Бесплатный фрагмент - Зубной городок

Глава первая, где читателя знакомят с Зубной семейкой

Ровно в семь утра зазвенел будильник, и кто-то подёргал Люсю за ногу. «М-м», — недовольно пронеслось в Зубном городке. Одеяло начало медленно, но уверенно уползать, и «м-м» повторилось громче и недовольнее.

— Неужели пора вставать? — открывая глаза и зевая, произнёс Клычок.

— Самое время, — сказало Одеяло, отползая всё дальше и дальше.

— Не хочу-у-у, — хором заныли братья Близнецы-Резцы, безуспешно пытаясь остановить его падение.

Одеяло мягкими складками упало на пол.

— Чего-то похолодало, — заметил Кореш, самый спокойный и рассудительный зуб из всех, — наверное, осень наступила.

— Наверное, Одеяло упало на пол, — сказал проницательный Клычок.

Одеяло осталось лежать на полу с совершенно невинным видом: казалось, оно вообще не понимает, в чём, собственно, его обвиняют, и о ком речь.

В эту самую минуту рот открылся, и появилась розовощёкая, всегда жизнерадостная и деловая Тётка Зубная Щётка. На этот раз вся её голова была обляпана ароматной банановой пастой, что не мешало Тётке Зубной Щётке радоваться жизни и своей работе, которую она делала с удовольствием! Ведь лучшая работа — та, что получается!

Тётка была не прочь подшутить над кем-нибудь. Тихонько подкравшись к одному из зубов по имени Молли, — довольно симпатичной беленькой девочке, живущей в их городке, которая ещё и не думала просыпаться, — она принялась изо всех сил щекотать, щекотать и щекотать её бока. Пробуждение Молли было ужасным.

Представьте себе, ей снилось, что она принимает изумительную ванну с ананасовым соком, а тут неожиданно тебя начинают щекотать, а на голову обрушивается непонятная банановая каша!

— Караул! — заверещала Молли, ничего не видя вокруг из-за налипшей пасты. — Мятная конфета мнёт мне мня! Бананы! Нападение леденцов! Правый фланг — вперёд! Ого-о-онь! Мню-мня-пли! — и она начала выплёвывать банановую кашу прямо на пол.

Клычок был большой любитель рассказывать скороговорки и загадывать загадки. Ещё он любил сочинять маленькие стишки не по теме — не всегда со смыслом, зато с очаровательными рифмами. Стишки были посвящены его братьям и сёстрам. Например, такое, про малышку Молли:

Молли съела абрикос,

Стала будто эскимос.

Что под этим подразумевалось — никто не знал.

На этот раз он сказал невпопад:

Мышка сушек насушила,

Мышка мышек пригласила,

Мышки сушки кушать стали,

Зубы сразу же сломали.

Молли разлепила глаза и, прекратив плеваться, произнесла:

— Суперсложное стихосочинение, содержащее словосочетание со словом с эС! — во завернула! — Сушки — это не по моей части. И незачем говорить всякие страсти. Забыл, как нас водили к Тётушке Бормашинке?

Это была отдельная и очень неприятная история. Всё началось с частых посещений Ириски и Сахарной Конфетки, которые имели вид светских дам и держали под мышкой маленьких шоколадных собачек.

Звали собачек Кариес и Пульпит.

Заходили они на минуточку, на чашечку чая, а оставались часами, болтая долго и ни о чём, требуя к себе внимания и отнимая массу времени. Узнав об этом, в городок совсем перестали заходить уважаемые гости — Мисс Морковка, Мистер Суп и прочие дальние и не очень родственники, хоть даже и на седьмом киселе.

Эти же новые знакомые всюду оставляли липкие следы, с которыми не справлялась до конца даже Тётка Зубная Щётка. Поначалу она ворчала, как всякая классическая, уважающая себя уборщица, пытаясь отмыть эти ужасные отпечатки, но потом полностью отчаялась это сделать. Да и дело её было к пенсии, силы уже не те…

А конфеткам очень нравилось появляться снова и снова. Зубки же были не против такого приятного времяпрепровождения: поговорить ни о чём, поиграть с собачками… Пока однажды маленький, чёрненький, неизвестно как туда попавший, коварный Кариес с хитрыми глазками не обнаружился как раз под подушкой у Молли. Вероятно, его забыла или оставила специально хозяйка. Во всяком случае, объявлений о пропаже собак нигде не появлялось.

— Эй, дружок-пирожок! Ты что здесь делаешь? — спросила пёсика Молли.

На что Кариес невинно ответил:

— Ну-у-у… Я ненадолго.

Однако прошел месяц, а незваный гость и не думал исчезать.

— Эй! Да ты вроде подрос? — задумчиво спросила Молли как-то опять.

— Это тебе так кажется, — уклончиво ответил Кариес, с аппетитом доедая кусочек карамельного следа.

— Уходи, — Молли мягко ткнула его подушкой, на что пёсик злобно окрысился и вцепился в угол наволочки зубами — только перья посыпались.

Наконец, Зубки решили, что Кариесу среди них не место. Клычок, проходя мимо, изрек: «Посади свинью за стол, она и ноги на стол». И тут же сочинил стишок:

Человек– собаке друг,

Ну а кариес — барсук.

Почему барсук не может быть другом человека — он не уточнил. Вероятно, его знания о барсуках вообще были поверхностные. В любом случае, барсуки очень удивились бы такой постановке вопроса.

Кореш — ближайший друг Клычка, — с опаской заглянув под свою подушку, сказал прямо:

— Слушай, Кариес! Ты лучше, это… уходи. Мы тебя не звали.

Он вообще боялся всякой заразы и инфекции. А в том, что Кариес водится с мелкой шушерой вроде микробов, уже не оставалось никаких сомнений.

Но и его слова не возымели действия. В конце концов, Кариес вырос ещё, растолстел, обнаглел, и явно уже не собирался никуда уходить. Ведь давно известно – заболеть гораздо легче, чем избавиться потом от болезни. Тётка Зубная Щётка ходила мимо, поджав губы, и молчала, расстроенная и подавленная.

Вот так Зубки и познакомились с Тётушкой Бормашинкой. Обитала она в старом таинственном замке с бежевыми стенами и осыпающейся кое-где штукатуркой, за дверью кабинета, на которой висела загадочная табличка «Стоматолог». И ниже: «Без сменной обуви не входить!»

Должно быть, на старозубном славянском языке это значило: «Колдун, изгоняющий злостный кариес с помощью волшебных пенделей и талисманов».

То, что стоптанные тапочки могли оказаться волшебными талисманами, вызывало большие сомнения, но колдуны — вообще очень странные люди.

Может быть, в этом здании лечили свои зубы древние рыцари или цари, но и они не смели войти за дверь кабинета без таинственных талисманов на ногах. Эта мысль привела Молли в восторг, но все последующее вызвало только неприятные ощущения.

Утешало одно — и цари, и рыцари наверняка вопили не меньше всех остальных посетителей.