Бесплатный фрагмент - Жизнь и смерть Агафия Тихоновича

Когда два камертона, настроенных на одну частоту,

стоят друг напротив друга,

то при ударе молоточком по одному камертону

начинает звучать и второй.

Во втором камертоне

начинаются вынужденные колебания

под действием звуковой волны первого камертона.

(научно-популярное описание физического явление резонанса)

Знакомство с Агафием Тихоновичем

Агафий Тихонович сидел дома на кухне (6-метровая кухня хрущевки, аппетитный запах колбасных шкурок из трехдневного мусорного ведра под раковиной) и обдумывал два важных ежедневных вопроса — выпить ли сегодня пива и почему вокруг все такие тупые.

Для того, чтобы выпить пива, надо было встать, одеться, спуститься по лестнице с третьего этажа (старая лестница частично без перил, тускло-зеленые стены и когда-то белый, а теперь неравномерно-серый потолок, покрытый сгоревшими спичками, покореженные почтовые ящики), толкнуть скрипящую коричневую железную дверь, пересечь двор (грязный снег в месте выбивания ковров и везде, гаражи, веселые зверушки, сделанные из старых шин, бьющая по глазам яркой краской новенькая иномарка дружно ненавидимого жильцами толстосума, купившего недавно из ностальгии бывшую родительскую квартиру и заодно к ней весь этаж в подъезде, и теперь делающего там силами бригады из ближней дружественной страны ремонт), выйти на Живорыбную, пройти двести метров, поскальзываясь на неровном льду тротуара, повернуть за угол на Проспект Буржуазии…

Агафий Тихонович мысленно устал уже на половине пути и даже не дошел до гастронома, в котором надо было еще отстоять очередь дневных раздраженных просмотром новостей телестарушек. Правда, Агафий Тихонович знал о существовании доставки, но, частично из-за нелюбви ко всему новому, и частично — из-за недоверия к незнакомцам, курьерам не доверял и их услугами не пользовался.

С ответом на вопрос «Почему все вокруг такие тупые?» было одновременно и просто, и сложно.

С одной стороны, все вокруг были такими тупыми, потому что не тупым был сам Агафий Тихонович.

С другой — не тупой Агафий Тихонович как-то раз за разом не мог ухватить скользкую, словно малосольная килька в мойке раковины, покрытой жиром, мысль — а все же почему?

Когда Агафий Тихонович включал телевизор, все было понятно — вот умные ведущие злыми взвинченными голосами объясняют, что вокруг враги, и это хорошо укладывалось в картину мира Агафия Тихоновича, которого враги окружали так же повсюду, начиная с лестничной клетки. Потом показывали тупые шутки тупых комиков, над которыми тупо смеялся тупой зал, и Агафий Тихонович, усмехаясь левым углом рта отдельным тупым шуткам, отпивал пиво (если перед этим не лень было спуститься по лестнице, пересечь двор и, пройдя Живорыбную, отовариться в гастрономе на Проспекте Буржуазии), и, отпивая пиво, опять все понимал.

Но потом, когда телевизор надоедал и Агафий Тихонович его выключал, в наступившей относительной тишине (звук работы перфораторов в квартире толстосума из соседнего подъезда, вой и чесание старой собаки сверху, почти никогда не прекращающийся рев противного ребенка молодой пары из квартиры снизу) ясные мысли как-то разбегались, и Агафий Тихонович оставался вновь наедине с ежедневным вопросом — «Ну почему же все вокруг такие тупые?»

Обычно Агафий Тихонович не успевал найти ответ на этот вопрос, потому что после выключения телевизора из сознания словно вынимали какой-то штырь, на котором держалось понимание мироздания, голова становилась тяжелой, и, сходив по малой нужде (подтекающий бачок, полки с ржавыми шурупами и гвоздями в майонезных банках, техническая вата, моток синей и моток черной изоленты, намотанные на простой графитный карандаш, М-ТМ 91, кирпичного цвета кафель на полу и бывший свитер, переделанный в жилетку, переделанную в приунитазный коврик), он отправлялся спать на диван-книжку (продавленное основание, поцарапанные полированные бока, различного размера пятна от пролитого пива на истертой поверхности).

Просыпаясь на следующее утро, Агафий Тихонович первым делом вставал и проветривал комнату (обои с отошедшими краями, полированный школьный стол из детства, покрытый сколотым оргстеклом, пыльные гантели, немытые окна в облезлых деревянных рамах, картина «Бой Гордыни Никитича со Змеем Добрыничем», цветной телевизор «Рекорд ВЦ-311/Д», на потрепанном подоконнике растресканный горшок с цепляющимся за жизнь чахлым алоэ, который Агафий Тихонович уважая за характер, четвертый год поливал раз-другой в месяц исключительно пивом).

Несмотря на склонность к домоседству, Агафий Тихонович свежий воздух любил, поэтому ритуал проветривания соблюдал строго, хотя и раздражался от того, что вместе со свежим воздухом в комнату попадает табачный дым с балкона, где сосед (вот тоже характер, не слабее, чем у алоэ) поставил себе сразу две цели — равномерно покрыть как можно бОльшую часть подбалконного палисадника окурками, чтобы очередной поздней весной, когда сойдет грязный снег, полюбоваться мокро-желтым ковром на талой земле, и наполнить трехлитровую банку пеплом (где-то слышал, что в аптеке дают за полную табачного пеплу банку то ли сто тысяч, то ли даже миллион, но в аптеку не заходил и информацию не уточнял, чтобы не разрушить мечту). Соседа своего Агафий Тихонович считал тупым вдвойне, как и всех курящих людей (не берегут здоровье, тратят деньги на ветер), поэтому при встрече на лестнице высокомерно отворачивался и крутил в кармане фигу.

Проветрив (порция дыма с балкона вперемежку со звуками вороньего карканья), Агафий Тихонович шел на кухню завтракать (батон, вареная колбаса «Перевязанка») и обдумывать два обычных важных ежедневных вопроса — выпить ли пива и почему вокруг все такие тупые.

Человеку нужен человек

Человеку нужен человек.

Поэтому пару раз в месяц к Агафию Тихоновичу заходил в гости его друг Милан Барагузинович (бывший заслуженный учитель ботаники неполной средней школы имени Академика Нанотриллионщикова, отцовская потертая офицерская гимнастерка и его же потрескавшийся ремень).

Познакомились они в гастрономе на Проспекте Буржуазии (первый этаж, остекленный фасад в белых прямоугольниках сигнализации, осыпающийся козырек, на котором вечером горела голубая неоновая надпись «…астрономический магазин», что можно было объяснить как удачно разбитой из рогаток мальчишками буквой «Г», так и часто меняющимися из-за растущей инфляции ценами).

В тот день Агафий Тихонович стоял в кассу, чтобы выбить чек на пиво. Сначала было он попытался занять очередь сразу в две кассы и посмотреть, какая подойдет быстрее, но теленовостные старушки подняли такой шум, что Агафий Тихонович, сложив в кармане пальцы в фигу, остался терпеливо стоять в одной очереди, однако зорко наблюдая за движением «своего» места в соседней, которое занял мужчина неопределенных лет в потертой офицерской гимнастерке (позолоченные зубные протезы справа вверху, пиджак цвета корицы с лоснящимися локтями).

Они одновременно подошли каждый к своей кассе, Агафий Тихонович попросил пробить пиво, а мужчина — сигареты без фильтра, что отвратило Агафия Тихоновича, презирающего курильщиков вдвойне больше, чем просто тупых людей от соседа по очереди еще сильнее.

Но в тот момент, когда оба протянули кассиршам деньги (похожие друг на друга женщины с траурно подведенными глазами, иссиня-черными волосами в несвежих белых служебных халатах 54-го и 56-го размера), в кассах что-то испортилось, и обеим очередям пришлось ждать минут десять выдыхающего пары агрофирменного вина (смесь дружественного заокеанского виноматериала, спирта и воды) примагазинного электромонтера-охранника (жена, дочка-младшеклассница и садово-огородная теща, купившая зятю хорошую подержанную отечественную машину, оформленную, впрочем, на дочь, во избежании).

Пока все ругались и электромонтер-охранник (последовательные служебные романы с обеими кассиршами на почве встречи женского одиночества и недоущемленного мужского эго в подсобке за вином и послерабочими разговорами) тыкал отверткой и скручивал пассатижами какие-то провода, Агафий Тихонович, утомленный ожиданием возвращения домой и распитием пива, а потому раздраженный больше обычного, негромко (но и не так, чтобы тихо), развернувшись к очереди в пол-оборота сказал: «Ну тупые!».

«Ну тупые!» — хриплым басовитым эхом прозвучало из параллельной очереди. Так как она состояла, кроме того самого неопределенного мужчины (бежевые подклешенные брюки со следами серого пепла на вытянутых коленях), сплошь из теленовостных старушек (сумки на колесиках разной степени клетчатости), Агафий Тихонович сразу понял, что встретил родственную душу. В свою очередь родственная душа так же узрела Агафия Тихоновича.

Возобновленные кассы одновременно плюнули в них чеками, они вместе отоварились и вместе вышли из магазина.

Много ли надо одной родственной душе сказать слов другой, чтобы душеносители протянули друг другу руки дружбы (обкромсанные три недели назад портновскими ножницами грязные ногти на одной руке и опиленные надфилем грязные ногти на другой)?

Даже то, что Милан Барагузинович не любил пьющих пиво (считая, что те наносят вред здоровью, а кроме того это трата денег на ветер или против ветра, в зависимости от направления), а Агафий Тихонович был такого же мнения о курящих, не смогло помешать их дружбе.

Агафий Тихонович был приглашен в гости к Милану Барагузиновичу, а потом и Милан Барагузинович был у Агафия Тихоновича с ответным визитом.

Агафию Тихоновичу ходить в гости к Милану Барагузиновичу не понравилось.