Бесплатный фрагмент - Зомби Юпитера

Зомби Юпитера

(Фантастический рассказ)

Маркус Тайллер был известен как разгильдяй и тусовщик, но, в целом, неплохой парень. Он прогуливал занятия, разъезжал по городу на реактивном автокаре «Феррариус», беззастенчиво лгал друзьям и профессорам, но никогда никого не подставлял. Он был щедр — делился последним куском хлеба, помогал нуждающимся, и поэтому не имел врагов. Учёба у него шла неважно, но смекалка и умение логически мыслить не раз выручали его в сложных ситуациях — будь то экзамен или практическое задание. Его аттестат, хоть и не выдающийся, всё же оставлял надежду на светлое будущее.

Следует сказать, Маркус — молодой человек лет двадцати пяти, с небрежно коротко остриженными каштановыми волосами и лёгкой небритостью на лице. Его глаза — глубокого зелёного цвета, с едва заметными отблесками веселья, хотя чаще всего их взгляд кажется задумчивым, словно парень всегда о чём-то размышляет. Легкая ухмылка часто прячется в уголках его губ, создавая впечатление, что он смотрит на мир с долей насмешки, но без злобы. Среднего роста, с крепким телосложением — он привык вести активный образ жизни, и это видно по его уверенной походке и расслабленной манере держаться.

В одежде Маркус предпочитает что-то неформальное и удобное — футболки, джинсы и куртки с нашивками, напоминающими о его юношеских увлечениях. Он всегда немного небрежен, как будто ему совершенно всё равно, что о нём подумают. На первый взгляд, может показаться, что Маркус легкомысленный и безответственный, но за этой маской скрывается человек с добрым сердцем и острым умом.

Характер Маркуса можно описать как смесь авантюризма и скрытой доброты. Он любит рисковать, обожает скорость и адреналин, что часто приводит к неприятностям. Его друзья и знакомые знают его как человека, который готов броситься в любое приключение, но при этом никогда не оставит их в беде. Маркус часто идет на поводу у своих импульсов, но умеет учиться на ошибках. Несмотря на внешнюю непринужденность и хулиганскую натуру, Маркус обладает редким чувством справедливости и всегда готов помочь тем, кто в этом нуждается. Он может показаться циничным, но внутри него живет идеалист, который всё ещё верит в то, что мир может стать лучше, если действовать правильно.

До окончания Института военной астронавтики оставалось три месяца, когда Маркус был задержан дорожной полицией за лихачество. Он разбил несколько указателей и светофоров, а его дерзкое поведение перед полицейскими только усугубило ситуацию. Институт сразу уведомили, и ректор решил не допускать его к государственным экзаменам. Вдобавок, Распределительная Комиссия отказала Маркусу в назначении в Федеральный Космический Флот. Торговый флот также отверг его кандидатуру, как и крупные транспортные компании — отметка «Проблемы с законом» отталкивала всех. В космосе не терпят правонарушителей: одна ошибка может стоить жизни.

Отчаявшийся Маркус видел, как его однокурсники успешно сдавали экзамены и устраивались на престижные работы, а сам он продолжал ходить на биржу труда. Наконец, командир пограничной части, полковник Миччиган, сжалился над ним.

— Маркус, твой отец был моим другом. По старой дружбе готов взять тебя на военную службу, но сперва тебе придется поработать на не самой интересной должности. Если проявишь себя, возможно, даже совершишь подвиг — тогда твой путь в армию будет открыт. Я договорился с ректором: через год тебя допустят к экзамену, и если сдашь, то начнёшь карьеру лейтенанта с чистого листа. Ты меня понимаешь?

— Но куда мне идти? — недоумевал Маркус. Он догадывался, что его ждет грязная работа вроде кочегара или помощника повара, и мечты о военной службе в космосе казались всё более призрачными.

— Ты слышал о транспортной компании «Саркофаг»? — спросил Миччиган.

— Нет, — признался юноша, засунув руки в карманы и слегка раскачиваясь.

Полковник терпеливо пояснил:

— Это похоронно-ритуальная компания, которая занимается доставкой умерших на другие планеты для захоронения. У неё богатые клиенты, но иногда она выполняет задачи для нашей службы. Это твой шанс.

— Похоронная… — уныло повторил Маркус, не представляя себя в роли человека, закапывающего мертвецов.

Увидев его разочарование, Миччиган усмехнулся:

— Я помогаю тебе из уважения к твоему отцу, но даже я не всесилен. У тебя серьезная отметка в личном деле, так что, слушай мой совет: отслужи год в «Саркофаге», получи положительную характеристику, сдай экзамен — и тогда я смогу взять тебя в военный флот. Ты понял?

Маркус вздохнул и кивнул:

— Да, понял.

— Отлично, — продолжил полковник. — Я позвоню капитану корабля «Харон», он оформит документы на твою стажировку. Не подведи ни отца, ни меня, ни институт. Работа несложная, но не скучная. Постарайся исправиться, возьми себя в руки и будь серьёзнее!

Миччиган даже не подозревал, насколько пророческими окажутся его слова насчет «несложной работы». Капитан «Харона» Луис Ли без колебаний принял Маркуса в экипаж, назначив его третьим пилотом — обычно это должность стажера. Все формальности были улажены быстро: за Маркуса замолвили слово и Миччиган, и сам Ли. Руководитель компании принял парня на работу с испытательным сроком.

— Впервые на моем корабле работает не-выпускник престижного Института военной астронавтики, — сказал Ли, разглядывая Маркуса. — Обычно у нас инженеры, врачи и пилоты из местных вузов. Но правила в космосе для всех одинаковы, так что требовать с тебя буду наравне с другими. Ты меня понял?

— Так точно, капитан, — отчеканил Маркус.

Ли пояснил, что компания «Саркофаг» занимается захоронением клиентов на различных планетах Солнечной системы. Её флот включает десять кораблей, а «Харон» перевозит замороженные тела на Марс, Плутон, спутники Сатурна и Юпитера. Сегодня в контракте стояло 400 усопших, предназначенных для захоронения на Мимасе, спутнике Сатурна.

— Оформляй груз, — сказал Ли, вручая Маркусу стопку документов. — Убедись, что все тела доставлены на борт и закреплены.

— Но я не люблю трупы, — жалобно произнёс Маркус.

— Я тоже, — усмехнулся капитан. — Поэтому я командую кораблем, а ты займешься тем, чего не любишь. Если накосячишь, — вышвырну тебя в космос без скафандра и запишу в отчёте, что ты сам закончил жизнь самоубийством.

Маркус стоял, задумчиво осматривая морг, и чувствовал себя неуютно. Работа, к которой он только что приступил, оказалась гораздо сложнее, чем он ожидал. Не физически, но морально.

— Такая перспектива меня не прельщает, — пробормотал Маркус себе под нос и отправился в наземный морг, чтобы ознакомиться с грузом. Его шаги эхом отдавались в длинных коридорах, и волнение нарастало с каждым шагом. В морге его встретил остальной экипаж «Харона»: первый пилот Иван Яковлевич, суровый мужчина средних лет, со стальными глазами и пронизывающим взглядом; второй пилот Эллена Фоейрштайн, спокойная и сосредоточенная женщина с холодным профессионализмом в глазах; врач Франсуа Берже, обаятельный француз с лёгкой улыбкой на лице и тщательно ухоженной бородкой; пять братьев-механиков, чьи имена Маркус не успел запомнить — они были похожи друг на друга, как капли воды; кок Изабель Франк, миниатюрная женщина с весёлыми глазами и быстрыми движениями; и администратор Сергей Пушкин, представительный мужчина с доброжелательной улыбкой, который также оказался представителем Объединенной церкви Земли.

— Мы хороним и христиан, и буддистов, и мусульман, и даже верующих языческих направлений, — пояснил Пушкин, пожимая руку Маркусу. — Всегда приходится учитывать желания и обряды каждой религии.

— Ты третий пилот? — спросила Изабель, улыбнувшись. — Выпускник Военного института?

— Почти, — ответил Маркус с легким раздражением.

— Почти — значит, не сдал экзамен и теперь должен год отработать у нас, чтобы получить допуск на повторный экзамен, — грубо подытожил Иван Яковлевич, с усмешкой глядя на стажёра. Суровость первого пилота ощущалась даже в его голосе, и Маркус почувствовал, что тот считает его чем-то вроде неудачника.

— Не обижайся, Маркус, — мягко произнес Франсуа Берже, дружески похлопав его по плечу. — Иван со всеми строг, но он хороший пилот. Рада знакомству, — добавила она и, понизив голос, спросила: — Есть у тебя какие-нибудь болезни, о которых я должна знать?

Маркус, привыкший к шуткам среди курсантов, по привычке ответил:

— Энурез и сильная эрекция.

Как только слова сорвались с его языка, он тут же осознал свою ошибку. Это был не курсантский зал, и здесь его ответ прозвучал совершенно неуместно. Взгляды остальных словно пригвоздили его к месту.

— Простите, — поспешно добавил он, покраснев. — Шутка. Нет, никаких болезней нет. Всё в порядке.

Иван Яковлевич скептически хмыкнул и направился к выходу, сопровождаемый остальными. Маркус остался один в морге с Пушкиным, который готовился провести церемонию прощания с мертвыми. Среди христиан он читал Библию, среди иудеев — Тору, а для африканских племён пел на суахили и исполнял ритуальные танцы.

Маркус подошел к капсулам с телами. Это были овальные контейнеры с прозрачными крышками, через которые можно было увидеть лежащие в них тела. Они поддерживались в замороженном состоянии, чтобы обеспечить сохранность до места назначения. На вид капсулы казались продвинутыми, но, по сути, это были обычные гробы, оснащённые кодами и информацией о покойных.

Запуская автопогрузчик, Маркус задал программу, чтобы переместить капсулы на борт корабля. Пока робот выполнял работу, юноша ходил между рядами и разглядывал тела. Он вдруг осознал, насколько разными были люди, которых они должны доставить. Пожилые мужчины и женщины, молодые люди… Среди них его взгляд привлекла девушка, чей лик был искажён гримасой ужаса. Даже ритуальные косметологи не смогли придать её лицу умиротворение, свойственное покойным.

Маркус долго стоял у капсулы, вглядываясь в её лицо. «Кто ты?» — пробормотал он и нажал кнопку, чтобы вывести информацию на дисплей. На экране появилось: «Габриэлла Вольф, 20 лет. Католичка. Причина смерти: убийство. Преступление не раскрыто».

— Жаль тебя, — тихо сказал Маркус, чувствуя внезапную печаль. — Тебе бы жить и жить. Может, мы бы встретились и стали друзьями…

Эта мысль вызвала у него воспоминания о его прошлых девушках. Он всегда был легкомысленным, но никогда не обещал серьёзных отношений. Может, именно потому, что боялся ответственности. Однако, глядя на мертвую девушку, Маркус вдруг понял, насколько важно было то, чем он теперь занимался. Транспортировать тела — это тоже ответственность, ведь за каждой капсулой стояла чья-то жизнь, судьба и история.

Маркуса передёрнуло от этой мысли, и он поспешил завершить работу, уже не вглядываясь в лица покойных. Когда все капсулы были загружены, капитан Ли принял его отчёт, проверил файлы на планшете и одобрительно кивнул.

— Хорошо, ты справился. Теперь можешь отдохнуть. Стартуем через час.

Маркус, чувствуя странную смесь усталости и облегчения, отправился в душевую. Струи холодной воды помогли ему немного прийти в себя, но мысли о том, что его ждёт в дальнейшем, не давали покоя.

После душа Маркус надел свежую форму и отправился в свою каюту. Он старался не думать о том, что видел в морге, но образ Габриэллы Вольф не выходил у него из головы. Почему-то именно её смерть задела его больше всех. Хотя он знал, что их груз был наполнен трагедиями и несчастными судьбами, это осознание неожиданно приобрело для него личный характер.

Когда пришло время старта, Маркус занял своё место на мостике. Корабль «Харон» был создан не только как транспортное средство, но и как символический образ, увязанный с ритуальной функцией его миссии. Его внешний вид напоминал странную комбинацию рыбы камбалы и древнегреческой ладьи — неуклюжий и массивный, но в то же время элегантный и внушительный. Дизайн явно был вдохновлён религиозными и мифологическими представлениями, что придавало ему мрачное величие.

Корпус корабля был длинным и широким, с выпуклым верхом и плоским дном, словно тело глубоководной рыбы. Обшивка состояла из тёмно-серого металла с матовым покрытием, не отражающим свет, что делало его почти незаметным в космическом вакууме. На поверхности корпуса располагались символы и узоры, напоминающие старинные руны и космические знаки, что придавало «Харону» мистический вид. Корабль не был обтекаемым, как привычные космические ракеты; его форма скорее была задумана так, чтобы внушать уважение к смерти и транзиту между мирами.

По бокам корпуса располагались массивные двигатели, которые были покрыты сложной сетью трубопроводов и топливных баков. Они выглядели как огромные металлические крылья, которые могли разворачиваться и складываться в зависимости от режима полёта. В хвостовой части находился основной двигатель, свет которого разрезал тьму космоса яркими синими и белыми вспышками.

Внутреннее пространство корабля делилось на несколько секций. В центральной части располагались морозильные камеры для тел, каждая из которых представляла собой отдельную капсулу, оборудованную системами поддержания температуры и сохранности. Эти камеры занимали большую часть пространства и выглядели как ровные ряды саркофагов, уложенных в ряд вдоль стен. Экипаж называл это моргом.

Мостик управления находился в носовой части корабля. Он был оснащён передовыми навигационными системами, широкими экранами и панелями управления. Несмотря на мрачную миссию корабля, его техническое оснащение соответствовало современным стандартам межзвёздных перелётов.

Жилые каюты экипажа располагались в верхней части корабля, ближе к носу, и представляли собой небольшие, но удобные помещения. В них было достаточно места для одного человека, кровать, шкаф и рабочий стол. Несмотря на минимализм, каждая каюта была оборудована системами жизнеобеспечения и коммуникации.

На борту также находились кухня и столовая, медицинский отсек и инженерные помещения, где братья-механики обслуживали сложные системы корабля. Комната для религиозных церемоний располагалась рядом с морозильными камерами и была оборудована всем необходимым для проведения обрядов разных конфессий. Корабль «Харон» был уникален ещё и тем, что выполнял не только ритуальные миссии, но и служил определённым связующим звеном между миром живых и мёртвых. Экипаж понимал важность своей работы и относился к ней с уважением, несмотря на кажущуюся мрачность.

Взлёт прошёл гладко. За три минуты корабль покинул атмосферу Земли и устремился в космос. Маркус смотрел на уносящуюся вдаль планету, чувствуя легкое головокружение от осознания того, что он покидает родной мир. Когда высота достигла пятисот километров, капитан Ли задал программу полёта на Юпитер.

Маркус не удержался и спросил:

— Почему на Юпитер? По накладным мы должны доставить груз на один из спутников Сатурна…

Капитан Ли посмотрел на него с лёгкой усмешкой:

— А ты изучал межпланетную навигацию, третий пилот?

Маркус почувствовал, как его охватывает неловкость. Он вспомнил, как часто прогуливал лекции по навигационным расчётам. Однако не собирался выдавать свою неуверенность:

— Э-э-э… да, конечно.

— Тогда должен знать, что Юпитер часто используют как гравитационную пращу, чтобы сэкономить топливо и получить дополнительное ускорение. Курс рассчитан так, чтобы сначала обогнуть Юпитер, а затем направиться к Сатурну.

Маркус кивнул, стараясь выглядеть уверенным. Но капитан продолжил:

— Когда подлетим к Юпитеру, тебе придётся провести расчёты для гравитационной пращи. Это простая задача. Надеюсь, твоих знаний будет достаточно.

— Конечно, капитан, — пробормотал Маркус, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Он не был уверен, что справится, но делать было нечего. Ответственность лежала на его плечах.

На корабле включилась искусственная гравитация. Маркус ей обрадовался, так как не обладал навыками перемещения по каютам и отсекам в условиях невесомости подобно мартышке. Хотя гравитация не была полностью идентичной земной, все равно шаги были легкими и свободными.

Тем временем капитан Ли оставил парня дежурить на мостике и сам отправился отдыхать. Вскоре рядом с Маркусом оказался один из братьев-механиков, который начал говорить с жутким акцентом, что делало его речь почти непонятной. Маркус с трудом понял, что тот пытался спросить, как продвигается работа, и был рад, когда его заменил первый пилот Иван Яковлевич.

Иван молча сел за пульт управления, не удостоив Маркуса даже приветствием. Он явно не считал нужным общаться с молодым пилотом, который только что начал свой путь в космосе. Несмотря на это, Маркус чувствовал, что этот холод был частью строго иерархического порядка на корабле, где каждый должен был заслужить уважение через свои действия, а не слова.

В автоматическом режиме «Харон» летел по гиперболе в направлении Юпитера. Управлять кораблём в этот момент было почти нечем, но присутствие пилота на мостике оставалось обязательным. Маркус оставил Ивана следить за процессом и отправился в свою каюту.

Его каюта была маленькой, но уютной. На стене висела фотография его отца, героя Военно-Космических Сил Федерации. Маркус смотрел на изображение, чувствуя, как гордость и тревога смешиваются в его душе. Он всегда стремился быть похожим на отца, но теперь, когда находился в космосе, он впервые почувствовал груз ответственности, который сопровождал эту мечту.

Лёжа на койке, Маркус пытался заснуть, но образы мертвых не покидали его. Лицо Габриэллы Вольф снова и снова вставало перед глазами. Она была молода и полна жизни, пока кто-то не оборвал её путь. Как и другие тела на борту, она была лишь одной из многих, но именно её судьба тронула юношу глубже всех.

Не в силах справиться с тревогой, Маркус открыл аптечку, достал капсулу снотворного и проглотил таблетку. Через несколько минут сон накрыл его, но даже во сне он видел мёртвые лица и холодные капсулы, которые загружал на борт «Харона».

Корабль «Харон», выпущенный из хватки земной гравитации, скользил сквозь космическое пространство с ощущением безмолвного величия. Его двигатели работали ровно, с лёгким гулом, едва различимым на фоне абсолютной тишины, царившей за бортом. Звёзды, кажущиеся неподвижными, медленно проплывали мимо, как далёкие маяки, рассыпанные по бескрайним просторам вселенной.

Луна, серебристо-серая и безмолвная, вскоре появилась на фоне чёрного, как уголь, неба. Её поверхность, испещрённая кратерами и бороздами, отбрасывала мягкий свет, который отражался от корпуса «Харона». Корабль величественно пронёсся мимо естественного спутника Земли, огибая его по широкой дуге. Сквозь прозрачные экраны на мостике и в иллюминаторы виднелись величественные лунные горы и глубокие кратеры, а в темных впадинах мерцали отблески далёких звёзд.

Время словно остановилось, когда «Харон» пролетал на расстоянии нескольких тысяч километров от Луны. Космос был бесконечно пуст и, казалось, безразличен к тому, что корабль с человеческим грузом в своих отсеках направлялся к далёким рубежам Солнечной системы. Вокруг царило мёртвое молчание — здесь, в открытом космосе, звук не мог существовать. Экипаж наблюдал за величественным и спокойным пейзажем, каждый по-своему осмысливая масштаб и неизмеримую даль космического путешествия.

Луна быстро уменьшалась, оставаясь всё дальше позади, пока не превратилась в небольшую жемчужину среди звёзд. Теперь впереди корабля простирались миллионы километров открытого пространства, ведущие к Юпитеру, а затем к Сатурну. Впереди было путешествие через безмолвную и бескрайнюю вселенную, где ни один объект не казался близким, а каждый новый горизонт таил свои тайны.

Маркус находился на капитанском мостике. Вокруг него мерцали экраны с данными, тонкие линии диаграмм показывали состояние систем корабля, а за огромным иллюминатором простиралась бескрайняя, почти гипнотическая чернота космоса. Его дежурство протекало спокойно, и он, погруженный в свои мысли, едва заметил, как к нему подошел Сергей Пушкин.

Администратор религиозной миссии, высокий мужчина с седыми волосами, зачесанными назад, носил строгую форму, отличавшую его от остальных членов экипажа. На груди у него висел небольшой медальон в форме креста, который Маркус несколько раз видел на церемониях перед погружением тел на корабль. Лицо Пушкина было всегда серьёзным, а взгляд — чуть насмешливым, как будто он знал какую-то тайну, которую другие не могли понять.

— Господин Тайллер. Вы какой веры? — неожиданно спросил Пушкин, подойдя ближе.

Маркус замер. Вопрос застал его врасплох. Ему не хотелось обижать администратора, который, очевидно, был глубоко погружён в свою религиозную миссию, но парень не мог притворяться. Он не принадлежал ни к какой конфессии. В этот момент ему на ум пришла шутка, и он решил развеять напряжение.

— Я верю в Святой Друшлаг! — сказал Маркус с лукавой улыбкой. — Это Церковь Великого Друшлага с планеты Макарон, что расположена в созвездии Большой Итальянской Кухни, в десяти тысячах световых лет от нас…

Пушкин посмотрел на него с долей недоумения, но затем, уловив шутку, слегка улыбнулся.

— Значит, вы атеист? — спросил он, вернувшись к серьёзному тону.

Маркус вздохнул, не собираясь скрывать правду.

— Да, — признался он.

Пушкин вздохнул, словно разочарованный, и произнёс с печалью:

— Прискорбно, молодой человек. Наша миссия связана с религиозно-ритуальной деятельностью, и быть верующим — требование для всего экипажа. Как вы попали на борт, Маркус?

Маркус усмехнулся, но ответил честно:

— По блату. Надеюсь, это вас не смутит. Даже в наш технологический век знакомства и связи имеют значение. Но в этом моей вины нет. Не я формировал наше общество.

Пушкин оставался невозмутимым, не обратив внимания на иронию.

— Не желаете принять православие? — внезапно предложил он. — Православие — это древняя христианская вера, основанная на учениях Иисуса Христа. Она включает глубокое почитание традиций, строгие посты, исповедь, и веру в спасение души через таинство церкви. Православные храмы украшены иконами, и люди ищут через молитву связь с Богом и духовное очищение.

Маркус, едва сдерживая улыбку от торжественного тона администратора, ответил:

— Нет, что-то не тянет меня…

Пушкин задумался и затем предложил:

— А может быть, буддизм? Буддисты верят в путь к просветлению через медитацию, отказ от мирских привязанностей и постижение истины. Эта вера учит покою, внутреннему равновесию и поиску гармонии с миром. Буддисты стремятся к нирване — состоянию полной свободы от страданий и желаний.

Маркус представил себя в монашеском одеянии, сидящим в позе лотоса на вершине горы, и этот образ показался ему настолько абсурдным, что он не смог удержаться и прыснул в кулак. Пушкин недовольно нахмурился.

— Ну, иудаизм предлагать не стану — это слишком серьёзная вера для такого легкомысленного человека, как вы, — проговорил он с долей осуждения.

Маркус решил не утаивать своих мыслей.

— Святой отец, — начал он с насмешливой интонацией, — я в том возрасте, когда женское тело и пиво — это моя самая лучшая вера. До серьёзной религии я пока не дорос. Видите ли, я не дорос до лейтенанта, и поэтому нахожусь на борту «Харона», а не на крейсере «Щит Тора», куда мечтают попасть все выпускники Института военной астронавтики.

Пушкин с явным неудовольствием взглянул на Маркуса, явно не оценив его откровений. Он вздохнул, но ничего больше не сказал, лишь развернулся и, тихо покачав головой, покинул капитанский мостик. Маркус остался один на посту, наблюдая за безмолвным и бесконечным космосом за иллюминатором.

Космос окружал «Харон» как бездушный океан бесконечной пустоты. Здесь не было привычных ориентиров, кроме далёких звёзд, свет которых миллионы лет добирался до глаз экипажа. Чёрная, почти бархатистая тьма была пронизана лишь редкими вспышками света — звёзд, планет и далёких галактик. Пространство, наполненное вакуумом, казалось одновременно безмятежным и угрожающим своей неизмеримой глубиной и бесконечностью.

Иногда в иллюминаторах корабля можно было увидеть, как мимо пролетали небольшие астероиды, которые мерцали металлическими отблесками в свете далёкого Солнца. Эти каменные глыбы казались одинокими скитальцами в пустоте, следовавшими своим древним путём среди звёзд. Но «Харон», словно старый страж мёртвых душ, уверенно прокладывал свой курс, подчиняясь законам физики и управлению экипажа.

Вдали, за миллионами километров, уже виднелся Юпитер — огромный гигант, вокруг которого закручивались его спутники, как бисер вокруг драгоценного камня. Газовый гигант казался живым, пульсирующим яркими полосами облаков и своим Большим Красным Пятном, которое будто бы наблюдало за всем происходящим в своей системе. «Харон» продолжал свой путь, устремляясь через холодную пустоту, неся свой мрачный груз к далёким мирами.

Здесь, в глубинах космоса, человек мог почувствовать себя ничтожным и уязвимым, но каждый на борту понимал, что они были частью чего-то большего — проводниками между мирами, неся на себе миссию, которую мог выполнить только «Харон».

Прозвенел звонок, и на мостике появилась Эллена Фоейрштайн, второй пилот. Внешне она была очень привлекательной: стройная фигура, светлые волосы, собранные в тугой хвост, блестящие зелёные глаза, в которых отражался свет приборов. Её лицо, с высокими скулами и тонкими чертами, придавало ей вид уверенной и решительной женщины. Она двигалась грациозно, но с тем внутренним стержнем, который ощущается у опытных людей, знающих своё дело.

Маркус, увидев её, не смог удержаться от того, чтобы не попробовать свои старые донжуанские трюки. Он улыбнулся и, бросив в сторону лукавый взгляд, произнёс:

— Сеньора, приятно видеть вас на мостике. После дежурства, может, прогуляемся по кораблю? Я вас приглашаю в бар, где намерен угостить вас баварским вином 1802 года…

Эллена, даже не моргнув, сразу отрезала эти неуклюжие ходы:

— Пацан, я старше тебя на десять лет, и такие юнцы меня не привлекают. Займёмся лучше делом. Ты сделал расчёты гравитационного манёвра у Юпитера?

Маркус быстро сменил тактику, хотя внутренне напрягся:

— Начал, — соврал он, пытаясь не выдать себя. На самом деле, он до этого момента просматривал эротические картинки на своём планшете. — Закончу позже. Ведь время ещё есть?

— Есть, — кивнула Фоейрштайн, даже не взглянув на него. Она села за пульт управления и перевела системы на свой личный код. Это означало, что весь корабль теперь был подчинён ей.

Едва она это сделала, как раздался громкий удар по борту, и корабль затрясся. В мгновение ока загорелись огни тревоги, заполняя мостик тревожным красным светом.

— Метеорит, — крикнула Эллена, побледнев, но сохраняя хладнокровие. Она быстро взглянула на данные компьютера и с твёрдостью в голосе сказала: — Небольшая пробоина в отсеке морозильных камер! Инженерам-механикам срочно направиться туда!

На экранах внутреннего наблюдения было видно, как пятеро братьев-механиков вскочили со своих мест и бросились на палубу, где располагались камеры с мертвецами. Эллена, не отрывая взгляда от приборов, вдруг посмотрела на Маркуса и заявила:

— Вам бы следовало сходить туда тоже. Посмотрите, как специалисты устраняют пробоину — это может вам пригодиться.

Маркус кивнул и двинулся на нижние палубы. Корабль был огромным, как морской круизный лайнер, но благодаря тому, что он успел выучить его схему, он быстро нашёл нужное место. К тому моменту, когда он прибыл, братья уже заделали пробоину и собирали инструменты. Маркус подошёл ближе, чтобы осмотреть работу.

Пробоина была закрыта крепкой металлической заплаткой, которая крепко удерживала атмосферное давление и предотвращала утечку воздуха в космос. Вокруг неё были видны следы от сварки и крепёжные болты, которые удерживали защитный экран на месте.

Когда механики ушли, Маркус заметил, что оказался рядом с той самой капсулой, где покоилась Габриэлла Вольф, девушка, чья смерть до сих пор не давала ему покоя. Его вновь охватило чувство жалости и сострадания. Он осознал, насколько коротка и хрупка жизнь, и насколько беспомощным может быть человек перед лицом судьбы.

Он осторожно постучал пальцем по стеклу капсулы, словно надеясь каким-то чудом разбудить мёртвую девушку. Его лицо было сосредоточенным, словно он пытался найти в этом жесте какой-то скрытый смысл. Но в ответ было лишь молчание.

Вздохнув, Маркус отправился в столовую, где его ждал вкусный ужин с пивом. Весёлая Изабель Франк, кок корабля, болтала без умолку, рассказывая старые анекдоты, которые Маркус, кажется, слышал ещё в детстве. Для неё эти истории казались новыми и чрезвычайно забавными, её смех разносился по всему помещению.

Кроме них, в столовой находился и первый пилот Иван Яковлевич, который сурово взглянул на Маркуса из-под густых бровей, а затем вернулся к своему блюду — тарелке макарон по-флотски. Это было простое, но сытное блюдо, которое Иван, по всей видимости, ел с удовольствием.

— Это типично русское блюдо, — шепнула Изабель Маркусу. — Хочешь попробовать?

— Нет, не хочу, — отказался он. — Я лучше поем пиццу и запью пивом.

— У нас малоалкогольное пиво — всего один процент, — призналась Франк. — Наш корабль всё-таки с миссией религии, и алкоголь противоречит многим верованиям.

— Ох, трудно быть атеистом на борту «Харона», — сердито произнёс Маркус.

Услышав это, Иван Яковлевич вздернул густыми бровями в знак негодования, но ничего не сказал и продолжил есть свои макароны, не уделяя молодому пилоту больше внимания.

Вернувшись в свою небольшую, но уютную каюту, Маркус уселся за стол и открыл свой планшет, намереваясь написать письмо друзьям на Землю. Он уже знал, что будет писать — текст должен был быть ярким, полным захватывающих деталей и героических подвигов. Он улыбнулся про себя, когда вспомнил недавний инцидент с метеоритом и пробоиной, но правды в его письме не будет ни капли.

«Друзья, привет с борта „Харона“! Служба идёт отлично, каждый день приносит новые вызовы. Сегодня, например, мне пришлось самолично заделывать пробоину в корпусе корабля после того, как нас зацепил метеорит. Представьте: красные огни тревоги, тревожные сообщения на мостике, а потом я — с инструментами в руках, как настоящий герой, поднимаюсь к пробоине, не обращая внимания на холод космоса за тонкой стенкой, и успешно справляюсь с задачей! Как это было захватывающе!»

Маркус почти засмеялся вслух, представляя себе выражения лиц своих друзей, когда они прочтут это письмо. Никто из них не узнает, что на самом деле он стоял в стороне, наблюдая, как настоящие специалисты-механики справляются с проблемой. Но разве он мог им признаться в этом? Они бы подняли его на смех, узнав, что он служит на корабле-саркофаге, развозя мертвецов по солнечной системе.

Его настоящая мечта была совсем иной. Быстрее бы закончить эту миссию, сдать все пересдачи, получить, наконец, заветный диплом лейтенанта и вступить на палубу «Щита Тора» — самого мощного крейсера человечества. Эта мысль заставляла его сердце биться быстрее.

Огромный плакат с изображением «Щита Тора» висел на стене его каюты. Маркус часто рассматривал его, представляя себя у штурвала этого гигантского корабля, который был венцом военной техники. «Щит Тора» был величественным, как сам бог-громовержец из древних мифов: массивный корпус, усеянный орудийными башнями, простирался на сотни метров. На его палубах были размещены десятки орудийных установок, способных вести огонь из огромных ствольных пушек, которые могли пробивать любую броню на расстоянии миллионов километров.

Но ещё больше впечатляли его ракетные системы. Мегаядерные боеголовки, каждая из которых могла стереть с лица планеты целый город, покоились в шахтах, готовые к запуску. «Щит Тора» был символом силы и мощи, и Маркус мечтал о том дне, когда он, одетый в форму лейтенанта, встанет на его мостике, командуя целой эскадрильей.

Пока что его ждала другая реальность — бороздить просторы солнечной системы на борту «Харона», корабля, чей груз был мертвее всего живого. Но мысли о будущем поддерживали его, а письмо друзьям — маленькая попытка сделать свою службу чуть более интересной — добавляло ему уверенности.

Маркус, вздохнув, решил немного проветриться и прогуляться по кораблю. Едва он вышел из своей каюты, как увидел капитана Ли, который разговаривал с врачом Берже. Они обсуждали груз, и до Маркуса долетели обрывки фраз: «капсулы с дефектами… нам бы дотянуть… думаю, что без проблем… с телами ничего не произойдет…» Капитан вдруг заметил его и, нахмурившись, строго спросил:

— Расчёты гравитационного маневра готовы, третий пилот? У вас есть 24 часа…

— Я этим сейчас и занят, — попытался соврать Маркус, но прозвучало это неубедительно. Капитан скривил лицо, явно не веря, но не стал ничего говорить. Маркус, не желая испытывать его терпение, поспешил дальше, стремясь уйти подальше от центрального поста и мест, где собирались остальные члены экипажа.

Проходя мимо инженерного отсека, он уловил странный запах, отдающий кислятиной — явным признаком самодельного алкоголя. Заинтересованный, Маркус приоткрыл люк и с удивлением увидел большой металлический чан со спиралью. Внутри что-то кипело, а с конца спирали тонкой струйкой лилась жидкость прямо в металлические емкости. Вокруг чана находились несколько механиков, чьи имена Маркус так и не запомнил, но их красные лица выдавали то, что они были уже навеселе.

— Так вот чем они здесь занимаются! — понял Маркус. — Гонят самогон прямо на корабле, где «сухой закон». Ну, молодцы, ничего не скажешь!

Увидев его, механики замешкались, но затем дружелюбно замахали ему, приглашая присоединиться. Рослый, лысый механик, которого Маркус про себя прозвал Черепахой из-за массивного черепа и медлительных движений, предложил попробовать напиток. Маркус, не желая отказываться, сделал глоток, и его горло тут же обожгло.

— Сколько градусов? — с изумлением спросил он.

— Девяносто! — гордо ответил Черепаха, ухмыляясь. — Гоним по старинным горским рецептам. В напитке смесь трав, фруктов и овощей. Настоящий «чертополох»!

— Но как вы смогли пронести травы через санитарный контроль? — удивился Маркус. — Эти проверяющие просто звери, даже моль не проскочит.

— А мы их засунули в один из гробов, — хмыкнул второй механик с торчащей в разные стороны прической, за что Маркус прозвал его Ежом. Он пил самогон прямо из бутылки и выглядел вполне довольным жизнью.

Третий механик вытащил старый аккордеон и заиграл странную, но заводную мелодию, которая напоминала смесь фольклорных мотивов и какой-то космической музыки. Маркус сначала хотел только послушать, но вскоре четвертый и пятый механики пустились в пляс — смесь танго, ча-ча-ча, брейк-данса, твиста, африканских прыжков и русской «Барыни». Это выглядело настолько комично и забавно, что Маркус не удержался и бросился к ним, танцуя джигу под аплодисменты остальных. Смех, песни Элвиса Пресли, Франка Синатры и даже «Бони М» с их знаменитым «Распутиным» разносились по отсеку.

Выбравшись оттуда, Маркус, ощутивший всю тяжесть алкоголя, полз на четвереньках по коридору, стараясь не привлекать внимания. Он натыкался на выступы, пытался открыть двери, которые не должны были открываться, но каким-то чудом добрался до своей каюты и рухнул на кровать.

Однако всё это видела Эллена через внутренние камеры. Она наблюдала за его жалкими попытками добраться до места, едва сдерживая смех. Парень выглядел комично, ужом ползущий по коридору, но она ничего не сказала и даже не внесла запись в бортовой журнал. Ей было слишком смешно, чтобы всерьёз отчитывать его.

За иллюминатором горел космос. Млечный Путь раскинулся серебристой лентой, словно кто-то бросил на чёрное бархатное небо мерцающий песок. Величественные рукава галактики простирались во все стороны, их свет проникал в самые тёмные уголки пустоты. Снизу мягким светом сияло Солнце — маленький жёлтый шарик, освещающий путь «Харона», пока тот двигался к своей следующей цели, неся на борту покойников в ледяных капсулах.

Маркусу снился странный и жуткий сон. Он летел среди звезд, но вместо привычных кораблей вокруг него парили гробы, покрытые странными символами и тускло светящиеся в темноте космоса. Один из гробов внезапно раскрылся, и оттуда выплыла мертвая Габриэлла Вольф. Ее глаза были пустыми, губы шевелились, как будто она что-то говорила, но звуков не было слышно. Она тянула руки к Маркусу, схватила его за руку и начала сильно трясти, словно пыталась предупредить его о чем-то страшном. Вокруг сгустилась тьма, и все покойники внезапно повернулись к нему, медленно приближаясь. Чувство ужаса захлестнуло его, но он не мог вырваться из хватки Габриэллы.

Кошмар прервал сигнал внутренней связи. Маркус с трудом открыл глаза, их резало от яркого света. Часы показывали пять утра по земному времени.

— Чёрт, — пробурчал он, поднимаясь с постели. Его тошнило, тело ныло от похмелья. Вчерашняя самогонка явно была намного сильнее, чем он предполагал. Всё внутри крутилось, и желание блевануть не покидало его.

— Тайллер! — раздался в наушниках недовольный голос первого пилота Яковлевича. — Почему ты не на молитве?

— Какая ещё на хрен молитва? — пробормотал Маркус, с трудом сдерживая рвотный рефлекс.

— Ты на борту «Харона», и участие в молитвах — обязательное требование похоронно-ритуальной компании «Саркофаг». Ты читал, что подписывал в контракте?

Конечно, Маркус ничего не читал. Вместо того чтобы тратить время на 120-страничный документ, он просто поставил подпись на последней странице и бросил бумаги на стол инспектору отдела кадров, не удосужившись даже пролистать контракт.

— Я атеист, — попытался оправдаться парень. — Мне это не обязательно!

— Это для всех обязательно! Даже капитан Ли на молитве!

— Присутствие атеиста на молитве — это кощунство для верующих!

— На корабле верующий только администратор Пушкин! Но все мы ходим на молитву! Быстро вали в каюту религиозной медитации, если не хочешь получить выговор!

Яковлевич отключился. Маркус только успел бросить наушники, как его стошнило прямо на пол. Весь вчерашний ужин и алкоголь оказались на полу его каюты. К счастью, гравитация на 60% от земной удержала все это от полета по всему отсеку.

С трудом приведя себя в порядок, Маркус поспешил к помещению для молитв. Знал он об этом помещении немного, но сигнальные знаки указали ему путь. Вскоре он оказался у входа.

Каюта религии была странным местом, представляющим собой эклектичную смесь религиозных традиций разных культур. Стены были увешаны иконами и картинами, среди которых перемешались образы Иисуса Христа, многорукой богини Дурги и Будды. Рядом висели портреты Владимира Ленина и царя Владимира Путина, будто они тоже были частью религиозного пантеона. С потолка свисали амулеты, шаманские тотемы, свечи горели по углам, наполняя воздух сладковатым ароматом странной травы, который был слишком необычен, чтобы быть каннабисом.

Экипаж сидел на корточках в центре зала, и перед ними, на возвышении, стоял Сергей Пушкин, облачённый в причудливое одеяние. Его одежда сочетала элементы сутаны папы римского, чалмы раджи и туфель турецкого султана. На груди его красовался значок с изображением Иосифа Сталина. Он громко читал молитву, его голос звучал величественно и мрачно, словно проповедовал в конце времён:

— Отче наш, пребывающий во всех мирах, да свершится воля твоя от звезды до звезды. Да будет космос наш домом, и не завалится корабль наш на пути своем. Да простишь ты долги наши, как и мы прощаем кредиторам нашим. И не введи нас во искушение между созвездиями, но избавь от черных дыр и гравитационных аномалий. Аминь!

Экипаж повторял молитву, глухо бормоча слова, и многие из них били лбом о пол в знак покорности вселенской силе. Маркус, осознав, что сидит слишком заметно, осторожно скользнул на свободный коврик и начал бездумно повторять бессмысленные на его взгляд фразы. Его все ещё тошнило, и он боялся, что в любой момент может снова вырвать прямо здесь, что, несомненно, считалось бы великим богохульством на борту «Харона».

Пушкин же продолжал свою монотонную проповедь:

— Во имя энергии звёзд и силы гравитации, да пребудет с нами свет вечный. Пусть античастицы избегают нас, как мы избегаем бездны межзвёздной. И да не поглотит нас пустота, но выведет корабль наш на орбиту гармонии и света. Аминь!

Маркус продолжал делать вид, что молится, ощущая, как тяжесть похмелья медленно уступает месту лёгкому оцепенению от абсурдности происходящего вокруг. Когда молитва наконец закончилась, Маркус первым вскочил на ноги и поспешил покинуть каюту. Он бежал через коридоры, чувствуя, как его желудок снова начинает сводить, и едва успел добежать до туалета, где засел на добрых полчаса. Выйдя оттуда, всё ещё ощущая слабость, он решил заглянуть к бортовому врачу Берже. Найти его было несложно — Маркус просто попросил систему управления показать путь, и вскоре оказался у дверей медицинского отсека.

Медицинский отсек выглядел стандартно для космического корабля, но был оборудован всем необходимым. Стены были увешаны различными медицинскими инструментами, анализаторами, колбами и датчиками. В углу стояли стационарные капсулы для регенерации, рядом находилась панель управления биометрическими сканерами. Рабочая поверхность была усеяна медицинскими приборами, кристаллами данных и цифровыми экранами с отображением различных показателей.

Франсуа Берже, высокий мужчина лет сорока с проницательными карими глазами и аккуратно подстриженной бородой, выглядел очень спокойным. Его светлые волосы были собраны на затылке в короткий хвост, что придавало ему утончённый вид. Французская галантность в его манерах проявлялась даже в том, как он носил белый медицинский халат, который сидел на нём идеально.

Берже возился с колбами, его руки быстро и уверенно выполняли сложные действия. Он что-то тихо бормотал себе под нос, проверяя показания приборов.

— Месье, доброе утро, — сказал Маркус, стараясь не шататься, и опустился на ближайший стул. Колени дрожали, а в голове всё ещё шумело.

Франсуа поднял взгляд и, не прекращая своей работы, тихо усмехнулся.

— Ах, алкогольная интоксикация, — догадался он. — Я сразу это понял. Думаю, все это поняли, друг мой. От вас разило спиртным так, что даже в вакууме было бы заметно.

— Но я был не один! — возразил Маркус. — Со мной бухали пять механиков!

— Они-то опытные в этих делах, — покачал головой Берже. — Они всегда заранее принимают специальные таблетки, чтобы глушить опьянение. Поэтому они выглядят трезвыми и бодрыми. А вот вы этого не знали, да?

— Дайте мне эти таблетки, — попросил Маркус, осознавая свою ошибку. Врач снова усмехнулся, достал небольшой пузырёк и высыпал на его ладонь несколько ярко-жёлтых шариков.

— Одной таблетки хватит, — пояснил он.

Маркус быстро проглотил одну из таблеток, запив её водой, и спустя минуту почувствовал, как всё вокруг стало яснее. Голова больше не кружилась, исчезла тяжесть, и на смену неприятным ощущениям пришло облегчение и лёгкость. Настроение резко улучшилось, словно кто-то выключил тумблер боли и усталости в его мозге.

— Вы чудо-доктор! — с благодарностью произнёс Маркус.

Франсуа рассмеялся, но в его голосе прозвучала лёгкая насмешка.

— Я вообще-то патологоанатом, а не лечащий врач. Моё дело — ухаживать за мёртвыми, а не лечить живых. В компании «Саркофаг» такие специалисты гораздо более востребованы, чем обычные врачи. Моя главная задача — доставить трупы к месту захоронения в свежем виде. Таблетка, которую вы приняли, предназначена для того, чтобы поддерживать тела в хорошем состоянии до их отправки.

Маркус застыл, ошарашенный услышанным.

— Что? — выпалил он.

— Но она также помогает выводить алкоголь из организма, так что не волнуйтесь, — добавил Берже с обычным спокойствием. — Ладно, друг мой, мне нужно закончить работу. Ступайте.

Маркус молча кивнул, всё ещё переваривая услышанное, и вышел из медицинского отсека. Его путь лежал на капитанский мостик, где его ожидала важная задача. Скоро они достигнут орбиты Юпитера, а он до сих пор не рассчитал траекторию гравитационного маневра.

В его голове мелькали термины из навигационного курса: «периджов маневра», «радиационные пояса», «безопасное расстояние от атмосферы». Он понимал, что любое отклонение от курса могло привести к катастрофе. Юпитер, величественный и опасный, мог стать как помощником в ускорении их миссии, так и роковой ловушкой, если траектория будет рассчитана неверно.

Маркус глубоко вдохнул и начал собирать мысли, готовясь к одной из важнейших задач за всё время его пребывания на «Хароне». Маркус, собрав последние силы, пытался сосредоточиться на задаче. Его голова всё ещё немного гудела, но он заставлял себя вспоминать формулы и процедуры, которые изучал на курсах. Логарифмы, корни, степени и интегралы — всё это проносилось перед его глазами. В конце концов, он вывел нужную математическую линию для гравитационного манёвра у Юпитера и начал вводить данные в бортовой компьютер.

В этот момент мимо него прошёл механик по прозвищу Ёж. Он беззаботно бросил Маркусу фразу о том, что его ждут на вечерней попойке. Отвлечённый, Маркус пробурчал что-то невнятное в ответ и не заметил, как вместо цифры «4» нажал на «5». Эта маленькая ошибка, казавшаяся незначительной, в итоге оказалась роковой для всего дальнейшего полёта.

Спустя час на капитанский мостик вошёл капитан Ли. Его суровое лицо не выражало ни тени эмоций.

— Мы подходим к точке расчёта через два часа. Вы уверены в своих расчётах, господин Тайллер? — строго спросил он, не упоминая ни о вчерашнем пьяном инциденте, ни об опоздании на молитву.

— Уверен, — солгал Маркус, хотя в глубине души его терзали сомнения.

Вошедшая Эллена усмехнулась, мельком глянув на Маркуса, но промолчала. Она молча заняла место пилота, взяв управление кораблём в свои руки. Капитан Ли смотрел в перископ, направленный на приближающийся Юпитер.

Юпитер, огромный газовый гигант, величественно висел в чёрной пустоте космоса. Его поверхности укрывали хаотичные облачные пояса, закрученные в спирали вихри. Буря на планете, по размерам превосходящая Землю, металась, испуская ужасающие молнии, всполохи которых освещали клубящиеся облака. Гигантские бури, в том числе знаменитое Большое Красное Пятно, двигались, как нечто живое, готовое поглотить всё на своём пути.

Маркус на мгновение был заворожён этим космическим пейзажем. Будь у него хоть капля художественного таланта, он бы запечатлел это величие в картине. Но он не был художником, и потому его взгляд вскоре потерял интерес и вновь сфокусировался на работе.

Компьютер активировался, начав выполнение манёвра согласно программе, которую ввёл Маркус. Огромный корабль «Харон» медленно развернулся, направляясь к Юпитеру, подходя всё ближе к его гравитационной хватке. Критическая точка сближения составляла 200 тысяч километров от центра планеты — чуть дальше от верхних слоёв бурной атмосферы, но всё ещё достаточно близко, чтобы ощутить мощное притяжение газового гиганта.

Корабль начал входить в зону гравитационного манёвра, и всё напряжённо наблюдали за показаниями приборов.

Когда «Харон» вошёл в гравитационное поле Юпитера, его ощутимо затрясло. По корпусу корабля начали проходить волны напряжения, словно огромные металлические листы гнулись под невидимым давлением. На индикаторах вспыхнули красные огни, сигнализируя об опасности. Компьютер начал подавать предупреждения о повышенном радиационном фоне. Влияние магнитного поля Юпитера, самого мощного в Солнечной системе, заставляло «Харон» содрогаться под ударами потоков заряженных частиц — электронов и протонов, разгоняемых до колоссальных энергий. Эти частицы, накопившиеся в радиационных поясах, накатывались на корабль, угрожая превратить всё живое внутри в изжаренные трупы, если находиться здесь слишком долго.

Сила радиации вокруг «Харона» была столь велика, что даже несмотря на защиту корпуса, компьютер продолжал подавать сигналы тревоги. Капитан Ли хмурился, молча взглянув на второго пилота. Эллена, на секунду озадачившись, пожала плечами и проверила показания приборов.

— Почему мы так близко к Юпитеру? — с недоумением спросил капитан.

— По расчётам, мы находимся в 70 тысячах километров от центра планеты, — ответила Эллена.

В этот момент на капитанский мостик ворвался первый пилот, Яковлевич, с побледневшим лицом.

— 70 тысяч?! — заорал он в панике. — Нам нельзя приближаться ближе, чем на 100 тысяч километров! Кто, чёрт возьми, рассчитал этот манёвр? Мы можем рухнуть на планету! Наша масса — 20 тысяч тонн!

Как бы подтверждая его слова, корабль снова затрясло, сильнее, чем раньше. Корпус содрогался от растяжений и изгибов, будто находился под колоссальным внешним давлением. Вдруг искусственная гравитация отключилась, и все, кто не был пристёгнут, взлетели в воздух. Капитан Ли и Яковлевич беспомощно плавали в невесомости, нелепо размахивая руками и яростно ругаясь, пытаясь зацепиться за что-нибудь, чтобы вернуться на свои места. Маркус и Эллена, пристёгнутые к своим креслам, в изумлении наблюдали за хаосом вокруг.

— Быстро покинуть зону! — закричал Ли, изо всех сил пытаясь оставаться спокойным. — Включить маршевые двигатели!

— Без расчётов мы не можем! — заколебалась Эллена. — Если мы сейчас активируем двигатели, нас может выбросить к Плутону или, наоборот, к Венере!

Компьютер продолжал издавать сигналы тревоги, добавив к этому ещё и звуковую сирену. Маркус сидел в кресле, оглушённый и потерянный. Он понимал, что все эти проблемы вызваны его ошибкой. В глубине души он чувствовал, что это его первый и последний полёт в космосе.

— Если мы останемся здесь, позже нам не хватит мощности двигателей! Или нас просто изжарит радиацией! — паниковал Яковлевич, пытаясь дотянуться до ближайшей скобы на стене. Его цель была — самому запустить двигатели, используя только приближённые расчёты.

Эллена наконец приняла решение и потянула за рычаг. Корабль содрогнулся от резкого включения двигателей и, словно гигантский металлический зверь, «Харон» буквально выпрыгнул из гравитационной ловушки, устремляясь к орбите в 200 тысяч километров от Юпитера. Однако даже с этого расстояния газовый гигант всё ещё занимал большую часть обзора через иллюминаторы. Планета казалась огромной, её бесконечные вихри и бури по-прежнему завораживали взгляд.

Яковлевич, наконец, смог дотянуться до скобы и ловко начал перемещаться по мостику, хватаясь за другие скобы, пока не добрался до своего места. Он быстро восстановил гравитацию, и капитан Ли с глухим стуком рухнул на пол. К счастью, он не получил никаких серьёзных повреждений.

Корабль продолжало трясти, но уже гораздо слабее. «Харон» уходил от Юпитера, но его траектория оставалась неопределённой — требовалась перезагрузка компьютера, чем сразу занялась Эллена.

Капитан Ли уже открыл рот, чтобы устроить Маркусу разнос за его катастрофическую ошибку, когда внезапно на мостике раздался тревожный голос администратора Пушкина:

— О святые отцы! Святой Чебурашка! Что происходит?

— Мы попали в гравитационную ловушку! — рявкнул Ли, пытаясь держать ситуацию под контролем.

— Плевать мне на вашу ловушку! Что происходит в морге?! — с тревогой спросил Пушкин.

— В морге? — удивился капитан, переключая экраны на внутренние камеры. Однако радиация повредила линии связи, и изображение было размытым и искажённым.

В этот момент на мостик ворвался врач Берже, его лицо было бледным как мел.

— Мамамия! Мертвецы!

— Что мертвецы?! — сердито выкрикнул Ли.

— Они… они… они ожили! — заикаясь, выкрикнул врач.

И словно в подтверждение его слов, на экране корабельной камеры они увидели, как в морге начали открываться капсулы. Трупы медленно поднимались и вылезали наружу. Эта картина была столь ужасающей, что все на мостике замерли, лишённые дара речи. Даже капитан Ли, только что готовый взорваться от ярости, замер в оцепенении. Впереди, за пределами корабля, всё ещё нависал величественный Юпитер, а внутри «Харона» разворачивался настоящий кошмар.

Когда механиков накрыла тряска, они находились недалеко от морга, где занимались обычной проверкой инженерных систем «Харона». Зловещая вибрация металла под ногами вызвала у них лишь раздражение, поскольку такие маневры всегда грозили дополнительной работой и проблемами. В этот момент братья-механики не скупились на нецензурные выражения, полагая, что администратор Пушкин их всё равно не услышит и не сможет наказать за нарушение устава службы.

— Что за чертовщина, мать его за уши?! — выкрикнул Ёж, вытирая пот со лба и озираясь по сторонам.

— Похоже, Эллен отключила гравитацию, — промычал Черепаха, сплевывая на пол.

Остальные трое братьев выражались ещё более гнусно, используя жаргон, сочетающий в себе элементы неаполитанской мафии, японских якудза и русских бандитов. Однако их колоритные ругательства останутся за кадром — слишком они не соответствовали нормам приличия.

Неожиданно двери морга тихо скользнули в стороны, и на пороге появились незнакомцы. Механики удивлённо уставились на них — никто из них не ожидал встретить на борту новых лиц. Эти люди не были зарегистрированными пассажирами, да и их внешний вид не был похож на вид обычных обитателей корабля.

— Это кто такие? — удивился Музыкант, сжимая в руках аккордеон. Маркус однажды назвал его так из-за любви к игре на этом инструменте.

Трое незнакомцев выглядели странно. Они были облачены в одежды, в которые обычно оборачивают мертвецов перед церемониями. Символика Объединённой церкви украшала их наряды, как бы подчёркивая их принадлежность к миру ушедших.

Женщина с бледным лицом и жуткой, разъярённой улыбкой вызывала самое большое беспокойство. Её глаза были пусты, словно она смотрела сквозь мир, а из её горла вырывались странные, нечленораздельные звуки. Она двигалась неуверенно, но с каждым шагом её движения становились более уверенными и резкими, будто она быстро училась ходить заново. Двое её спутников, мужчины средних лет с раздражёнными выражениями лиц, осматривались вокруг, словно выискивая кого-то или что-то.

В этот момент до Ежа дошло:

— Эй, братья, да это наши трупаки!

— Кто?! — переспросил четвёртый механик, которого семейная команда за медлительность прозвала Тупым.

— Наши клиенты! — заорал Черепаха, перекрикивая шум вибрирующего корабля.

— А кто наши клиенты? — с неподдельным недоумением спросил Тупой.

— Да ты совсем дурак! — взревел Черепаха. — Мы всегда перевозим мертвецов! Это они — мертвецы с гробов!

— Но они же мёртвые… — неуверенно возразил Тупой, оглядывая странных существ перед ними.

— Как видишь, ожили, — выругался Ёж, добавив непечатное выражение.

— Но это невозможно! — упорствовал Тупой, словно надеясь, что его слова изменят реальность.

— Объясни это им! — огрызнулся Музыкант, жестом указывая на толпу, что появилась за тремя мертвецами.

Из тёмного коридора морга начали выходить другие люди — десятки оживших мертвецов. Они были разного возраста, пола и происхождения, но всех их объединяло одно: их кончина была подтверждена врачами, а на руках у священнослужителей имелись сертификаты о смерти. Эти люди когда-то принадлежали миру мёртвых, но сейчас, по какой-то неведомой причине, они вернулись с того света.

Мертвецы приближались к механикам, их иссиня-белая кожа и фиолетовые пятна под глазами придавали им поистине жуткий вид. Глаза этих существ были пусты и безжизненны, лишены каких-либо эмоций, как у кукол, но звуки, которые они издавали, наполняли помещение зловещей атмосферой. Сначала они двигались неуверенно, но в какой-то момент, словно почуяв запах живых, остановились на мгновение, а затем бросились на механиков, протягивая перед собой руки.

Музыкант, отшатнувшись, пытался удержаться на ногах:

— Эй, эй! Что вы делаете?! — закричал он, пятясь назад. Первая мертвая женщина, самая быстрая из оживших, добралась до него и с нечеловеческой силой прыгнула. Она вцепилась руками в его талию и, словно в порыве странной нежности, попыталась укусить его за нос. Со стороны казалось, будто она хочет его поцеловать, но вскоре стало понятно, что это был не просто поцелуй: её зубы вонзились в его плоть, оставляя кровавые следы.

Музыкант с воплем упал на пол, женщина стала рвать на нём одежду, пока кровь не хлынула из раны на его носу.

— Помогите! — истошно закричал он, извиваясь под тяжестью мертвой. Черепаха, стоявший рядом, бросился на помощь. Он схватил аккордеон Музыканта и со всего маху ударил им мертвеца по голове. Аккордеон жалобно заскрипел и буквально развалился на части, распространяя вокруг себя мелодию последнего вздоха, прежде чем окончательно рассыпаться на куски.

Ёж тут же подхватил своего брата с пола, и оба начали отбиваться от остальных мертвецов, наседавших на них. Хотя они были не самыми умными людьми, они быстро поняли, что произошло нечто сверхъестественное: те, кого они привезли на борту для погребения на одном из спутников Сатурна, по каким-то непонятным причинам вернулись к жизни.

Пятый механик, осознав серьёзность ситуации, бросился к аварийному щитку и ударил по кнопке тревоги. Сирены тут же раздались по всему кораблю, хотя на капитанском мостике уже и без этого было ясно, что обстановка накалилась до предела. Яковлевич пытался выправить курс корабля, избегая гравитационных ловушек и радиации Юпитера, Ли с яростью раздавал приказы, а Эллен вызывала доктора Берже и администратора Пушкина, пытаясь понять, что делать дальше. Маркус же, находившийся в состоянии полнейшей паники, заметил, что Изабель на камбузе всё ещё готовит по рождественским рецептам, не подозревая о происходящем. Она была с наушниками и слушала джаз-рок, полностью отрезанная от внешнего мира и всех тревог.

— Это зомби! — в ужасе прокричал Маркус.

Капитан Ли с яростью посмотрел на него:

— Чего сидишь без дела?! Расчитывай новый курс на Сатурн! Мы проморгали гравитационную пращу, и теперь летим чёрт знает куда!

Фойерштайн, побледневшая от страха, принялась вбивать навигационные данные в компьютер, стараясь быстро пересчитать траекторию.

— Капитан, я всё исправлю! — обещал Яковлевич, дёргая рычаги и включая маневровые двигатели, чтобы избежать дальнейшего воздействия радиации. Однако «Харон» всё ещё находился в зоне мощного магнитного поля Юпитера, и опасные дозы радиации угрожали кораблю.

— А кто мне исправит это?! — кричал Ли, указывая на экран, где уже три десятка зомби бродили по отсекам корабля, и всё больше и больше мертвецов выходило из своих криогробов.

Капитан нажал кнопку, остановив звуки тревоги — они были уже излишни. Ситуация была и так предельно ясна: на борту творилось что-то ужасное. Механики отчаянно отбивались от зомби инструментами. Один из них махал разводным ключом, другой — тяжёлой кувалдой, третьи хватались за всё, что попадалось под руку, но мертвецы не останавливались. Их лица, искажённые странным выражением пустоты и жажды, медленно приближались к ещё живым.

В этот момент на экране связи появилось лицо врача Берже. Он был в медицинском отсеке и проводил ревизию каких-то препаратов.

— В чём дело, капитан Ли? — спросил он, явно недоумевая.

— Ваши клиенты ожили! — орал капитан, едва сдерживая ярость.

— Какие клиенты? — удивился Берже.

— Не тупите, месье Берже! Ваши трупы ожили!

Франсуа побледнел, его руки задрожали, а глаза беспокойно забегали.

— Вы загрузили, может, не мёртвые тела, а живых в состоянии анабиоза? Перепутали с грузом? — продолжал негодовать Ли.

— Что вы! Что вы! — залепетал врач. — Это были мертвецы! Я лично проверял каждое тело!

— Но как они ожили? И как выбрались из капсул?!

— «Саркофаг» закупила новую партию криогробов, но они оказались с дефектами! Чипы полетели, программа слетала с дисков, а замки были слабыми. Толкни изнутри — и всё откроется. Но мы не думали, что мертвецы смогут выбраться самостоятельно…

— Быстро идите в морг и остановите ваших пациентов!

— Но я не знаю, что делать с ожившими мертвецами! — в отчаянии выкрикнул Берже.

— Это ваши проблемы, месье Берже! Вы отвечаете за трупы — вот и разбирайтесь! Остановите этих зомби!

Маркус, слушая всё это, начал понимать, в какую ужасную ситуацию попал корабль. То, что происходило на борту «Харона», казалось кошмаром, который никто не мог предвидеть. Хотя стажёр и чувствовал, что всё это как-то связано с его ошибками, никто не мог точно сказать, стал ли он причиной оживления мертвецов на корабле.

На капитанском мостике царила напряженная атмосфера, словно пространство само по себе было заряжено тревогой и страхом. Весь экипаж сдерживал своё беспокойство, наблюдая, как ожившие мертвецы захватывали всё больше и больше отсеков корабля. Мостик заливал мягкий, искусственный свет приборов, от которого казалось, что всё вокруг ещё больше погружается в абсурдный кошмар.

Капитан Ли, несмотря на внутреннюю панику, старался держать всё под контролем. Его лицо, обычно выдержанное и решительное, теперь было искажено гневом и отчаянием. Он стиснул зубы так, что было слышно, как они скрипят.

Маркус наблюдал, как братья-механики героически отбивались от наседающих зомби с помощью гаечных ключей, лопат и случайных инструментов. Каждый удар отзывался глухим стуком по полуживым телам, но это не замедляло их продвижение. На экране виднелись цифры, показывающие количество оживших: их было уже больше пятидесяти, и цифра росла с пугающей скоростью.

Юпитер, колоссальный гигант за иллюминаторами, словно наблюдал за их борьбой. Его огненные шторма и мощные радиационные зоны пульсировали в такт с тревожной ситуацией на борту «Харона». Корабль всё ещё находился в пределах его притяжения, и любое неверное движение могло привести к катастрофе.

Появление на капитанском мостике Сергея Пушкина показалось находившимся там как явление Христа народу. Все облегченно вздохнули: вот уж этот специалист по религии и загробным делам знает, как действовать и какие меры надо предпрнинять. Видимо, администратор Объединенной церкви был не в курсе последних событий, поэтому он с удивлением спросил:

— А что произошло? Почему наш корабль раскачивало так сильно? Мы попали в какой-то гравитационный шторм? Я проводил обряд по шаманизму индейцев Северной Америки, когда меня швырнула на пол. Я разбил несколько важных ритуальных чаш и рассыпал индигриенды. Прошу пояснений, капитан Ли!

Тот с удивлением посмотрел на Пушкина и, с трудом сдерживая себя, чтобы не пнуть ему ботинком меж глаз, процедил:

— Ваше Преосвещенство! Пришла ваша пора показать знания экзорцизма или иного прочего в борьбе с зомби и прочей нечистой силой.

Пушкин уже недоумленно спросил:

— Чего, капитан? Вы случайно не гашишем обкурились? Я слышал, что в прошлом вы увлекались наркотиками…

— Заткнитесь, господин Пушкин! — заорал опять Ли, стукнув кулаком по пульту управления. Затем ткнул на экран. — Сейчас не время обсуждать мои прошлые ошибки! Вам спасать свою и наши жизни надо! Смотрите!

Пушкин развернулся и посмотрел на экран. То, что он узрел, его не обрадовало. Он взволновался и произнес:

— Это проверка!

— Чего?

— Это проверка нашей веры! На «Хароне» было слишком много атеистов и поэтому мы прогневали Всевышнего и он оживил мертвецов! Ваш атеизм, господа, привел нас к беде!

— Так вот, верующий Пушкин, ступайте и победите своей верой нечистых! — приказал капитан.

Тут голос подал Маркус, который наблюдал, как братья-механики гаечными ключами и лопатами отбиваются от зомби. Их численность с каждой минутой становилось все больше. Учитывая, что груз состоял из 250 трупов, то это явно много для 11 человек экипажа.

— Капитан Ли? У нас есть оружие!

Это вызвало новую ярость капитана.

— Мы похоронно-ритуальная посудина! Мы гражданский объект! У нас невозможен бунт, так как все пассажиры — всегда мертвы!

— И как можно убить уже мертвых? — спросила Эллена. — Если только не распилить их электропилой…

Пушкин стоял на мостике, его лицо было бледным, но взгляд — горящим решимостью. Он поправил церковную униформу, словно это была броня, и уверенно произнёс:

— Это проверка нашей веры! Мы должны противостоять им силой разума и светом Господа! Только вера способна изгнать этих созданий тьмы обратно в небытие.

— Это будет весьма хорошо, — с сарказмом заметил Яковлевич, не отрывая глаз от приборов. Его руки нервно бегали по панели управления, корректируя курс, чтобы избежать смертельной радиации Юпитера. Планета, кипящая под ними, казалась одновременно величественной и устрашающей. Волны магнитных полей сотрясали пространство вокруг «Харона», грозя в любой момент вырвать корабль из его траектории.

Капитан Ли, не сводя взгляда с экрана, на котором зомби медленно, но неуклонно приближались к важным отсекам, горько усмехнулся.

— Если ваша вера может остановить это, Пушкин, — произнёс он, — тогда нам всем стоит начать молиться. Потому что, похоже, других вариантов у нас нет.

Пушкин, не дожидаясь дальнейших приказов, направился к выходу. Его шаги были уверенными, но за ними скрывалось напряжение, как будто даже он сам до конца не верил в свои слова. Однако выбора не было. Он спустился к нижним палубам, где стоны зомби становились всё громче и ближе.

На мостике на мгновение повисла тишина. Все взгляды были устремлены на экраны, где отображалось происходящее на нижних уровнях корабля. Братья-механики продолжали отчаянно отбиваться, но их усилия казались тщетными — зомби прибывали всё новыми волнами, и вскоре их было уже около ста. Оружия, как напомнил капитан, на борту не было — «Харон» был гражданским кораблём, предназначенным для перевозки мёртвых, а не для защиты от них.

— Ну что ж, — тихо сказал Ли, вздыхая, — если всё пойдёт совсем плохо, мы всегда можем прыгнуть в космос и оставить их здесь…

Администратор Пушкин, с поднятой над головой святой книгой в ярко-желтом переплёте, выглядел как пророк в самый неподходящий момент. Его голос был полон страсти и убеждённости, когда он громогласно взывал к высшим силам:

— Да обратит свой всевидящий взор Святой Путен на мерзостных созданий и остановит их кровавый поход! Да поглотят звёзды и чёрные дыры нечистые души, и спасутся верующие от Геены Огненной и Князя Тьмы, именуемого Люцифером Галактическим! Да обратится к вам благодать Вселенского Провидения, о вы, кто лишён покоя и смысла!

Его молитва звучала с такой пылкостью, что на мгновение казалось, что сами звезды могли откликнуться и осветить тьму в его душе. Но реальность оказалась куда прозаичнее, чем благие намерения. Зомби, странно замерев от его криков, действительно на миг остановились. Пушкин, уверенный, что его святые слова начали действовать, бросился вперёд с книгой, словно оружием, ударяя по головам мертвецов, как древний паладин на поле битвы с нечистью.

Однако его энтузиазм быстро угас, когда одна из неживых рук выхватила книгу и разорвала её на куски. Остатки молитвы заткнули Пушкину рот — ироничная концовка для человека, который только что призывал небеса. Его благочестие тут же испарилось вместе с надеждой на божественное вмешательство.

Первые удары мертвецов сорвали с него одежду, и администратор, забывший о святости, принялся кричать и ругаться настолько непристойно, что даже братья-механики, славившиеся своей нецензурной речью, на миг замерли от неожиданности.

Зомби, однако, остались равнодушны к его словам. Они разодрали его плоть с ужасающей лёгкостью, словно вскрывали консервы. Кишки и внутренности Пушкина выплеснулись наружу, и гулкие звуки чавканья заполнили коридор. Мертвецов явно не смущал неистовый крик их жертвы, они только ожесточённее принимались за дело, поглощая куски мяса с апокалиптическим аппетитом.

Старушка в викторианском платье с улыбкой, которой явно не хватало зубов, с особым рвением тянула к себе половой орган администратора, словно это был лучший деликатес на борту «Харона». Мрачная ирония этой сцены привела бы в отчаяние даже самых закалённых из присутствующих, но времени на размышления не было — мертвецы не оставляли возможности для пауз.

Оторванная голова Пушкина, выкатившаяся к стене, безжизненно глядела пустыми глазами, когда кто-то из зомби окончательно оторвал её от тела. Вскоре по полу катались и другие части тела администратора. Коридор «Харона» залился густой, алой кровью, создавая зловещую картину, в которой звуки чавканья и треск костей смешались с непрерывной какофонией ужаса.

— О майн Готт! — произнес Маркус, вспомнив, как молилась его бабушка-немка. Именно эта фраза сейчас выражала всем его эмоции. В ужасе была и Эллен.

Тогда капитан принял решение:

— Значит так: господин Яковлевич, вы выводите «Харон» на новую тракторию и запустите сигнал «СОС», может, откликнутся пограничные катера или торговые корабли поблизости! А мы — я, Эллен и Тайллер — идем в сторону морга, чтобы остановить зомби!

Маркусу показалось это не с амой лучшей идеей. Похоже, такого же мнения придерживалась и второй пилот. Для нее сейчас капитанский мостик казался самым надежным и безопасным местом. Только с капитаном нельзя было спорить.

— Если получится, то загоним мертвецов обратно в их «консервы», — продолжал Ли, и это показалось Маркусу еще более абсурдным делом. Но он не смог сказать что-то в знак протеста.

Эллен, бледная как вата, встала с кресла и двинулась вслед за капитаном, который был настроен весьма решительно. Маркус замыкал шествие, пытаясь по дороге найти что-нибудь в качестве оружия. Но ничего такого так и не увидел. В итоге они с пустыми руками, двигаясь по коридорам, достигли помещения, в котором пировали зомби.

Маркус услышал, как бьются подобно римским легионерам славные братья-механики. Черепах раздавал такие тумаки, что плющились черепа зомби. А Еж протыкал всех ломом. Другие братья отбивались молотками, лопатами или просто пинали наседавших мертвецов.

— Капитан Ли, — крикнул Музыкант, пытаясь остановить кровь там, где был когда-то его нос. — Меня ранили! Это зомби!

— Мы поняли, — ответил Ли, прищуриваясь. Он обдумывал тактику действий, хотя правильным решением было свалить из этого помещения и заблокировать все выходы.

С третьего рукава коридора появился врач, он трясся от страха, так как увидел обглоданный скелет Пушкина. Однако он держал огнетушитель, надеясь пеной остановить зомби.

— Месье Берже, приступайте! — приказал ему капитан.

— Но я не знаю, что делать! — крикнул в ответ бедный Франсуа.

В напряженной обстановке коридоров корабля «Харон», где зомби беспрепятственно терроризировали экипаж, капитан Ли пытался сохранять самообладание. Его решения были на грани безумия, но сейчас других вариантов не было. Его приказ бедному доктору Берже прозвучал абсурдно, однако обстановка диктовала свои правила:

— Вы врач, — рявкнул капитан, сжимающий кулаки. — И вы должны знать, как убить мертвеца!

Эти слова казались шуткой, но сейчас уже никому не было до смеха. Доктор Франсуа Берже, стоящий перед разъяренными зомби с огнетушителем в руках, выглядел абсолютно потерянным. Его обычно спокойное лицо было побелевшим, руки дрожали, а очки съехали набок, как будто готовы были вот-вот упасть. Врачу по своей природе было неприятно убивать — он ведь привык спасать жизни, а не отнимать их, даже если эти жизни давно утекли.

— Но… — попытался возразить Франсуа, его голос дрожал от паники. — Я лечу живых, а не борюсь с нежитью! Я же не экзорцист!

Капитан Ли только нахмурился, явно не в настроении для философских рассуждений.

— Сейчас не до раздумий! Действуйте, или мы все станем их ужином! — крикнул Ли, указывая на надвигающихся зомби.

Берже, сдерживая панику, наконец, решился на действие. Стиснув огнетушитель, он разжал его клапан, и белая пена с шипением вырвалась наружу. Зомби, видимо, не ожидали такого поворота событий, и несколько из них на мгновение замедлились, как будто забыли, зачем они сюда пришли.

Но пена, конечно, не остановила их надолго. Один из мертвецов, молодой мужчина с перекошенным лицом и одной отсутствующей рукой, начал двигаться прямо к Берже, грозно вытянув свою оставшуюся конечность. Доктор, с ужасом осознав, что огнетушитель ему не поможет, резко отступил назад, спотыкаясь о собственные ноги.

— Это бесполезно! — взвизгнул он, бросая огнетушитель на пол, который с глухим стуком покатился к ногам капитана Ли.

Капитан покачал головой, явно разочарованный. Всё происходящее вокруг было сумасшедшим фарсом, но у них не было выбора, кроме как продолжать сражаться, хоть и без четкого плана.

Мрак коридоров «Харона» сгущался вокруг, когда зомби становилось всё больше. Их шаги, некогда медленные и неуклюжие, теперь напоминали беспощадный марш. Капитан Ли стиснул зубы и, схватив край двери, с силой нажал на кнопку. Дверь со скрипом закрылась, отделяя их от нависшей угрозы. Но этот барьер стал и их ловушкой — капитан закрыл дверь своим личным кодом, лишив всех шанса на немедленный побег.

Маркус почувствовал, как холод пробежал по его коже, заставляя волосы на затылке встать дыбом. Эллен, охваченная паникой, металась по небольшому пространству, ловя взглядом каждую щель, каждый звук.

Их окружали зомби, и ситуация накалялась с каждым мгновением. Черепаха, механик с сильными руками, стоял впереди, размахивая руками, пытаясь привлечь внимание:

— Быстрее к нам, капитан! Эллен! Маркус! — его крик перекрывал гул мертвецов.

Они рванулись вперёд, ведомые примитивным инстинктом спасения. Их сердца колотились в груди, словно молотки. Франсуа Берже, дрожа от страха, тоже бросился за ними. Но, спотыкаясь о собственные ноги и выскользнувший из рук огнетушитель, он внезапно поскользнулся. Пена, раскиданная по полу, стала его последним препятствием. С тихим стуком затылок доктора встретился со стеной.

Зомби, почувствовав лёгкую добычу, с ревом бросились на него. Маркус, видя происходящее, рефлекторно остановился. Он обернулся и, с отчаянием в сердце, рванул к Франсуа, пытаясь спасти его. Мёртвые пальцы уже тянулись к телу доктора, а их рты издавали глухие, утробные звуки. Маркус схватил левую руку Берже и тянул изо всех сил, но зомби были сильнее и настойчивее.

Тело доктора вскоре скрылось в толпе оживших мертвецов, его вопль раздался эхом по коридору. Звук этот был пронзительным, наполненным невыносимой агонией. Несколько секунд спустя, потолок окрасился алыми брызгами, и кровь покрыла стены, словно тёмная пелена. Органы и плоть разлетелись во все стороны, создавая отвратительный хаос. Перед глазами Маркуса мелькнули глаза и язык Берже, выброшенные из тела в мясорубке смерти.

Мир застыл на мгновение, и парень, оторопев от увиденного, почувствовал, как его желудок сжимается в болезненном спазме. Он зажал рот, чтобы не закричать, и, с трудом сдерживая рвотный рефлекс, рванул обратно, спасая свою жизнь.

Маркус замер, когда его схватила холодная, мёртвая рука. Он поднял голову и столкнулся взглядом с лицом девушки — Габриэллы Вольф. Даже в смерти её черты сохранили холодную, пугающую красоту. Кожа побледнела до серого оттенка, будто покрытая инеем, а глаза, лишённые зрачков, представляли собой два пустых, молочных бельма. Глядя на неё, Маркус ощутил, как ледяная дрожь пробежала по его позвоночнику, когда девушка тихо произнесла на итальянском:

— Tu mi conosci? — Ты знаешь меня?

Её голос звучал тихо, словно издалека, но каким-то образом проникал в самые глубины сознания. Все в помещении замерли, не веря своим ушам. Как могла мертвая девушка говорить? Эллен, капитан Ли и механики переглядывались, чувствуя ужас и трепет. Даже в эту темную минуту, когда вся надежда, казалось, была утрачена, они не могли игнорировать этот странный диалог между живым и мёртвым.

Маркус, глубоко вздохнув, ответил на знакомом языке:

— Sì… Да, — сказал он, чуть запинаясь. Он вспомнил уроки итальянского, которые проходили в его семье с детства, ведь его дед был родом из Сицилии, где в прошлом был связан с мафией. Но сейчас это не имело значения. Он, с трудом собираясь с мыслями, произнес: — Я читал твои данные на капсуле… Это гроб.

Габриэлла замерла, как будто её охватили смутные воспоминания, и вдруг медленно отпустила его руку. Затем, с жестом, напоминающим приказ, она подняла руку, и остальные зомби, к удивлению всех, замерли на месте, как будто подчиняясь её воле.

— Sono morta? — Я мертва? — её голос прозвучал абсурдно в контексте происходящего.

— Да… — Маркус сглотнул. — Мы везём тебя на спутник Сатурна для захоронения. Так пожелали твои родители. Это дорогой сервис.

Габриэлла стояла в нерешительности, её лицо выражало глубокое замешательство. Она с трудом вспоминала свою жизнь.

— Я не всё помню, но… — девушка сделала паузу, как будто старалась ухватить ускользающую мысль. — Помню, что меня убил Диего. Это киллер из римской коморры.

Маркус почувствовал, как страх смешался с непониманием. Он был на грани паники, но не мог оторвать взгляда от девушки.

— Я ничего не знаю о твоей смерти, — выдохнул он. Ли и Эллен слушали в напряжённой тишине, как будто от этого разговора зависела их жизнь.

Габриэлла вдруг резко посмотрела на него и произнесла:

— Найди Диего и отомсти за меня!

— Если я выйду отсюда живым, — пробормотал Маркус, осознавая всю абсурдность ситуации.

— Тебя не тронут, — сказала она, опустив глаза. — Но остальных сожрут!

— Почему? — растерянно спросил он.

— Я не знаю! — в её голосе звучало отчаяние. — Мы страшно голодны и хотим есть… только живых! И не можем побороть это желание. Поэтому бегите!

Её последние слова прозвучали как сигнал тревоги. Всё произошло за доли секунды. Ли, Эллен и Маркус рванулись в сторону выхода, стремительно пытаясь вырваться из этого ада. Маркус чувствовал, как страх толкает его вперёд, заставляя игнорировать боль в ногах и тяжесть дыхания.

Но за ними, с воем и утробными стонами, двинулись мертвецы. Они гнались за живыми с бешеным, нечеловеческим голодом в глазах.

Механики влетели в камбуз, за ними тяжело захлопнулась дверь. В последний момент один из зомби успел просунуть руку, и пальцы мертвеца, не прекращая судорожно шевелиться, остались зажатыми в щели. Черепаха быстро среагировал — схватив с разделочного стола большой кухонный нож, он резко отсек руку. Пальцы продолжали двигаться по полу, как бы подергиваясь в поисках цели. Увидев это, мадам Франк, опытная кулинар, вдруг громко завизжала — она до этого момента даже не подозревала о кошмаре, который творится на корабле.

— Что… что это такое? — кричала она в панике, отступая назад и хватаясь за полки.

Эллен бросилась её успокаивать, обняла за плечи и тихо шептала:

— Спокойно, Изабель… это зомби. У нас тут… ожившие мертвецы.

Изабель застыла, её лицо побелело, глаза расширились в ужасе.

— Зомби? Какое безумие… Значит, это и с нами произойдёт? — пробормотала она, икнув от страха.

Капитан Ли нахмурился, чувствуя, как напряжение нарастает. За дверью зомби продолжали стучать и скрестись, их хриплые стоны звучали как угроза, которая приближалась с каждым мигом. Тишина накрыла камбуз плотным одеялом, прерываемая лишь этим зловещим шумом.

— О чём ты, Изабель? — спросил капитан, не сводя глаз с двери.

Она посмотрела на него испуганными глазами и заговорила, словно вспоминая давно забытый рассказ:

— Сорок лет назад… был один корабль, «Фараон». Он перевозил мертвецов на Япет, на первые кладбища Солнечной системы. Но что-то пошло не так. Корабль слишком близко подошёл к Юпитеру, попав под воздействие его радиации. И… мертвецы ожили. Радиация вызвала реакцию в их клетках, и они снова начали двигаться. Это были обычные трупы, без разума и памяти, но они чувствовали одно — голод. Они сожрали весь экипаж. Единственным выжившим был кок… мой дед. Он спасся, заперевшись в морозильнике, и его нашли спасатели. Но трупы… они вышли в открытый космос, когда корабль разгерметизировался, и больше их никто не видел. Историю засекретили.

Экипаж молчал, переваривая услышанное. Ли нахмурился ещё сильнее, стараясь понять, почему эта информация никогда не доходила до капитанов таких кораблей, как его «Харон».

— Компания «Саркофаг», конечно, замяла это дело, — проговорил он, задумчиво глядя в пространство перед собой. — Иначе бы мы знали, что нас ждёт… и как с этим бороться.

Черепаха, стоя у стены, тяжело вздохнул и внезапно решительно заявил:

— Капитан, мы не вернёмся туда. Ни за какие коврижки. Это самоубийство.

Механики согласно закивали, их лица отражали отчаяние и усталость. Музыкант возился в углу, пытаясь заклеить дыру на месте носа полиэтиленом. Он аккуратно прикладывал его к ране и обматывал голову скотчем. Кровь текла медленно, но непрерывно, и он злился на себя за свою беспомощность.

— Чёрт… зато не буду капать кровью по всему кораблю, — пробормотал он, затягивая последний виток скотча. Бледная кожа его лба блестела от пота, а в глазах читалась смесь боли и отчаяния. Каждый вдох приносил ему дискомфорт, но Музыкант продолжал свою работу с такой усидчивостью, словно это могло отвлечь его от ужасов происходящего.

Мадам Франк, взявшая себя в руки, снова посмотрела на капитана и остальных.

— Мы должны что-то сделать… но я не выйду отсюда. Этот камбуз — моя крепость, и я не собираюсь становиться обедом для этих тварей, — твёрдо сказала она, сжимая нож в руке.

Экипаж, собравшись в узком пространстве камбуза, знал одно: впереди их ждёт только борьба, где любое решение могло стать последним.

Изабель не могла оторвать взгляд от ползающей руки, которая дергалась по полу, царапая когтями металл. Она взяла себя в руки и решила сосредоточиться на более привычных делах — защите и укрытии.

— Нам нужно чем-то забаррикадировать дверь, — решительно произнесла она, перекрывая свои внутренние страхи. — Надо заставить их отступить.

Капитан Ли нахмурился, слушая её рассказ о «Фараоне». Мысли в его голове лихорадочно искали выход. Его логика как капитана вела к тому, что история повторяется. Если радиация Юпитера возбудила клетки тогда, то, возможно, аналогичный процесс произошёл и с их грузом.

— Компания «Саркофаг» могла скрыть это, чтобы не потерять клиентов, — пробормотал он, глядя куда-то вдаль. — В противном случае, мы бы знали, что делать.

— Да уж, хорошая политика у них… — Черепаха сплюнул на пол и уставился на капитана. — Но вы сами понимаете, капитан… Мы не вернемся туда. Это самоубийство.

Ситуация была на грани. Запертые в небольшом пространстве камбуза, все понимали, что каждое решение может оказаться роковым.

Эллен вдруг произнесла:

— У нас есть парламентёр!

— Кто? — удивился капитан.

— Переговорщик!

— Кто?

— Маркус!

Все взгляды в комнате моментально устремились на стажёра. Маркус почувствовал, как пересохло в горле, а ноги стали ватными. Он понял, что от этого взгляда ему не уйти.

— Вы ошибаетесь, — пробормотал он, запинаясь и пятясь назад. — Я не выйду к ним. Это самоубийство!

— Ты установил контакт с одной из зомби, — настаивала Эллен, её голос звучал уверенно. — Значит, у нас есть шанс. Попробуй объяснить им, что мы доставим их к месту назначения. Торжественно и красиво похороним на спутниках Сатурна, с ритуалами их веры. Но для этого они не должны нас убивать.

— Я… я не смогу это им объяснить! — паника звучала в голосе Маркуса, он топтался на месте, не зная, что делать.

— Сможешь, Маркус, — вмешался капитан Ли. — Ты же хочешь получить погоны лейтенанта?

— Хочу…

— Тогда действуй как военный. Это требует от тебя отваги, смекалки и готовности к подвигу!

Маркус оставался в нерешительности. Мысли кружились в голове, как бешеные. Тогда вперед выступил Черепаха с хитрой улыбкой на лице.

— Для храбрости, — сказал он, доставая флягу с крепким самогоном, который механики тайно варили в своем отсеке. — Прими наш напиток. Это придаст тебе силы!

Маркус посмотрел на флягу с ужасом, вспоминая, как его едва не стошнило от этой гадости в первый день службы. Но сейчас было не до церемоний. Страх перед зомби и перспективой стать их ужином пересиливал всё. Вздохнув, он взял флягу, открутил крышку и залил горло этим жгучим дерьмом. Жидкость прожгла его нутро, заставив кашлянуть, но дала странное чувство уверенности.

Сплюнув на пол, он сжал кулаки и сделал знак открыть дверь. Стук замков и медленное открывание двери прозвучали оглушительно громко в тишине камбуза. Когда створки разошлись, Маркус, собравшись с силами, рванул вперёд, выбегая наружу. За его спиной тут же снова захлопнулась дверь, изолируя его от команды.

Впереди его ждали мертвецы.

Маркус стоял перед мёртвыми, закрыв глаза, напряжённо ожидая, что вот-вот его начнут разрывать на части. Но вместо яростной атаки он почувствовал странную тишину вокруг. Зомби не трогали его. Открыв глаза, он увидел, как мертвецы осторожно сторонятся, словно опасаясь его присутствия. Он сделал шаг вперёд, но зомби тут же отступили на такое же расстояние. Каждая его попытка приблизиться к ним вызывала мгновенное отступление.

«Почему?» — недоумевал Маркус. Их поведение казалось нелогичным. Даже Габриэлла, стоявшая впереди остальных, с пугающей красотой и застывшими белыми глазами, пятится от него, как от огня.

— Поговори со мной, Габриэлла, — попытался он наладить контакт.

— Нет, ты пахнешь ужасно. Мы боимся тебя, — голос мёртвой девушки звучал холодно и отстранённо. — Не подходи!

И тут до Маркуса дошло. Алкоголь! Именно этот ужасный самогон братьев-механиков отпугивал зомби. Смешное, невообразимое пойло, которое едва не выворачивало его наизнанку, оказалось самым мощным оружием против живых мертвецов. Понимание этого вызвало у него неожиданную волну смеха. Он не сдержался и рассмеялся, его хохот эхом разнёсся по коридору.

— Чего гогочешь, придурок? — донёсся приглушённый голос капитана Ли из-за закрытой двери.

— Они боятся спиртного! — сквозь смех крикнул Маркус. — Зомби не трогают тех, кто пьян!

Эта новость вызвала гул одобрения среди механиков, и они тут же достали свои фляги, начали пить, не заботясь о правилах на борту.

— А нам? — растерянно спросила Эллен, нервно косясь на дверь, за которой был их единственный шанс на спасение.

— Вам пить запрещено, — ухмыльнулся Ёж, зажав флягу в руках. — На борту «Харона» алкоголь под запретом, сами знаете.

— Но нас тогда сожрут! — разозлился капитан Ли, ударив кулаком по столу.

— Тогда вам, капитан, придётся издать приказ, что алкоголь — официально разрешённый напиток на борту «Харона», — заявил Ёж с улыбкой на губах. Ли нахмурился, но видя безвыходное положение, нехотя кивнул.

— Ладно, разрешаю. Вы спасаете нам жизнь.

Черепаха хитро улыбнулся:

— У нас в каюте есть запасы. Мы принесём вам своё пойло.

После этого Черепаха, решительно махнув рукой, приказал:

— Открывайте дверь!

Капитан и Эллен потянули за ручки, и двери медленно распахнулись. Мертвецы не ринулись внутрь, так как Маркус, стоящий перед ними, был словно живой барьер. Братья-механики, оживлённые новым шансом на спасение, вышли и двинулись вперёд. Зомби уступали им дорогу, не осмеливаясь приблизиться.

— Вам лучше вернуться в капсулы, — обратился к мертвецам Маркус. Он пытался звучать уверенно, несмотря на собственное волнение.

— Мы не можем, — ответила Габриэлла, её голос был полон печали. — Нас что-то удерживает. Но с каждой минутой мы теряем силы. Мы не знаем, что с нами происходит…

Эти слова обнадежили экипаж. Какой-то лучик надежды пробился сквозь пелену отчаяния.

В этот момент снова заработали двигатели. Иван Яковлевич успешно вывел «Харон» за пределы гравитационного поля Юпитера. Корабль покидал опасную планету и стремительно двигался в глубокий космос. Первый пилот точно рассчитал новую траекторию, и теперь они мчались к Сатурну. Путь был длиннее, но более безопасный.

Двое механиков вернулись из своей каюты, неся фляги с напитками. Эллен, капитан Ли и Изабель, уже опьянённые, приняли алкоголь. Они выпили до дна, и, почувствовав приток смелости, решили смело идти вперёд.

Смело и уверенно, как бы следуя за древними пророками, они двигались сквозь толпу зомби. Мертвецы расступались перед ними, словно воды Красного моря перед Моисеем. Зомби, даже лишённые сознания, явно ощущали алкогольное облако, исходящее от пьянейших живых людей, и отступали, словно уклоняясь от мрака.

Трудный путь по коридору стал более безопасным благодаря невидимому барьеру из спиртного. Механики и экипаж уверенно продвигались вперёд, оставляя за собой изрядный хаос, но приобретая уверенность в том, что их план сработал.

Добравшись до капитанского мостика, экипаж «Харона» с облегчением закрыл двери, которые теперь защищали их от угрозы. Первый пилот Иван Яковлевич уверенно вел корабль, отдаляясь от гравитационного поля Юпитера. Постепенно, по мере увеличения дистанции до одного миллиона километров, зомби начали падать на пол один за другим. Это напоминало, как будто кто-то отключил им электричество и моторчики внутри них остановились. Эллен догадалась:

— Их поддерживали радиационные пояса Юпитера.

Маркус, вернувшись к команде, подошел к Габриэлле, которая теперь лежала неподвижно. С тоской в глазах он смотрел на мертвую девушку, которая фактически спасла ему жизнь. Габриэлла, хоть и мертва, все еще оставалась символом спасения и жертвы, от которой не осталось ничего, кроме воспоминаний и чувства глубокого уважения.

Оставшееся время экипаж потратил на возвращение трупов в их капсулы, тщательно упаковывая и подготавливая их для дальнейшего пути. Родственники на Япете не заметили, что мертвецы на какое-то время ожили и творили беспорядок на «Хароне». Капитан Ли предоставил полный отчет компании «Саркофаг», который, как и первый, был засекречен. Экипаж подписал расписки о неразглашении, что подтвердило серьёзность происшествия.

Когда «Харон» встал у причала на Япете, Эллен позвала Маркуса к себе в каюту. Он вошел, не ожидая подвоха. Эллен сбросила с себя всю одежду и осталась перед ним нагая. Она открыла свои объятия, и их страстная любовь развернулась в нежных и горячих объятиях, где каждый прикосновение и взгляд были полны интенсивной эмоции. Их страсть была похожа на огонь, горящий в тёмном, безумном космосе, подчеркивая их взаимное влечение и безграничную преданность друг другу.

Маркус, после своего приключения, вернулся на Землю на пассажирском корабле, держа в папке документы от капитана Ли, свидетельствующие о его отличном прохождении службы на «Хароне». Единственная оговорка в документах была связана с тем, что стажеру следует быть внимательным при решении навигационных задач.

Спустя месяц Маркус Тайллер сдал экзамен и получил диплом лейтенанта. Его назначение на крейсер «Щит Тора» было тем, о чем он всегда мечтал. Но перед этим он решил навестить Италию.

…В одном из баров, Диего Гонсалес де Фрис корчился на полу в жутких мучениях. Из его рта шла пена, и он был в полном хаосе. Перед ним стоял Маркус, закрывая крышку фляги.

— Hai bevuto l’alcol dei meccanici della nave «Charon», — произнес Маркус по-итальянски. — Una bevanda orribile, arricchita con la radiazione di Giove. (Ты выпил пойло братьев-механиков с корабля «Харон». Жуткий напиток, сдобренный радиацией Юпитера).

— Perché? (Почему?) — прохрипел Диего.

— Questo è un saluto da Gabriella Wolf, che hai ucciso (Это тебе привет от Габриэллы Вульф, которую ты убил), — спокойно ответил Маркус, переступая через издыхающее тело итальянского гражданина. Лейтенант Космического флота выполнил свое обещание, данное на борту похоронно-ритуального корабля. В его глазах можно было прочитать удовлетворение и прощение, а также непреклонность в исполнении справедливости.

Эти последние моменты справедливости были завершены, и Маркус смог с чистой совестью двигаться вперед, оставляя позади мрак и опасности своего прошлого.

(22 августа 2024 года, Винтертур)

Под испепеляющей Луной

(Фантастическая повесть)

Пролог

Было теплое лето. Небо над Европейским Центром ядерных исследований под Женевой сияло безоблачной лазурью. Легкий ветерок играл с листьями деревьев, приносил аромат цветов и разносил по воздуху пение птиц. Прекрасная погода стояла над этой частью Швейцарии, создавая идеальные условия для любого дня, пусть даже и наполненного научной рутиной.

Внутри же комплекса царил совершенно иной мир. Под землей простирался огромный ускоритель частиц, Большой Адронный Коллайдер — грандиозная конструкция из километров труб, множества приборов и агрегатов, скрытая в недрах земной коры. Залы Центра были заполнены высокотехнологичным оборудованием: панели управления мигали множеством разноцветных огоньков, мониторы передавали потоки данных с миллионами строк кодов и графиков.

В одном из таких помещений, обставленном лабораторной мебелью и окруженном экранами, сидели научные сотрудники. Их белые халаты и комбинезоны подчёркивали строгую дисциплину и серьёзность происходящего. Для них это был будничный исследовательский день, хотя именно этот день обещал стать особенным.

Молодой ученый азиатской внешности, в круглых очках и с коротко остриженными волосами, сидел перед монитором, сосредоточенно проверяя данные. Его лицо было серьёзным, но на губах мелькала едва заметная улыбка. Его звали Тахир Юлдашев.

— Начинаем… — тихо, но уверенно произнёс он, проверив всё еще раз.

— Да, герр Юлдашев, мы готовы, — отозвался мужчина средних лет с бейджиком на груди, где было написано «Марсель Эванс». Марсель, высокий и подтянутый, был старше Юлдашева, но полностью доверял молодому ученому.

Юлдашев ввел последние команды, и данные загрузились в систему. Огромный ускоритель начал оживать. Металлический ритм работы двигателей и вибрация труб свидетельствовали о том, что всё пошло по плану. Поочередно включались магниты, направляющие частицы по кольцу коллайдера, постепенно ускоряя их до невероятных скоростей. Служебные панели подтверждали успешность каждого этапа, данные проскакивали по экранам, показывая корректные параметры.

Снаружи, в отдельном, защищенном помещении, вспыхнуло нечто невероятное — словно второе солнце осветило зал. В центре появилась розовая сфера, размером с автомобиль. Она казалась живой, пульсировала мягким светом и периодически излучала тонкие всполохи энергии, которые исчезали в воздухе. Казалось, будто сама материя дрожала от её присутствия.

— Портал открыт! — радостно закричала молодая девушка азиатской внешности. Счастье в её глазах было невозможно скрыть, и она с энтузиазмом прыгнула на шею Юлдашеву. — Брат мой! У нас получилось! Тахир, мы открыли звездную навигацию!

— Успокойся, Анора, — с улыбкой ответил Тахир, но его голос не скрывал гордости. Он обнял сестру, ощущая всю значимость этого момента. К ним сразу подбежали другие сотрудники, поздравляя и хлопая по плечам. Радость и возбуждение витали в воздухе, наполняя зал ощущением триумфа.

Тем временем трое человек стояли у розовой сферы в специальной униформе. Их лица излучали уверенность и радость. Они были готовы к путешествию в неизвестность. На их плечах висели рюкзаки с необходимым оборудованием, в руках мачете и фонарики, на поясе ножи и аптечки. Рядом стояли ящики с дополнительным снаряжением.

Юлдашев спустился к ним по лестнице, подошёл ближе и обнял каждого. В его глазах читалась и тревога, и надежда.

— Хельмут, Джим, Геннадий… — начал он, голос его звучал торжественно. — Вы первопроходцы. От вас зависит всё. Мы надеемся на вас. Всё необходимое мы вам дали. Этот шаг может изменить ход всей человеческой истории.

— Не беспокойся, Тахир, — ответил Хельмут, крепкий мужчина с серьёзным лицом, протягивая руку для рукопожатия. — Мы всё сделаем как надо!

После этого Хельмут махнул рукой Аноре, которая с замиранием сердца наблюдала за ними через бронированное стекло. Затем он смело шагнул в сферу, исчезнув в её розовом свете. Джим и Геннадий последовали за ним, прощаясь с коллегами и оставляя мир позади.

Сфера медленно погасла, свет ушёл, и всё вернулось к обычному режиму. Коллайдер был остановлен, помещение погрузилось в тишину.

Тахир Юлдашев остался стоять на месте, задумчиво смотря туда, где только что сияла розовая сфера. Он понимал, что это открытие может перевернуть всю науку и географию Вселенной. Это был новый этап в истории человечества, и он, Тахир Юлдашев, стоял на пороге этого будущего, испытывая в груди особый прилив сил и уверенности.

Глава 1: Жуткая зима в Элгге

Новый 2032 год Андреас Клавун встречал в полном одиночестве. Это был уже седьмой год, как праздник отмечался им без компании, при тусклом свете свечей, в подвале трехэтажного дома №3 по улице Im Stutz в швейцарской деревне Элгг. Стол не был накрыт яствами и напитками, никто не дарил ему подарков и он сам никому ничего не преподносил. Сказочный Санта-Клаус не заглядывал в его жилище и не оставлял подарков под елкой. Оставшиеся воспоминания о тех временах уже не радовали его, и он предпочитал не касаться их, чтобы не тревожить прошлое, ставшее недосягаемым и кажущимся нереальным. Трогать приятные моменты детства для него казалось кощунственным. Пусть они остаются в «архивах» сознания, за гранью времени и пространства.

Прошлые события уже не вернуть, не сделать их таинственными и чарующими. Время изменилось, став более страшным и суровым, лишенным надежды на лучшее будущее. Желалось хотя бы немного стабильности в настоящем… Старинные часы с кукушкой на пыльной стене подвала отбивали время: оставалось четыре часа до полуночи. Новый год, как ни странно, перестал быть ожидаемым и счастливым. Уже много лет никто не ждал от нового периода чего-то хорошего. Все с тоской надеялись, чтобы не стало хуже, и это хуже с каждым годом и происходило.

Усмехнувшись своим мыслям, Андреас сел за стол и взял в руку открытку, найденную среди старого хлама в подвале. На ней были изображены лесные звери, играющие в снежки, а Снеговик в шарфе наряжает елку золотыми шарами; и красочная надпись: «С Новым 2013 годом!». Мужчина тяжело вздохнул, встал и вышел на балкон, чтобы оглядеть унылый и безрадостный ландшафт, который был таким много лет назад и таким же оставался в новом году.

Зима, удивительно, была столь контрастной для Европы, хотя ничего не свидетельствовало об этом: ни снежинок с неба, ни холодного ветра, ни привычной белой пелены снега на зеленой траве или сугробов у подъезда. Дом Андреаса находился на холме напротив заброшенной железнодорожной станции, остались лишь несколько ржавых платформ и три вагона-скелета. Далее простиралась долина, за которой начинался густой лес, но лес давно выгорел, оставив лишь обугленные стволы — кладбище флоры и фауны. Земля казалась черной от высохшей травы и кустарников. Ночью температура редко опускалась ниже +45 градусов Цельсия, а воздух был настолько сухим, что казалось, он вытирает легкие наждаком; Андреас постоянно кашлял и бил себя по груди. Ни капли влаги, даже слюна не вырабатывалась. Моча стала ценным ресурсом, её можно было переработать в питьевую жидкость.

Местность превратилась в пустыню. Почва была тверже мрамора, в некоторых местах черная, как смола. Но это не только здесь, в деревне или по всей Швейцарии. Так стал весь мир — голый, однотонный и почти мертвый. Океаны и моря испарились, обнажив базальтовое дно. Ледники и айсберги исчезли, как и торсы на полюсах планеты. Дожди прекратились, град казался фантастическим. Причиной этому стала Луна, которая превратилась во второе солнце. Не совсем солнце, ибо материнская звезда — огненный шар, а Луна — каменистая планета. Тем не менее, это была раскаленная сковорода на небе, находящаяся на расстоянии 300 тысяч километров, изменившая климат на Земле. Луна выпарила всю воду в атмосферу, превратив окружающее пространство в подобие сауны, но парникового эффекта, как на Венере миллионы лет назад, не произошло — солнечный ветер унес водные пары в открытый космос, лишив Землю источника жизни. В первые годы было душно из-за почти ста процентов влажности, но это был краткий период. Озоновый слой исчез, вымерли морские существа, затем и сухопутные и летающие. Те, кто приспособился, ушли под землю, где ещё сохранялась влага, но им пришлось мутироваться до опасных хищников — такая быстрая эволюция вряд ли происходила ранее. Выжили насекомые и редкие птицы, ставшие монстрами. Остались болезнетворные организмы, но и им было сложно найти жертву. Появились новые болезни, ставшие ещё одним ударом для человечества. Мор ходил по планете, города вымирали, а те, кто выживал, едва ли походил на хомо сапиенса…

Груар, груар! — издавала звуки какая-то птица, летавшая близко к земле в поисках пищи. Это было жуткое создание, с которым лучше не встречаться. Однако и птице долго не пришлось летать — из-под земли вытянулся хоботок, схватил хищницу на лету и втянул её в нору. Через секунду вылетели перья и оторванная голова с мощным клювом. Тот, кто сожрал её, был также хищником, и прогуливаться в таких местах без необходимости было опасно. Можно было, если знали как и зачем.