Бесплатный фрагмент - Закон Сансары

Книга 1

…в жестокости рока

истоки порока…

«Ого, какая фея!» — Сэм проводил взглядом фигуристую официантку портового ресторана, а затем посмотрел на часы…

Был ясный, хоть и ветреный, день, и спешить ему, казалось, было некуда. Сэм уже выпил грамм сто водки из графина, закусывая пустым хлебом, а его официант, придурковатого вида неряшливый парень, явно не спешил нести ему заказанный полчаса назад гаспачо с багетом.

Сэм выругался про себя. Он давно заметил, что в ресторанах, где соседние столики обслуживают молодые симпатичные девушки, ему всегда попадалась какая-нибудь некрасивая женщина средних лет или неуклюжие пареньки, которые вечно заискивающе заглядывают клиенту в кошелек даже после получения чаевых.

Томясь от безделья, Сэм набрал на своем мобильном СМС-сообщение одному из своих компаньонов, в котором традиционно предложил поиграть в боулинг, и еще раз огляделся. В ресторане почти все столики на веранде были заняты. Это было неудивительно, так как оттуда открывался великолепный вид на озеро, где с легким скрипом на небольших волнах степенно покачивались разного размера и оснастки яхты. Спустившееся к линии горизонта вечернее солнце разжигало в ясном небе пламя заката. Щурясь от алых бликов на воде и лакированных бортах кораблей, Сэм в очередной раз представил себя хозяином одной из таких посудин. В этот раз воображаемую картину дополняла одетая в открытый ярко-желтый купальник официантка, которая загорала на корме его изящной яхты и манила присоединиться к солнечным ваннам…

— Да, мам, — промычал он, наконец, в трубку.

— Ну как, позвонил? — не поздоровавшись, взяла быка за рога мать.

— Ты о чем? — с плохо наигранным недоумением процедил Сэм и тут же отпрянул от трубки, так как на том конце разыгралась ожидаемая буря.

— Неблагодарный, — ревела в трубку мать, — все за тебя сделали, просто поднять трубку и позвонить не способен, лентяй! Такая девушка! Такая семья! Почти родные люди, просто набери номер!!! На часы смотрел? Ночью звонить собрался?

Уровень децибелов для барабанных перепонок Сэма стал опасным, и он отвернул трубку от себя.

Сэм помнил, что обещал своей матери позвонить дочери ее соседки по даче, которая «росла на глазах», «была из правильной семьи», «создана для хранения домашнего очага» и «с нетерпением ждет звонка».

Он понимал, что на город уже опустился глубокий вечер и будет вежливо успеть позвонить до 22:00. Однако его беспокоила мысль о том, что, если даже они со «сводной» девушкой и начнут встречаться, их совместная жизнь будет вечно обсуждаться в ходе дачного трепа словоохотливых предков. Вечно их будут попрекать тем, что, если бы не инициатива старших, ничего бы у них с «заочно возлюбленной» не получилось. Более того, в их лице будет доставаться всей несамостоятельной молодежи. От этих мыслей Сэму стало тоскливо, а порыв ветра, донесший до его столика запах кислых щей с ресторанной кухни, дополнил картину безысходности

— Да я звонил, мам, там абонент недоступен, — соврал он, — сейчас еще раз наберу.

— Хватит выдумывать! Не позвонишь сам — я сама ей наберу, ясно? — с вызовом бросила в трубку мать. — Так что не трать время и действуй, — уже примирительным тоном закончила она.

— Хор…, — в трубке раздались гудки.

Сэм тяжело вздохнул, бессознательно глядя на гаспачо, который тормоз-официант все-таки принес ему во время разговора с матерью, и полез за клочком бумаги, на котором неразборчивым, но полным надежд маминым подчерком был накарябан номер телефона его потенциальной невесты. За столиком напротив закурили сигару. Ее аромат щекотал ему ноздри и будоражил мысли о преимуществах свободной жизни.

Сэм вяло набрал три первых цифры номера, на ходу придумывая, как бы начать заведомо неудобный разговор, и вдруг заметил, что через несколько столиков от него разгорелся острый конфликт.

Капая слюной на расставленные на столе гренки и кольца кальмаров, безобразно толстый короткостриженый амбал в олимпийке на голое тело как репу тянул за шею из-за стола элегантно одетого худощавого молодого человека. Тот упирался, цепляясь длинными, как у пианиста, пальцами за шаткую деревянную столешницу, и громко возмущался, стараясь привлечь внимание окружающих. Одновременно в другой части веранды еще один хулиган высоченного роста, но худой, как камыш, опрокинул прилавок с салат-баром и двинулся в сторону барной стойки, недалеко от которой находился столик Сэма.

Посетители начали подниматься и поспешно покидать ресторан.

Сэм с каким-то облегчением отложил в сторону телефон и про себя поблагодарил судьбу за то, что она дает ему очередную передышку в амурных делах. Он с интересом продолжил наблюдать за накаляющейся ситуацией и про себя оценивал, кто из двух нарушителей порядка взял бы верх, если бы их можно было стравить друг с другом. Схватки «длинный против жирного» всегда были для него любопытны, однако в этот раз оба негодяя явно действовали сообща и удивительно слаженно громили пустеющий на глазах ресторан.

Его внимание было сосредоточено на Длинном, который находился ближе и явно искал себе жертву, чтобы почесать кулачищи, но народ в панике разбегался, не реагируя на его грубые окрики. Вскоре из мирных посетителей остался только Сэм и какой-то пьянчуга, спящий в углу помещения, где было организовано место для курения.

Жирный переглянулся с худощавым напарником и пошел в сторону барной стойки, а второй двинулся прямо к Сэму. Тот сконцентрировал внимание на приближающейся высоченной фигуре. Сэм верил, что у каждого человека есть ангел-хранитель, который помогает ему избегать реальных угроз и вытаскивает из любых передряг. В его жизни было мало по-настоящему острых ситуаций, и он с удивлением почувствовал, как вместе с нарастающей тревогой в нем пробудилось непонятное для него, но неимоверно сильное любопытство, как все будет развиваться дальше. Его сознание периодически будоражили странные мысли, такие как: «Больно ли получить по лицу? А ногой? Правда ли, что о чужие зубы можно повредить костяшки кулака? Что чувствуют герои фильмов и книг в финале после победы? А после поражения?»

Длинная тень нависла над ним, и Сэм сосредоточился на ситуации. Он бегло посмотрел по сторонам, оценивая простор для маневра. Его взгляд зацепился за надпись «душевые» на двери помещения, по всей видимости, предназначенного для «прикормленных» судовладельцев. Корень «душ» мгновенно подсказал ему следующее действие.

«Бей в ДУШу …И немедленно», — подумал Сэм, после чего с размаху всадил кулак в скрытое под грязной майкой солнечное сплетение подошедшего.

«Жаль, забросил в детстве бокс», — мелькнуло у него в голове, когда его кулак наткнулся на выпирающую грудную клетку оппонента и суставы кисти Сэма отозвались тупой болью.

«Не попал», — мелькнула в его голове паническая мысль. В этот момент ручища Длинного схватила его за предплечье и резким движением вывернула руку. Болевое ощущение в плече заставило Сэма тихо охнуть.

«Плохо дело, — подумал он, — еще немного, и меня сломают».

Он рванулся в сторону, но только еще острее почувствовал боль в плече. Хулиган тем временем схватил его за горло и замахнулся для удара.

«Вот оно — ощущение драки», — подумал Сэм, наклонив голову вперед, скрывая этим движением от удара глаза и нос.

Вдруг за спиной Длинного вырос тот самый пьянчуга из курилки, проспавший паническое бегство гостей ресторана и самоотверженно доковылявший от своего лежбища до места конфликта. На ангела-хранителя он не был похож, но действовал быстро. Толстым концом непонятно откуда взявшегося у него в руках бильярдного кия он с размаху «приласкал» негодяя по голове, тот упал, потащив за собой скатерть с остатками снеди.

Не успел Сэм поблагодарить парня за помощь, как услышал приближающиеся тяжелые шаги жирного амбала, спешащего на помощь Длинному. Тот несся на нетвердо стоящего на ногах спасителя, и Сэм понял, что роль супергероя теперь перешла к нему. Самое сложное для него было заставить себя полноценно влезть в драку.

«Ничего, привыкну, — подбодрил сам себя парень, — действуем!»

Он схватил узкий нож для стейка, лежащий на столе, зажмурился и всадил его в ногу проносящегося мимо быком Жирного, который уже хватал за грудки невольного напарника Сэма. Толстяк взвыл от боли, зажимая рану на бедре. В это время полусонный спаситель, с трудом подавив зевок, лениво размахнулся кием и отправил в отключку жирное тело.

Затем они с Сэмом переглянулись и прошли к оставшейся без присмотра барной стойке, где налили себе из крана по кружке пива. Выпив свою залпом, новый знакомый Сэма представился: «Кирилл!» Сэм назвал свое имя.

…После трех кружек бесплатного пенного напитка поверх выпитой водки Кирилл показался Сэму отличным парнем. Он занимался ландшафтным дизайном и увлекался дайвингом. Одежда скрывала его спортивное телосложение. Он был немного выше Сэма, загорелый. «Типичный мачо», — подумал Сэм с легкой завистью.

— Ты женат, Кирюха? — спросил он собеседника, глядя на темную воду в бухте, где в сгустившейся темноте вечера с трудом угадывались силуэты яхт.

— Не-а, — лениво отозвался тот, — мне ж только 37, рано еще в кабалу.

— Вот и я так думаю, — процедил Сэм, — а вот мать… — начал он, но остановился, подумав, какое дело собеседнику до его проблем.

— Что мать? — с неожиданным интересом спросил Кирилл.

Под четвертую кружку пива Сэм в красках описал новому знакомому историю про роль свахи, взятую на себя его маменькой, а также упомянул о прерванном дракой звонке «невесте», который он был и сам не прочь прервать.

— Постой, — перебил его Кирилл, — хочешь, мы все это разом прекратим?

— Конечно! — воскликнул Сэм, а затем обреченно добавил. — Но это невозможно: мать уже месяц занимается сватовством и не отступит…

Кирилл налил им обоим по пятой кружке.

— Давай номер телефона своей невесты, сейчас все устроим.

— Что ты собираешься делать? — с любопытством поинтересовался Сэм, протягивая тому листок.

— Увидишь, — ухмыльнулся Кирилл, — и трубу свою дай на пару минут.

Сэм протянул ему мобильник. Кирилл уверенно набрал на телефоне Сэма номер девушки и, подмигнув «жениху», ждал ответа абонента. Сэм посмотрел на часы: без десяти двенадцать!

«Ну и время для звонка, — подумал он, — хотя будь что будет!»

Кирилл, опершись о поручень пристани, терпеливо прислушивался к гудкам. Наконец, он оживился.

— Да, мне тут твой номер дали, ага, и сумму назвали. Что? Сумму денег, сколько ты стоишь! А? Как это, нет? Своим же скидка? Постой, можно без заглатывания, если что! Почему? Обманула меня, значит, старая! Безобразие! В любом случае, маме своей приветик и ай-яй-яй передавай, заеду на днях! Адье!

Сэм ошарашенно смотрел на Кирилла.

— Что это было? Меня теперь мать прикончит!

— Погоди, «стрижка только начата»! Смотри перформанс дальше.

Он вернул аппарат владельцу, достал свой мобильник и осведомился о телефоне матери Сэма.

— Ты ошалел, — воскликнул тот, — будешь с моей матерью в таком же тоне общаться?

— Не журчи, — успокоил его Кирилл, — я берега вижу и как с кем общаться разберусь.

— Смотри у меня, — пригрозил ему Сэм и продиктовал номер мамы.

Тот набрал его на своем мобильном и почти сразу вступил в беседу:

— Алло. Это… извините за поздний звонок, мы тут с Сэмом звонили его девушке, никак связаться с ней не получалось, вот у него аккумулятор и сел в итоге. С ней там что-то случилось, похоже. Она что-то сказать пытается, но связь рвется… Не могли бы Вы ей позвонить и выяснить, в чем дело, а то Сэм переживает, — он лукаво взглянул на «жениха».

Пятая кружка пива окончательно вернула Сэму чувство юмора, и он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.

— Да-да, места себе не находит, телефон разряжен, узнать, что стряслось, не получается, Вас расстраивать не хочет… Я? …Я его знакомый хороший. Повезло, что рядом оказался и с заряженным телефоном. Да, узнайте, пожалуйста, в чем там дело. Не за что! Перезванивать не обязательно, мы с ним разбегаемся уже. При встрече все ему расскажете, ага, доброй ночи! — он сбросил звонок.

— Еще по кружечке, Сэмуил? Осилишь? Воо! Давай назовем это мероприятие с твоими женщинами: «Операция Валькирия», — предложил он смеющемуся Сэму, который неуверенной рукой пытался удержать под пивным краном тяжелеющую кружку.

— Телефон выключи для верности, — порекомендовал Кирилл собеседнику, — а я свой тоже отключу. Пусть бабий бой, который сейчас разыграется на проводе, пройдет без зрителей. Все комментарии завтра на сухую получим и обсудим. Ясно одно: с невестой мы вас развенчали. Ах да, пока я телефон не выключил, добавим вишенку на торт. Дай-ка сюда те проводки…

Сэм оглянулся и увидел два тюльпана от аудиосистемы бара, свисающие со стойки. Он нагнулся, сгреб их и протянул Кириллу, который копался в файловой системе своего мобильника. Тот оторвался от экрана, присоединил один из переданных проводов к телефону и дважды ткнул в дисплей.

…Над безмолвными силуэтами яхт, слабыми всплесками ночного прибоя и далеким стрекотанием цикад с нарастающей громкостью прорезали воздух первые звуки композиции «Я свободен» группы «Кипелов».

Сэм никогда так ясно не слышал свой пьяный смех. Это был и смех, и стон, и мычание, которым он выражал окрепшую в затуманенной голове мысль: «Судьбой можно и нужно управлять! Я всегда жил для других, пора сделать что-то для себя! Что-то дерзкое!»

Неожиданно нахлынувшее ощущение вседозволенности натолкнуло его на мысль: «А почему бы нам с Кириллом не отжать себе самую дорогую яхту из стоящих в порту? Они же все тут близко!»

Сэм оперся о барную стойку, скрипнувшую под локтем, и поднялся.

— Кирюх! — позвал он собутыльника, который, задрав голову кверху, смотрел на звезды и покачивался в такт звенящей в ночной тишине мелодии.

Тот, не меняя положения тела, дослушал куплет до конца и с улыбкой взглянул на Сэма. Последний собрался уже поделиться с ним своими пиратскими идеями и даже совместно обсудить созревающий в его хмельном мозгу план по абордажу самого большого судна в порту, того самого, на палубе которого он недавно представлял себя в приятной женской компании. Однако лицо Кирилла неожиданно сменило выражение с улыбки на изумление, затем оно выразило озабоченность и, наконец, ужас. Сэм заметил, что тот смотрит испуганными глазами куда-то ему за спину, и машинально обернулся. За ним с разбитой головой и залитым кровью лицом, пошатываясь, стоял недавно вырубленный кием Кирилла Длинный. Негодяй, видимо, успел прийти в себя, но телом владел еще неуверенно.

Он, однако, сообразил поднять с промокшего от крови пола пистолет Макарова, который, по-видимому, протащил в бар его жирный напарник, сбежавший теперь зализывать свою рану. Сэм не испугался. Его голову заполняли непонятная тупость и пофигизм. Единственной яркой эмоцией было удивление, граничащее с любопытством.

«Неужели это все происходит именно со мной…» — думал он. И даже когда раздался выстрел и пуля ввинчивалась ему в лобную пазуху, последней мыслью Сэма было: «А почему мы с Кирюхой пьем пиво без орешков?..»

…Бледная луна проглядывала из-за туч, создавая футуристическое освещение темной пригородной территории. Песок и мелкий гравий хрустели под сандалиями Кирилла, успевшими в первые секунды его побега с места происшествия сильно натереть парню щиколотки, однако подгонявшие его страх и адреналин не давали замедлить шаг.

Вдыхая полной грудью влажный ночной воздух, Кирилл пытался осознать случившееся, однако мысли путались. Он отчетливо видел, как бесшумно опустился на дощатый пол его новый знакомый, которому тощий, несмотря на полученные в драке увечья, умудрился попасть точно в голову. Второй выстрел был уже произведен Кириллу в спину, когда тот развернулся и рванул сквозь шершавые бамбуковые прутья, составляющие декоративное ограждение VIP-зоны бара. Это был самый короткий путь к спасению, выбранный на автопилоте его сметливым умом, а расцарапанные о растительность плечо и часть спины стоили того, что пуля пролетела мимо, увязнув где-то в мягкой обивке Lounge-террасы. Кирилл же продолжил жить назло участливым похоронным бюро. Его ноги гудели от быстрого бега, пропитавшаяся потом рубашка липла к телу и вызывала болевые ощущения в ссадинах на спине.

Сэма ему не было жалко. Влажные капли на лице Кирилла были не от скорбных слез из-за нелепой гибели несчастного парня. Их принес ветер, как предвестье скорого дождя. Луну действительно затягивало иссиня-черными облаками, заметно стемнело, прозвучали первые раскаты грома. Кирилл остановился, чтобы отдышаться и прийти в себя. Издалека сквозь тихий шум виднеющегося на горизонте города до него донеслись слабые звуки музыки и обрывки песни, неумело исполняемой в караоке чьим-то непоставленным голосом.

Мысли Кирилла вернулись к новому знакомому.

«Очередная заурядность, — подумал он, — клерк-одиночка, колыхающийся в стоячих водах реки времени. Пуля долговязого лишь остановила естественное старение тела, а жизни у него все равно что и не было. Имя тоже странное — Сэм. Видимо, родители парня пророчили сыну заграничное будущее, а может быть, и себе тоже. Забавно было бы узнать, какие фамилия и отчество у этого Сэма… Пожалуй, сбегаю назад — проверю, все равно надо его адрес выяснить».

Кирилл подвигал ремешки сандалий, чтобы проветрить натертые ступни, оглядел сумрачный пейзаж ночного пригорода, вздохнул, развернулся и направился назад к портовому бару, навстречу приближающейся грозе. Несмотря на усилившийся ветер и первые капли дождя, его настроение начало улучшаться.

«Получится ли забрать деньги убитого — не важно, главное, чтобы убийца не забрал документы. Если бы телефон тоже остался у хозяина, проблем с „прополкой“ было бы меньше. Ладно, если хоть паспорт с адресом будет на месте, то ночь спасена».

Кирилл даже забыл о стертых ногах. Во всем теле неожиданно проснулась бодрость и жажда действий. Его замысел теперь приобретал вполне ясные очертания.

Тем временем погода испортилась окончательно. Пошел косой дождь, подгоняемый порывами ветра. Почему-то пахло гарью.

В свете прорезавшей темное небо молнии Кирилл вновь издалека увидел очертания портового бара. На веранде заведения по-прежнему горел свет, который на расстоянии казался совсем тусклым. Кирилл сбавил темп бега, обходя потоки воды, ручьями сбегающие по асфальту. Внутреннее возбуждение нарастало. Он прекрасно знал это чувство. Чувство испытателя на пороге преодоления очередного этапа головоломки, когда недостает последней составляющей для ее решения, но ты уже знаешь, как ее получить. Чувство садовода перед кучей выкорчеванных сорняков, бывших ему помехой все лето, а теперь лежащих перед ним, готовых к сожжению, когда остается лишь развести костер.

Портовый бар был уже совсем близко, и Кирилл решил проявить осторожность: окончательно сбавив шаг, он навострил уши и сощурил глаза. Вымокший до нитки, но с горящими от азарта глазами, он медленно крался вдоль стены заведения и, наконец, сквозь потрепанную бамбуковую перегородку увидел тело Сэма. Оно лежало на полу в луже крови и разлитого пива. Рядом никого не было. Кирилл тихо подошел к телу и невольно поморщился. С головы Сэма были срезаны уши. Он порылся в карманах покойника, где обнаружил тощий опустошенный кошелек и вожделенный паспорт. Удостоверившись, что теперь знает адрес проживания Сэма, Кирилл повеселел окончательно. Сегодня он идет в гости! Пусть к 4 — 5 утра, но, как говорится: «Встанешь пораньше, так уйдешь подальше».

«Так, а что у нас с фамилиями наших „американцев“? Ага, Маркелов Сэм Русланович. Н-да, ладно, одним клоуном меньше на этой земле… А нерадивый папаша Руслан с озабоченной супругой сегодня присоединятся к своему чаду».

От возбуждения у Кирилла вспотели ладони, и сильный порыв ветра чуть не вырвал у него из рук ставший скользким паспорт Сэма, угрожая спутать весь замысел. Кирилл надежно спрятал его в карман мокрых шорт, предварительно удостоверившись, что обложка документа не даст влаге его испортить.

«Скоро еще два сорняка будут уничтожены», — думал он с нетерпением, продолжая обшаривать мертвое, уже начинающее коченеть тело Сэма в поисках дополнительных инструментов для предстоящей «прополки».

Дождь начал стихать. Стекающие с барной стойки ручейки сменили журчание на равномерные всплески капель. Этот звук напомнил Кириллу его первый шаг на тропу войны во имя совершенства мира…

…В тот день какая-то пожилая женщина грубо обругала Кирилла за то, что он, протискиваясь мимо нее в общественном транспорте к освободившемуся месту, якобы испачкал своими нищебродскими штанами ее брючный костюм.

«Все вы бездельники и прожигатели жизни, горе для старшего поколения, — кричала она, — вы, как сорная трава, портите весь вид ухоженной лужайки».

Кирилл привык к порицаниям стариков. Он пожал плечами и, не ввязываясь в разговор, молча вышел на своей остановке. Однако позже, добираясь домой под таким же проливным дождем, под которым он сегодня возвращался в бар, Кирилл вновь увидел накричавшую на него в транспорте даму, которая, кутаясь в светло-бежевый плащ от пронизывающей сырости, быстрым шагом двигалась в сторону центрального вокзала. Он машинально последовал за ней. Людей на улице не было, лишь из соседнего переулка доносились приглушенные голоса и смех. Глядя на ее старомодную шляпку с прилипающей к морщинистому лицу вуалью, на ставший от влаги серым нелепого покроя винтажный плащ, чудные остроносые полусапожки, отделанные бархатом какого-то грязно-зеленого оттенка, он подумал: «Вот она, настоящая сорная трава на грядке современности. Это как прошлогодняя растительность, которую убирают с плодородной почвы, освобождая место для новой поросли, после чего перерабатывают в компост. Зачем она занимает место в этой несвойственной ей активной жизни, обременяя новое поколение своим бесполезным, ресурсозатратным существованием? И если родственные чувства мешают близким людям сделать „культивацию семейной грядки“, то необходим аграрий с мотыгой, триммером, граблями и вилами, способный взять запущенное хозяйство в свои заботливые руки».

Решение созрело само собой. Кирилл легко и незаметно обогнал пожилую промокшую даму по параллельной улице, аккуратно снял уже кем-то сдвинутую крышку пахнущего могилой водосточного люка, который находился на тротуаре по пути старушки к вокзалу. Затем он вытащил из уличной урны бутылку и отошел за угол дома. Перехватив бутылку за горлышко, чтобы было удобнее наносить удары, Кирилл отметил, что емкость была из-под пива, которое он часто употреблял в одиночку при просмотре спортивных матчей. Это совпадение окончательно придало ему уверенности в праведности задуманного.

Фары проезжающего мимо автомобиля высветили приближающуюся к месту расправы фигуру старушки. Кирилл не увидел в выражении ее лица ничего кроме страдания от бремени жизни. Мокрое от дождя, с приоткрытым тяжело вбирающим воздух ртом, оно вызвало в нем чувство, похожее на жалость.

«Сейчас все твои страдания прекратятся», — подумал он, перехватывая поудобнее свою стеклянную «биту».

Убедившись, что автомобиль скрылся за поворотом, а старушка приблизилась к люку на расстояние около десяти шагов, Кирилл вышел из-за угла, спокойным, даже немного вальяжным шагом подошел к ней и, ничего не говоря, дважды ударил ее по голове бутылкой. Обмякшую пожилую женщину он столкнул в открытый люк, а затем присел рядом и долго прислушивался, не прозвучат ли во тьме канализации какие-либо звуки, указывающие на признаки жизни. Не услышит ли он стонов сквозь равномерные всплески капель, стекающих по улице ручьев?

Такие же всплески капель звучали и сейчас в порту.

За этой бабулей последовали другие пожилые дамы, затем их разбавили дедули. Кирилл старательно «культивировал грядки», работая «в перчатках». Улик он не оставлял, а случаи гибели пожилых людей, пусть даже участившиеся, вяло и неохотно расследовались правоохранительными органами, считавшими падения в канализационные люки и лифтовые шахты, попадания под колеса автомобилей и инциденты во время купания в дачных прудиках лишь старческой неосторожностью. А «аграрий» продолжал свою деятельность по омолаживанию населения и ускорению распределения наследств среди молодежи, считая себя санитаром города.

«Почему даже коты в старости покидают хозяев, чтобы умереть в одиночестве, не обременяя своими предсмертными конвульсиями дорогих им существ? Кто, наконец, является основным распространителем опасных инфекций? — рассуждал он. — Чей ослабленный возрастом иммунитет сначала пропускает в организм заболевание, взращивает его, после чего распространяет его на других?..»

…Полифоническая мелодия старенького мобильника и чья-то хриплая брань вернули его к действительности.

— Какой нахрен «Мамец», я чуть уровень не прошел! — ревел чей-то сиплый пьяный голос.

Кирилл, стараясь не шлепать по собравшимся на полу лужам, подошел ко входу в крытую зону бара, откуда исходил шум, и, присев, аккуратно заглянул в дверной проем с нижнего его угла. Тут он все понял. Длинный играл в мобильный телефон Сэма, а звонок матери убитого, беспокоящейся из-за долгого отсутствия сынка, сбил ему прохождение очередного уровня.

«Так, — подумал Кирилл, — значит, гаджет, который я искал, пачкаясь в крови усопшего, умыкнуло это животное».

Тем временем Длинный, не замечая свидетеля, отпил большой глоток пива и закусил чем-то явно плохо жующимся. Он долго пилил зубами свою закуску, пока наконец не оторвал кусок. Присмотревшись к тому, что осталось торчать в сжатых пальцах Длинного, Кирилл испытал одновременно чувство тошноты и восторга. Закуской было ухо Сэма. Уже без мочки и части раковины, но вполне узнаваемо. Хоть это и выглядело мерзко, зато открывало новое направление передовой теории Кирилла: «сорную траву» можно не только перерабатывать в удобрение, но и включать в рацион молодых людей как курагу, изюм или зеленый сыр.

«А из этого зверя может выйти толк», — подумал Кирилл, с уважением глядя на жилистую спину трапезничающего каннибала. План созрел сам собой.

«Отдам Длинному своего „айфошу“ в обмен на полифоническое старье Сэма. Вот ведь параноик этот клерк! Все в хакеров играет — от смартфонов бегает. Неудивительно, что не женат еще, лошара. Ладно, искусство требует жертв. Старых жертв, — рассуждал он. — С телефоном Сэма вытащить из норы старую крысу „Мамец“, или как там она записана в мобильнике этого недоумка, не составит труда. Выверенные СМС-сообщения с номера любимого отпрыска всегда метят в цель. Перекинусь с ней парой фраз прямо в присутствии Длинного, пусть и под дулом его пистолета, чтобы он понял серьезность намерений, затем пообещаю ему полную свободу мародерских действий после моей расправы над стариками. Пусть обогатится. Такой „гурман“ достоин премии. А если копы займутся этим делом всерьез, то все укажет на него. Мотив — ограбление или каннибализм, как им угодно, а я вне игры».

Кирилл даже зажмурился от гордости за свою сообразительность.

«Хотя раз полиция еще не оцепила бар, несмотря на то, что с момента выстрелов прошло уже больше часа, — продолжал размышлять парень, — может, все правоохранители вообще испарились с планеты? Не будем же мешкать, надо найти к этому животному подход!»

Он осмотрелся. Дождь закончился, на темной воде с тихим стуком терлись шершавыми кранцами о пристань пришвартованные яхты.

«Чтобы войти в доверие к зверю, надо дать ему мяса», — рассудил Кирилл.

Вернувшись к трупу Сэма, он попытался оторвать тому оставшиеся пальцы, однако те, хоть и хрустели, не торопились расставаться с телом хозяина. Отделить их, давя ногой на костяшки кисти покойника, тоже не удалось. При очередной попытке это сделать Кирилл поскользнулся и с грохотом упал на мокрый дощатый пол.

«Видимо, придется отпиливать пальцы поганца кредитной картой», — сердито подумал он, поднимаясь, но пистолетная пуля, выпущенная из дверного проема подоспевшим на грохот падения Длинным, пробила его висок и опрокинула обратно на пол.

«Как же болит башка, — подумал Длинный, неуклюже пряча пистолет под майку и доставая большой филейный нож. — Кто тут у нас? А, знакомое туловище. Теперь не сбежишь. Ушки-то какие маленькие. У друга твоего они поухватистее будут. Ну ладно…»

Склонившись над телом Кирилла, он начал его разделывать, однако донесшийся отдаленный звук полицейских сирен заставил Длинного прерваться.

— Принесла нелегкая, — раздосадовано проворчал каннибал.

Отложив нож, он быстро обшарил тело Кирилла, забрал телефон, кошелек, снял с руки убитого недорогие часы и, тяжело шагая, побрел к выходу. Острую головную боль сменила ноющая ломота, ощущавшаяся где-то внутри черепа. Длинного мутило. Это состояние усугублялось сильным запахом рыбной требухи в порту. На крыльце бара скрипнула дверь. Длинный попятился назад, вглубь заведения, аккуратно выбирая наиболее прочные половицы, чтобы не скрипели под ногами. Впереди, в дверном проеме, показалась человеческая тень.

«Сколько их?» — мелькнул у него в голове вопрос. «Если один или двое, я справлюсь», — рассуждал каннибал, спрятавшись за поломанную бамбуковую стенку.

Сквозь прутья он увидел дюжего парня в полицейской форме.

«Вот это уши! — восхищенно пронеслось в голове у Длинного. — На такие можно масло с икрой класть».

Каннибал направил на полицейского пистолет сквозь травяное ограждение и стал ждать, когда появятся другие.

«Пропустить вперед и напасть сзади, — подумал он, — тогда и двоих сразу хлопну».

Полицейский потоптался у входа, а затем двинулся вглубь барного помещения, не заметив VIP Lounge-зоны, где прятался убийца. Вдруг в кармане Длинного зазвучала полифоническая мелодия. От неожиданности он спустил курок. Выпущенная пуля попала полицейскому в плечо, тот громко вскрикнул от боли. На крик на веранду бара вбежал напарник с дробовиком, и полицейские открыли ответный огонь в направлении полифонической мелодии.

«Наверное, очень вкусные уши у этой назойливой „Мамец“», — пронеслось в затухающем сознании изрешеченного свинцом каннибала…

…«Опоздал», — подумал Макс, видя, как расползается кровавое пятно на рукаве стонущего напарника, который вошел первым и принял пулю. Он быстро убедился, что «длинный гаденыш с мерзкой рожей» убит, и направился к коллеге.

За семь лет службы в полиции Макс уже один раз терял партнера, но тогда это был не оперативный выход. Его прежнего напарника зарезали в ночном клубе из-за смазливой девчонки, с которой тот познакомился, игнорируя ее агрессивных поклонников. Полицейский помнил, как отлучился по нужде, а на обратном пути какая-то стриптизерша настойчиво предлагала ему приватный танец. Когда он с трудом отделался от нее и, наконец, пробрался сквозь зомбированные электронной музыкой тела обратно, то обнаружил, что его напарник был уже мертв, а его новая знакомая исчезла. Выяснять, кто убийца его коллеги и была ли задержавшая его стриптизерша частью сговора по устранению молодого зарвавшегося полицейского, Максу было рискованно для его служебной характеристики. Он принял, по его собственному мнению, единственное правильное решение — скрыть факт своего присутствия в ту ночь в злополучном клубе. Ему не составило труда разыграть искреннее удивление и огорчение фактом смерти напарника, а также негодование по поводу нравов последнего. Однако после инцидента, сколько Макс ни успокаивал себя тем, что все равно напарнику помогать было уже поздно, а честное признание про их клубную жизнь могло лишь еще больше очернить репутацию молодых полицейских, угрызение совести мучило его по сей день.

Ранение нового напарника разбередило этот старый рубец на душе. Макс подбежал к опустившемуся в бессилии на пол коллеге.

— Как ты, Первый? — обеспокоенно спросил он.

— Жить буду, спасибо, — слабо улыбнулся Первый, — это плечо. Хорошего мало, но сторона левая, так что правой рукой держать черпак смогу!

— Держись, старина, я вызову скорую! — Макс достал мобильный. — Кстати, тебе не повредит отдохнуть месяцок на больничном. Получишь страховые — за пулевое сейчас сказочно отсыпают — сможешь свой «тырчик» на нормальную «телегу» сменить и семье время, наконец, выкроишь. За давностью лет жену, небось, с тещей перепутаешь — ха-ха, а она тебя, древнего и перевязанного, вообще в дом не впустит!

— Да, ты прав, — слабо улыбнулся Первый, — месячишко поваляться пойдет мне на пользу, а то больше трех часов подряд уже давно не спал, а тебе, может, повезет, и симпатичная напарница на голову свалится!

Он вздохнул и устало закрыл глаза. Кровавое пятно на мокрой рубашке увеличилось и запачкало уже почти половину ткани.

— База? Это Второй! Первый ранен… пулевое… да что я вам, медик что ли? Плечо — кровищи, хоть фуфайку выжимай… Адрес? — он оглядел взбухшие от воды перила портового бара, потемневшее на постоянном влажном ветру дерево стен и поломанную бамбуковую перегородку. — Адрес… в навигаторе остался, отследите по GPS, как в первый раз прям. Все! Ждем! Отбой!

— Где таких раков набирают? — выругался Макс. — Будут в течении 10 минут, отдыхай, друг, — обратился он к напарнику, — а я пойду осмотрюсь.

Тот, не открывая глаз, слабо кивнул.

Макс еще раз бросил озабоченный взгляд на Первого.

«Я тут бесполезен, — подумал он, — плечо не перетянешь жгутом. Не пополам же его опоясать… Так, посмотрим, кто там у нас еще „прикорнул“».

На всякий случай нащупав мокрую кобуру, полицейский приблизился к двум растянувшимся на полу покойникам. Оба лежали лицом вниз, рука одного из них «по-дружески» обнимала за плечо другого, а лицо было повернуто в сторону «собеседника», будто бы он желал сказать тому на ухо что-то ободряющее. Правда у «собеседника» уха-то и не хватало. На месте органа слуха у трупа была только дырка, окаймленная обрывками кожи и мяса.

Макс почувствовал легкий приступ тошноты. Преодолевая отвращение, он надел перчатки и начал обшаривать карманы и вещи убитых.

«Надо успеть до приезда медиков „разграбить город“», — решил он.

Подобный случай выпадал ему второй раз, когда в отсутствии напарника и свидетелей он мог почистить карманы покойников и компенсировать свою низкую, по его мнению, зарплату и несправедливое отсутствие премий, которых его лишили за систематические опоздания к началу рабочего дня.

В первый раз это была автомобильная авария где-то далеко за городом, когда ночью фура на встречном ходу задела углом и отбросила в кювет какой-то «паркетник», а сама потеряла управление, сошла с трассы и перевернулась. Водители обоих транспортных средств погибли. Макс возвращался на автомобиле от своего знакомого из другого города, когда увидел покореженные машины у опустевшего шоссе. Он припарковался рядом и вышел оказать первую помощь участникам происшествия. Когда ему стало ясно, что шоферам уже никто кроме священника не поможет, он сообщил об инциденте на базу.

База попросила его выяснить личности погибших, и ему пришлось точно так же, как в баре, надев перчатки, обшарить трупы несчастных в поисках документов. Макс помнил то жуткое отвращение и страх от прикосновения даже через перчатки к раздавленным, поломанным телам мертвецов. При осмотре тела водителя «паркетника», которому особенно досталось, желудок полицейского даже послал наверх к горлу теплую слюну, предвещавшую скорое испражнение, однако неожиданно он увидел нечто, что мгновенно заставило его желудок успокоиться, а сердце забиться чаще. В нагрудном кармане жилета жертвы он нашел зажигалку с инкрустацией. Макс был готов поклясться, что так блестеть могли только драгоценные металл и камни. Он давно бросил курить, но с такой вещицей можно было стать паровозом, лишь бы почаще на нее смотреть. Круглая сумма в кошельке покойника полностью подтверждала его оценку стоимости зажигалки. Даже когда полицейский забрал большую половину денег себе, в бумажнике осталось финансов на скромный загородный домик с участком.

«Разграбляли же города завоеватели в средние века? — улыбнулся он, пряча добытые зажигалку и деньги за солнцезащитный козырек своего автомобиля. — К тому же, кто еще кроме меня самого компенсирует утрату моих нервных клеток? Мне же приходится теперь покойников лапать! База?! Ха-ха. Тем более родственники таких мажоров на „паркетниках“ без проблем надыбают себе еще деньжищ, а мне, простому легавому, они нужнее!»

Следующие полгода он вздрагивал при каждом внезапном появлении начальника около его рабочего места или вызове на «летучку», опасаясь, что вскроются его «робингудские» делишки, но все обошлось.

И вот теперь, когда, склонившись над телом безухого, Макс торопливо шарил по карманам его брюк и поло, он испытывал то же отвращение, что и тогда. Однако жажда наживы и азарт облегчали поиски и помогали побороть тошноту. Промозглый ветер трепал одежду покойников, мешая «обыску» тел, и через какое-то время Макс почувствовал нарастающее раздражение. Оно усилилось, когда полицейский обнаружил, что кошелек покойника пуст.

«Ррррр, вот непруха! — выругался он себе под нос. — Бабки, скорее всего, забрал ранивший Первого верзила… Сейчас он лежит там, за перегородкой, и если я начну его трясти, то привлеку внимание напарника, что недопустимо. Вот хрень!»

Сквозь шум порывистого ветра и скрипа стоящих у причала яхт до Макса донесся слабый звук приближающейся сирены.

«Хороши черти, — он поморщился, хотя и так прекрасно знал, что по ночам „скорая“ работает без сбоев, а на ранения оперативников реагирует молниеносно. — Ладно, может хоть Первого залатают своевременно».