Бесплатный фрагмент - Золушка разбушевалась

Аннотация

…В сказочном королевстве — суматоха. Золушка перестала вести себя, как Золушка, а установила свои порядки в собственном доме. Главные сказки королевства собирают экстренное совещание, но ход событий уже не остановить: изменилась Золушка, изменилась история, а сама сказка про добрую, безотказную девушку стала умирать.

Чтобы спасти сказку, сказочные персонажи ищут Золушке замену, а ее саму отправляют в мир людей, где Золушке предстоит пройти много испытаний и понять, почему ее сказка перестала трогать людские сердца.

ЧАСТЬ 1

Сказки потихоньку умирают, когда перестают быть нужны людям.

СКАЗОЧНОЕ КОРОЛЕВСТВО. ВЕСНА

— Золушка! — Из гостиной слышен голос мачехи.

— Золушка! Где мое полотенце?! — Срываясь на визг, кричит из ванной старшая сестра.

— Золушка! Ты где??? — Орет басом из своей комнаты средняя сестра.

…Все, как обычно. Они — орут, а я — в подвале. Набираю картошку для обеда. Они так орут уже почти 250 лет. Я даже внимания не обращаю. Научилась не обращать за эти годы. Сейчас я поднимусь наверх, высыплю картошку в таз, налью в него воды, вытру руки о старенький, залатанный передник и громко отвечу всем:

— Я — на кухне!

— Черт подери! Что ты здесь делаешь?

В кухню даже не входит, а врывается, с трудом протискивая свое грузное тело в дверной проем, моя мачеха.

— Сколько раз я тебе говорила: цветы надо поливать утром! Рано утром! Почему до сих пор земля в горшках сухая?

— Сейчас, матушка, полью! Я картошку доставала из погреба.

— Меня не волнуют твои оправдания! Мигом займись цветами. И сестрам помоги!

…Я смиренно иду в гостиную, улыбаясь приветливо, как всегда. По дороге заглядываю в ванную — старшая сестрица испуганно взвизгивает, прячась за занавеской — достаю с полки выглаженные пушистые полотенца (одно для тела, другое для лица, третье для ног), и подаю Амелии, склонив голову и стараясь не глядеть на нее, обнаженную.

— Вечно ты все куда-то прячешь! — Ворчит та, хватая все три полотенца в охапку.

…В гостиной я аккуратно трогаю листья розовой календулы — они упруги и свежи, провожу пальцем по земле в горшке — та влажна и рассыпчата. Календула отвечает мне ласковым поклоном на мое пожелание ей доброго утра. Пальчиками, как по клавишам рояля, пробегаю по всем цветочным горшкам — земля влажная, поливать не надо. Только горошек озабоченно косит бутоном в мою сторону:

— Может, сбрызнешь водой на всякий случай? А то я что-то на этот раз волнуюсь…

— Да с удовольствием!

….На легкие брызги воды из маленькой лейки горошек облегченно выдыхает. А я уже спешу вверх по лестнице, на второй этаж.

— Лора, что случилось?

— Что случилось, что случилось?! — Брезгливо передразнивает меня средняя сестрица. — Ты что, сама не видишь? Рукав порвался!

— Ох, ну до чего же она уродлива, — вдруг думаю я. — И угораздило же ее родится такой страхолюдиной?

А вслух говорю:

— Конечно, сейчас посмотрю.

— Сейчас, сейчас! Через час! — Продолжает передразнивать меня Лора, — Час не могу до тебя докричаться! А у меня танцевальный урок скоро! Карета запряжена?

…Ну, как я и думала, ничего страшного у Лоры с платьем нет. Слегка оборвалось кружево на манжете. Делов-то на пять минут, а крику сколько! Каждый раз они вот так психуют перед балом, а в обычной жизни — ничего, вполне приличные люди…

— Карета запряжена, кучер готов, манжет я зашью, и через десять минут ты можешь выезжать!

…Дежурная улыбка, приветливый взгляд и — бегу с Лориным платьем вниз по лестнице, в свою каморку. Дело спорится: кружево на глазах восстанавливает свою былую форму, а я думаю о том, что завтра — бал.

….Опять, как уже много лет подряд, все в доме вверх дном, а я — спокойна. Как всегда. А что волноваться? Принца встречу, на бал поеду, Крестная выберет самое лучшее платье из последней коллекции, туфельку (кстати, совсем и не хрустальная она, как вы думаете, а из телячьей кожи, расшитой стеклярусом) вначале потеряю, потом примерю и — все! Сказке конец. Все, как обычно. Все, как было уже 246 раз подряд, с тех пор, как была придумана эта сказка. 247-й раз вряд ли принесет сюрпризы.

А вы что, так ничего и не поняли?

….Не вышла я замуж за принца. Вот с тех пор так и маюсь много лет. Сказка повторяется, мы с принцем друг в друга влюбляемся, а женится он, в итоге, совсем на другой. На принцессе из соседнего королевства, через три месяца после нашей с ним «лавстори». Потом разведется с ней через полгода, поскучает пару месяцев и опять начнет искать новых впечатлений. А тут — я. На балу. Необычная и красивая, ласковая и загадочная. Совсем не похожая на его бывшую.

А вы думали, что мы с ним поженимся?

Наивные вы, наивные люди! Это ж только в сказках все заканчивается хорошо. И то только потому, что сказка вовремя заканчивается. Для вас, для людей. А мы, сказочные персонажи, остаемся. И продолжаем жить, чтобы вновь и вновь для вас играть добрые истории с хорошим концом…

Я уже привыкла. Почти смирилась, считаю происходящее вполне нормальным. Где вы видели, чтобы принцы женились на Золушках? Да мы с ним толком и не знаем друг друга. Какой-то он надменный, кичливый. Пустышка, одним словом. Вон, Красная шапочка с Волком — в жизни друзья не разлей вода! А вынуждены каждый раз играть для вас очередную детскую страшилку с проглатыванием бабушки. Что поделаешь? Видимо, судьба такая у нас, у сказок. Влюбляемся, миримся и расстаемся по вашему желанию…

— Черт!

…Укололась. Надо же? В первый раз за столько лет. С удивлением смотрю на капельку крови на своем пальце. Чего-чего — а вот крови я никогда и не видела. Ни своей, ни чужой. А больно-то как! Начинаю сосать палец и чувствую, как во мне поднимается раздражение. Что-то не так идет в этот раз. И горошек уж больно волнуется за свои бутоны — обычно он такой неприхотливый, а тут раскапризничался: — Сбрызни меня, да сбрызни…

— Все. Хватит, успокойся, все идет нормально, — говорю я сама себе. — Ты просто устала. Устала?

И сама себя удивляюсь. Золушка никогда не устает. И никогда не теряет присутствия духа и веры в лучшее.

— Золушка!!!

Я вздрагиваю от неожиданности, и иголка выскакивает из моих рук.

— Золушка! — Опять орет средняя сестрица. — Где мое платье?

Ну, почему она никогда не может говорить нормально?

— Бегу, Лора! Оно уже готово.

Поднимаюсь к средней сестре — та стоит перед огромным зеркалом и с трудом застегивает на себе корсет.

— Опять объелась накануне, — думаю я, разглядывая ее фигуру. — А что будет, если она не влезет в платье?

— Ну что стоишь и смотришь? — кряхтит Лора, — Помоги!

…Я продолжаю стоять с платьем и смотреть на ее мучения. Стою и улыбаюсь. А она пыхтит, раскраснелась вся, как помидор. Вот бы ей сейчас этим помидором по роже заехать… Ой! Что же это я говорю-то?!

Я торопливо подбегаю к Лоре и начинаю затягивать ей сзади корсет. Ну, надо же? Не поддается! Напрасно она вчера третью порцию жареной утки с яблоками съела, так никакие занятия танцами не помогут…

Мы обе тужимся, кряхтим, пыхтим, и вдруг меня осеняет! Я упираюсь ногой в ее жирный зад и со всей силы, рывком, тяну на себя шнурки. Лора вскрикивает от неожиданности, громко пукает, крючок корсета щелчком встает на место, а я быстро завязываю шнурки и отбегаю в сторону, зажав нос. Лора остается стоять неподвижно, хлопая открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег. А в комнате появляется стойкий запах человеческих экскрементов.

Так мы в некотором недоумении стоим несколько секунд, затем Лора приходит в себя и сдавленно шипит:

— Ты что же это делаешь, гадина?? Ты что же это себе позволяешь???

— Лора, прости! Но если бы я этого не сделала, крючок бы никогда не застегнулся!

— Как это не застегнулся, сволочь ты такая?? Всегда застегивался — а сегодня не застегнулся? Ты что это из себя здесь воображаешь? Ты вообще кто здесь такая?!

…. Лора совсем разгорячилась. Стоит, руки в боки, и орет на меня, как базарная торговка:

— Твое дело — десятое: сидеть и терпеливо ждать, пока Крестная не принесет тебе платье! А ты что творишь? Мама!!! Эта поганка меня в зад ногой пихнула!

— Что — о-о-о?!

…Мощным корветом в комнату сестры вплывает мачеха, выпятив вперед все, чем щедро ее одарила природа. Непонятно, правда, что первое вплывает в комнату: живот, огромная грудь или ее уродливый нос.

— Что? Ногой? Куда? Прямо тебе в зад?

— Да-а-а! — Уже обиженно ревет Лора.

— Ты что это, Золушка, своих пинаешь, а?! Свихнулась совсем, что ли?!

На крик стали сбегаться домочадцы. В дверь просунулись Амелия с папильотками в волосах, садовник, кучер, а где-то в середине — папа. Седой, сердобольный, с отсутствующим взглядом. В, общем, никакой. Как всегда.

Смотрю на происходящее как бы со стороны. Полное ощущение дежа вю: что-то подобное я уже видела. И самое интересное, — никаких угрызений совести. У меня. Более того. Начинаю чувствовать, как меня одолевает смех. Прямо-таки гомерический хохот какой-то! С трудом сдерживаюсь, но плечи начинают предательски подпрыгивать, глаз нервно дергаться, а губы сами по себе растягиваются в улыбку.

— Карл, посмотри! Да она еще и издевается над нами??? — Кричит мачеха моему отцу.

Отец хлопает глазами, ничего не понимая. Тогда мачеха хватает первое, что попадается ей под руку (слава богу, попался Лорин пеньюар) и угрожающе двигается на меня. Я смотрю ей в глаза и чувствую ледяное спокойствие, хотя губы, по-прежнему, дрожат от смеха. Мачеха со всей силы замахивается и хочет ударить меня пеньюаром. Я сощуриваюсь, как кошка, быстро перехватываю ее руку и заламываю ей за спину. Мачеха визжит от внезапной боли, а отец, наконец, приходит в себя и на его лице появляется осмысленное выражение. В первый раз, за долгие-долгие годы.

— Папа! — Мысленно кричу я ему, — Папа! Держись! Держи лицо, смотри мне в глаза!

А сама разворачиваю мачеху лицом к двери и пихаю ее — откуда только силы взялись? — к выходу. В дверях все расступаются, Лора уже визжит, как недорезанная свинья, кидается ко мне сзади и вцепляется сзади в юбку, пытаясь оттащить от матери. Наконец, и я не выдерживаю:

— Папа!!! — Кричу я, — Помоги! Ну, помоги же мне!

Отец бросается ко мне, отшвыривает Лору в сторону — та от неожиданности падает навзничь на кровать, — и помогает мне выпихнуть мачеху из комнаты. После чего, я захлопываю дверь и закрываю ее на ключ.

— Ты… Ты что наделала?… — почти шепотом говорит изумленная Лора. — Ты что творишь, Золушка?

…Я в замешательстве оглядываюсь. Вижу растерянное лицо отца.

— Папа… — Говорю ему я. — Папа, только ты ничего не бойся сейчас, хорошо? Просто смотри мне в глаза и не уходи в себя.

Я беру его лицо в свои руки и с отчаянием замечаю, как его взгляд начинает затуманиваться.

— Что ж ты наделала, доченька? — Тихо повторяет он слова Лоры. — Что ж я наделал… Что теперь будет?

— Что будет? Да ничего не будет, — быстро шепчу ему в ответ я. — Будет все, как обычно, слышишь? Все всё быстро забудут. Все будет, как прежде…

— Ничего не будет, как прежде, — говорит Лора. — Ты все испортила. Все теперь пойдет не так.

— Все не так… — Эхом повторяет отец. — Мачеха нас не простит. Надо просить прощенья… Надо срочно просить прощенья…

Я — в ярости. Я оборачиваюсь и кричу Лоре прямо в лицо:

— Это ты виновата! Просто надо меньше жрать! Меньше жрать, понимаешь?! Всю жизнь свою прожрала, и принца прожрешь, и мою судьбу прожрешь!

Лора в изумлении, молча, смотрит на меня, а я чувствую, как силы меня медленно покидают. Я начинаю успокаиваться, и только сейчас до меня доходит весь ужас произошедшего: Золушка так себя никогда не вела! За своей спиной я слышу, как открывается дверной замок. Оборачиваюсь и вижу, как отец выходит из комнаты, тихо закрывая за собой дверь…

…Вот и все. Меня заперли. Я даже не сопротивлялась. Сижу в своей каморке уже битый час подряд. Обед не варится, розы в саду не пропалываются, горох не перебирается. В доме — тишина. Наверняка, сейчас где-то идет совещание. Я краем уха слышала, как вызывали Кота в сапогах — а это верный знак того, что о случившемся оповестят все Сказочное королевство. Затем со двора с грохотом выехала наша карета.

О произошедшем я не жалею. Даже не раскаиваюсь ни чуточки. Мне страшно и весело одновременно. Чувствую, что в этот раз произойдет что-то необычное. Точно произойдет. И от этого на душе как-то радостно, а в животе такое чувство, будто я сейчас буду прыгать с высокой-высокой скалы прямо в море. Только вот скучно сидеть здесь столько времени. Совсем одной…

В окошко постучала березовая ветка. Я выглянула и увидела, что под березой на скамейке сидит Крестная.

— Крестная? Ты что здесь делаешь? Почему не заходишь?

— А как я к тебе зайду? — грустно спросила она. — Ты взаперти.

— Ну, как же? — удивилась я, — Ты же всегда появляешься из ниоткуда и в самых неожиданных местах. Появись и сейчас у меня в каморке. Поболтаем?

— Нельзя мне, девочка моя. Только в день бала я обретаю волшебную силу. А так — я обычная женщина, которая тебя крестила, когда ты родилась…

…Я с изумлением смотрю на Крестную и вижу, что передо мной, правда, обычная тетка. Ничего примечательного. Платье, передник, платок на плечах, шляпка. Все как у всех. И лицо такое серое, усталое…

— Зачем же ты пришла, Крестная?

— Поговорить с тобой. Дел ты натворила, деточка. Сейчас сказки решают, что с тобой делать. Нельзя тебя в таком состоянии к принцу выпускать. Вдруг, вытворишь что-нибудь еще. Ведь ты уже не Золушка, получается, вовсе…

— Как это — не Золушка? Я — самая обыкновенная Золушка.

— В том то и дело, что не обыкновенная. Точнее, уже не сказочная. Ты изменилась. Теперь изменится и весь ход сказки. И никто даже предугадать не сможет, чем она закончится.

Мне опять стало смешно. Ну, что это они там себе все выдумывают? Я уже успокоилась. Уже не сержусь, осознала, так сказать, свои ошибки, знаю, что мне надо делать, сколько кустов роз прополоть, чем принца удивить…

— Я тебя предупредить пришла, Золушка! — Крестная с трудом встала и подошла к моему окну. — Завтра платья не будет.

— Как это — не будет?

— Не будет платья, хрустальных башмачков, не будет кареты из тыквы, и крот не превратится в кучера.

— Что? Как? Почему?

— Завтра я буду очень больна. Я и сейчас себя неважно чувствую. В, общем, все уже это знают — я отказалась придти на совещание из-за болезни…

— Значит, совещание, все-таки, идет? И все сказки собрались?

— Да. Как обычно в таких случаях. Ты же знаешь…

Я задумалась. Как обычно — это не значит, что очень часто. Но — бывает. Правда, редко, зато процедура известна всем жителям Сказочного Королевства. Последний раз это случилось 85 лет назад с Гадким утенком. Он не превратился в лебедя. Он вообще ни в кого не превратился. Потому что — умер. Замерз. Это было невозможно. Но это — случилось…

Зима в тот год была суровая и снежная. И не только в нашем королевстве. Люди тоже замерзали. А еще у них война была. Говорят, страшная… И что-то еще, очень тяжелое… Поэтому, людям было не до сказок. Никто из них и не заметил исчезновения Гадкого утенка. А на совещании, куда приехали все сказки Королевства, было решено найти нового птенца. Не сказочного, а самого обычного.

Люди до сих пор не знают о подмене, о том, что этой сказки, на самом деле, уже больше нет, а птенец каждый раз новый…

Крестная покачнулась, и, чтобы не упасть, ухватилась пальцами за решетку на окне.

— Боже мой, Крестная! Что с тобой? Ты и вправду плохо выглядишь…

— Видишь ли, Золушка… — Крестная замялась, подбирая слова. — Я просто чувствую, что я… Ухожу. Навсегда. Умираю, одним словом…

— Что??? Почему??? Это невозможно!!!

— В сказках все возможно. Сказки так устроены. Когда они не нужны людям — они исчезают. Уходят, растворяются в никуда. А на их месте появляются новые сказки…

— Но ты мне нужна!!!

— Уже нет. Ты сегодня показала свой характер. Настоящий характер. Более того, ты показала, что способна защитить не только себя, но и отца. Значит, надобность в волшебстве отпала. Золушка терпит все до конца. С кротостью и смирением. Поэтому, к ней и приходит волшебница Крестная. А тебе я теперь не нужна. Поэтому, я ухожу…

— Нет, нет! Я не хочу!

— Я вынуждена уйти…

И тут я догадалась! И от этой страшной догадки слезы выступили у меня на глазах, и я тихо спросила:

— Как Гадкий утенок, да?…

— Да… То, что ты изменилась — не случайность. Зачем нужна сказка о торжестве справедливости, если люди перестают в это верить?

— Подожди, подожди! Значит, люди перестали верить в Золушку? И поэтому все это с нами происходит? А как же я? Что будет со мной???

— Не знаю, — печально ответила Крестная. — Возможно, и ты умрешь. Ведь твоя сказка умирает. Прости, но силы мои тают. Прощай, Золушка. Теперь тебе придется рассчитывать только на себя…

….Налетевший ветер застучал ветками березы по моему окну, в листьях которых и растаяло лицо моей любимой Крестной.

— Крестная!!!!…

…Теперь мне было не до смеха. Более того, мне стало очень больно. И очень страшно. По-настоящему, страшно. Я уткнулась в колени в самом темном углу своей каморки и тихо рыдала, зажимая рот руками. Слезы текли так быстро и так сильно, что я не успевала вытирать их своим передником, который очень быстро промок. Пришлось в ход пустить свою шапку. Но и ей скоро пришел конец.

Наступила ночь. В наш дом так никто и не вернулся. Трудно поверить, что сказочное совещание затянулось так надолго. Скорее всего, все просто решили меня бросить. Нет Золушки — нет проблемы. Теперь я останусь здесь навсегда. Одна, в запертом темном помещении, без еды и питья. Они, наверное, хотят меня уморить? Чтобы я поскорее умерла, исчезла, растворилась, как Крестная? А что же тогда будет? Понятное дело: не будет меня — не будет и самой сказки. Ну, уж нет! Не дождетесь!

Пить хотелось ужасно. А еще очень хотелось пи-пи. Чего больше — я и сама понять не могла. Наверное, все-таки, есть. Я же — нормальный живой организм, хоть и сказочный. А живому организму просто необходимо периодически удовлетворять свои насущные потребности. Хотя, что-то я не припомню, чтобы раньше мне хотелось писать или есть. Видимо, Крестная права. Все поменялось в моей сказке кардинально. А самое главное — изменилась я сама. Изменилась, но пока не умерла…

Ладно. Обо всем об этом я подумаю завтра. А сейчас мне нужно придумать, как выбраться из этой западни. Странно… По поводу завтра: где-то я уже это выражение слышала. Опять дежа вю? И еще вот что очень странно: когда-то мне моя каморка нравилась. А теперь?… Здесь бы крыс разводить или, того хуже, червяков для рыбалки. Я огляделась. Премерзкое местечко. Нет, порядочные девушки так не живут. И не будут!

Выбраться наружу из окна оказалось плевым делом — решетка держалась на одном честном слове. Удивительно, что я не догадалась подергать ее раньше. Ночная прохлада освежила мое лицо, а ближайший розовый куст спас мою мочевыводящую систему от конфуза. После чего есть и пить мне захотелось с утроенной силой. И я отправилась на кухню…

…Как, крадучись, в мою комнату — бывшую спальню Амелии — зашли мачеха с сестрами, я не услышала. Я спала. А проснулась от дикого и порядком надоевшего мне за последние столетия крика:

— Золушка! Ты что здесь делаешь????

Я приоткрыла один глаз. Затем — другой. Свежее солнечное утро осветило беспорядок: разбросанные платья сестер, остатки моего ночного пиршества, кружева, ленты, панталоны, туфли, которые я примеряла. Все это в изумлении и, я бы даже отметила, в искреннем негодовании рассматривали мои дорогие сестрицы. А мачеха буквально нависла своей пышной грудью над моим лицом.

— А ну, вставай сейчас же!!!

— Пошла вон, дура, — вяло ответила я и повернулась на другой бок.

— Вставай немедленно, негодная! И отправляйся в свою каморку! — Продолжала орать мачеха.

— И не подумаю, — произнесла я и закрыла глаза.

И тут мне в голову полетели подушки, ленты, платья и даже башмаки. Меня трясли, как тряпичную куклу, за плечи, и стаскивали за ноги с кровати. Все это порядком мне надоело, хотя вначале и основательно повеселило.

Дернув правой ногой в сторону, я, судя по всему, сразу же добилась своей цели: заныла моя разлюбезная сестричка Амелия:

— О-о-о! А-а-а! Она разбила мне нос!

Апперкот правым кулаком — и уже застонала Лора. Видимо, я заехала ей под ложечку. С мачехой пришлось повозиться. Разница весовых категорий заставила меня изменить тактику борьбы.

Я прыгала по всей комнате в кружевных пантолонах, пиная ее ногами и выкидывая вперед кулаки. Неповоротливая мачеха реагировала с опозданием, в итоге я с блеском вымотала противника и нанесла ей сокрушительный удар ногой по шее. Та растянулась на животе, умудрившись проехать в этой позе почти полкомнаты. Умора, да и только!

— Так! — Сказала я, оглядывая поле битвы. — Чтобы больше никто и никогда сюда не заходил без моего спроса. Это — во-первых.

Сестры ныли, мачеха кряхтела на полу, силясь подняться. Я с удовлетворением отметила покорность поз и сломленный моральный дух своих родственничков.

— Во-вторых. С сегодняшнего дня объявляю бессрочным дежурным по кухне Амелию (та сразу же зарыдала в голос), главным уборщиком по дому Лору — не хмурься, тебе полезно двигаться, а то разжирела, как свинья! А ухаживать за лошадьми, садом и конюшней отправляю нашу мамочку. Да, мамулечка-мамусенька?

Я подошла к мачехе и любовно почесала ей под подбородком. Та сидела на полу и в изумлении таращила на меня глаза, как баран на новые ворота (Черт! Откуда я знаю про барана и почему у меня это постоянное дежа вю?).

— Да! И чтоб завтрак был готов через полчаса, розы прополоты через час, горох, фасоль, дрова, карета и все такое — сами, знаете, когда! Чтобы к вечеру было все готово. И только тогда я вам разрешу поехать на бал. Понятно?

— Ты не можешь так поступать… — прошептала (или прошипела?) мачеха.

— Да? Интересно, почему? Потому что вы там что-то сегодня ночью решили? Наверное, заменить меня на другую Золушку, да? Как Гадкого утенка? Ведь вам тоже не хочется умирать, как и мне, верно? Не хочется, чтобы сказка умерла? Так вот я вам хочу сказать: ничего у вас не выйдет! Теперь все пойдет по моим правилам. И все будет так, как должно быть в моей сказке. Моей! А не вашей. Поняли?

Мачеха с сестрами испуганно закивали головами.

— Тогда марш выполнять свои обязанности! А своим платьем к балу я займусь сама. Как-никак, я знаю в этом толк!

…Кружева, ленты, нижние юбки и расшивные корсеты. Мне кажется, что уже в сотый раз я пересмотрела все, что было в гардеробе Амелии и Лоры — и, по-прежнему, была недовольна. Большое, в золоченной раме, зеркало отражало мою точеную фигурку, ангельское личико и золотистые длинные волосы. Но ни один из имеющихся нарядов не добавлял моему отражению ни прелести, ни грации.

Задумчиво наматывая на большой палец левой руки прядь своих волос, я медленно спускалась в гостиную по лестнице, волоча по ступеням длинный шлейф кружевного пеньюара Амелии. Лора практически в одной набедренной повязке (так сильно она подоткнула полы своего платья) и с выпадающей из корсета огромной грудью драила полы гостиной. Из кухни раздавалось шкворчание и шипение — там Амелия сражалась с перепелами.

В кресле у камина, одетый чисто и аккуратно подстриженный, сидел с газетой мой отец. Сидел испуганно, неестественно поджав ноги, и делал вид, что увлеченно читает какую-то статью. А сам с ужасом поглядывал в сторону Лоры, которая со своей тряпкой подбиралась к нему все ближе и ближе. Я отметила опрятный вид папы, его уложенную бороду, но меня неприятно поразило пугливое выражение его глаз.

— Папа! У меня проблема.

Я подошла к отцу, присела на подлокотник кресла и ласково его обняла. Отец сразу же приободрился, заулыбался, но все равно было заметно, что он как будто стеснен в движениях.

— У меня нет платья к сегодняшнему балу, — продолжила я. — А Крестная заболела…

— Я знаю, дочка. — погрустнел отец. — Я знаю про Крестную..

Я поцеловала его в напомаженную ароматным маслом щеку.

— Ммм… а ты хорошо пахнешь. И выглядишь отлично!

— Я старался…

— Я вижу…

Отец был, по-прежнему, скован, а Лора с неотвратимостью немецкого танка (откуда я знаю про танк?) подбиралась к нему все ближе и ближе. Может, это мешает отцу расслабиться?

— Лора, достаточно. Продолжишь позже, когда я уеду. А пока займись стиркой на заднем дворе.

— Как скажешь, Золушка, — покорно произнесла Лора, с трудом встала, потирая коленки, и вышла, прихрамывая.

— Зря ты с ней так сурово, — проводил ее взглядом отец.

— Знаю, что зря. А что делать? Иначе она ничему не научится. И, вообще, кому сейчас легко? Думаешь, мне легко? Или тебе, например, легко?

— Мне? Да. Мне легко, — неуверенно произнес отец.

— Правда?

Я заглянула ему в глаза, и он засмущался:

— Ну, может, и не очень. Но я стараюсь…

— Стараться не надо, папа. Надо жить. Жить по-человечески. Понимаешь?

— Понимаю. Но, знаешь, дочка, — отец замялся, — Я же ведь не знаю, что такое — по-человечески. Я же сказочный персонаж, а нам по статусу положено жить так, как в сказке придумано…

— Ладно. Поговорим об этом позже… Вообще-то я к тебе за советом.

— Да? — оживился отец.

— Ты не знаешь, где здесь поблизости можно пару-тройку шмоток прикупить? А то все, что я шила для сестриц, мне не подходит. Сама что-нибудь сварганить уже не успею. А нужно еще прическу сделать, маникюр… Ну, ты понимаешь?

Отец охотно закивал головой:

— Знаю-знаю! У Синей Бороды в магазинах всегда полно женской одежды. Он же, как новая свадьба, скупает целые гардеробы в других королевствах, а потом, как похоронит… Ну, очередную… Так все вещи и продает, практически не ношенные…

— Отлично! Это то, что мне и нужно! Ты просто клад — а не папусик! Так, где, говоришь, его магазинчик?

…Натягивая перчатки, одетая в костюм для верховой езды, я вальяжно вышла на крыльцо. Мачеха, в с трудом застегнутом наряде конюшего, держала моего оседланного Гнедого под уздцы и покорно ожидала моих распоряжений. Я осмотрела сад: прополота была лишь небольшая часть розовых кустов. Я неодобрительно покачала головой. Мачеха виновато склонила голову.

— Плохо работаешь, дорогуша. За это можешь получить наряд вне очереди!

Черт! Я на мгновенье задумалась: причем здесь наряд? Я же не собираюсь ей в магазине Синей бороды покупать платье. Или собираюсь?… Нет, пусть ходит в штанах, и сама пугается от того, какая она толстая и страшная. Тогда причем здесь наряд? Ладно, подумаю об этом завтра. Опять, завтра?..

— Да! И передай Амелии: пусть подает обед к шести, не позже. И если мне не понравится то, что она приготовила — сидеть ей на диете три дня. Запомнила?

…Подкованные копытца моего гнедого мерина звонко цокали по булыжной мостовой сказочного городка. И им в такт я проговаривала (или пропевала?) странный речитатив, который крутился у меня в голове:

— Эта

— диета

— взята

— с того света.

— Не скажем

— Про это.

— Но эта диета

— Покажет всем как

— я прекрасно одета…

— …И что за диета?

— Зачем я про это?

Да, действительно, зачем? И что это такое — диета? Откуда я про нее знаю? И плохо это или хорошо? Наверное, плохо, если я этой диетой грозила Амелии. Подумаю завтра…

Так, размышляя о странностях своего нового мировосприятия и постоянно повторяющихся дежа вю, я почти не замечала, как удивленно смотрят на меня прохожие, как провожают недоуменными взглядами. Лишь в лавке Синей бороды, здороваясь с хозяином, я поняла: со мной, действительно, что-то не так.

— Золушка? Боже мой! Как вы изменились! Как похорошели! Вас и не узнать! — Синяя борода целовал мне руки и был галантен, как никогда.

— Правда? А что же такого со мной могло случиться, сударь?

— Я не знаю, но Вы совершенно другая! Совершенно! Такой шик! Такой взгляд! Просто роковая женщина, а не Золушка! Глаз не оторвать!

— Оторвите, пожалуйста, ваши глаза, и, давайте, займемся делом. Мне нужен наряд. Желательно два. На выход. Что там у вас есть новенького?

— О! Совершенно новая коллекция, и все — только для вас! Вы же знаете женщин нашего королевства? Ни фигуры, ни грации. То дюймовочки, то русалочки, то ведьмы разные… Тьфу! Смотреть противно. А вы — вы просто созданы для того, чтобы носить королевские платья! Вот, например, такие. Взгляните. Все импортное, качество высочайшее…

…Синяя Борода так крутился вокруг меня, так вертел перед моим носом разными нарядами, что у меня зарябило в глазах, и я и не заметила, как оказалась в примерочной, в компании с милым эльфом и целой вешалкой роскошных туалетов.

Эльф все порхал и порхал вокруг меня, застегивая крючки, поправляя кружева и подтягивая шнуровки, а я не могла налюбоваться своим отражением в зеркале. Каждое платье сидело на мне отменно, и каждое подчеркивало мою красоту. Я совсем запуталась в выборе, а эльф все продолжал порхать вокруг…

— Слушай, дружочек! Прекрати мелькать у меня перед глазами. И так голова кругом. Лучше скажи — какое платье выбрать? Что мне больше идет?

Эльф послушно присел на вешалку и забавно склонил ушастую голову.

— Я бы сказал, что — все, и, в то же время, ничего. — Голос эльфа звучал, как нежнейший колокольчик.

— Это как?

— Во всех нарядах вы хороши, Золушка. Но ни в одном из них вы — не Золушка.

Я возмущенно повернулась к эльфу.

— Слушай, мне это уже надоело! Все, кому не лень, твердят мне одно и то же: я уже не Золушка, я изменилась, я другая. Ну, какая же я другая, если даже зеркало показывает: я — Золушка!

— Кто твердит? Мой хозяин? Так вы его не слушайте. Видите, сколько платьев в магазине? Я вам по секрету скажу: он недавно похоронил свою пятую жену и сейчас для него любая привлекательная женщина — потенциальная жертва. В смысле — жена. Очередная…

— Так он на меня глаз положил, что ли???

— Ну, можно и так сказать, — уклончиво ответил эльф и продолжил: — В каждом из платьев вы — королева. Но вы же ведь не хотите быть королевой? Вы же принца хотите очаровать? Или нет? Многие говорят, что вы уже нацелились на короля-вдовца…

— Что? Слушай, — рассердилась я. — Помоги-ка мне все это быстренько с себя снять и рассказывай, что знаешь. Что еще обо мне говорят?

Пока я раздевалась и облачалась в свой костюм, эльф, порхая вокруг, звенел нежным колокольчиком, рассказывая неприятные для меня вещи. Я даже и не думала, что в нашем королевстве столько сплетников!

— Вас сейчас все в королевстве обсуждают. Все знают о ночном совещании и о том, что вы решили убить сказку про Золушку.

— Я?? Убить? Бред какой-то! Я решила ее изменить!

— В том-то и дело! Если главная героиня сказки меняет ход событий — старая сказка перестает существовать. Вот и Крестная ваша при смерти, значит, все понимают: туфелек не будет, не будет и боя часов, и поисков пропавшей красавицы с королевского бала, и принц вас не сможет найти. Ничего этого не будет. А еще говорят…

Эльф почти до шепота снизил голос, оглядываясь на занавески примерочной. Я тоже прислушалась — за занавесками было тихо.

— Что говорят? Не томи!

— Говорят, что вы мачеху заставили кусты роз пропалывать и горох перебирать. Вот что говорят!

— Ну и заставила! А в чем проблема? Сначала я пахала столько лет, теперь пусть она с дочками повкалывает. Все — по-честному.

— Вот, в том-то и дело, что по-честному, но не по-сказочному…

— Золушка! Как ваши успехи? Выбрали наряд? Показались бы нам? Мы умеем ценить красоту… — голос Синей бороды звучал вкрадчиво и до отвращения сладко.

— Да! Нет! Еще выбираю! Не торопите меня, пожалуйста, сударь…

— Конечно-конечно! Терпение всегда вознаграждается. А я умею терпеть и ждать… Терпеть и ждать…

…Выходить из примерочной мне не хотелось. Во всяком случае, до тех пор, пока я не узнаю все. А эльф явно горел желанием поделиться со мной последними новостями. Ведь кто сегодня слушает эльфов? Никто. Кому они нужны в ином качестве, кроме обслуживающего персонала? Никому. А знают, судя по всему, они немало. Имеет смысл послушать…

— У Золушки должно быть все сказочное — сказочное платье и сказочные туфли. Вот поэтому все и говорят, что вы уже не Золушка, — продолжал тихо звенеть эльф.

— Черт с ним, с этим сказочным платьем! Я все равно на бал поеду, и туфельку какую-нибудь обязательно потеряю. И все будет как раньше.

— Вряд ли… — Эльф на секунду замялся. — Говорят, что теперь в вас принц не влюбится! А если вы поедете в другом платье, например, в одном из этих, — то в вас точно влюбится король. И тогда у вас есть все шансы стать королевой и что вы именно этого и хотите. Но тогда это уже будет совсем другая сказка, про которую у нас в королевстве никто ничего не знает…

— Поэтому ты и сказал, что я ни в одном из этих платьев не похожа на Золушку?

— Да. — печально ответил эльф. — Ни одно из них вам не подходит. И я боюсь, что никакое другое вам тоже не подойдет. Увы…

— Ну, и хорошо. Черт с этими платьями! Поеду в том, в чем есть.

Эльф совсем расстроился и печально взмахнул ручками-веточками:

— Ну, тогда вас точно во дворец не пустят. И вы уж точно не встретитесь с принцем! А еще говорят, что вам уже ищут замену.

— Что? Замену? Это как… с Гадким утенком?

— Да… Поэтому все и переживают. Ведь вас так любили, так жалели раньше…

— Ага! Жалели! И что, в итоге, я от этой жалости получила? Ничего. Принцессой не стала, обижали по-прежнему, трудилась с утра до ночи, не покладая рук. Что ж получается? Для того, чтобы тебя любили, нужно вечно страдать??? А если не страдаешь и не терпишь, то и любить тебя никто не будет?

— Получается, что так… — совсем загрустил эльф. — Про это и сказка.

— Не правильная это сказка, — сказала жестко я. — Давно пора было ее изменить!

…Долго смотрел мне вслед Синяя Борода. Он так и не понял, бедный, почему я такая злая выскочила из примерочной и решительно отвергла все наряды и знаки его внимания. А я ехала домой с одной единственной целью: придумать, как правдой-неправдой пробраться во дворец и заставить принца полюбить себя. Такой, какая я есть. И пусть только не влюбится! Я покажу ему кузькину мать! А почему именно мать? И почему кузькину? Плевать! Если надо, то и отца кузькиного ему тоже покажу!

…Перед поездкой на бал настроение у меня окончательно испортилось. Обед был отвратительный. Поэтому я посадила Амелию на диету. Когда та робко спросила, где находится эта диета, чтоб на нее сесть, я растерялась. Но не подала виду и послала ее в баню. Где Амелия и сидит уже второй час. Может, баня это и есть диета?

А-а-а! Ничего не понимаю, что со мной происходит, что я говорю, что делаю! Знаю только одно: то существо, которое сейчас стоит передо мной в отражении зеркала — это полный пипец! Эльф прав: в таком виде на бал лучше и не соваться.

…. Я — Золушка. На мне шапочка, передник, распущенные волосы, никакое, хоть и чистое лицо. И — башмаки! Эти уродливые, деревянные башмаки! Да какой принц побежит с такой тяжестью в руках на поиски исчезнувшей красавицы? И красавицы ли?

Я приблизила свое лицо к зеркальному отражению. Нет. Ничего особенного в этой Золушке нет. Обычная деревенская девчонка, которой и помочь-то некому. И Крестная умирает, если уже не умерла…

Крестная! Единственная, кто любил меня такой, какая я есть. Она умирает, а я тут стою перед зеркалом и свой курносый нос разглядываю. Курносый ли? Нет, уже как будто и не очень… И еще… Волосы, где мои чудесные волосы? Цвет тускнеет, длина сократилась… А! выпадают… А что с моими глазами?…Я уже сама на себя не похожа.

Я и не заметила, как разревелась. Стою перед зеркалом и реву, как дура. Уже второй раз за эту сказку. Нос распухает, превращаясь в бордовую картошку, и я начинаю понимать, как умирает сказка.

Да, моя сказка про Золушку умирает. Все идет не так, все валится из рук, ничего не получается. И сейчас я умираю вместе с ней. Вместе с ней и с моей любимой Крестной. Я уже не Золушка. А кто же тогда?

Ответ пришел сам собой из глубин подсознания: стерва! Стерва? А что такое — стерва? Наверное, что-то плохое. Но насколько — даже представить себе не могу… У кого бы спросить? И что же, все-таки, мне делать?

….Наверное, только отчаянная жажда жизни и чувство большой вины могли привести меня к этому порогу. Я спешилась и пошла к дому Крестной. Гнедой привычно стал искать своими плюшевыми губами траву у себя под копытами. А как поступила бы в такой ситуации Золушка? Пришла бы она к Крестной? И если бы пришла — то зачем? За помощью или попрощаться? Сказать спасибо за все, за все или, все же, попросить сказочное платье?

Не зная ответа на эти вопросы, я нерешительно толкнула скрипучую дверь. Та поддалась, неохотно и ворчливо. В доме было темно и тихо. Только в дальней комнате горел слабый огонек. Я пошла на свет и увидела…

— Крестная! — я бросилась к постели, на которой белел еле заметный женский силуэт, казалось, он угасал на моих глазах так же, как и пламя маленькой свечи у изголовья.

— Золушка… — прошелестело мне в ответ из-под тонкой белой простыни. — Ты пришла, Золушка…

— Прости меня, прости! Крестная, дорогая! Я не знала, что так будет… Если можешь, прости…

Слезы рвались наружу, мешая дышать и видеть. Господи, я снова плачу! Но как сладки и как горьки эти слезы! Что стоят мои прежние страданья по сравнению с тем, что сейчас испытывает моя душа…

— Не плачь, Золушка, ты не виновата. Просто все когда-нибудь заканчивается, все проходит, — шептала Крестная, гладя нежно меня по голове. — Проходит и мое время, пройдет и твоя сказка…

— А что останется? Что? Я же ведь тоже умираю. Умираю вместе с тобой! Я не хочу умирать, я не хочу, чтобы умирала ты. Пусть сказка умрет! Эта дурацкая, никому не нужная сказка, а мы — останемся!

— Это — невозможно, Золушка. И ты это знаешь. Мои силы на исходе. И я уже ничем не могу помочь тебе…

— Мне и не нужна помощь. Нет! Мне нужна помощь! Я хочу жить! Я хочу быть счастливой! Я хочу, чтобы и ты жила. Разве я так много хочу? Ну, придумай что-нибудь! Нельзя же, чтобы так все закончилось!!!

— Прощай, Золушка… Спасибо, что пришла. Теперь ты — настоящая Золушка. Самая что ни на есть настоящая. И поступать должна не по-сказочному, а по-настоящему. Понимаешь? Может, тогда у тебя что-то и получится…

— Не понимаю, — всхлипывая, рыдала я. — Не понимаю и не хочу понимать! Не уходи! Останься, пожалуйста, останься…

…Вы знаете, как тихо бывает в доме, когда уходит близкий человек? Если вы знаете — я вам искренне сочувствую. А я вот до этой минуты не знала. И потому тишина действовала на меня оглушительно. С последним вздохом Крестной потух и огарок свечи. После чего навсегда растаял в полумраке и ее силуэт на кровати. В окна опустевшего дома заглядывали только звезды и до безобразия огромная, круглая и очень красивая луна. Сказка закончилась. Начиналась жизнь. Для меня. Но я не собиралась сдаваться.

…Как там сказала Крестная? Я — настоящая Золушка? Самая что ни на есть настоящая? Славно. Значит, так тому и быть. Буду самой настоящей, взаправдашней, а не сказочной Золушкой. А как поступают настоящие Золушки? Вот бы знать. Хотя, чего гадать? Если я и есть она — значит, я уже знаю, как. Итак…

Будем рассуждать логически. Мне нужно, я должна, я просто обязана увидеть принца! Зачем?… Как зачем? Чтобы он в меня влюбился. И платье здесь совершенно не причем. Я в этом уверена. У меня все получится, как только мы посмотрим друг другу в глаза и — влюбимся друг в друга. Ну не в платье же он мое каждый раз влюблялся? И тогда сказка оживет! А вместе с ней — и моя Крестная. Все просто! Кажется, логика меня не подвела. А что такое логика? А!… Одни вопросы, на которые не ответа. Пока нет. Ладно, проехали. По ходу разберемся. Главное, проникнуть во дворец…

И вот скачу я на своем Гнедом, в мужской одежде, сапогах, волосы спрятаны под шляпой, на лице — маска.

Скачу и думаю: узнают — не узнают? Да и кому сейчас будет дело до гонца с важной депешей для его королевского величества? Да и кто будет разбираться, чьим корявым почерком эта депеша написана? Королевский бал в разгаре. Пропустят во дворец, куда денутся. А там и до принца — рукой подать.

Гулко отдаются шаги по пустому мраморному полу. Шаги мои и королевской охраны. Меня ведут прямо в покои короля. А как же иначе? Ведь у меня письмо от самого Черного Мага. Срочное письмо. Значит, дело не терпит отлагательств.

Ах, вы не знаете, кто такой Черный Маг? И, Слава Богу, как говорится. Почему так говорится? И кто такой Бог? А… Потом, потом. Все потом. А сейчас… Достаточно того, что мы, сказки, Черного Мага знаем. Правда, не видели никогда. Но именно Черный Маг — последняя инстанция в самых сложных сказочных конфликтах. Он знает, какие сказки нужны людям, от него зависит — быть новой сказке или нет. И, может, именно он решает, будет ли сказка жить дальше или не будет. Но об этом — тсссс! Не то, что говорить — даже думать нельзя! И упаси вас Бог когда-нибудь побеспокоить Черного Мага по ерунде! Опять Бог… Кто это? Потом разберусь.

Я и не побеспокоила Черного Мага. Я даже не знаю, где находится его Темное Царство, я просто… Воспользовалась его именем. Да. Для этого требуется недюжинная храбрость. Откуда она у меня? Не знаю. Знаю только одно: Черный Маг для меня — последняя надежда. А как по-другому я могла поступить???

В роскошных покоях ожидаю Его Величество. Издалека слышатся музыка и веселые голоса. Видимо, бал в самом разгаре. Как же мне хочется танцевать!.. Входит король. Он суров и строг:

— Письмо!

— Ваше величество! — Я преклоняю ногу на одно колено и смиренно подаю ему конверт.

Король нетерпеливо рвет бумагу и быстро читает письмо.

— Война?!… Из-за Золушки??!!

Я, по-прежнему, стою на одном колене, опустив голову.

— Что ты знаешь о содержании письма?

— Ничего, сир.

— Что творится в царстве Мага?

— Все спокойно, сир.

— Врешь! Он объявил нам войну! — Король в волнении расхаживает по комнате. — И по какой причине? Это смешно! В конце концов, это — наше внутреннее дело!

Король останавливается передо мной и строго смотрит мне в лицо. Я, по-прежнему, смотрю в пол.

— Встань!

Я встаю, все так же не глядя на короля.

— Передай Черному Магу, что я плюю на его предупреждения! Я даже не буду марать рук, чтобы написать ему ответ. Пусть только попробует пересечь мою границу! Мало ему не покажется! Все силы моего королевства встанут на защиту добра и справедливости. И мы — победим. Ты понял?

— Да, сир.

— Передашь слово в слово?

— Обещаю, сир.

— Хорошо. Я никому не позволю решать за нас. Все, разговор закончен. Тебя проводят на кухню, покормят — и сразу отправляйся в путь.

Однако, плотно подкрепившись на королевской кухне, я совсем не собиралась уходить. Более того, улизнув от не очень бдительной охраны, я отправилась на бал! Да! Ведь мне очень-очень нужен был принц, и поэтому я решила рискнуть.

…В тронном зале, главном зале королевского дворца, придворные дамы и кавалеры выписывали причудливые танцевальные фигуры, звучала музыка, было жарко, пахло померанцем, накрахмаленными юбками и ванилью с шоколадом. Меня даже слегка замутило от этого запаха, когда я, приоткрыв дверь, заглянула внутрь. Подумалось — не хватает аромата фруктов, сирени и арбуза для свежести. А еще — немного манго. Что такое манго? Манго-танго… Я отчаянно затрясла головой. Нет, это опять странное дежа вю, откуда-то из другой жизни… Не думай сейчас об этом, Золушка! Ищи принца!

На мою маленькую, одетую в костюм пажа фигурку, никто не обратил никакого внимания. Лишь какой-то старичок в роскошных бархатных панталонах и с тугим кружевным воротничком, поддерживающим морщинистую шею, рассеянно скользнув по мне взглядом, спросил:

— А мороженое будет?

— Да. Чуть попозже, — ответила я машинально.

И старичок вновь перевел взгляд на танцующих, подслеповато разглядывая их в старинный золоченый монокль.

Я увидела Мачеху, которая сидела неподалеку от трона, своих сестер, Лору и Амелию, стоящих рядом с ней в ожидании приглашения на танец. Но сам трон был пуст. Где же принц? Как я не вглядывалась в танцующих, принца я не видела нигде.

— Наверное, вышел освежиться, — подумала я. — И это к лучшему.

Найти принца и поговорить с ним в каком-нибудь укромном месте, например, на балконе под звездным ночным небом — это было отличной идеей. Нам никто не помешает, и обстановка будет соответствующей, романтичной, я бы даже сказала, интимной… Я улыбнулась своим мыслям, затем сама себя резко одернула: что-то я слишком размечталась, а время не ждет. И слово это «интимный» какое-то странное… Откуда я его знаю? И что оно значит? Стоп. Об этом я подумаю потом, завтра… А сейчас — бегом по коридорам, украдкой заглядывая во все дворцовые покои в поисках принца…

И вот я снова у покоев короля. За дверью услышала его громкий голос:

— И где эта Золушка сейчас? Куда подевалась? Никто не знает! — Голос короля звучал резко и четко. — Но, думаю, во избежание проблем, ее нужно срочно разыскать и доставить во дворец. Темница — лучшее место для такой бунтарки. Тем более, что жить-то ей осталось пару-тройку дней. Крестной уже нет и ее скоро не будет.

— Да, отец. Я полностью с вами согласен. — Голос принца звучал глуше и мягче. — Она мне, на самом деле, никогда и не нравилась. Так, хорошенькое личико… Не более того.

— Что??? Только хорошенькое личико??? Ну, ты подлец! — подумала я. — Ты у меня еще попляшешь! Ты еще на коленях будешь вымаливать у меня руку и сердце!

— Съезди к ней домой, — продолжал король. — Расспроси ее отца. Уж он-то точно должен знать, куда она могла исчезнуть. А мы пока выберем ей замену!

— Хорошо отец, всенепременно. Но только…

— Что?

— Ну… проследите, чтоб замена была… посолиднее. Брюнетка, например. Такая… ух! И грудь у нее чтоб… Ну, это… Вы понимаете?

— Идиот! Выезжай прямо сейчас. Возьми с собой моих стражников. Переверни все королевство вверх дном, но разыщи девчонку. Нет дыма без огня. Чует мое сердце — это она Черному Магу нажаловалась. А нам война с Темным царством сейчас совсем не к чему… Нам сказку спасать надо!

— Конечно, какая война, отец! Ведь бал в самом разгаре!

— Дурак! Не о том думаешь!

Раздался звонкий звук пощечины, а, может, это и не пощечина была, а просто мне показалось? Может, это ободряющий жест по плечу сына был? А звук — от золотых эполет на камзоле принца?

Дверь распахнулась, практически впечатав меня в стену. Я почти не могла дышать, прижатая массивной золотой ручкой. Из покоев вышел рассерженный принц и пошел по коридору. Вот она, заветная минута! Вот бы мне сейчас его догнать, остановить и… И — что? Что я скажу ему? И что скажет он мне?

— Принц!

Принц замедлил шаг и обернулся. Нет, все-таки, он очень красив. Он — потрясающе красив. Не удивительно, что я, увидев его лицо, в который раз ведусь на эти заморочки.

— Вы — кто? Что вам нужно?

— Я? Я — Золушка… — тихо произнесла я, подходя к принцу. — Принц, вы разве не узнали меня?

— Какая же вы Золушка? Вы же мужчина?

Я скинула шляпу, сорвала маску с лица и мои волосы рассыпались по плечам.

— Вы?…Боже мой! — опешил принц, но затем быстро взял себя в руки и решительно направился ко мне. — Золушка! Вы-то как раз мне и нужны.

— Не подходите, принц! Я все слышала. Вы хотите запереть меня в темницу. А Золушкой сделать другую девушку!

— Чушь! Темница — чушь! — Принц продолжал идти прямо на меня. — Просто мой отец хочет поговорить с вами. Нам нужно знать, как вы добрались до Черного Мага и почему обратились к нему за помощью.

— Нет-нет, что вы! Я не обращалась! И письмо от Мага — неправда! Я сама его написала. Чтобы увидеть вас. Мне очень нужно было увидеть вас, принц. Моя Крестная умерла — вы же знаете. И платья у меня нет и хрустальных туфелек. А без платья как бы меня стражники пустили во дворец?…

— Что? Войны не будет? Вы все наврали?… Стража!

Голос принца разлетелся эхом по темному коридору.

Откуда не возьмись, в противоположном конце коридора появились стражники. Не такие уж они нерадивые, оказывается!

— Взять ее!

— Принц, принц! Ну, пожалуйста, не надо меня под стражу! Я же все вам объяснила. Я же просто хотела с вами встретиться!

Но стражники уже бежали ко мне с алебардами наперевес. Как вы понимаете, в такой ситуации о любви с первого взгляда между мной и принцем даже речи быть не могло.

На шум в коридоре из королевских покоев вышел король.

— Отец! Я ее поймал!

— Золушка? Так это были вы? — король был притворно ласков и любезен. — А мы вас искали везде, уже заждались! Скоро полночь, а принц так и не встретил свою суженную…

Меня схватили. Я отбивалась отчаянно, лягаясь, рыча и кусаясь, как дикая кошка. Король и принц с удовлетворением наблюдали за этим процессом.

— Молодец, сын! Делаешь успехи! Действительно, не так уж проста наша Золушка. И не так покладиста, — сказал король.

— Это точно. — поддакнул принц. — Как хорошо, что я на ней так и не женился!

— Сволочь! Подлец! Мерзавец! — кричала я, изворачиваясь, пока меня волокли по коридору. — Ты еще локти себе кусать будешь!

— В темницу ее! Под замок! Есть не давать! Одеял тоже!

Принц решил занять жесткую позицию, на которую его отец отреагировал незамедлительно:

— Правильно, сынок! Хватит миндальничать. Не до сантиментов сейчас — у нас война на носу. Завтра утром я лично ее допрошу. — И, обращаясь к начальнику стражи — Что у нас с кандидатками?

Начальник стражи вытянулся в струнку и отдал под козырек:

— Нашли четверых, все — блондинки!

— Ничего хоть себе? — брезгливо поморщился принц.

— Я бы сказал — ух! Каждая — кровь с молоком!

— Крови бы все-таки не хотелось… — заметил король.

Принц повернулся к отцу.

— Отец! Я в суматохе совсем забыл. Золушка сказала, что про войну она все выдумала, она сама написала это письмо…

— Как сама??? Значит, войны не будет? И Черный Маг нам не угрожает?

— Выходит, что нет! — Принц улыбнулся.

Король облегченно выдохнул. Но тут случилось то, чего никто не мог предвидеть. Внезапно налетевший в пустом коридоре ветер повалил навзничь стражников в тяжелых доспехах вместе со мной, закрутил вихрем, а в образовавшейся воронке вдруг появилась высокая черная фигура. Король замер, онемев от изумления, а принц в ужасе ахнул:

— Черный Маг!…

— Добрый вечер, ваше величество! Как поживаете, ваше высочество?

Черный Маг вел себя до неприличия вежливо. А я, почти придавленная тяжелыми стражниками, с немым благоговением и восхищением смотрела снизу вверху на фигуру в черном плаще, капюшон которого был накинут на голову и полностью скрывал лицо.

Да, именно так себе его и представляют люди. Именно таким себе представляла Черного Мага и я. А как иначе? Как по-другому может выглядеть человек, чья мощь и злая сила известны всем, а кто он и каков на самом деле — не знает никто. Да и не должен знать.

— Я слышал, у вас проблемы, сир?

— У нас? Что вы, что вы, милорд! — Обрел, наконец, дар речи король. — Никаких проблем. Все спокойно.

— Да, — поддакнул опешивший принц. — Все хорошо. Вот бал королевский проводим. По случаю…

— По случаю чего? — насмешливо спросил Черный Маг. — По случаю встречи принца с Золушкой? Так, как я понял, встреча уже произошла. Вот — принц, вот — Золушка. Встань, дитя мое!

И Черный Маг протянул мне руку. Нормальную такую мужскую руку, крепкую, на которую я с удовольствием оперлась, с трудом выползая из-под груды железа и скованных страхом человеческих тел. Маг внимательно наблюдал за моими стараниями, а затем продолжил:

— Только, как я понял, в этот раз все у вас пошло не так. Что-то не заладилось, верно?

Я встала рядом с Магом, боясь хоть на секунду отпустить его ладонь. Она показалась мне в эту секунду такой надежной, такой… человеческой. Мы вдвоем, наверное, смотрелись бы уморительно, если бы ситуация момента не была сейчас такой ужасной. И, главным образом, потому, что в ней никто ничего решительно не понимал. Никто, даже я.

— Нет, у нас все отлично! — скороговоркой отчитался король. — Золушку вели сейчас переодеваться — нельзя же в таком виде на бал? А Крестная приболела…

Принц согласно кивнул и попытался изобразить на своем лице некое подобие улыбки. Попытка, могу сказать, была крайне неудачной и, более того, выглядела весьма омерзительно.

— Переодеваться? Без Крестной? И под стражей? — Тон Мага был, по-прежнему, насмешливый и язвительный. — Я вижу, изменились у вас порядки за то время, что мы не виделись. Да и времени у Золушки почти не осталось…

Маг кивнул на стену коридора, где внезапно, в образовавшемся проеме из кирпичной кладки появились огромные башенные часы, на которых стрелки, показывавшие половину одиннадцатого вечера, вдруг закрутились с огромной скоростью и остановились на без трех минут полночь.

— Зачем же вы девочку так мучаете? То раздеваете, то одеваете? Вспотеть может, простудиться. Заболеть…

— Да… Мы… Вы не так все поняли, милорд, — начал дипломатично принц.

— А у меня есть повод понимать иначе?

Маг внимательно осмотрел меня с ног до головы.

— Ты, по-прежнему, хочешь за принца замуж?

Я отчаянно отрицательно замотала головой.

— Ты любишь его?

Я недоуменно пожала плечами.

— Вот видите, до чего Золушку довели ваши новые порядки? Уже замуж за принца не хочет…

— А вам, собственно, милорд, что за дело? — заносчиво спросил король. — Вас жизнь нашего сказочного королевства не касается! И почему вы вообще здесь оказались?

— Ошибаетесь, ваше величество! Очень даже касается. И вы это прекрасно знаете. Я решаю — жить сказке или нет. Ваша умирает, а вы лжете и выкручиваетесь. Вы думали, я не узнаю, что Крестной больше нет, и что Золушка изменилась до неузнаваемости?…

Черный Маг неодобрительно оглядел меня с ног до головы, я застенчиво скрестила обтянутые белыми панталонами ноги и покраснела. Маг продолжил:

— Поэтому я здесь. Ведь где добро, там и зло. А как иначе люди смогут отличить одно от другого? Я знаю все, что у вас происходит. А сейчас у вас идет игра не по правилам. Поэтому, я и пришел.

— Что вы хотите? Что вам нужно?

— То же, что и вам. Восстановить справедливость. Наказать обидчиков. И — вернуть людям сказку.

— Но это — невозможно! Девчонка все испортила. Теперь сказку не вернуть.

— А мне кажется, что наоборот. Правда, это будет немного другая сказка. Зато в ней будет больше правды. Ты согласна со мной, Золушка?

— Да. Нет. Я не знаю…

— Я забираю тебя с собой. Я помогу тебе стать настоящей Золушкой. И научу сражаться за свое счастье.

— Вы не посмеете! У вас не получится!… — закричал король.

— Кто вам это сказал?

В этот момент часы в проеме стены начали громко отсчитывать полночь. Удар, второй, третий… Я, король и принц заворожено смотрели на стрелки часов, не в силах произнести ни слова. Шестой, седьмой…

— Полночь, — произнес Черный маг и взмахнул руками, отпустив меня всего на мгновенье.

И тут же все вокруг окутала темнота, а я как будто стала проваливаться в глубокую, бездонную яму:

— А-а-а-а!!!! — мой голос затихал, делаясь все тише и тише, пока, наконец, сознание полностью не покинуло меня.

ЧАСТЬ 2

СОВРЕМЕННЫЙ МИР. КРУПНЫЙ МЕГАПОЛИС

— …Ай!

— Черт!

— Где я???

…В темноте я пыталась нащупать что-то руками. Они натыкались на ткань. Я вскочила на четвереньки — подо мной была ровная упругая поверхность. Вдруг что-то зашелестело — и в глаза больно ударил дневной свет.

— Ах!

— Доброе утро!

В комнате — а это, несомненно, была комната — огромное окно медленно впускало голубое небо и солнечные лучи. А шторы — боже мой! — шторы двигались сами по себе, расширяя небесное пространство до размера стены.

Я зажмурилась, закрыла лицо руками, потом тут же их убрала. Прямо напротив моей кровати — да, я явно сидела на кровати — стоял незнакомый мужчина.

— Мама!!! — заорала в ужасе я.

— Что случилось? Опять кошмар приснился?

Мужчина подошел ближе, и я заметалась в поисках, чем бы прикрыться, ведь я была не одета! Боже мой! Я была совершенно раздета… На мне лишь было какое-то непотребство с тесемочками на плечах и вокруг талии. Я нащупала одеяло, быстренько в него завернулась и забилась в самый дальний край огромной квадратной кровати, подальше от незнакомца.

— Что с тобой, Лана?

— Вы… Вы кто? — Запинаясь, спросила я.

— Ты что, опять меня не узнаешь? Я твой папа…

— Папа? Какой папа?…

Мужчина посуровел, глаза его недобро сощурились:

— Понятно. Во сколько вчера вернулась? Только правду говори!

— Я? Не знаю, не помню…

— По-о-оонятно… — Повторил с угрозой мужчина. — Опять напилась или нанюхалась какой-то дряни! Только запомни: в этот раз тебе это с рук не сойдет! А подружку твою беспутную я с лестницы спущу, если она еще раз сюда сунет свой нос. Поняла?

Я молчала и в ужасе смотрела на мужчину. Постепенно выражение его лица стало смягчаться.

— Ладно, Лана. — Он протянул ко мне руку, но я дернулась в сторону, как пугливая лань, — Я же все понимаю. Тебе очень больно. Но думаешь, мне легко? Я очень любил твою маму. И теперь, когда ее с нами нет… Давай, договоримся: сегодня после школы — сразу домой. И вечером обо всем подробно поговорим, хорошо? Я тебе обещаю. У меня к тебе очень серьезный разговор.

…Мужчина вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Сказать, что я была в шоке — значит, не сказать ровным счетом ничего. Комната, в которой я очутилась, чем-то походила на королевскую кухню: большая, белая, с ровными поверхностями, прямыми углами. Какие-то квадраты, прямоугольники… И окно во всю стену — от пола до потолка.

Медленно, пугливо, пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение, я сползла с кровати на пол и, крадучись, подползла к окну. За окном стена резко уходила вниз на какую-то немыслимую высоту. У меня закружилась голова и, отшатнувшись, я упала на пол. Затем, дрожа и всхлипывая, поползла обратно, залезла на кровать, снова закуталась в одеяло и замерла. Все чужое, огромное, светлое. И я — голая, почти совсем голая, — нахожусь непонятно где и зачем…

…Что мне оставалось делать? Сидеть здесь и ждать неизвестно чего? Вдруг мигом все вспомнилось. Как я пробралась во дворец, как встретила принца, как Маг забрал меня с собой. Куда забрал? Наверное, к себе. Значит, я в его Темном царстве? А кто этот мужик? И почему он называет себя моим папой?

Закутанная в одеяло, я выглянула за дверь. Огромная светлая лестница резким изгибом уходила вниз. Я тихо присела у перил. Внизу, в большой светлой гостиной с такими же огромными, во всю стену, окнами сидел тот же мужчина, читал газету и что-то пил из чашки. Я отодвинулась ближе к стене и тут же услышала его голос:

— Спускайся, чего прячешься? Кофе выпей. Может, в голове все прояснится…

Спустившись по лестнице, я в нерешительности замерла на последней ступеньке.

— Чего стоишь? Или тебе, как принцессе, непременно надо завтрак в постель подавать?

— Кто принцесса? Я, что ли?

А про себя подумала:

— Ничего себе, перемены!

Мужчина ничего не ответил, только усмехнулся и снова вернулся к чтению. Я повеселела и довольно бодро подошла к длинному столу, на котором стояли чашки, и что-то еще, предназначение чего мне было совершенно непонятно. Что же делать дальше?

Мужчина заметил мою нерешительность, встал — я от неожиданности вжала голову в плечи, — подошел к столу, взял что-то напоминающее чайник, налил в одну из чашек какую-то коричневую жидкость и протянул чашку мне.

— Пей!

Поднеся чашку к губам и поддерживая сползающее одеяло, я внимательно посмотрела на мужчину. А он, пожалуй, ничего, даже симпатичный. Чем-то на короля похож. И никакой он не мой папа. Это я даже не поняла, а, скорее, почувствовала. Ему, на самом деле, до меня нет никого дела. Он только прикидывается добреньким. И врет, что понимает меня. Ничего он не понимает и ничего не видит…

Напиток был отвратительный: горячий, терпкий и очень горький. Я сморщилась, зафыркала, закашляла. Мужчина усмехнулся:

— Не придуривайся, пей!

Я послушно глотала мерзкую жидкость, а он насмешливо меня разглядывал:

— Да, видимо, здорово ты вчера перебрала. Даже не замечаешь, что пьешь кофе без сахара и без молока. Ладно, мне пора. Допьешь, оденешься и — в школу. Машина у подъезда будет через пятнадцать минут. Степан тебя отвезет и заберет домой. И только попробуй сегодня куда-нибудь свинтить! Мало не покажется…

…Школа, кофе, машина, самораздвигающиеся шторы.. Как много сразу непонятных и необъяснимых вещей. И как со всем этим разобраться? А мужчина, который называл себя моим папой, в это время уже что-то раздраженно говорил в маленькую коробочку, которую держал возле своего уха:

— Это что такое было в утренней газете? Передай своему Дорохову, что если он еще раз он напечатает что-то подобное — вылетит из совета директоров…. Нет, меня это не касается. И этому вашему гениальному репортеру… как его? Ветрову передай — я его по судам затаскаю. Смерть моей жены — это дело только нашей семьи. И кто, когда и с кем развелся — не его собачье дело! Я требую, чтобы вы навсегда забыли эту историю, ты меня понял??

Мужчина раздраженно бросил газету на стол, засунул коробочку в карман брюк и вышел из комнаты, словно позабыв про меня. Я подошла к столу, взяла в руки газетные листки — прямо на меня с фотографии смотрела женщина. Светлые волосы, ясный чистый взгляд. И рядом заголовок — «Загадочная смерть владелицы корпорации «Прайм-СНВ». Очень знакомое лицо. Только вот где я ее видела? А под статьей обведенная красным фамилия — Максим Ветров.

…Я вытаскивала из шкафа своей комнаты странные одежды — у высоких белых прямоугольников с зеркалами были маленькие ручки и не догадаться, для чего они были предназначены, было невозможно. Я просто подергала за них — и дверцы стали бесшумно открываться сами.

Так, что это? То ли штаны, то ли рукава на застежках? А это что? А это как? Ни одного платья. Ни одной юбки, прикрывающей щиколотки. Да что же это за одежда-то такая! Посмотрев на себя в зеркало, я приложила что-то самое приличное к себе. Вгляделась в отражение. На меня смотрела я и как будто бы уже не я.

— Ужас! Ну и видок. А что это у меня на руке??

Чуть ниже локтя на правой руке были цифры. Ряд маленьких, написанных чем-то синим, цифр. Я попробовала их стереть — не получилось. Я послюнявила палец — нет, не стирается. Ладно, потом разберусь. Видимо, с очень многим мне придется разбираться потом и по ходу…

Я, наконец, с трудом оделась в какой-то нелепый наряд и решила осмотреться. Сначала — экскурсия по дому. Кажется, начинаю немного осваиваться. И если предназначение многих предметов, по-прежнему, оставалось для меня загадкой, то кое в чем удалось разобраться почти сразу же. И — с пользой для дела! Ванна мне понравилась больше всего. Особенно, туалет с самовыливающейся водой.

— А что? Удобненько! Комфортненько! — сделала я заключение, отправив в унитаз очередную порцию воды и направилась к выходу в новый мир.

За входной дверью меня ждало еще одно потрясение. Нигде не было ни лестниц, ни выхода из здания. Пустое пространство, гладкие стены, только какие-то железные шторы и странный нарастающий шум, как будто из подземелья.

Я сделала несколько шагов вперед и вдруг услышала за своей спиной щелчок дверного замка. Входная дверь захлопнулась сама по себе. Я ее подергала, попинала, а когда поняла, что все бесполезно, что дверь захлопнулась намертво — в отчаянии опустилась на пол.

— Все. Это конец. Теперь мне отсюда никогда не выбраться…

Внезапно странный шум из подземелья стих и железные шторы распахнулись сами по себе. Из образовавшегося проема выглянул мужчина средних лет и внимательно меня оглядел:

— Лана? Что случилось?! Я внизу жду-жду, а тебя все нет.

И почему они все называют меня Ланой???

— Я не Лана. Я Золушка!

— А по мне хоть тридцать три китайца. Вставай, в школу опоздаешь, отец опять ругаться будет…

Спрашивать на этот раз, кто он такой, мне уже не хотелось, хотя кого-то он мне тоже очень сильно напомнил. Кого-то до боли родного и знакомого. И воспоминания эти были хорошие. А я всегда доверяла своему чутью…

Поэтому я встала и послушно вошла за ним в этот проем. Буду делать, что он говорит. Иначе совсем умом тронусь. Но когда железные шторы захлопнулись сами по себе и пол начал уходить из-под ног, я охнула и стала лихорадочно цепляться руками за стены.

— Как самочувствие? — Участливо поинтересовался мужчина.

В ответ я лишь отчаянно замотала головой, со всей силы опираясь руками о стены, и больше всего боясь провалиться сквозь землю.