Бесплатный фрагмент - Зомби-апокаллипсис

Дыры антигравитации

(Фантастический рассказ)

Я осторожно пробирался по улицам, озираясь по сторонам. Нет, я не боялся, что на меня кто-то нападет с ножом в руках или собьет автомашина. Этих явлений в стране давно уже нет. Криминал как-то сам собой рассосался, преступность почти исчезла, и на улицах стало безопасно, но от этого не стало легче жить. Ведь новые угрозы были гораздо более таинственными и страшными, и человечество оказалось к ним абсолютно не готово. И это не ядерная война, не падение астероида, не вспышка сверхновой или пробуждение Йеллостоунского супервулкана в США. Нет. Это было нечто иное, и это пока не имело точного названия. Мы все называли это «дырой».

Город, в котором я жил, когда-то был обычным промышленным центром. С небоскрёбами, церквями, школами, больницами и офисами, он излучал характерную для мегаполиса энергетику. Транспортные потоки были перегружены, и парковка автомобилей — проблемой номер один. Улицы всегда были полны людей, машины гудели в пробках, а поток пешеходов казался нескончаемым. Город жил, кипел и бурлил. Но всё резко изменилось…

С появлением «дыр» даже поездки на автобусе, лимузине или мотоцикле стали опасными. Даже велосипед, который раньше казался безопасным и удобным средством передвижения, стал чем-то, что лучше оставить в прошлом. Эти «дыры» — это пятна на земле диаметром 2—3 метра, где исчезает гравитация. Никто не может их увидеть, но как только ты оказываешься в таком пятне, твое тело мгновенно устремляется вверх. Это происходит из-за центробежной силы, которая возникает, когда ты попадаешь в зону с аномальной гравитацией.

С физической точки зрения, «дыра» — это область, где гравитация больше не действует в привычной нам форме. В этой зоне возникает своего рода инвертированное гравитационное поле: вместо того чтобы притягивать объекты, оно вытягивает их в космос. Это явление напоминает гипотетическую ситуацию с космическими телами, находящимися в сильных центробежных полях, например, вблизи чёрных дыр. Математически можно описать этот процесс как отклонение траектории движения объектов в зависимости от изменения гравитационного потенциала в этих аномальных областях. Из-за этого любые тела, попавшие в «дыру», начинают движение, направленное вверх, ускоряясь с каждым мгновением, что приводит к их исчезновению в атмосфере.

В результате миллионы людей были выброшены в космос. Но не только люди. Животные, птицы, рыбы, насекомые — все они исчезали, как будто их больше не существовало. Лишь деревья, скреплённые своими корнями, удерживались на месте, и несколько зданий, которые оставались на земной поверхности. Все остальное, всё живое и неживое, вырвалось в пустоту, в бездну, в которую исчезали даже облака, исчезала сама реальность. Местами можно было увидеть пустые улицы, которые когда-то были полны жизни, теперь лежали тихо, как мертвая декорация.

Земля, кажется, потеряла всякую устойчивость.

И перестали быть устойчивыми государства и общество. Хаос поселился по всему свету. Войны и конфликты, мятежи и резня исчезли, так как победителей не существовало — всех забирала к себе «дыра». И никто не мог предугадать, где они появятся, эти чертовы дыры. Они могли возникнуть на центральной площади, среди спокойного двора, на улице в людном месте или даже в густом лесу — никто не знал. Священники орали, что это проделки дьявола, и призывали чаще посещать церкви и не жалеть средств на религиозную защиту. Но «дыра» не щадила ни верующего, ни атеиста. Для неё все были одинаковыми. Полиция пыталась призвать к порядку, но я сам видел, как полицейские взмывали в небеса, отчаянно крича. Вместе с ними летели и правонарушители. Это было страшное зрелище: в один момент люди и машины, просто исчезнувшие в воздухе, начинали вращаться, поднимаясь как ураган, и с каждым мгновением их становилось все меньше, пока не исчезали вовсе, растворяясь в космосе. Это было похоже на кошмар, на который ты не мог повлиять, не мог от него убежать.

Однажды я увидел, как таким образом исчез мэр города, пузатый и чванливый человек, с красным лицом и медным взглядом, который всегда смотрел на всех сверху вниз. Он был старым взяточником, зарабатывал на всем — от тендеров до незаконных сделок. Этот человек думал, что его власть и статус помогут ему избежать такой же судьбы, как и у всех остальных. Он, с самодовольной улыбкой, сидел в своем лимузине, когда вдруг улица под ним превратилась в пустоту, а его машина взмыла в небо, как ракета. В его охранном кортежде началась паника — машины тоже рванули в небо. А мэр, его пузо словно раздутое до предела, отчаянно пытался схватиться за что-то, но уже не мог удержаться. Он полетел, он исчез, так же, как и все остальные. Наши астрономы потом вычислили, что мэр устремился по траектории космического аппарата «Вояджер-2», который был запущен десятилетия назад. Возможно, его тело, иссушенное галактическим излучением, в конце концов доберется до какой-то звезды, а может, он так и будет вечно блуждать по пустоте.

А еще была мафиозная разборка в одном из промышленных объектов города. Две банды, члены которых все были как на ладони — с дорогими костюмами, золотыми цепями и небрежными взглядами, встретились, чтобы обсудить очередную сделку, когда их накрыла «дыра». Кто-то успел увидеть, как земля буквально исчезала под ногами, и в последний момент они все начали кричать, а другие пытались выстрелить в эту неведомую тень, в пустоту, надеясь, что это остановит их движение. Но оружие не могло сдержать аномалию, и вот, как ни странно, мафиози, не желая этого, стали астронавтами, но без костюмов и подготовки. Кто-то кричал отчаянно, кто-то вырывался с оружием, а кто-то просто исчез в пустоте. Все это было крайне абсурдно и страшно, но они не могли с этим ничего сделать.

Несмотря на эти угрозы, люди продолжали жить. Да, мы были в постапокалиптическом мире, но это не означало конец всему человечеству. Мы продолжали бороться за существование, искать ответы и не сдавались. Ученые разных стран работали над решением проблемы. Их цель заключалась в разработке переносных приборов, которые позволяли бы любому гражданину увидеть «дыру» заранее и обойти её. Эти устройства, похожие на высокоточные датчики, могли предупредить о появлении аномалии за несколько секунд. Люди начали чувствовать большую уверенность, но важно было и создать защиту, чтобы предотвратить попадание в эти зоны. Некоторые исследователи начали работать над созданием энергетических щитов — барьеров, которые могли бы сдерживать влияние «дыр» и ограничивать их воздействие на землю. Ожидания были высоки, и, несмотря на хаос и разруху, люди верили, что когда-нибудь, возможно, они смогут найти решение и защитить свою планету от этого космического кошмара.

Я — бывший студент местного университета по специальности «история». Мои знания, хоть и обширные, не давали мне никаких преимуществ перед другими, чтобы избежать опасности. Но я придумал одну штуку, которая спасала меня, когда другие просто теряли голову. Я носил перед собой двухметровую палку, на конце которой болтался металлический болт. Это было довольно простое устройство, но оно работало. Как только болт попадал в зону действия «дыры», он срывался с палки и взлетал вверх. Я знал, что если болт оторвался, значит впереди опасность, и я быстро обходил эту аномалию, снова вешая на веревку очередной болт, чтобы предупредить себя о следующей «дыре». Это было как игра в кошки-мышки с самой реальностью, и мне нравилось, что я смог найти способ выжить, когда все остальные были дезориентированы.

Мой метод понравился многим, включая моих родных, которые, видя, как я избегаю опасности, начали использовать его сами. Это нас спасло. Но, конечно, были и те, кто смеялся надо мной, считая, что я слишком боюсь. Среди них был Джонс, которого все называли «Чучело» — из-за его странной одежды в стиле «а-ля чучело». Он всегда носил обвисшие джинсы, кожаные куртки с потертыми швами, и несколько слоев одежды, как бы нарочно не заботясь о внешности, но при этом все время привлекая к себе внимание. На его лице постоянно сидела ухмылка, будто он знал что-то такое, чего не знали другие. Джонс был драчуном и рэкетиром, который сдирал деньги с однокурсников и обкладывал даже преподавателей налогами за «защиту». Он был настоящим бандитом, уверенным, что никто не осмелится противостоять ему, особенно с учетом того, что его отец был сильным адвокатом, и даже полиция не могла с ним справиться.

С Джонсом всегда было пятеро его друзей, из числа такой же шпаны и мрази. Их лица были как живые маски для фильма о преступниках: худые, с темными глазами и затянутыми лицами, с постоянным выражением угрозы. Все они стояли плечом к плечу, как банда, защищая друг друга и порой смотря на людей с таким презрением, что казалось, они готовы растерзать любого, кто осмелится возразить. Их главным занятием было курить травку, пить текилу, и кататься на «хардеях» — больших мотоциклах с грубыми покрышками и мощными моторами, которые они часто гоняли по улицам, создавая невыносимый шум. Брутальные и агрессивные, они считали себя непобедимыми.

Вот и сейчас они поджидали меня, когда я возвращался домой из магазина. В моей сумке было немного продуктов, те, что мне удалось купить по карточкам. Из-за «дыр» разрушилась вся инфраструктура, которая обеспечивала население продуктами питания и товарами повседневного спроса. Застой в экономике стал неизбежным — склады и заводы исчезали, вместе с ними пропали рабочие, а с ними и станки. Полки магазинов стояли пустые, и каждый выход за продуктами становился рискованным мероприятием. «Дыры» забирали всё — даже те ресурсы, которые были необходимы для выживания. То, что осталось, было дорого и крайне ограничено. Жизнь стала борьбой за каждый кусок.

Я шел по улице, стараясь не привлекать внимания, но знал, что не обойтись без встречи с Джонсом и его компанией. Это было неизбежно.

Мой болт взлетел, и я понял — впереди «дыра». Я быстро рассчитал её диаметр и начал осторожно обходить, когда вдруг услышал сбоку крик:

— Ой, очкарик! Стой, очкарик! Забыл нас?

Из-за угла вышли Джонс, или «Чучело», и пять его подельников. Странно, но они каким-то образом избегали «дыр», словно у них была какая-то защита от этих аномалий, как если бы они обладали какой-то невидимой грамотой от Всевышнего. Хотя, может быть, это была просто случайность, ведь иногда «дыры» появлялись непредсказуемо, и иногда их избегали случайно.

Сама банда смеялась, когда видела, как люди улетают в космос. Это было для них забавным зрелищем. Часто они брали поп-корн и алкоголь, шатались по улицам, наслаждаясь трагедиями других. Они смеялись, когда «дыра» выстреливала ребёнка в коляске, оставляя в безумии мать, которая не могла понять, что произошло. Или старика, который, тяжело опираясь на трость, направлялся в Дом престарелых, и вдруг исчез, как будто земля поглотила его. Для них это было веселым шоу, почти как игра, и они наслаждались этим безжалостным зрелищем, не думая о людях, которые погибали.

Я не мог просто убежать, потому что легко можно было наткнуться на другую «дыру». И потому мне не оставалось ничего другого, как обернуться и встретиться с этими недругами.

Хихикая, Джонс подкатил ко мне и схватил меня за шкирку. Его глаза были полны презрения, а дыхание пахло перегаром.

— Что у тебя, очкарик? — спросил он, почти не двигаясь от меня, его перегар ударил мне в лицо. Я сморщился от запаха, пытаясь сдержать тошноту, которая нахлынула вместе с ним. От этого запаха во рту пересохло, а в голове будто мутнеет всё.

— Ничего, — выдавил я, пытаясь сохранять спокойствие.

— Смотрите, очкарику не нравится, что я с ним разговариваю, — сказал Джонс, обернувшись к друзьям. Те загоготали, как всегда. Редкие прохожие, увидев нас, испуганно обошли, а потом поспешили пройти дальше. Нечего было надеяться на помощь — мне не было, кого ждать. В этой новой реальности все стали сами за себя, и никто не мог вмешаться, не подвергаясь риску.

— Отпусти меня, Чучело, — случайно выпалил я. Мой мозг ещё не успел осознать, что я назвал его кличкой вслух.

— Чего? Как ты меня, очкарик, назвал? — взревел Джонс, который не любил свою кличку. В его глазах вспыхнула ярость. Он сорвал с меня очки и швырнул их на асфальт. Я слышал, как стекло разбивается, а затем его туфля с огромной силой раздавила мои очки, оставив только осколки.

Он отнял сумку и бросил её одному из своих подельников:

— Посмотрите, что там?

Один из них ловко поймал сумку и открыл её, извлекая продукты:

— Колбаса, консерва шпрот, хлеб, пакет молока, соль…

— Ты, слепец, — сказал Джонс, намекая на моё плохое зрение без очков. Он был прав. У меня зрение минус шесть, но даже без очков я всё равно мог немного ориентироваться.

— Почему не купил водки? Или текилы? — продолжал он, обнажая свою хищную улыбку.

— Я не пью… — промычал я, пытаясь вырваться, но не знал, что делать. Я не был драчуном, и к тому же понимал, что с шестерыми мне не совладать. Я был слаб, и мои силы ничем не могли противостоять их агрессии. Они были как стена, которую невозможно пробить. Джонс и его друзья были настолько уверены в своей силе, что их насмешки становились ещё более унизительными. Они будто играли со мной, словно с игрушкой, которую можно было бросить в любую секунду.

Я был как загнанный зверь, который знал, что выходов нет.

— Вы получили, что хотели, так отпустите меня, — взмолился я. Меня трясло от страха и усталости. Внутри меня всё сжалось, сердце бешено колотилось, а дыхание стало судорожным. Моё тело словно не слушалось, и каждый мускул был в напряжении, словно перед неотвратимой бурей. Я пытался сосредоточиться, но глаза теряли фокус, а в голове вертелись лишь хаотичные мысли. Я понимал, что должен как-то выкрутиться, но силы уже были на исходе.

Но хулиганы на то и хулиганы, чтобы измываться над жертвой. Джонс ухмыльнулся и достал из-за пазухи нож. Лезвие с глухим звуком выскочило из рукоятки, и его остриё упёрлось мне в живот. Это было не просто угроза — я ощущал каждую микроскопическую точку, где лезвие соприкасалось с кожей.

— Слепец, гони карточку и деньги, — приказал он, и его голос был жестоким, как заточка. — И потом мы тебя немного побьем и отпустим. Резать тебя не станем.

Моё сердце екнуло — было понятно, что полиция не приедет. У нас и полицейских-то почти не осталось. И о правопорядке в городе мы давно забыли. Мы были на грани вымирания, и каждый день становился борьбой за выживание. Но всё равно мне не хотелось быть ограбленным и избитым. Я попытался оттолкнуть Джонса, но вместо того, чтобы отступить, он лишь разозлился ещё сильнее. В его глазах была ярость.

Он ударил меня в лицо, и я почувствовал, как голова резко ударилась о землю. Всё стало мутным. Я упал, и мерзавцы подбежали, начали пинать меня. Каждый удар был как молния, а мои синяки росли быстрее, чем я успевал понять, что происходит. Они били меня без остановки, пока не разбили мне нос и не оставили темных, болезненных пятен по всему телу. Джонс, как победитель, извлёк из моего кармана портмоне с деньгами и карточкой и, свистя, пошел прочь, не обращая внимания на меня.

Его компания последовала за ним, чтобы в ближайшем магазине на мои средства приобрести алкоголь, не заботясь о том, что я лежал на асфальте, в крови и с поломанным носом. Их смех и разговоры уходили всё дальше, но мне было всё равно — в голове стоял только глухой звон.

Я, постанывая, поднялся, почувствовав, как в груди холодеет от боли, и пошел домой, не забывая о безопасности, чтобы не нарваться на ещё одну «дыру». Мои руки дрожали, но я старался не обращать на это внимания. Через час я был дома, в своей квартире. Я сразу зашел в комнату и заперся, не желая, чтобы родители увидели меня в таком состоянии.

Там я протер полотенцем лицо, стирая кровь, и, раздевшись, нанес мазь на гематомы. Боль не утихала, но я знал, что нужно держаться. И всё же, при моём зрении, оставаться без очков было невозможно. Миопия — это неприятная штука. У меня было минус шесть, и без очков я не мог даже шагнуть без риска попасть в «дыру». Запасных оправ не было, и я, недолго думая, взял очки отца. Он умер полгода назад, до того, как началась эта катастрофа.

Отец был дальтоником и имел зрение минус три, так что его очки не были такими, как мои. Мы купили ему специальные очки, которые помимо корректировки зрения позволяли ему видеть мир в цвете. Эти линзы были как волшебные, они позволяли ему увидеть голубое небо, жёлтое солнце, зелёную траву, которые он никогда не видел. Отец, увидев мир в новых красках, был просто потрясён и плакал от счастья. Эти очки позволили ему увидеть всю красоту, которую он никогда не знал. Теперь эти очки лежали в аптечке, и я надел их.

Минус три — это не мои минус шесть, но хоть что-то. Когда я надел очки, мир стал ярче. Стекла, что позволяли отцу видеть цветной мир, немного подействовали и на меня. Я взглянул в окно и увидел… два пятна на дороге. Это были розовые пятна. Я вначале не понял, что это. В жизни никогда таких пятен не было.

— Что это? — произнес я, снимая очки. Пятна исчезли. Я снова надел очки — пятна возникли. Это было странно, но что-то в этом ощущении заставило меня насторожиться.

Какая-то непонятная тревога охватила меня, и я стал наблюдать. Спустя несколько минут я увидел, как крыса, перебегавшая улицу, выпрыгнула из канализационного люка, и как только она наступила на одно из этих пятен, с ужасным писком и маханием хвостом, она взлетела в воздух. Она летела, как мяч, без всякой гравитации, и исчезла в небе.

И тут я понял. Это была «дыра». Специальные очки моего покойного отца позволяли мне видеть места антигравитации. Я тяжело вздохнул, и мои руки и ноги затряслись. Я почувствовал, как уходит земля из-под ног, и был не готов к тому, что могло произойти дальше.

Я вышел из комнаты и вошел в кухню. Это была маленькая, уютная комната с простыми деревянными шкафами, покрытыми легким слоем пыли. На стенах висели старые фотографии и картины, отражавшие моменты семейных праздников. На столе стояла свежезаваренная чашка чая, а вокруг пахло чем-то домашним, теплым и привычным. В углу стояла старенькая плита, на которой мама готовила ужин, а рядом с ней на маленьком табурете сидела тетя Луиза, склонившаяся над расчетами, и мои младшие братья, болтающие о чем-то, что для них было важнее всего на свете.

Моя мама, женщина в возрасте около сорока лет с мягкими чертами лица и коротко остриженными волосами, посмотрела на меня с удивлением, когда я вошел в кухню.

— Ты зачем надел очки отца? — спросила она, нахмурив брови. В её голосе была легкая тревога, смешанная с беспокойством, как всегда, когда что-то выходило из обычной рутины.

— Мои сломались, — буркнул я, не зная, как объяснить все, что произошло.

Мама только посмотрела на меня, ее взгляд был полон сомнений, но она не настаивала. Её лицо, как и всё вокруг, было пропитано заботой и неистощимым терпением, но её глаза не могли не замечать моё напряжение.

Тетя Луиза, строгая женщина средних лет, сидела рядом с ней и, услышав мой ответ, подняла голову. Её взгляд был проницательным, а её короткая стрижка придавала образу хладнокровную строгость.

— Как сломались? — спросила она с подозрением, скрещивая руки на груди. Она была аудитором и никогда не доверяла словам, только бумагам и собственным расчетам. Её лицо было всегда настороженным, как будто она не оставляла места для случайностей и лжи.

— Ну… сломались… — сказал я, не зная, как лучше скрыть правду. Тетя всегда была такой. Взгляд её серых глаз проникал прямо в душу.

— Не ври, Майкл, — сказала тетя Луиза, резко повернувшись ко мне и скрипнув зубами. — Подрался?

Я замолчал. Не хотелось об этом говорить, но и врать я тоже не хотел.

— Ну… почти, — ответил я, не зная, как избежать ответа. Я всё ещё ощущал на себе их удары, их жестокий смех.

— И отняли у тебя продукты? — испуганно спросила мама, её лицо побледнело. Она знала, что карточки — это не просто бумажки, а единственное, что давало нам возможность выжить. Без них наши деньги не стоили ничего.

— Отняли, мама, — сказал я, тяжело вздохнув, и тут же добавил: — Но я верну их.

— Как, брат? — удивленно спросили меня братья, сидящие на табуретках с широко раскрытыми глазами.

— У меня есть план! — сказал я уверенно, хотя сам не был уверен, что план сработает. Не теряя времени, я выскочил из квартиры и поспешил вниз по лестнице. Быстро выбежав на улицу, я понесся, избегая розовых пятен, что я теперь мог видеть.

Теперь, когда я мог видеть «дыры», они уже не представляли для меня угрозы. Моя главная опасность была в лице Чучела и его банды. Их я знал очень хорошо, и знал, что для них не существует ни законов, ни норм морали. Они представляли собой явление, в котором перемешивались наглость, жестокость и тупой разврат.

Я нашел их в парке. Это был старый городской парк с покосившимися скамейками и кустами, из которых торчали сломанные ветки. Лавочки стояли вдоль дорожек, но сама атмосфера парка была гнетущей, будто он стал свидетелем многих бед. Чучело и его друзья сидели на одной из скамеек, распивая бутылки пива. Несмотря на разрушенные вокруг мир, они не утратили своей агрессивной привычки веселиться на чужом горе.

Они не успели сожрать мои продукты, но на часть карточки они купили алкоголь и теперь распивали, громко поющие песню из репертуара Стиви Вандера — «Isn’t She Lovely». Для них это был просто музыкальный фон, но я знал, что для меня эта песня уже никогда не будет звучать так, как раньше.

Я заметил одну «дыру» в пяти метрах от них. Удивительно, как эта гоп-компания избежала её, словно они были защищены чем-то, чего я не понимал. Я подошел ближе, задержался на полметра от неё, и, не сдержавшись, крикнул:

— Чучело! А ты мразь!

Мой крик привел их в состояние изумления, а затем — бешенства.

— Чего?! — завопили они, вскочив. — Очкарик, ты нюх потерял?

— Ну-ка, давайте пообщаемся! — я закатал рукава, готовый к любой реакции, демонстрируя, что не собираюсь сдаваться. Я был готов встретиться с ними лицом к лицу, несмотря на всю их жестокость.

Чучело отложил бутылку пива и пошел ко мне, извлекая нож. Но я продолжал гневно кричать:

— Мерзавцы и подонки! Ну, давайте, давайте! Возьмите меня!

Внезапно Джонс остановился, почуяв неладное, но его друзья не заметили. Они, разгоряченные моими оскорблениями, продолжали двигаться в мою сторону.

— Ты пожалеешь, что пришел сюда, — сказал один из них, и они бросились ко мне. Мы были на расстоянии пяти метров, но сразу же, не ожидая ничего плохого, все они наступили на «дыру».

Тут произошло нечто невероятное. Вопя от страха, они, словно воздушные шары, взлетели в воздух, поднимаясь всё выше и выше, пока не исчезли в небесах, оставив лишь пустое место, где стояли.

Джонс стоял, изумленно глядя, как его банда исчезала в синеве неба, и только сейчас до него дошло, что всё изменилось. Он не понимал, что происходит, но чувствовал, что везение закончилось. Теперь мир вокруг таил в себе опасность, и она могла поджидать его в любом месте. Он начал медленно пятиться назад, дрожа, не зная, куда деваться, ведь «дыры», которые он когда-то чудесным образом избегал, теперь могли поглотить и его.

— Стой, Чучело! — сказал я, обходя «дыру», которая отправила пятерых парней путешествовать во Вселенную. Это было как невидимое поле, пустое и темное, но с огромной силой, которая нещадно поглощала всё вокруг. Я видел, как пространство искривляется, будто сама реальность сжалась и закрутилась в бескрайнее ничего. Пять человек исчезли, оставив только пустоту и тишину, их следы стерлись так быстро, что не успевали даже возникнуть.

Джонс застыл, его глаза расширились, и он понял, что сам может стать жертвой этого странного и ужасного явления. Он испуганно выставил руку с ножом, отчаянно крутился на месте, пытаясь найти выход. Он не видел «дыр», но чувствовал, как мир вокруг него меняется.

— Не подходи ко мне! — вскрикнул он, отчаянно пятясь, стараясь не наступить на одну из тех загадочных розовых пятен, что я видел. Он знал, что его жизнь больше не в его руках.

Я медленно двигался в его сторону, обходя «дыру», которая поглотила его банду. Моя задача была теперь заставить его попасть в одно из этих пятен, а это значит, что он должен был быть уничтожен, так же как и его друзья. Я понимал, что именно страх и его слабость дают мне преимущество. Его уверенность в том, что он был непобедим, ушла, и теперь я стал его единственным врагом.

— Нет, Чучело, теперь ты ответишь, — сказал я, продолжая идти в его сторону.

Джонс понял, что без своей банды он ничто, и я — не тот человек, с которым он мог бы схватиться. Я не боялся его угроз, знал, что он — лишь жалкая тень того, кем был. Моя ярость была готова вырваться наружу. Я не собирался сдаваться.

Сжав кулаки, я бросился на него, не давая ему шанса на спасение. Чучело взвизгнул, как испуганная мышь, и поспешил бежать по аллее к выходу из парка. Он не видел «дыру», но я знал, что именно туда мне и нужно его гнать. Когда он наступил на пятно, его тело с силой взлетело в воздух, и я успел ухватить его за рукав куртки. Он повис ногами вверх, его тело дрожало, и он беспомощно тянулся к земле, но я удерживал его, как невидимая рука судьбы.

Лицо Джонса было искажено ужасом, и он осознал, что только я теперь держу его в жизни. Всё зависело от меня, и, несмотря на его жестокость, он стал всего лишь жертвой.

— Спаси меня… — прошептал он, его глаза полны страха.

— Зачем? — спросил я, продолжая держать его, не желая давать ему и малейшего шанса.

— Я заплачу тебе… золотом и бриллиантами…

— Мне не нужно добро, что ты отнял у других, — ответил я, не чувствуя ни капли сочувствия.

— Я стану твоим рабом! — его голос дрожал от паники.

— Мне не нужны рабы, — сказал я, сжав его руку сильнее. — Верни мне карточку!

Джонс, хлипнув, выдавил:

— Верну, верну, — и с трудом потянулся левой рукой к карману, доставая портмоне и протягивая его мне.

Я разжал пальцы и дал ему уйти.

— А-а-а! — заорал Чучело, его тело дергалось, когда его буквально вытягивало в небеса, как пушинку, отрываясь от земли. Он сотрясался в воздухе, его ноги болтались безвольно, когда он исчезал в облаках, словно несуществующее существо.

Я стоял, смотря, как он исчезает, и только тогда, когда он окончательно пропал из виду, я вернулся к скамейке, забрал свои продукты и пошел домой. По дороге я зашел в аптеку и купил своим родным очки для цветоусиления. Я знал, что теперь они смогут видеть мир по-другому, и, возможно, это поможет им избежать той же участи, что постигла Джонса.

Я рассказал о своем открытии всем встречавшимся прохожим, показывал им через очки розовые пятна, чтобы они убедились в наличии «дыр». Они смотрели на меня с удивлением, но постепенно понимали, что это была не просто игра разума. Мир вокруг изменился, и только те, кто видел «дыры», могли понять, как избежать их.

Вот так всё изменилось. Мир стал другим.

«Дыры» не исчезли. Они перемещались по планете, как шрамы на теле Земли, и хотя мы научились их избегать, мы всегда знали, что они где-то рядом. Мир был разрушен, но мы все ещё пытались жить, как могли. Мы привыкли смотреть под ноги, изучать окружающее пространство, и, несмотря на всё, продолжали двигаться вперёд, стараясь не оказаться следующими жертвами этого таинственного феномена.

(29 декабря 2024 года, Винтертур)

Зомби-апокаллипсис

(Фантастический рассказ позднесоветского периода)

Вот как всё началось: В Китае снова что-то пошло не так. То ли крысу, то ли крота подали на ужин — никто толком не понял. Зато ясно было одно: это животное было заражено новым вирусом под названием «Крузе». Сначала никто не обратил внимания, но вскоре стало очевидно, что вирус передаётся от человека к человеку с пугающей скоростью. Мир вспоминал старые эпидемии: бубонную чуму, испанку, птичий грипп и COVID-19. Однако «Крузе» превзошёл их всех. За считаные недели более 90% населения планеты оказались инфицированными.

И это было только началом. Вирус «Крузе» изменял людей до неузнаваемости. Оказалось, что он перестраивает мозг, стирая личность и разум. Люди, заразившиеся им, превращались в злобных существ, движимых лишь одним инстинктом — жаждой плоти. Они больше не понимали слов, не узнавали близких. Это были не люди, а нечто, что можно было описать как ходячие трупы. Они охотились, нападали, пожирали тех, кто ещё оставался нормальным. И чем больше вирус распространялся, тем сильнее погружался мир в хаос. Дороги были завалены брошенными автомобилями, дома горели, города тонули в страхе и крови.

Я выжила. С первого дня я следила за новостями. Стоило заговорить о новой болезни, как я начала носить маску, дезинфицировать всё подряд, избегать людных мест. Я пила всё, что хоть немного могло укрепить иммунитет, и даже антибиотики, пусть врачи и говорили, что это бесполезно. Когда всё рухнуло, я уже была готова — укрылась дома, плотно закрыла окна, запаслась водой, консервами и медикаментами.

Моим соседям, коллегам и даже некоторым родственникам не повезло. Они заразились, а потом превратились. Зрелище было не для слабонервных: их кожа начинала гнить, глаза тускнели, движения становились дёргаными, но в этом безумии была сила. Они не чувствовали боли, они не уставали. Иногда я слышала их за дверью. Они стонали, царапали стены, разбивали окна. Это была толпа обезумевших зомби-маньяков.

Защищаться пришлось по-другому. Когда стало ясно, что они не отступят, я вооружилась. Ничего сложного: револьверы «Смитт-и-Вессон» калибра.357 Магнум стали моими лучшими друзьями. Пуля в голову — и проблема решена. Эти зомби не были бессмертными, просто трудными. Я тренировалась стрелять, настраивалась на то, что убивать их придётся снова и снова.

Выход на улицу стал испытанием. Иногда приходилось отправляться в магазины, чтобы пополнить запасы. Зомби не трогали консервы. Их деградировавшие мозги не понимали, как открыть банку, да и не интересовались ничем, кроме свежей плоти. Я осторожно передвигалась по улицам, следя за каждым углом, за каждым звуком. Если сталкивалась с заражёнными, действовала быстро. Один выстрел — и дальше.

Мир изменился до неузнаваемости. Но я жива. И, кажется, всё это теперь только начало.

Доверять никому нельзя. У меня не было друзей, ни партнёров. Сначала я верила, что выживание в этом хаосе зависит от объединения людей, но дважды жестоко ошиблась. Оба раза это заканчивалось предательством. Люди, которых я считала своими союзниками, бросали меня в самые критические моменты: один сбежал, оставив меня в окружении зомби, второй украл мои припасы и исчез. После этого я решила, что верить можно только себе. Никто не спасёт тебя, кроме твоих собственных сил.

День начался с неприятного воспоминания. Ранним утром, около десяти часов, я вспомнила, что оставила на работе планшет. На нём хранилась важная информация: карты местности, заметки о маршрутах, списки оставшихся запасов в магазинах. Без него было рискованно. Решив, что откладывать нельзя, я взяла своё оружие и отправилась в офис.

Город был страшен. К десяти утра солнце уже поднялось, но его свет только подчёркивал ужас вокруг. На тротуарах лежали скелеты людей и животных, обглоданных до последней кости. Перевернутые машины преграждали дорогу, их двери были сорваны, а салоны залиты засохшей кровью. Витрины магазинов, когда-то наполненные яркими товарами, были разбиты, а изнутри всё вынесено мародёрами. Многие дома сгорели дотла, оставляя лишь обугленные остовы. Никаких звуков жизни — только стоны зомби и хруст битого стекла под моими ботинками.

Прорываясь через орды заражённых. Скоро они начали замечать меня. Взгляды пустых глаз, рывки в мою сторону. Первый зомби, мужчина в рваной рубашке, бросился на меня с открытым ртом, из которого капала чёрная слюна. Я не дрогнула. Выстрел — его голова дернулась, тело рухнуло.

Второй был крупнее, и, казалось, быстрее. Он настиг меня почти мгновенно, но я увернулась и выстрелила в висок. Его массивное тело грузно упало.

Третий и четвёртый подошли одновременно, издавая утробные звуки. Один из них был в рваном костюме, другой, судя по всему, рабочий, с засаленными руками. Я сделала шаг назад и успела выстрелить обоим в головы. На земле остались два безжизненных трупа.

Последними были старушка и молодой мужчина. Мужчина пытался меня обойти. Поймав его движение боковым зрением, я сделала шаг в сторону и выпустила пулю ему прямо между глаз. Ещё одно тело рухнуло. Но старушка… Эта зомби была не просто врагом.

Тётя Фрося: зомби и при жизни мерзкий человек. Старушка-зомби лежала на земле, её колени были прострелены, и она не могла ходить. Но это её не останавливало. Она ползла ко мне, оставляя за собой кровавый след, шипя, издавая жуткие звуки, словно смесь рычания и хрипов. Её глаза были мутными, как бельмо, но слух остался острым — она поворачивалась на каждый мой звук.

Это была тётя Фрося. При жизни она была злым и мерзким человеком: писала доносы в милицию, обсуждала соседей за спиной, разносила клевету. Она однажды облила мочой двери моей квартиры, обвинив меня в «гулящем» образе жизни. Теперь её лицо выглядело ещё отвратительнее — серо-зелёная кожа, кровавые раны, из которых сочился гной.

Она всё ещё пыталась добраться до меня, шипя и пытаясь вытянуться вперёд.

— Ладно, покойся с миром, — сказала я. — Я тебя прощаю.

Я подняла револьвер, прицелилась и выстрелила. Череп разлетелся, куски плоти и костей упали на землю. Шипение прекратилось. Тётя Фрося замерла, а затем обрушилась в мёртвом покое.

Я перевела дыхание и пошла дальше.

Офис оказался ловушкой для зомби. Когда я добралась до здания, то заметила, что сигнал пожарной тревоги был включён. Автоматические двери закрылись, блокируя доступ свежего воздуха, чтобы якобы предотвратить распространение огня. Пожара, конечно, не было, но люди, оказавшиеся внутри, попали в западню. Теперь это были зомби — мои бывшие коллеги, слепо тыкавшиеся об стены, прозрачные перегородки и двери. Они бродили взад-вперёд, не понимая, как выбраться.

Для меня это оказалось к лучшему. Прозрачные стены отделяли их от меня, и я могла безопасно пройти дальше, наблюдая за ними.

Среди зомби — бухгалтерша тётя Клава. Через одну из перегородок я заметила тётю Клаву, местную бухгалтершу. Она всегда обманывала нас с зарплатами и премиями, выискивая любые способы «сэкономить» на нас ради собственного блага. Теперь её тело было жутким зрелищем: распухшая, как надутый воздушный шар, от газов, выделяемых гнилостными бактериями. Её кожа блестела, будто готова вот-вот лопнуть. Казалось, если поднести к ней спичку, она взорвётся, как гигантская гнойная бомба.

Тётя Клава заметила меня и пришла в ярость. Она ударялась о прозрачную дверь с такой силой, что казалось, стекло вот-вот треснет. Её руки дергались, а чёрные ногти оставляли следы на стекле. Она смотрела на меня бельмами и скрежетала зубами.

— Спасибо, премию выпиши себе, — съехидничала я, проходя мимо.

Скелеты и зомби в коридоре. По пути мне попадались останки людей — кости, вывернутые в неестественных позах. Некоторые были обглоданы до последнего кусочка плоти, на других висели жалкие клочки мышц. Среди них шлялись несколько зомби. Я их пристрелила без раздумий, ведь медлить было нельзя.

Одного из них я знала — это был водитель нашего шефа. Мрачный, всегда молчаливый, он никого к себе не подпускал. Ему, как и мне, не везло с друзьями, и теперь он был одним из этих ходячих трупов. Я нажала на спусковой крючок, не чувствуя ни жалости, ни сожаления.

Неприятный сюрприз в моём кабинете. Когда я дошла до своего кабинета, то увидела, что дверь была открыта, а внутри царил полный разгром. Столы перевёрнуты, бумаги валялись повсюду, мой стул был сломан. Посреди всего этого хаоса стоял мой бывший шеф, Задулла Тигранович. Ему было 53 года, и при жизни он был не просто отвратительным начальником, но и похотливым совратителем. Он строил карьеру женщин через свою постель, вынуждая молодых секретарш и стажёрок соглашаться на интим, чтобы они могли остаться на работе. Многие уходили, не выдерживая давления, и я однажды тоже оказалась в списке тех, кого он пытался уволить. Пандемия спасла меня, хотя теперь он стоял передо мной уже не как босс, а как зомби.

Шеф-зомби: омерзительное зрелище.

— Здрасьте, Задулла Тигранович. Вы что делаете в моём кабинете? — сказала я, вскинув револьвер.

Он взвыл и подпрыгнул, увидев меня. От него несло ужасным запахом — смесью гниения, испражнений и чего-то химического. Хотя, если честно, он и при жизни пах не лучше. Его грязный костюм был покрыт пятнами, а откуда-то из штанин стекала жуткая жидкость. Пальцы шевелились так, будто кости в них стали гибкими, как змеи. Его язык высовывался изо рта на целых 50 сантиметров, извиваясь, как слизень. Глаза были жёлтыми и налитыми кровью.

Он рычал, скрежеща зубами, и делал шаги в мою сторону.

Мне было противно находиться рядом с ним, даже смотреть на это существо. Я прицелилась и, не раздумывая, выстрелила. Пуля вошла прямо в лоб, разорвав череп. Он рухнул, как мешок с мусором, и замер. Трупное зловоние стало ещё сильнее, но мне уже было всё равно.

— Ну, теперь уж точно никаких повышений, — пробормотала я, отвернувшись.

Я забрала свой планшет из-под завалов на столе и направилась к выходу. Со стены я сняла катану, что привезла когда-то из Японии, будучи в командировке.

Встреча с Сергеем Краковски. Я вышла из офиса и практически сразу столкнулась с Сергеем Краковски. Этот человек когда-то был депутатом нашего парламента — типичный шовинист и коррупционер, который, прорвавшись во власть через партийные списки, успешно распиливал государственный бюджет. Его действия оставили за собой недостроенные школы, больницы, дороги и тысячи разочарованных граждан. Он слыл олигархом, купающимся в роскоши. Но деньги не спасли его от вируса «Крузе».

Теперь Краковски выглядел как и миллионы других зомби. Его костюм был в лохмотьях, галстук наполовину разорван, а дорогие ботинки облеплены грязью. Его лицо было в пятнах гниения, одна щека провалилась, открывая зубы и челюсть. На руках и ногах сквозь порванную кожу проглядывали кости.

— Салям, Сергей, — спокойно произнесла я, наблюдая, как он жадно поедает пойманную крысу.

Он поднял голову, и его взгляд был пустым, бессмысленным, наполненным лишь злобой. Казалось, он был ходячим трупом ещё до эпидемии, только тогда это выражалось в его амбициях и действиях, а теперь — в его физической сущности.

Краковски резко вскочил, отбросив крысу, и бросился на меня. Его движения были порывистыми, неловкими, но достаточно быстрыми, чтобы стать опасными. Я плавно выхватила катану, висевшую за спиной, и одним точным движением полоснула по его шее.

Голова Краковски отделилась от тела и, перевернувшись в воздухе, покатилась по дороге. Тело, лишённое управления, сделало пару шагов вперёд, пошатнулось и упало в открытую канализационную шахту, скрывшись в тёмной глубине.

— Теперь не будешь воровать из наших налогов, — тихо сказала я и двинулась дальше к магазину «Лукошко».

Магазин: припасы и алкоголь. У магазина витрины были разбиты, стеклянные осколки хрустели под ногами. Однако полки с консервами сохранились в удивительном порядке. Я взяла сгущённое молоко, абрикосы, тушёнку, зелёный горошек и вакуумный хлеб, аккуратно сложив всё это в рюкзак. Мне хватило бы такого запаса на пару дней.

— Может, взять чего-то выпить? — пробормотала я себе под нос и пошла в отдел алкогольных напитков.

Полки радовали разнообразием: виски, текила, водка, джин, а вот пиво оказалось просроченным, его я даже трогать не стала. Выбор пал на бутылку виски. Взяв её, я вдруг услышала позади знакомый голос:

— Ты не отказываешь себе в привычках, Зилола.

Встреча с Бахромом Тулягановым. Я обернулась и увидела Бахрома Туляганова — сына министра финансов. Молодой мужчина был одет в удобную, но дорогую одежду, приспособленную для выживания. Он держал в руках дробовик калибра 12—70 — мощную штуку, способную разорвать зомби на части. Его лицо было чистым, ухоженным, но в глазах читались высокомерие и привычка доминировать.

Когда-то Бахром считался обычным избалованным богатым сынком, привыкшим к вседозволенности. Он окончил престижный университет, связанный с дипломатией, и готовился отправиться на работу в США. Однако пандемия разрушила его планы, и теперь он выживал в этом хаосе. Возможно, у него был врождённый иммунитет к «Крузе», как и у меня.

— Да, могу себе позволить, — ответила я, не сводя руки с кобуры, где лежал мой револьвер.

Бахром ухаживал за мной ещё до эпидемии, но всегда действовал нагло, что меня раздражало. Его наглость доходила до похабства, и меня абсолютно не впечатлял его статус «белой кости».

— Это грабёж, — усмехнулся он, указывая на мою добычу. — Ты не платишь за товар.

— Грабежом занимался твой отец, когда был министром финансов, — ответила я, не отводя глаз. — А сейчас деньги не имеют смысла, и платить некому. Где кассирши? — я махнула рукой на пустой магазин.

Бахром оскалился, и в его глазах запрыгали недобрые огоньки. Он выглядел напряжённым, готовым стрелять в любой момент.

Напряжённая атмосфера. Я знала, что он не рискнёт убить меня без причины, но всё же оставалась настороже. Его взгляд был оценивающим, словно он думал, как лучше взять меня под контроль.

— Может, выпьем вместе? — предложил он, будто пытаясь перевести разговор в шутку.

Я молча сложила бутылку в рюкзак и, сделав шаг назад, направилась к выходу.

— Ты напрасно отказываешься от моей защиты! — крикнул мне вслед Бахром. Его голос звучал раздражённо и немного обиженно. — У меня армия!

С улицы доносился хохот вперемешку с выстрелами. Его дружки, такие же избалованные и наглые, как он сам, явно развлекались, отстреливая зомби. В их глазах это была не борьба за выживание, а очередное дурацкое соревнование. Некоторые стреляли, не целясь, громко выкрикивая шуточки, другие забавлялись тем, что загоняли зомби в тупик и поджигали их. Пары всполохов огня на улице, сопровождаемые зловонным дымом, подтверждали их методы.

— Твои дружки разорвут тебя на части, если им самим будет что-то угрожать, — бросила я, не оборачиваясь. Я слишком хорошо знала, что предают обычно друзья, а не враги. Но Бахром этого не понимал.

— Это верные мои солдаты! — выкрикнул он в ответ. — Если бы ты стала моей женщиной, то была под надёжной защитой!

Не удостоив его взглядом, я лишь подняла руку и показала средний палец. Этот жест вызвал взрыв его гнева.

— Ты ещё пожалеешь… шлюшка! — донеслось до меня.

Но его оскорбления не ранили меня. За всю свою жизнь я научилась постоять за себя. Я доказала это, когда отбивалась от уличных хулиганов, когда бродила по миру, полному зомби, и теперь, когда отказывалась быть частью его жалкой «армии».

Планы на защиту. Вернувшись домой, я понимала, что пора уходить. Бахром был упёртым и мстительным. Я знала его достаточно хорошо, чтобы понять — он попытается прийти сюда внезапно, чтобы показать свою силу.

Я глубоко вздохнула, достала с полки книгу отца, «Системы-ловушки и противопехотные мины». Отец был полковником в отставке, прошедшим множество горячих точек. Его опыт и знания могли сейчас спасти мою жизнь.

Открыв книгу, я с интересом пролистала разделы, отмечая, что можно сделать из подручных средств. Выпив пару глотков виски, я почувствовала лёгкость и сосредоточенность.

Изготовление ловушек — этим я и занялась в последние часы, прежде чем солнце ушло за горизон, и город погрузился в темноту. Пришлось включить фонарь.

Пружины и колья. Я использовала старые матрасные пружины, которые укрепила у входа. На концы пружин закрепила заточенные колья, сделанные из ножек стульев и обломков деревянных досок. Это устройство должно было выбрасывать колья при открытии двери, поражая нападающего на уровне груди или головы.

Самодельные мины. Из пороха, который я выковыряла из патронов, зажигалки, металлической кухонной посуды и стеклянных бутылок я собрала несколько мин-растяжек. Проволока от старой люстры идеально подошла для создания детонаторов, которые активировались при малейшем натяжении.

Капканы. На входе я установила пару ловушек-капканов с механизмами из ржавых ножниц и стальных прутьев. При срабатывании эти устройства должны были мгновенно пробивать ноги противника, делая его неспособным двигаться.

Баррикады. Я переместила мебель так, чтобы образовать баррикады перед окнами и вторым выходом. К баррикадам привязала верёвки с привязанными консервными банками, чтобы предупредить меня о любом вторжении.

Уловки с горючими веществами. Я смешала бензин из канистры с мылом, создав липкий горючий состав. Это вещество я распределила по бутылкам с самодельными фитилями, которые легко превращались в коктейли Молотова.

Последние приготовления. Когда всё было готово, я оглядела свой дом. Теперь это было не просто место для сна — это была настоящая крепость. Ловушки и устройства помогали мне чувствовать себя увереннее.

Я достала рюкзак и приготовила всё для побега на случай, если Бахром всё же решит проверить мою стойкость.

Лунная ночь и зомби. Ночь выдалась полнолуной, и яркий свет луны заливал разрушенные улицы города. Зомби продолжали бродить в поисках еды. Их неволновала усталость, боль или холод — они двигались, ведомые лишь голодом. Поскольку живых людей почти не осталось, эти существа охотились на крыс, птиц и домашний скот, который уцелел. Правда, и коровы, и бараны нередко становились зомби, их раздувшиеся тела с истекающей гноем плотью можно было заметить среди бродячих стад. Зомби-скот был особенно опасен: крупные, сильные, они ломали стены домов и подминали под себя всё, что встречали.

Но, несмотря на угрозу, зомби были прямолинейными. Их можно было предугадать. Эти существа не лгали, не строили козни, не предавали. Чего нельзя было сказать о живых людях. Пандемия «Крузе» раскрыла самое тёмное и чудовищное в их природе: ложь, подлость, предательство. Люди обманывали, чтобы спасти себя, предавали даже самых близких, чтобы получить лишнюю банку тушёнки или несколько глотков чистой воды. В мире зомби самым страшным монстром оставался человек.

Первая ловушка. Я знала, что Бахром не оставит меня в покое. Его эго было задето моим отказом, и он жаждал мести. Поэтому я не сомневалась, что он появится этой ночью.

Где-то около часа ночи я услышала пронзительный крик:

— А-а-а-а!

Это кричал человек, и я сразу поняла, что кто-то напоролся на ловушку у гаражей. Колья пробили грудь, и несчастный издавал дикие, иступлённые вопли, нарушая правило скрытности.

Похоже, Бахром осознал, что план нападения провалился. Я услышала его гневный рык:

— Штурмуйте дом!

Взрывы и хаос. Повсюду раздались взрывы. Боевики Бахрома попали на самодельные мины. Металлические осколки разлетались в разные стороны, отрывая конечности и осыпая землю кровавыми брызгами. Раненые корчились на земле, вопили и умоляли о помощи. Но их мольбы услышали не люди, а зомби. Привлечённые запахом крови и криками, они двинулись на раненых. Твари бросались на людей, разрывая их на части. Крики становились всё более отчаянными, пока не заглохли, сменившись отвратительными звуками хруста костей и чавканья.

В темноте вспыхнули острые лучи фонариков, освещая улицу, залитую кровью. Бахром и его банда открыли огонь по зомби, методично отстреливая их. Однако часть его людей бросилась ко мне в квартиру. Теперь Бахромом двигали не страсть или жажда покорить меня, а злоба и желание отомстить за своих убитых товарищей и униженное самолюбие.

Я слышала, как тяжёлые ботинки боевиков приближаются. Их фонарики освещали каждое движение, и я воспользовалась этим. Присев за укрытием, я открыла огонь из револьверов. Мои выстрелы были точными: один за другим падали четверо боевиков.

— Дурачьё! — истошно завопил Бахром. — Выключайте фонарики! Она вас видит!

Противостояние. Темнота снова окутала улицу. Но теперь я знала, где находятся враги. Адреналин хлестал в моей крови, и я была готова встретить их до последнего патрона.

Бахром понял, что я приготовила для него и его людей сюрпризы, но это только раззадорило его. Он кричал, раздавая приказы:

— Осторожнее! Она приготовила нам ловушки!

Однако в его банде начали проявляться смятение и страх. Кто-то из боевиков не выдержал:

— Ты нам не говорил, что она умеет такое мастерить! Лучше дождаться утра, чтобы всё увидеть!

Этот голос принадлежал молодому бойцу, который, видимо, впервые оказался в таком аду. Бахром, с его завышенным эго и нетерпимостью к возражениям, выстрелил в парня, даже не задумываясь. Пуля пробила голову несчастного, и он рухнул, будто марионетка с перерезанными нитями.

— Никакого утра! — заорал Бахром. — Штурмуем её дом! Иначе она в темноте уйдёт!

Банда бросилась в атаку, хотя многие явно не понимали, зачем им всё это нужно. Зачем они умирают из-за какой-то девушки, которая ничего плохого им лично не сделала? Почему Бахром ставит своё тщеславие выше их жизней? Мир уже стал достаточно страшным: зомби, голод, страх перед завтрашним днём. А теперь они рисковали жизнью из-за того, что кто-то посмел сказать «нет» этому самовлюблённому нарциссу.

Решение уходить. Я же знала, что никакой пощады ждать не стоит. Мир зомби превратил выживших в зверей. Если они захватят меня, то устроят настоящий ад — не из-за того, что я чем-то их обидела, а просто из-за своей злобы и ожесточённости.

Я решила уходить. Но не просто сбежать — я хотела оставить их с таким уроком, чтобы охота преследовать меня пропала навсегда.

Ночь стала моим союзником. Темнота скрывала меня, а лунный свет помогал видеть силуэты врагов и зомби. Последние были моими непреднамеренными союзниками: услышали выстрелы, крики, запах крови, и теперь сбегались к банде Бахрома.

Я прижалась к стене, слушая, как шаги боевиков скрипят по осколкам стекла. Когда двое подошли слишком близко, я выскочила из тени и выстрелила. Пули прошили их головы. Они упали так быстро, что не успели даже крикнуть.

Другая группа заметила меня. В темноте вспыхнули короткие огни выстрелов, но я, пригибаясь, перебежала к соседнему укрытию. Раздался хлопок — кто-то угодил на ещё одну мою ловушку, и звуки взрыва привлекли зомби.

— Чёрт, эти твари идут! — услышала я голос одного из боевиков.

— Заткнись! Стреляй по ней! — рычал Бахром.

Я вскинула револьвер и выпустила две пули. Один из стрелков схватился за живот и рухнул, другой отшатнулся, но, поскользнувшись, упал прямо на зомби.

Зомби в бой. Пока банда была занята мной, зомби подошли достаточно близко. Их отвратительные тела блестели в лунном свете, а голодные рычания нарастали. Они обрушились на боевиков, вгрызаясь в их плоть.

— Назад! Отступаем! — закричал кто-то из оставшихся.

Но Бахром не сдавался. Он вёл своих людей вперёд, несмотря на то, что терял их одного за другим.

Я перезарядила револьвер и огляделась. В темноте нашла окно, ведущие на улицу, и выбралась наружу. Теперь мне нужно было только уйти достаточно далеко. Зомби стали моим прикрытием. Пока боевики пытались отбиваться от мертвецов, я, перебегая от укрытия к укрытию, растворялась в ночи.

— Найдите её! — вопил Бахром. — Она не должна уйти!

Но его люди были слишком заняты собственной жизнью, чтобы слушать приказы. А я растворилась в темноте, оставив их сражаться с тварями, которых они не могли победить.

Охота в одиночку. Бахром начал охоту в одиночку, доказав, что, несмотря на свою заносчивость, он был умелым преследователем. Он шёл по моим следам уверенно, без паники, анализируя каждую деталь. Зная, что я предпочитаю темноту и избегаю открытых маршрутов, он выбрал направление, которое позволяло ему перехватить меня на пути к безопасному выходу из города.

Его план оказался прост, но эффективен: он поджидал меня там, где уцелели машины. Среди них выделялся чёрный «джип» с массивными колёсами и усиленным бампером — машина, принадлежавшая бывшему хозяину магазина «Лукошко». Этот внедорожник был идеально приспособлен для пересечения разрушенных улиц и позволял выбраться из заражённого города без лишних остановок.

Схватка на стоянке. Когда я оказалась на стоянке, меня встретил Бахром. Его лицо пылало яростью, и дробовик в его руках уверенно нацелился на меня. В ответ мои револьверы уже держали его на прицеле. Мы замерли в тишине, обмениваясь взглядами. Оба понимали: если кто-то нажмёт на курок, другой тоже не успеет выжить.

— Давай без оружия, — усмехнулся он и бросил дробовик на асфальт.

Я оценила его жест, но оставалась настороже.

— Давай, — сказала я, аккуратно кладя револьверы рядом с собой.

— Рукопашная, — продолжил он, вынимая нож и отбрасывая его в сторону.

— Только на кулаках, — подтвердила я, снимая с пояса катану и укладывая её рядом с револьверами. Сжав кулаки в кожаных перчатках, я без промедления бросилась в атаку.

Смертельный спарринг. Он был каратистом, я — мастером джиу-джитсу. Наш бой был равным, но от этого только опаснее. Я уклонилась от его мощного прямого удара, шагнув в сторону и ударив его в бок. Однако он был быстрее, чем я ожидала, и тут же попытался нанести удар локтем в мою голову.

Я пригнулась, нанося удар по его колену, но он смог уклониться. Его кулак со свистом пронёсся рядом с моим лицом. Он орудовал руками жёстко и стремительно, каждый удар был рассчитан, чтобы причинить максимальный урон.

Я нащупала его слабость: из-за привычки полагаться на силу, он иногда терял баланс. Использовав этот момент, я увернулась от его очередного удара, резко обернулась и нанесла мощный удар ногой в сторону его колена. Сустав не выдержал. Хруст костей раздался в ночной тишине.

Бахром вскрикнул, теряя равновесие, и рухнул на асфальт.

Последние слова. Я отступила на шаг, тяжело дыша.

— Теперь ты успокоился? — спросила я, глядя на него сверху вниз.

Бахром лежал, стиснув зубы от боли, его руки судорожно сжимали землю. Он понял, что я победила. Его гнев и гордость сменились горьким осознанием: он зря потратил силы, ресурсы и товарищей ради своей злобы.

— Ты… крепкий орешек… — процедил он сквозь зубы.

Я не ответила. Его беспомощность говорила сама за себя. Развернувшись, я направилась к джипу. Бахром, оставленный позади, мог только смотреть, как я ухожу.

— Я тебя всё равно найду! Ты будешь моей! — орал Бахром мне вслед, пытаясь перекрыть боль и отчаяние голосом, но его слова тонули в ночной тишине и реве мотора.

Я не обернулась, садясь в кабину чёрного джипа.

— Не в этом мире, Бахром, не в этом! — бросила я, закрывая дверь.

Побег в новый мир. Машина была крепкой, выносливой, и мне не составило труда завести её без ключей. Через несколько секунд дизельный двигатель фыркнул, оживляя джип. Полный бак топлива был настоящим сокровищем, и я знала, что теперь могу уехать далеко. Очень далеко.

Моё направление было ясно — в горы. По радио в первые недели пандемии сообщали, что зомби не могут подниматься в высокогорья. Чистая вода, рыба, плодородные земли и отсутствие заразы. Это было место, где я могла начать всё сначала, возможно, в одиночестве, но свободной.

Включив фары, я вывела джип со стоянки. Забор оказался преградой, но ненадолго: мощный автомобиль с треском прорвал металлическую сетку. С грохотом машина выехала на улицу, за ней в образовавшуюся брешь хлынули зомби. Их движения были хаотичными, но голод подгонял их вперёд, туда, где чувствовалась жизнь.

Я не слышала криков Бахрома, но мне не нужно было их слышать, чтобы понять: его время истекло. Весь его гнев, амбиции, тщеславие — всё это не смогло защитить его от голодных тварей.

Мир после вируса. Глядя на мерцающий свет фар и пустые улицы, я думала о том, как изменился мир. Он перевернулся с ног на голову, но не изменил человеческую природу. Вирус «Крузе» лишь обнажил то, что всегда было внутри нас. Одни цеплялись за жизнь, защищали близких и сохраняли человечность. Другие — как Бахром — раскрывали свою жестокость, жадность и ненависть, попутно уничтожая всё, к чему прикасались.

Эта пандемия не была просто катастрофой. Она была этапом эволюции. Возможно, она поставила точку на человеческой цивилизации, какой мы её знали. Но жизнь не стояла на месте. Даже сейчас, среди руин и ходячих мертвецов, она искала свой новый путь.

Я продолжала ехать вперёд, оставляя позади разрушенный город и весь этот мрак. Мотор гудел, фары резали ночной воздух, и в глубине души я чувствовала: это не конец. Это — начало.

(23 февраля 1990 года, Ташкент,

Переработано 7 января 2025 года, Винтертур)

Стальной кулак

(Фантастический рассказ позднесоветского периода)

Воздух был горячим и влажным, словно напоминание о том, что здесь, на экваторе, нет места прохладе. Легкий бриз, доносившийся с океана, приносил лишь обманчивое ощущение свежести, но на деле не приносил облегчения. Солнце висело прямо над островом Кирото, заливая его нестерпимым жаром. Единственным укрытием от знойного света были густые рощи пальм, чьи высокие стволы, казалось, устремлялись в небо, чтобы прикоснуться к облакам. Вокруг росли кусты алоэ, дикие орхидеи с яркими пятнами цветов и невысокие мангровые заросли, что ползли к краю берега. Белый песок пляжей блестел под солнечными лучами, словно покрытый россыпью алмазной пыли.

Среди этой природы, казалось, всегда суетились обитатели острова. Самыми заметными были огромные крабы, которых местные называли пальмовыми ворами. Эти существа напоминали диковинных гигантов из древних мифов. Их прочные панцири отливали тёмно-синей и красноватой бронзой. Мощные клешни, похожие на инструменты кузнеца, могли срезать кокос, как человек срезает ножом. Эти крабы медленно и осторожно ползли по стволам пальм, оставляя за собой характерные следы. Несмотря на внушительный вид, они были безобидны и предпочитали избегать людей.

Но остров Кирото был домом не только для крабов. Вараны, чьи предки были завезены сюда пиратами из далёкого острова Комодо, чувствовали себя здесь, как дома. Эти массивные рептилии, длиной до двух метров, блестели на солнце своими чешуйчатыми телами, окрашенными в серовато-зеленые и коричневые тона. Они научились выживать в новых условиях: охотились на диких коз, бродивших по скалистым утесам, питались выброшенной на берег рыбой или медузами. Умные и осторожные, они избегали конфликтов с пограничниками, которые сумели приручить их терпимостью и осторожным обращением.

Капитан Йера Йегун стоял, прислонившись к высокой пальме. Это был крепкий мужчина сорока лет, чья внешность выдавала смешение малайзийских, филиппинских и китайских корней. Его лицо с чёткими скулами и немного узкими глазами было отмечено суровостью человека, привыкшего к дисциплине и ответственности. На капитане была форма пограничника цвета хаки, подчеркивающая его стройную фигуру. На левом плече нашивки обозначали его ранг начальника заставы.

Черный АК-47 с подствольным гранатометом висел у него за спиной, словно продолжение его самого. Металлический приклад и цевье со следами от времени и пальцев выглядели надёжно и внушали доверие. На жилете капитан носил несколько магазинов с 7,62-мм патронами — тяжелые коробки, готовые к действию в любую минуту. У пояса висела кобура с пистолетом Беретта-92, чёрный металл которого поблескивал под солнцем. Этот полуавтоматический пистолет, лёгкий и удобный, всегда находился в зоне досягаемости.

Йегун стоял, спокойно наблюдая, как к острову приближается вертолёт, чьи очертания становились всё яснее на фоне безоблачного неба. Внутри него росло странное предчувствие — спокойствие перед бурей.

Пятнистый голубо-зеленый вертолёт «Сфинкс» французского производства выглядел внушительно. Его массивный фюзеляж был покрыт камуфляжной окраской, которая идеально сочеталась с цветами океана и джунглей, делая его практически невидимым с высоты. Вертолёт обладал двойным назначением: он мог быть как мощным ударным комплексом, так и надёжным грузо-пассажирским транспортом. Широкий корпус позволял разместить до шести человек десанта или перевозить до тонны груза, что делало его незаменимым для пограничных операций.

На подвесках вертолёта виднелись блоки неуправляемых ракетных снарядов (НУРС). Эти трубы, выстроенные в ряды, словно пчелиные соты, могли выпускать каскады смертоносных ракет. НУРСы были оснащены осколочно-фугасными боеголовками, способными превращать в пыль укрепления, лёгкие корабли или небольшие здания.

На носу «Сфинкса» вращался шестиствольный пулемёт с электрическим приводом. Его массивный барабан блестел, словно хищный глаз. Этот пулемёт мог выпускать более шести тысяч пуль в минуту, создавая дождь свинца, под которым не выстоял бы ни катер, ни наземная позиция противника. Один лишь вид этого оружия вселял страх, а его рёв был последним, что слышали многие враги.

Экипаж вертолёта состоял из трёх человек: пилота, стрелка-оператора и инженера. Работая слаженно, они превращали машину в идеальное орудие войны.

Йера Йегун хорошо знал, почему пираты боялись «Сфинкса». Два месяца назад этот вертолёт стал решающим фактором в битве с бандой мафиозника Россо Муна, печально известного лидера пиратов. Россо Мун, краснолицый мужчина с массивным шрамом через всю щёку, считал себя наследником легендарной мадам Вонг — пиратки Юго-Восточной Азии. Вонг в своё время была известна как безжалостная, но харизматичная предводительница морских налётчиков, и её имя до сих пор внушало страх. Россо, напротив, был грубым и кровожадным лидером, без особой мудрости своей предполагаемой предшественницы.

В тот роковой день сорок пиратов, вооружённых автоматами, гранатомётами и мачете, высадились на остров с трёх быстроходных катеров. Их целью было захватить пограничный гарнизон, уничтожить сопротивление и взять под контроль стратегически важный остров Кирото. Пятнадцать пограничников оказались в тяжёлой ситуации: враг превосходил их численно почти втрое.

Бой разгорелся с яростью. Автоматные очереди разрывали тишину джунглей, гул гранат сотрясал воздух. Пограничники использовали каждую возможность, каждую кочку или камень как укрытие. Среди хаоса капитан Анди Ли командовал своими людьми, но его вскоре тяжело ранили осколком гранаты и при этом изрешетили из пулемета. Йера, тогда заместитель командира, взял командование на себя.

Когда казалось, что позиции не удастся удержать, в небе появился «Сфинкс». Его пулемёт зазвучал как гром, разрывая пиратские катера на куски. Ракеты обрушились на врага с сокрушительной мощью, потопив два катера в считаные секунды, а третий заставив перевернуться и сгореть. Враг отступил, оставив тела своих товарищей на песке.

Пограничники похоронили убитых пиратов у самого берега, вырывая глубокие могилы. Однако природа острова оказалась безжалостной. Через несколько дней вараны, привлечённые запахом, раскопали захоронения. Их массивные тела и мощные челюсти сделали своё дело: остатки мёртвых были съедены. Хищники, не раздумывая, пожирали всё, что попадалось на пути, от костей до тканей. Это был жестокий, но естественный круг жизни на дикой земле.

Пограничный гарнизон располагался в глубине острова, скрытый от посторонних глаз в чаще густых тропических лесов. Здесь не было вертолетной площадки, и потому «Сфинкс» всегда совершал посадку у берега океана. Ветер гонял белоснежную пену, создавая шум прибоя, который мягко обрушивался на песчаный пляж. Волны, приходя и уходя, приносили с собой ракушки и водоросли, а время от времени на берег выбрасывало медуз, их полупрозрачные тела мерцали в лучах солнца. Звуки прибоя были глубокими и ритмичными, как дыхание океана, будто он сам дремал, скрывая в своих недрах тайны. Запах соли и морской влаги наполнял воздух, пьяня и создавая ощущение покоя и вечности.

Вдалеке плавали китайские рыбацкие лодки — джонки, с характерными для них изгибами мачт и парусами. Эти старинные деревянные судёны с обветренными корпусами казались живыми свидетелями веками не меняющегося способа жизни. Легкий ветер наполнял их паруса, и они с тихим шелестом двигались вдоль побережья, сохраняя очертания древних конструкций, которые не изменялись со времен китайских династий. Их плоские днища идеально подходили для мелководья, а массивные палубы, покрытые морскими звездами и ракушками, рассказывали истории сотен мореплавателей.

Йера вышел из тени пальмы и замахал рукой. Вертолет, ревя двигателем, медленно опускался к земле. Через стекла кабины было видно двух пилотов. Один из них был тридцатилетний И Юн Тхе — таинственный и харизматичный таиландец. Его лицо, излучающее добродушие и спокойствие, контрастировало с его невероятным мастерством пилотирования. Обученный в Советском Союзе, он освоил все виды винтокрылых машин, от лёгких разведывательных вертолётов до тяжёлых ударных комплексов. Это был человек, который не знал страха — веселый, уверенный и всегда с улыбкой на лице. В родном Таиланде И Юн Тхе занимался восточными единоборствами, особенно любил муай-тай — национальный вид боевого искусства, который он изучал с юных лет и который обучал даже в самых сложных ситуациях.

Много лет назад, когда он служил в морской авиации при диктаторе Чан Ку Йене, его жизнь изменилась. Когда началось восстание народа, И Юн Тхе угнал вертолет с военной базы и принял участие в подавлении режима. С его помощью и с его умениями бойца восставшие захватили пять винтокрылых машин, что сильно изменило ход борьбы. Его действия не только помогли победить, но и стали важным символом для революционеров, воюющих за справедливость и свободу.

Эльдорадо, страна, где произошли эти события, располагалась на Юго-Востоке Азии и была молодым, но амбициозным государством с парламентским правлением и демократическими устоями. Десять лет назад ситуация была совсем иной: страна находилась в разрухе, охваченная бедностью и болезнями, а жестокие чиновники устраивали кровавые расправы, ограничивая свободы граждан. Режим Чан Ку Йена был типичной азиатской диктатурой, схожей с режимами Пол Пота и Ким Чен Ира: массовые репрессии, коррупция, жестокость и угнетение. Эльдорадо стала транзитным хабом для контрабанды, где шли поставки оружия, наркотиков и морских ресурсов.

Основной прибыльной деятельностью диктатора была его связь с морскими пиратами, с которыми он держал тесные связи через базу «Аякс» ВМС США, расположенную в ста километрах от Кирото. Американцы создали здесь гавань для атомных подводных лодок класса «Вирджиния» с целью контроля своих интересов в этой части мира и держа под прицелом Дальний Восток СССР, Китай, Вьетнам и Индию. Эта база также служила скрытым центром для операций пиратов и преступных группировок из Гонконга, Сеула, Тайваня, Филиппин, Малайзии и Индонезии. Кирото когда-то являлся базой пирата Россо, известного своей жестокостью, но был очищен вооружёнными силами Эльдорадо несколько лет назад. Власть, что пришла после, активно боролась с преступностью, очищая страну от старых криминальных элементов и стараясь вернуть её на путь развития.

В этом контексте большая поддержка в строительстве заводов, школ, больниц и инфраструктуры приходила от Советского Союза. Эльдорадо, хотя и стояла на пороге перемен, всё ещё сохраняла слабости старой системы, и многие из её проблем были решены с помощью этой мощной внешней поддержки.

Когда вертолет мягко сел на песчаный берег, рев двигателя начал стихать, и лопасти замедлили свой ход, постепенно останавливаясь. Люк открылся, и из кабины один за другим выпрыгнули пилоты. Их лица были расслабленными и довольными, они улыбались и махали руками, приветствуя Йеру.

— Здравствуйте, братья! — громко сказал Йера, подходя ближе.

— Здравствуй, брат, — с улыбкой ответил И Юн Тхе, крепко пожимая руку начальнику заставы. — Рад видеть тебя в хорошем настроении.

Остальные члены экипажа тоже поздоровались, и, не теряя времени, начали выгружать груз из отсека. На песке один за другим появлялись ящики: продовольствие, боеприпасы, аккумуляторы, медикаменты, новые складные солнечные батареи. Это было важное пополнение, которое обеспечивало гарнизон всем необходимым.

Тхе, прищурившись от яркого света, продолжал разговор:

— Спокойно у вас? Или как обычно?

— Как обычно, — пожал плечами Йера. — Контрабандисты, мародеры, все пытаются обосноваться тут. Место удобное для транзита. Вот и лезут. Позавчера бой был: катер подошел, мы отогнали их, перестрелка была короткая. Никто из нас не пострадал, но так и не поняли, кто это был.

— Американцы? — нахмурился пилот.

— Не знаю. База «Аякс» рядом. Вдруг у них свои планы? Но зачем им этот остров? Тут что-то другое…

Тхе задумчиво кивнул, затем добавил:

— Наша агентура недавно выявила активность среди пиратов. Радиоперехваты показывают, что Россо Мун вступил в союз с мафиозными группами и бывшими чиновниками Чан Ку Йена. Эти люди хотят вернуть прежние времена. У них огромные активы в западных банках, и они готовы финансировать контрреволюцию. Вашингтон официально в стороне, но ЦРУ отслеживает процесс. Они не хотят, чтобы Эльдорадо продолжало развивать социально-демократические реформы и сотрудничество с Советским Союзом.

Йера медленно кивнул, обдумывая услышанное. Он понимал, что борьба против Россо — это не просто вопрос безопасности острова. Это часть большой политической игры, где Эльдорадо стало полем боя для интересов международных сил. Новый демократический режим пытался построить страну с нуля, борясь с наследием диктатуры, болезнями, бедностью и коррупцией. Союз с СССР и социалистическими странами был естественным выбором, учитывая помощь в строительстве инфраструктуры, но это также делало республику мишенью для западных консервативных элит.

— Да, большая игра… — вздохнул Йера, снимая кепку и протирая лоб. — Как мне с этим справляться? Гарнизон у меня небольшой…

Тхе улыбнулся:

— Ты не один, брат. У нас есть тот, кто поможет.

Йера удивился, но не успел спросить, как пилот махнул рукой к люку:

— Выходите, капитан, вас тут ждали.

Из пассажирского отсека появился человек в форме тропического образца. Это был капитан Анди Ли. Его лицо невозможно было не узнать — командир, под руководством которого когда-то гарнизон боролся за независимость страны.

Анди выглядел иначе: его движения стали плавными и уверенными, за ними чувствовалась скрытая сила. Он был выше и крепче, чем раньше, его плечи казались шире, а фигура мускулистее. Этот Анди уже не выглядел щуплым и уставшим человеком, каким он был до ранения.

Когда он подошел ближе, Йера, узнав его, не смог скрыть эмоций:

— Анди! Дорогой капитан! — Йера бросился к нему, обнимая боевого товарища. Его голос дрожал от радости. — Я думал, мы вас потеряли. А вы здесь, живы, здоровы… и такие сильные!

В бою Анди получил тяжелое осколочное и пулевое ранение, истекая кровью, его эвакуировали на континент. Сообщения о его судьбе поступали отрывочные: говорили, что капитана вывезли в Советский Союз для операции и реабилитации. Но затем информация прекратилась. Йера и другие считали, что его потеряли. Однако теперь Анди вернулся, и вернулся совсем другим.

Анди подошел ближе, его взгляд был спокоен и уверен. Он отдал честь своему бывшему заместителю:

— Капитан Анди Ли! — с лёгкой улыбкой произнёс он, как бы представляясь ему.

— Дорогой капитан, — Йера снова бросился к нему, сжимая в объятиях своего боевого командира. Слёзы радости блестели в глазах. — Я рад видеть вас здоровым!

— Спасибо, Йера. Я тоже рад видеть тебя, — ответил Анди, похлопывая его по спине.

После короткого обмена теплыми словами Йера вытянулся в струнку:

— Я готов передать вам командование гарнизоном.

Анди покачал головой:

— Нет, ты остаешься начальником. Я здесь по другому делу. Главный Пограничный Департамент поручил мне разработать операцию против Россо. У нас есть план, и я готов работать с тобой.

Йера кивнул, в его взгляде была смесь уважения и облегчения. Встреча старого командира давала надежду, что, даже несмотря на угрозу, гарнизон сможет защитить остров.

Он взял рацию, нажал кнопку передачи и, слегка наклонившись к микрофону, четко произнес:

— Всем постам, срочно к берегу. Прием.

Через несколько минут перед ним выстроились пятеро пограничников. Они были крепкими и закаленными мужчинами, каждый с лицом, обветренным под тропическим солнцем и с глазами, в которых отражались пережитые невзгоды. Среди них был Сурья, высокорослый индиец с рубцом на правой щеке; молодой и энергичный Рауль, уроженец южных районов Эльдорадо, с неизменной широкой улыбкой; ветеран Хо Тхан, невысокий, но жилистый и молчаливый, о котором говорили, что он слышит шаги даже самой скрытной змеи; Карим, бывший рыбак с сильными руками и твердой хваткой; и Маркос, новичок в гарнизоне, чья энергия компенсировала недостаток опыта.

Каждый из них был экипирован практично: плотная форма, снаряжение и карабины. Они принесли тележки, на которых планировали перевезти ящики с грузом через густую чащу тропического леса. Работа предстояла нелегкая, но солдаты не были новичками в таких задачах. Годы службы на Кирото сделали их выносливыми и ловкими.

Когда они увидели капитана Анди Ли, их лица засветились от радости. Солдаты подходили к нему, пожимали руки и расспрашивали:

— Как здоровье, капитан? Где вы пропадали? Что с вами было?

Анди, сохраняя спокойствие и доброжелательность, отвечал на их вопросы, рассказывая, как прошли последние месяцы после ранения, как его вывезли на материк, а затем отправили в Советский Союз для сложной операции и реабилитации.

Тем временем пилот И Юн Тхе, уже поднявшийся в кабину, выглянул из окна и крикнул:

— Простите, братья, но нам пора. Еще много объектов нужно посетить.

Попрощавшись, он вместе с коллегами вернулся в кабину. Двигатель вертолета вновь заурчал, винты закрутились с нарастающей скоростью. Поток воздуха поднял песок, заставив его кружиться в вихре под шасси. «Сфинкс», облегчившись от груза, взмыл в воздух с легкостью хищной птицы, описал плавный разворот и взял курс на Эльдорадо.

Пограничники и капитаны проводили его взглядами. Вертолет постепенно превращался в черную точку на фоне яркого голубого неба, а затем исчез за горизонтом, оставив за собой лишь слабый звук умирающего эха двигателей. Волны океана вновь стали ласково омывать берег, а в воздухе остался лишь солоноватый запах прибоя.

— Все это мы отнесем в два-три захода, а может, и больше, — произнес капитан Тхе, оглядывая десятки тяжеленных ящиков, оставленных на песке.

Солдаты молча кивнули. Было ясно, что быстро управиться с таким грузом не получится.

Но внезапно их внимание привлек голос:

— Я помогу, — спокойно сказал Анди.

Он подошел к трем большим ящикам, полных патронов калибра 7,62, сложил их друг на друга, легко взвалил на плечо, словно это были коробки с одеждой, и уверенно пошел в сторону леса.

Солдаты остолбенели. Они знали, что каждый ящик весит не меньше пятидесяти килограммов, а вместе это — свыше ста пятидесяти! Анди же двигался уверенно, быстро, его шаги были легкими, будто он нес не боеприпасы, а мешок с футбольными мячами.

Несколько месяцев назад капитан Ли был отправлен с острова, истекающий кровью, со множеством осколочных и пулевых ранений. Его состояние тогда казалось безнадежным. А сейчас он шел, перепрыгивая через упавшие стволы деревьев и лианы, легко взбираясь на скалы, словно все это не требовало усилий.

Другие пограничники, напротив, смогли взять только по одному ящику. Они кряхтели, напрягались, а их лица лоснились от пота. Тхе тоже нес деревянный ящик, чувствуя, как рубашка прилипает к спине от влажности, а мускулы начинают ныть. Но он не мог оторвать взгляда от Анди, который двигался вперед, как неутомимая машина.

— Ничего, ничего, братья, пока я здесь, у вас есть трактор по имени капитан Ли, — с улыбкой бросил Анди, оборачиваясь к своим товарищам.

Остальные молча продолжали идти, делая остановки каждые двести метров. Усталость брала свое, но никто не хотел жаловаться. В конце концов, после долгого и изнурительного пути, они добрались до заставы.

Застава располагалась в глубине леса и была окружена густой стеной деревьев, обвитых лианами. Это место казалось не просто частью природы, а ее крепостью. Между стволами деревьев мелькали змеи, пауки размером с ладонь плели сложные сети, а в тени кустарников прятались комары, чьи укусы могли пробить даже плотную ткань формы.

Застава была компактной, но функциональной, рассчитанной на двадцать человек. В центре стояла казарма — длинное деревянное строение с открытыми окнами, прикрытыми москитными сетками. Рядом находилась кухня, откуда всегда доносился запах чего-то готовящегося на углях.

Арсенал — небольшой укрепленный домик с тяжелыми дверями — был расположен недалеко от главного здания. Здесь хранились автоматы, гранаты, боеприпасы и другая необходимая техника. На окраинах заставы возвышались две деревянные вышки с навесами, обеспечивающими обзор на ближайшие подступы.

Медпункт находился в отдельной хижине, обшитой плотным бамбуком. Внутри были скромные условия: несколько коек, шкаф с медикаментами и простой операционный стол.

Все это было окружено непроходимыми джунглями. Деревья здесь стояли так близко, что их кроны переплетались, а солнце едва пробивалось сквозь густую зелень. В лианах порой виднелись змеи, медленно переползающие с ветки на ветку. Воздух наполняли звуки цикад, треск кузнечиков и резкие крики тропических птиц.

Когда группа добралась до центра заставы, солдаты опустили ящики на землю и шумно выдохнули. Анди же, все еще бодрый, поставил свою ношу на место и с улыбкой произнес:

— Ну что, братья, груз доставлен. Осталось только немного размяться.

Находившиеся на заставе пограничники оживились, едва увидели капитана Анди. Его уважали и ценили за решительность, опыт и добродушие. Солдаты спешили пожать ему руку, похлопать по плечу и задать вопросы:

— Как вы себя чувствуете, капитан? Как вам удалось выжить?

Анди лишь смеялся, отвечая:

— Всё расскажу, но для начала нужно закончить работу. У нас впереди еще два похода с грузом. Ящики с боеприпасами занесли в домик арсенала, где хранились оружие и патроны. После этого пограничники отправились снова к берегу, проделывая путь через густой тропический лес. Прошло полтора часа, прежде чем вся партия была на месте. Уставшие, но довольные выполненным заданием, они наконец собрались на кухне заставы.

Сержант-японец Сагато Якиморо, отвечавший за готовку, уже накрыл на стол. Его мастерство в кулинарии давно стало легендой среди пограничников.

Анди сел за стол, его движения были легкими и уверенными, несмотря на груз, который он переносил. В отличие от остальных, он не выглядел усталым. Напротив, капитан Тхе потирал ногу — он подвернул ее во время перехода, когда едва не свалился в яму, кишащую змеями.

— Что у нас сегодня? — спросил Анди, с интересом глядя на дымящиеся блюда.

Якиморо улыбнулся, немного поклонился и ответил:

— То, что вы любите. Сегодня у нас окономияки.

На столе перед солдатами стояли тарелки с золотистыми лепешками, покрытыми сеткой соуса и майонеза. Это было японское блюдо, известное как «окономияки» — пышные, ароматные лепешки из теста, смешанного с капустой, морепродуктами и яйцом. Сверху блюдо украшали тончайшие хлопья кацуобуси — сушеного тунца, которые, под действием тепла, слегка шевелились, создавая впечатление живого движения.

Якиморо добавил особую пикантность: соус был приготовлен им собственноручно, с использованием местных специй. Всё это пахло настолько аппетитно, что уставшие пограничники забыли об усталости.

— Сержант, как всегда на высоте! — похвалил его один из солдат, разрезая кусок лепешки ножом.

Когда все сели за стол, наполняя свои тарелки и хваля мастерство сержанта, внимание переключилось на Анди.

— Ну, капитан, рассказывайте, что с вами было, когда вас увезли с Кирото? — спросил один из пограничников, с интересом глядя на него.

Анди улыбнулся, отложил вилку и начал свой рассказ:

— Это была долгая история…

Он посмотрел на своих товарищей, почувствовав их неподдельный интерес, и стал говорить.

— Я думал, что не выживу, — начал Анди, поставив вилку на стол. — Моё тело было как решето. Осколочные ранения, пулевые. Потом сепсис. А потом ещё и гангрена левой ладони.

Все замолчали, внимательно слушая своего бывшего командира. Капитан Тхе тоже смотрел на Анди, едва дыша.

— Но это ещё не всё. У меня начался паралич. Один из осколков попал в череп и повредил участок мозга, отвечающий за движение мышц. Так что, даже если бы я выжил, то остался бы неподвижным, как цветочный горшок.

Некоторые солдаты поморщились от его слов, представляя, через что ему пришлось пройти.

— Наши клиники не могли ничего сделать. Нет специалистов, нет оборудования, нет лекарств. Я помню, как врачи перестали меня осматривать, а медсёстры — ухаживать. Все думали, что я не доживу до утра. Меня уже положили в одну палату с мёртвыми.

Анди сделал паузу, будто вспоминая тот момент.

— Но мне повезло. В тот день в госпитале были представители Красного Креста и Красного Полумесяца из Советского Союза. Среди них был доктор Гафур Ильясов. Он посмотрел на меня, уже считавшегося мёртвым, и сказал: «Мы спасём его».

Удивление и восхищение мелькнуло на лицах солдат.

— Меня поместили в какое-то устройство, похожее на саркофаг. Там запускали специальный газ, который замедлял обмен веществ и поддерживал жизнь до операции. Затем меня перевезли на военный аэродром, где стоял советский Ил-76. Этот самолёт доставил меня до Ташкента.

— Ташкент? Где это? — удивился Хо Тхан.

Анди улыбнулся, прикрыв глаза, словно перед ним вновь ожили картины прошлого.

— Это город в Узбекистане, — начал он, глядя куда-то вдаль. — Когда я открыл глаза после операции, первым, что я увидел, было солнце, которое проникало в палату через узорчатое окно. Я услышал звонкий смех детей за окном и шум базара.

Он замолчал на мгновение, чтобы воспоминания ожили ещё ярче.

— Я видел улицы, утопающие в зелени. Огромные чинара давали тень, а вдоль тротуаров росли цветы, благоухающие на утреннем солнце. Люди там невероятно добрые, улыбчивые. Даже совершенно незнакомые готовы помочь, угостить чаем или поделиться хлебом.

Анди чуть улыбнулся, вспоминая.

— На базарах Ташкента можно было найти всё: сочные дыни, ароматные специи, горячие лепёшки прямо из тандыра. А плов… У каждого квартала свой рецепт, но везде он был волшебным.

— Плов? — оживился Йера. — Это что-то вроде нашего риса?

— Не совсем, — покачал головой Анди. — Это рис, приготовленный с мясом, морковью, луком и специями. И каждый зёрнышко остаётся рассыпчатым. Его вкус — это как праздник, который невозможно забыть.

Анди продолжал:

— А ещё я помню, как узбеки устраивали свадьбы. Целые улицы заполнялись музыкой, танцами и весёлыми голосами. Город дышал жизнью, дружбой, теплом.

Солдатам стало интересно, и кто-то спросил:

— А люди?

— Люди? — переспросил Анди, открыв глаза. — Они встречали меня, как своего брата. Врачи ухаживали за мной, как за родным. Даже продавцы на базарах, узнав, что я их земляк по духу, не брали с меня денег, просто давали угощение.

— И вы там выздоровели? — спросил Тхе.

— Да, — кивнул Анди. — Я не просто выздоровел. Я стал сильнее, чем раньше.

— А что было дальше? — с интересом спросил один из пограничников.

Анди продолжил:

— В аэропорту меня ждала карета скорой помощи. Она сразу доставила меня в госпиталь Туркестанского военного округа. За спасение моей жизни взялись лучшие врачи, включая профессора Рахима Ганиходжаева и доктора-хирурга Дильфузу Исмоилову. Они извлекли все осколки и пули, зашили так, что следов почти не осталось.

Солдаты облегчённо выдохнули, но Анди не закончил:

— Но гангрена… левую ладонь пришлось ампутировать.

Анди поднял руку, демонстрируя ладонь, которая выглядела абсолютно обычной.

— Вы шутите, капитан? — обиделся Рауль. — А я вам поверил.

— Нет, это не живая рука, — улыбнулся Анди. — Это протез. Биомеханический протез, созданный по индивидуальным параметрам.

Анди засучил рукав, открывая механизм. Протез выглядел как шедевр инженерии. Его металлическая поверхность была покрыта тонким слоем полимера, имитирующего человеческую кожу, но при внимательном осмотре можно было заметить тонкие линии стыков. На сгибах пальцев виднелись крошечные шарниры, а на внутренней стороне ладони — сенсорные датчики, которые позволяли протезу передавать тактильные ощущения. Протез функционировал настолько плавно, что было сложно поверить, что он не настоящий.

— Этот протез — разработка Ташкентского научно-исследовательского института нейрокибернетики. Они же создали для меня экзоскелет.

— Экзоскелет? — переспросил капитан Йера.

— Это механическое устройство, которое управляется моим мозгом через микропроцессоры.

Анди снял верхнюю часть униформы, открывая экзоскелет. Перед солдатами предстала суровая, утилитарная конструкция. Металлическая рама проходила вдоль позвоночника, соединяясь с тазовой областью и черепом через крепления. На плечах и локтях виднелись крупные шарниры, обеспечивающие свободу движений. Усилители из сплава металлов и полимеров закреплялись на руках и ногах, делая конечности мощными.

Тонкие кабели, покрытые прозрачной оболочкой, проходили вдоль конструкции, соединяя гидравлические модули и электронику. На груди располагалась небольшая панель управления с индикаторами заряда и работы систем. Несмотря на грубый, почти промышленный вид, устройство идеально подходило для боевых условий.

— На чём это работает? — с восхищением спросил Йера, проводя пальцем по холодному металлу.

Анди охотно пояснил:

— Основная сила обеспечивается гидравлическими поршнями, которые усиливают движения. Экзоскелет работает на электрическом питании от встроенного аккумулятора. Заряда хватает на пять дней, а потом требуется часовая подзарядка. Если энергия закончится, устройство поддерживает минимальные функции за счёт биоэнергии владельца.

— Биоэнергия? — переспросил Рауль.

— Да. Это позволяет мне, например, не оставаться полностью неподвижным. Управление осуществляется через нейронные имплантаты, которые соединены с моей нервной системой. Это делает экзоскелет продолжением моего тела.

Солдаты обменялись восхищёнными взглядами.

Анди продолжил:

— Устройство также оснащено дополнительными функциями: дефибриллятором на случай остановки сердца, миниаптечкой с инъекторами антибиотиков и обезболивающих, а также радиопеленгатором и приборами инфракрасного и ультрафиолетового зрения.

Рауль не выдержал:

— Так вот почему вы так легко несли ящики?

— Именно, брат мой, — улыбнулся Анди.

— А если экзоскелет отключится? — задал серьёзный вопрос Тхе.

Улыбка на лице Анди померкла:

— Тогда я останусь лежать парализованным. Ведь паралич остался. Я могу двигаться только благодаря экзоскелету.

Он сделал паузу и добавил:

— Но я не робот и не киборг. Я обычный человек, усиленный технологиями.

Пограничники начали трогать экзоскелет, цокали языками, рассматривая детали.

— Это настоящее чудо, капитан, — с уважением произнёс Рауль.

В ответ Анди лишь усмехнулся, скромно убирая униформу.

Анди усмехнулся, глядя на восхищённые лица сослуживцев:

— Хорошо, я покажу, но сначала доедим. Ведь сержант Якиморо старался…

Все вернулись к столу, обсуждая увиденное, и неспешно доели еду.

Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в огненно-оранжевые и пурпурные оттенки. Шум тропического леса становился громче: насекомые стрекотали, в траве раздавались звуки шуршащих змей, а на деревьях загукали ночные птицы. Издалека доносился плеск волн, которые омывали белый песок побережья. Воздух наполнился ароматом влажных лиан и сладких тропических цветов.

Трое пограничников поднялись на вышки для дежурства, наблюдая за окружающим миром через приборы ночного видения. Остальные собрались во дворе, чтобы посмотреть на способности капитана.

Анди начал с протеза левой руки. Он поднял крупный камень, сжал его, и тот с хрустом рассыпался в песок. Затем взял старое бревно, ударил по нему ладонью, и дерево раскололось пополам. Солдаты аплодировали и одобрительно кричали. «Стальной кулак!» — негромко произнес Йера. И это имя прижилось для вернгувшегося к ним капитана.