Бесплатный фрагмент - Золотой купидон

Елена Сперанская

Золотой купидон

Дела давно минувших дней,

Преданья старины глубокой.

Из поэмы «Руслан и Людмила»

А. С. Пушкина (1799—1837).

Жалкая страсть человека — подобна собаке цепной:

Крик её — лай непристойный, докучий, без всякого толка!

Лисья таится в ней хитрость… Даёт она мнимый покой.

Зайца обманчивый сон… Сочетались, слились в ней одной

Бешенство лютого тигра и жадность голодного волка.

Омар Хайям

(ок.1040 — ок.1123) — персидский поэт

Страсть не так опасна, как страшны

причиняемые ею разрушения.

Р. Роллан

(1866—1944) — французский писатель

Пролог

Весь отдел с золотыми украшениями ювелирного магазина «Кристалл» кипел от напряжения. Все продавцы знали, что завтра — 1 апреля — будет повышение цен на золото, а сегодня толпа покупателей скопилась у прилавков, чтобы выбрать наиболее дорогие безделушки, дабы выгодно вложить деньги и не потерять на инфляции ни копейки. Камеры видео наблюдения отмечали наиболее настойчивых граждан, алчущих приобрести что-либо за любую возможную сумму, спрятанную где-то в потайном кармане. Приятная девушка с симпатичным парнем, стоящие плотно у прилавка, настойчиво выбирали свадебные кольца. Пожилая особа интересовалась брильянтовыми серьгами за баснословную сумму. Двое мужчин рассматривали запонки с чеканкой из черненого серебра с янтарными вставками. Сзади напирали на передних, пытаясь протиснуться к самой кассе и оплатить любой товар. Преимущественно интеллигентная публика волновалась. Никто из них не хотел уйти с пустыми руками. Толпа не хотела рассасываться. Кое-кто в стороне пытался с наценкой приобрести с рук то, что кто пришел раньше уже успел купить. Спекуляция приобрела идейный характер. «Мы не должны страдать», — вполголоса шептали те, кто стоял в конце очереди. Торговые консультанты вежливо и быстро выписывали чеки, а назойливые покупатели перемещались ближе к кассе и высыпали в окошко нажитые капиталы, чтобы не оказаться «хуже других». Золотая лихорадка охватила публику с неимоверной силой. Расхватывали все: посуду и приборы из серебра, подстаканники, золотые подвески, кулоны, колье, браслеты и даже крестики с изображением мученика и без такового. Народ чувствовал свою правоту и не стеснялся в выражениях нецензурного характера, указывая на приглянувшееся чудо ювелирного искусства, чтобы когда-нибудь в трудные времена отнести дорогостоящую вещь в ломбард к оценщику, получить назад затраченные деньги и купить продукты питания для себя и своих близких.

— Ах, какая оригинальная вещица, — воскликнула самая страстная из всех покупательниц, указывая на крошечную черепаху с черными вкраплениями на панцире. — Выпишите мне чек, пожалуйста, — едва успела сказать она яркой продавщице, чтобы не быть оттиснутой назад разъяренной толпой, сметающей на своем пути любые преграды.

Продавщица с милой улыбкой написала на клочке бумаги цену, расписалась и протянула чек девушке, намереваясь заполучить премию в конце квартала за проделанную ей работу по отовариванию заядлых любителей и поклонников жёлтого металла.

— Вот, посмотрите на золотого купидона. Это самая красивая подвеска. Если никто не купит, то я возьму её в долг, — вслух стала рассуждать грамотная продавщица, соизмеряя свои материальные возможности.

— Девушки, берите, что хотите, — подбодрил подоспевший директор магазина — стройный, высокий блондин — с увесистой золотой цепочкой на груди, производивший впечатление, когда подходил ближе к собеседнику. — Не жалейте денег на себя. Запомните, мы с вами одна команда и будем работать не смотря на предстоящие трудности с изменением цен, то есть инфляцией. Слушайте меня внимательно и все преграды будут преодолены в одно мгновение… — далее он одобрительно кивнул появившемуся милиционеру в гражданской одежде, пожелавшему тоже встать в самый конец очереди, чтобы «прекратить безобразие», так он выразился для пущего уважения к своей личности, имеющей такие же права и обязанности как и все обычные, советские граждане.

— Я не кассир стадиона и не золотой валютный фонд СССР, — чуть громче продолжил директор, выставив вперед правую ногу, обутую в желтое сабо — сменную обувь, привезенную из заграничной поездки, — и не надо кидаться на меня. Звери… — исступленно крикнул он, падая на пол, когда оголтелая масса сбила его с ног. Среди нападавших были успешные бизнесмены преступного мира, выпущенные на свободу на один день в качестве амнистии, отставные вояки, спортсмены, не сумевшие добиться карьерного роста в туристических поездках и детских лагерях. Эти подонки избивали уважаемого человека, члена правительственного аппарата города ногами до самозабвения, пока тот не потерял сознания. Ему сломали ребра и конечности. Истекающий кровью он оставался лежать на полу в самом центре. Покупатели были изгнаны сразу с места событий, а продавщицы спрятались в кладовку, так как им пригрозили такой же расправой в случае протеста. Уборщица была отравлена на разведку, чтобы выяснить, что происходит наверху. Когда она увидела отвратительное зрелище, она повторила последнее слово, произнесенное руководителем самого крупного ювелирного магазина города. Одним словом директор был избит и покалечен, а потом отправлен в одну из государственных больниц города, где оказались почти все директора крупных предприятий, магазинов, рынков, командиры воинских частей, дислоцирующихся на территории области, главные врачи медицинских учреждений и другие высокопоставленные граждане, занявшие важные посты благодаря своим способностям и умению наладить правильное и регулярное снабжение населения необходимыми услугами и товарами широкого потребления. На место попавших под раздачу сотрудников встали их заместители на тот длительный срок, пока те не придут на работу после казни. Половина пострадавших умерли, не дожив до счастливого дня выписки из больницы. Этот день 31 марта был назван в народе «Днём директора», «погромом», «карой небесной» и многими отрицательными синонимами, характеризующими дикую страсть бывших заключенных, почувствовавших «запах вольной жизни».

Кутерьмы с переоценкой золота продолжалась и на следующий день, но цифры на бирках увеличились почти на пятьдесят процентов, что было на пользу работникам торговли. Повсеместно по городу появились пустые склады, когда-то нереализованных продуктов питания. Крупы, макаронные изделия, консервы разбирались с лихвой. Открывались новые точки питания в Городком парке культуры и отдыха — самом посещаемом месте горожан в часы отдыха. Прейскурант цен варьировался от осенних до зимних с большой разницей. Из-под полы продавались джинсы, куртки, сапоги, импортные рубашки, дубленки за бешеные деньги. Старые, изношенные, потертые вещи с сальными пятнами уходили с молотка, как самые новые, имеющие статус быть в цене еще не долгое время, пока хозяину не надоест носить их. Такая ситуация в стране претерпевала то взлёты, то падения. Банки пухли от денег и наличия всевозможные эксцентрических проектов, на реализацию которых могли уйти все денежные средства, имеющиеся у них в наличии. А продажа с высокой пробой золотых и серебряных монет продолжалась, то нарастая, то уходя на дно, то взвиваясь до спортивных соревнований, то получая самые гневные оценки в прессе. Золотой запас страны таял, как сливочное масло на горячей сковороде.

1. БАНКИР «ЗОЛОТОЕ ЗЕРО»

К столичному пятизвёздочному отелю «Метрополь» внезапно подъехала скорая помощь, разбрызгивая лужи и мокрый снег, свежевыпавший в начале ноября. Врачей вызвал дежурный метрдотель среди ночи, чтобы принять роды у одной из гостей — красивой, романтической особы, приехавшей двумя днями ранее. Она прилетела, по её словам, специально из США на сверхзвуковом джете, чтобы родить ребёнка в России, так как её родители были эмигрантами из этой «глухой окраины запада». У матери было страстное, неусыпное желание, чтобы новоиспечённый ребенок получил хотя бы временное российское гражданство вместе со всеми благами цивилизации, а со временем переехал жить в процветающее государство и стать во главе правительства оного, обогатившись американской валютой. Такая перспектива принесла бы ему славу, мировое поощрение в виде обмена мнениями с сильными мира сего и процветание на благо всеобщего благоденствия. Врачи не торопились ставить диагноз новоявленной роженице. У них степень занятости была по полной программе, поэтому этот случай не представлял ничего нового для таких высоких знатоков медицины. Наконец ребёнок был изъят из чрева и отправлен в больницу для реанимации из-за «тяжелого перелома» одного из шейных позвонков — Атланта, что было записано в диагнозе: «Временная нетрудоспособность необходимая для отдыха после нанесения вреда здоровья естественным биологическим процессом». Оказывается такая неразбериха всегда имеет место быть при реализации всяческих трудоёмких проектов, у которых нет будущего, но есть только блестящее настоящее и тяжкое прошлое приобретённое для коммерческих целей, чтобы сохранить статус целенаправленного процесса.

— Мы не будем вас смущать своим присутствием. Можете располагаться, — отозвались вышколенные дежурные по этажу, скопившиеся всей гурьбой около двери шикарного номера-люкс с мебельным гарнитуром из дорогостоящих пород дерева светло-коричневого цвета с инкрустациями, ковром посередине, круглым деревянным столиком, двумя креслами с атласной обивкой ярко-красного цвета, аналогичного качества, как и все предметы, сохранившиеся с начала двадцатого века там же, где происходило появление на свет новой жизни.

— Нам понятен этот иллюзион, — возмущался генеральный директор гостиницы — дородный пожилой мужчина с признаками седины на затылке, в отглаженном, чёрном, японском костюме, купленным на «чёрном» рынке за баснословные деньги. — Найдите мне здесь всех здравомыслящих товарищей и демократов, чтобы мы могли отстоять честь нашего престижного заведения. Такой случай у нас впервые, и мы должны сохранять честь мундира.

Все, стоящие рядом, служащие: метрдотель, он же заместитель директора, в скромном, кримпленовом костюме, купленным за доллары в валютном в магазине; двое дежурных в цветных, трикотажных платьях; официантка в белой блузке, чёрной юбке и кипельно-белом фартуке с золотой заколкой в виде колокольчика на груди, белой лентой в волосах, указывающей на её статус, появившаяся случайно из бара «Шаляпин» с подносом в руках; инспектор уголовного розыска из Саратова — Вадим Перцев — очень высокий, худощавый мужчина лет тридцати пяти в обычном, полосатом, махровом халате, наподобие как у Эркюля Пуаро, который он брал с собой, отправляясь в командировку для расследования какого-то загадочного случая, надевая исключительно в редкие, утренние часы, чтобы не замерзнуть в холодном номере отеля и чувствовать себя как дома даже среди официальной обстановки скромной, провинциальной, двухэтажной гостиницы; его коллега по работе — подполковник милиции — Никифор Наумович Режимов — цветущий мужчина лет сорока, невысокого роста, лысоватый, без усов и бакенбард, но видно с хорошим аппетитом и румянцем на чисто выбритом лице, в графитово-сером, заштатном, где-то поношенном, шерстяном, английском костюме; частная сыщица — Алиса Кораблевская, заспанная после трудного дня, в американских джинсах цвета маренго, наподобие как черно-серая шинель Наполеона Бонапарта, одержавшего победу при селении Маренго в 1800 году в Италии, где производились эти замысловатые оттенки тканей, а после стали шить форменную одежду морских офицеров командного состава, утвержденную в СССР в 1921 году, а в 1969 советская милиция получила новую форму такого сложного цвета со всеми оттенками серого и тёмно-синего тона (о чем ей поведал её отец, тоже подполковник милиции), с потёртыми коленями, в бежевом, кашемировом свитере с большим воротником.

Каждый сотрудник гостиницы стал втихомолку, глубокомысленно повторять философские, брошенные фразы директора гостиницы слово в слово, удивляясь, как он раньше не мог найти объяснения, почему у нашего героя дня — маленького, курносого комочка с белой кожей и золотистыми, кудрявыми волосами — нет никакой другой заботы как просить что-нибудь пососать или хотя бы поиграть с локонами акушерки, когда она взяла чадо на руки и принялась поглаживать малютку по затылку.

«Такой чудесный ребёнок! Зачем нужно было приезжать сюда, когда у них высокоразвитая наука и стопроцентная грамотность населения. Мы бы с ним не стали приезжать куда-то, будь у меня такой годовой доход и долларовый счёт в швейцарском банке. Правда, детка?» — она подумала, спросив кроху, не понимающего ничего ни на одном языке мира, а лишь услышала громогласное «агу-агу».

Итак, всё необходимое было предпринято. Машина скорой помощи с двумя своими больными покинула центральный отель для иностранцев высокого полёта — миллионеров, дипломатов, великих артистов эстрады и оперных див, место, где разыгралась драма и куда можно было попасть только по приглашению или на один день новобрачным в медовый месяц, чтобы насладиться всеми прелестями богатой жизни без проблем, депрессий с плохим пищеварением и отсутствием желания воспринимать существование во всём его красочном многообразии.

Принимая во всеобщее внимание, что первородящая мать прекрасно понимала русский язык и могла назвать свои координаты, чтобы заплатить за все услуги в количестве пятидесяти тысяч рублей, все сотрудники милиции усиленно старались делать вид, что ничего существенного не произошло. Они сразу выяснили, откуда появилась такая знатная особа, кто был её поручителем, почему именно в отеле «Метрополь» она собралась произвести на свет своего ребенка.

Эту задачу взял на себя инспектор уголовного розыска — Вадим Перцев, в чьём ведении были деловые связи среди сотрудников Интерпола, которые усиленно скрывали свои намерения оказывать всяческую, посильную помощь гражданам, приезжающим или отъезжающим в любой конец света ради своих амбиций или тайных желаний. Оказалось, что эта шикарная леди была подругой высокопоставленного, московского чиновника, чьё имя не принято было называть вслух, который поселил свою бывшую любовницу так сверхсекретно, чтобы она не чувствовала себя ущемлённой или потерянной в метро, а существовала как настоящая королева среди обласканных законом и сытой жизнью представителей иностранных государств. Заботу о ребёнке поручили той же галантной, симпатичной акушерке, которая принимала роды, так как она с таким вниманием и заботой смотрела на младенца, излучая всеобщее благоденствие нового поколения и счастье, что ей довелось получить поощрительный взгляд одного из сотрудников гостиницы и рукоплескания временных постояльцев, принявших участие в ночном рабочем моменте. Поэтому в вечернюю смену сотрудникам гостиницы, кто принимал участие или был свидетелем родов, ничего не оставалось делать, как только смущённо щуриться и отворачиваться от внезапных гостей, чтобы не ощущать алкогольного амбре, исходящего от гастролёров мира искусства и бизнеса, в целях безопасности за свою репутацию, жующих жвачку «Дирол с ксилитом» или полоскавших рот апельсиновой, газированной водой «Fanta», предложенной в меню ресторана для веселья и принесённой в коридор для доказательства своего неприятия спиртного как данное. Модное платье с открытой спиной, складками на талии и коричневая, норковая шубка с белым, песцовым воротником, прикрывавшие большущий живот беременной женщины были захвачены с собой уважаемыми медиками, дабы доказать состоятельность молодой, очень красивой особы.

Скорая помощь пронеслась по Театральной площади мимо Большого театра, Красной площади и Кремля, направляясь в родильный дом, куда должна была быть временно помещена пациентка с ребёнком до выписки.

Самая популярная и изысканная гостиница «Метрополь» соответствовала мировым стандартам и являлась образцом благосостояния и качества жизни для заведующих, министров и директоров всех рангов, поэтому была расположена в самом центре столицы. Величественная красота убранства, витражи и панно на мифологические темы поражали обычных граждан и следователей своим богатством, разнообразием и точностью исполнения великими архитекторами В. Валькотом, Л. Кулешовым, художниками Поленовым, Кузнецовым, Коровиным, Врубелем. Специализированная охрана, соединяющая в себе все качества суперменов, неусыпно следила за процветанием, благополучием и спокойствием проживания гостей. Однако на этот раз не обошлось без крупного инцидента, мало соответствующего такому легендарному отелю, напоминающему многоярусный корабль «Титаник», несущийся в никуда по волнам Атлантического океана. Зачем было строить этот корабль, погребённый на глубине со всем богатством и вычурными излишествами? Потомки и наследники тысяч людей, утонувших при катастрофе ХХ века, до сих пор не могут понять, что привлекло их дальних родственников в такое опасное, длительное плавание среди айсбергов в кромешной тьме, на неприспособленном для морских путешествий судне, снабжённом утяжелённым оборудованием, позолоченными предметами быта и хрустальными люстрами с канделябрами.

Директор гостиницы после официального общения с врачами, вернувшись в свой, обставленный в соответствии с общим стилем пятизвёздочного отеля, кабинет, который он покинул буквально на минуту, обнаружил неприподъёмный сейф с закручивающейся ручкой весом в сто килограммов, стоящий у противоположной стены по отношению к его дубовому столу, взломанным, без внутреннего содержимого, что составляло — пять миллионов долларов — дневная выручка всей гостиницы с ресторанами, увеселительными заведениями и другими преимуществами беззаботной, светской жизни.

Владелец кабинета и сейфа в ужасе посмотрел по сторонам, с отчаянием вытер платком испарину, неожиданно появившуюся на лбу, переставил стулья с места на место, выглянул в окно, отодвинув тяжёлые шторы, пошарил во всех ящиках письменного стола, расшвыривая все, имеющиеся там, деловые бумаги и приглашения на банкеты по случаю различных торжеств, проходивших и намеченных на ближайшее будущее в отеле. Затем он перерыл все книги в шкафу с дорогими безделушками, привезёнными и подаренными гостями из-за рубежа. Как неугомонный, большой ребёнок в поисках потерянной игрушки, спрятанной кем-то из его окружения, он в надежде заглянул за большую, в витой, тяжёлой раме, картину под стеклом с изображением самой гостиницы в самом эстетическом ракурсе, не обнаружив там даже намёка на деньги. Он в изнеможении упал в массивное, кожаное кресло, включил настольный вентилятор, производя эффект невероятного головокружения, закрыл глаза и погрузился в осмысление произошедшего, взвешивая все за и против своего легкомысленного поведения, критикуя себя за доверчивость, задавая себе один за другим каверзные вопросы:

«Что происходит? Зачем я поддался любопытству и вышел на зов кого-то из медицинского персонала в коридор? Чем теперь буду расплачиваться?»

Всегда остроумный, элегантный, знающий все ходы и выходы, сейчас генеральный директор не представлял как найти ответы на все эти вопросы, возникшие перед ним, чувствуя себя ущемлённым и пристыжённым перед его тремя заместителями. Он только, глядя куда-то в пустоту, капитализировал свои мысли совершенно необычные, не свойственные нормальному течению дел:

«Мне предстояла большая работа по подготовке документов для передачи в банк на оплату общих коммунальных платежей и суммы прибыли. По-видимому, кто-то из посторонних знал о том, что у меня хранится в сейфе… В министерстве меня сразу съедят с потрохами. Скажут не сумел справиться с элементарными правилами генерального директора. Как написано в предписании: „Во-первых — управлять гостиницей, удовлетворять пожелания гостей, чтобы привлечь снова, во-вторых обязан обеспечить прибыль государству от своей деятельности по привлечению новых гостей, в-третьих — отвечать за выполнение бюджета за счёт постоянного улучшения качества работы персонала и охраны“».

Директор разочарованно проверил наличие ключей от кабинета и от пустого сейфа с предательски открытой дверцей. Ничего значительного в его поле зрения не возникало на горизонте.

«Не буду перехлёстывать события и звонить в УВД, когда у нас проживают сами следователи, юристы и опытная сыщица из провинции, у кого имеются все возможности, чтобы раскрыть коварное преступление», — директор вспомнил о проживающих в гостинице следователях Перцеве, Режимове и Кораблевской.

«Обращусь в официальном порядке к ним. Это смягчит удар по моей репутации, а потом постараюсь выкрутиться… Возьму долгосрочный кредит, продам акции или, в крайнем случае, продам квартиру и перееду с женой жить к родителям», — после мучительных размышлений, решил директор гостиницы «Метрополь», обдумывая пути выхода из создавшейся экстремальной ситуации.

Он тут же набрал внутренний номер телефона подполковника Режимова, собиравшегося обсудить с коллегами итоги командировки.

— Никифор Наумович, сейф в моём кабинете опустошили, пока я отсутствовал минуту, встречая медиков, — приглушённо от свалившегося на него перпендикуляром инцидента, но достаточно чётко и кратко рассказал директор об ограблении сейфа неким медвежатником. — Срочно подходите.

— Сейчас подойдём к вам, — ответил Режимов, невзирая на поздний час. Втроём с Перцевым и Кораблевской они спустились в кабинет директора, где произвели все требуемые процедуры по снятию отпечатков пальцев с сейфа, но к сожалению они обнаружили, что осторожный преступник действовал в перчатках, не оставив нигде своих следов.

— Вы кого-то конкретного подозреваете? — спросил инспектор Перцев у директора, сидящего на своём кресле и наблюдавшего за работой следователей.

— У нас охрана из десяти человек. Такого прецедента никто, никогда не ожидал бы, — с долей юмора, трагически ответил директор, потерявший веру в здравый смысл.

— Сообщу об этом факте в УВД и о мероприятиях, проделанных нами, — сказал Никифор Наумович, который старался выглядеть достойно в глазах коллег.

— Могу я спросить, кого же винить в данном ограблении? — спросил директор, провожая следователей.

— Пока говорить рано. Будем искать, — пояснил Никифор Наумович, прощаясь с директором в дверях.

Вернувшись из кабинета директора в свой номер, следователь прокуратуры Алиса Кораблевская прочитала о достопримечательностях гостиницы «Метрополь» в ярком буклете с рекламой отеля, полученном на ресепшене:

«Это легендарный пятизвездочный отель с более чем столетней историей и неповторимой архитектурой, выполненной в стиле модерн. Организатором и вдохновителем строительства был известный русский меценат Савва Мамонтов. С момента открытия в 1905 году и по сегодняшний день, отель является крупнейшим и наиболее выдающимся сооружением эпохи модерна. Огромное количество предметов антиквариата и произведений искусства дополняют его уникальный облик. История этого места настолько насыщена значимыми событиями, что каждое воскресенье здесь проводятся экскурсии. Идеальное сочетание русского традиционного убранства и гостеприимства с самыми современными достижениями в создании гостиничного комфорта и сервиса — вот основа большой популярности отеля среди жителей и гостей столицы. Роскошь интерьеров и высочайший уровень обслуживания позволяют принимать различных высокопоставленных гостей — президентов, королей, политиков и других выдающихся людей современности. Инфраструктура отеля включает в себя: разнообразный номерной фонд, фешенебельные рестораны и бары, бизнес-центр, роскошные конференц-залы.

Удивительный, поражающий своей роскошью, зал «Метрополь» расположился в центральной части отеля. В центре зала расположен фонтан из мрамора. Он окружен колоннадой монументальных светильников. Есть удобная просторная сцена. Все это великолепие находится под огромной витражной крышей. Здесь ежедневно сервируются шикарные завтраки. Зал легко трансформируется для проведения пышных торжеств либо крупных культурных и деловых мероприятий. Как и подобает отелю такого высокого ранга, организации питания гостей уделяется большое внимание. Особой достопримечательностью является огромный, шикарный зал, расположенный в самом центре отеля. Каждое утро в отеле подается полноценный питательный завтрак. Любые блюда из предлагаемого разнообразного меню можно круглосуточно заказать в номер. В отеле также работают бар «Шаляпин» и ресторан «Savva». Их интерьеры выдержаны в общем со всем отелем стиле, а предлагаемое меню являет собой идеальный симбиоз особенностей русской традиционной кухни с самыми новаторскими течениями в ресторанном бизнесе. Большое количество посадочных мест, особая роскошь ресторанов и бара, высочайший уровень обслуживания — все это заинтересует также и корпоративных клиентов.

Для небольших приемов, встреч или просто романтического ужина отлично подойдет недавно открытая на четвертом этаже отеля VIP-гостиная. Отель предлагает своим гостям посетить круглосуточный тренажерный зал, который можно посещать совершенно бесплатно. Большой и просторный тренажерный зал оснащен тренажерами премиум-класса, свободными весами и дополнительным оборудованием для функционального тренинга. Здесь имеются тренажеры для кардиотренировок и силовые. Также в центре имеется отдельный зал для йоги, пилатеса и функциональных тренировок. Помимо этого, есть возможность посещения финской сауны и плавательного бассейна. Окунуться в неповторимую атмосферу легендарного отеля помогают традиционные увлекательные мероприятия, которые проводятся в его стенах. Семейные бранчи проходят по воскресеньям в знаменитом зале с мозаичным куполом. Это практически церемониальное мероприятие, рассчитанное на любой возраст. Бранч из обычного приема пищи, объединяющего завтрак и ланч, в историческом отеле превращается в настоящее торжество. Изысканную и уютную атмосферу дополняют живая музыка и отличный сервис. Здесь же ежедневно с размахом проводятся завтраки. Праздничная сервировка столов идеально дополняется разнообразным выбором блюд и звуками арфы.

В полной мере ощутить эпоху «серебряного века» позволяют экскурсии, постоянно проводимые по историческому гранд-отелю.

Знаменитый памятник московского модерна начала двадцатого века интересен на только своим уникальным ярким экстерьером, но и богатством внутреннего убранства. Здесь представлено великое множество предметов антиквариата и произведений искусства 18—20 веков. Профессиональный экскурсовод расскажет гостям всю многолетнюю, порой загадочную, историю величественного отеля. Экскурсии начинаются с бара «Шаляпин», в котором проводится еще одно знаковое мероприятие — чайная церемония. Данная традиция зародилась в России еще в начале 19 века и остается актуальной по сей день. Большой популярностью пользуется проведение детских дней рождения».

Алиса с восторгом показала своему коллеге — подполковнику Никифору Наумовичу Режимову — фотографии номеров: люкс, супериор, гранд супериор, делюкс, полулюкс, представительский, посольский, премьер люкс, залов и ресторана, полностью соответствующих действительности. Тот, всегда отдававший предпочтение классике, одобрительно кивнул и посмотрел на свою помощницу. Они приехали в Москву из провинции, но для встречи со своим коллегой и журналистом, инспектором уголовного розыска Перчини или Перцевым, возвращавшемся из Италии, забронировали стандартный номер в такой сногсшибательной гостинице, чтобы почувствовать аромат прошлого века и обменяться мнениями по поводу сорванного в тот же день ограбления выставки старинных книг, экспонировавшихся на Арбате в здании универсама на четвёртом этаже, что они были призваны бдительно охранять.

Так как Перцев был внедрен в итальянскую мафию — каморру, которая изжила себя, но кое-где иногда возникали инциденты, тяжесть чего ложилась на сотрудников полиции, поэтому они привлекали иностранных агентов в качестве опытных стажеров и помощников в расследовании криминала и обезвреживании крупных группировок, возникающих спонтанно. На этот раз Перцеву было дано свободное поле деятельности. Он следил за сокровищами галереи Уффици во Флоренции, переодевшись в белый костюм, похожий на монументальную скульптуру времен античности — бога Солнца и света — Аполлона Бельведерского — копию той, что находится в Ватикане в музее Пия-Климента. Таким образом хитрый разведчик предотвратил ограбление века, появившись на постаменте с протянутой рукой, где было спрятано метательное устройство со снотворным, предназначенным для перемещения хищных животных из прерий или зоопарков. Таким способом опытный сыщик сумел усыпить двух наглых головорезов, безрезультатно мечтавших через окно вынести часть скульптурного, мраморного ансамбля, находящегося в витражном зале галереи, сплавить мраморные шедевры по реке, а затем продать корсарам из Эфиопии для отправки в Австралию.

Первый укол пришелся прямо в спину одного из грабителей. Тот немедленно упал, не сумев даже предупредить своего подельника, который появился через окно с веревочной лестницей и сеткой, куда они должны были складывать, не свойственные им, награбленные предметы искусства. Внизу их ждала лодка. Завидев, что первый гангстер лежит, второй решил, что тот принял оборонительную позицию, накинул сетку на самого Перцева в костюме Аполлона, чем упростил свой финал. Перцев неожиданно перекинул сетку на самого владельца, скрутил тому руки за спиной и вколол шприц с димедролом в шею нежданного пришельца. Подоспевшие служители самым тщательных образом обыскали грабителей, переложили двух спящих любителей легкой наживы на брезентовые носилки и отправили по назначению в тюремную камеру. Когда те проснулись, то после первого допроса итальянскими карабинерами в присутствии инспектора Перчини, гангстеры признались полицейским в содеянном и злом умысле, поведав, что они давно готовили ограбление, но никак не ожидали, что Аполлон оживет и нанесёт сокрушительный удар по их благосостоянию. После изучения материалов следствия о вероломных лжепоклонниках античных древностей, прокуратура пришла к однозначному выводу — посадить гангстеров за решётку, чтобы у тех больше не возникало желания наносить ущерба галереям и музеям, которые посещают ежедневно тысячи поклонников западного искусства. Виновники неудавшегося похищения терялись в догадках, кто сумел узнать их, долго разрабатываемый, план.

Инспектору Перцеву, как представителю европейской жандармерии, была выдана справка для доказательства его участия в опасной операции, которую он должен был предоставить в Министерство юстиции и закрытия заграничного командировочного удостоверения. С чем он с доблестью справился, надеясь встретиться со своими коллегами из провинции в Москве и поделиться опытом работы. Им были даны ориентировки о готовящемся вооружённом нападении на выставку древних фолиантов. Злостные преступники были обезврежены и арестованы заведующей выставочным отделом и продавцами благодаря слаженной работе полицейских, переодетых в гражданскую одежду. Паролем Алисы послужила обычная пословица-скороговорка: «Сшит кафтан не по-колпаковски», сказанные сыщицей в доказательство своей охранной деятельности перед заведующей отделом, стоящей у главной витрины, представляющей уникальные образцы древнего книгопечатания в кожаных переплетах. Ответом послужили слова: «Надо колпак переколпаковать, перевыколпаковать», которые Алиса услышала, заметив матерых преступников, посетивших столицу из того же провинциального города для обогащения, что и командированные полицейские.

Организаторы выставки успели вовремя убрать ценные, исторические экспонаты в сейф за занавеской, не потеряв ни минуты. А преступник с пистолетом, получив от Никифора Наумовича, спрятавшегося за входной дверью, сильнейшие удары сзади по затылку и по руке оружием, выронил кольт, был взят под стражу самим подполковником и отправлен в тюрьму — Матросскую тишину, а затем в Бутырскую тюрьму для воров и рецидивистов. Следовавший за ним его подельник — близнец хотел бежать, но тоже был задержан при выходе, спускаясь по боковой лестнице. Этими гангстерами оказались те самые злоумышленники, которые собирались обокрасть галерею Уффици во Флоренции. Они сумели ввести в заблуждение итальянских карабинеров, поклялись, присягнув на распятии, что раскаялись и решили уйти в монастырь на покаяние. Однако, переодевшись в монашеские одежды, гангстеры сбежали из стен монастыря. Чтобы не терять время даром, они отправились в Москву, где захотели осуществить свои коварные планы и ограбить выставку древних книг. Билетами на самолёт и новыми паспортами близнецов по кличке «цезарь» и «костыль» снабдила та же итальянская мафия, с которой грабители поддерживали постоянную связь и которая поручила им отработать затраченные на них деньги, дабы компенсировать нанесённый урон. Рыцари удачи с радостью согласились предпринять новый рискованный шаг, а часть прибыли вернуть взамен полученных документов. Они спокойно пересекли границу в новом обличье. Из аэропорта сразу отправились на вокзал, где в одной из автоматических камер хранения у них находился пистолет, необходимый для новой преступной акции. Однако слежение за ними не прекращалось полицией Интерпола. Полицейские предупредили провинциальных коллег, чтобы те выехали на срочную операцию по обезвреживанию подозрительных личностей, в чью задачу входила цель — найти любым способом ценные книги и продать заграницу. Остаток выручки лжепредприниматели хотели поделить между собой, чего бы им хватило на безбедную жизнь в любом процветающем южном курорте, где они намеревались спрятаться среди заезжей публики. Но бдительность сотрудников органов безопасности разрушила коварные планы рецидивистов, сумевших войти в доверие к мафиозным структурам Италии. Чего только лишились гангстеры, то сразу и обрели, увековечив свой тюремный срок, но жить не по правилам им было не впервой. Они затаились, пытаясь водить за нос следователя Перцева, который всегда был оптимистично настроен и никак не ожидал вторичной встречи со своими подопечными.

Теперь, когда покой постояльцев отеля был нарушен таким экстраординарным событием, как рождение ребенка, все гости не сразу прошли в свои апартаменты. Некоторые спустились вместе с медиками на улицу, чтобы сопроводить их до специализированного автомобиля с необходимым набором инструментов и носилок для экстренного оказания медицинской помощи.

— Что мы имеем? — внезапно спросил Никифор Наумович, глядя на своих сотрудников, когда они поднялись в свой фешенебельный номер после снятия отпечатков с сейфа в кабинете директора гостиницы.

— К сожалению наши успехи оставляют желать лучшего. Раскрыли два преступления, но утратили собачий нюх и позволили неизвестным грабителям очистить сейф такого изумительного отеля, — согласился инспектор уголовного розыска и журналист — Перцев, доставая по своей старой привычке обычный блокнот и карандаш из портфеля и что-то черкая на крошечном листе бумаги.

— Будем расследовать, действуя по обстановке, — обнадёжил Никифор Наумович с хитрой ухмылкой.

— А ты что думаешь по этому поводу, дочь милиционера? Есть у тебя какие-то подозрения, Алиса? — тон вопросов у опытного журналиста был резкий и насмешливый, так как он никогда не принимал никаких компромиссов, благодаря чему раскрыл не одно кровавое преступление на всевозможных почвах, включая любовную, начиная от реальной трагедии, разыгравшейся в театре на спектакле «Ромео и Джульетта», когда на сцене было совершено покушение на жизнь артиста театра его любовницей, применившей нож как холодное оружие, и заканчивая пафосными лозунгами современных политиков, чьи коварные интересы зиждились на обогащении и получении сверхприбыли, благодаря обнищанию населения. Закончив факультет журналистики университета, Перцев окунулся в изучение истории криминалистики. Через три года он стал опытным следователем, получив завидное место инспектора уголовного розыска в Академии наук провинциального города, сам удивляясь, как он достиг всего этого.

— Пока мы разглядывали врачей, кто-то воспользовался ситуацией и забрался в самое сердце отеля «Метрополь», вырвав надежду на зарплату у всех сотрудников такого уважаемого и престижного заведения, — почти шёпотом изрекла Алиса, садясь на диван с шёлковой, зелёной, полосатой обивкой и откидываясь на спинку.

Ей не хотелось распутывать такие грязные дела бесплатно, поэтому она медлила, чувствуя свои преимущества как опытной дознавательницы. Что-то ей подсказывало, что роженица каким-то «левым боком» была связана с ограблением.

— С этим можно полностью согласиться, но мы же не можем прочитать мысли всех имеющихся свидетелей, которых придётся завтра опросить в профилактических целях, дабы отвести от себя подозрения, — сказал Никифор Наумович, чуть не поперхнувшись обычной, минеральной водой, привезённой в Москву из Кисловодска.

— Напишу список лиц, присутствовавших при родах, включая врачей и шофёра машины скорой помощи, а рядом, как обычно, запишу их показания. Думаю что-то сразу проклюнется. Чрезвычайно интересная ситуация… — поведал Перцев о своих планах. — Надо по минутам выяснить кто, где находился в момент ограбления, а кто отлучался.

— А я попытаюсь съездить в роддом и побеседовать со счастливой мамой. Узнать её компетентное мнение, как она относится к крупным валютным операциям, есть ли у неё на банковском счету хотя бы корка чёрствого, чёрного хлеба, чтобы после больницы не влачить жалкое существование обездоленной матери-одиночки.

— Отличная идея, — присоединились к ней её коллеги, зевая, находя удобное место в спальне для сна, отдавая в распоряжение Алисы диван в гостиной. Они отшвырнули с кроватей почти одновременно яркие, шёлковые, китайские, с аляповатыми цветами и канарейками покрывала, разложили на прикроватных тумбочках свои личные принадлежности, легли и углубились в изучение материалов недавнего злоключения, произошедшего не в угоду их свободного времени, а наоборот. Расчётливый Перцев расчертил на тетрадном листе своеобразную таблицу и вписал туда всех лиц, присутствующих при недавних родах в гостинице. В списке оказались: горничная, официантка, акушерка, врач, директор, заместитель, двое дежурных по этажу, шофёр скорой помощи. Для порядка он включил в список ещё двоих сотрудников, находящихся на ресепшене и швейцара, сопровождавшего посетителей до их номеров. Себя и своих коллег по работе он отринул, так как был уверен в их непричастности. Оказалось: двенадцать человек.

«Почти как в „Тайной вечере“ Леонардо да Винчи, росписи в трапезной, хранящейся в соборе доминиканского монастыря Санта-Мария — делле — Грацие в Милане. Все они каким-то образом связаны друг с другом. Кто-то из них так или иначе имеет отношение к ограблению. Однако я не учёл саму роженицу… Она будет тринадцатой и точно дополнит количество персонажей в соответствие с замыслом гения Леонардо. Наверняка она сможет пролить свет на произошедшее ограбление. Пусть Алиса возьмёт интервью у „главной героини“. Вот тогда легче будет раскручивать дело. Жаль, что директор оказался в такой чрезвычайно рискованной ситуации. Его репутации пришёл конец. Но, возможно, у него есть свои версии на произошедшее… Ему придётся покрывать расходы на расследование ограбления и платить персоналу отеля за свой счёт, из своего кармана», — Перцев отложил разлинованный листок бумаги с должностями сотрудников и сотрудниц на тумбочку.

«Итак, теперь получается тринадцать человек…» — инспектор глубоко задумался. «Кто-то из них обязательно причастен к ограблению, играя роль Иуды. Хорошо, что мы обезвредили „костыля“ и „цезаря“, мечтавших продать роспись любому подвернувшемуся гангстеру за миллион долларов и надеявшихся снять, написанное на стене, полотно. Тогда бы им пришлось нелегко, когда бы они стали переносить целую стену монастыря».

Заметив, что Режимов уже спит, инспектор уголовного розыска посмотрел на часы. Оказалось, что было без четверти три. Он тяжело вздохнул, понимая, что осталось совсем немного для ночного отдыха, выключил настольную лампу, повернулся на бок и крепко заснул с надеждой, что утро внесёт свои коррективы в расследование.

После легкой утренней гимнастики Алиса заглянула в комнату своих коллег. Оба крупных специалиста в области криминалистики были уже на ногах, но вид у них был заспанный.

— Предлагаю позавтракать в ресторане «Savva» или предпочитаете ограничиться баром «Шаляпин»? — спросила Алиса тоном светской львицы. — Говорят, что завтрак входит в стоимость проживания, — не дожидаясь ответа, продолжила она, чья решимость стоила больших возможностей и могла бы сотворить чудеса в раскручивании любого криминала.

— Мы не против ресторана, — отозвался Никифор Наумович за двоих, так как Перцев растирал виски одеколоном, испытывая некоторое облегчение от такой процедуры.

— В бар мы зайдём позднее, когда прояснится ситуация со свидетелями. Игра стоит свеч, — кратко констатировал Перцев, чувствуя себя готовым к большим свершениям.

— Вот и прекрасно. Жду вас там за столиком, — предложила стройная девушка в джинсах и модных полусапожках, на ходу надевая другой, ярко-зеленый, кашемировый свитер с экзотическим рисунком, вписываясь в интерьер гостиничного номера-люкс. Она успела нанести на глаза, виски и щеки минимум косметики. Ограничилась каплей французских духов «Гардения» из серии Chanel и с трепетом взяла с собой дамскую сумочку, где хранила жучки для подслушивания и слежения, стреляющую ручку с набором патронов, последнюю модель сотового телефона и японский фотоаппарат, встроенный в цифровую видеокамеру размером с зажигалку, передающий список сравнительно чётких снимков на любое воспроизводящее устройство, даже на киноэкран. Алиса была строга в одежде, но, боясь простудиться, прихватила с собой тонкую, шерстяную шаль с кистями в тон свитера. Выйдя из гостиничного номера, она поспешила, как на светский приём, в ресторан мимо бара «Шаляпин», надеясь утолить, внезапно охвативший её, голод.

«Эта мадам меня нисколько не смущает своими трюками. Бывало ради денег даже прыгали с Эйфелевой башни без парашюта, пролетали на самолёте, иногда дельтаплане под мостом или взбирались на пирамиду Хеопса. Фокусов в этой гонке за золотом не счесть. Кстати насчёт иллюзий… Бывают ли невидимки в банках? Все мечтают ими стать, чтобы завладеть наибольшим количеством валюты, а потом вернуть туда же без изменения. Тогда зачем нужна такая удивительно глупая стратегия, где нет смысла использовать награбленное, а только любоваться произведением человеческих рук: художников и полиграфистов?» — рассуждала Алиса, сидя в зале ресторана на видном месте, дожидаясь пока официант обслужит её.

Через несколько минут к ней подсели Режимов и Перцев, превратившие свой облик в образцы чистоты и опрятности. После завтрака Режимов и Перцев отправились брать свидетельские показания у всех, кто присутствовал при рождении ребёнка, а Алиса довольная, что не надо расплачиваться, отправилась на метро в больницу, где находилась новоявленная мама, с успехом родившая дитя в гостинице на том же втором этаже, где располагался номер-люкс криминалистов. Суета и толпы приезжих в столице нисколько не смущали сыщицу. Она привыкла к такому обстоятельству и легко ориентировалась в станциях метрополитена. Выйдя на поверхность, Алиса перешла дорогу и оказалась рядом корпусом больницы с коммерческим отделением для новорожденных. Спешить в данном случае она считала было не целесообразно, поэтому, зайдя через стеклянные двери здания, она оказалась в уютном холле со стульями и креслами для посетителей, высокими цветами в больших кадках в углах фойе и различными досками с фамилиями врачей на стене.

В больнице, показав своё удостоверение сотрудницы прокуратуры, Алиса выяснила, как пройти в палату и куда поместили Израилину Изверговну Чапмэн, такими замысловатыми именами наградили её родители и муж.

— Можете посмотреть на женщину через окно и, если она не будет возражать, побеседовать с ней с глазу на глаз, — мило улыбнувшись, согласилась дежурная медсестра, указывая в каком направлении Алиса может пройти на третий этаж на лифте, заметив в её руках букет свежих хризантем, который девушка приобрела у входа в метро.

— У меня к ней срочное дело, — добавила сыщица спокойно.

— Только верхнюю одежду оставьте в гардеробе, возьмите халат и бахилы в регистратуре. Это входит в наше обслуживание. Долго не задерживайтесь, так как женщина ещё слаба и ей надо будет кормить младенца.

— Благодарю за приятное знакомство, — согласилась сыщица, читая имя медсестры на листе, прикреплённом к нагрудному карманчику, переживая сразу за всех пациентов больницы. — Я мигом.

Оказавшись рядом с нужной палатой, сыщица, как и было рекомендовано, сначала заглянула в окошечко палаты, потом получив одобрительный знак, что можно зайти, прошла в светлую и просторную комнату, предназначенную для четверых пациентов, но занятую одной подозреваемой по делу об ограблении.

— Меня зовут Алиса Кораблевская — сотрудница прокуратуры, — настойчивая посетительница показала пациентке свое удостоверение с гербовой печатью и подписью начальника отдела кадров.

— Привет! — поздоровалась пациентка.

— Могу ли я с вами побеседовать по одному очень щекотливому вопросу? — спросила Алиса, когда поставила букет белых хризантем на столик около двери, обратив внимание на кроватку со спящим младенцем, стоящую рядом с кроватью матери.

— Очень рада, что меня посетили из гостиницы такие же высокие гости как и я. Конечно есть разительное отличие между нами, но буду счастлива объяснить вам всё относительно моего происхождения и целей поездки в вашу страну, о чём я уже поведала заместителю директора, врачам и дежурной медсестре по секрету, — пациентка говорила на чисто русском языке, но с каким-то загадочным выражением лица, демонстрируя свои утончённые руки с фиолетовым маникюром и два золотых зуба спереди на верхней челюсти. — Присаживайтесь. Мы же женщины. И у нас нет тайн друг от друга.

— Спасибо за доверие, — сказала Алиса подобострастно, получая заряд бодрости от таких комплиментов и удивляясь восторгу, какой охватил пациентку при виде белых цветов, символизирующих чистоту и невинность.

— Есть ли у вас знакомые в штате сотрудников гостиницы, с кем вы переписывались или приезжали к кому раньше? — спросила Алиса, настоятельно желая отвлечь пристальный взгляд пациентки, который она вперила на скромный золотой кулон с изображением ангела с луком и стрелой на цепочке из такого же металла, украшавший посетительницу.

Сыщица приобрела этот золотой сувенир еще в свои студенческие годы за скромные деньги, но хранимый и надеваемый лишь в самые ответственные случаи, когда нужно было выглядеть респектабельно и богато среди снобов и птиц высокого полета. Алиса достала диктофон, положила его на прикроватный столик, чтобы дать возможность Израилине не нервничать и не прерывать её рассказ наводящими вопросами.

— Конечно. Все сотрудники гостиницы — мои лучшие друзья. Но особенно мне хорошо знаком директор отеля. Мои студенческие годы я провела вдали от родителей, рано вышла замуж за американского гражданина. Он был на тридцать лет старше меня, жил скромно на юге США, в Калифорнии. До меня был трижды женат и имел семерых детей от них: милых малышек с ужасно трудными именами. Сейчас, конечно, они выросли и превратились в крупных бизнесменов или владельцев фермерских хозяйств. Мне, к своему сожалению, пришлось с ними столкнуться, когда Джордж умирал от рака в онкологической клинике. Хорошо, что он не долго мучился. Врачи констатировали, что его нельзя было оперировать из-за поздней стадии болезни. Он упал прямо на веранде, а я не знала сначала, что делать и стала обливать его водой. Было ужасно жарко. Хотя он часто жаловался на боли в желудке. Но потом позвонила 911, вызвала парамедиков. У нас с мужем был трёхэтажный дом, поместье с десятью комнатами и прислугой. Рядом был бассейн, где мы с ним проводили время, любуясь природой. Иногда спускались на пляж, к океану, прогуливались по песчаному берегу и купались при закате солнца. Мы собирались разбить апельсиновую рощу рядом с домом, поэтому купили еще один участок земли недалеко от дома, насадили там плодовых деревьев, намереваясь покрыть расходы на полив и озеленение Также у Джорджа был отличный проект запатентовать своё изобретение: водокачку с двигателем, работающим и на бензине, и от электричества. Но проекту не суждено было осуществиться. Скоропостижная смерть заставила меня по другому посмотреть на людей, окружавших нас: повара, дворника, горничную, адвокатов, служащих страховых компаний, полицейских, сотрудников департамента, входящих в комиссию по землепользованию и налогообложению, других государственных чиновников так усердно одолевавших нас, считая своим долгом присылать нам ежемесячно свои декларации и страховые платежи, — говорившая так разнервничалась, рассказывая выученную историю, что голос её приобрел хрипловатые оттенки.

Алиса вежливо принесла ей стакан минералки, налитый из бутылки, стоящей на тумбочке. Она наклонилась к пациентке больницы очень близко, чем вызвала одобрительную улыбку Израилины, по-видимому летавшей в своих мечтах над всей планетой, как настоящий, сверхзвуковой самолёт без признаков турбулентности и усталости, маневрируя то влево, то вправо, настаивая на своём праве на выживание и достижение цели самыми изощрёнными способами. Говорила мадам Чапмэн так самоуверенно, с таким фанатизмом и альтруизмом, то повышая, то снижая темп речи, делая правильные паузы, произнося все звуки без малейшего акцента, чтобы не вызвать презрения у слушателя, поэтому ни у кого из сотрудников больницы не появлялось сомнения в её русском происхождении.

— Вам не скучно здесь среди простых смертных? — внезапно спросила посетительница, заметив многочисленные морщинки на лице Израилины: в уголках глаз и рта, на лбу, переносице, у подбородка. Второй подбородок и напудренные щёки выдавали бальзаковский возраст новоявленной матроны, в истории болезни которой было сказано о многочисленных родах задолго этого инцидента в стенах отеля «Метрополь».

— Хорошо отдыхать везде, даже там, куда мужчинам вход запрещён, — встрепенувшись, пошутила Израилина с достоинством, приподнимаясь на подушке как на троне.

— Понимаю, — заметила Алиса, отодвигаясь на стуле от кровати подозреваемой пациентки.

— Вот ты не дашь мне взаймы хотя бы сто рублей на первый случай?! — привычно воскликнула восторженная мама, мечтавшая воспитать своё потомство в лучших мировых традициях, не упустив в течение жизни ни одного шекеля или карата из своих старых, слабых и дряблых рук, которой по судьбе было гарантировано собирание грязных, бумажных салфеток из мусорных контейнеров в придорожных кафе и закусочных провинциального города.

«Зачем столько суеты и напыщенности? Всё обязательно закончится посещением своего партнёра по криминальному бизнесу в Матросской тишине или Лефортово, судя по материалам, накопившимся в её досье. Думаю, она свалит всю вину на подельника — отца ребенка и будет сожалеть, что мало родила малышей от криминальных авторитетов всех рангов и чинов», — промелькнула коварная мысль у девушки в голове. «Обычная историческая справка о происхождении — это слишком много для такого случая».

— Вот хотела тоже занять у вас что-нибудь на чёрный день, — сказала сыщица, напрягаясь от усталости и злости, что приходится выслушивать этот насквозь фальшивый бред.

По-своему сыщице было несколько жаль женщину, столько вложившую в рождение нового отпрыска воровской династии. Но пока малютка не представлял никакого вреда обществу, а лишь крепко спал, окружённый заботой и вниманием патронажных медсестёр и врачей.

«Режимов скажет спасибо за такое подробное интервью», — решила Алиса разочарованно, понимая, что его забота о судьбе преступников будет утроена, когда он раскроет это ограбление со всеми вытекающими последствиями.

— Неоплаченные счета за дом, участок, машину, мебель и прислугу сыпались как из рога изобилия. Думаю, что это тоже повлияло на смерть моего бывшего супруга. Он как-то познакомил меня с директором отеля «Метрополь», чтобы моя «жизнь после его кончины не казалась такой мрачной и всего было вдоволь», как он сам выразился однажды в кругу близких друзей на вечеринке. Поливанов, то есть директор отеля «Метрополь», приезжал к нам на неделю и предлагал мне руку и сердце сразу после смерти мужа, но я отказалась. Тогда он согласился стать биологическим отцом моего будущего ребёнка, чтобы мальчик унаследовал наше поместье с участком. Но у меня были более заманчивые предложения, помимо заурядного директора отеля. Потом мы расстались из-за судебных процессов, которые я должна была посещать, так как бывшие жёны Джорджа хотели отнять у меня последние крохи, оставшиеся после трагедии. На это ушло почти пять лет. Я много читала, училась ораторскому мастерству, чтобы не ударить в грязь лицом при общении с дипломатами, закончила колледж. Поливанов приглашал меня приехать к нему погостить, но я всё откладывала поездку, так как не могла отделаться от хозяйственных забот… Понимаешь, о чём я говорю?

Алиса одобрительно кивнула, с интересом разглядывая внешность хозяйки палаты: черты лица пациентки были обострены, глаза голубые, кожа абсолютно белая без признаков загара, покрытая тонким слоем розовой пудры, волосы — короткие, тёмно-русые, в ушах простые, серебряные серёжки, купленные где-то в дешёвом супермаркете в галантерейном отделе, крупная родинка у правой брови ближе к переносице.

«Заурядная внешность. Очень похожа на работницу столовой в небольшом провинциальном городке. Вот только белого чепчика и фартука не хватает», — пришла к выводу девушка, дожидаясь, когда Израилина закончит повествование о своих приключениях, успехах, неудачах, взлётах и падениях.

— Вот только недавно освободилась и решила, не мешкая, осуществить свою давнюю мечту.

— Занятная история, — посочувствовала Алиса, выключив диктофон.

Она даже симпатизировала госпоже Чапмэн, но не находила связи с её прошлой жизнью и настоящим.

— Ещё какая… — откликнулась пациентка с воодушевлением.

— Однако я проверила по нашей базе данных и обнаружила, что за вами никого замужества не числится в США. Что вы на это скажите?

Израилина вырисовывалась на кровати как символ непоколебимости и чистоты в дорогом атласном халате, напоминая своим видом о самодостаточной жизни среди разного рода подобных себе привилегированных особ. Ей было безразлично, что подумают о ней окружающие. Лишь бы заполучить ещё один золотой символ, то есть она хотела любым способом отнять медальон у Алисы, поэтому приблизилась к той так близко, будто намереваясь что-то шепнуть посетительнице на ухо. Алиса отклонилась в сторону, чем вызвала недовольство пациентки.

— Могу сказать, чтобы вы подали мне ещё один стакан воды вон из того графина. Тогда буду с вами говорить честно.

Алиса послушно встала и принесла пациентке воды. Израилина выпила воду, поставила стакан на тумбочку, но не собиралась сдаваться и снова потянулась костлявой рукой прямо к шее девушки.

— Вижу вам понравилось моё украшение? — спросила Алиса, принимая оборонительную позицию.

— Да, хотела бы, чтобы ты подарила моему ребёнку этот кулон или оставила здесь для него в качестве сувенира, — предложила пациентка, вызывая бурю негодования у Алисы.

— К сожалению не могу этого сделать. Мне нужно идти. Приду в следующий раз, но с условием, что вы вспомните, за что сидели в Калифорнийской тюрьме?

— Принимаю условия, — согласилась Израилина. — Но если память мне не изменяет, такого факта нет в моей феерической биографии.

— Тогда откуда у вас деньги на проживание в такой дорогой гостинице как этот родильный дом? Вы и дальше будете врать, что сами заработали всю эту сумму? Хотите я покажу вам предварительный счёт за все эти услуги? — Алиса сыпала вопросами, чтобы доказать свою компетентность в такого рода делах, так как ей не раз приходилось выявлять странные обстоятельства, связанные с ограблениями, коррупцией и присвоением чужой собственности любыми доступными средствами из-за халатности некоторых нерадивых чиновников в государственных учреждениях.

— Думаешь не хватит денег, чтобы оплатить? — в ответ аргументировала Израилина, гордившаяся своим происхождением и именем, как признаком великой личности в истории человечества. — Могу только захотеть и тебя отправят в Сибирь на долгие годы, а мой ребёнок станет обязательно королем, цезарем, шахом, эмиром или президентом, понятно?

— Но сначала вас обоих посадят в тюрьму, а потом, если будет необходимость, вернут по месту прежнего проживания, то есть в США, — продолжила Алиса, смущённая таким надменным тоном, к чему она достаточно привыкла, общаясь с такого рода людьми, чей целью в жизни было отомстить каждому встречному за утраченную невинность.

— Ну, это уже слишком! — закричала пациентка, разбудив младенца своим криком, вставая с кровати, хватая свёрток с ребенком на руки и прикладывая к груди для кормления. — Кушай, детка. Расти здоровым и сильным. Будешь самым красивым на свете как этот золотой купидон в кулончике на шее у нашего злейшего врага — Элис Кораблёва или Кораблина, не помню точно.

В палате воцарилась тишина и спокойствие. Ребёнок усиленно потреблял пищу, а Алиса Кораблевская созерцала, мечтая улизнуть от назойливой свидетельницы по делу об ограблении. Она встала со стула и направилась к выходу, не удосуживаясь даже попрощаться. Крупные капли дождя стали бить по стеклу, размазывая картинку происходящих на улице событий: раскачивание оголённых деревьев в больничном садике, нескончаемый поток машин на шоссе и редких посетителей, спешащих к входу в больницу.

Прямо у выхода из палаты Алиса оглянулась и с удовлетворением отметила, что и мать, и дитя уже погрузились в полуденный сон каждый на своём привилегированном месте. Медсестра, встреченная девушкой в дверях, принесла на подносе им еду в контейнере.

— Уже уходите? — спросила она сыщицу с таким же надменным выражением лица как и у всего медперсонала в этом столичном роддоме.

— Да зайду позднее, а может быть и завтра, — ответила она, нащупывая кулон на своей шее целым и невредимым, но перевернутым обратной стороной.

«Странно, кажется я надевала его правильно. Неужели эта мадам Чапмэн сумела схватить меня? Очень загадочная личность…» — рассуждала девушка, спускаясь по лестнице и выходя из главного входа в больницу, на ходу застегивая кожаный плащ. «Надо сделать запрос в Интерпол и узнать, что числится за ней в Калифорнии. Думаю, какое-нибудь мелкое хулиганство или валютные операции. Эти не слишком тяжёлые обстоятельства обострили ум и истончили совесть ни одного, а многих российских граждан, получивших американское гражданство в короткие сроки. Кстати о сроках, надеюсь, что Режимов и Перцев тоже уже допросили некоторых сотрудников гостиницы».

Приближаясь к остановке метро на такси, Алиса заметила в толпе красивую, норковую шубу с песцовым воротником такую же как у Израилины Чапмэн.

«Вот значит откуда у неё средства на проживание. Быстро же она реализовала свой гардероб. Очень забавная история. Хотя в Москве можно увидеть и подобные вещи в любом людном месте. Надо выяснить источник её дохода».

Вернувшись в гостиницу, где её дожидались Режимов и Перцев, занимаясь изучением материалов допросов сотрудников отеля и сравнивая свои наработки с их чиновничьими записями в отделе кадров, сумевшими зафиксировать продвижение сотрудников по служебной лестнице, она обнаружила своих коллег сидящими в креслах в просторном холле. Они разложили листы бумаги с записями показаний свидетелей на инкрустированном золотом мрамором столике.

— Привет, каковы результаты экспертизы? — немедленно спросила она, бросая мокрый плащ на кресло рядом с Перцевым.

Сыщица догадывалась, что под словом «результаты» надо понимать пережёвывание одних и тех же статистических фактов и никаких сдвигов на пути расследования.

— Обрати внимание, все сотрудники гостиницы надеются получить колоссальную премию от банкира «золотое зеро» — владельца американского банка Импаэр Стейт Билдинг от кого, как они думают, Израилина Чапмэн произвела на свет ребёнка, — заискивающе сказал Перцев, передавая Алисе на рассмотрение несколько листов бумаги, исписанных мелким почерком Никифора Наумовича, где жёлтым фломастером были выделены повторяющиеся термины и определения, о чём только что говорил инспектор.

— Загадка ограбления заключается в успешных родах подозреваемой Чапмэн, — пришла к неоднозначному выводу сыщица, читая опрос персонала гостиницы, сделанный коллегами.

— А что говорят по этому поводу врачи? — спросил Никифор Наумович, разглядывая предыдущие протоколы допросов арестованных нарушителей спокойствия граждан.

Некоторые дела он часто возил с собой, чтобы лично передать в московскую прокуратуру.

— С врачами я не разговаривала, но что-то мне подсказывает, что кто-то мог воспользоваться суматохой, надеть врачебный, белый халат и внедриться в кабинет директора в его отсутствие. Этим кто-то мог быть близкий знакомый Израилины, — ответила твёрдо сыщица.

— Она у нас под подозрением, но прямых доказательств её вины, как соучастницы ограбления, у нас нет, — сказал Никифор Наумович, откладывая в сторону папку с делом о поставщиках наркотиков.

— Но, может быть, вся эта мистификация с ограблением — заранее продуманный шаг самого директора гостиницы, чтобы усилить рекламу отеля и привлечь к себе новых гостей, — выдвинула неординарную версию сыщица.

— С большими деньгами всегда много проблем. Получается некий клубок или паутина, для раскручивания которого требуется особый опыт и знания криминалистики, — вступил в разговор Перцев, у которого была картотека преступников по их узкой направленности.

— Понятно, что опытный грабитель ждал удобного момента, чтобы открыть без волокиты неприподъёмный сейф. Возмездие ему непременно будет, — очень сдержанно констатировал Никифор Наумович.

— Наверняка вокруг ограбления будет шумиха и нагрянут журналисты, — сказала Алиса, посмотрев укоризненно на Перцева, оторвавшись от чтения.

— Слишком дорогая цена такой необычной рекламы, — забеспокоился Перцев.

— Понимаю ваше рвение. Они как сговорились, — подтвердил Никифор Наумович слова инспектора, придавая своему голосу жёсткость и лаконичность, делая многозначительную паузу, давая Алисе возможность вкратце ознакомиться с тем, что они зафиксировали на бумаге. Сыщица с изумлением вникла в суть документов и поняла, что до дворцового переворота ещё далеко, а пойти пообедать в ресторан отеля надо немедленно, так как никакая работа не может продолжаться до бесконечности долго без питания и отдыха.

Доходил второй час дня, но ни одной маковой росинки не упало на инкрустированный золотом столик, кроме капель от ноябрьского, промозглого дождя.

— Хочу признаться, что персонал отеля абсолютно прав, рассчитывая получить премию от американского миллионера, если тот снизойдёт и объявится у них в одном из номеров со своей свитой, забронировав лучшие апартаменты — гранд супериор или представительский недели на две на три, чтобы принять участие в международном форуме по бизнес проектам. Им есть на что рассчитывать, судя по рассказам нашей главной свидетельницы — Чапмэн. По её словам, она имела обширные связи с различными криминальными авторитетами на Западе, в том числе и с банкиром «золотое зеро». Будто её биография переплетается с такими сильными мира сего, в чьём ведении находятся подвалы с золотым запасом США, — провозгласила сыщица, делая ударение на последнем слове.

— Вот это надо узнать подробнее, — Никифор Наумович предложил Алисе вникнуть в биографию подозреваемой Чапмэн.

— Только надо выяснить, кто на самом деле отец ребёнка, тогда всё встанет на своё законное место, — намеренно уходя от темы, сказала Алиса, чтобы заинтриговать своих коллег.

— Ну, эту загадку нам придётся разгадывать лет двадцать пять, когда видны будут схожие черты лица и деяния последнего отпрыска из династии Чапмэн с кем-то из группы лидеров в политической элите страны. На такой срок мы не можем рассчитывать, — иронично пришёл к выводу Никифор Наумович, мельком взглянув на уставшую Алису, снова погружаясь в чтение лирических излияний официантки и горничной. — Начальство не одобрило бы наши поступки.

— Напротив, — сказал Перцев, улыбаясь, вставая на сторону Алисы. — Эта неразрешимая задача под силу будет любому школьнику будущего, когда золото утратит свою ценность, а главным двигателем прогресса станет энергетический запас страны-производителя высокоточных приборов, то есть Китая. Вероятно, им наплевать на залежи ценных пород металлов и алмазов на Урале, если они разбазаривают свой биологический потенциал.

— Предлагаю пойти в ресторан, пообедать и продолжить дискуссию, чтобы успеть на вечернюю развлекательную программу. Кажется сегодня выступают французские шансонье. Джо Дассен и Миррей Матье в их числе. Нам вряд ли удастся послушать и посмотреть таких именитых артистов в Саратове. Провинция принимает только столичных звёзд, а зарубежные киты шоу бизнеса плавают по мировым сценам. Тем более на завтра у нас забронированы билеты на самолёт, — сказала Алиса с энтузиазмом, напоминая своим коллегам, что дело нужно раскрыть в ближайшие часы. — Нечего лежмя лежать, лежебоки, как часто говаривала моя бабушка, когда будила меня с сестрой в школу.

Они согласились с сыщицей и поспешили в ресторан. Сели за столик, покрытый кипельно белой скатертью. Расторопный официант принёс меню и раздал гостям для ознакомления.

— Хочу напомнить, что директор гостиницы Поливанов согласился внести свои личные денежные средства, чтобы покрыть утраченную валюту из сейфа его кабинета. Он намеревается продать свою квартиру в центре столицы, а сам с семьей временно переехать в дом родителей на Рублёвском шоссе, чтобы находиться там до тех пор пока не найдут грабителей, — посочувствовала Перцев, читая ассортимент меню. — Так он сам заявил с альтруизмом. Ещё добавил, что у него имеется редкая коллекция живописи, которую он собирал на протяжении многих лет. Картины он тоже хочет сбыть за приличные деньги.

— Сразу, в одночасье, это не произойдёт, — сказал Никифор Наумович, заказывая у подоспевшего официанта комплексный обед, выбранный в меню.

— Мне телячью отбивную с гарниром и французский луковый суп. На десерт — компот из абрикосов со сливками и сладкий пирог, — испытывая сильный голод, сказала Алиса. Перцев попросил официанта принести что-то приемлемое для еды на его усмотрение, включая традиционное первое, второе, третье и салат. Официант, приняв заказы, с достоинством удалился.

— Грабеж денег из сейфа напоминает мне цирковой трюк. Все сотрудники, включая швейцара, были на месте, но никто не видел грабителей. Значит у них был обычный вид, или они спрятались за зеркалами, чтобы отвлечь внимание охраны. Такой фокус показывал известный фокусник КИО в нашем цирке. Потом, кажется, у него пропали зеркала. Он заявлял об этом в милицию, писал подробную жалобу на имя генерала МВД, — Алиса вспомнила историю годичной давности, когда великий иллюзионист уехал из города продолжать гастроли, пожелав следователям удачного расследования.

— Однако, насколько я помню, он заказал новые зеркала в стекольной мастерской, чтобы ему прислали их вдогонку, — сказал Перцев степенно.

— Тем не менее, старые зеркала так и не нашли. Кто их украл, до сих пор остается загадкой? — удивился Режимов, наблюдая как официант профессионально раскладывал приборы перед ним и его коллегами.

— Надо срочно выяснить, кто был ассистентом у КИО, — внося миропонимание в обеденную беседу, сказала Алиса. — В этом, думаю, кроется разгадка двух ограблений.

— Свяжись с дирекцией нашего цирка. Пусть они дадут полный список ассистентов иллюзиониста. Наверняка там есть фамилии этих подозреваемых, — подбодрил Алису подполковник. — Тогда оба дела сдвинутся с мёртвой точки.

— Непременно завтра займусь этим, но перед отъездом, хотела ещё раз посетить гражданку Чапмэн в больнице. Она могла быть знакома с грабителями и навести их сюда за хорошее вознаграждение, — благосклонно согласилась Алиса продолжить расследование, расстилая кипельно белую салфетку себе на колени и принимаясь за долгожданную еду.

Вечером супермены в составе инспектора уголовного розыска — Перцева, подполковника — Режимова и частной сыщицы — Алисы Кораблевской после тщательного переодевания, наведения марафета отправились на концерт импозантных французских шансонье. Завораживающая музыка, мерцающее освещение, идеальные костюмы певцов так увлекли коллег по работе в милиции, что все тяготы расследования казалось остались позади. Но судьба уготовила им новое испытание в гуще событий, происходящих в концертном зале, куда билеты они достали с большим трудом, через директора гостиницы «Метрополь» — Поливанова Артемия Серафимовича, ставшего другом всех подлинных полицейских мира, чтобы дело с ограблением не приобрело огласку в печати и на телевидении. Кто-то в зале в порыве экстаза разбил бутылку шампанского. Начались пересуды, хождение. Стали отодвигать стулья и столы. Зрители миролюбиво сгрудились у сцены, чтобы официант мог тут же навести безупречный порядок, не давая повода артистам прекратить выступление.

У Джо Дассена, чья манера поведения на сцене чем-то напоминала легендарного, американского рок певца Элвиса Пресли, после четырёхлетнего, гастрольного турне по Южной Америке и знакомства с творчеством самого популярного в мире испанского певца Хулио Иглесиаса, которого он многократно превзошёл своими летними хитами «La vie se chante, la vie se pleure», «Si tu penses a moi», «Cote banjo, cote violon» и «Le dernier slow» благодаря прекрасному южноамериканскому и итальянскому произношению, полученному от обучения с педагогом Мари-Франс Бриер, случился нервный срыв.

Тем не менее он не подал вида, а продолжал петь свой лучший репертуар из альбома «Люксембургский сад», будто отбояривался от цинизма, клеветы, наветов, измены, не обращая внимание на волнение привлекательной, молодой блондинки — жены певца, принимавшей алкоголь, наркотики и успокоительные лекарства за сценой, навязанные ей кем-то со стороны артистической администрации Москонцерта.

Внезапно эфиромасличный запах распространился в воздухе, когда именитый артист в белом, щеголеватом костюме, значительно возвышаясь на сцене, то стоя, то присаживаясь на стул с электрогитарой, своим мягким баритоном запел известные хиты «Et si tu n’existais pas» и «Salut».

Все присутствующие начали непроизвольно рыдать, вытирая слёзы тем, что попадётся под руку из-за запаха, выпущенного каким-то разнузданным хулиганом из газового баллончика под названием «Черёмуха» для самообороны. Сделали перерыв. Помещение пришлось проветривать. Закрытый концерт продолжался.

Миррей Матье отказалась выходить на сцену. Публика неоднократно стала вызывать её бурными аплодисментами. Наконец француженка с причёской паж, в чёрном, блестящем платье без рукавов появилась. Её хрупкая фигурка вызвала бурю оваций. Картавя и грассируя, она пела шлягеры из репертуара Эдит Пиаф. Но первоклассная шансонье прославила себя подлинным хитом «Mon Credo» композитора Поля Мориа за приличное вознаграждение и всплески единичных хлопков из зала.

Инспектор Перцев, ощущая себя на седьмом небе от наслаждения восприятия до боли знакомых мелодий, увидел зачинщика беспорядка с распылением слезоточивого газа — переодетого в женский костюм симпатичного парня, напоминавшего ему известного террориста, которого немедленно пришлось обезвредить сильным ударом под колено ступнёй ноги, обутой в импортные венгерские ботинки. Режимов, как крупный специалист в области обезвреживания криминальных авторитетов, надел на террориста наручники, посадил рядом с собой за стол, придвинув, принесённый официантом, стул.

Зато сыщице Алисе пришлось долго за сценой выяснять по-французски у Кристин Дельво — второй жены Джо Дассена, кто же из поклонников предложил девушке заняться криминалом, чтобы найти поставщика зелья. Симпатичная особа, не понимая, что же от неё хотят конкретно, лепетала с искрящимися глазами о своей бесконечной любви к пению, повторяла заученные фразы о романтических супружеских отношениях, пасторальной симпатии, возмущаясь своим отсутствием на сцене, не желала прислушаться к словам Алисы. Однако сыщица не выдержала и задала странный вопрос для жены известного шансонье, чьи фотографии не сходили с обложек журналов:

— Кто хотел успокоить тебя ради свидания?

Им оказался, по словам Кристин, популярный по телефильмам комедийный артист театра, кому было скучно без развлечений особого толка — приёма сильнодействующих порошков, стимулирующих ажиотаж и напряжение нервов у окружающих друзей. Она взглядом указала на черноволосого, высокого парня, чью фамилию она не знала, но видела однажды фильм с его участием в эпизоде.

Алиса точно угадала передвижение наркодилера между рядами стульев. В перерыв между песнями она подошла к нему с наручниками и приковала к себе, чтобы тот не смог нечаянно улизнуть в любом направлении. Итак, за столом вместо трёх человек оказалось — пятеро: инспектор уголовного розыска — Перцев, подполковник Режимов, сыщица Кораблевская, покрытый косметикой, переодетый в откровенный, красный, женский костюм и парик — террорист-трансвестит и популярный комический актёр московского театра. Обоих правонарушителей спокойствия отправили в Лефортово отбывать положенный срок до полного перевоспитания.

На это внеплановое мероприятие ушло буквально полчаса, за которое коллеги по работе из провинции проявили свою сноровку и тактическую выучку, как дрессированные, сыскные собаки. Они вели себя беспрецедентно быстро и целенаправленно, по телефону опережая события и возможные дальнейшие инциденты, чтобы случайно не ударить в грязь лицом, получить премию, благодарность генерала, поощрение от руководства Москонцерта и гостиничного бизнеса. Директор гостиницы «Метрополь», благосклонно предоставив следователям прекрасные места ближе к сцене, сам закрыл дверь своего кабинета на ключ с внутренней стороны, уселся за дубовый письменный стол, придвинув роскошное кресло с витыми ножками и с красной, бархатной обивкой поближе, принялся обзванивать всех знакомых и незнакомых из числа сотрудников строительных кооперативов, кто занимался продажей и обменом квартир.

Номера телефонов он находил в многотомном справочнике по Москве и Московской области. Ему вежливо отвечали, брали его координаты на заметку, чтобы в наикратчайшие сроки предложить свои условия по обмену и продаже. В конце разговора Поливанов обязательно благодарил за беспокойство, доказывая тем самым своё превосходство над секретарём или оператором, принявшим звонок.

Так продолжалось до тех пор, пока правая рука, держащая трубку, у Артемия Серафимовича не онемела. Губы его тряслись от ожесточения и злости. Он терпеливо, применяя наиболее галантные выражения вежливости, пытался в двух словах объяснить ситуацию экстренной продажи шикарной собственности — своей недвижимости, на получение которой ушли годы плодотворной работы. Тогда он поменял руки, набирая номера правой рукой, а левую приложил к уху. Сидя в таком положении, он представлял, как стал бы нажимать на курок пистолета, приставив его к виску, если продажа или квартирный обмен с доплатой не состоится. Оружие он хранил в нижнем ящике стола, ключ от которого был всегда с собой, привязан к связке ключей от дома.

«Лишь бы дозвониться», — молился он про себя. «А там дело войдёт в свою колею. Мне не стыдно будет перед родителями, что я не сумел справиться с элементарной проблемой, как продажа собственной квартиры».

Некоторые номера были недоступны из-за позднего времени, но, в основном, он легко дозванивался, так как все строительные кооперативы работали до позднего часа и диспетчер или бригадир всегда присутствовал, сидя также за столом у телефона, выписывая наряды рабочим один за другим. Такие предложения поступали не часто, но были с недоумением восприняты богатыми организациями и подрядчиками, ведущими переговоры прямо непосредственно с покупателями, кто не хотел ждать годы, а немедленно требовал жильё за любую баснословную сумму.

«Что изменится, если меня не будет?» — спрашивал Поливанов себя в порыве отчаяния, глотая таблетку аспирина, запивая водой в перерыве между утомительным занятием, как всегда учил его отец — бывший заместитель директора гостиницы, достигший своим трудом вершин гостиничного бизнеса, честолюбиво мечтавший, чтобы его дети либо стали во главе самого лучшего отеля в столице, либо переехали в жаркие страны и там обосновались, возглавив сеть отелей на ярком примере их дальнего родственника — никогда не впадать в истерику, взвесить в голове все возможные и невозможные выходы из создавшейся ситуации цейтнота.

Ответные звонки последовали не сразу. На следующий день, когда «присмиревшие» следователи, как отметили все служащие отеля «Метрополь», стали собираться в дорогу к себе в провинцию, Поливанов уже знал, с кем он разделит свои заботы. Новый будущий владелец из Грузии даже сначала не поверил своему несказанному счастью, так как он уже не раз предлагал Артемию Серафимовичу решить вопрос за рюмкой коньяка в ресторане «Savva» — выгодный обмен с учётом ремонта европейского качества и мебели.

«Продай мне свою квартиру. Деньги хоть сейчас бери у меня. Буду ждать хоть вечность! Положу все имеющиеся у меня богатства к твоим ногам, дорогой!» — воодушевленно жестикулируя, восклицал ровно год назад немолодой, но полный энтузиазма грузин, приехавший из Тбилиси обменяться опытом работы, давно метивший на жилую, трёх или четырех комнатную квартиру с площадью до двухсот квадратных метров со всеми удобствами в центре столицы самого крупного государства в мире, не надеясь, что шанс представится так быстро.

«Позволь мне решать, где жить, а где умереть, Гиви», — останавливал его Поливанов негодующе, разглядывая буклет с фотографиями пятизвёздочного, с бассейном, центрального отеля столицы Грузии — «Marriott», построенного по тому же самому проекту, что и гостиница «Метрополь», на проспекте Руставели, где Гиви был «управляющим собственником», как он сам себя представил.

«Знаю, что сейчас ты не можешь ответить. Думаешь, я не понимаю. Решай столько, сколько надо. У меня есть время, но учти, живём лишь один раз, поэтому прибедняться не буду. Заплачу за все услуги долларами, а не рублями, самостоятельно, в одночасье, только набери мой номер телефона с кодом Тбилиси и можешь считать, что мы договорились!» — объяснялся южанин без тени скромности.

Поэтому код Тбилиси Поливанов набрал в последнюю очередь в двенадцать часов вечера, когда потерял всякую мимолётную надежду на выгодную сделку со счастливой возможностью получить деньги в течение недели, чтобы заткнуть рот прессе. Все чиновники московских кооперативов и прорабы откровенно отмахивались от Артемия Серафимовича, как от назойливой мухи; отмежёвывались, словно по команде, что в тридцатые годы двадцатого века делали кулаки; трезво отказывались; отпирались, доказывая отсутствие таких «громадных» средств; отклонялись радостными возгласами, называя телефоны своих знакомых журналистов на телевидении, адреса рекламных агентств или риэлторских фирм; мило отнекивались; отбрыкивались, ссылаясь на властные, государственные структуры; отмазывались, предлагая взятку с процентами и долгосрочный кредит; давали от ворот поворот, путаясь в словах, именах, делая глупые, фонетические ошибки; грубили; по-хамски издевались; тактично цыкали, будто сплевывали информацию на пол; заторможено комплексовали; приглашали к себе на работу, сравнивая свои условия труда; уточняли состав семьи; поэтически иронизировали; читали патриотические стихи о Родине; навязывали проститутку, расшифровывая «девушкой по вызову» для облегчения; настаивали стать диссидентом или дантистом, бросить курить, эмигрировать в Италию; анализировали ситуацию; советовали разводить пчёл; заняться культуризмом; изрыгали проклятья, как преданные, посеревшие вдовы после двадцатипятилетней разлуки, встретившие мужа в чужой прихожей или как работники банно-прачечного треста в отсутствии горячей воды. Они жаловались на здоровье; корили и критиковали в лени и плохой видимости объектов; назначали свидание; витиевато хаяли врачей, кассиров, бухгалтеров, президентов самых слаборазвитых государств на юге и севере обоих полушарий; прикидывались больными монахами и тугоухими; припоминали старые долги по заработной плате, только лишь бы им ответили «да» на вопрос об овощных заготовках и удачным наличием рядом рынка, вокзала, школы, транспортной развязки; возмущались плохой грузоперевозкой, пятнами на одежде и внештатными юбилеями коллег и знакомых по подъезду; подозревали в писательской и концертной деятельности, знакомстве с репатриантами; отвешивали комплименты; обвиняли в скромности, вымогательстве; членораздельно намекали на интим и здоровые половые связи; темпераментно грозили отомстить и матерились, отождествляя Поливанова то с Наполеоном, то называя жандармом европейского масштаба и коррупционером, но ласково, по-цыгански зазывали вступить в их титанически созданные сообщества, дабы построить элитное жильё с личными апартаментами и любыми коммунальными удобствами за приличные ссуды в банках.

Они только не хотели расстаться ни с какими своими материальными средствами: деньгами, строительными площадками, цементом, кирпичом, блоками, лестничными маршами, проводами и многим другим без чего не могла обойтись ни одна постройка небоскрёбов или развлекательных центров, не говоря уже об обычных высотных объектах или муниципальных учреждениях.

Когда директор отеля «Метрополь», а он оставался ещё им, всё-таки имел совесть согласиться на встречу со своим другом из Тбилиси на другой день, чтобы окончательно замять случившийся инцидент с ограблением, Алиса Кораблевская, под впечатлением от вчерашнего сногсшибательного концерта зарубежных шансонье и задержания двух матёрых преступников, резво, с вещами — небольшой спортивной сумкой через плечо — ринулась в больницу, где лежала Израилина Чапмэн, договорившись встретиться со своими коллегами в аэропорту за два часа до вылета.

Добираясь до больницы на такси, Алиса восхитилась изменениями, происшедшими в столице: число новостроек выросло в разы, прекрасные скверы, чистота, отсутствие лиц без определённого места жительства, прибранные детские площадки, где резвились малыши с мамами, большое количество вновь насаженных деревьев, кустарников, появление новых, исторических памятников, удлинение веток метрополитена — всё это вселяло надежду в светлое будущее без криминала и несчастных случаев.

— Сколько стоит твой медальон? Я куплю за любую цену, — были первыми словами Израилины, когда в дверях её палаты появилась сыщица, полная амбициозных планов раскрыть дело в течение трёх дней, так как прямые наводки шли в сторону самой роженицы, но она тщетно не хотела признаваться ни в чём подобном.

— Могу только продемонстрировать, но продавать не собираюсь. Хотя при определённых условиях сможем договориться… — Алисе, вопреки всем Святым архангелам в сонме богоматери, хотелось доказать свою правоту, поэтому она опёрлась о стол, достала из пакета фрукты и положила горкой на пустую тарелку четыре яблока и две груши, чтобы у матери не пропало молоко от фантастических мыслей об обогащении.

— Спасибо за угощение, — язвительно произнесла Израилина, наблюдая с кровати за Алисой и, кажется, немного берясь за ум, будто вспоминая, зачем она тут находится. — Какие у тебя условия, признавайся? Я торговаться не люблю. То, что мне нравится, беру за любое нормальное вознаграждение, — самоуверенно ответила красивая, но спесивая и жадная до малейшего грана золота, «покупательница».

Алиса определила по тону голоса, что Израилине стало гораздо лучше, она окрепла, выспалась, стала симпатичнее, привела себя в порядок, излучая самодовольство и гордость за своего ребёнка, который также лежал свёрнутый на кроватке, легко посапывая.

— Чудесный малыш, — отвлеклась сыщица, чувствуя, что за всеми этими событиями с родами что-то кроется, наблюдая за мальчиком, чьё здоровье шло на поправку.

— Не надо уходить от темы, — настаивала пациентка клиники. — Мой муж мне звонил из Америки и пообещал в награду за хорошее поведение выполнить любое моё желание, — врала напропалую Израилина, дабы потянуть время, чтобы любыми способами заинтриговать и без того озадаченную сыщицу. — Поняла, мерзкая тварь? Я же — золотоносная курочка. Могу осчастливить любого человека среднего ума своими необузданными мыслями, роящимися у меня в голове.

— Думаю, после больницы вас обоих направят по прежнему месту жительства. Деньги понадобятся на первое время для вскармливания младенца, поэтому не советую разбрасываться по мелочам, а приберечь на дорогу домой, а то будут проблемы. И вместо собственной квартиры в центре города, ребёнка отправят в детский приёмник, а маму — на работу с предписанием из милиции на три или пять лет, судя по обстоятельствам дела о грабеже директора гостиницы «Метрополь», — Алиса выложила все свои «карты на стол» перед размечтавшейся не на шутку Израилиной, так как сыщица по своим каналам выяснила, позвонив в Управление, где фиксировали всех лиц, покинувших страну, что отцом ребёнка был обычный, заурядный еврей с такой же фамилией, уехавший срочно в Израиль, бросивший на произвол судьбы жену на позднем сроке беременности, кто была по профессии бухгалтером со средним образованием и имела в наличии несколько паспортов на разные фамилии: Касьян, Гельман, Яблонская, Чапмэн, ненароком полученные ей для упрочения связей с американскими бизнесменами, славящимися прозорливостью на биржах всех времён и народов, о чём Алиса узнала, когда звонила в свой родной город в паспортный стол от имени руководства, чтобы уточнить настоящий адрес «золотоносной курочки».

— Ничего говорить не собираюсь, — резко произнесла пациентка, сообразив, что её подло подозревают в тяжёлом криминале.

— Зря. А если как следует подумать? — отозвалась сыщица сердобольно.

— О чём? — удивилась пациентка, расширив глаза до неузнаваемости.

— О своём прошлом. С кем у тебя налажен воровской бизнес? — Алиса не стеснялась в выражениях.

— Буду жаловаться руководству больницы, — тут же отметая от себя всякие подозрения, сказала Израилина с гневом.

— Делай, что хочешь, но будешь отвечать по закону, — констатировала сыщица сурово.

— Ну, так как, крошка, согласна на взаимный обмен? Я обещала мужу, что буду богаче его и приеду к нему вместе с миллионами золотых монет из клада, найденного мною или заработанными где-то, — Израилина стала давить на семейные обстоятельства. — А этот кулон откроет мне путь к сокровищам планетарного масштаба, о чём ты никогда не слышала со своим университетским образованием. Они находятся не буду говорить где, но, по древней еврейской легенде, путь к ним ведёт через тяжкие испытания. Поэтому, получив этот паршивый медальон, мне останется протянуть лишь руку, и я стану владелицей несметного золотого запаса, спрятанного в подземном сейфе. А ключом к этому сейфу является твой дурацкий кулон… Если хочешь, могу взять тебя в долю, но только тогда, когда ты подаришь это украшение мне или моему чудесному сыну на память, — мама с трепетом посмотрела на чадо, чтобы разжалобить, вызывая симпатию у посетительницы.

Однако кощунственная наглость и беспардонность возмутили сыщицу, но она не подала виду, понимая свою роль только как дознавательницы, а не коим образом как дарительницы, продавщицы или спекулянтки, собирающей крохи на чёрный день, вопреки милицейскому надзору.

— Оставляю вас на попечение медицинских сестёр и врачей. Поправляйтесь, а через четыре дня, если не будет осложнений, выпишут и в сопровождении парамедиков отправят домой, — не давая шанса пациентке хоть на минутку подержать золотой медальон в руках, Алиса строго посмотрела на Израилину, не приближаясь к кровати ни на шаг, а оставаясь стоять в ногах у настойчивой пациентки, находящейся в элитных условиях московской клиники.

— Так, что мне делать, чтобы избежать тюремных застенков? — выпалила в ответ Израилина, понимая, что влипла по самую макушку в криминал.

— Израилина Чапмэн проходит у нас главной свидетельницей по делу об ограблении самого дорого и шикарного отеля в Москве, — пояснила сыщица. — Если расскажите, кто спланировал ограбление, то чистосердечное признание облегчит вашу вину.

— Я ничего не знаю об этом и слышу от тебя впервые, — вызывающий голос Израилины приобрел самые высокие полутона, она вскочила с постели в ярком халате из цветного шёлка, выставила левую ногу вперёд, правую руку приложила к талии, а левой приподняла край халата. Казалось она хочет исполнить арию Кармен из одноимённой оперы Бизе. От такой внезапной вспышки гнева её лицо побагровело.

Алиса без детектора лжи поняла, что вся эта интермедия — всего лишь желание запутать ход следствия.

— Хорошо, счастливо оставаться! Ещё увидимся… — как режиссер, который только что закончил репетицию, воскликнула на прощанье сыщица, покидая палату, ставя для себя многоточие в конце предложения.

«Очень удачная шутка — разыграть сцену в больнице, что, кстати, случается довольно часто. Когда вернусь домой, зайду в отдел кадров цирка, посмотрим списки ассистентов фокусника», — настаивала Алиса на своей версии. «А заодно надо проверить родственников директора Поливанова. Очевидно, он специально отстранился от расследования, чтобы свалить всю тяжесть криминала на оперативников, адвоката и спецов». «Спецами» Алиса называла частных сыщиков и себя в том числе. Ей надо было срочно встретиться с женой Поливанова, чтобы узнать, что та думает по поводу ограбления, и есть ли у них крупные долги.

«Возможно это затрагивает строительство дачного коттеджа, оплату медицинских услуг заграницей: в Израиле, США, Италии или Германии, где операции стоят баснословные суммы денег, покупку импортной машины прямо из фирменного автосалона, оплату обучения детей в вузе, финансирование съемки собственного фильма, покупку квартиры, яхты или магазина в любой точке земного шара… Да мало ли что ещё может взбрести в голову, наверняка, изнеженной всеми благами женщине», — развивая новую линию, предположила Алиса, запасаясь терпением, называя шофёру домашний адрес Поливанова, куда она решила по дороге в аэропорт заехать. Благо его квартира находилась в самом центре столице, недалеко от отеля «Метрополь» — на Котельнической набережной, в высотном доме, славящемся своими комфортными апартаментами и бесперебойной работой всех коммунальных служб.

Сыщица порылась в сумке, обнаружила одно зелёное яблоко, которое она специально оставила для себя в случае голода, и надкусила.

«Попытаюсь войти в доверие к приличным людям, чтобы перенять их стиль жизни с собственными поправками. Думаю, что это у меня получится. Тем более надо узнать точнее, сообщил ли Поливанов жене об ограблении. Такая срочная стратегия часто даёт положительные результаты», — рассуждала сыщица, наслаждаясь кисло-сладким вкусом спелого плода.

Расплатившись с таксистом прямо у подъезда нужного дома, девушка грациозно вбежала по лестнице в подъезд. Заметив консьержа, она показала своё удостоверение сотрудницы милиции и доложила о цели своего визита. Тот благосклонно пропустил посетительницу, пожелав «Всего хорошего», но подобострастно добавил:

— Их никого нет дома. Примерно полчаса тому назад Светлана Михайловна Поливанова ушла на работу вместе с мужем. Ну, а дети все разошлись ещё раньше в институт.

— Спасибо, — разочарованно ответила Алиса, понимая своё фиаско, что вечером она уже будет в другом городе докладывать руководству о результатах спешной командировки.

— Лучше вам, красавица, подойти после семи часов вечера. К тому времени кто-то из них обязательно вернётся, — разговорился консьерж, уточняя данные, чувствуя себя на вершине блаженства от такой миропомазанной должности рядом с многочисленными высокопоставленными особами, способными вершить судьбы человечества.

«Придётся последовать совету служащего. Не стоит торопиться. Приеду в другой раз по распоряжению начальства. Все результаты расследования скоро будут у подполковника Режимова на столе», — решила сыщица, с уважением глядя на интерьер подъезда, отправляясь к станции метро, смахивая на ходу снежинки с лица.

Холодный ветер, переходящий в снегопад, мешал работе автотранспорта и пешеходам. Сыщица посмотрела на часы: оставалось время, чтобы перекусить в кафе. Алиса замерзла. Она наслаждалась стуком колёс электрички, видом весёлых лиц студентов, немного освоившись в толпе приезжих и москвичей.

«Не всё так плохо как кажется на первый взгляд. Золотой купидон, по моим сведениям почерпнутым из ведической литературы, является символом любви, богатства и успеха. А тому, кто его носит, сопутствует во всём удача. Ключом к несметным сокровищам этот медальон может служить только в воображении Израилины Чапмэн, но, несомненно, определённую материальную ценность представляет. Однако… Если представить, что им можно открыть путь в рай, приложив тыльной стороной к замку какой-то тяжёлой двери или сундука, то в этом есть некоторый смысл. Искать неизвестную древнюю дверь, шкаф, возможно, сейф, спрятанный у кого-то в закромах, с оттиском в виде подобного купидона у меня нет желания, да и средств на это внеплановое мероприятие никто из руководства мне не выделит. Вкладывать свои собственные деньги в неизвестно что, думаю, не стоит. Но эта легенда, которой так хотела заинтриговать меня Израилина, может существовать в головах всех пиратов и рыцарей удачи», — рассуждала частная сыщица, надеясь не быть втянутой в тяжкие испытания для достижения необозримого «золотого запаса», о котором так искренне поведала ей пациентка больницы.

«Не тронулась ли она часом умом на почве золотоносных мировых залежей?» — явственно возник простой вопрос у сотрудницы прокуратуры.

«Рваться из кожи вон, чтобы снова улететь в США, где, по её словам, находится муж, который, возможно, сменил место жительства на более престижное в другом полушарии, такая шальная мысль имеет место быть под толщей других фанатических и фантасмагорических идей, которыми по горло сыты все сотрудники милиции», — недоумевала Алиса, разглядывая карту метрополитена с разветвлёнными, цветными линиями схемы, висящую в электричке над сиденьями около выхода. Наконец сыщица добралась до аэропорта, побродила среди пассажиров, ожидающих рейса. Зашла в кафе. Выпила чашечку кофе, съела свежий, ароматный сандвич и кусочек пиццы, раздумывая о предстоящих хлопотах. Определила по табло номер своего оператора, у кого надо зарегистрироваться.

— Привет, мы тебя уже устали ждать, — пошутил Перцев, заметив Алису, стоящую в самом конце очереди.– Присоединяйся к нам.

— Есть ли что-то, о чём мы не знаем? — спросил Никифор Наумович, воспринимая всё происходящее как переход в нужное, надежное, космическое направление.

— Имеются положительные результаты: мадам Чапмэн очень нервничает и скоро расколется, когда мы докажем её причастность к ограблению, а супруги Поливановы, наверно, уже строят планы, как бы свести счёты в банке на нет, благодаря богатым спонсорам, — представила Алиса свой краткий отчёт о проделанной работе, что и требовалось от неё.

— Возьми на заметку, что все свидетели опрошены. Едва ли кто-то из них захочет впутываться в криминал без веской на то причины. Большие капиталы могут вскоре перекочевать за границу в любой валюте, поэтому будем смотреть за счетами сотрудников гостиницы, если нам разрешат продолжать расследование, — предположил Никифор Наумович, надеясь на сильную помощь московских сыщиков.

— Это верно, — продолжил Перцев молодцевато. — Кто старое помянет, тому и премия в руки.

Коллеги прошли паспортный контроль, оказались в зоне вылета и через некоторое время автобус успешно довёз их к самолёту. Лайнер взмыл в воздух ровно в положенное время, без задержки.

2. Альянс титанов и время разногласий

Дверь кабинета директора гостиницы «Метрополь» хлопала чуть ли не ежеминутно, так как все сотрудники, ответственные за покой и хорошее настроение своих гостей, понимали его отчаянное положение. Туда спешили главные свидетели, присутствовавшие по долгу службы в день ограбления злополучного сейфа, кроме двух медиков и шофёра скорой помощи, в силу того, что те были заняты на своей работе. Восемь человек расселись на стульях и банкетках, стоящих в углах комнаты. Лица у них выражали желание как-то помочь руководству выйти из самой затруднительной ситуации в его служебной карьере.

Сам Поливанов бледный, так как не спал всю ночь, обсуждая с женой предстоящий срочный переезд к родителям в благоустроенный, двухэтажный, частный дом, отстроенный ими не без помощи ближайших родственников, восседал, как обычно, за столом со скорбным выражением лица, будто проглотил что-то горькое и никак не мог избавиться от чувства вины за свой безрассудный проступок — оставленную открытой дверь своего кабинета и взлом сейфа. На спинке противоположного к столу кресла с красной обивкой висел его мокрый, кожаный плащ, который он даже не успел встряхнуть и повесить на стойку вешалки, как обычно, когда приходил на работу в положенное время: чуть раньше девяти часов утра, чтобы проверить смену всех служб. На этот раз Поливанов назначил встречу в своём кабинете через заместителя, позвонив ему по телефону ночью, когда уже договорился с главным менеджером гостиницы Marriott в Тбилиси о продаже собственных пятикомнатных апартаментов со всеми коммунальными удобствами и мебелью в придачу. Взамен Артемий Серафимович должен был получить долларовый эквивалент наличными от осчастливленного таким приобретением Гиви — лучшего друга директора гостиницы «Метрополь».

— Что вы думаете по поводу того, что у нас произошло ЧП? — Поливанов начал свою искромётную речь с риторического вопроса, обращаясь не в пустоту, а к сотрудникам, кому он полностью доверял, проработав с ними почти двадцать лет без инцидентов и нареканий со стороны министерств и ведомств, а получая лишь одни благодарности и почётные звания.

— Предлагаю взять деньги из кассы взаимопомощи, — переполошился заместитель директора — Творогов Валентин Петрович, нерадения за кем не было замечено, понимая, что никакой кассы взаимопомощи не существует в природе, но чтобы удовлетворить страстное желание Поливанова обсудить текущие дела.

— Хорошая мысль, — сказал строго генеральный директор и черкнул что-то в своём раскрытом ежедневнике шариковой ручкой фирмы Паркер, подаренной ему женой. — Кто ещё хочет высказаться?

Женщины поёжились, предоставляя право выбора мужчинам.

— Мы впредь будем более бдительными и не допустим повторения разбоя, — друг за другом, как школьники, стали говорить сотрудники заученную фразу, чтобы смягчить крутой нрав начальства.

— Не смотря на странные, тяжелейшие обстоятельства и режим чрезвычайной ситуации, будем усиливать охрану и пожарную безопасность, — завершил Поливанов совещание, но, сделав паузу, тихо добавил: — Деньги мною скоро буду вложены в новый проект, поэтому без зарплаты не останетесь. Хотя постарайтесь пока быть экономнее, не терять самообладания и звонить мне при любых возникших, трудных вопросах при расселении гостей по номерам. Можете не паниковать. Милиция занимается расследованием, скоро грабители будут найдены и посажены в тюрьму. Только сроком они не отделаются. С них снимут семь шкур за проделанные штучки. Как верёвочке не виться, а в дело сгодится.

Возникла минутная пауза. Неописуемая радость, облегчение и непреодолимое желание покинуть кабинет директора, чтобы вернуться к своим рабочим местам, отразились на лицах присутствующих. Они чётко понимали неотвратимость судьбы, повисшую над преступниками всех мастей.

— Неосмотрительности не допустим, — пробасил швейцар, который обычно встречал гостей у порога, самый пожилой сотрудник, бывший военный, без криминального прошлого, с хорошей репутацией охранника, имевший в своём распоряжении табельное оружие и сигнальную ракету, предоставленную ему органами внутренних дел.

— Вот это то, что нам нужно в первую очередь, — согласился с ним Поливанов, вселяя в сотрудников счастливую надежду на самый благоприятный исход при любых сложных обстоятельствах. — Самолично проверю все журналы регистрации, чистоту белья в апартаментах и дисциплину. Специальная следственная комиссия уже проверила ресторан и бар. Спортзал осмотрю потом. Помните, что алкоголь разрешается в умеренных количествах. Курение возможно в специально отведённых местах. Предупреждаю, что наркотикам не место среди порядочной публики. Ещё раз напоминаю, что наркотики запрещены ООН и нашим законодательством. Можете отправляться и приступать к своим текущим обязанностям, а я буду отслеживать встречу и выписку гостей из номеров.

Сотрудники нерешительно поднялись со своих мест и медленно, не толкаясь, вышли из кабинета с серьёзными намерениями улучшить качество обслуживания иностранных гостей.

В первую очередь Поливанов стал составлять подробный отчёт обо всех подозреваемых в ограблении, присутствовавших на втором этаже гостиницы при родах Израилины Чапмэн, список которых он получил от Перцева, чтобы затем сделать две копии, одну — оставить себе, а другую — собственноручно отнести в Главное управление по линии Министерства Юстиции. Как оказалось, все они были родственниками его жены, значит и его собственными, с кем он неоднократно отмечал праздники, ходил на демонстрации, участвовал в митингах, конференциях. Получал награды, грамоты и кубки за участие в спортивных соревнованиях, которые стояли за стеклом в стенке.

«Неужели они меня подставили?» — мелькнула у него в голове зловредная мысль. «Свою личную жизнь я не вытряхивал никому из близкого окружения. Мою единственную недельную отлучку — поездку в Испанию, десятилетней давности, с топ моделью Ликой жена простила мне сразу. Та сейчас снимается в телесериалах со своим новым мужем. Даже приятно видеть их счастливыми в окружении гангстеров и шельмецов. Жена сказала, что у них уже родился ребёнок, что вполне естественно. Закон на стороне матери. А мимолётные увлечения и взгляды по сторонам — на это вообще никто из светских жён не обращает внимание. У жены тоже не сложились отношения с иностранным инвестором, кому она доверила сумму в десять тысяч долларов после смерти отца. Потом ей пришлось долго писать заявления во все юридические инстанции, чтобы доказать свою правоту. Адвокат меня тогда здорово разозлил, когда она приватизировала наши хоромы. Хорошо, что нашлись спонсоры и вернули ей затраченный капитал. „Всё-таки не надо быть такой эгоисткой“, — зря я сказал Светке эти слова. Сам потерял в десять раз больше. Полный идиот… Она в ответ назвала меня ипохондриком. Спасибо ей большое за правду. Не надо унывать. Заработаем. Начнём с нуля, как двадцать лет тому назад, когда мы были молодыми и неопытными салагами», — отвлёкся от написания донесения Поливанов, вспоминая основные этапы своего прошлого.

«Довожу до Вашего сведения, что горничная Ира Долотова хоть бесится с жира и девушка легкого поведения, но на это никто из сослуживцев не обращает внимание, потому что она замужем за полковником внутренних войск, наша племянница», — начал печатать на портативной машинке директор. Тут у Поливанова выступили красные пятна на щеках и шее от стыда и напряжения. Он сделал передышку, выпил минеральной воды из хрустального стакана. Посмотрел на фото своих двоих дочерей — студенток университета, вздохнул и продолжил печатать.

«Официантка — Зинаида Степановна Викторова — двоюродная сестра жены, очень симпатичная и аккуратная, с медицинским и кулинарным образованием, также окончила курсы шоферов. Знает два иностранных языка: французский и английский. Прилежна в работе. Заместитель директора — Творогов Валентин Петрович — двоюродный брат жены. Хитрый и расчётливый. С экономическим образованием, изучает юриспруденцию. Любит читать книги и посещать концерты зарубежных артистов. Дежурные по второму этажу: Северовы Ангелина Витальевна и Надежда Витальевна — родные сёстры — тётки жены, обе старые девы, бывшие школьные учительницы начальных классов. Ответственные, хорошо разбираются в людях. Знакомы с психологией, никогда не жалуются на здоровье, придают своему долгу безмерно важное значение. Неоднократно награждались грамотами за хорошее отношение к гостям, ветераны труда. Двое сотрудников на ресепшене: Игорь и Наталья — дети моего заместителя Творогова, никогда не ударят в грязь лицом. Знают отлично английский, немецкий и итальянский языки. Доброжелательные и отзывчивые ребята. Спортсмены: Мастера спорта по биатлону. Швейцар — двоюродный дядя жены. Бывший военнослужащий, прошёл Афганистан и Таджикистан с отрядом освободителей.»

Поливанов закончил печатать, написал число и неразборчивую подпись, аккуратно расшифровал. Поставил заглавную букву «Z» в конце своего короткого опуса.

В некоторых местах Артемию Серафимовичу без бахвальства хотелось вставить больше красочных эпитетов и колоритных выражений, которые бы вмещали весь его двадцатилетний стаж, все трудности, через которые ему пришлось пройти, чтобы добиться такой высокой должности, указать все недомолвки, спрятанные где-то в тайниках у каждого его подчинённого, которых он видел насквозь, но он решил, что нужна официальная, лаконичная записка, без лишней эмоциональной нагрузки, понимая, что краткость — сестра таланта, где бы честно говорилось об его отношении к этим вольнонаёмным гражданам, помогающим навести порядок в гостинице в отсутствие постояльцев.

Он уважал бюрократов, не смотря на то, что они выпили много крови из него своими налогами и вычетами. Иногда даже завидовал им, говоря сам себе: «Вот люди — самые прозорливые среди населения. Ничего не пропадает у них, ничего не ускользает сквозь пальцы. Все при деле. Запасливые до безобразия. Куда нам, светским львам, тяготеющим своими заботами о комфорте граждан. Отложи я на неделю работу, сразу всё придёт в упадок. Нельзя расслабиться ни на минуту, чтобы как-то заняться собой: посетить бассейн, тренажёрный зал, спа салон у жены или принять лечебные ванны с процедурами. Оставляю на потом… Когда это потом настанет? Неизвестно. В отпуск надо успеть помочь родителям с посадкой овощей, осмотреть достопримечательности неизвестного, женой выбранного, зарубежного государства, чтобы быть на уровне своих гостей. Читать книги не всегда успеваю перед сном. Только открою страницу, сразу засыпаю. А раньше как было: то соревнования по многоборью, то доклады с презентациями шедевров живописи, то лекции по эстетике и этике, то посещение кинотеатров, театров, выставок — всего не упомнишь…»

Артемий Серафимович с огромным сожалением вспоминал молодость, ухаживания за девушками, учёбу в вузе и накопление опыта на практических занятиях, трудовые десанты и стройотряды. Впопыхах, то замедляя, то ускоряя темп речи, он вполголоса ещё раз перечитал весь текст письма. Довольный, что никто ему не помешал заниматься и размышлять, Артемий Серафимович позвонил жене — директору Салона красоты на Калининском проспекте.

— Дорогая, сегодня к нам приедет наш давний друг из Тбилиси — Гиви. Пожалуйста, не задерживайся на работе. Я принесу что-то из нашего ресторана специально для него. Повара у нас хорошо знают грузинскую кухню. Коньяк, думаю, он привезёт с собой, — быстро отчеканил Артемий Серафимович, услышав голос супруги в трубке, как всегда надеясь на её понимание, благосклонность и тактичность, так как давным-давно изучил все её интонации и намёки по отношению к его должности.

— Захвати баночку икры на свой вкус, а персики или любые свежие фрукты купи в Елисеевском магазине. Там у них сносные цены.

— Всё сделаю, как ты сказала, моя птичка. Как у тебя дела? — спросил супруг для проформы, чтобы как-то смягчить характер жены и желание отругать его как маленького мальчика за баловство и непослушание взрослых.

— Об этом не буду тебе докладывать. Ты провинился, выпутывайся сам, — резко отчеканила она и бросила трубку.

— Не обижайся, дорогая, — льстиво сказал Артемий Серафимович, но услышал в ответ только длинные гудки.

Директор положил трубку стационарного телефона и с удовлетворением вздохнул.

«Всегда так она обижается на меня без объяснений. Дело сделано. Ладно, пусть дуется. Куколка моя ненаглядная. Сколько надо терпения, чтобы договориться с ней. Вечно я попадаю, по её мнению, в глупую ситуацию. Но это всё-таки не вердикт… Отобьёмся, а если не отобьёмся, то икрой накормим», — вспомнил он старинную русскую пословицу.

Генеральный директор медленно отправился, как и обещал, проверить все ли активно принимают участие в приёме гостей и уборке помещения гостиницы. Предварительно он закрыл на ключ дверь своего кабинета. Пройдя с первого до пятого этажа, он заглянул в каждую щелочку, заметил мельчайшую пылинку в углах коридоров, оценил меню уютного ресторана, что вопреки ожидания, вызвало массу приветствий в его адрес. Он самозабвенно взглянул на все хрустальные люстры, висящие в каждом помещении, включая ресторан, где долго наблюдал за искрящимися брызгами воды, бьющими в фонтане с золотым купидоном в центре. Хрусталь светильников, и, подобные им, брызги создавали впечатление дворцовой сказки с невероятным количеством приключений, которые обычно имели счастливый конец.

Вдохновившись спокойствием и умиротворённостью жизни, он отправился в бар, где рассмотрел количество импортных напитков. Около бассейна, отделанного обычным, белым кафелем, поговорил с дежурной медсестрой, выяснив температуру воды. Этот элементарный обход отнял у него около двух часов. Решать меркантильные вопросы он принципиально не стал, чтобы сделать это, когда получит несгораемые доллары за свою квартиру и вложит в банк, вместо утраченных. «Ничего лишнего, всё на своих местах», — обрадовался генеральный директор, чувствуя, что претерпевает огромные убытки. К самому концу рабочего дня, он трезво осознал несправедливость воздаяния небес: «Одним — всё, другим — ничего».

«Такой лозунг, обращённый фанатиками к создателю, не мог не смутить разум грабителя. Вот в этом и кроется загвоздка. Надо самому заняться расследованием или нанять частного сыщика за любые деньги. Пусть найдёт из-под земли вора и отдаст в руки правосудия. Кажется среди этих наших бывших постояльцев-следователей была девушка. Вот она наверняка знает что-то, о чём умалчивала. Надо пригласить её ещё раз к нам», — осенило Поливанова.

Записку с подробным отчётом о работе сотрудников, подозреваемых в деле о грабеже, он достал из внутреннего кармана пиджака и разложил перед собой, когда сел за столик в атриуме. Учтивая официантка принесла ему чашечку кофе. Перечитывая свой разборчивый почерк, изредка впивая взгляд на безымянный палец левой руки, где красовался перстень с большим сапфиром, купленный по настоянию жены на распродаже буквально месяц назад, он внутренне соглашался с написанным. Допил обжигающий кофе. Представил себя сначала в тюремной робе и наручниках, с руками за спиной, марширующим в камеру мимо надзирателей, а затем сидящим одиноким отшельником в подземной пещере среди сталактитов, виденных ими в Турции во время одного из круизов.

Он вернулся в свой кабинет. Сел за громоздкий письменный стол. Затем дважды, как школьник, переписал своё донесение. Первый экземпляр он спрятал в пустой сейф. С грустью закрыл тяжёлую дверь. Оделся, например оперных певцов не забыв завернуть шею длинным, пушистым шарфом. Не подозревая ни о каких-то осложнениях, ни о чём серьёзном, что за ним уже была установлена слежка, съездил на своём джипе в ближайшее почтовое отделение, купил два конверта и отправил по почте второй экземпляр запроса в Управление внутренних дел в Саратов, откуда приезжали Режимов, Перцев и Кораблевская для проведения ответственной операции — охране антикварных фолиантов. Третий экземпляр решил отнести самолично в районное отделение старшему следователю прокуратуры по борьбе с хищениями и коррупцией для вшивания в папку с делом, а не для расследования. Пришлось удлинить маршрут, поэтому Артемий Серафимович не стал всматриваться в знакомые номера автомобилей, снующих мимо него, но неотвязно почувствовал, увидев в зеркало дальнего вида, что за ним постоянно движется «вольво» с дипломатическим номером. Он соразмерял свои силы и постарался оторваться от слежки, виляя между переулками рядом с улицей Петровка, 38 и Калининским проспектом. В окне ювелирного магазина он заметил красивую, белокурую женщину очень похожую на его жену, в такой же серой каракулевой шубке как у неё, выбирающую какую-то безделушку. Около неё вертелся высокий парень. Что жена ему изменяет, эту мысль он отмёл сразу, но заметил, что «вольво» остановилось тогда же, когда он снизил скорость на повороте и затормозил рядом с Детским миром.

«Надо будет самому подвозить Свету на работу как я раньше делал, чтобы она не мучилась в пробках в метро», — раскаялся Артемий Серафимович.

«Вольво» серого цвета развернулось в противоположном направлении, остановившись в ста метрах от джипа Артемия Серафимовича. Сидевший за рулём смуглый сотрудник американского посольства в чёрном, фирменном костюме по телефону, встроенному в панель автомобиля, позвонил своему административному менеджеру:

— Ведомый нами объект посетил почту и Управление внутренних дел, но быстро оттуда вернулся, по-видимому что-то передал дежурному. Теперь идёт на работу в отель. Какие будут приказания?

— Продолжайте следить за ним в пределах города. Дальнейшие инструкции получите от меня лично. Имейте в виду, что у нас есть к нему некоторые вопросы относительно получения визы в США, о чём, как мы знаем, он заявлял нам несколько недель тому назад.

Административный менеджер, стоя, отодвинул от себя подписанный и одобренный запрос на получение визы — второпях заполненную Артемием Серафимовичем анкету с цветной фотографией три на четыре, забытую им у них, дабы не ждать в коридорах часами, просиживая на стульях в тесной приёмной для смертных у окошек, где американские инспекторы вызывали в порядке очереди, задавая наводящие вопросы о собственности и причинах перелёта в другое полушарие. Он оказался в недоумении: «Почему такой воспитанный администратор, как генеральный директор отеля „Метрополь“, внезапно отказался от поездки и не явился к ним в назначенный срок?»

Хотя они всё ещё надеялись, что тот забудет о предубеждениях по отношению к лицам покидающим страну проживания, отринет возможные предписания сотрудников КГБ, стремящихся предохранить государство от утечки секретной информации, вспомнит о своём заявлении и явится к ним в течение ближайшего времени. По этой причине они решили установить за ним наблюдение, выделив ответственного штатного сотрудника, в чью обязанность входило докладывать обо всех перемещениях Артемия Серафимовича в пределах мегаполиса.

Вернувшись в гостиницу, директор заглянул на кухню, которая занимала просторное помещение с вентиляцией и шумоизоляцией. Повара профессионально раскладывали по полкам импортного, многокамерного холодильника продукты, привезённые с оптового склада, а затем приступали к приготовлению основного ассортимента фирменных блюд, намеченных для бранча.

Он заказал, как обещал жене, изысканные грузинские блюда: шашлык по-кавказски, красное лобио с маслом, хачапури, сациви, джонджоли, чахохбили и вернулся в свой кабинет полный энтузиазма, светлых надежд на будущее и снисхождение жены.

Всё ему упаковали в пакеты и принесли в кабинет к самому концу рабочего дня. Артемий Серафимович загрузил подарки грузинскому гостю в багажник своего джипа. Исключительно спешно он заехал в Елисеевский магазин, чтобы удовлетворить каприз жены, заодно купил любимые дочками пирожные — тирамису, чтобы они не критиковали вкус слишком острой кавказской пищи, не обижались, что их обделили и не ссорились в присутствии постороннего человека. Надо было как-то умаслить любимиц, а потом сообщить, что они временно переедут жить к старикам на Рублёвку, о чём они не раз ему намекали, говоря, что дедушка с бабушкой лучше всего понимают запросы молодёжи, когда те дарили им к праздникам крупные суммы на мелкие расходы.

В аэропорт он мчался на максимальной скорости, разрешённой в пригороде. До прилёта лайнера оставались считанные минуты. Директор с комом в горле репетировал, что он скажет первыми словами в оправдание своей спешной продажи недвижимости.

«Я не перебежчик, менять гражданство не собираюсь. Хочу угодить своему давнему приятелю, вот поэтому решил продать свою лучшую контору. Нет, это слишком заумно. Надо просто сказать, бери всё, что у меня есть, как тот часто проявлял свои чувства по отношению к моей собственности. Хорошо, приглашу сразу осмотреть его будущую жилплощадь и выясню все тайны его личной жизни, чтобы быстрее получить компенсацию за это. А завтра закончим сделку в жилищном кооперативе. Пусть знают, какой я щедрый и благородный», — раздумывал лихорадочно Артемий Серафимович, не успев отчётливо представить, какие могут возникнуть осложнения в районной управе, как к нему подошёл высокий кавказский мужчина средних лет в длинном чёрном пальто нараспашку с небольшим чемоданом в руках в сопровождении двух парней крепкой наружности в кожаных куртках тоже кавказцев.

— Привет, Гиви! Рад тебя видеть! Сколько лет, сколько зим! — воскликнул Артемий Серафимович по старой привычке.

— Привет, Кацо! Наконец мы договорились о главном нашем споре. Ты — мне, я — тебе, — Гиви сделал минутную, многозначительную паузу, а затем с придыханием сказал: — Хотел тебя познакомить с моими сыновьями — Дато и Тимур.

— Приятно познакомиться, — Поливанов пожал своей сильной рукой протянутые к нему ладони троих гостей с юга.

— Нам тоже, — согласился каждый из парней.

— Едем сейчас к нам, а там ты мне расскажешь, куда ты перевёл свои деньги, чтобы можно было получить, — пригласил Поливанов своего коллегу — Гиви, понимая, что чем быстрее они провернут продажу, тем легче будет у него на душе.

— Твоим дочкам нужны мужья? — удивил своим вопросом Артемия Серафимовича старший из встреченных гостей.

— Допустим. Мы с женой этот вопрос пока с ними не обсуждали, — остолбенел от изумления отец семейства.

— Тогда прими от меня предложение от имени моих детей жениться на твоих дочках, как можно скорее, чтобы не было осложнений с пропиской и выпиской. Я уже всё продумал: ты с женой переедешь к своим родителям, а мои силачи впишутся на вашу жилплощадь. Тогда никому не будет обидно. Всё по закону. Деньги я дам тебе в долг под небольшие проценты. Ты можешь не торопиться отдавать или мои дети возьмут на себя ответственность управлять ими с твоего разрешения. Вообщем, как скажешь, — быстро развивая свою мысль, сказал Гиви.

— Это оригинальное предложение стоит обсудить в кругу семьи, — парировал будущий родственник.

— Грузинский коньяк уважаешь? — второпях спросил приезжий кавказец, которого не надо было уговаривать, так как он хорошо подготовился к встрече с другом, захватив с собой чековую книжку, по которой они могли получить ту сумму в долларах в государственном банке, о которой договаривались, то есть эквивалент стоимости квартиры семьи Поливановых для вложения взамен утраченных пяти миллионов долларов при ограблении сейфа в кабинете директора в гостинице «Метрополь».

— Уважаю, о чём речь?!

— Тогда забирай меня со всеми потрохами и вези, куда скажешь, — расслабился грузин — правопреемник московской пятикомнатной квартиры Поливанова, расположенной в самом центре столицы.

Они сели в машину и через сорок минут уже входили в подъезд высотки. Жена Артемия Серафимовича не торопилась возвращаться с работы. Она сделала витаминную маску лица и гидромассаж всего тела. Видеть друга своего мужа ей не хотелось, но пришлось сделать над собой усилие, чтобы казаться беззаботной и радостной, когда в квартире появились четверо мужчин с продуктами и блюдами из ресторана Savva гостиницы «Метрополь».

— Дорогая, хочу познакомить тебя с ребятами: сыновья Гиви — Дато и Тимур, — представил по очереди отец семейства своих сопровождающих. — Они прилетели с намерениями жениться на наших красавицах, — как можно мягче сказал он, надеясь на громоотвод после такой яркой и колоритной речи.

— Очень приятно, — любезно, с лисьим выражением лица, сказала Светлана Михайловна, принимая от мужа сумки и пакеты с продуктами в просторном холле, затем, оставив гостей в прихожей прихорашиваться у зеркала, прошла на кухню и, складывая всё принесённые блюда и припасы на кухонном столе, чтобы следом накрыть самой лучшей, вышитой, с кружевными вставками скатертью и расставить в нужной последовательности все деликатесы на столовом, австрийском, белом, фаянсовом сервизе с квадратными тарелками, не до конца понимая что происходит.

— Проходите, чувствуйте себя как дома, — без тени кокетства пригласила она, передвигаясь по квартире как по льду.

Гости прошли на кухню и расселись за столом по возрасту.

Артемий Серафимович с помощью жены разложил все блюда, не забыв положить приборы и салфетки.

— Надо пригласить девочек за стол, — предложила Светлана Михайловна. — Пусть они сами решают, что им делать. Они уже взрослые.

— За встречу надо выпить бутылку шампанского, — сгорая от нетерпения, заполучить обещанные деньги, Артемий Серафимович громко и торжественно продекламировал, обращаясь к присутствующим, доставая из холодильника и откупоривая шипучий напиток.

— Кажется нас здесь ждали, — подсказала старшая из дочерей — Ольга — студентка третьего курса, когда с удивлением заглянула на кухню в джинсах и спортивной майке, только что вернувшаяся со спортивной тренировки, пропуская вперед свою младшую сестру — Ксению.

— Хочу представить — Ксюша и Оля, — как-то по особому, мелодично произнесла Светлана Михайловна, наконец, чётко осознавая, что её супруг отнюдь не шутит относительно помолвки дочерей и переезда к родителям в просторный коттедж.

— Очень приятно, — сказали гости с кавказским акцентом, принимаясь за дегустацию блюд.

— Будем дружить.

Парни встали со своих мест, элегантно представились, пригласили девушек за стол, легко отодвинув стулья с гнутыми ножками от подобного стола.

Девушки сели напротив родителей между незнакомцами, которые немедленно стали ухаживать за ними, предлагая то одно блюдо, то другое, не забывая нахваливать чистоту и величие женской красоты как олицетворение материнства и достоинства природы.

— Вы здесь посидите, поговорите, а мы пройдём с Гиви в кабинет, обсудить наши дела, — круто повернувшись за столом к парням, Артемий Серафимович убедительно приглашал к диалогу, чувствуя, что настал подходящий, долгожданный момент.

— Оформим сделку и вернёмся. Вы без нас не скучайте, — продолжил главный менеджер отеля Marriott, с оттенком жалости вставая из-за стола, кидая салфетку прямо на пол от волнения и желания не показаться простофилей.

Кацо с Гиви ужасно довольные, что так удачно состоялась встреча и помолвка, вспоминая грузинский эпос, прошли в тёмный кабинет в стиле позднего классицизма, завешанный картинами и тяжёлыми зелёно-бордовыми гардинами с кистями. Соблюдая все правила этикета, они расположились в громоздких креслах напротив друг друга. Поливанов включил настольную лампу, предоставляя гостю рассмотреть более отчётливо весь его антиквариат, чтобы тот не разочаровался в покупке.

— Всё оставляю тебе в полное распоряжение. Здесь есть картины Фламандской школы и Голландская живопись, купленные на аукционе в Нидерландах. Эти полотна мне особенно жалко дарить, — похвалился с гордостью и оттенком грусти Артемий Серафимович, произнося эти реликтовые слова, как будто стеснялся своего богатства, включая верхнее освещение, не теряя деловой хватки светского льва.

— Говори честно, понравились тебе мои сыновья? — спросил самоуверенно Гиви, стряхивая с колен, как ему показалось, крошки.

— Здоровые парни, богатыри. Хочешь открывать свой бизнес с ними? — заинтересовался хозяин квартиры как заботливый отец.

— Можно тебя попросить, Кацо, устроить моих сыновей к себе в отель «Метрополь» кем угодно, лишь бы не болтались без дела, — закрывая рукой на минуту глаза, предложил гость без зазрения совести, решая свои творческие задачи относительно личной жизни дочерей Артемия Серафимовича.

— Возьму, Гиви, без вопросов. Надо только расписаться им как семейным людям в ЗАГСе и поставить печать в паспорте, что у них московская прописка, — цепко и безыскусно, разъяснил хозяин квартиры, желающий немедленно съехать куда угодно из ада собственных мыслей, чтобы зарыться, нырнуть поглубже, а потом сразу рискнуть и родиться заново…

— Хорошо, дорогой! Вот за прописку детей плачу тебе долларами. Такой я бескорыстный биджо! — грузин воскликнул с жаром, представляя себя всё ещё молодым и беззаботным парнем, гуляющим по улицам Батуми с беременной женой в сопровождении родителей.

Он должен был сделать всё так, как завещали ему предки, соблюдая все обычаи и традиции кавказских народов, поэтому достал чековую книжку из внутреннего кармана шикарного пиджака, разложил на столе, перелистал, обнаружил заранее написанную сумму, когда год назад предлагал совершить сделку, о чём так яростно мечтал сейчас потерпевший фиаско директор. Гиви оставалось только расписаться, вырвать листок и вручить Артемию Серафимовичу, как будущему родственнику, возможно, дедушке его будущих внуков.

На столе красовался малахитовый, письменный прибор, которым никто никогда не пользовался, но жена изредка, в тайне от мужа, протирала его салфеткой. Домработница появлялась у них крайне редко, только перед большими праздниками, чтобы облегчить жене вращаться среди гостей.

— Для такого случая можно распить коньяк, — безотчётно стал говорить Артемий Серафимович, доставая из малахитового прибора обычную шариковую ручку с мраморным орнаментом, передавая Гиви для проставления неразборчивой подписи в важном документе, а затем ставя на письменный стол две небольшие рюмки с мельхиоровым ободком, наливая туда, из захваченной с кухни бутылки, дагестанского коньяка, привезённого из Тбилиси.

Гиви черкнул яркую подпись, вырвал из книжки листок с голубым оттенком из-за множества тонких линий, пересекающих чек, передал, наконец, своему другу то, что стоило восьмидесяти трёх миллионов рублей. Они разом выпили содержимое, примерно в пятьдесят миллилитров.

Артемий Серафимович с радостью положил вожделенный чек в свой внутренний карман, чуть не плача от катаклизма, полученного от благодеяния Гиви, благодаря про себя бога, благословляя свою семью, дочерей, жену за несказанное терпение, благосостояние и благоприятное стечение обстоятельств. Передал своему бизнес партнёру расписку в получении чека, которую составил только что, дабы доказать своему коллеге честность и порядочность своих намерений.

— Вот получи на всякий случай для памяти, чтобы знать и документально зафиксировать наш разговор. Для порядка лучше заверить эту расписку у нотариуса, — урезонил Поливанов. — Пусть хранится у тебя. Копия у меня есть, — он вспомнил, как ночью, в состоянии стресса, лихорадочно, до переутомления составлял перечень всех картин, рамок, икон, синтезатора, предметов мебели: спального гарнитура, жилой комнаты, постельного белья, одеял, перин, подушек, покрывал, немецкого столового сервиза «Мадонна», кофейного сервиза, алюминиевой и керамической посуды, статуэток, ковров, паласов, дорожек, кухонных принадлежностей, набора ножей и вилок с перламутровыми ручками, дверных латунных ручек, оргтехники, вентиляторов, гардин, тюля, хрустальных люстр, торшеров, бра, подсвечников, письменного прибора, подаренного сотрудниками в честь пятидесятилетнего юбилея, игрушек для детей, книг, альбомов, сувениров, старой, потертой, антикварной тумбочки с пасторальным рисунком на выгнутых дверцах, рюмок, бокалов, чашек и много того, о существовании чего он никогда не знал — медицинских инструментов жены, фото аппаратуры и так далее.

— Ну, это не обязательно. Мы же знаем друг друга давно, — упрекнул Гиви хриплым голосом, снова изучая поданный ему лист бумаги, написанный в соответствии с условиями устного договора.

— Мой дед был хлебопашцем, а вот я стал бизнесменом, — растрогался Поливанов не на шутку, что поведал об истории своей семьи.

— Меня устраивает твоя квартира, — по-дружески оценил Гиви, делясь своими свежими впечатлениями.

— Ремонта не требует, — пояснил Артемий Серафимович, обводя взглядом потолок и пол, где лежал светлый, шерстяной, пушистый, венгерский ковер с цветочным рисунком.

Гиви без обиды посмотрел на стены кабинета, где не было ни чеканок по металлу, ни его фото, ни портрета его святых родителей, ни засушенных букетов цветов, ни огромного веера, как было у него в собственном доме в Тбилиси. Он тут же захотел спеть свою самую любимую песню «Сулико», но почему-то не решился, а поспешил снова на кухню продолжить знакомство с дочерьми Поливанова, понимая, что они как раз соответствуют по всем параметрам, необходимым для современных специалистов в семейных делах, его взрослым сыновьям.

«Молодежь сегодня такая отчаянная», — вспомнил Артемий Серафимович слова своего отца, повторяемые неоднократно в присутствии матери, наблюдая за девушками и замечая, что Оля и Ксюша значительно выросли на его глазах. Они скромно сидели за столом, поглощая свои любимые пирожные — тирамису, запивая индийским чаем из пакетиков.

Гиви и Кацо отсутствовали минут пятнадцать. Застолье не приобрело для девушек оттенка наказания. Они не сплетничали, не выворачивались наизнанку, чтобы понравиться и сразу надоесть, не гримасничали, как обычно делали в детстве в присутствии посторонних, не галдели, не спорили наперебой и даже не критиковали родителей за устарелые вкусы и непонимание некоторых слов студенческого жаргона. Напротив, они любезно улыбались, помалкивали, поглядывая с любопытством на незнакомцев, которых видели только однажды в детстве, когда отдыхали с родителями в Сочи.

— Вот мы обо всём с Гиви уже договорились, — торжествующе сказал Артемий Серафимович, садясь снова за стол на своё законное место, рядом с Гиви, претенциозно обращаясь к присутствующим, как на собрании в коллективе сотрудников, где собирались все служащие, чтобы узнать о намеченной квартальной премии.

— Так, что мы должны узнать? — немедленно спросила Светлана Михайловна, всеми силами борющаяся за продление своей молодости, долголетия и красоты. — Вы можете сказать вслух, или мы так и будем только догадываться и гадать на кофейной гуще? — спросила она, когда сварила чёрный кофе в турке, демонстративно перевернула миниатюрную кофейную чашечку на блюдце, выдумывая и выискивая какие-то изображения фантастических чудовищ, чтобы найти им разъяснение в своём неуёмном воображении.

— Мы решили переехать временно к вам на недельку, другую, чтобы Оля и Ксюша не переживали, что у них личная жизнь не ладится. Пусть успокоятся. Дато и Тимур сделают всё возможное, чтобы они были счастливыми, — Гиви многозначительно ответил за Артемия Серафимовича, никогда ни в одной ситуации не теряясь. — Хотя мне самому надо будет завтра срочно улететь домой. Дела понимаете…

— Да, а мы с вашей мамой будем жить у дедушки с бабушкой в коттедже, — объяснил отец дочерей после небольшой паузы. — Парни будут работать в гостинице по заготовке и доставке фруктов из Грузии. Завтра мы с ними в районной управе обговорим все детали прописки, а трудоустройства — в отделе кадров.

— Замечательно! — воскликнула Ксюша, переводя взгляд на сестру.

— Это как сказать?! — изумилась Оля, придавая своим словам некоторый неподдельный, неформальный шарм, придвигаясь ближе к своему соседу по столу — Тимуру, чувствуя его горячее дыхание, понимая, что уже сможет сказать своим подругам по университету о готовящемся двойном бракосочетании и намеченной весёлой вечеринке в студенческом кафе.

— Ну, тогда можно сейчас развлечься, потанцевать для более тесного контакта, — предложил Дато, завороженный внешними данными Ксюши. — Если никто не возражает?

— Мы с Тимуром не против. Правда, Тимур? — спросила наставительно Ольга, снова придвигаясь на стуле ещё ближе, оказываясь прямо совсем рядом с тем, у кого спрашивала о его мнении.

— От такого предложения я не откажусь, — искренне ответил парень, умеющий и петь, и танцевать народные танцы, и даже галантно ухаживать за девушками.

Артемий Серафимович включил переносной, японский, кассетный магнитофон, стоящий на подоконнике, чтобы сразу поддержать инициативу Дато, который ему понравился своими хорошими манерами, упорством и спокойным характером, так как тот смог преодолеть возрастной барьер, найти общий язык с ним и его младшей дочерью. Тимур был полностью согласен с братом, чтобы без предисловий вызвать положительную реакцию у родителей его будущей невесты — Ольги, понимая, что танцевать девушки, конечно, любят и умеют. Гиви пригласил на танец Светлану Михайловну из вежливости, а парни — своих соседок по столу. Артемий Серафимович, отлично зная латинское изречение — fames est optimus Magister — голод — лучший учитель, был занят поглощением шашлыка, так как ему ничего не хотелось есть до тех пор, пока он не добудет вожделенной суммы в долларах, чтобы завтра покрыть недостачу в банк и закрыть дело в милиции, пока не будет найден грабитель.

Пары под музыку прошли в холл, умиротворённые пленительной мелодией Джо Дассена, той самой, что была на концерте в гостинице «Метрополь». Директору принёс запись всего концерта его заместитель — Творогов, чтобы вызвать у директора похвалу в свой адрес. Поэтому Артемий Серафимович, гордый тем, что сумел почти уладить неотложное дело, жадно поглощал шашлык и весь кавказский рацион с хлебом, макая в кетчуп, налитый в белый соусник.

— Чудесный вечер, не правда ли? — с какими-то английскими интонациями сказала Светлана Михайловна, по профессии врач-стоматолог и пластический хирург, после очередного медленного танца. — Мы французский язык знаем слабо, но чувствуется шарм.

— Там есть и быстрые танцы, но на другом диске, — убедительно сказала Ксюша — великий знаток популярной музыки, которая была на концерте по специальному билету, но полностью забыла эти песни, так как ей не терпелось попрыгать в такт зажигательных афро-американских ритмов ламбады.

— Подожди, дослушаем до конца. Не зря на концерте милиция арестовала двоих подозреваемых в бесчинствах, — дополнил красочный рассказ её отец, всегда восхищаясь способностями своих детей.

— Думаю, что это были происки сторонников и ярых почитателей певца. У них, на Западе, так принято, чтобы было «с изюминкой», — разъяснил на пальцах Гиви.

— Сыщики быстро сработали, — воодушевленно сказал Артемий Серафимович, чуть не раскрыв семье истинную причину крупной сделки.

— Чтобы обязательно перевели мне все песни на русский язык, понятно? — с жаром спросила Светлана Михайловна, обращаясь к Оле, которая решила перекрутить плёнку назад, чтобы серьёзно вникнуть в содержание первой песни, дабы похвалиться перед подругами из группы, что продвинулась в изучении французского языка ещё на одну ступень.

— Переведу, но не сейчас.

— Правильно, а сейчас давайте сами споём, — взял инициативу в свои руки Гиви. — Например, «Катюшу». Эту песню все знают.

Артемию Серафимовичу ничего не оставалось делать как затянуть своим неокрепшим баритоном начало известной военной песни. Компания спелась с первой ноты, несколько искажая русское произношение на примере заунывной грузинской песни «Сулико», интерпретированной под «Катюшу», вставляя грузинские слова в текст. Получилось, что Гиви с сыновьями пели «Сулико», а Кацо с женой — «Катюшу». Девушки ушли в холл с магнитофоном в руках, чтобы не омрачать своим присутствием любителей хорового пения.

— По-моему прекрасно получается, — похвалил себя Поливанов, готовый петь хоть до самого утра, лишь бы гости не расходились, а оставались на своих местах. Но девушки стали зевать, периодически появляясь перед честной компанией в импортных джинсах. Наконец захватив с собой по яблоку, они разошлись по своим комнатам.

Парням и Гиви выделили одну комнату для гостей с диваном и двумя раскладывающимися креслами в надежде, что утром они отправятся осматривать достопримечательности Кремля и Красной площади.

— Завтра первым делом пойдём, подадим заявление для прописки в управу, а затем и за свадебку, — искренне пошутил удачливый бизнесмен, сумевший провернуть сделку.

— Подготовлю своих ребят к ответственному шагу. Они согласны со мной во всём. Будут зарабатывать, привозить фрукты к вам в ресторан. Со временем откроют свой магазин. Денежки потекут рекой им в руки, — поведал Гиви о своих планах. — Желательно ускорить этот процесс.