Бесплатный фрагмент - Записки сахалинского таёжника

Когда разглядывал подробную топографическую карту юга Сахалина, мое внимание привлекли озёра в верховьях реки Тиобут. Давно привлекли, вот бы сходить туда, посмотреть таёжные озера, расположенные у водораздела! Слышал от одного бывалого товарища, проживающего в посёлке Пятиречье. Они в молодости пытались попасть на эти озёра, но не попали, не нашли озёра. С верховьев Тиобута попали в посёлок Синегорск.

Объяснение простое — в те перестроечные года достать более-менее подробную карту Сахалина — это конкретная проблема. Так что ребятишки пошли в тайгу по рассказам бывалых и тоже стали бывалыми.

В данное время на руках у Тимохи — топографическая карта пятисотметровка! В одном сантиметре пятьсот метров. Даже в век электроники, интернета, пятисотметровку тяжело достать. Можно скачать двухкилометровку, однокилометровку. Короче на руках у таёжника отличная карта, лучше не найдёшь. Знает по собственному опыту, пытался искать.

Года два тому назад скачал с интернета военные карты Сахалина, двухкилометровку. Был доволен, чуть ли не ура кричал. Потом принесли переснятые карты пятисотметровки. Качество было отвратительное, пришлось поработать, довести карты до ума. Надо иметь GPS навигатор, и никакая карта не нужна. Чего нет, того нет, навигатор больно дорого стоит.

Немного географии. Мицулёвский хребет — отрог Камышового хребта идет в южном направлении, забирая восточней, давая дорогу растущей реки Лютога. Так же как и хребет Шренка. Мицулёвский хребет южней Шренки, ниже. Насчёт характера, надо будет посмотреть, что это за Мицулёвский хребет. Хребет питает три бассейна. Скажем проще, с него берут воды самые большие реки юга острова: Найба, Сусуя и Лютога.

Река Тиобут — крупный, основной приток Лютоги, бежит с севера на юг. С другой стороны хребта бежит речка Красноярка, в Найбу впадает. С верховьев Тиабута гораздо легче попасть в притоки речки Сусуи и выйти в посёлок Синегорск.

Хребет назван в честь Михаила Мицуля, он поднимал сельское хозяйство на Соколином острове. Во времена каторги, народ называл остров Сахалин — Соколиным островом.

1

Четвертого октября таёжник дал старт. Погода не предвещает ничего хорошего — сильный ветер гоняет тучи. Скажем откровенно, плохая погода! Следовало бы дома сидеть. Тем более, ещё полностью не восстановился после маршрута Фирсово — Чехов. Ведь немолодой парниша — пятьдесят лет стукнуло. На четвёртый день снова в тайгу, бродить реки, махать сопки, отогреваться возле костра. Каждому свое или каждый с ума сходит по-своему! Он имеет здоровье неделями тащить рюкзак, бродить речки, махать сопки и греться у костра.

Погода не предвещает ничего хорошего, зато синоптики по интернету предвещают хорошую погоду на всю предстоящую неделю. Поверил синоптикам! Ну, а что сделаешь, ведь надо хоть кому-то верить, тяжело жить без веры!

Первый автобус на город Холмск поздно идёт. Отправились в восемь сорок утра. До посёлка Пятиречье доехали быстро, немногим больше часа, расстояние — семьдесят пять километров. Пятиречье относится к Холмскому району. Двадцать километров по отрогам Камышового хребта и портовый город Холмск, Татарский пролив.

В Пятиречье погода ещё хуже — дует сильней, тучи гуще, ниже, темней! Своим видом тучи говорят: вот сейчас раскроемся, мы тебе, турист, устроим, зальём! А может, засыпим. Холодно! В поселке сливаются три речки. Фрекена впадает в Чиапань, а та впадает в Лютогу. Тиабут в Лютогу впадает ниже, в сущности, сходятся две одинаковые речки. Почему тогда назвали посёлок Пятиречье, а не Трёхречье? В былые годы, в пору СССР, в Пятиречье был единственный на Сахалине совхоз, который выращивал клубнику!

В посёлке взял курс на север, ушёл с асфальта на грунтовку, повернул на юг. Потопал по старой автотрассе Холмск — Южно-Сахалинск. Здесь также когда-то шла железная дорога. После перестройки железка оказалась не рентабельной. Пустили на металлолом! Железная дорога была уникальной, шла через двадцать два туннеля. Сквозь отроги Камышового хребта и Мицулёвского хребта. Японских рук дело.

Туннели нужно было обогревать, охранять. А где взять на это денег молодой, в который раз свободной, но уже демократической России!

Прошёл по дороге с километр, мост. Речка бежит с севера на юг. На мосту нет названия реки. Зато на мосту десяток дорожных рабочих монтируют ограждения. Спросил название реки. Да, Тиобут. Показали дорогу, идущую вверх по реке. Пришлось вернуться на пригорок, повернуть на разбитую дорожку. Снова в горку.

Вес рюкзака около двадцати килограмм. В мешке всё то же самое, продуктов столько же, как и при первом осеннем маршруте. Только один кусок полиэтиленовой плёнки, но толще в два раза. Икры нет на тампоны, зато дождевые черви есть. Сахара немножко больше — сахар песок.

Дорога пошла вниз к реке. Что-то здесь не так. Карту посмотри. С собой карта с верховьями Тиобута, Красноярки, Малого Такого. Нет у таёжника личного цветного принтера. Приходится печатать по родственникам, знакомым. Был бы свой принтер, одних карт нес бы пару килограмм!

Год назад десять дней жил в Пятиречье, кету ловил на Чиопане. Местный товарищ говорил, что Лютога ниже, восточней. По идее, должен Лютогу пройти, Тиобут будет потом. Вернулся обратно. На том же мосту остановил мотоцикл Урал. Это речка Лютога, за мостом начинается посёлок Ожидаево. До Тиабута ещё пять километров и посёлок Чистоводное. Ну, дорожники, захотели отправить таёжника по ложному пути.

От посёлка Ожидаево остались одни дачи. Возле дороги разваливающиеся стены былого магазина. Много таких руин по старым автотрассам, они как памятники развитого социализма. Дорога пошла в гору. Вокруг всё в золоте. Негде взгляду уцепиться за елку.

Кругом берёза, берёза и береза, внизу сплошной бамбук, бамбук и бамбук! Зашёл на водораздел, дует — ужас. Временами сыпет мелкий град. Может, и холодно, таёжнику жарко. С двадцаткой в гору жарко будет и не таёжнику! Вид исключительный, красота. На востоке распадок реки Ожидаевки.

Внизу, вдалеке, юго-восточней, в широкой пойме, просматриваются два больших двухэтажных жилых дома, посёлок Чистоводное.

Также в разных местах видны стайки дачных домиков. И всё в золоте! Зелёные пяточки — это лиственница, она ещё не скоро станет золотой.

Жаль, солнышка нет. Все равно фотоаппаратом работал направо-налево.

По дороге спустился до деревянного моста. Река больше Лютоги. Здесь висит табличка — «р. Тиабут»!

В пятнадцати метрах ниже по течению возвышается железнодорожная насыпь, мост.

Скоро и его сдадут на металлолом, он не деревянный. Вернулся назад, поднялся на горку метров за сто от моста. Свернул на дорогу, идущую вдоль речки. С полкилометра прошёл верхом, спустился к воде. Костерок горит и больно сильно чадит! На таком огне уху не варят. Погодка явно не для пикника, к тому же пятница. Стоит иномарка, парень крутится возле чадящего костра. Два мелких пса-недоноска взяли Тимоху в оборот. Он как рявкнул, парень возле костра подпрыгнул, а собаки обмякли. Покурил, поговорил с металлистом, получил нужную информацию, больше получил ненужной информации, типичной дэзы!

Почему с металлистом поговорил? Метал, он обжигает изоляцию с медного провода. Неужели в Холмском районе медь осталась? Да не может такого быть, цветной метал — это вам не грибы! Правильно, такого быть не может. Нужно снова возвращать народное хозяйство, примерно лет пятьдесят коллективно хозяйничать! Потом снова лет двадцать собирай цветной метал, раскиданный народными хозяевами.

Изоляцию обжигает с нового провода и кабеля, скажем, с ворованного. Тащат с работы, как в былые советские времена. В былые советские времена никто с работы не таскал провода в большом количестве. Зачем они были нужны? Хватало более нужных, ходовых вещей, которые можно было унести с работы через родную заводскую проходную.

Металлист рассказал, что были времена — за смену вытаскивали по двадцать килограмм медного провода. Обматывали себя проводом, затем одевались. Килограмм меди стоит сто семьдесят пять рублей. Посчитайте, сколько навара выходило за смену. Да, будь хоть какая власть, русского мужика не исправишь. Мы так жили, живем и будем так же жить! Вот поэтому иностранные компании неохотно берут русских на работу.

Дорога тянется по реке семнадцать километров! До тупика, как выразился металлист. Тупик — это место большой развилки, мол, Синегорцы по ней на Тиабут ходят. Местный металлист даже краем уха не слышал ни про какие озёра. Человек далёк от леса, вот и наговорил разных сплетен.

Странно, однако, что Синегорцам на Тиабуте делать? Как это что, — горбуша! В речке Сусуе рыбы нет давным-давно. Ребята с Синегорска бегают за рыбой и на Малый Такой, воды реки Найба. Много лет бегают в верховья Мураямы. В этом году в Анивском заливе рыбы было очень мало, фактически не было горбуши. На Найбе горбуша была.

* * *

Пошёл по дороге. Километра через полтора первый брод. Хорошо видны остатки от моста, не мосток здесь был — серьёзный мост стоял. Конечно, серьёзный, река в ширину за десять метров. Глубоко, при небольшом подъёме воды на данном участке реки придётся искать брод. Раскатал сапоги, форсировал широкую, большую реку. Грунт, то есть дно нормальное, фактически не скользит. Снова сапоги закатал и давай нарезать по дороге левого берега Тиабута.

Часа полтора шёл до очередного брода. Дорога нормальная, лужи большие встречаются. Кругом березняк, внизу бамбук. Где же здесь на ночь становиться? Только в пойме.

Время идёт. Ветер стихает, солнышко начало прорываться сквозь прорехи в тучном небе, тучи выглядят добрее, побелели изрядно, свинца уже нет. Неужели синоптики на этот раз оказались правы?! Сапоги приходится раскатывать-закатывать чаще — броды пошли чаще.

На бродах стало, однако, скользко. Пошли места, где на дороге лужа на луже, вода мутная. По краям луж грязный бамбук стеной. Есть объезды, ходят здесь внедорожники, ещё как ходят, дорожка набита. Судя по времени, дорога должна вот-вот закончиться, должны закончиться эти семнадцать километров. Так оно и получилось. Дорога закончилась на небольшой, кстати, зелёной поляне. Странно, а где крупная развилка? Её и не должно было быть. На картах нет в среднем течении Тиобута крупного притока.

Река, естественно, стала меньше, но не намного. Тиабут ещё приличный. В речке есть рыбёшка, мало, редкая, мелкая мелочёвка.

Прошёл два кривуна. Дно — сплошной каток. Бродишь реку, как по минному полю идёшь. Скорость движения катастрофически падает! Ты собран, натянут как струна, чтоб в нужный момент успеть поймать равновесие. Иначе холодные водные процедуры в преддверии ночи. Смотря как упасть, можно здорово травмироваться. Так что при прохождении бродов варежка захлопнута, задраена, как люк на подводной лодке! Все внимание на воду, на дно реки.

* * *

В трёх метрах от берега стоит каркас полога. На дереве висят кое-какие шмутки, здесь же воткнут топорик с коротким топорищем. Осмотрелся кругом. На невысокой сопке уже стоят редкие ёлочки. Лес потихоньку меняется. В верховьях должен быть ельник. Дровишки есть, естественно, с пойменных деревьев. Вода под боком. Первое и единственное место осенних бивуаков этого года, где вода в полутора метрах от места ночёвки. Каркас полога, правда, сделан ногами к костру, вдвоём здесь жили. Пойдёт, меньше работы.

Ну что, первым делом нужно рогачки заменить. Рогачки, которые стоят на старом кострище, низкие. Распаковал рюкзак, вытащил инструмент. Полез на сопку. Тонкие берёзкина сопке растут. Заинтересовал густой, мощный брусничник. Ягоды не нашёл, так, пять штук, — это разве брусника? Спилил две берёзки. Наверху попался двухметровый серый пень. Дрова с высоким октановым числом! Пень пойдёт на растопные дровишки.

Заменил рогачки, завёл огонь. Вытащил из рюкзака костровые крючки, повесил чайный котелок. Пока готовился чай, поработал ножовкой. Раскидал старую толстую иву на полутораметровые чурки. Включил транзистор, авторадио ловит отлично, чисто. Не плавает звук, как, допустим, на речке Чеховке. Попил чая с шоколадом, затем сахара насыпал в кружку и с хлебцами. Кушать хочется, день не евши.

Полиэтиленом накрыл полог. Шмутки, висящие на дереве, расстелил на земле. На них положил коврик, спальник. В большой котелок — две горсти риса, щепоть соли, полбанки тушёнки, разумеется, налил нужное количество воды. Повесил на огонь, пусть варится.

Сварить рис — дело не быстрое. Хорошо сварить рис, да к тому же на костре, нужен опыт. Вермишель варится гораздо быстрей и не надо никакого опыта. А куксу вообще варить не надо. Но рис — это рис! Он гораздо питательней разных вермишелей, в которых сейчас намешано черт знает что. В рис ничего не намешаешь, это крупа.

Напилил дров, ольха да ива. Время подходит к семи часам вечера. Переобулся, на ноги сандалии. Сапоги, носки на просушку. Свитер надел, поверх олимпийку.

Свежо, однако, небо полностью очистилось от туч. Ночью может быть слабый морозец. Покушал, немного на утро оставил. Чая попил. Всё, темно, ночь наступила, а время всего двадцать ноль-ноль. Вот этим не нравятся осенние путешествия. Темнеет рано, заняться абсолютно нечем.

Слушаешь радио и смотришь на огонь. Куришь много, потому что делать нечего. На маршруте одна сигарета в час. На бивуаке по три сигареты в час. Курить надо бросать. Табачные изделия дорожают не по дням, а по часам. Снова, в который раз любимый президент подписал приказ о повышение акциз на табачную, алкогольную продукцию.

В десять вечера попил ещё чая. Нужно делать баиньки. Залез в спальник. Костер иногда здорово стреляет. Ива не берёза, стреляет ива — летят хорошие окалины. Хвойные так не стреляют, как ива. Разумеется, если не положишь в костер еловую дровину ближе к комлю с множеством смоляных карманов. Она будет так стрелять — автомат Калашникова позавидует! Берёза тихо горит, только шипит, молодая ива тоже тихо горит.

2

Утро, как и предполагал, морозное, к тому же в пойме расположился. В ельнике было бы теплей. Да какое утро, ночь ещё, пошёл шестой час. Завёл костер, отогрелся огнём и чаем.

Нет, а то можно подумать, вылез со спального мешка, зуб на зуб не попадает. Выспался, в спальнике нормально. Сидеть у костра холодней, спина мерзнет. Это не летом в турпоходах, всю ночь с гитарой!

Дождался рассвета, экономя дровишки. Разогрел оставшийся рис. Дело это быстрое, в котелок немножко водички и на малый огонь. Ничего не пригорает. Позавтракал, переобулся. Промыл котелок, просушил на огне. Упаковал рюкзак. Что за денёк сегодня будет? Насчет погоды денёк будет хороший. А вот насчет пути-дорожки — денёк предстоит ужасный. Тропы нет, придётся идти, точней лезть по поймам. Долго лезть, река ещё большая. По реке идти невозможно — камень скользкий.

Покурил на дорожку. Время восемь тридцать. Рюкзак на плечи, сразу в воду, бродить реку. На поймах бодульё покрыто инеем. После первого перекура снял камуфляжную куртку — жарко, однако, стало. Солнышко светит, небо чистое. Свежо, без рюкзака было бы холодно. Елок на склонах все больше и больше. Речка потихоньку становится меньше.

Бамбук достал. Есть места и немало мест, где бамбук подходит к самой воде. Короче в пойме бамбук растёт, кругом всё в бамбуке. Иногда попадаются верховые поляны с бодульём, без него, с жидкой, жухлой травой. Получаешь короткие облегчения. Затем снова в частокол бодулья, в бамбук, в скользкую реку. Фотографировать буквально нечего.

Когда резал кривуны по левому берегу, на склоне наткнулся на ягоду клоповку. Много ягоды, она уже переспелая. Надо аккуратно срывать, чтоб в руках не давилась. Немножко покушал, клоповка не брусника, много не съешь.

На седьмом часу пути силы покинули организм. Река уменьшилась, заметно уменьшилась. Проходил левобережные развилки, но не прошёл ни одной крупной развилки. Тропка, точней стёжка появилась. Откуда? Остановился на перекур в пойме, рядом с сопкой. На сопке уже не елки, а ельник, молодой еловый лес. В данном месте ночевали в этом году. Может, здесь бивуак разбить? Нет, нужно ещё часок протянуть.

* * *

Стал тянуть, надо закрыть седьмой час пути, и на сегодня хватит. Закрыл час, но не остановился. Десять минут ходу, развилка. Не просто развилка — нужная развилка.

Выше развилки Тиобут размерами с приличный ключ. Была река, и нет реки, сходятся два ключа, сам Тиобут, конечно, больше. На развилке лежит черный пакет, на нём прозрачный пакет. В прозрачном пакете большой красный помидор, в черном пакете килограмма три картошки. Овощи в отличном состоянии, недавно их оставили здесь.

Дальше пошёл, точней будет, побрёл — сильно, однако, устал — по набитой в узкой пойме стёжке. Не далеко пошёл. Минут десять ходу, попалось подходящее место под бивуак. Дров кругом полно. На правом берегу, на крутом склоне много тонкой берёзы.

Покурил, инструмент в руки, принялся за работу. Такова жизнь: чтоб попить чая, нужно заработать на этот чай. Сразу напилил берёзы на шесты под полог, на рогочки. Обустроил кострище, сделал огонь, повесил чайный котелок. Чай поспел. Сидел пил чай и размышлял, думку думал.

Выходит, металлист слил сплетни. Не существует никакого тупика. Что у нас получается? В среднем течении Тиобут совершенно нехоженый, скажем, необитаем. Былые старые японские дороги давно заросли. В верховьях реки появляется стёжка. Ходили совсем недавно, в конце сентября. В который раз внимательно осмотрел карту. Да уж, а ведь от посёлка Синегорск до этой нужной развилки путь короче минимум в два раза, чем если тащиться с посёлка Пятиречье.

Синегорцы ходят именно на эти озёра? Зачем? Может, там ягода клоповка. Может клюква есть, ведь озёра. Судя по густому глухому ельнику, должна быть черника. Одно ясно, что ходят не любоваться на озёра, за чем-то ходят. В нынешнее время мало кто ходит вглубь тайги чем-то любоваться. Тем более коллективом с бесперспективного посёлка. В Синегорске угольная шахта давно умерла, в посёлке нет работы. Им не до романтики. Набрать бы ягоды клоповки, в нынешнем году клоповка дорогая!

Насобирал, напилил дров. В пойме нашёл сухую елку, порубил ветки на утреннюю растопку. Пополнил запас бересты. Смастерил лавочку. Между двух ив натянул веревку. Уложил четыре стропила. Боковые, крайние стропила закрепил веревкой к ивам. Накрыл полиэтиленом, сверху положил четыре стропила. Придавил полиэтилен, чтоб ветром не сорвало. Смотря какой ветер. На реке Чеховке как дунуло, и нет полога! На левом склоне свалил приличную пихту. Нарубил лапки, сделал хозяйскую подстилку. Ствол пихты пришлось раскидать, потому что лесина упала на стёжку.

Все, дела сделаны, можно переобуться. Но сначала поставил вариться рис. Сапоги, носки на просушку.

Поужинал и снова до десяти вечера авторадио под созерцание пламя костра. Сегодня много дров заготовил. Потому что здесь никто никогда не стоял. На вчерашнем бивуаке с дровами было не густо. Если бы у тех товарищей была хорошая ножовка, пришлось бы становиться в другом месте.

В спальный мешок залез в камуфляжной куртке. Сон не идёт, много одёжек, все они с застёжками! Куртку снял. Ворочался до полуночи, вообще стал плохо спать и не только в тайге.

3

Проснулся в пять утра, снова посиделки до рассвета возле костра. Периодически вставая, поворачиваясь задом к огню, грея спину и задницу! На дворе октябрь месяц. Рассвело, все как обычно: завтрак, сбор. Моешь котелок, руки отваливаются — вода ледяная. Котелок не просто ополаскиваешь — нагребаешь мелкого песка или ила. Пучок травы вместо тряпки, щётки.

Ну что, вперёд! Озера недалеко, сегодня будет впечатлительный денёк. Погода отличная, небо чистое, и совсем не свежо, холодно, однако! При старте холодно, потому что раздеваешься. Свитер, олимпийку, водолазку в рюкзак. На тебе футболка, рубашка, куртка камуфляжная.

Выше по ручью пошли отличные места для бивуака. Склоны пологие, ельник кругом. В ельнике множество ровных площадок. Полчаса пути, картина сменилась. Ручей тихонько бежит в узкой щели распадка.

По обеим сторонам крутые, чуть ли не отвесные осыпи по десять и более метров высотой. Ручей периодически засыпает

Узкие, длинные ямы, глубиной за метр. Завал на завале. Наверху осыпей стеной стоит ельник. Деревья не толстые, болтающийся на них мох-бородач создаёт впечатление, что наверху старый, перестойный ельник. Это уже тайга, труднопроходимая тайга. Нет сильных перепадов воды. Ни одного водопада, порожки — редкое явление. Можно смело сказать, что Мицулёвский хребет — мягкий хребет. Водичка спокойно течёт, не несется сломя голову, как, допустим, с верховьев Сусунайского хребта. Про Камышовый и Шренка говорить не стоит. Там такие перепады, водопады и столько их много.

По тяжёлому участку лез минут, наверное, сорок. Здесь идти невозможно, только лезть. Распадок стал забирать к западу, ущелье осталось позади. В одном месте водичка бежит по параллельно уложенным брёвнам, баланы тонкие, скажем, тонкомер — в диаметре не больше пятнадцати сантиметров. Стянуты железным тросом. На торце сооружения перепад высотой за полметра.

Давным-давно, а точней ровно тридцать лет назад, слышал о таких сооружениях.

Рассказывал профессор биолог. Он не единожды встречал настилы данного типа по речушкам на полуострове Крильон. Говорил, что этим методом японцы золото мыли. Встречал участки, где русла ручьёв были застелены брёвнами, по пятьдесят метров и более. Настил в длину пять, шесть метров, перепад полуметровый, очередной настил и дальше и дальше, ниже и ниже.

Здесь может тоже было много настилов, время убрало сделанное людьми, но кое-что оставило. Есть одна очень важная не состыковка в рассказе профессора биолога. Бревна стянуты — железным тросом. Значить, золото пытались мыть русские. В эпоху префектуры Карафуто использовалась медь, даже гвозди были медные.

Характер ручья изменился. Водичка ели течет, пойма довольно широкая для верховьев. Дальше пошёл по сухому широкому руслу, засыпанному мелким чистым камушком.

Пойма широченная, поросла травой. Стоят редкие ивы, поэтому русло чистое, без листвы. Погода прекрасная! Пойма стала уже, на берегах много берёзы, русло засыпано листвой. Километра три шёл по сухому руслу, пока не дошёл до развилки. Кстати, тоже сухой. Воды не то что не видно, её и не слышно. Но вода внизу есть, ручей был немаленький, под землёй водичка бежит.

Нарисована на карте эта развилка. Сбросил рюкзак, пошёл в разведку по отвилке на восток, там должно быть небольшое озеро, совсем не далеко от развилки. Метров пятьсот ходу, вышел на открытое место. Круглая неглубокая чаша, окруженная кондовым ельником, растущим на невысоких, довольно крутых склонах. От ельника по окружности метров на десять стеной стоит бодулье. Ниже, скажем, в центре чаши, трава осока, она уже лежит, имеет бледно-зелёный цвет. Диаметр чаши, покрытой осокой, примерно метров за тридцать. Да, здесь была вода и снова будет — следующей весной. Может, этой осенью здесь будет вода, если дожди зальют дня на четыре.

Вернулся к рюкзаку, покурил. Пошёл дальше по основному сухому руслу. Хорошо идти, путь-дорожка ровная, подъём не ощущается. Завалов фактически нет, кривины есть, небольшие, так, слегка петляет сухое русло. Водичка появилась, ручей стал в два раза меньше. По воде прошел минут двадцать.

Все, кончилась водичка, резко кончилась. Ямка небольшая, бревно гнилое лежит. Выше бревна, метрах в двадцати, натоптанная стёжка полезла круто в сопку. Распадок закончился. Если судить по размерам оборвавшегося ручья, то до водораздела надо топать минимум часа полтора-два.

* * *

Полез в сопку — крутой подъём метров за пятьдесят. Стежка пошла вниз, метров десять. Крутой поворот влево, небольшой подъём и стёжка пропала. Внизу довольно приличное углубление, по окружности бодулье. В центре крапива стеной, она уже редкая, лист почти опал. Стоят одни бледно-зеленые стебли, густо стоят.