Бесплатный фрагмент - Зомбипанк

Предисловие от автора

Эта книга посвящается Корженкову Николаю Петровичу. Моему другу, наставнику, начальнику. Человеку, который умел объединять людей вокруг себя и всегда был готов прийти на помощь.

Уважаемый читатель!

В тексте книги ты сможешь найти названия песен и их исполнителей. На скромный взгляд автора, эти композиции соответствуют атмосфере текста, духу описываемых событий, мыслям и чувствам главного героя

Часть 1.
Смерть

Stay Away — «Так и не стали»

Глава 1.
Серые дни и серые крылья

⠀
Хронос — «Небо вас выбрало»

Смерть.

Не хотелось начинать свой рассказ с этого страшного слова, но придется начать именно с него.

Как часто вы думаете о смерти?

Нет. Вы вообще думаете о смерти? Вот если вам, как мне, примерно тридцать пять лет. Скорее всего, в диапазоне плюс-минус десяти лет вы уверены, что вся жизнь или хотя бы ее большая часть еще впереди.

Говорят, что тех, кто миновал возраст Христа, начинают посещать такие мысли. Но меня они не посещали, я думал о многих вещах — которые необходимо сделать, которые мешали что-то сделать, о нравящихся и раздражающих вещах и даже думал, что какие-то из них безумно важны, и я непременно должен думать о них.

Но не о смерти.

Еще людям свойственно строить планы: на завтрак, на сегодня, на неделю, на отпуск, на год, на жизнь, и это автоматически предполагает отсутствие мыслей о смерти. И я тоже строил свои небольшие планы.

А в последний месяц я думаю только об одном. Эти мысли вытеснили все остальное из моей головы. Но даже если бы я всю свою жизнь думал на эту тему, то все равно никогда бы не додумался до того, что случится со мной в ближайшее время…

Сегодня солнечный сентябрьский день. Несмотря на то что осень потихоньку устанавливала в городе свои права, солнечных дней в прогнозе было все еще больше, чем дождливых, а температура была все еще комфортно теплой на протяжении дня, сменяясь на беспокояще-прохладную лишь ближе к закату, который с каждым днем приходил все раньше и раньше. Москва в это время года особенно прекрасна — ты как будто оказываешься в театре, где прямо по ходу пьесы сами меняются декорации, а единственная задача зрителей — не мешать этому.

Проходящие мимо люди не обращали на меня никакого внимания, так как из толпы я ничем не выделялся. Обычный горожанин. Как уже было сказано выше, на вид мне около тридцати пяти лет, и это соответствует истине. Я чуть выше среднего роста, худощавый брюнет с короткой стрижкой и слегка вьющимися волосами, в светло-коричневом коротком пальто, темно-синих брюках и коричневых туфлях. Как говорилось в каком-то фильме — идет привычной дорогой, не оглядывается. Я, действительно, шел привычной дорогой, привычно не оглядывался на вечно спешащую толпу и так же привычно забрел в любимую кофейню, расположенную как раз по пути от работы до дома.

Народу в кофейне было мало, и я сразу заметил, что мой любимый столик у окна свободен. Стало спокойнее, хотя я не планировал сегодня оставаться, да и время уже поджимало — не хотелось возвращаться домой затемно.

— Добрый день! Можно мне стандартный капучино, без с сахара и с корицей, — не знаю, в какой по счету раз я сказал эту фразу, стоя у этой кассы.

— Добрый день! Конечно, с вас двести десять рублей, как и обычно. Десерты, — указав рукой на витрину, ответила девушка-бариста, которая уже давно здесь работала, — как и обычно, не предлагаю, корица, как и обычно, на стойке сзади вас. Можете прикладывать карту, — отрапортовала она давно заученные слова и лишь широко улыбнулась в конце.

Я тоже постарался улыбнуться, прикладывая карту, вышло не очень.

Далеко отходить не хотелось, и я встал около витрины с десертами, они казались все очень вкусными, и я задумался, почему всегда отказываюсь от них? Меня сложно назвать сладкоежкой, но и противником такого рода лакомства я не являюсь, особенно если десерт сочетает в себе контрастное сочетание сладкого и кислого или соленого. И тут было из чего выбрать.

Если бы знать, что это твоя последняя возможность отведать десерт, какой из них выбрать? Или взять и съесть все? От этих мыслей и мук выбора меня отвлек звонкий голос другого сотрудника кофейни:

— Стандартный капучино.

— Это мой, спасибо, — сказал я, перехватывая едва поставленный на стойку выдачи стакан. Развернувшись к стойке с салфетками, приборами и добавками и выкинув ставшим ненужным давно смятый чек, стал насыпать корицу в кофе. Ее аромат тут же наполнил окружающий воздух. Стало еще спокойнее.

— Может, все-таки сегодня десерт? — не переставая улыбаться, заманчиво предложила девушка. — У нас сегодня чудесные круассаны с соленой карамелью.

— Спасибо, — ответил я, девушка как будто знала мои слабости в десертах, отказываться не хотелось, — в другой раз, — натужно улыбаясь, добавил и вышел из кофейни, еще раз окинув взглядом пустой стул своего любимого столика у окна.

Выйдя на улицу, отхлебнув горячего напитка и немного порывшись в карманах пальто, я достал пачку сигарет с лежащей в ней зажигалкой. Оставшимся внутри сигаретам приходилось нелегко — их было всего четыре штуки, и ввиду большого пустого пространства в пачке при ходьбе им приходилось биться о бумажные стенки, друг об друга и зажигалку — на сегодня хватит — с этой мыслью я достал одну из сигарет и прикурил.

Несуществующая полоса прогресса, которую можно было бы назвать «Спокойствие», продолжила свое движение вправо и достигла комфортного значения вместе с первым сигаретным дымом, выпущенным мной в окружающий воздух.

С каждой новой затяжкой и новым глотком кофе казалось, что мир становился немного красочнее, видимо, спокойствие было связано со шкалой цвета. Правда, пока это были все те же оттенки серого, не покидающего меня в последнее время, с небольшими проблесками других цветов.

Если, как говорят, у каждого за спиной стоит ангел с крыльями, которыми он накрывает человека, тем самым оберегая его, тогда можно предположить, что сквозь эти крылья мы и смотрим на мир. И мой ангел точно сейчас был с крыльями серого цвета, причем такого его оттенка, от которого за версту веяло безнадегой.

Как обычно, одной сигареты хватило примерно на две трети стандартного стакана кофе, и, выкинув в ближайшую урну уже бесполезный окурок, я смог достать из кармана штанов телефон, который несколько минут назад оповестил меня вибрацией о пришедшем сообщении.

«Когда будешь дома? Ужин будет готов к 8», — в этом последнем уведомлении сверху значилось имя отправителя «Валек» — это было ласковое сокращение от имени Валентина. Она была моей женой, и сегодня была ее очередь готовить ужин.

«Буду через час», — ответил я, успев посмотреть время на экране телефона и оценить оставшийся путь пешком до дома — можно было идти размеренным шагом, не торопясь, и в половине восьмого быть на пороге квартиры. Опаздывать на ужин не хотелось, чтобы не давать повода для ссоры на пустом месте, которые в последнее время возникали практически постоянно.

И так как я уже избавился от опустевшего стаканчика кофе, а впереди почти час пути, у нас есть время для рассказа обо мне и того, что происходило последний месяц.

Для начала представлюсь — меня зовут Илья. Про мой возраст и мой внешний вид уже было сказано, а дальше начинаются факты, которые не всегда складываются в логичную картину.

У меня есть высшее образование, но я ни дня не работал по профессии, на которую учился. И никогда не хотел в ней работать, она не была мне интересна, скорее, просто получил образование для галочки. Были сферы, которые интересовали меня, например программирование или дизайн, но этот интерес не перерос в конкретное увлечение, за которым бы открывалась карьерная перспектива. Поэтому я просто работал менеджером, иногда меняя работодателя при появляющейся возможности небольшого увеличения заработка.

Близких родственников у меня нет, папа умер несколько лет назад, мама — когда я еще был подростком. Отчий дом был далеко, в небольшом некурортном городке, поэтому вырученных денег с продажи квартиры хватило только на первый взнос за небольшую «двушку» в новостройке.

Сейчас мне решительно было непонятно, почему мы взяли именно «двушку»? Детей у нас не было и планов их завести тоже. По крайней мере, мы с женой их не обсуждали.

Вот так плавно мы перешли к разговору о жене. С Валентиной мы познакомились семь лет назад в одной общей компании. Она младше меня на четыре года. На тот момент она начинала строить карьеру, точно знала, чего хотела, и этим притягивала меня. Нам нравилось проводить время вместе — мы гуляли по городу, ходили в кино и в кафе, я не отвлекал ее от карьеры собственными амбициями ввиду их отсутствия, как и желания быть выше, а она не пыталась слепить из меня эталон «сына маминой подруги». Думаю, во мне ее привлекло то, что я не был глупцом и рохлей, и моя адекватная неамбициозность скорее была моим конкурентным преимуществом.

Через два года мы закономерно поженились. Как я уже сказал, детей у нас нет, поэтому живем мы, можно сказать, в свое удовольствие, насколько это возможно с кредитом на квартиру. Дачи-фазенды нас не прельщают, а десятидневного отдыха на море вполне хватает для перезагрузки. Романтика — это совместный вечерний просмотр фильмов или сериалов с обязательным бурным обсуждением увиденного, а в выходные — прогулка или поход в кино с посещением ресторана. Для этого всего вполне хватило бы и однокомнатной квартиры или вообще студии — может, уже и кредит бы выплатили давно. Зачем?

Друзей у меня, можно сказать, нет. Есть несколько хороших приятелей, с которыми можно прекрасно провести время за непринужденными разговорами и кружкой холодного пива или выбраться летом на шашлыки.

Хобби. С этим начинаются сложности. У меня нет машины, поэтому я не пропадаю все выходные в гараже или автосервисе. Я не люблю ни смотреть, ни заниматься каким-либо спортом. Не люблю охоту, рыбалку, что-то мастерить, коллекционировать, не люблю читать и всячески «саморазвиваться». Мне нравится проводить свободное время за просмотром видеороликов в сети, часто даже без конкретной тематики: новости, интервью, интересные факты, обзоры фильмов и сериалов, кулинарные рецепты.

Кулинария! Вот, пожалуй, что можно было бы назвать моим хобби — готовить мне очень нравится, но заниматься этим профессионально я бы точно не стал. На мне четыре ужина в неделю и все завтраки. Это идеальный вариант ненадоедливого хобби, не переходящего в рутину. Сегодня, как уже понятно, была не моя очередь готовить.

Жизнь течет размеренно, ровно, нет причин ждать откуда-либо подвоха.

Казалось бы, что может пойти не так? Оказалось — все.

Было это почти месяц назад, на этом самом пути с работы до дома, уже после традиционного захода в кофейню. В тот раз я позволил себе посидеть у окна за «своим» столиком — хотелось обдумать случившуюся конфликтную ситуацию на работе, а лучшего места для этого сложно найти.

Выйдя из кофейни со знатно опустевшим стаканом, я не стал нарушать ритуала и закурил. Пройдя буквально сотню метров, почувствовал вибрацию телефона, которая олицетворяла входящий звонок, и, переложив стакан в руку с сигаретой, вытащил телефон из кармана — звонок был от моего непосредственного начальника Андрея Ивановича, можно было предположить, что по причине случившегося конфликта.

Сложно было не угадать, так как больше поводов звонить мне в нерабочее время у него не было, по крайней мере, в тот день. Я ответил. Наш разговор по уровню напряженности шел по нарастающей, в какой-то момент для более четкой «аргументации» мне уже необходимо было активно жестикулировать, и поэтому я поставил стакан на находящуюся рядом скамейку.

После того как все аргументы были приведены, мысли донесены, а дальнейшее разбирательство конфликта отложено до следующего рабочего дня, я убрал телефон обратно в карман, выкинул давно ставшим бесполезным бычок и, взяв кофе со скамейки, пошел дальше. Пошел значительно быстрее обычного, так как, кроме задержки в кофейне на созерцание движущихся потоков людей и машин бурлящего вечернего города, еще пришлось останавливаться на телефонный разговор. Ускорение, неспадающее напряжение разговора и дошедший кофеин, как мне казалось, сделали свое дело — виски бешено стучали, напряжение охватывало голову, словно тугой шлем.

Головной боли не избежать — подумал я, но решил не снижать темп. Она не заставила себя долго ждать — спустя минут десять к напряжению добавилась пульсирующая боль, которая становилась с каждой минутой все сильнее, затем я почувствовал, как накатывает тошнота, а апофеозом всего стала какая-то расфокусировка окружающего мира. Пытаясь избавиться от нее, я на ходу протирал глаза и, споткнувшись обо что-то, упал на дорогу. Как мне показалось, я не ударился при падении головой, но ощущение было, что удар все-таки произошел — на некоторое время я потерял связь с реальностью, не понимал, где я и что я лежу на земле. Проходящие мимо люди подняли меня и посадили на скамейку, они что-то говорили, но я не мог разобрать, что, голова жутко гудела и болела. После поднесенного к самому моему носу пузырька нашатырного спирта у меня перехватило дыхание, как после огромного ушата ледяной воды, выпущенного на ничего не подозревающего человека, я произвел резкое движение головой и руками, отодвинув тем самым пузырек с нашатырем, и осознание реальности вернулось.

— Молодой человек, с вами все в порядке? Вы меня слышите? Вам нужна помощь? — склонившись надо мной, кричала молодая девушка с перепуганным лицом. Она трясла меня за плечи, от чего головная боль стала совсем нестерпимой.

— Надо вызвать скорую. У него точно инфаркт или инсульт! — раздался второй голос где-то за левым плечом, принадлежащий явно пожилому мужчине.

— Да он просто пьян, в полицию надо позвонить — и все! — третий голос принадлежал женщине средних лет, стоящей чуть поодаль от происходящих событий.

После того как все клише подобных ситуаций произошли, я параллельно смог отдышаться и окончательно прийти в себя, собраться с мыслями и подобрать хоть какие-то слова:

— Спасибо, ничего не надо, все в порядке.

Два голоса сразу потеряли ко мне интерес и пошли по своим делам, а девушка с нашатырем осталась, села рядом со мной на скамейку и протянула мне бутылку воды.

— Вам точно не нужна помощь? — я отрицательно помотал головой и принялся пить воду. Мне показалось, что испуг на ее лице сменился неким разочарованием. — Тогда я просто посижу с вами несколько минут, если вы не против.

Я был не против.

Не помню, как дошел до дома, и вообще не очень помню вечер того дня. Вале я рассказал все только утром, когда головная боль отступила, не хотел пугать ее перед сном. Она этого не оценила — утром меня ждал скандал:

— Ты в своем уме? Почему не вызвал скорую и не поехал в больницу? Почему ничего вчера не сказал? Тебе что, десять лет? Ты не понимаешь, что это может означать? К чему это может привести? — все это она говорила, бегая из комнаты в комнату в попытке найти где-то завалявшийся в квартире тонометр. — Не понимаю! Не понимаю! Что за эгоистическое поведение?!

Я все еще был ей очень дорог.

Тонометр был найден, я усажен на диван, и аппарат начал свою работу — манжета раздувалась на плече, все больше сдавливая его, цифры на электронном табло пошли вверх. После звукового сигнала давление на плечо начало спадать и электронные цифры нехотя уменьшались. После другого звукового сигнала на экране должен был появиться вердикт: если давление будет высоким — меня потащат в больницу, если нет — я мог надеяться на то, что все успокоится.

— Сто двадцать девять на семьдесят семь, — практически выкрикнул я, увидев результат на экране. Я был спасен! После данного мной обещания в ближайшее время посетить врача и пройти обследование ситуация была урегулирована.

Конечно, обещание я не собирался нарушать, так как я не был идиотом и понимал, что причину такого состояния нужно выяснить, да и врать Вальку было не в моих правилах. Хотя я искренне полагал, что всему виной вчерашняя конфликтная ситуация, помноженная на напряжение и усталость, но твердо было решено в ближайшие выходные сходить в районную поликлинику и пройти плановое обследование — сдать анализы, сделать ЭКГ и что там еще было положено в таких случаях.

Либо планирование не моя сильная черта, либо это были происки судьбы. Следующая подобная ситуация случилась всего через три дня, уже на работе, в обеденный перерыв.

В нашем бизнес-центре очень хорошая столовая, она достаточно просторна и с претензией на домашнюю кухню, поэтому обедать я предпочитаю там, как и многие мои коллеги. В тот день я немного задержался и пошел на обед позднее, поэтому поесть предстояло в одиночестве. Взяв поднос с оплаченной едой, занял имеющееся свободное место — не смотря на окончание обеденного времени, зал был практически полон. Поняв, что я забыл взять нож, встал из-за стола и направился к началу линии раздачи, где лежали столовые приборы и салфетки. Это так странно — ты еще не знаешь, что захочешь взять на обед, но уже должен взять набор столовых приборов.

По меркам столовой, идти пришлось далеко — свободное место нашлось практически в другом конце.

Наконец завершив прием пищи и, как обычно, еще несколько минут полистав ленту новостей в телефоне, я поднялся и хотел взять поднос, чтобы отнести его, но сделать этого мне уже не удалось.

Как и тремя днями ранее, виски начали бешено стучать, напряжение и резкая головная боль охватывали голову. В этот раз все развивалось стремительно — головная боль пульсировала, накатила тошнота, расфокусировка наступила уже через несколько секунд. Я хватал руками воздух в попытке опереться на стул, но только успел понять, что падаю и теряю сознание.

Пришел в себя через несколько минут, лежа на кафельном полу столовой, опять почувствовал невыносимый аромат нашатыря — вата, добротно в нем вымоченная, лежала на верхней пуговице рубашки, пропитывая ткань. Вокруг меня стояли несколько человек, в основном сотрудники столовой — еще бы, а если я отравился их стряпней? Да даже если нет, завтра все здание будет говорить, что это именно так и было и никак иначе.

— Очнулся! — сказал кто-то рядом.

— Откройте, наконец, окна и расстегните ему рубашку! — раздался командный мужской голос. — Света, ты вызвала скорую?

— Да, уже едут, — видимо, это ответила Света.

Повеяло свежим воздухом с улицы, и стало полегче, дышать снова стало приятно.

— Эй, ты как? — нагнувшись ко мне, сочувствующе сказал командный голос, я его узнал, это был директор столовой. — Парень, ты нас всех перепугал тут! Ты был без сознания несколько минут.

— Это все ваша подлива к пюре… — сказал я, пытаясь улыбнуться и разрядить обстановку, но лишь по перекосившемуся лицу директора понял, что сказал что-то не то. — В смысле, вкусная очень, с ног сшибает.

Поездки в больницу было не избежать в этот раз, и приехавшая через несколько минут бригада, проведя осмотр и доскональный опрос, погрузила меня в карету скорой помощи. Ехать было невыносимо. Нет, меня не одолевала головная боль или тошнота, меня жутко раздражал нашатырь, которым, как казалось, провоняла вся моя рубашка, запах был хоть уже не едкий, но устойчивый.

Следующие несколько дней я провел в больнице. Так как все показатели были в норме уже по приезду в приемное отделение, а также то, что следующие дни были выходными, мое обследование проходило в достаточно неторопливом режиме: несколько раз брали анализы, возили на рентген и еще какие-то обследования. В понедельник я был отпущен домой с бумажкой, на которой красовался поставленный диагноз. Знакомо мне было только слово «мигрень».

На этот раз откладывать я ничего не стал и решил отправиться в поликлинику на следующее утро. Вечером Валек долго мне ничего не говорила, и я решил разрядить висящее напряжение:

— Завтра иду в поликлинику, буду наблюдаться.

— Идея правильная, вот только не думаю, что в поликлинике тебе помогут, надо искать специалиста в другом месте.

— Ну, надо же с чего-то начать, — с улыбкой сказал я. — А там посмотрим.

— Ты, конечно, начни пока, — надев очки и начиная что-то листать в планшете, сказала Валя, — а я пока изучу этот вопрос и проконсультируюсь с людьми.

Поход в поликлинику, как и предполагала Валек, ничего нового не открыл. Мне написали те же рекомендации, что и в больнице, порекомендовали бросить курить, поменьше нервничать и прийти через несколько месяцев, а в случае чего — вызывать скорую.

В общем, здесь обошлось без сюрпризов, но вечером сюрприз все-таки случился. В тот день была моя очередь готовить ужин, и мой выбор пал на бефстроганов и овощной салат с ароматным оливковым маслом. Это был беспроигрышный вариант, чтобы поднять супруге настроение. Но настроение поднимать ей не пришлось, у нее оно уже было приподнято, когда она пришла домой. Было видно, что она хочет чем-то поделиться, но она решила этого не делать, пока мы не сядем за стол. Что ж, я не стал тянуть и сервировал ужин.

— Как прошел твой день? — начала она с плохо скрываемой улыбкой на лице. — Что сказал врач?

— Ты была права, ничего нового не поведал, такие же таблетки прописал, — ответил я, — сходил в аптеку, купил, завтра начну пить.

Улыбка на ее лице стала еще шире.

— Понятно. А у меня есть интересная новость, — она не стала тянуть или ей уже самой сложно было сдержаться, — ты же знаешь, я не очень верю в совпадения и случайности, но когда случается такое, то не знаешь, что и думать!

Я поймал себя на мысли, что давно не видел ее такой воодушевленной. Она продолжала:

— У меня сегодня была выездная встреча, и, так как ехать надо было на другой конец города, я решила поехать на метро, так как это всего полчаса и без пересадок. Народу в вагоне было не мало, но тем не менее мне удалось сесть. Ты знаешь, обычно я слушаю музыку и сижу с закрытыми глазами, я и сегодня так сделала и скоро задремала, — видно было, что ее очень забавлял этот рассказ. — Проснулась и начала соображать, не проехала ли я свою станцию, поняла, что ехать еще минут десять, и, успокоившись, решила глаза уже не закрывать. Смотрела по сторонам, на рекламу, на людей. Не обошла стороной и соседей по сиденьям. Девушка справа дремала, как и я несколько минут назад, а вот слева…

В этот момент она встала из-за стола, подошла к раковине, достала стакан и стала молча наливать фильтрованную воду из крана, мне показалось, что это длилось вечность! Наконец она села за стол, сделала несколько глотков и продолжила:

— А вот сосед слева что-то читал на планшете, я мельком взглянула на экран и потянулась в карман, чтобы достать телефон. И вдруг поняла, что он читает что-то про мигрень! Я снова посмотрела на экран его планшета, и там была статья под названием «Новые подходы к лечению мигрени». Дальше был достаточно мелкий текст, я пыталась прищуриться и, видимо, на автомате придвинулась к соседу. Это не осталось незамеченным с его стороны, и он спросил, почему мне так интересна эта тема.

Оставшийся ужин уже благополучно остыл, а рассказ пока не обещал кульминацию, поэтому я встал из-за стола, чтобы убрать посуду и поставить чайник.

— Оказалось, что он врач и много лет занимается лечением головной боли, в том числе и лечением мигрени! Так как моя остановка была через две станции, я вкратце рассказала ему, что с тобой произошло в последнюю неделю и что сказали врачи. Он ответил, что это интересный случай, что он с удовольствием примет тебя завтра у себя в клинике и посмотрит рекомендации коллег. Надо прийти к двенадцати часам, сказать на ресепшн кодовое слово «Метро» и показать это.

С этими словами она положила на стол маленькую визитку бежевого цвета

— Да уж, совпадение так совпадение, — сказал я, взяв в руки визитку.

«Клиника головной боли профессора Лазарева» — было написано по центру сверху. Чуть ниже и более крупным шрифтом: «Лазарев Ефим Петрович, профессор, директор клиники». Далее стандартный набор из адреса, телефонов и электронной почты. На обратной стороне визитки была написана только одна фраза: «Корона не излечивает от головной боли. Бенджамин Франклин» — буквы были золотого цвета и переливались при изменении наклона визитки, я мельком успел подумать, что ироничнее было бы сделать их зелеными.

Но больше меня заинтересовал логотип этой конторы в левом верхнем углу на лицевой стороне: изображение головы человека анфас — без шеи и плеч, глаза, нос и рот нарисованы схематично, и эту голову окружали, будто обручи, три овала — один вертикальный и два под сорок пять градусов влево и право от него. Было очень похоже на схему строения атома, только без ядра посередине овалов и без электронов на них.

Меня почему-то посетило чувство тревоги.

Что значит этот логотип? Они пудрят людям мозги? Используют радиацию? Или еще хлеще — заставляют крутить обруч на голове во время лечения?

Что ж, завтра мне предстояло это выяснить, так как других вариантов пока не предвиделось, а еще одно мнение лишним точно не было.

— Да, это то совпадение, которое может превратиться в байку, — сказал я Вальку, — сможем рассказывать ее на всех посиделках.

— Ага, — Валек одобрительно кивнула.

Остаток вечера мы провели за несколькими сериями одного из бесконечных сериалов, а я еще успел написать начальнику, что завтра приду после обеда, так как иду на обследование — больничный закончился — и должен был вернуться на работу. Я быстро получил утвердительный ответ от Андрея Ивановича, видимо, он подсознательно чувствовал вину за мое состояние, так как сначала мне стало плохо после нашего с ним напряженного разговора, а потом вообще практически на рабочем месте.

Валек довольно быстро уснула, повернувшись ко мне спиной, а ко мне сон не приходил. Я лежал, заложив руки за голову и расставив локти, смотрел в потолок и думал: почему я был спокоен после первого случая, после второго, а сейчас я начал тревожиться? Почему мой случай интересный? Что, если врачи в больнице и поликлинике ошиблись? Что, если такие случаи будут повторяться каждую неделю? Или чаще? Каждый день жить в ожидании?

В моих силах было только постараться выяснить все до конца и потом сделать все, что возможно. Сейчас же вообще оставалось только принять то, что уже случилось.

Принятие — это шаг назад на знакомую дорогу, по которой ты уже прошел для поиска опоры.

С этой мыслю мне, наконец, удалось заснуть в ту ночь.

Глава 2.
Мудрый совет

⠀
Райтер — «Догорает»

Утром за завтраком я поймал себя на мысли, что не понимаю, нужно ли пить таблетки, которые были назначены мне в больнице. С одной стороны, сегодня мне могут дать другие рекомендации, а с другой — жутко хотелось обезопасить себя от очередного приступа. Поразмыслив так несколько минут над чашкой чая, я все-таки решил, что таблетки надо принять.

Через некоторое время я оделся, вышел на улицу и начал путь до указанного на визитке адреса клиники. На удивление, мысли, которые еще ночью не давали уснуть, сегодня вообще меня не посещали. Клиника находилась в самом центре, поэтому я решил выйти из метро раньше на одну остановку и прогуляться пешком.

Несмотря на неспешную прогулку, я пришел к зданию клиники без пятнадцати двенадцать. Раньше времени заходить не хотелось, и я встал напротив, облокотившись на ствол старого тополя.

Это была старая трехэтажная постройка почти выцветшего желтого цвета, где клиника занимала только первый этаж, судя по включенному свету в окнах. Над входной дверью висела небольшая вывеска с надписью «Клиника головной боли профессора Лазарева», на самой двери было две наклейки: одна поменьше — на ней был изображен логотип с визитки, а вторая была больше и располагалась ниже — на ней еще раз было написано название организации и указан режим работы. За десять минут никто не входил в здание, и никто из него не выходил, и если бы не включенный свет, можно было подумать, что там никого нет. Внутренний хронометр дал сигнал, что пора идти, и я двинулся ко входу.

Внутри оказалось достаточно просторно и даже пустовато. Слева у входа стояла стойка охранника, который почти не обратил на меня никого внимания, удостоив лишь секундным оценивающим взглядом. А ближе к правой стене стояла стойка ресепшн, я направился сразу к ней.

— Добрый день! Чем я могу вам помочь? — девушка, сидящая за стойкой, сразу обратилась ко мне.

— Добрый день! — неуверенно начал я, доставая визитку из кармана и протягивая ей. — Может, это покажется странным, но я должен показать вам вот это и сказать кодовое слово «Метро».

Вчера это действительно казалось забавным, даже немного шпионским сюжетом, но когда ты вот так должен подойти к незнакомому человеку, отвлечь его и начать говорить загадками — это уже не весело. А если профессор ее не предупредил? Или забыл предупредить?

Это были несколько очень напряженных секунд.

— Да, Ефим Петрович говорил о вас. Вы были в нашей клинике раньше?

— Нет, — сказал я, чувствуя облегчение, — я первый раз.

— Тогда можно ваш паспорт для оформления договора, и заполните пока вот эту анкету.

После заполнения анкеты со стандартными медицинскими вопросами, подписания договора и оплаты предстоящего приема девушка проводила меня на второй этаж и далее до массивной деревянной двери с табличкой «Профессор Лазарев Е. П.».

— Присядьте, пожалуйста, здесь. Профессор позовет вас, — девушка указала на один из стульев, стоящих рядом с дверью.

— Благодарю, — ответил я.

После того как девушка скрылась на лестнице и в коридоре настала тишина, не прерываемая стуком ее каблуков, я смог расслышать голос, доносящийся из кабинета профессора. Слов было не разобрать, но можно было предположить, что разговаривали по телефону.

Вдруг голос затих, и стали слышны быстрые шаги, а затем открылась дверь. В проеме появился мужчина лет пятидесяти, чуть выше среднего роста, с седыми волосами, короткой стрижкой и такими же седыми усами и бородой-эспаньолкой. На нем не было белого халата, он был одет в белую рубашку с галстуком и серые штаны.

— Проходите, молодой человек, — сказал профессор, одновременно приглашая меня рукой зайти внутрь. Голос его был немного хриплым.

За дверью оказался огромный кабинет, уставленный мебелью в советском стиле, на стене висели часы с маятником, в одной части кабинета стояли два кожаных кресла, а в другой — массивный рабочий стол. Свет в кабинете был выключен. Освещение помещения осуществлялось за счет настольной лампы и торшера около одного из кресел. С улицы этого света было не видно, и поэтому-то мне и показалось, что на втором этаже никого нет.

Движением руки профессор пригласил меня сесть за одно из кресел, сев при этом в другое.

— Итак, молодой человек, приветствую вас. Меня зовут Лазарев Ефим Петрович, а вас, если я правильно помню, Илья?

— Добрый день, да, все правильно, Илья.

— У вас очень милая супруга, а главное, очень заботится о вас. Как ее зовут?

— Валентина, профессор. Да, иногда мне кажется, что я не достоин этой заботы, — абсолютно не лукавя, сказал я, такие мысли периодически меня посещали.

— О, это прекрасно! Если вы так думаете, значит, и она вам не безразлична.

Это фраза почему-то вызвала во мне смущение, хотя абсолютно соответствовала истине.

— Но давайте перейдем к цели вашего визита. Я уже слышал вашу историю в сжатом изложении, а теперь прошу вас сейчас рассказать мне все по порядку и максимально подробно. Прошу вас ничего не упускать, даже то, что вам кажется мелочью, особенно ваши ощущения.

Следующие полчаса я рассказывал профессору все, что происходило со мной последнюю неделю, он периодически перебивал меня и задавал уточняющие вопросы или вопросы, не касающиеся напрямую произошедшего, из серии: чем я болел в детстве, не было ли у меня травм, операций и от чего умерли мои ближайшие родственники. После того как я закончил, в кабинете на минуту воцарилась тишина, потом профессор снял очки и стал протирать тряпочкой специально для этой цели, лежащей на подлокотнике кресла.

— Да, Илья, мне не хочется вас пугать раньше времени, но то, что вызвало ваши проблемы со здоровьем, может оказаться совсем не мигренью, — на тот момент я еще не успел испугаться, так как не представлял, о чем может идти речь. — Я назначу вам дополнительное обследование в виде магнитно-резонансной томографии и дам направление в прекрасную диагностическую клинику, к специалистам, которым можно доверять. Я с ними работаю не первый год.

После этих слов профессор встал и подошел к своему столу. Взяв какую-то бумажку, он поставил на ней свою печать, что-то еще дописал и направился ко мне. Я встал с кресла.

— Вот ваше направление, здесь есть адрес и телефон, чтобы записаться. По этому направлению вам также сделают хорошую скидку. Как только будут готовы результаты, пришлите мне их на электронную почту, она есть на визитке. Еще раз вас призываю не пугаться, сейчас главное — пройти обследование, — эти слова он говорил, похлопывая меня по спине и одновременно с этим направляя в сторону двери. — Все ошибаются, и я тоже буду рад ошибиться.

Он проводил меня не только из кабинета, но и до самого выхода на первом этаже.

На обратном пути до метро я решил пока не придавать значения словам профессора, но в то же время вспомнил вопрос, который следовало задать — продолжать ли принимать таблетки? Хотя было странно, что он сам не подумал об этом. Я решил, что раз других назначений нет, то и предыдущие отменять не стоит.

Остаток рабочего дня прошел без приключений, а вечером мы все это обсудили с женой.

Следующие несколько дней события развивались достаточно быстро. Место, в которое меня направил профессор Лазарев, называлась «Диагностическая клиника Воскресенского». Что за привычка такая у докторов называть клиники своими именами? Мне удалось без проблем записаться на МРТ и пройти его. Очередей да и вообще пациентов там не было, видимо, потому что был будний день.

Заключение должно было прийти на почту в течение суток. Но пришло оно раньше, буквально в тот же вечер, во время ужина. Открыв файл и пропустив все до слова «Заключение», я принялся его читать, но смог прочитать только первый абзац, да и тот не до конца: «Заключение: МР-картина крупного округлого объемного образования в левой теменно-височной области (возможно, глиобластома) с относительно четкими границами».

Я далек от медицины, но даже моих общих познаний хватило для того, чтобы понять, что у меня опухоль мозга.

— У меня опухоль мозга, — повторил я вслух, сообщая эту новость жене.

Несколько секунд она молчала, даже перестав жевать, а потом выхватила у меня телефон из рук, стала бегать глазами по документу и быстро читать, при этом проговаривать не все слова:

— В левой… области… крупное округлое… образование с относительно четкими «границами», с наличием… распада и… шунтами, окруженного… отеком, накапливающее… по типу «корона-эффекта», размерами четыре и два на три и девять на четыре и четыре сантиметра.

Я пытался представить, с чем можно сравнить эти размеры, и подумал, что это примерно соответствует большому грецкому ореху, который рос в моей голове и был причиной всего, что случилось ранее.

Остальной вечер был посвящен изучению во всех источниках информации о глиобластоме. Одна пугающая информация сменялась другой, оставляя все меньше повода для оптимизма. В какой-то момент я уже не смог больше продолжать читать, сердце бешено колотилось, страх и уныние выходили откуда-то из глубины и охватывали и тело, и мысли.

Я посмотрел на Валька, она держалась стойко, по крайней мере, внешне, продолжала изучение на планшете и одновременно на ноутбуке, даже успевая еще что-то записать в блокнот. Это успокаивало. Я решил поставить чайник и выйти на балкон покурить.

На улице было уже достаточно прохладно вечером, чтобы я смог замерзнуть, пока курил. Поэтому я достаточно быстро вернулся в квартиру и начал заваривать чай. Через некоторое время я налил две чашки чая и одну из них отнес жене. Она сделала глоток и после этого наконец-то что-то сказала за долгое время:

— Так. Первое, что нужно сделать — это установить точный диагноз. МРТ недостаточно. После этого будем искать разных специалистов, так как существуют различные методики лечения. Может быть, даже придется лететь за границу.

— Хорошо, — это все, что я смог из себя выжать.

Примерно через час-полтора Валя легла спать, а я так и сидел с чашкой чая за столом. Свет я не зажигал, а все остальные его источники в квартире уже были выключены, и постепенно страх и уныние вернулись и овладевали мной снова вместе с примкнувшим к ним чувством несправедливости.

Я не очень-то понимал, как жить с мигренью, а теперь предстоит научиться жить с опухолью. И сколько жить? Я не готов. Почему это произошло? Что теперь делать, как правильно поступить? Бороться до конца или все бросить и просто наслаждаться оставшимися днями? Успеть что-то сделать? А что я могу успеть, если за все предыдущие годы ничего не успел?

Рой этих мыслей кружил у меня в голове очень долго, я чувствовал, что все равно не усну, и даже не пытался лечь. Через какое-то время я погрузился в другое направление мыслей, которое можно было назвать «хватание за соломинку»: надо обследоваться — вдруг это не эта чертова бластома, вдруг она окажется в какой-нибудь легкой форме, вдруг это окажутся вообще не мои снимки, вдруг перепутали, ведь все ошибаются! И врачи ошибаются… И я тоже ошибаюсь… И я буду рад ошибиться…

Профессор!

Это же его слова — эта мысль прогремела у меня в голове и разогнала остальной рой.

Как же я совсем забыл про это! Я же должен был отправить ему результаты МРТ. Вскочив со стула, я несколькими быстрыми шагами перенесся в коридор и уже обыскивал карманы в поисках визитки. Нашел. Такими же быстрыми шагами вернулся на кухню, взял телефон и стал набирать письмо.

«Доброй ночи, Ефим Петрович! Это Илья, который из метро. Отправляю вам результаты МРТ. Очень жду Вашего ответа». Отправить.

Набирая текст письма, я уже решил, что даже если профессор не ответит, я все равно завтра поеду в клинику и буду проситься на прием. Осталось дождаться утра.

Только я успел об этом подумать, как засветился экран телефона и пришло уведомление почтового приложения. Письмо было от профессора Лазарева.

«Жду завтра в клинике в 12».

Луч надежды осветил окончание этого дня.

На следующий день я опять приехал раньше к зданию клиники, только теперь за целых сорок минут. Терпение было ни к черту, и я решил зайти внутрь — может, профессор примет меня раньше.

Я зашел в дверь и прошел мимо стойки охранника, не обращая на него никакого внимания, все мое внимание было нацелено на ресепшн, за которым сидела все та же девушка, что и в прошлый раз.

— Добрый день! — начал говорить я, не дойдя до стойки нескольких шагов. — Я не записан, но профессор Лазарев велел мне подойти сегодня к двенадцати. Я приехал немного раньше, могу ли я пройти к нему?

— Добрый день! Да, он предупредил о вашем визите, но, к сожалению, профессора еще нет на месте, вам придется подождать, — и она указала рукой на один из стульев, стоящих вдоль стены.

Я сел. Ждать было безумно тяжело, время шло очень медленно. Несколько раз мне казалось, что профессор уже опаздывает, и я бросал взгляд сначала на часы на противоположной стене, потом на экран телефона, и оба циферблата предательски указывали мне, что это я спешу.

За это время я также успел отметить, что не помню, чтобы в прошлый раз на одной стене висели часы, а около другой стояли стулья, но я списал это на то, что просто не заметил от волнения.

Без двух минут двенадцать открылась дверь и вошел Ефим Петрович, я сразу встал со стула и сделал несколько шагов в его сторону.

— О, Илья, вы уже подошли! — сказал профессор. — Это очень хорошо, мне нравятся пунктуальные люди.

Этой чертой характера мы были похожи с профессором, и может быть, в других обстоятельствах обязательно поболтали об этом, но сейчас я мог говорить только на тему опухоли, растущей в моей голове прямо в эту секунду.

— Ефим Петрович, мне очень нужно знать ваше мнение о результатах МРТ! — достаточно нервозно произнес я, что, конечно же, было сразу отмечено профессором.

— Сашечка, во сколько у меня следующий пациент? — спросил профессор, обращаясь к девушке на ресепшн, при этом успокаивающе похлопав меня по левому плечу.

— В три часа, Ефим Петрович, — ответила она, даже не сверившись с какими-либо записями.

— Спасибо, — кивнул он в ее сторону. — Сегодня прекрасная погода, — уже обращаясь ко мне, начал он, — скоро уже пойдут осенние дожди с холодными ветрами, да и солнце скроется за бесконечными тучами. Надо ловить момент и наслаждаться такими минутами. Чего нам с вами в кабинете сидеть? Пойдемте в парк, здесь недалеко, прогуляемся, подышим свежим воздухом, там и поговорим. Ну что, идет?

Я был не против и согласно кивнул.

Парк оказался совсем рядом, буквально в нескольких минутах ходьбы, и профессор начал говорить, едва мы зашли на его территорию сквозь небольшие импровизированные ворота.

— Илья, мне очень жаль, что я не ошибся. Я посмотрел МРТ, для меня диагноз очевиден. Вы, конечно, можете узнать мнение других врачей или пройти другие диагностические исследования, но другого диагноза, я уверен, там не будет. Глиобластома — это отвратительное заболевание! Отвратительное! Оно не жалеет человека, когда поражает его. Оно может долго скрываться и никак не проявляться, как в вашем случае. Это враг, у которого нет благородства, чести и достоинства, ему мало ослабить вас, он не отступит, если вы признаете поражение, он хочет вас убить. Как говорится, врагу не пожелаешь.

Мы шли медленно, профессор держал руки сложенными за спиной и смотрел на дорогу далеко перед собой, иногда поворачивая голову в мою сторону. Я шел, низко опустив голову, и смотрел себе под ноги.

— Ваш случай тяжелый. Если бы нам удалось обнаружить опухоль раньше, то было бы возможно провести оперативное лечение. Увы, при таких размерах это уже невозможно. Остается только химиотерапия и лучевая терапия. Это лечение будет проходить очень тяжело для вас и ваших близких, но положительный результат не обеспечит, лишь отстрочит итог.

— Сколько времени у меня осталось? — спросил я, это был самый страшный вопрос моей жизни, который предполагал и самый страшный ответ. Я чувствовал, что ноги начинают подкашиваться, я как будто переставал их чувствовать, управлять ими, шаги давались непросто.

— Сложно сказать. Может быть, месяц, может, полгода. С лечением немного больше.

Это был страшный прогноз. Месяц? Что можно успеть за месяц? Звучит просто как издевательство. Даже полгода при таких масштабах кажутся просто нереально долгим сроком.

— Насколько больше? — практически перебив профессора, произнес я, при этом развернувшись к нему всем телом.

— С лечением, возможно, год-полтора, — отрезал профессор.

А это почти как вечная жизнь! Восемнадцать месяцев. В обычной жизни люди планируют за это время, например, накопить на ремонт или, например два раза съездить в отпуск, а тут всего лишь дожить остаток своей жизни.

Далее повисла тишина, мы шли по дороге и просто молчали. Профессор прервал эту тишину.

— Мне уже немало лет, я достаточно давно лечу людей и многое видел. А с годами и опытом приходит мудрость. Хотите мудрый совет?

— Хочу, — почти бесшумно произнесенное слово едва ли было услышано, поэтому я продублировал ответ кивком головы.

— Не тратьте оставшееся время и деньги в попытках найти спасительное лечение. Не уподобляйтесь рыцарям Круглого стола — их бесконечные поиски не помогли им отыскать Святой Грааль, в последний свой день жизни каждый из них был так же далек от него, как и в первый день поисков. Потратьте это время на тех, кто вам дорог, для них и для вас это будет очень важно.

Остаток дня я провел на работе, размышляя над словами профессора. Решений сейчас точно никаких принимать не стоило, поэтому я просто пытался совладать с эмоциями, которые не давали сосредоточиться ни на чем другом.

Готовить сегодня решительно не хотелось, поэтому я заказал еду из ресторана. За ужином и я, и Валя молчали. Мне не хотелось сообщать итоги разговора с профессором, она, видимо, поняла, что раз я ей не написал в течение дня и не говорю ничего сейчас — хороших новостей нет. И раз она тоже ничего не говорила, значит, и ей не удалось как-то продвинуться в поиске решения.

Надо найти хоть что-то позитивное.

— Знаешь, а голова у меня совсем не болит. Вот прямо с тех пор, как я вышел из больницы.

— Это хорошая новость, — отозвалась жена, — мы посмотрели друг на друга и через секунду опустили глаза в тарелки и снова замолчали. Было ли это действительно хорошей новостью, никто из нас не понял. Что теперь вообще можно считать хорошими новостями?

— Я был сегодня у профессора Лазарева. Он сказал, что диагноз верен и можно даже не пытаться найти другой, — еще раз попробовал возобновить разговор.

— Да, я тоже сегодня через некоторые медицинские онлайн-сервисы проверила результаты МРТ — все подтвердили, что ошибки нет и это опухоль мозга, глиобластома с высокой вероятностью.

— Значит, у меня есть два пути: не лечиться и мучительно, и быстро умереть и лечиться химией и радиацией и умереть не так быстро, но все же мучительно, — договаривая последнее слово, я уже видел, как Валек вскочила со своего стула и, огибая стол, летела ко мне. Она меня очень крепко обняла, и я почувствовал, как что-то касается моей шеи, а потом двигается по ней вниз. Заплакала.

— Мы что-нибудь придумаем! Мы что-нибудь обязательно придумаем, слышишь! Мы не сдадимся, я не сдамся!

Я взял ее за плечи, она перестала обнимать меня, и я, наклонив голову, прислонился лбом к ее лбу.

— Конечно придумаем, — немного улыбаясь, произнес я и поцеловал жену.

Больше ничего говорить я уже не мог, подкативший к горлу ком словно парализовал голосовые связки. Да и сказать хотелось совсем другое — хотелось попросить прощения за то, как я подвел ее. Держаться было очень сложно, я не хотел, чтобы жена видела мои слезы.

Следующие две недели были неким испытанием на прочность как для нас самих, так и для наших отношений. И я, и жена пытались найти или придумать выход из сложившейся ситуации. Мы почти не проводили время вместе, так как все время вне работы было занято поисками. Не смотрели фильмы по вечерам, не устраивали прогулки по городу по выходным. И стали отдаляться друг от друга, стала нарастать внутренняя злоба на себя и бессилие из-за отсутствия результата.

У меня все это накладывалось на страх и чувство несправедливости. С каждым днем увеличивалась апатия, не хотелось ничего: ни работать, ни вставать с кровати по утрам, ни продолжать бессмысленные поиски. Как же был прав профессор со своим примером про Святой Грааль!

Все это начало приводить к тому, что у нас стали возникать ссоры на пустом месте: из-за грязной посуды, оставленного включенного света, задержек на работе. А последние дни мы уже не разговаривали ни на какие темы, а если и был диалог, то только в формате ругани. Мы перешли на общение через мессенджер, даже находясь в одной квартире.

Я все больше думал о том, что она не заслужила всего этого и тем более не заслужила того, что для нас далее готовила эта опухоль. Опухоль убивала не меня одного, она убивала и ее. Вот такой вот сопутствующий ущерб.

Несколько раз я обдумал план, что я буду делать, когда станут проявляться симптомы. Как известно, хороший план должен состоять из нескольких вариантов. И они были поистине шпионские, так как оба подразумевали, что придется что-то скрывать.

Первый — скрывать все до последнего и делать вид, что все хорошо, если надо пить таблетки горстями. Слабыми местами в этом плане было то, что я не знал, что за уровень боли меня ожидает и можно ли это скрыть, а также то, что потерю сознания, если она будет случаться, скрыть точно не получится. Неизвестность — лучший демотиватор человека с проблемами.

Второй — скрыться самому. Уйти из дома безвозвратно в один из дней, примерно после завтрака, пока она на работе, естественно, оставив письмо, чтобы объясниться. Уйти и остаться в памяти жены нестрадающим, беспомощным и бесполезным, а еще тем, кем она меня знала с первого дня нашего знакомства. Куда уйти также представлялось многовекторным: можно уехать на электричке, подальше от города, идти по какому-нибудь лесу, пока будут силы, и закончить жизненный путь на полянке с прекрасным видом под аккомпанемент осеннего дождя или зимнего снегопада или можно купить билет в жаркие страны на берегу океана, взять в аренду катер и, отплыв как можно дальше в открытый океан, лечь на надувной матрас и под укачивание волн, шум океана и теплоту яркого солнца закрыть глаза в последний раз.

Во втором варианте я был хозяином положения, я сам решал свою судьбу.

Но главной целью, конечно, было не это. Все было нацелено на то, чтобы огородить Валька от возможности разделить со мной мои мучения, какими бы они ни были.

На этом, пожалуй, можно остановить рассказ обо мне и о том, что происходило в последний месяц и что привело к сегодняшнему дню.

Единственное, что стоит добавить, так это то, что мной было принято решение больше по врачам не ходить, выясняя диагноз, а также не начинать никакого радикального лечения, лучше отмучиться быстро.

Я дошел до дома и даже с запасом, поэтому можно еще успеть покурить. Теперь в пачке осталось две сигареты — одна на вечер и одна на утро. Интересно, если сравнить жизнь с пачкой сигарет, сколько осталось в моей пачке? Достал ли я из нее последнюю сигарету и начала она уже тлеть, превращая в пепел остаток моих дней? Можно ли уже выкидывать пустую пачку на обочину истории? Видимо, прав был Цой — пока в кармане есть пачка сигарет, все не так уж и плохо.

И только тут я вспомнил, что завтра суббота. Значит, завтра я не пойду на работу и не куплю сигареты по пути. Сегодня я уже не успею это сделать, а значит, завтра придется выходить из дома, а это уже представлялось целой проблемой, так как уже несколько недель подряд я проводил выходные дома и собирался повторить это и сейчас. Это было неприятно, настроение упало еще ниже обычного, надо было хоть чем-то подбодрить себя. Пока работал только один вариант, и я им воспользовался. Сегодня день, когда у меня не появилось новых симптомов, и я не потерял сознание от внезапно появившейся жуткой головной боли. Хороший день. Очередной хороший день. Может, и вечер не разочарует сегодня? С этой мыслью я потушил сигарету и вошел в подъезд.

Ужин прошел, как и все последние, в тишине. Валя не хотела разговаривать, а я не настаивал. Видел ее состояние, она еще пыталась найти в себе силы для поиска ответов на мучащие нас вопросы, но они не находились, и силы были на исходе. Я ее понимал и ни в коем случае не осуждал.

— Может, посмотрим какой-нибудь фильм? — примерно через час после ужина начал я разговор, пытаясь расшевелить нас обоих.

— Ничего интересного из нового не выходило вроде, да и думать вообще не хочется, — без энтузиазма ответила жена, не отрываясь от телефона.

— Из старого что-нибудь пересмотрим? — не унимался я.

— Не хочется, — отвечая, она даже посмотрела на меня, подняв глаза, ведь я предпринял вторую попытку провести время вместе в течение минуты. Это было редкостью последнее время для нас обоих. — Да и я спать скоро уже пойду.

Может, она решила отдалиться от меня, понимая, что иначе скоро ей будет очень тяжело, если этого не сделать? Это было мудрым решением. Еще одним таким решением было отстать сейчас от нее. Но все-таки я решил проверить.

— Понял. А как насчет того, чтобы завтра погулять где-нибудь в центре? Может, по набережной?

— Не могу, — быстро ответив, она встала с дивана и направилась в сторону ванны, — я с подругами договорилась завтра встретиться, — с этими словами она зашла в ванну и закрыла дверь, не оставив мне возможности сказать что-то еще.

Значит, так и есть. Немного расстроившись, я отошел через несколько минут, ведь я не собирался обижаться на нее. Это было разумно.

Так как спал я последние недели мало, сейчас и вовсе не хотел, а завтра к тому же был выходной, то было решено поставить чайник и разместиться на кухне для просмотра какого-нибудь сериала. Выбирать долго не пришлось, потому что в закладках уже была отложена детективная история длительностью один сезон, как раз на пару ближайших вечеров, переходящих в ночь.

Сериал захватил меня с первой серии, сюжет был закручен вокруг убийства вроде обычного человека — доброго, отзывчивого трудяги-семьянина, который, на первый взгляд, стал случайной жертвой преступников, но чем больше длилось следствие, тем все больше тайн и секретов почившего героя открывалось, и закручивалась одна интрига за другой.

Когда сериал перевалил через середину сезона, в одной из сцен маленькая дочь героя, лет пяти, разговаривая с мамой, спросила ее:

— Мама, а папа теперь среди ангелов?

— Да, малыш, — ответила мать, утирая проступившие слезы.

В этот момент я немного отвлекся от сериала и погрузился в свои мысли.

Первой из них была — хорошо, что у меня нет детей, и им не придется жить без отца.

А вторая касалась ангелов, точнее одного. Ангела-хранителя. Я не относил себя к сильно верующим людям, но когда если не сейчас поверить, чтобы увидеть чудо, или увидеть чудо, чтобы поверить.

Со мной ли ты еще, ангел? Или остались только серые перья, как пелена перед глазами? Подай какой-нибудь знак!

Глава 3.
Комплекс бога

⠀
Е2 Знакомы — «Симбиоз»

Проснулся в субботу я уже ближе к полудню. Валя уже ушла на встречу с подругами, даже не стала меня будить на завтрак. Тем более что, судя по единственной чашке в раковине, она ограничилась кофе. Я решил последовать ее примеру, готовить что-либо не хотелось, да и не очень-то я любил готовить только для себя.

Сидя за столом с кружкой в руках, я полистал ленту новостей, посмотрел несколько коротких видео и уже было хотел отложить телефон в сторону, но не успел — раздался звонок.

Телефонный номер, появившийся на экране, отсутствовал в списке моих контактов, оставалось надеяться, что звонок был не с очередной рекламой и «выгодным предложением» — это уже давно отбивало все и так небольшое желание отвечать на незнакомые номера. Я ответил нейтральным словом «слушаю».

— Добрый день, Илья. Это Лазарев Ефим Петрович, — раздался из динамика знакомый голос профессора. Хоть он и был вестником очень плохих для меня новостей, он не вызывал у меня негативных эмоций и успел завоевать мое уважение как большой профессионал, тактичный и мудрый человек, искренне желающий помочь. — Помните еще такого?

— Конечно, профессор! Рад вас слышать, — ответил я. Вряд ли он мог сообщить какие-то новости, которые были хуже предыдущих, потому что хуже уже сложно было представить. Если только он сейчас не скажет, что мне осталось пять минут, или прямо сейчас не начнет обратный отчет. Поэтому я был больше рад его слышать, чем нет.

— Прекрасно. Не буду ходить кругами. Хочу предложить вам сегодня встретиться и прогуляться по тому же парку, где мы беседовали в прошлый раз.

У меня случилось небольшое замешательство, так как после той беседы парк был местом, в которое не хотелось возвращаться, дабы не переживать снова те эмоции, но отказывать профессору не хотелось, да и вряд ли он просто хотел поболтать.

— Да, у меня сегодня свободный день, во сколько вы предлагаете встретиться?

— Давайте в четыре часа у входа в парк, — предложил профессор.

— Хорошо, в четыре, — подтвердил я.

— Тогда до встречи, — сказал профессор и, дождавшись моего аналогичного ответа, закончил разговор.

Я решил не гадать, что это все могло значить, это было бессмысленно, да и ждать оставалось немного.

Выйти пришлось немного раньше, нужно было по дороге к метро сделать крюк в магазин за сигаретами. Но даже этот запас по времени мог мне не помочь успеть вовремя — в метро случилась задержка на десять минут, и появилась реальная перспектива опоздать. Опаздывать я не любил, да и профессор был пунктуальным человеком, поэтому на последней, пешей, части маршрута пришлось значительно ускориться.

Я все-таки успел аккурат к четырем часам подойти к парку, профессор уже был на месте. Он спокойно стоял около входа в парк, не расхаживал из стороны в сторону, не озирался по сторонам, поэтому не заметил, как я подошел к нему.

— Добрый день еще раз, Ефим Петрович, — сказал я, привлекая его внимание.

— О, Илья, приветствую вас, — повернувшись в мою сторону, с радостью в голосе произнес профессор. — Как всегда, вовремя! — добавил, быстро взглянув на часы.

— Спасибо, — поблагодарил я, и мы зашли на территорию парка.

Парк изменился с того раза. Желтых, оранжевых и красных листьев на деревьях стало значительно больше, чем зеленых, дорожки были усыпаны уже опавшей листвой и сохраняли на себе следы сильного дождя, прошедшего позавчера в виде больших луж, уже не успевающих высохнуть до конца. Может быть, из-за внешних изменений, может, из-за чего-то другого парк не вызвал тех эмоций, появления которых я побаивался.

— Расскажите, как ваши дела. Как прошли эти недели после нашего разговора? — начал профессор.

— Я знал, что вы спросите и всю дорогу сюда размышлял, как же ответить на этот вопрос. Я запомнил ваш совет, но воспользовался им лишь частично. Мы с женой консультировались с другими специалистами, и они подтвердили ваш диагноз. Также мы решили, что будем до конца искать максимально возможный выход из данной ситуации, но вариантов пока не видно, и я принял решение, что радикальное лечение точно не для меня, не хочу проваляться на больничной койке остаток дней. Так что я не бегаю по врачам, экстрасенсам и народным целителям. А вот с тем, чтобы проводить все оставшееся время с близкими, пока большие проблемы. Мы с женой максимально отдалились друг от друга и сейчас проводим минимум времени вместе.

— Мне жаль это слышать, — с грустью в голосе сказал профессор, — но прошу вас, не оставляйте попыток сблизиться! Это пройдет, главное, не терять надежду.

— Да, я очень надеюсь, что это временно, — некоторое время мы шли, не говоря ни слова, и я решился спросить: — Профессор, вы хотели о чем-то поговорить со мной?

— Да, — как будто вспомнив что-то, начал Ефим Петрович. — Илья, раз мы уже упоминали в нашем разговоре надежду, я позволю себе предостеречь вас, прежде чем начать рассказывать, — он схватил меня за плечо, и мы остановились так резко, что люди, шедшие за нами, едва успели увернуться от столкновения. — Все, что я вам сейчас расскажу, не должно вселить в вас ложную надежду на чудо, обещаете мне? — говоря это, он смотрел прямо мне в глаза и так сильно сжал рукой мое плечо, что я даже немного скривил лицо от боли.

— Хорошо, профессор, я постараюсь, — быстро проговорил я, желая уже, чтобы он отпустил мою руку.

Захват был ослаблен. Видимо, до профессора дошло, что он немного переусердствовал, он посмотрел на мою руку, похлопал аккуратно меня по плечу, развернулся к дороге, и мы продолжили путь.

— Все, что я вам говорил в прошлый раз про это лечение этого заболевания и ваш прогноз — это абсолютная правда. Вы хороший человек, и я очень хотел вам помочь больше, чем смог. Я поверил в это. Это вечная проблема врачей. Комплекс Бога. Если кратко — уверенность, что ты можешь сделать больше, хотя объективные данные и доказательная медицина говорят, что не можешь. Иногда это приводит к не очень хорошим последствиям как для пациента, так и для врача. Врачи решаются на невозможные операции, которые приводят к летальным исходам, — он сделал небольшую паузу, как будто вспомнил что-то. — Я давненько не встречал пациентов с этим диагнозом и в такой стадии и поэтому сел за штудирование медицинской литературы, плюс решил поговорить с коллегами, которые трудятся в этой области. И если литература мне не дала никакой новой информации, которая могла бы помочь, то общение с коллегами оказалось весьма интересным.

На этих словах я ощутил жуткое желание покурить. Во-первых, мне это не удалось сделать по дороге сюда, так как я торопился, боясь опоздать. А во-вторых, не знаю почему, но я начал немного нервничать, и надо было восстановить прогресс на полосе «Спокойствие».

— Извините, профессор, можно я закурю? — неуверенно спросил я.

— Конечно-конечно.

Я закурил.

— Так вот, продолжим. Общение с коллегами. Один из моих учеников оказался в городе, и мы с ним договорились о встрече. Мы достаточно давно не общались, так как он сначала уехал учиться, потом работал в другом городе, но я все же ему позвонил, так как глиобластома была в сфере его научных интересов. И вот вчера мы встретились. Его зовут Вадим. Вадим Андреевич Христофоров. Как оказалось, он до сих пор занимается изучением глиобластомы и новыми подходами к лечению. И в этом он очень преуспел. Вадим рассказывал мне о результатах своих трудов, показывал снимки, я был просто поражен! Это настоящий прорыв в лечении глиобластомы! Правда, пока эти результаты достигнуты только в лечении животных с этой патологией, но все же! Я рассказал ему о вас, и он очень заинтересовался вашим случаем. Он полностью уверен, что сможет достигнуть такого результата и в лечении людей. Вадим попросил, чтобы я дал ему ваш телефон, и я, конечно, отказался, так как не имею на это права. Тогда он попросил, чтобы я передал вам его визитку. Я согласился, но с условием, что сделаю это, только если он даст мне подробно изучить все материалы своих исследований.

Спокойствие не прибавлялось, хотя я уже выкурил сигарету. Я чувствовал, что профессор ведет меня к какому-то предложению. Но что он хочет мне предложить? Пока все, что он говорит, не похоже на шанс для меня. Напряжение внутри нарастало. Зачем мне призрачная надежда, что все может быть как раньше, месяц назад? Я достал из пачки еще одну сигарету.

Профессор тем временем продолжал:

— Он дал мне визитку, а вечером прислал материалы. Я изучал их почти неделю. Несколько раз звонил ему, чтобы он мне объяснил какие-то моменты, которые не укладывались у меня в голове. И вчера я закончил изучение материалов и сделал свой вывод.

Профессор остановился, достал из кармана визитку и протянул ее мне:

— Позвоните Вадиму и поговорите с ним, о большем я не прошу. Я не обещаю вам исцеление, но в то же время, если Вадиму удастся, я буду считать, что это мой самый большой успех во врачебной карьере.

Я взял визитку и поблагодарил профессора. Пока было непонятно, как реагировать на произошедшее. Мы немного еще прошлись по парку, беседуя на отвлеченные темы, вскоре дошли до ворот и, попрощавшись, разошлись каждый в свою сторону.

Я успел поблагодарить профессора за все то, что он для меня сделал.

Оставалось понять, надо звонить по телефону на визитке или нет. Что меня там может ждать? Судьба подопытной крысы? Чудо медицинской науки? Было некомфортно, опять надо что-то решать, причем не просто выбрать ресторан на ужин или цвет новых кроссовок, а выбрать, что делать со своей жизнью. Очень хотелось поговорить с Вальком, обсудить это все. Хотелось поддержки.

После ужина в одиночестве ввиду того, что жена явно собиралась сегодня вернуться за полночь, я решил досмотреть детективную историю, начатую накануне. Удобно разместившись на диване в гостевой комнате, я погрузился в мир тайн и интриг, транслируемый из ноутбука.

Сериал необходимо было досмотреть до конца, не хотелось оставлять на завтра, и ближе к кульминации я понял, что сегодня уже не буду ничего решать, а завтра спокойно обо всем подумаю.

Утро воскресенья сразу дало понять, что сегодня я опять полностью предоставлен сам себе. Валек уже куда-то ушла, на этот раз даже не удосужившись оповестить меня о своих планах. Значит, до вечера точно поговорить не получится. Я постарался настроиться на длительные размышления, но все получилось гораздо быстрее.

Я сопоставил в голове два события, которые произошли одно за другим — мою «просьбу» к ангелу-хранителю о подаче знака и последующий звонок профессора. Вывод напрашивался сам собой. Я просил знак — я получил то, что можно было вполне трактовать как знак. Жирный знак, если верить в эту теорию. Значит, надо было звонить, и я позвонил.

— Алло, Вадим Андреевич, добрый день! Меня зовут Илья, ваш номер мне дал профессор Лазарев, — начал я разговор, когда на том конце взяли трубку.

— Да, приветствую. Что вы хотели? — немного огорошил меня собеседник.

— Ммм, у меня глиобластома, профессор сказал, что разговаривал с вами по поводу моего случая, и вы хотели, чтобы я с вами связался.

— Ах, да! Простите, очень много работы, не спал сегодня. Точно, Илья, ваш случай должен нам подойти, я бы очень хотел провести дополнительное обследование, чтобы решить точно, подходите вы нам или нет.

Странно, еще ничего не предложил, не получил моего согласия, а уже обследование… подходите… Может, профессор мне не все рассказал?

— Простите, а куда я вам подхожу? — недоумевающе направил я вопрос на тот конец невидимого провода.

— А Ефим Петрович не сказал? Мы начинаем исследование разработанного нами лечения глиобластомы на людях, пациентах. Вы, может быть, станете первым пациентом. Почетная миссия!

«Это если выжить», — про себя подумал я.

— Понятно. Я привык принимать взвешенное решение, поэтому хотел бы больше узнать про суть этого лечения, возможные осложнения там, прогноз.

— Это правильно. Наша клиника находится в области, из центра города добираться пару часов. Запишите адрес и, если надумаете, приезжайте во вторник в районе обеда. Обо всем поговорим и начнем обследование. Готовы записать?

— Готов, — ответил я.

После того как адрес был записан на лист бумаги, лежащий на кухонном столе, и сфотографирован на телефон для того, чтобы точно не потерять, разговор был закончен.

Судя по карте, ехать было действительно далеко, и эта поездка обещала отнять целый день. В понедельник я взял несколько отгулов на работе, сославшись на необходимость посещения врачей и обследования, что было недалеко от истины.

Обсуждать с женой пока вроде было нечего, поэтому и рассказывать о поездке не хотелось. Но если бы вдруг разговор состоялся, затрагивающий планы на остаток недели, то пришлось бы все рассказать. Правда, и вероятность такого «если» стремилась к нулю.

«Если» так и не случилось, и утром вторника я отправился в путь. Погода была пасмурная, с достаточно сильным, порывистым ветром, настоящая осенняя. Доехав на метро до вокзала, мне нужно было сесть на электричку и двинуться на самый юг. В пути предстояло провести около двух часов.

В вагоне было немноголюдно и тепло, а за окном потемнело от затянувших небо до горизонта туч и начался дождь. После того как электричка тронулась, капли перестали стекать по стеклу вертикально, сначала двигаясь наискосок, а при наборе составом скорости, казалось, стремились к горизонтальному движению. Наблюдая все это, я не заметил, как ненадолго задремал. Электричка не лучшее место для сна, потому что сложно оставаться в одном положении из-за постоянной смены торможения, остановки и набора скорости, и приходится балансировать. Несколько раз, проснувшись во время остановки, понял, что это бесполезное занятие, и я стал просто смотреть в окно. За окном достаточно быстро стали мелькать приятные пейзажи, и для полноты картины не хватало чашечки кофе и сигареты. Засмотревшись, даже едва не проехал свою остановку и, сойдя с платформы, вызвал такси до клиники. Дождь сюда еще не дошел.

Снаружи клиника была больше похожа на военный объект или тюрьму. Территория была обнесена сетчатым забором высотой метра три с половиной, на столбах с освещением можно было заметить камеры с круговым обзором, мне даже показалось, что одна из них была тепловизионная. Как было видно через забор, на территории не было машин, все машины стояли только снаружи, да и там их было меньше десятка. На въезде стояли массивные ворота, и около них дежурили два таких же массивных охранника с наушниками и в костюмах. Не хватало только сторожевых собак, вышек с пулеметчиками и тока, пропущенного через забор. Хотя, может, ток и был, проверять не хотелось. Погода выкрутила мрачность этого места на полную. На одну секунду я даже подумал, что зря отпустил такси и лучше вернуться на станцию. Место не внушало доверия и чувства безопасности.

Само здание было либо новым, либо недавно отремонтированным. Подойдя к воротам, которые были лишь немного приоткрыты, чтобы смог пройти один человек, я заметил, как навстречу мне уже шел один из охранников. Он был в черном костюме, в больших солнечных очках и с зубочисткой во рту. Очками и зубочисткой он напомнил мне героя фильма «Кобра» в исполнении Сильвестра Сталлоне. После короткого приветствия охранник спросил о цели моего визита, на что я предъявил визитку Христофорова. Потом он попросил и посмотрел мой паспорт, отойдя от ворот, что-то передал по рации. Далее несколько минут мы ждали ответа — охранник на территории, я за ней, продолжая стоять все так же у ворот. Вскоре он подошел, кивнул головой кому-то в сторону, и ворота еще немного приоткрылись. Я зашел на территорию.

— Добро пожаловать в «Менталл-клиник», — спокойным и холодным голосом охранник обратился ко мне, возвращая визитку, — пройдемте со мной.

Хотя «охранником» его язык не поворачивался назвать, это слово в наше время приобрело какой-то несерьезный и пренебрежительный статус. Его скорее хотелось назвать «сотрудник службы безопасности». Точно Кобра.

По территории он шел размеренно и неторопливо, так, что мне несколько раз пришлось замедлять шаг, чтобы не обгонять его. Открыв дверь и пригласив меня рукой пройти в здание, Кобра подождал, пока я окажусь внутри, и закрыл дверь, со мной заходить он не стал.

Внутри было очень светло и чисто, визуально отделка соответствовала всем стандартам и клише современной клиники. Но было одно существенное отличие. Не было людей. Ни сотрудников, ни пациентов — никого. Стойки ресепшн тоже не было, да и зачем она здесь, если сюда никого не пускают. Не было никакого информационного табло и вообще никакой информации на стенах или где-нибудь еще. Был только телевизор, висящий на потолке, но он не работал.

В углу стоял журнальный столик, а вокруг него стояли диван и два кресла. От долгого сидения сначала в электричке, потом в такси желания присесть не было совсем, и я просто прохаживался из стороны в сторону, думая о том, что мне надо меньше смотреть сериалов, особенно со всякими историями в таких жанрах, как хоррор, мистика или шпионаж.

От этих мыслей меня отвлек звук открывающихся дверей лифта. Я развернулся в сторону источника звука. Из лифта вышел высокий худощавый шатен лет сорока в строгом черном костюме и черных лакированных туфлях, которые блестели при каждом движении. Он быстрыми шагами направлялся в мою сторону, расплывшись в широкой улыбке.

— Илья, вы приехали! Это прекрасно! Вадим Христофоров, очень приятно. Надеюсь, вас не утомила дорога?

— Да, я хорошо добрался, спасибо, — вежливо ответил я.

— Чай? Кофе? Может, вода? — участливо спросил Вадим Андреевич.

— Спасибо, нет, ничего не надо, Вадим Андреевич.

— Просто Вадим, я вас прошу. Тогда давайте присядем, я вам немного расскажу о нас и чем мы можем быть друг другу полезны.

Я присел на диван у левого подлокотника — слева мне всегда комфортнее — и согласно кивнул. Диван оказался мягким и очень удобным. Вадим сел в кресло напротив меня.

— Итак, если у вас будут вопросы — сразу прерывайте меня и спрашивайте. Окей? Хорошо, начнем.

Он положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла.

— Вначале о себе. Я около десяти лет занимался лечением опухолей мозга, у меня была обширная практика, большое количество кейсов с выздоровлением пациентов. Но в то же время, как и у любого врача, занимающегося серьезной патологией, было достаточно неудач. В большинстве случаев это были не врачебные ошибки. Почти все неудачи были при лечении пациентов с глиобластомой. Она и стала предметом моего научного интереса. Я изучал исследования коллег, пытался придумать что-то свое инновационное. И вот однажды мне пришла в голову идея совершенно нового метода лечения, но чтобы воплотить это в жизнь, нужны были большие деньги. После долгих поисков спонсора мне улыбнулась удача. Один очень богатый человек, жена которого умерла от глиобластомы, хотел вложить деньги в изучение этого заболевания. Мне удалось убедить его в исключительности моей идеи и получить деньги на начальный этап исследований. Почти три года труда, бесконечных проб и экспериментов, и наконец-то удалось полностью описать новый метод терапии и получить прекрасные результаты на животных. Также за это время мы обзавелись вот такой вот прекрасной клиникой, — он раскинул руки в стороны, обозначая масштаб. — Да, далековато от города, но зато здесь чудеснейший лес и тишина.

А забор от лосей и белок, видимо, поставили — подумал я.

— И теперь мы подходим к цели вашего визита к нам, — он даже наклонился вперед, положив локти на колени. — Я предлагаю вам стать первым пациентом, на котором будет опробовано абсолютно новый метод лечения глиобластомы!

— А в чем суть нового метода лечения? — спросил я, тоже наклонившись и положив локти на колени.

— О, конечно! Совсем вылетело из головы. Это сочетание химиотерапии, лучевой терапии и нескольких лекарственных средств нашей разработки вкупе со специально разработанной капсулой, в которую мы вас поместим для создания определенных условий во время терапии.

— И сколько будет длиться такое лечение?

— Один день. По нашим данным, достаточно будет одной процедуры.

— Прямо чудеса какие-то рассказываете! — не удержался я. — Как джекпот в лотерее!

— Никаких чудес, только тяжелая работа, — возразил Вадим Андреевич. — Но и джекпот тоже можно выиграть.

С этими словами он поднялся из кресла, застегнул пуговицу на пиджаке и протянул мне руку для рукопожатия.

— Спасибо большое, что приехали. Извините, что потратил ваше врем, у вас его и так немного осталось. Дариус проводит вас, — видимо, мои слова его сильно задели.

Я вскочил со стула, пожал ему руку и не отпустил ее.

— Подождите, Вадим Андреевич! Я не пытался вас обидеть. Поймите, я уже не ждал ничего хорошего от медицины, а тут вы предлагаете такое!

— И вы простите. Мало сплю, весь на нервах. Давайте так, вы подумайте пару дней и вернетесь с ответом. Пока я не делал никому такого предложения и из уважения к профессору Лазареву и вашим сомнениям подожду. Но долго ждать, извините, не могу.

— Хорошо. В пятницу я вам позвоню.

Христофоров проводил меня до входной двери, открыл ее, а за ней меня уже ждал Кобра.

— Дариус, проводи, пожалуйста, нашего гостя.

Дариус — про себя отметил я. Это имя ему не очень идет. Пусть будет Коброй.

Когда я ехал домой, пейзажи за окном электрички меня уже абсолютно не волновали, сейчас я пытался в своей голове простроить предстоящий разговор с Вальком. Обычно я почти всегда могу предсказать ее реакцию на любую новость, но последние недели внесли коррективы в мою уверенность на этот счет.

Вернувшись в город и подъехав к дому, я, как обычно, курил у подъезда. Из-за угла дома, со стороны метро, ко мне подошла жена, как раз возвращавшаяся с работы.

— Гулял? — спросила она меня.

Что ж, начало разговору было положено не мной. Это первый хороший момент. Мы могли поговорить на улице, где она навряд ли будет на меня кричать. Это был второй хороший момент. У меня в руках была сигарета, что делало меня спокойнее. Это был третий хороший момент. Комбо! Лучше возможности сегодня уже может не представиться.

— Не совсем, — ответил я, стряхивая пепел с сигареты в сторону. — Приехал от врача.

— Какого? — удивилась она. — Ефим Петровича? Он узнал что-то новое?

— Да, он узнал что-то новое, но я приехал не от него, — после этих слов невольно возникла пауза, пока я затягивался.

— Что за загадки и налет таинственности? Можешь нормально объяснить? — в ее голосе проступило легкое раздражение, медлить не стоило.

— На днях позвонил профессор Лазарев, назначил мне встречу. На встрече рассказал про своего ученика, который занимается изучением глиобластомы, и дал контакт. Вот сегодня я у него был.

— Так, пошли домой, сейчас чай заварим, и нормально все расскажешь, с подробностями, — после этих слов она схватила меня за руку в районе локтя и потянула в сторону подъезда. Я не сопротивлялся, но еле успел выкинуть окурок, не попав в урну.

Наш разговор продлился целый чайник. Я старался обстоятельно все рассказать, Валек — обстоятельно меня слушать, иногда перебивая на уточняющие вопросы. Во время разговора мы подливали и подливали чай, снова грели его и снова подливали. После моего рассказа мы перешли к обсуждению того, что делать дальше. Так как жене я только рассказал о случившемся, естественно, она еще не имела своего мнения — мы обсуждали мое.

На середине последней чашки, которую мы уже пили практически без разговора в тишине, она вдруг сказала:

— А может, ну это все? Махнем куда-нибудь, где тепло, и там будем вместе до конца?

Я сразу вспомнил свой план про надувной матрас. Все-таки мы с ней во многом одинаково думаем. Она не романтик, как и я, такое предложение из ее уст сравни грому среди ясного неба.

— Пока глиобластома не разлучит нас? — попытался пошутить я. Шутка была так себе, Валек могла и обидеться, но она слегка улыбнулась, причем не столько губами, сколько глазами.

— Может, посмотрим что-нибудь?

— Сам хотел предложить. Давай тот сериал, в котором родственнички делят наследство богача?

— Давай.

Больше к этой теме сегодня мы не возвращались, без слов нам удалось прийти к соглашению, что сегодня мы проведем вечер вместе, а все остальное будет завтра. Разместившись на диване, мы посмотрели три или четыре серии, как в старые добрые времена, которые были месяц назад.

Все меняется. Иногда все меняется слишком быстро или слишком часто и уже кажется, что все это было очень давно. Но в конце жизни ты понимаешь, что все, что в ней происходило, было вчера.

Вечер, переходящий в ночь, был приятен не только совместным просмотром, но и продолжением.

Закрывая уже уставшие за день глаза, я понял, что правильно распознал поданный знак. Ангел все еще был рядом со мной.

Глава 4.
Последний ужин

⠀
SAHALIN — «Нечего терять»

Утром следующего дня, проводив жену на работу, предварительно накормив ее любимым завтраком, состоящим из кофе и насыщенной различными специями горячей шакшуки, я принялся обдумывать сделанное Христофоровым предложение.

Выбирать варианты не пришлось, их просто не было. Если бы надо было выбирать между экспериментом, который с высокой долей вероятности приведет к летальному исходу, и дальнейшей жизнью в двадцать-тридцать лет, это был бы очень сложный выбор, который я мог бы так и не сделать. Я бы испугался самого факта такого выбора. Мне же необходимо выбрать между тем, что я могу умереть через неделю или через месяц-другой, при этом была хоть какая-то вероятность, что не только удастся выжить, но еще и излечиться. Так что еще с утра я знал, что соглашусь на эксперимент.

Чтобы уже окончательно лишить себя возможности передумать, особенно в последний момент, отправил сообщение Вальку, в котором кратко описал свои размышления и их итог. В ответном сообщении было одно слово — «Правильно».

Позже Валек мне позвонила и сказала, что она взяла отгулы на следующие два дня, и мы обязательно должны провести их в прогулках по городу. Идея мне понравилась.

Я был уже свободен от мук выбора, но не от странных мыслей и сомнений, которые пытались закрепиться в моей голове. Нужно было отвлечься, и просмотр бесчисленных интернет-видео на абсолютно разные темы был прекрасным решением. От сомнений это помогло, но совсем не думать не получалось.

Я пытался представить, как это все будет. Меня заведут в операционную или завезут на каталке, положат на стол под яркие лампы, подключат огромное количество всяких датчиков, вокруг будет огромное количество разнообразной аппаратуры, которая будет постоянно пищать, введут наркоз и дальше будут что-то делать. Я уже не узнаю, что, если не проснусь. Или нет, он говорил еще про какую-то капсулу, значит, меня положат в нее, введут наркоз и тоже будут что-то делать. За этим всем будут наблюдать ассистенты, фиксирующие проведение эксперимента, может, они будут в защитных костюмах, кто знает, что там у них за препараты и как они влияют на людей. И Христофоров тоже будет наблюдать откуда-нибудь из-за толстого стекла или с балкона, специально сделанного над операционным столом.

А если наркоза не будет? Это же эксперимент, будут спрашивать меня, что чувствую, вижу или слышу. Иногда же при операциях на мозге человек в сознании, его спрашивают, что он видит, или смотрят, не изменилась ли речь, если задевают не то, что нужно. На животном так не проверишь, оно не расскажет, что чувствует.

А если для чистоты эксперимента не будет и обезболивания и будет адская боль? Смогу ли я вытерпеть до конца, да еще и не двигаясь, наверное. Здесь они на меня точно уже положиться не смогут, значит, должны будут меня связать и зафиксировать голову — это уже будет больше походить на пытки или смертную казнь, если для меня все закончится плохо.

Необходимо все это спросить у Христофорова, когда буду звонить ему и давать согласие.

«Смертная казнь» была не самым приятным вариантом развития событий, поэтому эта мысль надолго заняла мое сознание. Обдумывая несправедливость такого завершения своего жизненного пути, вспомнилась традиция, которая существует для приговоренных к смерти — последний ужин. В моей ситуации это не просто красивый жест, но и возможность провести самый романтический вечер с женой.

Я заказал столик в ресторане, который всегда был в нашем списке при выборе куда пойти, но ни разу так и не был выбран. Мы все время откладывали поход в этот ресторан на следующий раз, так как находились более интересные варианты.

Сколько всего люди откладывают «на потом». Если записать все это на бумаге, список будет невероятного размера! Поэтому, наверное, вспоминая в конце жизни все, что было отложено и так и не сделано, большинство приходит к выводу, что ничего в своей жизни не успели.

Вечером с Вальком мы составили план прогулки на завтра, также она одобрила идею с ужином и мой выбор ресторана. Мы ждали завтрашний день.

Пасмурная погода в день нашей прогулки уступила бразды правления теплому солнечному дню, видимо, одному из последних в этом году, поэтому мы смогли прогуляться по всем запланированным местам. Прошлись по Бульварному кольцу, Арбату, Кремлевской набережной и еще нескольким не таким популярным, уютным местам. Мы много смеялись, вспоминали, как в первый раз бывали в этих местах, наслаждались еще теплыми лучами солнца и ласковыми дуновениями ветра, создававшего ковер из опавших листьев на нашем пути. Как и в дни, когда мы еще не были женаты, мы держались за руки, не отпуская друг друга ни на минуту, как будто если отпустишь, то можешь навсегда потеряться. И этот страх был как никогда близок к тому, чтобы воплотиться наяву.

В ресторан мы пришли точно вовремя. Сложности с выбором блюд удалось избежать. Мы выбрали несколько закусок, горячее и десерт, исходя из наших предпочтений, мы всегда так делали в новых местах. Это позволяет оценить уровень заведения и шеф-повара, и если он достаточно, по-нашему мнению, высок, то в следующий раз пробуем незнакомые блюда. Здесь, конечно, есть риск второй раз уже не прийти, но традицию нарушать мы не стали.

Сильно устав за время прогулки, первые холодные закуски мы съели быстро и молча. Горячие закуски уже немного нас согрели, и в ожидании основных блюд мы начали болтать без какой-либо основной темы, просто о чем придется, перескакивая с одной темы на другую. Когда принесли горячее, говорила только Валек. Мы как-то вышли на тему работы, и она начала очень увлеченно рассказывать о каких-то проектах, людях, в них участвующих, и истории, связанные с этим, она улыбалась и словно светилась от нахлынувших положительных эмоций. Я ее не прерывал, но и не особо вникал в то, что она рассказывает, просто смотрел на нее, периодически кивал и тоже улыбался. Не знаю, что будет дальше, но я хочу запомнить ее такой. Надеюсь, она еще долго будет такой со мной или без меня.

Ужин проходил прекрасно. Нам оставалось еще отведать десерт. По описанию официанта, нас ожидало просто потрясающее сочетание вкусов. Валек сказала, что ей надо отлучиться на пару минут, а я, глотнув воды из бокала, понял, что должен сделать это именно сейчас.

Я достал из кармана телефон и набрал номер, в трубке раздался гудок, потом еще и еще. На том конце не торопились ответить. Я услышал уже шесть или семь гудков, но все-таки решил подождать еще, и вот еще через пару гудков один из них прервался и я услышал «Алло».

— Добрый вечер, Вадим Андреевич! Это Илья, с глиобластомой который.

---

— Да, Илья, приветствую. Ждал завтра вашего звонка, думал, будете до последнего думать, — узнав меня, ответил Христофоров, немного смягчив интонацию.

— Я сделал выбор и решил не тянуть с ответом.

— Похвально и достойно уважения. Так что же вы решили?

— Я согласен. Но…

— Прекрасное решение, Илья, просто прекрасное! — перебив меня, восторженно говорил в трубку Христофоров.

— Но у меня есть пара вопросов по поводу процедуры, — немного повысив голос, настаивал я.

— Конечно-конечно, внимательно слушаю.

— Все будет проходить под наркозом?

— Не совсем. Вы не будете без сознания, но и в сознании как таковом тоже не будете. Что-то, скорее похожее на состояние полной дезориентации.

— Понятно, — ответил я, мне действительно было понятно это ощущение. Я испытывал его несколько раз за короткое время. — Буду ли я чувствовать боль?

— Полученные нами ранее результаты говорят о том, что боли быть не должно. Но это только теоретически. Это все, что я могу сейчас сказать по этому поводу.

Что ж, ответы были получены, зацепиться для дальнейших расспросов было не за что, и осталось узнать только одно:

— Когда мне приезжать на процедуру?

В этот момент официант поставил десерт рядом со мной, и я увидел, как Валек идет к столику.

— Дариус заедет за вами в воскресенье в семь утра. Напишите адрес. Единственное, что вам нужно еще запомнить: не пейте до процедуры никаких лекарств, алкоголя, не употребляйте наркотики и воздержитесь от курения, мы не знаем, как это может повлиять на результат.

---

— Понял, до встречи в воскресенье, — сказал я и, убрав телефон от уха, завершил звонок, так как Валек уже садилась за столик.

Набрав и отправив сообщение с домашним адресом, я отложил телефон в сторону и принялся за десерт.

Официант не обманул, десерт был действительно потрясающим, с контрастным сочетанием вкусов, под такой десерт можно было рассказать, наверное, любые плохие новости, и он бы их смог сгладить.

Я вспомнил витрину с десертами в своей любимой кофейне и пообещал себе, что если все пройдет хорошо, то перепробую все десерты. Жизнь действительно слишком коротка, чтобы отказывать себе в десерте.

По выражению лица жены было понятно, что ей десерт тоже очень понравился.

— Я позвонил и подтвердил, что участвую в эксперименте, — Валек добродушно улыбнулась, услышав эти слова. — Все произойдет в воскресенье, за мной заедут утром.

— Тогда поднимем эти бокалы с водой за успех этого мероприятия, — уверенно предложила она.

Мы легонько столкнулись бокалами примерно на середине стола, потом отпили по глотку, улыбнулись и продолжили наслаждаться десертом.

Прекрасное завершение вечера, прекрасно проведенный день. Дальше была полная Терра инкогнита, неизвестная земля с такой же неизвестной дорогой, которая могла закончиться крутым обрывом.

Пятницу мы также провели в прогулках, как и планировали. Только гуляли не просто по городу, а в парках. Были в Сокольниках, на ВДНХ и в парке Горького. Провели время не хуже, чем вчера, но лично для меня день прошел тяжелее. Во время вчерашнего разговора с Христофоровым я не видел сложностей в исполнении запретов, которые предстояло соблюсти до процедуры. Таблетки я уже перестал пить некоторое время назад, алкоголь и наркотики я не употреблял, а вот сигареты. Тут вышла промашка. Я даже чуть не забыл об этом, когда с утра достал сигарету и почти прикурил, но даже тогда подумал, что проблем не будет и я спокойно проведу два дня без сигарет. Оказалось, что моя никотиновая зависимость была куда сильнее, чем я думал. Уже в середине дня пришлось выкинуть пачку в урну, чтобы точно не сорваться, а вечером я с ужасом думал о завтрашнем дне, предвкушая, какая «ломка» меня ожидает.

Ожидание меня не обмануло, в субботу я только и думал о том, как сильно хочется покурить. Мы провели этот день, не выходя из квартиры, на диване за просмотром телевизора и употреблением еды из доставки.

Я думал, что в свой, возможно, последний день я буду корчиться от невыносимой боли, переживать о предстоящей процедуре, о том, сколько всего я не успел в жизни, но точно не думал о том, что проведу его в мыслях о сигарете. Лишь ненадолго я смог отвлечься на мысль о том, что так и не появились никакие новые симптомы и больше не повторялись приступы. Видимо, мне в этом повезло.

Ровно в семь утра я получил сообщение с незнакомого номера с текстом, что меня ждут у подъезда. Видимо, это был Кобра. Я крепко обнял Валю на прощание, она крепко обняла меня. Так мы простояли некоторое время, потом я ее поцеловал. Она обхватила руками мое лицо и тихо сказала: «Я буду ждать тебя… Удачи…»

Вещей я с собой брать не стал, взяв только телефон и паспорт, вышел из подъезда. Не стал поднимать голову и смотреть, стоит ли Валя у окна, — уверен, она там стояла и наверняка плакала, я бы не выдержал этого.

Дороги в воскресное раннее утро были свободны, мы ехали практически без остановок на светофорах и в полной тишине, даже музыка не играла в машине. Я сидел на заднем сиденье и просто смотрел в окно, не хотелось ни говорить, ни думать, ни бояться. Хотелось, чтобы уже скорее случилось то, что было запланировано на сегодня. Как экзамен — ты хочешь, чтобы он случился как можно позже, считаешь дни, радуешься, что до него еще далеко, надеешься, что его перенесут или отменят в последний момент, но в день экзамена ты хочешь, чтобы он поскорее начался и поскорее закончился.

Сегодня был день моего экзамена, странного экзамена, где от меня ничего не зависело с точки зрения его проведения, но от его результатов я был зависим.

Наконец, стали попадаться места, которые я узнавал. Вот мы проехали мимо железнодорожной станции, значит, скоро приедем. И через некоторое время я увидел знакомый забор, а за ним и здание клиники. Ворота открылись, и мы въехали на территорию.

У входа меня уже встречал Христофоров.

— Доброе утро! Как доехали? — проговорил Христофоров, спускаясь по ступенькам и протягивая мне руку. Он был все в том же костюме и тех же лакированных туфлях.

— Доброе утро. Спасибо, с комфортом, — ответил я, пожимая ему руку.

— Вот и хорошо. Пройдемте внутрь, сейчас расскажу, что вас сегодня ожидает.

Мы зашли в здание, подошли к лифту и поехали в подвал. Когда двери лифта открылись, я увидел длинный светлый коридор, кажется, он был больше, чем на первом этаже, слева и справа через определенное расстояние друг от друга были двери, на которых не было ни надписей, ни номеров.

Долго идти по коридору нам не пришлось, мы свернули направо, и Христофоров открыл одну из первых дверей. В помещении тут же зажегся свет, как только мы вошли. Это оказалась раздевалка.

— Здесь вам надо переодеться. Костюм возьмете вон там, на полке, — он указал на одну из полок на стеллаже в углу. — Свои вещи можете положить в любой шкафчик, они не закрываются на замок. Здесь никто ничего не возьмет, не бойтесь. Потом проходите в кабинет напротив, там вас осмотрят, чтобы убедиться, что вы готовы к процедуре, и дальше я вас провожу в операционную.

Он похлопал меня по плечу и вышел из раздевалки, закрыв за собой дверь.

Я подошел к полке с вещами, взял костюм моего размера и, подойдя к скамейке, стал переодеваться. Костюм был похож на тот, который носят хирурги, только он был белого, а не синего или зеленого цвета. Повесив свои вещи в шкафчик, я сразу убрал паспорт во внутренний карман пальто, а телефон я несколько секунд подержал в руках и повертел его, размышляя. Спереди у верха костюма, который, кажется, называется блуза, было два кармана, и, закончив размышления, я положил телефон в правый карман, предварительно поставив его на беззвучный режим.