Синичка
Яркая! Сгорела словно спичка
В сумраке осеннего дождя.
Хрупкая и юркая синичка,
Выпорхнув с ладони у меня.
Улетела в солнечные дали,
Далеко в Созвездие любви,
И осталась там, где ожидали
Горы, сосны, море, соловьи.
Всё, чем ты наполнила реальность,
Ауру и мир своей души —
В каждой строчке — горькая фатальность
И сознанье горестной тиши.
Для кого-то книжная страничка,
Для кого-то смысл жизни всей —
Лучшая и яркая синичка,
Ты жива в поэзии моей…
Гомо сапиенс?
Да, тебя изменил COVID-эпидемия
или нет.
Появился особый вид
На красивейшей из планет.
Гомо сапиенс? Да не факт!
Промежуточное звено?
Завершаем спектакль. Антракт.
Дальше — некуда, дальше — дно…
Осенний снег
Он был мне так же удивлён,
Как я ему, — одно мгновенье.
Он был полётом наделён,
Коротким мигом вдохновенья.
Парил он, над землёй кружа,
И верил, что его призванье —
Не прозябанье в гаражах
Иль на другом безликом зданьи.
Желал он грациозно лечь
На ветви векового дуба,
И уж никак бездарно стечь
По трубам захудалым клуба.
Ведь миллион таких, как он,
(А может, больше миллиона!)
Скатились, слиплись, словно ком,
Отстав от буйного циклона.
И вот он, беззащитный снег,
Пока ещё совсем кристальный,
Как при рожденьи человек.
Итог почти у всех печальный.
Наполнясь грязью от среды,
Которой на земле немало,
Стечёт он струйками воды
В канавы, в стоки, как попало.
Ах, этот искренний покров,
Закрывший на мгновенье серость,
Спасибо, что ты скрыть готов
Всё то, что видеть не хотелось.
Он был почти в наш мир влюблён,
Пока внезапно не растаял.
И чтоб мы помнили о нём,
Нам лужи во дворе оставил.
***
Он на ветру совсем продрог,
Трепещет под стеной дождя —
Калины огненный листок,
В небытие не уходя.
Он не спешит упасть в траву,
Смешаться с павшею листвой
И тихо преть в глубоком рву
Сметённым грубою метлой.
Его бессмысленный протест —
Стихия! В ней — и власть и мощь!
Его безмолвный манифест.
Стихия гонит вдаль и прочь.
Он на ветру оледенел,
Но не сломался, не упал,
Он от мороза поседел,
Хоть был так беззащитно мал.
Он проиграл, но победил
В тот самый быстротечный миг,
Когда держался там без сил,
Пускай потом он и поник.
Он победил назло судьбе,
Законам жизни вопреки.
И я, шагая по листве,
О нём черкну две-три строки.
Беседа с летом
— Во что же ты одето, лето?
В листвы зелёный сарафан?
— Лучами тёплыми согрето,
Я загораю тут и там.
Я пробуждаю к жизни травы,
И эстафету от весны
Я принимаю и по праву
Её несу — в том мы честны.
Ещё бываю я нарядным…
Когда прилипчивый загар
Придёт, я стану шоколадным,
Брутальным, я ещё не стар.
Что я ношу? Вот вы пристали.
Не отличаясь от людей,
Бандану, шорты и сандалии,
(Конечно, ярче и модней!)
А сарафан — не мой наряд,
Вы не по адресу, простите.
Весны и осени я брат,
Зимы ж — племянник, извините.
Очки, конечно, и панамы —
Всё это дополняет вид.
Ношу я майки и «багамы»,
Ну, в общем, хватит! Без обид!
Я побегу, ведь я на пляже
Ещё и не был, не лежал,
Песка почти не трогал даже,
Ну, в общем, всё, я побежал.
Счастье в семье
Счастье в семье — это милые будни,
Счастье в семье — это труд и успех,
Счастье — сквозь дебри и путь, даже трудный,
Счастье в семье — это радость и смех.
Счастье… Его не оценишь словами,
Рамки ему не составишь никак,
Строится счастье порою годами,
Рушить его — просто мелкий пустяк.
Счастье — когда есть в душе пониманье,
Счастье — когда есть уют и покой.
Счастье в семье — это просто вниманье,
Ласка, забота всех тех, кто с тобой.
Счастье в семье — ювелирное дело,
Тут невозможен подход сгоряча.
Нужно идти осторожно и смело,
Счастье не терпит решений сплеча.
Счастье в семье — это дом, это дети,
Счастье в семье — это встреча с женой,
С самой прекрасной и лучшей на свете,
Самой любимой и только одной.
Любимый век
Божественно, вы просто описали
Переплетенье кружев, крови, стали.
Такие давние, прелестные картины,
Такие вековые, как гардины,
Что я встречал в Германии когда-то,
Была там даже вышита и дата.
Припомнить не могу, да то пустое,
Что даты в это время непростое.
Что эти цифры в золотое время,
Решал порой кинжал, порою стремя,
Где будешь ты, погост и бал открыты,
Неважно, клинки бы были сыты!
А дамы чувств полны и впечатлений,
Они так жаждут часа восхищений,
Их напитать спешим, подайте шпагу!
Люблю тот век за храбрость и отвагу.
Порочная основа
Нет никого, кто ближе мне по духу,
В ком совмещен небесный, божий дар.
Соединяя ангела и шлюху,
Ты нанесла безнравственно удар.
По мне опять. Не ведая об этом,
Ты продолжаешь свой привычный путь.
Душа твоя с коварнейшим секретом
Будить в сердцах развратнейшую суть!
Ты каяться, конечно, не готова,
Всё ведаешь, всё знаешь, всё, как есть!
А на вердикт «Порочности основа»
Смеёшься — мол, природа, Ваша честь!
Ирландский эль
Огнём горим, горим опять,
Спешим порой мы возгораться.
И быстро гаснем, но стараться
Не стоит ярко догорать.
Пьянит, как ты, ирландский эль,
И, сбросив тесные одежды,
Душа потребует надежды —
Что это счастье или хмель?
Душа уже спокойно спит,
Камин тихонько догорает.
И тихо музыка играет,
Тобой поставлена в repeat.
***
Через пучину страха,
Сквозь «не могу» пиши.
Всех посылай на х@й
В этой пустой тиши.
Вздыблены вечно обломки,
Цивилизации гнёт.
И так безнравственно тонки
Льдины, и только вперёд.
Тащишься «Примы» окурком,
Жизни убийцей людской.
Счастлив, отмеченный дуркой,
Этой удаче простой.
Так познаём мы беспечность,
Вечную суть бытия.
Мир — это лишь бесконечность.
Пусто и нет них@я.
Сублимация Герды
Дикий, заснеженный край,
Ты не такая, как прежде.
Ты — моя Герда, я — Кай —
Есть ли для нас луч надежды?
Ты — без любви, без тоски,
Лёд от седой королевы
Белым осыпал виски.
Выхода нет, только левый.
Жаль. Не спасти, не сберечь,
Проклята северным ветром.
Шаль, чтоб тебя уберечь,
Стала дырявым отрепьем.
Тихо истлела любовь,
Вымерзли чувства в морозе.
Я потянусь к тебе вновь,
Будто к той сказочной розе.
Веришь ли, это хандра,
Коркою грязной покрыла
Все, что любила вчера,
Всё, что нелепо забыла.
Новое изданье
Поздно встрепенулась — всё прошло.
Стаял снег, ручьи кровавой лужей
В водосток стекли. Не повезло?
Ничего, ведь он уже не нужен.
Это просто армия мечты…
Невесомый пар в руках у бога.
И снежинки лишь для красоты.
Краткая, без выбора дорога
Так и мы летим, спешим, к мечте,
Разыграв спокойную беспечность.
Намечая цели в суете
Позабыв себя, шагая в вечность.
Но пройдёт всё это, да и то,
И без нас седое мирозданье
Новый шар достанет из лото
И запустит новое изданье.
Почти безгрешный пёс
Падал снег, бежали люди,
На обочине ждал пёс,
Что зима его остудит,
Много лил солёных слёз.
Не сложилось… Так бывает
У людей и у собак.
Не сложилось. Каждый знает,
Жизнь-подброшенный пятак.
И нужна-ли в этом спешка,
Есть фортуна, есть дела.
Поспешишь — в ладони решка,
Подождешь — лови орла.
Вот и тут не получилось…
Вырос крупным, громкий лай…
Да, реально не сложилось,
Людям йорков подавай —
Всё компактней, это точно,
Тише, ярче. И престиж!
Обменять решили срочно,
Как же тут не загрустишь.
Не скулю. Проклятый холод
Пробирает аж до лап.
Что убьет скорее? Голод?
Да ещё и этот храп,
Что будил всегда ребёнка,
(Я ж не знал, что я храплю).
Длинный путь, скамья, пелёнка…
Плачу, жду, опять терплю.
Брошусь просто под колёса.
Будет больно, не беда.
По-людски и без вопроса,
И машине нет вреда
Может это неприлично,
И грешно, но я же пёс.
Жаль водителя — он лично
Столько стресса перенёс.
На плаву
Много всего было,
Прорва всего — вместе.
Но мелодрам мыло
Мы обошли с честью.
Ревность, любовь, встряски,
Все катаклизмы быта.
В мыслях стоим у коляски.
Вот уже — нет. Забыто.
Триггеры, прошлого духи,
Воздух пропитан угаром,
Всюду мерещатся шлюхи…
Мы обладали даром
Спорить, мириться сразу
Ну или почти. На сутки
Мы замолкали. Фразы
Крепкие (даже жутко!)
Мы отпускали в браке
(В браке и брак возможен).
Не было только драки,
Что же теперь? Уничтожен
Нашей любви кораблик
Утлый такой, побитый?
Может заглянешь в паблик?
Может совет — неизбитый?
Коуч подаст на блюде
Что нам, чего, сколько!
Мы же способные люди,
Знать бы на что, только.
Нас обманули
Нас обманули,
Верно, милый друг.
Хотя не так,
Наверное, подруга.
Чужими стали,
По просту и вдруг.
Простой пустяк,
Суметь забыть друг-друга.
Тут всё, как есть,
Без выдуманных слов,
До боли там,
Где что-то билось прежде.
Благая весть,
Я ко всему готов.
Теперь я сам,
Смеюсь в лицо надежде.
Сонет
С тобой мы ели апельсины,
И под сонеты Дю Белле
С венком терновым на челе
Впитали Римские картины.
Уже рвались через рутины
Всего, что спрятано во мгле,
Рвать крючкотворное желе!
Последствия необратимы!
Потоки невозможных фраз,
Всего, что создано до нас,
Так обратить спешим в искусство.
И вот летим, летим, порхая,
И, на удачу уповая,
Лелеем в сердце это чувство.
Страшно-сладкая дверь
Ах какая нелепая штука,
Что любовью в народе зовут!
Вот такая тупая наука —
От неё то и дело везут
В «жёлтый» дом (подлечить от горячки),
А в катаверной бронь на места.
От любви не избудешь болячки.
Все возможные люди (из ста
Сто процентов) проходят проверку.
Каждый вновь заглянуть норовит
В эту страшную, сладкую дверку…
Заменить бы Amore на Covid.
Вот тогда бы поток поубавить,
И чумных отогнать от икон.
Невлюблёнными запросто править,
Нужен только какой-то закон!
***
К сожалению, это будет.
Скоро в СМИ отшумят отголоски,
И трагедию кто-то забудет,
И пошутит над этим чуть плоско.
А потом побегут передачи,
Обгоняя друг друга в эфире.
Передать это с новой подачи,
Осветить целиком и пошире.
Снова лозунг: «Искать виноватых»,
Посадить, осудить, разобраться,
Заверения слуг хамоватых
За народ поскорей расквитаться.
Жаль, что мы в той игре — просто пешки
И конца этой партии нету.
Для кого-то лишь головешки,
Дотлевающие без ответа…
Как хорошо
Как хорошо, что мы не боги,
Что смертны, ходим по земле,
Переставляя свои ноги,
Кочуя с вечностью во тьме.
Как хорошо, что век короткий
Нам дан судьбой. И неспроста
Он делает немного кротким
Наш нрав, чтоб с чистого листа
Не начинали мы ошибки
Творить по новой каждый раз.
Нам график сделали негибким…
И ограниченным подчас.
Трудармейцам…
Какая может быть обида
За страх, за горе и за кровь,
За дни, за годы геноцида,
За сны, что будят вновь и вновь,
За боль, за дуло автомата,
С которым встретился твой взор,
За то, что шёл отец куда-то
И не вернулся до сих пор,
За то, что, матерясь, нас гнали
В степные дали мужики,
За голод, что мы проклинали,
За годы, что «за колоски»,
За смерть детей от истощенья
В землянке серой и гнилой,
За всё, за все судьбы мгновенья,
Что называют кабалой.
За всю тоску и униженье,
Что я запомнил навсегда,
Вас не простит одно мгновенье
Сознанья муки и стыда.
Нет никакой в душе обиды
За истязанья этих лет.
И служат в церкви панихиды
Всем трудармейцам, коих нет.
Спасибо выжившим и павшим
В нелёгкой классовой борьбе
За всех замёрзших и угасших,
За серп и молот на гербе.
За всех
За всех, кто жил, за всех, кто пал,
Поднимем рюмки и стаканы,
Кто вкус победы не узнал,
За всех, кто носит свои раны.
За всех, кто в двадцать, а седой,
Сознанье лепит из обломков,
За всех, кто вечно молодой
Глядит с улыбкой на потомков.
Поднимем тост за матерей,
Их слёзы звёзды не оплатят.
Кто пережил своих детей,
Тому и звания некстати.
Хочу ещё за тех, кто здесь,
Кто свой мундир не опорочил,
Кто знает, что такое честь,
Кто ради званий не курочил
Чужие жизни и берёг,
Как только можно, жизнь солдата,
За всех, кто им не пренебрёг,
Любя как сына и как брата.
Кто страх помог преодолеть
И в первый бой поднял примером,
Кто за отечество радеть
Рождён на свет был офицером!
Аттестат
Я сегодня, не скрывая радость,
С документом дорогим стою.
Аттестат — какая в слове сладость!
Я его не говорю — пою!
Этим мне охота поделиться
С каждым, кто сегодня на пути.
Рано утром мне совсем не спится,
И для рук уж места не найти.
Вот она, заветная бумага,
Завершающая школьный век.
Вот уже я больше не салага,
А довольно взрослый человек.
Было мною сделано немало,
И спасибо вам, учителя,
Что учили нас не как попало,
За труды, что не пропали зря.
Аттестат! Какая в слове твёрдость
И какая ценность многих лет!
Аттестат — моя большая гордость
И признанье жизненных побед!
На берегах
На берегах Невы холодной
Стоял я, «дум безмолвных полн».
В моей душе, до чувств голодной,
Был сумрак, как в пучине волн.
Река текла неторопливо…
Куда ей в общем-то спешить?..
И только утки суетливо
Свою показывали прыть,
Ловя батонные кусочки,
Что кто-то в сумраке бросал.
Я расставлял меж мыслей точки
И после строк, что написал.
Какими были мы, какими стали
Какими были мы, какими нынче стали.
Быть может, состоялись и мечты.
И не пропало всё, что созидали,
В душе осталась доля чистоты.
Какими были мы… Амбиции, надежды —
Всё далеко и будто бы вчера.
Меняли мир счастливые невежды,
Но у него была своя игра.
Но несмотря на то, что нас не стало
И мы по единицам разбрелись,
Я рад тому, что нас объединяло,
Что наши судьбы так переплелись.
Тебе желаю я — живи и здравствуй.
И береги себя, семью, детей.
Над буйством мысли, ленью в теле властвуй
И сторонись завистливых людей.
Как жаль
Как жаль, что ты совсем мне не звонишь —
Твой звонкий смех нас так объединяет.
Ты даже по-особому молчишь,
С тобой минута даже опьяняет.
Как жаль, что не могу сейчас в глаза
В твои, как будто в море, окунуться
Солёное, как чистая слеза,
Глубокое — обратно не вернуться.
Как жаль, что не коснуться твоих плеч —
Небесный скульптор приложил к ним руку.
Как жаль, что не скажу с душою речь
На расстоянии длиною в муку.
Как жаль, что очень многое нельзя
Лишь потому, что нет звонков обратно.
И шнур от телефона, как петля,
Надежды душит как-то безвозвратно.
Не спеши
Не спеши, к чему тут торопиться,
Всё само когда-нибудь придёт.
Будешь ты свободна, словно птица.
Сердце-то и без любви живёт.
Всё изменится когда-нибудь, наверно,
В жизни всё меняется всегда.
Что там будет верно и неверно,
Может быть, поймёшь через года.
И поднялись
Без доли жуткого трагизма,
В зелёной дымке без конца,
Ушли, как символ героизма,
Защитники из Осовца.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.