Бесплатный фрагмент - Зефир со вкусом плесени

Брату

«Стараться забыть кого-то —

значит все время помнить о нем.»

Франсуа де Ларошфуко

---

1 октября, 2017

Мед и черви за щекой

Эта история началась с апельсинового рассвета. Им она и закончилась.

Огромный сочный апельсин расплылся на небе, словно яичница на сковородке. Желтые занавески на крохотной кухне были отдёрнуты, поэтому каждый мог насладиться этим прекрасным зрелищем. Она сидела на старом кресле, расслабившись всем телом и укутавшись в свой любимый вязаный плед. Ноги с шерстяными носками были удобно прижаты к тёплой батарее, а блаженная улыбка не сходила с ее лица. Если бы не кот, мирно лежащий рядом и реагирующий на любое движение, она бы уже давно потянулась всем телом, чтобы отойти ото сна.

— Какой прекрасный день. Ты согласен со мной, Mon cher ami? — обратилась она к нему по-французски и, отбросив плед, лениво приподнялась.

Ноги опустились на холодную плитку и приблизились к кухонной тумбе из массива сосны. Она потянулась к верхней полке, чтобы нащупать баночки с нужными сухофруктами, но ни кумквата, ни чернослива, ни кокосовых кубиков не обнаружила.

— Если сегодня я не приготовлю себе гранолу, — прошептала она себе под нос, словно произнося заклинание, и завертела головой в поисках добычи, — то, похоже, сегодня не только ты останешься без завтрака.

Кот кружил вокруг ее ног, то и дело мурча на всю комнату. Она отодвигала его ногой, но тот возвращался обратно, будто ничего и не происходило.

— Maman скоро принесёт тебе что-нибудь, потерпи уж. — протараторила она, а глаза продолжали бегать в поисках нужных ингредиентов. — Но у меня вряд ли хватит терпения.

Ее загорелые руки распахнули окно, а тело на время замерло, когда свежий воздух проник в комнату. Она глубоко вдохнула душистый аромат росы и солнца. В голове не было ни одной плохой мысли. День был и правда чудесным. Подтанцовывая под мелодию в голове, которую она ухватила вчера то ли в лифте, то ли в магазине, она поставила чайник на плиту и начала подпевать. Пододвинула деревянную табуретку к окну и встала на нее, чтобы дотянуться до верхней полки.

Эта милая девушка с внешностью ангелочка выглядела счастливой, но это неправда. Душа ее болела.

Ее жизнь походила на сказку, такую воздушную и сладкую, как ложка липового мёда светло-желтого оттенка. Но вся ее жизнь была лишь неудачной шуткой. Все, что она видела или слышала до этого дня, было иллюзией, в которую она так слепо верила.

Она была глупа, очень глупа, но в тоже время самоуверенна и невинна. Такие люди обычно не мечтают. Они плывут по течению жизни, врезаются в камни, но отталкиваются ногами и заплывают ещё дальше, в самую гущу странных событий. А ведь можно просто подняться на камень и перепрыгнуть на берег. Но нет, она и не думает об этом. Зачем? Все ведь так прекрасно, так замечательно.

Как можно разобраться в своей жизни, справиться с течением реки, освободиться от пиявок, если ты воспринимаешь все это как сладкую плитку шоколада? Что если в шоколаде завелись черви? Ты продолжишь его жевать, сладко причмокивая?

Вот ее это устраивает.

Она ничего не замечает, совсем.

Или не хочет замечать.

К счастью, для неё или для меня, скоро все закончится. Ровно через 3 секунды ее сладкой жизни придёт конец. Ровно 3.

А червивый шоколад оставит после себя незаметное пятно на ее мягких губах.

Раз. Она теряет равновесие.

Два. Старая табуретка неуверенно покачивается из стороны в сторону.

Три. И она летит вниз, хватаясь за занавеску открытого окна.

Прощай, ангелочек. Пришло время сойти с небес на землю.

---

3 октября, 2017

Дуновенье

Сегодня неподходящий день для тумана.

Мне было забавно от этой мысли; так забавно, что я не постеснялась расхохотаться во весь голос, даже не думая о том, что меня может кто-то услышать. Я лишь лежала, уставившись в потолок и часто-часто моргала веками, словно бабочка хлопала крыльями, ведь не могла отогнать этот туман перед собой. Он не был густым, не был прозрачным и не был светлым. Я просто видела что-то, парящее перед глазами. Это странное плавучее в воздухе явление отвлекало меня от мысли о том, что больше никаких мыслей и не было. И я была ему благодарна. Правда. Я очень хотела отвлечься.

В какой-то момент я поняла, что это не может продолжаться вечно, поэтому приподняла правую руку ввысь и взглянула на нее, будто вижу впервые.

Такая красивая, чистая. Аккуратные ногти с прозрачным лаком. Но откуда эти порезы на запястьях? Что-то я их не припоминаю.

Опустив руку, я попыталась не думать о значении этих царапин, чтобы не нагнетать себя ненужными и, скорей всего, ошибочными теориями, ведь все, что мне сейчас оставалось: стараться не переживать на этот счет, в сотый раз проводя языком по сухим губам, и контролировать свои мысли.

Внезапно, уже в четвертый раз послышался топот ног где-то вдали (в одном помещении со мной, но казалось, что нас разделяла невидимая стена) и крики людей, громкие, но в то же время спокойные. Я снова попыталась вслушаться в их слова, однако не понимала язык, он был мне незнаком.

Нельзя так. Сколько секунд, минут, часов я так лежу? Кажется, я потерялась во времени. Проходит минута, этот подозрительный туман насмехается надо мной, щелкает пальцем у лица, и я теряюсь, снова быстро моргая. Что произошло в прошлую минуту? Что было? Не помню.

Мне он больше не нравится. Хватит выставлять меня дурой. Исчезни!

Я начала махать руками, чтобы отогнать его из своего поля зрения, но он продолжал насмехаться. Мне стало дурно: я разговариваю с воздухом. А я кто? Тоже воздух? Человек?

Задав себе последний вопрос, я вспомнила, что у меня есть тело.

Ого. У меня есть не только руки.

Используя их, я присела и наконец-то позволила себе оглядеться. Опять нервный смешок (его или мой?). Тут так темно, несмотря на то, что стены белые. Свет исходил лишь из коридора, от которого меня отделяла прозрачная стена. Похоже, что я в больнице. Такое своеобразное окно и скучную палату, которая отдавала запах формалина, медикаментов и резиновых «варежек для земледелия» (люблю их так называть), ни с чем не спутаешь. Те смешные людишки уже убежали. Теперь я снова одна.

Вытянув ноги вперед, я осмотрела свой внешний вид и поймала себя на мысли, что мне страшно будет слезать с койки и выходить из помещения. Такое чувство, будто я прожила в этом месте все свои дни и не имею никакого понятия о том, что меня ждет за этой тонкой металлической дверью. Но ноги сами опустились на пол и медленно повели меня наружу после того, как я заметила на своей груди прикрепленный бейджик с именем. С каких пор такие листочки выдают пациентам?

Дверь с легкостью распахнулась, и я направилась вперед, уверенно перебирая ногами. Что за беспорядок в этой больнице? Все такое неорганизованное, никого нет. Как можно было оставлять меня одну в такой кромешной темноте? Сколько бы мне пришлось там ждать?

— Тут кто-нибудь есть?!

Яркий свет в коридорах бил меня по глазам, а я только недовольно щурилась и пыталась всмотреться в каждый уголок. В какой-то момент даже показалось, что кто-то окликнул меня, но я знала, что мне только показалось. Сколько же сейчас времени?

Топ-топ. Я босиком, но мои шаги раздаются гулким эхом. Или я слышу не себя?

А ведь точно.

За углом я чуть ли не сталкиваюсь головой с молоденькой медсестрой. Она меня старше лет на пять, не больше. Наверное, только практикантка. Хочу пройти дальше, но она резко хватает меня за руку и останавливает, боясь отпустить из ухватки. Моему удивлению нет предела.

— Милая, ты из какой палаты? — ласково и натянуто она улыбнулась мне, наклонившись вперед, будто я какая-то маленькая девочка, хотя ростом я даже была выше. К счастью, она говорила на чистом английском.

— Не разговаривайте со мной как с ребенком, — грубо ответила я, но тихим и нежным голосом, который прозвучал словно шёпот морской сирены. Опомнившись, я позволила бледной руке девушки меня не отпускать. — Произошла какая-то ошибка. Мне перепутали карточку.

Я понизила тон и указала пальцем на свой бейджик.

Дальше произошло то, что меня жутко напугало. Сначала я онемела от того, как переменилось ее лицо. Дело в том, что она продолжила также натянуто улыбаться, но глаза ее изменились, и мне точно не показалось. Девушка собрала брови домиком и зачем-то потянулась в карман своего халата второй рукой, пока первая сильнее сжала мой локоть.

— Секунду, Джессика, — серьезно произнесла она и уткнулась в свой сотовый.

Похоже, все медсестры и доктора разговаривают на одном языке таким тоном. Этот голос отражает панику, но в то же время полную сосредоточенность и спокойствие. Я ненавижу способ произнесения слов таким образом. Испытав секундное отвращение, я не сразу заметила то, как она ко мне обратилась.

— Это не мое имя. Я поэтому и подошла сюда. Что непонятного?!

Девушка не ответила, будто и не замечала меня. Ей на телефон приходили уведомления, но она смахивала их всех большим пальцем и продолжала что-то быстро печатать. Меня это взбесило. Я попыталась откинуть ее руку, а потом просто потянула свою к себе.

— Милая, подожди, — проскулила она сквозь зубы, пытаясь себя контролировать.

— Если вы еще раз назовете меня так…

Теперь она отпустила мой локоть, перевела взгляд на меня и рявкнула:

— Сядь на скамью! — я застыла на месте. Медсестра в помятом халате отсыпала мне напоследок тротила из-под глаз и произнесла уже тише: — Я разговариваю с тобой как с маленькой, потому что ты ведешь себя как ребенок. Неужели так трудно минуту постоять спокойно?

Мы какое-то время смотрели друг на друга, но потом я все же зачем-то буркнула:

— Меня не так зовут…

— А как тогда?

Она специально это спросила. Специально, чтобы я успокоилась. И теперь меня не бесил этот саркастический тон в ее голосе. Я мягким движением уселась на ближайшую скамью и опустила голову, почувствовав резкую усталость.

Тогда я и не догадывалась, что в дальнейшем снова встречусь с этой девушкой в белом халате.

В тот момент я ожидала, когда она договорит по телефону, поможет мне, скажет, что делать дальше. Ведь я ничего не помнила.

Я не знала даже своего имени. Не знала, как попала в больницу, в каком я городе, на каком языке говорили те люди в коридоре, как я выгляжу.

Я ничего не помнила.

Лишь сидела, молча наблюдая за действиями девушки, но не улавливала ушами, о чем она говорит. Этот предательский туман с издевательской ухмылкой приближался ко мне издалека. Мне пришлось сильно сощуриться, чтобы не видеть его.

Я мысленно умоляла его покинуть меня, оставить в покое, но не получалось.

Туман поглотил меня полностью, забрав с собой и мою душу, чтобы что-то показать. В этот момент я с ужасом распахнула глаза и сделала глубокий вдох, будто впервые в жизни начала дышать…

Через час или два того же дня я снова лежала на белоснежной койке, уставившись в потолок. Прошло не так много времени, но многое изменилось, как в моей голове, так и в обстановке, окружающей меня.

Моя «семья» состояла из худощавого высокого мужчины, который так оброс щетиной и запасся темными мешками под глазами, что казалось, будто он не спал неделю, и мальчик лет одиннадцати, нервно мельтешивший за его спиной. Они сидели у стены и внимательно наблюдали за моим лицом, каждой моей реакцией. Именно поэтому я старалась не смотреть на них.

Сделав очередный крошечный выдох, я прикрыла веки, пока та молоденькая медсестра продолжала расспрашивать меня. Мне было противно, очень. Ведь все эти люди были мне незнакомы. Я лишь хотела проснуться поскорее, притвориться, что меня здесь нет. Может быть, они даже не заметят моего исчезновения. Туман, пожалуйста, унести меня отсюда. Хочу обратно. Мне страшно.

— Господи, помоги, — коротко шепнула я себе под нос, тяжело сглатывая очередную порцию слюны.

Девушка пододвинулась на стуле поближе и кашлянула в себя, чтобы я снова обратила на нее внимание. Мне пришлось приоткрыть глаза и жалобно посмотреть в ее. Поскорее бы это все закончилось.

— Мне кажется, память скоро должна вернуться. Ты только старайся первые недели пока не кататься на своем скейте. Мало ли. Опять поскользнёшься. Хорошо, милая?

Она снова улыбнулась мне своей самой ослепительной улыбкой, придерживая длинными ноготками свою папку на коленях. В этот момент в палате будто были только мы вдвоем. Я слегка приоткрыла рот и почувствовала, как появляется влажность в уголках глаз. В какой-то момент показалось, что она это заметила.

Девушка несколько секунд засматривалась в мой блестящий стеклянный взгляд и, откинув фальшивую улыбку, грустно сжала губы. Ее вопросительное выражение лица и та искренность в самих глазах заставила меня заплакать без капли стеснения.

— Что я вам сделала? — промычала я дрожащими губами, начиная тихонько качать головой из стороны в сторону. — Зачем вы так со мной поступаете?

Внутри все сильно сжалось, будто кто-то собрал все бабочки в животе в один огромный кулак и раздавил их со всей силы. Что-то хрустнуло, а крылья посыпались. Все красочные цвета обратились в прах и растворились в воздухе. Осталось одно большое ничто, состоящее из чего-то острого и сломленного.

— Вы сказали, что я ударилась головой, упав со скейтборда, поэтому отключилась и попала сюда, но я ни разу в жизни не вставала на подобную бесполезную деревяшку.

Медсестра застыла на месте, не зная, как среагировать. Я почувствовала ее напряжение и понадеялась, что та недосемья тоже меня слышит.

— На скамье, в коридоре, в голову ударили воспоминания последних секунд, — продолжила я, не успокаиваясь и бегая глазами по невидимым обрывкам того момента. — Я начала терять равновесие и рухнула с табурета. Попыталась удержаться за занавеску, но мне не хватило сил. Она была шелковая и воздушная. Затем почувствовала сильный удар, у виска.

В этот момент я подняла свой тяжелый взгляд и прошлась им по всем лицам, находящимся в комнате, пока он снова не остановился на испуганной медсестре.

— Может быть, я ударилась об батарею, а, может, свалилась из того чертово окна. Это было бы замечательным объяснением этих повреждений. — Мой злобный тон повысился, когда я вытянула перед их глазами свои порезанные руки, но никто не взглянул на них. Все продолжили наблюдать за мной. — Но факт остается фактом! Не было никакого скейта! И вас я не знаю! — Я указала пальцем на мужчину с мальчиком, которые так невинно стояли в стороне, сдерживая себя, чтобы не подойти поближе. — Готова поспорить, что и зовут меня не Джессикой! И все вы мне нагло врете! Если я помню падение, то свою семью бы точно узнала, не так ли?!

— Джесс, дорогая…

Не успела я опомниться, как мужчина слишком быстро вскочил к койке и нежно взял меня за руку, только для меня это было не мягкое прикосновение, а словно миллион крошечных иголок. Отпрыгивая от незнакомца, я чуть ли не свалилась на пол, начиная кричать:

— Не трогайте меня! Отстаньте! Я вас не знаю! Что вам от меня нужно?!

Ребенок плачет, медсестра в растерянности не знает, куда податься, и приближается к двери, чтобы кого-то позвать. Я замечаю это и кричу еще громче, но уже не сдерживая слез:

— Нет! Пожалуйста! Не оставляйте меня здесь одну! Умоляю вас! Пожалуйста!

Дальше тьма.

Проснулась я только к середине ночи. Обезболивающе помогло мне расслабиться, но прийти в себя я не могла. Мне дали пролежать в больнице до завтра, все переосмыслить, но не получалось.

Я лежала, скрючившись и прижав к себе колени. На лице больше ни одной эмоции, но щеки все еще влажные от поступавших слез. Снова везде темно. Снова тот же потолок. Снова я одна. Снова те люди бегают в светлом коридоре, говоря что-то друг другу на непонятном мне языке.

Медсестру зовут Мелани. Мы немного поговорили, когда я пришла в себя. Она сказала, что, к сожалению, не может до конца понять меня, но хочет, чтобы я ей доверяла. Но я не могла ей верить, никому не могла. Вместо этого я попросила ее рассказать о себе, чтобы отвлечься, чтобы хотя бы на пару минут почувствовать каплю доброты, уюта, вместо страха и напряжения. Мелани — американка, работающая здесь второй год. Ей двадцать пять, и у нее есть маленькая дочурка, которая сегодня ночует у бабушки. Я почему-то догадывалась, что она мать, так как от нее исходит волна теплоты и нежности.

Мелани посоветовала мне поспать, а сама удалилась в соседнюю дверь, оставив мою открытой. «Мне все равно некуда спешить, нужно перебрать некоторые бумаги, так что, если что-то понадобится, я буду рядом», — сказала она.

Мне так и не удалось снова заснуть. В голове было столько мыслей, но в то же время не было ничего. Пустота. Проходил час за часом, а я все лежала в одном положении, почти что не моргая. Иногда я тихо нашептывала свое имя разными интонациями, представляя, будто меня по нему кто-то зовет. Звучит ли? Подходит ли мне это имя? Мое ли оно?

Порой тот туман перемещался по коридорам, но не замечал, где я, и ускользал дальше. Я боялась, что он заметит меня и снова сделает больно, поэтому сжималась в комочек и временно не дышала.

— Ты как?

Я услышала этот голос, находясь с закрытыми глазами. Я почувствовала некий свет через веки, поняла, что все-таки пыталась уснуть, и тут же подняла их. У порога стоял тот мальчик. В палате уже было светлее, через окна проходил утренний свет, и я могла полностью разглядеть его. Во внимание сразу же бросились большие уши и кудрявые волосы, одежда была невзрачной. Мальчик будто боялся приблизиться ко мне, и это понятно. Обдумывая вчерашнюю сцену, я решила быть к нему помягче и держать свое мнение при себе. Он ведь все-таки ребенок. А может быть, это все еще действовало успокоительное.

— Я не хотел тебя напугать, — пробубнил он, невнятно мямля и тихонько перебирая короткими ногами в мою сторону. — Мы с папой так хотели тебя увидеть, так волновались за тебя. Мы не ожидали такой реакции.

Я недоверчиво опустила брови, и он остановился на месте. Мне не хотелось приподниматься, чтобы приветствовать еще одну ложь в образе человека, поэтому продолжила лежать в том же положении и молчать.

Больше не приближайся ко мне.

Он сделал вид, что не заметил моего настроя, и продолжил ходить по палате, рассматривая все вокруг, будто впервые видит что-то подобное. Прикрытыми глазами я незаметно наблюдала за его движениями.

Медленно передвигаясь, он потрогал стоящую в углу старую капельницу, прошелся пальцами по крашенной стене, как вдруг остановился на подносе, лежавшем у подоконника, и расплылся в улыбке, при виде которой я распахнула глаза до конца. Что-то знакомое было в ней, но я бы не сказала, что приятное.

Он склонил голову над медицинскими перчатками и пустил в ход ямочки на своих упругих щеках.

— Здесь столько варежек для земледелия. Надо же! Они тут цветы сажают что ли?

Я тут же подняла голову с подушки и резко присела. Тот заметил это быстрое движение и, подпрыгнув, повернулся ко мне. Он тоже их так называет?

— Мальчик, как тебя зовут?

Я уставилась на него, ожидая ответа и наблюдая за тем, как улыбка спадает с его лица, но появляется блеск в глазах.

— Луис, — коротко ответил он.

— Луис, — повторила я для себя, не сводя взгляда с его лица.

К сожалению, это мне ничего не дало. Никакого отблеска воспоминаний. А я так надеялась. С другой стороны, теперь мне есть за что ухватиться.

Только я начала задумываться о совпадении насчет перчаток, как тот не дал мне время поразмыслить:

— Я принес тебе кое-что, — он быстро протараторил слова и, дождавшись появления моей заинтересованности, кивнул в сторону тумбы у моей кровати.

На ней стояла бутылка апельсинового сока и огромная пачка чего-то розового и белого.

— Это твой любимый зефир. К сожалению, мама не разрешала тебе его есть, только мне его давала, но об этом разе мы ей ничего не скажем, верно?

В его интонации была капля шутки и капля неуверенности. Должно быть, ему правда нельзя было мне такое приносить, но ради меня он решил прийти сюда и сделать приятное. У меня не было подходящих слов.

— Я могу открыть пачку, если тебе трудно.

Внезапно Луис громко расхохотался, что меня сначала напугало, но затем позабавило. Его смех походил на голос моржа или кудахтанье курицы. Очень звонкий смех и широкая улыбка. Мальчик словно светился изнутри.

— Как-то раз ты засунула под щеки столько маршмеллоу, что не могла и звука издать, — объяснил он. — Маме пришлось вытаскивать каждую зубочистками. Мне было смешно, поэтому я взял несколько и сделал тоже самое. Папа назвал нас хомячками и долго не мог отойти от этой картины, умирая со смеху, а мама злилась на него, ведь боялась, что ты подавишься и задохнешься. Но все обошлось.

Он продолжал смотреть на меня, глупо лыбясь и чего-то ожидая. Скорей всего, ожидая того, чего я не смогу ему дать.

— Прости меня. — На моих глазах снова начали наворачиваться слезы, когда я решила нарушить появившуюся тишину. — Я тебе очень благодарна, но я не могу вспомнить тебя, малыш. — Поврежденной кистью руки я вытерла свое лицо и сказала уже тише: — Мне так жаль.

Это было странно, но он продолжил улыбаться. Сделав уверенный шаг к койке, Луис сел рядом со мной, и я заметила за собой, что больше не боялась его быстрых порывов и уменьшенного расстояния между нами. Он сел в позе йоги, а я продолжила сжимать в ладонях свои колени, будто боясь, что их у меня отнимут.

— Не вешай нос, малышка. Все еще впереди! Я помогу тебе все вспомнить, — произнес он в своей привычной манере. — У нас столько общих историй, о которых я могу тебе рассказать. Только я боюсь, мне нельзя было к тебе заходить. Об этом сказала нам с папой та милая женщина в белом халате. Поэтому мне лучше сейчас удалиться. Мы можем поболтать позже, когда ты приедешь домой. Думаю, увидев свою комнату, ты много что вспомнишь. Как думаешь?

— Может быть.

Я опустила голову. Он ведь не знает, что я не хочу возвращаться. Мало ли, что со мной может случиться. Я не узнала касание своего собственного отца, это уже должно что-то значить. Я не дам себя одурачить. Что-то ту нечисто.

Луис вышел из палаты спустя пару минут, весело подпрыгивая, только тогда я заметила, насколько голодна, и недоверчиво бросила взгляд на тумбочку, стоящую рядом. От вида апельсинового сока я почувствовала сухость в горле и, преодолев неуверенность, потянулась за бутылкой. Может быть, это все дрожащие пальцы, а, может, я по жизни являлась неуклюжей особой, но сок соскользнул с руки и рухнул на пол, издав неприятный грохот на каменной плитке. И тогда туман незаметно приблизился со спины, после чего подарил нежный поцелуй в холодную щеку.

---

6 июня, 2017

Пианистка

Стакан с апельсиновым соком свалился на пол и разбился на несколько осколков, разлив весь напиток по полу и испачкав низ небесно-голубого платья белокурой девушки, на которую попала пара летящих капель.

— Ох, синьора, прошу, простите меня. Я такая неуклюжая!

Женщина лет пятидесяти опустилась на колени и начала складывать в свою огромную руку осколки, продолжая извиняться. Ее крупные формы тела и растерянное выражение лица заставили девушку чувствовать себя некомфортно. К счастью, на кухню тут же явилась стройная высокая блондинка в дорогом костюме и сотовым у уха, которая своим строгим голосом тут же сгладила ситуацию:

— Что тут произошло? — поинтересовалась она, не обращая внимания на человека, который продолжил разговаривать с ней на другом конце провода, — Нэнси?!

— Maman, она не виновата. Это я случайно уронила стакан. Переборщила с утренним кремом для рук, поэтому он соскользнул, — заговорила девушка в шелковом платье, перекладывая виноградинки с серебряного подноса, на барной стойке, к себе в ладонь.

— Это правда?

Девушка непринужденно кивнула, мило улыбнувшись своей матери, пока служанка собирала последние кусочки стекла в специальный совочек. Звонко постукивая каблуками, женщина продолжила деловой разговор по телефону, удаляясь все дальше и дальше, сначала покинув огромную гостиную, выходящую на цветочную веранду, а потом уже исчезнув в тени бархатных бордовых гардин.

Оставив блюдце с косточками от ягод на круглом столе, белокурая опустила свою гладкую руку на роскошные позолоченные перила и отправилась на второй этаж, преодолевая широкие ступеньки одну за другой. На середине дороги ее остановила Нэнси, еле-еле перебирая крупными ногами.

— Синьора, подождите. — Та изящно повернула к ней голову и дала высказаться. — Огромное вам спасибо, но вам не обязательно было брать всю вину на себя. Это была моя оплошность, и я заслужила наказание Госпожи.

— Джессика, — поправила она служанку, — Я ведь просила тебе называть меня по имени. И не нужно так волноваться. Я знаю свою Maman. На меня она никогда не злится. И все совершают ошибки. Не нужно благодарностей, — быстро произнесла девушка, скромно сложив руки в замок. Времени до репетиции оставалось совсем немного, а она еще не успела переодеться и подготовиться к вечерней церемонии. — Нэнси, я могу попросить вас приготовить мне байховый чай с листьями мелиссы? Я немного утомилась после утренней пробежки.

— Да, синьора, конечно!

Глаза женщины засверкали, и она поспешила вниз, машинально поправляя белоснежный фартук на груди. Джессика, в свою очередь, по-доброму закатила глаза и зашла в свою комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Как ты думаешь, сколько напыщенных индюков объявится сегодня вечером? Зато я смогу побаловать себя манговым мороженым. Хоть какое-то удовольствие.

Она разговаривала с котом, который разлегся на высокой постели с пуховым воздушным одеялом, и перебирала многочисленные платья в своем шкафу. Огромное окно со ставнями из редкого дерева открывал вид на красочный цветочный город, состоящий из высоких домов, чистых улиц и ровно постриженных газонов.

Ее почивальня состояла из нежно-кремовых, персиковых и светлых оттенков лета. На стеклянном столе находилась старинная французская ваза с очередным букетом цветов, а стены развешаны простыми, но изумительными картинами Джеймса Ли и Микеланджело. Какие-то работы были прототипами, а какие-то подлинниками.

Джессика аккуратно стянула с себя голубое платье и осталась в одном кружевном белье, когда в дверь постучались. Нэнси тихо зашла и опустила на кровать поднос с чаем, медовыми печеньями и разнообразными закусками.

— Может быть, мне лучше задвинуть шторы? Как думаете? — предложила служанка, одной рукой не подпуская кота к пармезану и голландскому сыру, а другой накладывая нужное количество сахара в горячий напиток. — Солнце сегодня особенно игриво, поэтому комната вся светится. Госпожа говорит, что так и до морщин недалеко, если не носить солнечные очки. Но ведь вы их так не любите.

— Благодарю за заботу, но не стоит, — ответила девушка, внимательно рассматривая свой обтягивающий лифчик в зеркале и вставая в разные модельные позы. — Нэнси, как думаешь, у меня хорошая фигура? Мне кажется, в талии слишком узко.

— Я считаю, все идеально. Вы восхитительны, — закивала женщина, словно игрушка в автомобиле, и встала у двери, ожидая следующих указаний.

— Нет же. Мне нужно честное мнение, понимаешь? А ты даже не взглянула на меня, — обреченно вздохнула та и потянулась за элегантным платьем молочного оттенка. — Пожалуйста, выйди. И спасибо за чай.

— Как вам угодно, синьора.

Как только дверь закрылась, кот лениво зевнул и спустился на пушистый ковер. Смешно чавкая и потягиваясь задней лапой, он приблизился к своей хозяйке и получил от нее самые ласковые поглаживания.

— Нэнси пятьдесят с лишним, а она все еще бегает за нами как слоник за хвостом своей матери. Мне будет ее не хватать, когда она скончается, — призналась Джесс своему питомцу и грустно приподняла брови. — Прости меня, господь, за эти слова.

Трудно было представить дом более роскошный чем этот. Одна только рояль чего стоила. Черная и блестящая, она являлась главной особенностей этого места. Несколько спален, свой сад размером с целый отдельный участок, в котором можно потеряться. Джессика вполне могла бы удивиться таким апартаментам, если бы сама не жила в похожем.

— Ты понимаешь, что мы уже опаздываем на целый час? Я думаю, нет, даже уверена, что вся официальная часть уже закончилась! Какой теперь смысл вообще приезжать?

Она сидела в лимузине вместе со своей мамой, на заднем сиденье, и с равнодушием выслушивала каждую ее недовольную реплику, с которой женщина обращалась то к ней, то к их личному водителю. Джесс удивлялась, как такому пожилому человеку хватало терпения, чтобы выслушивать все это и не поднимать разделяющее их стекло, чтобы спрятаться. Может быть, он настолько стар, что не слышит ее криков? Или кнопку для поднятия стекла заклинило, и все это время он безостановочно нажимает на нее? А мать в курсе, что они уже на территории семьи Джонсонов? Или она от привычки говорит без остановки? От этой мысли девушка призрачно улыбнулась, осматривая сад у ворот через окно автомобиля.

— Меня ведь пригласили, только чтобы я сыграла на рояле, — заговорила Джесс, приглаживая светлые кудри, которые сама завила. — Не придавай своей персоне такого значения, Maman. Если бы наше присутствие было настолько значимым, насколько ты думаешь, к нам бы послали нужного человека с приглашением на церемонию, а не отправляли СМС с телефона.

— А ты что думала, детка? Мир меняется: на передний план встают технологии, а не традиции.

Тепло улыбнувшись, женщина чмокнула ее в щечку и приподняла скатившиеся с плечи бретельки своего черного платья. Затем она вытащила из сумочки маленькое зеркальце и, засматриваясь на свой вульгарный макияж, продолжила говорить:

— С чего это у тебя волнистые волосы сегодня? Я ведь тебе уже говорила, что Роберту нравятся девушки с прямыми волосами. Ты помнишь, как в прошлый раз явилась в шотландской юбке? А я вот помню, как они на тебя посмотрели. Ты добиваешься того, чтобы нас больше не пригласили? Знаешь ведь, как для меня важна моя репутация.

— Я одеваюсь не для Роберта, Maman, а для себя. — Джесс устало вздохнула, будто они возвращались к этому разговору не впервой.

Машина подъехала к главному входу, которого окружали два необычных фонтана с двух сторон и скульптуры в виде фигур членов семейства Джонсонов. Последняя деталь всегда казалась для Джесс слишком эгоистичным показателем их богатства. Она слегка опустила окно, чтобы раньше всех вдохнуть свежего воздуха, а женщина не прекращала разговаривать.

— Я с тобой согласна, делай что хочешь. В любом случае, ты можешь себе это позволить. — Убрав зеркало на место, блондинка поправила свою укладку и взялась за ручку двери, так как лимузин почти остановился. — Но прошу тебя постараться быть как можно более милой с ним. Если конечно этот избалованный мальчишка не попробует завести тебя за угол и залезть рукой под твое платье. В этом случае я еще могу задуматься о своих приоритетах.

— Иногда ты просто отвратительна!

Придерживая платье, Джесс вышла из машины, недовольно горбясь, а затем сразу же вставая в позу статуэтки с прямой спиной и аристократическим выражением лица. Водитель коротко кивнул ей, то ли молча поддерживая, то ли делая комплимент ее внешнему виду. В любом случае, после этого девушка почувствовала себя гораздо лучше.

— И только попробуй снова что-то болтнуть про свой феминизм. Ты бы только видела, как в тот раз они переглянулись между собой, когда ты заявила о честном разделении домашних обязанностей между супругами. Мистер Джерси от неожиданности чуть не уронил свою любимую перчатку. Эти люди привыкли к более традиционному образу жизни, ты ведь знаешь об этом.

Поднимаясь по ступенькам, прекрасные леди держали подбородок высоко и краем глаза поглядывали на окна, которые тянулись до самого верха высоких стен. Перед тем, как постучаться в главную дверь и встретиться глазами с дворецким, Джессика медленно повернула голову к своей матери и широко улыбнулась.

— Кто пять минут назад сказал, что традиции уходят на второй план? — произнесла она саркастически, но так и не услышала ответ, поэтому снова устремила свой взгляд вперед и забавно ухмыльнулась.

— Ваша игра восхитительна. Было видно, как вы вложили душу в это исполнение и как чувственно нажимали на клавиши своими нежными руками.

Неохотно отстранившись от шоколадного фонтана с различными видами экзотических фруктов и сыра, Джессика взглянула на Роберта, который только что появился в ее поле зрения. Девятнадцатилетний парень в черном костюме на фоне белокурой девушки в молочном платье выглядел как демон ночи, находившийся на охоте за невинным ангелочком. Вечер уже должен был заканчиваться, но люди не собирались уходить. Они только-только вошли в кураж: начали танцевать, петь, разговаривать на разные темы и гулять по саду, наслаждаясь этой волшебной ночью.

— Я немного сфальшивила в начале, — лениво призналась она, снова переводя свой взгляд на манговое мороженое, которое так долго искала, и не обращая внимания на голодные пожирающие девушку глаза парня.

— А мне кажется, все было потрясающе.

Высокий шатен взял со стола два бокала шампанского и протянул ей один, но девушка проигнорировала этот жест и повернулась лицом к публике, которые начали танцевать вальс, нескромно сверкая своими изящными нарядами и мысленно хвастаясь симпатичными партнерами.

— Что же вы, принцесса, такая неприступная? Сколько еще будете избегать меня? — Роберт расплылся в ехидной улыбке и сделал один глоток из своего бокала.

— Тоже самое я могу сказать про вашу настырность.

Девушка улыбнулась в ответ и бросила на него издевательский взгляд. Также дерзко засматриваясь на свою собеседницу, он глубоко вдохнул воздух, в котором веял запах дорогого вина и старости, и смело произнес:

— Я приглашаю вас на танец, мадмуазель.

Ответить с сарказмом или вежливо отказаться? Именно об этом подумала Джесс, но потом заметила свою мать на другом конце помещения, которая внимательно наблюдала за ними.

— А если я откажусь? — спросила она у парня, смахивая светлую прядь с лица.

— Я ведь не зверь какой-то. — Роберт громко расхохотался, продолжая двумя пальцами теребить бокал с шампанским. — Конечно, вы можете отказаться, если хотите, чтобы мой отец негативно высказался о вашей матери и ее бизнесе в завтрашнем интервью.

Допив напиток, парень спокойно поставил красивую стекляшку обратно на стол и засунул в рот клубнику. Улыбка Джессики сразу же спала с лица. Наблюдая за тем, как ее самый близкий человек стоит вдалеке и жизнерадостно машет ей рукой, она уже понимала, что танец неизбежен. Роберт заметил эту реакцию и, самодовольно улыбнувшись, подал ей свою руку.

В гостиной стало темнее, музыка громче, а гости затанцевали намного быстрее, кружась из стороны в сторону, словно на королевском балу. Джесс позволила парню положить руку на ее талию и сомкнуться их телами, чтобы получилось танцевать синхронно, вместе со всеми. Стараясь правильно перебирать ногами на высоком каблуке, она даже не заметила, как близко Роберт приблизился к ее лицу.

— Какой чудесный аромат, — замурлыкал он, принюхиваясь к ее волосам. — Наверное, это очень дорогие духи. Я слышал, вам доставляют самые лучшие. Откуда же? Франция? Италия? Может быть, из самого Лондона? Я был там на прошлой неделе. Чудесный выбор вариантов, где можно их приобрести.

— Не утруждайте себя сложными раздумьями, — отозвалась девушка, незаметно шевеля своими мягкими губами. — Это всего лишь арбузная жвачка.

— Хотите сказать, во рту у вас также сладко?

— К сожалению, это информация вам не пригодится, — отрезала она и, сжав свои губы, завертела головой.

Танец давался девушке тяжело, но она справлялась. Большинство людей в зале смотрели на их пару и недовольно морщились. Роберт заметил это. Остановившись, он высоко поднял руку Джессики и закружил ее на месте, чтобы исправить это положение. Повертевшись в белом одеянии словно балерина, она снова вернулась к нему в объятия, и они продолжила танец, будто ничего и не было.

— Ходят слухи, — снова заговорил он, но уже без ухмылки, серьезно и непринужденно, — что у вас появился молодой человек, с которым вы строите отношения на протяжении уже нескольких месяцев. Это правда?

— Это слишком личный вопрос, вы не находите? — Бледные щеки девушки порозовели. С неким наездом она переметнулась на его карие глаза. — К тому же, вы слишком часто верите слухам. Единственный правдивый слух заключался в том, что моя мама слишком оберегает меня и она не разрешает мне встречаться с противоположным полом, пока мне не исполнится восемнадцать.

— Но также слухи говорят, что как раз-таки по этой причине вы скрываете от семьи своего возлюбленного. Об этом шепчутся ваши подруги.

Роберт все еще недоумевал. Тогда девушка вскинула вверх свои брови и усмехнулась:

— У меня нет друзей и никогда не было. И я не стыжусь этого. По моему мнению, лучше проводить свободное время болтая с моей служанкой, чем тратить силы на этих искусственных девчонок, которые предпочитаю фальшиво улыбаться мне, а потом придумывать за спиной всякие гадости о моей личной жизни.

Парень сначала долго молчал, не зная, что ответить, но потом прижал спутницу поближе к себе и, прикусив нижнюю губу, произнес:

— Если тебя так интересует общение со служанками, можешь переезжать жить ко мне. У меня их целых три.

Джессика засмеялась и с этой естественной улыбкой на лице показалась еще более красивой в глазах окружающих. Народ начал расходиться, и пара даже не заметила, что осталась одна в этом зале с приглушенном светом. Музыка стихла, гости вышли на улицу, чтобы понаблюдать за открытым звездным небом.

— В следующем месяце мы с отцом планируем слетать в Париж. Он разрешил мне взять с собой любую спутницу. Круассаны, Елисейские поля, лучший кофе, самые комфортные гостиницы.

Роберт нежно обвил рукой заднюю часть ее шеи и приблизился к лицу. Она почувствовала его дыхание на своих щеках, но была слишком растеряна и слаба, чтобы отталкивать его.

— С чего вы взяли, что я захочу с вами поехать? — испуганно, но сдержанно спросила Джессика, перебивая его. — Хватит. Мне неприятны ваши прикосновения.

— Да кто будет тебя спрашивать? — искренне удивился он и, склонившись над ней, шепнул на ухо: — Все знают, что для таких особ, как ты, главную роль играют лишь деньги и слава. Одно мое слово, и ты снимешь с меня брюки быстрее, чем мы купим билеты в Париж. Хотя, я и сейчас могу это устроить.

Роберт опустил лежащую на спине Джесс руку пониже и захватил своими зубами мочку ее уха. По ее спине пробежала огромная волна мурашек. От этого резкого движения золотая сережка упала на пол, укатившись на пару метров, а щеки девушки запылали пожаром. Очнувшись, Джессика вонзилась ногтями в его плечо и попыталась оттолкнуть массивное тело от себя. Почувствовав резкую боль, парень разозлился. Кровь бросилась ему в лицо. Он сильно сжал в ладони ее хрупкую руку, отчего послышался хруст костей и тихий писк из ее уст.

— Va te faire foutre! — послала она его на чистом французском.

Это был последний раз, когда Джессика появлялась в его доме. Тогда она пожалела, что ее крик был слишком тихий, а ногти с длинным маникюром недостаточно острыми.

---

4 октября, 2017

Замок для крыс

Возвращение домой оказалось для меня настоящим испытанием. За час до приезда Луиса и его отца мною овладевали сомнения. В какие-то минуты я даже была готова сорваться и выбежать из больницы, направиться туда, куда глаза глядят. Каждый раз я останавливала себя по двум причинам:

— Жить мне будет негде. Нужно устроиться в их доме на первое время, пока не разберусь со всем до конца.

— Луис казался единственным человеком, от которого повеяло чем-то родным. Именно за него мне нужно было ухватиться, чтобы узнать всю правду.

Мелани помогла мне собраться. Она отдала мне вещи, в которых я прибыла сюда после удара головой. В моих руках оказалась ночнушка, которую обычно носят герцогини в старых фильмах, и шерстяные носки. Я понаблюдала за реакцией медсестры, но промолчала. Она искренне верила, что я могла в этом одеянии ездить по площадкам скейтбордистов? Я решила ничего не говорить ей и стараться в дальнейшем притворяться, что верю всему вокруг, даже если это не так. Я не смогу докопаться до истины, если спалюсь своим недоверием и очередным вспыхнувшем психозом; тогда меня точно загребут в психушку.

— У тебя бывало такое, что ты не можешь отличить сон от воспоминаний?

Именно этот вопрос я задала Мелани, когда мы шли по коридору, медленно и верно приближаясь к главному выходу.

Обнимая меня за плечи, девушка задумчиво улыбнулась.

— Было однажды. До сих пор помню, как в Египте в меня плюнул верблюд, и я заплакала, но все еще не могу понять: такое правда произошло или это всего лишь сон из детства. Наверное, так никогда и не узнаю. А почему ты спрашиваешь?

— Сегодня мне приснилось, что я живу в богатой семье, и у меня есть свои личные слуги, — честно призналась я, волоча за собой пакет с вещами и незаметно заглядывая во все палаты, которые встречаются на пути, — а на завтрак я ем не яичницу с беконом, как все нормальные люди, а мед с пармезаном и королевские креветки в остром соусе.

Я на время замолкла, задумчиво уставившись глазами в пол и отвернувшись от нее. Тогда я почувствовала, как Мелани смотрит мне в затылок и чего-то ждет.

— Но я не помню, чтобы засыпала. Может быть, я заснула с открытыми глазами, сидя на кровати. Такое возможно?

— Думаю, да. Мне кажется, ты просто слишком утомилась за эту ночь, вот и результат, — с уверенностью сказала медсестра, но меня ее слова не очень обнадежили.

Я долго стояла у главного входа в больницу, наблюдала за природой, низкими деревьями и слишком большими кустами. Наблюдала за тем, как вдалеке гудят машины на дороге, как люди хихикают, безмятежно прогуливаясь по тропинкам, как листва шевелится от легкого ветерка, как к нам подъезжает автомобиль, а из него выходит тот худой мужчина. Дышала. Медленно и спокойно, заставляла себя поверить в том, что все в порядке. Бегала глазами из стороны в сторону, крепко-крепко сжимая в ладонях ручку пакета, в которой находилась моя ночнушка, будто сейчас она была самой важной для меня вещью.

— С добрым утром, дорогая.

Он приветливо улыбнулся мне, придерживая в своих пальцах маленькую ромашку, а потом протянул мне ее. Из-за заросшей щетины на его лице казалось, что мужчина давно уже не следил за своим внешним видом. Скорей всего, у него нет на это времени. Я мельком оглядела всего его. Старые джинсы, футболка, довольно бледная кожа. Возможно, все свое время он проводит дома или на работе, нет возможности даже просто выйти с кем-нибудь погулять, вот и не бывает на солнце. Люди в моих воспоминаниях совсем не были на него похожи.

— Спасибо, — через силу произнесла я и приняла его цветок. В этот момент я смогла увидеть разницу между нашими руками: мои были загорелые и ухоженные, его белые и шершавые. Казалось, что мы никогда не жили с ним в одном месте, не были окружены одной и той же погодой, климатом. А его сбережения, состояние? Сколько он зарабатывает, кем работает? Не похоже, чтобы у этого человека была своя служанка.

Проигнорировав мой задумчивый взгляд, который я все еще держала на цветке, мужчина повернулся к Мелани и коротко попрощался с ней, пожав напоследок руку:

— Еще раз спасибо, что присмотрели за дочерью. Ей нужно было передохнуть.

— Это не было проблемой, Павло. Ваша Джессика — просто прелесть.

Внимательно рассматривая каждый лепесток ромашки, я решила применить свои знания, который вроде бы еще остались у меня в голове, и сделала интересное открытие. Павло являлось португальским именем, Джессика же было чисто американским. Луис также португальским, а Нэнси, в это просто не верится, тоже американским. Но как же тогда звали мою мать? Кем является настоящая Я?

В этот момент мне стало безумно тоскливо от мысли о том, что я не помню имени собственной мамы. Небрежно кинув цветок в пакет ко всему остальному, я быстрой походкой потопала вперед, даже не предупредив никого об этом. В голове все размешалось. Ноги были ватными, но я шла ровно и уверенно, хотя совершенно не чувствовала себя так внутри. Остановившись у нужного автомобиля, я, не дожидаясь того мужчину, быстро дёргаю за ручку двери и усаживаюсь на заднее сиденье, стараясь не сильно хлопать ею после себя.

В машине было очень душно, хотя все окна были открыты. Тут пахло бензином и елочным освежителем воздуха, созданным специально для таких салонов. После того, как я посмотрела в окно, у меня на долю секунды перехватило дыхание.

Я увидела огромное здание с колонами, с двух сторон которого находились два фонтана и несколько скульптур в форме людей, которые здесь живут. Внезапно ворота открываются, и за ними мне с жуткой улыбкой машет дворецкий, за которым стоит Роберт. Заметив мое присутствие, парень гневается и бежит прямо на меня. Вскрикнув, я закрываю глаза и прижимаюсь грудью к своим коленям. Меня всю трясет. Господи, помоги. Пожалуйста. Пожалуйста.

— Что с тобой?

Я подпрыгнула, жутко испугавшись и убрав руки от лица. Луис сидел рядом со мной, на соседнем сиденье, и смотрел на меня с ужасом в глазах. Не сумев сказать ему и слова, я снова повернула голову к окну и выглянула на улицу.

Вместо Роберта к машине подбегал Павло. Он остановился у моей двери, а затем обошел автомобиль и сел на сиденье водителя.

— Ну что? Пристегнулась? — весело произнес он, улыбаясь мне через переднее зеркало, и завел машину.

Я снова медленно перевела свой взгляд на Луиса, который очень странно смотрел на меня. Скорей, даже не на меня, а на мои дрожащие ноги.

— Не хочешь пересесть на переднее сиденье? — предложил мужчина прежде чем поехать.

Я отрицательно помотала головой.

— Спасибо. Мне и тут хорошо.

Я пристегнула ремень и облегченно выдохнула, когда машина выехала на дорогу. Только тогда я смогла снова выглянуть в окно, ощущая спокойствие.

Погода была очень солнечная, эти светлые лучи напомнили мне о той комнате из воспоминания, где на кровати ворочался кот, а на столе находилась красивая ваза с цветами. На душе стало как-то легче. Дома были похожи на друг друга, но в то же время каждый отличался от остальных. Стены из белого кирпича, красные черепичные крыши, уютные балкончики, на которых были выставлены горшки с домашними цветами, чайки… Стоп. Это река? Океан?

Ярко-оранжевые и желтые-ретро трамвайчики, в который залезают по-простому, но стильно одетые люди. Склоны, широкие террасы.

— Это Брага?

— Лиссабон, — исправил меня Павло и повернул руль в сторону, заезжая на другую улицу. — Португалия. Ты почти угадала. В географии ты всегда была хороша.

Луис по-доброму улыбнулся мне, но не получил ответную улыбку. Тогда он капризно фыркнул и отвернулся. Положив на колени свои вещи, я крепко обняла пакет руками, и продолжила наблюдать за улицами города.

Спустя где-то сорок минут мы заехали в район, который находился в тени высоких скал. Выходя из машины, я первым делом заметила, как прошелся холодок по моим ступням. Если на другом конце города я чуть ли не умирала от жары и духоты, то сейчас я бы не отказалась надеть свитер или толстую кофту.

По одну сторону улицы выстроились, точно огромные шедевры французской архитектуры, большие старинные дома, украшенные лепниной, а по другой тянулись многочисленные кофейни и симпатичные улочки с высокими фонарями.

Возле дома Луиса и Павло не было ни души. Подняв голову, я обнаружила, что какой-то человек сидел на крыше и курил, наслаждаясь видом.

На стенах здания была плесень, а некоторые плитки под ногами отваливались, когда мои туфли наступали на них.

Я вошла в подъезд и, не желая пользоваться лифтом с ажурными решетками, стала подниматься по ступенькам. На первой же лестничной площадке услышала сладковатый запах граната, что мне понравилось, но чем выше я стала подниматься, тем мрачней мне казалось это место. Только мрачность заключалась не в сырости обстановки, а именно в моих ложных надеждах, которые не оправдались, ведь я ожидала увидеть «свое место жительства» совершенно другим.

После долгой возни со своими ключами Павло наконец-то открыл дверь в «нашу» квартиру.

Я не ожидала такого порыва от себя. Продолжая руками обнимать мятый пакет, я забежала внутрь и начала с неведомой страстью рассматривать все уголки комнат. Это было трудно назвать нормальной квартирой. Комнат было не так много. Всего лишь один этаж. Узкий коридор. Казалось, что сейчас у меня начнется клаустрофобия.

Это не тот дом! Все серое, все пыльное, все холодное. Нет солнца, нет позолоченной лестницы, большой кухни. Нет ни одного домашнего животного. Нет огромной террасы или балкончика. Здесь кровати низкие, твердые, а окна слишком маленькие.

Я не могла выпасть ни из одного из этих окон!

Я не знала, чем сейчас занимались Луис с Павло, как они среагировали на мое поведение, но мне было все равно. Я оббежала всю квартиру несколько раз, словно гепард в дождливый день, который боится промокнуть и обреченно мяукает, как котенок. Все что я видела: мелькавшие перед глазами кадры белокурой себя в роскошных дорогих платьях, которая танцует на солнечной веранде и смеется; гладит своего кота и умиляется; играет на фортепьяно и поет; обнимает свою маму, похожую на куклу из глянцевых журналов, и незаметно ворует манго из серебреного блюдца.

Здесь же я вижу лишь паучка в углу и поломанные деревянные стулья на кухне.

— Нет, нет, нет, нет, — тихо нашептывала я себе под нос, все же остановившись и застыв посередине своей комнаты, которая больше походила на чердак. — Этого просто не может быть…

— Ну что? Как тебе? Знакомые вещи, верно? — Луис завалил меня вопросами, появившись незаметно за спиной.

У моих глаз появился нервный тик, когда я опустила взгляд на пол и наступила на скрипящие доски.

— Хочешь, я побуду с тобой? — произнес второй незнакомец, точнее, Павло, который выглянул из-за угла.

Я даже не думала оборачиваться к ним. Ощутив, как холодный ветерок прошелся по моему телу, я вскинула плечи и сказала намного громче, чем собиралась:

— Я хочу побыть одной.

После нескольких секунд тишины дверь медленно и послушно закрылась. Я приказала себе не двигаться, пока не услышу звук удаляющихся шагов. Когда они все же ушли, я дернулась с места и быстрым движением заперла дверь изнутри.

Затем я распахнула окно, открыла свой шкаф. Брюки, юбки, теплые свитера. Ни одного платья. Две пары солнечных очков. От последней находки я хитро усмехнулась. Они пытались создать иллюзию того, что здесь жила я, но слова Нэнси глубоко засели в моей памяти. Меня не обманешь.

Упав на колени перед ящиками у письменного стола, я начала перебирать в них каждый листочек, каждую тетрадку и блокнот. Почти все было пустым, только иногда мне попадались детские каракули и обрывки цветных бумаг.

Мне хватило получаса, чтобы все рассмотреть, но я не смогла найти чего-то стоящего. Кроме…

Из тумбы, находящейся у моей кровати, я аккуратно вытащила фотографию в деревянной рамке, украшенной разными пуговками и разрисованной фломастерами. Она была спрятана в самой глубине, будто ее уже никто давно не доставал. Но мои руки, казалось, машинально полезли именно туда и нашли ее. На ней были изображены я с Луисом. Мы обнимаем друг друга за шеи, моя нога в сандалике была приподнята, а его руки аккуратно придерживали мою панаму, которая вот-вот могла улететь. Наши лица счастливые. Он здесь еще такой маленький. Меня удивило только то, что на заднем фоне возвышалась Эйфелева башня. Неужели, мы были вместе в Париже?

Присутствовало странное ощущение того, что я будто начала… верить им. Я ругала сама себя за эти мысли, но у меня не было никаких доказательств кроме моих воспоминаний, который могли являться обычной фантазией, моим воображением или, я могу предположить, глюками после сильной травмы головы.

Обреченно задвинув ногой нижний ящик, я уселась на дряхлые напольные деревяшки и прижалась спиной к основанию кровати.

Может быть, я обычная девочка из бедной семьи, которая так мечтала о другой жизни, что выдумала себе отдельный мир, в котором она принцесса? А происшествие на церемонии являлось моей испорченной фантазией во сне? Может быть, Мелани была права?

Было столько логичных объяснений, но, закрыв глаза, я понимала, что меня все же что-то тревожит. Я что-то упускала из виду. Но мне не дали время подумать.

За дверью послышался знакомый голос:

— Папа приготовил обед, — осведомил меня Луис, подождал хотя бы какую-нибудь реакцию с моей стороны и уже тише добавил: — Так тебя ждать к столу?

Не успел он договорить последние слова, как моя дверь отворилась, и я появилась перед ним. Немного колеблясь на месте, я вытянула свою шею и посмотрела в конец коридора, где как раз должна была находиться кухня. Было видно, как Павло что-то вытаскивал из духовки, стараясь не запачкать кухонную тумбу. Из той комнаты исходило приятное тепло. Может быть, именно по этой причине я и решилась все же пообедать с ними. К моему удивлению, Луис нарушил мой план: коротко кивнул мне, пошатываясь на месте как русская неваляшка, и направился в свою комнату, которая находилась напротив моей.

— Ты не будешь есть? — я вопросительно посмотрела на него, хлопая глазами.

— Я не голоден, закупился чипсами по дороге в больницу, — признался мальчуган, пожимая плечами, и отдалился еще дальше, пока не исчез в тени своей комнаты. — Но моя дверь для тебя всегда открыта.

— Медсестра сказала мне тоже самое, а сама заснула на письменном столе, — проворчала я, скорей, себе, чем ему, и, набравшись смелости, потопала вдоль коридора, осматриваясь по сторонам и стараясь привыкнуть к своему новому дому.

А может быть и старому.

Кто знает.

Павло поставил передо мной тарелку с кусочком морковного пирога, не отрывая от меня своего доброго взгляда. Я все это время наблюдала за его глазами. Никогда не видела, чтобы кто-то так на меня смотрел. Чувствуя себя неловко, я облегченно выдохнула в тот момент, когда он отвернулся от меня к только что вскипевшему чайнику, но затем мысленно подарила себе чудесный пинок и резко встала на ноги.

— Я помогу.

Разлив нам в чашки зеленый чай, я немного разнервничалась, снова повернувшись к гарнитуру, ведь не имела никакого понятия о том, где находится сахарница. К счастью, он сообщил мне, что пьет чай без сахара, и я медленно опустилась на стул, напротив Павло, аккуратно придерживая свою чашку пальцами.

Какое-то время мы просто молчали. Издавая ртом какие-то старческие звуки, Павло проглатывал один кусок десерта за другим. Пользуясь этим, я громко хлюпала, попивая свой напиток. Помещение было очень маленькое. Квадратный стол словно вырос из пола и был плотно прижат к стене. За окном попевали птицы. Было слышно, как машины на дорогах сигналят друг другу, а маленькие трамвайчики шумно закрывают свои двери.

— Я ведь учусь в школе? — наконец спросила я, не поднимая на него взгляд.

— Что?

— Школа. — Он перестал жевать, и мы встретились глазами, не понимая друг друга. — Я должна же ходить в школу. Мне, наверное, пятнадцать. Ну или шестнадцать.

— Тебе восемнадцать. И ты сейчас не ходишь в школу, а отдыхаешь. Через год мы будем думать о твоем поступлении, но пока что…

Он глотнул чаю, так и не договорив.

Я не хотела так просто заканчивать беседу. Постукивая ногтями по столу и так и не притронувшись к пирогу, я снова задала вопрос:

— Где мама?

Я решила не затягивать, а разложить все карты на стол, даже если они были слишком прозрачными для первой партии игры. Когда-нибудь я научусь мухлевать правильно.

В какой-то момент мне показалось, что между нами должно появиться напряжение, но мужчина говорил спокойно и сдержанно, будто мы вели разговор на обычную бытовую тему. Хотя, со стороны так все и выглядело.

— Она должна завтра вернуться из командировки. Ее рейс задержали, но она очень по нам соскучилась. Особенно по тебе. — На его лице промелькнула улыбка, но исчезла также быстро, как и появилась. Остался лишь саркастический взгляд. — Еще вопросы, детектив?

— Только один. Как часто мы путешествуем?

Вот тут-то я его и поймала. Его глаза загорелись, он подавился своим куском, но потом откашлялся и поднял на меня глаза. Я продолжила сверлить его своим взглядом и слегка приподняла уголки своих губ, ожидая следующей реплики.

— Насколько я помню, границу Португалии мы ни разу не перешагивали. С моей-то минимальной зарплатой я не уверен, что у нас хватит средств отправиться куда-то отдыхать в ближайшие 5—10 лет. Только твоя мама по работе летает туда-сюда. Да и я тоже допоздна сижу у себя на заводе. А ты хочешь повидать мир?

— Нет, просто стало интересно.

Я слишком быстро поднялась изо стола и посмотрела на него с высока. Павло от неожиданности замер в сидячем положении с открытым ртом и чайной ложкой в руках, с которой медленно сползал ломтик морковки.

— Мне, наверное, лучше пойти поспать, — произнесла я, симулируя зевоту.

Он мельком оглядел мою нетронутую тарелку и вернулся ко мне.

— Уверенна?

— Определенно.

И я покинула его. Втянув в себя живот, прошла по коридору и зашла к себе, после чего рухнула на кровать.

Завтра я повидаюсь со своей мамой. Мы разберемся во всем, она оправдает этого лжеца. Если, конечно, эта женщина не окажется очередной фальшивкой. Закрыв глаза, чтобы заснуть, я поджала под себя колени и засунула руки под подушку.

Спокойной ночи, нереальный мир. Может быть, ты являешься всего лишь сном. Может быть, настоящая Я сейчас где-то спит, а я живу в теле другой девочки. Происходящие события вокруг напоминают мне сюжет какого-то триллера или фантастического фильма.

Только это настоящая жизнь.

И я безумно скучаю по своей маме. Я мало что помню из своего прошлого, но объятья ее рук не забуду никогда. Помню, что чувствовала, когда она поцеловала меня в щеку тогда в лимузине. Как махала мне рукой в доме Джонсонов и улыбалась.

На глазах вот-вот навернутся слезы.

Только я была готова уснуть, как кончиком указательного пальца что-то почувствовала и моментально распахнула глаза.

Под подушкой что-то было.

Я поднялась на локтях, сложила ноги по-турецки и потянула ногтями листок, который нащупала подо мной.

Это было письмо. В конверте.

Сначала я долго глазела на него, первые минуты не собираясь открывать, ведь хотела рассмотреть его наружную оболочку. Я так серьезно отнеслась к этой находке не просто так.

Пункт отправки: «Америка», а на месте информации об адресате вручную было написано всего два слова: «Знакомый незнакомец».

Больше не собираясь мучать себя ожиданиями, я начала разворачивать конверт. Уже тогда я знала, что после прочтения он попадет в мой «священный пакет», к остальным ценным вещам.

В письме текст также был написан вручную. Темными чернилами «знакомый незнакомец» оставлял в конце каждого слова симпатичную закорючку, а каждый абзац начинался с большой буквы.

Как бы я ни хотела продолжить наслаждаться этим изумительным почерком, сердце не слушало команды моего мозга, и взгляд начал скользить по строчкам.

---

Мой милый ангелочек,

Сегодня твоя Maman снова встретила меня на улице. Мне кажется, она о чем-то догадывается, но не хочет навязывать себе лишние заботы.

Извини за грубость, но я не понимаю, как тебе удается жить с таким человеком под одной крышей, видеть ее каждый день, но, в то же время, постоянно скрываться. После гибели твоего отца ты осталась одна, но теперь нас двое.

Каждый день я думаю о твоих голубых как небо глазах, хочу накручивать на пальцы твои светлые волосы, слушать твое ангельское пение и кружить тебя в страстных танцах.

Каждый день я мечтаю взять тебя на руки и унести из этого жестокого мира.

Я дико жажду нашей встречи, нашего нежного поцелуя, твоих влажных губ.

Мне больно смотреть, как свет в твоих искрящихся глазах все больше тухнет с каждым днем. Они пытаются отнять у тебя счастье.

Но ты сильная девочка, ты продержишься. Я ведь всегда с тобой.

Твой знакомый незнакомец

Я долго не могла прийти в себя после письма, и этим днем так и не смогла все переосмыслить. Почти сразу вырубилась, как только снова опустила голову на подушку.

Но запереть дверь все же успела. Для безопасности.

---

10 июня, 2017

Фотопленка

Джессика выглядывала из-за стены и наблюдала за своей матерью. Мадам сидела на веранде за столом из бамбука, скрестив ноги, пролистывала страницы последнего выпуска ее любимого журнала и уже в сотый раз помешивала серебреной ложкой капучино, несмотря на то, что сахар на дне уже давно растворился. От этого движения круглые блестящие браслеты на ее руке постукивались друг об друга в так биения сердца молодой девушки.

Ее гордыня и безмятежность заставляли Джессику нервничать.

— Что там? — неуверенно спросила белокурая, когда лучи солнца проскользнули по ее лицу. — Что он написал?

Джессика полностью вышла из тени и сделала к ней несколько шагов, но остановилась на полпути и сложила на груди руки. Ей не нравилось это молчание. Недовольно подняв подбородок, женщина убрала темные очки с носа на лоб и открыла предыдущую страницу. Затем прикусила щеку изнутри и только спустя несколько секунд зачитала нужную строчку из интервью:

— «Очень жаль, что мне пришлось иметь дело с семьей Филлинсов, — произнесла она строгим тоном и натянула на лицо недовольную улыбку, — с этой тупоголовой блондинкой Каролиной и ее дочерью-проституткой.»

Глаза Джесс округлились как у совы, и это реакция идеально сочеталась с ее фамилией. Приоткрыв рот, она ударила себя ладонью по лбу, позабыв о слое тоналки на лице.

— А ты что?

— В каком смысле? — удивилась женщина, наконец-то повернувшись к дочери лицом, но продолжила сидеть в той же невозмутимой позе. — Что ты мне прикажешь делать? Устраивать скандал, который может уничтожить мой бизнес, или идти к Мистеру Джонсону и лично извиняться за твое гадкое поведение?!

Девушка была шокирована ее словами. Не обращая внимание на свое мятное платье с рукавами, которое волочилось по газону, она подошла к матери еще ближе и уставилась ей прямо в глаза, не скрывая возмущения.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А зачем надо было бить Роберта кулаком по лицу, а потом выбегать из дома как ненормальная?! Нельзя быть такой! — ее голос повысился.

— Господи, maman! Он ведь приставал ко мне!

— Неужели нельзя было потерпеть ради меня? Хотя бы раз!

Джессика застыла на месте как каменная статуя, жертва Горгоны, не веря своим ушам. Краем глаза она заметила, что их служанка, личный водитель, давно ожидающий их у выхода, и любимая гувернантка стоят у арки, ведущей в дом, и с нескрываемым любопытством наблюдают за их ссорой.

Девушка знала: нужно что-то сказать, но на языке не вертелось ни одно слово. Ей оставалось только грустно покачивать головой и смотреть, как ее мать поднимается на ноги, чтобы покинуть веранду, ведь начинался мелкий дождь.

— В последнее время ты меня разочаровываешь, — призналась женщина, недовольно цыкая.

— Ты сейчас серьезно?!

Джесс не выдержала, но маме было что ответить, поэтому она ее перебила:

— Лучше тебе вовремя замолчать! Ты помнишь, о чем мы с тобой договаривались?! — рявкнула она на дочь, на секунду остановившись и ткнув в нее пальцем. — Засунь свою необоснованную злость куда подальше и садись к Брайсу в машину. Тайлер уже ждет нас на фотосессии. Попробуй хотя бы сегодня меня не подвести.

И она направилась с водителем к выходу, звонко постукивая красными каблуками. Только вот Джесс не собиралась ее слушать.

— Я никуда не поеду! Передай своему жирному Тайлеру, чтобы он шел со своей съемкой на все четыре стороны!

После этих слов белокурая подняла руками края своего шелкового платья с обеих сторон и побежала на второй этаж. Все четверо смотрели ей вслед, не зная, что делать, и только ее мама что-то яростно выкрикнула напоследок. В этот момент Джесс уже забегала к себе в комнату и с сильным размахом захлопывала дверь, от чего та издала ужасный грохот; точно такой же грохот, который послышался на улице из-за появившейся грозы.

— Иногда мне кажется, — Джессика еле-еле сдерживала свои слезы, делая глубокие вздохи и выдохи, — что если меня изнасилуют, то ее будет волновать только то, чтобы этот случай не всплыл в газете.

— Умоляю, не говори так.

Спустя час после скандала девушка сидела на своей кровати, горбясь и не стесняясь туши, которая расплылась под ее глазами. На ней были уютные пижамные штаны и белая кофточка с короткой накидкой, на голове неряшливый пучок. На коленях она держала ноутбук, на экране которого высвечивался молодой парень, тоже устроившийся в домашней обстановке. Он глотнул своей вишневой содовой, а потом, кашлянув в себя и поставив баночку на место, снова перевел взгляд на свою собеседницу.

— Джесс, ты ведь знаешь свою маму. Только ее не изменить. Да, сейчас ты злишься на нее, но ты ее любишь, — мудро заметил парень. Ему было трудно смотреть на ее слезы, поэтому он пытался стереть их невидимым платочком нужных слов. — Знаешь, — задумался он, — если человек хочет убежать от всех, включая родных людей, которые их расстраивают, то после побега ему будет страшно. Ведь тогда он поймет, что возвращаться ему уже не к кому.

Джессика пожала плечами. В тот момент, когда брюнет с царапиной над бровью пытался лечь удобнее на кровати, она перевела взгляд на свою левую руку и слегка подтянула рукав кофты. На ее запястьях красовались синяки, из-за которых кисть ужасно ныла, девушка ощущала жуткую боль. Третий день ей приходилось надевать на себя длинную одежду, чтобы скрыть эти следы. Как только парень снова посмотрел в экран, Джессика спрятала ушибы обратно под кофту и проглотила ком в горле. Она заметила, как ручка двери в ее комнату начала крутиться и быстро сказала в камеру ноутбука:

— Ты прав, как и всегда. — Парень скромно улыбнулся, с любовью засматриваясь на своего ангела и наслаждаясь тем, как она широко лыбится ему и напоследок дарит ему виртуальный поцелуй. — Я ночью перезвоню.

Дверь открылась, и Джесс захлопнула свой ноутбук. Она ожидала увидеть на пороге маму, но в комнату зашла Нэнси, пряча что-то за своей спиной.

Девушка убрала все лишнее в сторону и вытянула шею.

— Синьора, как вы? — заботливо поинтересовалась служанка и, не дождавшись ответа, протянула ей огромную пачку шоколадного печенья. — Госпожа запрещает вам их есть ради хорошей фигуры, но, по моему мнению, вашу талию уже ничего не испортит.

— Тебе не обязательно было идти на такое преступление, — развеселилась Джесс, приняв из ее рук угощение.

Женщина присела рядом с ней на кровать, стараясь не сильно мять одеяло.

— Я вижу, вам стало лучше. Осмелюсь предположить, что вы снова разговаривали с вашим лучшим другом Элиасом Гарсиа.

Джессика рассмеялась, когда она подмигнула ей так, словно женщине не пятьдесят лет, а всего лишь двадцать. Только Нэнси была в курсе общения этой парочки. Девушка должна была с кем-то поделиться. Тайны хранить трудно, особенно от добрейших служанок, которые втихаря приносят ей угощения и поддерживают в трудные минуты.

Только Нэнси кое в чем ошибалась. Джесс не рассказывала ей о том, что они с Элиасом давно уже не друзья. После осеннего фестиваля и поцелуя под сверкающими фейерверками они даже не могли назвать себя «влюбленными», это было что-то большее. Элиас в души в ней не чает, а она уверена, что никогда, до встречи с ним, не была настолько счастлива.

Однажды он сказал ей: «Если чувствуешь, что тебя принижают, давать отпор. Если не сможешь, я сделаю это за тебя».

После той фразы Джессика поняла, что теперь способна постоять за себя. Девушка уверена: если бы тогда она не ударила Роберта и не расцарапала ему все плечи, отбиваясь от сильной ухватки, Элиас бы нашел его, где бы тот ни был, и сделал больнее. А она не хотела бы вмешивать его в эту историю, поэтому сделала все сама. Хитрая система Элиаса по улучшению ее самооценки и уверенности в себе работала. Как можно не любить человека, с которым ей легче дышится? С которым научилась знать себе цену? Любить себя и мир вокруг?

Иногда Джесс представляла себя дайвером, который заплывал все глубже и глубже в воды океана, наслаждаясь спокойствием и волшебным морским видом. Элиас был ее кислородом, который помогал ей открывать для себя новые возможности.

— Синьора, я, нас самом деле, не должна вам об этом говорить, — продолжила Нэнси и философски направила свой взор куда-то в сторону, — но Брайс по секрету шепнул мне на ушко, что госпожа отменила все сегодняшние встречи и отказалась от съемки. Она очень расстроилась после вашей ссоры.

— Но ведь Maman так долго планировала эту фотосессию. — Джессика искренне удивилась, сложив пальцы рук в замок. — Она вполне могла позвать к Тайлеру других моделей, не обязательно было брать меня с собой.

— Значит, для нее было очень важно поехать туда именно со своей любимой дочерью, — сделала заключение служанка и замолкла. В какой-то момент она хотела приобнять эту хрупкую девочку, но понимала, что ей не позволено этого делать.

Через несколько минут мертвой тишины и долгих раздумий, девушка заметила, что ручка двери снова начала крутиться. Она быстрым движением спрятала печенье под свой плед на кровати и вернулась в исходное положение.

Дверь слишком быстро отварилась, и в комнату вошла Мисс Каролина в кожаном пальто и с идеальной укладкой на голове. Она была полна таким настроем и отвагой, что казалось, будто в следующую же минуту должна отправиться на фронт воевать, но перед этим решила попрощаться со своими близкими людьми и родным домом.

— Нэнси, спустись вниз. Протри пыль в гостиной. Не понимаю, куда ты смотришь. Будто ветер из песка прошелся.

— Да, госпожа.

Служанка послушно встала с кровати и молниеносно удалилась из комнаты, а девушка с пустотой в глазах наблюдала за тем, как ее единственная подруга уходит.

— Детка, пожалуйста, съезди со мной в студию. — Женщина смягчилась в лице, уставившись на нее. — Я прошу тебя.

Вздохнув полной грудью, Джесс начала болтать ногами и смотреть на свои маленькие колени. На одной из них у нее была маленькая татуировка в форме дельфина. Как истинной леди, ей не разрешалось оставлять на своем теле подобные следы, но год назад мама все же позволила ей такое изменение. Более того, она пошла к лучшему мастеру вместе с дочерью, и сама же вышла с собственным рисунком на задней стороне шеи, на котором была изображена улыбка кота из мультфильма «Алиса в стране чудес». Вспомнив об этом, Джесс слегка улыбнулась.

Ее мама никогда в жизни не извинялась перед кем-либо. Это было частью ее характера, но девушка все равно любила ее.

— Мне очень не хочется снова переодеваться, — призналась Джессика, хлюпнув носом.

— Ничего страшного. Пойдешь в этом. Очень стильный образ.

Мама довольно хмыкнула, и та закатила глаза. Джесс никогда бы не согласилась поехать на важную фотосессию маминой новой коллекции одежды в одной пижаме, но то, что Каролина была готова вывести ее в люди в таком виде, растрогало ее.

— В любом случае ты у меня самая красивая девочка на свете, — шепотом произнесла женщина и крепко обняла свою дочурку.

Обвив руками шею мамы, Джессика провела большим пальцем по ее кошачьей улыбке под затылком и вдохнула запах ее дорогих французских духов.

— Maman, мне кажется, — она прижалась к ней еще ближе, боясь быть отпущенной из теплых объятий, и неуверенно заикнулась: — Я потеряла одну из твоих любимых сережек в доме Джонсонов. Прости.

Во всех комедиях и мелодрамах о жизни моделей их карьера и работа перед камерой показаны неправдоподобно, представлены слишком красочным и легким видом деятельности. Девушки смеются, прыгая в открытых купальниках или роскошных платьях, позируя симпатичным фотографам в разноцветных шарфиках. Все модели поддерживают друг друга, в перерывах болтают, листают журналы со своими лицами на главных обложках. Можно долго рассказывать об этих феечках из сахарных домиков, но суть далеко не в этом.

В реальной жизни все более жестко. Если тебе выпадет возможность поучаствовать в настоящей съемке, то это произойдет лишь благодаря твоему высокому профессионализму. И то не факт. Тебя могут выгнать при первой же недовольной рожи старого фотографа, для которого малейший твой недостаток может являться концом твоей карьеры. У таких людей нет жалости. Они не думают о твоих чувствах или мечтах. Им нужна кукла, идеально подходящая им. Времени у них мало, терпения также мало.

Среди вариантов в большинстве случаев вы сможете заметить только худощавых высоких особ, у которых выпирают кости и появляется огромное количество прыщей, стоит им снять свой грим. Этим девушкам придется фотографироваться в любой одежде, которую им закинут на руки, и не важно: нравится она им или нет (будь это королевское платье, два пластыря, еле-еле прикрывающие их соски, или костюм брокколи), нравится ли им их партнер или нет, обстановка, макияж, локация, поза. Их не спрашивают.

Мечта оказаться на страницах журналов? Вероятность того, что после определенной съемки ты найдешь в них свое лицо, составляет 1%. За лучшее место нужно бороться: грызть глотки своим соперницам, стараться быть замеченной, несмотря ни на что.

Это вам не диснеевские фильмы.

Что касается Джессики? Она занимает золотую середину между двумя этими примерами. Ее мать является известной личностью, поэтому легко может засунуть свою дочь в начало очереди претенденток к любому фотографу. Может быть, женщине помогает ее очарование, а может быть, дело в дорогих брендовых вещах, которые она часто предоставляет в качестве образа для очередной модной куколки.

Бизнес есть бизнес.

— Каролина, я согласился еще час подождать вас не для того, чтобы вы и к этому времени умудрились опоздать, — пробубнил себе поднос полный мужчина в черных брюках и красной рубашке, даже не поднимая на них глаза, а продолжая внимательно смотреть в свой фотоаппарат.

Он ловко перебирал своими толстыми ляжками и с разных ракурсов фотографировал очередную модель на фоне белой стены. Рыжая девушка в кожаной юбке на толстом ремешке вставала в одну позу за другой, после каждой вспышки передвигаясь, но не меняя выражение своего лица, которым показывала на камеру то ли серьезность, то ли безразличие к тому, чем она сейчас занимается.

— Эти чулки не должны быть натянуты до колен, — Мисс Филлинс строгим голосом обратилась к этой модели, не обращая внимание на ворчание Тайлера. — Они должны слегка свисать! Детка, — затем резко обернулась к своей дочери, — слева от тебя новые очки из коллекции. Примерь пока, а я с Тайлером немного пошушукаюсь.

Джессика не заставила себя долго ждать и, сдув с лица часть своих волос, которые вылезли из пучка, взяла в руки нужные очки. Они были красные, округленные, натертые до блеска. И солнечные. Издав вслух короткое «Ха», девушка надела их на себя и повернулась к зеркалу. В этом аксессуаре она походила на стрекозку, но очень стильную стрекозку. Решив поприкалываться, она начала строить себе забавные рожицы: вытаскивать язык, грустно надувать губу, приподнимать очки, игриво подмигивая себе.

— А ты хоть чем-нибудь в жизни занимаешься?

Наконец-то разглядев в отражении ту рыжую модель, которая не сводила с нее своего задиристого взгляда, Джесс, скользя по полу пушистыми тапочками, повернулась к ней.

— В смысле? — без особого интереса спросила белокурая, поднимая очки на голову и этим зацепляя их волосами.

— Ты пользуешься положением своей мамы и добиваешься целей без особых усилий, пока другие девочки всю жизнь похают ради участия в одной такой фотосессии. Несправедливо, не находишь?

Произнеся эти слова, девушка на лабутенах скрестила руки на груди и с неким вызовом оглядела внешний вид блондинки в пижаме.

— А тебе родители говорили, что завидовать нехорошо? — Джессика улыбнулась ей всеми зубами. — Может быть, дело в вас, мм?

После этого она обошла модель, стоящую на пути, мысленно сравнивая ее с пустым местом, и легкой походкой направилась к Тайлеру, который как раз настраивал свою камеру. Была ее очередь фотографироваться. Девушка стянула очки обратно на кончик носа и лениво потянулась всем телом.

Только рыжая все же не удержалась и выкрикнула ей в спину, продолжая стоять на месте:

— Когда-нибудь ты лишишься всего этого и останешься одна. Ведь всего этого ты не заслуживаешь: ни денег, ни известного имени, ни семьи. Наслаждайся пока можно.

Забравшись на нужную съемочную площадку посередине помещения, Джессика громко цокнула и повернулась к ней лицом, чтобы сказать пару ласковых напоследок. Но в углу уже никого не было.

Проморгавшись, девушка поняла, что ей не кажется. Перед глазами были лишь темное стекло в овальной оправе очков и мелькавшие яркие вспышки, которые словно ослепляли ее каждым своим внезапным появлением.

---

5 октября, 2017

Сама себе враг

Я простояла перед зеркалом часа два. Не знаю, как так вышло. Мне лишь хотелось зайти в уборную умыть лицо, но вдруг заметила свое отражение и замерла в ступоре.

Неужели до падения я так редко смотрела в зеркало? Или мне непривычно видеть себя в таком ужасном состоянии? Скорей всего, это освещение придавало моему лицу серый оттенок, а сухие губы являлись последствием холодной ночи.

Я коснулась своих светлых волос, они были неряшливые и грязные. Расческу так и не нашла, поэтому просто собрала в слабый хвост, но потом поругала себя за это и слишком резко распустила их, недовольно хмыкнув.

Не уверена, что в душевой лилась чистая вода, но выбора не было. Пока я мыла голову, сама этого не контролируя, очень часто открывала глаза и осматривалась. Время от времени казалось, будто кто-то стоит за моей спиной, несмотря на то, что я помнила о запертой двери.

Я надела на себя ту самую огромную ночнушку. На мне она походила на платье, поэтому в ней не стыдно было и на улице прогуляться. В левый карман вложила вчерашнее письмо, а в правый фотографию меня с братом, которая только что была вытащена из рамки. Мой маленький мир на данный момент состоял из собственной комнаты, к которой была присоединена своя крошечная ванная. Наружу я сегодня так и не выходила, а все часы сидела на кровати в позе йоги и все обдумывала. Решила мыслить логически. Сопоставить воспоминания с фактами и реальность с уликами.

Будучи богатой, я видела только маму, сейчас же передо мной появился возможный отец. Может быть, оба родителя — мои? Но по какой причине везде я вижу их без друг друга? Почему же в воспоминаниях не было Луиса? Я могла бы предположить, что все живут отдельно, но Павло ведь признался, что мама всегда в командировках, у них не так много денег. Они обанкротились? Как лишились того богатства? Неужели, из-за статьи члена семьи Джонсонов? Это невозможно. Почему переехали в другую страну? Почему Павло соврал насчет путешествий? Они с сыном что-то скрывают, я в этом уверена. Многое все же не сходится. Все эти детали с именами, солнечными очками, платьями, фотографией из Парижа, предостережениями той рыжей модели, письмом от знакомого незнакомца. Еще и этот скейтборд, будь он проклят.

Больше всего меня волнует взгляд той медсестры, который я так хорошо запомнила. Она встретила меня в коридоре и так испугалась, посмотрев на инициалы моего имени, будто призрака увидела. Она ведь давно работает в больнице. Зачем так бояться появления очередной пациентки, хрупкой слабой девушки? Мелани тоже что-то знает, то, что все так пытаются от меня скрыть.

В любом случае, мне нужно быть осторожной.

В дверь стучались несколько раз, но я не открывала. Каждый раз слышала громкое шарканье и понимала, что это был Павло, но мне не хотелось беседовать с ним. В воздухе висела гробовая тишина. Никто ни с кем не разговаривал, будто все ждали или, наоборот, опасались чего-то.

— Джесс? — ближе к вечеру я наконец-то услышала чей-то голос. Это был Луис. — Пустишь меня?

Что-то во мне снова зашевелилось. Я отворила дверь и очень медленно распахнула ее, наблюдая за тем, как в поле зрения появляется его ухо, потом один глаз, а затем все остальное. Мальчик вплыл внутрь с надутой губой, капризно мотая головой.

— Почему ты избегаешь меня? Ты на меня из-за чего-то обижена? Я не хочу быть один.

Он произносил это с такой обидой, ходя из стороны в сторону, что на долю секунды мне даже стало стыдно, а внутри вдруг екнуло.

— Вот тут очень больно, когда ты со мной так поступаешь. — Луис указал пальцем на себя в том месте, где должно находиться его сердце, и облокотился об мой шкаф, продолжая недовольно шевелить своей нижней челюстью. Такой маленький мальчишка, говорящий такие серьезные вещи.

По моему лицу скользнула улыбка.

— Да что ты знаешь о боли? — спросила я.

— Меня не помнит родная сестра. Этого недостаточно?

Он поднял на меня свои глаза, в которых я увидела что-то большее, чем обычную детскую грусть. Больше я не улыбалась. Этот взгляд был пустым, в нем я увидела нечто страшное, жуткое.

Только тогда я смогла разглядеть синяк под его подбородком. Он был большим и отчетливым. Я поругала себя за то, что не увидела его раньше. У меня перехватило дыхание. Кто мог сделать с ним такое?

— Я боюсь быть один, — снова повторил он, но уже более серьезно. — Обещай, что больше не бросишь меня.

Я могла что-то сделать, сказать, что-то спросить у него, но я этого не сделала. Только опустила глаза и обняла себя руками. Мой взгляд бегал по половицам, пока не ухватил ноги мальчика, который выскочил из моей комнаты.

— Луис!

Я побежала за ним, еле-еле перебирая ватными ногами, но не успела догнать. Сначала зашла в его комнату, но его там уже не было. Побежала по коридору. Ничего. На кухне лишь сидел мой недопапа с какой-то старухой. Обошла все комнаты и только потом заметила, что входная дверь открыта нараспашку. Только хотела перешагнуть порог, как Павло грубо схватил меня за верхнюю часть руки.

— Куда ты направилась? — поинтересовался он, поворачивая меня к себе лицом.

— Отпустите!

По спине пробежали мурашки, а на руке, по непонятной причине, я почувствовала адскую боль, хотя Павло сжимал мою руку не очень сильно. Осознав, что просто так он меня не отпустит, я продолжила говорить, но уже тише:

— Что вы с ним сделали? Он не заслужил этого! Я вызову полицию! Мне нужно идти.

Я кричала в пустоту? Почему меня все игнорируют?

— Дорогая, потом прогуляешься, — произнес он, нахмурившись. От такого нежности в его интонации мои глаза полезли на лоб. — Твоя мама только что вернулась. Не хочешь поздороваться?

Вот теперь я угомонилась и перестала дергаться, не сводя с него своего взгляда. В этот момент я забыла обо всем, что хотела сделать. Мама? Но ее же здесь нет. Или…

Павло тихонько проводил меня на кухню. Ее и входную дверь разделяло всего пару метров, но мне это расстояние показалось бесконечностью. Я не верила своим ушам и глазам.

Комнату освещала одна слабая лампочка на потолке, но я все же смогла разглядеть дамочку за столом, которая сначала показалась мне старушкой. Ее выдавали только стройные красивые ноги, все остальное было обмякшее, лицо заросло какими-то пятнами, на плечах длинная шаль. Первое, за что зацепились мои глаза, были темные как уголь волосы, собранные в пучок.

— Ты перекрасилась? — произнесла я дрожащим голосом, перебивая ее. Было видно, что она хотела поздороваться со мной, но я была быстрей.

— Да, блонд надоел уже.

Она улыбнулась мне, но я решила не притворяться счастливой. У меня было шоковое состояние.

Это не тот голос. Однозначно.

— Джессика, ты не нальешь маме кофе? Она устала с дороги.

Какое-то время я не могла сдвинуться с места, но все же решила подыграть, чтобы кое-что проверить и отбросить все сомнения. Павло подсел к ней и о чем-то заговорил, но я его уже не слышала. Летящей походкой я подошла к плите с чайником и застыла перед ней, не зная, как теперь поступить. Мужчина с женщиной сидели спиной ко мне. Они меня не видели, были увлечены беседой.

— В Москве очень красиво. К сожалению, не все жители знают португальский язык, но на английском они все же смогли мне рассказать о своей культуре. Я успела увидеть пару удивительных мест.

— Это отлично. А на главной площади смогла побывать?

Преодолев страх, я неуверенно опустила вниз одну из чашек и потянулась к только что вскипятившейся воде. Стало безумно жарко. Похоже, дело было не в погоде, а в моем волнении.

— Джесс сегодня весь день проспала. Мне кажется, нужно вместе сходить куда-нибудь развеяться.

— Хорошая идея. Можем поехать к порту с кораблями.

Я помешивала кофе, уже начиная приходить в себя, но мое спокойствие длилось не так долго. Я подняла голову и наткнулась на маленькое зеркальце над раковиной. Можно было присесть к ним и присоединиться к беседе, но я предпочла всмотреться в его отражение, и не зря.

В нем я увидела сгорбленную спину той женщины, а вместе с ней и ее шею. Опустив ручку чашки, я приоткрыла рот в изумлении. На ней нет кошачьей улыбки. То есть, татуировки, которая должна была быть!

Сердце быстро забилось, в горле пересохло. Я начала облизывать свои губы, поддаваясь панике.

— Подожди секунду, я забыл дверь за тобой закрыть.

Я начала дышать ртом, когда мужчина произнес эти слова. Он поднялся на ноги, оказавшись на моем пути. Если бы я выбежала из кухни на секунду раньше, то успела бы спастись, но сейчас… И где Луис? Куда они его дели?!

Я услышала внезапный звук чего-то падающего и подпрыгнула от неожиданности.

— Милый, я случайно ложку уронила под стол. Не поднимешь?

Вот мой шанс. Павло складывается пополам и сует свою голову под стол. Тогда тело перестает меня слушаться, потому что в голове пусто, а предпринимать что-то нужно. Ноги наконец-то дергаются с места и уносят меня из помещения. Я бегу настолько быстро, насколько позволяют мне мои спортивные данные. Спасибо утренним пробежкам из прошлой жизни, которые так мне помогают.

Я преодолеваю порог, длинную лестницу, ступеньки подъезда. Бегу и не думаю останавливаться. Не смотрю назад, только вперед.

— Луис!

Я выкрикиваю его имя несколько раз, но так и не могу его найти. Оббегаю всю улицу, постоянно поворачиваясь на месте, чтобы не упустить каждого проходящего рядом человека.

Никому нельзя верить, никому нельзя доверять. Они могут снова найти меня. Они отобрали у меня мою прошлую жизнь, в которой я была счастлива. Они отобрали все, что мне так дорого.

— Мамочка!

Я бегу вдоль дороги, еле-еле сдерживая своих слез. Ночнушка развивается на ветру, волосы лезут на лицо, а пальцы рук продолжают трястись.

Мне больше не к кому идти.

Спустя двадцать минут я убавила темп и пошла шагом. Мне пришлось собраться, чтобы мыслить разумно. Тогда-то я и заметила, что улица, по которой я брожу, мне знакома. Оказывается, когда ты окунаешься во что-то родное, что ты помнишь и знаешь, то испытываешь сильное облегчение, которое помогает тебе дышать дальше.

Откинув волосы на спину и убрав их за уши, я собралась и уверенно потопала вперед. Я провела здесь свою прошлую ночь, но такое чувство, будто не была здесь полгода. Незаметно войдя в больницу, я потопала в нужном направлении. Некоторые люди в халатах безразлично оглядывались на меня, но затем возвращались к своим делам. Какого-то врача в очках я все же заинтересовала своим присутствием, ведь уже шагала по коридору, куда таким, как я, не место. Он обратился ко мне, но я сделала вид, что не поняла его, и прибавила шаг. Он сделал тоже самое.

Где же ты, Мелани?

Мне нужно было спешить. Завернув за угол, я ловко обошла людей с носилками, которые на время перекрыли дорогу и задержали его.

Вот та дверь! Я забегаю внутрь, но медсестры там нет. Не может быть. Я в растерянности выбегаю оттуда, но, слава богу, сразу же сталкиваюсь с ней. На этот раз Мелани выглядит уставшей, на лице совсем нет макияжа, а в руках целая стопка бумаг. Она снова прошлась по мне тем испуганным взглядом.

— Джессика? — уточнила она, не веря своим глазам, и начала крутить головой, осматриваясь. — Что ты здесь делаешь? Где твой отец?

Она больше не смотрит на меня и снова тянется в карман за телефоном. Только этого мне не хватало. Мой мозг перегружен, кажется, что возник эффект дежавю.

— Нет, нет, Мелани, пожалуйста, не звони ему.

Я с некой надеждой замотала головой, желая, чтобы она снова посмотрела на меня.

— Мне нужна твоя помощь. Умоляю. Мне больше не к кому обратиться!

Но она меня будто не замечает. Краем глаза я видела, что тот доктор уже близко. Обнаружив меня издалека, он сбавил скорость и продолжил путь уверенной походкой.

Тогда я взяла медсестру за кисть руки, в которой она держала свой телефон, и потянула ее к себе.

— Умоляю. Ты ведь говорила, что я могу тебе довериться. Неужели все эти слова были ложью?

Мужчина остановился рядом с нами, поправляя свои очки в толстой оправе и поглядывая на ее руку в моей хватке.

— Девушка, вам нельзя здесь находиться, — прямо обратился он ко мне, положив кисти рук на бедра ладонями вниз. — Вы ведь не хотите, чтобы я позвал охрану?

— Все в порядке. Она пришла ко мне.

Когда Мелани произнесла эти слова, мило улыбнувшись ему и убрав свой сотовый на место, я бросила на нее добрый и благодарный взгляд. Стоило ему уйти, а нам зайти к Мелани в кабинет, я сразу же подарила ей самые теплые объятья, стараясь не слишком часто шмыгать носом у ее уха.

— Ну все, все, — утихомирила она меня, аккуратно снимая со своей шеи мои руки. — Рассказывая, что случилось.

Я объяснила ей всю ситуацию, больше делая акцент на своих переживаниях, чем на всем остальном. Меня искренне удивило то, что после моей, как может показаться на первый взгляд, бредовой фантазии, она согласилась мне помочь. Покопавшись в нужных бумагах, Мелани положила на стол, передо мной, тонкую папку со всей информацией обо мне, которую только смогла найти.

— Надеюсь, ты понимаешь, что мне запрещено это делать и если ты кому-то проболтаешься, то мне сильно попадет.

Она пыталась произнести это с недовольством в голосе, но у нее плохо получилось. Пока Мелани стояла у окна и наблюдала за летающими птицами, я перебирала один листок за другим, не веря своим глазам.

Мне вдруг стали противны строки, которые я успела перечитать несколько раз.

— Быть такого не может, — случайно озвучила я мысли вслух.

— Что там? — Мелани спросила без особого интереса, лишь для поддержания связи между нами.

Может быть, она этим вопросом хотела помочь мне до конца вникнуть в слова на бумаге и признать, что я не права? Мои ладони вспотели. Я ощутила полное опустошение и горечь во рту. Мне впервые стало стыдно за свои действия и мысли, за то, как я вела себя эти два последних дня.

— «Павло Балао и Марта Балао как единственные родители своей дочери Джессики Балао, проживающей в городе Лиссабон, Португалия, с самого первого дня ее рождения, 1 октября обратились в наше медицинское учреждение, — начала зачитывать я записи главного врача о деталях недавней операции, но пропустила некоторые предложения с не интересующими меня врачебными терминами. — В результате неудачной прогулки на детской площадке девочка сильно ударилась головой об асфальт и впала в трехдневную кому, после которой все же смогла вернуться к своей семье. Из-за сильной травмы ликвора переместилась в противоположную удару сторону внутри черепа. Операция прошла успешна. Период амнезии должен вскоре истечь. По словам медсестры К. Мелани, в первый же день память начала возвращаться к пациентке, в следствии чего было принято решение о выписывании девочки в следующий же день, после ночи спокойного сна, а также дополнительного качественного осмотра головы медсестрой.»

Я подняла на Мелани свой грустный взгляд, встретившись с ее глазами.

— Ты соврала им? — мой вопрос звучал более удивленно, чем осуждающе. — Мои воспоминания совершенно не сошлись с этими фактами, а сцена, где я закричала на всех вас…

— Я не хотела, чтобы остальные сочли тебя за сумасшедшую, поэтому и не рассказала об этом, только вколола в тебя успокоительное. Неизвестно, чем бы это закончилось.

Я понимала, Мелани ждала от меня благодарностей, но у меня не было сил что-либо еще говорить. Мне пришлось убрать все листы обратно и отдать папку ей в руки. Конечно, хотелось бы забрать все это с собой, но не положено. Не буду Мелани так подставлять, она и так на многое ради меня пошла.

— Надеюсь, после этого ты вернешься домой к родным и больше не будешь выдумывать себе другую жизнь. Я уверена, ты могла все это увидеть, находясь в коме.

У нее все звучало настолько логично, что мне правда хотелось поверить, но я не могу, это слишком трудно. Мне нужно время.

В моем кармане до сих пор находилось странное письмо от парня из Америки. Показывать ли его Мелани? Стоит ли? Может, и ему она найдет хорошее объяснение?

Я так и не показала. Что-то подсказывало мне, что этот кусочек истории принадлежит только мне и моему знакомому незнакомцу. Больше ни с кем не буду делиться своими теориями. Дальше я намерена двигаться самостоятельно.

---

14 мая, 2017

Сердце из песка

Он ворвался в их дом. Просто взял и влетел в этот неприступный особняк. Ему было все равно, захочет ли кто-нибудь ему помешать или какие после этого поступка последуют неприятности. Его уже было не остановить.

После сообщения, полученного им от Джессики десять минут назад, Элиас не мог контролировать свои действия. Он перепрыгнул главные ворота в ее поместье, не обращая внимания на людей, которые побежали за ним, распахнул входную дверь, которая с грохотом ударилось об стену, и приблизился к широкой лестнице.

— Что ты себе позволяешь?!

В гостиной появилась госпожа Каролина. Парень задержал на ней свой взгляд, но всего лишь на мгновение. Затем он с удовольствием пропустил мимо ушей ее следующую реплику в его сторону и ринулся на второй этаж, перепрыгивая ступеньки одну за другой.

Блондинка же быстрой походкой выскочила на улицу, ко всем своим слугам, и выкрикнула, злобно выпирая вперед нижнюю челюсть:

— Кто-нибудь, выведите его отсюда!

Элиас добрался до комнаты Джесс и, убавив пыл, вошел внутрь. Там его поджидала Нэнси, находясь в полной растерянности. Она сразу же вскочила с кровати и встретила его.

— Наконец-то вы пришли! Я так ждала, — призналась служанка, пропуская юношу вперед. — Мы уже не знаем, как ее успокоить. Весь день рыдает без остановки. У меня сердце разрывается.

Нэнси переживала, то и дело перебирая руками кружева своего фартука и не зная, может ли она как-нибудь здесь пригодиться.

— Не волнуйтесь, — Элиас начал успокаивать ее, но не хотел, чтобы это затянулось, так как ему нужно было, чтобы служанка как можно скорее оставила молодых наедине. — Я могу вас кое о чем попросить? Попробуйте угомонить и не впускать сюда ее мать. Я не могу сейчас покинуть Джесс.

Служанка тяжело вздохнула.

— Я, конечно, попробую.

Она ушла к лестнице, и парень запер дверь, чтобы до конца огородить себя от всех подчиненных Мисс Филлинс. Только Элиас понимал, что смог преодолеть не все. Самое трудное ожидало его только впереди, но он знал, что справится. Только он мог помочь. Парень был ко всему готов.

После ухода Нэнси в комнате воцарилась тишина, в которой он смог услышать свою девушку.

Джессика лежала на краю кровати, у самой стены, чуть ли не прижимаясь к ней. Девушка была завернута в одеяло. Только по торчащим изнутри волосам можно было определить, что в этом коконе кто-то находится. Элиас присел поближе и, аккуратно приобняв свою гусеничку, посадил ее к себе на колени.

Парень пытался стянуть одеяло, чтобы увидеть свою любимую, но Джесс не показывала своего лица, ежесекундно всхлипывая и зарываясь все глубже в свой безопасный кокон.

— Что случилось? Ты написала, что тебе плохо. Я прибежал так быстро, как только мог. Ты заболела? — завалил он ее вопросами, настойчиво пытаясь взглянуть на девушку, и ему не пришлось долго ждать.

— Да, заболела, — Джессика наконец-то выглянула. Ее глаза сверкали, но не от слез. На лице тут же расплылась улыбка, от которой Элиас тут же почувствовал то ли облегчение, то ли потрясение, — от любви к тебе.

Парень взялся за голову, широко лыбясь и осматриваясь, что обычно делают участники различных ток-шоу, которых снимает скрытая камера. Затем снова бросил взгляд на девушку, положил руки ей на плечи и довольно, но осуждающе цыкнул.

— Ну ты и глупышка, — вырвалось из его уст, пока она продолжала влюбленно смотреть на него. — Тебе не стыдно так пугать свою семью?

— Да всем все равно. Мама услышала, мой «плач», — Джесс подогнула указательные и средние пальцы на обеих руках, изображая кавычки, и мастерски закатила глаза, — и попросила Нэнси посидеть со мной. Конец истории. К тому же, мне очень хотелось увидеть тебя. Я не придумала способа получше.

— Ты меня до смерти напугала, — признался парень, устало наблюдая за ней и нежно поглаживая большим пальцем ее щеку.

— Прости.

Они обнялись. Джессика обвила руками его шею и расслабленно закрыла глаза, наслаждаясь этими секундами, а он чмокнул девушку в висок и ближе прижал ее к себе.

Может быть, это было чудо, может, служанка смогла справиться с его просьбой, а может, слуги госпожи пожалели их, но факт остается фактом: они смогли сбежать. Никто их не остановил. Или не заметили, или сделали вид, что не заметили. Две фигуры, держась за руки, обошли их и отдалились как можно дальше, даже не думая оборачиваться или останавливаться.

Ее всегда тянуло к воде. Река, море, океан — не важно. Только дело было не в самой воде, а в воздухе, который она могла вдохнуть рядом с ней, в звуках бьющихся об берег волн, в криках чаек или обычной тишины. Она задумывалась о новых мирах. Джесс любила географию, но предпочитала представлять, будто не знает, что находится за пределами очередного моря или океана. Каждый раз она отговаривала себя от мысли о том, чтобы переплыть все это расстояние и оказаться там, где она будет свободна. Но сможет ли она? Очередная глупость? Или некая надежда на лучшее?

О чем может мечтать девушка, у которой все есть?

Есть богатство, семья, слава, парень, подруга, статус — все, что только нужно для счастливой жизни.

Что же ее тогда беспокоит? Что она ищет? Наверное, правду.

Именно в этот день она начала понимать, что во всем есть какой-то подвох. Она чего-то недопонимает и не знает. Ужасно, когда человека что-то беспокоит, но он даже не может понять, что именно. Не от чего оттолкнуться. Некуда плыть.

Элиас постелил на песок плед и вытащил из корзины полусладкое вино, после чего начал разливать его в бокалы. На пляже кроме них больше никого не было. Было прохладно, никакого солнца. Вечерело, но для этой пары день только начинался.

Джесс присела на плед и засунула пятки своих босых ног в холодный песок. Она получала эстетическое удовольствие от всей этой обстановки. Все было идеально. Вот бы это могло продолжаться вечно.

— Ты придешь на мой День рождения? — спросила она, когда Элиас присел рядом и протянул ей бокал.

Парень вытянул ноги вперед и, глотнув напиток, слегка нахмурился, но затем ответил вопросом на вопрос:

— Он ведь у тебя в июле? — белокурая кивнула, устремив свой взгляд на морские волны, которые синхронно ее дыханию ложились на берег и ускользали назад. — Это ведь не скоро.

— Я хочу знать заранее.

— Конечно приду, если твоя мама будет не против.

— Она будет против.

Джессика повернула к нему голову, с вызовом следя за его реакцией. Она думала, что он растеряется, но парень выглядел сурово. К счастью, почти сразу же он смягчился в лице и произнес, сжав в своей руке ее руку:

— Мы что-нибудь придумаем.

На какое-то время Джесс задумалась. Ей резко захотелось снова оказаться в его объятиях, но вместо этого она поднялась на ноги и собрала свои локоны в хвост, используя тонкую резинку, которая все это время была у нее на руке. Она повернулась и встала перед своим парнем в позе супергероини, готовая пуститься в опасные приключения.

— Давай спрыгнем с вышки!

— Что? — удивился Элиас, согнув колени и оперевшись на них локтями, — Ты знаешь, что ты сумасшедшая?

— Когда я люблю, то не могу мыслить разумно, — между делом ответила блондинка, после чего он по-доброму хмыкнул, и продолжила: — Или покатаемся на доске для серфинга, или пойдем в танцевальный клуб, или прокатимся на мотоцикле. — Она завертелась на месте, кружа своим белоснежным платьем. Такая нежная, светлая, воздушная девчушка. Он наблюдал за ней и не понимал, как ему могло так повезти. — Я хочу сделать что-то такое, что мы на всю жизнь запомним.

— Так говоришь, будто это наш последний день, когда мы вместе, — пошутил парень, облизывая свои губы изнутри.

Улыбка сошла с ее лица. В этот момент она перестала кружиться и замерла, не сводя с него своего взора. Элиас пытался расслабиться, но у него не получалось. Он слишком боялся ее потерять, и Джесс это чувствовала. Парень сидел, опустив свои глаза на песок, и о чем-то думал.

Сейчас ей не хотелось оставлять его наедине со своими мыслями. Поэтому она гордо вскинула нос и встала перед ним с поднятой грудью и величавой осанкой. Тогда он и заметил, с какой серьезностью в лице она подошла к нему, и вопросительно поднял брови. Джессика расправила плечи и подняла руки. Элиас внимательно наблюдал за тем, как она стягивает через верх свое платье и остается в одном закрытом купальнике цвета замороженного пломбира.

— Ты идешь? — спросила она как можно более соблазнительно, но потом тут же улыбнулась и стала похожа на милую десятилетнюю девочку, из-за чего парень рассмеялся.

— Мне не во что переодеться.

Девушка на миг задумалась, косо посмотрев на него, но потом надула губки и кивнула своим же мыслям. Потом взмахнула светлыми волосами и направилась в сторону моря, крича куда-то в даль:

— Как жаль! Похоже, сегодня я плаваю только с рыбками.

Первая волна дотронулась до ее ступней. Она почувствовала миллион крохотных мурашек на спине. По гладким ногам прошелся отблеск оранжевого заката. К счастью, вода не была ледяной, и, пройдя еще несколько метров, Джесс смогла сделать красивый прыжок и поплыть вперед.

— Здесь рыбы не водятся! — послышались слова издалека.

— Значит, придется нырять одной!

Она поплыла дальше, время от времени прикрывая веки и окуная голову, чтобы намочить ее, и выныривала обратно. Следующая реплика парня заставила ее вздрогнуть от неожиданности.

— Я так не думаю.

Моментально повернув голову на голос, который прозвучал уже громче, она встретилась лицом к лицу с Элиасом, который был рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки. Игриво подмигнув Джесс, он помог ей снова выдавить из себя улыбку. Они уже не дотягивались пальцами ног до дна, поэтому ловко перебирали коленями и двигали кистями рук, словно накладывая какое-то морское заклинание.

— Надеюсь, — девушка прошлась по нему своим оценивающим взглядом, дошла до голого торса и вернулась к его глазам, — хотя бы трусы ты на себе оставил?

— А ты хочешь это проверить?

Джессика снова звонко засмеялась, смущенно краснея и пытаясь прикрыть руками эту красноту. Тогда он подплыл к ней еще ближе, пока между их носами не осталось двадцать сантиметров, и поинтересовался:

— Так, какая цель тебя вдохновила уплыть так далеко?

— Я всегда мечтала о поцелуе под дождем или под водой. Наверное, это очень красиво, — призналась белокурая, медленно хлопая густыми ресницами.

Элиас взял ее за руку, прикрывающую розовые щеки девушки, чтобы хорошо видеть ее красивое личико, и сложил их пальцы в замок.

— Так и утонуть можно.

— Если вместе с тобой, то я согласна, — снова слишком честно объявила девушка, сдувая прилипший к одному глазу мокрый локон волос.

Парень поднял вторую руку Джесс и быстро поцеловал ее, умиляясь ребячеству своей девушки.

— Глупенькая моя…

— Я ведь знаю, что рядом с тобой всегда в безопасности. Ты меня в обиду не дашь, не так ли?

— Мне страшно, — вдруг признался парень, устремив свой взгляд куда-то вдаль.

— Почему? Здесь не так глубоко.

— Да я не об этом.

Элиас перебил ее, и тогда девушка замолкла, самой себе сделав замечание за долгую и, возможно, бессмысленную болтовню, с которой она переборщила.

Она дала ему время высказаться, но Элиас молчал, будто борясь со своими же мыслями. Девушка долго всматривалась в его пустые глаза, уже начиная дрожать от легкого ветерка над водой, и все же не выдержала с вопросом:

— О чем ты думаешь? Что-то не так?

Не намереваясь больше медлить, Элиас положил свои ладони на ее бедра и позволил ей себя обнять.

— Я ничего еще так сильно не боялся, как прожить хотя бы один день без твоей чудесной улыбки.

Услышав эти слова, она застыла. Ее глаза засияли. Джесс пустила в ход ямочки на лице и скромно опустила голову вниз, но ненадолго. Он видел трепет ее мягких губ, не мог заставлять ее ждать.

Подняв указательным пальцем ее подбородок, парень слегка поцеловал ее в приоткрытые губы. Неагрессивно, почти невесомо, словно целовал тончайшие лепестки роз. Она коснулась его щеки и ответила ему тем же действием. В едином порыве они слились в поцелуе. Элиас попробовал ее соленые губы с привкусом граната, Джесс переполнилась его теплотой.

Прижавшись к друг другу, они позволили себе расслабиться и утонуть в своем поцелуе. Их тела полностью погрузились под воду. Было темно, но они этого не замечали из-за закрытых глаз. Совершая своеобразный полет в собственном мире, как две прозрачные медузы, пара продолжала поцелуй, желая никогда не прекращать его.

Воздуха не было, но они не захлебывались, ведь дышали друг другом.

Может быть, именно это и помогало им двигаться дальше.

Во всех смыслах.

Джессика ожидала увидеть у своего дома полицейские машины с красно-синими мигалками, но ни одного автомобиля не было. Конечно, девушке не нужны были неприятности для себя и своего парня, но надежда на хотя бы каплю беспокойства со стороны своей матери присутствовала глубоко внутри.

Трехэтажный роскошный дом и атмосфера снаружи ничуть не изменилась. Все стоит на своих местах, прислуга занимается своими делами, слышны звуки сверчков. Кажется, будто никто и не заметил их побега. Если это действительно так, то лучше и быть не может! Во дворе стояла глубокая ночь. Они потеряли счет во времени, но, судя по тому, что солнце еще не начало всходить, пропадали они не более семи часов.

Джесс с Элиасом тихо поднялись по ступенькам и ненадолго остановились у входа. Белокурая убрала свои почти высохшие волосы за уши, чтобы не вызвать лишних подозрений, и поправила слегка задернутое платье.

Только-только они хотели попрощаться, как внезапно входная дверь распахнулось. Элиас машинально спрятал девушку за спину и оказался прямо перед здоровым суровым мужчиной в милиционерской форме, который уставился на них через свои темные квадратные очки. Значит, ее мать все же кого-то вызвала. Выглядел он так, будто в любой момент мог спокойно взять случайного человека за шкирку и со всей силы ударить его головой об стену.

Но здоровяк лишь отошел в сторону, недовольно чавкая и грызя зубами свою сигару во рту. Этим действием он открыл им вид на гостиную, в которой сидела Мадам Филлинс. Тогда она заметила их присутствие и махнула им рукой, наигранно улыбаясь во все зубы.

— Наконец-то вы пришли! Моя послушная дочурка и ее похититель! А я уже заждалась! — выкрикнула она молодым, подзывая к себе. На следующих словах она повысила голос, в котором больше не было доброй нотки: — Быстро подошли ко мне, или я попрошу майора вывести одного из вас и задержать! Нужен ли тебе срок за решеткой, мальчик?!

Не заставляя ее долго ждать, Джессика вломилась в дом и потопала к ней, вся в недоумении.

— Какой еще похититель, Maman?!

— Он забрал тебя и увёз в неизвестном направлении. Разве это не похищение?!

Женщина не выдержала и грубо схватила ее за локоть, чтобы та прекратила возмущаться и кричать на собственную мать. Девушка не смогла сдержать обреченного «Ай!», которое вылетело из ее уст.

— Уберите от нее руки!

Парень сразу же ударил женщину по руке, чтобы расслабить хватку. Он отдернул от нее любимую и, прижав Джессику к себе, отошел вместе с ней на короткое расстояние от женщины.

— Да кто ты такой, чтобы так со мной обращаться?!

Каролина начала имитировала сильную боль у локтя, чтобы майор подбежал к пареньку. Он это и сделал. Мужчина со всей силы ударил парня в живот, отчего тот сложился пополам и упал на колени. У Джесс началась истерика. Она совершенно не ожидала такого исхода событий. Но ее здоровяк трогать не мог, она это знала, поэтому толкнула свою мать в грудь, не больно, только чтобы та могла переключить внимание на дочь и выслушать ее. Женщина опешила.

— Что ты делаешь?! — смело напала на нее Джессика, пока в уголках глаз собирались слезы. — Пожалуйста, не тронь его, если не хочешь испортить наши с тобой отношения окончательно.

Что-то в этой фразе задело Каролину. Она в мгновенье убавила свой пыл, но продолжила отстаивать свою позицию строгой матери.

— Ты уже все испортила, — сказала женщина сквозь зубы, после чего девушка замерла, ведь не думала, что та способна произнести такое. — Если ты меня еще хотя бы раз ослушаешься, — начала она фразу, после каждого слова делая паузу, — то твоему славному дружку придется несладко. Я тебе это обещаю. А сейчас закрой свою пасть и живо в свою комнату!

Джессика приоткрыла рот от потрясения. Самый лучший день в ее жизни в результате стал самым худшим. Ей многое хотелось сказать в ответ, но она боялась рисковать, боялась даже на прощание взглянуть на своего парня, ведь знала: Мисс Филлинс всегда сдерживает свое слово.