Бесплатный фрагмент - Железяка

Железяка

ч. 1

Володя наконец-то дождался своего нового парохода под названием «Волгонефть». До этого он на танкерах не работал. Как только увидел эту уродливую длинную железяку, приписанную к астраханскому судоремонтному заводу, настроение у него сразу упало ниже ватерлинии.

«Всё, доплавался до баржи какой-то. Удивительно, как это корыто ещё плавает, даже в море выходит. А бензином-то как прёт, на автозаправке так не воняет», — возмущался он.

Он много раз бывал в Астрахани, когда на пассажирах работал, но даже не знал, что здесь есть затон и судоремонтная база — филиал от самарского пароходства «Волготанкер». Теплоход уже успел сходить в Самару, где его осмотрели на предмет годности для перевозки бензина.

***

Каюта начальника радиостанции находилась как раз под штурманской рубкой. Ночью, когда Володька успел лишь на часок вздремнуть, к нему постучали.

— Э-э, начальник, подъём! Я Саня, второй штурман, только вот вахту сдал. Тебя Кэп на рыбалку приглашает.

— Привет! Что за шутки, родной? Давай, Саня, приходи завтра. Ага? Тогда и познакомимся, и пошутим, — недовольно буркнул спросонья новенький радист.

— Да я серьезно. Мы уже два часа, как из устья в Каспий вышли. У нас все рыбачат, закон такой. Если не во что переодеться, пойдём в кандейку, боцман подберёт чего-нибудь. Я в одних плавках всегда рыбачу, только сапоги резиновые надо обязательно, — топтался у входа в каюту второй штурман.

— Ты о чём вообще? Какая рыбалка, а? Ночь же, — продолжал возмущаться Вова, будучи уверенным, что его разыгрывают ради смеха, как новичка.

— Мы как раз всегда по ночам и рыбачим. Короче, вставай и приходи на мостик. Там тебе Кэп сам всё объяснит. Серьезно говорю, давай, приходи…

— … Доброй ночи! — поприветствовал новенький радист ночную вахту.

— Ага, заходь, Владимир Александрович. Я тебе уже чаю налил, — подхватил его под локоть капитан.

На мосту, кроме Кэпа, у штурвала стоял рулевой и в лобовой иллюминатор смотрел третий штурман. На мостике было ещё довольно темно, рассвет только-только начал брезжить.

— Сейчас адаптируешься к темноте… Знакомьтесь, это наш новый начальник, Владимир Александрович Смирнов. А это Иван, наш старший рулевой. Он же боцман, он же шкипер, — знакомил командир судна нового начальника радиостанции с ночной вахтой судоводителей.

— Очень приятно, моя кликуха — Клюз, но это для своих, — ответил, освещаемый маленькими тусклыми лампочками на навигационных приборах густым басом какой-то верзила.

— А это наш третий штурман, Евгений Павлович. Только второй рейс делает. После ленинградской мореходки и сразу к нам. Днём в море сам рулит, а по ночам ему одному пока рано.

— Женя, кликуха — Студент, тоже для своих, — представился молодой третий штурман, похожий по габаритам на юношу.

— Мы все тут свои. Меня обычно Кэпом кличут, а тебя уже просто начальником начали звать. Тут до тебя радистом хлюст один был. Локатор, вот этот маленький, весь раскурочил, а устроить не смог, на одном теперь ходить приходится. Давно этого хлюста списать собирался. Совсем ничего не делал, говнюк, только пьянствовал. Все мы здесь любители выпить, но надо же и дело делать. Надеюсь ты не такой? Женат? — сразу, как на допросе, начал сыпать вопросами капитан.

«Ёкарный Бабай! Куда попал? — как-то сразу пал духом Володя. — Ну и дисциплинка здесь! Лучше бы в Тольятти на Сормовские устроился».

— Был… в разводе сейчас.

— И дети есть?

— Дочка… в школу ходит… алименты плачу.

— У меня внучонок тоже осенью пойдёт, утром его увидишь. Дочь здесь с ним катается. Полную семейственность развёл. Муж дочери — третьим механиком, жена — поваром. Хотел дочь прачкой оформить, так не дают пока. Штат раздуваю, видишь ли.

— Василий Васильевич, а чего мне Секанд про рыбалку заливал?

— Зови просто Василич, я всем господам офицерам так разрешаю ко мне обращаться. Ну, при чужих, конечно, как положено. Это я к тебе Сашку послал. Вон смотри в окошко, что за рыбалка. Осётр пошёл, севрюжатина, бестер. Даже пару белуг поймали час назад.

— Эх, ни хрена себе, рыбалочка! А как это вы придумали? Эх ты, вот это рыбина! Это что за рыбина… вон та, огромная, как кит? — с удивлением разглядывая в лобовой иллюминатор огромную белугу, восторгался радист.

— А-а, это как раз белужка. Завтра моя Татьяна из её башки такую уху сварганит, пальчики оближешь.

— Ну и рыбина, я таких ещё не видел. Акул ловили на экваторе, но они, по сравнению с этой, просто мальки. Пойду спущусь, погляжу…

— Погоди! Мы тут все рыбачим. Сейчас Клюз сапоги тебе резиновые подберёт и топор даст по-мощнее. Надень трико какое-нибудь старенькое и майку, что похуже. Видишь, волна по палубе гуляет. Надо будет сейчас балласт малость откачать, а то осадка лишнего, рыбачить хреново. Студент, возьми руль! А ты, Клюз, спустись, покажи начальнику, как осетра глушить. И чтоб за борт хвостом его бестер не скинул. Через пятнадцать минут всех рыбаков сюда, на инструктаж, а я сейчас осадку уменьшу…

Поглазеть на рыбалку и поесть осетринки Володя был, конечно, не против, но перспектива самому рыбачить его не очень прельщала.

«Видимо, придётся порыбачить, никуда не денешься, — недовольно рассудил он. — Этот боцман, Ваня-Клюз, громадина под два метра. Руки, как грабли. Одной кистью может мне черепушку раздавить, как сырое яичко. Вот уж кто точно от обезьяны произошёл, причём от гориллы. Ломом не перешибёшь, а лишь пощекочешь. Создал же Бог образину».

— Ты, Алексаныч, не бойся, бей прямо между глаз. Я обычно обухом ябошу, аж мозги на два метра разлетаются. Мы бошки всё равно за борт майнаем… и требуху с ластами тоже. Берём только тушку — хранить негде. А икра у них сейчас ещё зелёная, невкусная… если только на жарёху. Через пару месяцев, ближе к маю, вся чёрная будет — самое оно.

— Слышь, Клюз, а что здесь за система? На что ловите-то?

— Ни на что, сама в кукан залазит. Сейчас увидишь…

Система оказалась несложная, но эффективная. По обоим бортам, от бака до юта, проложено по тросу. Длина рассчитана опытным путём так, чтобы они волочились по дну. Трос взрыхляет дно и отрывает от него ракушки, на которые сбегаются осетровые породы рыб. Посередине троса приделывается кукан — дугообразный, похожий на хоккейные ворота, каркас, согнутый из толстой металлической трубы, к которому привязана сеть крупной ячейки, как сачок, длиной метра два. Куканы поднимаются консолями, управляемыми с крыльев мостика с обоих бортов. Стрелой, как удочкой, управляет вахтенный штурман — главный рыбак. Через пятнадцать-двадцать минут поочерёдно с правого и левого борта один кукан поднимается, а другой погружается в воду. Высота ворот кукана где-то около метра, ширина чуть побольше. За один подъём из кукана вытаскивается штук пять-шесть рыбин. Когда трос взрыхляет дно, осётр клюёт ракушки и сразу его подхватывает кукан хвостом в сачок, а мордой в ворота. Ячейка сетки рассчитана так, чтобы рыбина не смогла вывалиться из кукана, запутавшись плавниками в сетке (ластами, как их называет Клюз). Задача Володи была всего-навсего убить или сильно оглушить рыбину ударами топора по голове и за жабры оттащить на середину палубы, где её потом разделают и разрежут на куски уже другие рыбаки. Поначалу ему было немного боязно. Средний осётр весит под восемьдесят кило, а длиной около двух метров.

«Не знаю, как Клюзу удаётся обухом размозжить осетру голову так, чтоб мозги разлетались?! У меня что-то и с пяти ударов убить не получается. Ну и бестер попался! Вообще всю башку раскрошил, а он всё ещё живой, гад, — бурчал себе под нос Вовка. — Похоже, придётся за жабры сначала вытащить из кукана. Дотащу уж как-нибудь волоком, ладно хоть рыбины все скользкие и палуба мокрая».

— Вообще, эта чертяка очень живучая. Бывает, даже без головы бьётся и трепыхается. Если хвостом по ногам даст, может и ногу сломать, и за борт смайнать. Но у осетра зубьев нету, он губами из ракушек слизняков высасывает, — рассказывал Клюз в перекур. — Помню, на Кубе барракуду поймали. Такая тварь — живучее бестера. У неё вообще, даже через пару часов отделённая от тушки башка может сама укусить, если будешь пальцами в не тыкать…

На палубе рыбачат четыре-пять человек по четыре часа через восемь. Один забивает и подтаскивает, двое разделывают, а последний солит и укладывает в тару. Соль бузун, крупные кристаллы желтоватого цвета, запасается заранее. Идёт, например, по Волге мимо баржа с солью, вот и происходит с буксировщиком обмен соли на дизельку. Да и без дизельки, за пару литров водки могут отсыпать хоть полбаржи этого бузуна.

Днём от скуки солильщику кто-нибудь приходит помогать, одному здесь не справиться. Тары, как правило, не хватает, на судне всего двенадцать двухсот литровых бочек. Засаливали в пожарные ящики, которых по всей палубе шестнадцать штук, но и этого было далеко недостаточно. Кэп на свой страх и риск, от жадности или от азарта, приказал солить рыбу прямо в шахте лага. Эта шахта находится на полубаке, размерами два на два метра и глубиной метров шесть от палубы до днища. На дне находится трубка Пито, самая главная деталь лага, которым измеряют скорость судна в стоячей воде. Поэтому из-за рыбы на каботажных судах типа «Волгонефть» вряд ли у кого-нибудь можно обнаружить действующий лаг. Да он таким судам не очень-то и нужен. В реке они идут по фарватеру, где особенно не разбежишься, а в море на таких судах главное не скорость, а лишь бы добраться до порта назначения. Километров двадцать в час, больше всё равно не разгонишься, даже порожняком. В Каспии штормит иногда похлеще, чем в океане. Волгонефть — железяка длинная, сто тридцать метров, а шириной всего семнадцать, надстройка на корме. Бывали случаи, когда такие суда ломались на гребне волны, даже двойные борта не спасали. Восемь штук танков. Обломится такое длинное корыто где-то посередине, и дрейфуют две половинки. Ладно бы порожняком, а бывает и с нефтью…

Днём тоже рыбачили, но уходили подальше от берега так, чтобы в локатор, на самой большой шкале в пятьдесят километров, был виден край берега. С подачи Кэпа Володя передал радиограмму, что у них шторм, и они, якобы, вынуждены прятаться в подветренных берегах. Надо же до самого верха шахту лага севрюгой забить.

На завтрак Татьяна Михайловна, жена капитана, успела уже пирогов с осетриной напечь. Знала про рыбалку, хоть одна рыбина, но на пироги поймается, опару заранее поставила. Ей, видимо, помогала Маринка, её дочь.

— Начальник! Володя, садись сюда, за наш стол. Здесь всегда место начальников. Так, кто ещё не слышал? Повторяю в последний раз — чистой воды завтра не будет. Кто хочет помыться, мойтесь сегодня, а то неделю грязными ходить будете или мыться забортной. Воду экономить! Оставляем только попить да суп сварить. Передайте всем, чтобы не было неожиданности…

Кают-компания небольшая — посередине два четырёхместных стола и один длинный общий стол, вдоль иллюминаторов. Телевизор «Чайка» с большим экраном встроен между книжными полками. Напротив — мягкий диван на восемь сидячих мест, обитый зелёным дерматином. Вот и вся мебель, которую можно было запихнуть в такую кают-компанию.

— Ну как тебе рыбалка? Плечо не болит, намахался топором? Погоди, заболит ещё. За ночь тридцать восемь рыбин засолили — две белуги, ты их видел, восемь севрюг небольших, килограммов по сорок, а остальные осетры с бестерами. Сейчас позавтракаешь, радиограмму отправишь, что продолжаем штормовать. Ещё ночку порыбачим и хорош. На обратном пути с бензином пойдём, а я гружёным не рыбачу, — вводил Володю в курс дела Кэп.

— Василич, как же так? В шахту лага солить начали. Трубку Пито уже не отскребёшь, без лага останемся, — возмутился радист.

— Не бери в голову, мы уж пять лет без лага ходим, — успокаивал его капитан. — Ты лучше вот что сначала… у нас связь с машинным отделением пропадает. Этот балбес, что до тебя был, чего-то целую неделю всё вошкался, да так ничего и не сделал. Посмотри сегодня, а то без связи с машиной на манёврах хреново. А потом уж и локатор. Он хоть и не к спеху, а надо. Вдруг и этот накроется. Без локатора-то нам, сам знаешь, далеко не уехать…

Железяка уже пятый год ходит рейсами Ленинград — Махачкала, перевозит девяносто второй бензин. Роковые девяностые — многие суда, особенно пассажирские, встали на прикол. Востребованным остался лишь нефтеналивной флот. Страна медленно, но уверенно превращалась в сырьевой придаток для остального мира. Нужно было как-то вывозить углеводороды за кордон. Пригодились сразу и такие ржавые железяки, которые и в море-то выпускать страшно. Не только без лага некоторые ходили, но и с более весомыми дефектами. Большие флотские начальники закрывали на это глаза, и пошли по Волге караваны ржавых пароходов, обломков СССР. О какой дисциплине можно было говорить в те времена? Груз терялся по дороге в больших количествах, убытки не поддавались никаким подсчётам. Верхи грабили по-крупному, низы тоже по мере своих возможностей. В шлюзах часто приходилось делать так называемые паузки. Осадка не позволяла пройти через шлюза, приходилось перекачивать нефтепродукты в другие суда-посудины, а после шлюза обратно. Вот здесь-то бензин и «испарялся» десятками тонн. И так по всей Волге.

Пятнадцать членов экипажа. Из штурманов — Кэп, старпом-Чиф, второй-Секанд и третий помощники. Из маслопупов — стармех-Дед, второй, третий и четвёртый механики. К маслопупам относился также и электромеханик. На палубе — два матроса, в машине — два моториста. Повар — жена Кэпа. Ну и сам Володя, начальник радиостанции, по должности относящийся к палубной команде и подчиняющийся непосредственно капитану.