Бесплатный фрагмент - Аффект

Глава 1

В комнате было слишком темно, чтобы я могла различать хоть какие- то предметы. Полный мрак и тишина.

Лежа на полу, я слышу только своё дыхание и равномерное биение своего сердца. Я сосредоточена только на том, что пытаюсь сосчитать свой пульс, а точнее количество его ударов и частоту, с которой он ещё бьётся.

Пару часов назад, самостоятельно, стоя пред зеркалом в ванной комнате, я отрезала себе ножницами волосы под каре. Затем, из пепельного оттенка волос, я перекрасилась в брюнетку, и как оказалось — этот цвет эффектнее подчеркивал красоту моих зеленых глаз. Если я хочу, что-то поменять в своей жизни, неплохо было начать хотя бы с таких перемен.

Моё психологическое состояние пришло совсем в негодность, все события, случившиеся за последнее время которые со мной происходили, выбили меня окончательно из колеи. Нужно было где-то вновь черпать силы, энергию, чтобы двигаться дальше.

Большой ворсистый ковер, на котором я лежу, приятно щекочет мою кожу.

Я нахожусь в своей старой квартире, в которой я жила до того момента, когда переехала к Эндрю Гейбу. Это мой парень, с которым мы уже живём вместе пару лет. Он замечательный человек, который сознательно выбрал себе не легкую жизнь с девушкой-детективом убойного отдела, кем я собственно и являюсь.

Гейб, врач-психотерапевт с хорошей репутацией, своей клиникой и могущественным финансовым состоянием.

Наш убойный отдел, с помощью Гейба раскрыл не одно сложное дело, связанное с серийными убийцами, за что я ему безмерно благодарна.

За всё — то время, что мы живём вместе; меня похищал маньяк, который едва не убил меня, я так же не раз подвергалась угрозам со стороны бывших заключенных, а даже была подозреваемой в расследовании убийства племянницы моего начальника.

После последней истории, все, кто был участником расследования, дошли тогда до крайней точки, каждый по-своему.

Мой непосредственный начальник — майор Тед Броуди, хотел после окончания этого расследования, уйти в отставку, но сенатор, лично, уговорил его взять отпуск на три месяца, а затем вернуться к своим обязательствам. Он был нужен городу, мне, нам и всему департаменту Нью-Йоркской полиции с его огромным опытом. Я была искренне счастлива, что Броуди смог вернуться. Без него я не представляла наш убойный отдел, майор Тед Броуди — неотъемлемая часть него.

Мой незаменимый напарник Брайн Уэйн все так же — холост, красив, и не перестает волочиться за дамскими юбками. Между собой мы его называем — «Казанова». Да, он, безусловно, хорош собой. Его внешность, может, вы подумаете и банальна, но описываю её, так как есть. Брайн настоящий красавчик! Это высокий, атлетического телосложения мужчина, ему 35 лет, с карими глазами, точеными чертами лица, очень харизматичный, преданный друг и закоренелый холостяк. Мы напарники уже много лет, Брайн стал моей тенью. Я уже и не представляю себе мой рабочий день без него, или расследование дела с другом напарником.

Итак, пару дней назад я взяла отгул на три дня, чтобы придти в себя после последнего дела. Поимка серийного преступника отбирает много моральных сил. Ты не можешь ночами нормально спать, зная, что очередной псих в любую минуту может кромсать кого- нибудь на куски или насиловать. Некоторые жертвы годами, отчётливыми картинками стоят в голове, и ты никак не можешь от них избавиться.

Моя работа — это ежедневная встреча со смертью. Я гоняюсь за людьми, совершающими ужасные, чудовищные преступления иногда не поддающиеся никакому логическому объяснению. Мой мозг работает двадцать четыре часа, семь дней в неделю и так, изо дня в день, мне некогда расслабиться даже на минуту.

Я всегда говорю своему парню Гейбу, что он весьма кстати подвернулся мне и стал моей опорой, врач психиатр — психолог, нужен был мне каждый день как воздух, а Гейб таковым и является.

Хоть я и запрещаю ему всякий раз лезть ко мне в «голову» как специалисту своего профиля, всё же он, как никто другой знает мои слабые места и моё поведение в той или иной ситуации, Гейб каждый раз нарушает это правило.

Вот и сейчас, он наверняка дергается и переживает, как я тут? Я это знаю наверняка.

Но сейчас, мне необходимо личное уединение, полная изоляция, и Гейб это прекрасно понимает. Мне необходимо побыть наедине с собой, расставить всё на свои места в своей голове. Может это и звучит эгоистично и даже жестоко по отношению к близким мне людям, но по-другому я не могу справиться.

В данный момент, самое страшное для меня то, что в комнате я нахожусь не одна. Рядом со мной сидит девочка лет десяти — двенадцати, с туго заплетенными двумя косичками, в красном платье в белый горошек, белых носочках и красных туфельках. Она сидит рядом, подтащив к подбородку обе ноги и обхватив их руками. Её зовут Хлоя. Знакомьтесь, — это моя галлюцинация!

Да, да, да, знаю, я должна была сказать в первую очередь об этом Гейбу, но по — началу я подумала, что это простое переутомление, всё разово и на следующий день всё пройдет само собой, надо только хорошенько выспаться. Но, вопреки моим ожиданиям — этого не случилось. Поискав самостоятельно информацию в интернете, я прочитала кучу статей на тему галлюцинаций. Потом, я накупила себе самостоятельно какие-то таблетки и стала их принимать горстями, дабы поскорее избавиться от этого кошмара.

Как я не старалась, Хлоя всё не исчезала. Она появляется каждый день, когда ей вздумается. Я не могу контролировать её появление. Больше всего я боюсь, что это может быть начальной стадией шизофрении, тогда моей карьере в одночасье, придёт конец! Одна только эта мысль начинает сводить меня с ума.

Даже если меня оставят на службе, к расследованию серьезных дел допуска у меня не будет, меня переведут в лучшем случае на бумажную работу.

Конечно, я отдаю себе отчет в безрассудстве своего поступка, безусловно Гейб имеет право знать, но один вопрос в моей голове остается неизменным, останется ли он со мной после того как узнает? Зачем, ему богатому, влиятельному, внешне привлекательному молодому человеку, за которым гонятся все девушки города, оставаться с человеком, у которого начинается шизофрения?

— Долго ты ещё тут будешь лежать, притворившись трупом? — послышался писклявый детский голос. — Мне ужасно скучно! — это заговорила Хлоя.

— Отвали от меня! Что ты пристала ко мне?!

— Говорю же, мне скучно!

В темноте я не могла хорошо рассмотреть её, да особо и не старалась, но наверняка сейчас предположила я, Хлоя сердито смотрела на меня исподлобья.

— А мне плевать! Ты что не понимаешь, что ты ломаешь мне жизнь своим появлением? Всё, что я так долго годами выстраивала, ты хочешь разрушить. Откуда ты взялась!? — я открываю глаза и поворачиваю голову в сторону на исходивший голос, старательно всматриваясь туда, где, по-моему мнению, она могла находиться.

— Когда ты расследуешь убийства, Глория, мне намного веселей. Сегодня, ты детектив Глория Берч, какая-то совсем дохлая. Ты уже два дня тут торчишь, ни ешь, ни пьешь, я всё равно не исчезну, можешь не стараться.

Я закрываю лицо руками и начинаю медленно считать до десяти, пытаясь прогнать, таким образом, эту чертову девчонку из своего сознания или подсознания, не знаю, откуда она там берется. К моему большому страху, в темноте, я могу видеть её.

Досчитав до десяти, я убираю руки и смотрю вновь туда, где Хлоя только что сидела. К моему облегчению, её там нет. Я облегченно выдыхаю.

— Ты меня ищешь? — послышался голос, откуда-то сверху.

Теперь девчушка сидела на диване, свесив ноги вниз, и склонившись к своим коленям, смотря на меня сверху.

— Отвали от меня, Хлоя! — разозлившись, крикнула я.

— Слушай, Глория, тебе не поможет эта изоляция. Может, стоит поговорить с докторишкой Гейбом? Хотя, нет, нет, ни в коем случае! Иначе он тебе так прочистит мозги, что мне придется расстаться с тобой. А я только начинаю к тебе привыкать. Так что я, категорически против этого!

— Как я могу видеть тебя, когда в комнате полный мрак? Я думала, ты боишься темноты и не явишься сюда.

— Я уже достаточно взрослая, чтобы мне не спрашивать твоего разрешения, детектив Берч. А теперь, давай-ка, оторви свою задницу от пола, встань и сделай мне вафли.

— Проваливай!

— Вафли! — не унималась девчонка.

— Вместо них, я приму пару снотворных таблеток, засну и избавлюсь от тебя.

Поднявшись на ноги, я нащупала выключатель от настольной лампы и включила её. Я не знаю, какой сегодня день, и какое сейчас время суток. Несколько дней назад, я задернула все шторы наглухо, чтобы в комнату не пробирался солнечный свет.

Больше я не могла выносить эту девчонку, она сводила меня с ума. Это сугубо моя проблема, о которой я никому не могу сказать ни Брайну, ни Гейбу, ни даже моему хорошему другу судмедэксперту Эдриану Курту. Я знаю, что он бы сохранил мою тайну, но так как он всё — таки тоже врач, хоть и патологоанатом, Курт бы стал настаивать на немедленном обследовании и госпитализации. Нахватало ещё остаток жизни коротать в психушке!

Усевшись на диван рядом с Хлоей, я внимательно на неё посмотрела. Если я всё правильно понимаю, то эта девочка является бессознательной проекцией моего мозга, она что-то вроде моего прошлого.

Хлоя развернулась ко мне и взяла меня за руку.

— Ты на мне дыру протрешь, Глория. Вафли, я жду.

— Я не люблю эти чертовы вафли!

— Я и не прошу, чтобы ты их ела, их буду только я.

— Мне нужно сначала принять душ, потом я приготовлю тебе вафли и ты исчезнешь отсюда, договорились?

Хлоя утвердительно кивнула головой и радостно захлопала в ладоши.

— Если это случится, я буду очень счастлива!

Эта девчонка сидела со мной уже тут два дня и за всё это время Хлоя ни разу не уходила.

Я направилась к единственному окну в комнате и резким движением рук раздвинула шторы в разные стороны. На улице темно. Посмотрев на висевшие, на стене часы, я обнаружила, что уже начало третьего ночи.

«Ночь, время, когда совершаются преступления и убийства. Преступники как крысы выползают из своих нор за добычей!» — подумала я.

Пройдя мимо Хлои, я пошла в ванную и, открыв кран, отрегулировав нужную мне температуру, оставила воду набираться.

Я взяла из шкафчика на кухне пачку сигарет, которые у меня лежали очень давно на тот случай, когда мне бывает совсем невмоготу. В такие моменты, я просто курю. Не знаю почему, просто так, мне кажется, тогда мои мозги немного расслабляются. Что-то есть в том, когда ты вбираешь в себя вкус никотина и медленно его выдыхаешь.

Открыв холодильник, я непроизвольно зажмурилась от яркого света, который теперь вовсю светил на меня. Достав бутылку виски и побольше льда из морозильника я налила себе целую порцию.

— Глория, прекрати травить себя спиртным, иначе, ты мне не сделаешь вафель! — возмущенно сказала Хлоя, усевшись рядом со мной на разделочный стол.

— Если ты будешь мельтешить у меня перед глазами, ты ничего не получишь. Заткнись и дай мне спокойно выпить. Ты всего лишь моё больное воображение, не думай, что ты наделена властью.

— Детектив, сейчас твоя жизнь частично зависит от меня, так что на твоём месте, я бы пожарила мне вафли, — язвительно сказала она показав мне язык.

Проигнорировав её слова я взяла стакан с выпивкой, сигарету, и, подойдя к окну уселась на широкий подоконник забравшись на него с ногами.

Когда я открыла настежь окно меня приятно окутал ветерок и свежий воздух, ворвавшийся в квартиру. Прохладный воздух меня здорово взбодрил. Было ощущение, что я была глубоко под водой и теперь вырвалась на поверхность, хватая жадно воздух ртом.

Прикурив сигарету, я выпустила струю дыма на улицу. Там не происходило ничего интересного. Моя квартира находится в спальном районе, поэтому, по ночам здесь бывает довольно тихо и спокойно.

Я стала любопытно всматриваться в окна напротив стоящего дома, невольно пытаясь там что — либо рассмотреть. Ничего, кроме курившего на седьмом этаже старика на балконе, и занимающейся на девятом этаже сексом парочки, которые забыли задвинуть шторы, а может, сделали это и умышленно, я не увидела. Мой взгляд невольно задержался на этой паре, парень так сильно прижимал обнаженную девушку к стеклу спиной, что мне показалось, окно вот-вот и не выдержит.

В голове сразу стали всплывать воспоминания, как мы с Гейбом занимаемся любовью. Все эти дни я скучала по нему, возможно, он был мне нужен именно сейчас, но я его так сильно люблю, что не могу заставить пройти через все то, что на меня сейчас навалилось. В глубине души у меня ещё остаётся крошечная надежда, что может быть, всё скоро пройдет само по себе.

Я начала принимать антидепрессанты от которых моё сознание становится спутанным, меня буквально плющит. В таком состоянии я не могу появиться у себя в участке.

К нам на службу поступает много новичков, которых я и Брайн должны обучать. А чему я могу научить, когда у меня за спиной сидит галлюцинация?

Докурив сигарету и осушив залпом весь стакан с виски, я поплелась в ванную. Заперевшись там и включив музыку, я сладостно погрузилась в горячую воду и с томлением закрыла глаза. Звучавшая из динамика мелодия приятно расслабила меня, а душистая пена покрыла всё моё тело. Через несколько минут, приоткрыв один глаз, я устремила свой взгляд в сторону умывальника, на нём как ни в чём небывало сидела Хлоя мотая в такт музыки ногами.

***

На следующее утро меня разбудил настойчивый, громкий стук в дверь. В неё колотили со всей силы. Быстро продрав глаза и накинув на себя халат, я поспешила на шум. Отварив дверь, я увидела перед собой Гейба.

— Я хотел уже взламывать эту чертову дверь, Глория! Почему ты так долго не открывала!? — ворвавшись в комнату и разведя руками, возмущенно спросил он.

— Я спала. Сразу не услышала твой стук. Зачем ты пришёл?

Завязав поясок на халате потуже, я поплелась на кухню варить кофе.

— Глория, приди наконец в себя! — Гейб подошел ко мне и крепко обнял, прижав меня крепко к своей груди, как маленького ребёнка. Затем обхватив меня обеими руками за плечи, он внимательно посмотрел мне в глаза.

— Милая, скажи мне, что с тобой происходит?

— Всё хорошо док, я уже в норме, просто мне нужно было побыть одной — смущенно произнесла я, заведомо зная, что лгу ему. Я против лжи и вранья в отношениях, но другого выбора, сейчас, у меня не было.

— Это не правда, Глория. Ты совсем не умеешь врать. Может быть, ты сейчас не готова поделиться со мной своей болью или проблемой, но я умоляю тебя, не обманывай меня. — Он отпустил меня и обхватив ладонями моё лицо обрушил на меня лавину поцелуев.

Это подействовало на меня как глоток свежего воздуха. Энергия, возбуждение, та страсть, с которой я отвечала ему на поцелуи, охватила меня всю целиком. Мы соскучились друг по другу — это было очевидно. Мне не нужно было ничего объяснять ему, я знала, что он чувствует меня, именно сейчас и именно в эту секунду он принимает и разделяет всё то, что сидит внутри меня и так яростно душит. Уже скоро два года как мы вместе, а горевший между нами огонь не угасает. Моё сердце подпрыгнуло и бешено застучало в груди, когда он открыл свои красивые бездонные аквамаринного цвета глаза и встретился с моими.

Оторвавшись от моих губ, Гейб тихонько спросил:

— Ты не завтракала ещё?

Я отрицательно помотала головой.

— Пойдем, я приготовлю тебе что-нибудь или если хочешь, давай съездим перекусим?

— Нет, я не в лучшей форме для прогулок.

Гейб чмокнул меня в кончик носа и отправился прямиком на кухню.

Я уселась на стул возле барной стойки. Пока он возился с завтраком, я пыталась максимально напрячь память и вспомнить, что было вчера после того как я вышла из ванной. Но, мне ничего не удавалось, пустота, темнота, просто провал. «О, боже, Хлоя? Где она?» — Я стала крутить головой во все стороны, пытаясь найти девочку, к моему облегчению её нигде не было видно.

Гейб поставил передо мной тарелку с яичницей, бокал кофе мне и себе, а посредине стола установил тарелку с испеченными вафлями.

Усевшись напротив, он внимательно посмотрел на меня. Всё время, которое он возился с завтраком, Гейб молчал не проронив не слова и это надо признаться напрягало меня куда больше, чем он бы расспрашивал меня хоть о чем-нибудь. Это означало, только то, что он пытается наблюдать за мной и распознать стадию моего психического состояния.

— Не знал, что ты умеешь печь вафли? — начал он, делая глоток кофе из своего бокала и беря одну из них с тарелки.

— У меня много скрытых талантов. Видишь, как многое тебе предстоит обо мне ещё узнать. Как и в любой уважающей себя женщине, во мне должна быть загадка. — Я с аппетитом набросилась на яичницу и стала её уплетать.

— Я заметил в мусорном ведре, что ты выпила бутылку виски. — Он указал жестом с сторону мусорного ведра, в котором валялась пустая бутылка.

— Какие-то проблемы?

— Нет, просто это на тебя совсем непохоже. Глория, что происходит?

— Я уже сотни раз объясняла тебе, ничего. Просто у каждого полицейского наступает такая стадия, когда он идёт бар и напивается до потери сознания. Вместо бара, я выбрала уединение с бутылкой виски.

— Ты хреново выглядишь дорогая, можно подумать, что ты кого-то похоронила, но в данном случае — себя. Я вижу, что ты не готова мне открыться, впрочем, как и всегда, поэтому не стану настаивать и давить на тебя, как будешь готова поделиться, знай, я рядом.

Гейб положил свою руку поверх моей и легонько погладил.

— Спасибо, любимый. Я скоро приду в норму, обещаю.

Нужно быстро сменить тему, но Гейба не так-то просто провести, я чувствовала себя загнанной мышью.

— Как там Брайн? — отхлебывая из бокала кофе, непринужденно спросила я.

— Он скоро будет здесь, — с улыбкой ответил Гейб, с аппетитом жуя вафлю.

— Что!?

Подскочив на ноги как ужаленная, я начала метаться в разные стороны.

— Зачем? Я ещё к этому не готова? Что ему нужно от меня?

— Успокойся. Он всё ещё остаётся твоим напарником, Глория. А тебе пора выбираться из своей раковины.

Гейб сидел абсолютно невозмутимый и спокойный. Меня это дико раздражало, я понимала, что сейчас выгляжу как сумасшедшая, которая мечется по своей одиночной камере. Надо взять себя в руки, а для этого нужно принять таблетки.

Я быстро метнулась в ванную и достав из шкафчика пузырьки, проглотила сразу несколько штук. Взглянув на себя в зеркало, я и вправду увидела там полуживую себя. Лицо похудело, под глазами образовались чёрные круги, кожа стала бледной, а взгляд совершенно потухший.

В дверь раздался звонок.

Приложив ухо к двери ванной комнаты, я прислушалась. Пришел Брайн. «Чёрт!» — выругалась я про себя. Открыв навесной шкафчик, вытащив ещё пузырёк, я выпила ещё таблетку. «Глория, возьми себя в руки, нужно успокоиться», — повторяла я себе.

В детстве, когда я попадала в приёмную семью и меня наказывали, я садилась на пол, закрывала ладонями уши и начинала считать от ста до нуля в обратном порядке. Так, меня это успокаивало. Вот и теперь, я сидела на корточках возле двери и зажав уши медленно считала.

Через пару минут, я услышала голос Гейба:

— Глория, у тебя в порядке? Тут Брайн пришёл!

— Да, сейчас, иду.

Таблетки начали своё действие, и я почувствовала, как это немного сняло напряжение с меня. Выйдя, я тут же увидела, уплетающего, с полным ртом вафлей, Брайна Уэйна.

— О, Глория, а мы тут немного хомячим, надеюсь, ты не против!? — он поднялся со своего места и с набитым ртом принялся меня обнимать.

Несмотря на моё состояние, я была рада его видеть.

— Как самочувствие детка, вижу, ты тут не скучала? Кстати, вафли знатные. —

Брайн плюхнулся на свой стул и принялся вновь их уплетать, запивая кофе, которое ему уже сварил Гейб.

— Так мальчики, я хорошо вас двоих знаю, а детектив ещё во мне не совсем умер, валяйте, что вас привело сюда?

— Глория, я просто зашёл тебя проведать, — стал оправдываться Брайн. — Гейб сказал, что поедет тебя сегодня забирать, из твоего драконьего логова, я подумал, что перед работой, заскачу повидать тебя.

Я недовольно покосилась на Гейба, но он только улыбнулся и пожал плечами.

— Майор Броуди тебя попросил? — не унималась я.

— И он тоже, — улыбнулся Брайн. — У нас полный завал с делами, крошка. Так что советую сегодня, притащиться на работу, если ты не хочешь чтобы меня уволили за невыполнение своей, а без тебя преступления не раскрываются должным образом.

— Ой, ну конечно, не рассказывай мне сказки, Брайн! — я стояла, опершись руками на стол и смотрела на него в упор как на подозреваемого в преступлении.

Тут в разговор вмешался Гейб.

— Правда Глория, хватит уже тебе отдыхать, пора бы заняться делами. — Он подошел сзади и обняв меня за талию, поцеловал в шею.

— Ладно ребятки, вижу, что вы настроены серьезно и не отвяжетесь от меня пока не вытащите отсюда, дайте мне собраться, минут двадцать и я буду готова.

— Поедем домой? — обрадовавшись, спросил Гейб.

— Нет, я еду на работу, не могу же я так подставлять напарника.

Оставив их на кухне, я пошла собирать вещи в спальне. Их было не много, всё что я с собой привезла на эти дни.

Когда я уже почти все уложила в сумку, то осмотрела комнату, проверяя, чтобы ничего не забыть.

Вдруг, сидя на кровати появилась Хлоя.

— Нет, нет, нет, только не сейчас! — заговорила я шепотом, чтобы никто не мог услышать. Я подошла к ней вплотную и схватила её обеими руками за плечи. — Убирайся! Убирайся из моей квартиры!

— Ты что приняла наркотики, Глория? Никогда не видела тебя такой агрессивной, — злобно нахмурив носик, спросила Хлоя.

— Пошла ты!

— Глория, с кем ты разговариваешь? — послышался позади меня голос Гейба.

Я чуть сквозь землю не провалилась, так мне стало страшно. Я не знала, слышал или видел ли он что-нибудь за последние пару минут.

— … ни с кем, это я бормотала себе под нос считалочку, — выкрутилась я, делая вид, что собираюсь.

— Пойдём отсюда, ты уже всё собрала.

Выходя из спальни, я оглянулась, девочка шла вслед за мной.

***

На следующий день, сидя в своём кабинете, у меня жутко болела голова. Ночь накануне рядом с Гейбом прошла тихо и спокойно. Хлоя появлялась несколько раз, но мне удавалось от неё быстро избавиться, глотая горстами таблетки. Я думала, что после трех дневного расставания Гейб захочет заняться со мной сексом, но этого не случилось. Не знаю, я рада была этому или нет? Он чувствовал, что со мной что-то не так и пытался всячески окружить меня максимально заботой и я была ему за это безмерно благодарна.

Я принялась обшаривать ящики рабочего стола в поисках тюбиков с таблетками. По коридору, как всегда отпуская шуточки в адрес работающих на своих местах детективов, прошёл Брайн. В конце концов, мне удалось нашарить рукой помятую пачку таблеток от головы. Оглядевшись, в поисках бутылки с водой, я ничего не обнаружила. Наверняка Брайн опять заходил ко мне в моё отсутствие и перетаскал у меня всю минеральную воду в бутылках. Мне пришлось сходить в конец коридора, где у нас располагалась кухня и налить себе стакан воды, чтобы запить таблетки. Идя обратно до своего рабочего места, я перекинулась парой слов с местными ребятами. Вернувшись к себе в кабинет, я поставила стакан с оставшейся водой на стол и стала наблюдать за поднимающимися пузырьками газа. Нужно, чтобы головная боль утихла, прежде чем погружаться в водоворот преступлений и ту гору бумаг лежащую прямо передо мной на столе. Не выдержав, и допив воду до конца, я открыла первую попавшуюся мне на глаза папку и погрузилась в чтение. Компьютер в это время загрузился и на электронную почту стали просто бесконечно сыпаться письма, не переставая издавать, пиликающий сигнал.

Дело, которое я стала изучать, было о происшествии в минувший вторник. Несовершеннолетний мальчик, шестнадцати лет, убил своих мать и отца из дробовика, затем сам покончил жизнь самоубийством — повесившись. На папке стаяла отметка майора Броуди, требовалось тщательное расследование. Почему это дело попало ко мне на стол? Прошла уже неделя. Я посмотрела, что раньше это делом занимался детектив Льюис Макрой. Я набрала его внутренний номер, в трубке послышались длинные гудки.

— Да! — рявкнул, недовольный голос в трубке.

— Полегче, детектив Макрой, — осекла его я.

— Кто это?

— Глория Берч.

— А, Глория. С возвращением, чего тебе надо?

— Ты занимался делом подростка, который перестрелял всю свою семью несколько дней назад, не знаешь, почему дело попало ко мне на стол?

— Да, я занимался. Потом, у меня его забрал майор Тед Броуди и велел перенаправить тебе.

— Почему?

— Я мне откуда знать, что у старика на уме! — возмущенно произнес Макрой.

— Оттуда, что ты чертов кретин носишь звание детектива! Скажи, своё мнение, что думаешь по расследованию.

— Глория, что ты привязалась ко мне? Не успела появиться и сразу как заноза в заднице. Мальчишка, Том Грейсон, завалил своих предков которые все время не просыхая выпивали каждый день, парень видимо устал от пьянок, не исключено, что там было и домашнее насилие, наверняка отец их бил, и его и мать. Соседи часто жаловались на шум и крики. Походу дела у паренька поехала круша, вот он и решил их прикончить, а потом, встав на стул и дернулся сам, типичное самоубийство.

— Ясно. Спасибо за информацию Льюис.

Положив трубку на рычаг, я тупо уставилась на лежащее передо мной дело. Всё, что сейчас сказал Макрой, было изложено в отчете. Но майор Броуди не будет просто так отнимать у меня время будучи уверен в том, что дело закрыл другой детектив. Пролистнув несколько страниц, я прочитала показание соседей, ничего существенного я оттуда не вынесла для себя. Всё похоже было на то, как и описал Макрой.

Набрав внутренний номер майора Теда Броуди, я стала ожидать соединения с ним.

— Майор Тед Броуди, слушает — низкий, басистый голос произнес в трубку.

— Добрый день, сэр. Это детектив Глория Берч.

— Приветствую тебя, детектив. Как отгулы прошли?

— Спасибо, немного отдохнула и восстановила силы. Уже всё нормально.

— Хорошо, тогда жду от тебя как всегда работу на полную катушку. Нам нужно закрывать план в этом месяце, а у нас накопилось много «висяков».

— Я как раз поэтому поводу и звоню. У меня на столе дело, которые вы поручили перенаправить мне от детектива Льюиса Макроя. Дело о мальчике Томе Грейсоне, парнишка покончил с собой, предварительно расстреляв свою семью. На мой взгляд, согласно отчёту, я полностью согласна с выводами детектива Макроя, основываясь на тех изложенных фактах и уликах которые были обнаружены и представлены в отчёте.

— Дай мне минутку, сейчас поищу в базе, какой номер дела?

Я продиктовала ему. Послышался шум клавиатуры на том конце линии.

— Да, теперь я вспомнил. Я хотел, чтобы ты ещё раз всё перепроверила, детектив Льюис Макрой не всегда компетентен и скорпулёзен в расследовании. Здесь он не исключил вероятность убийства.

— Хорошо, сэр, я ещё раз всё перепроверю.

— Рад, что ты вернулась.

— Спасибо, сэр.

Я решила вернуться к делу чуть позже, пока же, я стала просматривать электронную почту.

Стук в дверь отвлек меня от работы. На пороге кабинета возник Брайн. Он был в хорошем расположении духа, как всегда позитивный, прекрасно выглядевший. Среди однокурсников в академии Брайн Уэйн был одним из лучших.

— Ты уже на рабочем месте, крошка? Не помешаю?

— Нет, хотя когда ты спрашивал разрешения, — фыркнула я.

Он сел в посетительское кресло напротив меня. Я кивнула на раскрытую передо мной папку.

— Дело Тома Грейсона, слышал?

— Конечно.

— Что скажешь?

— Думаю — это суицид, не знаю почему майор перевёл дело нам? Всё очевидно и прозрачно, тем более у их семьи нет родственников, в суд никто подавать не будет на несогласие в расследовании. Если мы сейчас его не закроем, будет очередной «висяк». А у нас таких, вон, целая куча, — он указал пальцем на стопку папок лежащих у меня на столе.

— Возможно… Вопрос только, стоит ли, собственно говоря удивляться, что он совершил убийство родителей? Рано или поздно в сущности этого следовало ожидать, зная, как жила эта семья. Но, есть один момент, который меня насторожил пока я просматривала дело. Не знаю, придал ли ты этому значение?

— Какой? — заинтересованно спросил Брайн.

— Мальчик был метр семьдесят ростом, а потолок в их доме, — я развернула папку к Брайну, — посмотри на фотографию — почти три метра. Веревка не достаточно длинная, чтобы он со стула достал её. — Я подтолкнула папку к Брайну и протянула ему её, указывая на фотографии. Нужно поехать на место преступления и провести следственный эксперимент.

— Ты серьезно? — недоумевая, спросил Брайн, делая вид, будто я спятила.

— Я когда-нибудь шутила? — огрызнулась я.

— Ну, хорошо, если ты считаешь, что это необходимо, можем съездить.

— Давай, часа в два поедем туда, для начала немного разгребём весь это беспорядок на столах.

— Хорошо, если это будет не самоубийство, тогда у майора Броуди отменный нюх на дела об убийствах! — присвистнул Брайн.

— У майора на его веку тысячи таких преступлений, у него уже третий глаз должен был открыться. А теперь, оставь меня одну, мне нужно сосредоточиться на делах.

Дальше мы обсудили, какими «висяками» займемся, чтобы закрыть несколько старых дел и условились встретиться на парковке в два часа дня.

Мне нужно было выпить кофе. Я встала и запрограммировала кофеварку подаренную мне Гейбом на одну порцию эспрессо. Запах свежесваренного кофе не заставил себя долго ждать. Налив себе в чашку ароматный напиток, я почему то захотела добавить в него сахар и сливки, хотя это было мне не свойственно, я пью всегда только черный кофе без сахара. Я снова отправилась на местную так называемую кухню в конце коридора. Некоторые детективы и полицейские уже разошлись по объектам и рабочим местам. С пакетиком сахара и сливками в руках я прошагала по коридору мимо кабинета Брайна. Дверь была приоткрыта, но в комнате было пусто. Я вернулась к себе. Голова уже не болела.

Посмотрев в окно, на гудящую толпу людей и машин, которые в стремительном потоке, куда- то всё спешили, я сделала глоток кофе, и он приятным теплом разлился по всему моему организму. Достав одной рукой из кармана брюк свой сотовый, я написала Гейбу в приложении «вацап» сообщение, что люблю его и предложила, сегодня на ужин заказать пиццу.

В ответ он мне прислал взаимное признание в любви и сказал, что был бы не против даже пары пицц.

Гейб, очень много работал, несколько лет назад он основал свою клинику, где принимал и работал врачом — психиатром. Клиника была многоуровневая; для элитных клиентов был отведён отдельный этаж, для тех, кто нуждался в помощи, но не имел страховки — другой этаж, где, в основном работали молодые врачи, специалисты которые проходили практику, или тот, кто получил только диплом и ему требовались навыки и практика. Эндрю Гейб был публичным, известным человеком не только в Нью–Йорке, но и за его пределами, так как он вносил большой вклад в развитие медицины и психиатрии. Гейб так же занимался благотворительностью и в будущем хотел открыть клинику в Лондоне, по размаху не меньше чем в Нью-Йорке. При всей своей загруженности, он всё же успевал уделять мне внимания столько, что я никогда не чувствовала себя обделенной.

Мои размышления прервал телефонный звонок рабочего телефона. Сняв трубку, я услышала голос майора Броуди.

— Глория, немедленно бросай все свои дела, вы выезжайте с Брайном на массовое место преступление.

— Хорошо, сэр. Что мы имеем?

— Мне известно только то, что в доме найдены три трупа, улица Стрит Мак-Палас 645 в Ист-Виллидж. Несколько минут назад в службу спасения позвонили с неизвестного номера и сообщили о трупах. Звонивший изменил голос. Количество трупов за раз приводит меня в замешательство, это ни о чем хорошем мне не говорит. Передайте с Брайном все свои «горящие дела» другим детективам, сами езжайте и разберитесь, что там произошло.

— Слушаюсь сэр, выезжаем.

Брайн уже вертел ключами от машины, стоя возле двери моего кабинета.

— С возвращением, детка. Убийцы не спят, — присвистнул он.

— Оглядимся сначала, что и как, потом если нужно будет, дополнительно позвоним Эдриану Курту. Если дело запутанное, только этот судмедэксперт сможет нам помочь, — бросила я через плечо Брайну, закрывая дверь кабинета.

Глава 2

Мы поехали каждый на своей машине. Брайн ехал на своем «Мустанге» впереди меня, а я на своем «Мерседесе» пристроившись за ним. На всякий случай в дороге, я позвонила Курту и предупредила его, что возможно он нам понадобится в ближайший час. Это не вызвало у него положительных эмоций, так как он всегда был занят особо важными делами, а именно, бесконечно вскрывая трупы.

Улицы были плотно забиты машинами. Опустив стекло, я вдыхала летний воздух города, а легкий ветерок овевал моё лицо и беспощадно трепал волосы.

От уличных лотков доносились разные запахи, жареных сосисок, свежей выпечки, сваренного кофе. Люди, снующие туда-сюда, жуя на ходу то, что они успели купить, выстояв очередь. Продавцы зеленых лавок выставляли на тротуар ящики с овощами и фруктами, радующими глаз и вызывающими аппетит.

Через минут тридцать мы наконец-то добрались до дома номер 645. Я припарковалась вдоль тротуара на свободном месте. Вокруг уже сновали журналисты, репортеры и толпище зевак.

Машины полицейских и скорой помощи уже прибыли на место преступления, все ждали только нас с Брайном. Я нацепила свой жетон на пояс брюк и поспешила выйти из машины.

Брайн уже перекидывался словами с дежурным полицейским.

Я уверенным шагом подошла к ним, осматриваясь по сторонам. Дом был довольно большой, с хорошей отделкой и большим садом, в котором стояли деревянные качели. Вокруг стояло полно однотипных домов, камера наблюдения на нашем объекте присутствовала, но была разбита, рассчитывать на то, что там уцелели данные не стоит, но у соседей на противоположной стороне, кажется, всё было в норме. Когда преступник заметал следы, то судя по всему разбил камеру, не мог же он просчитаться настолько, чтобы не заметил камеры на противоположной стороне. А это значит, можно сказать, соседская камера нам ничего не даст, так как, скорее всего она не захватывает всю улицу целиком, чтобы был виден дом 645.

Мы подошли к дружному полицейскому.

— Что у нас? — засунув руки в карманы, спросила я, оглядывая толпу журналюг которым натерпелось прорваться к нам.

— Лейтенант Джим Норман, — преставился парнишка, который видимо совсем недавно преступил к службе.

— Спокойно лейтенант Норман, доложите обстановку.

Брайн посмотрел на меня и помотал отрицательно головой. Это означало, что парнишка явно перепуган и толком не может связать слова от увиденного им внутри дома. Это был плохой признак.

Парень кое-как взял себя в руки и на выдохе, начал быстро говорить:

— В диспетчерскую службы спасения поступил анонимный звонок, сообщили о трупах в доме по улице Стрит Мак-Палас 645 в Ист-Виллидж. Мы с напарником были на дежурстве и приняли вызов. Приехав сюда, я оставил напарника снаружи обойти всё. Сам зашел в дом и обследовал все помещения. В гостиной, мной было обнаружено три трупа. Все обнажены, две девушки и один парень. Все молодые, возраст около двадцати пяти лет. Устанавливать, что эти люди мертвы, не потребовалось, вы сами всё увидите, когда зайдете в дом.

Казалось, что сейчас Нормана вырвет, он едва сдерживался, набирая в грудь воздуха побольше.

— Спасибо лейтенант Норман, этого достаточно, дальше, если вы не против, мы пройдем в дом. — Брайн похлопал его по плечу и двинулся вперед.

— Попросите своего напарника постоять вместо вас тут, сами сходите, выпейте чаю, это немного отвлечет вас — сказала я. Скоро ты привыкнешь к этому безумию Джим, ну а если нет, тогда лучше сразу меняй профессию. — Я улыбнулась ему и оставила на том месте, где он и стоял, переваривать услышанную информацию.

Весь секрет в работе отдела убийств состоит в управлении людьми. Новички представляют себе волка-одиночку, который уходит вглубь леса, повинуясь интуиции, однако на практике, парни не умеющие работать в команде, обычно оказываются в наружной слежке. Даже в мелком расследование — заняты все кто может оказать помощь — это криминалисты, пиарщики, патологоанатомы, чистильщики, патрульные все кому не лень. И моя задача — сделать так, чтобы они держали меня в курсе всех событий касаемо данного дела, чтобы все действовали сообща и чтобы никто никому не мешал, потому что всё замыкается на мне и Брайне.

Я догнала Брайна. Он стоял в холле ожидая меня.

— Ну что, ты опять напугала парнишку, сказав ему, что дальше будет только хуже?

— Конечно. Кажется, он был готов дать дёру.

Брайн открыл кейс, который был у него в руках, мы надели перчатки, бахилы, обработали все специальным составом и вошли в гостиную за линию ограждения.

Та картина, которая перед нами предстала не поддавалась никаким ощущениям, кроме дикого отвращения, страха и рвотных позывов.

Мы с Брайном давно работали вместе и чего нам только не приходилось видеть за долгую службу: расчлененные трупы, дело о девушках с которых сдирали кожу и делали из них картины, сексуальные насилия. Всякое было, мы уже привыкли реагировать на это отстраненно — это наша работа, мы не можем пропускать всё что видим через себя сожалея о лежащем перед тобой человеке. Для оплакивания у него есть родственники, а наша работа найти того, кто совершил преступление. Да, маска холоднокровия и полного абстрагирования приходит только с опытом и годами.

Мы не сговариваясь, мгновенно, переглянулись с Брайном и стали двигаться ближе в телам, чтобы подробнее рассмотреть то, что увидели. Пока мы были с ним настолько поражены увиденным, что никто из нас не проронил ни слова.

Что касается преступлений в целом, то можно смело сделать вывод за долгие годы моей работы, что человек — существо изобретательное, особенно в деле об убийствах себе подобных.

Итак, перед нашим взором в гостиной предстало три трупа, две девушки и парень. Сцена развернулась посредине комнаты. Мы с Брайном подошли к первой жертве. Девушка сидела полностью обнаженной, на стуле, её руки и ноги были плотно примотаны к стулу широким скотчем и она являлась единственным зрителем для трупов, которые находились напротив неё.

У неё были длинные темные волосы, смуглая кожа, возможно, она была весьма привлекательной девушкой, когда была ещё жива. Её тело было подтянутым и упругим, я отметила про себя, что она ещё не была матерью. Девушка была расстреляна в упор из пистолета, в неё искусно разрядили всю обойму. Первая дырка была во лбу, вторая в правой глазнице, третья в левой глазнице, четвертая в правой груди, пятая в левой груди и шестая в области гениталий.

Каждый из нас достал свой блокнот и сделал для себя необходимые записи. Мы по-прежнему не проронили ни слова. Только изредка переглядывались, этот язык жестов был понятен только нам с Брайном.

Осмотрев жертву номер один, мы двинулись к трупам номер два и три. Девушка номер два была тоже брюнеткой, но с короткой стрижкой. Она была высокого роста примерно метр восемьдесят, стройной, с красивым ухоженным телом, маникюром и педикюром. Тоже не рожавшей, судя по отсутствию родовых растяжек на теле.

Парень, труп номер три находился напротив неё. Он был весьма крепкого спортивного телосложения, такого нелегко было бы свалить с ног, у него была хорошая фигура, светлые волосы, привлекательные контуры лица.

Каждый из этих двоих был подвешен к потолку, а крепилась вся эта конструкция на металлических, массивных крюках ввинченными в потолок, тела лежали на широких белых ремнях, ширина каждого составляла примерно сантиметров десять. Тела висели на ремнях, лицом вниз, параллельно полу. Один ремень крепился под подбородком, так что эти двое, когда были живы, должны были видеть друг на друга, парив в воздухе. Другой ремень крепился на груди жертв, третий на бедрах и четвертый на коленях. В обычной жизни это больше бы напомнило гимнастов в цирке, подвешенных к куполу и выполняющих акробатический элемент.

У каждой подвешенной жертвы была грубо взрезана и вспорота кожа на спине. Позвоночник был вскрыт, а точнее вырублен, судя по всему топором, грудная клетка была сломана и обломки рёбер торчали из спины, как бы создавая имитацию крыльев. Вдоль позвоночника каждой жертвы были положены легкие и сердце каждой жертвы, которые убийца вырезал и вытащил со стороны спины. Эта мерзкая, выворачивающая на изнанку картина выпотрошенных трупов, заставляла кровь холодеть в жилах. Ничего более ужасного и отвратительного мне не доводилось видеть. Кто мог сделать такое? Что происходило с голове у этого человека, совершая такой чудовищный поступок?

Я достала телефон и сделав видеосъемку места преступления и фотографии переслала их Курту. Он сейчас нам был очень необходим, с таким методом преступления мы ещё никогда не сталкивались.

Отойдя от трупов на приличное расстояние, я приблизилась к Брайну, который едва сдерживал в себе рвотные позывы.

— Какие есть соображения детектив Уэйн? — закинув руки за спину, спросила я.

— Я потрясен.

— Это ещё слабо сказано.

— Мне кажется, этих двоих не просто казнили, а выпотрошили с особой жестокостью! — Указывая на парня и девушку, залепетал Брайн.

— Согласна. Это не самый простой способ убийства. Скорее, как ты, верно, заметил — казнь. С таким мы сталкиваемся впервые. Как только приедет Курт и осмотрит тело, пускай криминалисты хорошо здесь поработают. При таком зверском расчленении, оглядись, здесь совсем нет крови. Он хорошо прибрался. Не думаю, что он привез их сюда уже в таком виде и подвесил. Посмотри на девушку сидящую на стуле, он разрядил в неё всю обойму, кровь только на стенке позади неё от попадания в голову и глаза. Заметь, он стрелял в упор, ожоги на глазницах и других пяти отверстий тому доказательство. Остальное он тщательно убрал за собой. Гильз нет, бьюсь об заклад, что и пуль тоже. Это сколько надо иметь выдержки, чтобы убить, а потом стоять выковыривать обратно пули. Тут, у него было немало работы. Значит, можно сделать вывод, что он физически достаточно вынослив или работал не один.

— Создается впечатление, что жертва номер один, назовем так девушку сидящую на стуле, просила его или умоляла её убить, чтобы не видеть зрелища из подвешенных трупов, которое перед ней открывалось.

— Возможно. Может именно поэтому он прострелил ей глаза?

— Три трупа за раз, это мощно и впечатляюще! Если он хотел произвести на полицию впечатление, то ему это удалось на все сто. — Брайн помахал рукой прибывшим криминалистам, что можно заходить и начинать работать.

Бригада начала заносить оборудование и каждый распределял свой участок работы.

— Трупы пока не трогать, пока их не осмотрит судмедэксперт, — скомандовала им я.

— Брайн, нужно будет опросить соседей, надо будет разделиться и взять ещё себе в помощь тех парней, которые снаружи. Пускай отвлекутся, пособирают информацию. Если бы я увидела в начале службы такое, что вижу сейчас, я бы не раздумывая, уносила ноги и больше никогда бы не появлялась в участке. Пошла бы работать в супермаркет продавцом.

— Ребята, поищите в шкафчиках их удостоверения личности, нужно понять хоть как зовут этих несчастных. Пошли Брайн, надо подышать воздухом, запах смерти у меня уже въелся под кожу.

Тут к нам подошла девушка и протянула водительское удостоверение и паспорт.

— Вот, это лежало на комоде, — сказала она, протягивая мне документы.

— Отлично, спасибо. Парня звали Макс Эванс и судя по всему его супруга это та, что сидит на стуле. Элизабет Эванс. — Я покрутила в руках фотографию в паспорте и убедилась в правильности своего решения, подойдя к тому месту, где находилась девушка.

— Осталось установить личность девушки номер два, но сначала давай подышим — заключил Брайн.

Мы выбрались на улицу и я полной грудью вдохнула в себя глоток свежего воздуха.

Какая — то из журналисток прорвалась сквозь заслон полицейских машин и неслась со всех ног в нашу сторону.

— Детективы, вы не можете замалчивать о трагедии произошедшем в этом доме! Скажите, что произошло!? — весьма дерзко заявила она подойди ближе.

Девушка была небольшого роста, весьма плотного телосложения, с коротко стрижеными волосами и слегка крючковатым носом. Недосып был на лицо, походу она держалась на энергетиках, но очень рвалась сделать сенсационный репортаж, поэтому её трудно было остановить. Она готова была снести всё на своём пути. Именно такие личности и доставляют нам полицейским, массу хлопот.

У меня не было настроения особо церемониться с ней, головная боль начинала возвращаться ко мне, а таблетки преставали давать нужный эффект.

Брайн быстро отошел от меня, оставив журналистку мне на растерзание, а сам подозвал к себе патрульных Джима Нормана и его напарника. Им явно натерпелось свалить отсюда, и они с радостью услышав приказ бросились его выполнять.

— Эй, детектив! — окрикнула меня журналистка. — Вы дадите мне объяснение или нет?

Она подошла ещё ближе ко мне, но соблюдала дистанцию. Её маленькие хитрые глазенки бегали мимо меня, пытаясь разглядеть, что твориться внутри дома. Если честно, хорошо, что я выпила утром таблетки, иначе бы я не задумываясь бы ей врезала. И плевать, что мне бы сделали служебный выговор. Ненавижу этих стервятников, готовые за информацию и фотографию душу продать, лишь бы откусить свой кусок славы и первыми притащить в издательство что-то стоящее.

Набрав в легкие побольше воздуха, я решительно приблизилась к этой неуемной девице.

— Вся информация будет дана на пресс-конференции сегодня, которая состоится в пять часов вечера на крыльце здания департамента полиции. Пока я не могу дать вам никакой информации, надеюсь, я ясно изъяснилась? Можете пойти и передать всей остальной толпе, чтобы расходились. — Я буравила её взглядом, и ждала подтверждения, что до неё дошли сказанные мной слова.

Казалось она полностью проигнорировала услышанное.

— Какого рода преступление там произошло? Сколько трупов? Соседи говорят там жила молодая пара, семья Эвансов.

— Я уже ответила на ваш вопрос! — Выходя из себя, сказала я, видя, как приехал на своей спортивной машине Курт и пытается припарковаться в этой обеспокоенной толпе.

— Нет, вы не ответили, детектив! Просто так детективов из убойного отдела на места преступления не вызывают, там что, убийство? Я не уйду отсюда пока не получу нужные сведенья! Народ должен знать, что твориться у них под окнами пока они спят ночью спокойно в своих кроватях, и как полиция оберегает нашу безопасность! — Журналистка перешла на повышенный тон и активно жестикулировала руками, размахивая передо мной своим блокнотом.

Она смахивала на истеричку. Хотя большинство из них именно такими и были.

Я схватила её за локоть резко отведя в сторону, и наклонившись, сказала ей:

— Послушай-ка сюда, пигалица. Ты сейчас уберешься отсюда, не задавая больше вопросов пока я тебя не посадила на пятнадцать суток за незаконное проникновение на территорию преступления! И если ты не заткнешься сию минуту, я засуну тебе лично твой блокнот в глотку, и когда ты подавишься, у нас будет ещё один труп, ясно?! — я повисла над ней, и ещё крепче сжала её локоть. — Каждая шавка, должна знать своё место.

Кажется, она растерялась и ничего не ответив кивнула головой и молча побежала к своим, кинув уже на прощание мне через плечо, что я ещё пожалею о сказанных словах.

Мне было глубоко плевать на её тявканье, я предположила, что такая шестёрка напишет завтра обо мне статью на первой полосе. Но сейчас меня больше заботили три трупа находившиеся в доме.

Я подозвала полицейского патрульного стоявшего возле полицейской машины и шепнула ему на ухо, чтобы эту девицу доставили в участок, так как она мешает следствию.

Эдриан Курт двигался мне навстречу энергичным быстрым шагом, как всегда он был одет с иголочки и несмотря на его мрачную профессию, он был всегда в хорошем настроении. Иногда мне кажется, что он заставляет себя сам в нём находиться, чтобы окончательно не съехать с катушек. Когда ты патологоанатом и сутками напролет копаешься в человеческих останках, не знаю насколько надо иметь крепкую психику.

Курт был чуть выше среднего роста, худощавого телосложения, с карими глазами и русыми коротко стрижеными волосами, аккуратно уложенными набок. Его улыбка умела очаровывать девиц, а пристальный взгляд поражал своей проницательностью.

Дойдя до меня, он поравнялся со мной:

— Привет, Глория, — чмокнув меня в щеку, поприветствовал он. — Не могла дождаться как все нормальные детективы очередь на вскрытия?

— Ты же знаешь, у меня на это нет времени. Ты и сам выдел фотки, такое не может ждать очереди. Хотела, чтобы ты сам взглянул на всё своими глазами, а не только тогда, когда их тебе доставят в морг. Это важно.

— У тебя все твои расследования важные Глория, но я примчался сюда, только ради нашей дружбы, всё никак не могу забыть, как однажды мы были больше чем друзья. — Курт лукаво улыбнулся.

— Хватит Курт, это было давно, проехали уже. Давай займёмся делом!

— Вижу кто-то не в духе сегодня. Вроде ты была на выходных? Я думал ты хорошенько провела время с Гейбом.

— Черта с два ты угадал! Я указала ему жестом на дверь и войдя по крыльцу, поднявшись на несколько ступенек мы попали в гостиную. Курт взял в кейсе все необходимое для осмотра и направился к жертвам.

— Да… Здесь это выглядит более впечатляюще. Не завидую тебе Глория, кто бы это не сделал, у него явно большие проблемы с головой.

— Я и без тебя это знаю, умник! Посмотри повнимательней, мне нужно знать, сколько они тут висят. Я предполагаю, что он тут этим всем занимался.

Курт внимательно обошел каждую из жертв и внимательно осмотрел трупы.

— Курт, мне нужно знать, точное время их смерти, этот парень не оставил ни капли крови, исключая стену. Он подвесил их здесь, значит, у него было достаточно времени, чтобы замести следы. Он ничего не боялся и никуда не торопился. Трупное окоченение сильное, я теряюсь в догадках.

— Да, трупное окоченение интересная штука, Глория. Понимаешь, это своеобразное состояние мышечной ткани, которое обусловливает ограничение движений в суставах. — Курт своими руками старался произвести то или иное движение в какой-либо части тела, конечности трупа.

— Что ты делаешь?

— Встречая сопротивление, я по его силе и ограниченности объема движений в суставах определяю выраженность мышечного окоченения. На ощупь окоченевшие мышцы становятся плотными. Непосредственно после смерти все мышцы, как правило, расслаблены и пассивные движения во всех суставах возможны в полном объеме. Окоченение заметно через 2–4 ч после смерти и развивается сверху вниз. Быстрее окоченевают мышцы лица. Затруднено открывание и закрывание рта, ограничены боковые смещения нижней челюсти и кистей. Далее — мышцы шеи, — Курт показывал пальцами на участки тела про которые говорил, — затруднены движения головы и шейного отдела позвоночника, затем мышцы конечностей и т. д. Полностью труп окоченевает через 14–24 часа. При определении степени окоченения необходимо сравнивать его выраженность в правой и левой частях тела.

Трупное окоченение сохраняется двое — трое суток, после чего наступает его разрешение из-за активации процесса гниения белка актомиозина в мышцах. Этот белок вызывает сокращение мышц. Разрешение трупного окоченения происходит также сверху вниз. У этих ребят, у всех, полное окоченение, я бы с уверенностью сказал, что они тут находятся примерно часов восемнадцать, не меньше, но точно могу сказать, когда обследую их в лаборатории.

— Хорошо, это уже кое-что. Меня беспокоят ещё кисти рук. Посмотри внимательно, только у нашей подвешенной парочки кулаки зажаты. Хотя по всей теории вероятности, так должно было быть у девушки, которая сидит на стуле, так как она связана и кисти как правило зажаты в кулаки.

Курт аккуратно поднял руку Макса Эванса и посвятил туда маленьким фонариком, который достал их кармана медицинского халата, в котором он стоял.

— Ничего. Давай посмотрим другую. — Он обошел с другой стороны и поднял другую руку.

Я подошла к нему, взяв фонарик из его руки, чтобы помочь посветить ему.

— Ты видишь тоже, что и я? — спросил он.

— Да, там определенно, что-то есть.

— Принеси из чемоданчика пинцет, попробуем вытащить.

— Ты заметил, что наш парень, который это всё тут устроил, возвел не хилую конструкцию на потолке. Ремни держатся довольно крепко. Посмотри, в потолок ввинчен металлический крюк, он достаточно массивный. Как на скотобойне.

— Глория, это не по моей части, поэтому я даже голову забивать себе этим не буду. Могу точно сказать, по своей части, чтобы вытащить так ребра наружу, нужно использовать топор, либо очень долго возиться с пилами и ножами, предварительно сломав грудную клетку. Но здесь, я могу сказать, осмотрев жертв визуально и поверхностно, очень грубые рассечения, я придерживаюсь версии топора, но после детально изучения у себя в лаборатории, в своём отчете всё подробно изложу.

Я подала ему скальпель и посветила фонариком.

— Откуда тут столько народа? — поинтересовался Курт.

— А ты как думаешь? Не каждый день мы обнаруживаем дом с тремя трупами сразу. К вечеру, весь город на ушах будет стоять.

Курту в это время пока я объясняла, что и как, удалось извлечь из зажатого кулака Макса небольшой клочок бумаги. Мы отошли к окну, чтобы лучше рассмотреть, Курт аккуратно держал находку пинцетом.

На клочке было написано следующее четверостишье, которое я прочитала вслух:

Помню, как она глядела —

Помню губы, руки, грудь —

Сердце помнит — помнит тело

Не забыть. И не вернуть.

Но она была, была!

Да, была! Все это было:

Мимоходом обняла —

И всю жизнь переменила.

Я перечитала несколько раз вслух.

— Глория, это напоминает мне дело о Пикассо, помнишь? Там вы тоже находили клочки бумаги с посланием. Может это подражатель?

Я пожала плечами, высунув пакетик из кармана брюк, я осторожно положила клочок бумаги в него.

— Пошли, посмотрим у девушки, может ещё, что обнаружим.

Через пару минут мы нашли в кулаке подвешенной девушки, такой же клочок бумаги, но уже с другим текстом на ней были только цифры: 50916381091715

— Как я не люблю все эти шарады! — разозлилась я, засовывая улику в другой пакетик.

— Но без этого убийцы не могут жить спокойно, им нужна слава! Так, они больше озадачивают детективов, тем самым привлекая к себе больше внимание прессы и общественности.

— Ты абсолютно прав.

— Теперь я должен откланяться, у себя в лаборатории, меня ждут трупы.

— Вот умеешь ты поставить финальную точку, Курт.

Мы распрощались, я подошла к криминалистам, отдала им найденные клочки бумаг как улики, предварительно сфотографировав их себе на телефон.

Теперь, у нас с Брайном есть над чем ломать голову. Что это могут быть за цифры? Номер счета в банке? Дата следующего убийства? Массу теории ещё можно построить, опираясь на эти цифра. Ладно, озадачим этим наш электронный отдел. Думаю Дэйву Левински давно уже без меня скучно.

— Ребята, — обратилась я к криминалистам, — соберите всю электронику и перешлите её в электронный отдел к Дейву Левински с пометкой срочно. Вы установили личность девушки, которая на ремнях висит?

Парень, который судя по всему занимался этим, отрицательно покачал головой.

— Пошевеливайтесь, мне нужен результат.

Выйдя на улицу, я позвонила майору Броуди и доложила о сложившейся обстановке. Увидев Брайна неподалеку по улице стоящего у какого-то дома, я поспешила к нему.

— Как раз собирался опросить соседей. Этот дом прямо напротив дома Эвансов, ты как раз вовремя. Мы опросили уже несколько домов, пока что все отзывы только положительные, никаких хлопот семья Эвансов не доставляла.

— Мы с Кутом нашли в кулаках подвешенных трупов, пару записок, посмотри, я протянула ему свой телефон.

Он быстро пробежал глазами и отдал мне его обратно.

— Ничего мне знакомого я тут не вижу. Надо переслать это Левински, пускай попробует найти хоть что-нибудь на эту тему. Надо выяснить кому принадлежат эти строки, знаменитому поэту или это собственное сочинение убийцы, и что это за ряд цифр?

Мы приблизились к небольшому домику. Несколько кашпо украшали снаружи фасад маленького скромного дома. Старый замок в двери, окна распахнуты настежь навстречу летнему воздуху, камера наблюдения висит над крыльцом, но даже отсюда я поняла, что она не рабочая.

— Брайн, мне кажется, мы тут только потеряем время. Камера висит просто для красоты, ничего это нам не даст, лишь только стоит уповать на бдительность хозяев.

Брайн громко постучал в дверь и мы стали ждать.

Дверь незамедлительно отрылась. Перед нами стояла женщина с хорошим личиком в обрамлении целого облака рыжих кудряшек, глаза у неё были заплаканные. Она быстро окинула нас взглядом.

— Простите, вам кого?

— Детективы Глория Берч и Брайн Уэйн, Департамент полиции и безопасности города Нью-Йорка, — мы достали свои жетоны и показали ей.

— Да, конечно. Извините. Проходите, муж сказал мне, что вы наверняка загляните к нам, так как наш дом находится напротив семьи пострадавших.

— А вы знаете, что в доме напротив есть пострадавшие? — проходя в дом, спросила я.

— Все об этом на улице только и говорят, да и не сложно догадаться когда вся улица перекрыта патрульными машинами.

— Как вас зовут? — уточнил Брайн, пока мы рассаживались в гостиной на диван.

— Простите, я не представилась — Люси Треволл.

— Где ваш муж?

— Он сейчас спустится или если хотите, можем подняться на второй этаж, как вам удобно?

— Давайте поднимемся Люси, — настояла я.

Я хотела посмотреть уровень обзора с их окна на улицу, где жили Эвансы.

— Я проведу вас наверх.

— Вы здесь готовите? — начала я, пока мы шли через крошечную прихожую к лестнице.

Я сделала знак Брайну немного отстать и осмотреть быстро первый этаж.

— Да, и убираю. Всего понемногу.

С лестницы мы попали в узкий коридор. На белых стенах тут и там висели распятия или картины с изображением людей в старинных одеяниях. Вид у них был милостивый и иногда, на мой взгляд, скорбный. Или раздосадованный. Выглядело это немного странновато, если учесть, что Люси было на вид не больше сорока лет. Хотя из практики я знала достаточно примеров, когда люди были увлечены темой религии и поклонений различным богам.

— Вы знали семью Эвансонов? — начала я.

— Очень хорошо знала, — подтвердила Люси. — Когда живешь напротив и общаешься с людьми по-соседски, узнаешь их хорошо.

— Что они были за люди?

Люси остановилась у двери комнаты на втором этаже и вздохнула.

— Макс, он был веселым. Любил спорт. И «болеть» любил, и сам играть. У него было много… — Люси задумалась, подбирая слово, — много энергии. И он вкладывал ее в молодежный центр, в котором был председателем футбольной команды.

— А как он ладил с соседями на вашей улице? С другими, — пояснила я, увидев, что Люси растерялась.

— Отлично. Он уважал старших, и, я бы сказала, все с кем он общался, они были дружны. Им было легко друг с другом, если вы меня понимаете.

— Да, я понимаю.

— Но еще больше он дружил с Джимом, это через пару домов от них. Я бы сказала, у них было больше общего. Спорт. Они с ним часто говорили о спорте, даже спорили. Знаете, как это бывает у мужчин? Вместе ходили на матчи, вместе бегали по утрам и играли в баскетбол в молодежном центре. — Люси опять вздохнула.

— А его жена Элизабет?

— О, это милейшее создание. Детей у них не было, они поженились три года назад, она работала медсестрой в больнице. Я все её расспрашивала, когда она станет мамой, а Элиза всё время отвечала, что они с Максом не хотят торопиться, хотят пожить для себя, поездить в путешествия. — Вдруг, Люси осеклась и замолчала, а потом начала плакать. — Значит, это правда, они оба мертвы? — Она посмотрела на меня сквозь слезы.

— Да, — сухо ответила я.

— О, пресвятая Дева Мария, за что? Кто это мог сделать? У нас тихий район, тут никогда ничего подобного не происходило, мы живём с мужем здесь больше десяти лет.

Люси постучала в дверь комнаты, возле которой мы говорили.

— Рон, Рон! Тут к нам пришли полицейские, ты уже не спишь?

Дверь открылась, и на пороге возник крупного телосложения парень. Да, именно парень. Он в сыновья годился Люси. Видно было, что он спал и мы явно его разбудили стуком в дверь.

— Прости дорогая я заснул, что случилось? — он обнял ее.

— О, Рон, Макса и Элизабет нашли сегодня мертвыми, — Люси упала к нему на плечо и разрыдалась.

— Извините детектив, я сегодня с суток, всю ночь дежурил, поэтому пришел и сразу лег спать. Как это случилось? — Рон пригладил свои волосы и успокаивал Люси, гладя её по спине.

— Давайте спустимся вниз Рон, там мой напарник детектив Брайн Уэйн, я детектив Глория Берч. Мы разговаривали с вашей супругой, интересовались информацией, а что бы вы могли бы сказать нам о семье Эвансов, любая информация будет полезной.

— Давайте спустимся, мне нужно осознать, что их больше нет. Я хочу сварить себе кофе.

Мы спустились, в крошечную кухню, Люси принялась варить кофе. Брайн сидел как ни в чем не бывало на диване в гостиной. Он отрицательно помотал головой, ничего существенного на первом этаже ему обнаружить не удалось.

Рон и Брайн обменялись рукопожатием, и Рон пригласил нас сесть за кухонный стол.

Брайн взял допрос в свои руки.

— Скажите, вы не замечали за ними чего-то странного в последнее время? В настроении, в поведении Макса или Элизы?

— Нет, ничего такого не было. — Рон отрицательно покачал головой. — Мы часто с Люси ходили к ним в гости на барбекю или просто выпить по бутылочке пива.

— А где вы работаете Рон?

— Я водитель. Работаю на большом промышленном складе, развожу грузы, наша фирма занимается доставкой продуктов по всему городу и за его пределами. Ночью, как правило, мы развозим товар в супермаркеты, что бы утром на полках, люди могли кушать свежую продукцию.

Люси поставила перед всеми по чашке кофе и подала печенье.

— Давно вы работаете в этой фирме? — уточнила я.

— Около пяти лет.

— Хорошо. Скажите, камера у вас на входе в дом, рабочая? — продолжил Брайн.

— Нет. Я купил её давно, но все никак не подключу.

— Это я не настояла, всё говорила Рону, что у нас тихий район, зачем нам эта камера, — вмешалась Люси, которая не находила себе места и стала смотреть в окно с любопытством наблюдая за всем происходящим.

— Рон, а вы с Максом были близкие друзья? Может быть, он что-то рассказывал вам?

— Да нет, ничего такого. Они с Элизой были обычной молодой семейной парой, я не могу ничего такого припомнить.

— А вы давно женаты на Люси? — с любопытством спросила я.

Кажется, Люси это не очень понравилось, она резко развернулась и на её лице появилось злость.

— Уже около десяти лет. — Сухо отрезала она.

— Рон, где вы были вчера с восьми вечера до сегодняшнего утра? — спросил Брайн.

Глаза парня быстро забегали.

— Я что подозреваемый? — возмутился Рон.

— Нет, это стандартная процедура опроса.

— На работе я был. Как и сказал. Моя смена начинается в шесть вечера и заканчивается в шесть утра.

— Нам потребуются координаты вашей фирмы.

Рон продиктован адрес фирмы, Брайн записал его себе в блокнот.

— Люси? — спросила я.

— Я была дома, детектив Берч. Но ничего подозрительного не видела. Я занималась стиркой, потом готовила и на улицу даже не выходила. В одиннадцать часов вечера я легла спать и проспала до утра, пока не пришёл Рон.

— Рон, постарайтесь вспомнить, когда вы приехали, может вы заметили, что-нибудь? Какие-то подозрительные движения возле дома, может горел свет, или вы заметили не знакомую машину? — настаивал Брайн.

Рон задумался на минуту пытаясь воссоздать в памяти, что он видел, потом отрицательно помотал головой.

— Простите детективы, мне очень жаль, но ничего я припомнить не могу. Я был очень уставший, даже если бы что-то и было, я просто с ног валился и не обратил бы на это внимание.

Я посмотрела на Брайна и подала ему знак, что нам пора тут закругляться.

— Спасибо вам, что поделились информацией, если что-то вспомните, вот наши данные и контакты для связи, — Брайн положил перед ними на стол визитку.

Люси поспешила нас выпроводить.

— Найдите тех, кто это сделал. Теперь у нас весь район будет жить в страхе пока убийца будет на воле!

— Мы сделаем все, что в наших силах. Всего хорошего.

Вырвавшись наконец-то на воздух, мы поспешили вернуться к дому Эвансов. Толпа людей уже немного рассосалась, патрульные продолжали вести опрос. Камеры репортеров снимали всё, что могли. Трупы в закрытых темных мешках начали выносить из дома и аккуратно грузить в машину.

Мы остановились возле моей машины.

— Что скажешь о семье Треволл? — сложив руки на груди и облокотившись на капот машины, спросила я у Брайна.

Он ослабил свой галстук и встал рядом со мной.

— Кроме того, что Рон младше Люси лет на десять, а может и того больше, ничего подозрительного. Я осмотрел первый этаж, но ничего не обнаружил. Тебя что-то насторожило в них?

— Нет. Только на втором этаже, висят картины с распятиями и всей это чепухой. Люси видимо глубоко религиозна. Видел, по всему дому всюду висят лампадки, свечки, иконки.

— Это не повод для подозрений, Глория.

— Сейчас все попадают под подозрение. Надо пробить Рона, скинь мне адрес его фирмы, я сейчас позвоню туда. Может быть, он и не был ни на какой работе. А ты, пойди, поговори с Джимом, соседом Макса Эванса, с которым он близко дружил по словам Люси, конечно если застанешь его дома. Потом позвони нашему гению электронщику Левински, пускай начинает копать в направлении странных чисел и стихов. И передай ему, если нужно пускай весь свой отдел кинет на это, майор Броуди не даст нам спуску, пока мы не закроем это дело. Я пока достану портативный компьютер и посмотрю, что у нас есть по этим ребятам которых выносят в закрытых мешках. Нужно ещё оповестить их родных.

— Давай, нам давно пора было это сделать.

Открыв дверцу машину и взяв оттуда нетбук я загрузила в базу данных имя Макса Эванса.

— Так, так, так… Посмотрим, что туту у нас имеется. Приводов нет, только пара штрафов за вождение. Он чист, из родных только дядя с тетей, живут в Оклахоме.

Брайн записал номер, чтобы сообщить о смерти их племянника.

— Так, теперь Элизабет Эванс. Только не это! Брайн, господи, посмотри кто у неё отец! — я указала пальцем на имя.

Брайн взглянул на экран.

— Вот же хрень! Только этого нам не хватает для полного веселья. Её отец Бен Паркер? Это же помощник сенатора! Теперь нас будут поджаривать со всех сторон круглые сутки. Черт! Черт! — выругался Брайн пнув ногой первый попавшийся камень. — Глория, езжай-ка ты сама к семье Бена Паркера прямо сейчас, пока журналисты не опередили тебя, нужно ещё майору доложить об этом.

Брайн набрал номер и отошел сообщить новость родным Макса Эванса. Это всегда крайне тяжело делать хоть это и входит в наши обязанности, но реакция людей всегда разнообразна, и так или иначе нам приходиться оказывать психологическую помощь, поддерживать их и вселять в них чувство веры в силы полиции, что преступник будет найден. Конечно, мы не волшебники чтобы раскрыть все дела и порой очень много дел так и лежат у нас нераскрытыми за отсутствием улик или же просто от недостатка времени.

Я глубоко вдохнула и осмотрелась ещё раз вокруг. Почти в каждом окне стоял человек и смотрел на всё происходящее через стекло. Первым делом я позвонила майору Броуди, сообщила ему последние новости, чем он был ошарашен и огорчен, затем написала Гейбу сообщение, что вернусь домой поздно, чтобы он не ждал меня, потом позвонила в контору Рона Треволла, там подтвердили, что он всю ночь был на смене. Значит пока, его можно смело вычеркивать из подозреваемых.

Внезапно я почувствовала себя вымотанной. Сев в машину я нашла в бардачке таблетку аспирина и наспех приняла её, мне через несколько минут предстоял нелегкий разговор с довольно известной и публичной семьей Паркеров. Это ещё отнимет у меня дополнительно часть энергии.

Общественность будет давить теперь на департамент изо всех сил, а ещё нужно сегодня успеть устроить пресс-конференцию в пять часов. Я вскинула взгляд на часы в панели автомобиля, было уже два часа дня. Времени на всё было в обрез, придется как-то выкручиваться и импровизировать на ходу.

Ведя машину, я параллельно надиктовала голосовое сообщение Брайну, чтобы как он освободиться занялся частичной подготовкой к конференции.

Теперь у меня появился кусочек времени, когда я могла погрузиться в свои размышления и мысли, пытаясь вспомнить трупы, которые сегодня увидела, более отчетливо. Первое, что приходило мне в голову, что эти убийства похоже на наказание, месть, но за что? У меня тут же родилась версия, что Макс Эванс, возможно, не был так безгрешен, скорее всего, он изменял Элизабет и девушка, висящая напротив него это никто иная как его любовница. Это надо будет проверить. Убийца заставлял смотреть на все издевательства супругу Макса, пытаясь ей показать каким её муж был не верным, так за его предательство и измену он был казнён, потом убийца выпустил в Элизабет всю обойму. Я не помнила наизусть стих который прочитала, но там явно говорилось о любви к той, которая перевернула жизнь. Что парень, нашел ту девушку, которая перевернула его мир, его сознание. Но Макс и Элизабет были женаты совсем недавно и что с того? Некоторые мужчины начинают изменять ещё до свадьбы и сразу после, это не дает нам ровным счетом ничего. Нужно собрать всю информацию воедино, установить личность неизвестной и тогда уже что-то прояснится. Всё это лишь мои догадки и теории, основанные на моём ощущении и интуиции. Порой у преступника напрочь отсутствует логика, он может совершить убийство по наитию или в состоянии аффекта.

— Я устала уже мотаться по этой жаре, хочу холодной кока-колы со льдом! — внезапно послышался сзади громкий, детский, истеричный голосок.

От неожиданности я страха чуть не врезалась впереди идущую машину, но мне чудом удалось справиться с управлением, скинув немного скорость. Я посмотрела в зеркало заднего вида и увидела на сиденье Хлою.

— Только не сейчас! — сказала я сама себе вслух. — Так, Глория — это всего лишь плод твоего воображения, не нужно обращать на это внимание.

— Я никуда не денусь, можешь не стараться, дорогуша! Дома я тебе сегодня устрою такую истерику, что ты никакими таблетками от меня не избавишься, к тому же, они у тебя закончились! — кричала сзади Хлоя, злорадно усмехаясь.

Я с ужасом вспомнила, что у меня действительно закончились лекарства. Нужно срочно заехать купить, если не забуду.

— Глория! Я хочу домой! Хочу спать, но для начала, я хочу выпить колы! — Хлоя начала вопить на заднем сиденье, что есть мочи и бить кулаками по сиденью.

— Больше ты ничего не получишь от меня, Хлоя! — крикнула я не неё смотря в зеркало заднего вида. — Хватит с меня тех вафель которые ты заставила меня печь!

Теперь Хлоя перебралась за моё сиденье и принялась меня трясти за плечи:

— Останови эту чертову машину Глория и купи мне воды! Пить! Пить! — орала она, не затыкаясь.

Я отчаянно пыталась сбросить её руки с моих плеч, это отвлекало меня и создавало помехи на дороге, моя машина поневоле начала вилять пока я боролась с ней. Даже не хочу представлять, что подумали водители проезжающих мимо машин, видя, как я сама себя хлопаю по плечам. Хорошо что я была не на служебной машине.

После десятиминутного крика в машине мне все-таки пришлось остановиться у супермаркета и купить ей кока-колу.

Открыв холодную банку с напитком и отхлебнув оттуда глоток, я поставила её в подстаканник, сама не заметив как уже прибыла на место назначения к резиденции Паркеров.

— Будешь сидеть здесь тихо, пока я не опрошу свидетелей, поняла? И пить свою газировку.

— Смотри не облажайся, чеканутая! Детей помощника сенатора всё же не каждый день убивают — сказала она и засмеялась в голос, протянув руки к банке с газировкой.

Я доехала по широкой аллее ведущей к дому к особняку Паркеров и когда я его увидела, моё сердце переполнил ужас. Дом стоял в конце длинного, окаймлённого деревьями проезда, он был огромным, официальным и пугающим.

Мне всегда казалось, что с богатыми и высокопоставленными лицами ладить сложнее, чем с людьми, которые стоят намного ниже на социальной лестнице.

Я припарковала машину на идеально круглой стоянке перед каменным особняком. «Да, эта семья действительно сказочно богата. Деньги налогоплательщиков вложены удачно» — отметила я про себя.

Я вылезла из машины и направилась к огромным парадным дверям. Дверь на мой звонок открыл приятный молодой человек, лет тридцати.

— Я Ник, — сказал он.– Брат Элизабет. А вы вероятно, детектив Глория Берч? Нам доложили, что вы приедете. Звонил майор Тед Броуди и сообщил нам ужасные новости про мою сестру, мы всё убиты горем — он едва сдерживал себя, чтобы не разрыдаться. Проходите. Отец с матерью ждут вас в гостиной.

Я поблагодарила его и вошла в дом. Парень был весьма симпатичный и хорошо сложен, я попыталась найди сходство с его сестрой и мне показалось, что они мало похожи. Дом, тут же напомнил мне о том, как сильно я не люблю все эти претенциозные дома. Он был особенно велик и запутан, так что прогулка до того места, где бы меня ждали Бен Паркер с супругой, была чересчур длинной. Я была уверена, что то, что они заставляют гостей проходить такое неприятное расстояние своего рода методика запугивания, способ сообщения гостям, что жители этого дома слишком могущественны, чтобы идти им наперекор. Я также отметила для себя, что встретившиеся повсюду мебель и декор в колониальном стиле выглядели ужасно.

Но больше всего меня тревожили мысли о том, как будут сейчас развиваться события. Для меня разговоры с семьями погибших всегда давались особенно тяжело — гораздо хуже, чем осмотр сцен преступления или даже трупов. Мне кажется, что при этом очень легко оказаться под влиянием человеческой скорби, гнева и смущения. Такие сильные эмоции влияют на мою концентрацию и отвлекают от работы.

Мы всё шли и Ник Паркер тихо произнёс:

— Папа уже дома, он приехал сразу же, как… — Он запнулся в середине предложения. Я почувствовала тяжесть его потери. — С тех пор, как мы узнали про Элизабет — продолжал он — это ужасно! Особенно потрясена мать. Детектив Берч, постарайтесь насколько это возможно не расстраивать её ещё больше.

— Я очень сочувствую вашей потере, Ник — сказала я.

Ник проигнорировал мои слова и ввёл меня в просторную гостиную. Помощник сенатора Бен Паркер с женой, вместе сидели на огромном диване, держась за руки.

— Детектив Глория Берч, — представил меня Ник. — Детектив Берч, разрешите мне представить моих родителей — помощник сенатора Бен Паркер и его жена, моя мать Анна.

Ник предложил мне присесть, затем сел сам.

— Прежде всего, — тихо начала я, — позвольте мне принести вам, мои глубочайшие соболезнования по поводу вашей потери.

Анна Паркер молча, лишь кивнула в знак благодарности. Бен Паркер продолжал смотреть перед собой. Я была полностью потрясена и растеряна их спокойным поведением. Все трое сохраняли абсолютно безмолвное спокойствие, никто не лил слез, и не бился в истерике.

В последовавшем коротком молчании я быстро постаралась оценить их лица. Я видела Паркера много раз по телевидению — там на его лице всегда была нацеплена заискивающая улыбка политика. Сейчас он не улыбался. Миссис Паркер, я видела нечасто, она казалась типичной послушной женой политика.

Обоим было немного за шестьдесят. Я заметила следы болезненных и дорогостоящих мер, на которые они пошли, чтобы выглядеть моложе — пересадка и окрашивание волос, подтяжка лица, макияж. По моему мнению, они выглядели искусственно из-за своих усилий.

«Они похожи на восковых кукол», — подумала я.

— Я должна задать вам несколько вопросов касательно вашей дочери, — сказала я, доставая блокнот. Раз майор Тед Броуди вас сам уведомил о смерти вашей дочери, думаю, повторяться не стоит, подробности смерти пока я раскрывать не могу, в силу определенных обстоятельств. — В последнее время вы тесно общались со своей дочерью?

— О да, — сразу отозвалась миссис Паркер. — Мы очень дружная семья.

Я заметила некоторую натянутость в голосе женщины. Её слова прозвучали так, будто она говорила это слишком часто, и немного даже рутинно. Теперь я была убеждена, что семейная жизнь Паркеров совсем далека от идеала.

— Говорила ли Элизабет что-либо о том, что ей угрожают или угрожают её мужу Максу? — спросила я.

— Нет, — ответила миссис Паркер. — Ничего.

Я заметила, что сенатор ещё не произнёс ни слова. Почему он так молчалив? Мне нужно разговорить и его, но как?

Заговорил Ник.

— Она недавно прошла через тяжёлую процедуру аборта, детектив Берч. Из-за вопроса о детях, их отношения с Максом в последнее время немного разладились. Элизабет пока не хотела иметь детей, она хотела больше попутешествовать, она была романтичной натурой. А Максу нужны были дети, быт, он хотел создать типичную американскую семью, чтобы моя сестра сидела дома наваривая ему ужины и воспитывая их детей.

— О, он никогда мне не нравился! — подхватила миссис Паркер. — У него ужасный, скверный характер. Знаете, а может это он убил нашу девочку? Вы думаете, это возможно, что… — её слова повисли в воздухе.

Я покачала головой.

— Макс не входит в круг подозреваемых, — сказала я.

— Почему же нет? — спросила удивленно миссис Паркер, так, как-будто очень этого хотела.

— Потому что, он тоже мертв.

Повисла долгая пауза. Странно, что майор Броуди сообщил им только о смерти дочери. Пока я не проясню все детали, я решила пока не распространяться о третьем трупе.

Миссис Паркер взволновалась ещё больше, но она стойко держалась и пока не проронила ни одной слезинки.

— А тогда мы-то тут причём? — выпалила она.

— Мы имеем дело с профессиональным убийцей, — сказала я. — Это не бытовой конфликт. Ваша дочь и зять могли вовсе не знать убийцу. Есть все основания верить, что преступление не было направлено именно против только Элизабет.

Теперь миссис Паркер уже рыдала. Я тут же пожалела, что выбрала такие слова.

— Как это не против неё!? — Анна почти кричала. — Против кого ещё оно могло быть направлено!? Весь город сейчас узнает, чья она была дочь. Мы уговаривали её не выходить замуж за этого пройдоху Макса Эванса, он работал тренером бессбойной команды, и организовал молодежный клуб по футболу. Ему и дело не было до нашей дочери, он был весь увлечен только спортом. Женитьба на Элизабет дала ему хорошую финансовую площадку для реализации своих планов и проектов. Но, Элизабет, вопреки всем нашим уговорам, сказала, что любит его и хочет быть только с ним. Даже не захотела жить с нами в одном доме, поэтому, мы купили им тот дом, в котором вы судя по всему их и обнаружили.

Бен Паркер холодно заговорил с сыном:

— Ник, пожалуйста, отведи свою мать куда-нибудь и успокой её. Мне нужно поговорить с детективом Берч наедине.

Ник Паркер послушно встал и увёл свою мать. Какое-то время Бен Паркер ничего не произносил. Он пристально смотрел мне прямо в глаза. Я была уверена, что он привык запугивать людей таким взглядом. Но со мной это не работало, я спокойно его выдержала.

Наконец, он сунул руку в карман пиджака и достал небольшой конверт. Он подошёл к моему креслу и передал его мне.

— Вот, — сказал он. Затем вернулся к дивану и сел обратно.

— Что это? — спросила удивленно я.

Паркер снова посмотрел на меня, как на идиотку.

— То, что вы ищете, — ответил он.

Теперь я, была совершенно озадачена.

— Могу ли я открыть его? — спросила я.

— Сделайте одолжение, детектив.

Я открыла конверт. В нём был единственный листок бумаги, на котором в два столбика были написаны имена. Некоторые были мне знакомы: три или четыре принадлежали известными репортёрами на местном телеканале новостей, ещё несколько — выдающимся политикам. Это ещё больше запутало меня.

— Кто все эти люди? — спросила она.

— Мои враги, — ровным голосом ответил Паркер. — Список, возможно, неполный. Но это самые основные. Преступник кто-то из них, начинайте искать.

Сказать, что я была потрясена, значило, не сказать ничего. Я просто сидела, не в силах выдавить ни слова.

— Я не говорю, что кто-то из этого списка сам лично убил мою дочь, лицом к лицу, — сказал он. — Но точнее некуда, кто-то из них нанял для неё убийцу.

Я медленно и осторожно заговорила:

— Мистер Паркер, со всем уважением, но ведь я только что сказала, что вероятней всего убийство вашей дочери было не личным. Есть, по крайней мере, ещё одно доказательство, как убийство вашего зятя. Я не могу пока вам сказать большего.

— Вы хотите сказать, что моя дочь стала жертвой по чистой случайности? — спросил Сенатор. Или, этот кретин Макс задолжал, кому-то денег и его решили убить, а вместе с ним и мою дочь?

«Вероятно, первый вариант больше подойдет», — подумала я.

Но я знала, что вслух этого лучше не произносить.

Прежде, чем я успела ответить, он добавил:

— Детектив Берч, тяжёлый опыт научил меня не верить случайностям. Не знаю, как и почему, но смерть моей дочери носит сугубо политический характер. А в политике всё лично. Поэтому не пытайтесь мне говорить, что в данном случае это не так. Задача вашего Бюро и вас лично — найти ответственных и привести их ко мне для восстановления справедливости.

Я долго и глубоко вздохнула. Я внимательно изучила лицо мужчины сидящего напротив меня. Теперь я это увидела отчётливо. Бен Паркер был законченным эгоистом.

«Не то чтобы я удивлена», — подумала я.

Я поняла и кое-что ещё. Паркеру казалось неубедительным, что что-то в жизни сделано не специально для него и для него одного. Даже смерть его дочери была для него. Элизабет просто встала между ним и тем, кто его ненавидит. Видимо, он в это верит.

— Сэр, — начала я, — со всем уважением, но я не думаю…

— Мне не интересно, что вы думаете, — перебил резко меня Паркер. — Вся информация, которая вам нужна, находится перед вами, и я не понимаю, почему ваша задница, ещё сидит на моём диване!?

Мы несколько секунд смотрели прямо друг другу в глаза. Не знаю, какие святые духи удержали меня от того, чтобы не совершить убийство прямо в его собственном доме.

— Детектив Берч, — наконец произнёс Паркер, — у меня складывается ощущение, что мы говорим с вами на разных языках. И мне очень жаль. Вы можете этого не знать, но у меня есть хорошие друзья в высших эшелонах власти вашего агентства. Некоторые из них мне обязаны. Я собираюсь связаться с ними в самом скором времени. Мне нужно, чтобы те, кто работает над делом, сделали работу качественно и быстро.

Я сидела в шоке, не зная, что сказать. Как может этот человек настолько заблуждаться?

Сенатор встал.

— Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь проводил вас, детектив, — сказал он. — Мне жаль, что мы не поняли друг друга.

Помощник сенатора Паркер вышел из комнаты, оставив меня сидеть в одиночестве. Ладно, допустим, он самовлюблён. Но он нисколько не скорбит по дочери, всё это только лишь для виду, его цель найти того кто заказал его дочь, и вычислить угрозу которая может постичь и его.

Тут мне больше нечего было делать. Быстро покинув дом Паркеров, я добралась до машины и сев в неё глубоко задумалась, посмотрев впереди себя на дом, в котором живут эгоистичные, мерзкие, самовлюбленные люди, упивающиеся только собой и своей властью над другими. В одном Бен Паркер ошибается точно, жизнь нельзя купить ни за какие деньги. А его дочь, это точно не заказное убийство, эту версию я даже не буду брать во внимание.

Достав свой мобильник, который был поставлен на беззвучный режим, я обнаружила кучу пропущенных вызовов и сообщений. Пробежав быстро взглядом по всем и отобрав самые важные, я увидела сообщение от криминалистов, они наконец-то установили личность второй жертвы, девушку звали Оливия Браун. Время на мобильнике показывало три часа дня, нужно срочно было ехать в управление.

Я тут же попыталась дозвониться до Брайна, но тщетно, у него всё время была занята линия. Повернув ключ в зажигании и нажав на педаль газа, я рванула с места. Выехав на проезжую часть, я обернулась и посмотрела на заднее сиденье, там, свернувшись калачиком, тихонько спала Хлоя.

Глава 3

Добравшись до управления, я мечтала только об одном — принять душ. Но душ мог подождать. Я устремилась прямо в «гостиницу» — так в управлении называли просторную комнату для тех, кто ждал допроса, членов семей и потенциальных свидетелей, которые не горели желанием помогать следствию. Тут были стулья, столы, торговые автоматы и пара телевизоров для развлечения ожидавших. Сегодня единственными обитателями «гостиницы» была психанутая журналиста, с которой я столкнулась возле дома Эвансов, а рядом с ней какой-то нарядно одетый мужчина — очевидно, адвокат.

Увидев меня, психанутая тут же вскочила:

— Ну, сейчас ты у меня получишь, детектив Глория Берч!

Адвокат — высокий, стройный, с волнистыми темными волосами и холодными серыми глазами — потрепал её по руке:

— Диана, позвольте мне… Детектив Берч, я — Карлос Филс, юрист пятого канала, представляющий здесь интересы мисс Скейтлиш и её коллег. Начну с того, что ваше обращение на месте преступления с моим клиентом, кстати, известным репортером, совершенно неприемлемо. Вашему начальству будет подана жалоба.

— Ясно, — спокойно буркнула я. — Вы ждали моего благословения? Вы его получили.

Я свернула к торговому автомату. Кофе здесь был отвратительный, но мне нужно было что-то выпить.

— Мисс Скейтлиш… — выругалась я.

Я набрала свой личный код и выругалась, получив сообщение, что мой кредит по бесплатной карте на получение из автоматов кофе и батончиков исчерпан.

— Мисс Скейтлиш, да будет вам известно, является нарушителем по делу об уголовном преступлении. Её просили покинуть территорию преступления, но она не пожелала оказать помощь следствию.

Я порылась в карманах, разыскивая мелочь или жетоны, но тщетно.

— Я имела право дать распоряжение о доставке её в управление, если она не прекратит истерику на месте преступления. Видимо, пока я отлучалась опрашивать соседей, ваша подопечная не вняла голосу закона и нарушила всё что только можно, так что валяйте, пишите на меня донесение кабинет майора Броуди этажом выше. И да, Диана? Кажется, вас так зовут? Мне будут нужны все снимки с места преступления, которые вы успели сделать.

Диана села, скрестив ноги, взбив пышные волосы и заставила себя натянуто улыбнуться.

— Вам детектив придется предъявить моему адвокату судебное постановление, а если он подтвердит его подлинность, мы поговорим о снимках.

— Диана, не играйте с огнем, вы совсем меня не знаете!

Из глаз Дианы, зеленых, как у кошки, полетели искры.

— Так вы мне еще и угрожаете?! Вы это слышали? –обратилась она к своему адвокату.

— Согласно закону, — начал Филс, — мисс Скейтлиш обязана предъявлять полиции свое личное или профессиональное имущество только по решению суда.

Диана постаралась взять себя в руки.

— Детектив Берч, вы всё время пытаетесь заткнуть мне рот. Это мой репортаж!

— Ты сделаешь свой проклятый репортаж! Последние полчаса я провела в симпатичном домике с родителями двадцатилетней девушки. С родителями, которые чуть теряли сознание у меня на глазах, когда я говорила им, что их дочь мертва и выясняя у них где она провела эту траханую ночь!

Я подошла к Диане ближе, та медленно поднялась, и мы гневно уставились друг на друга.

— Это не даёт вам право детектив, оскорблять меня, когда я тоже работаю.

— Ты ошибаешься. Не думаю, что если бы ты была на месте жертвы, то хотела бы лежать лишний час в доме, возле которого жадно снует журналистка, желающая сделать твоё фото покрупней, потому что, видите ли, весь мир ждёт сенсации!

— Послушайте, детектив Берч… — начала Диана, но я уже завелась:

— Возможно, именно на это и рассчитывал тип, который совершил безжалостное, хладнокровное, чудовищное преступление! Вашу мать!

— Это тут ни при чем!

— Нет? Тогда взгляни сюда!

Я вынула из кармана телефон и спустя несколько секунд на экране появилось изображение Элизабет Эванс в том виде, в каком мы обнаружили её.

— Ей было двадцать пять лет, она работа медсестрой, наверняка любила танцевать и собиралась путешествовать по миру. — Голос мой, не сводя глаз с экрана, стал острым как бритва. — У неё есть младший брат по имени Ник. Родные думали, что Элизабет пришла домой со смены и легла спать рядом с любимым мужем, пока я не постучала им в дверь и не сообщила, что их дочь и зять мертвы.

Я отвернулась от экрана и снова посмотрела на Диану. — Её мать сначала опустилась на колени, а потом упала плашмя, как будто из неё выкачали воздух. А теперь, когда мы закончим, советую тебе поехать туда с бригадой. Снимите хороший сюжет. Человеческие страдания сильно повышают рейтинг передачи! Тем более, вот тебе сенсация, один из родители пострадавшей — помощник сенатора Бен Паркер! Я тебя по-человечески просила, Диана, подождать пресс-конференцию, неужели так трудно следовать правилам?

— Ваши слова несправедливы, — бросил всё время молчавший Карлос Филс. — И неуместны. Мой клиент…

— Успокойтесь, Карлос. — Диана протянула руку к своему тряпочному портфелю. — Детектив, я хочу поговорить с вами наедине.

— Диана, я настоятельно советую…

— Помолчите, Карлос! Детектив Берч, вы меня слышали? Наедине.

— Ладно. — Пошли в мой кабинет.

Мы направились к лифту и, не говоря ни слова, поднялись на нужный этаж. Когда мы шли через общее помещение, со мной пытались здороваться, но видя выражение моего лица, тут же умолкали.

Кабинет мой был маленьким и тесным с единственным окном. Я села за письменный стол, жестом показав Диане на жесткий стул. Но садиться она не стала. Было видно, что она потрясена. Конечно мне пришлось приукрасить свой рассказ, чтобы произвести должный эффект на Диану, и кажется я не прогадала.

— Я ничем не заслужила такого обращения, детектив. Не заслужила, чтобы мне говорили такие вещи.

— Может быть. Но ты сама притащила адвоката. И орала на меня за то, что я помешала тебе снять репортаж.

— Черт побери, детектив Берч, вы дали приказ своим сотрудникам арестовать меня!

— Никто тебя не арестовывал. Можешь кстати со мной на «ты». Просто тебя доставили в управление для допроса. Так что жаловаться тебе не на что.

— Плевать я хотела на жалобы!

Диана со злости пнула стул. Я отнеслась к этому жесту с уважением, несмотря на то, что сиденье взлетело в воздух.

— Ты заткнула мне рот, притащила сюда и обращаешься со мной, как с начинающим репортером! У меня сорвалась сенсация!

— Я не затыкала тебе рот. Просто делала свое дело. А притащила тебя сюда, потому что по-другому, ты не понимала. В следующий раз, там, где я работаю, ты уже не повторишь своей ошибки, а будешь как все цивилизованные журналисты ждать часами своей очереди.

— Значит, это я злилась?

— Да, злилась… О господи, прости, умираю без кофе! — я встала и протиснулась мимо Дианы к автомату. — Я тоже злилась, но на ссору у меня нет времени. Налить чашечку?

Диана открыла было рот, но тут же закрыла его и шумно выдохнула:

— Да. Если бы ты отнеслась ко мне с уважением…

— Диана… — я протянула ей чашку с кофе. — Если бы я относилась к тебе по-другому, то пришла бы в «гостиницу» с судебным постановлением.

Диана пожала плечами и сделала глоток кофе.

Битва закончилась и мы снова смотрели друг другу в глаза. Женщины, объединенные общим делом.

— Славная была девушка, — уронила печально Диана.

— Так все говорят.

— Как только ты покинешь мой кабинет, до пресс-конференции ты не должна распространять ту информацию, которую я тебе показала. Как только конференция закончится у тебя будут на руках те козыри, которых не будет у других. Считай, я тебе дала огромную возможность заработать хорошие деньги. А теперь, проваливай на свою работу, ты и так отняла у меня массу времени через час мне нужно выступать перед твоими коллегами.

— Хорошо, не могу поверить, что убили дочь самого Бена Паркера! Пресса такую теперь шумиху устроит, не завидую тебе — смущенно произнесла Диана. — Пускай наше знакомство было не самым удачным, но я рада, что познакомилась с тобой поближе Глория, надеюсь, в дальнейшем у нас не возникнет конфликтов. Вот моя визитка.

Мы пожали друг другу руки и она покинула мой кабинет.

Следующий час прошёл как в тумане, голова сильно раскалывалась, я хотела кушать, а майор Броуди звонил каждые десять минут и интересовался, как у нас обстоят дела с подготовкой к пресс-конференции.

***

После того как мы провели конференцию, только тогда я зашла в свой кабинет и сняв туфли легла на диван, который у меня стоял в углу кабинета. Иногда дела бывали такими сложными, что мне частенько приходилось ночевать в кабинете.

Телефон стоящий на моем рабочем столе не переставая, всё звонил и звонил, на почту сыпались письма, а мобильник вибрировал без остановки.

Я решила дать себе пять минут отдыха. Как там говорится: «И пусть весь мир подождёт».

За сегодня необходимо ещё опросить кого-нибудь из родных Оливии Браун.

Дверь с грохотом отрылась и в кабинет ворвался Брайн.

— Хватит валяться без дела, детка, майор Броуди рвет и мечет у себя в кабинете, сенатор сел ему плотно на хвост. А Бен Паркер простит подключить к расследованию ФБР. — Брайн подтащил стул и уселся напротив меня.

— Мне плевать, пускай хоть армию и флот вызовет сюда, я могу точно сказать, это не убийство на почве политической мести. Здесь, личное.

— Согласен. Я разговаривал с другом Макса Эванса, Джимом как ты и просила. Ничего крайне важного я не узнал. У всех одна и та же песня, Макс и Элизабет были хорошей парой, Макс отличный спортсмен, добряк, его все любили и никто и ума не может приложить, кому в голову могло придти убивать их.

— Ты спросил у него, может у Макса была любовница? Или интрижка на стороне?

— Да, спросил. Ничего такого он не мог припомнить, так как Макс любил Элизу. Может, эта Оливия Браун вовсе не любовница?

— А кто? Если выяснится, что Оливия не любовница Макса, тогда я сниму свой значок и сдам оружие добровольно.

— Это мы и должны выяснить.

— Сейчас, дай мне минутку.

— Я пока пробью её по базе. — Брайн уселся за мой стол и стал быстро перебирать клавишами на клавиатуре. — Так, на Оливию Брайн ничего нет. Только адрес её места жительства, а из родных числится только родная сестра.

— Её сестре уже сообщили, пожалуйста, позвони и скажи ей, что мы через час приедем побеседовать. Что думаешь по запискам?

— Дейв успел поработать только с одной из них, сказал, что стих принадлежит писателю Гёте. А вот с цифрами сложнее, пока ничего. Дейв запустил поиск по базам данных, может это номер счета или номер страховки. — Брайн, пожал плечами, не отрывая взгляда от монитора.

— Значит, Гёте говоришь. — Сев на диване я достала мобильник и отрыла ещё раз фотографию со строками из стиха:

Помню, как она глядела —

Помню губы, руки, грудь —

Сердце помнит — помнит тело

Не забыть. И не вернуть.

Но она была, была!

Да, была! Все это было:

Мимоходом обняла —

И всю жизнь переменила.

Нужно копать глубже под Макса Эванса, я уверенна у него была связь с Оливией. Брайн, где Оливия работала, напомни.

— Она работала секретарем в комитете спорта.

— Вот тебе и связь, — хлопнула в ладоши я.

— Мы ещё не выяснили это Глория, нельзя быть уверенной в этом.

— Брайн, какой ты зануда иногда бываешь, детектив с твоим стажем должен чувствовать такую интрижку за версту. Могу голову дать тебе на отсечение, наш парень убил Макса и Оливию на глазах у Элизабет, чтобы наказать неверных. Они понесли наказание за содеянный грех, а это уже попахивает религиозными побуждениями. Какой тебе мотив ещё нужен? Вопрос, остановится ли наш парень на этом? Это его первое массовое убийство или он такое раньше?

— Я пойду, позвоню сестре Оливии и подниму дела за последние десять лет, посмотрю, может, найду что-то похожее, через час жду тебя внизу на парковке. Кстати, у меня было немного времени, но я успел покопался в интернете и нашел там, что такой метод казни, которым были убиты Макс и Оливия применяли во времена викингов. Конечно это может быть просто совпадением, но со счетов скидывать это не нужно. Там говорится, что смерть наступала не мгновенно, жертва могла некоторое время находиться в сознании. Поэтому, я даже представлять не хочу через что прошли Макс и Оливия прежде чем они умерли, если наш убийца отрабатывал на них столь изощренный способ.

— Совпадения бывают крайне редко, Брайн. Каждый серийный убийца пытается чем-то выделиться, чтобы попасть в историю на века, для этого у каждого есть свои фишки. Похоже, что наш парень избрал метод казни викингов. Он их казнил, исключая Элизабет. Почему только её он убил из пистолета? Если придерживаться моей версии про грешников, значит Элизабет была верна супругу, таким способом он её пощадил и убил более гуманным способом, как ему казалось.

— Никогда не узнаешь, что у этих психов на уме, Глория.

Встав с дивана, я решительно согнала Брайна со своего места и набрала в поисковой строке о таком виде казни.

— Хм… такой вид казни называется «кровавый ангел» или «орёл». Тут сказано, что большинство историков ставит под сомнение такой вид казни, или же относит её к области ритуального глумления над трупами врагов. Если, здесь замешана религия как жертвоприношение, то у нас ещё больше проблемы, чем мы думаем.

— Фактически он применил два вида казни, вскрыл трупы, удалив у них легкие и сердце, это тоже не объяснимый феномен, зачем оставлять органы на спине жертвы? Да, безусловно если это рассматривать как ритуал жертвоприношения, тогда вырезание органов можно объяснить. А вот обойма выпущенная у упор, над этим надо подумать.

Брайн взъерошил себе волосы обеими руками.

— Как ты думаешь Глория, как он один смог подвесить тела? Перетаскивал на себе? Руками, наверное, это практически сделать невозможно, или нужно обладать отличной физической силой, хотя не исключено, что у него было какое — то приспособление. — Брайн почесал затылок и задумался. — Мы не рассматриваем версию что убийц могло быть несколько, это бы много прояснило. Например, два разных вида убийства. И вдвоем справиться гораздо легче с тремя трупами, чем одному. Если же он был один, то рискну предположить, что он тогда должен быть забрался наверх под потолок при помощи стремянки, просверлить две дырки, ввинтить туда металлический крюк. Затем, он должен был положить тела лицом вниз на заранее приготовленные ремни, накинув их на тела, он поднял сначала одно тело, потом другое. Но это не так просто сделать. Скорее всего, у него было необходимое приспособление для поднятия, сам человек так не сможет подвесить. Думаю, скорее всего была закреплена вспомогательная веревка, как лебедка. Наверняка ему потребовалось ещё несколько тяжелых гирь или что-то типа того, какой-нибудь большой вес. Веревка тогда бы была привязана к этому металлическому грузу и тщательно завязана. Как то так.

— Да Брайн, это довольно необычно, согласна с тобой. Но мы так же пока ещё не установили, был ли он один, это ты верно подметил? Эта версия с поднятием тел, дает нам рассматривать вариант, что убийц было двое или больше. Может это какой-то ритуальный обряд, не исключено, что в дом к Эвансам пробралась небольшая сектантская группа людей. Ладно, расходимся, встречаемся через час.

***

Когда Кейт Браун вышла из дома, её, наверное, можно было назвать симпатичной девушкой. У неё были стройные ноги, а на голове — копна блестящих волос, хотя Кейт и не позаботилась о том, чтобы выпрямить их и покрасить из грязно-желтого цвета в более шикарный. Однако теперь девушка выглядела ужасно: распухшее красное лицо покрыто соплями и полосами поплывшей косметики, заплаканные глаза стали маленькими, как у поросенка. Она утирала лицо рукавом красной куртки. Она стояла рядом с нашей машиной и терла глаза, из которых бесконечно текли слезы.

Брайн опустился на одно колено у машины:

— Мисс Браун? — негромко спросил он.

Такому мягкому обращению мог бы позавидовать семейный доктор. Возможно, Брайн даже переусердствовал с вежливостью.

Кейт Браун медленно и неуверенно подняла голову. Казалось, она ничего не видела перед собой.

— Я вам очень сочувствую.

Секунду спустя её подбородок чуть наклонился — она еле заметно кивнула.

— Принести вам что-нибудь? Воды?

— Мне нужно позвонить мачехе. Как я… О Боже! Я не могу сказать ей, что Оливии больше нет…

— Вас проводят в больницу, если вам это необходимо — сказала я. — Кто-нибудь сообщит вашей мачехе, чтобы она встретила вас там, и поможет поговорить с ней.

Она меня не слышала — её мысли уже срикошетировали куда-то ещё.

— В любом случае мы надеемся, что вы нам поможете — ответите на несколько вопросов. Можете сделать это сейчас?

Она открыла рот, задыхаясь:

— Нет. О Боже, вопросы… Я не могу… Я хочу домой. Я хочу к маме. О Боже, я хочу…

Она снова была на грани истерики. Брайн начал отступать, успокаивающе поднимая руки.

— Мисс Браун, если хотите ненадолго вернуться домой и заехать к нам позже, мы вас задерживать не будем, — ловко ввернула я, пока Брайн её не отпустил. — Выбор за вами. Но с каждой минутой шансы найти того, кто это сделал, уменьшаются. Улики уничтожаются, воспоминания тускнеют, убийца уходит все дальше. Помните об этом, когда будете принимать решение.

В глазах Кейт появился огонёк.

— Если я… Он может уйти? Если я приеду позже, он скроется?

Крепко взяв Брайна за плечо, я отодвинула его за пределы её поля зрения, а затем прислонилась к дверце машины.

— Верно. Повторяю, выбор за вами, но жить с таким грузом на душе лично я не хотела бы.

Её лицо перекосилось, и я испугалась, что сейчас мы её потеряем, но она прикусила щёку и собралась.

— Хорошо, хорошо, я могу… Ладно. Но… Дадите мне пару минут? Я покурю и тогда отвечу на все ваши вопросы.

— Вы сделали правильный выбор, Кейт. Не торопитесь, мы никуда не уйдем.

Она отошла от машины — неуклюже, словно после операции — и побрела по дороге мимо домов, затем присела на невысокую бетонную стену служившую ограждением цветочных клумб и закурила.

Мы в результате оказались у неё за спиной. Дорогой костюм Брайна не был рассчитан на загородные условия, а именно тут проживала Оливия; он стоял на месте, обхватив себя руками, и пытался делать вид, что пыли на его пиджаке слишком много, поэтому постоянно стряхивал с себя пылинки. «Чертов педант!» — подумала я.

— Собирался отправить её домой? — спросила я тихо.

Он резко дернул головой от удивления.

— Ну да, — осторожно ответил он. — Я подумал…

— Не думай. Только не об этом. Отпустить свидетеля или нет, решаю я, если мы вместе на выезде.

— Мне показалось, она сейчас сорвется.

— И что? Это не значит, что ей можно идти домой. Это значит, что она должна собраться. Еще немного твоей вежливой манеры и она бы точно сорвалась у нас с крючка. Нам нужно как можно скорее собрать все составляющие, чтобы понять картину преступления.

— Я не нарочно. Лучше поговорить с ней через пару часов — ведь если её сейчас расстроить, она придет в себя только завтра.

— Нельзя отправлять её домой, чтобы она выпила чаю с печеньем и выбрала удобное для неё время.

— Я подумал, что должен дать ей выбор. Она только что потеряла…

— Я что, наручники на неё надела? Дай девочке выбор, не вопрос — но она должна выбрать то, что нужно тебе.

— Да, что-то с сегодня слишком сентиментален, — сказал Брайн после небольшой паузы.

Наверное, в ту минуту он меня ненавидел, но с этим я готова мириться. Пусть он используют мои фотографии в качестве мишеней для дартса — лишь бы не нанес ущерб делу или своей карьере.

— Это больше не повторится?

— Нет. То есть да, ты права. Не повторится.

— Отлично. Соберись. Я понимаю, что тебе порой жалко родных и в тебе просыпаются человеческие чувства к ним, но нам нужно выполнять свою работу, а для этого надо оставлять сердце дома. Если ты готов, тогда приступим к допросу.

Брайн поправил галстук и с сомнением оглядел Кейт Браун. Она обмякла — голова опустилась почти до колен, в пальцах повисла забытая сигарета. Издали Кейт казалась тряпкой, которую смяли и выбросили за ненадобностью вместе с прочим мусором.

— Думаешь, она справится? — недоверчиво посмотрел на меня Брайн.

— Без понятия. Это не наша проблема, лишь бы не устраивала истерик во время допроса. Идем.

Не оглядываясь, я пошла по дороге и секунду спустя услышала хруст гравия — Брайн спешил за мной.

Кейт немного собралась: время от времени по её телу всё ещё пробегала дрожь, однако руки уже не тряслись, и тушь с лица она стерла, пусть даже и рукавом рубашки. Я отвела её в дом — подальше от солнечного света, который заливал ей всё лицо и от этого Кейт всё время щурилась.

Мы зашли в небольшую квартирку, в которой жила Оливия, Кейт села на стул за маленький столик, я уселась рядом с ней, а Брайн встал у подоконника, находившимся за моим плечом, чтобы наблюдать за ходом разговора и делать пометки не привлекая особого внимания. Условия не идеальные, но бывало и хуже.

— Может, вам ещё что-нибудь нужно? — спросила я, давая ей прикурить, очередную сигарету. — Хотите стакан воды?

Кейт уставилась на сигарету — крутила её в пальцах и делала быстрые короткие затяжки. Все мышцы девушки были напряжены — к концу дня она устанет так, словно пробежала марафон.

— Ничего не нужно. Давайте закончим с этим побыстрее! Пожалуйста!

— Без проблем, Кейт. Мы всё понимаем. Для начала расскажите мне об Оливии.

— Оливия.. — повторила она. — Оливия для неё слишком чопорно… Близкие её всегда звали Лиф — с самого детства.

— Кто из вас старше?

— Она. Мне двадцать три, ей двадцать пять.

Я так и думала, что Кейт моложе, отчасти из-за комплекции — она худая, невысокая, с узким несимметричным лицом. Но дело ещё и в одежде — в этакой студенческой небрежности. Во времена моей молодости девушки одевались так и после окончания колледжа, однако сейчас основная масса старается принарядиться.

Судя по тому, что мы видели, Оливия наверняка уделяла своей внешности больше внимания, чем ее сидящая напротив сестра.

— Чем она занималась?

— Работает секретарем при спортивном комитете… то есть работала. Последний месяц она была в отпуске.

— Логично. По работе не скучала?

Кейт попыталась покачать головой, однако была так зажата, что движение больше походило на судорогу.

— Вряд ли. Ей нравилось работать, но амбиции у неё завышенные, поэтому она часто спорила с начальством.

— Проблемы на работе? Может, она с кем-то не ладила?

— Нет, нет, ничего серьезного, обычные рабочие моменты, которые есть на каждой работе. Она не любитель скандалов, просто всегда пыталась отстоять свою точку зрения, а иногда, бывала чересчур напориста понимаете? Она не как основная масса людей, которые готовы ровно плыть по течению…

Кейт с шипением выдохнула сквозь зубы, словно на неё накатила волна боли. — Она всегда считала, что, в конце концов, всё будет хорошо.

— Она жила с тобой?

— Да, мы жили вместе какое-то время, — Кейт стряхнула дрожащей рукой пепел прямо на пол.

— У неё был бойфренд?

Кейт пропустила этот вопрос и ничего не ответила. Я её не торопила. Мне было достаточно того, что она молчала, значит решала, говорить праву или утаить.

— Кейт, — повторила я.

— Простите детектив, да она встречалась с парнем, просто это было её личной тайной. Я не знаю, имею ли я теперь право, говорить об её тайнах. Наверное, Лиф бы этого не одобрила.

— Почему?

Кейт замолчала, нерешительно смотря на меня. Конечно, ей не хотелось вставать на эту дорожку и рассказывать детективам о личной жизни её сестры.

— Он был женат?

В глазах Кейт появился мгновенный испуг.

— Вы уже наверняка всё знаете? Тогда зачем меня спрашиваете?

— Это наша работа, Кейт. Для того, чтобы нам поймать убийцу, нам нужно собрать как можно больше информации, чтобы понять зачем он это сделал и кто это мог быть? Поэтому всё, что ты скажешь, очень важно для следствия.

Кейт сделала затяжку и выпустив дым, стала кусать нижнюю губу.

— Ну хорошо, хотя повторюсь, Лиф бы этого не ободрила. Его звали Макс Эванс, он был тренером бейсбольной команды.

— Хорошо. Как они познакомились?

— Я их познакомила, на одной корпоративной вечеринке. Я работаю вместе с Лиф в одной и той же организации, только в спортивном пиар-отделе, поэтому устраиваю всегда вечеринки перед финальными чемпионатами. Макса я уже к тому времени немного знала, приходилось иногда пересекаться с ним по работе, пару раз помогала ему на матчах, продвигала его команду. Вот так мы все и познакомились.

— Ты знала, что Макс не свободен?

— Да. Сначала Лиф скрывала от меня, что они стали встречаться, но потом раскололась когда я уже и сама стала догадываться. Я отговаривала её, остановиться, но у них закрутился такой красивый роман, Макс захотел уйти от своей жены к Лиф. Они так любили друг друга. — Кейт заплакала в голос, уронив голову на руки. — Как? Как, Макс это все перенесёт, что с ним будет?

Я повернулась к Брайну и он кивнул мне в знак согласия, что надо сказать ей правду.

— Кейт, — я положила свою ладонь, поверх её ладони. — Макс Эванс и его жена Элизабет, тоже были убиты. Их тела, всех троих были обнаружены сегодня рано утром в доме Макса.

Дальше, мне показалось, что Кейт сейчас упадет в обморок. Следующие пятнадцать минут мы с Брайном пытались привести её в чувство, и когда она немного пришла в себя, мы продолжили.

— А Макс? Он ладил с людьми?

Она резко повернулась ко мне, а её голубые глаза с опухшими веками были распахнуты до предела.

— Макс… Боже мой, вы ведь не думаете, что это он! Он бы никогда, никогда…

— Знаю. Скажите…

— Откуда вы знаете?

— Кейт, — добавила я немного строгости в голосе, — вы хотите нам помочь?

— Конечно! Я…

— Хорошо. Тогда сосредоточьтесь. Чем быстрее мы получим информацию, тем скорее сможем ответить на все вопросы. Договорились?

Кейт с безумным видом огляделась, будто ей приснился кошмар и эта комната в любой момент может исчезнуть. Сейчас она ничего не замечала, но эта картинка останется с ней навсегда. Вот он, один из бонусов, которые убийство дает родственникам: вы можете забыть и лицо погибшего, и последние слова, но до мельчайших подробностей запомните место, где находились, когда в вашу жизнь ворвался этот кошмар.

— Кейт, — сказала я. — Нам нельзя терять время.

— Да. Я в порядке. — Она затушила очередную сигарету и уставилась на окурок так, словно он появился в ее руке из небытия.

— Вот, — тихо сказал Брайн, наклоняясь вперед и протягивая ей бумажный платочек.

Резко кивнув, Кейт схватила платочек и высморкалась

— Так что вы можете сказать о Максе? — повторила я.

— Он был чудесный. — Покрасневшие глаза с вызовом глядели на меня. Даже в таком состоянии упрямства ей было не занимать.

— Какие у них были отношения с Оливией?

— Они были без ума друг от друга. У остальных романы редко длились дольше пары недель, но Лиф и Макс… — Глубоко вздохнув, Кейт запрокинула голову и уставилась куда-то в полоток. Немного выдержав паузу и придя в прежнее положение, она продолжила:

— Они сразу поняли, что нашли друг друга. Остальные просто играли, забавлялись, понимаете? А у Макса и Лиф все было серьезно, по-взрослому. Настоящая любовь.

На моей памяти от этого «серьезно», наверное, погибло больше людей, чем по всем остальным причинам и поводам.

— Когда они должны были обручиться и Макс должен был развесить со своей женой?

— В феврале. На День святого Валентина.

— Кейт, ты наверняка была в курсе, что женой Макса — была дочь помощника сенатора Бена Паркера?

— Да, я в курсе.

— И Оливия не боялась, что такой влиятельный папочка, узнав, что его дочь бросают ради другой, может разобраться с этим по-своему?

— Я однажды пыталась поговорить с ней на эту тему детектив, но она и слышать ничего не хотела. Так, это его рук дело!? — уставившись на меня во все глаза, спросила Кейт.

— Мы не знаем, следствие только началось, мы собираем информацию, нам нужно исключить и проверить все версии какими бы безумными они не казались на сегодняшний день.

Кейт глубоко вздохнула.

— Как ты думаешь, у Макса и Лиф могло получиться то, что они задумали?

— Макс так относился к Оливии… Он обожал делать ей подарки. Раньше я молилась о том, чтобы кто-нибудь любил меня так же, как Макс. Понимаете? Наша мать умерла, когда мы были подростками, нас взяла приемная семья. Они хорошо нас воспитывали и дали нам с Лиф хорошее образование, сестра мечтала, чтобы её отношения в семье были такими же, как у наших приемных родителей — они были для нас образцовой семьёй.

— А Макс и Лиф, бывало, что они ссорились или спросили?

— Спорят все, — но не ссорились ни разу на моей памяти.

— О чём они спорили?

Кейт уже смотрела только на меня, и на её лице, стирая остальные эмоции, всё сильнее проявлялась усталость.

— О том же, что и остальные пары. Раньше, например, Макс злился, если кто-то заглядывался на Оливию. Или помню, как Макс хотел поехать на курорт, а Оливия считала, что сбережения нужно откладывать на покупку их совместного будущего дома. Но они всегда в итоге договаривались.

«Деньги: только из-за них люди умирают чаще, чем из-за любви» — подумала я.

— Ты не знаешь, может у Макса были проблемы на работе? Может, он поругался с кем-нибудь и поделился с этим с Лиф?

— Нет, нет, это исключено! Вы хотите представить все так, словно у Макса и Лиф повсюду враги, словно они постоянно ссорились… А они были не такие.

Кейт отстранилась от меня, прикрываясь платочком словно щитом.

— Именно такие сведения мне и нужны, — успокаивающе сказала я. — Я ведь не знаю Макса и Оливию, вот и пытаюсь составить о них объективное представление.

— Они были чудесной парой. Люди их любили. Они любили друг друга. Макс любил всех своих детей, которые играли у него в команде, всех как своих собственных! Понятно? Этого достаточно, чтобы составить представление?

На самом деле я ни черта полезного не узнала, но, похоже, большего от неё не добьешься.

— Абсолютно. Большое вам спасибо, Кейт. А родные Макса по-прежнему живут в Оклахоме?

— Его родители умерли: папа давно, когда он был ещё ребенком, мама — пару лет назад. У него есть дядя и тетя… Позвоните им, спросите про Макса — они скажут тоже самое.

— Не сомневаюсь. Оливия носила, какие-то ювелирные украшения?

Пока Кейт обдумывала ответ, её плечи снова слегка опустились.

— Обручальное кольцо, которое подарил Макс как символ их будущего — Макс отдал за него пару кусков, а еще она носила кольцо с гранатом, которое наша приёмная мать подарила Лиф на восемнадцатилетние. А что, это всё пропало?

— Мы проверим. Больше ничего нет?

— Нет.

Я знала людей, которые убили бы и за меньшее. Я мысленно вспомнила зажатые кулаки Оливии, которые мы осматривали с Куртом, когда обнаружили записку, но на её пальцах не было никаких украшений. Значит, убийца забрал их себе как трофей или с целью обогащения. Не исключено, что он может сдать их в ближайший ломбард.

— Ещё пару вопросов и закончим. Когда вы видели кого-нибудь из них в последний раз?

Кейт задумалась.

— Мы с Лиф виделись пару дней назад в кафе, я пока живу у подруги, поэтому не живу тут в этой квартире около месяца. На работе нам не часто удается видеться, наши корпуса находятся далеко друг от друга. А Макса, я сто лет не видела — с июня месяца уже, наверное. Боже мой, почему же мы так долго… Последний раз это было, когда мы праздновали день рождение Лиф. Макс тогда снял домик, чтобы было поменьше посторонних глаз, были только самые близкие друзья, кто был в курсе их отношений и коллеги с работы, кому можно было доверять.

— Это уже интересно. Заметили что-нибудь необычное?

— Вроде чего?

Голова вздёрнута, подбородок выпячен — Кейт заняла оборону.

— Всё, что угодно: может, пришел какой-то странный гость или вы слышали непонятный разговор?

— Нет, ничего странного не было. Пришли друзья Макса. Лиф тогда так много наготовила всего, у неё отлично это получалось… Они… Вы уверены, что они оба… Может, один из них не пострадал, а просто, просто…

— Кейт, — сказала я так мягко, насколько могла, но все же с нажимом, — я уверенно могу вам заявить, что они не просто ранены. Уже ничего не изменится, но прямо сейчас я хочу, чтобы вы побеседовали со мной. Каждая секунда на счету, помните?

Кейт прижала ладонь к губам и сглотнула:

— Да.

— Отлично. Скажите, кто был из друзей Макса, может, вы вспомните их имена?

Кейт на минуту задумалась и глубоко ушла мысленно в себя.

— Кейт?

— Ой, простите… Помню одного парня, Макс сказал, что это его сосед, кажется его звали Джим, или Джон.

— Сможете описать его внешность?

— Небольшого роста, весьма робкий стеснительный парень, но он быстро влился в компанию, выпивал, шутил, к концу вечера мы все уже достаточно близко общались.

— Хорошо, — улыбнулась я, чтобы как то подбодрить её. Ещё кто?

— Пару ребят с работы, это коллеги Макса — Эван и Джек, потом ещё какой-то парень, он пришёл с девушкой, кажется, его звали Рон, — Кейт потрясла головой, пытаясь взбодриться.

Я резко обернулась и посмотрела на Брайна.

— А Рона вы может описать?

— Молодой парень, выглядел очень уставшим, он был почти ростом с Макса.

— А девушка, с которой он пришёл?

— Какая-то малолетка. Я тогда ещё спросила у Оливии, не кажется ли ей, что эта девушка походит больше на подростка. На вид ей было не больше шестнадцати лет. Макс тогда немного поругался с этим Роном из-за того, что он притащил её на вечеринку, но тот заверил, что она не проболтается, так как она с другого штата и ей дело нет до всех нас, лишь бы была выпивка.

Вот это уже было очень ценная информация. Возможно, я раньше времени вычеркнула Рона Треволла из подозреваемых. Как оказалось, он потрахивал молоденьких девочек на стороне, пока жена Люси ждала его дома. Банальная история для разновозрастного брака.

Я протянула ей ещё одну сигарету, наверное, пятую уже по счету и щелкнула зажигалкой.

— Когда вы в последний раз разговаривали с Лиф по телефону?

— Позавчера утром. — На этот вопрос она ответила сразу. — Я звоню ей почти каждое утро в полдевятого, как только прихожу на работу. Чтобы начать день правильно, понимаете?

— Неплохая мысль. И какой она была позавчера и почему вы не позвонили вчера?

— Я корю себя за это! Вчера у нас на работе все готовились к предстоящему матчу, я была занята с самого утра, как только переступила порог своего кабинета. Мне некогда даже было позвонить Лиф, и так вплоть до вечера. Когда я пришла домой то была без сил, поэтому сразу рухнула спать. Я даже не знала, что она в тот день пришла на работу. Сегодня утром, сумасшедший день повторился, пока вы мне не позвонили и не сообщили о трагедии, я была так занята, а что если бы я могла её этим звонком спасти? — Кейт закрыла лицо руками и зарыдала во весь голос.

— Кейт, не нужно себя винить, вы ничем не могли бы ей помочь уже. Возможно, тем самым вы спасли себе жизнь. Вернёмся к вашему с Оливией разговору пару дней назад. Какой она была?

— Обычной! Совершенно нормальной! Богом клянусь, я помню весь наш разговор — в нём не было ничего…

— Верю, — сказала я успокаивающе. — О чём говорили?

— Даже не знаю… о всякой всячине. Моя подруга по квартире, у которой я сейчас живу, постоянно играет на скрипке, у неё скоро будет сольный концерт, — я рассказала Лиф об этом, а она мне про то, что хочет купить в интернете новое нижнее белье, — она была совершенно нормальной. Абсолютно нормальной.

— А она сказала бы вам, если бы что-то случилось?

— Думаю, да. Нет, я уверена, что сказала бы.

Её голос звучал совсем не уверенно.

— Вы были близки?

— Нас же только двое. — Услышав себя, Кейт поняла, что это не ответ. — Да, мы близки. Ну, то есть раньше мы общались больше, а потом каждая пошла своей дорогой. Потом, когда Лиф увлеклась Максом, поддерживать отношения стало сложнее.

— А вы живете сейчас у подруги? Где вы живете?

— На Манхеттене.

— Вы сказали, что делите с кем-то квартиру.

— Ага. Я и ещё две девушки.

Кейт задумалась.

— Не знаю, пригодится ли вам, это просто пустяк, — сказала она после паузы. — Случай произошел давным-давно, почти месяц назад. Я бы и не вспомнила о нём, если бы…

Я ждала.

— В общем, однажды вечером Лиф позвонила мне. Сказала, что ей кажется, что в квартире кто-то был. Поэтому она решила у меня уточнить, может это я приезжала за своими оставшимися вещами.

Я почувствовала, как встрепенулся Брайн — словно терьер, который готов броситься за палкой.

— Она поставила в известность полицию? — спросила я.

Кейт затушила сигарету и бросила окурок в пепельницу стоящую прямо перед ней.

— Не тот случай. Заявлять было не о чем — никто не разбил окно, не вышиб дверь, ничего не украл.

— Тогда почему она решила, что в дом кто-то проник?

Кейт снова пожала плечами — на этот раз ещё более напряженно — и опустила голову.

Я подбавила суровости в голос:

— Кейт, это может быть важно. Что именно она сказала?

Вздрогнув, Кейт глубоко вздохнула и пригладила волосы.

— Ладно, — уступила она. — Ладно. Ладно. Ну значит, звонит мне Лиф, да? И сразу: «Ты что сделала копии ключей?» А у меня их ключи были пару дней — прошлым месяцем, когда Лиф и Макс поехали отдыхать на неделю загород и хотели, чтобы я присматривала за домом на случай пожара или ещё чего. Ну я и говорю: «Конечно, нет…»

— А они у вас были? — спросил Брайн. — Ну, копии ключей? — Трюк удался: он ни в чем не обвинял, а просто спрашивал, словно ему интересно.

— Нет! Зачем они мне? Лиф как-то сменила замок, потому что наш был старый и ненадежный. Без предупреждения мне незачем было приезжать. Я не живу тут с тех пор, как Лиф стала встречаться с Максом. Просто я окончательно съехала месяц назад, забрав все свои вещи, а так я давно уже не живу тут.

Кейт резко выпрямилась. Брайн пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся:

— Просто решил проверить. Работа у меня такая — вопросы задавать, понимаете?

Кейт снова обмякла:

— Ну да, конечно.

— И в ту неделю никто не мог снять копию? Вы не оставляли ключи там, где их могли найти соседки или сослуживцы, нет? Повторяю, задавать вопросы — это наша работа.

— Они висели на моем брелке, но я не держала их в сейфе или ещё где. Когда я на работе, ключи в моей сумочке, а дома висят у меня в комнате в ключнице. Если они кому-нибудь и понадобились бы, их бы никто не нашёл. Кажется, я даже никому не сказала, что они у меня.

Соседкам и сослуживцам тем не менее предстоят долгие беседы с нами — не говоря уже о том, что мы поднимем все их личные данные.

— Вернемся к телефонному разговору, — сказала я. — Вы сообщили Оливии, что копии ключей у вас нет…

— Да. Лиф говорит: «Ну, все равно: кто-то добыл ключи, а мы давали их только тебе». Пришлось полчаса убеждать её в том, что я без понятия, к чему она ведёт, но наконец-то она объяснила, в чём дело. Днем в свой выходной день она пошла в магазин или ещё куда, а когда вернулась, то заметила, что в доме кто-то побывал. — Кейт разорвала салфетку, которую взяла из салфетницы и стала долго мять её в руках, пока белые клочья падали на пол. Ладони у неё были маленькие, пальцы тонкие, с обгрызенными ногтями.

— Сначала она не признавалась, откуда ей это известно, но, в конце концов, я все из неё вытянула: занавески отодвинуты не так, как она делает, а с холодильника исчезла ручка, которой Лиф записывает, что нужно купить. Я говорю: «Ты шутишь!?», — и она едва не вешает трубку. Ну, я её успокоила, и как только она перестала меня ругать, я поняла, что она напугана. Реально в ужасе. А ведь Лиф не тряпка.

Вот почему я наехала на Брайна за то, что он пытался отложить разговор с Кейт. Когда у людей рушится мир, они, возможно, будут болтать безумолку, но подожди денек, и они уже начнут восстанавливать разрушенные укрепления — если ставки высоки, люди действуют стремительно. Поймай человека сразу после того, как в небо взлетел ядерный «гриб», и он выложит всё — от любимых жанров порно до тайного прозвища своего босса.

— Ясное дело. Такое кого угодно напугает — сказал деловито Брайн.

— Это же были занавески и ручка! Если бы пропали драгоценности, половина нижнего белья или ещё что, тогда, конечно, крышу снесет. Но это… Я ей сказала: «Ладно, допустим, что какой-то идиот решил вломиться в дом. Но это же не Ганнибал Лектор, верно?»

— И как отреагировала Оливия? — быстро спросила я, пока Кейт не поняла, что именно она произнесла.

— Снова на меня взъярилась, сказала, что главное не в том, что он это сделал, а в том, что теперь она ни в чём не может быть уверена. Например, заходил ли он в спальню, перебирал ли их с Максом вещи… Ей тогда не позволяла зарплата, а так бы она купила все новое — на всякий случай. Она же не знает, к чему он прикасался, вот ей и показалось, что все не на своих местах, что все грязное. Как он попал в квартиру? Почему он проник? Все это её сильно напрягало. Она повторяла: «Почему я? Что ему от меня надо? Разве похоже, что у меня есть чем поживиться? В чём дело?»

Кейт вздрогнула — так сильно, что едва не согнулась пополам.

— Хороший вопрос, — заметила я. — У них ведь у вас здесь есть наружная камера; вы не знаете, она была в тот день включена?

Девушка покачала головой:

— Я спросила, и Лиф сказала «нет». Днем она её не включала — только по ночам, когда ложилась спать, — и то потому, что местные подростки устраивают вечеринки в пустых домах и порой сильно бузят. По словам Лиф, днем их район города практически вымирает — ну вы и сами видите, — так что камера наблюдения ни к чему. Но она сказала, что теперь будет её включать. И добавила: «Если ключи у тебя, не пользуйся ими. Я сменю код прямо сейчас, камера будет работать круглые сутки, и точка». Я же говорю — она была сильно напугана.

— Она сменила замки еще раз?

— Про это я тоже спросила… Она колебалась, но в конце концов сказала «нет» — замки обойдутся в пару сотен, а её бюджет таких расходов не выдержит. Камеры будет достаточно. Она сказала: «Пусть возвращается, я не против. Если честно, мне даже хочется, чтобы он вернулся, — тогда хоть что-то прояснится». Я же говорю: её так просто не напугаешь.

— А где был Макс? Он знал про этот случай?

— Нет, кажется.

— А как вы думаете, как бы он отнесся к этому проникновению?

— Не знаю… Кажется, Лиф так ему об этом и не сказала. Кроме того, она все повторяла: «Я теперь не выключаю камеру, я не могу потратить столько денег на замки, я разберусь с этим парнем». «Я», не «мы».

Ещё одна маленькая странность.

— А почему она не захотела сообщить Максу ведь это её любимый мужчина? Если она решила, что в дом проникли чужаки, нужно было сразу об этом рассказать.

Кейт снова пожала плечами и еще ниже опустила голову:

— Наверное, не хотела его волновать, ведь ему и так нелегко, он все время был озабочен как уйти от жены. Думаю, поэтому и замки не поменяла — Макс сразу бы заметил.

— Вам не кажется, что это немного странно и даже рискованно? Разве он не имеет права знать, что кто-то вломился в квартиру любовницы, где, судя по всему он проводил немало времени. Можно сказать это его второй дом?

— Возможно. Если честно, я не думаю, что там действительно кто-то был. Может быть она или Макс пользовались сами этой ручкой и забросили её куда-нибудь, или она просто упала и закатилась под холодильник. Ну, а занавески сдвинулись.

Её голос зазвенел — она, словно оправдывалась.

— Вы так и сказали Оливии?

— Да, более или менее, но стало только хуже. Она завелась: говорила, что ручка особенная — из отеля, в котором они провели с Максом прекрасную неделю; что Макс знал, что ее нельзя трогать; что она точно знала, как весят занавески…

— А она из тех, кто помнит такие вещи?

— Да, вроде того, — выдавила Кейт после паузы, будто эти слова причиняли ей боль. — Оливия… Она любит все делать правильно. Понимаете, она перфекционист. Оглянитесь, в доме ни пятнышка, кушала только натуральные продукты, сама готовила, каждый день занималась гимнастикой по DVD-дискам, чтобы похудеть… Так что да, она могла помнить, что даже лежит в холодильнике.

— А из какого отеля ручка? — спросил Брайн.

— Из «Плаза» на Мальдивах. — Кейт подняла голову и посмотрела на него. — Вы же не думаете, что… По-вашему, её в самом деле кто-то взял? Вы думаете, что этот человек, который, который… вы думаете, что он вернулся и…

Её голос начал подниматься по опасной спирали.

— Кейт, когда произошел этот инцидент? — быстро спросила я, пока она не потеряла контроль над собой.

Она бросила на меня безумный взгляд, сжала в комок обрывки салфетки и собралась.

— Месяц назад.

— В июне.

— Может, и раньше, но в любом случае весной.

Нужно просмотреть телефонные счета Оливии и найти вечерние звонки Кейт, а также проверить, не сообщал ли кто-нибудь о чужаках, гуляющих по району.

— И с тех пор подобных проблем не возникало?

Кейт вздохнула, и я услышала, как хрипит сдавленная спазмом глотка.

— Возможно, были и другие случаи, но после того разговора Лиф ничего не сказала бы мне. — Ее голос задрожал. — Я ей говорю: «Возьми себя в руки, хватит нести чушь». Я думала…

Она взвизгнула словно щенок, которого пнули, зажала рот руками и снова зарыдала.

— Мне казалось, что она спятила, что у неё крыша едет, — бормотала Кейт, задыхаясь и вытирая сопли салфеткой. — О Боже, мне казалось, что она спятила.

Закончив, через пять минут разговор, мы с Брайном осмотрели квартиру, где жила Оливия. Никаких нужных нам улик, пригодившихся нам в дальнейшем в следствии, мы не обнаружили. Камеру наблюдения мы тоже нигде не обнаружили. Преступник все предусмотрел и снял её перед тем как похитить Оливию. На фасаде дома остались только отметины от креплений.

Глава 4

Больше мы ничего не узнали у Кейт, в тот день — у нас не было больше времени её успокаивать. К месту где жила Оливия и где мы беседовали с Кейт, по моему требованию прибыли полицейские, я поручила им записать имена и телефоны — членов семьи, друзей, коллег, а также рабочие телефоны, — затем отвезти Кейт домой и проследить, чтобы она не сболтнула что-нибудь журналистам. Квартиру, где жила Оливия, велела опечатать. Затем мы сдали Кейт, плачущую, с рук на руки.

Я взглянула на часы на мобильнике, они показывали уже начало десятого вечера, мы ужасно за сегодня вымотались и устали с Брайном, поэтому посовещавшись, решили, что на сегодня более чем достаточно, завтра будем соединять всю полученную информацию воедино. К тому же, Курт возможно к утру осмотрит хотя бы одно тело и вынесет свое заключение.

Я приехала домой только через четыре часа после конца смены. Такое случалось часто. Значит, у меня ещё будет время поразмыслить и поработать дома.

«Летом дом Гейба, там, где я живу последние пару лет, выглядит особенно впечатляюще, подумала я, но тут же покачала головой. Нет, черт побери, он выглядит впечатляюще всегда, в любое время года и любое время суток». Но особенно он был хорош на фоне голубого неба. Море зеленой травы, разноцветные клумбы и тенистые деревья делали участок Гейба настоящим городским оазисом. За всё это время я никак не могла привыкнуть к тому, что это тоже мой дом. Я по-прежнему чувствую себя в нём гостьей, не знаю почему. Может совесть мне не позволяет пользоваться чужими благами. Это всё заработал Гейб своим трудом и своим упорством.

По привычке припарковавшись перед домом, я некоторое время просто сидела барабаня пальцами по рулю. Оставив машину на месте, я пробежала по жаре и вошла в дом, где царила благословенная прохлада.

Я готова была свернуть к дистанционному монитору прикрепленному на стене в холле, чтобы узнать где находится Гейб, как вдруг услышала тихую музыку. Пойдя на звук я увидела его в гостиной.

Он сидел в своем любимом старинном кресле, закрыв глаза и держа в руке бокал вина. Это было так не похоже на него, что у меня сжалось сердце. Но тут он открыл свои синие глаза, и я с облегчением вздохнула.

— Привет, детектив.

— Как дела?

— Раз ты так поздно, значит лучше, чем у тебя. Выпьешь вина?

— Конечно. Я сама. — Я подошла к бутылке, оставленной на столе, и наполнила бокал. — Давно дома?

— Нет. Всего несколько минут.

— Ты что-нибудь ел?

Он насмешливо выгнул брови.

— Да, если то, чем кормят в уличных ларьках, можно назвать едой. А ты?

— Перехватила кое-что в управлении. Но там кормят ещё хуже.

Гейб сделал глоток и посмотрел на меня поверх бокала. Он явно чего-то ждал.

— Ладно, проехали… — Я опустилась в кресло.

Он закрыл глаза и начал постукивать пальцами по ручке кресла. Потом снова открыл глаза. Похоже, Гейб соблюдал тот же ритуал, который помогал ему успокаиваться после очередного моего приступа раздражения.

Гейб негромко засмеялся и сделал ещё один глоток.

— Пойдем на кухню, перекусим чего-нибудь.

— А как же пицца, которую ты обещал?

— Детектив, вы меня недооцениваете, пицца уже ждет вас на столе, нужно только пройти на кухню.

— Вот это другое дело! Но сначала я приму душ.

Чмокнув его в губы, я быстро умчалась в ванную комнату, чтобы смыть себя усталость, накопившуюся за день.

Через полчаса мы уплетали с отменным аппетитом пиццу, запивая её белым вином.

— Не хочешь рассказать мне про своё новое дело, весь город только об этом и говорит.

Я помотала головой.

— Позже, дай мне немного придти в себя. Расскажи, как прошёл твой день?

— У меня более скучно… Сначала были совещания, потом клиенты. Не буду тебя загружать их историями, ты же знаешь, я должен сохранять политику конфиденциальности. Когда же ты возьмешь отпуск и отключишь телефон, чтобы до тебя никто не мог дозвониться, и чтобы ни что не испортило нам отпуск — это будет самый счастливый день в моей жизни, Глория.

— А сегодняшний был самым несчастным? — я отставила бокал и поднялась.

— Завтрашний будет ничуть не лучше. Теперь ты будешь приходить домой поздно, а я буду нервничать в ожидании тебя, потому что ты опять ловишь плохого парня?

— Да, угадал.- Я встала со своего места, поставила тарелку в мойку, затем отобрала у Гейба бокал и поставила его на стол.

— Надеюсь, что это не заставит тебя забывать обо мне? Хочется верить, что ты все ещё любишь меня.

Он рассмеялся в голос.

— Во всяком случае, я — да. — Я обняла Гейба за шею и прижалась к нему. — Может быть, доказать?

— Думаешь получиться?

— Не знаю. — Я прильнула к его губам. — Так лучше?

— Лучше. — Гейб обхватил меня за бедра и прижал к себе. — Похоже, дела идут на лад.

Теперь я рассмеялась.

— Мы совершенно одни. Чем займемся?

— Давай попробуем то, чего не делали раньше.

Я отстранилась и внимательно посмотрела на него.

— Если мы чего-то не делали раньше, то только потому, что этого не позволяет анатомия.

— Ты смелая женщина, Глория. — Гейб поцеловал меня в переносицу. — За это я тебя и люблю. — Он снова привлек меня к себе. — Но я вообще-то я подумывал сделать тебе массаж.

— Хм-м… Неплохо. Для начала. Особенно если мы будем голыми.

— Ещё успеем. Может, все-таки сначала расскажешь, как прошел твой день?

Я наслаждалась тихой музыкой доносившейся из гостиной и синхронными движениями, которые делал Гейб встав за моей спиной и разминая мне потихоньку, плавными движениями шею.

— Так же паршиво, как и твой. — Мне хотелось расспросить его о психотипе человека, который смог бы так легко порубить человеческие тела. Возможно, он сталкивался с таким явлением в своей практике. Тогда у меня появилась бы хоть какая-то зацепка. Но с этим можно было подождать. До тех пор, пока Гейб сам не расслабится. Я чувствовала, что сегодня он тоже был вымотан. — Расскажу позже.

Я встала и развернулась к нему. Теперь мы стояли лицом друг к другу. Потеревшись щекой о его щеку, я прильнула к ней губами и проложила дорожку к его рту. Потом протяжно застонала от наслаждения, запустив пальцы в его волосы.

Все дневные заботы постепенно исчезали. Тепло обещало перейти в жар, ленивое желание в любую минуту могло смениться страстью. Гейб подхватив меня на руки, закружил меня на месте, а я сводила его с ума поцелуями и жадными прикосновениями.

Мои поцелуи становились все более жаркими. Наконец, когда он поставил меня на ноги, я стащила с него пиджак и вцепилась в рубашку.

Гейб прижался губами к моей шее, и у меня гулко забилось сердце. Это сердце билось, и всегда будет биться только для него. Пока я спускала с него жилет, он расстегивал пуговицы моей блузки.

Избавившись от его жилета и рубашки, я слегка прикусила его обнаженное плечо.

— Я за тобой не успеваю Глория, — выдохнул он.

— Сейчас догонишь. — Я быстро расстегнула его брюки и запустив свою руку под них, сжала пальцы.

У Гейба закипела кровь, и перехватило дыхание. Он неловко возился с множеством пуговиц, запутавшейся в полурасстегнутой блузке.

— Проклятие!

Я засмеялась, не отрываясь от его губ, но не остановилась.

Чувствовав его участившийся пульс я понимала, что Гейб пытается справиться с собой. Но сейчас этого не требовалось. Мне хотелось окончательно свести его с ума. Пусть он думает только обо мне и ощущает только то, что кипит в его крови.

Гейб увлек меня за собой, подхватив одной рукой, и усадив на обеденный стол, где мы только что кушали. Мы стремительно пытались избавиться от одежды, наши руки скользили по влажным телам, а губы тянулись к губам. Я, изнывавшая от желания, хорошо зная сильные и уязвимые участки его тела, пользовалась умело этим знанием. Когда Гейб прошептал моё имя, это возбудило меня ещё сильнее. Его руки стали жадными, но мне хотелось большего. Наконец его горячие губы обхватили мой сосок. Тело свела сладостная судорога, но даже этого мне было мало.

Когда Гейб схватил меня за бедра и прижал плотно к себе, я не стала сопротивляться. Пусть думает, что инициатива за ним. Пускай овладевает мной, пока мы оба не насытимся. Я выгибалась ему навстречу дугой, подставляя грудь его алчным губам, и изнывала от наслаждения.

Ощутив, что Гейб готов проникнуть в меня, я стремительным движением сменила позу. Теперь я стояла к нему спиной.

— Может быть начнем с этого?

Дыхание Гейба стало частым.

— О боже, Глория…

Гейб вошел в меня не торопясь сзади и забыл обо всем на свете. Сопротивляться столь сильным ощущениям было невозможно. Разум заволокло пеленой, а дальше, всё происходило стремительно и страстно. Гейб брал меня жестко и быстро, врываясь в меня с каждым разом всё глубже и глубже. Он владел мной. Когда мы достигли пика, я была абсолютно счастлива.

Уставшие, измотанные мы добрались до гостиной и легли на пушистый огромный ковер, пытаясь перевести дух. Когда у Гейба перестало звенеть в ушах, он услышал, как я судорожно хватаю ртом воздух.

Наверняка ему было приятно знать, что дыхание перехватило не только у него.

— Уже стемнело, — выдавил он.

— У тебя глаза закрыты.

Он на всякий случай поморгал.

— Нет. Действительно темно.

Я фыркнула и, всё ещё тяжело дыша, повернулась на спину.

— Да, верно.

— Забавно… В этом доме столько кроватей, а мы с тобой предпочитаем заниматься любовью на кухонном столе.

— Это более стихийно и непосредственно. Мне нужно снова принять душ, а заодно подумать о деле, которым я сегодня занималась. — Я сделала небольшую паузу. — Может быть, теперь, ты и сумеешь мне помочь.

Гейб долго молчал и смотрел в потолок.

— Должно быть, я выглядел очень несчастным. Увидев это, ты устроила стихийный секс, от которого чуть не сломался стол, а теперь сама просишь о помощи. Что это, как не выполнение супружеского долга?

— Брось… Тем более мы не супруги.

— Ты сама этого сознательно избегаешь.

Я села и Гейб погладил меня по спине.

— Милая, я с удовольствием помогу тебе это не проблема, но для начала принять мне тоже не помешал бы душ. Сегодняшний день выбил меня слегка из графика, были сложные пациенты. Так что поспеши рассказать, что у вас случилось, пока мы ещё способны соображать и сон не забрал нас в своё царство.

В течении последующих нескольких минут, я в подробностях пересказала Гейбу, события сегодняшнего дня.

— Мда… Мороз по коже…

— Сейчас тебе станет ещё холоднее, дорогой.

Пока мы поднимались на второй этаж, в душ, я поведала ему о загадочных записках. Я давно поняла, что подробное изложение дела вслух помогает расследованию. Особенно если аудитория тонко чувствует нюансы.

А Гейб никогда не упускал нюансов.

— Может у Элизабет тоже был любовник? — спросил он, открывая кран с горячей водой.

— Мы не знаем наверняка. Про Макса тоже никто не мог сказать, что он продолжительное время изменял жене. Всё его окружение видело перед собой примерного семьянина. У убийцы была вся информация на Макса. Наш парень весьма изощрен и осторожен. Методичен, — добавила я, повысив голос. — Аккуратен. Все планирует заранее. Когда мы составим психологический профиль убийцы, наверняка окажется, что у него хорошая работа, что он вовремя оплачивает счета и никому не причиняет хлопот. Возможно, его преступления совершены на почве, каким-то образом связанной с религией? Такое тоже может быть, возможно, у него клуб единомышленников, секта или небольшой круг посвященных, но это только лишь его теория. Так же, не исключено, что убийца был не один, а их было несколько.

— Ты не сказала главного, Глория — добавил он, когда мы уже через несколько минут ополоснувшись горячей водой, вышли из душевой кабины. — Ты же не исключаешь то, что он уже подыскивает следующие жертвы, если это какой-то религиозный обряд. Если же этого не повторится, тогда может быть не стоит исключаться версию Бена Паркера, что тут замешана политика и месть?

— Нет, нет, это исключено. Тут ни о какой мести речь не идёт. — И нет, он не подыскивает. — Я провела рукой по волосам и направилась в спальню. — Я уверена, он уже нашел себе следующие жертвы. И если допустить, гипотетически, что это сделано из мести к Бену Паркеру, тогда, причем здесь Макс и Оливия? К чему тогда весь этот маскарад с подвешиванием? Тогда, следуя логике, нужно было изувечить только Элизабет, а у нас дела обстоят наоборот, ребята которых он изувечил натерпелись такого, что и в страшном сне не приснится.

Я достала из шкафа пижаму и натянула на себя.

— Нужно завтра узнать у Курта, было ли изнасилование жертв, — сказал Гейб, начав, растилась постель.

— Да, у Курта надо завтра много чего узнать. Если это один убийца и он является предводителем секты, то его будет сложно найти. Большинство людей верующих, мы не можем каждого подозревать в убийстве.

— Дорогая, если это убийство произошло по религиозным соображениям, например всех троих принесли в жертву, может ваш убийца действительно был не один. Допустим они совершали обряд, где Макса и Оливию таким образом принесли в жертву. Со своей стороны как специалист в области психологии могу сказать, что управляя общественным сознанием и поведением людей благодаря воздействию на их чувства и умонастроения, религия обладает значительным криминогенным потенциалом. Именно под её влиянием человек нередко совершает уголовно наказуемые деяния, мотивируя их совершение своей верой и убеждениями. Наиболее ярко это проявляется в деятельности религиозных сект и деструктивных культов. Значение слова религия переводиться дословно как «вновь воспроизводить» или «соединять себя». И представляет одну из основных форм осознания мира, связывающую верующих и их объединения с объектом служения, поклонения (богом, иной сверхъестественной верховной сущностью, которая, по имеющимся представлениям, может исполнить то, что не под силу человеку) через единство вероучения, культовой практики, выполнение свода религиозных предписаний, моральных норм и стандартов поведения. Характерные особенности религии состоят в том, что при помощи неё человек удовлетворяет потребность во всемогущем объекте поклонения, придающем смысл его существованию, приобретает надежду на лучшее будущее, находит выход из кажущегося безвыходным положения, достигает не только собственного благополучия, но и обретает высшую цель, ради которой он живет и ради достижения которой может умереть. В основе этой высшей цели лежат религиозные представления высшего порядка, касающиеся веры в бога, цели и смысла жизни человека. Система представлений религии предлагает человеку совокупность идеалов, следуя которым он может не только понять смысл своего существования, но и направить свою жизнь к великой цели. Именно поэтому истинно верующий человек, будучи уверенным в том, что в случае неуклонного выполнения религиозных предписаний, носящих в том числе противоправный характер, достигнет жизненного благополучия и посмертного блаженства, свободно допускает возможность антиобщественного поведения и нарушения принятых в государстве правовых норм, выдавая их за божественные установления.

— Говоря простым языкам, чтобы он не делал это верующий, он оправдывает это тем, что он это делает во блага Бога или того кому он там поклоняется, верно?

— Да, именно так. У меня за мою практику были такие пациенты и даже целые семьи, которые глубоко веровали и воспитывали своих детей по тем коконам, которые они считали нужными. Не буду более детально углубляться в это. Скажу только, что таких людей нельзя переубедить или убедить в чём-то обратном, это равносильно тому, что говорить зайцу, что он волк.

— Хмм… Энтузиазма мне это не прибавило.

Забравшись на широкую кровать, под одеяло я прижалась к Гейбу всем телом.

— Видишь ли детектив, при ритуальном убийстве основной и главной целью выступает предварительное причинение жертве особых мучений и страданий, и только, в конечном счете — смерти, а исполняемый при этом обряд (ритуал) выступает лишь методом и средством его достижения. При подобных обстоятельствах у виновного, как правило, безразличное отношение к вероисповеданию жертвы, более того, нередко жертвами становятся абсолютно незнакомые виновному люди. Конечными и специальными целями ритуальных убийств выступают желания лица через совершение человеческого жертвоприношения приобрести для себя какие-либо духовные ценности в соответствии с его религиозными представлениями, например «завладеть душой» потерпевшего, войти в круг «посвященных», утвердить свое членство в группе, обрести «вечное существование» и так можно продолжать бесконечно.

— У меня сейчас крыша поедет от всей этой мути, но спасибо за детально развернутый ответ док, мне безусловно пригодится. А теперь давай спать, мне через шесть часов вставать.

***

Наутро, чтобы сберечь время, по дороге в лабораторию я заехала за Брайном. Из короля экспертов Эдриана Курта было легче выжать результаты при личной встрече.

Застряв в пробке, я изучала взглядом своего напарника. Отличное настроение и искрящиеся глаза Брайна не вязались со строгой формой и крепкими полицейскими ботинками, в которую он сегодня вырядился.

— Почему ты все время улыбаешься, Брайн? Я начинаю нервничать.

— Серьезно? — продолжая улыбаться, спросил Брайн. — Сегодня утром меня разбудил очень приятный визит, одной очень симпатичной брюнетки…

— Я знаю, что означает. О господи! — я бросила машину в образовавшуюся брешь и затормозила в волоске от заднего бампера «Феррари». — Не мог бы перестать думать о постели.

— Но там действительно хорошо. Так тепло, так мягко и… — Увидев испепеляющий мой взгляд, Брайн осекся и уставился в окно. — По-моему, сегодня утром кого-то не разбудил приятный визит под именем Гейб.

— Знаешь, Брайн, когда твоя половая жизнь становится регулярной — если так можно назвать ваши отношения с очередной девицей, — ты думаешь и говоришь только о сексе. Это начинает мне надоедать.

— Что плохого, если тебе делают сюрприз? Видишь, как на меня влияет утренний секс, я решил сегодня вырядиться в форму. Но если у вас ворчливое настроение детектив Берч, поговорим о чем-нибудь другом. Как чувствует себя твой ненаглядный доктор Гейб?

— У меня не ворчливое настроение, — отчеканила я. — Ворчат старики, которые гуляют по парку и грозят детям пальцем. Гейб чувствует себя прекрасно. Настолько хорошо, что проедал мне всё утро плешь, чтобы я не забывала кушать во время рабочего дня.

— Ну, Гейб уже должен был к этому привыкнуть.

Я фыркнула носом.

— Второй человек за утро напоминает мне об этом!

— Глория, я с твоим врагом на дружеской ноге… Похоже, сейчас не лучшее время сообщать о том, что мы с этой очередной девкой, кстати, её зовут Саманта, подумываем съехаться.

— О боже! Ты, что совсем спятил!? — я, раздосадованная ударила кулаком по баранке. — Не говори мне таких вещей, когда я за рулем!

— Она хотела как раз подыскать себе жилье побольше, потому что её квартирка стала ей мала, вот я и подумал, а почему бы нам не съехаться и не пожить вместе!? — выпалил Брайн, боясь, что я вот-вот взорвусь. — Вот я и подумал…

Когда ты успокоишься, может, придёте к нам на ужин с Гейбом?

— У меня звенит в ушах. Я тебя не слышу. Сколько ты знаешь эту Саманту?

— Глория не включай копа, ты еще спроси, пробил ли я её по базе данных.

— И спрошу, — негодовала я. — Ты не ответил на вопрос.

— Пару недель. Мы познакомились в клубе.

— О боже!…Без комментариев.

— А что такого? Может это любовь, Глория? — возмущенно сказал Брайн, поправляя свои темные очки.

— Ты что, как маленький ребенок! Тащишь всех кого подберешь на улице в свой дом?

— Глория… — жалобно сказал Брайн.

— Не смотри на меня так. Я ненавижу, когда ты на меня так смотришь. Как какой-нибудь чертов кокер-спаниель! Ладно, спрошу, спрошу я Гейба об этом бредовом предложении с ужином… Только, ради всего святого, больше не говори об этом!

— Спасибо, уважила. — Брайн попытался плотно сжать губы, но все же не смог скрыть довольную улыбку.

— Не смей улыбаться! — я выкрутила руль и сумела проехать без остановки целый квартал. — Может быть тебе интересно, чем я занималась в свое свободное время?

— Да. У меня в ушах уже не звенит. Они в твоем распоряжении.

— Ох, надрать бы тебе зад, детектив Уэйн! Я успела утром встать пораньше и поработать немного дома. Я написала Кейт Браун, спросила её о прежних парнях Оливии, подумала, может это кто-то из бывших Оливии решил отомстить. Она сказала мне, что до Макса, Оливия встречалась только с одним парнем по имени Ларри Ковыч. Работает в какой-то семейной пиццерии, называется «Четыре сыра». Расположена между Нью-Йоркским городским и Колумбийским университетом, обслуживает в основном студентов и преподавателей. Ларри там что-то вроде управляющего, повышает авторитет своей забегаловки. У него имеется несколько приводов за мелкое хулиганство и травку, но его отпускали за недостаточностью улик.

— Значит, на ленч у нас сегодня будет пицца? — потирая ладони, воскликнул Брайн.

— А что? Я люблю пиццу. Свяжись с Дейвом, я хочу знать, как обстоят дела на сегодняшнее утро. Что по камерам наблюдения, удалось ли им восстановить какие-нибудь данные и может ему все-таки удалось расшифровать для нас загадочные числа.

— Вчера вечером перед сном, я звонил ему, было всё без изменений.

— Наверняка нам не стоит ехать в лабораторию к Курту? А вдруг ты состоишь в интимной связи и с лаборантками тоже?

— Фу!

— Ну что ж, моя вера в тебя восстанавливается. По крайней мере, частично.

Прибыв на место, я увидела перед собой Эдриана Курта, на нём был одет белый халат поверх красной рубашки. Он не сводил глаз с одного из экранов и жевал пончик в шоколаде.

При виде меня он кивнул:

— Снова в моих пенатах, детектив? Что, дорогая, не можешь без меня жить?

— Куда же мне без тебя! Давай колись.

— А не хочешь спросить, как у меня сегодня настроение?

— Нет. Макс и Элизабет Эвансы, Оливия Браун. Вот что меня интересует Курт…

— Я за сутки поспал два часа, пытаюсь включиться в работу, утром я поднялся на второй этаж и немного побегал в нашем небольшом спортивном зале.

— У вас есть мини спортзал? — удивленно спросил Брайн, зайдя следом за мной и наливая себе в стаканчик кофе, который стоял в кофейнике на столе рядом с Куртом.