западная литература и должна ли русская литература иметь с ней общие черты? Западные писатели, а с ними и авторы Востока и Африки, прикоснувшиеся к культуре Запада, подвержены использовать реализм сексуального толка, то есть они экстраполируют собственное интимное мироощущение на интересующие их эпизоды истории и нынешнего человеческого бытия.

В качестве номинантов на «Ясную поляну» были выдвинуты ранее отмеченные международными премиями произведения (в основном), а также труды обладателей Нобелевской, Гонкуровской, Пулитцеровской премий, в том числе и удостоенные Букера. Они не имеют строгой привязки по времени написания — значение имеет их перевод на русский язык. Например, «Человек в этом мире — большой фазан» Герты Мюллер написан в 1986 году, а переведён в 2014 году и до сих пор не вышел отдельным изданием: его можно найти в журнале «Иностранная литература».

Деградация морали — самоё ёмкое определение, которое может быть использовано для того, чтобы охарактеризовать обозначившиеся тенденции в западной литературе. Разумных пределов придерживаются только авторы, чья аудитория преимущественно детская и ранняя подростковая, тогда как более взрослая направленность обнажает язвы общества, возможно и не подозревающего, насколько довлеющая необходимость привносить в культуру художественность низкого пошиба ухудшает положение западного мировосприятия в глазах остального мира, старающегося придерживаться этических норм и не нисходить до излишней откровенности.

Запад пестует сексуальную распущенность. На страницах произведений, стремящихся стать коммерчески успешными, обязательно присутствует гомосексуальная связь, в красках описываются сексуальные извращения, а главный герой мастурбирует. Читатель может подумать, что в этом нет ничего особенного, если бы авторы подобным же образом не описывали события прошлого, иначе заставляя воспринимать некогда происходившее. Надо полагать, современники далёких лет проявляли скромность и не позволяли очернять художественную литературу, уберегая её от сравнения с макулатурой, годной для использования в туалете.

Остаётся предполагать следующее — современные западные авторы используют в произведениях требуемые настоящим временем элементы, создавая иллюзию дозволенного. Читатель, не имея ничего подобного, желает прикоснуться к запретному, используя для удовлетворения доступную ему продукцию. Наступает разрядка, крепнет вера в возможность осуществления любых фантазий. Если это не так, то остаётся ссылаться на деградацию морали.

Ряд авторов осознаёт проблему — они открыто об этом говорят. Их беспокоит уничижение искусства, грядущий закат книгопечатного дела и ожидаемая смена парадигм. Казалось бы, им и следует показать на личном примере, каким образом нужно создавать художественные произведения, но они этого не делают.

Пусть читатель сам решает, какие книги ему читать. Предлагаемый анализ тридцати произведений последних десятилетий может послужить вводным материалом для дальнейшей проработки обозначенной проблематики. Впрочем, факт отрицания заслуг авторов-современников прослеживается на протяжении нескольких веков. Весьма вероятно, выделение «сексуального реализма» в отдельный литературный жанр произойдёт при тех же условиях, согласно которым ныне благостно воспринимаются творения модернистов, абсурдистов и представителей прочих направлений.

29.07.2016 (http://trounin.ru/dmz16)

Антон Чехов «Драма на охоте» (1884)

Кто убил — не важно. Важны последствия совершённого преступления. Его мотивы кажутся очевидными. Жертва осознавала до чего её может довести тяга к лучшей жизни. Пострадавших оказалось больше, нежели предполагалось. Былого не вернуть, последствий не исправить — драма на охоте превратилась в тюремную драму, послужив в итоге причиной драмы многих. В том числе и тех, кто взялся вспомнить прошлое.

В двадцать четыре года Антон Чехов написал детектив, обозначив в нём все те моменты, которые в дальнейшем он будет закреплять в краткой форме: вялое начало, привлекающая внимание середина и ошарашивание читателя под занавес. Сам Чехов, от лица редактора, делится впечатлениями о «Драме на охоте», высказывая о ней всё то, что подумает читатель, вплоть до финальных выводов, зреющих по мере продвижения по повествованию. Получается, Чехов представил историю пришедшего к нему человека, лишив читателя малейшего права на мнение. Он сам рассказал об огрехах в сюжете и поставил окончательную точку. Читателю осталось лишь определиться с личным мнением и посетовать на жестокости судьбы, играющей с людьми без их на то желания.

А дело происходило следующим образом. К редактору периодического издания пришёл бывший следователь, принеся на досуге написанную им беллетризацию одного случая из собственной практики. Не почёта ради, а сугубо из нужды хотя бы сим способом заработать на пропитание. Такая вводная может иметь место в литературных произведениях, придавая описываемому большую правдивость, но и привнося в повествование ощутимую ложь. Автор должен рассказывать без посредников или иначе преподносить действие. Сам Чехов провоцирует читателя сомневаться в его суждениях, вплоть до того, что именно автор и является преступником, до чего в итоге действие так и не доходит. Как знать, кто в этой истории на самом деле прав, ведь и тот, кто докопался до истины, мог сам её перед этим закопать.

Таковы домыслы читателя, знающего, что художественная литература раскрывает далеко не то, о чём следует думать. Писатели склонны возбуждать интерес приёмами ложной правдивости, налаживая честный диалог с читателем. И читатель верит, хотя должен всегда во всём сомневаться, чего бы происходящее на страницах произведения не касалось. Портреты действующих лиц могут быть правдивы, но в этом никак нельзя убедиться. Пускай герои будут коварными, лишёнными ума, влюблёнными, случайными прохожими — с их помощью автор выстроит требуемую историю, причём сделает это довольно жизненно, если исходить из возможности любого стечения обстоятельств.

Читать нужно с середины — так заверяет сам Чехов. Если читатель не верит, то, по мере знакомства с произведением, в этом убедится. Заявленная в названии драма случится ближе к окончанию повествования и возродит в читателе едва не истлевшую веру в яркий набор событий и поражающий воображение финал. При всех глупостях, совершаемых действующими лицами, и несуразностях, будто скуки ради привнесённых в происходящее, начинающееся расследование приковывает внимание, предлагая такую цепочку связанных друг с другом происшествий, которую приходится принимать без возражений.

У «Драмы на охоте» есть смысл и понятна мотивация действующих лиц. Это действительно могло произойти, поскольку не могло не произойти. Читатель продолжает сомневаться, но всё-таки верит, не имея иного выбора. Чехов обеспечил интригу и умело выстроил повествование, расстроив предположения о том, якобы ему не под силу работать с крупной формой. Впрочем, сомнения в этом читателя всё равно не покидают, стоит ему ознакомиться с лишними сценами в пьесах и столкнуться с затянутостью некоторых рассказов. Иногда у Чехова получалось — «Драма на охоте» является тому ярким доказательством.

30.07.2016 (http://trounin.ru/chekhov84)

Александр Казанцев «Пылающий остров» (1935—75)

Мир не такой, каким он кажется на первый взгляд. Что-то в нём не так, стоит взглянуть на обыденное течение жизни иначе. Допустим, некогда взорвавшийся тунгусский метеорит мог быть ничем иным, как самым настоящим космическим кораблём инопланетян. Но и это далеко не всё. Пусть на этом корабле имелось уникальное вещество, способное обеспечить человечество источником бесконечной энергии. Фантазии ли это? Разве не будет создан в будущем портативный аккумулятор? С его помощью человек сможет обогреваться в условиях крайнего севера и воплощать в реальность проекты дотоле трудноосуществимого размаха. Александр Казанцев смело фантазирует, но сразу закладывает возможность препятствия в виде человеческой жажды на этом заработать. И как следствие — начинает сгорать воздух, грозя лишить планету атмосферы.

«Пылающий остров» — произведение авантюрное. Автор разумно предполагает возможное, хотя ничего из им рассматриваемого на самом деле произойти не может, поскольку он закладывает в повествование фантастические элементы, строя на них свои предположения. Очень трудно судить, из чего Казанцев исходил и каким образом выстраивал сюжет, чтобы придать произведению окончательный вид. Начав работать над сценарием, Александр в течение последующих долгих лет шлифовал и изменял содержание. Стоит предположить, что главной мотивацией стала Вторая Мировая война, ведь именно в 1941 году публиковался в периодике один из первых полновесных вариантов.

Казанцев не видит в описываемом правых и виноватых. Все действующие лица в равной степени заинтересованы в происходящем. Нависшая над человечеством опасность стала следствием индивидуальных страстей, принудив искать выход из сложившегося положения. Американский учёный с немецкими корнями и солидным денежным капиталом предпочтёт уйти в пещеры, создав подземные города. Он отдастся своей идее, уничтожая ему перечащих. Разумеется, коммунистические страны объединят усилия, предпочтут остановить опасность и дать человечеству надежду на существование под небом, дабы сохранить равенство.

Дав вводную, Александр продолжает строить повествование в духе шпионских разборок. Обязательно имеются опасные элементы, стремящиеся внести разлад в чужие планы. Таковые имеются в стане всех противоборствующих сторон, даже сторонники счастья для всех ведут подрывную деятельность, хоть и имея цель дать людям право дышать свободно. Как знать, кому в итоге достанется победа. И достанется ли она кому-нибудь вообще. Казанцевым описываются серьёзные военные столкновения, вплоть до реалистичного отображения постапокалиптической действительности. И читатель верит, покуда автор, сбавив накал страстей, спокойно ведёт повествование до следующей интригующей сцены.

Казанцев умеет заворожить — это приходится признать. На уровне описания бытовых эпизодов второстепенных персонажей у него получились яркие моменты, хорошо разбавляющие общее представление. Именно первоначальные главы, раскрывающие суть зарождающейся проблемы, служат завлекательной приманкой, приковывая внимание читателя, заставляя его читать до конца, каким бы сумбурным ему не казалось повествование.

Есть причина задуматься над предположением Казанцева об уничтожении воздуха буквально. Воздух ведь можно сделать таким, что живые организмы вынуждены будут уйти в пещеры и им никакие средства спасения не помогут. А если не человек, то об этом задумается сама планета, стоит ей устать от эволюций и революций животного и растительного миров. Вполне может оказаться и так, что этим же озаботятся инопланетяне, предпочтя задушить агрессивное человечество, не позволив ему распространиться по Вселенной: тогда пылать будет не остров, а вся Земля.

Японцы предпочтут окончить жизнь ритуальным самоубийством, американцы — заработать, а русские — бороться до последнего вдоха, покуда не кончится воздух. Природа не терпит пустоты, а значит у книги Казанцева просто обязано быть продолжение, ведь стоит преодолеть одну опасность, как тут же возникнет новая. Иного быть не может, поэтому не надо полностью уничтожать проблемное — пусть это станет маленькой хитростью разумного подхода к устранению неприятностей.

31.07.2016 (http://trounin.ru/kazantsev75)

Август

Пётр Алешковский «Крепость» (2015)

Археологи отвергают необходимость создавать историю, предпочитая сохранять дошедшее до них. Их позиция понятна — в силу специфики профессии им нет нужды думать о будущем. На месте старых поселений всегда возводились новые, теперь же такое воспринимается попранием памяти. У истории никогда не будет прошлого: всегда будут существовать только домыслы. Предположения современных археологов останутся предположениями, порождая череду идей от последующих поколений. Правда навсегда останется скрытой в веках. Силу имеют летописные источники, но и они полнятся предвзятостью, некогда кому-то выгодной.

Подходить к чтению произведения Петра Алешковского «Крепость» нужно с осознанием, что автор предлагает набор историй, увязанных под одной обложкой. У читателя обязательно сложится мнение, будто Алешковский хотел написать исторический роман, но так и не сумел довести ни один из сюжетов до требуемого объёма. Спасением стало написание книги о честном археологе, который болеет за своё дело и не умеет находить общий язык с людьми, предпочитая отдаваться сугубо ему понятным устремлениям, имея целью желание сохранить развалины в имеющемся виде.

Главного героя не понимают на работе, даже близкие люди имеют склонность снисходить до уничижительных оскорблений. А ведь он хочет быть полезным, чтобы помочь людям разобраться в понимании прошлого. Сам герой сетует на новгородцев, умело откупавшихся от всех завоевателей, покуда московские князья не нашли на них управу. А что происходит сейчас? Деньги в приоритете: с их помощью улучшаются условия жизни, вплоть до выплаты зарплат археологам. Истина в том и заключается, что всё должно себя обеспечивать самостоятельно, иначе оно не имеет права на существование. Главный герой этого понимать не желает, предпочитая уповать на благоразумие и общественное осуждения для считающих иначе.

Алешковский разбавляет археологические будни историческими вставками, преподнося их под видом беллетризации прошлого. На страницах «Крепости» оживают события времён монгольских завоеваний и междоусобных войн. Читатель принимает участие в ханских походах, чаще наблюдая за передвижениями по местности к определённой конечной цели. Сюжетных особенностей при этом не происходит. Алешковский не сообщает желаемого, скорее отображая ему известные факты тех дней, отягощая повествование излишними описательными моментами. Подобные вставки больше придутся по душе юношеской аудитории, если бы «Крепость» подавалась именно в духе приключений, а не под видом попытки доказать постоянство человеческих желаний обогатиться.

Исторические вставки могут иметь собственное значение при должном желании обосновать то или иное включение в повествование. Они скорее дополняют текст, придавая «Крепости» объём. Алешковский более озадачен удручающим положением археологии, нуждающейся в субсидировании. Петру обидно за низкие зарплаты и за остальные аспекты, не позволяющие археологам чувствовать себя полноценными, когда они действительно трудятся согласно призванию. От этого и проистекают все те неурядицы, не позволяющие главному герою работать с полной отдачей. Алешковский его ставит перед пропастью, лишая опоры и толкая вперёд, обрекая на самый печальный из исходов, словно ставя крест на археологии вообще.

В России любят возводить потёмкинские деревни. И людям на краткий миг становится легче. Пусть всё потом будет разрушено едва ли не моментально. Тогда останется жить воспоминаниями. Алешковский предлагает не обманывать себя и не надеяться на улучшение имеющихся условий, в том числе и не тратить время на возведение иллюзий благополучия. Не требуется преображать разрушенное, нет нужды придавать лоск остову, можно обойтись без крыши над головой. Нужно иметь чистую душу и пламенное сердце — это морально возвысит и очистит кровь. И, само собой, не забыть про пряники на чёрный день для поддержания нужд телесной оболочки.

01.08.2016 (http://trounin.ru/aleshkovsky15)

Эрнст Гофман «Щелкунчик и мышиный король» (1816)

Человек, по собственной воле или против оной, обязательно теряет на жизненном пути зубы, буквально. Он берёт на себя ответственность, проявляет инициативу, пробует новое, стараясь не замечать, как челюсти истираются. От этого он никуда не денется. Если скрываться в задних рядах, всё равно кто-нибудь поставит его перед собой. А если появляется нужда отбиваться и восстанавливать попранную честь, приходится проявлять агрессию, каким бы деревянным он не был. Никто не хочет принять долю униженного. Но всё-таки принимает. Зубы обязательно будут потеряны.

Гофман предлагает читателю испробовать горький удел заколдованного юноши, вынужденного принять дарованное ему судьбой проклятие и сделать всё, чтобы от него избавиться. Он не желал быть в числе претендентов на хорошую жизнь, выдвинутый вперёд доброжелателями. Благое дело всегда омрачается завистью мелочных созданий. Добившись успеха, юноша был обращён в щелкунчика. И покуда он не одолеет мышиного короля и его не полюбит принцесса, пить ему чашу горя, оставаясь при этом игрушкой в чужих руках.

Да, в жизни приходится принимать навязанные кем-то условия. В случае щелкунчика — описанная история является плодом фантазии автора, обернувшего страдания действующих лиц в прочный каркас, лишённый связи с реальностью. Описываемое Гофманом иллюзорно — оно пробуждает у читателя чувство жалости к обездоленному главному герою, продолжающему поступать согласно желаниям неразумных людей, воспринимающих действительность подобием игры.

Так ли отличается щелкунчик от представителей человеческого племени? Он не имеет права на личное мнение, а если и смеет о чём-то предполагать, это остаётся в рамках его внутреннего понимания правильного хода вещей. К одному из многих редко прислушиваются, если он не обладает способностью влиять на окружение. Даже имея задатки лидера и воинственного борца за права униженных, стремления щелкунчика изменить ситуацию заметны будут только тем, кто с ним заодно — прочие не оценят и не придадут значения, продолжая взирать на жизнь прежними глазами, не желая замечать творимых над ними бесчинств.

Гофман не зря начинает рассказ с детской непосредственности. Радужное ожидание получения подарков, приятные неожиданности и некоторое разочарование от немного разрушенных представлений от созерцания сломанной судьбы непритязательной игрушки. Не присутствуй в повествовании сострадательное женское начало, как не было бы отклика и со стороны читателя. Кто-то должен был протянуть обиженному руку помощи, в том числе и воинственно настроенному созданию, чьи порывы направлены на восстановление справедливости, а глаза закрыты пеленой отчаяния. Щелкунчику остаётся сочувствовать, желая ему одолеть мышиные полки, призвав на помощь соратников.

Гофман удивительно батален. Он даёт читателю сражение, в котором погибает множество второстепенных персонажей. Жертвы останутся обезличенными — никто не узнает их имён. Есть два участника конфликта, претендующие на большее, чем им полагается иметь. Они не обретут желаемого, поскольку их поступками руководит безрассудная ярость мести. Поступки одного объясняются обидой за приобретённое уродство, другой неистовствует согласно уродству врождённому. Оба стали порождением времени, приняв на себя огрехи предыдущих поколений. Они могли объединиться, если бы это не было противно пониманию обретения индивидуального счастья.

Сказка остаётся сказкой, покуда Гофман постоянно обращается к читателю, называя его ребёнком и гадая над его именем. Возможно и нет ничего в тексте, рассказанной Эрнстом, истории. Как знать, что скрывал от современников автор. Язвы лучше обнажаются при использовании якобы придуманных сказочных действий. И под детьми могут пониматься взрослые люди. Назови их хоть Вовами или Димами — они поймут и не станут возражать, ведь другие продолжат воспринимать сказку сказкой, а Вове и Диме вполне под силу позволить ощутить им сладость жизни, построив для них Конфетенбург, или горечь, столкнув лбами в угоду временных противоречий.

03.08.2016 (http://trounin.ru/hoffmann16)

Сьюзен Коллинз «Голодные игры» (2008)

Модель для написания успешного художественного произведения довольно проста. Нет необходимости стремиться быть оригинальным и создавать уникальные предметы искусства. Достаточно опираться на ранние работы других мастеров, шлифуя их сюжеты в угоду желаниям толпы. Некогда кем-то придуманное должно быть переработано и представлено согласно требованиям извечной ценности видеть людей счастливыми. Пусть действующим лицам изначально не везёт — зато повезёт потом. Пусть их сейчас никто не любит — полюбят после. Пусть они происходят из низов — всё равно с первого взгляда заметна их естественная красота, достойные уважения амбиции и удивительная способность притягивать удачу.

Некогда Роберт Хайнлайн и Косюн Таками уже рассказывали о будущем, представляя вниманию читателя подростков, вынужденных выживать и убивать друг друга. Хайнлайн представил это в виде ошибки во время экзамена, а Таками целенаправленно стравил детей, обязав их убивать участников бойни, иначе убиты будут все. Читателю заметен жестокий подход и отсутствие надежды на благополучный исход. Сьюзен Коллинз не считает обязательным возводить жестокость в абсолют, позволяя действующим лицам чувствовать себя участниками великого мероприятия, транслируемого на всех телеканалах страны.

Главная героиня «Голодных игр» фригидна, не знает о месячных и в свободное время увлекается охотой, добывая для семьи пропитание. Она происходит из района рудокопов, постоянно чувствует голод и не стремится к лучшей жизни. Общество, окружающее главную героиню, живёт предвкушением мероприятия, периодически проводимого государством: случайным образом выбираются по два представителя от каждого района и между ними устраиваются бои без правил. Ничего другого в жизни общества не происходит, поэтому мероприятие проводится на высшем уровне. Участников приводят в должный вид, привлекая для этого соответствующих специалистов. И вот реалити-шоу начинается. Правил действительно нет. Участники могут заниматься чем угодно, если не желают убивать. Никто их не принуждает.

Коллинз строит повествование таким образом, будто перед читателем разворачивается самое настоящее телевизионное шоу, в котором значение имеют не умения и таланты участвующих в них лиц, а грамотная работа сценаристов, если не прямо заставляющих участников проявлять актёрские способности, то способствовать должному отклику поступать согласно сообщаемым им сведениям. Разумеется, брифингов для главной героини «Голодных игр» никто проводить не станет — это будет сделано опосредованным путём. Провокации случаются на всех уровнях, начиная от моральных мук из-за выбора для участия в играх младшей сестры. Вызывание агрессии пассивностью, романтическая составляющая и всё прочее — всюду читатель внимает манипулированию со стороны устроителей.

У читателя может сложиться мнение, будто именно автор способствует удачному стечению обстоятельств, позволяя главной героине проходить испытания и одолевать соперников. На самом деле этому способствует сам читатель, об исполнении чьих желаний автор и заботился в первую очередь. «Голодные игры» нацелены на определённую аудиторию, к которой не относятся юноши и взрослые люди. Именно поэтому главной героиней является девушка, вполне способная стать идеалом для множества девчонок, радостных хоть за кого-то, кому так могло повезти. Собственное горе отступает на второй план и хочется сворачивать горы, когда перед глазами созданный Сьюзен Коллинз персонаж. Возможно, поэтому и нет в повествовании морализаторства и философии, дабы не побуждать читателя к осмыслению текста.

Голод, гламур и гуманизм — плохо сочетаемые понятия объединились под обложкой «Голодных игр». Будущее может быть и таким, поэтому лучше так, чем в беспричинном порыве вести информационные войны и отстаивать ничего не дающие территориальные споры. Есть соревнования — победителю вечный почёт — гражданам спокойствие до следующих игр.

04.08.2016 (http://trounin.ru/scollins08)

Иван Бунин — Стихотворения и рассказы (1889—1909)

Стихотворения созданы для отражения сильных эмоциональных переживаний при переполнении души впечатлениями. Можно прожить годы, не создав ничего путного, и за одно мгновение воссоздать в рифмованных строчках нечто потрясающее, оставив потомкам малую частицу, ставшую определяющей характеристикой для всех созданных творений. Иван Бунин единожды сказал про бушующую половую воду, чем отразил себя, при общем невзрачном впечатлении от основных его произведений, в том числе и стихов.

Бунина следует считать поэтом уже за желание писать лирику. Ранние годы дали миру в меру талантливого человека, способного улавливать изменения в природе и заносить их на бумагу. Бунин создавал подобие очерков, не проявляя излишней фантазии, сообщая обыкновенные явления. Иван не играл с формой и не дышал поэзией, как того хотелось бы читателю. Бунин слишком прямолинеен и не даёт представления о своих эмоциях. Он желал писать, но из под пера выходил плод наблюдательных дум, не позволяющий говорить о Бунине, как о впечатлительном поэте.

С годами, наблюдая за упадком деревень, а также путешествуя по миру, Бунин перестал созерцать природные явления и начал находить вдохновение в людском горе и стародавних преданиях. Может показаться странным, но отчего-то нет у Ивана достойных произведений, описывающих его боль от революции. Может он эмоционально перегорел и выговорился в прозе, либо он уже не имел сил уделять внимание стихотворной форме, которая, даже при сильном на то желании, всё равно не смогла бы донести бурю страстей, требуемую для отражения тяжёлого положения соотечественников.

При желании писать можно о чём угодно, нужно лишь осознавать необходимость этого. Бунин писал и не обращал внимания на критику, относясь к ней с усмешкой. В этом, безусловно, Иван был прав — важнее личное мнение, поскольку не скажи он, то и никто не скажет.

Ранняя проза Бунина — такая же созерцательная, как его поэзия. Складывается впечатление, будто Иван не придумывал, а просто отражал подмеченное и услышанное. На выходе получались зарисовки. И пусть они нравились, допустим, Антону Чехову, это не изменяет общий их депрессивный тон, так свойственный практически всем произведениям Бунина.

Кругом всё плохо: деревни вымирают, люди деградируют, радужные перспективы отсутствуют. Данный подход к отражению действительности прослеживается с первых рассказов Бунина. Лучше всего у Ивана получалось рассказывать о пустых хождениях по местам, где отсутствуют люди. Только там он мог чувствовать себя спокойно, забывая о человеческой склонности разрушать собственную жизнь и вносить разлад в чужие судьбы.

И даже в сказочных мотивах, изредка проскальзывавших в его творчестве, содержится желание наставить людей на путь истинный, принеся себя в жертву, чтобы сгинуть в безвестности, забыв обо всём, кроме необходимости даровать счастье заблудшим, пусть и ценой жизни.

Так рождался и выковывался Бунин-писатель и Бунин-поэт. Своё мировоззрение он пронёс до конца жизни, подвергаясь не внешнему воздействию, а сохраняя в себе врождённое чувство отстранённости от реальности, словно ему суждено было родиться в иное время, настолько он противился происходящему вокруг, пребывая в неистребимой постоянной грусти. Исторические обстоятельства придали его размышлениям особую атмосферу, удивительно точно отразившей мнение последующих поколений, чей удел созерцать былое и пытаться осмыслить произошедшее, опираясь на мнение человека, пережившего катастрофу в виде утраты родины.

В грусти тоже есть своя прелесть, если избегать чрезмерной хандры. Бунин родился осенью. И осень осталась в его душе. Только сердце мгновенно отгорело. И тлело. И тлело. И тлело.

04.08.2016 (http://trounin.ru/bunin89)

Сухбат Афлатуни «Поклонение волхвов» (2010—15)

Квазиисторический роман Сухбата Афлатуни «Поклонение волхвов» позиционируется автором под определением серьёзного исторического романа. Он состоит из трёх частей, названных именами библейских царей, принёсших новорождённому Иисусу дары. Изначальное построение на предании уже служит отрицанием его историчности в угоду желания авантюрным образом рассказать о прошлом, опираясь на ряд достоверно-сомнительных источников. Описываемые Сухбатом события происходят в антураже некогда происходившего, но с тем условием, что описываемое автором на самом деле никогда не происходило, в силу отсутствия оного.

Сухбат выстроил линию одного рода, начиная с осуждения петрашевцев, минуя тему православия в Японии и заканчивая повествование слухами об инопланетянах в Узбекистане и постановкой пьесы Шекспира на театральной сцене Ташкента. Читатель может с интересом наблюдать за хитросплетениями сюжета и за склонностью автора к использованию софистических метафор, заметно разбавляющих общее повествование надуманной «дикостью». Сухбат предпочитает продвигать действие с помощью нагромождения фактов, преимущественно осуждающего толка, критически воспринимая некогда происходившее, чувствуя личную правоту. Автор гнобит российских царей и всячески очерняет русскую историю. Иногда кажется, Сухбат готов провозгласить оду империализму, отринув частные интересы Российской Империи.

Согласно преданию, три царя (волхва, мага) пришли вслед за Вифлеемской звездой, принеся Иисусу дары. Откуда они пришли и кем они являлись? Это не так важно, поскольку ближе их понимание с географической точки зрения, то есть стоит думать о пришествии одного с Запада, другого с Востока и третьего из близко располагающихся земель. Рассуждать можно разным образом, но суть сводится к построению Сухбатом сюжета, опираясь на необходимость рассказывать про определённые события, придав им хоть какое-то осмысление. Собственно, первая часть «Поклонения волхвов» исходит от имени Гаспара, вторая — от Мельхиора, последняя — от Балтасара. Происходящее выстроено в хронологической последовательности и имеет мало действительно имевших место черт.

Читатель согласится с суетой вокруг кружка петрашевцев, взятых Сухбатом за начальную точку повествования. Однако, пытаться уловить связь между действующими лицами и их прототипами не получится. Автор мог примерно опираться на чьё-то конкретное жизнеописание, что, впрочем, будет интересно людям заинтересованным. При использовании в сюжете высших государственных деятелей, Сухбат забывает про самих петрашевцев, в число которых входили примечательные личности. Автор проигнорировал многослойную составляющую, сконцентрировавшись на создании мнительных происшествий, соорудив тем близкое к реальности историческое полотно, испещрённое саморучными исправлениями.

Сухбат допускает очернение истории. Ему не угодил Николай I, он затаил обиду на Петра I, всячески находя подтверждения своим мыслям. Он встраивает в повествование факты, постоянно трактуя их удобной для него однобокостью. Стоит это оставить на его совести, как и «губы куриной попкой», и запутавшегося Льва Толстого в мужицкой бороде, и возникновение городов вроде прыщей, и «романовский дух Романовых».

Развитию повествования постоянно способствует новая информация, усвоенная автором из очередного источника. Читателю, конечно, интересно узнать подробности из инструкции о продаже рабов в Древнем Риме и об их эксплуатации или о буднях японского настоятеля. Уловить взаимосвязь в происходящем на страницах действительно трудно. Причина этого в чрезмерной умственной нагрузке из увязанных в единое произведение настоящих и выдуманных исторических деталей. Обо всём этом не стоило бы и думать, подай автор произведение без оговорок, напрасно настроивших читателя на знакомство с исторически достоверным трудом.

И когда Сухбат вводит в повествование фрагменты Вифлеемской звезды, то всё окончательно рушится. Поэтому «Поклонение волхвов» и стоит считать авантюрным квазиисторическим романом.

05.08.2016 (http://trounin.ru/aflatuni15)

Джеральд Даррелл «Под пологом пьяного леса» (1956)

Ассоциативный ряд служит средством познавания мира. Если человек воспринимает окружающее, придавая вид знакомых ему вещей, значит у него есть для того весомые аргументы. Когда в склонившихся пальмах, пузатых деревья и колючих кактусах человек видит бар и его посетителей, то это минимум звонок о необходимости ограничить потребление алкогольных напитков. Даррелл ещё не осознаёт влияние зелёного змия, ничего о нём толком не рассказывая, лишь ранее проговорившись несколько раз. Во время посещения Парагвая и Аргентины Джеральду хватало проблем и без этого, ведь компанию ему составила жена, разбавив былое одиночество и обозначив необходимость более взвешенного отношения к жизни, в том числе и согласно основному увлечению Даррелла, выражающегося, как известно, в добывании животных для дальнейшей их переправки в зоологические сады.

Ныне Даррелл не уделяет внимание предпосылкам, сразу погружая читателя в трудовые будни зверолова. В Южной Америке извелись туземцы, поэтому ему приходится всем заниматься самостоятельно, ежели не получалось найти толковых специалистов, способных правильно выполнять поручаемые им задания. Бракоделы попадались Дарреллу и прежде, о чём он писал со скорбной весёлостью, принимая вынужденные страдания за кратковременную меру, понимая особенности работы в далёких от цивилизации местах планеты. И теперь не приходится удивляться, внимая причудам людей, пропитанных разнообразными домыслами, позволяющими им воспринимать железные и деревянные изделия за живые существа.

Кроме основного занятия Даррелл налаживает отношения с людьми и приобщается к их культурным особенностям. Например, Джеральд заново открывает для себя чаепитие, под которым в Южной Америке понимают употребление обжигающего мате, напитка из высушенных листьев и побегов одного из местных деревьев. И всё-таки читатель должен обратить взор на взаимоотношения Даррелла с женой. Джеральд в довольно едкой манере отражает случающиеся с ними неурядицы, выставляя жену в курьёзном виде, благо показывая её лишь с положительной стороны, едва ли не под видом идеальной спутницы, терпеливо принимающей чудачества мужа и выполняя его указания, пускай и предварительно высказав без утайки соответствующие моменту логически выверенные суждения.

Пьяный лес дал Дарреллу возможность показать зависимость животных от человека. Не все читатели поверят в слова Джеральда, но, не имея конкретных доказательств, приходится принять точку зрения автора, наглядно продемонстрировавшего, как дикие звери склонны принимать цивилизацию и подвергаться её воздействию. Ощутив лёгкую жизнь в четырёх стенах, подкармливаемые вкусностями, они уже не стремятся покинуть человека, прикипая к нему и вступая в единоборства с другими животными, дабы быть ближе к миске с едой. Реальность слишком жестока, чтобы угодить желающим, Даррелл будет вынужден многих бросить на произвол, когда возникнет необходимость уходить от очередной латиноамериканской революции, так и не выполнив поставленные задачи.

Даррелл даёт читателю понимание скорой смены профессии зверолова на иную деятельность. Кого ему не удалось добыть лично, тех зверей он купил в зоомагазинах Аргентины. А поскольку не имелось нужды проявлять наработанные навыки, Даррелл начал осваивать искусство записи на киноплёнку, видя в этом новомодном поветрии открытие громадных горизонтов для творческого преображения, не такого затратного и без привязки к определённым обязанностям по поддержанию жизни в питомцах.

Джеральду всегда было о чём рассказать. Стоит полагать, он найдёт о чём ему писать в будущем. Касательно пьяного леса, читатель должен запомнить занимательные случаи, вроде явления жабы-рогатки, водяной курочки, тигровой выпи, броненосцев, вискачи, жарараки, гремучей змеи и даже анаконды, чья слава грозного душителя скорее выдумка, нежели правда.

05.08.2016 (http://trounin.ru/durrell56)

Александр Герцен «Былое и думы: Детская и университет, Тюрьма и ссылка, Владимир-на-Клязьме» (1854—57)

Отчего людей не устраивает та жизнь, которой они живут? Почему они грезят о прошлом, ругают настоящее время и с пессимизмом смотрят в будущее? Разве не были подвержены таким же чувствам предшествующие поколения? Их аналогично не устраивала действительность, вынуждая в тёплых оттенках вспоминать ушедшее. Не ценит человек своих достижений, самолично порождая проблемы, пестуя их и возводя в абсолют. Александр Герцен был подвержен таким же чувствам, активно ругая правление Николая I и восхваляя Александра I. Разумеется, на то у него были весомые основания. Он на них подробно останавливается, доходчиво поясняя на примерах плоды размышлений.

Автобиографическое произведение «Былое и думы» состоит из девяти частей. Первые три раскрывают перед читателем младые годы автора, его мытарства по ссылкам и воспоминания о встречах с Натальей Захарьиной, будущей женой. Построены они в виде художественного повествования с постоянными отступлениями, поясняющими отношение Герцена к положению людей в России. Ему было о чём рассказать: Николай I с начала правления был особенно суров, ужесточая контроль над населением и карая за вольнодумства. Пострадать пришлось и Герцену, бывавшему в заключениях с целью профилактики, а после и вовсе сосланному ближе к Перми.

Если острота повествования требовала грубых слов, Александр не пренебрегал ими. Он неоднократно удостаивает сравнениями императорское лицо, вызывая у читателя улыбку. Его злость оправдывается грузом накопившихся обид. Когда человек желает свободно жить, размышлять и просто дышать, а его за это наказывают, то ничего другого не остаётся, как противиться действующей системе. Возможно, Герцен не договаривает, опуская определённые моменты, чтобы выглядеть максимально расположенным к справедливости мыслителем, словно без обоснованных причин терзаемого в казематах. Читатель волен принимать точку зрения автора такой, какой она ему кажется наиболее правдивой. Но, как известно, правда у каждого всегда своя.

Герцен рассказывает про отца, детство и впечатления от пребывания в Москве. Он едко подмечает натуру москвичей встречать заграничных гостей и лебезить перед ними, что свойственно русским вообще. Касается темы эпидемий. И снова возвращается к критике режима Николая I, припоминая ему его тишайшее поведение во время царствования старшего брата. Восстание декабристов и волнение в Польше пришлись на взросление Герцена, оставив глубокий след не только в его душе, но и наложили отпечаток на политику царя: появились политические преступники, начался террор, стало труднее получить образование в университетах. Жизнь менялась, по мнению Александра, в худшую сторону. Если не пытаться искать положительных эпизодов, то всё действительно было так, как говорит о том Герцен.

Особо живописует Герцен о пребывании в заключениях и ссылках. Он скрупулёзно отображает всё, что с ним происходило. Ему припоминаются мельчайшие детали, даже совершенно малозначительные, важные лишь для биографов (чьи труды бесполезны, когда для внимания доступны девять частей «Былого и дум»). Александр сидел, сперва восемь дней, а затем семь месяцев, якобы не понимая почему, с иронией описывая холодные камеры и бурные попойки с сокамерниками. Герцен юлит и преподносит себя в лучшем виде, порицая царских работников за сумасбродство и чуть ли не называя их прямо кретинами, видя в их работе бесполезную составляющую, поставленную на государево довольствие.

Ссылка в Вятку и во Владимир-на-Клязьме не повлияла на его мировоззрение. А может и повлияла. Всё-таки «Былое и думы» Герцен писал спустя десятилетия, подходя к отображению былого с позиций созревшего для обстоятельных дум человека. В плане бытописания пребывания в отдалённых от центра страны городах, он довольно сух и отходит от размышлений, заполняя страницы подобием беллетристики, заменяя личное мнение жизнью литературного героя.

Что касается отношений Герцена с будущей женой, то они написаны в той же сухой манере. Надо полагать, он вёл дневник, помогавший ему в написании третьей части «Былого и дум». Читатель видит основательно отдалившегося от политики человека, занимающегося в ссылке многим, но его голова свободна от мыслей общественного толка. Герцен сконцентрировался на взаимоотношениях с Натальей Захарьиной, будто писал любовный роман.

07.08.2016 (http://trounin.ru/herzen54)

Анна Бердичевская «Крук» (2015)

Жизнь проходит, оставляя в душе человека след. И порою хочется ему рассказать о тревогах, переживаниях и выводах, направляя взор новых поколений на дела прошлого. Желание настолько сильное, что не имеет значения форма подачи, поскольку важнее своими словами отразить важнейшие из событий, какие могли произойти и повлиять на мировоззрение автора. В случае Анны Бердичевской на помощь пришла атмосфера клуба «Крук», посетители которого разговаривают между собой, покуда вспоминается некогда происходившее. Читателю стоит сразу определиться с отношением к произведению Бердичевской, учитывая малую художественную ценность при преобладании описательной исторической составляющей. Это не учебник, но книга к тому стремящаяся.

В самом деле, к чему старается подвести внимание читателя автор? Анна говорит про национальные особенности участников повествования, разводит толки вокруг азартных игр, вспоминает «11 сентября» и «Норд-Ост», вдаётся в игровой процесс «тетриса» и «косынки», на пальцах объясняет «теорию струн», уходя в рассуждения о фотонах, вплоть до информации о пирамидах. Бердичевская исходит от необходимости оставить память о некогда имевшем значение и о чём-то, что будет иметь значение всегда. Чем при этом занимаются действующие лица не так-то уж и важно, ведь вся их жизнь на фоне воспоминаний не представляет никакой ценности, с кем бы они не контактировали и какой вес в обществе ныне не имели.

Убежать от действительности остаётся лишь в горы, причём швейцарские. Любой россиянин может себе это позволить, не испытывая особых проблем. А если не может — значит не хочет составить компанию героям повествования. И выбор падает на Юрские горы, в силу того, что автору необходимо показать эрудированность, привязав отсылку к Юрскому периоду, славному динозаврами. И чем действующие лица в горах будут заниматься — аналогично не так важно, как того бы хотелось читателю. Герои могут ждать, томиться, развлекаться или предаваться воспоминаниям — их быт уныл и не несёт ничего, кроме полезной информации, любезно поставляемой автором.

Герои повествования могут собраться за столом, продолжая вести умные речи. И снова читатель не будет понимать, к чему ведёт автор и какие выводы из прочитанного следует извлечь. Прошлое остаётся прошлым, каким образом не привязывай его к воспоминаниям. За давностью времени все прожитые некогда события претерпевают изменения и подаются в более мягком виде, вызывая сожаление и бесконечную грусть, в силу тяжести их восприятия, или вызывая сосущую сознание ностальгию по прекрасному, такому детскому и наивному, но всё равно желанному.

Так построен «Крук». В произведении нет ничего хулиганского, как можно подумать, проявив некоторые способности к лингвистике. Как нет и воронов, чьё прозвание в ряде славянских языков аналогично названию того клуба, в котором с первых страниц собираются действующие лица.

Кто бы не советовал «Крук» к чтению — должен представлять, зачем данное произведение советовать читать. Если вспомнить о былом, ещё раз взгрустнуть и податься куда-нибудь подальше от России — подойдёт идеально. Если прикоснуться к российской беллетристике, номинированной на литературную премию — уместно в рамках понимания текущего положения. Если просто развлечь себя на пару дней — только коли появится на то желание.

Допустим, желание появилось. Следует учесть склонность Анны Бердичевской к воспоминаниям, громким событиям, бытовым увлечениям. Всему этому уделено больше места на страницах, нежели сюжету вообще. А потом Швейцария, горы, посиделки за столом и ощущение недосказанности.

08.08.2016 (http://trounin.ru/berdichevsky15)

Роберт Янг — Рассказы (1956—84)

Мир устроен просто. Зачем искать новое, когда следует исходить из старого? Все преобразования в итоге выведут человека туда, откуда он начал, то есть превратят его в звёздную пыль. А пока есть время взгрустнуть над людской жадностью, свести удивительное к обыденному и предаться сентиментальности, особенно если появилась возможность ознакомиться с рассказами Роберта Янга. Мир действительно устроен просто. Янг как раз исходит из старого. Для него человек был и останется космической пылью. Всё остальное сугубо атмосферы ради, ведь Роберту удалось нащупать ту точку для читательского восприятия, должную именоваться интерактивным включением, поскольку внимающий историям Янга чувствует себя их участником: он удивляется, плачет и улыбается от переизбытка даруемых автором эмоций.

Особое место в творчестве Янга занимают фантастические сюжеты, но более других примечательны те, что задействуют в себе элемент перемещения во времени. При грамотном подходе подобные истории можно превратить в изысканное пиршество, окрыляющее разум и осветляющее ум. Показывая былое, Роберт плетёт интригу, устраивая встряску читателю по ходу всего повествования. Остаётся недоумевать — откуда он мог такое предполагать?

Можно допустить, будто темпоральная фантастика станет реальностью. Это создаст серьёзные проблемы человечеству. Жизнь изменится кардинально. Историю станут изучать наглядно. Но человек останется человеком, всегда интересовавшимся тем, мимо чего ему следует проходить, лишний раз не задевая. У Янга действующие лица склонны к решению проблем, предпочитая разбираться в их причинах на месте. Читатель будет удивлён предположениям автора касательно происхождения кроманьонцев, как и могуществу Марса порядка семидесяти миллионов лет назад. Человек обязательно со всем разберётся, чтобы позже обнаружить истину, всегда ему бывшую известной.

Янг не только перекраивает восприятие реальности, он искажает мировосприятие действующих лиц, позволяя им самостоятельно приходить к требуемым заключениям. Порой решение парадоксов времени выставляется автором в виде причуд физических законов, при умелом применении способных дать результат, над которым рядовой читатель и не стал бы задумываться. Если Янг не задавался научной проблематикой, то нисходил до обыкновенных человеческих чувств, нуждающихся в правильном последующем движении, чему на помощь приходят добрые существа, в том числе и инопланетяне, дающие право переосмыслить себя и наконец-то сделать верный шаг.

Именно умение Янга преподносить истории под видом всегда присутствующего рядом красит его рассказы. Иногда поведение действующих лиц не удостаивается положительной оценки. Читателю могут не понравиться фривольные поступки или своеобразная брутальность. Делать выводы преждевременно, если текст не дочитан до финальной точки. Тогда и измены мужа оказываются во благо, и отказ от отношений с привлекательной девушкой укладывается в рамки понимания адекватности.

Роберт Янг чаще смотрел в многообещающее будущее, в котором человек не подвергнется трансформациям, а останется таким же туповатым созданием, желающим удовлетворять в первую очередь собственные желания, а потом уже думать обо всё остальном. Это касается уничтожения природных ресурсов на планетах, погружения в мир иллюзорного восприятия действительности, отрицания высокой морали. Человечество погрязнет в тяге к получению удовольствий, начнёт ещё больше ценить низкопробное искусство, умственно помешается, озаботится надуманными проблемами, а заботу о подрастающих поколениях переложит на единый стандарт.

Людям разумным в будущем останется лишь раствориться в пространстве Вселенной, в одиночку бороздя её просторы, обязательно с томиком рассказов Роберта Янга или с птицей-куиджи, знающей их все наизусть. И сразу станет хорошо. Душа очистится от суеты и предастся размышлениям о вечном. Уже не останется места для дум о самоубийстве, не будет тянуть домой, покорятся неведомые вершины, а нужды общества (не в меру деградировавшего) наконец-то перестанут беспокоить.

В сборник «У начала времён» вошли следующие рассказы: Срубить дерево, На реке, Подглядывающий Томми, У начала времён, Происхождение видов; Девушка, заставившая время остановиться; Дополнительный стимул, Летающая сковородка, Эмили и поэтическое совершенство; Звёзды зовут, мистер Китс; Богиня в граните, Обетованная планета, Дворы Джамшида, Производственная проблема, Маленькая красная школа, В сентябре тридцать дней, Написано звёздами, Глоток темноты, И тень твоя тебя проводит, Глиняный пригород, Высшие буржуа, Впадина Минданао, Тёмный Мир, Приглашение на вальс, Странный случай с мистером Генри Диксоном, Повелитель света, Хмельная почва, Девушка-одуванчик, Механический фиговый листок, Потерянный Землянин, Ветер богов, У шатров Кидарских.

10.08.2016 (http://trounin.ru/young)

Эмиль Золя «Деньги» (1891)

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №18

Ругоны не умирают! Аристид Саккар продолжает безбедно жить, тратя миллионы, не имея твёрдых источников дохода. Как так у него получается? Он ищет выгоду во всём, постоянно думая, как суметь сколотить очередную крупную сумму денег. И вот, когда он окончательно погорел, ему приходит идея создания Всемирного банка, который позволит купить весь мир. Так зарождается на страницах романа Эмиля Золя ода капитализму, позволяющему в одно мгновение делать состояние, а в следующее — оказываться среди банкротов. Вместе с капитализмом поднимается социализм. Золя лишь предполагает, а читатель будущего знает, что многое из предположений Эмиля сбылось и даже успело развалиться. А вот проблематика афер в экономике так и осталась.

Не может существовать государство для людей, поскольку люди вынуждены существовать именно во имя государства. Это называется завуалированным рабством. Рабство — всё. В том числе и свободная торговля, и рыночная экономика. Рабы кругом и на рабах строится человеческое общество. Обязательно будут те, кто будет находиться в подчинении у господ, думая о личной независимости, никогда не способные понять, насколько их положение очевидно для тех, кто пользуется их недальновидностью. Покуда работник занят монотонным трудом, разрушающим его личность и превращающим в растение, кто-то будет удобрять почву и грамотно поливать, обеспечивая должные условия для роста и цветения. Каким бы растением работник не оказался в итоге — он результат умелой обрезки.

Исторически понятно, деятели наподобие Аристида Саккара только начинают толкать мир к катастрофам, отныне обязанным регулярно случаться. Они происходят за счёт всего того, о чём рассказывает Эмиль Золя. Саккар становится образчиком дельца, желающим набить собственный карман, забывая о нуждах других. Ему безразлично, если рухнет чья-то судьба, главное он окажется богаче. Самое странное, Саккар оказывается излишне слепым, вследствие чего ему суждено постоянно терпеть убытки. Но он просто так не погибнет, сперва счёты с жизнью обязаны свести те, кто был глупее. Поэтому Саккар и его соратники не являются умелыми дельцами. В них горит жажда наживы. Им суждено постоянно взламывать экономику, внося разлад и ускоряя наступление нежелательных последствий.

Центр повествования сконцентрирован на биржевых буднях. Всегда было понятно, что на бирже выгоду извлекает только тот, кто владеет биржей. Аристид Саккар мыслит большими цифрами, забывая об основах. Коли писателю проще зарабатывать на производстве бумаги, так и экономист не должен забывать, кому и за что он делает отчисления. Впрочем, Золя не акцентирует на этом внимания, предлагая читателю проследить за очередной аферой Саккара, прозванной им Всемирным банком. Разве может быть прекрасней род деятельности, позволяющий давать в долг государствам и диктовать им свои условия, заранее обрекая государства на подобие вечной дани?

Не имея денег, Саккар занялся выпуском акций, раздув их стоимость без соответствующего обеспечения. Именно так делается успешный бизнес, позволяющий обменивать пустую бочку на ящик с золотом. Читателю такая картина должна быть знакомой: ныне ящик с золотом люди готовы отдать за зелёную бумагу, являющуюся пустой бочкой, якобы имеющую стоимость. Когда-нибудь рухнет и эта экономическая модель, если не уступит место трудно прогнозируемой модели виртуальных счетов, уже сейчас грозящей обернуться подлинным крахом.

Для Золя подлинным крахом мог стать рост влияния социалистических идей. Каких бы успехов Саккар не добился, перед ним стоит угроза лишиться всего, так как среди людей набирает популярность идея истинного равенства, когда каждый будет получать за труд ровно то, что общество сочтёт нужным. Золя предполагает, но не доводит ситуацию до критической точки, позволяя законам рынка пройти полный цикл от роста до падения, отразив на страницах произведения ровно столько переживаний главного героя, сколько того требуется.

Деньги — понятие эфемерное: они были, скоро их не станет. Это удобно. И опасно. Саккары обязательно внесут свой вклад, нарушив шаткое равновесие. Что тогда? Золя уже не скажет — он так далеко заглянуть не мог.

10.08.2016 (http://trounin.ru/zola91)

Анатолий Рыбин «Рубеж» (1984)

Человек должен становиться лучше, страдая и получая отдачу в виде ушибов и повышения моральных качеств. А если дело происходит в армии, где всё зависит от начальства, весьма чуткого к деятельности подчинённых, чья тяга к рационализаторству может сгубить их самих? Возникает необходимость в ужесточении внутренних порядков, уберегая себя от нежелательных последствий. Но разве можно справиться с желанием поступать на благо общих целей? Обязательно найдутся те, кто сможет добиться своего, осуществив задуманное и заслужив уважение, а иные упрутся в стену и ничего не сделают.

В предлагаемой для внимания читателя Рыбиным армейской части служат военные, объединённые задачей сделать всё ради сбережения Родины от агрессии противника. Пусть ныне враг является примерным — это не отменяет важность периодически устраиваемых учений. И вот где-то в казахских степях обосновался гарнизон, обязанный послужить примерным представлением для понимания текущего положения армейского дела. Железные руководители ушли, уступив место молодым, которые помнят о Великой Отечественной войне и познали на личном примере её невзгоды.

Самое главное на поле боя — скорость. Успех военных операций зависит от способности командующего состава находить решения в постоянно изменяющихся условиях и помогать на всех этапах, следя за выполнением приказов. Помимо этого огромную роль имеет подготовка солдат, а также их умение мгновенно приступать к выполнению поставленных задач. А поскольку Рыбин описывает будни граждан Советского Союза, то читатель понимает, отчего военные стараются постоянно улучшать показатели, в том числе и в тех сферах, где им проявлять себя не полагается.

Допустим, есть мобильная установка, разворачивающаяся в заданном месте. Как сделать так, чтобы не просто успешно отстреляться, но и сделать это в короткий срок, опередив действия противника? Именно этим озабочены действующие лица, едва ли не в секрете от начальства продумывающие этапы процесса и желающие применить наработки на практике. В бою их знание должно принести положительный результат, а в случае успешных учений, должно принести повышение в званиях. Однако, чрезвычайных происшествий никто не отменял. Значит, Рыбин обязан показать, как трудно новаторам проводить в жизнь задуманное, упирающееся в глухую стену осторожничающего начальства.

Действующие лица «Рубежа» постоянно пребывают в конфликтах интересов. Это нормальное явление, учитывая разность подходов каждого. Одним хочется видеть армию, словно потешные петровские полки, делающую всё по уставу. Другие не против облегчить существование солдат, позволив им сообща улучшать оборонительные способности страны.

Главное, где развернётся действие, это учебное поле, на котором нужно будет проявить полученные знания и не позволить противнику склонить перевес в свою сторону. Вот тут как раз и пригодятся умения соображать и применять наработки. Разумеется, советская армия не могла ударить в грязь лицом, пускай в её рядах имелись криворукие и трусы-паникёры. Моральное преображение обязательно наступит. А коли так, то никакой противник не опередит Советский Союз в военных науках.

Советского Союза ныне нет. Но многое ли поменялось в армии от этого? Любая армия любого государства испытывает одинаковые проблемы и преследует идентичные цели. Первоначальной задачей является оборона, чему способствуют регулярные учения. Военных беспокоит, как лучше отразить нападение противника, рассмотрев различные варианты. И без рационализаторства надеяться на целостность границ не приходится. Если все будут озабочены действиями во благо страны, то такую страну сломить практически невозможно.

Порядки нужно ломать. Армиям необходимо меняться. Время рукопашных прошло, поражать врага ныне стали на расстоянии. Проблематика взаимоотношений останется. Тут уж ничего не изменить.

11.08.2016 (http://trounin.ru/rybin84)

Милан Кундера «Жизнь не здесь» (1969)

Будучи куском плоти, главный герой «Жизни не здесь» Милана Кундеры, всегда ощущал себя чем-то лишним, словно исторгнутым на потребу чужим прихотям. Он родился во время Второй Мировой войны, а осознавал себя уже в социалистической Чехословакии. Ему бы жить в империи и стяжать славу поэта-революционера, но всё свершилось до него, и никому более не нужны порывы раненной души. Настала пора петь во славу республики. Сможет ли это сделать главный герой? Читателю не стоит спешить, Кундера обо всём расскажет, поставив точку там, где следует.

На фоне начала повествования гремит война. Мать главного героя она не заботит. Ей важнее родить ребёнка, выкормить его грудью и остаток жизни пребывать в расстройстве от дряблого живота. Мальчик, в силу естественных причин, станет набирать вес, получит первые представления об окружающих вещах и начнёт учиться, испытывая требуемые по возрасту муки от необходимости завести интимные отношения с противоположным полом. Всему уделяет внимание автор, излишне делая акценты на проблематике сексуальных потребностей. Если главный герой для них ещё мал, то Кундера выместил желание описывать коитус на его матери, невзначай укладывая её в постель к мужчинам, словно так и должно быть, хотя никаких доводов к тому в тексте не приводится.

Поскольку главный герой будет испытывать тягу к поэзии, Милан заранее создаёт на уровне его восприятия способность видеть мир другим. «Жизнь не здесь» наполняется аллегориями, грамотно трактуемые действующими лицами. Всё объясняется просто, стоит проявить фантазию: как по положению звёзд определяется настоящее, так и Кундера находит решение для понимания возникающих картин в голове поэта, рисующего на бумаге людей без голов или заменяя их на пёсьи морды.

Главному герою свойственно уходить в себя, проживая, помимо своей жизни, чужую, наполненную приключениями, преимущественно интимного характера. Кундера продолжает испытывать терпение читателя, превращая повествование в авантюрный любовный роман, парадоксально выстраивая сюжет с наполнением в виде странноватых историй, ставших плодом его дум. Милан не может обойтись без сексуальных сцен, смешивая их с основным повествованием.

Кундеровский персонаж может искать вдохновение даже в самоудовлетворении, которому будет полностью отдаваться. Милан не считает подобное зазорным, наоборот настаивая на необходимости практики мастурбации, способной уравновесить пыл главного героя, дабы он не наломал дров и сохранял спокойствие. К сожалению, это не убережёт молодого поэта от политического ажиотажа. Коммунисты придут к власти, чему главный герой окажется рад. Он никогда не ощутит наложенных пут, чему, возможно, поспособствовало буйное воображение.

Читатель не сможет дать ответы на возникающие у него вопросы. Кундера постоянно резко поворачивает сюжет, не давая пояснений, создавая ощущение нереальности происходящего. На страницах не ощущается война, мало заметны пражские волнения, действующие лица аналогично совершают невразумительные поступки, не имея к ним склонности. Автор требует половой распущенности — она появляется на страницах. Кундера желает сделать из поэта коммуниста — главный герой окрашивается в соответствующий тон. Возникла надобность свести повествование к трагедии — автором выбирается сомнительный способ, слабо осознаваемый в границах Чехословакии.

Милан обязательно забудет, о чём он хотел рассказывать дальше. Он выберет раздутые сцены, якобы уместные, но совершенно лишние. Читателю становится очевидной усталость Кундеры от описываемых событий. Его герой повзрослел и требуется строить жизнь придуманного персонажа согласно меняющимся условиям. В такой ситуации продолжать повествование становится бессмысленным занятием. И Кундера перестаёт терзаться. Жить нужно в другом месте и с другими персонажами, поэтому поэт заранее обречён.

11.08.2016 (http://trounin.ru/kundera1969)

Александр Григоренко «Потерял слепой дуду» (2016)

Необходимо помогать ближним своим, забыв про собственные нужды. Пусть ближний подобен свинье, от него смердит и он забыл о человеческом достоинстве. Если не проявлять заботу о таких, к чему придёт общество в итоге? Истинный гуманизм взывает к справедливости для всех, в том числе и для тех, кто о ней не думает.

Александр Григоренко в очередной раз взялся рассказать о нелюдимом человеке, но теперь без наделения божественным вниманием. Главный герой повести «Потерял слепой дуду» едва слышит, оставаясь в остальном обыкновенным человеком. Возникающие трудности его адаптации проистекают изнутри, так как нет объективных причин, объясняющих моральное разложение. Читателю предлагается история прозябания, без последующего возвышения и без должного случиться падения. Повествование строится на бытописании деграданта, не желавшего добиваться лучшей судьбы, предпочтя этому сконцентрироваться на низменных порывах к пьянству, что обязательно доведёт его до подобного растению состояния.

Главный герой может быть душевнобольным, что впрочем не прослеживается. Он отчасти юродивый, предпочитающий лишний раз помалкивать. Григоренко даёт ему право отойти от суеты, заложив в сознание героя идею смирения с действительностью, дающей право жить согласно отсутствию каких-либо желаний. Главный герой не поражает воображение читателя, скорее вызывая отвращение. Поскольку нет яркости в совершаемых им поступках, остаётся наблюдать за его существованием.

Люди действительно помогают главному герою. Они подбирают его пьяного на улицах и ведут в больницу, помогают получать документы, постоянно проявляя заботу. Их порывы сталкиваются с усталостью медиков и работников паспортного стола, которым на работе хватает аналогичных случаев; но и они являются людьми, готовыми оказать требуемую от них помощь. Только главному герою не нужно чужое внимание, настолько он ушёл в себя. Парадокс в том и заключается, что не прояви внимание к нему, как возникает ощущение внутреннего дискомфорта. Это странно, когда сам человек ничего не желает, зато за него желают другие, отчего и рушится мировосприятие человека, вынужденного принимать, чтобы доброхоты удовлетворились и перестали его беспокоить.

И всё-таки главному герою повествования чаще приходится сталкиваться с людским непониманием. От него тоже могут требовать выполнения определённых обязательств, за неисполнение которых с ним будут быстро прощаться. Григоренко не даёт ему шансов быть принятым обществом. Главный герой, своего рода, ушедший в себя человек, достигший того, чего никогда не добьются социально активные люди, а именно ему удалось придти к гармонии с самим собой. Такая интерпретация деградации обязательно встретит сопротивление — она расходится с понимаем общечеловеческих норм. Главному герою остаётся придерживаться достигнутых позиций, а после сгинуть и достигнуть окончательного согласия.

Он отличен и это его право. Не желает человек включаться в жизнь, значит станет добровольным отшельником. Он найдёт с кем разделить свои воззрения. Плохо слышит, слабо соображает, но ведь живёт: дышит, созерцает, внимает. Александр не дал ему ничего, наградив лишь способностью едва различать звуки, позволив говорить членораздельно, что снова радует читателя. Впрочем, лиши автор главного героя слуха, как, обречённый на глухоту, тот мог стать умственно полноценным человеком, понимающим своё горе и живущим мечтами, действуя во имя их осуществления.

Жалость Григоренко превратила главного героя в павшего человека. Имея малое, тот пришёл к понимаю бесперспективности существования и к бессмысленности борьбы за равное положение со здоровыми людьми. Именно так думается читателю. Обычно принято людей, наделённых недостатками, показывать жаждущими встать наравне с теми, кто недостатков лишён. И ведь получается у глухих и слепых находить своё место в обществе. У главного героя повести «Потерял слепой дуду» таких желаний вообще нет.

12.08.2016 (http://trounin.ru/grigorenko16)

Александр Куприн «Суламифь» (1908)

Ветхозаветные сюжеты чаще мимолётны и не содержат конкретики. Они сухо отображают мгновения прошлого, возможно имевших место быть в действительности. К числу одного из мгновений относится песня Соломона о Суламифи, которую всякий трактует на своё усмотрение. Александр Куприн решил её переработать, показав в виде любви царя к бедной девушке, обернув происходящее в печаль.

Читатель видит могущество еврейского государства и особенно его правителя Соломона. Со всех краёв известного тогда мира свозились дорогие стройматериалы для возведения величественного дворца. Многие работали, дабы Соломон на них не серчал. Сам же царь предпочитал отдаваться усладам с Суламифью. Его не беспокоили косые взгляды жены, дочери фараона. В такой атмосфере логически ожидается трагедия. Сильным людям свойственны низменные желания — у них для этого больше возможностей, нежели у прочих. Учитывая склонность Куприна обрывать повествование произведений драматическими исходами, читатель ожидает кровавой развязки.

Стоит думать, Куприн взялся донести до русскоязычных читателей раскрываемые его современниками тайны Древнего Египта. На страницах «Суламифи» щедро показываются обряды жрецов, весьма нелицеприятных от присущей им жестокости: мужчин лишают их достоинства, как объяснение сакрального полового акта для оплодотворения богини. Куприн подверг себя словоизбыточности. Существенного влияния подобный сюжет на произведение не оказывает, заполняя и без того малый объём повести.

«Суламифь» наполнена авторскими домыслами. Читателю важнее обратить внимание на любовные отношения Соломона и бедной девушки. Они тонут друг в друге, не замечая происходящих с окружением перемен. Пока двое потеряли связь с реальностью, им во вред будут действовать многие, в том числе и та женщина, чьи интересы напрямую связаны с сохранением влияния над царём. В рамках данного произведения не предполагается, будто дочь фараона могла быть той самой Суламифью, даже наоборот — законной жене Соломоном отводится второстепенная роль, покуда он будет наслаждаться свежестью юной избранницы.

Окутанный роскошью царь, по версии Куприна, остаётся ослеплённым любовью. Могло ли такое быть с человеком, имевшим к концу жизни, согласно дошедшим сведениям, порядка семисот жён, не считая наложниц? Вполне вероятно, особенно если придать истории должный оттенок. Краткий эпизод существования действительно имел возможность запасть ему в душу, лишив покоя. А под коварным злодеем можно было понимать кого угодно, но лучше ревнующего человека на эту роль никто не подойдёт. Чем не повод увидеть в этом прообраз сюжета о грехопадении Адама и Евы?

Не стоит пытаться найти скрытое, поскольку ничего подобного Куприн мог и не подразумевать. Он рассказал историю об искренней любви, жертвенности во имя её и памяти о верности погибающих за идеалы людей. И неважно, что недавно минул 1905 год, обостривший отношения власти и народа. Трактовать «Песню песней» Соломона всегда пытались по разному: легко применить и к России начала XX века.

Читатель понимает — нужно не только видеть рассказанное автором, но и не забывать обо всём остальном, что могло крыться между строк. Впрочем, автор мог думать на иные темы. Он даже удивится, узнав о существовании точек зрения, противоположных его собственной. Для большинства читателей «Суламифь» останется историей о любви, каковой она изначально и является. Но почему всё сложилось именно так? Зачем Куприн говорит о жертвенности действующих лиц, готовых расстаться с жизнью ради своих убеждений? И ведь все они поступают согласно любовным порывам: кто от любви к царю, а кто от любви к оппозиционным силам. Все любят и идут на жертвы.

Любая сказка — отличный способ завуалированно рассказать о настоящих проблемах.

13.08.2016 (http://trounin.ru/kuprin08)

Сайт — 17 месяцев

Прошедший месяц запомнился только вышедшей в свет субъективной критической публикацией «Деградация морали Запада». Каким образом пристраивать данный текст? Может его следует распространять бесплатно? Хоть и прошу через Ридеро порядка 100р за экземпляр (из которых мне причитаются 23р), но смутно чувствую крах надежд на какие-либо продажи, а значит и нет смысла думать про извлечение прибыли.

Как знать, к чему выведет меня тернистая дорога. Я продолжаю пребывать к замкнутости и лишний раз не открываюсь, уберегая психику от потрясений. Не жалея критики на других, остро воспринимаю её по отношению к себе, хотя чаще цинично улыбаюсь, читая вирши очередного злопыхателя, аналогично пребывающего в замкнутости и не способного на что-то, кроме мимолётной сердечной брани, ссылаясь на авторитеты, о которых лично я могу быть весьма низкого мнения.

Внутри себя перевариваю возможность создания аналитических сборников по творчеству ряда писателей, для чего мне надо часть их произведений перечитать, дабы написать нечто существенное, заменив ранние скудные впечатления. Также нужно переработать некоторые критические заметки, где я позволял себе говорить о личном мнении. Это давно не укладывается в выработанный мной стиль.

Один из литературных журналов меня молча прокатил, так и не опубликовав статью, написанную в конце прошлого года. Ссылаться на обещания бесполезно, вполне могли и забыть. Впрочем, жизнь продолжается. Я ведь ещё довольно молодой критик, хоть и упорный.

14.08.2016 (https://trounin.livejournal.com/298681.html)

Валентин Пикуль «Честь имею» (1987)

А стоит ли верить анонимным источникам, якобы подбрасывающим мемуары известным писателям? Они порой о таком рассказывают, что плохо соответствует действительности. Например, мемуары некоего офицера царской и в дальнейшем генерала советской армии за авторством Валентина Пикуля служат ярким тому доказательством. Главный герой произведения «Честь имею» аналогичен Мюнхгаузену, поскольку берёт на себя сверх возможного и воистину должен быть человеком-эпохой, настолько многое он видел и в ещё большем количестве событий принял участие лично.

Не простого героя предлагает Пикуль читателю. Его родословная связывает данного персонажа с родами Рюриковичей и Карагеоргиевичей. Он участвовал в англо-бурской войне. Ему доподлинно известны все обстоятельства покушений Неделько Чабриновича и Гаврило Принципа на эрцгерцога Франца Фердинанда. Он в лицо осуждал Фридриха Паулюса. Для полноты картины не хватает оказания влияния на Сталина и участия в самоубийстве Гитлера.

Говорить о содержании произведения стоит в духе понимания приключенческой составляющей, разбавленной политикой и сомнительного качества историческими фактами, весьма удивительными, расходящимися со словами современников и исследователей из последующих поколений. Пикуль напрямую обвиняет царскую власть в том, ровно в чём была повинна и власть советская, только Валентин расставляет приоритеты так, будто именно революция образумила Россию и позволила ей крепче встать на ноги. Например, царь отверг идею скорострельного оружия из-за необходимости беречь и без того редкие патроны. Что же тогда говорить об отказе от необходимости создавать противотанковое оружие и непосредственно танки, если металла на пули не хватало? Но если вдуматься, то во влияние танков на ход сражений до Первой Мировой войны мало кто верил, а может и никто не верил, кроме Уинстона Черчилля. Правда зачем об этом говорить, учитывая от чьего лица Валентин Пикуль строит повествования — тот соврёт и не покраснеет.

Роман «Честь имею» примечателен включённой в него историей Сербии. Пикуль подробно рассказывает о противостоянии Карагеоргиевичей и Обреновичей, боровшихся между собой за право царствовать после освобождения от османского владычества. Интерес главного героя понятен, он симпатизирует потомкам Карагеоргия, учитывая свою причастность к оному. Он не жалеет грязи, обливая политических оппонентов: обвиняя во всех грехах, начиная от прозападных взглядов в пользу Австро-Венгрии и заканчивая укором за доведение до разорения собственной страны. Постепенно повествование переходит к важнейшему эпизоду в истории Сербии, через террор её населяющих народов, ставшей первопричиной для развязывания крупномасштабных боевых действий, послуживших звеном к мировому переустройству, выразившемуся последующим падением империй.

Главный герой произведения сам себе беллетрист. Он не только рассказывает о том, в чём участвовал, но в той же манере исписал страницы про то, чего знать не мог. В плане органичного вплетения сторонних сюжетов для формирования общей канвы получилось идеально, если бы это не расходилось с логикой описываемого. Поэтому вера в правдивость слов главного героя катастрофически низка, исключая случаи, в которых читатель будет рад считать себя обманутым. Не совсем понятно, зачем читателю принимать на веру рассказываемую историю, далёкую от настоящей истории, однако поданную под видом именно правдивой истории.

Другим важным аспектом повествования является идея панславизма. О ней Пикуль говорит излишне часто, оправдывая чаяния русского народа на обязательное объединение славян. Стоит довериться автору, ведь некогда данная идея захватывала умы мыслителей, вполне допускавших возможное прекращение брани между восточными и западными славянами при издревле сохраняющих обособленность от их дрязг представителей южнее располагающихся стран. В этом плане главный герой истинный космополит — он терпимо относится к немцам, без возражений принимает поляков; может в этом крылось его умение всюду казаться своим, что позволило ему быть двойным агентом, водя за нос абвер и гэбистов.

Таково мнение о романе Валентина Пикуля. Честь имею!

14.08.2016 (http://trounin.ru/pikul87)

Дмитрий Данилов «Есть вещи поважнее футбола» (2015)

«Есть вещи поважнее футбола» Дмитрия Данилова никоим образом не являются художественной литературой. А если читателю хочется считать иначе, то лучше всего подойдёт определение псевдохудожественного лытдыбра. Основанием чему является авторская манера изложения, сходная по лёгкости повествования с газетными очерками, должными воссоздать определённую картину. Собственно, Данилов, вдохновившись одной из книг Стивена Кинга, решил на личном примере проделать аналогичный опыт. На тот момент он уже много лет являлся болельщиком московского футбольного клуба Динамо, поэтому дело осталось за малым.

Что есть московское Динамо? По состоянию на сезон 2014/2015 этот футбольный клуб был единственным, кто никогда не покидал высшую лигу. Данилов подробно рассказывает о причинах неудач, о карме и действенном поныне проклятии. Дмитрий не говорит в уничижительном тоне, он адекватно воспринимает происходящее и старается найти тому оправдания. Читатель так и не поймёт, что именно происходит на поле во время игры, но ему доподлинно станет известно об околофутбольных страстях, свойственных движению фанатов.

Автор книги не такой уж и завзятый фанат, отдающийся полностью своему увлечению. Он более писатель, предпочитающий посетить юбилей журнала «Октябрь» или книжную ярмарку в Красноярске. Но всё-таки он следит за игрой Динамо, старательно посещая домашние матчи, проводимые на стадионе в Химках, изредка позволяя себе посетить гостевые встречи и отчаянно рекламирует один из сайтов, на котором он читает онлайн-трансляции.

Для полноты футбольных будней Данилов посещает матчи команд из нижних дивизионов. Там тоже кипят нешуточные страсти, только лишённые каких-либо традиций. Если встреча Динамо и Спартака наполнена статистикой предыдущих встреч, едва ли не начиная с матчей столетней давности, то у клубов, образованных вчера, ничего подобного нет. Да и само Динамо является такой крупной машиной, об успехах которой принято говорить, обязательно размениваясь на сравнение зарплат футболистов. Странно видеть спортивный клуб, способный платить одному из игроков столько денег в месяц, сколько не получает вся команда соперника за год, и при этом умудряясь ей проигрывать.

Так почему могут существовать вещи поважнее футбола? Когда Данилов рассказал про футбол всё, что следовало, он задумался над жизнью вне спорта. У него есть жена, никак не разделяющая увлечение мужа футболом и иногда ставящая его перед выбором, вполне грозящим обернуться продолжением боления в статусе разведённого мужчины. Покуда футбол остаётся игрой на века, предающиеся болению люди склонны умирать, что тоже не остаётся вне внимания Данилова: вот человек страстно переживал за игру клуба, а теперь его похороны назначены на завтра, либо пылкий поэт снизошёл до осознания прекратить дышать воздухом, найдя успокоение в закрытии окна снаружи, закончившегося для него трагически.

Но Данилов болел и продолжит болеть за Динамо. Этому может помешать расформирование клуба. Малоправдоподобная перспектива, однако вполне реальная, учитывая периодические исчезновения футбольных командах рангом ниже. Вечен сам футбол, но не клубы: сменяются названия, города приписки, игроки и сами фанаты. И всё-таки нечто такое заставляет людей переживать за успехи и неудачи любимой ими команды, чьё существование, если говорить о клубах вроде Динамо, мало зависит от наличия болеющих за них фанатов, учитывая существование иных источников финансирования. Данилов и другие желают быть причастными — это их право.

Сезон закончился. Ряд клубов прекратил существование. Произошла перетряска в еврокубках. Появились новые причины для печали, перекрывающие любые радостные вести. Сезон 2015/2016 будет наполнен иными, но точно такими же страстями. И так из года в год. Главное помнить: не бывает истинно важного, поскольку важно всё… и даже футбол.

15.08.2016 (http://trounin.ru/danilov15)

Гийом Мюссо «Потому что я тебя люблю» (2007)

Когда вы услышите «Три» — можете перестать читать.

Куда движется литература Франции? Отчего так много в тренде авторов с сомнительного качества сюжетами? Какого писателя не возьми, обязательно сюжет круто меняет направление, а происходящее на страницах призвано шокировать читателя или вызвать у него недоумение. Гийом Мюссо обладает ровно такими же качествами, как и его собратья по перу. На выходе получается усталость от однотипности. Ознакомиться с художественными произведениями можно, но они будут забыты уже завтра, если не сейчас же.

Зияющая дыра в беллетристике, как характеристика произведения «Потому что я тебя люблю». Требуются ли для этого объяснения? Ежели читатель обманываться рад, то ему открыты ворота авторской фантазии, построенной на искажении реальности. Мюссо извращает все детали, строя таким образом сюжет. И пусть описываемое им подвергается сомнению, это не имеет значения. Важнее продвигать повествование вперёд любыми способами, чем Мюссо и занимается. Не вонючая подмышка Джо… и на этом спасибо.

Пусть центральной темой становится драма родителей, чей ребёнок был похищен. Для Мюссо это повод наполнить обыденное происшествие ворохом скрытых деталей. Читателю будет постепенно открываться правда, буквально мизерными вкраплениями. Всё оказывается не таким запутанным, как кажется по мере раскрытия деталей, но сам результат оказывается неудовлетворительным, ставшим порождением авторской фантазии, чем Гийом всё и объяснит. Так стоило ли ставить сей эксперимент?

Мюссо постоянно перекручивает. Все действующие лица оказываются отрицательными персонажами. Каждый наделён отталкивающими чертами, словно автор желал выжимать читателя, пока не получит требуемую ему квинтэссенцию гнева. По ходу повествования достанется и главным пострадавшим, над чьими проблемами не стоило задумываться. Тут провокация со стороны Мюссо, либо Гийом специально заложил в повествование мины. Читатель наступает — следует взрыв — автор обнажает очередную порцию фактов — следуют яркие впечатления. Только долго ли радует человека полёт мухи? В конце концов появляется желание устранить монотонное жужжание: слишком часто взрываются мины.

Может Гийому следовало рассказать историю с конца? Открываемые им подробности действительно шокируют читателя, но и планомерно выстроенный сюжет мог более радовать, нежели поиск ответов на загадки, проистекающих из других ответов на другие загадки. Ситуация получается такой, что о книге толком ничего нельзя рассказать, так как это нарушит восприятие того, кто с ней решил ознакомиться. Остаётся говорить общими словами и не вдаваться в конкретику, что в свою очередь приводит к недопониманию для тех, кто произведение уже читал.

Ещё одна особенность повествования Мюссо исходит из мимолётности предлагаемой им истории. Читатель её обязательно забудет, если никогда к ней не вернётся. А если вернётся и вспомнит сюжет, тогда зачем ему читать произведение, основной смысл содержания которого сводится к шокированию, уже бесполезному, поскольку сюжет наперёд известен. Может быть читатель сможет открыть для себя ряд упущенных деталей, после чего ему станет понятней механика меняющихся иллюзий. Впрочем, иная дыра может поразить бездонностью.

Читатель мог уже задуматься, встретив в данном тексте упоминание «вонючей подмышки Джо». В самом деле, какая такая «подмышка», почему «вонючая» и кем является «Джо»? Ничего сложного тут нет. Мюссо настолько любит погружаться в бытовое описание нелицеприятных моментов, приводя их в довольно пространных включениях, что сравнения с американским писателем альтернативщиком возникают сами собой, тот тоже любит томить читателя до конца, доводя его до приступов тошноты. У Мюссо происходящее не настолько красиво, хотя включения прочувствовано обыграны.

Три.

17.08.2016 (http://trounin.ru/musso07)

Беовульф (VIII век)

Славные дела происходили в истории данов, вдохновение само приходит, стоит проявить интерес. Чудом дошедший до нас текст «Беовульфа» — доказательство сей бравады. Произведение является стихотворным, выдерживающим определённую ритмику передачи смысла содержания. Следует воздержаться от прямого трактования некогда описанных событий, нужно понимать широкий разлив аллегорий: борьба с чужестранцем, как битва против чужеродного вторжения, а бой с драконом — одолевшее данов бессилие. Изначально непримечательное христианство всё более входило в жизнь скандинавов, непримиримо сталкивая лбами конунгов и их храбрые дружины. Народ спал и не желал перемен, властители жаждали противостояний, жестоко карая приносящих иной взгляд на действительность.

Беовульф — первый из храбрейших и последний из хвастливых, бросив вызов порождению хаоса, без сомнения величаво предпринял попытку помочь захлёбывающимся от вторжения проклятого поветрия. Он пел песни себе во славу, идя самоуверенно сражаться. И не было за восхвалениями ничего, кроме важной необходимости, проистекающей от верности неоднократно помогавших практик. Воин бил врага, воодушевляясь и изгоняя волну сомнений. Мог ли чужестранец устоять от порыва отваги? Чем он мог ответить уверенному противнику? Ему не позволили выступить с проповедью, дав право выйти под покровом ночи, задушив руками. Ведь нельзя зарубить мечом речь, как нельзя заставить разговоры умолкнуть.

Даны сдержали первых чужестранцев, облачив сражение в народное предание. Появился образ Беовульфа, проявившего необходимые для конунга качества. Ему предстояло не раз затвердить за собой право на власть, отбиваясь от всех мстителей, имевших право заявлять о своих претензиях. Зарождавшаяся сила проистекала изнутри, словно заражённое ядовитыми миазмами болото. Тухлая речь противников отравляла воздух, побуждая Беовульфа к вынужденным поступкам. Трагедия данов ещё не сложилась в твёрдое понимание обязательного смирения.

Беовульфу суждено править, памятуя о битвах ранних лет. Он достойно проявит себя, давая людям спокойное созерцание мира перед наступлением краха. Бой с драконом принято трактовать обязательной частью эпоса о героических людях: Беовульфу не дано просто так умереть. Это противоречит пониманию жизни бравых людей, отдавших себя полю брани. Он стяжал славу, ему суждено сложить голову в бою. Глубокая старость тому не станет мешать, сражение с разоряющим страну созданием теперь пришло к нему домой. Помочь Беовульфу уже некому, он остался последним нуждающимся и по прежнему первым среди прочих.

Итог борьбы данов известен, на их флагах белеют-желтеют-краснеют кресты. Народ не сохранил веру предков, не было в его силах желания задушить дракона. Теперь «Беовульф», как укор за прошлое. Теперь «Беовульф», как устрашение перед лицом предстоящего. Придя единожды, чужестранец придёт ещё много раз. Он будет предвестником затишья, пока разжигает пламя могучий змей.

Элементы истины не стоит недооценивать. Нужно нравственно себя возносить. Борьба была и будет всегда, без боя человек никогда не уступает. Даны сражались, им было дано право сохранить веру предков. Жизнь не мёдом мазана! Всегда найдутся желающие менять представления масс о происходящем. Всегда настоящее будет преподноситься в виде аллегории, если нуждается в продолжении существования. Написанное в форме эпического сказания, оно переживёт века и формально этим обеспечит себя бессмертием.

Ничего такого в «Беовульфе» нет, скажет настроенный против бравый читатель. Твоё право, читающий, в браваде стяжать славу. За обвинениями была и останется пустота, не обеспеченная обстоятельным подходом. Никогда не узнать, чем обязаны потомки устному преданию некогда живших. Точно одно — мифический чужестранец служил воплощением определённых страхов, а чего могли бояться чуткие даны больше, что они не способны были одолеть силой оружия?

18.08.2016 (http://trounin.ru/beowulf)

Дмитрий Ермаков «Тайный остров» (2015)

Войну нельзя выиграть без крепкого тыла. Но кто думает о том, откуда поступает продовольствие на фронт? Солдаты обычно вынуждены голодать и не иметь должного снабжения, а значит и происходящее вне передовой не имеет значения. Если бы! Кому-то нужно думать и о тех, чьи заслуги оказались приниженными. В советское время отвагу колхозных тружеников воспевали соцреалисты, а спустя семьдесят лет после окончания Второй Мировой войны об этом же взялся рассказать Дмитрий Ермаков. Не сказать, чтобы у него это получилось превосходно, скорее он хотел хорошо сказать и избегнуть при этом острых углов. Вышло малоправдоподобно, зато без грубого искажения.

Когда деревень лишали способных парней, то работать оставшимся приходилось с большим усердием. Конечно, солдатам позволяли возвращаться домой, дабы поправить здоровье от ранений и вернуться на фронт здоровыми. При этом никто не отпускал с передовой в тыл на посевную и сбор урожая, как не отправлял в отпуск, проявляя заботу о будущих поколениях, что могло зародиться в ходе таких отлучек. К сожалению, Дмитрий Ермаков предпочёл обо всём умолчать, сосредоточив внимание читателя на не самых необходимых моментах, толком не давая прочувствовать настроение людей.

На страницах «Тайного острова» сцены быстро сменяются. Нужды колхоза мгновенно теряются, стоило автору показать ход войны. События крутятся, начиная от нападения Германии на Советский Союз, вплоть до нанесения ударов по японцам. Рука Ермакова носилась по карте, толкая на прорыв одних и отправляя на цирковое представление других. Между делом разговор заходит о становлении государства, раскулачивании, вплоть до сказок о посещении рая и ада. Вновь перед читателем возникает колхоз, словно и не было ничего до этого. И снова Дмитрий уходит от основной темы.

Повествование уподобилось хождению по верхам, вроде и имеющим сходство с реальностью, но вера в описываемое всё-таки не появляется. Не удаётся понять назначение произведения, объясняющего и без того ясные эпизоды истории. Ежели добавлять ещё что-то, то нужно было добавить или заново взглянуть на историю, иначе отразив казалось бы понятное. Дмитрий не делает и этого.

Обилие персонажей не улучшает восприятие «Тайного острова». Их чрезмерно много. При малом объёме произведения такое отношение к действующим лицам является пренебрежительным. Сопереживать героям читатель не станет — он не успевает их прочувствовать. Это и не требуется. Советские войска по хронологии происходящего быстро перейдут от обороны к нападению, отчасти облегчив нагрузку на тыл. Дальше лишь успехи и радующие вести, а посему вдохнуть спокойно сможет каждый.

«Тайный остров» не побуждает к размышлениям. Он такой же малопонятный, как и его название. Автор явно о чём-то хотел сказать, оставив это напоследок. Именно в конце повествования начинается раскрытие описанного ранее, грубо прерываемое финальной точкой. Всё произведение скорее воспринимается предисловием к грандиозному роману, обязанному последовать далее. Может Дмитрий Ермаков таковой как раз и пишет?

В тексте прослеживается куцая предыстория страны, но нет продолжения. Что стало с государством и как восстанавливался колхоз? С какими трудностями столкнулись люди, вернувшиеся к мирной жизни? Ермакову есть о чём рассказать. Да и войну следует пересмотреть заново, останавливаясь на сражениях и в духе мастеров пера прошлого отразить боль и чаяния воевавших. Покуда ничего такого в повествовании нет, то и отношение к прозе Дмитрия остаётся на низком уровне.

А не перечитать ли читателю произведения Анатолия Ананьева?

18.08.2016 (http://trounin.ru/ermakov15)

Чарльз Буковски «Истории обыкновенного безумия» (1972)