16+
2012. Точка возврата

Электронная книга - Бесплатно

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее

Объем: 290 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Часть I 
Альфа-петля

Пролог

День предстоял долгий.

Нестерпимо жаркий, безумно влажный.

Расплавленный солнечный шар замер прямо над вершиной каменной пирамиды, словно раздумывал, двигаться ли дальше к горизонту или заставить распростертую у подножия землю трескаться от зноя еще активнее.

«Один… Два… Три…, — считал про себя старый жрец, медленно спускаясь по ступенькам. — Уф-ф. Остановка».

Икшефтус перевел дух и прислонился спиной к прохладным плитам. Дьявольской силы пекло, убивающее город внизу многолетней засухой, во внутренних лабиринтах каменного мешка практически не ощущалось. Мало того, до старика через некоторое время, игнорируя истончившуюся от долгого ношения ткань, которая служила жрецу одеждой, даже мог добраться холод. Высохшее тело при прикосновении к камню быстро теряло внутреннее тепло.

Сколько же точно лет Икшефтусу? Жрец приблизил к лицу правую ладонь, подвигал скособоченными от артрита пальцами: сквозь натянутую кожу цвета высохших стеблей кукурузы просвечивали дорожки набухших вен. Старик он и есть старик — колени практически не гнутся, глаза видят мир расплывчато, словно сквозь туман, дыхание вырывается из груди со свистом. Но Икшефтус может гордиться: его соплеменники-мужчины, если не погибали на охоте или не подхватывали какую-нибудь хворь, от рождения до момента, когда их освобожденный дух отправлялся в вечное путешествие к звездам по Млечному Пути, обычно проживали 52 туна. Жрецы тянули дольше, они общались с богами и могли уговорить последних о продлении жизни, поэтому добирались до цифры 70 и даже 80. Например, учитель Икшефтуса продержался целых 85 тунов. Но Икшефтусу, судя по всему, суждено побить рекорд наставника: еще весной перешагнул за черту в 100 тунов. И каждое утро ждал и надеялся, что звезды, наконец, призовут его усталый дух к себе. Неужели Небесные Властители забыли об одиноком индейце?

Нет, конечно, не забыли, вздохнул Икшефтус, и, оттолкнувшись от стены («Четыре… Пять… Шесть»), добавил к пройденному еще три ступеньки. Теперь перерыв требуется дольше. Половина спуска преодолена.

Икшефтус не может уйти к звездам, пока не выполнит возложенную на него миссию. Икшефтус — последний жрец великого народа майя. Именно он обязан сообщить человечеству, когда наступит «Конец дней».

Старик потянулся к краю свисающей с костлявых плеч тряпицы и протер слезящиеся глаза: ну за что ему такое наказание?

Икшефтус на самом деле никогда не стремился в жрецы, в храм бога Кетцалькоатля попал совершенно случайно — привел отец, чтобы сократить в семье количество голодных ртов. Настоятель тогда искал в помощники смышленого мальчика. Вокруг учителя крутилось с десяток юношей, которые готовили себя к жреческой службе. Икшефтус натачивал палочки для письма на песке, смешивал краски, которыми раскрашивались камни-календари, сопровождал школяров на занятия в обсерваторию. По спиральной лестнице затылок в затылок мальчики поднимались в верхнее помещение. И пока жрец объяснял, как наблюдать за небом, что квадратные окна точно смотрят на точки восхода и захода Солнца в дни весеннего и осеннего равноденствия, зимнего и летнего солнцестояния, Икшефтус, утомленный, дремал в прохладе.

Но однажды на их город Теотиуакан напал мор. Страшная болезнь смерчем промчалась по домам, отправляя духи индейцев раньше времени в вечное путешествие к звездам. Настолько сильной и безжалостной оказалась хворь, что даже бог Кетцалькоатль не сумел защитить свой храм. Один за другим умерли ученики. За ними последовали взрослые служители храма. Остались только главный жрец и мальчик «подай-принеси». Настоятель призвал к себе Икшефтуса и наказал собираться в дальний путь: ему поручалось пройти через города до самой Чичен-Ицы и сообщить о том, что случилось в Теотиуакане.

«Семь… Восемь… Девять… Передохнем», — старик приложил ладонь к груди: сердце неистово колотилось. А ведь потом придется идти обратно, наверх. И почему древние предки сделали лестницы такими узкими, что может поместиться только один человек? Иначе Икшефтус давно оперся бы о плечо своего молодого помощника, который ждет сейчас с факелом в Зале Календарей.

Услышав от настоятеля, что предстоит долгая-долгая дорога до Чичен-Ицы, Икшефтус опустил глаза: жрец не должен догадаться, что поручение обрадовало служку. Да, весть, которую ему поручено доставить, конечно, трагическая, но благодаря ей мальчик, наконец, сможет вырваться из надоевшего храма и окажется в привычных джунглях. Впереди несколько месяцев — в меньшее время никак не уложиться — свободы. По пути он заглянет в деревню к родителям, по которым успел соскучиться, обнимет братьев и сестер, пообщается-подерется со старыми дружками. Но радость первых дней свободы омрачилась бедой: на месте родной деревни торчали останки развалившихся хижин, голодные собаки рылись в отбросах. Такое впечатление, что жители в спешке бежали, побросав вещи и утварь. Земля вокруг, которую племя отвоевало у джунглей под посевы кукурузы, высохла и покрылась беспорядочной сеткой трещин.

Икшефтус проходил деревни одну за другой, заглядывал в города и ужасался: вокруг стояла оглушающая тишина. Если раньше путник задолго до появления первых каменных строений мог услышать гул, который создавали тысячи живущих в городах индейцев, то теперь пирамиды вырастали как немые призраки. Люди попадались, но только в джунглях, они так же, как Икшефтус, пытались найти живых и безумно боялись городов, сгорающих под солнцем.

Но самое тягостное впечатление произвела некогда величавая Чичен-Ица. Город оказался не просто пуст. Некогда крепкие дома превратились в руины, их разграбили, словно тысячеголовый дракон разбросал камни и пожрал людей. Икшефтус, глотая слезы, взобрался по ступеням на вершину пирамиды Кукулькан, вошел в венчающий ее некогда торжественный храм. Но лишь ветер гулял меж серых колонн. Весть о трагедии в Теотиуакане некому было донести. Ни одного жреца в городе Икшефтус не нашел.

И отправился в обратный путь.

Настоятель выслушал рассказ вернувшегося гонца, вздохнул и повел его через площадь к пирамиде Солнца. Потом все вверх, вверх, практически до самой вершины, а оттуда лабиринтом коридоров в Зал Календарей. Икшефтус привычно, как поступал раньше, послушно остановился у входа. Но жрец мягко подтолкнул мальчика к священной стене. Так Икшефтус стал единственным и в силу обстоятельств последним учеником последнего жреца-настоятеля. Старик принялся терпеливо объяснять новому слушателю правила математики, рассказывал про движение Солнца и Луны, учил читать старые и составлять новые календари. Но Икшефтус, от природы нелюбопытный и нерасторопный, сопел и пыхтел, тер слезившиеся глаза, слушал рассеянно, ковырял в носу, складывал и вычитал с ошибками. Путал календари хааб и тцолкин, не понимая, почему нельзя обходиться одним. Настоятель скрипел зубами, злился, когда мальчик в очередной раз не мог сложить два числа, и даже нещадно сёк ленивца. Но потом, поохав, вновь принимался за объяснения, сознавая, что иного выхода нет. Икшефтус — последний из племени жрецов. И значит, именно ему, оболтусу и неучу, придется доверить главное знание майя — их тайное пророчество.

— Десять… Одиннадцать… Двенадцать! — выдохнул Икшефтус и ступил на золотой песок, устилавший пол в Зале Календарей.

И максимально, на сколько еще был способен, наследник жрецов выпрямил спину и вошел в освещенное горящим факелом помещение. Пред юным помощником Икшефтус должен выглядеть достойно, как и полагается хранителю многовековой тайны, исполнителю великой миссии. Подросток склонился в учтивом поклоне. Икшефтус прохромал (колено предательски заныло, дождя в любом случае не предвидится, почему же болит нога?) к священной стене. Ее украшал главный из длинного перечня календарь индейцев — Камень Судеб. Гигантский, раскрашенный яркими красками (в основном красной, золотой и голубой) круг, состоящий из нескольких, плотно прижатых друг к другу колец — в нем майянцы зашифровали даты пяти поворотных моментов в жизни человечества. Когда люди погибали и возрождались вновь. В центре оскалился лик Тонатиу — верховного Солнца пятой эры, ничто не может скрыться от его свирепого взгляда. Две божественные руки, больше похожие на страшные лапы с длинными когтями, украшены зелеными изумрудными браслетами. В каждой руке Тонатиу держит человеческое сердце, язык бога походит на лезвие — он требует жертвоприношений для непрерывности движения Солнца. Поколения индейцев дрожали перед Камнем Судеб, Камнем Пяти Солнц человечества. Но сегодня его устрашающую красоту могут лицезреть только два представителя некогда могущественного и многочисленного племени майянцев: последний жрец и его помощник. Раз в год традиционно в День Красного Дракона (то есть как раз сегодня) они навещают Зал Календарей, жрец — чтобы поклониться главному камню, помощник — чтобы подновить потрескавшиеся краски, смести паутину.

Подросток укрепил факел в специальной подставке, вынул из кармана пучок соломы и начал протирать календарь.

Икшефтус скрюченными, плохо гнущимися пальцами провел по выдолбленным в стене холодным линиям. Последний жрец должен продемонстрировать хоть и единственному зрителю свою причастность к великой тайне. Указательный палец уперся в плоскую выемку. Своеобразный пробел в Линии Судеб. Лакуна, которую предстоит заполнить именно Икшефтусу.

Мальчик отбросил клочок сухой травы и, подпрыгивая, стал смахивать с углов переплетенные пыльные нити. Потом присел на корточки и дыханием сдул осевшую между значками пыль.

— Что тут написано? — ткнул он рукой в финальный отрезок текста и поднял голову к жрецу.

— «Конец дней», — торжественно произнес Икшефтус.

— Что означает «конец»? — мальчик отличался от сверстников, обитавших ныне в городе у подножия пирамиды, ребенок был надоедлив и болтлив.

— Напутствие предназначено тем, кто столкнется с бедой через много-много тунов, — уклончиво ответил последний жрец, потому что он и сам толком не знал смысл предсказания. У своего учителя не уточнял, так как трезво рассудил, что до часа «ноль» в любом случае не доживет. Как и этот настырный мальчик, и еще много его поколений потомков.

— А когда мы заполним пустую строчку? — мальчик выпрямился и поискал свободную лакуну: надо убедиться, что она никуда не убежала после их последнего посещения.

— Я уже объяснял тебе, — забыв про лоск величественности, которым обязан обладать настоящий жрец, цыкнул Икшефтус: как же надоел ему мальчишка, ребенок слишком много задает вопросов, — когда над Землею по велению бога Тонатиу вспыхнет Огненный Цветок.

— Но купол над головой бесконечен, — скривил губы непослушный подросток, махнув в сторону окна. — Хотя бы известно, в какой части неба зажжется факел?

— Там, где по ночам восходит Глаз Быка, — повторил Икшефтус то, что постоянно твердил ему учитель.– Священная Красная Звезда, которой веками поклонялись майя. И как только придет Новый Свет, я смогу просчитать точную дату «Конца дней».

— По-моему, ты давно проспал Небесный Цветок, — хмыкнул вредный мальчишка, — потому что «конец дней» давно наступил. Наше племя стало таким малочисленным.

— Проглоти свой язык, наглец, — сверкнул глазами старый жрец: вот с кем ему суждено проводить последние дни на этой земле. — Во-первых, после «Конца дней» вообще никого не останется, на всей планете. А во-вторых, Небесный Цветок будет таким огромным и ярким, что затмит Солнце и Луну. Подобное не пропустишь.

Если честно, жрец тоже не раз ломал голову: чем на самом деле окажется Небесный Цветок. Может, предки имели в виду мощную вспышку молнии? Икшефтус еще помнил серебристые шары, которые нависали над храмами, возвещая о неминуемом начале сезона дождей. Со страшным грохотом, словно одновременно ударяли в тысячи барабанов, шары рассыпались множеством искр. Но вот уже несколько десятилетий молнии не прорезали воздух, как и перестали падать из облаков потоки воды. В глубине души последний жрец боялся, что может пропустить рождение Небесного Цветка. Кстати, из-за подобных опасений Икшефтус и поселился в пирамиде, в помещениях на вершине, ближе к небу.

Чтобы прекратить дискуссию и не дать мальчику возможности задать очередные вопросы, на которые Икшефтус — в прошлом не очень аккуратный и любознательный ученик — не знал ответов, старик повернулся спиной к Камню Судеб и направился к ненавистной лестнице.

Ровно двенадцать истертых до скользкости льда ступеней вверх. Под тяжестью ступавших веками по ним жрецов в камнях образовались ямки. «Вот, даже камень по отношению ко времени не вечен, — пробормотал Икшефтус. — Как же наши предки заглядывали на тысячелетия вперед? Откуда узнали, что „Конец дней“ неминуем?»

Плечи Икшефтуса опустились, словно на них давила ответственность перед потомками: он должен завершить Камень Судеб, сообщить человечеству финальную дату. И последний жрец справится с тяжкой миссией.

А пока… Поскорее бы добраться до своей комнаты и упасть на ложе. Его ждет целительный сон.

О чем еще мечтать столетнему старцу?..

Глава 1

День предстоял долгий.

Излишне суетный, предсказуемо нервный.

20 июня 2012 года Егор Лукошкин брился в ванной и перебирал, словно лепестки на ромашке отрывал, невеселые мысли. Каждый год в этот летний день накатывала хандра, хотелось ныть и жаловаться.

Потому что Лукошкин терпеть не мог дни рождения. Причем — в одинаковой степени неприятности как свои, так и чужие. И чья только голова придумала столь извращенный праздник? Улыбаясь и пожимая руку юбиляру, восторженно трындишь человеку совсем не то, что на самом деле о нем думаешь. А когда приходит твой час, начинаешь с подозрением внимать гостям: превозносят, например, профессиональные качества именинника, но что конкретно имеют в виду, на что намекают, что прячут между строк? Нет, дни рождения — это галера, рабская повинность. Одни подарки чего стоят. Мечешься, выбираешь, вручаешь, нервничаешь потом: понравится-пригодится ли человеку презент. Хоть и придумали в качестве успокоения присказку про дареного коня, ну так все равно каждый норовит в «зубы» заглянуть.

Принимать дары — обратный конец той же «палки»: после ухода гостей, как правило, остается ворох предметов. За редким исключением совершенно не нужных. Разрываешь очередную упаковку и злишься: выбросить — жалко, но что теперь с подобным «удовольствием» делать? Так, в прошлом году Лукошкину кто-то подсунул (иначе и не скажешь) миниатюрные дорожные шахматы. Но Егор сроду в «клетках» не разбирался, тратить время на столь мудреные игры не собирался, даже от скуки. Решение, лежащее на поверхности: убрать в шкаф до очередного чужого дня рождения и вручить потом виновнику торжества. Вроде, рокировка выигрышная, в деньгах экономия. Но где гарантия, что не осчастливишь шахматами того же человека, который презентовал тебе «миниатюрную ненужность».

Лукошкину, как он считал, ни разу еще не вручили подходящий подарок. Вещь необходимую и полезную с его точки зрения. То, что Лиля дарила (свитер или галстук) — конечно, полезно и нужно, но лишь с точки зрения жены. Подобные носильные вещи она бы и так рано или поздно приобрела. Зачем же обычную покупку приурочивать к якобы особому дню? Вот тут и кроется отгадка: да потому что никакой особости в юбилее и нет.

Так размышлял Егор, рассматривая себя в зеркале над раковиной. Сегодня главе семейства, как почтительно говорили раньше, исполняется сорок. Вернее, двум главным членам семейства, как надо говорить теперь — у нас же равенство полов — исполняется по 40 лет. Лукошкину — ярому противнику юбилеев — еще несказанно повезло: они с женой родились в один день. Благодаря столь редкому совпадению они когда-то и познакомились. Ровно 20 лет назад.

Последний экзамен сдан, под сессией подведена жирная черта, зачетка спрятана до зимы, сердце радостно бьется в предвкушении долгих каникул. Вадим Нелюбин — друг-однокурсник уверил Егора, что мужики имеют полное право расслабиться и отметить официальный юбилей Лукошкина. Начинается новая жизнь — студенческое лето, и лучше встречать его в новой компании. Старая за пару лет поднадоела: Егор и Вадим грызут гранит русского языка на филфаке. Особая репутация факультета известна: в группе они единственные представители сильного пола. Поначалу, «по-первокурсному», подобное казалось преимуществом: все девчонки — их. Но «по-второкурсному» и дальше окружающие лица потеряли оригинальность и приелись что ли, ну, как… конфеты работникам шоколадной фабрики, когда их (в смысле кондитеров) в какой-то момент непреодолимо начинает тянуть на солёненькое.

Нелюбин подхватил друга под локоть и довел до неизведанного еще развлечения — до порога ночного клуба. Они тогда только-только стали открываться в Москве и внушали некоторый трепет впервые заглянувшим сюда. И хотя парни оделись привычно — джинсы да рубашки с коротким рукавом (подумаешь, эка невидаль — клуб), мимо тяжеловесов-охранников проходили на подогнувшихся коленках: вдруг не пустят. Кто его знает, как правильно воспринимать ночное заведение: то ли ресторан, где музыки больше обычного и до утра, и тогда без пиджака никак; то ли забегаловка, где лишь танцы, с закуской в перерывах. Но студенческий прикид не вызвал у стражников настороженно отрицательных эмоций, и друзья проскользнули в полутемный зал.

В центре возвышалась не то чтобы сцена, так — небольшой деревянный пятачок. На помосте стоял барный — то есть высокий и без спинки — стул. На нем, удобно зацепившись одной ногой за перекладину, сидел парень: он пел, терзая в руках микрофон, подтопывал второй ногой в ритм, откидывая периодически сваливающийся на лицо непривычно большой, достающий до подбородка, светлый чуб.

— Ой, я знаю его, — блеснул эрудицией Вадим. — Гарик Сукачев. Рок-н-ролл. Нам туда, — и он подтолкнул Егора к свободному столику у стены.

Они посмотрели перечень напитков, напечатанный на сложенной, словно театральная программка, двухстраничной тетрадке. Не сговариваясь, выбрали самый дешевый коктейль, и прокричали заказ подскочившему официанту.

Егор слушал Сукачева, Вадим осматривал зал в поисках подходящей компании.

В их дуэте именно Нелюбин обычно начинал знакомство. Проверенным и отточенным до совершенства способом — в комплект входили особая загадочная улыбка, подскок одновременно двух бровей и чуть хрипловатый голос. Вадим подплывал к девушкам и представлял сначала себя, а потом сразу, без паузы Лукошкина длинной, но очень выигрышной фразой: «Прошу любить и жаловать: мой друг Егор. Он же — Гоша, он же — Георгий, он же — Жора». Девушки, ошарашенные столь «многоэтажным» вступлением, тут же начинали хихикать, охать и ахать, и дальнейший разговор тек уже свободно, потому что неловкость первых минут легко преодолевалась.

Наискосок от Сукачева, тоскующего по «маленькой бейбе», склонились над столиком, что-то оживленно обсуждая, три девушки. Вадим прищурился, оценивая шансы, и кивнул Егору. Цель выбрана!

В музыкальной программе объявили перерыв. Парни подрулили к подружкам.

— Добрый вечер, — пошел в наступление Нелюбин. — Разрешите представиться: я — Вадим. — И не давая девушкам ни секунды на размышления, тут же добавил фирменное «блюдо»: — А это мой друг Егор, он же — Гоша, он же — Жора, он же — Георгий.

Три девушки удивленно-послушно перевели взгляд с Вадима на Лукошкина.

— А что у него значится в паспорте? — неожиданно «не по программе» спросила одна из юных дам.

— Э…э, — запнулся Вадим, явно не готовый к подобной реакции, — а я и не знаю. — Он и вправду ни разу не задумался поинтересоваться об этом у друга.

Девчонки дружно засмеялись.

— Егор, — поспешил на помощь Лукошкин.

Хотя Нелюбин в спасении не нуждался. Вадим уже пододвинул свободный стул и, потеснив девчонок, уселся за столик. Их приняли в компанию. И пока Нелюбин «наводил мосты» и «производил неизгладимое впечатление», Егор незаметно разглядывал подружек. Девчонки оказались внешне очень похожими: стройные, модно одетые брюнетки. Только у той, что умудрилась «сломать» знаменитый спич про «четырёхимённость» Лукошкина, Лены, лицо уж слишком умное. Ее соседка справа — Ирма относилась к племени хохотушек, бурно реагировала на каждую шутку Вадима. Но внимание Егора привлекла Лиля — слишком грустными казались ее глаза. И Лукошкину захотелось узнать, почему.

Девчонки, не скрываясь, рассказали о себе. Лиля и Ирма однокурсницы, учатся в Инязе, Лена — двоюродная сестра Лили, на два года младше, будущий биолог. И собрались они в клубе, чтобы отметить… день рождения Лили. Фанфары! Тут уж никто не ставил под сомнение факт, что парни напрасно решили пересесть за девчачий столик.

Молодежь проболтала-протанцевала в клубе почти до закрытия. Вывалились на улицу перед рассветом. Метро давно заснуло и пассажиров не принимало. Парни пересчитали купюры, оставшиеся в карманах (проездные по понятным причинам помочь не могли). Отправить всех девчонок на попутных машинах не получится, кому-то придется добираться пешком. Лене и Ирме оказалось по пути, Вадим вызвался довезти сначала первую, потом вторую. Егор тут же предложил Лиле рыцарский эскорт: до ее дома не так близко, конечно, но и не так чтобы далеко — за час-полтора неспешным темпом, по просыпающимся улицам. Романтично звучит? Лиля согласилась. Только сначала требовалось позвонить домой, предупредить родителей, чтобы не волновались. Но попробуйте найти работающий автомат в городе сломанных телефонов. Где-то болтался провод с оголенным концом вместо трубки, где-то диск отказывался крутиться по цифрам, а в некоторых будках стены пугали лихо разрисованной, но наготой.

(«Слушайте, — осенило именинника и, размахивая бритвой, Лукошкин принялся объяснять собственному отражению в зеркале, — мы и не заметили, а ведь с московских улиц полостью исчезли телефонные стекляшки. Технический прогресс в форме сотовой связи оставил вандалов без работы»).

Только, спустившись в подземный переход, удалось обнаружить трубку, которая подтвердила работоспособность длинным гудком. Получилось набрать и нужный номер. Миссия дисциплинированной дочери выполнена. И молодые люди зашагали по асфальту навстречу рассвету.

Где-то в начале Ленинского проспекта сразу за Октябрьской площадью Егор нерешительно положил руку девушке на плечо. А через два светофора, набравшись смелости, склонился к ее лицу — губы у Лили оказались мягкими и теплыми. Со вкусом… утренней росы. Юноша тут же отстранился, чтобы увидеть реакцию на дерзкий поступок: он не первый раз целовался, и последствия случались всякие, однажды даже по физиономии схлопотал. Вот и у Лили глаза мгновенно изменились. Но не так как у других: вокруг зрачков вспыхнули удивленно-восторженные огоньки. Неужели именно Егор зажег этот свет? Лукошкин остолбенел, помолчал и… поцеловал еще раз.

— А может, и не было никакого чуда? — скептически подвел черту перед зеркалом Егор. — И в глазах Лили отразились лишь лучи проснувшегося солнца? И я тут вовсе ни при чем?

«Чём ни при чём, но, — продолжал уже про себя Лукошкин, — последствия того провожания зафиксированы работниками ЗАГСа». Кстати, та же участь постигла и Вадима, который после окончания университета женился на Ирме Волковой. Егору и Лиле досталась роль свидетелей на той шикарной свадьбе.

— Но есть и положительный момент, — Лукошкин, как дипломированный психолог, обязан следовать рекомендациям, которые раздает на семинарах сомневающимся в жизни, — теперь, по крайней мере, не надо тратиться на два дня рождения и несколько раз в год собирать гостей. Главное, перетерпеть предстоящий вечер.

В ванную зашла Лиля, намереваясь помыть руки.

— Мне уже сорок лет, — патетически без предисловий заявил Егор жене, продолжая цепь нахлынувших с утра невеселых умозаключений. — И чего достиг?

— Рано подводить итоги, — успокаивающе откликнулась Лиля, дотянувшись до крана.

— Ну, хотя бы промежуточные, — не отставал муж, надеющийся на диалог. — Например, — Лукошкин вывернул голову так, чтобы увидеть в зеркале собственный затылок, — уже есть признаки пробивающейся плеши.

— Мне сегодня исполняется столько же, сколько и тебе, — надеялась хоть как-то смягчить шквал самобичевания Лиля. — Я же не ною.

— Ты, во-первых, прирожденная оптимистка, а во-вторых, — женщина, — сдаваться Егор не собирался, наоборот, теперь он мог шире развернуть знамена и начинать наступление. — Ты веришь в меня, мол, муж, что случись, поможет. Но… как же на меня надеяться? Я оказался не очень удачлив в жизни.

— Ты не прав, — выкинула белый флаг Лиля и ткнула кулачком в грудь Лукошкина, — может быть, денег зарабатываешь не много, но зато у тебя два образования. И ты ими двумя пользуешься. Есть чем гордиться. Вон Вадим запрятал диплом подальше и торгует квартирами.

— Я тоже с дипломом филолога хорошо устроиться не смог, если помнишь, — съязвил Егор, — поэтому пришлось учиться еще и на психолога.

— Но ты пишешь книги, — стала перечислять Лиля, — ведешь семинары.

— Один семинар, — тут же уточнил Лукошкин. — Хорошо, что попадаются олухи, не способные шагу ступить без чьих-либо советов.

— Если так допекло, — нахмурилась жена, — то ты способен попробовать что-то еще. Мне, как любой женщине, после сорока трудно менять жизнь, у мужчины шансов несравнимо больше.

— Ты с ума сошла, — незлобиво, словно на глупенькую школьницу, посмотрел Егор на Лилю — Вот если бы мне было двадцать, другой разговор. Уж я бы нашел что-нибудь более перспективное, чем филология. Вон Вадим решил собственные проблемы одним махом.

— Что же тогда и ты не женился на Ирме? — разозлилась Лиля и, хлопнув дверью, выскочила в коридор. Ей вслед оторвалась от стены и ухнула в раковину плохо приклеенная кафельная плитка.

Лукошкин прикусил губу. Егор ведь ничего конкретного в виду не имел, так себе ныл-ныл и ляпнул, что первое в голову взбрело. Но, как предупреждал старина Фрейд, ничего просто так с языка не слетает, значит, где-то подсознательно, среди вороха глупостей, которых достаточно в башке любого взрослого человека, тлела сия мерзкая мысль.

Дело в том, что Вадим очень удачно, если так можно говорить и о мужчине, женился. Волкова оказалась не обычной студенткой Иняза, а дочкой человека, который в советские времена работал чиновником в нефтегазовом ведомстве, а после 1991 г. перебрался вместе с министерством в госконцерн, а потом превратился в крупного акционера уже частного АО. Со всеми вытекающими последствиями в виде ежегодных гарантированных дивидендов, квартир, коттеджей не только себе, но и своей дочери, а по случаю и зятю.

Лукошкин выловил плитку и тяжко вздохнул: ну вот, не зря твердил жене, что день рождения — напряженное для его нервной системы событие. Придется не только перед Лилей каким-то образом извиниться, но еще и кафель клеить.

Только зачем? Все равно потом неминуемо отвалится.

Глава 2

«ПЕСНЬ про филолога» — старый мотив в периодически вспыхивающих ссорах с женой. Результат полной профнепригодности по отношению к жизни. Последствия неправильного выбора, сделанного еще в юности.

Егор очнулся накануне десятого класса — последнего, выпускного. Над головой, как дамоклов меч, повис вопрос — а что дальше? По сути — риторический. Потому что ответа Лукошкин не знал. Родители тоже растерялись и решили переложить ответственность на чужие плечи: через знакомых нашли психолога, отвезли ребенка на консультацию. Пусть специалист определит, к чему у недоросля склонности, и в какой вуз следует подавать документы.

Егор, повинуясь указаниям молодой, не намного старше его, девушки раскладывал цветные карточки, дорисовывал картинки, ставил в клетках «птички» рядом с вопросами анкеты. Вердикт психолог вынесла с одной стороны, простой — «ваш сын — гуманитарий», а с другой не внятный. Родители рассчитывали услышать название вуза, но таких рекомендаций не прозвучало. Молодой человек должен выбирать сам.

Егор задумался. С характеристикой психолога согласился: сочинения ему всегда удавались, а вот в естественных науках, а особенно в точных, разбирался слабо. Значит, дорога одна — на филфак.

Поступив в университет, Лукошкин честно оттрубил пять лет и по прошествии срока вновь, как сварливая старуха из сказки Пушкина, оказался у уже знакомого, но по-прежнему разбитого «корыта» — а что дальше? Идти в школу, работать учителем? Он с сестрой Зойкой справиться не может, ни уроки не способен ей помочь сделать, ни взрывной характер усмирить, а тут на него свалятся сразу 30 малолетних Зоек! Кошмарная жуть! Податься в журналисты? Носиться в поисках сенсаций? Но что считать сенсацией? Очередное замужество поп-дивы ему лично не интересно, тратить время на подглядывание и подслушивание — слишком хлопотное занятие и мало благородное.

По совету Лили, которая на правах молодой жены включилась в процесс профессионального становления Лукошкина, Егор устроился в книжное издательство (считай, под крыло к Лиле, которая там уже числилась в должности переводчика) — читать чужие рукописи. И читал их скрупулезно целых 10 лет. Пока не взвыл. Пробегая глазами по строчкам очередного опуса, Лукошкин окончательно оформил мысль, которая до сего дня безуспешно пыталась вылупиться: Егору до зубовного скрежета надоело корпеть над чужими текстами, он и сам способен сочинить подобное.

И снова Лиля поддержала мужа — нельзя талант, если уверен в себе, зарывать в землю. Но про что конкретно писать, задумался Лукошкин. Жена предложила провести мониторинг, и Егор отправился в самый большой, несколько этажный книжный магазин — искать свободную нишу.

Полки ломились под тяжестью томов. Между стеллажами, как в лабиринте, метались редкие читатели. С ярких обложек взывали, словно торговцы на рынке, несчастные авторы, предлагая детективы, романтические сопли или сказки для взрослых, на русском языке или в переводе с чужеземного, в карманном формате или в объемном фолианте, сериями или эксклюзивом. Разглядывая нарисованных длинноногих девиц-следователей или плечистых спецназовцев, Лукошкин морщил нос. Фэнтези или криминальный роман — книжки толстые, на создание одной уйдет не меньше года. Пока доберешься до финала, вкусы изменятся, и твой труд останется не востребованным. Уже сейчас писателей в этом разделе в разы больше, чем присутствующих читателей.

А вот соседний зал радовал толкотней. Здесь покупателям предлагались не рожденные в горячей голове сюжеты и герои, а конкретные, прямолинейные рекомендации абсолютно по любому вопросу. Наш народ, оказывается, безумно охоч до советов! Приунывший было филолог расправил плечи. Вот уж с чем просто справиться. Смысл таких книжек — пересказать другими словами уже кем-то ранее написанное. Выпиливать лобзиком? Легко. Подбирать цветы в букеты? Пожалуйста. Тема — не имеет значения, найти базовый материал в век Интернета — задача пустяковая.

Егор еще раз провел рукой по плотным корешкам, пытаясь определить верное направление. В чьих советах, среди сонма знатоков, люди нуждаются больше всего? Тройка лидеров определилась сразу: варка-готовка в комплекте с сервировкой — то есть кулинария, травки-настойки вкупе с восточными гимнастиками — народная медицина и, наконец, «как трудно жить!» — психология. Причем последнему разделу Лукошкин смело вручил пальму первенства — видимо, миром правит поколение сомневающихся. Почитаешь и диву даешься, как еще в нашей стране продолжают дети рождаться и электростанции работать. Если главные вопросы, волнующие людей, сводятся к двум проблемам: «Как познакомиться с девушкой (парнем)?» и «Как разговаривать с начальником, чтобы ему не захотелось тебя уволить?».

Лукошкин нацелился на психологию. Тем более что в предмете присутствовал и личный интерес. Чтобы не повторить ошибку родителей, которые слишком поздно озаботились профориентацией ребенка, собственного сына Егор отвел на консультацию к психологу накануне записи в первый класс. Хоть и прошло между походами к специалистам полтора десятка лет, вердикт не отличался оригинальностью. «Ваш сын — гуманитарий», — сообщила заботливому папаше женщина в белом халате. Ладно, махнул рукой Лукошкин. Время еще есть. Сам помогу ребенку. И, привыкший все, за что берется, делать основательно, Егор достал семейную заначку и заплатил за обучение на заочном отделении психфака.

С высоты сегодняшнего дня к результату того решения можно относиться по-разному. Лукошкин сочинил пару книжек, которые периодически переиздавали, гонорары помогали жить. Не слишком шикарно, но терпимо. А с прошлой осени начал еще и лекции читать, вовремя уловив рождение очередной ниши для желающих заработать. Первыми протоптали тропинку игроки-биржевики, кинув клич, что «каждая кухарка может торговать на финансовом рынке». И, словно горошины из мешка, посыпались курсы для начинающих трейдеров (платные, конечно). Тут же подсуетились и другие специалисты. К фразе про «кухарку, которая может» теперь добавляли любой глагол: танцевать, кататься на коньках, говорить по-испански, сочинять стихи. Писатели, которые никогда или очень редко издавались, журналисты, трудившиеся в газетах, которые давно закрыты, а также фотографы, дизайнеры, архитекторы и прочие «свободные художники» ринулись вести семинары, школы, группы, курсы. Почему творческие люди взялись преподавать, Лукошкину понятно: без особых хлопот в карман капал дополнительный доход. А вот почему находилось достаточно много желающих слушать лекторов? Так соскучились по общению, что даже деньги готовы платить?

Что касается неудач второго образования, к ним можно отнести то, что сыну Егор так и не помог. Антон категорически отказывался откровенничать с родителем. Например, сегодня, буркнув дежурное: «Мам-пап, поздравляю!», укатил с утра пораньше к бабушке с дедушкой на дачу. Где пребывала и егоровская сестра Зойка, оплакивающая очередной развод.

Поэтому ожидаемые гости — известны как облупленные, постоянный, не меняющийся два десятилетия контингент: Вадим с Ирмой и Лена Карева.

Хотя нет, как же Егор забыл про обязательного, как салат оливье на столе, «гостя+»? Должен непременно появиться дополнительный, пока неизвестный, персонаж мужского пола. Лиля и Ирма не теряют надежду найти для Каревой «приличного человека». Поэтому день рождения используется как подходящая площадка для знакомства. Бедная Лена — слишком умная, ни один мужчина рядом с ней не выдерживает больше месяца (этот максимум удалось преодолеть лишь одному смельчаку, остальные переставали звонить уже через неделю) — давно не сопротивлялась напору подруг и на каждого вновь представленного кавалера смотрела с терпеливым сожалением.

Казалось, варианты исчерпаны, за прошедшие годы на дне рождения Лукошкиных побывали неженатые летчик и юрист, торговый представитель и сотрудник банка, журналист и целых два, сменяя друг друга, рекламных агента. Лиля возлагала большие надежды на социолога, книжка которого готовилась к выходу в ее издательстве, все-таки кандидат наук. Но «гость+», перекинувшись с коллегой парой слов («О, вы заведуете лабораторией? Потрясающе!»), даже номером телефона у Лены не поинтересовался. Егору запомнился инструктор по аэробике из фитнес-клуба, в котором занималась Ирма. Широкие плечи, накаченный пресс (Лукошкину, пожимая могучую руку, захотелось тут же подобрать нависающий над ремнем живот) — тренер понравился всем присутствующим, кроме… Лены, которая во время подробного рассказа об упражнениях на каждую группу мышц лениво ковыряла вилкой винегрет.

Сегодня за приход нового персонажа отвечал Нелюбин. Недавно он взял на работу в риэлторскую фирму художника-декоратора. Не женатого. Егор недоумевал, нет, не по поводу семейного положения новичка, а в принципе: зачем Вадиму — продавцу квартир профессиональный иллюстратор? «Хочу, чтобы клиент крутился возле меня полный цикл: от поиска подходящего жилья до новоселья», — объяснил бизнесмен. Именно поэтому в штате конторы числилась бригада строителей-ремонтников и ландшафтный дизайнер. Но художник? «Ты отстал от жизни, — похлопал друга по плечу Нелюбин. — Сегодня люди выбирают большие пространства, что в городских квартирах, что в загородных домах. Площадь стен увеличивается, мебелью их не закроешь. У кого денег слишком много, завешивают шедеврами мастеров, у кого много, но не слишком — заказывают роспись. Им Андрей Ерофеев и придумывает сюжеты».

Затренькал дверной звонок. Лукошкин, не спрашивая, распахнул створку. За порогом возник огромный, в несколько десятков алых роз («наверняка, сорок штук», — догадался хозяин квартиры), букет.

— Доставка, — крикнул Егор, вызывая виновницу торжества. Любопытно, что за кавалер прислал жене столь дорогущий подарок?

Привлеченные шумом в коридор высыпали гости.

— Нет, нет, не доставка, — зашевелились цветы, длинные стебли с трудом сползли вниз, и поверх красных бутонов возникло мальчишеское лицо. — Меня пригласили. Я — Андрей.

И букет решительно шагнул в прихожую. Ерофеев пробежал глазами по лицам трех дам, и протянул цветы… Лене:

— Самой очаровательной имениннице.

— Вы ошиблись, — растерялась Карева и… неожиданно покраснела. Так на нее подействовал вид алых роз? Или… ее впервые назвали очаровательной?

Андрей тоже смутился и, почему-то продолжая смотреть, на Лену, протянул букет стоящей рядом Лиле (теперь ошибиться он уже не мог, с Ирмой — женой босса художник, конечно, был знаком).

— Спасибо, — Лукошкина взяла букет и, пожав плечами, пригласила гостей сразу к столу.

Егор по дороге в гостиную затолкнул Вадима в кухню.

— Где ты откопал подобного ребенка? — накинулся он на друга.

— Ерофееву 34 года, — шептал, оправдываясь, Нелюбин. — Просто человек так молодо выглядит. Знаешь, художники — народ странный, они не похожи на других.

— Все равно Андрей младше Лены, — шипел Лукошкин.

— Если бы ему было 14, а ей 18 — разница в четыре года показалась бы пропастью. После тридцати граница стирается. А во-вторых, Ерофеев необычайно умный. Увидишь, парень еще покажет себя.

— Егор, Вадим, — раздался требовательный голос Лили. — Опаздываете.

— Шампанское из холодильника достаем, — откликнулся Лукошкин, подхватывая под мышку запотевшие бутылки.

Егор занял место во главе стола. Лиля традиционно посадила Лену рядом с «гостем+».

Глава 3

РАЗГОВОР за столом легко перепрыгивал с темы на тему и не отличался оригинальностью. Под закуски (оливье, винегрет, «Мимоза», селедка под шубой и мясная нарезка) в основном вспоминали смешные истории из жизни двух именинников, совместную встречу Нового года на даче у Нелюбиных, о потопе, случившемся в квартире Лукошкиных пару месяцев назад, последствия которого еще не успели окончательно устранить. Когда на столе появилось горячее (печеная картошка и тушеная баранина), настало время обсудить проблемы на работе. Нелюбин жаловался на капризных клиентов, которые научились сравнивать цены у конкурентов, Ирма, домохозяйка со стажем, приглашала посмотреть ее очередное увлечение — многоуровневые клумбы-водопады. Лиля пыталась процитировать виртуозную бессмыслицу из текста очередного автора. Но потом заметила, что муж с самого начала застолья ни слова не произнес. Даже Лена успела посетовать по поводу нерадивых студентов, даже «гость+» Андрей то и дело смеялся, когда за столом вспоминали что-нибудь забавное. А вот Егор хмуро молчал, видимо, утренняя хандра до сих пор не выветрилась.

— А у Гоши новая работа, — решила Лиля приобщить супруга к всеобщему разговору. — Он ведет семинар. Сам разработал.

Вилки и ножи звякнули, одновременно опустившись на тарелки.

— Вёл, — поправил жену Лукошкин. — Сейчас каникулы до осени.

— И чему же ты учил народ? — хмыкнул Вадим.

— А кто ходил на лекции? — заинтересовалась Ирма. — Молодежь или старики?

— Записались разные люди, правда, ведь? — Лиля с надеждой посмотрела на Егора: ну же, прекрати дуться.

— Я сам удивился, когда зашел в первый вечер в аудиторию, — оживился, наконец, Лукошкин. — В основном, собрались представители среднего возраста, уже чего-то в жизни достигшие. Работающие над сложными проблемами. И я им был нужен как воздух.

— Не томи, — отодвинул тарелку Вадим. — Зачем ты им понадобился? Что такого рассказывал?

— Учил правильно делать открытия, — скромно признался Егор, откинувшись на стуле.

— Но такому нельзя научить, — резонно заметила Лена. — Открытие — процесс интуитивный, спонтанный, иногда даже мистический. Его невозможно загнать в рамки теории.

Сидящий рядом с девушкой Андрей согласно закивал головой.

— И, тем не менее, — уверенно заявил Егор. — Если человек научится формулировать нестандартные выводы из сложной ситуации, то справится с любой задачей. Гарантирую.

— Курсы для любителей головоломок? — предположил Нелюбин. — При каких условиях один плюс один равен трем или даже четырем?

— Я бы назвал свою область смежной, — покрутил вилкой в воздухе Лукошкин. — В твоем примере уже заложены все слагаемые, в том числе и окончательный результат. Остается только подобрать условия. У моих же слушателей «на руках» масса информации и столько же вопросительных знаков в финале.

— Ерунда, — резюмировала Лена. — Красивые, но пустые слова.

— Проверим? — в глазах Лукошкина вспыхнул азарт. — Кто из вас мучается над решением какой-либо проблемы и не может найти ответ? Предлагаю помощь прямо сейчас. Бесплатно. Пользуйтесь моментом.

Вадим состроил недоверчивую гримасу и потянулся к блюду с горячей картошкой за добавкой. Ирма тоже посчитала предложение не стоящим внимания и вернулась к тушеному мясу.

— Из какой области проблема? — неожиданно откликнулся Ерофеев.

— Из любой, — Егор поставил локти на стол и переплел пальцы. — Слушаю.

— Хм… м.., — промычал Андрей, собираясь мыслями. — Вам, наверняка, Нелюбин сообщил, что я расписываю стены в домах. В этом году особенно популярна тема индейцев майя, которые якобы предсказали конец света.

— О-о-о, — засмеялась Лена. — Из каждого утюга звенят про «Загадку 2012».

— В точку, — улыбнулся соседке художник.

— Ты его специально готовил? — Егор потянул за рукав Вадима. — Он во всем с Каревой соглашается.

— Обижаешь, — рявкнул шепотом Вадим. — Даже не говорил ему, что хочу познакомить с незамужней женщиной. Вспомни, я еще на кухне предупреждал, парень очень умный сам по себе.

— Пресса привлекла к теме излишнее внимание, — продолжал тем временем Андрей. — Но мода есть мода, и, чтобы достойно справиться с работой, я досконально изучил историю племени. Вот уж кто оставил потомкам массу загадок. Например, до сих пор не знают, почему процветающая на протяжении почти трех тысячелетий цивилизация неожиданно и стремительно деградировала, практически полностью исчезнув. Примерно в 830 году нашей эры майянцы перестали составлять календари и забросили строительство пирамид. Часть племени, наиболее просвещенные его представители, вымерли, храмы опустели. Остались лишь те, кто занимался сельским хозяйством и не имел отношения к науке и религии. Каким образом люди, которые одевались в грубые полоски ткани и не знали, что такое колесо, умудрились построить гигантские сооружения, обсерватории, каменные города и составить точнейший календарь, учитывающий движение звезд? У них была своя письменность, довольно сложная, расшифровать ее ученым удалось лишь шесть десятилетий назад. Они придумали собственную таблицу чисел, и умело пользовались ею. Вот смотрите, — Андрей достал из кармана шариковую ручку и развернул лежащую рядом бумажную салфетку. — Я сейчас расписываю игровую комнату для двух мальчиков. Одному брату 9 лет, другому 11. Центром картины станет пирамида, я разбросаю по фасаду математические примеры, а еще придумал изобразить возраст детей в майянской графике. Индейцы обозначали с помощью тире — число пять, точкой — единицу.

— Получается, что Морзе плагиатор, — фыркнул Вадим, — и списал азбуку у майянцев?

— Вряд ли, тогда бы он сделал ее трехзначной, ведь у индейцев существовал еще ноль, его заменяло изображение ракушки, — Андрей добавил к значкам третий элемент. — Поэтому число 9 складывается следующим образом, — Ерофеев провел горизонтальную линию и над ней поставил четыре точки. Для обозначения числа 11 он нарисовал друг над другом две горизонтальные линии, украсив их одной точкой.

— Потрясающе, — захлопала в ладоши Лена. — А мой возраст как выглядит? Мне 38.

— Полагаю так, — Андрей выстроил столбик из семи горизонтальных линий и добавил на вершину три точки. — Но еще ваш возраст можно обозначить словами: 1 катун, 18 тунов.

— А это что за абракадабра? — Ирма повертела в руках разрисованную точками и тире салфетку. — Вы выучили майянский язык?

— Нет, — потупился художник, — лишь попытался разобраться в календаре индейцев. Достаточно легко запомнить. 1 кин — это 1 день, 1 тун — 360 кинов, то есть 360 дней или по нашему год. 1 катун — 20 тунов или 7200 кинов. 1 бактун — 20 катунов или 144 тысячи дней. Майянцы изобрели и пользовались множеством календарей, в разных источниках упоминается от четырех до семнадцати. Но основными считают два: один составили для простых людей, чтобы объяснять им, когда сеять, а когда убирать урожай — древние индейцы возделывали не так много культур, в основном кукурузу. В «легком», солнечном календаре хааб значилось 365 дней. Второй тцолкин, ритуальный придумали для знати, в нем 260 дней. Каждые 52 года календари «встречались» и назначался один общий день, в который устраивались торжественные празднества в честь священной Красной Звезды. Так именовали индейцы Альдебаран в созвездии Тельца, отсюда ее другое название — Глаз Быка. Кстати, майанцы, поклонники математики, выделяли число 52 из общего ряда. Например, средняя продолжительность жизни тогда тоже составляла 52 года. Но вернемся к пророчеству. Древние индейцы считали, что небесные тела, и в первую очередь — Солнце, влияют на судьбу людей. Что Вселенная существует в рамках великих циклов. И с момента сотворения рода людского минуло уже четыре полных цикла, или «Солнца». По утверждению жрецов переходы планеты из цикла в цикл сопровождались глобальными катаклизмами.

— И они знали какими? — теперь пришла очередь Лили повертеть в руках знаменитую салфетку.

— Первое Солнце, а вместе с ним история первой человеческой расы, продолжалось 4008 лет, — Ерофеев явно завладел вниманием слушателей. Даже Вадим забыл про картошку. — Эпоха закончилась страшными землетрясениями. По представлениям майянцев, из-под земли вырвались чудовищные ягуары и всех слопали. Второе Солнце длилось 4010 лет, после чего мощнейшие ветры с циклонами отутюжили поверхность планеты, выжившие люди поспешили стать обезьянами. Третье Солнце продержалось 4081 год, внезапно полился огненный дождь из кратеров огромных вулканов. Четвертое Солнце протянуло 5026 лет до того момента, как нагрянуло мощное наводнение, спаслись лишь те, кто превратился в рыб.

— Помню-помню, — пошутил Вадим. — Хитрый старик Ной своевременно прослушал прогноз погоды, узнал, что надвигается всемирный потоп и, спасаясь, подобно деду Мазаю, взял в компанию зверушек.

На Нелюбина зашикали рассерженные женщины.

— Сегодня мы живем в эпоху Пятого Солнца, — подвел черту Андрей, — Она длилась дольше остальных — 5126 лет и закончится ровно через полгода. В красивую с точки зрения сочетания чисел дату 20.12.2012.

— День зимнего солнцестояния! — обратила внимание Лена. — И что нас ждет?

— А вот здесь и кроется самая главная загадка, — Ерофеев посмотрел на Егора. — Если с итогами первых четырех Солнц разночтений не возникает — землетрясения, ураганы, вулканический пепел, отравивший воздух и, наконец, наводнение, то по поводу Пятого полная ерунда. Индейцы в описании этого катаклизма оказались скупы на информацию. Мол, грядет «Конец дней» и точка.

Егор подозрительно посмотрел на Андрея: рассказ про индейцев — домашняя заготовка, чтобы произвести впечатление на незнакомых дам, или художник и впрямь такой въедливый интеллектуал?

— Коротко и не ясно, — между тем констатировала Карева. — И никаких версий?

— Почему же, ученые в мире равномерно рассредоточились вокруг трех. Первая, пессимистическая: Земля погибнет, потому что в нее врежется огромный астероид. Вторая фантастическая: встретимся с инопланетянами, станем гражданами Вселенной. И третья, оптимистическая — человечество совершит эволюционный скачок.

— В каком смысле? — Ирма пододвинула свой стул поближе к рассказчику.

— Нейрофизиолог не даст соврать, что сейчас возможности мозга человек использует лишь на 10%, — и Ерофеев повернулся к Лене.

— Совершенно верно, — поторопилась поддержать художника ученая дама.

— Третья группа сторонников пророчества, — продолжил воодушевленный Ерофеев, — предполагает, что через полгода свершится величайшее открытие в науке, и людям станут доступны ранее скрытые глубины мозга. Родится новый человек — «хомо сапиенс — сапиенс».

— Красивая гипотеза, — потер подбородок Вадим. — Но я голосую за астероид. Ба-бах! И в щепки.

— А мне больше нравится визит инопланетян, — сделала большие глаза Ирма. — Это так романтично.

— Я как ученый, — откашлялась Лена, — надеюсь на оптимистичный финал, пусть победит «хомо дважды сапиенс»!

— Внимание, внимание, — постучала ножом по бокалу Лиля. — Теперь слово предоставляется психологу Егору Лукошкину, который продемонстрирует собственный метод решения сложных задач и выдаст совершенно нестандартную гипотезу.

Егор покусал нижнюю губу, скрестил руки на груди, покачался на стуле, закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Он повторил про себя все три версии, но ни одна ему не понравилась. Астероид? Разве могли индейцы предвидеть визит космического странника за 2 тысячи лет до события? Да, обсерватории майянцы строили, но насколько глубоко могли мониторить Космос? Народ не знал колеса, а уж тем более не имел понятия, как сделать стекло, значит, и телескопов у жрецов не имелось. Встреча с инопланетянами? А почему зеленые человечки раньше о себе не сообщали? Ждали, когда подоспеет предсказание индейцев? Да и не фиксируют службы наблюдения за Солнечной системой, чтобы к Земле летел какой-либо объект, уж за полгода его бы обнаружили. Что там третье — новый человек? Бац — и 21 декабря люди проснутся поголовно экстрасенсами и начнут читать мысли друг друга. Маловероятно. Нет, здесь зашифровано что-то трудно вообразимое, на грани безумия, что земляне точно не ожидают, но что непременно затронет основы бытия.

— Можно наводящий вопрос? — Лукошкин протянул художнику чистую салфетку. — А как выглядел календарь майянцев, на котором указана дата конца света?

Если честно, Егор знал ответ. Лена заметила правильно: про мрачное предсказание древних индейцев кто только в последнее время не высказывался. И Лукошкин еще месяц назад подумал включить в программу осеннего лектория разбор майянской головоломки. Очень уж красивый пример, актуальный, а главное, прекрасно ложится в тематику разработанного им курса. Правда, над самим предсказанием еще не задумывался, не ожидал, что история всплывет за столом и вывод потребуют от него прямо сейчас. Поэтому подкинул Ерофееву вопрос с календарем. Во-первых, так получит лишнюю пару минут на размышления, а во-вторых, Егор обратил внимание на Лену — с каким восхищением девушка слушала Андрея. Дадим парню еще один шанс сразить ученую даму своим интеллектом.

— В форме круга, — Ерофеев подхватил салфетку и принялся чертить очередную картинку. — В Мехико, в Антропологическом музее хранится гигантский базальтовый монолит весом 24,5 тонны и диаметром 3,5 метра. Так называемый Камень Солнца, календарь ацтеков. Конечно, его выбили намного позже майянского, но, по мнению ученых, Камень Солнца полностью повторяет представления майя об истории человечества. В центре изображен Тонатиу Майя — бог Солнца нынешней, Пятой эпохи. По сторонам расположены символы четырех предшествующих: эры Ягуара (стихия земли), Ветра (стихия воздуха), Дождя (стихия огня) и Воды (стихия воды). Великолепное произведение искусства древних, — Андрей отложил ручку. — Камень сейчас обыкновенно серый, но изначально был раскрашен красками. Мечтаю его увидеть сам, собираюсь слетать в Мексику. Может быть, проведя рукой по шершавой поверхности, сумею понять, о чем предупреждали нас индейцы.

— Но в данный момент майянский булыжник находится слишком далеко от Москвы, поэтому попробую предложить еще одну гипотезу, — наконец, рискнул сформулировать вердикт дипломированный психолог. Мысль, неожиданно сверкнувшая в голове, сначала показалась фантастической, но разве то, что поведали майянцы в Камне Солнца, не звучит так же невероятно? — Считаю, что ключевой следует считать фразу «Конец дней», и она означает именно финал, — Лукошкин сделал паузу. По спине побежали мурашки, стало страшно оттого, что он собирался произнести. — Больше не будет других дней. В смысле — движения вперед по шкале времени.

— Можно понятнее? — не выдержала напряжения Ирма.

— Время остановится совсем или обернется назад. Вспомните форму календаря — КРУГ. История вернется на круги своя. Мы окажемся в точке начала координат.

Вывод оказался настолько необычным, что комментировать никто не спешил.

— Кхм… Ну, загнул, — не выдержал первым и съязвил Вадим, — с такими мудреными прогнозами ты мог бы претендовать у майянцев на вакансию жреца.

— Абсурд, — в свою очередь фыркнула Лена. И убежденно повторила: — Аб-сурд!

Глава 4

НАД столом сгустилась неловкая тишина.

Егор продолжал хмуриться, пытаясь понять, почему его версию посчитали неприемлемой. Лена надула губы, приготовившись оспаривать свою позицию до конца.

— А, по-моему, очень даже интересно, — Лиля попыталась защитить репутацию мужа. — По крайней мере, уж точно оригинально. — И, заметив, что Карева собралась возразить, быстро сказала: — Но мы так увлеклись, что забыли про десерт, который давно пора подавать.

И хозяйка кивнула женщинам, призывая помочь.

Однако и появившийся на столе шоколадный торт, издававший восхитительный аромат домашней выпечки, не спас положение. Разговор оживлялся незначительными сюжетами и моментально сникал.

— А чем конкретно занимаетесь вы? — предпринял очередную попытку привлечь внимание соседки Андрей.

— Наша подруга, — опередила двоюродную сестру Лиля, обрадовавшись, что новая тема подальше уведет беседу от тайны древних индейцев, — издевается над спящими студентами.

Художник недоуменно посмотрел на Кареву.

— Если серьезно, пытаюсь расшифровать сны, — пояснила Лена.

— И за что только тебе деньги платят? — пожала плечами Ирма, разрезая на дольки апельсин. — Разбираться с чужими кошмарами — участь гадалок.

— Вы совершенно не правы, — вмешался Андрей. — Сны — своеобразный мостик к человеческому подсознанию. Например, умный врач может поставить диагноз, расспрашивая пациента о ночных видениях. Ведь организм, задолго до наступления критической ситуации, сигнализирует своему хозяину о проблеме.

— Несомненно, связь снов и заболеваний прямая, и понимание этих механизмов еще сослужит человечеству пользу, — Лена с благодарностью улыбнулась Ерофееву: парень похож на доблестного рыцаря, смело бросающегося на защиту дамы сердца. — Но есть и более глубинные задачи. Ночные видения — один из видов деятельности памяти. Вы, Андрей, повествуя о майянцах, посетовали, что человек использует только 10% возможностей собственного мозга. А чем заняты остальные 90% серого вещества? Пытаясь ответить на этот вопрос, ученые тоже выдвигали разные версии. Но мне кажется, я нашла свой ответ. Ой, — прикусила язык Лена и виновато посмотрела на Лилю: во время похода на кухню за десертом она обещала подруге не затрагивать спорные темы.

— Сыграем еще раз? — тут же встрепенулся заскучавший Егор. Ему хотелось доказать, что теория «просчитанных открытий» может реально помогать. Кстати, версия про закольцованность истории и возвращения «на круге своя» звучала хоть и не совсем научно, и даже абсурдно (тут с Каревой нельзя не согласиться), но зато нестандартно. И в качестве примера уж точно украсит его курс лекций. А то, что сейчас предлагала обсудить Лена, несомненно, понравится слушателям. Чем больше головоломок, особенно свежих, ранее не звучавших, тем интереснее материал для восприятия. — Готов вновь скрестить шпагу.

— Попробуй! — откликнулась Карева.

— А скучно не будет? — скорчила гримаску Ирма, словно ела не апельсин, а лимон. — Нейрофизиология — это не легенды древних индейцев, мы утонем в многосложных терминах.

— Постараюсь объяснить популярно, не перегружая лишними подробностями, — Лена потянулась к салфетке, Ерофеев, догадавшись, услужливо протянул женщине шариковую ручку. — В фантастических фильмах ученые пользуются компьютерными программами, которые переводят энцефалограммы — записи излучаемых мозгом волн в сюжетные картинки. На самом деле воспроизвести на мониторе то, что человек видит во сне, пока не удалось никому. И я подумала, а может быть и нет смысла ломиться в «закрытую дверь», стремясь напрямую прочитать «строчки» мозговой активности. Не лучше ли поискать обходной путь? Познакомилась с группой океанологов, которые много лет изучали язык дельфинов. Пока кто-то из ученых не предложил создать оригинальный человеко-дельфиний словарь из жестов и определенных звуков. Дело пошло гораздо веселее, дельфины начали общаться с людьми. Причем настолько успешно, что улавливали лингвистические тонкости, например, разницу между предлогами «под» и «над». И эта работа очень помогла в дальнейшем в понимании языка самих дельфинов. Я решила попробовать тот же метод.

— Заставляешь студентов спать под дельфиньи песни? — захохотал Нелюбин.

— Не смешно, — насупилась Лена. — Человеческому уху звуки, издаваемые дельфинами, неприятны. И вообще забудьте про дельфинов, главное — принцип: не пытаться расшифровывать неизвестный язык, а создать новый, в котором понятные элементы будут взаимодействовать с неизвестными и помогать в их распознавании.

— И что ты взяла за основу такого языка? — профессионально поинтересовался Егор.

— Фотографии, — Лена гордо вздернула подбородок.

— Фотографии?! — охнул Андрей.

— Чьи? Известных людей? — понимающе подмигнула Ирма. — Красавцев киноактеров и чемпионов по теннису?

— Я же не гламурный журнал оформляю, — обиделась Карева, — а пытаюсь «прочитать» энцефалограммы конкретных людей. Часто тебе снятся Брэд Пит или Джордж Клуни?

— Никогда, — грустно призналась Ирма.

— Люди видят во сне, как правило, тех, с кем непосредственно общались. Прежде всего, родственники, хорошие друзья, однокурсники, одноклассники, сослуживцы. Те, кто оставили в памяти определенный след, своеобразную зарубку на долгие времена. Поэтому, начиная эксперимент, прошу принести человека как можно больше фотографий людей, с которыми он в жизни встречался.

— С одной стороны энцефалограммы, с другой — фотографии, — пытался вникнуть в суть открытия Лукошкин. — А как они соединяются?

— Фотографии вводятся в компьютер и становятся базой данных для расшифровки снов определенного пациента. Вместе со мной работает талантливый студент-программист — Аркадий Плющев, — продолжала Лена. — Он составил программу, которая сравнивает элементы «нового языка» — фотографии и энцефалограммы.

— Что-то наподобие программы распознавания лиц, которой пользуются фэбээровцы в США? — снова продемонстрировал эрудицию Ерофеев.

— Похоже, — согласилась Лена, — только у нас цепочка изображений существенно короче, зато предмет сравнения — энцефалограммы гораздо сложнее.

— И как же работает ваша программа? — вот и Лиля заинтересовалась.

— Просыпаясь, пациент пересказывает сон, кто в нем присутствовал, — терпеливо объясняла Карева. — Аркадий выстраивает последовательность фотографий и вводит запись сигналов мозга. И так ночь за ночью. Персонажи естественно повторяются. Программа начинает сравнивать количество повторяющихся образов и находит столько же повторных фрагментов на кривой энцефалограммы. Записи излучений мозга как бы притираются к фотоизображениям. И — финальный аккорд: после загрузки очередной энцефалограммы программа сама выдает цепочку просчитанных ею картинок. Остается лишь сравнить с тем, что расскажет пациент.

— И каков результат? — Ерофеев склонился над салфеткой, делая вид, что старается разобраться в кривых, которые начертила Лена. И случайно (Егор готов был поклясться, что совсем не случайно!) коснулся щеки соседки.

— Совпадений… процентов 70, — моментально покраснела Карева, но с заданного ритма не сбилась. — Аркадий продолжает усовершенствовать программу. Уверена, еще пару лет и — Плющев справится с задачей. Но напомню главную цель исследования: узнать, что скрывают 90% серого вещества, которые человеческий мозг не использует. И теперь, когда в моих руках оказалась программа расшифровки энцефалограмм, я смогла осуществить мечту и заглянуть «за барьер».

Лена торжествующе сжала кулаки и потрясла ими в воздухе.

— И что там? — нетерпеливо заерзал на стуле Нелюбин. — Данные о пришельцах, которые когда-то посещали Землю?

— Нет-нет, дайте мне догадаться, — затараторила Ирма. — Там спрятаны способности человека к левитации и телепатии. Так называемый «третий глаз».

— А, по-моему, это блок защиты, — не осталась в стороне Лиля, — мозг отправляет туда информацию, которая неприятна человеку, чтобы он о ней поскорее забыл.

— Еще есть версии? — и Карева повернулась к Ерофееву: естественный цвет лица почти восстановился, женщина справилась с волнением.

— Может быть, «за барьером», — ринулся в бой Андрей, — расположен склад информации, которая накапливается поколениями предшественников. И там, например, удасться отыскать воспоминания какого-нибудь первобытного человека о правилах охоты на мамонтов?

— Удивительное предположение, — оценила кругозор нового знакомого Лена. — Мне такое в литературе не попадалось. Память всего человечества в голове каждого индивидуума. Впечатляет!

Ерофеев просиял от свалившейся на него похвалы.

— К сожалению, придется вас разочаровать, — развернулась Карева к остальным гостям, — разгадка, на мой взгляд, оказалась не столь увлекательной. Там «сложено» то же самое, что и в работающих 10%. Я сравнивала содержание снов конкретных людей и энцефалограммы их потаенных уголков мозга. Один и тот же перечень лиц. Поэтому напрашивается единственно возможный вывод: мозг старательно дублирует много раз одну и ту же информацию, страхует сам себя. Таков мой вердикт. Итак, — и ученая дама подтолкнула салфетку к Лукошкину, — что предложишь ты, спец по головоломкам?

— Вывод никогда не бывает единственным, — назидательно изрек Егор.

Лена в ответ только фыркнула.

— Поэтому хочу предложить дополнительный вариант, — не обращая внимания на реакцию Каревой, продолжил Лукошкин. Он всегда чувствовал себя увереннее в соревновательной стихии, любил удивлять слушателей. — Представь, что имеешь дело не с копированием данных, а с записью каждый раз новой, но повторяющегося содержания, информации.

— Но как подобное может быть? — недовольно передернула плечами Лена.

— Нейрофизиолог ты, а не я, — ехидно заметил Егор, — ищи объяснения и найдешь.

— Абсурд! — выдохнула Лена. — И думать тут нечего.

— Повторяешься, — хмыкнул в ответ Лукошкин. — Не абсурд, а нестандартный вывод.

— Это ты повторяешься, — разозлилась Лена. — Тебе предложили проблемы из несовместимых сфер — пророчество древних индейцев и скрытые возможности человеческого мозга, а ты выдал совершенно идентичные ответы. Что и доказывает нежизнеспособность твоей теории.

— Или, — неожиданно осенило Лукошкина, — что загадка майянцев имеет прямое отношение к тому, чем занимаешься ты. Кстати, обрати внимание: еще один нестандартный вывод.

— Далекий от реальности, — парировала Карева.

— Друзья дорогие, чай остыл, — тут же предотвратила дальнейший спор Лиля. — Требуется новый заварить.

Через час уходящие гости толпились в прихожей. Первыми покинули закончившийся праздник Вадим и Ирма. Егор снял с вешалки и помогал Лене надеть пиджак.

— Ты как? — тихо спросил Лукошкин родственницу. — Не обиделась?

— Не перестаю удивляться теоретикам, — продолжала дуться Карева. — Вы с такой легкостью и скоропалительностью делаете выводы, даже не удосужившись изучить проблему. Я потратила годы, чтобы прийти к определенному выводу. А ты даже понятия не имеешь, что такое энцефалограмма.

— Позови Лукошкина в лабораторию, — посоветовала Лиля. — Пусть увидит, как работают настоящие ученые.

— Хорошая мысль, — поддержал жену Егор. — Для очередной книги материала не хватает, разживусь у тебя интересными фактами.

— Пригласите и меня, — поспешно включился в разговор Ерофеев. — Готов сыграть роль подопытного кролика и поспать в вашей лаборатории.

— Здравая мысль, — согласилась Карева. — Начались каникулы, и студенты для экспериментов иссякли. Переживала, что придется исследования останавливать. Но с вами двумя работу можно продолжить. Только не забудьте предварительно подобрать «портфолио» знакомых и родственников. Осилите?

— Предлагаю подвезти вас домой, — галантно предложил Ерофеев, протягивая локоть, — по дороге расскажете о деталях эксперимента, чтобы я мог морально подготовиться. Настроиться.

— Да там нет ничего страшного, — принялась успокаивать художника Лена, и парочка скрылась за дверью.

— А я спать не предлагался, — крикнул было Егор и поперхнулся: Лиля толкнула его в бок. — Собираюсь только посмотреть, — уже тихо добавил он, объясняя жене, — что-то вроде экскурсии. Чтобы в качестве извинения уверить твою сестру, что она гений и все делает правильно.

— Молодец, — погладила Лукошкина по голове Лиля. — Только незачем об этом заранее трезвонить. И еще, перебивать за столом не хотела, но вот все думаю над головоломкой Вадима. Ты знаешь ответ?

— Шутка про «один плюс один»? — оживился Егор. — Элементарно.

— Как же в сумме получится три или даже четыре? — ласково ворковала Лиля, выкручивая пуговицу на рубашке мужа.

— Ну, — тянул момент триумфа Лукошкин, — если… два человека… поженятся…

— То у них может родиться ребенок или даже близнецы! — захлопала ресницами Лиля. — Ура! Я отгадала! — И поспешила на кухню мыть посуду.

Вот так Егор лишился лавров из-за непредсказуемости женской логики.

Лукошкин вздохнул и, повернувшись к зеркалу, уткнулся лбом в прохладную поверхность. «А может Лена и права, что назвала мои предположения абсурдом? — Он произнес вопрос вслух, однако соглашаться не торопился. — По крайней мере, — подмигнул Егор отражению, — хотя бы один положительный момент могу зафиксировать: очередное цунами, под названием день рождения, благополучно преодолено».

Глава 5

НЕДЕЛЯ растаяла быстро и незаметно, как детский леденец во рту. Егор и думать забыл про обещание посетить «сонную» лабораторию. Потонул в ворохе семейных проблем. Сестра Зойка, проплакав положенное количество дней по поводу очередного развода у стариков на даче, «вернулась в строй» — заняла свою старую комнату. Увы, ни один из ее избранников не владел в столице собственным жильем. Пошиковав на съемных квартирах, после развода супруги разбегались по родственникам. И до следующего похода в ЗАГС — Лукошкины надеялись, что сестра не подведет и уложится в привычный полугодовой промежуток — приходилось терпеть тесноту, особенно на кухне по утрам. Но больше всего утомляли Егора неутихающие стычки Зойки с Антоном. Сестра — воспитательница детского сада, не могла равнодушно смотреть, как племянник дырявит и разрисовывает собственное тело. Егор тоже морщился, поднимая глаза на сына: три кольца в одном ухе он как-то пережил, а вот татуировка в виде огнедышащего дракона на локте приводила в бешенство. Но Лукошкин сжимал кулаки и вслух не высказывался, нужно соответствовать полученному диплому, и поэтому мысленно твердил одну и ту же мантру: налицо классические подростковые выкрутасы, способ самоутвердиться, подрастет, перебесится. Но Зойка, в «высокие человеческие отношения» не вникающая и привыкшая отчитывать сопливый, послушно внемлющий ей контингент, долдонила Антону про правила приличия. Парень в долгу не оставался и самодовольно топтался по «больной мозоли», издеваясь над прическами родной тетки. Зойка, борясь с после разводными депрессиями, каждый раз перекрашивала волосы, уверенная, что так зачеркивает плохой период в жизни. К сожалению, естественных цветов оказалось меньше, чем штампов в паспорте. Поэтому Зойка начала использовать радикальные краски. Она уже ходила зелёной, теперь шевелюра пылала как пожар. Антон предложил попробовать цвет Мальвины — синий или лучше сразу под пуделя Артемона — вульгарно белый.

В диалог на каком-то этапе вмешивалась Лиля, пытаясь внести объективный «взгляд на проблему», но долго соблюдать безопасную дистанцию не могла. И тогда все трое искали поддержки у Егора. Понятно, что к этому моменту общий градус обсуждения переваливал за точку кипения.

— Почему ты молчишь? — взорвалась в очередной раз Лиля, сверля мужа горящими глазами.

Лукошкин вжал голову в плечи, жалея, что не может прикинуться глухим, но помощь пришла с неожиданной стороны: настойчиво зазвонил телефон. Егор, воспользовавшись предлогом, выскочил в коридор и схватил трубку.

— Кто? — рявкнул разгоряченный хозяин квартиры.

— Ой… Ерофеев, — говоривший на другом конце провода явно испугался, не ожидая подобной резкости.

— Который писатель? — предположил Егор. — Вам Лилю?

— Нет, художник, — поторопилась уточнить трубка. — Я… был у вас на дне рождения.

— Андрей?! — догадался Лукошкин. — Извините. Дома бедлам. Мысли разбегаются. Рад вас слышать.

— Жаль, что позвонил не во время, — протараторил Ерофеев, — но я собрал портфолио. А вы готовы?

— Портфолио? — переспросил Егор. — К чему готов?

— Мы же с вами собирались в лабораторию к Лене, — напомнил художник. — Посмотреть, как она расшифровывает сны. Требовалось подобрать фотографии родственников и знакомых.

— Правда-правда, — спохватился Лукошкин. — Хорошо, что позвонили. Обязательно воспользуюсь приглашением ученой родственницы. Давайте как-нибудь пересечемся недельки через…

— Я уже сообщил Лене, что мы едем, — отрезала пути к отступлению трубка.

— Что значит едем? Вы представляете, который сейчас час? — опешил Егор. — Скоро ночь.

— Стою внизу, — не отступал Ерофеев. — Жду в машине. А по поводу ночи… Лена как раз просила приехать попозже. Ведь днем, — проявила знание предмета трубка, — сны не снятся.

Лукошкин не отказался от шанса покинуть поле разгорающейся семейной битвы и кинулся собираться. Прежде всего, положил в портфель чистый блокнот (Егор покупал книжицы, которые, как он знал, предпочитал Хемингуэй — с натягивающейся на обложку резинкой, чтобы страницы со временем не рассыпались, ведь их требовалось хранить вечно). Лукошкин, отличавшийся аккуратностью и педантичностью в работе, любил фиксировать в дневнике попадающую в руки информацию. На всякий случай: никогда не знаешь, что может пригодиться в дальнейшем, вдруг и впрямь, посещение вотчины Каревой, вдохновит на создание новой книги.

Андрей всю дорогу до университета заметно нервничал, и, чтобы хоть как-то снять напряжение, болтал без умолку. Он рассказал Егору, что завершил роспись игровой комнаты в загородном особняке. Родители мальчиков деньги заплатили, но даже не заметили, насколько художественно достоверны разбросанные на картине надписи. Расстроенный художник поместил эскизы на форуме «Mystery 2012». Картинки привлекли внимание нескольких истинных знатоков майянской графики.

— Не удержался и поделился вашей версией по поводу «Конца дней», — признался Андрей, поворачивая с Ленинского проспекта к университету. — Представляете, откликнулся сотрудник Национального Музея антропологии из Мехико. Сообщил, что обнаружил на Календаре Солнца странную по форме, выбивающуюся из общего контекста надпись. Секрета пока не раскрывает, зачем-то заказал искусствоведческую экспертизу. Не представляю, как подобное предполагает сделать: специалистов, «читающих» по-майянски, в мире не больше десятка.

Ерофеев заехал на практически пустую парковку перед зданием биологического факультета. Июль, да еще и поздний вечер, мало кто работает в такой час. По полутемному коридору, вдоль стен которого тянулись бесконечные деревянные шкафы с лабораторным оборудованием, ночные гости добрались до лифта. На пятом этаже свет горел лишь в одной комнате. А вот здесь рабочий день, похоже, был в самом разгаре.

Первой Егор увидел Лену: Карева в белоснежно больничном халате расхаживала между столами, деловым тоном бубня в мобильную трубку перечень каких-то «необходимых для эксперимента электродов». У компьютера, уткнувшись в монитор, сидел молодой парень. За другим столом работала девушка, сосредоточенно распутывая многопроволочную конструкцию.

— Рада, что приехали, — Лена захлопнула телефон-раскладушку. — Уже несколько дней не могу найти кандидатов в «спальню». Фотографии привезли?

Ерофеев поспешно засунул руку в карман, достал флэшку и помахал ею в воздухе.

— Тогда давайте знакомиться, — Карева кивнула в сторону юноши, — мой гений-программист — Аркаша.

Молодой человек отодвинул стул и, словно отпрыск древнего аристократического рода, церемонно склонил голову.

— И — Юля, — представила Лена девушку.

«Ну, барышня сейчас, книксен сделает», — замер в ожидании Лукошкин: раз уж студент так важничает, то и ассистентка должна быть ему под стать. Но Егор ошибся: девушка лишь отложила проволочную абстракцию и поджала губы, изображая улыбку.

— Теперь покажу оборудование, — Лена направилась к двери, которая находилась за ее спиной, и включила дополнительный свет.

Егор послушно шагнул за порог. Ощущение, что попал в больницу, стало еще тверже: стены и потолок комнаты покрывал слой белых звукоизолирующих плит, в центре находилась кровать. Ее установили так, чтобы лицо лежащего пациента можно было видеть через небольшое окно в стене напротив.

— Отличная одноместная спальня для студентов, прописанных в общежитии, — пошутил Аркадий, выглядывая из дверного проема.

— Именно так Плющев здесь впервые и появился, — Лена похлопала рукой по подушке. — Прознал, что есть лаборатория, куда приглашают поспать в комфортных условиях.

— Словом, попался на удочку, — подтвердил студент. — Смотрится уютно, но выспаться-то изверги-ученые не дают.

— Холодной водой обливают и иголками тычут? — хохотнул Лукошкин и заметил, как поежился слишком впечатлительный Андрей.

— Не пугай потенциальных пациентов, сбегут, — попеняла подчиненному Лена. — Забыл, что уже неделю маемся от безделья, поток подопытных до сентября иссяк.

— Объясни же, наконец, суть эксперимента, — деловито достал блокнот Егор. В отличие от людей, которые сначала фиксировали информацию на диктофон, а потом расшифровали кассету, отсортировывая нужное, он сразу записывал важные мысли в дневник. Хорошим, понятным почерком, почти печатными буквами. Лаконично, по существу, опуская излишние красивости. Причем, начиная книжицу, первые пару страниц оставлял чистыми. Позже на них появится своего рода оглавление: краткий перечень того, что попало в блокнот. Занимал записями только правую сторону разворота, чтобы слева, если понадобится, делать пометки. — И начни с портфолио. Даже на мой взгляд, полного профана в нейрофизиологии, статичная портретная галерея мало похожа на то, с чем человек сталкивается во снах. Во-первых, у ночных видений наличествует сюжет. Во-вторых, герои выглядят не так, как на предоставленных тебе фото. Например, иногда мне родители снятся молодыми. Кроме того, и я сам могу во сне предстать в нескольких лицах или увидеть себя со стороны.

— На дне рождения я не хотела портить гостям десерт, — пояснила Карева, — поэтому рассказ об эксперименте упростила донельзя. Конечно, сны — сложнейший физиологический процесс. В том числе — реакция нервных клеток коры головного мозга на малейшие раздражения. Признайся, у тебя случаются беспокойные видения?

— О, еще какие, — тяжело вздохнул Лукошкин. — По ночам часто приходится «собирать» вещи, «опаздывать» на самолет или что-то безрезультатно «искать».

— Или словно попал в незнакомый город и заблудился? — подсказала Лена. — Подобные сны — реакция на сигналы, посылаемые из внутренней среды организма, они указывают на проблемы с нервной системой. Вывод простой — пора в отпуск. Точно так же влияют на содержание сновидений и внешние раздражители. Хлопнула дверца машины в глухом дворе — и в сюжет ночного «фильма» встраивается, ну, скажем, эпизод про сход снежной лавины.

— А мне иногда снится, что я летаю, — оказалось, что Юля тоже заглянула в «бункер» и внимательно слушала объяснения научного руководителя. — Сначала поднимаюсь все выше и выше, а потом путь преграждают либо деревья, либо провода, и я не могу вырваться.

— Растешь, ребенок! — Аркадий на правах старшего небольно щелкнул девушку по носу.

— Полеты снятся в любом возрасте, — опровергла общепринятую теорию Лена. — И причина, скорее всего, иная: в какой-то момент человек перевернулся на живот, стало трудно дышать. Отсюда физическая «невозможность» преодолеть препятствие.

— А к чему снятся умершие родственники? — вспомнил Егор жалобы жены.

— Не к чему, а почему, — уточнила Лена. — Прямая зависимость с внешним воздействием. Я привела пример со звуковым фактором. Не забывайте про тепловой эффект — в комнате стало жарко и начинает сниться море, хочется окунуться, а вода убегает. Про запахи — кто-то рано утром на кухне жарит яичницу и в соседней спальне человеку снится заваленный яствами стол. А есть еще природные факторы. За окном собираются тучи, растет атмосферное давление, оно воздействует на кору головного мозга, и из долговременной памяти извлекаются образы, оставшиеся в прошлом — снятся уже умершие люди, или мы видим себя в детстве.

— Еще у Зойки есть один навязчивый сон, — приготовился выдать тайну сестры Лукошкин.

— Стоп! — подняла, сдаваясь, ладони вверх Карева. И настойчиво подтолкнула экскурсантов к выходу из «бункера». — Не хочу и не могу конкурировать с толкователями снов. Лаборатория создавалась с чисто научными целями. Главный объект исследований — неиспользуемая, «забарьерная» область человеческого мозга.

— Разрешите, я продолжу, — предложил Аркадий и развернул к гостям монитор.

На экране извивались змейками линии энцефалограмм.

— В среднем мы спим 7—8 часов. И процесс этот неоднороден. Периоды глубокого сна, длящиеся от 30 минут до полутора часов, сменяются 10-15-ти минутными эпизодами быстрого сна. Человек засыпает, частота мозговых волн замедляется, их амплитуда увеличивается. Потом процесс оборачивается вспять. И во время быстрого сна клетки мозга опять чрезвычайно активны.

— Ох! — вдруг нахмурился Ерофеев, — Придется вас разочаровать. Зря только приехал — мне крайне редко снятся сны. Не гарантирую, что, устроившись на ночь в лаборатории, окунусь в видения. Я не ваш пациент.

— Наш, не сомневайтесь, — Аркадий взял из рук Андрея флэшку, чтобы художник не успел передумать, и стал перекачивать информацию в компьютер. — Просто вы крепко спите и, просыпаясь, не запоминаете, что видели.

— В то время как наши пациенты спят, — объяснила Лена, постучав по окну в перегородке, — мы с Аркадием следим за показаниями приборов. И как только энцефалограмма показывает наступление быстрого сна, тут же будим человека. Поверьте, абсолютно все, даже те, кто раньше утверждал, что царство Морфея ему недоступно, удивленно пересказывали увиденные сюжеты. За ночь каждый человек без исключения четыре-пять раз по 15—20 минут путешествует по стране сновидений.

— Значит, спокойно поспать вы мне не дадите и намерены будить? — поморщился художник, осознав, что ночка предстоит неспокойная.

— Очень нежно, — улыбнулась, успокаивая пациента, Лена и вытащила из кармана халата пушистый предмет. — Проведу по вашей руке перышком или…

— … поцелуешь? — перебил, ехидно заметив, Лукошкин.

Лена и Андрей одновременно покраснели.

— …слегка коснусь деревянной палочкой, — Карева бросила на Егора уничтожающий взгляд. — Этого вполне достаточно, чтобы человек проснулся.

— Почему вообще мозг по ночам, когда его хозяин отдыхает, — поторопился вернуться к научной беседе Ерофеев, — вдруг начинает трудиться, да еще в бешеном темпе?

— Продолжается мыслительная работа над тем, о чем человек думал днем, — Лена прикоснулась перышком к собственному виску.- Если вы занимались какой-то проблемой день за днем, то вполне вероятно, во сне всплывет нужное решение. Известна масса случаев, когда в сновидениях математики решали задачи, композиторы дописывали оратории, поэты слагали стихи.

— А Менделеев разобрался, по какому принципу расположить химические элементы в таблице, — добавил классический пример Лукошкин.

— Ну, Менделеевы в нашей лаборатории пока не спали, — Лена вручила перышко Юле, которая убрала его в пластиковый пакет. — И честно говоря, они бы подпортили мне картинку. Я заинтересована в том, чтобы пациентам снились знакомые лица, чьи фотографии предварительно попали в базу данных, а не таблицы или формулы химических реакций. Подобный изобразительный ряд поставит в тупик компьютерную программу. Во время ночного сна поступающая извне в мозг информация классифицируется, сортируется, группируется и перекладывается в долговременную память. С помощью портфолио я сравниваю, то, что проходит через промежуточную память с тем, что уже хранится в долговременной.

— Вот почему самый подходящий контингент для нашей работы, — Аркадий просматривал на экране качество принесенных Андреем фотографий, — молодежь, студенты. И не только потому, что в этой среде практически нет Менделеевых. В долговременной памяти двадцатилетних зафиксировано еще не так много лиц, круг знакомых пока невелик. И моя программа быстро находит соответствия. С годами список «нужных» людей неимоверно разрастается.

— Но ведь каждый день перед нами проносится масса лиц, — Лукошкин пока исписал только одну страницу в блокноте и собрался приступить к заполнению следующей. — В метро, магазине, в коридорах учреждений, на улице. А сколько человек мелькает в телевизоре! Неужели мозг их не запоминает?

— Запоминает, — подтвердила Лена. — Только образы случайных прохожих не перекладываются в долговременную память. Они пробегают перед глазами и стираются. Мозг тщательно отсортировывает перечень сохраняемых лиц.

— Не расхолаживайте меня, — вмешался Андрей, которого вдохновила история про Менделеева. — После столь убедительного рассказа я намерен увидеть во сне разгадку майянской тайны, над которой давно раздумываю.

— Тогда пора на примерку, — посмотрела на часы Юля — оказывается, уже давно пробило полночь, и протянула конструкцию из проводов.

Шапочку требовалось укрепить на голове. Ерофеев поморщился — спать с такой штукой на макушке вряд ли удобно, но послушно опустил шевелюру. Егор прикусил нижнюю губу, чтобы ненароком не расхохотаться: с торчащими в разные стороны электродами художник походил на подростка, который смастерил для новогоднего утренника костюм инопланетянина. Для полноты картины не хватало только двух мигающих лампочек по бокам.

Между тем Юля повела обряженного пациента в спальню-бункер. Лукошкин понял, что пора ретироваться. Роль сопровождающего он с успехом выполнил. Лена проводила гостя до лифта.

— Мое самолюбие задето, — призналась Карева, нажимая кнопку вызова. — Кредо ученого: никогда не отбрасывать идеи, даже если они кажутся абсурдными. Поэтому я решила проверить твою версию.

— Про повторяемость записей в долговременной памяти? — переспросил Лукошкин. После столь обширной лекции, он смог придать своей гипотезе почти научное звучание.

— В той ее части, которая человеком не используется, — напомнила Лена. — С помощью электродов я возбуждаю «забарьерные» участки коры головного мозга. И человеку в сон «проникают» образы, что хранятся глубоко-глубоко, а я фиксирую их с помощью энцефалограммы. Потом вступает в игру программа поиска одинаковых участков и подбор изображений. Пока я «читала» короткие временные промежутки, внесенные в долговременную память. Но теперь собираюсь посмотреть более длительные участки: что мозг записывал в течение месяцев или даже года.

— И чей же мозг на кону? — попробовал пошутить Егор. — Кто счастливец?

— Мой, конечно, — устало констатировала Лена, ее ждала еще одна рабочая ночь, поэтому не до веселья. — Каревских энцефалограмм в компьютере больше всего.

Лукошкин вышел на улицу и с удовольствием вдохнул летний воздух. Немного пыльный, как принято в Москве, но заметно к ночи посвежевший. Захлопнув блокнот, щелкнув резинкой по обложке, Егор, мысленно ухмыляясь, пожелал Андрею «сладких снов с пробуждениями» и отправился ловить попутную машину.

Глава 6

ЗАВТРАК грозил превратиться в очередную баталию.

Вокруг стола на тесной кухне собрались в полном составе обитатели квартиры Лукошкиных. Антон и Зойка, традиционно коротающие каникулы в городе, Лиля, которая переводит рукописи за компьютером дома и в издательство наведывается от случая к случаю, и сам Егор, по глупости мечтавший в одиночестве насладиться утренней порцией кофе. На этот раз на повестке дня стояла проблема музыки. Антон, перепробовав множество увлечений от скейтборда до роликовых коньков, решил научиться чему-то более интеллектуальному и заставил родителей купить гитару. Причем, не обычную тихую шестиструнку, а громыхающий «электроприбор» (как окрестила новинку Зойка). Привыкшая слышать в течение дня только писклявые голоса подопечных пятилеток, сестра взвыла от первого же урока музыки. Егор тоже недовольно ворочался на диване, пока сын выжимал из «электроприбора» децибелы, именуемые по недомыслию звуками, и успокаивал себя мантрой «от Насреддина»: либо ребенок научится нормально играть и музыка не станет раздражать, либо Антону через какое-то время надоест новая игрушка и в доме вновь воцарится тишина. Главное, не вмешиваться. Подростковый возраст — самый тяжелый. Но тетка философию Насреддина не разделяла и требовала отвезти грохотальник на пару с музыкантом на дачу.

— Но он там кур распугает, — попытался пошутить Егор, нарезая сыр для бутерброда. Наивный — он еще надеялся на спокойный завтрак в кругу семьи. — Птички нестись перестанут.

— А иначе, — нахохлилась Зойка, — я перестану…

— Нестись? — заржал прислонившийся к холодильнику подросток.

И тут же схлопотал подзатыльник от матери.

— Нормально слышать, — огрызнулась Зойка. — Грохочущая музыка убивает слух.

— Невозможно убить то, — не отступал Антон, — чего от рождения лишен. Ты ведь не способна мелодию повторить. Если петь берешься, тараканы в испуге разбегаются.

Просвистел еще один подзатыльник.

— От меня разбегаются, — не осталась в долгу Зойка, — а от тебя дохнут.

— Лучше уж пусть дохнут. Правда, мам? — и школьник ловко нагнул голову, поднырнув под рукой Лили, чтобы она не отвесила ему третий подзатыльник.

— Егор! — взмолилась жена.

Лукошкин понял, что пора спасать остатки аппетита.

— Мне нужно работать, — сурово сказал муж, хватая одной рукой кружку с кофе, другой — тарелку с бутербродами.

Такой аргумент действовал безотказно. Троица моментально забыла о присутствии хозяина квартиры и замкнулась друг на друге. А Лукошкин побрел по коридору в гостиную — в периоды Зойкиного брачного межсезонья Егор вместе со столом, компьютером и удобным креслом на колесиках переезжал в большую комнату (в иные времена кабинетом служила спальня сестренки). Хорошо бы хоть на час разделить спорящих, например, отправить женщин в магазин, шопинг надолго отвлекает. Но ведь предложишь поход за покупками — потребуют денег. А Егор — не миллионер. И до осени, пока новых слушателей не наберет, дополнительной наличности не предвидится.

Лукошкин подтянул с окна на стол старый журнал, поставил на него кружку и тарелку, плюхнулся на кресло и привычным жестом включил компьютер. Вообще-то работать сегодня он не собирался. Надобности особой не было. Но не отступать же, раз громогласно объявил о намерениях.

Автоматически открылась страница поискового портала. Почему бы и нет?

На дне рождения Егору «свалились» в руки две горячие головоломки. Месяц, считай, пролетел, ни одна из предложенных гипотез (а Лукошкин уверен в собственной правоте) пока не нашла подтверждения. Но нервировало в данный момент не ожидание результата: рано или поздно, Егор не сомневался, Лена и Андрей согласятся с его трактовкой. Автора версий настораживало другое, то, с чем он столкнулся впервые: идентичность сформулированных ответов. Как убежденный логик, Егор не верил в случайные совпадения. Поэтому, если использовать терминологию юристов, «два дела» требовалось объединить в одно. Только что общего между тайной древних индейцев и содержанием долговременной памяти?

Егор разминал пальцы над клавиатурой. Нейроны, кора больших полушарий, виды памяти, амплитуда мозговых волн — слишком сложные материи для гуманитария. Легенды майянцев — звучит намного завлекательнее и понятнее. Но этот участок любопытный Ерофеев наверняка основательно пропахал. Нет смысла идти по проторенному пути. Лучше воспользоваться методом, который Лукошкин рекомендовал и слушателям: ищите там, где еще никто не пробовал. Часто ключ к открытию лежит в другой сфере знаний. Итак, что насторожило в легенде индейцев? Особая форма календаря — круг. Словно намек на некую повторяемость событий. Лукошкин набрал в поисковой программе задание: «цикличность времени». Посыпалась масса ссылок. В какой-то момент к термину «время» через дефис прилепилось слово «пространство». И Егор окунулся в обсуждение теории относительности. Сфера тоже далекая от интересов филолога, как и биология, но достаточно популярная. Час за часом Егор просеивал сноски, отбрасывал перегруженные формулами блоки, а также видеосюжеты физиков-самоучек с нападками на выводы Эйнштейна.

Забытый кофе давно остыл, сыр на бутерброде растекся от жары. Спина заныла — увы, ничего подходящего. Лукошкин потянулся правой рукой к занавеске: солнце било прямо в окно, засвечивая монитор. И случайно нажал большим пальцем другой руки на клавишу «пуск». Наугад открылось окно из длинного перечня ссылок. Егор посмотрел на экран: статья в научно-популярном журнале для молодежи за 2007 г. Лукошкин спустился курсором к последнему предложению, чтобы узнать имя автора. Им оказался сотрудник Института городского хозяйства Михаил Борисенко. Егор уже собрался страничку закрыть, но неожиданно передумал. Поступок незнакомого человека подкупал: работник далекого от теоретической физики учреждения брался рассуждать о законах Вселенной. Не в том ли направлении искал и сам Егор, пытаясь соединить несовместимые величины? И почему не довериться мнению редколлегии журнала, ведь по какой-то причине они опубликовали статью Борисенко.

Егор по привычке вычленял из текста важные по смыслу куски и копировал их в отдельный документ (чтобы потом вывести на принтер и вклеить в дневник). Суть статьи сводилась к тому, что ученый мир, наконец, получил в руки весомое доказательство теории относительности Эйнштейна. 20 апреля 2004 г. американцы (NASA в сотрудничестве со Стэндфордским университетом) запустили спутник, оснащенный системой четырех гироскопов и телескопом. Оборудование помогло зафиксировать искривление пространства-времени, вызванное массивным вращающимся телом: планетой Земля. Через три года результаты обработали и опубликовали. Опираясь на них, Михаил Борисенко рассуждал дальше: о возможных формах искривления пространства. О том, как влияют подобные «фигуры» друг на друга, ведь аналогичные искривления существуют вокруг всех планет Солнечной системы, в том числе и вокруг Солнца. А если учесть, что Вселенная — живой, не статичный организм, где взрываются звезды, образуются черные дыры, пространство должно постоянно вибрировать, видоизменяться. И почему бы одной из «фигур» не завернуться в… лист Мёбиуса? Тот самый, где время повторяется и будто «ходит по кругу»: от одной точки до другой и обратно в начало. А вдруг судьба-закорючка уготована Земле?

Лукошкин несколько раз перечитал вывод автора и почувствовал нервное покалывание в пальцах — ощущение, которое возникало каждый раз, когда он наталкивался на что-то ценное. Наверняка за прошедшие пять лет Борисенко доработал свою теорию в части влияния искривленного пространства-времени на движение Земли. Егор теперь искал целенаправленно другие статьи «сотрудника Института городского хозяйства». К сожалению, ни одной обнаружить не удалось. Изредка имя физика-теоретика всплывало на форумах, когда он включался в дискуссию по теории относительности, но и то лишь до определенного момента — до середины 2008 г.

Что заставило человека уйти из Сети? Наскучила теория относительности, и Борисенко нашел себе другое хобби: собирает бабочек, рисует натюрморты? Или предпочел сосредоточиться на основной работе и копается в коммунальных проблемах, оставив космологию профессионалам? А может быть, все гораздо проще: женился мужчина (Лукошкин ведь не знал, сколько лет автору статьи), стал отцом, увяз в бытовых мелочах. И теперь не до романтики. Словом, надо найти Михаила и расспросить.

Лукошкин посмотрел на часы в нижнем углу ноутбука. Может где-то время и топчется на месте, но в пространстве компьютера пролетает стремительно. Егор с грустью посмотрел на надкушенный бутерброд: позавтракать толком ему не дали, обед бы не пропустить. Лукошкин прислушался: а ведь гул спорящих голосов явно прибавил децибел. Значит, участники локального конфликта сменили диспозицию и переместились с кухни в коридор. Придется вмешаться, иначе останешься голодным. И Лукошкин решительно распахнул дверь.

Судя по всему, музыкальный скандал продолжался, перейдя в фазу конкретных действий. В нем принимали участие только два бойца из трех (Лиля, догадался Егор, сумела улизнуть из дома). Зойка держала в руках злополучный «электроприбор», а Антон пытался отобрать у тетки гитару. Но пока «мячом» владела сестра. Дело в том, что Антон — подросток щуплый, мышц не накачал, да и ростом не вышел. Зато Зойка когда-то в школе стояла первой в шеренге учеников и считалась лучшим бомбардиром баскетбольной команды. И сейчас на вытянутых руках она легко удерживала гитару над головой, грозя шваркнуть ненавистный инструмент об стену. Антон прикинул свои невеликие возможности и изменил тактику. Он разбежался и нагнул голову, готовый протаранить башкой преграду в виде Зойкиного торса. Егор кинулся на перерез и успел ухватить мальчишку за рубашку: ткань затрещала, но, хвала отечественным производителям, не разорвалась.

— Всем молчать! — проорал Лукошкин, оттаскивая подростка к противоположной стене. — Слушать меня! Руки вниз!

Антон и Зойка, удивленные, замерли.

— Вообще-то команда правильно звучит «Руки вверх!» — привыкшая поправлять ошибки малышей, попыталась возразить воспитательница детского сада.

— А я сказал «Руки вниз»! — придав голосу большей суровости и топнув для надежности ногой, повторил старший по возрасту.

Сестра послушно поставила гитару на пол, но, на всякий случай, завела ее за спину. Антон разжал кулаки и протер ладони об штаны: мол, чихал я на всяких тут раскомандовавшихся, просто сам хотел так сделать.

— Дело государственной важности! Требуется ваша помощь! — продолжал сыпать короткими командными фразами Егор: подобное обращение быстро отрезвляет разгоряченные головы. — Шагом марш в гостиную.

Участники конфликта послушно потопали в указанном направлении.

Егор остановился у стола, указав Антону и Зойке на стулья.

— Заседание объявляю открытым, — обвел взглядом собравшихся Лукошкин.

— А что так официально? — буркнул подросток. — По человечески нельзя?

— Хорошо, поговорим по-человечески, — Егор тоже пододвинул к себе стул. — Мне необходимо найти одного жителя столицы. Входящая информация куцая: знаю только имя — Михаил Борисенко и то, что в 2007 году, когда вышла его статья в молодежном журнале, человек работал в Институте городского хозяйства.

— Работал? — переспросила Зойка.

— Проверил в Интернете список сотрудников учреждения, Борисенко там не значится. Думаю, уволился. Но в институт я завтра подъеду, загляну в отдел кадров. Может, подскажут новое место службы Михаила.

— А сколько ему лет? Он симпатичный? — задала чисто женские вопросы сестра.

— Без понятия, — честно признался Лукошкин.

— Хочешь, прошвырнусь до редакции? — предложил Антон. — Ты говорил, журнал для молодежи, значит, я — их целевая аудитория. Не должны выгнать. Узнаю про автора статьи. Прикинусь типа отличником.

— Подходит, — обрадовался Егор, идея разъединить соперников воплощалась в жизнь. — Рядом с ноутбуком найдешь листок с адресом и телефоном. До вечера успеешь. Ну, а чем человечеству поможешь ты? — и Лукошкин обратился к сестре.

— Буду искать нестандартными, как ты любишь повторять, методами, — загадочно улыбнулась Зойка.

— Какими же, интересно? — скривил губы в пренебрежительной усмешке психолог.

Антон в знак солидарности с отцом демонстративно закатил глаза.

— Мы тут с подругами выявили удивительную закономерность, — не обращая внимания на скептицизм собеседников, продолжала Зойка. — Москва, конечно, большой город, но — тесный. Если кого-то ищешь, достаточно обзвонить 7—10 человек. Среди них обязательно окажется тот, кто что-то слышал про твоего незнакомца, в крайнем случае, эта десятка свяжется с другими людьми и, в конце концов, абонент обнаружится. Элементарная система пересечений.

— И ты, конечно, знаешь поименно первую десятку? — приподнял бровь Лукошкин.

— Иду звонить, — гордо объявила Зойка. — Надеюсь, никто не станет кричать, чтобы я перестала трепаться по телефону?

Участники недавней битвы рассредоточились по разным углам. Егор, хваля себя за сообразительность, направился, не спеша, на кухню. Спокойный обед гарантирован. Главное вовремя заставить работать других.

Глава 7

ВЕЧЕРОМ на кухню проскользнула Лиля. И крайне удивилась, застав там единственного представителя семейства Лукошкиных. Медленно пережевывая сардельку, муж наслаждался одиночеством.

— А где народ? — шепотом, боясь нарушить долгожданную тишину, спросила Лиля.

— Удалось навязать враждующим племенам временное перемирие, — похвастался Егор.- Теперь жду результат.

Хлопнула, ударившись о косяк, дверь: в кухню влетела Зойка. Сестра нажала кнопку на электрочайнике, потянулась за тарелкой.

— Есть успехи? — голосом вредного экзаменатора поинтересовался Лукошкин.

— Конечно, — Зойка зацепила вилкой пару сарделек из кастрюльки и плюхнулась на табурет. — Уже поговорила с тремя знакомыми.

— Только тремя? — поперхнулся Егор. — Провисев на телефоне четыре часа?!

— А как ты хотел? — парировала сестра. — Не могла же я людям после слова «Привет!» сразу задание давать. Нужно начинать издалека, подвести к проблеме постепенно. Собеседник должен почувствовать свою незаменимость, востребованность. Так скорее захочет сотрудничать.

— Вы шпионов что ли вербуете? — подозрительно спросила Лиля.

Но ответа не дождалась. Потому что загрохотало в коридоре. С таким звуком обычно возвращался домой Антон: он кидал ключи на полочку около зеркала, на паркет швырял рюкзак, наполненный тяжелым барахлом, следом летели ботинки, которые непременно попадали в стену и со стуком от нее отскакивали. Засунув ноги в тапочки, мальчик побежал в кухню.

И опять на маленьком пятачке собралась семья в полном составе. Правда, в отличие от предыдущих дней, когда говорили все одновременно, сейчас слушали только Антона.

— Пап, — торопился сообщить подросток, — загадок стало еще больше.

Придя по указанному адресу, Антон позвонил из «Бюро пропусков» помощнику редактора и заявил, что хочет оформить подписку непосредственно в редакции. Настойчивому читателю тут же выдали пропуск, и мальчик поднялся на 10-й этаж. Редакция занимала небольшую площадь. Пятеро сотрудников сидели спиной друг к другу за компьютерами. И только главный редактор скрывался за отдельной дверью, о чем сообщала потертая медная табличка. Оформлять бланк взялась девушка-секретарь.

— Я тут у вас на сайте в архиве статью прочитал, — громко сообщил юный посетитель. Журналисты как один вытянули головы в сторону гостя. — Очень интересную, напечатанную еще в 2007 г. — Трое мужчин вернулись к прерванным занятиям, видимо, они работают в редакции меньше пяти лет. Но двое других: один с бородой, другой в очках продолжали слушать Антона. — В сноске обещали продолжение, только я не нашел. Может, пропустил?

— О чем материал? — спросил бородатый. — Автора назовёте?

— Михаил Борисенко, — Антон для наглядности достал из кармана распечатку.

— А-а-а, про искривление пространства, — пролистал страницы журналист. И обратился к коллеге, который тоже захотел взглянуть на заголовок. — Помнишь, как много шума она наделала?

— Тема уж больно вкусная, — щелкнул пальцами очкарик. — Предвидя неоднозначную читательскую реакцию, заранее договорились с автором, что он напишет продолжение, через полгода. Материал в план поставили. Борисенко присылал выдержки из новой статьи, советовался по поводу замены сложных научных терминов более понятными. Наконец, сообщил, что текст готов, он сам его привезет, чтобы мы прочитали вместе и согласовали правку. Но в редакции так и не появился. Мало того, перестал отвечать на телефонные звонки. Мы ждали до последнего, потом в спешке номер переделывали. Пришлось договариваться с другим ученым, не хотелось идею конкурентам уступать. Но, эффект уже не тот.

— Я долбил Михаила электронными письмами, — добавил первый собеседник. — Борисенко откликнулся только раз. И текст выглядел подозрительно.

— В каком смысле? — насторожился Антон

Мужчина вернулся к монитору, открыл почту, порылся в сохраненных сообщениях за 2008 г. Кликнул мышкой в нужную строчку.

— Нашел, — бородач небрежно ткнул пальцем в экран. — «Гипотеза в форме предположений — всего лишь поток красивых слов. Но когда убеждаешься в том, что она реальна, становится страшно. Поверьте, лучше ничего не знать, тогда не будет соблазна все переписать. Прощайте. Встретимся на следующем круге».

— А позже вы не пытались связаться с Борисенко? Не сталкивались с ним? — не терял надежду найти человека Антон.

— Нет, — покачал головой бородач. — Активный до того автор, известный спорщик, принимавший участие в обсуждениях на форумах, ни с того ни с сего замолчал. Словно исчез.

— Исчез? — сделал удивленные глаза Антон. — Вы думаете, Борисенко уехал из страны? Или… или его убили?

— Что за глупости, — вмешался очкарик. — Михаил не входит в число российских олигархов или криминальных авторитетов. Тихий, скромный, кабинетный человек.

— Но, тем не менее, исчез? — настаивал подросток.

— Готово, — девушка протянула Антону заполненный по всем правилам бланк и указала на итоговую сумму в нижней графе.

Мальчику ничего не оставалось, как, заплатив деньги, покинуть редакцию.

— Извини, пап, — раздосадованный Антон махнул рукой. — Съездил практически бесполезно.

— Почему же? — вмешалась Лиля, доставая еще одну чистую тарелку. — Не знаю, что вы задумали, но ты станешь получать научно-популярный журнал. Вдруг почитаешь. И поумнеешь, — Лиля запоздало хлопнула себя по губам, понимая, что молчавшая Зойка теперь не преминет что-нибудь съязвить вдогонку.

Но случилось невероятное: Зойка даже не обратила внимания на замечание Лили. Наоборот, проглотив последний кусок сардельки, девушка вылезла из-за стола и освободила место племяннику:

— Ешь, проголодался, небось? — проявила неожиданную заботу тетка — Посмотрим, вдруг мои усилия дадут результат. Я пока в начале пути. Работа предстоит долгая и кропотливая.

И Зойка поспешила в свою комнату. Заглотив сардельки, следующим освободил кухню Антон. Лукошкин попытался сосредоточиться. Молодец, сын — сочинил хороший повод, чтобы попасть в редакцию журнала. Егору тоже необходимо придумать что-то убедительное, чтобы его пустили в Институт городского хозяйства. Наверняка, в подъезде восседает широкоплечий детина. Сейчас в Москве охранники и видеокамеры у каждой двери, разве что вход в общественный туалет не сторожат. В качестве кого предстать Лукошкину пред очи начальницы отдела кадров, чтобы той захотелось с гостем пообщаться?

Егор не ошибся: фойе Института городского хозяйства, куда добрался на следующий день Лукошкин, перегородил турникет, рядом с которым в стеклянной будке царственно восседал человек в камуфляже. Лукошкин нашел в вывешенном на стене списке телефон руководителя отдела кадров. Как и надеялся, распоряжалась научно трудовыми ресурсами женщина.

— Раиса Карловна? — обратился Егор, набрав нужный номер, и, дождавшись удлиненно-вопросительного «Да-а-а?», вежливо продолжил: — Я представляю адвокатскую фирму «Лукошкин и партнеры». — Удивительная вещь: сама по себе фамилия Егора звучит не очень впечатляюще, как-то по-детски несерьезно, но рядом с таким словом, как «партнеры», сразу приобрела солидность. — К нам обратился гражданин США Майкл Борисенко. У него есть вопросы к одному из ваших сотрудников, но предварительно мне хотелось бы поговорить с вами.

Дамское любопытство — подспорье для сыщика. Мало кто из представительниц прекрасной половины устоит от такого набора «невероятностей». Во-первых, звонит адвокат. Это в Америке у каждого уважающего себя янки есть адвокат и психотерапевт. У нас — юристы часто только в телевизоре мелькают, поэтому любая женщина не откажется пообщаться с представителем редкой профессии. Во-вторых, гость предпочитает, прежде чем отправиться к нужному человеку, посетить отдел кадров, что придаст визиту ореол загадочности. Кроме того, хозяйка офиса получит возможность узнать что-то раньше других. Ну, а туман по поводу заграничного клиента, распалит любопытство еще больше. Логика профессионального психолога не дала сбоя: Раиса Карловна разрешила пропустить Лукошкина в здание.

— Иностранцы — народ непредсказуемый, — закинув ногу на ногу, доверительным тоном начал беседу Егор. — Мой клиент, очень богатый и одинокий человек, коллекционирует однофамильцев. Задумал разделить между ними наследство.

— Но никаких денег не хватит, — охнула заинтригованная Раиса Карловна.- Представьте, сколько Михаилов Борисенко живет в России. А на Украине!

— Ситуацию упрощает одно условие, — продолжил довольный Егор: собеседницу удалось заинтересовать. — Однофамильцы требуются абсолютно полные: не только по имени и фамилии, но и по дате рождения. Майкл нанял юристов в разных странах. Мне вручили список москвичей. Я должен выяснить, отвечают ли люди заданным параметрам. Один из Борисенко работает у вас. И прежде, чем отправиться к нему, хотелось бы проверить данные с вами. Поймите — на кону большие деньги. Не хочу обижать соотечественников, но где гарантия, что, узнав заранее о предполагаемом наследстве, человек не подделает паспортные данные.

— Вы правы, — понимающе мигнула начальница и взялась за компьютерную мышку. Через пару секунд открылся список сотрудников Института. Раиса Карловна пробежала глазами по строчкам: — Увы, ваша информация устарела. В данный момент среди штатных сотрудников нет ни одного человека по фамилии Борисенко.

— Странно, — недовольно сдвинул брови гость, — иностранцы ошиблись?

— Не совсем, — кадровичка открыла другой перечень. — Михаил Борисенко работал в Институте, но уволился четыре года назад.

— Почему вдруг и куда человек перевелся? — задал вопросы, ради которых и приехал в Институт, Лукошкин.

— М-м-м…В приказе об увольнении, — прочитала Раиса Карловна, — указана стандартная причина — «по собственному желанию». Надо же, — изумленно охнула начальница, — здесь отсканирован оригинал заявления. Первый раз вижу подобный текст. Только послушайте: «Не хочу тратить время на ерунду. И так его до следующего круга осталось мало. Поэтому прошу уволить меня…» и так далее.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее