Бесплатный фрагмент - Жить, стремясь к истине

От переводчика

О чем эта книга? На первый взгляд, вроде бы, попытка доказательства, что Тора истинна, Б-г есть, и нужно жить, соблюдая заповеди еврейского закона. Но если так, возникают два вопроса. Во-первых, подобные книги уже были (например, рава Моше Хаима Луццато) и зачем еще одна? С другой стороны, каждая религия и теория претендует на исключительное обладание истиной.

И второй вопрос, специфически по отношению к иудаизму: как это все можно доказать, если сама Тора говорит, что Б-г дарует человеку вместе с речью и свободу выбора?

Ведь, если бы в принципе такое доказательство было дано, не осталось бы свободы выбора. А это особое качество человека, оно делает его ответственным за свои поступки, и на этом основании он получает награды и наказания, чтобы он мог совершенствоваться, строя себя по образу Всевышнего и приближаясь к Нему.

Поэтому, комментируют мудрецы, и назвал Творец этот материальный мир олам, ибо, создав его, скрыл Себя за ним — неелам, чтобы предоставить человеку свободу выбора: верить в Него или не верить, исполнять Его волю, высказанную в Торе, или пренебрегать заповедями и добрыми делами.

Однако мы заканчиваем молиться три раза в день словами: «И наступит день, когда Всевышний и Его имя будут едины» — когда больше не будет сомнений в том, что от Него все возникло и Им все живет.

Но и тогда, объясняют нам, Он оставит свободу выбора выполнять Его веления с большей или меньшей тщательностью и радостью. Соответственно исполнению будет и награда. Но сейчас мы еще не достигли этой стадии, поэтому убедительное для всех доказательство, вероятно, пока не предусмотрено.

Разумеется, все это известно раву Готлибу. Чем же он занимается, если не приводит неопровержимое доказательство, что, как мы говорили, невозможно, хотя бы потому, что вера в доказательства внутри нас?

Его задача иная. Показать важнейшие истины о мышлении и психологии человека, о его подходе к принятию ответственных решений, об общих критериях правильного выбора, приводя логические основания всего, что говорит, демонстрируя это на убедительных примерах.

Он обосновывает необходимость для человека, который хочет поступать ответственно, искать истину, найти наиболее вероятную истину и жить в согласии с ней. Иначе он не обретет смысла жизни, не достигнет ее истинной цели, и все его усилия пропадут напрасно.

Правильность жизни в соответствии с истиной или наиболее вероятной теорией может показаться очевидной. Так принимают ответственные решения во всяком бизнесе. Но и с этим можно спорить.

В сущности, это древний спор между еврейской традицией и предшествующим язычеством, а потом с его наследником, христианством. Его ясно выразил больше полутора тысяч лет назад Тертуллиан, один из Отцов Церкви, словами кредо квиа абсурдум — «верую, потому что невероятно».

Где-то полвека назад о своем аналогичном пути к христианству эмоционально рассказывал мастер классического английского детектива Честертон. Вера в невероятное выглядит возвышающей над земным миром с его падениями и мелкими заботами, принципиально духовной, и этим привлекает.

Но это кредо не отвечает на вопрос, зачем Творец (если человек верит в Него) поместил душу в такой разнообразный мир — если не для того, чтобы человек каждый день решал эти «ничтожные» проблемы, мелким наждаком повседневности шлифуя свою душу, что невозможно сделать одним решительным ударом. И для этого Он дал Тору, Свой Закон, чтобы мы знали, как решать повседневные задачи, которые ставит перед нами «земная жизнь», за которой скрывается Он Сам.

И зачем Он создал мужчину и женщину, если не для того, чтобы вступали в брак. И разве тогда «возвышенный» призыв Иисуса «а если можете — не женитесь» не оказывается прямым нарушением воли Творца? Разве не проистекают из этого принципа, «возвышающего над землей», множество преступлений среди католического священства, нарушающего обязательное для них безбрачие? Об этом свидетельствуют историки прежних времен, и Декамерон, и суды над педофилами, растлителями мальчиков в Америке 2002 года, так что Папа Римский ставит вопрос об отмене целибата.

Выбор разума как высшей, отличительной силы человека в противовес выбору алогичных эмоций и экстазу — внутренней, если не внешней наркомании, навсегда противопоставил еврейскую традицию всем прочим.

Любовь без закона и осмысления оборачивается противоположностью, разрушая самого человека и все, с чем он сталкивается. В свете этого, выбор наиболее вероятной истины оказывается, по мнению автора, единственно разумным и созидательным для нас в данное время и в данных условиях — на земле.

Заключительная часть книги р. Готлиба посвящена свидетельствам истинности иудаизма, как религии и образа жизни, истинности Торы и существования Всевышнего, скрыто направляющего земные пути. Рав доктор Готлиб показывает, что эти факты дают веское основание считать истинность еврейской традиции намного более вероятной по сравнению с ценностями, практикой, догмами других религий и светского образа жизни.

Поиск наиболее достоверной истины приводит непредвзятого наблюдателя и исследователя к тому, что, если автор прав, остается только принять истинность учения Торы как факт. И тогда еврей, который для реализации своего потенциала, для самореализации должен выяснить истину и следовать ей и для которого отношение к иудаизму — тысячелетней традиции своего народа — естественно является первой жизненной проблемой и главным обязательством жизни, должен построить свой путь на этой истине.

Книга рава и профессора мат. логики Давида Готлиба уникальна, чрезвычайно интересна для всякого думающего и ищущего человека, который хочет жить не по лжи и не по предвзятой догматической «правде», а стремясь к истине, и это особенно важно для еврея!

Гедалия Спинадель

Введение ко второму пересмотренному изданию

За последние полтора года работа над этой рукописью сильно продвинулась. Есть три серьезных перемены. На страницы добавлены резюме основных достижений. Мне посоветовали так сделать, чтобы читатель мог быстро прочесть все резюме одно за другим и получить общее представление о книге. Замечательная идея. Кроме того, в квадратных скобках мелким шрифтом я поместил технические комментарии для тех, кто сведущ в философии, математике или науке, или тех, в ком есть дух исследования и интеллектуальных приключений. Но их можно пропустить без ущерба для общего хода мысли. Кроме того, я изменил название книги, отражая свое возросшее понимание того, что весь этот ход рассуждений основывается на принципах ответственной жизни.

Не так очевидны изменения, которые я сделал, чтобы уточнить формулировки, сделать выражение идей более кратким и содержательным, чтобы реорганизовать ход рассуждения и исправить ошибки. Впервые, по-моему, рукопись теперь приблизилась к уровню письменной работы. На пути к книге я бы назвал это вторым шагом. Но еще остается много работы. Главы 4 (Истинные предсказания) и 5 (Археология) нужно значительно расширить; сопроводить рассуждения целым рядом документов; повысить качество письма — в общем, работа все еще продолжается. И я могу только молиться, чтобы Б-г, который дал мне зайти так далеко, дал мне также возможность продвинуться дальше.

Мне радостно признать помощь моих коллег и студентов в ешиве Ор Самеах, особенно во время летних занятий 1995 года. Их критическое внимание указало мне на ряд проблем и несколько мелких ошибок, которые были исправлены. Тэффи Гулд давал мне профессиональные советы по редактуре. Джон Эрлбаум прочел большую часть манускрипта, обращая пристальное внимание и на содержание и на стиль. (Это третье издание вычитывали Эли Линас и Михаэль Кауфман.) Я очень им благодарен за их усилия. Но поскольку я следовал их советам избирательно, я лично несу полную ответственность за все оставшиеся дефекты.

Рав Довид Готлиб,

Ханука, 5756, Иерусалим

Введение

Йеошуа Гермелин сделал очень важную работу, записав три мои лекции. Материал их был сложным и противоречивым, поэтому внимательную проверку по звукозаписям делать было очень трудно. А получить это все в написанном виде, когда можно сопоставлять любые части, снова возвращаться, изменять и так далее — это большая помощь. Я надеюсь, когда работа над этими лекциями будет закончена, начать их распространять.

Следует иметь в виду, что данный текст — запись материала, представленного устно. Если бы я с самого начала писал этот материал, он был бы совершенно другим. Здесь много повторов, иного формулирования и использования почти эквивалентных, но чем-то отличающихся выражений. В письменном тексте больше внимания уделялось бы точности, сжатости, экономии средств. Более важно, что некоторые темы были изложены слишком кратко просто из-за специфических ограничений аудитории, которая находилась передо мной, когда я давал лекцию. Например, аргумент Паскаля (и вообще теорию игр) следовало бы подробнее разобрать (что я делал частным образом, но не представил это в лекции). Также и данные археологии следовало рассмотреть шире и подробнее. Поэтому читатель не должен рассматривать этот «текст» как законченное доказательство, а скорее как основную линию рассуждения. Он может поймать его внутреннюю логику и попытаться представить, чем все это закончится, но весь ход рассуждения и доказательства здесь еще не представлен. (Эта работа еще на пути к своей окончательной форме.)

Несмотря на все эти ограничения, доступность этой версии лекций — большое подспорье для «ищущих истину», как говорит об этом Йеошуа. Если эти лекции продолжат свое воздействие, то в значительной мере благодаря его усилиям.

Я хочу еще с радостью поблагодарить за комментирование тех, кто читал этот материал, и особенно профессора Давида Вирдекера и доктора Исраэля Ашера. В большом долгу я также перед равом Элиэзером Шапиро за его терпение и профессиональную помощь в подготовке этой рукописи.

Рав Довид Готлиб,

Рош ходеш ияр 5754

Иерусалим

Предисловие

Прежде чем ты, читатель, отправишься в самое удивительное путешествие по важнейшим событиям истории еврейского народа с целью открыть истинность Торы — истину иудаизма, стоит вначале определить твои возражения и общий подход к этим важнейшим вопросам. Есть люди, которые пытаются увидеть истину, но не могут. Поэтому не продолжай, пока не проверишь, как ты оцениваешь новую информацию. Принципиально, особенно в той сфере, которую мы будем обсуждать, чтобы ты воспринимал эту информацию без предвзятости, с открытым сознанием, потому что если ты того не сделаешь, ты автоматически ее отвергнешь. Изначальное отношение имеет очень большое значение, возьмем, например, вопрос: Какие чувства вызывает у тебя слово «свадьба», положительные или отрицательные, радость или тоску?

Дайте мне показать в общем виде то, что я хочу выразить о правильной установке сознания, правильном изначальном подходе, необходимом для чтения этого эссе. Пусть С — Событие, которое вызывает эмоциональный ответ наблюдателя и обладает специфической особенностью, истиной, связанной с его сущностью. И есть два человека: А открыт для восприятия С, а Б — закрыт. Скорее всего, А сможет увидеть истину С, а Б — нет. Это следствие установки.

А теперь приведу пример. Предположим, разбираемое нами событие — свадьба. Обычно свадьба — очень эмоциональное событие, которое оставляет в сердце и сознании наблюдателя глубокое впечатление. Я думаю, справедливо назвать свадьбу радостным событием. То есть радость — истина, связанная со свадьбой. И вот на свадьбу пришли двое. У одного, А, нет никакого предвзятого отношения к свадьбе, поэтому он способен воспринять истину, связанную с этим событием — радость. А у второго человека, Б, со свадьбой связаны не лучшие ассоциации, он уже три раза разведен, в последнем браке ему пришлось пережить измену, и он остался холостяком. Поэтому нельзя считать, что у Б подходящее состояние для осознания истины свадьбы: радости. Итак, скорее всего, А будет радоваться и воспримет истину свадьбы, а Б, преисполненный горечи по отношению к свадьбам, не сможет увидеть радость свадьбы, как бы ясно она при этом ни проявлялась, потому что Б просто не может ее увидеть. Поэтому Б будет необъективным и не воспримет истину.

То же можно сказать об этом эссе. Оно посвящено исторической проверке Торы, и, конечно, его суть — Б-г — тема, которая в течение всей истории вызывала у людей самую сильную реакцию. В этом эссе есть определенная истина, а именно свидетельство и логическая поддержка, необходимая для проверки истинности гипотезы. Но человек может подойти к этому эссе с открытым или закрытым сознанием. Есть люди, которые настроились на то, что нет Б-га, и даже когда им представят логичные рассуждения и факты, которые подтверждают существование Б-га и истинность Торы, они скажут: «Прекрасно, но я все равно в это не верю». Эти люди просто не ищут истину. Они уже приняли окончательное решение о том, есть Б-г или нет, до всякого выяснения, поэтому всякие попытки им что-то доказать оказываются бесполезными.

Если в комнате стоит стол, и я говорю вам: «Этот стол очень красивый», а вы отвечаете: «Столов не существует. Но иногда у меня бывают галлюцинации, и я думаю, что вижу стол. Когда такое случается, я тут же ложусь в постель и пытаюсь восстановить нормальное состояние». В таком случае, я полагаю, никакие доводы о столах не заставят вас признать истину. Если ваше мышление находится в таких рамках, я ничего не могу сделать, чтобы убедить вас в существовании столов.

Кто-то может со мной не согласиться. Некоторые говорят: «Вполне разумно изначально верить, что в данном событии присутствует какая-то истина. Но я могу и не согласиться с этой предпосылкой и не считать, что этому событию присуща какая-то истина. Может быть, я не считаю, что свадьба — радостное событие».

Такому человеку я могу ответить: вы, безусловно, верите в то, что с сутью событий связана какая-то истина. Так подсказывает ваша интуиция. Давайте вернемся к началу этого предисловия. Я задал вам, казалось бы, неуместный вопрос, какое чувство у вас вызывает свадьба, радость или тоску? Как вы ответили на этот вопрос? Вы ответили, что свадьба вызывает у вас интенсивное чувство радости и счастья. Так что все дальнейшее рассуждение основывалось на этом.

Мы не просто выдвигаем возражения, чтобы поговорить. Мы возражаем не для того, чтобы удовлетворить потребность не слышать истину. Оставьте это для американской компьютерной толпы. Мы хотим узнать, что реально имеет большие основания претендовать на истину. Какое из предположений оказывается вернее. Не я говорю вам, что вы думаете. А ваши мысли, сознание, сердце, интеллект, эмоции и интуиция поддерживают этот тезис.

Я надеюсь, что я смог передать вам, читатель, важность правильных установок сознания, рамок мышления, приступая к той важнейшей задаче, которая перед вами. Легко обмануть других и даже себя, искренне веря, что вы объективно проанализировали определенную информацию или события. Но если человек действительно может отступить назад и объективно посмотреть на вещи, тогда он сделал самый трудный шаг к вере.

В своей книге «Закрытие американского сознания» Алан Блюм пишет: «Но если ученик сможет — и это самое трудное и необычное отступление — отделиться на критическую дистанцию от того, к чему он привязан, подвергнуть сомнению конечную ценность того, что он любит, значит, он сделает первый и самый трудный шаг к философскому обращению».

Человек может говорить или верить во все, что угодно по отношению к объективности, но если не станет поистине объективным в своем анализе, никогда не сможет избавиться от своей веры. Только вы можете установить истинные рамки вашего сознания. Какими бы ни были ваши установки, и чтобы вы ни решили делать в этом направлении, важно постоянно иметь в виду то, что мы обсуждали в этом предисловии.

Если в какой угодно момент вы отвергаете это рассуждение по причине, которая выглядит для вас не вполне адекватной, вернитесь к этому краткому предисловию и попытайтесь определить для себя, были ли ваши размышления вполне объективными все это время и проанализируйте все, что написано. Я могу вас уверить, что все в этом эссе подвергалось тщательной проверке, а обнаруженные недостатки в этом рассуждении вы, читатель, если немного задумаетесь, вполне сможете восполнить и разрешить сами.

Удачи вас в вашем поиске истины,

Йеошуа Гермелин.

Уместность религии

Вопрос в том: релевантна ли, уместна ли сегодня религия? Строго говоря, сам этот вопрос нерелевантен. Он не имеет смысла. Но, боюсь, если я стану это сразу доказывать, вы подумаете, что я уклоняюсь от прямого ответа на этот вопрос или ищу оправдания, поскольку не могу на него ответить. Поэтому я выберу такую стратегию. Вначале постараюсь ответить на этот вопрос, а потом покажу, почему он не имеет права на существование.

Итак, является ли религия, а в нашем случае традиционный иудаизм релевантным, уместным, подходящим?

Конечно. Если посмотреть, что обычно нужно обществу и народу, мы увидим: Тора на протяжении всей истории давала очень хорошие результаты.

Возьмем качество семейной жизни. Брак и семья все еще очень популярны в США и на Западе. Вступая в брак, люди обычно не думают о разводе, о напряженности, о несчастье, которые потом заставляют людей стремиться к разводу. Стабильная, полноценная семейная жизнь — желанная цель для многих людей. А те, кто контактировал с традиционной еврейской общиной, хорошо знают, что жизнь по Торе в течение всех времен способствовала созданию прочных и счпстливых семей. И хотя сейчас трудно говорить о совершенстве, но и сегодня положение в традиционной еврейской семье несравненно лучше, чем в окружающем обществе. Число разводов в ортодоксальных семьях намного ниже, а качеством отношений между родителями и детьми, как и между супругами, может по праву гордиться еврейская община.

Вторая обычная сфера заботы общества — свобода от пагубных привычек. Достаточно известно, что, если объединить всех алкоголиков и наркоманов, считая и тех, кто привязан к распространенным наркотическим средствам разной силы, которые свободно выписывают врачи, хотя они тоже вызывают наркозависимость, то мы получим значительную часть популяции. Десять-пятнадцать процентов людей привычно пьют, и еще пять-десять процентов — наркоманы, в том смысле, о котором мы говорили, так что порядка двадцати процентов населения имеют проблемы с различными наркотиками. А община Торы по праву гордится тем, что в ней этого почти нет. Я сказал «почти», потому что и здесь сегодня нельзя говорить о совершенстве. На совершенство вообще нельзя претендовать, но если подойти к этому вопросу социологически, статистически, мы увидим, насколько велико преимущество ортодоксальной еврейской общины по сравнению с окружающими народами.

Третья сфера общественной заботы — преступность. Каждый хочет жить в обществе с самым низким уровнем преступности. И здесь еврейская традиция может гордиться тем, что уровень преступности, в особенности с применением насилия, чрезвычайно низок. Представьте себе интервью с американским полицейским в районах, густо населенных традиционными религиозными евреями. Вы спрашиваете его, сколько раз ему приходилось являться по вызову об убийстве, изнасиловании, избиении, похищении людей, вымогательстве с применением насилия, ограблении, избиении и мучительстве детей, и так далее… Такие преступления в ортодоксальной общине почти не встречаются.

Четвертая сфера — грамотность. В традиционной общине сто процентов детей грамотны — умеют читать. И обычно речь идет о двух языках, что далеко превосходит общую ситуацию в стране.

Никто не говорит, что следование Торе делает всех совершенными. Это, очевидно, не может быть правдой, и никто этого не утверждает. Но вот, чего мы можем ожидать, и что мы действительно обнаруживаем: община Торы значительно лучше окружающих общин. Настолько лучше, что если мы вернемся к первоначальному вопросу об уместности Торы в свете стандартной заботы народа о качестве жизни, мы должны признать: Тора, конечно, уместна.

Пятая забота большинства людей — осмысленность жизни. Люди хотят понять, в чем смысл жизни, зачем она им дана, что с ней делать. Они хотят видеть перед собой достойную цель, знать, ради чего стоит жить, мучиться и трудиться. Как показал Виктор Франкль (знаменитый основатель экзистенциальной психотерапии, «логотерапии»), мы страдаем от экзистенциального вакуума, внутренней опустошенности, тоски и скуки, апатии, о которой писали философы. Мы хотим знать, куда мы идем, почему мы туда идем, и в чем важность движения по тому или иному пути.

Осмысленность — функция отношений, контекста, обстоятельств и связей. Чтобы осознать смысл своей жизни, человек должен иметь историческую перспективу прошлого, представление о будущем и понимание, как его жизнь соотносится с этой исторической перспективой. Иудаизм дает человеку эту перспективу. Он сохраняет важные эпизоды истории, показывает ее динамику и законы: откуда все исходит, куда идет, и с какой целью. И тогда человек может представить свое положение в этом потоке и осмысленность того, что он делает.

Кроме того, рассматривая жизнь по отношению к окружающему, мы также анализируем ее разные периоды. Например, каждый год или каждое критическое событие: рождение, достижение зрелости, вступление в брак, появление детей или смерть. Все это стадии общего пути, поэтому каждая ступень, в какой-то мере, определяется предыдущими шагами, так возникает ясная картина осмысленности каждого шага. Эта интеграция жизненных событий позволяет человеку организовать все детали в одном плане, вокруг одной центральной темы, чтобы каждая частность способствовала выражению единого целого. И хотя это только маленькие детали, они вносят вклад в общее дело. А это, в свою очередь, делает осмысленным каждый из выборов человека и усиливает осознание общего смысла жизни. И в этом отношении, если нам важно, чтобы наша жизнь имела смысл, Тора вполне релевантна и актуальна для наших дней.

_________________________________________Резюме: Иудаизм уместен, потому что вносит вклад в достижение наших целей. В особенности, успех брака, снижение наркозависимости и преступности, всеобщую грамотность и осмысленность жизни.

И, наконец. Кроме того, что Тора прекрасна, глубока, благородна, бросает вызов и расширяет сознание, и так далее, она — истина. И поскольку Тора истинна, она, конечно, релевантна. Если я хочу успешно жить в окружающем мире, если стремлюсь к тому, чтобы мои действия были разумно связаны с моими целями, я должен знать природу мира.

Важно еще обратить внимание на то, что истина не только связана с выбором средств, но и с постановкой самих целей. А цели бывают несовместимы. Иногда человек не в силах достичь своих целей, потому что мир не дает ему это сделать. И тогда успех в одном закрывает дорогу другому: так человек делает свой выбор. Невежество мира может вынудить его распыляться и тратить силы на цели, которые не могут быть одновременно реализованы, и это трагично.

Например, можно показать, что провал коммунизма был обусловлен несовместимостью двух его целей: стремлением к полному контролю централизованной власти над обществом и к достижению успеха в экономике. Но если для эффективного приложения сил необходима индивидуальная свобода, а для развития экономики нужны нововведения, то коммунизм не может достичь успеха.

Вот еще пример популярного сочетания целей. Многие считают: что, с одной стороны, иудаизм необходимо сохранить, потому что он вносит очень важный вклад в развитие общества. А с другой стороны, необходимо осовременить, чтобы достичь культурного компромисса с западными идеями. Но если человек начнет серьезно учить историю, в особенности еврейскую, он скоро осознает, что эти цели несовместимы. Многие пробовали добиться культурного компромисса с враждебными цивилизациями. И каждый раз дело кончалось провалом, полной культурной дезинтеграцией. (Подробное обсуждение этого вопроса смотри в разделе пятом — Историческая проверка Торы.)

Аналогично, тот, кто хочет внести вклад в моральную зрелость человечества и в то же время способствовать развитию Западной Цивилизации, должен посмотреть на Германию. Она представляла собой до Второй Мировой войны вершину развития западной цивилизации: в искусстве, литературе, науке, поэзии, музыке, и так далее. Но морально за одно десятилетие Германия деградировала до самого низкого уровня, до которого когда-либо опускалось человечество. Поэтому уместно спросить: «Не является ли западная цивилизация просто внешним прикрытием, личиной, не имеющей никакого отношения к зверю, который сидит внутри? (А, может быть, она даже помогает развитию такого зверства?)». Во всяком случае, нужно очень тщательно проверить, могут ли сочетаться обе эти цели, оба этих аспекта.

На этих примерах мы увидели, как знание истины помогает не только выбирать правильные средства для достижения цели, но и разумно их ставить. Для этого нужно предварительно выяснить, не противоречат ли они друг другу и могут ли быть реализованы. Резюме: Иудаизм релевантен, потому что сообщает истину о мире. А она помогает нам принимать правильные решения, выбирая подходящие средства и цели, которые возможно реализовать.

К такому выводу мы приходим, если рассматриваем вопрос об уместности, как будто он имеет смысл. Но сейчас я покажу, что, на самом деле, это не вопрос, то есть он не корректен. Почему?

Что вообще означает «релевантность», или «уместность»? Релевантность — понятие относительное. Правильно спрашивать: для чего релевантен? Когда я говорю, что нечто релевантно, то, на самом деле, я имею в виду релевантность в каких-то определенных границах, обстоятельствах и отношениях: релевантность по отношению к данным целям и ценностям.

Например, человека берут на работу. Говорит ли тот факт, что в нем пять футов и два дюйма роста, о том, что этот человек релевантен? Это зависит от обстоятельств. Если он должен работать счетоводом, этот факт нерелевантен, а если он идет в баскетбольную команду, тогда да, релевантен. Всякий вопрос о релевантности подразумевает определенные цели и ценности. Для меня вопрос об уместности религии в наше время означает ее релевантность относительно моих целей и ценностей. Но это предполагает, что они у меня уже есть. А если так, можно поставить вопрос, на каком основании они избраны, как обоснованы и оправданы?

В нашем случае, Тора не представляет себя орудием, способом, с помощью которого мы можем осознать наши цели и ценности вне еврейства и Торы. Причина в том, что Тора сама представляет полный набор ценностей. Тора указывает и определяет, какие у нас должны быть цели. То есть Тора содержит в себе или представляет собой полный, абсолютный стандарт релевантности.

Единственная возможность задать вопрос о релевантности Торы, это принять решение не относиться к ней как к истине, не воспринимать ее в свете ее собственных идей. Значит, заимствовать стандарт релевантности из какого-то другого источника. Итак, Тора устанавливает свой стандарт релевантности, поэтому спрашивать, релевантна она или нет — это задавать нелепый вопрос.

Приведу аналогию. Есть международная комиссия, которая определяет условия международных шахматных соревнований. Когда она опубликовала окончательные правила, мы не можем спросить: «А действительны ли эти правила? Это правильные шахматные правила или нет?» Такой вопрос абсурден, потому что комиссия уже приняла определенные решения, которые стали шахматными правилами.

И так же в нашем случае. Если Тора мне диктует, какие у меня должны быть цели и ценности, и они становятся моими стандартами релевантности, то я уже не могу ставить вопрос о релевантности Торы. Тогда Тора определяет релевантность всего остального. И тут следует ставить вопрос иначе: не релевантна ли Тора для меня, для человечества, для общества? А наоборот: релевантен ли я Торе? Является ли моя жизнь релевантной? То есть я становлюсь тем, у кого спрашивают, а не тем, кто ставит вопрос. Резюме: Понятие «релевантность», уместность, означает соответствие стандартному набору ценностей и целей. Спрашивать, релевантна ли религия, значит, оценивать религию, сравнивая ее с внешним, не относящимся к ней стандартом. Еврейская традиция, иудаизм имеет свои ценности и цели в полном наборе, это и есть его стандарт релевантности. Поэтому оценивать релевантность иудаизма извне, пользуясь внешним стандартом, означает его фальсифицировать. Иудаизм — стандарт релевантности для всего остального.

Идея о том, что Тора может диктовать цели и ценности, противоречит интуиции многих людей. Многие думают, что они думают, что ценности относительны. (Или скорее так: многие думают, что они так думают, поскольку я собираюсь их убедить в том, что они реально этого не думают.)

Относительность ценностей означает несколько вещей. Каждый выбирает, что для него представляет ценность, и сам принимает решения. И никто никому не может указывать, как следует жить и к чему стремиться. Короче, вопрос о ценностях, этике и морали — чисто личный и субъективный. Я не буду сейчас проводить тонкие различия между релятивизмом, нигилизмом, субъективизмом и так далее. Давайте подведем общий знаменатель: люди, которые так утверждают, отрицают объективный стандарт того, что хорошо и что плохо, что правильно и что неправильно. Иначе говоря, они считают, что то, что они думают, что они думают, то и есть.

Я не собираюсь рассматривать этот вопрос философски, потому что две с половиной тысячи лет философствования не дали на эти вопросы окончательного ответа. Мы обратимся к тому уровню, когда Платон и Аристотель еще не заложили основ современной традиции философствования. То есть я не собираюсь спорить с вами философски, а обращусь к вам просто как к людям. Буду спорить с вами ad hominem, то есть перейду на личности.

Я хочу показать вам, что на этой позиции вы не устоите. Вы можете думать, что устоите, потому что у вас есть готовый запас заученных фраз и ответов. Но я попробую извлечь вашу собственную интуицию и показать, как она отличается от абстрактной концепции всеобщей относительности. Я попытаюсь доказать, что реально вы верите в абсолютные, универсальные обязывающие ценности, и единственный вопрос для вас заключается в том, какие именно ценности правильные.

Давайте, например, рассмотрим два конфликта. Первый: у вас есть два противоречивых желания. Вы хотите пойти на рок концерт и на хоккейный матч, но они проходят в одно время. Так что вы должны решить, что делать. Итак, вы говорите: «Посмотрим: билет на концерт стоит тридцать пять долларов, а на матч — сорок пять долларов; этот расположен дальше, а тот больше волнует; но этот происходит реже, однако на тот хочет идти мой друг, а на этот нет». И так далее. Вы можете подвести итоги и решить: «Ладно, иду на концерт». Это первый случай.

Второй: у вас есть концерт, на который вы хотите пойти, но вы уже дали слово сделать в это время что-то другое. Так что вы не можете одновременно делать и то, и то. И вы взвешиваете: с одной стороны, этот концерт происходит только раз в год, а с другой стороны, вы обещали, и людям это надо, и так далее. И опять вы взвешиваете все факторы, и принимаете то же решение: идете на концерт. Это второй случай.

Теперь, предположим, при любом варианте вы чувствуете, что ошиблись. Вы возвращаетесь к этому и говорите: «Нет, не надо мне было принимать такое решение. Лучше бы я поступил по-другому. Если бы я мог, я бы сделал иначе».

Во втором случае, когда концерт противоречил вашему обещанию, релевантно, резонно и корректно испытывать чувство вины. Я не говорю, что вы обязаны чувствовать себя виноватым, или, что вы будете чувствовать себя виноватым. Но если в такой ситуации человек почувствует себя виноватым, это нормально. А вот чувство вины при выборе между концертом и хоккеем неуместно. Чувство вины за то, что вы последовали не за тем из своих желаний, логически нерелевантно.

И вопрос здесь не столько в психологии, сколько в логике. Конфликт двух желаний, с одной стороны, и конфликт желания с обязанностью, с другой стороны, создают релевантность совершенно разного рода. В одном случае это эмоциональное сожаление, в другом — логическая релевантность чувства вины. Но если ценности относительны, и их выбирают совершенно произвольно, независимо от действительности, тогда релевантность вины — чудо. Почему разрушение ценностей должно быть более серьезным, чем неверный выбор желания? В обоих случаях речь идет о моем чувстве. Итак, релевантность вины указывает, что мы не считаем ценности относительными или субъективными.

Резюме: Многие считают, что верят в относительность ценностей. Но сознают, что неспособность жить в соответствии со своими ценностями вызывает уместное чувство вины, в отличие от невозможности удовлетворить свои желания. Это указывает, что мы ощущаем различие между нашими ценностями и желаниями.

Теперь обратим внимание на другое. Нижеследующая история появилась в газете Уолл-Стрит Джорнэл несколько лет назад. Студент, изучающий философию, выполнил самостоятельную письменную работу об этике. В ней он доказывал, что нет универсальных этических ценностей: всякий может, более или менее, поступать, как ему нравится, поддерживая это подходящей системой объяснений, и т. д.

Он получил неудовлетворительную оценку и возмущенный пришел к профессору: «Почему вы меня завалили?» Профессор сказал: «Потому что ты не прав». Студент ответил: «Докажите»! Профессор стал приводить стандартный набор доказательств существования объективных ценностей, но на каждый его аргумент студент отвечал: «Я в это не верю… Я с этим не согласен… Я это не принимаю… Меня это не убеждает и не обязывает…». И все в том же роде. Через полчаса студент сказал: «Смотрите, вы уже использовали все ваши аргументы, но меня не поколебали».

Тогда профессор ответил: «Ну, тогда я не только поставлю тебе сейчас неудовлетворительную оценку за эту работу, я вообще завалю тебя на этом курсе». Студент почувствовал себя несколько неуверенно, забеспокоился и сказал: «Но вы не можете так поступить»! Профессор ответил: «Конечно, могу. Вот смотри, я прямо сейчас и поставлю тебе эту оценку. А здесь распишусь. Вот и все!» Тогда студент возмутился: «Но вы не имеете права»!

Что? Студент сказал: «Вы не имеете права»? Тот самый студент, который доказывал, что не существует универсальных ценностей?! Как он может заявлять профессору, что у того нет права? Предположим, профессор ответит: «Мои ценности заключаются в том, что я проваливаю на экзаменах всех, кто со мной не согласен, и ставлю высшую оценку всем, кто разделяет мои мнения». На такой ответ студенту уже нечего возразить, если он прежде доказывал, что всякий волен, поступать так, как считает правильным.

Теперь скажите, с кем вы согласны в этой истории? Со студентом или профессором? Я думаю, что морально принять точку зрения студента — ведь он жертва. Но что с его письменной работой? Его тезис об отсутствии абсолютных ценностей лишает его права жаловаться на несправедливое отношение к себе! Если студент хочет обвинить профессора, ему нужны объективные ценности, которые обязывают профессора, независимо от того, что думает профессор.

Если вы отвергаете объективные ценности, вы отказываетесь от возможности осуждать даже самую вопиющую несправедливость. Что вы можете сказать даже нацисту? Он вам ответит: «Ты выбрал свою систему ценностей, а я — свою. Кто ты такой, чтобы указывать мне, что выбирать? Ты вонючий еврей, я таких убиваю. Будущее решит более сильная армия!» А если вы протестуете, что он совершает зло и несправедливость, так это ваше частное мнение, ваш выбор. Почему это должно иметь к нему отношение, быть для него релевантным?

На самом деле, здесь есть глубокое противоречие. Когда человек хочет подавить голос совести и ропот сознания, отбросить идеалы общества, с которым он не согласен, он становится нигилистом, субъективистом, релятивистом и говорит, что каждый может выбирать свои ценности и поступать в соответствии с ними. Но как только ему начинают противоречить, как-то ограничивать его свободу, он вдруг становится универсалистом, абсолютистом: он провозглашает свои универсальные ценности и ожидает, что другой человек отнесется к ним с пониманием.

Мы не просто сражаемся с нацизмом, мы верим, что демократия должна победить нацизм не только потому, что у нас больше оружия. Мы считаем нацизм злом! И ожидаем, что люди, у которых есть моральные ценности, хорошие люди, согласны с нами. Когда мы объявляем нацизм злом, мы не просто думаем, что даем ему философское определение. Мы хотим свободы и надеемся, что другие люди будут ее уважать. То есть мы верим в абсолютные, универсальные и обязывающие ценности. Вопрос лишь в том, какие?

Резюме: Тот факт, что люди хотят осудить в других несправедливость, хотя те выбирают иные ценности, показывает, что они верят в универсальные, объективные ценности.

Что же это за абсолютные, универсальные и обязывающие ценности, в которые следует верить? Когда вы разбираете реальные случаи и частности, возникает много трудностей и споров, и это самое главное и интересное. Некоторые считают, что у них есть патент: абсолютная ценность и абсолютная ответственность — не мешать другим.

Но это не так очевидно. Вмешательство можно определять по-разному. Возьмите, например, местные порядки. Человек покупает участок, а ему говорят: «Нет! Здесь можно строить дом только для одной семьи, нельзя строить дома для двух семей». А покупатель отвечает: «Но это моя земля, мои стройматериалы, я нанял рабочих, почему я не могу строить то, что мне нравится? Мне наплевать на ваше желание сохранить ваш высокий уровень жизни в этом месте».

Однако на этом держится общество. Хотя это его земля, он не может на ней строить все, что захочет. Социальные законы, по большей части, таковы. Владельцу ресторана говорят, что он не имеет права проводить дискриминацию в обслуживании посетителей. А он, предположим, говорит: «Нет, я обслуживаю только голубоглазых, потому что они мне нравятся. А темноглазые люди меня нервируют». Но это плохо: он не должен выгонять темноглазых людей из своего ресторана.

Почему? Свобода от вмешательства в чужие дела — дело тонкое, тут есть, что обсуждать и о чем спорить, потому что люди придерживаются разных мнений.

Во всяком случае, основа остается: никто особенно не верит в субъективность или относительность ценностей. В этом все дело. Теперь, я думаю, вы можете, по крайней мере, допустить возможность такой философии, как Тора, которая говорит о существовании объективного, универсального, обязывающего стандарта.

Кто-то может попытаться опровергнуть эту точку зрения следующим образом. Ценности не могут быть объективными, потому что, в итоге, я сам должен выбирать свои ценности. Я должен сделать выбор. Вы можете говорить со мной, показывать разные факты, предлагать прочесть философские труды или романы, которые могут произвести на меня впечатление, но, в конечном итоге, мне придется делать свой выбор. Как же это может быть объективно? Как может существовать универсальный стандарт, если каждому приходится делать свой выбор?

Но все подобные рассуждения ошибочны, и я вам это докажу. Сравним это с истиной, а именно, с научной истиной. Допустим, кто-то сказал: «Объективная истина невозможна, как и абсолютная реальность, потому что в итоге я сам решаю, во что мне верить. Вы можете мне указать на очевидные факты, представить аргументы, ознакомить меня со всеми теориями и их соответствием с экспериментальными данными, но, в конце концов, я должен принять решение верить в это, или нет. Поэтому не может быть универсального стандарта. Стандарт каждый человек сам выбирает для себя».

В науке такая логика никого не привлечет, и никто таких рассуждений не примет, потому что наука проводит различие между моим выбором, во что верить, и стандартом истинности веры. Конечно, я решаю, во что верить. Но это означает, что я делаю выбор: верить в то, что соответствует реальности мира и является истиной. Или же верить в то, что не соответствует реальности и является фальшью, ложью. Тот факт, что я делаю выбор, не означает, что нет правильного и неправильного выбора. То же верно в отношении ценностей. Я могу выбирать для себя систему ценностей и решать, чему следовать, но это не значит, что нет объективного, универсального стандарта.

Это доказательство не основывается на сравнении ценностей с наукой, что было бы абсурдом. Этот пример чисто негативен. Как в науке наличие выбора не означает отстутствия объективных стандартов, определяющих истинность веры, так и с личным выбором обязывающих ценностей в жизни. Мы не разбираем сейчас связь между этими ценностями и наукой в других аспектах.

Как мы увидим в деталях в главе 2, есть две базисные позиции в отношении религии: прагматическая и реалистическая. Первая, когда человек смотрит на религию исключительно как на способ самореализации, развития характера — что тоже оставляет часть нашей традиции. И вторая, когда человек смотрит на религию как на картину реальности, в которой он живет. А если человек смотрит с такой точки зрения, то эта реальность не только описывает факты — откуда взялся мир, как он управляется, куда идет, в чем суть человечества, и так далее — но и указывает человеку, что является истинными ценностями, универсальными и обязывающими его ценностями. Итак, в результате проделанного пути мы можем вернуться к первоначальному вопросу о релевантности религии.

Если человек хочет познать мир, в котором живет, постичь его реальность, то есть жить в нем сознательно, тогда открытие истины религии становится одним из самых жизненных релевантных проектов. Если есть возможность и свидетельство истинности иудаизма, мне кажется, у человека должен быть серьезный интерес собрать эту информацию. Выяснить верность этого свидетельства, истинно ли то, что собой представляет иудаизм. И если иудаизм — истина, значит, он заключает в себе объективные ценности, которые могут стать обязывающим стандартом релевантности: и они укажут человеку абсолютный смысл и значение нашей жизни.

Резюме

Существуют разногласия в личных суждениях о ценностях, но это не противоречит существованию объективных ценностей. И тот факт, что каждый человек может согласиться или не согласиться с какими-то ценностями, не противоречит их объективности. Как в науке каждый решает, во что верить, и, тем не менее, существует стандарт правильности. Так же дело обстоит с ценностями.

2
РЕЛИГИЯ: ПРАГМАТИЗМ ИЛИ ИСТИНА

Есть две фундаментальных позиции по отношению к религии. Я считаю, что они взаимно исключают и подрывают друг друга, то есть каждый человек выбирает одну или другую. Я их называю прагматической и реалистической. В этой главе я буду описывать обе эти позиции и доказывать, что реалистическая более фундаментальна. А потом мы увидим приложения реалистической позиции.

Прагматическая позиция начинается с «я». Я человек со своими целями, желаниями, надеждами, страхами, проектами, трудностями… Есть разные вещи, которые я хочу осуществить, и я смотрю на мир, как на источник ресурсов для реализации моих проектов. Всю историю и культуру человечества можно рассматривать как источник для достижения моих целей.

С этой прагматической позиции можно подходить и к религии. Религию тоже можно использовать для достижения целей. Она может объединять общество, координируя разные виды деятельности, давая взаимопонимание и поддержку. Религия может служить и личным целям, развивая чувствительность, давая чувство единства с вселенной, усиливая мужество, и так далее. (Иногда эти цели объединяются. Если кто-то убедит сограждан, что он полубог, он достигнет и политического и личного успеха!)

Прагматическое отношению к религии побуждает предполагать, что в зависимости от культур и исторических периодов должны меняться и формы религиозного выражения, потому что цели, нужды и ценности становятся совершенно другими: например, в Древнем Египте, Древнем Риме и современном Лос-Анджелесе. Аналогично, должно меняться религиозное выражение человека и в разные периоды его жизни. Цели и ожидания семнадцатилетнего, тридцатипятилетнего и шестидесятилетнего — обычно разные.

Религиозное выражение прагматического склада склонно к эклектике. Нет смысла быть связанным определенной традицией. Если индуистская молитва дает вдохновение во вторник, мусульманский ритуал — в четверг, а еврейский — в субботу, почему бы их не комбинировать? И вообще, зачем быть связанным традицией: религиозное творчество побуждает к развитию новых форм выражения. И естественно, прагматическая позиция включает и «нулевую» опцию, когда человек никакое религиозное выражение не считается релевантным ни одной из своих целей, и тогда религию полностью оставляет.

Резюме: Прагматический подход считает религию средством достижения личных и социальных целей. Прагматизм предполагает, что религиозная практика должна меняться в зависимости от культур, индивидуумов и периодов жизни. Все религиозные традиции и создание чего-то нового в них дают материал для индивидуального религиозного выражения. А есть люди, целям которых наилучшим образом служит нулевое религиозное выражение, то есть его полное отсутствие.

Вторая позиция — реалистическая. Реалист хочет истины. У каждой религии есть, что рассказать: как возникла вселенная; в чем ее фундаментальная природа; какие силы направляют ее развитие; какова природа человека; что произойдет в будущем? Но реалист хочет религии, рассказ которой будет правдивым.

[Здесь я стою перед серьезной проблемой: действительно ли отличаются прагматизм и реализм? Человек может сказать, что среди его целей есть и познание истины. Тогда прагматизм определяется как поиск средств достижения собственных целей, которые включают реализм. Но не очевидно при этом стремление к истине именно как цели. Все мы принимаем, что истина — незаменимое средство достижения других наших целей; но возможно, это все, чего мы хотим от истины. Во всяком случае, если вы думаете, что истина может быть целью, подумайте о таком определении прагматизма, которое исключает истину, то есть прагматик имеет в виду использование всего как средств достижения своих собственных целей, среди которых нет цели обрести истину. Тогда эти две позиции будут различаться.]

Теперь давайте подойдем к этому таким образом: все люди — реалисты, и все — прагматики. У каждого есть свои цели, желания, надежды и проекты, и каждый смотрит на свою культуру как на возможность реализовать свои замыслы. И также, каждый заинтересован в истине, потому что истина — незаменимое средство для достижения наших целей. Говоря, что эти позиции взаимоисключающие, я имею в виду экзистенциальную ситуацию: что будет делать человек, если его поставят перед выбором?

Например, вы пробуете следовать разным религиям, и нашли такую, которая для вас, как прагматика, идеальна: она вас вдохновляет, облагораживает, усиливает вашу чувствительность и помогает вам реализовать социальные проекты, в которых вы заинтересованы. Она подходит к вашей личности, как перчатка. Однако нет никаких свидетельств, что ее подход к миру верен. Фактически, есть даже противоположные свидетельства. В таких условиях вы должны выбирать между удовлетворенным прагматизмом и неудовлетворенным реализмом.

Тот же конфликт возникает и при противоположном подходе. Вы можете столкнуться с религией, которая совершенно не подходит для прагматизма. Она подрывает ваши надежды, заставляет распроститься с компромиссами, требует пересмотра жизненных взглядов, целей и направлений. Но, очевидно, эта картина мира соответствует истине. И тут вы должны выбирать между прагматизмом и реализмом. Поэтому, когда речь идет о критическом выборе, все люди занимают ту или иную позицию: прагматика или реалиста.

[Конечно, даже реалист, который выбирает религию на основании критерия истинности, не может сразу порвать со всеми своими прежними правилами, привычками и ценностями. Принятие предполагает только признание истины и обязательство исполнять ее требования, как можно лучше.]

Резюме: Реалистичный подход рассматривает религию в свете истинности ее описания мира. Эти две позиции вступают в конфликт, когда прагматически подходящая религия лишена истины, а истинная не подходит с прагматической точки зрения. Тогда приходится делать выбор.

Теперь ясно, что существуют сотни миллионов прагматиков и сотни миллионов реалистов. В мире много людей обоих типов. Вопрос в том, равноценны ли, правомерны ли оба подхода и типа людей, которые их выбирают, в зависимости от своих качеств и предпочтений? Или же одна из этих позиций более фундаментальна и правильна?

Мне представляется более фундаментальной для начала любого исследования позиция реалиста. Если истину можно обнаружить, человек несет ответственность за ее поиск. Только если мы пришли к заключению, что здесь истины нет, оправданно принимать решения на основе прагматических соображений.

Я приведу несколько примеров, почему это так. Представьте себе: вы учитель, и вы поймали одного из учеников на мошенничестве. Вы вызываете его родителей и говорите им: «У вашего ребенка есть проблема: он мошенничает, списывает на экзаменах», — и так далее. Предположим, родители говорят вам, что вы сами лжец и мстите их ребенку. Более того, они говорят, что у них есть дядя в школьном совете, и если вы будете продолжать преследовать их сына, они добьются вашего увольнения. Почему мы не можем уважать такую реакцию? Потому что списывание ребенка — факт. Вы сами видели. А родителей, которые не принимают во внимание очевидность и верят в то, во что им удобно верить, следует рассматривать как людей безответственных и иррациональных.

Аналогично, некоторые курильщики говорили мне, что, на самом деле, курение совершенно не вредит организму. Все эти медицинские исследования — просто липа, оплаченная подпольными левацкими группами, которые стремятся дискредитировать большие табачные компании. Почему не дать кредит ответам такого типа? Потому что угроза вашему здоровью — это факт. Если есть очевидность, свидетельство, то последнее, что должен делать человек, это скрывать. А если у него есть возражения на это, он должен их логически выразить, а не просто дискредитировать исследования на основе непроверенных слухов или страхов.

Мы не даем кредита доверия прагматическим ответам, когда можем получить свидетельства, направляющие нас к истине. Всякое исследование должно начинаться с реалистической позиции.

А когда реалистическая позиция исчерпала себя — мы обнаружили, что в данной ситуации нет правды — тогда, конечно, мы возвращаемся к прагматизму. Нет другой альтернативы. Но сначала следует применить реалистический подход.

Пока что все наши рассуждения были общетеоретическими — они подходили к любому случаю поиска истины. А теперь представьте себя на мгновение стоящим у горы Синай и слушающим Творца мира: «Не зажигай огня в субботу»! Могли бы вы игнорировать такое переживание? Не сыграло бы оно своей роли в ваших планах на этот уик-энд? Это переживание обязывает к ответу. Более того, ваше обязательство не зависит от факта этого переживания. Представьте, что вы знаете других людей, которые это испытали. От них вы узнаете, что Творец не хочет, чтобы огонь зажигали в субботу. Уже одно это создает обязательства. Итак, религиозная истина принципиальна, чтобы жить рационально и ответственно.

С философской точки зрения, особенно обидно, что большинство прагматиков совершают такую ошибку по отношению к религии. Они никогда не исследуют ее серьезно. Они просто принимают, что в ней нет истины, и возвращаются к своим занятиям, полезным для их жизненных планов. А мы собираемся дальше следовать реалистичному подходу, чтобы увидеть, куда это нас заведет.

[Ответственность за поиск истины, разумеется, лишь одна из многих, и она может быть отодвинута, если препятствует исполнению другой, более насущной ответственности. Например, поиск истины может мне стоить жизни! Есть также дискуссия об основе ответственности искать истину. Как уже было упомянуто, истина может быть незаменимым средством достижения целей, а может быть самостоятельной целью. Это уже теоретический вопрос, который не затрагивает моего обязательства. А в случае с религией, поскольку польза обретения истины здесь вечна, ответственность за поиск истины очевидна.]

Резюме: При любом исследовании, которое должно повести к решению, требуется начинать с реалистического подхода. Принимать решение прагматически, не рассматривая очевидность истины — иррационально и безответственно.

Немедленное следствие реалистичного подхода к религии, который заключается в поиске истины, это готовность отвергнуть ложь. Человек не может найти истину, если не готов отказаться от неадекватных идей, как от ошибок и заблуждений. Во всякой сфере, в которой мы предполагаем наличие истины, мы принимаем, что среди противоречащих мнений, если они действительно противоречат друг другу, только одно может быть истинным.

Мы не считаем, что люди, которые отрицают реальность Катастрофы еврейства во время Второй Мировой войны, находятся на одном интеллектуальном уровне. Мы не можем считать их взгляды в равной мере интеллектуально важными, потому что речь идет о фактах, а очевидность свидетельствует против них. Подобным образом, до сего дня есть группы людей, который считают, что земля плоская. И хотя нельзя их за это посадить в тюрьму или рекомендовать их изгнание или цензуру, мы не считаем их взгляды интеллектуально равноценными. И мы не склонны предложить им равное время, чтобы они обучали своим мнениям в школе или писали альтернативные учебники, потому что они верят в абсурд. Искать истину, значит, быть готовым отвергнуть фальшь.

Теперь, когда речь идет о религии, а я говорю сейчас о главных мировых религиях, они противоречат друг другу в самых критических аспектах веры. Если вы возьмете любые две мировые религии, в их предпосылках есть что-то, в чем они не согласуются. И дело именно в этом. Поэтому полной истиной может обладать лишь одна из них. Если религия А полностью права, тогда каждая из других не права, хотя бы в тех посылках, где она не согласна с религией А.

Например, согласно католицизму, главному направлению христианства, некий человек был Б-гом. А согласно исламу, ни один человек не был и не может быть Б-гом. Ислам верит, что Мухаммед был пророком, а католицизм это отрицает. Обе веры не могут быть правы. По крайней мере, одна из них должна быть неправильной.

Индуизм — основное течение религиозной индийской мысли — верит, что мир бесконечно стар, что творения в конечное время не было. Поскольку католицизм и ислам разделяют веру в творение, а индуизм его отрицает, это означает, что вполне истинным может быть только один из трех.

Буддизм заходит еще дальше и вообще отрицает Творца. (Индуизм признал бы Творца, который постоянно творит мир из бесконечного.) Значит, истинной может быть только одна из четырех религий.

А поскольку иудаизм верит в творение в определенный момент, в то, что ни один человек не был Б-гом, и в то, что Мухаммед не был пророком, иудаизм противостоит всем четырем мировым религиям. То есть лишь одна из пяти может быть истинной.

И так далее. Возьмите любую из главных мировых религий, и она будет противоречить другим в самом фундаментальном аспекте веры. Поэтому не больше одной из них может быть верной. (Я уверен, вы поняли: мои рассуждения допускают и то, что не истинна ни одна из религий.) Поэтому если мы ищем истину, мы не можем признать равноценными все религии (пока не убедимся, что все они ложны). Если одна из них полностью истинна, значит, другие — нет.

Резюме: Поиск истины требует отрицания лжи. Религии противоречат друг другу, то есть не более одной из них может быть истинной — и если одна полностью верна, другие нужно отвергнуть.

На эти рассуждения мне могут возразить: может быть, лучше посмотреть, что объединяет все религии? Может быть, у всех есть общее ядро, понимание, что есть высшая сила и ценность духовных и моральных аспектов жизни, чувство, что материальный мир не самодостаточен, а представляет собой только поверхность или край чего-то очень глубокого. Может быть, взять это общее ядро всех религий и подойти к нему реалистически, увидеть в нем истину, а потом уже рассмотреть всякие другие детали, в которых религии различаются, и воспринять их просто как вопросы стиля. Этнические элементы не принципиальны, не следует их рассматривать как истину или отбирать на прагматической основе. У нас должна быть раздельная методология: следует реалистически относиться к сути и прагматически — к деталям. Какое имеет значение, едите вы мясо в пятницу, курите в субботу или месяц в году поститесь до вечера? Ясно, истина не в этом, это вопросы стиля.

Эта идея очень привлекательна, пока вы не начинаете вникать в детали. Что именно следует относить к ядру (общей сути веры, которую разделяют все)? Может ли история нашего происхождения относиться к ядру? Нет, ведь мы уже говорили, у разных религий принципиально разные взгляды на возникновение мира.

Одни считают, что он создан неким конкретным существом определенное число лет назад, или же он проходит бесконечные циклы (созидания и разрушения), или существует совершенно независимо без направления какой-то высшей личности, и так далее. Ни одно писание не сможет войти в это ядро, потому что ни с одним из них не согласны все остальные религии. В эту общую суть не войдут и пророки, потому что нет пророков, признанных всеми религиями.

А что насчет души? Иногда у религий есть какое-то общее слово, но за ним нет общей идеи, потому что трудно перевести глубокие понятия с одного языка на другой. Можно было бы сказать, что все религии признают существование души, но когда вы начинаете вникать в то, что именно они думают о душе, вы получаете настолько разные картины, что под этим разнообразием не оказывается общей концепции.

Является ли душа личным духом, чья личностность, уникальность существенна и бесконечна — вечна — и неразрушима, как, например, в иудаизме? Или же ощущение личности иллюзорно, его нужно сорвать, и тогда человек достигнет высшего уровня, осознав, что не отличается, в принципе, от горы, от сидящего на травинке богомола или чайки, как в восточных религиях? Подобно ли глубочайшее отношение с Б-гом падению капли в океан, которое многие религии считают метафорой мистического союза с Б-гом, когда индивидуальность капли совершенно исчезает? Или же, согласно еврейской традиции, его следует уподобить связи одной вещи с другой, которая возникает, когда вбивают гвоздь в стену: гвоздь становится частью стены, но, в то же время, сохраняет свои особенности? Тот факт, что в переводах с языков разных религий используется, за неимением других, то же слово «душа», не означает, что они разделяют общую концепцию.

А что ожидать в будущем? Будет ли материальный мир существовать вечно, как предполагают одни, или он принципиально изменится и станет существовать в другой форме, как считает иудаизм? Или он совершенно исчезнет, как полагают некоторые разновидности христианства? Поскольку религии расходятся и в этих вопросах, ничего из этого не может войти в сердцевину, в общее ядро.

Как только вы начинаете детализировать основополагающие идеи разных религий, вы обнаруживаете настолько радикальные различия, что ничего общего между ними не можете найти. Даже предположение, что все религии провозглашают мораль, оказывается неверным.

Все религии могут согласиться с тем, что воровать плохо. Но если вы спросите о концепции, лежащей в основе такого взгляда — почему красть плохо, вы обнаружите различные взгляды. Например, индус считает, что воровать плохо, потому что это усиливает эго человека. А эго, ощущение своего особого, изолированного я — главное препятствие к достижению нирваны. Цель каждого человека в мире — войти в нирванну, особое состояние, подобное сиянию, просветленности. Поэтому, с точки зрения индуизма, воровать — прагматически неправильно, неполезно для вас, нецелесообразно. Это плохо для вас самих. Вы лишаете себя таким образом возможности достичь величайшего счастья, сияния, абсолютного покоя. Поэтому здесь конечное оправдание отказа от воровства прагматично.

А если вы рассмотрите запрет воровать в свете еврейской традиции, вы увидите совершенно другую связь. С точки зрения иудаизма, красть нельзя, потому что мораль имеет первостепенную важность. Мораль не нужно оправдывать тем, что она вносит вклад в достижение счастья.

Прагматическое обоснование отказа от воровства совершенно не морально. Человек, который никогда не крадет, поскольку верит, что за ним постоянно наблюдает полицейский, и тот тут же отправит его в тюрьму, еще и не начинал обретать мораль. С еврейской точки зрения, оправдание морали любым способом, основанным на собственной пользе, на личном благе человека — это полное непонимание фундаментальной концепции морали. Любое бихевиористическое, поведенческое правило не может войти в ядро религиозного содержания.

Поэтому идея о том, что у религий есть общая суть, которую можно назвать истиной, а остальное просто представляет внешние атрибуты, ошибочна. Сердцевины религий, их основополагающие верования противоречат одна другой. Поэтому мы отброшены на радикальную позицию, согласно которой, если мы ищем истину, мы должны быть готовы отбросить ложь, как только ее обнаружим.

Резюме: Идея об общем ядре всех религий ошибочна, поскольку противоречия между религиями не дают ничего из них внести в общее ядро.

Итак, теперь возникает вопрос: как искать, как найти истину? И если мы ее ищем и должны быть объективными, открытыми ко всему, возникает вопрос, не должны ли мы уделить каждому из кандидатов равное время? Не следует ли хорошо познакомиться не только с иудаизмом, но и с христианством, исламом, буддизмом, индуизмом, даосизмом, конфуцианством и синтоизмом (упоминая только главные мировые религии)? Но я уверен, вы понимаете, это дело не тривиальное. Даже если отвести по шесть месяцев на каждую религию, а это, наверное, слишком мало, то исследование займет четыре года. У большинства людей просто нет такого времени. Но сейчас я покажу вам, в общем, что можно быть объективным человеком с широким сознанием и принципиально уменьшить область этого исследования.

Единственный метод поиска истины, по-моему, это научный метод, и другого нет. При всех его ограничениях и слабостях, это единственно серьезный метод поиска истины, который у нас есть. Проблема в том, что научный метод очень плохо понимают. (В том числе и ученые. Факт, что вы умеете что-то хорошо делать, еще не означает, что вы понимаете, что делаете и почему вы так делаете.) Поэтому я напомню вам в этой главе, как в деталях работает научный метод, и покажу, как его приложить к изучению религии. И мы увидим, что, используя научный метод, можно намного уменьшить сферу исследования.