Бесплатный фрагмент - ЖУРНАЛЮГА

Сколь ни рисуй себя с великими

Не станешь лучше рисовать.

Александр Борисович Градский

Фото на обложке: Мария Александровна Градская.

Фото: РИА «Новости», ИТАР-ТАСС, Алексей Азаров, Александр Ф. Алейников, Александр Авилов («Москва 24»), Анжела Бланк, Виктория Бородинова, Антон Великжанин, Сергей Горбунов, Николай Зуев, Михаил Королев, С. Нестеров, Семён Оксенгендлер, Никита Симонов («Москва 24»), Владимир Чистяков, Маргарита Шол, Александр Шпаковский, Kowarisuki, семейный архив, архив ИД «Новый Взгляд» (www.NewLookMedia.ru).

Автор благодарит за помощь в работе Марину Леско + выражает признательность ТВ-вождям Игорю Шестакову и Евгению Бекасову, с подачи коих вернулся на телевидение в XXI веке.

ОТ АВТОРА

Термин «журналюга» придумал Александр Градский. На моих глазах буквально. Об этом здесь рассказано, кстати.

Что касается слова «журики». Некоторые коллеги величают так работников цеха, мастерски конвертирующих свое ремесло в нечто материальное. Не прижилось, замечу.

В отличии от «журнализдов», в моем представлении — мастеров отрасли, заточенных на сервильную составляющую.

Как-то так.

«Впрочем, песня совсем не о том» ©.

Главное — не забывать, что мы, «труженики пера и микрофона» сияем отраженным светом, не производим ничего вечного, просто «дети минут» (© Виктор Цой). Поэтому и выбрал эпиграф из саркастической песни Александра Борисовича Градского, между прочим.

Градского под этой обложкой много. А для обложки меня сняла его дочь Маша: Мария Александровна не просто красивый, но и одаренный персонаж, огромное ей спасибо за помощь в подготовке первой книги про ее гениального родителя — «The Голос». Не мог эту страничку в своей биографии проигнорировать.

Итак. Журналистская слава приходит стремительно, испаряется мгновенно. Про «медные трубы» важно помнить, дабы «башни не сносило».

Это — первый, но отнюдь не единственный из заветов, коим отведен основной раздел данного издания. Несколько лет назад читал курс по практикам интервью в МИТРО (Московский Институт Телевидения и Радиовещания Останкино). Вот и собрал здесь кое-что для вечности. Ну не пропадать же «светлым мыслям» впустую, пусть уж будет книга. Здесь ставлю «смайлик» для особо одаренных.

ЗАВЕТЫ

Люди из АСТ (Юрий Крылов + Татьяна Чурсина), где я издаюсь, начиная с 2016 года, попросили меня сочинить утилитарное пособие для начинающих журналистов. Собственно, в 2016 году и попросили. Несколько раз собирался, делал какие-то наброски, потом осознал, что УЧЕБНИК это не мое — я никого не хочу учить жить, сам учусь каждый день… Однако заготовки решил собрать в презумпции того, что «опыт сын ошибок трудных» © кому-то из молодых может и пригодится.

Претенциозное название раздела не должно смутить читателя, если ему знаком термин (и понятие) «самоирония».

А если ему (или ей) такое качество чуждо, то зря он (или она) взял (а) эту книгу в руки.

Здесь несколько сугубо практических замечаний.

Знаю, что многие маститые коллеги не согласятся с предложенными формулировками, но я изначально позиционирую данную работу как сугубо пристрастные и персонифицированные заметки, основанные на моем личном опыте. Любители гонзо поймут, что я имею в виду.

Ну и есть присказка: не нравится, не ешь.

ГЛАВНОЕ — ПЛОЩАДКА

Самое главное в нашей профессии — площадка.

Нет, инсайд, стиль, грамотность — тоже значение имеют. Но их значимость стремится к нулю вне контекста площадки.

Вот, помнится во «Времени» услышал: «неожиданная новость». Это про Ванессу Мэй, ее участие в Олимпиаде. Январь 2014 года. А ведь мы с ней детально эту «неожиданность» обсуждали еще в декабре… 2012 года!

Но то был канал «Москва 24», не Первый.

Более того, я тогда уже понял, что это не просто инфа, но крутая новость: расшифровку ТВ-разговора опубликовал.

Однако «Музыкальная правда» это не «МК».

Цитирую:

«Я всего-то хочу пройти квалификацию и участвовать в лыжных гонках. Конечно, было бы супер-здорово профессиональной скрипачке стать олимпийской чемпионкой. Но пройти квалификацию, участвовать в Олимпийской церемонии и прокатиться на лыжах — почему нет? У меня нет никаких иллюзий по поводу чемпионства. Просто быть там, кататься — это уже было бы круто».

Когда сочинил про этот факт пост в Facebook’е, коллега из ВГТРК Вадим Гасанов не согласился со мной:

«Не площадка главное, а наглость. Увы, понятие профессиональной этики и профессионализма очень нивелировано, и не только на Первом. Вспоминается одна история. Молодой Голованов вместе с группой коллег ходил на подводной лодке. И мог послать короткое сообщение в газету, но решил (по молодости и неопытности), что уместнее будет написать подробный репортаж. Естественно, сообщение (о чем забыл уже) появилось везде кроме „Комсомолки“!. Аджубей мог бы вполне со словами „Впервые в истории… впервые в нашем репортаже… Впервые только у нас“ смело давать материал — и типа всех уделал. Но вместо этого он вставил Голованову так, что тот запомнил урок на всю жизнь. Первый мог бы сказать хорошо и подробно, но без „неожиданной новости“, но…».

ЗНАЙ СВОЙ СЛОТ

Проанонсировал как-то у себя в Facebook’е «Семейный альбом» с Винокуром + Дубовицкой и тут же получил коммент от преподавателя РЭА им. Плеханова:

«Почему вы не пробуете брать интервью у тех, кто РЕДКО их дает? Исакова, Раппопорт, Черниговская… Ну, это просто навскидку».

Ответил:

«Потому что этих людей аудитория федеральных каналов не знает. В постсоветское время ТВ стало бизнесом: в дневное время показывают тех, кто даёт долю; вечерний эфир — для героев тусовки; а для маргиналов есть свои ресурсы, с корреспондирующей аудиторией».

Ответить то ответил, но для себя сделал вывод, что, конечно же, публика вне профессиональной ТВ-среды не обязана ведать о производственных, условно говоря, законах. Ведущий разговорного формата, как правило, имеет право вето на предлагаемых ему гостей, но не ему выбирать — с кем (а порой и — как) вести беседу. У каждого слота есть параметры. Утром и вечером с одним и тем же собеседником на ТВ могут говорить на различные темы. И в иной тональности. С учётом особенностей аудитории данного канала в конкретный день и определенное время. Камерному ночному пересуду про высокие материи вряд ли будут внимать мамочки, собирающие утром детей в школу.

Другой темп, иная лексика, различные персонажи.

Гостей подбирают «специально обученные люди» (гостевые редактора и продюсеры) и при этом вовсе не руководствуясь личными пристрастиями (если нет, само собой, фактора т.н. «джинсы», то есть практически взятки). У тех, кто профессионально делает ТВ должно быть четкое представление — кого и в каком ракурсе желает видеть публика в то или иное время дня.

Собственно, поэтому телевидение с полным основанием можно и нужно звать коллективным продуктом. К счастью (или горечи) — от ведущего зависит вовсе не всё. В ином формате (и на другом канале), я бы с энтузиазмом пообщался с Черниговской. Что, впрочем, не означает, что от воскресного чаепития с Владимиром Винокуром и его партнершей по «Аншлагу» Региной Дубовицкой я удовольствия не получил.

NB К вопросу о слотах вернусь в главе «Еще про рейтинге».

БЕЗ КРЕАТИВА НЕТ ПОЗИТИВА

Это, наверное, очевидно тем, кто профессионально исследует отечественную телеиндустрию, но до меня дошло не так давно. Главный изъян нашего ТВ = катастрофический дефицит позитива. А во всем остальном отрасль вполне себе на уровне мировых стандартов. Более того, если учитывать сакраментальное соотношение цена/качество, то российское телевидение — лучшее в так называемом цивилизованном мире (ведь в праве на звание цивилизованного западные аналитики традиционно отказывают доброй половине человечества: Китаю, Индии + Индокитаю, etc.).

Успешно адаптированы многие заморские придумки и при этом кое-где удалось сохранить бесспорные достижения советского периода: такие проекты, как «Что? Где? Когда?», держат в сетке не из соображений ностальгических, а исключительно из банальных коммерческих — рейтинг заставляет.

При этом, повторю, на экране не хватает добрых фриков. Не вкладываю, кстати, в этот термин никакого уничижительного смысла, просто не могу подобрать адекватное определение для таких симпатичных ТВ-персонажей, как Александр Васильев, ведущий «Модного приговора».

Или фриковатых, но добрых + умных гостей, таких, как… Никита Джигурда, да, да, да!

Доброжелательных, улыбчивых, выделяющихся из общей медиа-когорты разномастных мизантропов не только запоминающейся подачей, но и незлобливым нравом.

Можно быть мега-super-пуперпрофи, как вечный Леонид Якубович, коему по всему просто положено быть воплощенной доброжелательностью, но при этом все же подспудно эманировать тоску вселенскую & тысячелетнюю усталость, которые не сольешь в пресловутый музей «Поля чудес».

На рейтинге это не сказывается лишь потому, что аудитория этой тоски не видит: ЛАЯ = мега-профи.

А вот дорого стоит искренняя светлая улыбка, не приправленная сарказмом а-ля Иван Ургант. И такая улыбка… ультимативный козырь его шоу. Только в «Вечернем Урганте» этим чудом одаривает гостей (и зрителей) не сам ведущий, а питерская актриса Алла Михеева, играющая роль журналистки, отвечающей за рубрику «Острый репортаж». Про само шоу «ВУ» ведомо, что это грамотная калька с заокеанского хита Late Show with David Letterman. Наверное, и михеевская полустеб-полупародия срисована с какого-нибудь прославленного формата. Однако здесь имеет значение не ЧТО, и даже не КАК, а КТО. На сегодняшней день эта рубрика — вообще самое позитивное, что есть на телевидении.

Я задался вопросом у себя в Facebook’е: Михеева — это «новая Дана Борисова», неотразимая в своей звенящей простоте (и, как помню, эту очевидную свою схематичность осознававшая и эксплуатировавшая), или просто циничный «Борат в юбке», виртуозный мастер стеба? Обозреватель «Комсомолки» Даша Завгородняя, которая сама ведет и радио, и телеэфиры, была категорична в своей экспертной оценке: «Женя, как психолог психологу: Алла — мастер стеба». Вторила ей и критик Ольга Галицкая: «Конечно, Алла играет».

Но вот здесь как раз и возникает эффект Бората: люди готовы простить своему визави любую бестактность, если она — производная этакой обезоруживающей невъебенности. Есть у нас еще телевизионщицы, которые со столь охуительной псевдо-наивностью могут поинтересоваться у мексиканского дипломата во время интервью: «А вы возьмете меня замуж?».

И опять же дело не в самом вопросе. А в улыбке. Которая тождественна позитиву. Главное, что у такого солнечного формата появился шанс.

Вернусь к теме «площадки», к слову. Потому что Первый канал — это Площадка. Беспроигрышная. Это как канал на YouTube, но уже с рекордным количеством подписчиков! Вот прошлись, допустим, писатели во главе с Быковым/Акуниным по столичным бульварам, и тут же, рассказывает мне мой издатель Юрий Крылов, продажи новинок всех пропиаренных медийкой участников марша выросли.

Не вдвое, не втрое, а в семь-девять раз. Недаром ведь вслед за литераторами проявили митинговую инициативу музыканты + живописцы. Шоу-бизнес знает цену эфирного времени. Как любил приговаривать прекрасный Володя Матецкий: «Без паблисити нет просперити».

Короче, УЛЫБАЙТЕСЬ, ЕСЛИ ЕСТЬ ПОВОД, это почти никогда не бывает лишним.

При этом, конечно же, не все, что продвигают федеральные каналы, становится хитом. Но! Но все получает шанс. Хочется, чтобы такие шансы получали не только перманентные «криминальные новости» о младенцах, замученных алкоголичками матерями, а «острые репортажи» неподражаемой обаяшечки Аллы Михеевой. Мне говорят, что «нельзя, чтобы ее было много».

Продюсер незабвенных The Beatles Брайан Эпстайн как-то пошутил, отвечая на вопрос о феноменальном взлете своих подопечных: «Был у нас очень ленивый пиарщик, интервью с мальчиками нигде не появлялись, вот информационного перебора и не было, зато всегда была интрига, так и пришел успех».

Однако по мне пусть лучше будет перебор с лучезарным позитивом, чем с мрачной расчлененкой.

ЕЩЕ ПРО РЕЙТИНГИ

При общении со студентами не могу отказать себе в удовольствии наблюдать за культурным шоком будущих журналистов при ознакомлении с таблицами ТВ-долей. Дело в том, что медийная среда (и я в том числе) смотрит не самые рейтинговые передачи. Мы, как правило, стараемся не пропускать «Вечернего Урганта» и отслеживаем выпуски «Познера». При этом у последнего рейтинг меньше 1 (одного) процента. У Ивана Урганта вдвое-втрое больше. То есть около 2—3%. Хотя, по мне, там одна Алла Михеева чего только стоит! И всё это, конечно, не идёт ни в какое сравнение с истинно «народными» проектами. Например, «Сваты», о сути коих я не ведал до записи своего «Семейного альбома» с Татьяной Кравченко, дают ТВ-долю за 20. А с «Аншлагом» и/или Малаховым история ещё веселее: бывает и под 30 порой собирают.

Немногие точки совпадения интересов медийной страты и массового зрителя это, пожалуй, политические разборки Соловьева да Шейнина, ну и «Голос», собирающий на «слепых прослушиваниях» до половины всей телевизионной аудитории.

И к вопросу про «правильные слоты». Когда Первый запустил «Док-Ток» с Ксенией Собчак, «Собеседник» (в лице Ольги Сабуровой) попросил меня прокомментировать катастрофически низкие рейтинги ТВ-дебюта. Но мне в этой истории интересны совсем не рейтинги. Во-первых, программа еще не оформилась, чередуются два ведущих, и какой именно вариант формата выживет — непонятно; во-вторых, провальным бывает и программирование.

В истории «Док-ток» любопытно другое. Не все помнят, что в конце нулевых Ксения Анатольевна уже была ведущей Первого канала (в 2008—2009 годах — «Последний герой», «Две звезды», «Цирк со звёздами»). Она появлялась в прайме, в самых рейтинговых передачах, но ничего им не добавляла. Напротив, вызывала раздражение у зрителей, поэтому от ее услуг к 2010 году отказались окончательно. Однако Ксения — девушка упорная. Расставшись с «Первым», она решила попробовать себя на другом федеральном канале — «Пятом». Москва надолго запомнила, как весь город был увешан портретами дочки экс-мэра Петербурга, что, однако, ей не помогло — шоу «Свобода мысли» с ее участием закрылось одним из первых. Причина, на мой взгляд, все та же — Ксения не нравилась ни гостям, ни зрителям. Но и это не остановило Ксень-Анатолича: несколько лет назад она пробовала вписаться в сетку телеканала «Россия», был снят пилот, но в эфир программа так и не встала.

И вот теперь «Док-ток». Тут встают два вопроса. Зачем вообще столь успешной в блогосфере Ксении эфир на «умирающем» (по утверждениям блогеров) телевидении? Зачем девушке, не первое десятилетие работающей массовиком-затейником на дорогостоящих корпоративах, участвовать в проектах каналов, которые не могут платить как олигархи? Похоже, сами «интернет-звезды» прекрасно осведомлены о силе телевидения и о том, что без эфирной поддержки их сладкая жизнь в Сети рискует со временем стать очень горькой. Второй вопрос: что именно Ксения Анатольевна может предложить широкой аудитории? За свою долгую жизнь в искусстве развлечения (долгую, потому что впервые она засветилась в «Принципе домино» двадцать лет назад) Ксения освоила ровно один прием: она со свирепостью истинной хабалки цепляется в гостя и как бульдог рвет его, игнорируя приличия и профессиональную этику.

Многие склонны объяснять ее провал именно тем, что в формате «Док-ток» ей не дают реализовать присущее ее природе хамство. Но неприкрытая агрессия, столь популярная в «ынтэрнетах», совершенно не «прокатывает» на федеральных каналах. Там ведущий воспринимается как хозяин площадки, следовательно — должен быть над схваткой, сочувствовать своим гостям и сопереживать происходящему. И по законам жанра Собчак в «Док-ток» должна «изображать Малахова», имитировать эмпатию, но являясь по натуре человеком холодным, циничным и не любящим вообще никого, она с задачей не справляется.

НЕ СТЕСНЯЙТЕСЬ МЫСЛИТЬ ПАРАДОКСАЛЬНО

Как-то меня попросили прокомментировать на сайте «Трибуны Общественной палаты» заявление тогдашнего заместителя председателя Комитета Госдумы по образованию Гаджимета Сафаралиева, который намеревался вернуться к обсуждению вопроса о легализации проституции. Я отказался. А какой смысл? Что здесь комментировать? От избытка бисера разве что… В России — при нынешнем градусе коррумпированности страны — никогда не будет легализована индустрия интимных услуг.

Хотя лично я считаю, что это необходимо. Однако на «первой древнейшей профессии» делаются такие деньги, что мафия никому не позволит вывести эту отрасль из теневого сектора: ежегодный рынок sex-услуг измеряется суммой в $2,5 миллиарда, притом что официальный штраф за занятие проституцией не превышает 2000 рублей (ст. 6.11 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях).

Против легализации всегда будет и пассивное большинство, и активные «моралисты», делающие $$$ на этом бизнесе, — сутенеры да менты-крышеватели. Вывод sex-индустрии из теневого сектора означает для них не просто потерю прибыли, которую жрицы любви получают от клиентов-ходоков, но и перекраивание всей структуры. В проституцию масштабно вовлечены малолетки, многие девицы выполняют функции наводчиц и наркодилеров, не говоря уже о том, что повсеместно практикуется сексуальное рабство (многих попросту вынуждают продавать свое тело). Вокруг негласного профсоюза сутеров построена целая система, которая включает в себя не только «крышу», но и «стены», в том числе и сугубо информационные.

Между прочим, первый шаг к легализации «последнего пережитка капитализма» был сделан более 30 лет назад. В ноябре 1986 года «Московский комсомолец» опубликовал очерки «Ночные охотницы» и «Белый танец». Тогда современный лексикон обогатился идиомой «ночные бабочки», а законодательство (после экстренного заседания ЦК КПСС) «соответствующим пунктом, признававшим само существование «позорного явления». Вспоминал недавно этот скандал в эфире «Правды-24» и проекта «Мимонот» с главредом Павлом Гусевым.

В чем меня только не упрекали! Например, в пропаганде постельного ремесла: при опросах в рижских школах старшеклассницы в перечне завидных профессий отметили путан (валютных проституток); как будто репортер может быть виноват в том, что слово «валюта» для целого поколения стало синонимом пропуска в некую райскую жизнь — «нас так долго учили любить… запретные плоды» (© Илья Кормильцев).

Еще меня обвинили во взвинчивании цен: шлюхи предъявляли клиентам ксерокс МК-статьи, в которой упоминалась такса в $100 (по черному курсу более 400 рублей, притом что, например, члены редколлегии того же МК получали пресловутые полставки в 65 руб.); дело в том, что в репортажах я рассказал о т. н. центровых, работавших (в том числе и на Московское управление КГБ) в двух минутах ходьбы от Кремля, в номерах «Националя», а под этот — максимальный! — тариф пытались подстроиться уличные дилетантки, бизнес которых быстро подмяли под себя грузинские воры в законе, действовавшие жестоко: вместо «здравствуйте» просто выбивали телкам передние зубы.

Те, кто осознанно выступают против легализации проституции, тем самым голосуют за такого рода методы. За то, чтобы глупых девиц и дальше истязали сутеры. За то, чтобы проститутки по-прежнему ездили на «субботники» в отделения милиции полиции. За то, чтобы гастрольные бригады похищали в селах средней полосы легкомысленных девятиклассниц и сдавали их в питерские бордели, где ждет несчастных принудительный труд + передоз. За то, чтобы герпес и СПИД приобрели размах зимнего гриппа. За то, чтобы из среднестатистических «трех тысяч за час» полторы поступали в криминальную кассу. И против того, чтобы гражданские права + социальные пособия получили представительницы непростой и отнюдь не уважаемой профессии, чтобы оставались дамы полусвета полугражданами.

Впрочем, можно и отказаться напрочь от идеи легализации, признав опыт Турции, Франции, Италии и Германии для нас вредным. «Что немцу гут, то русскому вред». Только нельзя забывать, что легальная проституция подразумевает контроль. Не только фискальный, но и медицинский.

А само ремесло неискоренимо. У меня в архиве до сих пор хранятся десятки кассет с записями хмельных откровений середины 80-х (кстати, надо будет, расшифровав, издать отдельной книжкой). И одна из постельных тружениц (сейчас, быть может, уже бабушка, если вообще выжила) по имени Карина на банальный репортерский вопрос, что, мол, будет, если за проституцию тупо расстреливать, спокойно, затянувшись ароматным косячком, пожала плечами: «Цены поднимутся». И легко вычислить, кто здесь выиграет. Поэтому — не надо мыслить штампами. Изучайте матчасть, общайтесь с первоисточниками и — главное — ВЫВОДЫ ДЕЛАЙТЕ САМИ, игнорируя лекалы социума. Если ваше сенсационное заключение не приведет к заключению тюремному и поразит воображение зрителя/читателя — вы сорвали джек-пот. Помню, обсуждали это дело с членами жюри конкурса «Мисс Пресса».

Медийный продукт в современном мире должен быть максимально персонифицирован. Этот тезис может вызывать неудовольствие декларирующих, что СМИ, мол, есть продукт труда коллективного. Но так ли это? Вернее, в какой степени?

Роль личности в СМИ, по мне, вопрос открытый. Как и роль личности в истории. Что такое «личность» в данном контексте? Не более чем фильтр. Фильтр, сквозь который прошли другие личности. Личности живые и мертвые. Прошли в виде текстов, картинок или фонограмм. Мы лишь отсеиваем то, что нам нравится, выбраковываем то, что считаем неправильным и неинтересным, тиражируя собой с нашей точки зрения правильное и убедившее нас. Ну плюс еще конъюнктура да пресловутый внутренний цензор. Составные фильтров. Поэтому любой интеллектуальный продукт (даже гениальный) вторичен по сути. Но отсеянное и отобранное тем не менее уникально, потому что нет двух идентичных фильтров. Люди все тааааакие разные. И то, что у них получается, получается по-разному, даже если рецепт одинаков.

Что же такое журнал или ТВ-проект? Не сам главред/автор, а «он же» & Co? В известной степени это лукавство, ведь коллектив, который творит издание, прошел кадровый фильтр. И не проникнуть в эфир (или на страницы журнала) тем, кто не пройдет фильтр отфильтрованных. Таким образом, как ни крути, продукт персонифицирован. Ведь свита играет короля. Штучная фигура может себе позволить скрыться в дымовой завесе коллектива — это помогает сохранять дистанцию между собой и процессом, не дает утонуть в нем с головой.

Хотя на отечественном рынке печатных СМИ коммерчески преуспевали и аналоги, которые полностью выстраивались под раскрученные телепроекты, издания, не только пользовавшие разогнанный ТВ-эфиром бренд, но просто-напросто являвшиеся печатными версиями рейтинговых передач. Это можно сказать и о пакете удачливого Валерия Комиссарова «Моя семья», и о журнале «Я сама», который состоялся благодаря успеху одноименного ток-шоу обворожительной Юлии Меньшовой на канале ТВ-6.

Зато, когда полиграфическая версия не имеет с ТВ-оригиналом ничего общего, как в случае с журналом «Однако», следует, как правило, коммерческая неудача. Когда в середине 90-х директор могущественной в ту пору телекомпании ВИD Саша «Гараж» Горожанкин запустил (под патронатом рулевого Шестого канала Ивана Демидова) газету + журнал «МузОБОЗ», планировалось, помню, что печатная продукция будет столь же прибыльна (и в репутационном, и в финансовом смысле), сколь и знаменитая развлекаловка, которую на Первом канале в пятничное время угасшего «Взгляда» начинал сам Иван-Иваныч, а на «шестой кнопке» позднее вел «оборзеватель» © еженедельника «Новый Взгляд» Отар Кушанашвили.

Тем не менее подростковая аудитория, заточенная в большой степени на картинку и музыку, нежели на тезисы & персоналии, не стала массовым потребителем этих печатных СМИ: журнал, где главредствовал Андрей Вульф, скоро закрыли, а одноименную газету я вскоре переименовал в «Музыкальную правду», оставив прежним ее контент (Эдуард Лимонов писал, что она предназначена для «людей с мозгами кошки», и сетовал, что Отар, с которым его познакомил литературный экстремист Ярослав Могутин в «нововзглядовских» коридорах, угробил в этой газете свой талант). Сам Лимонов по совету того же Могутина запустил тогда же достаточно забавную газету «Лимонка» (эти «лимонки» я до этого публиковал в «Новом Взгляде»). Это было, между прочим, абсолютно персонифицированное СМИ и востребовано было в узкой маргинальной среде, ориентированной на персону создателя. Естественно, кроме фанатов-нацболов да литературоведов, никому не нужное.

НЕ ПОПАДАЙТЕ ПОД «ОБАЯНИЕ ОБЪЕКТА»

Всегда имеет смысл вычислять, что именно хочет донести собеседник до потребителя (зрителя/слушателя/читателя). Важно контролировать ход разговора с тем, чтобы не стать инструментом манипуляции.

И не вестись на т.н. тренды.

Многие движения вершатся публичными персонами исключительно в расчете на реакцию медиа-сообщества.