Бесплатный фрагмент - Жизнь — это двух существ слиянье

ПРОЛОГ

«Белое насмерть борется с чёрным:

Лечь костьми, но найти в нём просвет».

Вячеслав Куприянов

Рассуждая о белом и черном, о «борьбе за душу…» решила просто познакомить читателя с одним из моих любимым латиноамериканских поэтов Роберто Фернандесем Ретамаро» Мужчина и женщина». Романтичная литература Латинской Америки изобилует прекрасными авторами, воспевающими любовь мужчины и женщины. Наряду с многочисленными проблемами, сотрясающими латиноамериканские страны, любовь остается безусловным двигателем прогресса и шагов, мотивирующих людей на жизнь, мир, свободу. Просвет о котором пишет Вячеслав Куприянов испанцы предлагают найти в любви и почитании женщины.

«Если мужчина и женщина…

Если мужчина и женщина проходят по улицам,

которые только им и видны,

по окраинным улицам,

впадающим в сумерки, в бриз, в океан тишины,

с древним или современным пейзажем,

больше похожим на музыку, чем на пейзаж,

если там, где ступают они, вырастают деревья

и глухая стена начинает сверкать, как витраж,

если лица им вслед поворачиваются,

словно завороженные звонкой трубой

или пестрым шествием фокусников,

окруженных толпой,

если при виде мужчины и женщины

кварталу горластому не до речей:

замирают качалки у дома,

и падают на мостовую связки ключей,

и одышки становятся вздохами,

то всё это не оттого ль,

что любовь настолько редка, что увидеть ее —

словно почувствовать сладкую боль,

обмереть, задохнуться,

загрустить, не поверить глазам,

словно услышать наречье,

на котором когда-то разговаривал сам,

от которого

что-то такое осталось на кончике языка,

что-то на шепот похожее,

на шепоток, шорох замершего шепотка?»

Роберто Фернандес Ретамар

Пусть женщина возникнет из ребра

Бог женщину создал не из ребра.

Возник мужчина, хитро, прорастая

                                                 из женщины.

И ветви разрослись,

а крона на на себе пригрела стаю.

Синиц? — Да нет, в ней не хватает стати.

Орлов? — Да нет, привязанность не та.

Грачей? — Чуть-чуть крупнее, и иначе гнездятся.

Ах, вороны?

— Возможно, если только —

шальные одиночки без гнезда.

Бог женщину создал не из ребра.

Её он напитал святым нектаром.

Чтоб на земле, вдруг, появилась пара.

Она — создание Божье.

Он — игра

воображенья, замыслов, желаний,

стремлений, помыслов, земных утех,

источник слёз, обид, её страданий.

— Росток незрелый?

— Больше, — смертный грех.

И чтобы изменить это созданье,

стоят пред Богом, будто изваянья,

грешные дочери, и просят:

— Боже!

Хочу, чтоб на тебя он стал похожим.

Я для него заступница и мать,

возлюбленная, поводырь и муза.

А он? Да нет, не то чтобы обуза,

он тень, и без него мне жизни нет.

Прошу, свой давний замысел исполни,

пусть женщина возникнет из ребра…

И зацветёт росток любви Господней,

Сокровище, плод мужнего тепла.

Жизнь — это двух существ слиянье…

Жизнь

Во все века и с сотворенья мира

Две сути Человечеству даны:

Одна прекрасная — божественная лира,

Другая тёмная — исчадье сатаны.

Свет жизни — Терпсихора и Эрато,

Подруги Эос, утренней зари.

Ирида шлёт от всех Богов награду, —

Мост Радуги — связь Неба и Земли.

И жизни мрак — Агрессия и Ярость,

Гнев, Зависть затаилась, Подлость жжёт

Того, кто дарит Свет, Любовь и Милость.

Добро опять ведут на эшафот…

Быть Человеком — значит быть творцом.

Быть Женщиною — значит быть Богиней

И взращивать лишь лучших из людей.

А если так не суждено, отныне

Суть женская восстала против Зла,

Ушла под покровительство Ареса,

Себя на Тьму и Войны обрекла,

Окутав Ипостась чёрной завесой.

Ночь

Ночь опустилась на низинный луг.

Костёр пылает, лунный свет струится…

Застыли тени граций, речка спит.

Здесь всем дано покоем насладиться.

В гармонии всё, что подвластно взору.

Порядок и ухожено жилище.

В колчанах стрелы, на полу циновки.

Щиты начищены, в котлах вода и пища.

«Мы будем править и вершить дела,

И безгранично царствовать отныне.

Подвластным станет всё в огромном мире,

Что мудрая природа создала…»

Вдруг ожили все тени.

И взметнулись

в порыве танца гибкие фигуры.

И музыка заполнила поляну.

И мускус через хмель лугов прорвался.

И задымился воздух от кальяна.

Внезапность и молниеносность —

Где же, те качества, что так врага сражают?

Предстали перед нами нимфы:

Девы с повадкой нежных ласковых затворниц,

Меч не державших, не метавших дротик,

И только танец, — огненный и страстный…

И взгляд испепеляющий, прекрасный.

И нега и любовь от них исходят.

Наворожили звёздам

Оттанцевали, дань отдали небу,

Наворожили звёздам и уснули.

День впереди воинственный и злобный…

Ей нужно стать воительницей грозной.

Ведь только мудрость, мужество и сила

Позволят власть хранить и править миром.

Царствую

Власть. Господство. Сила и Свобода

Женщину на небеса возносят.

Дух гордыни, вот она ликует,

Царствует… на пьедестал восходит.

Амазонка с высоты державной

Оглядела все свои владенья

И запела… В этой песне вольной

Столько ожиданья и томленья,

Столько страсти в глубине таится,

И рванулась в танец в исступлении.

Зазвенели бубны, а мониста

Задрожали в такт душевной дрожи.

Суждено сегодня ночью сбыться

Сну, что её гложет и тревожит.

Снится тот, забытый, под запретом,

Неподвластный ни уму, ни сердцу.

Всё наперекор, весь из соблазнов,

С вечной червоточиной, ну где ты?

Прокляла и изгнала из жизни.

Получила то, о чём мечтала:

Власть, свободу, силу и господство.

ЦАРСТВУЮ. ЦАРЮ… везде… устала…

Да будет так

Тишину взорвали смех и песня.

Удалить? Нет! Нет! Прошу впустите…

На него взгляну лишь раз.

Уйдите…

Нет, пожалуй оставайтесь,

Вместе

Мы его послушаем рассказ.

— Понятно, одинок. К любви стремится.

Сюда он шёл с рассвета до заката.

И знал, что ждёт, что ждёт его расплата

За то, что в нашем о царстве появился.

Зов плоти? Зов души? Иль Мирозданье

Творит судьбу и заставляет сбыться

Тому, что Бог создал своим дыханьем,

Крестораспятьем, Воскрешеньем внове…

Иль из глубин веков, сквозь толщ Вселенной,

Гордыням вопреки. Переворотам.

Водоворотам. Противостояньям…

Над миром властвует Любви Сиянье.

И без любви земной Свет невозможен.

Да будет так! Мир воплотился в Слове:

Жизнь — это двух существ слиянье,

Хранящих в сердце Заповеди Божьи.

Противостояние

Готика

Мир наполнен безумьем разврата.

Это готика выткала тлен. Тлен греха,

Тлен растленья и ада.

Для души безмятежной плен.

Как унять ту пьянящую муку,

Что в сердцах поселилась изгнанных…

Кто протянет благую руку

И укажет тропу в край избранных?

Раз познав упоенье страстями,

Вряд ли встанешь на праведный путь,

Путь с которого вырвал цунами

И посмел вглубь вулкана швырнуть.

И летаешь в разверзшейся бездне

Меж морями и сушей один —

Femme fatale и сердце все глуше

Ищет воздух в безмолвье вершин.

И уносит к высотам парящим,

Проступающим сквозь облака.

Нет, не этот, величьем манящий,

Мир — спасенье. Сокрыт он пока.

Недоступен… Здесь духи и феи,

В нем соитье великих Богов.

Не найти простым смертным укрытья

От земных неизбежных грехов.

Ну и пусть… Путь земной люб и сладок,

Полон мук, кровоточащих ран,

Паутина бесовских повадок

И «губительной страсти» вулкан.

Мир расставил капканы, ловушки.

Это готика выткала тлен,

Тлен греха, поглощающий души,

Фам Фатале — Фатале Плен

Тлен греха, тлен растленья и ада.

Фам Фатале — Фатале Плен.

Лишь на любовь благословляет

О, женщина! Исчадье Ада?

Иль златокрылая Богиня?

Живит как вешняя соната,

Испепеляет, как пустыня.

Уничтожает, жжет и ранит,

Прощенья, снисхожденья просит.

Вновь исцеляет и смиряет.

Лишь на любовь благословляет.

И на алтарь любви возносит.

«Роковые женщины» и «губительные страсти»

Нет!

Нет! Нет! Нет!

Ведь можно избежать

Глухих страстей,

Бушующих над бездной,

Сжигающих и рвущих ипостась

Намерений благих,

Уйти от них

В святой приют Надежды.

Покажите любовь без изъяна.

Я хочу посмотреть.

И пока лишь врачую раны…

А любовь продолжает жечь,

Рвать сердца и коверкать души,

Обращая всю нежность в боль.

Покажите любовь без изъяна.

Расскажите в чём соль

Тех безмерных и жгущих страданий,

Что шагают с мукой любви.

Почему, даже те кто их знает,

Продолжают идти

К нестерпимым земным состояньям,

Погружаясь в их жалкий плен…

Почему отключает сознанье её тлен?

Нелегко раскусить куски цепи,

Приковавшей к наветам ангельским.

Но находят и там прорехи.

Не пугает

И суд Всевышнего,

И анафема. Лучше ад?

Нет… Нет… Нет…

Нет!

Спаси меня, райский сад.

Нет!

Нет! Нет! Нет!

Ведь можно избежать

Глухих страстей,

Бушующих над бездной,

Сжигающих и рвущих ипостась

Намерений благих.

Уйти от них

В святой приют Надежды.

Пенилась кровь

Из чего мы соткали любовь?

Нет не мы, это я её ткала…

А в тебе просто пенилась кровь,

Страсть бурлила и пламя сияло.

Ну, а я всё готова принять,

Всё, что светом сияет и греет.

Я устала напрасно гореть,

Пусть сожжёт меня тот, кто сумеет.

Из чего мы соткали любовь,

Нет не мы, это я ее ткала.

Это страсть,

         просто страсть,

                   просто страсть,

Мы хотели и это совпало.

И опять я готова принять,

То, что светом сияет и греет.

Только. где же любви ипостась,

Кто её маяту одолеет.

А во мне теперь пенилась кровь.

Ты ж, в высокие дали стремился.

И искал в этом пекле любовь,

А над болью и страстью глумился.

И опять не смогла я сгореть,

То беда или свыше награда,

Может быть, отыщу я любовь

И сгорю, не пройдя муки ада.

Спасался от греха

Спасался от греха…

Искус разврата силен…

И неминуема расплата…

Накрыло кружевное одеяло,

И паутина поглотила душу.

Иссиня — черным странница мерцала.

На свет рвалась, святой запрет, нарушив.

И небо, через этот редкий проблеск,

Казалось исцеляющим заветом.

Душа, покаявшись, опять сияла

И снова выбор, между тьмой и светом.

Он бесов изгоняет из меня

Он бесов изгоняет из меня.

Зачем? Я их нарочно подпустила.

Подразнят пусть, подергают меня,

Проверят прочность моей веры, силы.

Он бесов хочет просто так унять,

Не испытав их дикого коварства.

Зачем? Они ведь будут совращать

Всех тех, кто слаб и не познал лекарства

От их бесовских чар.

Он бесов хочет просто отпустить,

Сказав: « Как вы ничтожны и бессильны».

Зачем? Они сумеют отступить

И затаиться. Будучи всесильны —

Вернутся в трудный час, когда не ждёшь,

И пережгут всё золото оков,

Скрепивших страждущих,

Оков, которых жаждешь…

Он бесов хочет обойти? Да, он таков!

Безумец? Нет. Он устоявший…

Судачил о грехе

Смеялся и шутил, судачил о грехе.

Молиться призывал и говорил о Боге,

О праведной, размеренной дороге,

Боялся бесов больше, чем грехов…

Лукавил, ёрничал, и всё таки попался.

Сбегая от сует, сам Бесом оказался.

Внимавшие ему послушно,

Сидят смиренно на краю в ловушке

И ждут, когда им праведник поможет.

А тот притих — грешит и силы множит.

Для праведников всех веков пример —

Прекрасный ангел — грешный Люцефер.

О, ангел Ада

О, Люцифер! О, ангел Ада.

Певец греха и совратитель.

Иду к тебе …зачем то надо

С тобою быть мне, исскуситель.

Трудна тернистая дорога,

Тоска на сердце, мрак в душе…

И кажется совсем немного,

Последний вдох, и вот уже

Разверзлись огненные бездны,

Бурлит расплавленная лава,

И в этом мраке я исчезну…

За что и по какому праву?

Застыла. Ужас и смятенье…

И шаг назад. Вдруг свет небес,

И ангелов святое пенье.

— Ты, Боже? Для меня Воскрес!

О, Люцифер! Властитель Ада.

Прошу отвергни, пощади.

Ушёл… Тебе меня не надо..

А лава  пенится в груди.

Я выиграла

Я выиграла в схватке с сатаной,

Но он смеётся над моей победой…

Его глаза горят в ночи огнём,

Ну, а мои? Чуть брезжат тусклым светом…

Он знает — не окончена игра,

Что б страсть изгнать,

Во мне не хватит силы.

Я буду извиваться и стенать,

И каяться, и клясться до могилы.

Но помнит  Ангел обо мне всегда,

И шаг неверный зорко охраняет.

И если видит, что близка беда,

Опять на помощь Бога призывает..

Победа Бога и моя вина.

Колени преклоняю у икон…

Усмешка….из груди проклятья стон…

Назад на шаг отходит сатана..

Сам от любви бежал всё дальше прочь

А что есть Ад?

И есть ли он, и где?

Быть может, Ад — отсутствие любви.

И если вдруг на много лет назад

ты прокрутил все встречи визави

и понял, что приняв разлуки яд,

шёл в никуда проторенной тропой.

Что сам себе тернил дорогу в Ад.

И Рай легко оставил за спиной.

Ты шел упрямо в поисках любви,

пытался все невзгоды превозмочь.

Шептал с надеждой — Боже, помоги.

Сам от любви бежал всё дальше прочь.

И шёл вперёд. Вперёд от Рая прочь.

Предчувствие беды

Предчувствие беды за мною по пятам,

Зловещие следы я вижу тут и там.

Они не глубоки, лишь контур наживлён.

Предчувствие беды — из будущих времен.

И дьявольский оскал, туда, где пустота.

Предчувствие беды — а не сама беда.

Дурман любви

Зноем повеяло, ветром горячим,

Хмелем степей, напоило дурманом…

Как буду жить в этом солнечном пекле,

В мире видений и грёз окаянных?

Чем ты блудница меня опоила,

Гибельным зельем — мёдом иль ядом?

Долго ль дано мне в отчаянии биться,

В клетке Чистилища, в бегстве из Ада..

Сети

Замани меня в сети порока,

Я не против уже согрешить.

Никогда не услышишь упрёка:

— Мол, заставил без Бога жить.

Я сама уж давно решилась,

Чувствам волю дать и гореть…

Только Бог внутри поселился,

К Сатане не пускает в сеть.

Сатана вокруг хороводит.

Наблюдаю за ним я пристально.

Но мой ангел меня уводит,

И ведёт по тропинкам чистым.

Обращение

Господи, но почему тебя,

Я молю в неделю ту страстную?

Разреши мне жгучим поцелуем

Насладиться до судного дня.

Может, кто- то, грустно лба коснувшись,

Вздрогнет, ощутив застывший холод.

Господи, пускай ко мне прижмётся,

Здесь, пока жива, хоть раз, кто молод.

Может быть, Тебя и рассмешила,

Вся нелепость моей просьбы, Боже.

Сам вдохнул в меня ты жизнь и силу,

В мир Любви послав простой ПРОХОЖЕЙ.

Разреши на миг остановиться,

В её царстве преклонить колени,

Не позволь лихой  судьбе  глумиться,

Насмехаться в маске снисхожденья.

Сам вдохнул в меня ты жизнь и страстность,

В сладкий Мир Любви, послав ПРОХОЖЕЙ.

Так позволь мне в нём остановиться,

Пусть в страстной четверг, в запретный, Боже.

Борьба добра и зла

Борьба добра и зла, борьба за душу,

Схлестнемся в схватке, бесконечен бой,

Мы все подвластны страшной лихорадке,

Сжигающей. Съедающей покой.

У каждого свой путь

У каждого свой путь, а мой — Голгофа,

Гордыня не даёт душе смиренья.

У каждого свой крест, но мука ада

минует тех, кто молит о прощеньи.

У каждого свой путь… У аналоя

Прошу Спасителя — оставь на время.

У каждого свой крест, и на коленях,

Покинутая, бьюсь я в исступленьи.

У каждого свой путь, а мой — Голгофа.

Гордыня бросит взгляд на аналой,

У каждого свой крест и мало вдоха,

Чтоб обрести смиренье и покой,

И чтоб понять, за что все муки Ада

И прелесть Рая сердцем возжелать.

Раз все грешны, кому же боль без края,

Кому без меры царства благодать?

Как мне свой крест принять и не роптать?

Как мне поверить — в Вере исцеленье.

И на моей душе опять печать,

Печать грехов — Бунтарства и Безверья.

Отдать долги

Отдать долги! Ты мечешься в Аду.

И понимаешь, — просто не успеешь.

Ты мог успеть, покуда был в бреду,

Покуда, шёл. А вот теперь не смеешь

Ты убежать от чёртовых колёс,

Пусть Ангел в сотый раз подставит крылья.

Твой кукловод — коварный, хитрый пёс.

И корчишься от злобы и бессилья.

Отдать долги? Ех! Вспомнить бы, кому.

Кому ты задолжал на этом свете?

Ему? Себе? И в сотый раз — кому?

Себе ты задаешь вопросы эти.

Вот небеса — дарили синий свет.

Река текла по необъятной дали.

Светило солнце, радовал рассвет.

Тебе же это даром выдавали!

И было сердцу радостно порой

Всё получать и праздником делиться.

Лукавый пёс маячил за спиной…

И пролетала мимо Феникс птица.

Ты возомнил: Да я силён как Бог!

Мне мало благ, что получаю даром.

От малости такой я занемог!

Мой мозг охвачен бесовским пожаром…

Крушу долины. Для свободных рек

Возвёл плотин бетонные преграды.

Когда-то был я просто человек,

А вот теперь упырь, исчадье Ада.

— Отдать долги, кому отдать долги?

Ты пред судом вселенским вопрошаешь.

И страшный суд, и чёртовы круги,

И  с Люцефером в покер «там!» играешь…

Небыль

Спряталась.

В угол забилась.

Плачу.

Жду чего? Не знаю.

Вошёл.

Стоишь в дверях.

Пылает

Дверной проём.

Что сказать?

Меня нет.

Мёртвая.

Не хочу возвращаться

В пекло

Нашей любви.

Не был.

Мглой закрыто небо.

Небыль.

Сто барабанов в сердце

Стучат.

Норовят разбудить, всё обернуть

Вспять.

Хватит! Хватит в дверях стоять.

Сядь.

Время еле ползёт,

Медленно

Расползается от дивана в угол.

Окаменела.

Сижу затаившись.

Не мое тело.

Мочь и сметь!

Теперь не важно.

Могу, смею.

Отважна.

Не хочу, не надо.

Камень

Страшен при камнепадах.

Застывший —

Лишь для надгробья.

Боже правый!

Изголовье пусть дожди

ПолАскают.

Я себя истязаю. Я себя убиваю.

На что

Поменяю жизнь?

Хочу жить!

Не могу Быть.

Дождь

Полощет, нет мочи.

Бьёт

В окна. Что сказать

Хочет?

Не хочу возвращаться

В пекло

Нашей любви.

Он хочет.

Мглой закрыто небо.

НЕБЫЛЬ…

Покаяние

В сереньких потрепанных ливреях

Вышли в свет подружки Гименея,

Шли по улице, несли иконы,

Вслед летели колоколен звоны,

Шли и Бога о любви просили,

Души их рыдали, голосили.

Так дошли подруги до погоста.

Странные непрошеные гостьи.

У погоста церковь их встречала.

Господи! О чём она молчала?

О любви земной, к себе манящей.

О любви большой и настоящей.

И горели повсеместно свечи.

Утром вышли, а пришли под вечер

И застыли в ожидании чуда.

Свет струился благостный. Откуда?

В отблесках священное писание:

«Принял ты любовь, как подаяние.

А она бесценный дар нам, свыше.

Только сердцу суждено услышать».

Возвращались утром предрассветным,

Май сады раскрасил белым цветом.

Белый цвет в душе от покаяния…

А ливреи золотом сияли.

Я тону

Глыбы гор, утонувших вчера,

пики вздохов и крик души.

Я тону, я боюсь не всплыть.

Кто то шепчет: Дыши.

Чем дышать в глубине тоски?

Как сказать — я люблю, и кому?

Как коснуться твоей руки.

Ой, — лю… лю…

Льётся песней моя тоска,

И плывёт по отрогам дня.

Я тону, мне уже не всплыть,

Мне не жить без тебя.