***
и быть хурмой под снегом
на выходе метро,
у продавщицы хитрой
в кармане куртки хлипкой
монетой на размен.
быть шелестящим тигром
и крышкой от ситро,
легко и несерьёзно,
не к месту и курьёзно,
рукой вполуобхват.
и быть на четверть богом
забывшим, где земля,
пропитанною синевою,
быть смогом над рекою,
но только не собой.
***
окна пусты, как глаза октопуса,
за автобусом гонишься — сон прошёл.
выливаются дни на тонкие лопасти,
голос меняет свой обертон.
обернуться и лечь в каком-нибудь Брюгге,
в круге ада десятом зажечь фонари.
видишь, как смеются долго, упруго
колченогие дети снежной зимы.
и так тихо в конце, и снег летает,
и в подсветке дымного неба Москвы
видно, как автостопом тени Тантала
едут с этого края на тот Земли.
***
дети в кимоно и с палками
режут воздух, словно хлеб.
день пятнист, и девочка русалкою
застывает. видишь ты, Эреб?
это я, не знающая времени,
камуфляж из брызг дождя.
оставляют шрам на темени
десять стрелок на косых часах.
***
на прозрачном карнизе
пряли из облаков
венок
оля, таня и нина —
не было слов.
жизнь была длинной,
ночи длинней.
нине
всё это снилось.
хотелось домой.
на прозрачном карнизе —
не видно окон —
таня,
просто и тихо,
уходит вон.
закрываются двери —
двери для дураков.
оля
всё ещё верит,
оля, смущаясь, ждёт.
на прозрачном карнизе
садись рядом со мной.
пылью,
противной былью
покроем венок.
***
Я познакомился с небом
Падает пепел
Ты говоришь
Как-то карикатурно
Я помню голос другим
Сбегает по лестнице мимо
Рука не встревает в рукав
В общем за дверью
Где-то и как-то зачем-то
Мы как какие-то атомы
Без адреса и адресата
Вспухшую вену на лбу
Видишь на мне
Выдул легко стеклодув
Да познакомился с небом
Да не с вином не с хлебом
Было а с промасленным бредом
Оно и с тиной во рту
У нас здесь знаешь ли тоже
Запахи серводорода
За одну сигарету
Расскажи мне про вечность
Эту
Или про ту за которую
Прячешься ты
***
Нацарапано на пачке
Сигарет последних Esse
(Ты, пожалуйста, не смейся):
«Смерть отложена на завтра».
Я люблю писать записки
так, чтоб буквам было тесно,
Я прикидываю риски
варианта не прочесть их.
Ни тебе, ни мне не надо
Знать, что будет на последней
Или предпоследней пачке яда,
Может, это будет песней.
Тот, кто прочитает, станет
самым умным вероятно.
Тот, кто всё карябал криво,
Вряд ли усидит на месте.
***
если мотать назад
нити Арахны
если не лезть в звукоряд
с бухты барахты
будет с тебя войны
будет что вспомнить завтра
хочется чистоты
стоя на гауптвахте
то есть святой немоты
с глоткой набитой ватой
только опять трубач
трубы горят ужасно
медь накаляет в раз
сиплым ударным тактом
так-то оно и так
сразу не видишь фальши
ну а проснешься вот
густо заварена каша
так что уже с топором
не говоря про масло
кабы не сдохнуть так
выплюнуть эту вату
стоя на вечном посту
то есть на гауптвахте
кабы кидать снежки
пьяной в свои же окна
выплюнуть немоту
и не порвать аорту
дать развязаться рту
в стужу что хуже нету
если мотать назад
вытертую кассету
встанет всё ровно в ряд
так что не будет места
***
смотри, как падает снег —
не трудится, не прядёт,
как холодно здесь на земле,
и лилий простыл и след.
простыла и я, под свист
салютов и лютых лет,
простила, как белый лист
прощает пера порез.
***
и та, что останавливает время,
не попадает в стремя.
вчера ещё мы семена —
сейчас деревья.
шуршит, опалена, листва
по каблукам да в темя,
ты привыкаешь к молотку,
ты привыкаешь быть быстрее.