Бесплатный фрагмент - ЗАПРЕТНОЕ: Промосерия

Литсериал «Запретное»
От автора

Рад представить промосерию 1 сезона «Таня» литературного сериала «Запретное». В нём вы познакомитесь с историями, не вошедшими в романы литпроекта «Ирбис» («Ирбис», «Кофе с молоком», «Дневник майора» и другие). Приключения, психология и откровенная эротика без цензуры.

На данный момент запланированы два сезона, по пять серий в каждом, и две промосерии. Все серии будут доступны только в электронном формате, так как являются дополнением к печатным романам.

Для читателей, ещё не знакомых с содержанием печатных романов, уточняю, что прототипом героя, Дмитрия Брилова, является не автор, а его дядя, в честь которого взят литературный псевдоним.

Приятного чтения.

Промосерия к 1 сезону «Таня»
Введение

В кабинете темно и прохладно, окна плотно зашторены, приглушённо работает радио. Огромный Т-образный стол, стулья и кожаный диван заставлены опечатанными картонными коробками с документами и личными вещами. Их ещё не успели разобрать помощники. От новенького свежевыкрашенного сейфа, что стоит в углу, пахнет краской. Генерал пьёт чай за столом, закусывая финиками. Это мужчина лет шестидесяти, в коричневом костюме-тройке, он высок и крепок в плечах, выбрит наголо, кожа бронзовая от многолетнего загара, на лбу складки, волевой подбородок, сломанный нос боксёра, голубые глаза абсолютно безжизненны, лицо не выражает никаких эмоций. Перед ним на столе небольшая коробка, на боку надпись синей шариковой ручкой: «Д. Брилов». Некоторое время он просто смотрит на неё, потом аккуратно вскрывает ножницами. Внутри несколько пачек фотографий, черно-белых и цветных, снятых на «Полароид», зажигалка, портсигар, коньячная фляжка, боксёрская капа, солнцезащитные очки и стопка толстых синих тетрадей. Генерал достаёт самую большую из пачек и по очереди разглядывает фотографии. На всех один и тот же молодой человек в армейской «горке» песочного цвета с автоматом, на заднем плане горные пейзажи и улицы восточных городов. Лицо приветливое, смеющиеся глаза, с губ не сходит улыбка. На вид ему примерно лет двадцать пять, но уже пробивается ранняя не по годам седина, он среднего роста, крепкий, по плотно сбитой фигуре и мускулистой шее сразу видно спортсмена. Генерал задерживает взгляд на одной из фотокарточек — он в компании этого юноши в спортивном зале на матах, отрабатывают приемы боевого самбо, тут оба намного моложе. На суровом лице на долю секунды появляется подобие улыбки, глаза влажно блестят, а в руках мимолётная дрожь. Он ещё какое-то время смотрит на неё, затем откладывает и берёт из коробки верхнюю в стопке тетрадку. Пожелтевшие листы в клеточку исписаны знакомым почерком, на титульном вверху посередине выведено печатными буквами: «Дневник майора Брилова», чуть ниже справа дата: «Афганистан. г. Кабул, 198* год». Перелистывает пару страниц и, остановившись, читает…

***
Первый бой

Самое запоминающееся — это первый опыт. Первый поцелуй, первая ночь с женщиной, а на войне — первый бой. Они бывают разными. Одно дело просто огневое соприкосновение, ты можешь даже не видеть противника. Первая перестрелка у нас случилась сразу после высадки в Баграме, «духи» обстреляли аэропорт. Совсем другое рукопашный бой, это настоящая «русская рулетка», многое зависит от куража и везения, да и ощущения абсолютно иные. В рукопашной схватке возникает ни с чем несравнимое состояние психики. Всё как в тумане, восприятие тонет в ярких эмоциях, а сама картинка происходящего словно смотришь со стороны, и главное, действуешь автоматически, на инстинктах, не размышляя. Когда бой заканчивается, мозг бешено анализирует случившееся и от осознания, что мог погибнуть, голову кружит, задыхаешься от переизбытка чувств, а затем накрывает волна отупения и усталости.

Зима 1980 года. Наша разведрота на первом боевом «выходе», до этого были только учебные. Раннее зябкое утро. Туман. Спускаемся с гор. Внизу ручей. Уже слышно его журчание. Видимость не более метра. Идём на ощупь. Я в авангарде. Вдруг из тумана прямо предо мною появляются очертания фигуры человека в чалме, в руках винтовка. Замираю на мгновение от неожиданности, он тоже, смотрим друг на друга. Секунда. Две. Три. Потом оба вскидываем оружие. Я раньше, даю короткую очередь из автомата в голову. Хруст. Тело падает. На несколько секунд тишина, а затем туман разрывает криками:

— Ал-лах Акбар!

— К бою, десантники, к бою! Ребята вперед! Ура! — кричат старшина и ротный.

— Урааа! — отвечаем мы дружно.

По телу электричество. Прыгаю в туман. Около убитого мной «духа» другой, расстреливаю в упор, справа ещё двое — ложу очередью. Спереди с криком несётся новый, жму на курок, выстрела нет, автомат заклинило! Тогда с ходу прикладом в переносицу. Тот падает. Отбросив заклинивший автомат, выхватываю сапёрную лопатку и добиваю. Рядом движение, бородатый здоровяк в тюрбане, лица не вижу, в руках нож. Уклоняюсь, наношу встречный прямой левый в челюсть и, что есть сил, бью ногой в колено, как учил инструктор по рукопашному бою. Хрясть! Коленная чашечка вдребезги! Согнулся! Тут же, не мешкая, пока он не пришёл в себя, с размаху «сапёркой» рассекающий удар по шее. «Дух» хрипит, держась за горло, кровь хлещет фонтаном, перебита артерия. Наношу колющий удар в живот, лопатка входит по рукоять, выдергиваю обратно, вся в крови — одной рукой он продолжает держаться за горло, а второй судорожно хватает вывалившуюся из брюха ленту кишок и пытается запихнуть обратно. Я спокойно смотрю на него, внутри никаких эмоций, ни ужаса, ни жалости, ни радости, ничего, пустота. Через мгновение он рухнул на землю.

Вдруг что-то слева, разворачиваюсь, машинально выкидывая руку — тупая боль. От неожиданности выронил «сапёрку». Передо мной ещё один моджахед, он ударил пчаком — афганским ножом с широким клинком, но я успел автоматически схватить лезвие. Ладонь алая от крови. Молниеносно перехватываю за кисть, крепко фиксируя, чтобы обездвижить руку противника, резко сближаюсь, выхожу на бросок и кидаю «духа» через себя. Сразу же ногой в голову. Хрясь! Поднимаю с земли пчак и всаживаю в него! Но тут сзади…

Темнота. На несколько секунд потерял сознание. Дышать трудно, что такое?! Открываю глаза и понимаю, что лежу на спине. На мне «дух» — душит руками. От него разит вонью давно немытого тела. Не могу дышать, хриплю, задыхаюсь. Голова раскалывается, тошнит и кружит. По лицу стекает кровь, языком чувствую её солоноватый вкус. Пытаюсь вырваться, но никак. Крепко прижал, начинаю отключаться. Похоже, всё! Перед глазами мелькают отрывками: детство, юность, родные, друзья, Таня… Обидно, что жизнь так заканчивается. Перестаю сопротивляться, становится спокойно и я засыпаю.

Резко вдох! Не знаю, что случилось. То ли «дух» ослабил хватку, то ли моё тело отказалось сдаваться, но факт — я пришёл в себя, извернулся и прокусил ему запястье. Взвыв от боли, он на мгновение одёрнул руку. Этого было достаточно. Наношу головой удар в лицо. Хруст ломающегося носа. Вырываюсь, поднимаю с земли камень и бью в висок. Ору диким криком. Душман завалился на бок и уже не сопротивляется, но я не останавливаюсь, бью и бью с остервенением, из проломленного черепа течёт густая кровь с белыми комками…

Лежу на боку. Сил больше нет. Пот ручьём, тельняшка и комбинезон мокрые насквозь. Задыхаюсь. Лёгкие готовы разорваться. Голова кружится, тошнота накатывает волнами. Оглядываюсь и вдруг понимаю, что вокруг никого. Абсолютная тишина. Сглатываю кровь. Дрожащей рукой вытаскиваю из «разгрузки» гранату, пальцами зажимаю чеку, живым не сдамся. Но через время из тумана появляются наши. Всё! Бой закончен. Все целы, много раненых, но главное, без потерь, все пацаны живы! Победа! Невероятные ощущения, дух захватывает, сердце бешено стучит в груди, так сильно, что кажется, всем слышно. Тело знобит. Закрываю глаза и на пару минут отключаюсь.

Когда прихожу в себя, меня уже перевязывает медик. Первый бой, первые раны: голова разбита, руки и грудь (даже не заметил когда) в ножевых. Туман спал. Смотрю на воду. Ручей игриво журчит. На фоне красивого горного пейзажа распластаны тела убитых «духов». Только сейчас я увидел их лица. В тумане они казались страшными неведомыми джинами, а теперь ясно, что это обычные люди, молодые и постарше, не призрачные демоны, а такие же, как и мы. Оксюморон, сочетание несочетаемого. Ощущения, которые невозможно выразить. Они ужасают и манят одновременно. Упадок сил и перерождение. Всё это под мелодичное журчание ручья, я навсегда запомнил его весёлое звучание, не могу забыть…

А ночью, на привале, когда удалось поспать пару часов, провалился в ровный и глубокий сон, спал как младенец, безмятежно и счастливо. Никакой «достоевщины» и «кровавых мальчиков в глазах». Наоборот, проснулся с отличным настроением и подъёмом духа, без угрызений совести. Я был на войне и победил в бою, мой организм отреагировал, как и должен был — всплеском гормонов радости, служащих наградой, каждому доминантному зверю, одолевшему соперника. Таков закон природы.

Сейчас, когда пишу эти строки, оглядываюсь назад и осознаю, что в тот день, произошёл окончательный ментальный переход из юноши в мужчину через инициацию схваткой за свою жизнь. Этот бой полностью изменил меня, я победил и стал другим…

***

Зазвонила «вертушка» (телефон закрытой оперативной спецсвязи АТС-2). Генерал поднял трубку:

— Граф у аппарата.

— Говорит Кирпиченко. Виктор Алексеевич, ну как ты там, обустроился на новом месте?

— Да, разбираю коробки, обживаюсь.

— Хорошо. Вечером, после службы, часикам к девяти, заедь ко мне на дачу, в баньке попаримся, партейку в домино сыграем, заодно обсудим твоё предложение, хочу лично послушать.

— Понял. Буду к девяти.

— Отбой.

Послышались гудки. Виктор Алексеевич положил трубку, отхлебнул чаю и вытащил из коробки две пухлые тетради, склеенные между собой. На титульном листе трафаретными буквами выведено: «Таня». Открыл наугад где-то в середине…

***

Осень 198* года СССР. Город Ленинград.

(история из Тома 4 романа «Кофе с молоком»).