Бесплатный фрагмент - Завтра Вчера

Глава 1

В кромешной темноте, кручусь с боку на бок, пытаясь освободиться от сети, словно муха, попавшая в паутину. Ощупываю её: она тонкая, не толще волоса, ячейки мелкие — палец не пролезет и чуть-чуть поддаётся растягиванию, но порвать невозможно. А что под ней? Если порву, куда упаду, кругом же ничего не видно? Прекратил крутиться… наконец дошло — я сплю, в жизни такое просто невозможно. Всмотрелся в темноту. Выступил фрагмент сети под руками — она словно подсвечена изнутри золотистым светом, тянется вверх и уходит коридором вправо и влево. Где-то должен же быть выход! Что мне терять? Упершись коленками и локтями в паутину, от малейшего движения, колыхающуюся из стороны в сторону, пополз вправо. Передвигаться неудобно: сеть достаточно скользкая, от каждого упора рукой или локтем, упруго прогибается, пытаясь вернуть меня обратно, зацепиться невозможно. Еле прополз метров десять, зверски устал. Лег на бок и свернулся калачиком — рано или поздно сон кончится.

Проснулся резко, словно ударили по голове. Это Макс спрыгнул на меня со спинки дивана. Гад — жрать захотел. Сунул ноги в тапки — в правой сыро. Вот ведь подлец, припомнил мне, что вчера забыл наполнить ему кормушку. Неблагодарная скотина: подобрали бездомного, пригрели, откормили, а он… Вот, сидит серая здоровая котяра, помесь куна с «дворкошатихой», и смотрит на меня наглыми глазами. И даже шлёпнуть нельзя: обидится, будет обходить стороной и шипеть, если приблизишься, ещё и мышей подбрасывать станет под стол. Он по части охоты — ас, однажды даже дохлую змею приволок — похвастаться.

Мы живём, на астрофизической станции, отшельниками. Построена она, в предгорьях Южного Урала, два года назад, над случайно обнаруженным с орбиты карстовым провалом, словно кто-то огромным шилом, проткнул Землю вглубь метров на триста. Внутри провала закрепили кучу всякого исследовательского оборудования, а сверху построили базу, состоящую из одноэтажных корпусов, образующих замкнутый пятиугольник. Она, вообще-то, засекречена и проходит полевые испытания… Для родных, мы находимся где-то на Сахалине. Всего нас семеро: пять специалистов, вместе с начальником, повар, по совместительству, слесарь-сантехник и я — инженер-электрик, обслуживающий подстанцию, питающую весь комплекс.

Сунул газету в тапку и пошлёпал на кухню. Все ещё спят. Почему кот не будит Пашу, он же повар? Нашёл самое слабое звено, вот и педалирует. Налил молока ему в чашку. Он с места не сдвинулся, смотрит на меня выжидательно, задрав морду. Конечно, что ему молоко, когда, с вечера, остались потроха от курицы с бульоном. Хотел вылить холодные остатки в миску, но он поставил свою лапу мне на тапочку и выпустил когти. Не хочет он видите ли холодного бульона, подавай тёпленький. Пришлось греть. Уходя с кухни, слышал, как он урчал, наворачивая еду. У меня аж аппетит проснулся. Поглядел на часы — полшестого. Вот зараза — даже время знает: разбудил за пять минут до утреннего обхода подстанции.

Плотный туман окутал с головы до ног влажным одеялом, в двух шагах ничего не видать, пришлось включить специальный фонарик. Зато ночи здесь кристально прозрачные, такого звёздного неба никогда в жизни не видел, привычка даже выработалась: пойти поглазеть на него перед сном. Да, а вот по утрам такая пелена. Скажете, какого хрена? Станцию построили наиновейшую, наисовременнейшую, а подогнать хорошую подстанцию с телеметрией не удосужились? Так, зачем, если есть не загруженная и в хорошем состоянии? Или может хотели скрыть от электроснабжающей организации назначение объекта: там завсегда найдётся пара глаз и ушей, которые привыкли сливать всякие новости в соцсети — уж какая тут секретность. А со спутника нас не засечь — сигнал станция не в небо посылает, а в внутрь Земли. Тонкости не знаю, но вроде ядро нашей планеты– огромный ретранслятор и должен дать сигналу ускорение, чтоб тот проник дальше в космос, а потом, когда примет картинку, передал её на приёмник нашей станции. Ну, а чтоб всякие проверяющие к нам с электросетей не шастали, взяли меня с пятой группой допуска к высоковольтному оборудованию. Вот так и попал сюда, хотя раньше таскался с бригадами по командировкам, ремонтируя как раз такое оборудование. Это работа — просто подарок и денег больше и хлопот меньше. Что-то ключ заедает в замке на воротах подстанции, надо смазать.

Сняв показания, вернулся, и, буквально, уже в тамбуре услышал постукивание тесака на кухне — Паша куру разделывает. Нам этих куриц, замороженных, завезли — мама не горюй. А что? Это тебе и бульон, и первое, и второе. Наш повар такие шедевры из них делает — от баранины или свинины не отличишь.

Поздоровавшись с Пашей, прошёл вдоль стола. Наш челдобрей Макс уже трётся у его ноги, выпрашивая подкормки. Меня аж возмущение разобрало, от его наглости.

— Не давай ему ничего. Смотри, только что полную миску молока вылопал и сожрал тарелку супа с потрохами.

Котяра посмотрел на меня укоризненным взглядом. Паша присел около него и погладил по спинке, отчего тог прогнулся, вытянул вперёд лапы и поцеплял когтями дощатый пол.

— Да разве можно такому мурыське отказать? Он же растущий организм, ему питание требуется. Что ты его всё время шпыняешь?

— Он мне на голову прыгнул, когда я спал и в тапку нассал.

Вспомнил про сон и решил сменить тему.

— Кстати, тебе ничего сегодня не снилось?

— Точно, наверное, к перемене погоды, такой классный сон видел, только уже детали плохо помню. Вроде как пироги пёк с калиной у покойной бабки в деревне, а она стояла рядом и приговаривала «Начинки не жалей, да песку добавь поболе». Ещё удивился, что огонь в печи был не красный, а светло-синий, очень яркий, чуть радугой отливал. Вот ведь приснится. А ты почему спросил — то же кого-то видел?

— Да…

Глава 2

В кухню ввалился Трофим Петрович.

— Ну что, уже с раннего утра робите? Молодцы. А у меня для вас хорошая новость: у Ильи завтра день рождение, надо что-то придумать. Ну, там поздравление, угощение и прочее.

Паша не успел открыть рот, как Петрович, по-начальски подняв руку, остановил.

— Сегодня с вертолёта скинут посылку, там всё, что нужно.

— А, масла сливочного не забыли заказать и варенье? — взмолился Паша.

— Ну, ты, что, не помнишь, что ли — прошлый раз писульку мне давал на продукты для торта? По ней и заказал.

— Так, там был Наполеон, а сейчас можно было и другой состряпать….

— Хорош мне мозги компостировать, что-нибудь придумаешь… Да ладно, я шучу, банка варенья и коробка печенья будут тебе обеспечены, фруктики разные, ну и кое-что по мелочи.

На физиономии Пашки расплылась сладчайшая улыбка, в предвкушении творческого экстаза.

— О великий и всемогущий, ужасный и прекрасный!

Петрович строго посмотрел на номенклатурного подхалима и баритонально подыграл.

— Просто — ужасный.

Перекинул полотенца с одного плеча на другое и протопал на выход. Это он каждое утро на свежем воздухе холодной водой умывается. Поставит себе табурет рядом с ограждением подстанции, взгромоздит на него здоровенный таз, принесёт два ведра холодной воды из скважины, и минут пять над ним по пояс обливает себя холоднющей водой. Б-р-р. Затем минуты две растирается полотенцем, а потом делает приседания, прыжки, махи руками, вроде, как это — разминка. Курам на смех, а не разминка, просто привычка с молодости осталась, когда в армии служил. Я хоть и знаю кучу всяких упражнений, но в отличие от него ленюсь, так время от времени поделываю — ранний подъём к физкультуре не располагает. Подчинённые Петровича его физические позывы, ну вообще, никак не поддерживают, хотя он их пытался приобщить. Да, они встают то с трудом к самому завтраку. Молодёжь… Правда и работают они допоздна, у них с восьми вечера до часу ночи самая работа.

Тут вспомнил про свой сон. Надо же, ерунда какая приснится. К чему бы это? Мысли прервала разухабистая кантри-музыка, раздававшаяся с кухни — так Паша придумал нас приглашать на завтрак, чтобы всех разбудить и воодушевить. А что — получается. Вон «выползли» из своих комнат ребята и словно сомнамбулы поковыляли в сторону пищеблока. Но, Петрович и тут бдит, чтоб они к столу пришли умытые и одетые, а не в трусах и майке.

Когда, в процессе переваривания пищи, ребята немного проснулись, рассказали Петровичу, что вчера зафиксировали около часа ночи странный сигнал из космоса, словно всплеск, причём непонятно, расстояние до него показывалось, то буквально в районе Луны, то на краю нашей системы. Такой вот разброс.

— Андрей, ты успел его зафиксировать во всех трёх базах?

— То-то и оно, считался он сразу, на сервере след есть, а зафиксировался только в первой базе, на двух других — нет, будь то и не было. Словно фантом какой-то.

Олег, сняв очки и потерев глаза, ткнул локтем Игоря.

— Чего молчишь?

Игорь, сморщился, словно съел кислое.

— Может базы не сработали, я вчера на них программу обновлял, а тестирование не запустил, к началу эксперимента по времени не успевал.

Андрей, аж взорвался.

— Так, ты, чё мне не сказал? А я как дурак думал, что это нечто особенное, а это просто сбой.

Илья, сидевший до этого тихо, даже казалось безразлично, спокойным голосом добавил композицию.

— Я базы, потом, после скачка, проверил, программы тест прошли отлично, так что Игорь здесь не причём… Действительно, что-то было. Но, что?

Вопрос повис. Петрович, до этого сосредоточенно жующий кашу, периодически поглядывая на ребят, отложил ложку.

— Так, все материалы ко мне на компьютер, после завтрака буду обмозговывать… А вы ещё раз протестируйте всю систему, чтоб к вечеру была готова. Попробуем повторить… И какого хрена, вы вчера меня не разбудили, когда всё это началось?

Андрей, окинув ребят взглядом, взял инициативу на себя.

— Так ничего же особенного не планировалось, месяц уже этот эксперимент катаем… А тут даже сообразить не успели, как всё закончилось.

Петрович, вдруг повеселел, потёр руки и уже бодрым голосом заявил.

— Ну что, лёд тронулся, присяжные заседатели, лёд тронулся. Ладушки, всё норм. Вот настрочу отчёт по вчерашнему случаю и отправлю в контору, у них там есть кому команды нам раздавать. Пусть решают. А мы пока, на этом этапе зафиксируемся, повторы — вещь нужная, статистика — решает всё.

Глава 3

После завтрака все разбрелись по своим делам. У меня тоже работа навалилась — Андрей попросил проверить все предохранители на силовом щитке. Оказалось, действительно один немножко темноват, и защёлка его подозрительно выглядит. Решил поменять, так, на всякий случай. А тут выяснилось, что запасной предохранитель такой маркировки — последний. Чёрт возьми. Придётся топать к Петровичу и просить, чтоб заказал, а он, ох, как это не любит. Будет полчаса выговаривать, что должен был всё предусмотреть и заказать давно, а не сейчас, когда такая тема пошла, вдруг сегодня вечером понадобиться, а его нет — весь эксперимент коту под хвост. Так и представил нашего котяру, делающего свой куличик на бумаги с отчётом Петровича. Еле сдержался, чтобы не рассмеяться, потому что уже входил в конторку начальника, забитую всякой всячиной, словно это склад войсковой части, а он не учёный, доктор наук, а кладовщик- прапорщик. Когда меня на работу принимали, и я с ним знакомился, он сказал, что хоть он и учёный, но родом из деревни, поэтому просил обращаться к нему без всяких кулуарностей, по-простому: не любит он все эти ширли-мырли туманного научного этикета. Вот и сейчас сидел посреди кабинета на табуретке и ловко орудовал шилом, соединяя концы ремня от погружного насоса. Новый то ремень я позавчера поставил, а вот старый он выбросить не дал, сказав, что исправит и будет у нас запасной, на всякий случай. Хозяйственный мужик, ничего не скажешь. Плюшкин — одним словом.

На удивление, выслушал он меня спокойно, без внушений и обещал заказать в комплекте целую коробку. Ой, чувствую в нём проснулся, наконец, учёный и временно уснул завхоз. Видать интуиция подсказывает, что пахнет чем-то по настоящему интересным.

Уснул сегодня быстро, только коснулся головой подушки и о, чёрт, оказался в этой вчерашней сети, подвешенный, словно сосиска в авоське, в полной темноте. Нет, сегодня я не буду барахтаться и ползти невесть куда, можно же совершать действия и воображением. Напрягся, представил, что у меня в руках нож. Ни фига… Ещё раз попытался — безрезультатно. Плохо же у меня с фантазией. Наверно надо было представить его чётко в деталях, а у меня в голове только вид Пашкиного тесака. Надо что-то решать — не сидеть же здесь всю ночь. Постарался вглядеться в темноту подо мной. Вроде, показалось, там, в метрах десяти, есть какая-то неровная поверхность. Посмотрел вверх — чуть подсвеченная изнутри, сеть золотистой дымкой таяла, уходя неизвестно куда. Так. Попробуем подключить логику. Почему я здесь? Какое-то неоконченное дело или безвыходная ситуация? Нет. Проблемы со сном? Раньше не замечал. Проснусь — обязательно в соннике поищу, что значит сеть и темнота. Так. Придётся всё-таки подвигаться физически, но куда? Вчера полз право, сегодня поползу влево. Только это скорее не принципиально. Вот бы попробовать залезть вверх, так не получиться: за сеть не зацепиться — пальцы в ячейки не проходят, да и в кулак не захватишь — выскальзывает. Что делать? Что делать? А, чёрт, решил осмотреть себя, может найду, что подходящее. Переваливаясь с боку на бок, стал рыться в карманах. Так, уже хорошо, что не в трусах и майке, как вчера, а в рабочем комбинезоне. Постой, но ведь спать ложился, как обычно… Значит, комбинезон появился на мне не просто так, а от большого желания, не быть раздетым. Нашарил: карандаш, блокнотик, отвертку универсальную, бумажные носовые платки. Стоп. Так, карандашом и отвёрткой можно за сетку цепляться и ползти вверх. Только я не спортсмен — на руках мне подъём не осилить. А если представить, что я супермен. Был бы супермен — летал бы, а не ползал. Ладно, чем чёрт не шутит, попробую. Потихоньку встал на четвереньки, затем сконцентрировался и сел на корточки. Сеть, гад, раскачивается из стороны в сторону, трудно балансировку держать. Зафиксировался отвёрткой с одной, карандашом с другой стороны и упёрся в невесомые стены сетчатого коридора. Вроде как устойчивость какая-то получилась. Потихоньку переставил отвёртку и карандаш повыше, и приподнялся с корточек. Получилось выпрямить ноги, правда корпусом наклонился чуть вперёд, чтобы сохранить равновесие. Переставил отвёртку и карандаш поочерёдно повыше и наконец выпрямился. Стоять на сетке, колышущейся от каждого движения, уперевшись руками в неё на уровне плеч, жутко тяжело — всё тело словно на шарнирах, пытающихся сохранить баланс равновесия.

Вдруг, сверху, по сети скользнул яркий луч, и она словно разрезанная вертикально ножом, стала распадаться на две части, а я полетел вниз.

Глава 4

Очнулся на полу, запутавшийся в одеяле. Прямо у самого лица была морда Макса с удивлёнными глазами, который так и застыл с поднятой вверх ногой, которую похоже вылизывал в момент моего падения. Поднявшись, он вальяжно прошёлся по мне и направился к двери, поняв, что сегодня ему здесь делать нечего — мол сам проснулся, без его помощи.

Всё болело: и бок, которым хрякнулся, и колени, которые потрясывало, словно сделал тысячу приседаний, да и руки ныли, будь то на турнике висел не один час. Что за дела? Надо бы с кем-то поговорить. Ну, уж конечно не с Петровичем — этот занудит, не остановишь, ещё отправит нервишки проверить, а там недалеко и работёнку эту славную потерять. Его ребята — тоже не в счёт, они же молодёжь, продвинутые, из сна РПГ сделают за пять минут. Пашка? Да, пожалуй. После завтрака, когда он курить пойдёт. Он не заядлый курильщик, а так, только после еды. Подозреваю, что у него был срок за хулиганку по малолетке, уж больно поза характерная: курит — на корточках, прислонившись спиной к стене и никогда не мусорит, все окурки и спички в банку жестяную складывает. А ещё его шутливое кривлянье и подхалимаж перед Петровичем, тоже из той же оперы. Хотя, мне откуда об этом знать? Наверное, в фильмах насмотрелся. Повар он отличный, нам с ним очень повезло. Кстати, на эту тему: он физкультуру уважает, но занимается ею в сумерках, когда все дела на кухне закончит. Может стесняется. Однажды случайно увидел, когда вечером, после грозы, ходил масляный выключатель проверять: выхожу, значит, из-за угла, а он прямо у меня перед лицом, так ловко ногами в воздухе удар пируэтом сделал, что я аж, от неожиданности, присел. Он испугался, давай проверять, не стукнул ли меня, сказал, что решил молодость вспомнить, когда в секции занимался. Но я, что ли дурак, сразу увидел, что удар был отточенный, идеальный, значит тренируется регулярно и подальше от наших глаз. Молодец, уважаю, не то, что Петрович, по утрам, хайп устраивает, чтоб нас всех приобщить к своей практике моржевания. У меня, может, непереносимость ледяной воды и хронический насморк на холод. Так, что пусть идёт себе лесом со своим ЗОЖ.

Дождался, когда Паша после завтрака пошёл перекурить, и к нему. Говорю, так и так, сны замучили, не знаю, что делать, не подскажешь, как быть. А он в ответ, задумчиво.

— Значит, не я один в этой сети застрял.

Аж опешил.

— Не может быть?

— Значит, может.

— И что теперь делать? К Петровичу идти?

— Видать, придётся…

— Ты, разглядел, что там внизу было или вверху?

— Нет, хотя подале тебя забрался.

— Что думаешь это такое?

— Думаю ребята своими опытами что-то где-то нащупали или задели, вот нас и плющит.

— А их?

— Так они во время эксперимента бодрствуют, а мы спим.

— Значит, если мы в это время спать не будем, то и в сеть не попадёмся?

— Наверное…

— Фу, у меня аж с души отлегло. Уж лучше я высыпаться не буду, чем мучится всю ночь.

— Логично… Только интересно, что это всё значит и куда нас приведёт.

— Абсолютно не интересно. Паш, ты, пойми, они космос сверлят через планету, может всякая хрень оттуда к нам в голову лезет, тестирует, слабые места ищет, а тебе интересно. Зазомбируют, вот тогда будет интересно.

— Да, ты, прямо фантаст, а говоришь фантазии не хватает. Я думаю, что это какая-то система безопасности или ограждение нас от чего-то — предупреждение своего рода.

— Точно. Чтобы ни делал — результат нулевой, дальше этого места она меня не пускала. Может мы все в этой сети, только не осознавали до эксперимента.

— Ну что, когда к Петровичу пойдём каяться?

— Только после дня рождения Ильи, когда он добрый будет и разговорчивый, глядишь о чём-нибудь интересном и проболтается. Мы же понятия не имеем, для чего весь этот комплекс и их эксперимент. Кстати, как там тортик для именинника поживает?

— Ничего так, хорошо поживает, два килограмма сладости уже в холодильнике выстаиваются.

— Отлично. Мне Петрович стихи дал выучить, именинника поздравить.

— Он сам вчера весь вечер тренькал на гитаре и что-то там мурлыкал, видать решил опять шедевр выдать.

— О, я помню его «неподражаемое исполнение» ещё с прошлого раза, когда он, по собственной инициативе, за вечер для Андрея, романс спел раз десять.

Паша рассмеялся.

— Да это было эпично… Но что делать, если человеку очень хочется, то надо дать возможность излить душу. Ладно, когда он будет готов, я тебе моргну. Возьмём на абордаж…

— Лады.

Глава 5

От разговора на душе сразу полегчало, вроде и погода на поправку пошла, проглянуло желтоватым пятном солнце из-за облаков и подул легкий тёплый ветер. Пожалуй, обойду подстанцию, может грибов наберу — прошлый раз около ограждения девять белых нашёл. Вот Паша то обрадовался — такую классную грибовницу сварганил. Не плохо бы повторить успех.

Праздничный обед, как говорится, прошёл в дружеской обстановке, даже немного душевно, но без разгула — вечером у ребят работа. Петрович не стал расходится и спел романс один раз, причём очень воодушевительно, даже захотелось на бис вызвать, но в этот момент Паша мне подмигнул, потому что тот пошёл на кухню водички попить, видать горло пересохло от пения. Ну, мы следом. Оглянулся на ребята, они, воспользовавшись паузой, прихватили остатки тортика и почесали к себе. Время, что ни на есть, самое удобное. Выпив стакан воды, размеренно, со смакованием, Петрович удивлённо уставился на нас, осознав, что мы тут вдвоём неспроста.

— Так, что за сговор? Опять, что-то с электрической плитой случилось или ещё хуже?

Павел так как-то хитровато-нагловато улыбнулся, словно вспомнил, какую каверзу, совершённую им, о которой Петрович не знал.

— У нас к тебе серьёзный разговор.

— Насколько?

— От тебя зависит.

— Больше пяти минут дать не могу, должны позвонить из конторы.

— Уложусь.

— Ну давай, что у вас там стряслось?

— Петрович, можешь представить, что ваши эксперименты, повлияли на наш сон так, что мы уже две ночи по нормальному не спим, а барахтаемся почти реально в некой сети, висящей в темноте.

— Вместе?

— Нет. По отдельности. Только сегодня узнали, что наши сны сходятся тютелька в тютельку.

Петрович почесал подбородок. Только сейчас заметил на нём небольшую щетину. Странно — он в этом деле педант.

— Значит, две ночи говорите, как раз с момента всплеска сигнала?

— Точно.

— Так, напишите-ка мне подробные отчёты о своих снах и побыстрее.

— А, что дальше? Мы же не подопытные мыши, нам такого геморроя никто не обещал.

— Ну, не факт, что это побочный эффект от экспериментов. Я же никаких снов не видел.

— Так ты в это время и не спал. Вчера — с ребятами был, когда они повторы делали.

— А, позавчера? Позавчера спал… Хотя нет, перед самым началом повторов, проснулся и читал книгу… Выходит, это чудо мимо меня прошло. Значит, так, пишите отчеты — прямо сейчас. Жду.

— Петрович, так не пойдёт. Надо определиться: нам теперь спать или не спать, когда у вас опыты. Если не спать, то утром будем отсыпаться до десяти, значит завтрак — в одиннадцать. А если спать, с экспериментом надо кончать, пусть контора принимает решение.

— Вот отчёты напишите, с конторой посоветуюсь и определюсь, к вечеру дам ответ. А сейчас, что у вас работы нет? Так добавлю.

Это он, конечно, шутит. Его понять можно, сразу под дых с двух сторон: и всплеск, и мы со своим сном. А главное, он оба раза был не при делах: ни с ребятами, во время опыта, ни во сне, с нами.

Петрович не стал ждать, когда мы раскачаемся, а сходил, не поленился, принес из своей конторки бумагу, ручки, усадил, за неубранный обеденный стол, писать отчёты. Вот ведь припекло. Да и нас тоже.

Писать отчёты я не мастак, поэтому написал его хронологически: во сколько уснул, что во сне увидел, во сколько проснулся и по какой причине — очередной камень в огород котяры бросил. Ну, и второй сон — аналогично, не упомянув особо своих действий, когда пытался встать.

Пока Петрович читал мой отчёт, Паша настрочил свой эпистолярий, аж две страницы. Начальник пробежал его отчёт и поднял на нас вопросительный взгляд, словно мы сделали что-то плохое.

— Толку от ваших отчётов, как от козла молока. Где толщина волокон сети в миллиметрах, размер ячейки, на что похож её материал, коэффициент растяжения, свечение идёт изнутри волокна паутины или по поверхности, примерный размер видимой части. А главное: состав и плотность воздуха, как дышалось, примерное количество кислорода, запах, оттенок темноты и коэффициент её плотности, описание того, что увидели внизу, рельеф там, мелкие детали…

Мы с Пашкой, аж возмутились.

— Да мы что, ждали, что с нами такое будет. Так прямо сидели там и всё разглядывали.

— До того ли было, мы понять не могли, что с нами и где мы.

— Ладно, ладно, успокоились. Что с вас взять, не обременённых степенями.

Пашу похоже это задело не на шутку.

— Попрошу без намёков на нашу необразованность. Вы, там, хрен знает, чем занимаетесь, в силу своей большой учёности, а нам, значит, не обременённым, это всё расхлёбывать? Мы что, вам, крысы подопытные? Так ведь если мы убогие скопытимся, кто отвечать будет? Остепенённые?

Петрович, похоже не ожидал от Паши такого отпора и даже в глазах проскочило удивление.

— Павел Иннокентьевич, не хотел вас обидеть, просто пошутил. Поймите, сам не знаю, с чем мы столкнулись. Наша задача состоит в изучении дальнего космоса, скажем так, границы нашей вселенной и не более того. Есть тория, что наша вселенная находится в неком замкнутом пространстве, словно пузыре. Вот мы и пытаемся определить размер этого пузыря, а ещё лучше, преодолеть его стенку и выглянуть наружу. Извините, если вас обидел своей шуткой.

Паша буркнул.

— Извиняю.

Петрович, воодушевившись его ответом, сразу решил взять быка за рога.

— Так, ребята, давайте совместными усилиями, сейчас постараемся уточнить ваши отчёты. Возражений нет?

А какие возражения могут быть, он по-своему прав, мы должны постараться выжать из наших воспоминаний о сне, хоть какую-то практическую пользу.

Наверное, полчаса ещё просидели, уточняя отчёты.

Вдруг Петровича словно подбросило.

— Ёлы-палы, забыл совсем: меня же Юнатов на линии ждёт.

И пулей вылетел в коридор.

Глава 6

Дописав отчёты, подошли к его двери, но открывать не стали: слышно было, что он по телефону разговаривает, поэтому сунули их в дверную ручку и ушли на кухню. Паша предложил кофейку попить с пироженками, которые сварганил из того, что осталось при готовке торта. Ох, и обожаю эти его ёжики, они больше похожи на магазинские пирожные «картошка», но гораздо вкуснее. За ёжиками и кофе протрендели полчаса, пока не услышали, как хлопнула начальская дверь и тяжёлые упругие шаги стали приближаться к кухне. Петрович появился с широкой улыбкой на лице, прямо праздник какой-то.

— Так, а мне? Почему без меня кофейничаете и вкусняшки лопаете?

Усевшись за стол, налил себе в кружку уже остывший кофе, придвинул тарелку с пирожными, посмотрел на наши выжидательные лица и объявил.

— Значит, так. Сегодня, до двух ночи, спать не будете, за вас буду спать я и Олег. Завтра можете дрыхнуть до десяти. Дальше будет видно.

Мы переглянулись, не зная радоваться или нет такому «барскому подарку». Конечно, сидеть и куксить глаза до двух, занятие не из неприятных, с другой стороны — уже неплохо, что избавлены от дурацкого сна.

— Ну, что молчите, где радость на лицах и тёплые слова благодарности… Дождёшься от вас… Ладно, хоть пирожных оставили и на том спасибо, — сказал он уминая их за обе щеки.

Паша изобразил колкую, саркастическую улыбку и наилюбезнейшим голоском подыграл.

— Спасибо, товарищ начальник, за великую вашу милость — дать нам сегодня «нормально» поспать.

— Пожалуйся. — поняв намёк, подчёркнуто — вальяжным голосом ответил Петрович.

На тарелке ещё осталось четыре штуки. Петрович поднялся, прихватил её и со словами «отнесу ребятам» отправился в аппаратную.

Вдруг обернулся и спросил меня.

— Поменял предохранитель?

— Да ещё утром.

— Проверь ещё раз остальные. Те, что заказал прибудут через час вертолётом.

Интересно, что за срочность? Вертолёт каждый день — не многовато ли будет? Видать ещё что-то привезут. Мы с Пашей переглянулись — во дела: то вертолёт раз в две недели не дождёшься, а то — каждый день.

Вечер подкатил быстро. Паша ответственно подошёл к нашему ночному бдению: и кофе заварил и солёных сухариков насушил и колоду карт где-то откопал. Они вообще-то у нас запрещены высочайшим указом Петровича.

Пока дело до двенадцати шло, всё было ничего: и в карты поиграли, и пару раз вышли: я — небо посмотреть, Паша — покурить, а вот когда первый час ночи пошёл, стало невмоготу: глаза слипаются, даже кофе не помогает, карты перед глазами двоятся, никакого интереса играть нет, все мысли о мягкой подушке, но если глаза начинают закрываться, так сразу мнится сеть. Только толчок Паши и приводит в чувство. Он хорошо держится, молодцом, сна ни в одном глазу. Еле до двух вытерпел и завалился спать, даже не раздевшись. Спал как убитый.

Глава 7

Проснулся сам, на часах 9—30. Удивительно, что Макс меня не будил, как обычно. В жалость или понимание его не верю, скорее просто не почувствовал его из-за глубокого сна. Ну и он, поняв бесполезность своей пакости, утопал искать следующую жертву. Хоть бы начальника осчастливил.

Услышал звук запускаемой вытяжки из пищеблока. Похоже наш повар уже вовсю трудится, несмотря на бессонную ночь. Приняв душ, побрился и с урчащим желудком, напомнившем о пропущенном завтраке, потопал на кухню.

Никого на кухне, кроме Паши, пока не было. Казалось, у него четыре руки, судя по тому, как он орудовал кастрюлями и сковородками, расставленными на плите. Оно и понятно, обычно он начинает работать на кухне около шести, а сейчас почти десять и нужно приготовить не только завтрак, но и обед. Хотел сесть на свой стул, но увидел котяру, лежащего калачиком на сиденье. Павел рассмеялся.

— Место греет. И чего это он в тебя такой влюблённый?

— Так я у него объект для издевательств. Правда сегодня сбой произошёл, вот он и в растерянности, лежит и размышляет, какую пакость мне сделать, чтоб выполнить свою дневную норму по шкодливости.

Подхватил его под раскормленную пузу и опустил на пол.

— Пошастал отсюда, ищи себе другое место.

Макс вальяжно прошёл к окну, вспрыгнул на нагретый солнцем подоконник и растянулся.

— Паш, есть что поесть? Жуть как проголодался.

— Завтрак будет минут через пятнадцать. На, пока перекуси, — подал мне тарелку с двумя приличными бутербродами с маслом, присыпанный семенами кунжута, и кружку крепкого чая.

— Благодарю, не дал человечку помереть с голоду.

Пока неторопливо пережёвывал бутерброды, на кухню как-то тихо вошёл Петрович и сел рядом на табуретку. Посмотрев на меня, мотнул головой, в знак «доброе утро», а Паше протянул руку, чтобы поздороваться. Паша, обтерев руку о передник, пожал её молча, вопросительно глядя ему в глаза.

— Ничего. Спал, как обычно. У Олега — аналогично. — ответил он на его вопрос.

— Может эксперимент не задался?

— А, может, ответ был предназначен только вам и настроен только на вас?

— Петрович, ты, часом головой во сне не стукнулся? Что значит настроен на нас?

— Ну, вы первые попали под это поле, оно на вас настроилось, ну и всё — остальные для него посторонний шум.

— И что, теперь, нам в этом сне бесконечно кувыркаться?

— Ну, Юнатов и я обмозговали тут одну мыслишку…

— Ой, чувствую, что ничего хорошего нам от неё не светит.

— В чём суть? — подключился к их диалогу.

— Привезли аппаратуру, чтобы отслеживать всё, что видит человек во сне и помогать ему там, в случае необходимости.

Паша прямо возмущённо воззрился на начальника.

— Опять эксперименты? Что, теперь совсем превратимся в подопытных? Вы тут чего-то натворили, а мы расхлёбывай!

Уставшим голосом Петрович прервал поток речи Паши.

— Другого выхода нет. Если вы не согласитесь, даже и не знаю, что делать? Естественно, вас освободят от основной работы и зачислят исследователями. Ну и с оплатой соответственно…

— Ты так говоришь, словно мы уже согласие дали. А что другого выхода нет?

— Нет. Могу дать пару дней выходных, съездить домой, всё обдумать.

Встрял.

— Так двух дней не хватит –это же только на дорогу.

— С транспортом проблем нет — доставят за час, в лучшем виде.

Паша тут же спросил.

— Это будет считаться отпуском или за свой счёт?

— Дополнительным отпуском. Ну что, вертолёт вызывать?

Мы с Пашей в один голос крякнули.

— Вызывай.

— Ох, молодёжь, никакой сознательности, на страже не только Родины, целого мира стоим, а вы…

Паша удивлённо.

— А, нас, вроде, не служить в армию забирали, а вас обслуживать. Или я чего не понял? Где обмундирование и довольствие, командировочные и прочие плюшки военнослужащих? Приглашаешь в исследователи, так это совсем другая статья, её надо обмозговать. Вот и будем её обмозговывать дома.

Обращаясь ко мне.

— Пошли вещи собирать, Петрович обещал через час вертолёт, не опоздать бы.

На автомате повернулся и пошёл к себе собирать вещи. Какой я к хрену исследователь: физическая подготовка ни к чёрту. Помню, как валандался беспомощно в сети, а ведь это только было начало… Надо ехать домой, отдохнуть, всё обдумать, посоветоваться с женой. Если что со мной случиться, кто им помогать будет? Государство? Я привык всегда только на себя надеяться, да и жизненный опыт это только подтверждает.

Глава 8

Через полтора часа мы уже летели на каком-то странном вертолёте, больше похожем на самолёт с вертикальным взлётом, но и с огромными вентиляторами по бокам. Скорость у него точно самолётная, и намного выше пассажирской. Да, я и не знал, что у нас такая продвинутая техника есть, даже гордость появилась за отечество. Паша к нему отнёсся намного спокойнее, судя по тому как усаживался и пристёгивал ремни, он в таких, похоже, уже летал. Ох не прост он, видать об этой конторе побольше моего знает.

Дома, конечно обрадовались нашему неожиданному появлению: два моих спиногрыза -двойняшки Оля и Лёля сразу залезли на меня с двух сторон и не отпускали, пока не ответил на кучу вопросов, и Хельга не позвала всех на кухню обедать. Решил, разговор о новой работе отложу до завтра, зачем на ночь глядя воду баламутить.

Как много накапливается дел, когда хозяина подолгу не бывает дома: тут прикрутить, там привинтить, сям проверить. Весь вечер провозился приводя в порядок домашнее хозяйство. Освободился только к ужину и порядком устал, сказалась ещё прошлая бессонная ночь, поэтому укладывая дочерей спать, сам уснул на диване. Проснулся уже где-то около полуночи, сходил на кухню попить воды и пошёл в спальную. Хельга спала, на цыпочках, стараясь не шуметь и не скрипеть, улёгся и сразу провалился в сеть и темноту. Вот чёрт, я же дома, как тут оказался? Привстав на четвереньках, посмотрел право и влево, может увижу Пашку. Тишина, никого, и всё как первый раз — один и в сети. Попробую позвать Пашку, вдруг услышит.

— Паш, Паш, П-а-аш!

Тишина. Вдруг чувствую, меня кто-то в бок толкает и Хельгиным голосом шепчет.

— Что с тобой? Не ори. Детей напугаешь.

Открыл глаза, ночник включён, жена испуганно на меня смотрит.

— Что у вас там произошло? Говори.

Поскольку засыпать мне сейчас никак нельзя, да и жену напугал, придётся всё рассказать. Кратко, без подробностей, как никак секретный объект и эксперимент, рассказал о нашем с Пашкой сне и что предложили нам этот сон изучить, поскольку всё это странно и непонятно, и неизвестно.

Жена посмотрела на меня внимательно.

— Ты не шутишь? Мистика какая-то. Ты же мужик практичный, не фантазёр. Никому бы не поверила, если такое рассказали. Ты и исследователь? Нет, ты конечно, умный, институт закончил, специалист хороший, но… Как бы это помягче сказать…