Бесплатный фрагмент - Зверек по имени Любовь

Посвящается Анне

• Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. (Первое послание св. Ап. Павла к Коринфянам)

• Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. (Первое послание св. Ап. Павла к Коринфянам)

• И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. (Первое послание св. Ап. Павла к Коринфянам)

• В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви. (Первое Соборное послание св. Ап. Иоанна Богослова)

Зверек по имени Любовь

Падает осень с небес — золотая прохлада.

Где-то за пазухой

Тихо

Скребется Любовь.

Это — зверек.

Ежедневно кормить его надо,

Предоставляя

В кармане

Во внутреннем

Кров, —

Слева — поближе

К сердечку, где носят наличность,

Где обитают сомнения,

Радость и страх.

Этот зверек мой — Любовь —

Он ведь все — таки личность,

Личность, которая спит

У меня на руках,

Или — за пазухой.

Или — под теплым халатом.

(Сыплется золото с неба.

Играет орган)

Зверь мой, свернувшись калачиком,

Дремлет так сладко…

Скоро, наверное, я его

Выпущу

К Вам.

Только вы имя другое ему не давайте,

Вовремя гладьте,

Кормите,

поите его.

Нежному тельцу зверюшки расти помогайте

И — обожание чувствуйте,

И — волшебство..

Это зверек — вроде кошки. Он — ласковый друг.

Любите кошек? Я знаю,

Уверен — что да.

Я вам дарю ее —

И замыкается круг,

Падает с неба пушистого в осень

Звезда,

Изморозь в листьях застыла, как будто слюда.

Ею покроются утром все наши окошки.

Знайте — любая любовь — это чуточку кошка.

Не обижайте ее

Никогда, никогда.

Человеку и городу

Я люблю,

Я люблю этот город, столицу провинции

Незаметную прелесть неярких старинных домов,

Где на нас синеглазое небо с большими ресницами

Смотрит ласково сквозь кружева кучевых облаков.

Здесь нет моря,

но солнца и света,

я верю,

достаточно.

Как ни странно, есть набережная —

Какой парадокс!..

То, что свойственно городу —

Хаос, сумбур, беспорядочность,

Магазины и рынки,

Фуршет, Москольцо и Привоз…

Здесь мы были и есть

Здесь мы будем навечно — влюбленные.

Здесь повсюду любимые наши с тобою места

И свидетели нашей любви — эти улочки сонные.

В них — вся города соль

И — подчас —

Вся его красота.

История любви

Она родилась четвертого ноября

В один сорок пять по московскому

в первом роддоме.

Глаза ее цвета балтийского янтаря

Кого — то искали

настойчиво, тщетно

в дверном проеме.

Был первый творения день под Солнцем хорош,

Лучи его были щедры, осыпая золотом

Ее головенку, щетинистую, как еж…

Был мир дружелюбен.

«Здесь вовсе не так уж холодно,

А мне ведь рассказывали на небе: там холода,

Себя береги, в одеяльце поглубже прячься…

А рядом со мною горела моя звезда,

И Ангел стоял за плечом. Крестил и желал удачи,

Сказал, что найду его там,

Не сразу — но все-таки

Исполнится в жизни все,

Что в Небе обещано.

Шептал мне.. дословно не помню..но смысл:

«Душа моя кроткая,

Не бойся, ведь ты, только ты навек его женщина…»

Летели Рождения Дни —

К Рождения Дням,

Нанизываясь на жизнь,

Как бусы жемчужные.

И виделось много

Янтарным ее глазам…

И многие виделись…

Но — ни к черту,

ненужные.

Не те. Не искать. Забыть. Закутаться в дождь,

Которому в ноябре сам Бог на земле идти велел

На левом Черт сидел. Говорил: «Его не найдешь!»

На правом Ангел молчал.

Рано было — слова сказать не смел.

Другие глаза, холодные, как вода

Всмотрелись в янтарь.

Но не сразу растаяли льды внутри.

Она вдруг, не разобравшись, сказала « Да»,

(А может быть, это Ангел впервые заговорил!)

Причудливо тасовалась колода. Весь мир застыл,

Когда янтарем расплавили лед глаза.

И Ангел сказал: «Что я тебе говорил!»

Она — со слезами радости: «Раньше не мог сказать?!»

Королева

Моя королева не носит короны…

Нет..лишь иногда, в Новый год надевает.

В казне ее — ни одного миллиона,

Но быть королевой сей факт не мешает.

В ее гардеробе нет мантий из меха —

Ни норки, ни (тьфу, не дай бог) горностая.

С утра нужно ей на работу приехать —

Там все поголовно ее обожают.

Она носит теплые пайты из флиса

И вязаный шарфик зеленого цвета.

Она любит чай с чабрецом и мелиссой

И ездит на черной UZ — DAEWOO — карете)

Она комбинирует секонд и рынок —

И стиль получается чисто французский…

Моя королева не знает ошибок,

Моя королева не ведает грусти.

Ведь можно смотреть — и не видеть при этом…

Моя королева не знает печали:

Наш старый дворец, продуваемый ветром

Милей ее сердцу, чем десять Версалей.

Приедем домой — в переулок налево —

А в доме нас двое

И в мире нас двое…

Спит крепко и сладко моя королева

И знает: она коронована

Мною.

На крымских берегах

А хижина, где смеются,

Богаче дворца, где скучают…

Чуть звякнут в буфете блюдца,

Вкус чая предвосхищая..

Над дверью — музыка ветра, —

Заденешь ее плечами

И свечку с запахом кедра

Зажжем в очищенье карме.

И масло в аромалампе

Чуть позже вскипит, забыто.

А мы (без рома и граппы)

Вдруг вспомним «Мадонну Литту»..

О чем я? Да о дороге —

И не пожимай плечами.

Ко мне приходили боги

И в сумерках нас венчали.

На головы возлагали

Венки маслин серебристых,

Ветрами нас одевали,

Писали на пляже письма…

Пусть клятвы и смыли волны:

Написано — значит, в силе.

Шумят над палаткой кроны…

Мы в ней — все те же, что были.

Да, вправду, — шалаш, где смеются —

Богаче дворца, где скучают.

Пусть боги нам вновь улыбнутся

И нас наяву обвенчают.

Новогоднее

Твои мечты сильней твоих страхов,

ступай вперед, не дрогнет рука.

Мечтай о главном, мечтай с размахом,

мечтай — и станет наверняка.

Любовь и юмор поможет в этом,

разбавит будни сего пути.

Приобретай скорее билеты —

шары, подсвечники, серпантин, —

билеты в сказку, в личное чудо

и в то же время — одно на всех.

В двенадцать явятся ниоткуда

твой рай, твой праздник и твой успех.

И новый год будет точно новым,

но самый лучший — там, впереди.

Душа становится невесомой

и открывает надежд кредит.

И будут песни, и скажут тосты.

Улыбки, елки, утро, покой.

Дождаться счастья совсем непросто.

Оно, как правило, под рукой.

Да помилует нас!

Старомодные локоны нравились мне.

Благодарность в слова не спешила облечься,

И я плыл не спеша на горячей волне

И совсем не желал от нее уберечься.

Мягкий шарф, теплый клетчатый плед

В доме нашем.

Старомодные локоны, юбки и шаль

Дивно, нежно, прекрасно

Прошел день вчерашний

Это радостно: жизнь побеждает печаль..

Старомодные локоны по ветру вьются

Мимо шеи лилейной

Сквозь сказочный вальс,

Сквозь пространство и время,

Где все расстаются.

И я, вспомнив, шепчу:

Да помилует нас!

Счастье

Моё счастье кристально чисто

И необычайно легко

В нем — медово-сливочный привкус

И миндальное молоко,

Кружевное платье июля,

Нежность ветра, запах морей,

Белый шарфик на спинке стула,

Перемена в душе моей.

Безраздельно и безоглядно

Ворвалось оно без преград

В мое сердце. И мне отрадно —

Был как все, а вдруг стал богат.

Мое счастье не торопилось —

Скромность стиля ему к лицу.

Не истёрлась и не забылась

Его слов и мелодий суть.

Оно чисто, как гладь речная,

Словно дождь в волшебном лесу…

Мы с тобой в двух шагах от рая:

Я его на руках несу.

Смеющийся жизни…

Смеющийся жизни, заигрываешь со смертью,

с властями и долгом. Словом, живешь без страха.

Ты всем говоришь: все так и должно быть, верьте:

Вселенную держит гигантская черепаха.

И мир устоит на плоском панцире, знайте,

Но только если поверим, что существует

И вера, и черепаха. Не разбираясь.

А можно и разобраться — не протестуя.

Мы люди. Мы плачем.

Мы боги. Живем с размахом.

Но если без веры — лишь жалобы в нашей власти.

Вселенную держит старая черепаха,

А в сердце ее — надежда на наше счастье.

Сентябрьское

Сентябрь — самый любимый месяц,

а зрелый август — его отец.

он, рыжий, дерзкий, ветрами бесит,

теплом ласкается: ох и льстец.

Забудь, что было, бери, что будет,

прими в ладони и не теряй.

Сентябрь тебя доведет до сути,

вернешься к Богу — и сразу в рай.

А рай твой здесь: зелены газоны,

а дальше — город живет в ночи

Мы льдисто-призрачны, невесомы,

но ты не бойся и не ропщи.

И синий гроб, и синее платье,

вином омыта, легла земля,

отпел священник, унес распятье,

пить продолжают — из хрусталя

Все фарс, так тошно, костюмчик сношен,

сложи в подбитый бархатом гроб —

и, силой смерти слегка встревожен,

не поцелуешь в холодный лоб.

Мы здесь, мы стражи этого места,

встречаем души, ведем учет.

Вот по дороге идет невеста,

фатой прикрыто ее плечо.

Вот врач спешит, а куда? Куда он?

Нет здесь болезней и нет трудов.

Одна работает здесь на славу,

после нее не осталось слов.

И плащ ее так бархатно черен,

лицо бело и коса остра.

И ей по силам и маг, и воин.

И ты к нам смело ступай, сестра!

Сестра идет, она понимает,

что нет пути ей назад, к живым.

И, призрак августа, тает, тает

ее бесплотный образ, как дым.

И будут дни, и число им сорок.

И станет родами новый путь.

Глаза откроет душа. Ребенок

все будет помнить — совсем чуть-чуть.

Мне нравятся

Мне нравятся женщины в длинных широких юбках

И даже восточные дамы, что носят хиджабы,

Мне по сердцу строгие леди с характером жутким.

Я знаю спокойно-волшебное слово «Гус Фраба»!

Мне нравятся женщины с умным и томным видом,

В ботфортах, в очках, с удлиненными волосами,

Мне нравится нежность и грация и — без обиды —

Что с ними являемся разными мы полюсами.

Мне нравятся женщины в узких джинсах,

Мне нравятся дамы в платьях широких,

Люблю, когда женщины чуть капризны,

И даже — местами — слегка жестоки.

Мне нравятся яркие женщины,

Броские, строгие, скромные,

Карманного роста

И даже большие — огромные.

Худые и полные,

Мягкие, хрупкие, тонкие.

И с сумочкой элегантной,

И с серой котомкою.

Разряженная в пух и прах —

И в костюме спортивном,

Задумчиво-грустная

Или всегда позитивная,

Мне нравится женщина

В длинном струящемся розовом,