Бесплатный фрагмент - Завтра ты увидишь рассвет

Благодарности

Эта книга вряд ли бы увидела свет без тех, кто волею судьбы оказался со мной рядом. Я хочу поблагодарить этих людей.

Маму. За требовательное воспитание и за то, что никогда не запрещала мне писать.

Мужа. За терпение. Вот уж кому оно действительно понадобилось!

Сына. За то, что появился в моей жизни и так круто ее изменил.

Подругу. За своевременные пинки, советы и непоколебимую веру в меня.

Наставника-редактора. За выдержку и профессиональную помощь.

А еще — всех, с кем мы когда-либо пересекались.

Спасибо вам за уроки и открытия.

Будьте здоровы и счастливы!

Глава 1. Знакомство

— Ты уверен, что это нужно делать? — спросила она мужа, когда они выехали из города.

Муж ответил не сразу. Он и сам переживал, но изо всех сил старался не подавать виду. Хватит одного источника волнений.

— Ма-а-аш… Давай попробуем, а? Мы же ничего не теряем. Отдохнешь, наберешься сил.

— А Макс?..

— А что Макс? В сад будет ходить. Кормить его я буду, одевать. Играть будем даже, наверно, иногда. Ну брось, малыш! Сдюжим, не переживай, не впервой.

Да, не впервой… Именно это ее и мучило. Что из-за ее депрессий мужу и сыну часто приходилось не только справляться самим, но еще и за ней ухаживать. Нет-нет, этому нужно положить конец! Хватит. Ей помогут, и все будет хорошо, как в обычной, нормальной семье.

«Странно. В буклете написано, что сосновый лес, а тут поля», — недоумевала Маша.

— Мы не заблудились? — с тревогой спросила она мужа. — Лес же должен быть.

— Да вроде нет, по навигатору все правильно.

Через несколько сотен метров начался крутой, длинный подъем. Добравшись до вершины, они увидели вдалеке какие-то строения. И лес!

А вот и знак: «Примыкание второстепенной дороги» и указатель: «Дом отдыха „Афродита“». Свернув по указателю, они выехали на ровную, чистую дорогу. На ней, в отличие от всей трассы, которую им пришлось проехать, не было ни одной ямы. Машина шла гладко и плавно. Они въехали в лес и остановились возле ворот.

Они ожидали увидеть массивные металлические ворота. Сейчас все ставят себе такие — для большей безопасности. Обязательно еще со шлагбаумом, охранником. Здесь же было по-другому: тонкие, кованые ворота, покрашенные краской приятного бежевого цвета. Не вычурно, не вызывающе. Через них было видно уютную территорию с аккуратными дорожками и множеством ухоженных клумб с самыми разными цветами.

— Вить, я боюсь. Давай вернемся, а? — сказала она, умоляюще смотря на мужа.

— Маш, да ты чего? Посмотри, как тут красиво! В конце концов, это заведение при поддержке областной администрации работает, а они кому попало деньги не дают. Вон, нас уже идут встречать. Пойдем!

По одной из дорожек уверенной походкой шла молодая женщина. Стройная, подтянутая, какая-то вся собранная.

«Каблуки, юбка, макияж… Не то что я…» — думала Маша, глядя на приближающуюся незнакомку.

— Здравствуйте! — сказала та, сияя искренней улыбкой, какой обычно улыбаются дети. — Добро пожаловать в наше царство! Меня зовут Светлана Анатольевна, я директор этого центра. По всем вопросам можете обращаться лично ко мне. Давайте я вас сейчас провожу до администратора — она вас запишет, покажет все, — а потом, если нужно будет, еще побеседуем. Хорошо?

Маша вцепилась в руку мужа. Неужели назад пути нет и ей придется провести здесь целых две недели? Она же сойдет с ума! Но тот обнял ее и уверенно потянул за собой в главный корпус.

Пока администратор оформляла документы, Маша осматривалась. К ее удивлению, внутренний интерьер был такой же, как на картинках в буклете. Огромные окна, много света, высокие потолки, диванчики, аквариум.

— У нас тут еще есть сад с яблонями, проложена аллея, по которой можно гулять, — сказала администратор, заметив Машин настороженный взгляд. — Огород есть. Мы на нем сами выращиваем овощи, и гостьи помогают тоже при желании.

«Ну уж нет, огород, извольте, без меня! — подумала Маша. — Мне в детстве хватило».

— Проходите, пожалуйста. Вот ваша комната, — сказала Елена (Маша только сейчас обратила внимание на бейджик). — Она на двоих. Ваша соседка, наверно, сейчас на занятиях, — попозже придет, и познакомитесь. Располагайтесь. Если что — обращайтесь!

«Все такие улыбчивые, лучезарные — подозрительно», — Маша отчаянно пыталась найти повод уехать.

— Вить, не оставляй меня здесь! Я не хочу! Я хочу домой!

— Маш, поверь: здесь правда будет замечательно. Я читал отзывы, советовался — все как один хвалят. Вон как приняли нас хорошо. И директор мне понравилась.

«Конечно, директор ему понравилась! Красотка такая! Не то что я…»

— В общем, я поехал — Макса скоро из сада забирать. А ты давай осваивайся. Пиши, звони.

— Вить…

— Что?

— А если это все зря? Если у меня не получится?..

— Ну, значит, мы зря потратили деньги. Шучу. Расслабься, все будет хорошо, теперь я спокоен.

«Мне бы твою уверенность…» — подумала Маша, целуя мужа.

Ее пугала мысль остаться тут одной. Она уже скучала по сыну, по дому. «По дому? — спросила другая ее Маша, та, которая внутри нее отвечала за спокойствие и логику. — Ты ведь мечтала вырваться оттуда! Отдохнуть от быта, тревог и забот. Ты сама умоляла мужа помочь тебе, и он постарался. Видишь, нянчился с тобой весь день, оплатил все это благолепие…»

— Да, я все понимаю… Я очень ему благодарна, постараюсь его не подвести, — вздохнула Маша и принялась разбирать вещи.

Часы начали свой унылый бег, отмечая минуты Машиной санаторной ссылки.

                                                        * * *

Соседкой по комнате оказалась мама троих детей по имени Наташа. Она приехала в «Афродиту» на прошлой неделе и уже чувствовала себя здесь почти как дома. По утрам она ходила на йогу, днем — в швейный клуб или на танцы, а вечером вместе с другими девушками смотрела фильмы в кинозале. Она, как и все вокруг, постоянно улыбалась, и Машу это жутко раздражало. Ей казалось, что она попала в какой-то фильм, что вот-вот появится режиссер, крикнет: «Стоп! Снято!», и все поедут домой. Несмотря на весь комфорт обстановки, она не могла расслабиться, не хотела выходить из комнаты, избегала общения. После столовой она сразу шла в комнату, ложилась на кровать, отворачивалась к стенке, и Наташа, как ни старалась, не могла ее разговорить.

Их комната была на втором этаже, и из окна открывался вид на густой хвойный лес. Дома Маша всегда, как просыпалась, сразу открывала окна, чтобы впустить свежий воздух. Она стояла возле окна минут десять, дышала так глубоко, как только могла. Ей хотелось напитаться этой свежестью, которой так не хватало в ее жизни. Но за два дня пребывания в «Афродите» она ни разу не подошла к окну. Не любовалась видом, не слушала птиц, не встречала солнце, встающее из-за деревьев.

Наташа старалась ее не беспокоить, знала, что у всех по-разному проходит период адаптации. Но вечером второго дня она мягко произнесла:

— Маша, Светлана Анатольевна просит тебя завтра утром зайти к ней.

— Зачем? — От неожиданности Маша едва не закашлялась.

— Понимаешь… Она сегодня спросила меня о тебе: как ты проводишь время, в каком ты настроении. Я рассказала как есть — ну и вот… Наверно, она решила, что тебе нужно особое внимание. Здесь так принято, не переживай.

Приглашение это не на шутку взволновало Машу: «К директору? Зачем? О чем нам с ней разговаривать?» Еще и идти нужно было почти через всю территорию: кабинет директора располагался в другом корпусе. То есть по пути встречаться с другими людьми, улыбаться им (конечно, как иначе — они же тут все помешаны на позитиве), здороваться. Гораздо больше Маше нравилась перспектива остаться в комнате, но Наташа горячо убеждала не отказываться, обязательно сходить. Мол, Светлана Анатольевна как-то так умеет правильно поговорить, что все девочки всегда возвращались от нее другими.

«Ладно, попробую, — думала Маша, идя к административному корпусу, — хуже-то уже не будет. Некуда».

Глава 2. Диванчик откровений

Административным корпусом было двухэтажное здание для работников центра. Там они обедали, отдыхали, проводили собрания. Там же хранился весь хозяйственный инвентарь.

Сначала, когда центр только открылся, отдельный кабинет для директора никто, в том числе и она сама, делать не планировал. Зачем он нужен, если директор постоянно находится где-то на территории центра? То тут что-то смотрит, то там проверяет. Но, приняв первых гостей в центре, Светлана поняла, что ей все-таки нужно какое-то отдельное пространство. Для личных разговоров с теми, для кого поездка в центр стала большим стрессом, кто не хочет или не может довериться персоналу и из-за этого не получает нужного эффекта. Не использует все предоставленные им возможности и проживает зря дни, оплаченные их родственниками. Как недавняя новенькая — Маша.

Светлана не любила вычурности ни в чем. Ей нравились лаконичность, стиль и простота. Поэтому в ее кабинете не было дорогой мебели и золотых дверных ручек. Обычный стол, обычные кресла, одинаковые для нее и собеседника. Небольшой удобный диванчик, на котором она беседовала с теми, кто приходил в первый раз. С его помощью было проще установить контакт и помочь человеку открыться.

Не возникало у нее необходимости и в секретаре. Без приглашения в кабинет никто не приходил, потому что гостей комплекса она звала сама, а сотрудники предпочитали все вопросы с ней решать на территории, при любой случайной встрече. С чаем/кофе она также вполне справлялась самостоятельно. Для этого рядом с кабинетом была отдельная небольшая комнатка с чайником, посудой и обычно какими-нибудь печеньками или конфетками. А еще можно было попросить помочь накрыть на стол кого-то из гостей, если тот слишком смущался: такие простые и привычные хлопоты отлично способствовали расслаблению.

Окна кабинета выходили на восточную сторону. По утрам солнце, торжествуя, заглядывало внутрь, и скромное пространство преображалось под лаской его золотых лучей. Именно поэтому Светлана обычно приглашала женщин на разговор в эти часы — красота и сказочность действуют умиротворяюще, она знала это по опыту.

Дверь кабинета, как всегда, была широко открыта. Люди боятся закрытых дверей, полагала Светлана, их отталкивает неизвестность, скрывающаяся за ними. Сложно решиться зайти, и в последний момент, не справившись с волнением, человек может просто сбежать.

В коридоре раздался стук шагов, и на пороге появилась Маша.

«Волнуется», — опытным взглядом сразу определила Светлана.

Девушка стояла, переминаясь с ноги на ногу. Вид у нее был как у стеснительной школьницы, которую вызвали к доске на нелюбимом уроке. У Светланы таким предметом была физика. Ничего не понимала она в этих формулах, хотя цифры любила. Выходить и выглядеть несмышленой на глазах у всего класса — это было для нее настоящим испытанием. Больше всего ей тогда хотелось телепортироваться куда-нибудь подальше. Чтобы не отвечать ни на какие вопросы, безуспешно пытаясь избавиться от этой противной дрожи в коленках…

«Что ж, надо поддержать человека», — подумала Светлана.

                                                        * * *

— Здравствуйте, Мария! А я вас жду, проходите, пожалуйста. Присаживайтесь на наш волшебный диванчик откровений, я пока организую нам что-нибудь попить. Чай? Кофе?

— Чай, пожалуйста… — ответила Маша, оторопевшая от неожиданно радушного и какого-то совсем домашнего приема.

— Черный? Зеленый?

— Черный…

— Лимон у нас тут где-то вроде был. Ага, вот он. Добавить вам лимон?

— Да, наверно, можно…

— Хорошо!

«Диванчик откровений? Это вообще что значит? — думала Маша, недоверчиво разглядывая диван, на котором сидела. — Что именно я должна буду рассказать? Это что-то вроде психолога местного?» Ее размышления прервала Светлана, вернувшаяся с чашками в руках.

— Будьте добры, принесите, пожалуйста, из той комнаты блюдца, поставим на них чашки, — дружелюбно обратилась она к Маше.

Глава 3. Другая женщина

Чашки, блюдца и вазочка с конфетами расположились на столике рядом с диваном, чай понемногу остывал. Светлана была готова начать разговор, но не торопила события. Ее опыт давно подсказал, что с Машей будет непросто: сильное волнение плюс недоверие — не самый удачный коктейль для беседы по душам.

«Милая, как же тебе тяжело… Ну ничего. Справимся».

— Как вам у нас? — спросила она Машу, теперь уже вслух.

— Да ничего вроде, нормально… — ответила Маша, и Светлана услышала в ее голосе дрожь от спрятанных слез.

— Были уже на каких-то занятиях?

— Нет пока… Как-то не получилось…

— Мария, поверьте, я знаю, как вам сейчас тяжело. Вдали от дома, от привычной обстановки, да еще в непростом эмоциональном состоянии. Но вы приехали за помощью, и мы — я, весь мой персонал — хотим вам помочь. Позвольте нам, пожалуйста, это сделать.

— Я… Я не могу… Не знаю… Мне трудно… У меня не получается…

— Вы скучаете по сыну?

— Да, я раньше никогда так надолго с ним не расставалась.

— А вы звоните домой? Говорите с ним, с мужем?

— Да, конечно. Каждый день. Они молодцы, рапортуют, что все в порядке. Кажется, и без меня им неплохо…

— В этом я сомневаюсь. Без женщины дом — это не дом, а так, жилище.

— Не знаю. Последнее время я чувствую себя там как в клетке какой-то.

— Что вы имеете в виду?

— Меня как будто лишили свободы… Да, муж обеспечивает нас материально, мы ни в чем не нуждаемся, он очень добрый, щедрый. И Максимка — такое чудо! Но мне тесно почему-то, душно…

— Понимаю. Мария, кто вы по образованию?

— Журналист… Но я ни дня не работала по профессии.

— Почему?

— Я писала в газеты, когда проходила учебную практику, но принципы работы мне не понравились. Там редактор решал, о чем писать. Никому не было важно, что думаю я сама. И приходилось делать, как сказано, выражать конкретную идею, задачу, даже если было неинтересно. При этом еще укладываться в определенное количество знаков, от которого зависел размер гонорара… И тогда, и сейчас я уверена, что это все убивает творчество. И делает из него ремесло. Мое отношение к текстам другое…

— Какое? — Светлана чуть откинулась на спинку дивана, удовлетворенно заметив, что в области воспоминаний Маша словно расслабилась, смягчилась. Глаза заблестели — отлично, это признак пробудившейся энергии!

— Мне всегда хотелось рассказывать про людей, специалистов в какой-то отрасли, умных, целеустремленных. И говорить о них так, как я хочу, как вижу.

— Хм, интересно! А сейчас вы что-нибудь пишете?

— Да, у меня есть небольшой блог. Я там пишу иногда.

— Про людей?

— И про людей в том числе. Если удается встретить вдохновляющую историю. А так мысли свои пишу, стихи…

— Стихи? Здорово! Дадите потом ссылку на ваш блог? С удовольствием почитаю.

— Ну да, если хотите…

— Подлить вам чаю горячего?

— Да нет пока, спасибо.

Светлана поняла, что разговорить Машу будет труднее, чем она думала. Наверно, с вопросом про стихи и почитать немного поторопилась — гостья как-то вмиг угасла. Надо исправлять ситуацию, что-то предпринять.

— Вы уже были в нашем саду?

— Еще нет…

— Наши гости любят там гулять — там не так жарко. И пруд есть с рыбками. Давайте сходим?

— Сейчас?

— Ну да, а почему нет? Прогулки полезны для здоровья.

                                                        * * *

«Зачем ей это все? Что она от меня хочет? Зачем я на это все подписалась? Сидела бы спокойно дома, — нет же, сама создала себе проблемы», — снова и снова спрашивала себя Маша. Отказ от прогулки прозвучал бы грубо, поэтому ей нехотя пришлось принять предложение. Она сердилась на себя, на Светлану — такую изящную, деликатную, улыбчивую, — на ситуацию, но деваться было некуда.

В саду и правда было хорошо. Тихо, спокойно. По обеим сторонам аллеи росли яблони, они уже отцвели — значит, скоро должны появиться плоды. Маша повела плечами, словно освобождаясь от тяжелых мыслей, выпрямила спину. Странно: идти рядом с этой цветущей Светланой и сутулиться ей показалось невозможным.

— Приехали бы вы чуть пораньше — застали бы этот медовый аромат, — сказала Светлана, оглядывая деревья. — А какие цветы! Я каждый год любуюсь и никак не могу привыкнуть. Вот здесь у нас пруд для рыбок. Девочки-сотрудницы предлагают еще уточек завести — не знаю пока, не решаюсь. Но, похоже, они все-таки меня уговорят.

— Да, уточки — это хорошо… — Раздраженная Маша явно не собиралась облегчать спутнице жизнь.

— Присядем в тенечке? — сказала Светлана, кивая на скамейку, стоящую под одной из яблонь.

— Давайте присядем.

— Устала немного, если честно, от каблуков. Целый день еще на ногах — надо отдохнуть. Подумать только, а когда-то ведь я мечтала о них!

— О каблуках?

— Ну да. Когда после рождения сына просидела дома четыре года, отвыкла совсем от женской обуви. Все как-то больше кроссовки… ну, или что-то другое без каблуков.

Маша не верила своим ушам. Вот уж кого-кого, но представить именно Светлану сидящей дома четыре года, без каблуков, макияжа, прически у нее совершенно не получалось! Разве она не просыпается уже при полном параде?

Светлана, уловив реакцию Маши, легко улыбнулась и продолжила:

— Да, сыну долго не давали садик. Ну, вы же знаете, как у нас с этим туго. Хотя, может, сейчас что и изменилось в лучшую сторону…

— Только если немного…

— Да? Ну хорошо. Маленькие шаги — это же тоже шаги. А я вот тогда без садика не могла выйти на работу. Да, честно говоря, не очень-то и хотела. Мне нравилось проводить время с сыном. Только вот муж все чаще интересовался: когда уже я начну работать, — мол, ему одному тяжело нас содержать. Намекал, что пора бы уже мне заняться чем-то еще, кроме дома и ребенка…

Светлана вздохнула, задумалась, тень тревожных воспоминаний на миг мелькнула в глазах, и Маша вдруг увидела совсем другую женщину. Такую же уязвимую и ранимую, как она.

Глава 4. Другие обстоятельства

— А у вас как было с садиком? — спросила Светлана, будто очнувшись.

— Да вот знаете, хорошо. Максимке исполнилось три года в мае, и буквально через пару недель нам позвонили — сказали, что можно приезжать за путевкой. Я уж тоже готовилась к долгому ожиданию, а все как-то быстро решилось.

— Но на работу вы не вышли?

— Нет. Я до декрета работала в государственном надзорном органе и возвращаться туда не хотела, да.

— Почему?

Маша ответила не сразу. Чуть помолчав, начала говорить медленно, тщательно подбирая самые точные слова.

— Ну, как бы это сформулировать… Пока с Максиком в декрете сидела, отдохнула от этих всех отчетов, проверок, интриг. Они, конечно, на любой работе есть, но сама работа в государственной структуре для меня была трудной. Потому что это система, а ты в ней — винтик. Ничего не решаешь, ничего не стоишь. Уйдешь — легко заменят другим. Там нет места творчеству, душевным порывам. Только строгие, сухие регламенты. Мне было там душно. Во всех смыслах. Постоянно открывала окно — не хватало воздуха. И моей душе не хватало жизни, живых эмоций. Мне хотелось быть клиентоориентированной, но чиновнику это не положено. Есть срок — делай в этот срок, и без исключений, словно если мы выдадим ответ немного раньше, какие-то основы мироздания пошатнутся… И вот это постоянное «Маша, ты же госслужащий, ты не должна ни с кем возиться»… Я сейчас говорю это и думаю: как же странно, когда тебя ругают за проявление человечности…

Светлана кивнула.

— Понимаю. Мне поэтому тоже было трудно в банке. Там, конечно, клиентоориентированность, наоборот, поощрялась, но людей всегда приходило так много, что при всем желании индивидуальный подход не получался. В этом мы с вами похожи: нам интересны люди как люди, а не просто как имя и фамилия, да?

— Да! Но вот что интересно. Что бы я ни думала об этой работе, а увольняться было волнительно. Одно дело — говорить, и совсем другое — делать. Я, помню, забрала свою трудовую, увидела вот эту запись: «уволена с государственной гражданской службы…» — и только тогда поняла, что все на самом деле серьезно. С этого дня я безработная. Никаких запасных аэродромов, никаких планов. Не самые приятные ощущения…

— А близкие как отреагировали? Поддержали или говорили: «Зачем же ты уволилась, в наше время так сложно найти работу, а у тебя такая хорошая должность была…» Ну и все в таком роде.

— Мама говорила. Она у меня женщина очень деятельная, трудяга невероятная, и поэтому, конечно, ей было непонятно: зачем увольняться?

— Вы объяснили?

— Пробовала… Но нам сложно в этом смысле понять друг друга. Я говорила примерно вот как вам, что мне там душно, тесно, что не мое.

— И?

Маша грустно усмехнулась.

— Да как-то не особо. Она нас с братом практически одна вырастила, прошла через суровые девяностые, когда, чтобы выжить, надо было вкалывать и на работе, и на огороде. Папа же почти не помогал — у него вскорости другая семья образовалась… Ей пришлось забыть про свою женскую природу, отключать эмоции и тащить, тащить… Поэтому все мои рассуждения про удовлетворение от работы, про пользу людям и прочее она восприняла как глупости. У нее-то в свое время не было выбора: надо было работать там, где платили деньги.

— Да. К сожалению, у многих женщин в девяностые происходило такое. Когда мужья растерялись, а детей-то надо было растить… Сейчас, к счастью, все иначе. Ну и муж вас, я так поняла, поддерживает?

— Ой, да. С Витей мне повезло — он очень обо мне заботится. О нас с Максом. Мы же долго ребенка ждали — несколько лет. Получилось, когда уже совсем надежду потеряли. И это нас с Витей так сплотило! Он с самого Максимкиного рождения мне во всем помогает. И насчет работы говорит: «Ничего, не переживай, ты же у меня умница — найдется и для тебя местечко».

— Знаете, а на вашу пару когда смотришь, сразу это видишь — эту близость, поддержку. Теплоту какую-то. Это ценно. Не каждый мужчина понимает, что женщина после рождения ребенка становится уязвимой, зависимой и морально, и физически от множества факторов. От ребенка, от мужа. В том числе и финансово.

Маша просияла.

— Да! Мне пока декретные платили полтора года, как-то нормально было. У меня всегда была своя копеечка, на которую я могла купить что-то. Те же подарочки мужу или сыну. Ну, или себе. То есть я тогда еще чувствовала себя самостоятельной женщиной. А вот когда перестали платить — тут-то и стало понятно, что я теперь содержанка, иждивенка…

— О, какие знакомые слова! Звучат грубо, но по своей сути ведь это правда… Я вас прекрасно понимаю. Меня тоже именно вот этот факт сильно удручал. Мой муж частенько намекал, что, мол, неплохо бы мне тоже что-то в семейный бюджет вкладывать. Он очень много работал, чтобы мы могли выплачивать ипотеку и более-менее нормально существовать. Мне было его жалко и стыдно перед ним, но сначала вот садик нам долго не давали, потом там другие обстоятельства…

Маша ждала продолжения, но его не последовало. По лицу Светланы Анатольевны снова пробежала тень, и Маша поняла, что под словами «другие обстоятельства» скрывается что-то очень непростое. Ей бы хотелось узнать, через что пришлось пройти этой женщине, она чувствовала, что там что-то очень ей близкое, но не решилась спросить. Все-таки это же очень личное. И если она не рассказывает — значит, этот выбор нужно уважать. В конце концов, они знакомы-то сколько?

Светлана прервала молчание.

— Мария, а сейчас сколько лет вашему сыну?

— Четыре вот недавно исполнилось.

— То есть вы уже год как свободный человек? В плане работы, имею в виду.

— Ну да, разве что в этом плане. А вообще, наоборот, чувствую себя пленницей, заложницей у любимого мужа. Ну, я вам говорила про клетку.

— Да-да, я понимаю. Ну вы же ищете работу?

— Искала…

— Почему в прошедшем времени?

— Потому что ничего толкового из этого не вышло. Мне стало казаться, что я вообще уже никогда не смогу найти себе работу…

— Ну зачем же так? Я вот уверена, что у вас все получится! Вы умная, красивая и, самое главное, ищете работу по душе. А это, поверьте мне, очень ценно. И это ваше желание обязательно приведет вас туда, куда нужно именно вам!

— Мне бы вашу уверенность…

— Все будет, Мария, непременно! Ищущий да обрящет. Если человек действует, пусть и наугад, если он искренне верит в то, что делает, у него в итоге обязательно все получается! И вот перед вами живое доказательство этой теории, — сказала Светлана, улыбаясь и показывая на себя.

— Мне пока очень трудно поверить в это. Но я знаю, что это важно сделать — хотя бы поверить, чтобы были силы двигаться дальше.

Светлана одобрительно улыбнулась.

— На данном этапе этого вполне достаточно. А дайте-ка я поиграю в экстрасенса? Спорим, вы никому не рассказывали, как именно искали работу, ни с кем не делились? Все же ждали результат, а его не было, и вам было стыдно за это. Угадала?

Маша бросила на Светлану быстрый настороженный взгляд: не издевается ли она? Но, увидев в глазах собеседницы озорные огоньки, неожиданно для себя улыбнулась:

— В точку!

Через секунду лицо Маши снова стало серьезным.

— Мне было невероятно стыдно, — продолжила она. — Особенно перед мамой. Она столько надежд на меня возлагала… И все сделала для того, чтобы нас с братом вырастить, дать образование. А тут я — тунеядка, которая только и делает, что ищет себя…

— Уверена, что ваша мама — сильный, мудрый человек. И она со временем поймет вас и ваш выбор.

— Надеюсь… Мне бы этого очень хотелось…

— Так, раз я как экстрасенс оказалась на высоте, давайте рассказывайте подробности. Вам сразу станет легче, вот увидите.

— Ох! Ну давайте, попробую…

Маша набрала полную грудь воздуха и с каким-то отчаянием погрузилась в воспоминания.

Глава 5. История Маши

— Говорят, после рождения ребенка у женщин снижаются мыслительные способности. Может, это и так, но моих мне хватило, чтобы понять, что опыт и знания, имевшиеся у меня до декрета, бесповоротно устарели. Истина была неприглядной — как специалист на рынке труда я особо ничего не стою. Профессиональный путь надо начинать заново, как после университета. Поэтому вакансии я смотрела любые: офис-менеджер, администратор, менеджер по продажам, даже библиотекарь. Я в детстве была частым посетителем библиотек, всегда завидовала этим необычным женщинам, потому что вокруг них было столько книг! И мечтала, что, когда вырасту, тоже буду одной из них.

— Интересно! И как?

— Ну, начала я с резюме. И сразу сложности. Во-первых, я долго не могла понять, как представить мой опыт госслужащего таким образом, чтобы он помог мне заинтересовать работодателей. Во-вторых, не знала, какие мне нужно указать свои сильные стороны в резюме, и это тоже тормозило процесс. Потом все-таки кое-как что-то написала, разослала, села ждать. Дня три никто не звонил. Я уже подумала: «Ну все, я им не подошла. Конечно, на что я надеялась». Но все-таки решила напоследок позвонить сама, уточнить — а вдруг? Выяснилось, что в одном месте вакансия уже была занята, в другом мое резюме просто не увидели. В третьем кандидат уже проходил медкомиссию для трудоустройства, но меня заверили, что если вдруг что-то с ним не сложится, то мне обязательно перезвонят.

— И? Перезвонили?

— Нет. Оттуда нет. Но зато позвонили из той организации, в которой сначала не заметили мое резюме. Это была фирма по производству запчастей для сельскохозяйственной техники, и им нужен был менеджер по работе с клиентами. Меня пригласили на собеседование. Я так обрадовалась, что растерялась даже поначалу и не знала, что ответить. Ну, потом взяла себя в руки, и мы назначили дату и время встречи.

Маша оживилась, в голосе зазвучала смешинка.

— Как я собиралась на это собеседование — это что-то! Наверно, с приемом у королевы Англии было бы попроще, честное слово! Первая мысль: «Что мне надеть? Как вообще должен выглядеть менеджер по работе с клиентами?» На собеседование, по-хорошему, надо было бы в юбке идти и на каблуках. Но юбки мои все устарели, а как ходить на каблуках, я уже и забыла. Ладно, юбки в сторону. Вот, например, брюки — остались с прошлой работы. Я их не так уж долго носила, отгладить — и они вполне сносно будут смотреться. И ремень найти, а то сваливаются.

Потом — блузка. Вот что за женщина — нет ни одной нормальной блузки! Хорошо, вот есть жилетка, под которую можно водолазку черную надеть. В принципе, получилось неплохо.

Голос Маши снова приобрел минорный тон.

Но я чувствовала себя такой никчемной! Какой-то одичавшей, дремучей, настолько погрязшей в быту и заботах о ребенке, что мозг отвык думать и скрипел от таких вот элементарных, на самом-то деле, задач: выбрать, что надеть.

— Да-да, знакомо. У меня были очень похожие ощущения.

— А еще встали с Максом в то утро, а он кашляет. В сад его, конечно, не повела. Но что делать-то? Отменять все планы? Слезно упросила мужа приехать, подстраховать. Хорошо, что у него начальник мужчина понимающий — у самого жена в декрете и трое детей. Отпустил.

Пока Витя ехал, я продолжала собираться. Точнее, нервничать. Как лучше выглядеть, что мне нужно говорить, что не нужно, как говорить? Начала укладывать волосы, так с непривычки (а ведь я давно этого не делала, руки забыли), запутала прядь в расческе. Пока распутала, взмокла вся. Потом стала краситься и поняла, что мне надо купить новую тушь для ресниц, потому что эта засохла и уже почти не красит. Вот так часто я делала макияж, да. Потом больно зацепилась заусенцем за кофту, поняла, что надо все-таки хоть иногда ходить на маникюр. Потом губы: накрасить или не надо? Как сейчас вообще принято? Блеском для губ не старомодно будет? Телефон зарядился? Так, как там лучше дойти? Через площадь или через больницу?

И вот в таких растрепанных чувствах я встретила Витю, попросила его пожелать мне удачи и пошла. Раздираемая сомнениями и переживаниями. Пока шла, старалась дышать глубже, отпустить мысли, отвлечься хотя бы на природу. Обычно же мне это помогало: понаблюдаю за птичками — и как-то полегче. Но в этот раз ничто не спасало. Я чувствовала, что внутри у меня все сжалось, что иду почти на автопилоте. Надо было найти силы хотя бы на улыбку, я же должна расположить к себе. Я и подумать не могла, что будет настолько сложно.

Вопреки всем страхам, в офисе меня приняли очень дружелюбно, предложили кофе. Разговор вел сам директор. Сначала рассказал про их фирму, потом пробежался по моему резюме. Все было очень легко, непринужденно. Я уже совсем было успокоилась, расслабилась, и тут этот вопрос. В принципе несложный, но надо было быстро ответить. Сфера специфичная, и вот меня попросили назвать пять вариантов, где бы я стала искать для них клиентов.

Я собрала все свои мозги в кучу, вытянула из себя два самых очевидных варианта и почувствовала, что голова отключается. Пустота, тишина, вакуум. Ни одной мысли, никакого движения. Как холодильник, у которого шнур из розетки выдернули. Сижу, смотрю на директора застывшими глазами. Понимаю, что надо что-то говорить, но не знаю что. Он терпеливо ждет. Спасибо ему, конечно, за тактичность и деликатность, но что делать-то?

Рядом сидела его помощница. Наверно, увидела мою растерянность и решила помочь: «Ну, смотрите. А если вот в эту сторону пойти, как думаете? Можно там найти клиентов?» Как с маленькой, честное слово! Не сразу до меня дошло, что она обращается ко мне, но ее слова помогли прервать этот мой ужасный ступор. «Да-да. Можно. Наверно…» — лепечу, а сама начинаю дрожать внутри. «А если с этой стороны зайти, то можно и тут отыскать, правда?» — подхватил директор.

Как же мне было в тот момент стыдно! Все происходящее казалось мне каким-то совершенно сюрреалистичным! Я сердилась на себя за то, что допустила, чтобы взрослые люди, один из которых — потенциальный работодатель, вот так со мной нянчились! Надо было что-то срочно делать. Мозг наконец понял команду и, видимо, включил резервный генератор, вышел из спячки и выдал пятый вариант. Не самый удачный, но моих собеседников устроил.

Я тогда еле сдержалась. Слезы уже стояли в глазах, и только каким-то чудом не брызнули, залив стол и все эти важные бумаги. Хотелось бежать оттуда, скорее бежать! Пусть они за моей спиной говорят что угодно!

И тут, как гром с ясного неба, голос директора: «Мария, в принципе, я получил представление о вас, о вашем опыте, навыках. Мы могли бы попробовать с вами поработать. Вы что скажете?»

Я не понимала, что он говорит. Серьезно? Готов со мной поработать? Не может быть! После всего, что я тут выдала? О, нет! Это я про себя, конечно. А вслух выдавила: «Я… Я не знаю…» Он предложил: «Давайте тогда так. Возьмите пару дней, подумайте и сообщите нам, хорошо?» Я ответила что-то типа: «Да, хорошо. Спасибо». Он сказал: «Ну, вот и славно. Значит, до связи». Я промямлила: «Да, до свиданья…» и, пятясь, стараясь сохранить остатки самообладания, вытекла из кабинета.

Пришла домой никакая, Витя спрашивает: «Ну, что там, как?», а я слова не могу вымолвить. Хожу по квартире из угла в угол, перевариваю все произошедшее. Отпустила мужа на работу, хотя он и не хотел меня оставлять в таком состоянии. Но мне и так стыдно, что напрягла его, поэтому не стала его задерживать…

Светлана слушала внимательно, не перебивая. Она понимала, что сейчас Маше надо выговориться, выпустить все те сложные эмоции, которые она тогда пережила, и забыть. А Маша продолжала:

— Вечером, за ужином, стали обсуждать случившееся. Витя был уверен, что нужно попробовать. С подругами я советовалась, они говорили то же самое. Но я сомневалась…

Попробовала взвесить плюсы и минусы. Начала с плюсов. Во-первых, расположение офиса. Недалеко от дома, минут за пятнадцать можно дойти. Гулять я люблю. Во-вторых, обстановка мне там понравилась: приятная, располагающая. Мне, после стольких лет декретного заточения как раз такая подходила. В-третьих, нет строгих требований по режиму труда. Можно приходить к десяти, к одиннадцати, к двенадцати. На час, на два. Главное, чтобы делалась работа, чтобы клиенты появлялись. Это тоже огромный плюс! Это значило, что я смогу сама регулировать свой день и не лишусь своей такой привычной свободы. Ну и самым неоспоримым плюсом, самым важным тогда для меня стали слова директора о том, что будет возможность работать из дома, если вдруг ребенок приболеет. За такой бонус мне хотелось если и не на шею ему броситься, то как минимум руку пожать.

По итогу вырисовывались практически идеальные условия. Минусов было много меньше, но они касались именно специфики работы, а потому нельзя было закрыть на них глаза.

Как я поняла из нашей беседы с директором, на этой вакансии нужно быть напористым, приставучим. Искать, уговаривать. Это не совсем мое. Не люблю я навязываться… Тем более что искать клиентов в этой сфере непросто. Во-вторых, размер зарплаты напрямую зависит от количества приведенных в фирму заказов. То есть буквально: как потопаешь, так и полопаешь. У них нормальные предполагались проценты, и даже три заказа в месяц (более-менее серьезных) могли дать приемлемый заработок. На первый месяц оклад предлагали небольшой, потом, сказали, могут поднять по результатам работы. Заработок тогда не был для меня каким-то определяющим критерием, но смущало то, что даже за тремя заказами придется хорошо побегать.

А я тогда не чувствовала в себе сил, чтобы бегать. Максимум — ходить. Знаете, такое состояние, когда нет энергии свободной, только и хватает, что на поддержание жизнедеятельности. Мне бы что-нибудь спокойное, размеренное. Чтобы плавно вернуться в социум, а не вот так резко. Плюс я еще морально была истощена, измучена чувством вины, стыда, ощущением своей никчемности. И вот уже от плюсов не осталось и мокрого места.

В общем, к своему величайшему огорчению, я поняла, что у меня просто нет ресурсов. Что я не смогу сейчас работать. Ни там, ни где бы то ни было еще. Что в данный момент я — сплошной комок нервов, страхов и сомнений. Ну какой толк от такого работника? Если при любом неожиданном вопросе у него наворачиваются слезы…

Маша замолчала, переводя дух. Ей была так непривычна мысль, что вот она сидит и, по сути, первой встречной рассказывает то, о чем не могла поговорить с самыми близкими людьми. Но Светлана выглядела такой вовлеченной, так располагала к себе…

— И? Мария, что было дальше? Вы отказались?

— Да… Написала помощнице директора о своем решении. Сказала, что очень благодарна им за встречу, за то, что готовы были поработать со мной, но, наверно, эта работа не совсем мне подходит. Или я ей. Мы пожелали друг другу всего доброго, и я очень надеюсь, что они нашли того самого, своего работника.

— Не жалели потом об этом решении?

— Не сосчитать, сколько раз. Потому что место-то на самом деле было неплохое. И, наверно, если бы я тогда не была такой опустошенной и придавленной, я бы, наверно, согласилась. А может, и нет. Не знаю… Ну, сложилось так, как сложилось.

— Вы же, надеюсь, не винили себя потом?

— Нет-нет. На тот момент это было правильное решение.

— А муж что сказал?

— Сказал: «Ничего страшного, продолжай искать».

— Какой молодец!

— Да, мне его такая реакция тогда сильно помогла.

— И вы продолжили искать?

— Не сразу. Наверно, неделю дала себе отдохнуть, отвлечься.

— Помогло?

— Да. Потом было уже гораздо легче предлагать себя работодателю.

— Это здорово! Как насчет того, чтобы поговорить об этом завтра? Если, конечно, захотите. Вы ведь еще не все рассказали.

Маша чувствовала на себе испытующий взгляд Светланы. Хочет ли она? А-а-а, ладно, ей ведь действительно стало легче. Давай же, трусишка, решайся!

— Хочу. А вам это удобно вообще?

— Это часть моей работы. — Светлана улыбнулась. — Ну так что, тогда до завтра? Давайте также в девять встретимся здесь, у этой скамейки?

— Договорились!

Глава 6. Первый заработок

С тех пор, как Маша приехала в «Афродиту», ей постоянно хотелось спать. Она кое-как заставляла себя сходить на завтрак, после чего сразу шла в свою комнату и не выходила оттуда до обеда. Она могла бы и на обед не ходить — аппетита совсем не было, — но она вспоминала о муже, который так старался для этого ее отдыха, и, движимая благодарностью, поднимала себя с кровати и все-таки брела в столовую.

Этим утром все было по-другому. Сегодня она проснулась непривычно рано. Уже светало, но солнца еще не было видно. Она подошла к окну, впервые за все время пребывания здесь. Природа тихо стряхивала остатки сна, и Маша чувствовала, как оживает ее душа. После разговора со Светланой Анатольевной в ней что-то изменилось. Неуловимое, невесомое, но что-то очень важное.

Как будто какая-то льдинка в ее сердце оттаяла под набирающим силу весенним солнцем. И под тонким слоем, ставшим прозрачным, уже можно было заметить маленькую зелененькую травку. Всю зиму она дремала под теплым снежным одеялом, но сейчас пришло время очнуться и выполнить свое предназначение, данное ей природой.

Маша аккуратно, чтобы не разбудить Наташу, приоткрыла окно. Вот он, этот неповторимый аромат утра! Свежий, чистый и только для нее одной. Она закрыла глаза, подняла руки, глубоко вдохнула и потянулась вверх, чуть привстав на носочки. Выдохнув, она еще немного постояла, не открывая глаз, прислушиваясь к своим ощущениям. Умиротворение и благодарность растекались по ней приятным, тягучим, как мед, потоком. «Здравствуй, новый день, — прошептала Маша. — Я тебе рада».

После завтрака она не пошла в комнату. До встречи со Светланой Анатольевной оставалось полчаса, и это время Маша решила провести с пользой: погулять по территории, напитаться энергией утра и настроиться на откровенную, искреннюю беседу. Она бродила без всякой видимой цели, но с таким чувством, будто здесь и сейчас она должна делать именно это: дышать, слушать, смотреть, возвращаться к истинной себе.

                                                        * * *

— Здравствуйте, Мария! — сказала Светлана Анатольевна, подходя к скамейке. Она, как и всегда, улыбалась, движения ее были мягкими, а глаза сияли ласковым светом.

«Сколько в этой женщине тепла! Как? Откуда?» — подумала Маша. Ответов, конечно, она не могла знать, но ей нравилось, что они знакомы, что Светлана Анатольевна вот так запросто приходит к ней, чтобы выслушать ее историю. Маша приветливо улыбнулась в ответ.

— Здравствуйте! Доброе утро!

— Утро и правда доброе. Похоже, день будет солнечным. Как ваше настроение?

— Спасибо, замечательное!

— Это радует. Пусть оно таким сохранится до вечера.

Они немного помолчали, после чего Светлана вопросительно посмотрела на Машу.

— Продолжим?

— Светлана Анатольевна, может, не надо?..

— Что не надо?

— Ну, вспоминать это все… Как-то начинать день с грустного не хочется…

— А мы не будем грустить. Мы же знаем, что тот этап в прошлом, и вы уже другая. Сильнее, мудрее. А те события надо проговорить и отпустить. Чтобы больше стало места для нового, хорошего. Как думаете?

— Не знаю… Может быть…

— Вот давайте и проверим. Это же как генеральная уборка. Мы ее постоянно откладываем, потому что на нее нужно найти время и силы. Но если уж затеваем, то добираемся до каждого уголочка, вытаскиваем, вытряхиваем, вычищаем. Освобождаем пространство вокруг и внутри себя. Все отжившее, ненужное — прочь. Без лишних раздумий и сожаления. Чтобы оно не сдерживало нас, не мешало двигаться вперед. К нам — настоящим.

Маша молчала. Да, все правильно, все очень складно. В теории. А на практике сложнее. И хорошо, когда рядом есть кто-то, кто готов в этой самой уборке помочь тебе разобраться с завалами.

— Ну так что? — сказала Светлана Анатольевна. — Вы продолжили искать, и? Как это было?

— Как-то противоречиво… — ответила Маша, опустив глаза.

— Хм, интересно! Жажду подробностей!

«Неужели ей правда интересно? — думала Маша. — Кто я ей? Зачем ей это?»

Но не попробуешь — не узнаешь.

— Итак?

— Да-да, сейчас. Я только соберу мысли.

Солнце уже поднялось из-за деревьев, его лучи освещали двух молодых женщин, сидящих на скамейке в яблоневом саду. Таких разных и таких похожих.

— После того стрессового собеседования я решила отдохнуть, — начала Маша. — От мыслей о работе, от поисков вакансий. Я тогда просто занималась какими-то домашними делами, гуляла, заботилась о сыне, радовалась успехам мужа. И, вы знаете, такое отключение от проблемы мне здорово помогло успокоиться и холодной головой подумать: а что же, собственно говоря, я хочу, что искать?

— И-и?

— Я поняла, что мне нужна какая-то умственная работа, но чтобы она не была привязана к какому-то жесткому графику.

— Удаленная?

— И да, и нет.

— Это как?

— Ну, то есть мне все-таки хотелось бы приходить куда-то в офис, с кем-то говорить, что-то обсуждать, но не сидеть там с утра до вечера. Работать в основном из дома, чтобы успевать делать какие-то домашние дела, общаться с сыном.

— Чтобы была определенная свобода действий?

— Ну да. Это же мы когда одни с Витей жили, я могла и задерживаться на работе, и на выходных работать, и полуфабрикаты на ужин готовить. А сейчас у нас же Максимка. Да, он в садике получает свою порцию впечатлений, но мамины внимание и любовь ему же никто не заменит.

— Понимаю, согласна. У меня тоже семья всегда была и остается на первом месте. После создания «Афродиты» я, конечно, реже стала видеться с детьми, но все выходные я только с ними. Для меня это железное правило. Так что там у вас было дальше?

— Через несколько дней после того, как я сформулировала свои пожелания, мне попалась вакансия «помощник копирайтера». Я сразу же позвонила по номеру из объявления (помня прошлый опыт, когда мое резюме не заметили, я решила теперь сначала звонить) и спросила, свободна ли вакансия. Мне сказали, что да, вакансия свободна, высылайте резюме. А еще предупредили, что нужно сделать тестовое задание. Небольшое рассуждение на тему: «Почему я хочу развиваться в сфере написания текстов».

А я, если честно, никогда раньше не задумывалась о роли текстов в моей жизни. Просто как-то так получалось с детства. Любила читать — все книги, какие были дома, перечитала. За добавкой шла в библиотеку. Легко писала сочинения на десять страниц, еще дневник личный вела. Ну и вообще, складывать слова в предложения, предложения в абзацы… Это для меня всегда было чем-то магическим, необъяснимым.

Пока училась на журфаке, тоже много читала и писала разного. В декрете вот, конечно, первое время было не до писательства. И все равно, когда Максимка уже подрос, я его начала водить на всякие «развивашки», а сама в это время что-нибудь записывала. Какие-то размышления, наблюдения. Потом вот пришла идея писать про интересных людей из нашего района.

— Да, вы вчера об этом упоминали. Но я не совсем поняла: что именно вы делали?

— Ну, слышала от знакомых, например, про какого-нибудь хорошего тренера, или учителя, или воспитателя. Связывалась с ними, предлагала сделать с ними интервью.

— И они соглашались? Встретиться с совершенно незнакомым человеком?

— Так я говорила, откуда про них знаю. Что вот, например, Ирина Сергеевна рассказала про вас — мне стало интересно. Конечно, сначала это все было через знакомых. Потом уже, когда текстов набралось побольше, я людям давала ссылку, они читали и решали: надо им это или нет.

— Необычный подход. Видимо, очень вам хотелось писать.

— Да. И писать, и особенно общаться после долгого декрета. В этом и огромный плюс моей профессии: можно свободно знакомиться с людьми и совершенно легально задавать им разные вопросы. Есть возможность получить информацию, обработать ее и доступным языком донести до читателя. Рассказать о чем-то другим — для меня самая большая радость. Примерно так я и написала в том тестовом задании.

— И?

— Мне ответили, что задание принято, они готовы попробовать со мной работать, нужно встретиться. Назначили день, познакомились. Со мной говорил представитель заказчика. Как я поняла с его слов, он писал основные тексты, но нужен был помощник. Он произвел впечатление приятного человека, воодушевило отношение ко мне: не свысока (чего я боялась), а так по-нормальному, по-доброму, даже с юмором. Он несколько раз сам поднял вопрос об оплате, это тоже стало для меня показателем серьезности его намерений. Потом мы обсудили первый заказ, и я отправилась его выполнять.

— Так сразу?

— Ага, с места в карьер. Но это и хорошо, мне не дали шанса испугаться. — Маша улыбнулась. — Заказчиком была школа скорочтения. Они тогда только недавно открылись, им нужно было активно привлекать клиентов, и вот мне дали задание: написать текст для буклета. Что-то типа рассказа о них от имени директора. То есть как раз нужно было взаимодействовать с директором, задавать ему вопросы. По сути, то же интервью. Только уже с коммерческой целью.

— Ну и как вам писалось?

— Конечно, процесс отличался от того, к которому я привыкла за период ведения своего блога. Во-первых, мне поставили жесткие сроки. Бизнес все-таки. Время — деньги. Зато я сразу столько открытий для себя сделала! Что, оказывается, в сутках гораздо больше часов, чем я думала. И что за одно и то же время при разном подходе можно сделать разное количество дел. Что чем их больше, тем лучше работает мозг и повышается производительность.

Во-вторых, непривычно было, что писать нужно не то, что мне хочется, а то, что заказчику надо. И при этом сегодня он видит так, а завтра — совсем по-другому. И ты никуда не денешься — будешь подстраиваться. Но меня грела мысль, что я это не просто так делаю — заплатят ведь.

Маша рассмеялась, поправила прядь волос, которую игриво трепал легкий ветерок, и продолжила.

— В итоге справилась, конечно. Сдала текст, его приняли. И задали мне самый сложный вопрос: сколько я хочу за свою работу?..

— Почему самый сложный?

— Ну, потому что мне раньше платили какую-то заранее обозначенную (не мной!) сумму. Мне никогда не приходилось самой оценивать свой труд. А тут… Мне вообще за тексты свои сложно почему-то брать деньги. В газетах когда писала, тоже всегда смущалась получать гонорары. Хотя это же неправильно. Любой труд должен оплачиваться. Когда я работала в госучреждении, там не было такой проблемы, а вот с творчеством все иначе.

Смешно даже — пустяковая работа, но столько во мне зажимов всколыхнула! Ладно, деваться некуда. Поизучала, сколько в среднем платят на рынке труда за тексты. Там, конечно, многое зависит от времени, сил, эффекта, квалификации и много чего еще. Прикинула примерно свои затраты и назвала цену. До сих пор не знаю, адекватна она была или нет, но заказчика устроила. Мне заплатили и предложили следующий заказ.

— Это был ваш первый после декрета заработок?

— Да!

— И что вы чувствовали?

— О, я была очень рада! Это ощущение, когда ты заработал деньги, оно неповторимо! Пусть пока немного, но с чего-то же надо было начинать. А еще мне прислали макет буклета с моим текстом — посмотреть. И это тоже так вдохновило! Что я не просто так делала, а вот, конкретный результат. Пусть там не было моей подписи, но люди же все равно его увидят. Может, кому-то он даже окажется полезен. В общем, я была готова ко всяческим трудовым подвигам, но дальше ситуация складывалась не так радужно…

— А что такое? Что случилось? Ой, извините, срочный звонок! Я отойду ненадолго, ладно?

— Да-да, конечно! Я подожду вас.

Оставшись одна, Маша почувствовала, что то, что она только что рассказала Светлане Анатольевне, сейчас кажется ей не таким уж важным. И все те ее сомнения, страхи, которые она тогда переживала, не такие уж глобальные. Может, и правда права Светлана Анатольевна в том, что надо иногда проводить генеральную уборку в своих мыслях, избавляться от всего токсичного, что отравляет и ослабляет? Да, пожалуй, так и есть. Маше даже захотелось как-то приосаниться, выпрямиться. Она встала со скамейки, расправила плечи, улыбнулась сама себе. Впервые за долгое время. «Все решаемо, все возможно, и трудности тоже нужны. Как без них? — думала она, прохаживаясь вдоль скамейки. — И опыт нужен, и шишки, им набитые. Все равно пусть лучше так, чем сидеть в своей ракушке и бояться».

— Мария, прошу прощения, — сказала Светлана, подойдя к Маше. — Мне сейчас нужно срочно одну задачу решить. Не знаю, сколько времени это займет. Может быть, мы завтра продолжим наш разговор?

— Конечно, как вам удобно! Я и так вас уже надолго задержала сегодня.

— Лишь бы от этого всего был толк, — улыбнулась Светлана. — Ну, тогда до завтра?

— Да, хорошего вам дня!

— Спасибо, Мария, и вам!

После разговора со Светланой Анатольевной Маше не хотелось возвращаться в комнату. Сначала она долго, не торопясь, ходила по аллее сада. Останавливалась возле деревьев, разглядывала листья, траву, любовалась безоблачным небом. Совсем как в декрете с Максимкой! Тогда ее жизнь также замедлилась, и она научилась получать от этого удовольствие.

Потом она, наконец, решила посмотреть расписание занятий, и удивилась — сколько там было всего! И танцы, и фитнес, и мастер-классы. «М-м, даже фильмы. Может, как-нибудь схожу, — думала она. — Бассейн… Ну, там мне делать нечего. Вода — не моя стихия. Так, что тут еще? Языковой клуб, кружок рукоделия. Библиотека? Вот это интересно. Надо будет как-нибудь зайти».

Она по-прежнему избегала общения с другими гостьями, но ловила себя на том, что стала присматриваться к ним. Все-таки интересно: что их привело сюда? Сколько у них детей, какие отношения с мужьями? Где они учились, где работали? Ей казалось, что если она узнает про них хоть что-то, то это поможет ей справиться со своими комплексами. Словно это докажет, что она не одна такая запутавшаяся и что ей нечего стыдиться.

Она наблюдала за ними со стороны, но понимала, что пока не готова открыться никому, кроме Светланы Анатольевны. Только рядом с ней она чувствовала себя в безопасности, в атмосфере полного доверия и принятия. С ней она могла быть собой, потому что она ее понимала и поддерживала. Так, как не мог поддержать Витя, при всем своем желании. Хотя он ее очень любил и старался. Так, как не могли поддержать ни мама, ни подруги.

При этом Маша чувствовала, что сама Светлана Анатольевна прошла через какую-то сильную боль, и то, как бескорыстно она помогала другим, с каждым днем восхищало Машу все больше.

Глава 7. Суррогатная мать

— Доброе утро, Мария! — раздался за спиной знакомый и ставший уже таким дорогим голос Светланы Анатольевны. Маша снова пришла пораньше и теперь стояла у пруда, наблюдая за причудливыми траекториями движения изящных рыбок.

— Ой, простите, я вас не заметила. Задумалась что-то…

— Настраиваетесь на разговор?

— Не знаю… Просто за эти дни столько всего вспомнила…

— Понимаю. Дать вам еще время, или начнем?

— Давайте начнем, конечно. У вас же и кроме меня много забот.

— Ну да, хватает. Но пара часов у нас с вами точно есть.

Пока они шли к скамейке, Маша украдкой разглядывала Светлану Анатольевну. Во время их бесед она не могла себе этого позволить, не решалась — от смущения опускала глаза.

Как Маша успела заметить, Светлана Анатольевна всегда одевалась женственно: элегантные платья, юбки, туфли на каблуках. Вот и сегодня на ней были облегающий костюм пастельного розового цвета с жилеткой простого кроя и юбкой чуть выше колена, и тонкая белая блузка. Дополняли образ туфли-лодочки в тон костюма. Неброский макияж гармонично подчеркивал черты лица и нисколько не прибавлял ей лет, как это порой бывает. Наоборот, она не выглядела на свои тридцать восемь. Максимум тридцать. «А без макияжа, наверно, и вовсе двадцать пять», — думала Маша. Возраст выдавали только глаза — глубокие, мудрые. В ее движениях не было суеты, как будто она сумела приручить время, и оно согласилось играть по ее правилам. Словами она тоже не разбрасывалась, говорила только четко по делу.

В самый первый день, когда Витя привез ее в «Афродиту», Машу сначала поразила собранность (и внешняя, и как будто внутренняя) Светланы Анатольевны. Потом она увидела, как Светлана общается с подчиненными, и удивилась, насколько она открыта, вежлива, учтива.

Витя тогда тоже остался под впечатлением, сказал: «Вот это начальник! Такого бы всем — и мир бы стал лучше». Но в тот момент Маша ревностно восприняла эти слова. Тогда улыбка и дружелюбие ее раздражали, ей виделся во всем этом какой-то подвох. И вот сейчас уже она поняла, как же была неправа. Все это было действительно искренне, она чувствовала это всей душой, и расположение к директору центра росло с каждой минутой.

— Помнится, мы вчера остановились на том, что не все хорошо у вас складывалось на новом месте работы? — спросила Светлана Анатольевна, когда они уже подошли к скамейке.

— Да, да.

— И что же там произошло?

— После того, как я сдала первый текст, мы еще раз встретились, обсудили план работы. Предполагалось написание шести больших, развернутых статей (некоторые из них в формате интервью — все, как я люблю). А потом что-то пошло не так, заказчик передумал и в итоге отложил эти статьи на неопределенный срок. А я уже рассчитывала на них. Думала, хоть побольше заработаю, Максимке с Витей что-нибудь куплю на свои деньги…

— А что дальше?

— Я ждала какого-то другого задания. И дождалась. Мне позвонили, сказали: «Завтра утром нужно будет поехать на репортаж. Сможете?» Конечно, я согласилась. Даже толком спрашивать не стала: что? куда? Лишь бы без дела не сидеть. А написать нужно было про экскурсию на местный завод по производству газированных напитков. Заказчик совместно со своими партнерами организовал ее для своих учеников.

Я до этого никогда не была ни на каких заводах, мне было очень интересно посмотреть, как устроено настоящее производство. Поэтому меня не смутило, что добираться нужно будет своим ходом, причем на такси, так как завод находился в стороне от города. Только потом уже выяснилось, что сумма, в которую мне обошлось такси, примерно равна той, которую я получу за репортаж. Можно сказать, поработала за интерес. Зато получила бесценный опыт.

Губы Светланы Анатольевны тронула сочувственная улыбка.

— Ну что ж, и такое в нашей жизни случается. Ну а сама работа как-то отличалась от той, когда вы писали первый текст?

— Ну да, конечно. Здесь уже все было по-серьезному. Нужно было внимательно смотреть, слушать, запоминать, записывать, уточнять. Информации набралось много, а времени мне дали до четырех. Учитывая, что выехала из дома я в девять, вернулась почти в час, у меня на все про все оставалось всего три часа.

— Ого! Сурово.

— Да. А еще из садика позвонили, сказали: «Заберите ребенка, что-то он подкашливает». Пока сходила за Максимкой, пока нашла ему занятие — уже и два часа. Попросила у своего наставника (так, наверно, можно его назвать) чуть больше времени, иначе не успела бы. Договорились на восемь часов вечера. И все равно этот день я провела в ужасном нервозе.

— Почему?

— Сначала я долго не могла понять, чего же именно от меня ждут, что должно быть в тексте. На мои вопросы мне отвечали очень кратко и сухо, отчего непонятных моментов возникало еще больше. Я знала, что мой наставник — очень занятой человек, что у него много своей работы, и мне было неудобно отвлекать его, да и глупо выглядеть не хотелось, но мне приходилось это делать! Потому что нужно было выполнить заказ, тем более время поджимало.

А Максимка, как нарочно, все время крутился возле меня: «Мам, смотри. Мам, давай поиграем. Мама то, мама это…» Я пыталась ему объяснить, что, мол, сынок, я работаю, очень занята, поиграй пока, пожалуйста, сам. Он на какое-то (очень короткое!) время уходил в свою комнату, а потом все равно возвращался и требовал внимания. Я нервничала, не могла сосредоточиться, тонула в обилии информации, непонятных терминов. В голове крутились десятки разных вариантов, как можно было бы подать эту информацию. Я тыкалась наугад, отсылала вымученные части текста представителю заказчика. Мне казалось, что я вообще не умею писать и ничего не соображаю.

Никогда раньше у меня не возникало таких проблем. Когда я писала для газет, у меня, во-первых, было больше времени — в среднем на статью мне давали около недели. Во-вторых, у меня всегда было несколько источников информации. Если у меня по ходу работы над материалом возникали вопросы, я находила людей, которые могли мне на них ответить, или поднимала какую-то статистику, изучала факты. И в-третьих, была относительная свобода в подаче материала. Бывало, что редактор обозначал в общих чертах, какого плана текст он бы хотел видеть. Но если в процессе работы я понимала, что представляю это себе по-другому, то мне давали эту возможность. Если уж мое мнение слишком отличалось от мнения редакции (что все-таки случалось нечасто), то под моим материалом просто приписывали строчку: мнение редакции может не совпадать с мнением автора.

А здесь все свои вопросы я могла задать только одному человеку. Который сам был посредником. И его видение от видения директора в каких-то пунктах отличалось. В итоге, я писала один текст, а через двадцать минут получала указание переделать его в другом ключе.

Когда Витя пришел с работы, я уже была на грани срыва. Попросила его взять Макса на себя, что-то протараторила про дедлайн, а потом закрылась в комнате и продолжила борьбу за идеальный текст.

— Да уж! Ну и страсти!

— Мне, как журналисту, хотелось добавить эмоций, описаний, каких-то наблюдений, но текст все-таки был коммерческим, и у него была совершенно другая задача: не столько доставить эстетическое удовольствие читателю, сколько заинтересовать его, вызвать доверие, побудить воспользоваться услугами моего заказчика, в конце концов.

И вот каким-то чудом текст оказался написан, я отправила его своему наставнику, и тут выясняется, что его опубликуют не только на сайте заказчика, но и на площадке их партнера. А это муниципальная организация, у них серьезный сайт, и там стиль, слог должны быть совсем другими. По-хорошему, тогда нужно было писать два разных текста. Я распереживалась, говорю: «Надо же тогда доработать! Давайте я переделаю!» На мои метания мне ответили, что там редактировать будут сами, что мы свою часть работы выполнили, идем дальше.

И вот тогда я четко поняла, насколько мы с моим наставником разные. Для него тексты — это работа. Для меня — творчество. Каждый свой текст я проживаю, пишу его из души, с желанием быть интересной и полезной читателю. А здесь задачи более приземленные: рассказать о фирме, привлечь клиентов. Здесь нет времени по уши погружаться в чувства, как я люблю. Здесь надо четко, конкретно, по делу, без воды, еще и с выхлопом в виде привлеченных клиентов. Поэтому мне было так трудно. Это совсем не мой стиль, не мой темп.

Я потом до полуночи не могла успокоиться и уснуть. Морально была совершенно истощена этим днем. Впервые я не чувствовала радости от сделанной работы. Я вообще не понимала, что это было. Можно ли назвать это работой? Какая-то бешеная гонка с препятствиями. Разве я этого хотела? И что, так и дальше будет? Также муж и сын будут видеть меня нервной, бегающей из угла в угол, хватающейся за голову? Зачем тогда это все? Да, я пишу, но как? Какой ценой? Что это за пародия на творчество? Взять отсюда, присобачить сюда, накинуть еще вот это, втиснуть вот это. А самое главное — где удовлетворение? Где то ощущение, что ты написал что-то душевное, доброе, нужное?

Я тогда почувствовала себя суррогатной матерью, честное слово. Когда ты вынашивала ребенка, берегла, а потом отдала и больше никогда не увидишь, и не узнаешь, как сложится его судьба. Тебе заплатят деньги, и все, больше про тебя никто не вспомнит…

— Мария, какие ужасные вещи вы говорите…

— Да, но это правда было так. Я сама не ожидала, что так все получится.

— Вы говорили заказчику и тому человеку, который непосредственно с вами работал, о ваших трудностях?

— Нет. Мне тогда казалось, что это просто я такая глупая, отвыкла думать, отвыкла работать — вот и результат.

— Это вы зря, конечно. Может быть, была возможность как-то договориться…