Бесплатный фрагмент - Зверь в тебе

Взгляни во тьму зеркальной глади,

К холодной грани прикоснись,

Оставь все прожитое сзади,

В грядущее свое вглядись.

Пусть то, что было невесомо,

Растает — нет ему пути.

Пусть те, кого считаешь домом,

Не смогут навсегда уйти.

Смотри в себя, когда тревожен.

Смотри в себя, когда устал.

Там ты найдешь того, кто может

Тебя поднять на пьедестал.

Там Он — тот, кто с тобой навечно.

Он — тот, кто часть твоей души.

И ты прогнать его беспечно

Из своей жизни не спеши.

Да, может, вид его пугает,

Когда ты к правде не готов.

Но, как и ты, он точно знает,

Где друг, где враг, война, любовь…

Он знает, что в душе ты прячешь,

Какую бережешь мечту.

Он видит ясно, как иначе

Ты можешь выйти за черту

Тех правил, тех табу и вето,

Что жмут тебя со всех сторон.

Он может дать тебе ответы,

Ведь Он — как ты, а ты — как Он.

Глава 1. Мега-молл и все-все-все

Находиться по 12 часов кряду в одном и том же помещении «без окон и дверей» — это, если задуматься, удовольствие сомнительное. Представьте себе цокольный этаж большого торгово-развлекательного центра, где сотни и тысячи людей каждый день совершают покупки, прогулки, развлекаются, встречаются за рюмкой кофе или чашкой водки, общаются, влюбляются, ссорятся и мирятся — словом, проживают минуты и иногда часы своей жизни. Нет, не в цокольном этаже всё это происходит, разумеется, а в самом центре, хотя, если присмотреться, иногда и в «подземелье» происходят преинтереснейшие и презабавнейшие события. Именно поэтому Яна даже в этом сомнительном удовольствии находила что-то хорошее.

Работая в мебельном салоне по скользящему графику «два через два», иногда уходя в переработку, когда «кто-нибудь умрет или родится», она как-то незаметно для себя научилась видеть хорошее и интересное даже в своей текущей работе, которую, по сути, ни по-настоящему интересной, ни прибыльной назвать было нельзя. Она научилась временно отключать от своего восприятия или переводить в фоновый режим ненавистную музыку из динамиков, которая, по словам старожилов центра, не менялась вот уже 5 лет, с самого момента его открытия. Она начала с юмором относиться к тому, что в цокольном этаже в любое время дня и ночи и в любой сезон года порхали, аки бабочки, комары таких размеров, что поневоле вспоминались почти забытые за давностью лет университетские знания о том, какими препаратами и в каких дозах следует лечить малярию. Впрочем, думала она про себя, подвал — он и есть подвал, и ожидать от него чего-то большего не стоило. Она стала извлекать выгоду из проводимых в магазинах торгового центра акций, сэкономила кучу денег на покупке продуктов и одежды для семьи, чем втайне ото всех гордилась. Более того, она даже стала неплохо разбираться в том, что продавала, хотя ни ее образование, ни предыдущий опыт работы совершенно не были связаны с мебельным бизнесом. Но когда это ее останавливало то, что она еще пока ничего не знает или не умеет?

Крупный торгово-развлекательный центр, называемый по-современному мега-моллом, был этакой разновидностью мира в мире. В нем были свои законы и блюстители законов. Были свои границы. Были свои уровни и касты. И отношения свои тоже были, причем это были отношения и между кастами, и между отдельными представителями как разных групп, так и одних и тех же. Жизнь кипела, била ключом — в том числе и по голове особо зазевавшихся. Приходили и уходили новые фирмы, магазины, отделы — а значит, вместе с ними приходили и уходили люди. Строились новые связи между людьми. Иногда они продолжались вне и после мега-молла, прорастая корнями в окружающий мир. Иногда рвались и заканчивались. Кто-то дружил. Кто-то враждовал. Кто-то влюблялся и крутил романы. Кто-то находил себе новых работодателей или сотрудников. Говорили, что кто-то даже женился (но сама Яна таких людей лично не знала). Словом, происходило всё то же, что и за стенами центра.

Пожалуй, именно этим — проекцией большого мира в маленьком пространстве — Яне больше всего и нравилась работа в мега-молле. Было приятно наблюдать за всем, что творилось вокруг, будучи формально частью этого мира в мире, но по сути ею не являясь и как бы оставаясь в стороне. Эта двойственность оставляла некое невысказанное ощущение незаконченности, а значит — и потенцию движения. И одновременно эта незаконченность не была чем-то, что хотелось непременно и незамедлительно убрать, закончить, завершить. Яне было комфортно и гармонично в этом состоянии, ей нравилось одновременно быть и участником, и наблюдателем. Это позволяло действовать, не углубляясь в рефлексии, и обдумывать, не прекращая действия.

Первый день текущей рабочей смены выпал на воскресенье, и это оказался очередной «музейный день», как называла это Яна. Посетители центра прогуливались по цокольному этажу неспешным шагом, рассматривая выставочные образцы и даже не скрывая того, что им, в общем-то, совсем ничего и не нужно. Живое воображение Яны легко дорисовало фигуру женщины-экскурсовода в строгом костюме, шагающей впереди и направляющей взгляд группы указкой от одной витрины к другой:

— Посмотрите, пожалуйста, направо. Это типичный образец корпусной мебели для гостиной производства фирмы «Ваша мебель» выпуска начала XXI века. Стиль модерн, строгие и скупые линии и глянцевые фасады сделают ее желанной гостьей как в городской квартире, так и в загородном доме молодой семьи со средним доходом. А теперь посмотрите налево. Здесь мы видим гостиную в классическом стиле производства фирмы «Наполи», которую по достоинству оценят представители старшего поколения…

Яна прыснула, не в силах сдержать смех, — настолько представившаяся ей картинка была живой. Группки посетителей дефилировали туда-сюда, показывая пальцами на заинтересовавшие их образцы и иногда заходя на территорию того или иного магазина с возгласами вроде «Ой, смотри, какой прикольный шкафчик!» или «Смотри, смотри, какая кровать! А как на нее залезать???» И они действительно очень напоминали Яне посетителей музейных выставок. В любом случае, пользы для продавцов ни от тех, ни от других не было. И Яна занималась тем, что просто рассматривала их в ответ, как будто зверюшек в зоопарке. Заинтересованные среди них если попадались, то не так часто, и уж их упускать было нельзя. Тогда Яна «вставала в стойку», надевала на лицо дежурную улыбку и бросалась в бой за продажи.

Несмотря на обилие гуляющих, более-менее нормальных консультаций за день у Яны набралось не более десятка. Продаж не было и вовсе. Это не то чтобы сильно огорчало, но и не радовало. Нет продаж — нет денег, а деньги ей сейчас были нужны. Хотя, по совести сказать, за последние годы она не помнила времен, когда о деньгах не приходилось бы беспокоиться или просто просчитывать, где, как и с помощью кого можно было бы заработать еще, чтобы покрыть текущие расходы и чтобы немножко осталось «для души». Конкретно сейчас нужно было платить за квартиру, за питание ребенка в школе, за новую одежду для себя (пора обновлять гардероб, совсем обносилась), а еще — покупать продукты, лекарства и оплачивать услуги дантиста. Еще уже очень давно и страстно хотелось в отпуск, но пока финансы этого не позволяли, поэтому отпуск был в разряде «голубой мечты». И чтобы всё-таки исполнить ее, приходилось работать здесь — не по специальности, по не очень удобному графику, зато пятнадцать дней в месяц и недалеко от дома. Эти два фактора стали решающими для того, чтобы в свое время она согласилась на эту работу. Они перекрыли все имеющиеся минусы, а потом к ним добавились и другие выгоды, так что Яна искренне считала, что всё не так уж плохо.

Ближе к вечеру в салон подъехали клиенты, чуть ранее оплатившие выставочный образец гостиной, чтобы забрать свою мебель самовывозом. Яна с нескрываемым интересом наблюдала за пожилым отцом — собственно, покупателем — и красивым, статным сыном чуть за тридцать, который приехал в помощь родителю и взял на себя подавляющую часть работ, как, по личному внутреннему ощущению Яны, и должен был бы вести себя хороший сын. Поскольку поток посетителей на площадке к вечеру практически сошел на нет, она и сама приняла активное участие в процессе упаковки и вывоза мебели из салона, хотя это и не входило в ее непосредственные должностные обязанности. Она придерживала полочки, пока клиент-сын их упаковывал, советовала, как лучше упаковать разобранные части и как безопаснее обойтись с хрупкими деталями, проследила, чтобы ни один элемент мебельной фурнитуры не потерялся при разборе, а после проконтролировала, чтобы вывоз мебели прошел в соответствии с регламентом торгового центра.

Пока сын следил за загрузкой мебели в машину, Яна угостила его отца чашечкой чаю из своих запасов, и они мило побеседовали о нейтральных вещах. Она чувствовала себя органично и спокойно, выполняя рутинные рабочие обязанности, и даже как-то повеселела, несмотря на накопившуюся к вечеру обычную ежедневную усталость. Потом, завершая работу с этой семьей, она вдруг поймала себя на том, что легко и беззаботно отвечает на ненавязчивые, ни к чему не обязывающие ухаживания со стороны молодого мужчины, всего на пару-тройку лет моложе ее самой, и не смогла сдержать улыбки. Вот оно как даже бывает! Не успеешь уследить — кокетливая натура так и норовит вылезти наружу… Впрочем, это ничего не значит. И даже если бы Сергей это увидел, он бы не расстроился и не разозлился. Он всегда каким-то шестым, седьмым или сто двадцать девятым чувством ощущал то, что жена любила его и только его, никого более. Или, может, ему было всё равно? Нет, Яна не думала так и не хотела думать.

К концу дня, когда она уже наводила порядок в зале, чтобы завершить смену, у входа возникла знакомая и любимая фигура мужа. Он был пунктуален. Как всегда, точнее, как каждый день любой ее смены, Сергей в одно и то же время входил на их торговую площадку, чтобы провести с ней последние рабочие минуты, а потом сопроводить ее домой. Это уже был их вечерний ритуал, и даже продавцы с соседних торговых точек беззлобно шутили на тему того, что по Сергею можно проверять часы.

Муж подошел к ней и коротко, но крепко обнял.

— Ну как, ты морально готова идти домой? — спросил он.

Она улыбнулась:

— Почти. Сейчас только отправлю письма и вымою стол — и можно собираться.

— Как день прошел? Кого продала?

— Увы, сегодня никого. Но зато стеночку из зала вывезли. Не без приключений, конечно, как у нас водится, но мы это сделали.

— Вижу. — Сергей окинул взглядом ставший несколько более просторным салон. — Может, что-то передвинем? Давай, я помогу, раз уж пришел.

Яна расплылась в улыбке. Какие-то небольшие диванчики или комодики она и без посторонней помощи могла передвинуть — сил и «дури молодецкой» на это хватало, — но всегда было как-то щемяще приятно, когда Сергей сам предлагал ей помощь. Подобный энтузиазм в его исполнении был для нее особенно дорог и трогателен.

— Конечно, помоги, — сказал она. — Вот эту тумбу мы передвинем сюда, а тот диванчик — на это место. — Она стала показывать на упомянутые предметы мебели. — А еще можно эти маленькие тумбочки сдвинуть вот сюда, и останется неплохой проход, и от входа будет хорошо видно вот эту часть выставки.

Сергей тоже улыбнулся. Жена «включила хозяйку» и была явно настроена с удовольствием и максимальной пользой принять предложенную помощь, поэтому он направился снимать верхнюю одежду, чтобы приступить к работе.

Это был не первый и, как он не без оснований полагал, не последний раз, когда он помогал Яне у нее на работе, но это было ему по-своему приятно. Даже если иногда это было несколько тяжело или неудобно физически, все неприятные моменты с лихвой окупались осознанием того, что этим он разгружает свою любимую и оказывает ей, по сути, не только физическую, но и моральную помощь. Ему невооруженным глазом было видно, насколько она радуется и его помощи, и даже тому простому факту, что он эту помощь предлагает сам (хотя Сергей прекрасно знал, что Яна не постесняется о ней попросить, если ей будет это нужно).

Пока они, весело перешучиваясь, пыхтя и хохоча, двигали вышеупомянутые комоды, тумбы и диваны, а заодно с ними пару-тройку вообще незапланированных предметов мебели, к ним незаметно подошла Елена, продавец из соседнего магазина, рыжая, яркая, громкая и немножко (но только совсем немножко!) напоминающая своей громогласностью торговку с базара.

— Привет, Сереж! — поздоровалась она. — Ты, как всегда, по расписанию?

— Привет, Лен! — отозвался Сергей. Они были знакомы на протяжении уже нескольких месяцев, пока Яна работала в этом салоне, и уже шутили и хохмили на правах приятелей. — Точность — вежливость королей! А ты почему всё ещё тут?

— Ждала, когда кукушечка прокукует, — улыбнулась Елена. — Теперь побегу одеваться. Как там погодка, на улице? На голову не капает?

— Да нет, нормально. Подморозило к вечеру, надо поберечься и постараться не уронить себя на пол.

Елена жила за городом и ездила домой на автобусе, который ходил только раз в час. И так сложилось, что выходить с работы ей нужно было как раз в то время, когда Сергей обычно приходил в салон к Яне, — именно тогда она спокойно и без лишних треволнений успевала на свой транспорт. Этот факт стал привычной и излюбленной темой для большого количества шуток, которыми Яна, Сергей и Елена с удовольствием обменивались каждый раз, когда приходило время заканчивать рабочий день. Они перекинулись еще парой фраз по поводу погоды, работы и настроения, потом Елена быстренько убежала к себе в салон одеваться, а по пути к выходу с этажа еще раз подошла к ним попрощаться.

К тому времени Яна с Сергеем тоже были почти готовы уже отправляться домой. Яна уже и думать забыла о том, что немного расстроилась из-за «пустого» дня. Гораздо приятнее были мысли о том, что этот день почти позади, а впереди еще вечер наедине с дорогим человеком.

Закрыв салон, они шли домой пешком, специально не торопясь и не ускоряя ход, чтобы успеть почувствовать эту почти физическую радость от неспешной ходьбы, от свежего морозного воздуха, который был так чист и прозрачен, что в нем, казалось, можно было увидеть то, что происходило за несколько километров отсюда. Беседа, которая за считанные секунды перепрыгивала от нежного разговора двух любящих людей до жесткого поединка равных по остроте слова противников, также доставляла им особое, специфическое удовольствие. Впрочем, даже этот поединок был для них привычен и проводился всегда с соблюдением одного основного правила: помнить и ни на секунду не упускать из виду тот факт, что они супруги, друзья, любовники, — словом, две ипостаси одного демона, как говорит об этом старинная русская пословица.

Они шли домой и болтали, когда внимание Яны привлек шум. Недалеко от мега-молла, в одном из гаражных кварталов, слышался громкий собачий лай, местами переходящий в вой и поскуливания. Яна знала, что здесь обитает небольшая стайка собак, и даже была с ними знакома лично: периодически подкармливала их оставшимися с обеда продуктами, разговаривала с ними по пути на работу или домой, и они провожали ее до перекрестка, виляли хвостами, толкали лобастыми головами под коленки и даже иногда позволяли погладить по мохнатым ушам или бокам. Но за все время работы в мега-молле Яна еще ни разу не слышала, чтобы собаки так громко и бестолково лаяли.

— Сереж, что там такое, как ты думаешь? — спросила она. — Может, пойдем, посмотрим?

— И зачем? — резонно возразил муж. — Ну, собаки лают. И что? Может, кто-то из мужиков напился и колобродит. Сама же знаешь, не любят собаки пьяных.

— Да не любят, это понятно. Но как-то странно они лают.

— Что странного-то? Лают и лают. Обычные пустобрехи. Что, забыла, как оно в деревне: один придурок мохнатый загавкал на конце села — и пошла волна? Пока до другого конца не дойдет, не замолкнут.

Яна задумалась. Ведь он прав. Так всегда и было, это она еще с детства помнила. Когда гостила у бабушки все лето подряд, очень часто слышала, как идет по селу с одного конца до другого волна бестолкового собачьего лая. И ведь не поймешь, то ли зверюшку какую-то увидели, то ли человек чужой по улице идет, то ли просто примерещилось что-то собакину спросонья… И вообще, дело говорит Сережка: нечего возле гаражей по вечерам шататься. Полают — и перестанут. Домой надо идти, к сыну.

— Ты прав, — сказала она. — Чего меня это так зацепило? Устала, наверное. Пойдем домой.

Сергей взял жену под локоток, притянул к себе и ласково поцеловал в висок.

— Ничего, — успокоил он, — сейчас придем домой, я тебе чайку с липовым цветом заварю, душ примешь — и спать. Честные труженики заслужили хороший честный отдых.

Яна улыбнулась и на секунду прижалась к мужу. Очень захотелось домой, в тепло уютной квартиры, где, наверное, уже третий сон видит сын, обнимая такую же сонно сопящую теплую кошку.

Собаки всё ещё лаяли, но Яне не было до этого уже никакого дела.

Глава 2. Иногда они исчезают

Второй день смены начался с того, что Яна едва не проспала. Накануне вечером, после работы, они с Сергеем совершили чудесную неспешную прогулку до дома, всласть наговорившись наедине. Придя домой, они немного постояли бок о бок в дверном проеме детской, полюбовавшись на мирно спящего сына, от которого кошка уже удрала, чтобы встретить хозяев у самой двери. Потом они действительно заварили вкуснейший расслабляющий травяной настой, а пока он набирал крепость и цвет, приняли вместе душ, который, как того, впрочем, и стоило ожидать, перешел в страстный и бурный сеанс любви. Выпитый чуть позже травяной сбор окончательно снял с тела и разума все тревоги дня и помог Яне крепко и сладко заснуть — причем настолько крепко, что утром будильник она попросту не услышала.

Но внутренние часы, по всей видимости, хоть и отставали, но всё-таки худо-бедно тикали, а потому за двадцать минут до планируемого выхода из дома Яна всё-таки проснулась, посмотрела на настенный циферблат-проектор, взвизгнула что-то нечленораздельно-нецензурное и стала судорожно собираться. В итоге на работу она опоздала всего на 3—4 минуты, что на общем фоне совсем не было уголовно наказуемым деянием. Хотя это и был понедельник, и управляющая уже была в офисе, она никогда не звонила так рано в салон, и никаких опасных последствий опоздание Яны за собой не понесло.

Она не спеша включила осветительные приборы, компьютер, кулер, заварила себе так и не выпитую дома чашечку крепкого сладкого кофе и, взяв миниатюрную вазочку с овсяным печеньем, расположилась на рабочем месте, чтобы просмотреть утреннюю почту от руководства и поздороваться в онлайне с коллегами, работавшими в других салонах. Наслаждаясь каждым глоточком бодрящего обжигающего напитка, она лениво наблюдала за тем, как открываются магазины по соседству с ее салоном: проходили туда-сюда продавцы и менеджеры, здоровались и перебрасывались друг с другом шутками, приветствовали ее, интересовались, как дела, сколько и чего она продала на выходных. Яна вежливо и весело отвечала, шутила в ответ — словом, все было как обычно.

Лишь одно обстоятельство смущало ее: мебельный салон, в котором работала Елена, все еще открыт не был. Прозрачные двери из толстого стекла были закрыты, на них все так же висела табличка «Извините, у нас ЗАКРЫТО, приходите завтра». За стеклом было темно и никого из продавцов видно не было. Яна всё-таки поднялась с удобного компьютерного кресла и, с сожалением оставив чашку, прошла к двери соседнего магазина. Подергала за ручки на дверях — так и есть, заперто. Странно. Лена обычно на работу не опаздывает — напротив, частенько приезжает пораньше, всё на том же автобусе, который ходит по расписанию, — сидит в салоне, подбивает заказы, делает отчеты по продажам, приводит в порядок выставку, словом, работает даже до открытия. Что с ней сегодня? Тоже проспала, что ли? Или автобус сломался? Вот уж воистину, понедельник — день тяжелый!

Яна вернулась в свой салон и достала мобильный телефон, чтобы позвонить приятельнице и узнать, в чем же дело. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…» — услышала она в трубке. Непонятненько. В полном недоумении она набрала номер другого продавца салона, сменщицы Елены, Натальи. Наталья бодренько ответила на звонок и отрапортовала, что Лена ей не звонила, о невыходе не предупреждала, и вообще она не в курсе, что случилось. Номера Лениного мужа у нее тоже не оказалось. Звонить руководству не захотели ни одна, ни другая, так как не хотели подставлять Лену, если она действительно опаздывает — да и потом, администраторы мега-молла в любом случае поставят их в известность, когда пройдут «дозором» и обнаружат, что магазин всё еще не работает.

Что же случилось с Леной? Этот вопрос крутился в Яниной голове всё утро, тем более что ни час, ни два часа спустя приятельница так и не появилась на работе. Позвонившая управляющая ненадолго отвлекла ее от размышлений о соседке, загрузив рабочими моментами, отчетами и прочей рутинной текучкой. Выполнив порученную работу, Яна обнаружила, что, как она и думала, администраторы центра действительно позвонили руководству Елены, после чего, уже ближе к середине дня, в салон вышла Наталья — естественно, недовольная тем, что ее выдернули на работу в ее выходной день. Она перекинулась с Яной парой-тройкой фраз, после чего пошла выполнять свои должностные обязанности, хотя, по правде говоря, в тот день их было не так уж много. Понедельник есть понедельник, и людей в центре гораздо меньше, чем, скажем, в выходные дни. Можно смело сказать, что их практически не было: коридоры и проходы магазина были грустны и пустынны.

Уже во второй половине дня на мебельную площадку спустился мрачный взъерошенный мужчина, на которого Яна сначала не обратила особого внимания, решив, что это просто очередной праздношатающийся гуляка, которому нужно убить время в ожидании чего-то. Как оказалось, решила она так совершенно зря: прошло совсем немного времени и выяснилось, что это был муж Елены. Сначала он долго о чем-то говорил с Натальей, и Яна, которая не следила за их разговором, была неприятно удивлена, когда увидела соседку, с изменившимся от тревоги лицом, идущей по направлению к ее салону. Мужчина шел рядом, опережая напарницу Елены на пару шагов, и выражение его лица мало чем отличалось от выражения лица женщины — разве что интенсивностью выраженных чувств. Говоря простым языком, парень был в шоке.

— Яночка, познакомься, — едва успев войти в салон, заговорила Наталья, — это Михаил, муж Лены.

— Очень приятно, — только и сумела сказать Яна, протягивая мужчине руку для рукопожатия. Она не могла оторвать взгляд от его лица, и с каждой секундой, что она смотрела на него, ей почему-то становилось всё страшнее и страшнее. — Меня зовут Яна.

Михаил молча пожал ей руку, и молодая женщина вздрогнула: мужская ладонь была, казалось, ледяной. Но он и после рукопожатия не отпускал ее руки, глядя прямо в глаза и продолжая молчать, и ей пришлось освободиться чуть ли не силой. Контакт глаз она также вынуждена была разорвать первой, так как его взгляд пугал ее, хоть она и не понимала, чем именно.

— Яна, Михаил пришел узнать, где Лена, — прервала вынужденное молчание Наталья.

Яна недоуменно перевела взгляд с Натальи на Михаила, потом снова на Наталью.

— А я откуда знаю? — спросила она. Потом спохватилась и задала еще один вопрос: — То есть как это «узнать»? А Вы что, не знаете, где Ваша жена? — обратилась она к Михаилу.

Он посмотрел на нее взглядом убитого горем человека и покачал головой. Похоже было, что он настолько расстроен и растерян, что даже просто говорить ему сложно.

— Но как же так? — продолжала Яна. — Разве она Вам не сказала, куда уходит?

Михаил нервно сглотнул и наконец заговорил:

— Лена вчера не вернулась с работы, и никто из знакомых не знает, где она.

Потрясенная, Яна автоматически то ли села, то ли упала в кресло, с трудом осознавая, куда вообще садится. Ноги в какую-то секунду подкосились и отказывались держать.

— Как это не вернулась? А куда она подевалась?? — Она и сама понимала, что говорит чушь, но слова будто бы говорились сами собой. — Куда она могла исчезнуть из автобуса?

— А почему ты думаешь, что из автобуса? — снова вступила в разговор Наталья.

— А откуда еще? Я сама лично видела вчера, как она торопилась на автобус. Она всегда выходит в одно и то же время, когда мой муж приходит за мной. Лена заскочила к нам попрощаться и быстренько побежала, чтобы не опоздать на рейс.

Михаил скривился, и его повело в сторону, Наталья, вовремя сориентировавшись, подставила мужчине стул, на который он и свалился в итоге. Женщины, независимо друг от друга, отметили, что его и без того не слишком смуглая кожа стала почти мертвенно-бледной. Яна поймала себя на том, что боится, как бы Ленин муж банально и позорно не грохнулся в обморок прямо тут. Она быстренько вскочила и сбегала к кулеру за стаканом воды, который, при поддержке Натальи, влила в полуобморочного Михаила.

— И что делать теперь? — задала еще один «очень умный» вопрос Яна. — Вы в полицию обращались? Друзьям звонили? Родственникам? В больницы?

Михаил кивнул.

— Я обзвонил уже всех родных и друзей, кого вообще смог найти. Никто ничего не знает. В полиции заявление не приняли — сказали, что срок еще маленький. Я думал, может, тут у вас хоть кто-нибудь что-нибудь знает. В конце концов, именно кто-то из вас, местных, ее вчера последним видел.

Яна поняла, что мужчину нужно если не обнадежить, то, по крайней мере, хоть как-то привести в чувство, иначе они с Натальей вполне могут заполучить на руки бесчувственное тело, с которым вообще потом непонятно, что делать.

— Слушайте, — сказала она. — Подождите паниковать. Лена чем-нибудь болела? Может, ей плохо стало, голова закружилась, свалилась где-нибудь, и ее подобрали и в больницу отвезли?

— Да нет, — немного подумав, ответил Михаил. — Я не припомню ничего такого.

— На улице скользко. Она могла просто поскользнуться и удариться головой. Сотрясение мозга — упала — потеряла сознание — очнулась в больнице — лежит и не может Вам позвонить, потому что телефон потеряла или разбила.

— Я обзвонил больницы, никого похожего на нее у них нет. Лена приметная, ее сложно с кем-то перепутать.

Тут Яна не могла не признать его правоту: Елена действительно была женщиной яркой, бросающейся в глаза не только цветом волос, но и характером, манерой речи и поведения. При всем безразличии персонала государственных больниц ее не могли бы не заметить или забыть. Но, с другой стороны, если она, скажем, разбила голову, без сознания, волосы в крови — там и не поймешь, какого они цвета и какой манеры поведения их обладательница.

— А документы у нее какие-то с собой были? — подала новую идею Наталья.

— Нет, — уверенно ответил Михаил. — Я утром проверял — все документы дома.

— Ну вот, — продолжила Наталья, — она может быть где-то в больнице, например, без сознания и документов при ней нет. А состояния разные бывают, иногда по приметам сложно человека опознать, он это или не он. Может, вам следовало бы проехать по больницам лично с ее фотографией — вдруг она где-то лежит?

Михаил поднял голову и заинтересованно посмотрел на нее.

— А вот об этом я не думал, — медленно проговорил он. Видно было, что ему и правда сложно произносить слова. — Я, пожалуй, так и сделаю. Только поеду домой, найду хорошую фотографию.

— А можно еще и друзей попросить Вам помочь, — поддержала идею Яна. — Вы можете разделить больницы, чтобы поскорее отработать эту версию. Может быть, ей сейчас нужна Ваша помощь. Кстати, а дети с кем?

— Дети в школе, — ответил мужчина, снова нервно сглотнув. — Я не говорил им пока, что мама не ночевала дома. Сказал, что поздно пришла и рано убежала, срочные дела.

— И не говорите пока ничего, — как-то по-особенному мягко сказала Наталья, накрыв ладонями ледяные пальцы мужчины. — Лучше будет, если они пока ничего не будут знать, возможно, и волноваться пока не о чем.

— Может, Вы и правы, — медленно, с расстановкой произнес Михаил. — Я очень надеюсь, что она действительно где-нибудь в больнице. Не очень здоровая, но зато живая.

Женщины переглянулись. Им одновременно стало не по себе, как будто холодное дуновение дурного предчувствия опалило кожу.

— Мы тоже надеемся на лучшее, — кивнула головой в ответ Яна. — Давайте пока не будем паниковать. Лену нужно искать. Действовать и не киснуть — это лучшее, что Вы можете сейчас для нее сделать. — Она сделала паузу, переведя дыхание, и добавила: — И всё-таки хорошо бы настоять, чтобы полицейские приняли заявление. Они обязаны это сделать.

— Да, конечно. — Михаил кивнул и порывисто встал. То есть он попытался встать, но, видимо, голова снова закружилась, и он со всего маху упал обратно на стул. Потом виновато посмотрел по очереди на обеих женщин. — Извините, — пробормотал он. — Что-то я не в себе, кажется…

— Вот что, — решительно прервала его Яна. — Давайте мы сейчас все вместе попьем сладкого кофе, Вы немного отдохнете, а уже потом поедете.

— Отличная идея! — несколько преувеличенно бодро поддержала коллегу Наталья. — У меня есть очень вкусные шоколадные конфеты, я сейчас принесу.

— Спасибо, девочки! — проникновенно сказал Михаил. — С удовольствием выпью ваш чудесный кофе с прекрасными конфетами. Спасибо вам и за поддержку, и за помощь.

— Совершенно не за что, — ответила Яна и, как и Наталья, сделала вид, что не заметила, что глаза мужчины блестят.

Полчаса спустя, когда их импровизированная кофейная церемония подошла к концу и уже почти совсем похожий на живого Михаил уехал, в проходе между салонами Натальи и Яны собрался небольшой стихийный митинг. К двум женщинам подтянулись продавцы из соседних салонов, которые тоже знали Елену и также общались с ней. Известие о том, что вчера вечером она пропала, эта разношерстная компания восприняла по-разному.

Кто-то из женщин (а представительниц прекрасного пола среди продавцов было подавляющее большинство) не нашел в этой ситуации ничего страшного или пугающего. Ну подумаешь, решила женщина сходить налево и не рассчитала своих возможностей — делов-то! Погуляет немного и вернется. А хороший левак, как известно, только укрепляет брак. Другие считали, что, возможно, Елена просто опоздала на автобус и стала ловить машину, чтобы добраться домой — а там, в дороге, тем более зимой, могло произойти что угодно. Может, стоит сейчас где-то заглохшая машина, и ее водитель и пассажирка ловят попутки, чтобы им помогли добраться куда-то, откуда можно позвонить домой.

Но были и такие, что подозревал худшее. Поскользнулась, упала, ударилась головой и лежит сейчас где-то в сугробе. Опоздала на автобус, поймала попутку, в которой ее и завезли куда-то, изнасиловали, ограбили, убили и выкинули где-то за городом в сугроб, и лежит сейчас она — см. выше. Или просто переходила дорогу, на улице темно, водитель ее не заметил, сбил — и лежит она, см. выше два раза…

На этой почве коллеги-конкуренты чуть не переругались, благо вовремя вмешались администраторы центра, разогнавшие бездельниц и бездельников по их рабочим местам, а потом попросившие Наталью и Яну объяснить им, в чем дело и по какому поводу вообще тут был организован «евромайдан». Выслушав историю, они тоже решили, что с Еленой всё-таки что-то произошло — возможно, конечно, не самое плохое, но искать ее однозначно нужно, хотя бы своими силами, пока полиция не хочет принимать заявление о пропаже человека. Со своей стороны, они предложили Наталье передать ее руководству, чтобы те подали заявку в управляющую компанию мега-молла с просьбой просмотреть записи камер наблюдения за искомый период — возможно, на записях удастся увидеть, куда, как и с кем уходила с работы Елена. Эта свежая и оригинальная идея очень вдохновила Наталью, и та ушла звонить. Яна вернулась на рабочее место, чтобы приступить к своим непосредственным обязанностям, и только там поняла, что номер телефона она у Михаила так и не взяла.

В общем-то, в этом не было ничего страшного. Яна, сама не зная почему, была уверена, что Михаил обязательно объявится с новостями: как минимум — позвонит в салон Наталье, как максимум — приедет сам. Кстати, нужно все-таки у соседки спросить, может быть, он оставил номер телефона ей. И при этом какое-то неясное беспокойство не оставляло Яну. Ей казалось, что она забыла что-то важное, а вот что именно, она не помнила. Пыталась вспомнить — и не могла. Мысль была какой-то тонкой, прозрачной, через которую просвечивали остальные, и очень скользкой, ее невозможно было поймать, она уворачивалась и просачивалась сквозь пальцы, как живая. Устав охотиться на собственные мысли, Яна забросила это бесполезное занятие, по опыту зная, что важно задать мозгу цель — а дальше он справится сам. Она была убеждена, что рано или поздно обязательно вспомнит, что же именно она забыла и к чему оно вообще относится.

Вечером по мега-моллу снова стали прогуливаться люди. Мини-версия «музейного дня» отвлекла Яну от размышлений. Она дала несколько более-менее приличных консультаций, сделала пару-тройку калькуляций и даже начала делать дизайн-проект спальни для симпатичной молодой пары. Задание было интересным, комната у молодых была нестандартной, и работа захватила Яну с головой. Она была занята вплоть до самого закрытия, когда пришло время наводить красоту на салон, чтобы с чистой совестью сдать его сменщице.

За этой работой ее и застал Сергей, который, как обычно, пришел забрать супругу с работы. Улыбка, приветствие, короткое объятие, поцелуй — и Яна огорошила мужа новостью: Елена пропала. Сергей ошарашенно уставился на нее.

— Что значит пропала? — не поверил он. — Как? Куда? Когда?

— Говорят, что вчера она не вернулась с работы домой, и, насколько мне известно, на настоящий момент ничего не изменилось, — не переставая протирать стеклянную дверцу шкафа, ответила Яна. — Сегодня приезжал ее муж, рассказал, что обзвонил уже всех родственников и знакомых, никто не в курсе, а у нее самой телефон вне зоны доступа.

Сергей задумчиво почесал в затылке. Лицо его выражало недоумение.

— Ерунда какая-то, — произнес он. — Мы же с тобой лично видели вчера, как она уходила на автобус. Куда она могла потом деться?

— Вот над этим вопросом мы и ломаем сегодня голову. Сидим и выдвигаем версии, только воз, как говорится, и ныне там…

— Слушай, а полиция что говорит?

— А что они скажут? — пожала плечами молодая женщина. — Всё как обычно. «Вот убьют — тогда приходите». В приеме заявления отказали по причине маленького срока отсутствия.

— Ну да, — согласился Сергей. — Всё как всегда. Выждите три дня — и приходите, если ваша пропажа не объявится… Хотя я слышал, что сейчас вроде бы как-то менялись регламенты… Если я опять-таки ничего не путаю.

Яна задумалась. Муж вряд ли что-то путал. Он был очень любознательным, интересовался многими, на первый взгляд совершенно между собой не связанными фактами из различных областей человеческой жизни. Как и откуда он брал ту или иную информацию, а главное — по каким критериям выбирал, о чем читать или спрашивать знающих людей, для нее до сих пор оставалось загадкой. Но это, впрочем, было неважно сейчас. Важнее было то, что, раз Сергей усомнился в трехдневном сроке с момента исчезновения человека для принятия заявления о пропаже, то на это явно были причины. Нужно было уточнить информацию и всё-таки связаться с Михаилом: может быть, он уже всё-таки подал заявление.

А может, они зря загружают всем этим свой мозг, и Елена уже давно нашлась, сидит сейчас дома, закутанная в теплый банный халат после душа, пьет ароматный глинтвейн или горячий чай с медом и обнимает двух своих очаровательных рыжих сорванцов? Ах, как Яне хотелось, чтобы так оно и было!!!

Между тем уборка подошла к своему логическому завершению, и Яна, вымыв руки и оставив Сергея в салоне, прошла в соседний — к Наталье, поделиться новыми размышлениями и поинтересоваться, есть ли новости от Михаила. Как оказалось, новостей пока не было. Он до сих пор так и не позвонил, и двум женщинам только и оставалось, что гадать на кофейной гуще и строить гипотезы, тем более что и Наталья, ошарашенная исчезновением Елены не меньше, чем ее соседка, точно так же забыла взять у Михаила номер телефона. Так что ничего другого они сделать не могли, кроме как ждать и надеяться, что тревога всё-таки была ложной, и Елена найдена и вернулась в лоно семьи.

На том они и распрощались, договорившись оставаться на связи. На следующий день у Яны планировался выходной, но Наталья клятвенно заверила ее, что будет держать руку на пульсе и своевременно сообщать ей, если вдруг появятся какие-то новости, будь они хорошими или плохими.

Яна и Сергей возвращались домой своим обычным маршрутом, коротая дорогу за ставшим уже традиционным неспешным разговором, и на это раз его темой всецело была только и исключительно Елена и ее таинственное исчезновение. Из того факта, что за целый день ее муж так и не вышел на связь, оба единодушно решили, что она так и не нашлась. Вряд ли бы Михаил на радостях забыл сообщить такую новость перепуганным им женщинам. Так что пока, скорее всего, ситуация яснее и понятнее не стала. Но куда же всё же делась Елена??

— А знаешь, солнце, — после паузы в разговоре вдруг сказал Сергей, — я очень рад, что ты предложила мне встречать тебя с работы.

— Почему? — не поняла Яна. — Ты ж сначала вроде как не в восторге от этой идеи был. Или понравились ежедневные прогулочки под луной?

Она выжидательно посмотрела на мужа, слегка склонив голову в его сторону. В глазах ее светилось неприкрытое лукавство. Даже в ситуации, когда где-то поблизости происходило что-то непонятное и, возможно, неприятное, она не могла не внести элемент игры в их общение.

Он отметил ее тон и почувствовал, как сердце его защемило с необычайной силой. Так сильно и резко, что ему пришлось остановиться, чтобы ощутить почву под ногами и заякориться на этом ощущении. Яна недоуменно посмотрела на него и тоже остановилась. Выражение ее лица изменилось.

— Что? — коротко и резко выдохнула она.

— Мне страшно подумать, — медленно ответил мужчина, — что на месте мужа Лены мог бы быть я. И это ты куда-то пропала бы. И я бы искал тебя и не находил. И что-то нужно было бы сказать сыну, пока мы искали бы тебя…

Голос отказал ему, и он судорожно сглотнул и отвернулся. Яна подошла вплотную к мужу и прижалась к нему, примяв щекой тут же начавший таять слой свежего снега на его дубленке. Потом подняла голову, чтобы увидеть взгляд Сергея, и с неприятным удивлением увидела, как изменилось его лицо. Глаза были прищурены, брови сошлись на переносице, челюсти были судорожно сжаты. Мужчина выглядел так, словно ему было очень больно. И ей вдруг тоже стало страшно.

— Что ты придумал такое?! — излишне резко и громко сказала она. — Ну что ты придумал?? Никуда я не исчезну и не пропаду. Никогда. Ты слышишь?? Ни-ко-гда! Даже думать о таком не смей!

Порывисто, страстно она обняла его, насколько позволяли теплые зимние одежки и длина ее рук.

— Я уверена, что и Лена тоже обязательно найдется. Что бы там ни произошло с ней, она найдется. Она мать и не сможет бросить своих детей сиротами. Ты ее знаешь, она откуда угодно вылезет и вернется к своим.

Она замолчала и перевела дух. От эмоциональных разговоров на морозе у нее перехватило дыхание и запершило в горле.

— И я очень тебя прошу, родной, — еле слышно добавила она, вернув себе способность говорить, — не переноси на нас чужие ситуации. Всё и всегда может быть, но не нужно пугать себя и меня. Я попросила тебя, ты не отказал мне и даже сам нашел удовольствие в том, чтобы каждый день встречать меня с работы. И со мной не произойдет ничего плохого, потому что со мной ты. — Она умолкла, подняла глаза и искренне улыбнулась мужу. — А пока ты со мной, никогда и ничего плохого произойти не может по определению.

Сергей наклонился и холодными губами поцеловал ее в губы.

Глава 3. Полеты во сне и наяву

Ночью Яне приснился странный сон. Ей привиделось, что она идет по мега-моллу на очередную смену и при этом отмечает, что напольная плитка на ее пути влажная и оттого скользкая. Она идет медленно, стараясь не поскользнуться и не упасть, и чем дальше она проходит, тем более мокрым становится пол там, где она должна будет пройти. Очень сложно удержать равновесие, не оступиться, не растянуться на полу во весь рост… Ее охватывает ощущение неуверенности, беспокойства, и даже откуда-то из глубины сердца поднимается волна безотчетного страха — сначала слабенького и нерешительного, а потом все более и более сильного. Подходя к лифту, чтобы спуститься на свой рабочий этаж, она уже так напугана, что тело дрожит крупной дрожью, но при этом сама Яна не понимает, чего именно боится. Открываются двери лифта, она делает шаг внутрь, и только там осознает, что шахта пуста, кабины нет. Крича от ужаса, она падает в лифтовую шахту, ставшую почему-то бесконечно длинной, а следом за ней в ту же самую шахту падают и летят, летят, летят лохматые разноцветные беспородные собаки…

«Собаки? Откуда здесь собаки?» — подумала Яна и проснулась от собственного крика. Рядом сидел взъерошенный и сонный Сергей, которого, судя по всему, тоже разбудил ее крик. Вид у него был такой, словно он не понимал спросонья, что ему делать. Яна подумала, что удивлена присутствию рядом мужа, а не собак.

— А собаки где? — спросила она сама себя и только потом поняла, что сказала это вслух.

— Что? Какие собаки? — Сергей в недоумении уставился на нее. — Это собаки кричали?

— Где кричали собаки? — не поняла Яна.

Супруги переглянулись и вдруг одновременно захохотали в голос. Смеяться было с чего: лохматые, помятые, с недоумением на лицах и с полным беспорядком в одежде, если можно так назвать запутавшиеся и закрутившиеся вокруг их тел простыни, они выглядели довольно комично — и уже достаточно проснулись, чтобы это понимать.

— Давай начнем сначала, — попросил Сергей, когда их истерический смех утих. — Какие еще собаки? Кто кричал? Мне показалось, что это была ты. Или я ошибаюсь?

Яна села в постели, закутавшись до подбородка в простыню.

— Не переживай, Серёж, — тихо и ласково ответила она, — всё нормально. Да, это я кричала, но это был всего лишь дурной сон. Я испугалась, вот и заорала — да так, что сама себя криком разбудила.

Сергей понимающе кивнул. Любой человек знает, что такое кошмары и что никто от них не застрахован. Его страх и беспокойство ушли после этого простого объяснения жены.

— А что за собаки? О каких собаках ты спрашивала? Тебе приснились собаки?

— Ну да. Она вместе со мной падали в шахту лифта, — продолжила Яна. — Я хотела спуститься в цокольный этаж на работе, а лифта в шахте не оказалось, и я упала, а собаки полетели за мной.

— Бред какой-то, — улыбнулся Сергей. — Переработала ты, мать. Отдыхать тебе надо.

— Это точно, — ответила улыбкой на улыбку мужа Яна. — Работа меня и во сне не отпускает.

Сергей лег и потянул ее за собой. Яна прилегла рядом с мужем и уютно устроилась у него под боком. В постели было тепло, спокойно, и страхи кошмарного сна улетучились, словно их и не было. Мужчина обнял ее и уткнулся подбородком в ее спутанные со сна волосы. В темной комнате плавал неясный свет уличных фонарей, проникавший через неплотно задвинутые шторы, и все происходящее казалось полусном. Близость и тепло тела любимого человека рядом успокаивали и расслабляли обоих, и пара снова стала проваливаться в сон.

— А знаешь, — вдруг прозвучал в тишине едва слышный голос Яны. — Мне почему-то кажется, что нам всё-таки стоит сходить в гаражный кооператив.

— Куда? — снова резко проснулся Сергей.

— В гаражный кооператив, — повторила женщина.

— Какой еще кооператив? Зачем?

Яна помолчала, собираясь с мыслями.

— Мне весь день не дает покоя мысль, что я что-то забыла, — стала объяснять она. — А теперь я поняла, о чем именно я думала. Помнишь, вчера, в тот вечер, когда Лена пропала, мы шли домой, а собаки в гаражном кооперативе так странно лаяли? Я еще подумала, что как-то необычно это. Ну, то есть не лай вообще, а именно тот лай. Я где-то что-то подобное слышала.

— И что из этого следует? — едва сдерживая зевоту, спросил Сергей. Ему было жаль и Елену, и ее мужа, но конкретно сейчас очень хотелось, чтобы любимая замолчала и они наконец снова уснули — спать хотелось неимоверно.

— Понимаешь, Серёж, я слышала такой лай, когда к нашим соседям в курятник лиса забралась. У них псы так голосили, что и наши с ними за компанию запели.

— А чем принципиально этот лай отличается от какого-то другого? — Мужчина зевал, уже не сдерживаясь.

— Ну, как тебе сказать… Он какой-то более слаженный, что ли. Как будто они кого-то им все вместе организованно пугают. Именно кого-то, а не просто лают куда-то, лишь бы полаять.

— Ладно, допустим, — нехотя согласился Сергей, лишь бы поскорее закончить этот разговор. — Нам-то что с этим делать? Ну, пугали они кого-то все вместе. Может, собака какая-то чужая на их территорию забрела, вот и облаяли они ее, чтобы убралась подобру-поздорову.

— Откуда здесь еще собаки? — удивилась Яна. — Тут отстреляли давно всех собак. А эти живут исключительно на гаражах, и мужики их подкармливают, чтобы, если что, шум поднимали.

— Вот они и подняли, — улыбнулся Сергей. — Нам-то до этого что? Не, Ян, ну правда, давай спать. Ну их к собакам, этих собак, извини за каламбур. Я так спать хочу! Лают — и пусть себе лают, что им делать еще?

Яна вывернулась в его объятиях и оказалась лицом к нему.

— Сереж, ты можешь меня обозвать дурой мнительной, если тебе угодно, но мне почему-то кажется, что нам обязательно нужно туда сходить. Мне не дает покоя, что собаки лаяли как раз тогда, когда мы в последний раз видели Лену. Может быть, это совпадение, — а если нет? Вдруг мы там что-то узнаем, что поможет ее найти?

Сергей внимательно посмотрел на нее. Глаза Яны горели нездоровым лихорадочным блеском, и ему это совсем не понравилось. Он отметил про себя, что слишком близко к сердцу приняла его жена эту странную и пока еще не до конца ясную историю со знакомой, но, в общем-то, совершенно чужой женщиной. Потом он вспомнил свой собственный страх прошедшим вечером, страх, что и его жена могла куда-то пропасть, и он был бы совершенно бессилен что-то сделать, — и его раздражение ушло, оставив место ощущению понимания и тепла по отношению к этой родной и любимой девочке.

— Давай так, — сказал он, и Яна ясно услышала это тепло в его голосе, — сейчас мы ляжем спать и как следует отдохнем безо всяких там собак, лифтов и криков. А утром, перед работой, мы сходим к гаражам и посмотрим, что там и как. Заодно отнесем собачкам остатки борща — все равно его никто доедать не будет.

Яна улыбнулась и игриво толкнула его лбом в грудь.

— Ты чудо, — мурлыкнула она. — Ты так хорошо меня понимаешь. Спасибо, милый!

— Конечно, я чудо, — ответил Сергей, и в его голосе улыбка тоже была отчетливо слышна. — Так что цени, женщина, как тебе в жизни повезло!

До утра Яна спала уже без снов.

Утро прошло спокойно и довольно обыденно. Они проснулись по звонку будильника, привели себя в порядок, разбудили сына, разделили на четверых легкий завтрак (кошка тоже проснулась и потребовала свою долю), после чего отправили сына в школу, а сами, с контейнером борща и остатков каши для собак двинулись в сторону гаражного кооператива, как и было задумано ночью.

Песья команда встретила их дружным тявканьем, обступила со всех сторон, обнюхала и, узнав знакомый запах, радостно завиляла всеми разномастными хвостами. Сергей и Яна нашли подходящее место и выложили собакам принесенное угощение, а пока те лакомились, осмотрелись на местности.

Было утро, люди разъезжались по рабочим местам, поэтому многие гаражи были открыты, и их хозяева находились там же, разогревая двигатель и наводя последний лоск на своих «ласточек» и прочих рабочих лошадок. Не сговариваясь, супружеская пара двинулась к ближайшим открытым воротам, чтобы расспросить их хозяина, не видел ли он случайно воскресным вечером чего-нибудь подозрительного. Первый блин оказался комом. Мужчина средних лет, владелец видавшей виды «классики», охотно вступил в разговор, выразил сожаление, узнав о причине визита, но не смог ничем помочь, так как в указанный период времени он был дома, а не в гараже. Поблагодарив его уже и за это, пара двинулась дальше. Из почти десятка опрошенных автолюбителей никто в разговоре не отказал, но и пользы никакой не принес. Тогда Сергей, понимая, что может опоздать на работу, предложил Яне просто пройти по территории, осмотреть — вдруг они что-то заметят или найдут. А поговорить с членами кооператива можно будет и в другой раз. Яна согласилась, понимая, что он прав. Да и, если подумать здраво, не их это работа — опрашивать людей. Этим займется полиция, если (или когда) будет заведено дело об исчезновении Елены. А они сами пришли сюда исключительно посмотреть-прощупать-вынюхать, буде найдется что.

Пройдя по проездам гаражного кооператива туда-сюда, а потом еще раз обратно, Сергей и Яна ничего необычного или подозрительного не обнаружили. Немного мусора, совершенно нормального для такого рода районов, снег, посыпанный песком лёд под ногами — вот и всё, что попалось им на глаза. Яна огорченно вздохнула и виновато посмотрела на мужа.

— Ну вот, ничего… Только зря тебя выдернула. Прости, Серёж!

Сергей только плечами пожал в ответ.

— Ничего не зря, — сказал он. — Во-первых, мы всё же осмотрели территорию и ничего подозрительного не нашли. Отсюда, во-вторых, мы успокоили тебя. Даже если собак действительно что-то напугало, сейчас этого «чего-то» поблизости нет.

Яна кивнула:

— Ты прав. Мне действительно стало спокойнее.

— Далее, — продолжил мужчина. — Никто из владельцев автомобилей ничего не видел и не слышал. Опять же, не факт, что ничего не было, но нет и фактов, подтверждающих обратное. Ну, и наконец, мы собачек покормили и совершили утреннюю прогулку — чем плохо? И собачки сыты, и мы довольны. Я прав?

Яна улыбнулась.

— Конечно, ты прав. Спасибо тебе за помощь! Мне действительно важно, что ты меня не считаешь озабоченной дурочкой.

Сергей улыбнулся в ответ.

— Значит, теперь я могу с чистой совестью ехать на работу? — с легкой иронией в голосе спросил он.

— Конечно, можешь, — спохватилась его жена. — Поезжай. Незачем опаздывать. Хорошего тебе дня! — Она быстро поцеловала его в кончик носа.

— А ты чем заниматься сегодня будешь? — поинтересовался он.

— Для начала домашние дела переделаю. После ваших выходных убрать бы не помешало, да и в холодильнике мышь повесилась. Приберу, приготовлю вкусняшек, потом с малым для разнообразия позанимаюсь — а там видно будет. Маникюр-педикюр пора обновить, чтобы ты меня не разлюбил. — Она бросила на него лукавый кокетливый взгляд.

— Я — никогда! — торжественно объявил Сергей, после чего коротко и сильно обнял любимую и умчался работать.

Яна стояла у выхода из района гаражей и задумчиво смотрела на резвящихся в снегу собак. Груз с души упал, но некое чувство недосказанности всё равно осталось. Женщина вздохнула и, списав непонятное ощущение на необходимость в отпуске, двинулась в сторону продуктового рынка в надежде прикупить у фермеров пораньше и подешевле свежих вкусняшек для своих любимых мужчин.

В хлопотах по дому и прочих разнообразных делах день пролетел незаметно. Вкусняшки были куплены и приготовлены, а потом и частично съедены при активном участии всей семьи. Порядок был наведен, и Яна наградила себя домашними спа-процедурами в виде обещанных себе ранее маникюра и педикюра, а также маски для волос, лица и тела. Кроме того, она успела позаниматься с сыном английским, к обоюдному удовольствию участников процесса, а потом вместе с ним уделила некоторое время совместной йоге. Вечер завершился ароматной ванной с пеной, бокалом легкого вина и интересной книгой.

Когда они с Сергеем наконец улеглись в постель, он спросил:

— Ну как, есть о Лене что-то новое?

— Нет, — ответила Яна. — Наташа не звонила, а мне, честно говоря, не до того было. Хотелось использовать день по максимуму для себя и вас.

— Удалось? Ты довольна?

— О да! — улыбку Яны легко было распознать даже в темноте. — Я очень довольна. Выходной удался.

Сергей расплылся в ответной улыбке:

— Котлеты тоже удались. Как и солянка. Балуй нас почаще, ты всё-таки потрясающе готовишь.

— Ах так! — шутливо вскинулась Яна. — Я для тебя только кухарка и уборщица, да?!!

— Нет, почему же, — отозвался муж, — еще и гейша.

Яна расхохоталась и кинула в него подушкой.

— Ты невыносим! — пытаясь сделать вид, что обиделась, рявкнула она.

— Конечно, — вполсилы отбиваясь от жены, невозмутимо ответил Сергей, — ты меня даже поднять не сможешь, не то что вынести!

Тут уже Яна рассмеялась, не скрываясь. На душе было спокойно и радостно. Любимый был рядом, сын уже спал в своей комнате, по широкому подоконнику вальяжно прогуливалась кошка, тихо цокая коготками. На потолке время от времени танцевали светлые пятна от проезжавших по улице машин, делая полутьму в комнате чуть более прозрачной. И молодая женщина вдруг поняла, что она счастлива. Именно счастлива, здесь и сейчас, в этой конкретной точке времени и пространства. Она словно взлетела в прозрачном и одновременно густом ночном воздухе и парила над землей и над своим телом, одновременно ощущая каждую его клеточку. «Запомни это, — мысленно сказала она сама себе. — Это невероятное ощущение совершенно необходимо сохранить!»

Стоит ли говорить, что такое состояние очень захотелось разделить с любимым, чтобы умножить его в разы? И полночи у них снова ушло на то, чтобы страстно любить друг друга…

Второй день выходных также прошел активно и продуктивно, и Яна снова почти не думала о Елене. К вечеру она всё же решила позвонить Наталье, чтобы успокоить собственную совесть и хотя бы попытаться узнать новости. Но Наталья не смогла ничем ее порадовать в этом смысле: Михаил не звонил и не объявлялся. Зато ее руководство поделилось номером его телефона. Правда, она еще не звонила ему, страшновато было, да и неудобно как-то. Яна записала искомые цифры в записную книжку своего телефона и дала себе обещание позвонить Михаилу на следующий день во второй половине, если он сам не объявится раньше. Совесть согласно кивнула и спокойно уснула до следующего раза.

На следующий день, придя на работу, Яна обнаружила несколько новых заданий от руководства, которые нужно было срочно выполнить. Пришлось побегать по торговому центру со скоростью укушенного в пятую точку оленя. Посетив банк, офис управляющей компании и пару магазинов товаров для дома, она, успевшая изрядно устать, с папкой документов и пакетом канцтоваров и бытовой химии, подошла к лифту, чтобы спуститься на цокольный этаж. Прозвучал звуковой сигнал, загорелась алая «стрелочка» над дверями лифта, и вдруг Яна почувствовала, как к ней подступает паника. Ноги и руки задрожали так сильно, что она едва не упала сама и не выронила свою ношу. Двери лифта открылись, и женщина поняла, что не в силах сделать ни шага вперед. Перед глазами очень ясно, как наяву, встала сцена из ее кошмарного сна. Пришлось схватиться неверными руками за стену в попытке удержать равновесие и хоть как-то успокоиться. Головой Яна понимала, что ведет себя сейчас как нервная истеричка, но сделать с собой ничего не могла.

— Девушка, вам плохо? — раздался сзади участливый голос. Яна краем глаза увидела подошедшего к ней охранника с ближайшего дежурного поста. Лицо было знакомое, но имени его она не знала. — Я могу Вам чем-нибудь помочь?

— Н-нет, — проговорила она, стараясь победить неуправляемую дрожь. — Сп-пасибо, нет.

— У вас точно всё хорошо? — настаивал охранник.

— Всё х-хорошо, спасибо. Просто голова немного закружилась. Сейчас присяду, и всё п-пройдет. — Яна как-то умудрилась выдавить из себя улыбку.

— Как скажете, — кивнул головой мужчина и нажал кнопку вызова лифта еще раз. — Если всё-таки что-то понадобится, звоните администратору, он мне передаст, и я подойду.

«Какой внимательный и отзывчивый попался мне сегодня охранник! — удивился циничный внутренний голос. — Вот бы все такие были!» «Цыц!» — прикрикнула на него Яна, а вслух сказала:

— Спасибо Вам за отзывчивость! Не беспокойтесь, со мной действительно всё нормально.

Снова сработали звуковой и световой сигналы, дверь лифта открылась, и молодая женщина смело шагнула внутрь лифтовой кабины. Только там ее начало отпускать. Лифт, как ни в чем не бывало, опустился этажом ниже, двери открылись, и она вышла в свой «родной» подвал, внутренне снова обозвав себя истеричкой. Дожила! Докатилась! Лифтов до паники бояться стала! Прав Серёжка, надо в отпуск, ох как надо!!! Это было в какой-то степени даже смешно. Было бы. Если бы не было так грустно.

За чашкой кофе она зашла в салон к Наталье поболтать. Соседка тоже выглядела взвинченной и нервозной, и Яна с запозданием поняла, что та работает уже четвертый день и просто устала. Она бросила на стойку большую шоколадную конфету.

— Угощайся, Наташ! Сладенькое тебе сейчас не повредит.

— Что, так заметно? — беззлобно ухмыльнулась Наталья.

— Ну, если честно, есть немножко. Устала работать?

— Угум, — согласилась женщина, одновременно прихлебывая из кружки кофе и пытаясь одной рукой развернуть лакомство. — Что-то подзадолбалась я. И работы, как на заказ, много, и о Ленке никаких новостей. Начальство рвет и мечет. Михаил на связь не выходит. Администраторы шастают и задают вопросы, а я даже не знаю, что отвечать.

— А ты-то тут причем? — искренне удивилась Яна. — Почему они вопросы задают тебе? Ты ж вообще не в курсе… Или я чего-то не знаю? — Она вопросительно посмотрела на соседку. — Колись, ведь знаешь что-то?

— Да не знаю я ничего! — повысила голос Наталья. — Сколько можно уже? Я откуда могу что-то знать??

— Тихо, тихо, — успокаивающим вкрадчивым голосом проговорила Яна, ставя кружку на стойку и придвигаясь, чтобы обнять приятельницу. — Конечно, ты ничего не знаешь. Успокойся, я ни в коем случае не хотела тебя обидеть или расстроить.

Наталья не отстранилась из ее объятий. Она даже прижалась к Яне, и той стало жаль эту женщину, которая несколько дней живет в напряжении, ожидая плохих новостей с минуты на минуту и не имея возможности хоть немного расслабиться.

— Наташ, ты только не волнуйся, пожалуйста, — попросила Яна. — Я понимаю, тебе тяжело, ты в напряжении. Давай попробуем взять себя в руки, а Михаилу я сама позвоню. Даже если никаких новостей нет, он же всё равно на месте не сидит. Хоть узнаю, заявление он подал или нет.

— Давай, — согласилась Наталья. — Я что-то в этом напряжении иногда не отвечаю за себя…

— Ты бы попросила у начальства замену, что ли. Будто у вас некого с других салонов на пару дней перекинуть!

— Есть, конечно. Только я не просила еще. — Женщина смущенно улыбнулась.

— А что так?

Наталья замолчала и выдержала паузу. На лице отображались разнообразные эмоции: от страха до облегчения и недоумения. Догадаться, что творилось в тот момент у нее в голове, Яна ни за что не смогла бы.

— Я очень надеюсь, — наконец нарушила молчание Наталья, — что Лена найдется. Вот зайдет сейчас в салон и сядет с нами кофе пить. И объяснит, где она пропадала эти дни. И объяснение будет простым, понятным и совсем не страшным…

Едва она успела это произнести, в салон вошел человек. К сожалению, это была не Елена, а полицейский в форме. Отработанным движением он достал из кармана удостоверение и на ходу открыл его.

— Добрый день, — поздоровался он. — Капитан Коваленко, уголовный розыск. Могу я поговорить с руководством магазина?

Наталья подавилась злосчастной конфетой, Яна нервно проглотила остатки кофе, которые тут же застряли у нее на середине пищевода. Обе ошарашенно смотрели на вошедшего, уже понимая, зачем и почему он сюда явился, но при этом надеясь, что ошибаются и Елена уже нашлась…

— По какому вопросу? — справившись с собой, поинтересовалась Наталья. — Может быть, я смогу Вам помочь?

Полицейский окинул ее внимательным («профессиональным», как подумала про себя Яна) взглядом и изрек:

— И Вы тоже сможете, но позже. Мы занимаемся розыском сотрудницы вашего магазина Царёвой Елены Андреевны. Заявление было подано ее супругом. В связи с этим я должен задать ряд вопросов директору вашего магазина — или кто у вас тут главный. Потом и до вас очередь дойдет.

Яна взяла свою кружку и поднялась.

— Пойду я, пожалуй, — сказала она Наталье, — работай.

Капитан переключил свое внимание на нее.

— А почему это Вы уходите? — спросил он. — Я же сказал, что и Вас должен буду опросить.

— Должны — значит, опросите, — холодно и резко сказала Яна. — А поскольку я работаю в соседнем магазине и к этому конкретному отношения не имею, я пойду на свое рабочее место, мой перерыв окончен. Буду нужна — милости прошу к нам на территорию. Если смогу чем-то помочь, буду только рада.

Она развернулась и вышла из салона, чеканя шаг. Стук каблуков разрывал повисшее молчание, словно кто-то методично и размеренно забивал гвозди. Не ожидавший такой наглости полицейский только проводил ее взглядом, но невольно залюбовался фигурой и статью молодой женщины. Получившая передышку в несколько секунд Наталья, наблюдая одним глазом за открывшейся картиной, быстро-быстро набирала номер телефона регионального директора.

Глава 4. Моя полиция меня бережет

Яна сидела за рабочим столом и в который раз прокручивала в голове диалог с полицейским. «И что на меня нашло? — спрашивала себя она. — Почему я так на него вызверилась? Он же мне ничего плохого не сделал. Человек пришел делать свою работу, а я на него накинулась…» Объяснения своему поступку она не находила, и градус нервозности возрастал. Сначала Лена пропала, потом этот странный сон, паническая атака — и, наконец, этот срыв. Что за ерунда вообще происходит??? Может, муж всё-таки прав и ей надо отдыхать и приводить в порядок нервную систему?

От грустных мыслей молодую женщину отвлекли вошедшие в салон посетители, и она занялась своими рабочими обязанностями. Консультация была успешной и плавно переросла в оформление заказа. Закончив работу и отпустив клиентов с договором домой, она решила наградить себя еще одним небольшим перерывом на чашку чего-нибудь горяченького и только тогда обнаружила, что уже прошло почти два часа. Это было очень кстати: и результат есть, и время потихоньку идет, да и люди оказались адекватными, вдумчивыми и просто приятными в общении. И, что Яна отметила с особой радостью, нервная дрожь и тревога ушли, сменившись сначала интересом и азартом, а уже потом — чувством удовлетворения от своей работы.

Полицейский всё ещё не заходил. Скорее всего, был занят в салоне у Елены, а может быть, уже и продавцов других торговых точек опрашивал — в любом случае, Яне этого видно не было. Она подумала было, что, возможно, он к ней и не зайдет, — не такой уж она нужный свидетель, — но по более долгом размышлении пришла к выводу, что общения с ним избежать не удастся. В конце концов, Яна была одной из последних видевших Елену в тот вечер, когда она пропала. Так или иначе, а показания дать придется, хоть ничего серьезного или полезного она сообщить не сможет.

Тут интересно было другое: почему предстоящий разговор так ее нервировал? Почему совершенно обычный сотрудник правоохранительных органов вызывал у нее тревогу и отторжение? Ладно, если бы ей было что скрывать или если бы она была как-то в этом деле замешана — тогда волнение понятно. Но ведь она тут вообще никаким боком не касается дела. И нарочно ее никто не пугал и пугать не собирался. Да и, говоря по совести, еще непонятно, кто кого больше напугал. По крайней мере, удивить капитана ей явно удалось. Ну да ладно, там видно будет. В конце концов, ей очень и очень хотелось, чтобы Лену поскорее нашли — и желательно живой и невредимой.

Но прошла еще пара часов, пока полицейский всё-таки добрался до Яны. Она краем глаза видела, как он перемещался по этажу от одного мебельного салона к другому, но к ней заходить не торопился. Она уж было решила, что он вообще не зайдет к ней, хоть и понимала, что вероятность такого исхода событий невелика. И когда капитан всё же вошел в салон, Яна даже испытала нечто вроде облечения. Определенно, лучше уже поскорее начать и закончить этот нежеланный разговор, нежели бесконечно ждать и дергаться.

Войдя в магазин, капитан первым делом огляделся. Было видно, что он отмечает в голове расположение мебели, выхода, рабочего стола продавца и прочих находящихся на территории предметов. Зачем ему было это нужно, Яна не знала и не очень спешила понять. Остановив, наконец, свой взгляд на ней, он неожиданно улыбнулся.

— Вы меня уже не ждете сегодня? — спросил он.

— Жду, — автоматически ответила молодая женщина. — То есть не совсем жду. То есть совсем не жду, а занимаюсь работой… Тьфу, вы меня запутали совсем!

Она посмотрела прямо ему в глаза, чувствуя, что начинает злиться. Но потом подумала, что, скорее всего, он и будет стараться ее запутать, чтобы она растерялась и не смогла ему солгать. В принципе, скрывать ей было нечего, но она не собиралась позволять кому-то собой манипулировать, а потому дала себе внутреннюю команду успокоиться и собраться. Предстоял серьезный разговор — по факту, опрос свидетеля, — и тут было не до шуток, как бы там ни относился к ней тот, кто будет его вести. А в том, что полицейский уже как-то относился, Яна не сомневалась.

— Присаживайтесь, — пригласила она, указав рукой на стул для клиентов.

— Обязательно, спасибо, — отозвался полицейский, принимая приглашение.

Яна внимательно посмотрела на то, как он устраивается и раскладывает письменные принадлежности, и решила, что нельзя упускать инициативу и передавать ведущую роль в разговоре ему. Конечно, задавать вопросы будет он, но в ее силах отвечать только так, как она сочтет нужным, ведь она понятия не имеет, что это вообще за человек и каков он в жизни и в работе. Он стопроцентно будет стараться вести и манипулировать, чтобы получить максимальное количество информации, но кто знает, что именно он сочтет необходимым узнать? Это нужно было обдумать, но времени не было, потому Яна решила действовать по обстоятельствам.

— Я собираюсь выпить кофе, — сообщила она и предложила: — Составите мне компанию?

Мужчина недоуменно уставился на нее. Видимо, у него до сих пор свежи были воспоминания о том, как она разговаривала с ним утром, и такой, в его понимании, резкий переход, был для него неожиданным. Тем не менее, от предложения он не отказался, и Яна, приготовив две чашки крепкого черного кофе, вернулась к столу, потом добавила еще маленькую корзинку сухого печенья и задала вопрос первой:

— Так чем я могу быть Вам полезна?

— Думаю, многим, — отозвался полицейский, отметивший про себя ее инициативу. — Ваши соседи по этажу утверждают, что Вы работали в тот вечер, когда гражданка Царёва не вернулась домой. Это так?

— Так, — скупо ответила Яна и замолчала.

Пауза затянулась, так как полицейский явно ожидал от нее продолжения, а продолжать она не стала. Он выжидательно смотрел на нее и неспешно потягивал кофе. Яна молчала. Он поставил чашку на стол и задал следующий вопрос.

— Я могу увидеть Ваш паспорт?

— Это обязательно? — бросила встречный вопрос Яна.

— Конечно, — подтвердил капитан. — Мне нужны ваши паспортные данные для протокола.

— Угу, — кивнула Яна. — Мы всё-таки работаем под протокол.

Мужчина вскинул голову.

— А Вас что-то смущает?

— Нет, что вы. Нисколько. — Яна поднялась, подошла к шкафу и достала из сумочки паспорт, после чего протянула его полицейскому. — Вот, пожалуйста.

Пока он изучал и вписывал в бланк нужную информацию, Яна пила кофе, молча смотрела на него, и ее не покидало ощущение некой абсурдности ситуации. Когда паспорт был ей возвращен, они продолжили разговор.

— Итак, вы работали в тот вечер, — повторил полицейский. — Вы заметили что-нибудь необычное?

— Необычное? Что именно это могло быть? — Яна снова ответила вопросом на вопрос.

— Вам виднее. Может быть, Царёва себя как-то необычно вела.

— Нет, она была абсолютно обыкновенна.

— Возможно, она была чем-то встревожена или плохо себя чувствовала?

— Нет, не думаю.

Мужчина не сводил с нее внимательного взгляда.

— Не была или Вы не думаете? — уточнил он.

Яна внутренне передернулась. Ей ситуация нравилась всё меньше и меньше, притом что она вообще ни к чему отношения не имела и ни в чем виновата не была.

— В чем суть вопроса? — Она ответила не менее внимательным взглядом на взгляд полицейского. — Я не знаю, что произошло на самом деле, и не могу даже догадываться, что было на уме у Елены. Единственное, о чем я могу говорить, — это мои личные впечатления от общения с ней. По моим впечатлениям, всё у неё было в порядке и ничего ее не беспокоило.

Мужчина кивнул.

— Людей в магазине было много в тот день? — продолжил он задавать вопросы.

— Да. Был выходной день, проходимость была высокая.

— Вы не заметили, у Царёвой ни с кем из посетителей не было конфликта или столкновения?

— Насколько я могу судить, нет. Как Вы понимаете, я тоже была на работе, консультировала клиентов и не могла постоянно следить за тем, что происходит в соседнем салоне. Но ни повышенных голосов, ни каких-либо подозрительных звуков я не слышала.

— А подозрительных людей Вы не видели?

— Нет, всё было как в обычный выходной день.

Продолжая писать, полицейский еще раз кивнул. Видимо, показания Яны повторяли или подтверждали то, что кто-то уже рассказал ему ранее.

— А чем Вы занимались вечером, помните?

— Конечно. Ко мне приехали клиенты забрать из салона самовывозом купленную мебель. Я им помогла в упаковке и вывозе. Потом, когда они уехали, я стала наводить порядок в салоне.

— И долго Вы этим занимались?

— Практически до конца рабочей смены.

— Одна?

Яну насторожил этот вопрос. Зачем ему это? Но если она не скажет о визите Сергея, она солжет, а соседи, скорее всего, могли упомянуть о том, что ее каждый день, включая тот самый, забирает с работы муж. С другой стороны, ей не хотелось, чтобы еще и мужу задавали кучу вопросов. Хотя они ничего дурного не делали, так что Яна честно ответила:

— Нет, не одна. Ко мне приходил мой муж.

— С какой целью он приходил?

— Это имеет значение? — снова ощетинилась Яна.

— Сейчас всё имеет значение, — отрезал капитан. — Прошу Вас отвечать на вопросы, которые я задаю.

— Да пожалуйста, — не удержалась от колкости Яна. — Муж каждый раз, когда я на смене, приходит встречать меня с работы. Он предпочитает лично сопровождать меня домой вечером, чтобы быть уверенным, что со мною ничего не случится.

— В этот раз Ваш муж пришел в свое обычное время или задержался?

«Ну, а это-то с какого боку тут??? — подумала Яна. — Этак он дойдет до того, что это Серёга Ленку украл, в землю закопал и надпись написал!» Она почувствовала, что опять начинает злиться, и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться.

— Муж пришел примерно в то же время, что и всегда, — наконец сказала она, — и помог мне наводить порядок в салоне, чтобы я могла быстрее закончить.

— Царёва находилась на своем рабочем месте в это время? — спросил полицейский.

— Да, находилась. Она заходила к нам в салон поздороваться.

— Она знакома с Вашим мужем? — заинтересовался мужчина.

— Знакома. Учитывая, что он приходит за мной каждый день, все, с кем я поддерживаю отношения на этаже, знают моего мужа.

Принимая ответ, полицейский снова кивнул головой.

— А уходили вы в одно и то же время?

— Нет, Елена ушла чуть раньше. Она должна была успеть на автобус, чтобы попасть домой. Её автобус ходит по расписанию, и она всегда завершает смену в одно и то же время.

Мужчина быстро и увлеченно что-то писал на листке бумаги, потом задал еще один вопрос.

— Как Вы думаете, Ваша коллега успела на свой автобус или нет?

Яна не смогла сдержаться и посмотрела на капитана с легкой укоризной.

— Я никак не думаю, господин капитан. Я просто не знаю. Она в равной степени могла и успеть на автобус, и не успеть, потому что с ней что-то произошло по пути на остановку. Тут можно строить тысячи разных теорий, но это не мое дело, а Ваше. Вы собираете информацию и на основании нее делаете выводы. У меня нет ни информации, ни желания что-то строить.

— И почему же? — В голосе мужчины прорезалось любопытство. — Все любят строить теории, особенно при отсутствии информации.

— Возможно, — согласилась Яна, — но я — не «все». Я многое бы отдала за то, чтобы Лена поскорее вернулась домой живой и невредимой, но теоретизировать я не могу и не хочу.

Мужчина всё ещё внимательно смотрел на неё, немного склонив голову набок, словно изучая её. От его взгляда Яна почувствовала себя прозрачной, словно он смотрел сквозь нее и мог видеть и то, что скрывалось за ее спиной, и то, что находилось внутри неё.

— Вас так беспокоит исчезновение Елены Андреевны? — В интонациях мужчины интерес читался так легко, словно был написан большими жирными красными буквами. — Вы были настолько близки?

— Нет, не были. Уж не знаю, что Вы имеете в виду под этим словом, но мы были просто коллегами и соседками. Отчасти — приятельницами. Когда в магазине не было людей, могли прийти друг к другу поболтать или выпить чаю или кофе. Пару раз одалживали друг другу незначительные суммы денег. И всё.

— Вне работы вы общались?

— Почти нет. Пару раз встречались в кафе с Леной и несколькими другими продавцами с нашего этажа, иногда могли перезваниваться, если что-то было нужно. Ничего более.

Лицо капитана выражало работу мысли, пока он записывал, что ему рассказала Яна. Некоторое время оба хранили молчание. Яна допивала уже почти холодный кофе и думала о том, как это всё неприятно и грустно. И вместе с тем для мужчины, сидящего перед ней, это всего лишь повседневная работа, которую он выполняет спокойно, уверенно и без эмоций. Наверное, и пропавших людей он воспринимает просто как очередную задачу, которую нужно решить — то есть найти. И сколько их было, таких задач, и сколько будет еще! «А может, так и нужно, — ответила сама себе Яна. — Иначе „сгореть“ можно, с ума сойти или еще чего похуже…»

Мысли ее прервались, когда она ощутила на себе пристальный взгляд. Капитан с интересом наблюдал за тем, как она смотрит на него, и этот процесс явно вызывал у него какие-то неоднозначные мысли.

— Вы задумались? — произнес он. — Могу я спросить о чем?

— Не можете, — ответила Яна.

— Почему? — Он явно забавлялся.

— Потому что. Я ответила на Ваши вопросы. Это всё, или Вы меня еще чем-нибудь озадачите?

— Что касается дела, меня вполне устроило то, что Вы мне рассказали. Но я бы хотел еще переговорить и с Вашим мужем — возможно, он в тот вечер видел или слышал что-то. Как я могу с ним пересечься? Где его найти?

— Как Вы уже знаете, он приходит забирать меня с работы. — Яна устала и не собиралась этого скрывать. — Если хотите, можете прийти сюда к концу смены.

Мужчина улыбнулся.

— Нет уж, давайте мы всё-таки встретимся в какое-то более раннее время. Даже сотрудникам полиции нужно иногда отдыхать.

Он подал Яне визитную карточку. Она автоматически потянулась и взяла маленький картонный прямоугольник из его руки.

— Пусть Ваш муж позвонит мне завтра в первой половине дня, и мы договоримся о встрече, хорошо?

— Хорошо, — кивнула Яна.

— А пока прочитайте протокол и подпишите, если всё верно.

Пока Яна читала протокол, капитан допил свою чашку кофе и бесцеремонно слопал половину печенья. Она поставила подпись в указанных местах и вернула бумагу.

— Всё, на сегодня у меня вопросов больше нет, — заявил полицейский, вставая. — Пойду дальше по вашему этажу задавать неудобные вопросы. Спасибо за кофе и печенье, хозяюшка! — Мужчина отвесил церемонный полупоклон, бросив лукавый взгляд снизу вверх.

От такого перехода в его настроении Яна снова едва не уронила челюсть. Он пытается ухаживать???

— Вам не нужно меня бояться, Яна Владимировна, — сказал капитан, уже поворачиваясь к выходу. — Я уверен, что Вы непричастны к исчезновению Вашей коллеги. Вы умная и, что немаловажно, смелая женщина. И законопослушная, как я полагаю. — Он умолк на мгновение и снова искоса посмотрел на нее. — А законопослушных граждан полиция защищает и оберегает. Всего хорошего!

Он развернулся и вышел из салона. «Моя полиция меня бережёт», — пробежала шальная мысль в Яниной голове. И в этот момент она вдруг почувствовала необъяснимую уверенность в том, что этот парень обязательно найдёт Лену, где бы и в каком бы состоянии она ни была.

Глава 5. Ищут пожарные, ищет милиция…

Яна подозревала, что Сергей, как каждый вполне здравомыслящий и адекватный человек, от разговора с полицейским не откажется. В любом случае, этот разговор должен будет состояться, и только от них зависит, будет ли это по собственному свободному желанию или по повестке. Муж ее не разочаровал. Он выслушал ее рассказ о том, как прошел день, взял у нее визитную карточку, просмотрел ее и убрал в визитницу.

— Конечно, я созвонюсь с ним, — сказал он. — И увижусь. Не переживай. Может быть, мы даже сможем чем-то помочь, хоть я пока и не очень понимаю чем.

Он замолчал, о чем-то задумавшись, потом спросил:

— Ты не рассказывала о том, как мы ходили к гаражам?

— Нет, конечно, — ответила Яна. — Я не думаю, что это могло бы чем-то помочь, а вот подозрения на нас навело бы однозначно. Тем более что мы всё равно ничего не выяснили.

Сергей подумал еще немного.

— Может быть, всё-таки стоит ему рассказать? — снова спросил он. — Обидно будет, если они это выяснят, например, через тех же мужиков, с которыми мы общались.

Яна помолчала, обдумывая слова мужа, потом сказала:

— Специально я ничего ему говорить не буду. Если спросит, отвечу. Но бежать впереди паровоза не стану — и так уже в неврастеничку скоро превращусь.

— В смысле? — не понял Сергей. — Ты о чём?

— Да всё о том же, — ответила Яна. — Я что-то так переживаю из-за этого всего, что, мне кажется, уже на успокоительные переходить скоро придётся. То сны снятся, но панические атаки приходят, то неадекватные реакции на раздражители. Если в ближайшее время ничего не прояснится с Леной, я, чую, лично пойду по всяким поисковым отрядам и тематическим передачам.

Сергей кивнул.

— А вот это мысль хорошая, — сказал он. — Ты бы спросила её мужа — как бишь там его? — он связывался с кем-то, кроме полиции?

Яна хлопнула себя по лбу.

— А ведь я же так и не позвонила Михаилу сегодня! — воскликнула она. — Вот курица! Совсем мне этот капитан голову заморочил! Надо сейчас позвонить, пока ещё не очень поздно.

Женщина потянулась за телефоном, но муж остановил её.

— Погоди!

— Что?

— Сходи сначала к Наташе: может быть, она с ним уже разговаривала. Возможно, есть какие-то новости, о которых мы с тобой пока не знаем.

— Точно! — согласилась Яна. — Ты, как всегда, прав.

Наталья к вечеру выглядела на удивление посвежевшей и повеселевшей, и Яна малодушно понадеялась, что у той есть хорошие новости о напарнице, но, увы, дело было лишь в том, что Наталье выделили сменщицу на время, пока не будет известно что-либо более-менее определенное о Елене, и назавтра у женщины планировался законный выходной. Именно это обстоятельство вызвало у нее такую радость и воодушевление, что это даже отразилось положительным образом на её внешности. К сожалению, до Михаила руки у нее сегодня не дошли, и сам он не давал о себе знать. Поздравив коллегу с будущим выходным, Яна вернулась к себе в салон и всё-таки позвонила мужу Лены.

Ответил он практически сразу — видимо, что называется, сидел на телефоне. Голос был хриплым и каким-то испуганным, что ли. Яна подумала, что он, наверное, уже морально готов даже к плохим новостям, только бы они были. Ругнувшись про себя, чтобы не сглазить, молодая женщина поздоровалась, представилась и уже потом задала волнующий её вопрос:

— Миша, скажите, есть ли что-то новое о Лене?

Михаил тяжело вздохнул.

— Можно сказать, что нет, — ответил он. — Одно, что мы знаем наверняка, — это что её нет ни в моргах, ни в больницах. Мы с друзьями проверили, а потом перепроверила полиция в рамках своего расследования.

— Да, у нас сегодня был полицейский, опрашивал весь этаж, — сказала Яна. — Ко мне тоже заходил. Хорошо, что Вы всё-таки подали заявление. У полицейских несомненно больше возможностей для поиска, чем у нас.

— Конечно, больше, — согласился мужчина и вздохнул. Похоже, это заявление совсем его не успокаивало.

— А с поисковыми отрядами Вы связывались?

— Да, я сразу же после полиции обратился к ним за помощью. — И Михаил назвал известный в стране поисковый отряд. — Они уже приступили к работе и начали розыски.

— Я могу Вам чем-то помочь? — предложила Яна, отчасти чтобы что-то сказать, отчасти чтобы действительно сделать что-то полезное.

Михаил молчал какое-то время, и Яна уже подумала, не положить ли ей трубку, но потом он сказал:

— Да, я думаю, можете, если Вам, конечно, не очень сложно.

— Скажите что, а я уже решу, смогу или нет.

— Руководство Лены договорилось с управляющей компанией мега-молла, чтобы несколько дней волонтёры раздавали листовки на территории на случай, вдруг кто-то из посетителей в тот вечер что-то видел или слышал. Вы могли бы побыть одной из этих волонтёров?

— Конечно, разумеется, — согласилась Яна. — Только завтра я не смогу, я выхожу на смену. Раздавать листовки у меня будет возможность не ранее, чем послезавтра, но, если хотите, перед работой я начну расклеивать их у себя в районе — может быть, это поможет.

— Это было бы отлично! — В голосе Михаила появилась пусть очень маленькая и слабая, но радость, а где-то за ней пряталась надежда.

— Вы можете прислать мне макет листовки на почту? Я распечатаю сегодня в мега-молле.

— Конечно, прямо сейчас и вышлю, только дайте мне адрес Вашей электронной почты.

Яна продиктовала адрес и добавила:

— Я понимаю, что не первая, кто Вам это говорит, но всё равно скажу: не теряйте надежды, Миша. Мы будем искать Лену все вместе: и Вы, и Ваши друзья и знакомые, и полиция, и поисковики, и мы, её коллеги, по возможности.

— Спасибо Вам, Яна, — сказал мужчина. — Мы тут с ума сходим, но то, что мы не одни, и нам помогают, — это очень важно.

— Тогда давайте оставаться на связи. Будем искать и верить.

— Будем, — согласился Михаил.

На том они и распрощались. Всё это время слушавший их разговор Сергей сразу же предложил:

— Мы можем часть листовок по дороге домой расклеить. И Илюхе завтра в школу несколько штук дадим, я классной сам позвоню — пусть в школе повесят.

Ильей звали их сына, учившегося в пятом классе. Школа располагалась в недавно построенном районе недалеко от мега-молла и сама была новой. Школьников там училось много, соответственно, была большая проходимость, и вероятность того, что вывешенное на доске объявлений фото увидит кто-то, кто что-нибудь знает или видел, была вполне реальной.

— Это отличная идея, милый, — благодарно улыбнулась мужу Яна. Она оценила то, что он решил всё-таки не уйти в сторону от этой истории, а принять активное участие. Для него это было в общем-то не очень характерно. — Давай так и сделаем. Сейчас я распечатаю — и возьмем с собой пачку.

В тот вечер и на следующее утро они обклеили листовками почти весь свой немаленький район. Кроме того, Сергей по собственной инициативе, без просьбы Яны, лично пошел в школу вместе с сыном и имел серьёзный разговор его классной руководительницей. Она, в свою очередь, оперативно организовала его встречу с директором школы, который также не отказал в помощи. Он разрешил воспользоваться досками объявлений, расположенными на территории школы, и подал новую идею: предложил выложить фотографию Елены и контактные телефоны на сайте школы. Потом он какое-то время думал о чем-то и предложил Сергею переслать объявление директорам других школ, чтобы они тоже поучаствовали в поиске. Это было больше, чем то, на что Сергей и Яна вообще могли рассчитывать.

Еще несколько листовок и макет объявления на флешке Сергей взял с собой на работу, чтобы привлечь к распространению своих коллег. Яна же, в свою очередь, позвонила своей напарнице Анне, рассказала ей историю в подробностях и попросила тоже распространить листовки в своем районе. Анна охотно согласилась, попросила переслать макет на ее личную почту, чтобы она могла распечатать листовки дома и сразу же заняться их расклейкой.

Информация шла в народ, о чем Яна ближе к вечеру сообщила по телефону Михаилу. Он же рассказал ей, что продолжает с помощью знакомых, друзей и их знакомых и друзей распространять листовки дальше, в том числе в социальных сетях. Яна, поняв, что об этом способе она даже не подумала, предложила Михаилу разместить объявление и на своих страницах тоже — везде, где у нее был профиль. Тот с радостью это предложение принял, и вечером, после уборки салона, Яна потратила некоторое время еще и на размещение объявления на всех своих аккаунтах.

В свой выходной, отправив обоих мужчин трудиться, Яна снова помчалась в мега-молл, чтобы присоединиться к тем, кто раздавал листовки. Напечатано их было много, людей в торговом центре было традиционно не меньше, и большую часть дня волонтёры ходили по холлам, коридорам и магазинам, вручая листовки и прося о помощи всех, кого только видели. Кто-то из посетителей брал листовки охотно и даже расспрашивал о подробностях. Другие молча брали объявления, бегло осматривали их — и Яна могла бы поклясться, что они сомнут и выбросят бумагу в ближайшее мусорное ведро. А были и такие, кто отказывался даже что-либо брать, их не интересовала судьба какой-то посторонней женщины. Яна даже не могла их в этом винить, ведь прекрасно знала, что многие живут по принципу «моя хата с краю». Более того, она не была уверена в том, что сама полезла бы так глубоко в эту историю, если бы не была знакома с пропавшей женщиной.

Между тем маленький мир большого торгового центра стоял на ушах, сотрудники абсолютно всех магазинов были уже в курсе произошедшего, и тихий ужас незримо витал над ними. За годы существования мега-молла подобная ситуация возникла впервые (и все внутренне молились о том, чтобы это не повторилось), и люди не знали, чего ожидать. Продавец из мебельного салона вполне могла пропасть и где-то рядом с домом — ну а если нет? Если с ней что-то случилось именно здесь, где, с одной стороны, было и видеонаблюдение, и охрана, а с другой — плотный непрекращающийся поток самых разных людей, и кто знает, не было ли в этом потоке кого-то, кто и стал виновником исчезновения молодой женщины? Шепоток бегал, люди оглядывались друг на друга, самые психически слабые (а такие среди стрессоустойчивого племени продавцов тоже, как ни странно, нашлись) пили пустырник и валериану.

Яна отработала волонтёром два своих выходных дня подряд, и эти дни изрядно вымотали ее — не физически, нет, но морально. Общение со столькими разными людьми, казалось, она чувствовала чем-то большим, нежели просто телом. Складывалось ощущение, что сама её аура нуждается в чистке и подпитке. Разные люди, разные эмоции и чувства, разное отношение к проблеме — всё так или иначе задевало и тянуло энергию, даже если не придавать этому слишком уж большого значения. Спасало только врождённое чувство юмора и несгибаемый, клинически неизлечимый оптимизм. Она верила в лучшее, вопреки всему и до последнего.

К сожалению, несмотря на общие усилия, результатов пока не было. Елена по-прежнему не была найдена ни живой, ни мёртвой. Яна вышла на свою очередную рабочую смену, так толком и не отдохнув на выходных, но по-прежнему надеясь на хоть какие-то хорошие новости. С Михаилом за эти дни они перезванивались так часто, что уже успели перейти на ты и как-то незаметно сократили дистанцию до приятельской. Из очередного разговора она узнала, что полицейские проверили версию с исчезновением во время или после поездки на автобусе и пришли к выводу, что до него Лена всё-таки не дошла. Она пропала или по пути к остановке общественного транспорта, или уже на ней. Сейчас полиция и волонтёры искали тех, кто тоже пользовался этим же рейсом автобуса: возможно, они прояснили бы ситуацию, если бы рассказали, дошла до остановки Елена или исчезла ещё раньше.

Яна понимала, что всё, что она могла сделать для Елены и Михаила, она уже сделала, и это вызывало у нее противоречивые чувства. С одной стороны, думать и переживать она не перестала, и какие-то действия дали бы ей хотя бы иллюзию того, что что-то делается, что она причастна, — а значит, хоть немного бы её успокоили. С другой стороны, пришло своеобразное облегчение от того, что она сделала всё, что было в её силах, что теперь от неё ничего не зависит, что можно расслабиться и просто ждать. Какому из чувств доверять больше, Яна понять не могла, а значит, метания и терзания никуда не делись.

Хорошо ещё, что в течение всей двухдневной смены ей не приходилось жаловаться на отсутствие посетителей, калькуляций или заказов. Люди, как ни странно, ходили в больших количествах, и Яне приходилось проявлять чудеса эквилибристики и местами чревовещания, чтобы одновременно уделять внимание нескольким клиентам, что-то просчитывать и отвечать на вопросы. Она приняла несколько весьма неплохих заказов, которые при этом потребовали от неё и профессионализма, и знания человеческой психологии, и хорошего вкуса, и почти ангельского терпения. Неудивительно, что к вечеру второго рабочего дня Яна уже не думала ни о чем, кроме теплой ванны, глинтвейна и мягкой постельки…

Сергей пришел в свое обычное время тоже, судя по осунувшемуся лицу, изрядно за день вымотанный. Пока она домывала выставочные образцы мебели, он присел в кресло-качалку, стоявшую у входа, достал смартфон и включил какую-то глупую компьютерную игру. Яна знала, что это один из его излюбленных методов ментальной перезагрузки, и была уверена, что к тому времени, как она закончит работу и будет готова идти домой, муж уже вернётся в нормальное, адекватное состояние. Так что она даже не стала комментировать его действия, лишь сделала небольшую паузу, чтобы налить ему чашку расслабляющего зеленого чая с мелиссой. Пока благодарный Сергей смаковал горячий горьковатый напиток, она как раз закончила все дела, подкрасила губы и пригласила его к выходу.

Как обычно, они шагали рядом по хрустящему снегу, и это простое, привычное, но вместе с тем почти магическое, ритуальное действие успокаивало обоих. Они взялись за руки и, улыбаясь друг другу, болтали ни о чём. Они не успели ещё далеко отойти от мега-молла, как навстречу им выбежали несколько собак — тех самых, знакомых, лохматых «охранников» из гаражного кооператива. Они подбежали ближе, обнюхали пару, узнали и радостно завиляли хвостами. Яна остановилась, чтобы порыться в пакете и отдать им остатки бутербродов, которые за работой и нервами так толком и не полезли ей в горло, когда она пыталась пообедать. Псинки обрадовались угощению и живенько подъели нехитрую снедь практически в мгновение ока.

— Проглоты мохнатые! — притворно рассердилась на них Яна. — Вас кормить — что в сите воду носить. Не буду больше ничем с вами делиться!

Сергей рассмеялся, наглаживая одну из собак, бодавшую его колено темной шерстяной башкой.

— Так они и поверили тебе! — весело сказал он. — Знают, что всё равно вкусняшку какую-нибудь принесёшь.

— Знают, — вздохнула Яна, в свою очередь гладя сразу троих представителей собачьего рода, носившихся вокруг нее с какими-то космическими скоростями. — И ведь принесу же!

Ещё несколько минут они шутили, тискали собак и валяли их в пушистом снегу, и это было так спокойно, радостно и даже в чём-то по-детски, что всю накопленную усталость как рукой сняло. Появились силы, и мысли о постельке и сладком сне больше не казались такими уж желанными.

— Собакотерапия работает, — сообщила Яна. — Я уже почти не чувствую усталости.

— Готова ещё одну смену отработать? — съязвил Сергей. — Так можем вернуться, еще недалеко отошли. Устроим ночь продаж и побьём рекорд, а? — Он залихватски заломил шапку и озорным, подначивающим взглядом посмотрел на жену.

— Нетушки, фигушки! — Яна показала мужу язык. — От работы дохнут кони!

— Так ты ж бессмертный пони, — не сдался он. — Проблемы коней тебя не касаются!

Они расхохотались. Собаки продолжали носиться вокруг них, довольные и угощением, и тем, что люди уделяют им столько внимания. В воздухе носилась взбитая разномастными меховыми телами снежная пыль, и это было неожиданно красиво, Яна даже залюбовалась. Сергей же, наблюдая за ней, подумал, что она сейчас необыкновенно хороша и очень похожа на ту самую девушку, в которую он с первого взгляда и на всю жизнь влюбился много лет назад. Повинуясь секундному порыву, он приблизился к ней и поцеловал в губы долгим и горячим поцелуем. Не сумев сохранить равновесия, они упали прямо на снег, едва не придавив кого-то из собак и хохоча в голос. Вечер явно обещал быть веселее и приятнее, чем они ожидали. Всё плохое забылось, и в эти минуты они были счастливы.

Поднявшись и отряхнувшись, мужчина и женщина ещё раз перегладили по кругу всех прибежавших собачек и направились домой. Дома ждали сын и котодочь, а также лёгкий поздний ужин. Да и желание выпить чашку горячего глинтвейна вернулось, так что пара ускорила шаг. Вдруг Яна почувствовала, что под колено её снова кто-то толкает. Опустив взгляд, женщина увидела у своих ног одну из «гаражных» собачек. Животинка сидела, виляя хвостом и разбрасывая снег во все стороны. В пасти она держала какую-то тряпку. Гордо посмотрев на женщину, собака с чувством собственного достоинства положила эту неопознанную вещь к её ногам. Яна в недоумении перевела взгляд на Сергея, который в ответ только пожал плечами, и наклонилась, чтобы поближе рассмотреть богатое подношение.

Мозгу понадобилось несколько долгих секунд, чтобы узнать лежащее у ног «нечто», а когда это всё-таки произошло, сердце подпрыгнуло в груди и упало куда-то в район пяток. Не сумев справиться с собой, Яна уселась прямо на снег. Перед ней лежал немного пожёванный и испачканный, но вполне узнаваемый шарф. Шерстяной, из нежного, легкого и теплого козьего пуха. Очень красивый когда-то.

Шарф Елены.

Сергей во все глаза смотрел то на Яну, то на шарф. У него, судя по всему, тоже был шок. Он так же легко, почти сразу, узнал «тряпочку», потому что чуть больше месяца назад был свидетелем того, как его любимая жена-рукодельница собственноручно вязала этот шарф по заказу Елены в комплект к её любимым пушистым варежкам. Да и фирменный ярлычок Яны никуда с шарфика не исчез.

Он сглотнул и сказал:

— Не трогай его. Я звоню твоему капитану.

Глава 6. Первый шаг к разгадке

Сидя на корточках возле шарфика и машинально поглаживая собаку, Яна отрешённо смотрела куда-то в пустоту и рассеянно слушала, как Сергей разговаривал по телефону.

— Да, конечно, я уверен… Да, это именно он. Я лично видел, как Яна его вязала и как Елена его носила… Да, я говорю правду, она принесла и положила… Откуда мне знать, почему именно нам? Наверное, понравились!.. Да, разумеется, мы его не трогали, он лежит там, куда его положила собака… Хорошо, мы подождём вас.

Яна чувствовала, что внутри словно всё замерзло, и теперь она наблюдала за происходящим будто бы из-за стеклянной прозрачной стены. Наверное, так ощущался шок, но сейчас она не могла об этом думать. В голове крутилась только одна мысль: «Ленка не дошла до остановки».

Сергей закончил разговор и присел на корточки рядом с ней.

— Яночка! — позвал он. — Родная, очнись! Посмотри на меня!

Она подняла на него стеклянные глаза. Сергей мужественно выдержал взгляд.

— Капитан уже в пути, с ним будет бригада. Нам придется дождаться их и ответить на вопросы. Ты сможешь?

Она кивнула, не в силах произнести ни слова. В голове крутилось: «Она не дошла до остановки. Не дошла. Не успела дойти до остановки… Ленка! Не дошла…»

— Яна! — чуть громче сказал Сергей. — Ты слышишь меня? Понимаешь, что я говорю?

Молодая женщина молчала.

— Если понимаешь меня, кивни! — сделал еще одну попытку мужчина.

Медленно, словно во сне, Яна опустила подбородок вниз.

— Слышишь и понимаешь, — констатировал Сергей. — Хорошо. Но у тебя, судя по всему, шок. Тебе нужно согреться. Ты можешь побыть тут 5 минут без меня?

Яна ещё раз медленно кивнула.

— Отлично. Я сейчас сбегаю через дорогу в магазин, куплю кофе в автомате и какого-нибудь алкоголя. Ты дождёшься меня? Не отпускай собачку, наглаживай, — я ей тоже чего-нибудь принесу, — только не оставайся одна. Поняла меня?

И снова Яне удалось кивнуть.

— Умница! — Мужчина поцеловал её в лоб холодными губами. — Будь здесь, я быстро. Ты даже соскучиться не успеешь.

Яна не смогла заметить тот момент, когда он ушёл. Видимо, муж был прав, и у нее действительно шок. Ей нельзя застывать и засыпать, нужно дождаться полицию. Придется ещё и с ними говорить… Собачка, милая, где ж ты такую тряпочку-то достала? Из какой мусорной кучи выкопала? И почему МНЕ принесла?? Почему именно МНЕ???

Яна не замечала, что стоит на коленях на снегу, обнимает собаку, совершенно обалдевшую от таких нежданных нежностей, и, раскачиваясь из стороны в сторону, тихо скулит. К счастью, собака не предпринимала попыток вырваться — не иначе, сама была в шоке — и хоть немного, но согревала Яну своим мохнатым телом. Людей тоже, как на заказ, не было, иначе такое состояние женщины, как минимум, вызвало бы вопросы, а как максимум — напугало бы прохожих.

Сергей вернулся действительно быстро. В бумажном пакете у него стояли два больших стакана с кофе и маленькая бутылочка коньяку. Не церемонясь, он сорвал крышку с одного из стаканов и щедро плеснул туда коньяку из бутылки, а затем силой заставил Яну пить эту термоядерную смесь. Женщина морщилась, кривилась, кашляла, но пила — мелкими глотками, какими вообще можно было выпить горячий кофейно-алкогольный коктейль. Пока Яна пила, мужчина достал из глубины пакета еще и пару сосисок и стал ломать их на куски и скармливать собаке. Он не верил, что её удастся удержать до приезда полицейских, но, по меньшей мере, животное следовало хотя бы поблагодарить за нежданную помощь следствию.

Первым приехал капитан Коваленко. Сначала он перезвонил на телефон Сергея, чтобы уточнить, где именно они находятся, а потом уже, следуя указаниям, подъехал прямо к ним. Увидев, как он выходит из темного «шевроле-нива» и быстрым пружинящим шагом направляется к ним, Яна испытала нечто вроде страха, смешанного с облегчением. Облегчение, скорее всего, вызвал тот факт, что появилась хоть какая-то мало-мальски серьезная зацепка, ниточка, за которую дальше можно было разматывать клубок тайны. Но всё портил страх того, что эта странная история с шарфом, собаками и гаражами могла бросить тень подозрения на них с Сергеем.

Поймав себя на этих мыслях, Яна удовлетворенно отметила, что уже отходит от шока и возвращается в нормальное состояние, которое нравилось ей гораздо больше тупой холодной заторможенности. По крайней мере, в таком состоянии она сможет вести себя адекватно ситуации и, если не отведет от себя все подозрения, то уж парировать уколы сможет однозначно.

Пока мужчины обменивались рукопожатиями и перебрасывались первыми вопросами-ответами, Яна с удивлением и недоумением увидела, как собака, которая до того спокойно сидела возле неё и позволяла себя кормить и гладить, вдруг сжалась в комок, вздыбила шерсть, тихо заскулила и стала задом-задом пятиться в сторону, противоположную той, откуда пришел полицейский. Женщина попыталась было удержать животное, но оно не давалось в руки, ускользало и продолжало скулить с подвываниями. Испугавшись, что они потеряют важного свидетеля, Яна позвала мужа:

— Серёж! Собачатина убегает! Лови!

Мужчина среагировал оперативно: прыгнул наперерез животному, хватил его за загривок и, тихо и уверенно говоря что-то, привёл обратно. Собака пыталась вырваться и не переставала завывать, но силы были не равны, человек явно побеждал с большим перевесом.

Полицейский с интересом посмотрел на животное, и от его взгляда собака вообще едва не лишилась чувств. Её затрясло мелкой дрожью, шерсть вздыбилась ещё больше — хотя, как им казалось, куда ж еще больше-то?? А потом псинка сделала то, что повергло супругов в общий шок: она спряталась за спину Сергея, прижалась к его ногам и попыталась слиться с ними, прикинуться ветошью, — дескать, я не я, и вообще меня тут нет, я всего лишь милый снежный сугроб… Причем по всем статьям выходило, что это именно полицейский так напугал её. «С чего бы?» — беззвучно, взглядами спросили друг друга Яна и Сергей. Ответа пока не было.

За всеми этими перипетиями с собакой они не заметили, когда подъехали эксперты и оперативники. Один из приехавших сразу твёрдой рукой накинул на собаку ошейник с поводком и, присев рядом, стал тихо и уверенно с ней разговаривать. Другой с ходу стал фотографировать лежавший на снегу шарф с разных ракурсов, а потом подошёл к капитану и тихо что-то сказал ему на ухо. Капитан кивнул и сказал:

— Конечно, работайте, а я пока возьму показания свидетелей.

Несколько человек в форме рассредоточились по территории и, включив фонарики, стали осматривать каждый сантиметр.

— Итак, — подал голос капитан. — Расскажите мне более подробно, что это за шарф такой и чем он может нам помочь.

— Кому начинать? — уточнил Сергей.

— Разницы нет, решайте сами, — позволил полицейский.

— Тогда позвольте, я начну, — решил мужчина. Яна благодарно улыбнулась ему.

Сергей кратко поведал о том, как Елена, знавшая уже к тому времени, что Яна на досуге вяжет на заказ, попросила её связать в комплект к своим любимым пуховым рукавицам такой же тёплый и стильный шарф. Он рассказал, как Яна вязала его дома по вечерам, а потом, когда отдала его заказчице, тот сразу же стал любимой вещью. С наступлением морозов Елена не расставалась ни с варежками, ни с шарфом. Ни единого дня они не видели её на работе без этих вещей. Она могла сменить пуховик на шубку или дубленку, надеть другую шапку, но рукавицы и шарф носила неизменно эти.

Полицейский слушал, кивал и делал пометки на листке бумаги. Наблюдая за ним, Яна утвердилась в мысли, что он тоже счел находку шарфа важным шагом в расследовании исчезновения Елены. По крайней мере, он слушал очень внимательно и постоянно задавал уточняющие вопросы, на которые супруги отвечали по очереди.

Их разговор прервал давешний мужчина с фотоаппаратом, который попросил подойти и расписаться в протоколе изъятия: понятые были уже найдены, шарф аккуратно упакован в прозрачный пакет. Когда Коваленко поставил и свою подпись, пакет с шарфом унесли в машину.

Потом он вернулся к супругам и стал задавать вопросы уже напрямую Яне.

— Я Вас правильно понял, Вы ответственно заявляете, что этот шарф принадлежит именно Царёвой.

— Да, — кратко и уверенно ответила Яна.

— Это не Ваш шарф, который Вы потеряли?

— Нет, это не мой шарф. Я не ношу слишком пушистых вещей. Этот шарф принадлежит Елене Царёвой.

— Кто еще может это подтвердить?

— Я думаю, сотрудники нашего этажа смогут. Они видели его на ней так же, как и мы. Михаил Царёв, думаю, тоже в состоянии опознать вещь, принадлежащую его жене.

Капитан удовлетворенно кивнул и сделал еще одну пометку.

— Как Вы думаете, почему собака принесла шарф именно Вам?

Яна поморщилась. Она и сама думала над этим вопросом, но ответа пока не нашла.

— Я могу только предполагать, — сказала она. — Возможно, для собаки на этой вещи где-то остался мой запах, ведь вязала его я. Хотя это маловероятно, ведь Лена его уже стирала, и тем более, как она говорила, с кондиционером. Может быть, собаке он просто понравился своей мягкостью — или уж не знаю чем, — и она принесла мне его в благодарность за то, что мы постоянно подкармливаем её и её собратьев по стае.

— Интересная версия, — улыбнулся Коваленко, пристально глядя прямо ей в глаза, и в какой-то момент Яне показалось, что она куда-то проваливается… — Еще предположения есть?

— Нет у меня предположений, — устало отозвалась женщина. Силы снова стали покидать, и ей ужасно хотелось домой, к сыну.

— А есть ли у вас какие-то мысли по поводу того, как этот шарф вообще мог попасть туда, откуда его принесла собака?

Яна вопросительно посмотрела на мужа. Она хотела рассказать полицейскому о том, как они слышали собачий лай в тот вечер, когда последний раз видели Лену, но не была уверена, стоит ли это делать, и если стоит, то как именно. Муж ободряюще улыбнулся и еле заметно кивнул. Видимо, он думал о том же самом, раз смог легко и без слов понять её мысли.

— Мне кажется, — всё-таки решилась она на ответ, — что Елену кто-то похитил. Причем похитил прямо из мега-молла или сразу рядом с ним. И утащил куда-то в сторону гаражей.

— Почему Вы так думаете? — прищурился Коваленко. — Вы что-то знаете, о чем не знаю я?

— Скорее да, чем нет, — продолжила Яна. — Правда, я не знаю, чем Вам поможет эта информация.

— Говорите же!

В поисках поддержки она ещё раз посмотрела на мужа и заговорила:

— В тот вечер мы с мужем шли домой этой же самой дорогой и обратили внимание на то, что обычно спокойные собаки в гаражном квартале очень громко, долго и странно лаяли.

— Что значит «странно»?

— Было такое ощущение, что они кого-то сильно испугались и сбились в кучку, чтобы напугать его своим лаем ещё больше, чем он их, и заставить покинуть их территорию.

— Вы такой специалист по собакам? — снова съязвил полицейский.

Яна пропустила эмоциональную окраску его реплики мимо ушей. Она помнила, что вестись на провокации и подколы нельзя: вспылив, она может наговорить чего-то, что полицейский сможет трактовать не в их пользу.

— Не совсем, — спокойно ответила она. — Но у нас в селе всегда были собаки, и я провела с животными всё детство. Некоторые вещи мне знакомы.

— Вы уверены, что лай был именно в этом районе? — еще раз уточнил капитан.

— Абсолютно, — кивнула Яна.

— Стопроцентно, — добавил Сергей. — Это действительно было именно там. — Он собрался было продолжить, но Яна перебила его.

— Мы потом ходили в тот гаражный кооператив и спрашивали у мужиков — может, кто-то что-то видел? К сожалению, времени у нас было мало, поговорили только с несколькими, а их в тот вечер в гараже не было. Так что нам никто не смог помочь…

— Ну, это мы уже возьмем на себя, — отозвался Коваленко. — И опросим, и осмотрим, и обнюхаем, если понадобится.

Он снова внимательным «профессиональным» взглядом осмотрел пару.

— От вас пока больше ничего не нужно. Мы здесь поработаем, а вы можете идти домой. Прочтите и подпишите здесь и вот здесь. — Он указал ручкой. — Если понадобятся дополнения или появятся какие-то вопросы, я вам позвоню.

Супруги бегло проглядели протокол и подписали его.

— И на будущее у меня к вам огромная просьба, — добавил полицейский, — если вдруг вам взбредёт в голову ещё что-то сделать, хотя бы сообщите мне об этом своевременно, хорошо?

— Разумеется, — кивнул Сергей. — Мы пойдём.

Яна удержала мужа за руку.

— А с собачкой что будет? — спросила она капитана.

— Не съедим мы ее, не бойтесь, — с улыбкой ответил он. — Эксперты возьмут пробы слюны, чтобы убедиться, что это действительно собака принесла вам шарфик, а потом передадут её в приют для животных. Если повезёт, найдут ей хозяина.

— А если не повезёт? — настаивала Яна.

— Это уже не моё дело, — отрезал мужчина. — Дальше уже с приютским начальством выясняйте. И если что, обязательно звоните.

— Хорошо, — сказал Сергей, пожал руку капитану и, обняв Яну за плечи, увел ее домой. По неуловимым приметам он уже понял, что предел ее спокойствия на исходе, и еще немного — с ней случится истерика. А этого ему совершенно не хотелось.

Дома он первым делом засунул жену под струи горячего душа и как следует оттер мочалкой. Яна только пищала, но попыток вырваться не предпринимала. Похоже, Сергей правильно оценил ситуацию, и сил у женщины просто не оставалось, шок подкосил ее. Уложив ее в постель и накрыв двумя одеялами, он сделал для нее еще один стакан горячего, на этот раз глинтвейна, и присел рядом с ней со своей порцией пряного напитка. В ногах пристроилась кошка, на радостях от прихода хозяев «включив мотор», — ее басовитое мурлыканье было слышно на всю комнату. По счастью, сын уже спал, не дождавшись родителей, и ему не пришлось увидеть маму в совершенно расстроенном состоянии. Яна рада была такому стечению обстоятельств, потому что никак не хотела пугать сына без причины лишний раз.

— Что теперь будет? — спросила она мужа чуть позже, когда почти половина ее стакана опустела.

— Что ты имеешь в виду? — не понял он. — С кем будет? Где?

— Вообще. Что будет? Ты думаешь, находка шарфа поможет поиску продвинуться?

— Конечно, — уверенно сказал мужчина. — Я не просто так думаю, я абсолютно уверен в этом.

— И что дает тебе такую уверенность?

Сергей поудобнее устроился на подушках, перехватив стакан обеими руками, чтобы не пролить, и придвинулся поближе к жене.

— Ну вот, смотри, — начал он. — Шарф был на Лене в тот вечер, когда она уходила. Это мы оба помним хорошо. Более того, если полиция поднимет записи камер мега-молла, там это тоже будет видно. Значит, к гаражам, откуда его принесла собака, он мог попасть только в одном случае: если его туда принесли вместе с ней. Ну, или она пришла на своих ногах, когда он был на ней. Ты согласна?

— Согласна, — отозвалась Яна. — Ты прав, всё логично. — Она отхлебнула из стакана. — Если принять за исходную точку факт, что собака нашла шарф всё-таки где-то на территории гаражных кооперативов, то получается, что похититель завлек Лену туда не просто так. Он знал, что в такое время там никого нет, и ему никто не помешает. Вопрос в том, не помешает — что? Убить? Изнасиловать? Ограбить?

— То есть ты хочешь сказать, что преступника нужно искать среди кого-то из владельцев гаражей? Только они знают, когда там есть люди и когда их нет…

— Правильно! — подтвердила женщина. — Более того, раз он повел ее туда, значит, у него было место для совершения преступления, то бишь гараж. Вряд ли он стал бы делать то, что уж он там собирался с ней сделать, прямо на дороге, в проезде.

Сергей задумчиво покусал губу. Лицо его было сосредоточенным, он прокручивал в голове варианты развития событий, и, судя по выражению этого лица, ему совсем не нравилось то, до чего он додумался.

— С другой стороны, — продолжил мужчина, — если представить, что мы ошиблись, и собака нашла шарф совсем не в гаражах, а где-то еще, можно рассматривать и другой вариант развития событий. Скажем, если шарф был выброшен, например, в одну из урн возле мега-молла или даже где-то возле магазинчиков в жилой зоне, где я тебе кофе покупал, а потом собака его случайно нашла, тогда можно предположить, что встреча Елены с преступником могла быть и случайной. Тогда искать ее вообще непонятно где, потому что он мог забросить ее в машину и куда-то увезти…

Он замолчал и устало потер переносицу. Его силы тоже уже заканчивались.

— В любом случае, мне непонятно, почему собака, во-первых, подобрала шарф и, во-вторых, принесла его нам. Именно нам, а не кому-то из владельцев гаражей, например. Не понимаю.

Яна отставила пустой стакан на прикроватную тумбочку и осторожно, чтобы не столкнуть лежащую прямо на ее ногах кошку, потянулась.

— Этот вопрос меня просто в тупик ставит, — сказала она. — Какая-то вообще не реальная ситуация. Что творится в голове у этого животного? Кто может это угадать?? Но ведь принесла же! Именно сегодня и именно нам. Она не принесла нам косточку или кусок дырявой покрышки. И не принесла этот шарф какому-нибудь дяде Васе…

Сергей зевнул, уже не скрываясь.

— Знаешь, — сонно сказал он, — сейчас, боюсь, Холмс и Ватсон из нас совершенно никакие. Давай поспим, что ли? Утро вечера мудренее. А может быть, умное подсознание «докрутит» ситуацию во сне и выдаст утром нам какой-нибудь ответ.

Яна ответила мужу не менее сочным зевком и улыбнулась. Кажется, она уже спала…

Глава 7. Служебное и личное

«Если человек идиот, то это надолго», — думала про себя Яна, помешивая кипящий в кастрюле борщ ложкой с длинной ручкой. День подходил к вечеру, её мужчины смотрели в комнате какой-то громкий фильм со звоном мечей и коллективными воплями, она же не могла найти себе места и, чтобы как-то успокоиться, решила приготовить первое на завтра. Готовка ее всегда успокаивала, но в этот раз что-то не сходилось: до готовности оставалось буквально несколько минут, а нервозность всё ещё не покидала. И тому было несколько причин.

С самого утра ей в голову лезли всякие мысли и мыслишки по поводу дела об исчезновении Елены. Она отвлекалась на дела, которых традиционно было много, но это помогало лишь ненадолго. Руки сами собой тянулись к телефону, чтобы позвонить Михаилу, но она одергивала себя, понимая, что, даже если полицейские продвинулись в поисках, они не отчитываются перед родственниками каждую минуту, и он может точно так же не быть в курсе происходящего. Тайну следствия еще никто не отменял. Да и потом, он вполне может быть первым в списке подозреваемых, как показывают в детективных сериалах. Вообще странно, что капитан Коваленко до сих пор не задавал ей вопросов о семейной жизни Елены и ее муже… Почему? Надо бы у него самого спросить, но ведь не ответит же…

«А всё-таки неумная я женщина, — снова, уже в который раз за день, мысленно обругала себя Яна. — Чего я вообще полезла в эту историю? Как будто мне больше всех надо было! Теперь вот хожу, переживаю, успокоиться не могу, истерю и в конвульсиях бьюсь… Кому от этого лучше? Уж не Ленке точно! И всё же, что же с ней случилось??»

Не вынеся навязчивых мыслей, Яна решила хоть куда-то выплеснуть накопившуюся агрессию и, выключив плиту, ушла в спальню, приняла упор лежа и стала отжиматься: монотонно, зло и безжалостно по отношению к собственным мышцам. В голову она не пускала больше никаких мыслей, только тупо и ритмично считала количество повторов…

Муж оторвал ее от этого интеллектуального занятия после тридцать какого-то повтора. Видя, что Яна занялась нехарактерным для себя занятием (а физическими нагрузками она себя озадачивала регулярно, но не так уж часто), он в очередной раз убедился, что без его помощи и участия она натворит чего-нибудь такого, от чего потом ей может быть плохо.

— Ян, ты чего? — спросил он, насильно поднимая ее с пола.

— Ничего, — отозвалась она, пытаясь вырваться. Разумеется, у нее ничего не вышло.

— Ты что, опять переживаешь, что ли? — уточнил Сергей.

Женщина горестно вздохнула.

— Я истеричка, да? — с надрывом в голосе спросила она.

— Бесспорно. Абсолютно. Неизлечимо, — подтвердил мужчина. — Но борщ ты варишь изумительный. Потому я с тобой и живу столько лет. Угости, а? А то такой запах по квартире идет, а мы с малым только слюнки глотаем…

— Да ну тебя! — Яна, не в силах сдержать улыбки, несильно пихнула мужа в грудь.

— Здрасьте! — Сергей сделал вид, что обижается. — Ты еще и бессовестная вдобавок, моришь семью голодом! Тебе это на том свете зачтется — и не в твою пользу, заметь!

Яна показала мужу язык и крикнула в соседнюю комнату:

— Илюшка, ты борщ будешь?

— А то! — отозвался сын. — И со сметаной тоже!

— Проглоты! — констатировала Яна, уже и не собиравшаяся скрывать улыбку. В очередной раз ее парни сделали то, чего она сама сделать не смогла за целый день, — подняли ей настроение и изгнали из головы дурные мысли.

По крайней мере, на какое-то время.

Пока муж и сын, обжигаясь, шипя и дуя на полные ложки, ели свежеприготовленное первое, Яна сидела с ними за столом и пила из яркой пиалы крепкий черный чай, время от времени таская из другой пиалы сладкие пузатые финики. Кошка сидела у нее на коленях и с завидной периодичностью пыталась украсть со стола финиковые косточки, которые Яна, поленившаяся вставать за дополнительным блюдцем, складывала прямо на стол возле пиалы. Зачем кошке были нужны косточки, скорее всего, не знала даже она сама.

Неожиданно идиллию прервал громкий и торжественный гимн из одного старого сериала — «фирменный» телефонный звонок Яны. Она собралась было встать, чтобы сходить за телефоном и ответить на звонок, но сын успел раньше.

— Сиди, мам, я принесу, — сказал он, вскакивая, — Ляльку уронишь.

— Спасибо, мой мальчик, — отозвалась Яна, оценившая широкий жест сына. Удобно устроившуюся кошку и правда жалко было снимать и перекладывать, а тем более нечаянно ронять с коленей.

Телефон продолжал голосить — абонент на том конце явно попался настойчивый и упорный. Илья принес аппарат и передал матери. Яна взглянула на определитель номера и похолодела: её ответа добивался капитан Коваленко. Сглотнув, она приняла вызов.

— Алло! Слушаю Вас!

— Добрый вечер, Яна Владимировна! — Голос полицейского в трубке был до противного жизнерадостен.

— Добрый, — буркнула она. — Чем могу?

— Можете. — Коваленко откровенно улыбался. — Мне нужно с Вами увидеться. И чем скорее, тем лучше.

— Что так? Чем я так понадобилась следствию?

— Мне нужно задать Вам еще несколько вопросов. — Он немного помолчал. — Но встретиться лучше где-нибудь на нейтральной территории, возможно, в общественном месте.

Яна помолчала немного, раздумывая. Она не понимала, зачем могла понадобиться еще одна встреча. В конце концов, она вообще никто, и звать никак. Почему она так глубоко увязла в этой истории?

— Хорошо, — наконец сказала она. — Давайте встретимся завтра в первой половине дня в каком-нибудь кафе в молле.

— Согласен, — отозвался полицейский. — Ближе к полудню удобно?

— Вполне.

На том они и попрощались.

На вопросительные взгляды мужа и сына Яна лишь пожала плечами: мол, понятия не имею, что ему опять от меня понадобилось.

Встреча состоялась, как и было запланировано, примерно в полдень. Коваленко и Яна сели за столик в кафе и заказали кофе с десертом. Яне по-прежнему было неловко рядом с этим мужчиной, и вместе с тем она не могла не признать, что он по-своему интересен. По сути, она его толком и не рассматривала, хотя видела уже не впервые.

Глаза, вопреки ожиданиям, оказались светло-синими, почти голубыми. Лицо было овальным, слегка удлиненным, худощавым, с выраженными скулами. Нос прямой, но не совсем правильной формы — он явно когда-то был перебит и не вправлен профессионально. Этот дефект внешности полицейского не портил, а даже придавал ему некий шарм. Губы были разной формы и толщины: верхняя намного уже нижней и с ярко выраженной асимметрией, а нижняя довольно симметричная и аккуратно очерченная. Стрижка была по-армейски короткой, волосы — обычными русыми с небольшими выгоревшими рыжеватыми участками и редкими вкраплениями седины. В общем и целом, довольно интересное мужское лицо, сильное и волевое. Но Яне все равно казалось, что есть в этом мужчине что-то такое, чего она не знает, и что вызывает в ней смутные страхи и подозрения.

— Итак, зачем я Вам опять понадобилась? — снова, уже по традиции, бесцеремонно спросила Яна, расковыривая принесенный официанткой чизкейк.

— Я хотел получить еще несколько ответов на возникшие у нас вопросы, — ответил Коваленко. — А если меня эти ответы удовлетворят, я, возможно, расскажу Вам, как далеко продвинулись поиски.

Мужчина смотрел на нее поверх чашки кофе, которую пригубил, и Яна бы отдала руку на отсечение за то, что в его взгляде было приглашение. Капитан полиции откровенно с ней заигрывал. Яна впала в ступор от неожиданности и едва не подавилась десертом. Вообще-то мужское внимание в большинстве случаев было ей приятно, но сейчас, видимо, был один из вариантов меньшинства. От его взгляда по коже побежали стада мурашек, но не от возбуждения, а от страха и неприятия. Нет уж, только не он!!! Женщине хотелось покончить с этим как можно скорее, поэтому она сказала:

— Давайте начнем. У меня еще масса дел, и у Вас, полагаю, тоже.

Довольно улыбнувшись, капитан отпил еще кофе, поставил чашку на стол и снова внимательно посмотрел на Яну. У нее появилось ощущение, что он бы просверлил этим взглядом в ней дырку, если бы мог: уж очень пристально и как-то так задумчиво он на нее смотрел.

— Скажите, Яна Владимировна, а почему Вы принимаете такое активное участие в поисках Елены Царёвой?

— В каком смысле? — не поняла Яна.

— И по Вашим рассказам, и по показаниям остальных, Вы не были с ней особенно близки, у вас были ровные приятельские отношения.

— Совершенно верно, — не стала отрицать женщина.

— Так почему же?

Яна глотнула из своей чашки и ответила мужчине не менее внимательным взглядом.

— А почему Вас вообще это волнует? — задала встречный вопрос она. — Какое Вам до этого дело? И неужели у Вас нет других забот, кроме как беспокоиться о моих личных мотивах?

Прошло несколько секунд, пока полицейский смог заговорить.

— Ну Вы и наглая особа! — тихо, почти шипя, сказал он. — Это я задаю здесь вопросы, а Ваша задача — на них отвечать.

— Ой ли? — не поверила женщина. — Мы сейчас встречаемся неформально, даже без протокола. Вы в штатском. Мы сидим в кафе. С чего, еще раз я Вас спрашиваю, Вы решили, что я буду докладывать Вам о своих мотивах? И каким таким боком мои мотивы касаются поисков Елены?

— Я могу Вас расспросить об этом и под протокол, в другом месте и в другом тоне.

— Правда? Ну, так расспросите. — Яна уже начинала злиться. — В другом месте, в другом тоне… Только на каких основаниях? Вы меня подозреваете в чем-то? В чем же? — Яну уже несло. — Дайте угадаю! Наверное, в том, что я умудрилась раздвоиться и одновременно находилась в нескольких разных местах. Одну «меня» видели работники и посетители мебельной площадки мега-молла, другая каким-то образом вышла на улицу, перехватила Елену на пути к автобусу, стукнула по голове, оттащила к гаражам, убила, расчленила и съела вместе со своими подельниками — бродячими собаками. А они потом, в благодарность за такую вкусную еду, принесли мне ее шарфик — на память, что ли?

К ее удивлению, капитан ничего не ответил. Он то ли обдумывал ее ответ, то ли просто не привык к такому обращению со своей драгоценной персоной, то ли придумывал новую колкость.

— Так что? — не удержалась женщина. — Мне звонить адвокату? Переведем наш милый междусобойчик в официальное русло?

— Нет, — уже спокойно ответил Коваленко. — Я всё понял, Вы ответили на мои вопросы.

— Какие вопросы? — не поняла Яна.

— Своим выпадом вы прояснили кое-какие непонятности, которые до этого я не мог уловить.

— Я не понимаю Вас! Вы провоцируете меня, потом отказываетесь задавать вопросы, мотивируя это тем, что я уже на них ответила. Чего Вы вообще добиваетесь? И почему именно я? Чем я отличаюсь от кого-то из прочих коллег Лены?

Яна не ожидала ответа, но Коваленко всё же ответил.

— Вы принципиально отличаетесь от них, Яна Владимировна. Вы первой стали проявлять активность и инициативу в поисках Елены Царёвой. Михаил Царёв неоднократно упоминал Вас в разговорах со мной. Он рассказывал, как Вы помогали и помогаете, привлекаете людей, рассылаете информацию, просто не забываете и заботитесь. Он это ценит.

— Ммм… — замялась Яна. — И что из этого следует?

— Я думаю, что, несмотря на ваши не очень близкие отношения, Вы неплохо знали и чувствовали Елену. Мне кажется, это Ваше врожденное качество. Нам это может очень помочь. — Он замолчал, чтобы перевести дух и сделать еще глоток кофе. — Плюс к тому Вы, похоже, везучая. Именно Вы и Ваш муж нашли шарф, и это серьезно продвинуло нас в поисках.

Яна от нетерпения едва не подскочила до потолка.

— У Вас уже есть какие-то новости??? — спросила она.

— Не очень много, но есть, — согласно кивнул полицейский.

— Расскажите? Я понимаю, что Вам вроде как не положено, но всё же…

— Расскажу. Не всё, но в общих чертах.

Яна улыбнулась. Таким покладистым капитан Коваленко нравился ей больше, чем шипящим, словно ядовитая змея, но всё равно было в нём что-то от дикого зверя — хищного, опасного, всегда настороженного.

— Если вкратце, то мы осмотрели зону, в которой был обнаружен шарф Царёвой. Удалось найти там же сумочку, которую Михаил опознал как принадлежавшую его жене. Есть основания полагать, что Елена всё же была похищена. Мы хотели прочесать гаражные кооперативы со служебными собаками, но это нам не до конца удалось.

— Это как? — перебила Яна.

— Я не присутствовал там, кинологи работали без меня, но, судя по отчетам, в большей части проходов собаки не обнаружили ничего интересного, а вот один район они просто отказались обнюхивать.

— Что значит «отказались»? Прямо так и сказали: «Мы туда не пойдем»?

— Инструктора-кинологи в один голос заявили, что в собак словно бес вселился. Они просто не шли туда, и всё. Ни на какие уговоры не поддавались, вырывались и норовили удрать. А еще выли и вздыбливали шерсть. Едва своих напарников-людей не покусали, пришлось их увозить.

— Какое странное поведение, — задумчиво протянула Яна. — Я о таком ни разу не слышала.

— Я слышал, — ответил Коваленко. — По городу опера говорили о нескольких похожих ситуациях, когда убийства расследовали. Но там было с особой жестокостью, кровищи море — может, именно это и отпугнуло собак. — Он осекся, увидев, как побледнела женщина. — Эх, зря я Вам это рассказал. Всё, не буду вдаваться в подробности. Девушка! — остановил он проходившую мимо официантку, — будьте добры, повторите нам кофе и налейте даме 50 граммов коньяка.

— Не надо мне коньяк! — попробовала было отказаться Яна, но вышло у нее это бледно и неубедительно, и капитан ее попросту не послушал.

Вторую порцию кофе они пили в молчании. Каждый думал о чем-то своем, со своим визави мыслями не делясь. Коньяк Яна всё же выпила, и внутреннее напряжение немного отпустило. Всё-таки эта постоянная заинтересованность и активное участие в поисках Елены сильно бьёт по её нервам, это уже видно даже посторонним людям невооруженным взглядом. Надо, ох надо что-то с этим делать…

— Яна Владимировна, — проникновенно сказал Коваленко, накрыв своей ладонью ее лежащую на столе руку, — я Вас всё-таки очень прошу, если Вы что-то вспомните или узнаете, сразу звоните мне, вне зависимости от времени суток. Я чувствую, что Вы везучая и интуиция у Вас отличная. Тем более Вам не всё равно.

Аккуратно, чтобы не слишком его обидеть, Яна высвободила руку и кивнула.

— Хорошо. Если что, я обязательно позвоню. Но и Вы тоже, если будет можно, хотя бы Михаилу сообщайте, как идут дела. А я буду звонить ему. — Она сделала паузу и смело посмотрела ему в глаза, которые всё ещё её пугали. — Пожалуйста, найдите Лену.

— Мы сделаем всё возможное, — серьезно сказал Коваленко. — Я сделаю всё возможное, — добавил он с ударением на первом слове.

— Спасибо.

— И, пожалуйста, сделайте одолжение: зовите меня просто Борисом, — вдруг попросил он, снова пристально глядя ей прямо в глаза.

Обалдевшая, Яна только кивнула. Как он умудряется в такой ситуации ещё и клинья подбивать??! «Хотя для него это совершенно обычная работа», — снова напомнила сама себе Яна. Быстрей бы нашлась Лена, чтобы этот дурдом закончился! Исчезновения, полицейские, шарфики, собаки, коньяк, неприкрытые приглашения, сны… Так и с ума съехать недолго!

— Давайте я Вас домой подвезу, — предложил капитан Коваленко. Борис Коваленко. — Покажете, куда ехать?

Яна снова кивнула и подумала про себя, что уже, наверное, похожа на китайского болванчика, столько в последнее время приходится кивать, кивать, кивать…

Скорее бы уже нашлась Лена!!

Глава 8. Погони и жертвы

Казалось, с того момента, когда был найден шарфик Лены, колеса и шестеренки в механизме времени закрутились быстрее. Полицейские обошли гаражи, опросили их владельцев и всё-таки нашли двоих мужчин, которые, не будучи знакомы друг с другом, совершенно друг от друга независимо вспомнили и рассказали, что действительно в упомянутый вечер видели женщину, по описанию похожую на Елену. Точно опознать её по фотографии ни один, ни другой не смогли, поскольку видели её недолгое время и в полутьме. Оба утверждали, что она была под руку с мужчиной, вела себя спокойно и никаких признаков того, что ее куда-то ведут против воли, не проявляла. Лишнего внимания к себе эти двое не привлекали, и, если бы о них специально не спросили, их бы вряд ли вообще кто-то вспомнил.

Описание сопровождавшего Елену мужчины тоже было размытым. Более-менее точно удалось выяснить только то, что он был высоким, худощавым и европейского типа внешности. Дальше свидетели ничего конкретного сказать не смогли.

Работа с записями камер наблюдения в мега-молле позволила зафиксировать момент выхода Елены, и уже тогда она была под руку с мужчиной. Но на записи его лица не было хорошо видно, и даже компьютерная обработка не помогла установить его внешность. Фоторобот получился невнятным, под него можно было подогнать кого угодно — как шутил сам Коваленко, хоть Михаила Царёва, хоть Владимира Путина, хоть его самого. Хотя нет, Путин не дотягивал по росту — зато отлично подходил телосложением и формой лица.

Чуть позже появилось еще несколько свидетелей. Они позвонили по указанным в объявлении о поиске телефонам и рассказали, что также видели Елену в обществе мужчины, однако теперь описание несколько уточнилось. У мужчины были длинные растрепанные коричневато-рыжие волосы, длинные руки и ноги, косматая, выглядевшая неухоженной борода. Учитывая тот факт, что ни на записи камер, ни в описаниях свидетелей из гаражного кооператива ни длинные волосы, ни борода не фигурировали, выходило, что к пропаже Елены приложили руку как минимум два человека.

Дело приобретало неожиданный оборот. Если предположить, что похитители были между собой знакомы, то, получается, преступление было запланированным. По меньшей мере, менялась статья заведенного уголовного дела. И еще следовало понять, зачем было похищать по предварительному сговору среднестатистическую продавщицу. Что в ней было такого привлекательного или полезного, чтобы на это пойти? Ни Коваленко, ни его коллеги не могли придумать ни одного мало-мальски правдоподобного объяснения. Чтобы получить мотив, нужно было найти преступников. А найти их без дополнительной информации на текущий момент не представлялось возможным. Так что пока полицейские занялись тем, что искали среди знакомых пропавшей женщины мужчин, которые могли хотя бы отдаленно попасть под описания предположительных похитителей.

Капитан Коваленко плохо спал. Он работал одновременно над несколькими делами, информации было много, голова едва не лопалась. Периодически его выдергивали среди ночи, если возникали новые обстоятельства, которые требовали его присутствия. Он читал, разговаривал, опрашивал, ездил, ходил и думал, думал, думал… В принципе, ничего нового для него в этой работе не было, но, видимо, иногда всё же нужно ходить в отпуск и отдыхать, а то неизвестно, чего ждать от организма в состоянии постоянной переработки.

Сейчас самым актуальным для него было дело о поиске пропавшей Елены Царёвой. Стали выясняться новые обстоятельства, нашлись улики, появились какие-никакие, а свидетели. И еще он повстречал очень интересную женщину. С самого первого взгляда она его зацепила, взволновала, разозлила и неожиданно очаровала. Она чем-то напоминала ему его умершую мать — сильная, напористая, инициативная, нагловатая и при этом в некоторых ситуациях поразительно скромная, умеющая быть слабой и не стыдящаяся своей слабости. А еще умная той разновидностью ума, который не скроешь, как ни пытайся; отзывчивая, умеющая чувствовать и сопереживать. И дедушка Фрейд, сидя на облачке, хитро потирал свои потные ладошки и похихикивал в усы…

Девушка всем была хороша. Ему понравился и ее высокий рост, и то, что при этом она не стеснялась носить обувь на каблуке, делавшем ее ещё выше. Его привлекала ее уверенная походка и фигура — полноватая, но при этом подтянутая и очень аппетитная, словно только что вынутая из печки булочка. Сочетание невероятных трехцветных глаз, в которых смешались кольца ярко-серого, морозно-голубого и оливково-зеленого цвета, и ярко-рыжих волос было обжигающим, словно ветер пустыни. И совершенно неважно было, что волосы она красила, — эта масть идеально подходила ей. Он не представлял себе, что она могла бы быть банальной блондинкой или, скажем, шатенкой. Каждый раз из тех, когда ему довелось увидеть ее, ее губы были накрашены одним из оттенков красного, и это был еще один знак того, что женщина уверена в себе, любит себя и позволяет другим хорошо и с должным восхищением к ней относиться. При этом она показала себя работоспособной и отзывчивой, а не эгоистичной гордячкой.

Девушку звали Яна Седова. Яна Владимировна Седова. Она привлекала Бориса к себе на физическом уровне, словно накинула ему на шею лассо, затянула петлю и медленно, но от того не менее целеустремленно, тянула его к себе. Он чувствовал, что начинает задыхаться в ее присутствии, а мысли о ней поднимают в нем горячую волну желания, смешанного с интересом и каким-то почти детским восторгом. Она была очень, просто невероятно хороша в его глазах.

У девушки был лишь один большой недостаток — она была замужем. Хотя когда и кого это останавливало?

Борису Коваленко снились странные сны. Когда он засыпал, ему часто виделись коридоры незнакомых зданий, подворотни, заросшие бурьяном пустыри, где он кого-то преследовал. Шел по следу. Догонял. Искал. Ловил носом воздух. Искал под ногами отпечатки ног того, кого должен был выследить и непременно, обязательно догнать. Иногда догонял — и тогда скручивал жертву, связывал ей руки, бросал себе под ноги и в победном жесте запрокидывал вверх радостное лицо. Иногда догнать не удавалось, и в сердце оставались горечь незавершенности и привкус собственной неполноценности, смешанные с потом и слезами.

Такое случалось с ним уже давно, еще с тех самых пор, когда он только пошел на службу в полицию. Точнее, тогда еще в милицию. Как и многие из его коллег, он пришел в милицию, отслужив в армии. Сначала просто патрульным, потом более опытные сотрудники заметили в нем внимательность, острый ум и умение обнаружить то, что другие не видят. Несколько раз ему удалось как бы случайно наткнуться при патрулировании на людей, которые, как выяснилось чуть позже, или находились в розыске за тяжкие преступления, или только что их совершили. Это было удивительное и полезное качество, и умные люди посоветовали ему получить высшее образование и стать офицером, чтобы потом дальше пойти по карьерной лестнице.

Высшее образование он получил в юридическом институте структуры МВД, немного поработал участковым, а затем перешел под крыло старшего приятеля в уголовный розыск. Тут и осел — как оказалось, у него было призвание. Парни шутили, что у него звериный нюх. Он словно каким-то чутьем знал, куда идти, где искать, как находить. Преступления раскрывались с завидной периодичностью, пополняя положительную статистику по его району и городу в целом, и Коваленко давно уже ушел бы на повышение наверх, если бы не наглый и неуживчивый характер. Он не умел и не хотел учиться заглядывать в глаза начальству, прогибаться и уступать, потому и не поднялся пока в звании выше капитана. И ему в целом это было совершенно безразлично.

К своим «поисковым» снам мужчина уже давно привык. Если в период бодрствования ты только и занят тем, что ищешь следы, выкапываешь из мусорных куч показаний бесценные крупицы полезной информации, носишься, словно гончая, взад-вперед в попытке поймать вчерашний день за хвост, совсем неудивительно, что нечто подобное не оставляет тебя и во сне. Но когда в эти сны еще входят женщины, градус напряженности возрастает на порядок, и вместо того чтобы просыпаться свежим и отдохнувшим, готовым к работе, ты встаешь утром этакой взъерошенной развалиной, которая приводится в рабочее состояние лишь лошадиной дозой кофе.

Может, оно и к лучшему, что жена от него давно ушла, а постоянных подружек за ним не водилось в принципе, — кто же выдержит рядом с собой такого нервного и одержимого своим делом трудоголика?

Этой ночью капитан Коваленко опять шел по чьему-то следу. Ему приснилась темная ночная роща. Или, может быть, это был лес? Да, скорее всего, именно лес — у него был иной, более «дикий» запах. Деревья уходили кронами куда-то вверх, и там, на самой крыше лесного дома, шелестели листьями, словно обсуждая его, Бориса, действия. Он шел по еле видной сквозь высокую траву тропе, почему-то босиком, и голые ступни приятно холодила роса, покрывавшая зеленый мягкий ковер. Тропка была узкой, но хорошо вытоптанной, и он знал, что тот, кого он преследует, ушел именно по ней, никуда с нее не сворачивая. И ему тоже нужно следовать именно этой тропой — тогда добыча обязательно будет настигнута.

Ночной лес жил своей жизнью. То и дело мужчина видел быстрые тени пробегавших мимо зверей, больших и маленьких. Все спешили убраться с дороги, признавая его превосходство и не смея мешать ему в его охоте. Осознание того, что он самый большой и страшный хищник в этом лесу, наполняло его неожиданной и неописуемой радостью.

Но радоваться было некогда, нужно было продолжать погоню. И он шел, пригибаясь там, где ветки не пропускали его в полный рост, обходя возникающие на пути препятствия в виде кустарника или сломанных, упавших стволов деревьев, но неизменно возвращаясь к тропе. Иногда он опускался на колени, низко-низко наклонялся к земле и втягивал носом воздух. Нюх подтверждал: ты идешь верной дорогой.

Наконец и обоняние, и зрение, и слух согласно подтвердили: добыча почти рядом. Он прибавил шагу, почти побежал, все так же на подушечках пальцев, словно большой кот. И когда выбежал на поляну, увидел ее — добычу, жертву, которую догонял уже долгое время. Женщину. Стройную. Рыжую. В рваной одежде, в которой уже с трудом можно было распознать бывший свитер и шерстяную юбку. Она сидела у поваленного ствола, обнимая поцарапанные коленки, и огромными глазами смотрела на него. Лицо и руки ее были в крови. Увидев его, она протянула руки, то ли чтобы обнять его, то ли чтобы оттолкнуть, и хриплым, срывающимся голосом позвала:

— Бориииис! Помогиии!!!

И тут же, как в плохих романах, мужчина был вырван из объятий сна звонком телефона. Правда, он не сразу сообразил, что это вообще за звук. На то, чтобы хотя бы немного прийти в себя, понадобилось несколько секунд. Потом он давно отработанным, почти рефлекторным движением нажал кнопку приема вызова.

— Коваленко. Слушаю.

— Борис, привет! Это Калашников беспокоит. Разбудил?

— Привет, Саш! Разбудил, есть такое. Но ведь не просто так?

— Разумеется. Слушай, у нас тут женщина интересная проявилась. По приметам похожа на свежую дамочку из розыска пропавших, парни сказали — ты это дело ведешь.

— Что за дамочка? Где?

— Сегодня за городом лыжники нашли, в критическом состоянии, в областной больнице лежит, под аппаратами. Приедешь посмотреть? Нам бы личность, а то мало ли что… — Коллега помолчал. — Не хотелось бы еще одного неопознанного трупа без документов и «глухаря» заодно.

— Понял тебя. Щас приеду.

— Давай, я в больнице, тут тебя и подожду.

— Лады. Спасибо, Саш!

Коваленко с усилием скинул босые ноги на пол и бросил взгляд на табло электронных часов-проектора на стене. Было около 4 часов утра. С учетом того, что со всеми делами заснуть удалось где-то к часу ночи, состояние было обычное — сонно-взъерошенное. «Кофе, — решил мужчина. — Без кофе я просто не доеду. И будет у нас в городе на одну жертву ДТП больше». Такая перспектива не радовала, и он поставил чайник, чтобы, пока будет умываться и одеваться, между делом выпить хотя бы чашку растворимого кофе. Сделать, как было запланировано, ему не удалось: он просто засыпал на ходу, — поэтому в машину он садился с чашкой в руке и допивал уже в салоне, пока разогревал двигатель.

Как ни странно, черная кофеподобная бурда помогла. В больницу он приехал уже окончательно проснувшимся и готовым к работе. Калашников и пара его подчиненных что-то выясняли в холле с медицинским персоналом — таким же нервным на ночном дежурстве, как и полицейские. Увидев Бориса, коллега заметно обрадовался и приветствовал его рукопожатием, а потом сказал полной женщине в белом халате с бейджем дежурного врача:

— Вот этот парень, может быть, нам сейчас прояснит, что это за мадам такая у вас объявилась.

Борис, конечно, не знал, о чем тут спорили до его прихода, но что разговор велся на повышенных тонах, было ясно и так — что называется, к бабке не ходи. Он подумал, как обидно будет, если дамочка не по его ведомству. В первую очередь, разумеется, ему, потому что только зря прокатился, да и не поспал толком к тому же. Медикам, конечно же, тоже не повезет, потому что придется заполнять кучу бумаг и иметь массу головной боли из-за пациента с неизвестными паспортными данными. Но больше всего проблем будет у его коллег, которым нужно будет заводить еще одно дело и искать теперь уже родственников пострадавшей. Но что-то неясное — скорее всего, его знаменитое хваленое чутье — подсказывало ему, что это вполне может оказаться «его» пострадавшая. «Вот сейчас и узнаем», — сказал он сам себе и преувеличенно бодро обратился к коллеге:

— Куда идти? Показывайте. Пойдем, посмотрим, что вы там за девушку подобрали.

Его провели к лифтам, подняли на пару этажей вверх, потом провели какими-то коридорами, подозрительно напомнившими ему его навязчивые сны, потом завели в кабинет и велели переодеваться — выдали прозрачный, похожий на дождевик халат, шапочку и бахилы.

— Она очень плоха. К ней нельзя в уличной одежде, нужно хоть какое-то подобие стерильности, — со слабым оттенком вины в голосе объяснила женщина-доктор.

— Понимаю, — кивнул Коваленко и под одобрительными взглядами женщины даже вымыл руки с мылом.

Прежде чем войти в палату, он еще раз внимательно изучил фотографию Елены Царёвой, которая была у него с собой вместе с еще несколькими фотографиями по разным делам. Нужно было убедиться, что он помнил, как женщина выглядит. Убедился: помнит. И вошел.

Дальше всё было как во сне. Неопознанные медицинские запахи в стерильной палате интенсивной терапии. Запах пластика. Запах крови. И еще какой-то запах, смутно знакомый Борису. Даже не запах — призрак запаха.

Женщина на кровати. Или как это правильнее назвать? Стол? Топчан? Кушетка? Женщина обнажена, но прикрыта сверху белой простыней от груди до коленей. На лице — дыхательная маска с тянущейся к ней трубкой. Руки утыканы иголками, к которым ведут несколько прозрачных трубочек от капельниц. И аппараты, назначения которых он даже не знает толком.

Даже того, что видно из-под простыни, хватает, чтобы понять: женщина не жилец. Или как это правильно сказать по отношению к женщине? Не жилица? С такими травмами не живут. Руки и ноги изранены так, словно ее рвало какое-то животное. Раны, раны, раны… «Кто? — спросил себя капитан. — Собаки? Непохоже, раны слишком глубокие. Но надо уточнить». Лицо тоже повреждено. Губы явно были разорваны, но уже начали затягиваться. Без швов, неаккуратно, будут рубцы и, возможно, проблемы с речью. Если выживет, без пластики не обойтись. Волосы в крови, свалялись колтуном. И то, что накрыто, судя по просочившейся крови, выглядит не лучше.

— Можно поднять простыню? — спросил Коваленко у женщины-врача.

Она молча кивнула. Он подошел к кровати вплотную и осторожно раскрыл лежавшую без сознания женщину. Так и есть. Живот тоже нес на себе следы рваных ран, но врачи уже провели экстренную операцию, добавив еще и разрез, и наложили швы, как и куда смогли. Зрелище было не для слабонервных. На ребрах были только ссадины и кровоподтеки, и это, пожалуй, было самым безобидным из всего, что увидел Борис.

Теперь пора было внимательно рассмотреть лицо и попытаться понять, кого именно он видит перед собой. Была ли это разыскиваемая им в последние дни женщина? Учитывая, что капитан видел ее только на фото, задача перед ним стояла не самая простая. И, тем не менее, внимательно всмотревшись, он пришел к выводу, что это всё-таки Царёва. Скорее да, чем нет. По крайней мере, очень на неё похожа.

— Кажется, это моя девочка, — сказал он, повернувшись лицом к Калашникову. — К утру вызову мужа на опознание, а там будет видно. Но, скорее всего, заберу ее себе.

Коллега честно попытался скрыть радость, но ему не очень это удалось.

— Не радуйся раньше времени, сглазишь, — пожурил его Коваленко.

— Вряд ли, — уже в открытую скалясь, ответил Калашников. — Зная твое чутьё, можно быть уверенным, что это она.