Бесплатный фрагмент - Жизнь после

Книга 3
Жизнь после

Глава 1

Полёты

— I believe I can flyyyy! I believe I can fly in the sky! Да ну ты брось! Отличный у тебя папка! Такой препарат изобрёл! Это же просто улётная вещь!

— Ага, был бы он мне родной…

— Николя, ну хватит! Мне уже надоело слушать твои загоны! Сейчас-то это какое имеет значение? Папка у тебя знаменитость и чуть ли не герой современного мира! Давно уже пора было бы закрыть глаза на то, какой он.

— Ага, попробовала бы ты закрыть глаза, если бы знала, что твоя мать тебе не мать и относится как к нелюбимой падчерице.

— Ну и что с того? Я бы её всё равно любила! Особенно если бы она была такой же богатой, как и твой отец! — Миниатюрная девушка смешно тряхнула своими огненно-рыжими волосами. Её маленький курносый носик подёрнулся вверх, придавая словам больше убедительности. В глазах можно было рассмотреть искру только что выигранной победы. Собеседнику пришлось сдаться в этом разговоре: он заведомо знал, что с этой очаровательной особой спорить бесполезно.

— И тем не менее мне не нужны от него никакие подачки. Я и сам в своей жизни смогу многого добиться. Всё, что я действительно от него получил, — это строгость, критика и подкупы. Мы с ним никогда не были близки. Это он на людях для всех паинька: меня любит, мной дорожит. А на самом деле преследуют лишь свою цель — сохранять известность и не портить свою репутацию. Которая, кстати, ему дороже всего и всех на свете, дороже нас.

— А тебе не кажется, что ты раздуваешь из мухи слона? По-моему, нет ничего страшного, что тебя воспитывает именно он. Просто радуйся тому, что имеешь. Разве это так сложно?

— Нет, ты не понимаешь. С ним туго. Нет никакой связи. Совершенно никакой. А постоянно ощущать себя нахлебником у меня нет ни малейшего желания. То ли дело с Пьером. Он — настоящий, живой, простой. Мы с ним отлично ладим и понимаем друг друга. Всё же в нашей жизни кровное родство имеет огромное значение. Да и внешне-то я — это вылитый он. Благодаря ему чувствую, что у меня есть два дома. В одном из них — мать, в другом — отец. А Леон — это просто дядька, который совершенно не заботиться ни о ком, только о своей заднице.

— Ну твоя мама же не просто так в своё время выбрала именно его, как думаешь?

— Моя мама — женщина. А всем женщинам свойственны глупые поступки.

— Ах, да, действительно! Значит, и мне точно также свойственны глупые поступки, и ты один из них, — она посмеялась своим же словам, затем, словно бы опомнившись, добавила: — Слушай, всё же отлично! С родным — общаешься, не родной — обеспечивает, мать — любит. Мне бы такую жизнь!

— Ну да, просто обзавидуешься!

— У нас что, других дел больше нет? Давай-ка лучше доставай «Astral», слетаем на Венеру.

— Подожди, кажется, преподаватель нам дала другое задание?

— Ну мы же можем два часа потратить на полёт до Венеры, а затем два часа и на Марс? А потом приступим к тщательной прорисовке. Всё по плану. У нас с тобой времени ещё целый вагон и маленькая тележка.

— Но нам раздали препарат только на два часа полёта…

— Николя, не беси меня! Когда наконец ты перестанешь быть столь правильным и занудным? У тебя есть неиссякаемые запасы «Astal»! Неужели так сложно пользоваться своим положением? Вот встречаемся с тобой полтора года, а ты совершенно не меняешься.

— Милен, если ты продолжишь в том же тоне со мной разговаривать, я больше никогда не возьму у своего отца ни капли вещества для тебя, — твёрдость в его голосе подействовала на Милен крайне убедительно.

— Ну прости, прости. Ты же знаешь, как сильно я люблю эту восхитительную планету, почти также сильно, как и тебя! — её глаза вопрошающе посмотрели на молодого и хорошо сложённого парня. Губки сложились бантиком.

Сохраняя сосредоточенный вид, он посмотрел на неё наигранно сердито, сопротивляясь желанию поцеловать в носик. Спустя минуту снисходительная улыбка всё же проступила на его гладком лице, и ямочки на щеках стали заверением переменившегося настроения. Ничего не говоря, он пошёл в свою комнату за запасами препарата «AstalH2O».

— Уговорила, но тогда тебе придётся быть очень шустрой, если ты хочешь успеть за четыре часа побывать и там и там, — сказал Николя, снова заходя в гостиную.

— Я очень постараюсь.

Он достал два пузырька с голубой жидкостью, они закапали всё содержимое в нос и повалились на диван, расположенный ровно по центру гостиной.

Лёгким потоком воздуха их вытолкнуло из тел. Николя и Милен очень скоро преодолели расстояние в более чем две с половиной тысячи километров и подлетали к верхней границе экзосферы. С большим удовольствием они получали колоссальный поток небывалых ощущений: материя не имела власти над ними. Инстинкт самосохранения уже не срабатывал. При первых приёмах препарата «AstalH2O» они моментально отстранялись от любого надвигающегося на них объекта, хотя знали наверняка, что это неопасно для жизни. Но сейчас настолько свыклись с возможностями астральных перемещений, что все препятствия в телесной оболочке стали абсолютным ничем в астрале. Они разогнались до умопомрачительной скорости, как только вылетели за пределы земной атмосферы. Она была равна практически трём сотням тысяч километров в час.

Примерно через сорок минут свободного перемещения в пустынном пространстве они оказались вблизи желаемого объекта — Венеры. Эта планета, вторая по отдалённости от Солнца, потрясала своим великолепием. Издалека она напоминала сгусток огненной круговерти, отличающейся от большинства остальных планет системы своим свойством вращаться в противоположную сторону.

Проноситься сквозь густые облака серной кислоты и быть наблюдателем столь безграничного пространства по-настоящему адской поверхности планеты — вот что было излюбленным занятием Милен, девушки Николя. Она летела, не отставая ни на милю от своего спутника.

Николя размышлял, почему его девушке так нравится это место. Чем все земные красоты уступают инопланетной поверхности? Почему её притягивает безжизненное пространство этой огненной массы снаружи и пустоши внутри? Но выразить или передать свои чувства Николя сейчас не мог. Разговаривать друг с другом они не могли даже ментально. Поэтому он решил оставить эти разговоры до возвращения домой.

Ещё он думал о том, что, вероятно, эта планета когда-то была такой же, как и Земля: с водой, населенная животными и людьми. В каких-то книгах он натыкался на подобные темы, но нигде не было точных ответов на эти и многие другие интересующие его вопросы. Всё оставалось лишь теоретическими предположениями.

«Скорее всего, выгорание планеты произошло после глобального потепления. С тех самых пор, как безжалостное солнце начало проявлять повышенную активность. А население, в целях выживания, было вынужденно переселиться на планету более пригодную для жизни. Вероятно, они смогли предвидеть начало конца. Создали ракеты и шаттлы, которые поспособствовали выживанию человека, как такового. А с тех времён вся информация канула в лету. Неслучайно Землю сравнивают с Венерой. И полагают, что Земля рано или поздно подвергнется тем же нападкам со стороны Солнца. Рано или поздно. Кажется, у писателя Бернара Вербера в „Звёздной бабочке“ шла речь о полёте на космическом корабле длительностью в тысячу лет. Там как раз-то прекрасно и раскрыта тема того, как человек умеет замечательно себя изжить и потерять все информационные данные. Хорошо, что я не застану то время, когда нашей планете придёт кирдык. И до глобальной катастрофы пройдёт ещё тысячи тысяч лет».

Ему ничего не оставалось делать, кроме как созерцать венерианское пространство и посматривать на астральный шарик, плывущий поблизости от него. Они успели тщательно осмотреть все близлежащие окрестности самой горячей планеты, прежде чем тёплым, обволакивающим ветром их не отнесло обратно на Землю к своим телам. Это произошло в десятки раз быстрее их пути к Венере.

Мягко пробудившись, словно после краткого сна, Милен воодушевлённо всматривалась в Николя. Она ожидала увидеть ту же неподдельную заинтересованность и страсть к любимому месту во вселенной, что был у неё самой. Ей требовалось разделить переполняющую её радость со своим любимым человеком. Но взгляд юноши был отнюдь не таким. Совершенно не таким. Он был задумчивым и, казалось, вот-вот о чём-то спросит.

— Вот я всё никак не могу понять…

— Что понять?

— Почему тебе так нравится эта преисподняя? И чем она лучше наших вулканов, коли уж тебя так радует пепелище?

— Честно, сама до конца понять не могу. Но некая сила так и притягивает меня к Венере. Она так потрясающе красива снаружи облаков и так изумительна опустошена изнутри. Знаешь, может, всё дело в том, что мы, женщины, с Венеры, а вы — с Марса? — с необыкновенной энергией в голосе, присущей только молоденьким девушкам, спросила она и подмигнула.

— Теперь-то всё становится ясно…

— Что тебе ясно? — она подозрительно прищурила глазки.

— Да всё. Улавливаешь связь? Адское пламя — дьявол — ад — Венера — женщины с Венеры, и тебя туда тянет… Действительно, стоит задуматься, — Николя по-свойски еле ощутимо хлопнул по плечу девушку и засмеялся.

— Ха-ха. Ну прямо-таки очень смешно. Просто обхохочешься! То есть я, по-твоему, адское отродье?

— Я такого не говорил, — лукавая улыбка отобразилась на лице Николя, — ты это сказала!

— Ах ты гадёныш!

— Да ладно, я ж просто шутки шучу. Но, согласись, смешно вышло?

— Не особо. Вообще-то наоборот, эта вот ваша излюбленная мужская черта — принижать женщин и возвышать себя за наш счёт… — она хотела начать длинную цепь аргументов, но Николя ей не дал этого сделать: он подхватил её под бок и наклонил так, чтобы девушка согнулась пополам. Это положение позволило Николя дотянуться до её округлых ягодиц и укусить так сильно, что появился красный опечаток от его зубов. Милен сделалась крайне рассерженной и отбивалась от него как могла. Затем они оба начали кататься по ковру, словно борцы сумо. Но, в конце концов, Николя уселся на неё верхом, прижал обе руки к полу, чтобы она не смогла вырваться, и победоносно начал покрывать её быстрыми поцелуями. Именно в этот момент в комнату вошла мама Николя — Мэри.

— Привет, дети! — На её прекрасном лице не отразилось и тени удивления. Словно подобную картину она видела изо дня в день.

— Привет, ма! — Николя кивнул головой и помог подняться с пола раскрасневшейся и запыхавшейся от борьбы Милен.

— Привет, сынок, здравствуй, Милен, — с доброжелательной улыбкой она их трижды поцеловала в щёки и прошла на кухню, чтобы отнести только что купленные продукты. — Как ваши успехи? — крикнула она из-за спины, выставляя пакеты на стол.

— Да всё хорошо. Это, мам, мы, наверное, ко мне в комнату пойдём, нам домашку ещё делать.

— Да вы мне ничуть не мешаете.

— Да, но нам нужно ещё на Марс. Мисс Беннет нам задала детальную прорисовку. Так что мы два часа будем не здесь.

— Снова «AstalH2O»?

— Ну да, а как иначе?

— Ох, как же мне не нравится, что в общеобразовательных учреждениях он используется в обязательном порядке. Никакой свободы выбора.

— Мам!

— Что, мам? Между прочим, твой отец прекрасно осведомлён о моём отношении к новому порядку коллежского и университетского образования. Но ничего, не возмущается. Это ведь исключительно моё, ничего не значащее мнение, — вздохнула Мэри, не скрывая своих наигранно расстроенных чувств.

— Да ладно тебе, ты чего?

— Всё хорошо. Это я так, слегка проговариваюсь. Ладно, идите наверх, путешествуйте.

Николя и Милен молча поднялись на второй этаж в комнату Николя. Одна стена комнаты была увешана картинами. Другая стена — грамотами и наградами за участия в различного рода конкурсах, семинарах и курсах. Там же находилась и его кровать. Всё в комнате было выдержано в одном стиле. Цвет стен однотонный — светло-серый, практически белый. Равно как и его шкаф, тумбочка и компьютерный стол. А рамки и текст на стене, покрывало — тёмно-серого цвета, практически чёрного.

Милен, как обычно, остановилась взглядом на одной из строчек японского хайку, которое из-за частого пребывания в гостях у Николя уже успело поднадоесть:

Маленькая улитка!

Медленно–медленно

Взбирайся по Фудзияме!

Они уселись на кровать под строками, подложили пуховые подушки под спину и, устроившись поудобнее, снова достали пузырьки с препаратом «AstalH2O».

Как и следовало, они потратили два часа на полёт к красной планете.

В момент пробуждения Милен передёрнулась, будто увидела нечто гадкое.

— Фу, как мне не нравится эта планета.

— Почему это?

— Ты и правда не понимаешь почему? Что прекрасного в том, что уже происходит колонизация планеты? Ты же видел, что капсулами истыкана вся поверхность. А толку? Если случится что-то непредвиденное с Землёй, то люди всё равно останутся без продовольствия. Страны зря тратят своё время, деньги и надежды. Вот поэтому я и не люблю Марс — он перестал быть загадочной планетой. Пустынной и недостижимой. Потерял свою красоту и очарование. А всё потому, что своими сооружениями мы, люди, засоряем и просираем всё то красивое, что существует в естественной природе. Даже если кому-то и удастся какое-то время выжить в столь экстремальных условиях существования, это продлится крайне недолго. Ведь чтобы изжить себя, человеку нужно просто оставаться человеком. Зато все правительства тратят неимоверные суммы денег впустую на покорение Марса, а лучше бы заботились о нашей планете. Принцип действий должен быть направлен не «во вне», а «внутрь».

— Так, подожди. Размышлять будем потом. Мне просто любопытно, почему, чисто с эстетической точки зрения, тебе не нравится пространство Марса?

— Я тебе ответила. И предельно точно.

Николя не стал более настаивать на получении ответа. Они, как по договорённости, достали портативные компьютеры — скайлинк — и нажали клавишу. Перед их лицами мгновенно всплыл проективный дисплей, на котором молодые люди начали всесторонне прорисовывать планету Марс, добавляя оттенки, краски и используя вместо кистей лишь только механические движения пальцев. У каждого из них выходил свой уникальный графический рисунок. Они то приближали полученное изображение, то отдаляли, то высматривали с каждой стороны пропорции цветовой гаммы. Несмотря на то, что тема у них была одинаковой, у Милен Марс выглядел куда более мрачным и отталкивающим, нежели у Николя. Завершив рисунки, они поочерёдно увеличили картинку на скайлинке до размеров стены, чтобы похвастаться друг перед другом так хорошо выполненным домашним заданием.

Глава 2

Серьёзные дядьки

Звонок в дверь магазина отвлёк Пьера от размышлений. Быстрыми шагами он проследовал к двери и впустил семерых мужчин, одетых в строгие деловые костюмы. Двое из них пожали руку хозяину помещения, остальные обошлись пренебрежительным кивком головы. Они со знанием дела проскользнули по ступенькам наверх. Напыщенные, как индюки, с пресными лицами, не отображающими никаких эмоций, они заняли все маленькое пространство.

Пьер любил следовать позади них и наслаждаться разворачивающейся картиной. Он смеялся от души про себя: семёрка солидных представителей государства была вынуждена ютиться для совещаний в столь тесном пространстве. Это выглядело так несуразно, что доставляло Пьеру некоторое удовольствие. Комната для них была настолько мала, что казалось, будто гости — это консервированные селёдки, сложенные впритык друг к другу. И дело было даже не столько в масштабах комнаты, сколько в несоответствии этому помещению важности и чинности этих представительных лиц.

Трое из них уселись бок о бок на краю кровати; двое разместили свои тела на неудобных барных стульях. Ещё один на скорую руку проверил всю мебель на наличие скрытых устройств. А тот, что покрепче, уселся на пол, облокотившись спиной о стену, достал из кармана припасенный пузырёк с жидкостью. Он, не медля ни минуты, задействовал «AstralH2O», чтобы проверить наличие в округе «астральных наблюдателей». Со словами «Всё чисто, можем начинать» встал и жестом руки указал Пьеру на дверь.

Пьер неохотно покинул гостей и спустился обратно вниз. Он сел за рабочий стол и включил компьютер. Намеренно открыл большой текст, делая вид, что изучает содержимое, а сам стал прислушиваться к разговорам, которые доносились с верхнего этажа его дома. Тема разговора итак для него уже не представляла особой секретности: во время встреч этих неприятных Пьеру людей некоторая информация из-за плохой звукоизоляции отрывками долетала до его ушей. Особенно в те моменты, когда сверху начинались бурные дебаты.

Он поднял глаза на стеклянную дверь магазина и без удивления обнаружил там стоящего верзилу. Своей крупной спиной он закрывал весь обзор на мокрую от дождя улицу. Видно было лишь, как капли сыплются на его чёрный пиджак, но громилу это явно не тревожило. Он стоял, точно его ноги вросли в асфальт, и напоминал высеченного из камня атланта в пиджаке. Хоть Пьер и не мог увидеть лица охранника, однако ему казалось, что оно точно такое же неподвижное и безжизненное, как и его спина.

Пьер знал, что со всех сторон он окружён нанятыми агентами спецподразделения. Оттого чувствовал себя в своём же доме, как в клетке.

— Это невозможно! — громкий голос отчеканил сверху эти слова в тот самый момент, когда на охранника упал отблеск молнии.

— А я считаю, что это просто необходимо! Людям должно быть всё известно! Они достойны знать и…

Прогремел гром, и Пьер не услышал окончания фразы.

— Нет я сказал. Исключено! Да вы вообще предполагаете, что тогда начнётся? С землёй будет покончено ещё до того, как астероид приблизится! Начнётся полная разруха. Мы потеряем хоть какой-то контроль над ситуацией!

— Вы действительно считаете, что необходимо их защитить от самих себя? — донёсся грубый голос, но Пьер не смог распознать, кому именно он принадлежал.

— Безусловно. Более того, я уверен, что сообщение следует транслировать исключительно в том случае, если мы успешно завершим нашу… — Фразу снова было невозможно услышать из-за того, что кто-то из присутствующих наверху откашлялся.

— Подождите! Сегодня мы собрались не для того, чтобы рассуждать о возможностях и вероятностях. А решить, какие окончательные…

После этой фразы охранник постучал в дверь магазина, и Пьер был вынужден отвлечься. Ему пришлось подняться с места и открыть дверь ещё одному нежелательному посетителю.

— Я, пожалуй, тут побуду, а то там такой дождь. Ты же не против?

— Да, да, конечно, — Пьер старался ничем не выдавать своё внутреннее напряжение и попытался быть как можно более любезным. Ему очень хотелось услышать разговор секретной конференции.

— Мсье Нуаре, чем вы заняты? — «шкаф» попытался изобразить некое подобие улыбки, но ему это удалось не лучшим образом. Гримаса стала очень неприятной и пугающей, а лицо его тем больше походило на физиономию Франкенштейна, чем шире рот расплывался в жалком подобии улыбки.

— Читаю. Я люблю это делать, вы же знаете, — Пьер уже был знаком с ним ранее. И хотя тот не вызывал к себе никакой антипатии, однако и отзвука какой-либо симпатии также не было. Просто человек, который выполняет свою работу. И даже имя у него имеется, или позывной, — Генри.

— Правда? А что сегодня читаете?

— Да просто новостную сводку, — Пьер постарался выудить из кратковременной памяти хотя бы отрывки текста, который светился на экране перед его глазами. Но никак не мог воспроизвести и единого слова. — Про астероиды какая-то ерунда. Очередная небылица.

— Знаете ли, в чём дело, мсье Нуаре, меня проинформировали о подозрительных действиях с вашей стороны, — охранник сложил руки на груди и расставил ноги на ширине плеч, придавая своему лицу выражение озадаченности.

— Но я же ничего не делал.

— Вот в этом-то всё и дело. Ваш текст, который вы якобы просматриваете, не двигается уже более семи минут, а если быть точным, то семь минут и тридцать секунд. Тридцать три, тридцать пять… Что будем делать?

Пьер осмотрелся вокруг, быстро нажал кнопку на клавиатуре. Вслед за этим на экране монитора перелистнулась страничка.

— Вы же знаете, что условия нарушать не положено… — медленно протянул амбал, которого Пьер про себя так и называл.

— Знаю, да. Прошу прощения, — Неловкость охватила его, словно тринадцатилетнего мальчишку застигли врасплох родители во время курения.

— Хорошо, предупреждён — значит вооружён. Вы же не будете иметь ничего против моего присутствия?

— Нет, нет, конечно, не буду. Располагайтесь поудобнее, — и указал на стул сбоку от своего стола.

— Погода совсем не на шутку разыгралась, — Генри старался Пьера разговорами отвлекать от обсуждений, доносившихся сверху.

— Да, действительно. Говорят, штормовое предупреждение.

— У нас каждый день предупреждения…

— Тут, кстати, любопытная статья была о том, что от нас многое утаивают. Правительство готовит план к бегству с Земли. А мы все окажемся в западне обрушившихся на нас несчастий, — Пьер быстро пробегал по строчкам, в тайне надеясь, что амбал поддержит наиболее актуальную последнее время тему и тем самым сможет пролить хоть немного света на всё более запутанные события.

— Такие статьи выходят тысячами ежегодно с тех самых пор, как только появился Интернет. Смелый, конечно, журналюга. Вообще, сейчас никто ничего не боится. Что-то ещё интересное там пишут?

— Да, — Пьер разочарованно вздохнул. Собеседник слишком легко отбил попытку. — Хотите, прочитаю о том, как учёным удалось обновить кожу человека с помощью принтера?

— О! Вот это интереснее. Давай.

— В общем, тут пишут, что медработники спасли обуглившегося пациента благодаря биопринтеру.

По сообщению медработника, десятого октября в больницу города Марсель поступил пациент с ожогами, покрывавшими тело на пятьдесят процентов. Он находился уже практически по ту сторону жизни. Однако благодаря высококвалифицированной и быстро оказанной помощи медицинского персонала пациента удалось вытащить с того света. Более того, новейшие разработки в сфере биопринтинга всецело воссоздали живую кожу пострадавшего. Напомним, что использование кожи, снабжённой кровеносными сосудами, ранее не было применимо к человеку и опыты проводились только над свиньями. Учёному мсье Ларгимо, оказавшемуся в той же самой больнице, вовремя удалось убедить семью пострадавшего в необходимости проведения экспериментальной операции. Напомним, что ранее, в ходе десятилетних наблюдений, проб и ошибок, учёному удалось скрестить два типа человеческих клеток, превратив их в биоматериал. А с помощью редактирования генетического кода напечатанная кожа не отторгается пострадавшим.

И вот спустя месяц мы можем наблюдать вполне себе прекрасно выглядящего человека с обновлённой кожей. Совсем недавно это, казалось, находилось на грани фантастики, а уже сегодня — наша реальность. Семья пациента, как и сам пострадавший, отказываются давать интервью. На следующей неделе пациента выписывают из больницы. Он абсолютно здоров и видимых послеоперационных следов практически не имеет. Получится ли у него вернуться к обычной полноценной жизни, если он первый во всём мире человек, который носит на себе пятьдесят три процента напечатанной биологической кожи?

— Вот как это делается. Всё начинается с экспериментов. Ну что ж, посмотрим на него через годик. Вдруг эта самая кожа возьмёт да отвалится? Или почернеет? Такие уверенные в своём успехе… Хотя убеждённости ни в чём быть не может. Сколько людей — столько и мнений. Единственное, чему стоит верить и доверять, — фактам. Хотя и это тоже не факт, — агент посмеялся своим же словам, полагая, что ему удалось выдать гениальную фразу.

Пьер улыбнулся одними уголками рта. Сверху по лестнице послышались быстрые шаги, и они увидели первого вышедшего из комнаты. Это был Леон Бланше, президент компании «Astral Fly». Он сильно хлопнул дверью, не скрывая своей злости. Его лицо было пунцовым. И с выкриками: «Я сказал, как мы поступим, и мне абсолютно наплевать, что вы там думаете. Вы должны быть благодарны мне, что я вообще забочусь о ваших задницах!» — Леон, не оборачиваясь, вышел в ливень за дверь. Амбал поспешил вслед за ним и кивнул головой Пьеру на прощание.

Остальные собравшиеся с негодованием и явным возмущением стали поочерёдно спускаться по лестнице. Атмосфера была угнетающе накалена. Не удостоив хозяина помещения своим вниманием, они покинули территорию Пьера.

Глава 3

Славный добрый капец

Он медленно шагал по асфальту. В этом городском маскараде, состоящем из одних напыщенных недоумков и, как он считал, ничего не значащих кретинов, его медлительные шаги выбивались из общей массы. Казалось, точно так же, как он только что наступил ногой в грязную лужу, так же наступит и конец всему, что его окружает. Конец отдельно взятых миров и его, в частности, тоже. Он твёрдо для себя решил, что страшиться точно не станет. Однако щемящая грусть одолевала всё более. В голове так и крутилось:

«Вы все сдохните. Это констатация факта. Но вам не дано это знать. И мне было бы лучше, если бы и я этого не знал. Финал истории. Остался год. Год в лучшем случае. А им, счастливцам, хоть бы хны. Я вам завидую! Завидую вам, ублюдки! Живёте в неведении и кайфуете! Вот и продолжайте жить и не заботиться о том, что будет завтра».

Потом он достал плакат с надписью:

Смерть скоро настигнет нас в виде астероида.

«Знаю, всё бесполезно. Глупо. И надрывать глотку тоже глупо. Оттого я и молчу. Разве убедить массу слепых тупиц — значит прозреть? Госпожу упитанную легче всего съедает жизнь, как самую упитанную корову. Вот и кормят нас всем подряд, лишь бы только жирели. Жирели от незначительного, глупого и бессмысленного бреда. Лишь бы смотрели ровно в противоположную сторону от действительности происходящего. Лишь бы не замечали круговерть из обмана, лжи, льстивых улыбок и слащавых завтраков. Плевать на вас, и на меня плевать и всем вокруг плевать на всех. Вот в чём правда. А эта правда настолько лежит на поверхности, что вы даже не хотите её замечать. Я смотрю на вас и понимаю, что мне стыдно, стыдно и отвратительно за вас.

Но я люблю. Люблю той непостижимой и великой спасительной любовью, которая необходима, как кислород. Любовью надежды открыть хотя бы одному из вас глаза, хотя бы некоторых из вас заставить прозреть. Прозреть, пока не поздно. Оглянуться, осмотреться и просто жить. Жить и наслаждаться. Радоваться и кайфовать. Стремиться к семье, к любимым, к близким.

Живите, пока есть время. А его осталось так мало. Ничтожно мало. Ну и хрен бы с ним».

Мимо него проходило большое количество людей. Кто-то спешил на работу, кто-то к родным, кто-то по неотложным делам. Некоторые останавливали взгляд на плакате, но после оценивающего осмотра того, кто держит плакат в руках, очень скоро отводили взгляд в сторону. Редкий прохожий мог замедлить шаг, пока читал надпись, задумывался о чём-то своём и брёл дальше. В такой момент у Велериана появлялась искорка надежды, что вот-вот найдёт себе собеседника. Что найдётся тот, кому сумеет донести сведения и кого по-доброму, просто по-человечески предупредить. Донести, что так важно знать. А знать важно только одно: скоро всему настанет конец. Поэтому необходимо ценить каждый момент своего жизненного пути.

Надежда не угасала, он знал, что ему могли бы поверить в том случае, если бы он был как минимум хорошо одет, занимал бы какой-либо важный пост или был бы известной личностью. Но ничего этого у него не было. Иначе его бы уже не стало. И тогда пришлось бы отказаться от идеи донести хоть до кого-нибудь истину.

Он — писатель, писатель как в прямом, так и в переносном смысле. Всю жизнь он пишет и описывает, смотрит на жизнь, как наблюдатель. Ему безразлично мнение окружающих. И он стоит сейчас прямо посреди дороги, прикидываясь бездомным. Но это был единственный способ передать человечеству свои знания. Он перепробовал многочисленные методы борьбы и попытки донести информацию. Его агент отказался публиковать последнюю книгу «Живите, всё равно все сдохнем» под предлогом, что в ней содержится компрометирующая информация. «Могу сделать всё возможное, если ты всецело исключишь какие-либо конкретные сведения и данные. Сотрёшь некоторых личностей, один в один схожих, сам знаешь, с кем… Недопустимо такое пропускать в читательскую аудиторию, ты же это прекрасно понимаешь. Нас тут же прикроют. Поэтому остаётся только одно: полностью поменять действующих лиц, вычеркнуть все сведения, а также преподнести эту книгу в качестве фантастической выдумки», — сказал его литературный агент, скорее склоняясь к тёплому отеческому совету, нежели к критике.

Тогда Велериан развернулся и молча ушёл. Затем, после череды неудачных попыток самому заняться продвижением книги, у него началось ещё больше сложностей. Сначала заблокировали его сайт, затем начались попытки уничтожить его текст посредством запускаемых вирусов на компьютер. Однажды он обнаружил, что все файлы с текстами на ноутбуке напрочь стёрты. Он не мог понять, что происходит, хоть и догадывался. Однако ж никто не учёл, что, конечно же, он имеет множество копий, в том числе и печатных. И даже спрятанных в сейф.

Как-то раз он вернулся домой и увидел, что в квартире было всё перерыто и превращено в хаос. Ничего не пропало, кроме текста книги. Полиция быстро приехала на вызов, обещали, что всенепременно займутся расследованием, и убеждали, что это, скорее всего, сделал его недруг-конкурент. Хорошо, что два экземпляра книги он всегда носил с собой: в печатном и в электронном виде.

Но на этом его история не закончилась. Однажды он умер. Намного внезапнее, чем мог ожидать. Он сидел на диване перед телевизором с чашечкой капучино в руках, просматривал TV, и по новостям вдруг стали рассказывать о его смерти:

«Вчера вечером скончался один из самых популярных писателей современности — Бойко Велериан Велерианович. Полиция уже ведёт расследование. Детали пока что нам не известны. В память об ушедшем, в 22.00 на нашем канале состоится встреча с известным актёром и близким другом писателя — мсье Жаном Готье Беллини. Он зачитает несколько самых ярких фрагментов из бестселлера „Дно бытия“».

Велериана охватил ужас, и он отбросил стакан с кофе на стол. Брызги разлетелись через край и, медленно стекая по столу, каплями начали спадать на ворсистый белый ковёр, оставляя тёмное коричневое пятно. В тот момент, когда он ещё отдаленно, словно из-под воды, слышал голос ведущего новостей, молчаливый взор его был направлен на стекающие капли кофе. Затем Велериан вскочил с дивана и тотчас же приступил к сборке необходимых для жизни вещей. Достал из сейфа деньги, закинул в походный рюкзак одежду, мыльно-рыльные принадлежности, документы, текст неизданной книги, флешки, кое-какую еду. Натянул на себя свитер и выбежал через запасной выход.

Он бежал несколько кварталов, подспудно пытаясь продумать свои предстоящие действия, постоянно оглядываясь, нет ли за ним слежки. Не сбавляя темп, запрыгнул в автобус, который следовал на окраину города, и прошёл в самый хвост общественного транспорта. Несколько человек молчаливо всматривались в окно, один бездомный спал, и только женщина бросила любопытный взгляд в его сторону. Напряжённость в теле была колоссальной. Он ощущал, как учащённый пульс простукивал в височных долях, дыхание было тяжёлым. Внутри — сжатый в комок нервов. Мысли лихорадочно цеплялись одна за одну, стараясь найти хоть какое-то решение в сложившейся ситуации. Когда автобус остановился, он вышел и сел на остановке. Стал ждать автобус более дальнего следования. Единственное, что он мог предпринять, как ему казалось, — это уехать как можно дальше. Туда, где его не найдут. Скрыться. Замести следы. Пользоваться только наличными средствами. И упрятать своё пока ещё живое тело в безопасное место.

Так он спустя четыре месяца передвижений оказался там, где сейчас стоит. Его бомжеватый и потрёпанный вид служит скорее прикрытием, нежели действительностью. И таким образом, держа плакат в руке, он хочет постараться донести хотя бы до кого-то из людей то, что ему известно. Пусть это даже будет пробегающий мимо мальчишка. Хоть кто-нибудь.

Чёрный пёс с огромной мордой остановился подле него. Собака, виляя хвостом, начала обнюхивать его старые ботинки. Задрав лапу, пес задумал было их пометить, но хозяин резко отдёрнул его к себе за поводок.

— Простите, мсье. Он взрослый, но очень тупой, — с преувеличенной манерностью сказал хозяин пса. И протягивая крепкую руку, представился: — Папиллайон.

— Ничего страшного, мсье. Собаки иногда творят, что хотят. Чего и нам, людям, тоже советую. Приятно познакомиться, Велериан Велерианович, — представился он с сильным акцентом.

— Необычное имя. Кажется, я его слышал. Секундочку. Ах да, у одного из писателей, который умер не так давно. Вы прямо его тёска.

— Верно, верно, это я.

— Ха-ха! Но с юмором точно у вас всё превосходно. Ну так что, Велериан Велерианович, к чему у вас этот плакат? — не поверил сказанному Папиллайон.

Папиллайон поправил очки на носу, и Велериану даже стало казаться, что, возможно, тот работает в какой-либо государственной структуре. Оттого решил, что все карты на стол выкладывать не стоит.

— Да так, знаете, просто чушь. Призыв души, скажем так. Захотел — написа́л. Захотел бы — нассал, прямо вот как ваш пёс.

— Ха-ха! Всегда считал юмор спасительным. Это же наш щит от всех напастей, не правда ли?

— Согласен, согласен.

Велериан всё ещё был немного настороже, но после смеха напряжение понемногу стало спадать. Рука Папиллайона для Велериана стала надеждой на общество и спасение от скучного и бессмысленного простаивания на тротуаре с плакатом в руках. Слово за слово и вот они уже бредут в ближайшее кафе за чашечкой кофе.

Беседа была лёгкой и непринуждённой. И ему стало казаться, что это зарождение приятельского общения. Иногда так бывает, что просто интуитивно становится понятно, что с этим человеком вам по общему пути. Собака осталась на привязи снаружи заведения. Посетители кафе смотрели с настороженностью и с неприязнью на ужасно выглядящего гостя.

Новые знакомые не обращали никакого внимания на окружающих и заказали по чашечке кофе. Их беседа, как ручей, протекала то быстрым течением, то медленным, неторопливым. Но они избегали темы плаката, словно камень на пути. Затем и сами не заметили, как вдруг заговорили о вероятности приближения конца земного существования. Оба знали, что остался всего лишь год до неминуемых событий. И о том, что в скором времени планету Земля постигнут колоссальные беды.

— Это ваши предположения, или вы что-то знаете? — прямодушно спросил Папиллайон.

— Боюсь, мсье, если я вам поведаю свою историю, вы можете её принять за чистой воды выдумку.

— Думаю, что я отношусь к тому типу людей, которые принимают всё как данность и которые не склонны осуждать или делать выводы о них. Я люблю смотреть на картину вещей отстранённо, так сказать, со стороны наблюдателя, а не критика. Доставьте мне удовольствие просто заглянуть одним глазком в ваши мысли, — обаятельная улыбка не сходила с лица Папиллайона.

Велериан Велирианович глубоко вдохнул, понаблюдал немного за входящими в кафетерий и, хоть и переступая через себя, начал рассказ.

Папиллайон периодически кивал головой, сосредоточенно вникал в речь собеседника и внимательно, не отрывая взгляда, слушал. В его мимике прослеживался ярко выраженный интерес, понимание и порой даже некоторое сочувствие. Иногда его брови хмурились, образуя две глубоких морщины над переносицей. Он оказался превосходным слушателем. В конце своего рассказа Велериан даже искренне поблагодарил за представленную возможность просто выговориться, словно на приёме у психолога. Он уже успел соскучиться по простой человеческой беседе.

— Знаете что? Приходите сегодня к нам на ужин, если вы не сильно заняты. Моя жена будет рада гостям. Сказать по правде, она тоже давно уже знает. Нам всё стало известно ещё задолго до вас. Мы шесть лет находимся в этаком другом мире, где есть открытые глаза, бесстрашие, но оторванность от остальных. Ни с одним человеком мы не можем этого открыто обсудить. Видимо, поэтому мы просто живём непринуждённо. Я восхищён вами, вашим мужеством и бесстрашием. Порадуете нас сегодня своим визитом? Моя жена будет в восторге от такого гостя, как вы. Нам обоим нравились, кхм, точнее нравятся ваши произведения. Столько искромётной остроты и даже наглости. Открытости и отшлифованных, бьющих в цель фраз.

— Благодарю за приглашение. Для меня настоящая отдушина. Просто выплеснуть свой внутренний шум не в пустоту, а в уши.

— Да ну, не стоит. Это мне ужасно повезло вас встретить. Меня тронула ваша история. А ещё больше я рад тому, что вы живы. И сейчас находитесь здесь, прямо передо мной. Это вам спасибо за то, что вы поделились. Ох уж этот мой дурёха, — кивнул головой на собаку за дверью. — Если бы не он, я бы прошёл мимо и даже не заметил вас. Так что всегда, абсолютно всегда всё, что не делается — всё к лучшему.

— Спасибо. А знаете, я, пожалуй, действительно приду. Только скажите, как вы сумели остаться в тени, зная, что будет?

— Всё легко и просто: я вовремя покинул свою работу и не высвечиваюсь. Сейчас я работаю на складе и уделяю гораздо больше времени своей жене. И знаете, что важно? Я стал по-настоящему счастлив.

— Да, но, а как же окружающие?

— А что с ними?

— Их же надо поставить в известность о том, что астероид скоро сотрёт всё и всех.

— Это ваше мнение, и я его уважаю. Но есть расхожее выражение: «Помоги себе сам». Если вы себя чувствуете должным кому-то или чему-то, при этом есть внутреннее ощущение своего несчастья, каким образом вы сможете помочь кому-либо из окружающих?

— Я себя не чувствую несчастным.

— А должным?

— Есть такое.

— А кому вы должны?

— Ну, кажется, в первую очередь самому себе. Я считаю, что каждому должно быть известно, если жить осталось так мало времени. Быть может, только тогда они и смогут хоть на какое-то время почувствовать себя живыми, сделать определённые выводы и завершить то, что им давно хотелось.

— Вот, смотрите, вам стало известно, и что, хотите сказать, вам это принесло хоть какое-то счастье? Или, быть может, жизнь поменялась к лучшему? Я, конечно, не сторонник какой-то определённой позиции, но мне кажется, что, кому дано знать, тот узнает в своё время. Вселенная даёт информацию тому, кто к ней готов.

— Но я чувствую себя действительно живым с того самого момента, как мне всё открылось. А когда я «умер», кажется, ощутил всю полноту жизни. Каждый слой лжи и игры в тех, кто мы есть, отвалился сам собой, словно кусок грязи.