Бесплатный фрагмент - Золотая яхта

Размышляя о бедности и богатстве, я каждый раз прихожу к выводу, что бедность – это болезнь. Она может быть врожденной или приобретенной, может быть даже наследственной и передаваться от отца к сыну, а от сына к его детям и так далее. Можно еще заработать бедность, если простудиться банкротством. Но есть и множество лекарств от этого недуга. Например, мечты о хорошей жизни в будущем, о том, что все будет хорошо, о том, что просто все будет. Люди пробуют различные методы лечения: антибиотики в виде поездок в дальние страны на заработки, витамины в виде кредитов под большие проценты, хирургическое вмешательство в виде краж. Случается и реакция на лекарство, подобная гастриту или кишечным инфекциям – нервные срывы, лишения свободы. Врачи за большие деньги прописывают своим миллионеробольным лечение голодом – то, с чем у бедных полный и бесплатный порядок.

Бедные желают разбогатеть, а богатые делают все возможное, чтобы не обеднеть. Между этими сословиями общества существует не обрываемая связь. Ни одни, ни другие не уверены в завтрашнем дне, и тем, и другим лучше не зарекаться. Думаете, легко быть богатым? Не знаю. Думаю, что это надо уметь. И, честно говоря, не всем богатство подходит.

Бытовые проблемы, хроническая нехватка денег, постоянное недовольство в семье из-за мелочей — вернее, из-за мелочи… Голодная собака и злая жена или наоборот. Впрочем, это не столь важно для нашего героя, ибо он бедняк. И, как полагается человеку его положения, располагает большим количеством свободного времени — для раздумий, конечно. Бедные думают намного больше богатых. Им ведь надо думать обо всем, даже о том, о чем богатые, наверно, вовсе не думают — о богатстве.

Бедные бедные.

Дом достался от прадеда, мебель — тоже. И пол, и потолок, и стены — все от него. Как предок оставил, так все и стареет, по сей день. Конечно же, добавились элементы современной жизни. Холодильник, например, или стиральная машинка «Вятка», без сушки, которая работает по настроению. Кондиционера, естественно, не было. А зачем кондиционер, если ты живешь у моря? Постоянной работы у хозяина дома тоже не было, как и кондиционера. Зачем работать у моря? Точнее, кем работать у моря? Моряком? А может, рыбаком? Видите, сколько тем для раздумий, а вы говорите…

Жена досталась от ее отца. Он так и сказал: «Бери, это мое сокровище. У меня, кроме нее, ничего нет». Надо говорить «никого нет», но, видимо, он имел в виду, что приданого не будет, не рассчитывай, нет ничего.

Собака досталась от… впрочем, правильнее будет сказать — собаке досталось. Ох, и досталось же ей. Невольно вспоминаешь выражение «жизнь собачья», глядя на это задрипанное создание. Собаку звали «Крот», это все ровно, что назвать мальчика именем «Самец».

Глава семьи и по совместительству хозяин этого дома носил звучную фамилию Архангельский. Пусть вас не смущает глагол «носил». Он и сейчас носит эту фамилию. Только в последнее время она звучит все реже и реже — нет повода ее произносить. Максим Архангельский уже давно безработный. Нет, не бездельник, просто уволили по сокращению человека, а новую работу найти никак не может. Жена его не то чтобы постоянно пилит, но все же травит жизнь потихоньку. Сама она портнихой подрабатывает, в основном ушивает, подшивает. Шить готовую одежду она не любит: долго это. Да, собственно говоря, и не умеет.

Детей у них не было и, наверное, уже не будет. Хотя откуда у меня такая уверенность? Я ведь не провидец. «Это все ваши герои. Что хотите, то и делайте с ними», — могли бы вы возразить мне, но погодите, вы ведь только начали читать.

А мне уже не по себе. Не знаю, что будет дальше происходить, догадываюсь только, что, как любой нормальный мужик, Максим тоже любит погулять с друзьями, выпить пивка, поболтать, и почему бы сегодня ему не встретиться с друзьями, что тут дурного?

Мог ли я, а уж тем более наш герой знать, что сегодняшний поход к корешам будет судьбоносным и перевернет всю его жизнь? Он — точно не мог. А вот я предчувствовал. Честное слово.

Все дороги ведут в Рим, но только не в городе, где живет Максим. Тут они ведут в порт. Если город — живой организм, то порт — сердце этого организма. Он пульсирует, обеспечивая жителей всем необходимым для жизни. Побывав в порту, вы новости по телевизору можете в тот день не слушать. Курсы всех мировых валют вам известны, цены на продукты, недвижимость, товары и бензин вы тоже знаете, и политические новости успели обсудить с многочисленными знакомыми, то и дело приветствовавшими вас в «артериях» порта.

Максим направлялся как раз туда, в порт: там его ждали друзья. Они собирались пивка попить, свежей селедки пожевать. Он любил это место, даже когда-то работал здесь. Наверное, в этом городе не найдется мужчины, который хоть раз в жизни не поработал бы в порту. Друзья собирались в заброшенном, давно списанном баркасе и коротали время за разговорами, домино и картами. Пили — в основном пиво, иногда водку.

Скажи мне, кто твой друг — и оба пошли вон… Так, кажется, звучит эта пословица? Ну вот, значит, есть повод начать знакомить вас с друзьями Максима Архангельского. Они дружили еще со школы, учились в одном классе. Павел, Альберт, Николай и Андрей пошли в армию в один и тот же день, а с Максимом познакомились уже после армии, когда отмечали демобилизацию Альберта.

— Вы видели яхту, что пришвартовалась вчера? — открыл раздел местных новостей Павел, долгое время работавший на сухогрузе и потому много плававший, видевший много стран и знавший несметное количество анекдотов.

— Красивая? — поинтересовался Максим.

Яхта была его мечтой, несбыточной мечтой. Конечно, кто его знает, чему суждено сбыться, а чему — нет. Правильнее было бы сказать «голубая мечта», однако Максиму это слово наверняка бы не понравилось.

— Нет, уродливая такая, знаешь, вся такая золотистая, большая, с белыми полосами по бокам, — улыбнулся Павел. — Ты что, совсем дурак, Макс, как может яхта быть некрасивой? Это тебе не наш баркас.

— Ты, матросик, наш баркас не оскорбляй, а то мы тебя и утопить можем за такие слова, — вступил в разговор Альберт, низкорослый и, наверно, поэтому самый шустрый и веселый среди них.

— Утопить? Меня? Да легче бревно утопить, чем меня.

— Правильно говорят «Павел не тонет» или эта фраза по-другому звучит? — быстро спросил Альберт и отскочил назад, иначе не миновать бы ему столкновения с тяжелым кулаком Павла. Баркас наполнился громким смехом, но Максим его уже не слышал, не замечал, что говорят друзья. Ему не терпелось увидеть эту яхту.

— Где, ты говоришь, стоит эта яхта? — спросил он.

— Да там, за пирсом.

— Пойду, подышу воздухом. — Максим уже стоял у дверей. — И на яхту посмотрю.

Море. Обожаю море. Могу часами смотреть на нее. Постепенно меня охватывает ощущение невероятной легкости, хочется слушать море, созерцать лазурную гладь. Море ласкает, море кормит. Море и убивает. В конце каждого лета появляется ужасающая статистика утопленников, которая, по правде, ничего не меняет. Море притягивает к себе людей, и они, не задумываясь, бросаются в его объятия.

Как тот несчастный, что барахтался теперь в воде, пытаясь позвать на помощь. Все было тщетно. Упал он туда или прыгнул — разобрать было нельзя. На пирсе не было ни души, а разглядеть с берега тонущего было не так-то просто. Темнело, в порту было немноголюдно — в основном влюбленные парочки, слишком увлеченные друг другом, чтобы заметить человека в воде так далеко от берега. Я полагаю, что мужчина этот не умел плавать. Да, он определенно не умел плавать, иначе выбрался бы самостоятельно. Значит, надо было, не теряя времени спасать беднягу.

И предстояло это сделать Максиму Архангельскому. Сегодня роскошная золотая яхта, из-за которой он направлялся сюда, должна была помочь спасти жизнь человека. Она олицетворяла беззаботную жизнь и притягивала к себе людей — Архангельского, в частности, даже чуть больше, чем остальных. «Как только разбогатею, моей первой покупкой будет яхта», — любил повторять он. Можно подумать, что человек становится богатым в одночасье и тут же бежит в магазин за яхтой.

Макс шел по причалу вдоль пирса, чтобы насладиться всем великолепием шедевра английского яхтостроения. Он приближался к концу пирса. Если быть точнее — к воде. А еще точнее — к утопающему.

Максим и не вспомнит сейчас, что произошло раньше — услышал он плеск воды или увидел руки, пытающиеся за что-то ухватиться. Это ли важно! Разумеется, нет. Куда важней героический прыжок в воду, техника плыть, загребая одной рукой, а другой, держа тонущего. В считанные минуты Архангельский вытащил несчастного на берег. После неумело исполненного Максимом искусственного дыхания без пяти минут труп открыл глаза и сделал глубокий вдох. Это был немолодой уже мужчина. Несмотря на продолжительное нахождение в воде, его кожа отчетливо сохранила легкий запах дорогого парфюма, в котором угадывалась интрига, насыщенность и благополучие и который невозможно было спутать с дешевой подделкой. Он был в плавках, а это говорило о том, что никуда он не падал, а сам, сознательно, в здравом уме и трезвом рассудке, залез в воду. Был ли он в том момент трезвым, пока еще остается для нас тайной. Не все же сразу. Однако то, что сейчас, когда я пишу эти строки, мужчина трезв, я могу гарантировать на все 99 процентов. Убрав с лица седую прядь волос, незнакомец спросил:

— Что тебе надобно, старче?

Что, поверили? Конечно же, я шучу. Он просто спросил:

— Как зовут тебя, счастливчик?

— Это я счастливчик? — с изумлением спросил Архангельский. — Или вы?

— Я уже получил свою порцию счастья, выжил. Теперь твоя очередь пришла.

— За счастьем выстраиваются очереди? — продолжал изумляться Максим. — Я за вами, вы позволите?

— Если бы ты знал, кто сразу за мной в этой жизни!

— Неужели Папа Римский?

— Он тоже.

— Ясно. Вас нужно поместить в теплое помещение и дать попить чего-то покрепче. А еще лучше врача вызвать.

— Я предпочитаю три в одном.

— Это как?

— Мне надо доплыть до «Катрин».

— До кого?

— Это название моей яхты. Там есть весь необходимый арсенал для утопленников и остальных чудаков.

Максим молча вытаращил на него глаза.

— Кто вы и как вы оказались в воде в такой холод? — спросил он, наконец.

— Кто я, ты еще узнаешь. А в воде оказался, чтобы поплавать. Судорога схватила, потому и пришлось тебе за мной прыгать. Спасибо.

— Не за что. Пойдемте. Вставайте, я помогу вам доплыть до яхты, — произнес Максим, еще не решивший, верить незнакомцу или нет. Странно было все как-то. Слишком уж сказочно.

— Все. Я дальше сам. Вот тебе, друг мой, визитка — сказал он, доставая из коробочки с замком своего золотого браслета. — Звони мне в любое время суток, по любому вопросу. Я твой должник до конца жизни.

И с этими словами мужчина сделал то, чего меньше всего можно было ожидать. Он вновь прыгнул в воду и поплыл, оставив мокрого, шокированного Максима на берегу с визиткой в руке.

Об этом случае Архангельский решил никому не говорить. Какая-то нелепая картина получалась, неправдоподобная. Звонить этому человеку с просьбами он не собирался, а посему можно позабыть об этом происшествии в порту. Ведь когда Макс говорит «никому», то имеет в виду действительно всех — даже жену.

Максим решил так, но он не знал, что в мои планы входит совершенно другое развитие событий. И поэтому вскоре жена нашла визитку в кармане его брюк. Ну и, конечно, обо всем узнала.

— Чья эта визитка? — спросила она, вертя в руках кусок картонки.

— Друга одного, — не растерялся Максим.

— Да? А почему в таком случае я не вижу на ней слов «порт» или хотя бы «карась»? Ой, извини, вот же написано: «почетный портовый грузчик». Как это я не заметила? Ты за дуру меня держишь? Когда это у твоих друзей визитки были?

— Не были, а сейчас есть. Он из новых.

— Ты можешь что-то вразумительное сказать?

— Вразумительное сказать могу, только ты не поймешь.

— Интересная какая визитка. Никакой лишней информации, только имя Аркадий и телефон. Макс, ты мне скажешь, с кем на этот раз связался?

— Говорю тебе, случайный знакомый. В порту познакомились.

— Где в порту? Порт большой.

— На пирсе.

— У вас было свидание? Когда это было?

— Два дня назад, вечером.

— Вечером? А что ты там делал вечером? Из баркаса выгнали?

— Я любовался на яхту, Маша. Там такая яхта стояла! Если бы ты видела…

Максим прямо засиял, когда вспомнил про свою теперь уже «золотую» мечту.

— Ничего не поняла, ровным счетом. Ради всего святого, Максим, не томи, а? Будь человеком.

И тогда Максим, вздохнув, рассказал про все, что мы с вами уже знаем.

«О, женщина!.. Создание слабое и коварное!..» — сокрушался Пьер Бомарше еще в восемнадцатом веке.

О том же самом, но уже в двадцатом, думал Максим. Надо обладать богатой фантазией, чтобы представить, какой спектакль устроила Маша в тот день. Выражения типа «ты был мямлей и умрешь им», «нищета тебе к лицу» вылетали из ее уст одно за другим, она долго не могло успокоиться.

— У твоей жены нет даже стиральной машины, а ты в порядочность играешь.

— Есть у тебя машина.

— Сломалась, не работает. Слышишь? Не ра-бо-та-ет. Так что бери трубку и звони.

— Что я ему скажу? Машину, что ль, стиральную просить?

— Хотя бы. Начнем с малого, чтобы не спугнуть. Заодно и на вшивость проверим.

«А может, она права? Если он такой богатый, то машинка для него пустяк. Я же ему жизнь спас. Нет, не могу. Не буду я беспокоить его из-за стиральной машины. Мне неудобно. Не буду звонить», — успел подумать Максим, как вдруг почувствовал щекой холодный предмет. Жена сама, набрав номер, держала трубку, крепко прижимая ее к уху Максима. Послышались гудки. Ответили почти сразу, да так быстро, что Максим поначалу растерялся и мог выдавить ни слова.

— Алло, слушаю вас. Кто это?

— Это Макс… Максим.

— Кто? — уверенный и звонкий голос на другом конце провода, видимо, не расслышал, а может, старался вспомнить, кто такой Максим. Или какой именно Максим — мало их, что ли.

Архангельский собрался и на этот раз четко произнес:

— Это Максим. Помните меня?

— Нет. Какой Максим?

«Как какой?» — подумал Максим, но тут же вспомнил, что они даже не познакомились в тот день.

— Я вас из воды вытащил… тогда.

В голосе Архангельского чувствовалось замешательство. Он жалел, что поддался жене и позвонил.

— А, привет, мой друг. Рад тебя слышать. Как у тебя дела? Чем могу быть полезен?

То обстоятельство, что его узнали, придало уверенности.

— Спасибо. У меня все хорошо. Да вот только дома… жена говорит,… знаете, у нас стиралка…

— Все ясно. Есть бытовые проблемы. Не переживай, пустяки. Жди. Тебя найдут.

— В каком смысле? — спросил было Максим, но его собеседник уже отсоединился.

— Первый раз в своей никчемной жизни ты сделал что-то разумное, — прокомментировала жена, оставшаяся довольной разговором мужа с незнакомым богачом. — Только вот не уверена, что все у нас получится без сложностей.

— Избавиться от тебя куда сложней, — парировал Максим.

Они проснулись от стука.

— Кто там? — спросил подошедший к двери Максим.

— Доставка.

— Это тебя так зовут? А фамилия?

Распахнув дверь, Архангельский увидел на пороге двух молодцов, одетых в строгие костюмы с однотипными галстуками. Позади них во дворе стояла грузовая машина. Возле машины стояли еще двое в синих комбинезонах. Видимо, грузчики.

— У нас заказ по этому адресу, — произнес один из мужчин в костюме. — Несколько предметов.

— Какие предметы?

— Бытовая техника и аппаратура.

На то, как ребята в синих «ползунках» заносили нераспакованные ящики в дом, Макс с женой смотрели молча, слегка разинув рты. Машу беспокоило лишь то, что не все содержимое грузовика поместится в их дом. Мысли же Максима были заняты другим вопросом — «неужели это не сон»?

Жизнь налаживалась. В доме теперь был новый холодильник, новая стиральная машина, кухня оборудована всем необходимым арсеналом домохозяйки, в большой комнате стоял большой плазменный телевизор, а музыкальный центр с компьютером еще даже не были распакованы. Они стояли посреди комнаты с еще несколькими такими же нераскрытыми коробками. Жена была на седьмом небе от счастья и уже не пилила мужа по пустякам.

Максим тем временем начал поиски работы. Так уж устроен человек — он должен работать. Работу можно не любить, работу можно прогуливать, на работе можно не работать. Но работать человек обязан. Звери охотятся, птицы летают, рыбы плавают, растения растут, машины ездят. А человек работает. Он и охотится, и летает, и плавает; он водит машину и также растет. Физически до 25 лет, духовно — всю жизнь. Веками оттачивая свое мастерство в той или иной области, человек стремится к совершенству, устраивает войны, злит природу, рожает и убивает себе подобных и… Нет, нет, стоп. Что такое? Меня занесло в сторону философии, и я совсем забыл о нашем герое. Он искал работу и в один прекрасный день нашел ее.

Устроился Максим водителем в муниципалитет. Зарплата была так себе. Но это лучше, чем ничего. Правда, хуже, чем что-то.

Все шло своим чередом. Работа — дом — порт — дом — работа. Такой круговорот жизни вполне устраивал его. Но нас с Машей — нет. Мы были единственными на целом свете, кого такое положение вещей не удовлетворяло.

Я жаждал приключений, она — материального благополучия.

Выражение «к хорошему привыкаешь быстро» может послужить лейтмотивом всей этой истории. И алчность только ускоряет привыкание.

Однажды, дождавшись мужа дома, Маша накинулась на него:

— Ты почему стиралку старую не выкинул еще, балбес?

— Жалко как-то. Перетащу в сарай, в хозяйстве все может когда-нибудь пригодиться, — тихо ответил Максим, уже начавший отвыкать от скандалов. Думал, все, остепенилась жена.

— И долго ты собираешься так жить? — не успокаивалась Маша.

— А что тебя сейчас не устраивает?

— Спроси лучше, что меня должно устраивать! Думаешь, напичкал техникой дом — и все? Да оглянись ты, смотри, как мы живем. Дом скоро на голову нам рухнет. Когда мы его отремонтируем?

— Ты что, совсем с ума выжила, старуха? Ты знаешь, каких денег стоит ремонт?

— Не знаю и знать не хочу. Хочу, чтобы ты немедленно позвонил своему новому другу. Пусть помогает, не дороже жизни обойдется.

— Маша, забудь об этом раз и навсегда. Звонить ему я больше не намерен.

— Ты сегодня же позвонишь ему, или я сейчас такую истерику закачу, что веревку с мылом просить у меня будешь.

Не стану описывать все это в деталях, лучше сразу перейду ко второму телефонному разговору Максима и Аркадия. Бедный мужик даже не знал, как начать разговор, что сказать. Ему было очень стыдно. Конечно же, Архангельскому хотелось жить в отремонтированном, чистом доме. Но звонить из-за этого… Однако жена не замолкала ни на секунду. Так что пришлось заново доставать визитку и набирать тот же номер.

— Алло, слушаю вас.

— Здравствуйте. Это я опять. Как поживаете, Аркадий?

— Кто? А, Максим, приветствую вас, друг мой. Получили посылочку?

— Ничего себе посылочка. Целый контейнер прислали. Спасибо вам огромное.

— Не за что, не за что. Чем на сей раз могу быть полезен?

— Мне так неудобно беспокоить вас снова, но знаете, тут такое дело, честно говоря, жена никак не угомонится. Вид нашего дома, видите ли, ей перестал нравиться. Ремонт вздумала сделать.

— Ясно. Не переживай. Все будет нормально. Жди. Тебя найдут.

На этот раз Архангельский даже спасибо не успел сказать, так быстро Аркадий дал отбой.

«Успокоилась, гадюка? Будет у тебя ремонт», — думал Максим, от злости не находя себе места.

— Вот если бы мы познакомились при других обстоятельствах, — попытался объяснить он жене, — мне было бы не так стыдно просить. Сейчас получается, что я его шантажирую, давлю на слабое место. Некрасиво, Маша, пойми ты.

Но все было без толку.

Женщина с таким характером — исчадие ада.

Все знают, что такое ремонт. Максим с женой тоже знают. Точнее, знали. Теперь у них связаны совсем другие ассоциации с этим словом. Даже ненасытная Маша не ожидала такого продолжения.

Они ждали стука в дверь — открываешь, а там ремонтная бригада стоит. Но прошло уже три дня после их разговора с Аркадием, а стука не было. В душе Максим даже был рад этому. Что происходило в Машиной душе — можно только догадываться.

Прошло еще три дня. Утром рано зазвонил мобильный телефон Максима.

— Кто это в такую рань? — возмущенно буркнула Маша.

— Сейчас узнаем. Да, алло?

— Здравствуйте. Максим Архангельский? — раздался в трубке незнакомый мужской голос.

— Да.

— Вам надо подъехать кое-куда. Через полчаса за вами приедут. Можете взять с собой жену, если хотите.

Через час они стояли во дворе шикарного особняка и тупо вглядывались в лицо человека, который пытался им рассказать о доме как можно больше.

— Я не совсем понимаю, для чего вы нам все это говорите? — не выдержала, наконец, Маша.

— Как зачем? Мне сказали, что сейчас сюда придут новые хозяева и чтобы я им все показал, — немного растерянно ответил молодой менеджер риэлтерской компании.

То-то и оно, милые мои. И такие «ремонты» бывают. Трехэтажный особняк с большим двором, садом и бассейном. Тут даже собачья будка выглядела как домик для гостей. У Маши глаза буквально вылезли из орбит. Максим пребывал в состоянии шока. Ему надо было срочно выпить, он даже знал, кто сегодня кто сегодня составит ему компанию.

Маша пришли в себя только после третьей рюмки конька. Максим пил водку и слушал, как жена боготворит Аркадия и даже хвалит мужа — его, Максима.

В дом переехали сразу. Сразу начали и обустраиваться. Они перевезли в новое жилище всю технику, подаренную Аркадием, а из старья решили ничего с собой не брать. Правда, Максим прихватил сломанную «Вятку» из подвала — сам толком не зная, зачем.

Дом Максима был теперь лучше, чем дома всех его начальников вместе взятых. Поэтому, когда он уже на второй день пригласил старых друзей, Маша пришла в ярость.

— Не хочу впредь видеть эту рвань в моем доме. Их место — баркас.

— Я вижу, ты совсем из ума выжила, мать, забылась, уже моих друзей не признаешь.

— Приглашай лучше свое начальство, директора порта пригласи. Связи налаживай, дурак ты этакий.

— А на кой мне эти связи?

— Всю жизнь водилой работать собираешься?

— Нет, не собираюсь. Придумаю что-нибудь.

— Когда? Долго я еще буду ходить в женах шоферюги?

— Ты, Маша, в последнее время сильно изменилась. Раньше у тебя аппетит был куда скромней.

— Всё меняется со временем, все меняются, я не исключение.

— Ну-ну, — сказал Максим.

Переезд оказал на Машу пагубное влияние. Она обзавелась новыми подругами из «высшего» круга. Жена директора рынка, любовница хозяина фитнесс клуба, сестра главного бухгалтера городской администрации — все они были в восторге от ее дома. Но некоторых вещей они не понимали. Как бы Маша не выделывалась, существовал явный дисбаланс между доходом ее семьи и наличием роскошного особняка. К тому же она не умела соответствовать ему. Новые знакомые Маши не понимали, как можно жить в таком доме и носить одежду, купленную на распродаже в порту, не иметь собственного автомобиля, не говоря уже о личном водителе. Для них оставалось абсолютной тайной, как она накрывает на стол, если в доме нет прислуги.

Жить на такой шикарной вилле и экономить на электричестве, иметь большой двор с шатром, эстрадой и местом для барбекю и шашлыков и не устраивать при этом банкетов — все эти противоречия угнетали Машу. Она проела плешь мужу, чтобы тот пошел к начальнику и попросил повышения. Ей хотелось шиковать, пожить госпожой, ведь аппетит, как говорится, приходит во время еды. Невыносимо видеть, что муж возвращается с работы не на шикарной машине с водителем, а на маршрутке, по его просьбе останавливающейся прямо перед аллеей недалеко от их особняка. Все правильно, дорогая Маша, богато жить не запретишь, но и не заставишь.

Первая же просьба Максима перевести его в другой отдел не осталось без внимания начальства. Его выслушали, похлопали по плечу и… уволили. Вернувшись домой, он с нескрываемой злостью завил:

— Можешь успокоиться, я больше не работаю в муниципалитете, меня уволили по твоей милости. Кому нужны наглые водители?

— Лучше спроси, кому нужны глупые водители? Не понимаю, как они до сих пор тебя держали. Опять будешь без денег слоняться. Ничего, тебе не привыкать.

А деньги нужны были позарез, хотя бы для того, чтобы содержать этот дом. Максим погрузился в процесс поиска работы. На это раз все было куда сложнее. Во-первых, он не знал, какую именно работу искать. Во-вторых, снова за баранку не хотелось, становиться к станку на заводе не хотелось еще больше, а никакой другой профессии или хотя бы навыков у него не было.

Безработица — ближайшая подруга бедности. Где бедность, там безработица. И наоборот. Как распутная женщина, безработица окручивает бедняка на долгие годы, а иногда даже навсегда. Жить без работы — а значит, без денег — превращается в привычку. Безработица — пиявка, самый верный спутник бедных людей.

Маша тоже начала самостоятельные поиски работы — для мужа. Самой работать было не в кайф, а вот мужа заставить — святое дело. Все новые подружки, разумеется, пообещали найти достойное занятия для ее половины, но очень скоро Маша убедилась в неискренности их обещаний. Шли недели, работы все не было. Зато появились долги, и увеличивались они в математической прогрессии, порождая множество проблем, вселяя все больше дискомфорта в их жизнь.

В конце концов, Маша не выдержала. Будучи реалисткой, она понимала, что без посторонней помощи не обойтись. Нужен был сильный толчок, импульс — для начала. Потом она сама что-нибудь придумает. Будучи специалистом по закатыванию истерик, сцен и «побоищ», она стала готовиться к очередному спектаклю. Тучи над головой Максима сгущались. Однажды вечером, когда он вошел в дом, Маша спросила тоном, не предвещавшим ничего хорошего:

— Ты где шлялся?

— В порту был.

— Чтоб тебя там, в порту, и похоронили. А твоих друзей-алкашей — рядом.

— Не начинай, Маша. Что опять стряслось?

— Ничего. Все шикарно. Живем как олигархи. Денег навалом, проблем еще больше, чего еще желать?

— Ты чего от меня хочешь? Чтоб я воровать пошел?

— Кишка у тебя тонка для воровства. Я сейчас о другом.

— Ну да. Предлагаешь позвонить Аркадию?

— Предлагают постель, мой милый. А я — требую.

«Нет ничего пагубнее женщины» (Гомер).

«Пагубнее женщины — только моя жена» (Максим).

Ему казалось, что Машей движет неумолимое желание, во что бы то ни стало рассчитаться с Аркадием. Будто бы муж оставил у него нечто очень ценное, и она теперь вправе требовать взамен что вздумается. Хотя Маша утверждала, что единственная причина ее настойчивости — обеспечить себе и мужу достойную жизнь. И что другого выхода у них будто бы нет.

Максим чувствовал, что сегодняшний разговор с Аркадием будет отличаться от предыдущих двух. Более того, Архангельского теперь преследовала настойчивая мысль, что и этот разговор не будет последним. Маша не отстанет. Перечить ей невозможно, разговаривать бесполезно. Значит, придется звонить. В очередной раз. И снова с просьбой. О господи, за что?

— Я узнал вас, дорогой Максим, — сказал голос в трубке. — У вас все хорошо? Дом вам нравится?

— Конечно. Дом королевский. Спасибо. Вы меня простите, ради Бога, я бы к вам не стал так часто обращаться, на самом деле я бы никогда не позвонил, если бы не жена.

— И чего ей понадобилось на сей раз?

— Работа.

— Она хочет работать?

— Нет, не совсем. Она хочет, чтобы я работал, и не просто протирал штаны, а зарабатывал много. Делал большие деньги.

— В таком случае пусть она определится. Чего именно она хочет? Чтобы ты зарабатывал? Или именно делал большие деньги?

— А это разве не одно и то же? — удивился Максим.

На этот раз Аркадий прервал его резко:

— Нет, мой друг, конечно же, нет. Так чего она хочет? Хорошей заработной платы или больших денег?

— Зарплаты, думаю.

— Я понял. Жди. Тебя найдут.

Маше стоило больших усилий, чтобы не вмешаться в разговор.

— Что он сказал? — спросила она громким голосом, как только Максим закончил.

— Сказал, ждать. Меня найдут.

— Это я поняла, придурок. Меня интересует, что он сказал про твою работу. И что у вас за дискуссия была про большие деньги и зарплату?

— Маша, тебя что больше заводит — большие деньги или заработная плата?

— Большие деньги в виде заработной платы.

На этот раз позвонили в тот же вечер и попросили быть в Управе в десять утра. На следующий день, ровно в десять, Максим вошел в приемную главы Управы. Секретарша, видимо, была в курсе и тут же доложила начальнику о прибытии Архангельского. В приемной было много ожидающих аудиенции, однако Максима приняли без очереди.