Бесплатный фрагмент - Значит, не было бы и меня

Книга посвящена светлой памяти моей прабабушки

Забелиной Пелагеи Дмитриевны, Ветерану Труда Великой

Отечественной войны и всему простому советскому народу,

который, не смотря на огромные человеческие потери,

унижение, голод и разруху, сумел выдержать натиск

фашистской Германии и победоносно её разгромить.

Светлая память будет жить в наших сердцах вечно,

пока мы помним о них и рассказываем об их подвигах своим детям.

Глава 1

Женщина средних лет расчесала волосы и туго заплела косу. Затем собрала её в пучок и заколола шпилькой. Повязав на голову тёплый платок, она надела серенькое пальтишко и покинула дом. Закрыв дверь на ключ, прошлась по двору и вышла на улицу.

Но не успела она отойти от калитки, как её окликнули.

— Ульяна! Ульяна! Подожди! — послышалось издалека.

Женщина оглянулась и увидела запыхавшуюся молодую девушку в старенькой шубке. Чем дольше она на неё смотрела, тем сильнее было её удивление.

— Катерина? Ты что ли? Что ты здесь делаешь? — изумленно спросила она.

— Привет! Я это… к тебе приехала… из Станового… Можно я у тебя немного поживу? — тут же спросила она немного смущенно, поправляя рукой выбившиеся из-под платка русую косу.

— А мама? А сестра? Они знают, что ты здесь? — изумленно спросила Ульяна.

— Знают, конечно. Я у них выпросилась к тебе. Поможешь на работу устроиться? А то у нас там с этим совсем туго. Я себе год прибавила и на торфоразработках работала, представляешь, таскала полные тачки, даже на доске почёта висела. Но потом торфяник закрыли…. И работы не стало. Так, что поможешь? — снова спросила Катерина.

Ульяна не знала, что ей ответить. Ведь она сейчас и так воспитывала двоих детей одна, без мужа! Тот бросил её и ничем не помогал. Она и так ели сводила концы с концами изо всех сил пытаясь прокормить свою семью. А тут ещё один лишний рот появился…

— Катерина! На, держи, заходи, грейся. Там суп на плите. Я сейчас, — произнесла Ульяна, протягивая ей связку ключей.

Замерзшая Катерина, немного замешкавшись, протянула руку.

— Спасибо, сестрёнка! Я подожду тебя, — ответила Катерина и, сунув ключи в карман, поспешила в дом.

По дороге Ульяна размышляла, что же ей теперь делать с появлением неожиданной гостьи.

— Здравствуйте, Антонина Егоровна! — поздоровалась Ульяна, заходя в «Сельмаг».

— Здравствуй, Ульяна, — ответила ей женщина, выглядывая из-под прилавка.

— Мне как обычно: пачку соли и два кило сахару, — смущенно добавила Ульяна, осматриваясь по сторонам.

Ничего другого она себе позволить сейчас не могла, поэтому только тяжело вздохнула, поглядывая на конфеты и колбасу.

Продавщица отмеряла два кило сахару и поставила на стол пачку соли.

Ульяна высыпала мелочь на стол. Антонина Егоровна пересчитала, всё было как обычно правильно и под расчёт.

— Ульяна, а что это на тебе лица нет! Что такая грустная? — поинтересовалась она.

Ульяна немного призадумалась, а потом ответила:

— Да вот, сестра сегодня из Курской области приехала, просит её на работу здесь устроить. Я-то, сама в совхозе работала, но сейчас зима, в поле работы нет и для меня. А что с ней делать, ума не приложу…

Продавщица на мгновение задумалась, преподнеся руку к губам.

— Слушай, Ульяна! Я сегодня с Гавриловичем разговаривала. Он сказал, что в совхоз коров ещё прикупили. В общем, доярки ему нужны! Может, и ты пойдешь? Хоть какие-то деньги, да и детям молоко будет. Все же знают, как тебе тяжело с двумя самой…, — предложила Антонина Егоровна.

— Да! А я не знала! — произнесла Ульяна и глаза её засветились надеждой.

Антонина Егоровна улыбнулась, видя, как сразу оживилась ее покупательница.

— Ой, спасибо вам! — громко добавила Ульяна.

— Да, не за что. Ты к Гаврилычу сходи, — посоветовала Антонина Егоровна.

— Спасибо, за всё! Я побежала! — попрощалась Ульяна.

— Да не за что. Храни тебя Господь! — произнесла вдогонку Антонина Егоровна.

Ульяна вышла на улицу и направилась к председателю колхоза.

А Катерина тем временем вошла в дом сестры. Она быстро прошла по небольшому и холодному коридорчику, сняв в нём валенки. Открыла дверь и вошла в большую комнату. В деревянной избе было всё как обычно — просто, как у большинства людей в то время. В большой русской печи потрескивали дровишки и это придавало всей обстановке необычайный уют и семейное тепло. Полы везде были засланы вязаными половиками-дорожками, изготовленными хозяйкой дома. Поодаль от печи, под окном стояла большая кровать. Она была достаточно высокой, так как на ней лежало две хорошо взбитые перины. Поверх застеленного покрывала взгромоздились четыре подушки: большая, средняя, чуть поменьше и совсем маленькая. Они были до того аккуратно выставлены друг на дружку и накрыты белой плетёной накидкой, что казалось их никогда никто не разбирал и они служили какой-то скульптурой. На стене висел тоненький коврик с изображением трёх молодых девиц около пруда. Одна, рыжеволосая, расчесывала свои густые волосы гребнем, а две другие плели венки из цветов и опускали их в воду по течению, в надежде найти суженого. В воде плавала пара лебедей, изображая счастливую семейную пару. Посреди комнаты стоял большой круглый деревянный стол со стульями. А на нём лежали несколько тарелок, чашечек и ложек. Катерина прошлась по комнате и, подняв штору, заглянула в еще одну. Там никого не было. В ней напротив друг друга стояли две такие же убранные кровати, над ними весели ковры с оленями, стол-тумба у окна, а на стене висело небольшое зеркало. Тут спали её племянники. Рядом была еще одна комната-коморка. Она тоже была закрыта шторой. Катерина заглянула и туда. Там стоял старый диван и шкаф с зеркалом. Он занимал почти всю комнатку и закрывал собой единственное маленькое окошко.

Катерина подошла к печке и выставила над ней замерзшие руки. От печи веяло приятным теплом, которое тут же стало окутывать продрогшую девушку. Путь был не близкий, и она очень устала, замёрзла и проголодалась. Когда Катерина немного согрелась, то скинула свою шубку и повесила её на стул. Пройдя к умывальнику, который находился за шторой около двери, она вымыла руки с мылом. Затем снова подошла к печи и сняла крышку с кастрюли. В нос тут же ударил запах свежего, совсем недавно сваренного супа и в желудке тут же сразу забормотало. Катерина взяла тарелку и ложку. Насыпав немного, она села за стол. Насытиться ей постным и пустым супчиком не совсем удалось, но по телу разлилось такое тепло, что Катерина, вполне осталась довольна. Вот-вот со школы должны были прийти её племянники, а они тоже наверняка будут голодны, подумала девушка, не став насыпать себе добавки.

Решение, принятое Катериной, спонтанно теперь не давало ей покоя. Она увидела, как сейчас бедно живет её сестра с детьми. Поесть особо нечего, а теперь и она ещё свалилась ей на голову. Но она твёрдо решила для себя, что останется в селе, найдёт работу и будет помогать сестре. Да чем угодно! Средняя сестра Нюра, осталась с мамой в Становом, а что ж Ульяна одна с детьми? Нет, ей точно надо помочь сестре, стала размышлять Катерина, над правильностью принятого решения приехать.

Она подкинула дровишек в печку, вымыла свою тарелку, а затем, несмотря на усталость, клонившую в сон, взялась за веник.

Когда Катерина почти закончила подметать, хлопнула входная дверь и вошла Ульяна. Она улыбнулась, видя, что сестра держит в руках веник.

— Вот, решила полы подмести, — неуверенно произнесла Катерина, чувствуя себя неловко.

— Молодец! А я вот бегала к председателю нашему, к Гаврилычу. Работу тебе нашла, дояркой пойдешь? — спросила, улыбаясь, Ульяна.

— Конечно, пойду! — сразу оживилась Катерина. — Только я доить не умею, — стала оправдываться она, заметно нервничая.

— Ничего, не переживай! Это дело не хитрое, научишься, — поддержала её сестра.

— Хорошо, постараюсь! — согласилась с ней Катерина.

— Ты уже поела? — спросила Ульяна, доставая из-за пазухи пальтишка мешочек с сахаром и пачку соли.

— Да, поела, спасибо. А что это ты принесла? — поинтересовалась Катерина.

— Это соль и сахар …. На целый месяц… Я сахару немного в тарелочку насыплю, а остальное спрячу, а то дети всё сразу съедят. Ты чай пить будешь? — произнесла Ульяна, ставя чайник на плиту.

— Да, не откажусь.

Ульяна заварила чай из чабреца и липы, насыпала в чашку целую ложку сахара и протянула сестре.

— Спасибо, — произнесла та, с удовольствием отпивая из кружки.

Ульяна тоже налила себе чая и села за стол рядом с сестрой. Говорили о маме, сестре, о том, как добиралась…. Но не успели они наговориться, как захлопали двери и зазвучали детские голоса.

— Это Васька с Настасьей из школы вернулись, — забеспокоилась Ульяна и побежала хлопотать с обедом.

— Тётя Катя? — удивлённо произнёс краснощёкий мальчуган лет одиннадцати, снимая шапку.

— Привет, Васька! Как ты подрос! Такой большой стал, а на папку как стал похож! — восторженно проговорила Катерина.

Ульяна замерла с тарелкой в руке после этих слов.

— Здрасте, тёть Кать! — недовольно сказала голубоглазая девчонка с косичками. — Васька на мать похож! — с гордостью добавила она, снимая короткое пальтишко.

— Заносите валенки, ставьте около печи. Мыть руки и обедать! — скомандовала Ульяна, сделав вид, что не заметила слов Катерины.

Но в сердце кольнула горечь обиды. Она до сих пор не могла простить своего бывшего за то, что оставил её с детьми, да ещё так вероломно обманывал много лет!

Глава 2

Поначалу была настоящая любовь, потом свадьба, а затем детишки пошли один за другим. И всё хорошо было бы. … Если б денег на жизнь хватало. … Понесло Кольку на заработки в соседние село трактористом работать, километров за двадцать от дома. В их селе место тракториста на то время занято было…. Каждый вечер домой приезжал, гостинцев детишкам привозил. Да и продукты дома всегда водились. Ульяна нарадоваться не могла, что в их семье наконец-то всё наладилось. Детей в школу и то собрать смогли.

Но со временем Колька стал меняться просто на глазах, грубый какой-то, нервный стал. Да и ночевать стал через день приезжать.

— Я сегодня ночевать, домой не приеду. Так что не жди, — как-то сказал он.

— А как же это так? — удивилась Ульяна.

— Работы много, пораньше начать надо! — поведал Колька.

— Ну, хорошо. А где же это ты там спать будешь? — спросила Ульяна.

— Там… у председателя… Он мне у себя положит, говорит, такие работники, как я ему нужны! — выкрутился муж.

— Ну, надо так надо, — согласилась с ним Ульяна.

И вот так Колька стал незаметно для жены гулять с тамошней барышней, намного её моложе. Ульяне говорил, что работы много, а сам с разлучницей на сеновале кувыркался.

Ничего бы Ульяна и не заметила, решив, что плохое настроение мужа от усталости, если б Колька один раз без предупреждения домой не приехал. День его нет, другой. Ульяна места себе не находит, а от мужа ни весточки.

На третий день решила она в село это пойти, разузнать, где муж подевался, аль случилось чего. Сердечко предательски ныло. Дети мать саму не отпустили и отправились с ней. Вышли рано утром. Половину пути они прошли пешком, а вторую проехали на телеге со старым вороным конём.

Завидев пеших путников, пожилой мужчина притормозил свою лошадь.

— Стой, неладная!!! Тпру-у-у! Может вас подвезти, я в соседнюю деревню еду, — предложил он.

— Спасибо, будем очень благодарны, — ответила Ульяна и с детьми забралась на тележку.

— Н-о-о! Пошла, старая! — воскликнул мужчина и дёрнул за поводья.

Лошадь послушно двинулась дальше.

— Куда путь держите? — спросил мужчина, поправляю свою кепку.

— Сама не знаю, что мне и делать. Муж у меня в вашем селе трактористом работает. Вот уже третий день домой не приезжает. Чувствует моё сердечко, что что-то неладное с ним произошло, — взволновано рассказала Ульяна.

— Его ни Николаем случайно зовут? — неожиданно спросил мужчина.

— Николаем, — удивленно ответила Ульяна. — А вы, что его знаете?

— Так кто ж его не знает! Тракторист он хороший…. А вы кем ему приходитесь? — переспросил мужчина, погоняя лошадь.

— Он муж мой, а это наши дети, — повторила Ульяна.

Мужчина удивленно посмотрел на неё, а затем на детишек. Те сидели на телеге и вертели головами по сторонам. Это путешествие им было в диковинку, и они наслаждались дорогой.

— Да не переживай ты так, нормально все с ним. Жив, здоров твой Николай! — произнёс мужчина и уставился вдаль.

Ульяне стало немного легче на душе. Дальше они ехали молча.

Приехав в село, новый знакомый высадил их у дома председателя. Ульяна поблагодарила его, а тот, прикрикнув на лошадь, отправился восвояси.

Недалеко от дома стояло несколько тракторов, а по улице бегала толпа детворы.

— Мам, можно мы пойдём, поиграем? — попросила Настасья.

— Можно. Но смотри за братом, ты же старшая! — ответила Ульяна, а сама продолжала растерянно стоять посреди дороги.

Она не знала, куда ей идти и что делать. Пока она размышляла, к ней, весело споря, подбежала куча ребятишек.

— Мама! Мама! Смотри! — затараторила Настасья, таща за руку незнакомого малыша лет трех-четырех.

— Что случилось? — забеспокоилась Ульяна и стала разглядывать мальчика.

— Мам, смотри, как он на Ваську маленького похож! — ошарашила Настасья.

Тем временем их окружила целая толпа весело гомонящих ребятишек. Ульяна внимательно смотрела на мальчугана и действительно стала находить явное сходство со своим сыном.

— Илья! Илюша! Ты где? — послышался мужской голос со стороны дома председателя.

— Иду папка!!! Я тута!!! — пробормотал мальчуган и побежал к звавшему его мужчине.

Когда толпа ребятишек немного отступила, Ульяна подняла голову и увидела своего Кольку с ребёнком на руках.

В сердце что-то сильно сжалось, она стояла, ни жива, ни мертва…. Она видела, как её собственный муж взял этого мальчугана и посадил в трактор. Ульяна застыла, как вкопанная…

Тут из дома председателя вышла молодая девушка на сносях, держась рукой за поясницу и переваливаясь, словно утка.

— Коль, погоди! Обед забыл! — громко крикнула она.

От увиденного у Ульяны ком к горлу подкатился, дыхание перехватило, а с глаз хлынули слёзы.

— Мама, ты чего? — спросила Настасья, взяв её за руку.

Та ничего не ответила и продолжила смотреть, как её законный супруг высаживает из трактора малыша, целует и обнимает другую, не её, беременную женщину и садится за руль трактора.

— Мам, это что там наш папка? — спросил не менее удивленный Васька.

— Да это «наш»…. папка! Мам, пойдем отсюда, — попросилась Настасья.

Ульяна стояла и рыдала навзрыд, еле сдерживая себя, чтобы не побежать к этому кобелю и не набить ему морду.

Колька завёл трактор и поехал. Проезжая мимо Ульяны и детей, он даже их не заметил или предпочел не заметить.

Ульяна не помнила, как добралась с детьми домой. Идя по пыльной дороге, она не могла поверить в такое жестокое предательство со стороны мужа. Она в голове несколько раз прокручивала свою жизнь и никак не могла понять, где она допустила ошибку, где была плохой женой, хозяйкой или матерью…?

— Мамочка, не плач, — уговаривали её по очереди то сын, то дочь.

Но Ульяна их как будто не слышала, она вся ушла в себя.

Поздней ночью они добрались домой. Ульяна умыла лицо холодной водой и села на кровать.

— Мамочка, ты будешь кушать? — спросила Настасья.

— Нет, я не хочу…. А, вы, садитесь ужинать, — ответила Ульяна и ушла в другую комнату.

Дочка насыпала картошки себе и брату, и они сели за стол.

Ульяна тем временем достала из шкафа старую простынь и постелила её на пол. Затем стала кидать на неё все нехитрые пожитки мужа. Майки, семейные трусы, обувь, брюки, носки…. Всё, что принадлежало Кольке! Потом она быстро осмотрела дом и не найдя больше ничего напоминающего о муже, завязала простынь на узел и вынесла на улицу. Бросив мешок около калитки, Ульяна вернулась в дом.

— Мамочка, мы тебя очень любим и никогда не бросим, — в один голос пролепетали дети.

Ульяна крепко их обняла. Так, обнявшись, они просидели некоторое время.

— Уже поздно, мойтесь и ложитесь спать, — устало произнесла она и сама пошла и легла на застеленную кровать.

Всю ночь она металась по постели.

Встала ещё засветло. Умывшись, она расчесалась, надела чистое нарядное платье и стала хозяйничать по дому, как будто ничего не произошло. Для себя, она вычеркнула Кольку из своей жизни навсегда.

Но не успела она перестать думать о нём, как на пороге с выкинутым вчера узелком, стоял нежданный гость.

— Чё-то я не понял! Это что? — грубо спросил он, кидая узел на середину комнаты.

— Это твои вещи, ты здесь больше не живёшь! — ответила без эмоций Ульяна.

— С чего это? Ты, чё, Ульянка, белены объелась? — нахально произнёс он.

Тут из спальни вышли сонные дети и стали внимательно смотреть на своего отца.

— Настасья! Васька! Как же я соскучился, вот гостинцы привёз! Меня три дня то не было,… не мог приехать. Работы много было, — стал оправдываться он. — Ульяна! Что у нас есть пожрать?! — добавила он, не обращая внимания на её слова.

Ульяна не верила своим ушам! И как у него язык поворачивается, и совесть позволяет сюда являться и так себя вести! Она еле сдерживала себя.

— Я тебе уже всё сказала, уходи! — негромко повторила она.

Колька никак не мог понять, почему жена себя так ведёт.

— Васька, Настенька! Идите ко мне! Я гостинцы вам привёз! — ещё раз повторил он.

Но дети не двинулись с места. Раньше они б кинулись к нему на шею, выспрашивая, что он им принёс. А теперь стояли не шелохнувшись.

— Васька! Настасья! — повторил он и сделал несколько шагов им навстречу.

Дети продолжали стоять.

Колька достал из-за пазухи гостинцы, завёрнутые в яркую тряпочку.

— Не надо нам от тебя ничего, — смело произнесла Настасья и отвернулась.

— Не понял! — удивленно сказал Колька.

— Ты, батя, иди себе. Ты нам здесь не нужен. Да и не отец ты нам больше! — заявил девятилетний Васька совсем по-взрослому.

Колька стоял ошарашенный таким приёмом.

— Не понял? Это как ты с отцом разговариваешь, сопляк! Сбрендил совсем! — стал возмущаться он, доставая ремень из штанов.

Но не успел он им замахнуться, как Ульяна выступила на защиту детей.

— Не смей! Убирайся отсюда! — резко произнесла она.

Колька никак не мог понять, почему его так встречают. В воздухе зависла минута молчания.

— Мы всё знаем…. Мы знаем, что у тебя есть другая семья…, — еле слышно произнесла Ульяна.

Колька на секунду замер, а его лицо исказилось полным недоумением.

Он задумался и сказал:

— Это, наверное, тебе Ильинична наплела! Вот ведьма старая! Я так и знал!

Он стал ходить по комнате, свирепо сверкая глазами.

— Так Ильинична, а значит и все, тоже знают?! — воскликнула Ульяна. — Успокойся, это не она…

— А кто тебе мог такое наговорить обо мне? Я сейчас пойду и всю его брехливую рожу размажу по стене! — завопил он, сжимая кулаки и брызгая слюной.

— Неплохо было бы, рожей об стену, — задумчиво сказала Ульяна.

— Кто это? Ты только скажи! Я уж с ним разберусь, — продолжил Колька в том же духе.

— Ты можешь не метаться. Я сама всё видела, более того, это всё видели дети, — рассказала Ульяна.

— Да, это так. И ещё у тебя есть сын, на Ваську маленького похож! Я сама видела… уже и нового поджидаешь…. Никогда тебя не прощу! — неожиданно произнесла Настасья.

— Уходи к своей новой семье! Ты нам больше не отец! — ещё раз повторил Васька.

Колька стоял посреди комнаты и растерянно смотрел то на жену, то на детей.

— Ну, коли так…. Даже лучше… и выбирать не пришлось. Сами выбор сделали, — пробормотал он.

Затем взял свой узелок с вещами и поплёлся прочь.

Ульяна еле сдерживала слёзы. Горький комок подкатился к горлу, и она шмыгнула носом.

— Мамочка, не плач! — подбежали дети и обняли её.

— Не буду, мои любимые, — произнесла она и задумчиво посмотрела на них.

— Ульяна, прости меня! Сболтнула лишнего! — попросила прощения Катерина, видя, что сестра изменилась в лице.

Та ещё немного постояла, задумавшись, и ответила:

— Да ладно. Что было, то было. Не бери в голову.

Глава 3

На следующий день Катерина, закутавшись в сестрин старый пуховый платок и накинув свою шубку, вместе с Ульяной направились в совхоз.

Февраль 1941 года в их местности выдался морозным и снежным. Ульяна взяла лопату и стала откидывать снег, чтобы открыть калитку. Катерина первой пробралась сквозь неё и оказалась почти по пояс в снегу.

— Вот это навалило снегу в конце зимы! — удивленно произнесла Катерина.

— Да, ничего не скажешь. И морозец хороший, аж за нос берёт! Хорошо, что детей сегодня дома оставила, — вздохнув, произнесла Ульяна.

— Сестрёнка, давай и мне лопату. Надо спешить! А то, пока доберёмся, твой председатель кого другого найдёт, — улыбнувшись, сказала Катерина.

Вооружившись лопатами, сёстры двинулись в путь. Совхоз от дома Ульяны находился ни так далеко, надо было пройти всего пару улиц и ещё немного через поле. Но, учитывая то, что снегу намело выше колен, а в некоторых местах по пояс, приходилось орудовать лопатой. Поэтому они шли достаточно долго. Снег скрипел под ногами, забивался к ним в валенки, дорога казалась для Катерины бесконечной. Добравшись, наконец, в совхоз, взмокшие в мороз сёстры, перевели дух.

— Доброе утро, Гаврилович, — первой произнесла Ульяна, вытирая пот со лба.

— Доброе утро, девчата, — ответил мужчина лет шестидесяти с густыми усами, покрытыми лёгкой сединой.

— Здравствуйте, — сказала немного застенчиво Катерина.

— Ульяна Даниловна, это что ль ваша сестра? — спросил председатель, сдвинув рукой набок свою меховую шапку.

— Она самая, — ответила Ульяна. — Знакомьтесь. Это Катерина, а это — Степан Гаврилович, председатель совхоза.

— Очень рада познакомится, — произнесла Катерина и протянула правую руку, чтобы поздороваться.

Степан Гаврилович, протянув ей руку на встречу, ответил:

— Можешь называть меня просто Гаврилович. Так все называют.

— Хорошо, — улыбнувшись, ответила Катерина, еще более раскрасневшись.

— Ну, вот и познакомились. А теперь пойдёмте, я вам кормилиц наших покажу, — предложил он и, махнув рукой, направился в коровник.

Сёстры поспешили за ним.

— Вот смотрите, это Бурёнка. А это Яська. Вот Маланья, — стал перечислять поимённо Степан Гаврилович своих коров, хозяйственно прохаживаясь по стойлу.

Ульяна и Катерина шли за ним и внимательно осматривали бурёнок. Те были разномастные. Имелись и совсем чёрные, и коричневые и белые с пятнами. Одна была толще, другая худее. Одни из них лежали, жуя жвачку, другие завтракали свежим сеном. И почти каждая издавала протяжное «М-у-у!», когда эта делегация проходила рядом.

— Смотрите, тех, кто еще не окатился, доить не надо. А у той, что уже есть телок, ту надо доить три раза в день. Часть молока телёнку, пока мал, а остальное в дело, — продолжил рассказывать Гаврилович.

— Степан Гаврилович, я коров тут у вас больше сотни насчитала! Мы с Катериной с ними вдвоём не справимся, — осматриваясь по сторонам, произнесла Ульяна.

— Понятное дело, — подмигнул председатель, расстёгивая фуфайку. — А вы, то ведь не одни, пойдёмте, я вас с коллективом познакомлю, — добавил он и направился дальше.

Сёстры поспешили за ним. Находясь в помещении, им стало жарко, и они поснимали платки. Хотя тепло в коровнике было обманчивым. Там, конечно, было теплее, чем на улице, но всё равно изо рта шёл пар.

— Доброго здоровья всем, — шутливо произнёс он, подходя к гурьбе людей, живо о чём-то спорящих.

— Ну, наконец-то, Гаврилович! А мы без тебя справиться не можем! — начала с ходу женщина лет сорока пяти, с повязанным вокруг головы платком, словно Солоха у Гоголя.

Это была Анфиса. Про таких говорят, палец в рот не клади! Откусит! Ни баба, а мужик в юбке. И за тяжёлую мужскую работу бралась и за словом в карман не лезла. А на сенокосе наравне с мужиками шла, коса в косу. Бывали случаи, что на мужиков, то с кулаками, то с палкой могла в сердцах пойти. Анфису всё село знало заочно.

— Да, Гаврилович, рассуди нас, — вступил в разговор молодой парень лет тридцати пяти. — Я ей говорю, не надо телят около матери держать. Место в стойле мало, затопчет. А она мне говорит, что если отдельно их посадить, то помёрзнут или с голоду помрут, — продолжил он, продолжая горячий спор.

Степан Гаврилович посмотрел поочерёдно на обоих спорщиков, а в особенности на Анфису, а та была уже готова с кулаками идти на самого председателя. Затем, почесав голову под шапкой, произнёс:

— Анфиса, ты, конечно, права. Если отсадить, то могут и помёрзнуть и с голоду помереть…

Но, разгорячённая женщина не дала ему договорить.

— Я же говорила, что я права! А ты, Антошка, молод и не опытен! — начала радостно она.

— Погоди, Анфиса! Что ж ты за баба такая! Никогда до конца не выслушаешь, — продолжил председатель.

— Прости, Гаврилович, вырвалось… — смущённо произнесла она, но тут же добавила. — А я всё равно права оказалась…

— Анфиска! — уже прикрикнул Степан Гаврилович.

— Молчу, молчу… — пробормотала та, прикрывая свой рот ладонью. — Ну, ничё с собой поделать не могу, само вылетает…

Толпа еле сдержала смех, а председатель неодобрительно посмотрел на Анфиску.

— Но и в стойлах места действительно мало, могут затоптать ненароком. Значит, надо отсадить отдельно и накормить, и обогреть вовремя. Правда, людей маловато, пока…. А похолодает, всех телят по домам, к печкам раздам и там уж, смотрите мне! — пригрозил Гаврилович.

Все сразу замолчали. Никто не хотел к себе в дом скотинку тащить: ответственность большая, да и убирать, следить за ним надо. А председатель человек уважаемый, серьёзный.

— Не переживайте, людей найдём! Главное, что б каждый по совести работал. Для телят больше соломы стелите и убирайте, что б сухо было. Новорожденных через каждые два часа кормить, остальных по требованию. Как за руками тянуться, так значит голодные. А вот, собственно и пополнение, — добавил Степан Гаврилович, указывая рукой на Ульяну и Катерину.

— Здрасте, я Анфиса Петровна, — тут же представила она сама себя.

Ульяна улыбнулась, а сама подумала, что тут знакомиться, когда её все село знает.

— Анфиса, знакомы ведь уже. Это ж я, Ульяна. Мы с тобой летом на картошку ездили, — напомнила она.

— Да, да… Что-то припоминаю, — произнесла Анфиска, уже успев утратить интерес к её персоне.

Она засмотрелась на Катерину, а точнее на Антона, который смотрел на девушку, как кот на сметану.

— А это кто у нас такая красавица? — спросила она.

— Я Катерина, сестра Ульяны, из-под Курска приехала, — смутившись, ответила сама девушка.

Катерина сразу почувствовала на себе заинтересованный взгляд незнакомца, но предпочла сделать вид, что ничего не заметила.

— Катерина, значит. Очень приятно, а я Анфиса Петровна, можно просто Анфиса, — улыбаясь, произнесла та.

— Анфиса Петровна, а ну ка покажи девчатам, что да как. А то время то идёт, а коровы не доены, телята не кормлены. А мы всё тут лясы точим, — напомнил председатель.

Анфиска подбежала к Ульяне и Катерине, как будто вокруг никого больше не было, и, взяв их под руки, пошла, показывать, что от них требуется.

— А вы чего стоите? — спросил с улыбкой Степан Гаврилович, обращаясь к остальным.

Все стразу оживились и тут же направились по своим делам.

— Антон, а ты чего замер? Не уж-то Катерина понравилась? — спросил председатель, глядя как тот провожает взглядом статную фигуру девушки.

— Ты, смотри, не балуй! А то всё твоей Олесе расскажу. Святая баба, памятник ей при жизни должен поставить. И помни: у тебя детишек уже двое, — напомнил по-отечески председатель, хлопая по плечу.

Напоминание о детях и жене вернуло Антона на землю, но на Катерину он глаз всё-таки положил.

Целый день Ульяна и Катерина возились в коровнике. И подоить надо и телят покормить. Коровам и подросшим сена дать, соломки подстелить, воды чистой налить и, конечно же, стойла почистить. … Работать, не переработать. Что говорить вымотались сёстры с непривычки за целый день.

Ульяна работала, как обычно, с полной отдачей, а это было тяжело не заметить.

— Ульяна Даниловна, вы как всегда работаете не покладая рук, — с улыбкой произнёс Степан Гаврилович, издали наблюдая, как та возится с телятами.

— Как могу, — вытирая пот со лба, ответила Ульяна и улыбнулась.

— Как детишки? — поинтересовался он. — А Колька? Хоть чем-нибудь вам помогает?

— Нет. Я его уже больше двух лет не видала, и видеть не желаю, — ответила Ульяна, скинув улыбку со своего лица.

Степан Гаврилович провёл рукой по густым усам, почесал затылок под шапкой и произнёс:

— Да… Паршивец он! И вспоминать о нём не стоит. А ты… баба видная, погоди, кого себе и приглядишь…

— Ой! Не смеши, Гаврилович! Кому нужна баба, которой уже за сорок, да еще и с двумя детьми, — ответила Ульяна, закрывая загородку в стойле.

— А ты не говори так. Я ж говорю, что баба ты видная, глядишь, кто и найдётся, — снова повторился председатель.

Ульяна убрала волосы под платок, немного отряхнула фуфайку от соломы и сказала напрямую:

— Степан Гаврилович, а не ты ли ко мне клинья подбиваешь?!

Тот опешил и сразу смутился, завертел головой по сторонам, чтобы никто не услышал. Тут в коровнике и у рогатых уши есть!

— А что? Я не мужик что ли? — ели сдерживаясь, произнёс председатель.

От таких слов Ульяна оторопела и, сама того не ожидая, рассмеялась.

— Ульянка-а! Скоро домой? Я уже закончила. А то смотри, ветер поднялся и темно уже…, — окликнула не совсем вовремя Катерина.

Ульяна подошла к председателю и, хлопая его по плечу, вздохнув, произнесла:

— Хороший ты человек, Степан Гаврилович, а всё туда же…

Затем она ему улыбнулась и ответила сестре:

— Да!!! Уже идём, я тоже закончила.

Председатель стоял, как вкопанный, наблюдая за сёстрами.

Ульяна подошла к Катерине и обе направились к выходу.

— Ульяна! Не бери в голову! Хоть детям литр молока возьми! — прокричал он вдогонку.

Та, услышав такое предложение, обернулась. Она знала, что и так своих детей в последнее время особо не баловала.

— Спасибо, Степан Григорьевич, возьму, — произнесла она, а сама задумалась.

Может председатель и прав, что ж она двоих детей сама всё тянет. И самой тяжело, да и они не доедают. Дочке сапожки новые на весну нужны… Черт, с этим Колькой! Пусть живёт, как знает! К ней он всё равно не вернётся, да и сама он его на порог не пустит. Возможно и вправду пора о себе подумать, размышляла Ульяна, пробираясь сквозь заметённые сугробы домой.

Катерина плелась рядом, уставшая, но довольная первым рабочим днём.

Глава 4

Дети ждали дома. Настасья сама сварила суп, Васька натаскал и нарубал дров, это значит, что дома было тепло и сытно.

— Какие же вы у меня молодцы! — похвалила Ульяна, видя, что дома тепло и пахнет снедью. — А у меня для вас молоко! Только что из-под коровки!

— Молоко!!! — в два голоса прокричали ребятишки и подбежали к матери.

Ульяна отдала им бидончик, а сама стала раздеваться. Катерина разделась и поставила валенки поближе к печи.

— Тёть Кать, мам! Давайте за стол, — предложила Настасья.

— Как время летит! Вроде бы недавно на руках носили, пелёнки меняли, а теперь уже и сами печь топят и есть готовят, — задумчиво произнесла Ульяна.