Бесплатный фрагмент - Гарри Поттер и Заговор Кентервиллей

Возвращение в «Нору» и домовой эльф в доме семейства Уизли

Гарри лежал в своей постели, укрывшись одеялом. Глаза его были открыты. Рядом на соседней кровати негромко посапывал Рон — его лучший друг. И теперь, когда всё уже было позади, когда, наконец, уже был уничтожен тёмный лорд Волан де Морт, Гарри не мог заснуть. Гарри мечтал после всех скитаний, лишений и борьбы с тёмными магами оказаться снова в доме семейства Уизли, в доме, ставшим для него тем самым родным, в котором он всегда мечтал быть желанным и вернутся после всех испытаний. Хогвартс тоже был Гарри родным, дал Гарри кров, друзей, и многое другое. Но «Нора» — так назывался дом семейства Уизли, был ближе к сердцу и роднее еще с самого первого знакомства с ним. Гарри с силой зажмурил глаза и открыл их снова. Из глаз помимо воли текли слёзы. Он плакал. Это были не слёзы радости. Тогда ему и не приходила мысль радоваться и ликовать. Он думал о своих друзьях, которые покинули этот мир, которые воссоединились с самыми дорогими людьми на свете: с его мамой и папой, с крёстным отцом Сириусом… и о многих других, чья память стоила этого.

События последних недель прошли у Гарри как в тумане и теперь казались такими далёкими и нереальными, как если б это был дурной сон или давно забытое детство. Самым тяжёлым — были горе и слёзы семьи Уизли по погибшему Фреду.

Огромное количество писем для Гарри приносили совы со всех уголков страны. В них были и поздравления его с победой над темным и наисильнейшим магом Волан де Мортом, и пожелания долгих счастливых лет жизни, и душевные излияния, в которых рассказывалось о восхищении и преданности Гарри. Было в них и о том, что знали, а кое-кто надеялся, что Гарри избранный и одержит верх над тем, «кого нельзя называть». Было два или три письма из министерства магии. В них довольно сдержанным тоном новый министр магии Тимиус Рокфельд извинялся за преследование Гарри и его друзей весь прошедший год, говорил об ошибочной политике своего предшественника, о том, что Гарри Поттер теперь не являлся нежелательным лицом номер один. Прилетело множество сов от семей волшебников, они приглашали Гарри погостить у себя, были приглашения и на городские торжества, которые посвящались его победе над Волан де Мортом. Во всех городах, в крупных мегаполисах и маленьких сёлах, которых нет на географических картах маглов — так называли не способных к волшебству обычных и беспомощных людей маги, люди выходили на улицу, в домах открывали окна и двери. Со всех сторон доносились песни, кричали лозунги о смерти «того кого нельзя называть» и о «мальчике, который выжил» снова. Гарри Поттер стал героем-спасителем полукровок и героем всего волшебного мира.

Броские заголовки газет неустанно говорили об этом. В «ежедневном пророке» описывалась политика нового кабинета министра. Преследование нечистокровных волшебников было прекращено. Все заточённые полукровки, при прежнем кабинете министра, выпущены на свободу. Дементрам запретили выходить за территорию Азкабана, тюрьмы для волшебников, без особого распоряжения министерства магии. Это все случилось именно благодаря ему — Гарри Поттеру!

«Гарри Поттер — амнистирован»! Ему не предъявляется никаких обвинений, и он не подлежит преследованию со стороны министерства. Из заголовков статей и от мистера Уизли Гарри узнавал новости ещё не успевшие попасть в газеты или скрываемые министерством от огласки. Состоялся суд над пожирателями смерти. Половина министерства магии было отправлено в отставку.

«Амнистии незаконно осужденных полукровок, магов и их семей. Дементрам пришлось, к своему неудовольствию, подчиниться министерству и вернуться в Азкабан»! Правда, то тут, то там, в газетах, появлялись упоминания о редких их появлениях в отдаленных уголках страны.

Но всеобщее торжество волшебного мира не тронуло Гарри. Он стал всё чаще замыкаться в себе, не мог спать по ночам и подолгу просто лежал в своей кровати, глядя в потолок.

«Волан де Морт»! Он отнял у него родителей, счастливое детство, принёс множество несчастий близким ему, Гарри, людям. А сколько бессмысленных смертей. Гарри чувствовал себя виновным. Виновным отчасти и в смерти Фреда, Люпина и Тонкс, а ведь у них остался полугодовалый сын. А если б не было Волан де Морта? Если бы он смог убить его на первом году своего обучения в Хогвартсе, когда профессор Кривил был единственным приспешником «тёмного лорда»? И если бы ни кристражи — предметы, в которые с помощью тёмной магии Волан де Морт вложил части своей души, благодаря которым Волан де Морт и вернулся? Всё бы закончилось уже тогда!.

Почему с ним — с Гарри, так распорядилась судьба? Почему отняла у него родителей, дала самого злостного и могущественного врага в волшебном мире? Смерть рука о руку сопровождала его с самого рождения. Пророчество, которое обрекло его на извечную борьбу с Волан де Мортом, зачем оно было сделано? Смерть или судьба виновники его чести? Именно смерть дала свои «три дара» в мир смертных и судьба преподнесла их в руки Гарри. И как после всего этого ему не быть избранным? Неужели пророчество, сделанное много лет назад, когда Гарри только родился на свет, уже предрекло его на страдания? И почему смерть, забрав его семью, забрала и близких ему друзей? К чему такая большая цена? Разве Гарри не заплатил ей сполна? Ведь она и без того забрала у него всё в раннем детстве. Значит уже тогда, судьба распорядилась с ним так. А слово избранный, что оно значит для других? Другим никогда не понять этого. Никогда. Почему потомки трёх родных братьев Певерелов так разошлись в своих путях? Малфои, Поттеры и Волан де Морт! Потомки одной волшебной семьи, уважаемого древнего рода, получившие от самой «смерти» магические дары, оказались по разные стороны в войне. Три брата Перевелы дали таких непохожих потомков. Верно утверждение Гермионы, что без магловской крови в мире волшебников было бы сплошное кровосмешение. В настоящее время, каждые родовитые волшебные семьи кровно связаны между собой. Стоит вспомнить крёстного отца Гарри — Сириуса Блэка и его убийцу — Беатрису Лейстрейндж. И снова Гарри, непроизвольно, вспомнил профессора Дамблдора. Отношение Гарри сейчас к своему профессору и наставнику было другим, чем год или ещё полгода назад. Он и Гарри — абсолютно не похожие друг на друга люди. У них не было ничего общего. Именно поэтому и по недомолвкам, которые возникли между Гарри с Дамблдором, Гарри чувствовал, что профессор его использовал. Дамблдор был его опекуном. Дамблдор отдал его на воспитание к Дурслям. Именно потому, что так было удобно Дамблдору. Потому, что он, Гарри Поттер, должен был исчезнуть на какое-то время из мира волшебников. Знал ли профессор Дамблдор, что Гарри, сын Лили Эвантс и Джеймса Поттера наследник рода Певерелов? Конечно же, да. Ведь профессор Дамблдор брал «мантию-невидимку» отца. Значит, профессор подозревал, а возможно, и знал, что эта самая мантия есть «третий дар» смерти. Ведь сам профессор мог становиться невидимым и без помощи какой-нибудь мантии. Он мог накладывать дезолюминационные чары такой силы, что никакая мантия не обеспечит лучший результат. Эти все факты роились в мыслях Гарри.

Профессор никогда не говорил, что знал родителей Гарри, что их семьи жили в Годриковой впадине — в маленьком городе волшебников. Дамблдор никогда не давал Гарри почувствовать его с собой как с близким или родственным человеком. Никогда не говорил больше того, чем нужно было самому профессору. Да, совершено точно, Дамблдор использовал Гарри. И, от этого осознания действительности, настроение Гарри не улучшилось. Его друзья — вот что действительно было светлым в его жизни. И его… любовь. Самое светлое и сильное чувство на свете. Чувство, которое дало ему, Гарри, силы победить самого Волан де Морта. Одержать верх и в эмоциональном и в физическом противостоянии.

Именно она! Джинни — самое светлое событие в жизни Гарри, смогла вернуть его к жизни. Напоминала, что есть вещи, ради которых стоит жить. И Гарри откликнулся на её чувства и с радостью проводил с ней тихие вечера в «Норе».

В первый свой вечер, после похорон Фреда, Гарри чувствовал себя особо гадко, и просто сбежал из «Норы» в дом 12 на улице Гриммо, в дом, который передал ему его крёстный отец Сириус два года назад. Там он просидел до поздней ночи в кресле у камина и, ни смотря на уговоры Кикимера, не собирался отправляться спать. А куда ему было ещё идти? Это единственное место где можно укрыться Гарри. Дом номер 12 был заточением Сириуса. Был ненавистен его кремтным отцом, а теперь Гарри оказался на месте крестного. Только не ненависть к дому наполняли душу Гарри, а сожаление от воспоминаний, проведённых в нём.

А Годрикова впадина? Место, о котором он узнал менее года назад. То путешествие оказалось таким эмоциональным. Дом родителей Гарри, дом семьи Дамблдоров, Батильды Бекшот, могилы его отца и матери… Памятник в дань уважения памяти Поттерам, когда 17 лет назад Волан де Морт был повержен в первый раз такой большой ценой — ценой их жизней. Годрикову впадину Гарри не считал своим домом и местом, где хотел бы жить. По крайней мере, сейчас, туда он ни за что не вернётся! А здесь он всё же не один: Кикимер так обрадовался появлению своего хозяина, что не смог скрыть слёз радости и обнял Гарри за ноги. Выше он просто не доставал. Но Гарри чувствовал себя очень одиноким и отделённым от всего остального волшебного мира и мира маглов.

Когда старинные часы пробили полночь, огонь в камине зашипел, взвелся вверх магическим пламенем и озарил всю комнату зелёными бликами. От неожиданности Гарри остолбенел, но тут же, выхватил свою волшебную палочку, скорее по привычке, чем от испуга или понимания приближающей опасности. Гарри был уверен, что теперь после победы над лордом Волан де Мортом ему ничто не может угрожать. Но держать волшебную палочку на изготовке стало уже скорее рефлексом, чем привычкой. Гарри привстал в своём кресле и опустил палочку. Из камина медленно выходил Рон Уизли. Чихнув, от поднятой в воздух золы, он тут же встал как вкопанный, изумлённо уставившись на Гарри.

— Гарри?! — не уверенно сказал он, будто и не ожидал его здесь увидеть. — А-а. Это я, Рон! Все тебя обыскались! Куда ты пропал? — И, не дождавшись ответа, добавил:

— Мама с ума сходит, Джинни себе места не находит. Сначала мы думали, ты уединился наверху… Ну, всё это… А-а, и-и. Все расстроились, но когда ты не вышел к ужину, мама очень испугалась. Да и Гермиона с Джинни тоже.

Гарри потупив взгляд в пол, рассеяно слушал Рона и с каждым его словом понимал, что, не осознавая того, причинил близким ему людям волнения, и даже возможно боль. Он вспомнил Джинни. Как он, Гарри, мог уйти от неё, ничего не сказав? Конечно, она отличалась сильным характером и редко когда плакала, но сегодня, в день похорон Фреда… Ей требовалась его поддержка, а он просто напросто бросил её…

Сквозь свои мысли, словно сквозь сон, Гарри почти не разбирал уже слов друга.

— … тебя звали, искали в лесу неподалёку, пока Гермиона вдруг ни сказала, что ты мог пойти сюда…

— Прости меня, Рон. — Прошептал Гарри, поднимая на него слезящиеся глаза. — Я было решил…

Гарри не сказал того, что собирался. Не хотел предстать перед другом в таком плачевном виде. А его следующие слова точно бы сделали из Гарри именно это.

Рон смутился. Но Джинни, появившись за его спиной, кинулась к Гарри и обняла его.

— Ну… я … — булькнул Рон. — Всё понимаю… Пожалуй, пойду скажу, что ты нашёлся… Что бы мама не волновалась…

Последние слова Рон скорее пробубнил себе под нос и исчез в пламени камина.

Короткий момент из жизни живого переживающего волшебника. Момент прошлого, все-таки свершившегося на радость избранному.

Перед тем как погрузиться в неясный сон, Гарри вспомнились его верные, погибшие друзья. Вспомнилась его белоснежная сова Букля — единственный друг в доме Дурслей, когда он жил в их доме на Тисовой улице. Она давала ему силы выдержать заточение в грубом и неприятственном магловском доме. Теперь её шуршание крыльев о прутья клетки больше не раздавались в темноте.

Вспомнился и профессор Снейп, к которому Гарри относился теперь по-другому, как к хорошему другу и с сожалением к прошлому… Гарри лежал и тихо плакал. Он не старался отогнать от себя эти тяжёлые воспоминания, наоборот, он хотел вернуться в них. Хотел пожертвовать собой, лишь бы не было их смертей. А Сириус, сколько ему выпало на его тяжкую долю? А родители Гарри?…

Поттер медленно погрузился в дрёму и в наступившей тишине негромко раздавались удары по трубам. Это упырь, живущий на чердаке, возмущался недостаточному вниманию к своей персоне и напоминал о своём существовании. И к неосознанному облегчению Гарри, ему привиделся не тот тяжелый сон, дающий душевную боль, в котором Сириус и Дора говорят с ним. Где «грозный глаз» Грюм расхаживает со своей палкой-посохом в гостиной дома 12 по улице Гриммо и молчаливо подмигивает Гарри. И родовой дом Блэков теперь выглядел иначе: как смешение между «Норой» и домом Дурслей на Тисовой улице, в котором прошло детство Гарри. Сейчас — было другое…

Сон или явь? Гарри видел, чувствовал и слышал. Сейчас он жил в этом, и оно было прекрасно. Он снова в Хогвартсе! Снова идёт и крадется у каменных лестниц, а рядом его верный и самый лучший друг — Рон. Гарри улыбается. Да и Рон тоже выглядит довольным. Школьные коридоры погружены во мрак ночи. Алый огонь и потрескивание факелов остались далеко за дверью и за несколькими узкими коридорами, проходами и лестничными пролётами. Лунный свет падает впереди через высокое и узкое окно зала. Гарри посмотрел на Рона. Тот на него. Совсем как в старые добрые времена они выбрались в поздний и запретный час бродить по замку. Где-то ходит завхоз Филтч, страшный и злой, как и всегда, но ему не угнаться за «ночными странниками». У Гарри есть и «мантия-невидимка» и «карта морадёров». Гарри чуть обеспокоился: где эта самая карта? Рука скользнула в карман мантии. Там — её нет! Гарри почувствовал небольшое беспокойство и обернулся, прислушиваясь — нет ли позади шагов. Рон всё также спокоен и весел, хотя его лицо довольно трудно сейчас разглядеть, как и самого Гарри. Гарри узнал место по которому они шли. Да. Ни смотря на мрак и тени, это был коридор, ведущий к «часовой башне». Ещё несколько мгновений, и до Гарри донесётся стук часового механизма и тиканье. Они идут к воротам, ведущим к длинному, старому, поскрипывающему на ветру и от времени, деревянному мосту, через ущелья. А за ним — тропинка, спускающаяся к домику Хагрида! Ах, только бы сон длился подольше. Тогда Гарри увидит своего друга. Конечно же, и Хагрид будет рад Гарри и Рону, даже в такой запретный час. Ведь ему ни в первый раз принимать друзей в ночное время.

Гарри сделал ещё шаг. Затем ещё и ещё. Что-то тормозило его движение, но Рон уверенно ушёл вперёд и не заметил заминку друга. Гарри попытался сделать рывок, нагнать друга, но ноги как будто прилипали к каменному полу. Так сон?.. Гарри передёрнуло. Что это за странный, но знакомый звук? До слуха Гарри донеслось позвякивание и чужеродный гомон. Но Гарри не испугался этих звуков. Он замер и…

Гарри открыл глаза. Сон! Рон негромко и спокойно похрапывал в комнате. Через завешенное окно на штору падал бледный свет луны. Значит, уже миновала полночь, а луна вознеслась над садовыми деревьями и огородными грядками «Норы». «Нора» — самое любимое место Гарри. Тот самый дом, который дал приют Гарри после Хогвартса, но не менее, а может даже более, любимый Гарри. Потому что здесь был Рон и миссис Уизли, готовившая очень вкусные завтраки и луковый суп. Мистер Уизли, помогающий и поддерживающий Гарри, не только как член «Ордена Феникса», но, как верный друг и опекун, которым когда-то был Дамболдор. Хотя профессор Дамблдор был чем-то другим. Его мысли и забота проявлялись по иному, да и сам он, как опекун Гарри, был другим человеком. Более загадочным и скрытым. А мистер Уизли был ближе и роднее, человечнее. Как будто и в нём текла родная кровь!

А что сон? Самый обычный и никчемный, но… Гарри пробудился неохотно ото сна. Пот выступил у него на лбу. А образ старого и верного замка Хогвартс врезался в его память, монументом возвысился в мыслях Гарри. Хотя сейчас, когда Гарри понял, что мысли, переживаемые им минутой назад были всего лишь сном, он не испытал радость или чувство облегчения. Так как, представший во сне замок, был желанен его сердцу, как и мерное похрапывание находившегося рядом верного друга Рона, как и милый, сердцу, дом семейства Уизли, по лестнице которого он неторопливо спуститься вниз к завтраку и увидит Джинни. Миссис Уизли потреплет его по взлохмаченным непослушным волосам и скажет доброе слово и приветствие. А Гарри не найдётся сразу, что ответить. Рядом будет Рон и Гермиона. Джинни и Джордж и мистер Уизли и… И… Гарри снова, незаметно для себя, погрузился в сон. Но, столь желанный его сердцу, Хогвартс так и не явился ему больше. И Гарри знал, падая в бесконечные и бескрайние лабиринты сна, что уж школа Хогвартс не ждёт его, и самому Гарри не предстоит когда-либо вновь появиться в ней. Каким сладким и коротким показался тот поход вместе с Роном по коридору, ведущим к большому маятнику часов в «часовой башне»! Гарри так и не услышал тиканье часов и щелканье маятника, в покрытой тенями лунного света башне. Да что там луна — равнодушное светило! Но свет его бледного ока бросал на стёкла окон и каменный пол, мертвенный и серый свет. Такой, как и бледное видение перед глазами Гарри. Но такое бледное и затуманенное, что… и Гарри пропал в очередном повороте своего видения. А всхрап Рона взорвался громким возгласом и потонул в сумраке ночи, разлитой в комнате, как будто его и не было вообще. Да и сознание Гарри уже было невозвратно далеко от этого места.

Снова резкое пробуждение. Отойдя от своего, затуманенного последними событиями, сознания, Гарри вспомнил дом на улице Гриммо. Насколько «Нора», дом семейства Уизли, был милее и уютнее. Здесь Гарри не чувствовал себя так одиноко и подавленно. С каждым днём Гарри потихоньку приходил в себя. Здесь всё было почти по-старому. Только чуть тише по утрам, чем в старое время, когда Фред и Джордж ещё жили в «Норе». Эта парочка постоянно что-нибудь вытворяла весёлое, не сидела без дела и проводила всевозможные эксперименты с чарами и зельями, изобретая различные приколы, для продажи в своем магазинчике. Этим ранним утром Гарри, лёжа в своей кровати в спальне Рона, снова обратился мыслями к дому Сириуса, но уже по другой причине. Это произошло само собой. Но на этот раз Гарри думал о Кикимере. Он сейчас один там. Наверное, разговаривает сам собой. Может, ждёт Гарри и вспоминает Гермиону, которая всегда была очень добра и снисходительна к нему. И как Гарри мог бросить домового эльфа там одного? Сейчас Гарри в ответе за него. Возможно, каждый день, к обеду, домовой эльф старательно готовит бифштексы в заливном соусе, так понравившиеся Гарри, и ждёт возвращения своего хозяина. И… Гарри очень захотел вызвать его к себе. Оставить его в «Норе». Тут Гарри за него будет спокоен. Да и Кикимер не будет скучать без дела или слушать упрёки старого портрета матери Сириуса. В нехватке общества Кикимер точно не будет нуждаться! Но разрешат ли Кикмеру остаться здесь, как разрешили Гарри? Конечно, да! Хотя… Гарри задумался. По-любому, Гарри надо сначала спросить разрешения у миссис Уизли, объяснить ей, что Кикимер сейчас находится абсолютно один. А она, конечно, сможет проникнуться горечью Гарри о брошенном эльфе, пусть и не таком приветливым, как того хотел бы и сам Гарри…

Весь этот день Гарри думал о своем домовом эльфе. Он рассказал что думает по его поводу сначала Джинни, затем Рону и Гермионе. Они приняли сторону Гарри. Жестоко держать Кикимера снова в изоляции от общества. Гарри решился поговорить с хозяйкой дома. Теперь только от ее решения зависит «судьба» Кикимера.

Перед ужином, когда в кухне не было никого, кроме задержавшегося Гарри и хлопотавший миссис Уизли, Гарри решился. Да и мысли, о покинутом Кикимере, заставляли Гарри действовать решительнее.

Гарри обратился к миссис Уизли:

— Миссис Уизли, можно я вызову сюда Кикимера… — Гарри тяжело сглотнул. Миссис Уизли обернулась к Гарри и выглядела больше задумчивой, чем удивлённой, как ожидалось Гарри. Губы её легонько шевельнулись, словно повторяя имя эльфа.

— Это домашний эльф, которого я унаследовал от Сириуса, помните? Я хочу, что бы он помог Вам с домашней работой и другими делами по дому… И я не хочу, что бы вы надрывались.

Миссис Уизли и правда выглядела усталой, при упоминании о Кикимере она нахмурилась. Конечно же, она помнила Кикимера, когда они жили все вместе в доме 12 на улице Гриммо три года назад, когда там располагалась штаб-квартира «Ордена Феникса». И Кикимер ей не нравился, как, впрочем, никому в то время, из-за своего грубого поведения.

— Спасибо, Гарри. Ты такой заботливый! Но право же, я не знаю. Я и сама прекрасно совсем справляюсь… — И чуть погодя добавила:

— Не думаю, что Кикимер согласится, ведь он не очень-то любил Артура…

Гарри подумал, что миссис Уизли вспомнила, что Кикимер называл семейство Уизли осквернителями крови, из-за любви мистера Уизли к маглам и их вещам.

— О, нет, миссис Уизли. Уверяю Вас, он изменился. С тех пор как я подарил ему фамильный орден семьи Блэков, он стал совершенно другим домовым эльфом. Не таким, каким мы все его знали. И сейчас он один. Там, в доме его бывшей хозяйки Блэк.

— Какой ты все-таки добрый, Гарри! Ну, хорошо. Думаю, никто не заслуживает сидеть взаперти в старом доме в полном одиночестве. — Миссис Уизли уступила и, потрепав рукав Гарри, повернулась к кухонному столу и взмахнула своей волшебной палочкой. Нож принялся быстро нарезать морковь и зелень. Миссис Уизли покосилась на Гарри и ласково сказала:

— Надеюсь, ему у нас понравиться, Гарри!

Гарри улыбнулся ей и, чуть покраснев, проговорил:

— Спасибо. — Он вдруг почувствовал себя неудобно. Во-первых, миссис Уизли не отказала бы ему, ведь выбора у неё не было. Она давно уже считала Гарри своим сыном. Может не таким как Рон или Джордж, но точно родным человеком. Во-вторых, Гарри не знал, как поведёт себя Кикимер, когда Гарри прикажет ему появиться перед ним. Но деваться было не куда. Гарри вспомнил, как ему было плохо одному в гостиной в доме Блэков, и понадеялся, что Кикимер поведёт себя благоразумно и вежливо. Гарри отошёл на середину кухни и набрал в грудь воздуха.

— Кикимер, приказываю тебе явиться ко мне! — сказал Гарри. В тоже мгновенье раздался негромкий хлопок, и посреди кухни появился эльф. Одет он был в белоснежную наволочку, у него был длинный сморщенный нос и длинные уши, а на шее сверкал начищенный до блеска медальон Регулуса Блэка.

— Хозяин Гарри, — пролепетал он, низко кланяясь, — Кикимер рад видеть хозяина в полном здравии, — и быстро забормотал уже себе под нос:

— Также Кикимер рад видеть друзей хозяина, пусть даже и его верную подругу Гренджер и его чистокровного друга Уизли. Но Кикимер не узнает этого места.

— Кикимер, — перебил его Гарри, — Я хочу, что бы ты помог миссис Уизли на кухне и вообще занимался делами по дому. По крайней мере, пока я буду здесь жить.

— Слушаюсь, хозяин Гарри.

Кикимер подошел к миссис Уизли и поднялся на цыпочки, что бы лучше разглядеть происходящее на столе.

— Кикимер с радостью приготовит и обед, и ужин для своего хозяина. Кикимер почтёт за честь выполнить его любое поручение. Кикимер хочет приготовить любимые котлетки хозяина в заливном соусе.

До этого момента миссис Уизли, как бы, не замечала Кикимера, но теперь неодобрительно покосилась на него. Кикимер замолчал, он не увидел на себе взгляда миссис Уизли. Он с интересом разглядывал, как нож сам по себе нарезал овощи, как котел в очаге сам собой помешивался и уже начал благоухать луковым супом. Кикимер подернул ушами и повёл носом в сторону котла.

— Кикимер чует что-то очень вкусное… — быстро залепетал он. — Кикимер видит котёл, Кикимер удивлён, Кимикер хочет узнать секрет блюда, Кикимер хочет помочь. — Он задрал голову на миссис Уизли и потирал ладонью о ладонь. Лицо миссис Уизли подобрело.

— Что ж, Кикимер, можешь принести мне ещё пару луковиц из ящика для овощей и несколько сухих лавровых листьев. — Она указала рукой на узкую дверцу кухонной кладовки. Гарри был уверен, что миссис Уизли было проще воспользоваться манящими чарами, и что она дала это поручение, чтобы не обижать, желавшего помочь домового эльфа.

На улице послышались торопливые шаги. Дверь отворилась, в гостиной появился усталый, но довольный мистер Уизли.

— Вот я дома. С завтрашнего дня я заместитель министра магии! — продекламировал он, раскинув руки, словно хотел всех обнять всех присутствующих.

— О, дорогой! — миссис Уизли кинулась к нему в объятия. — Я знала, что это когда-нибудь произойдёт.

Мистер Уизли увидел, как Кикимер пронёсся к кладовке и исчез за её дверцей. Он с интересом обвёл взглядом комнату, словно хотел увидеть, не произошло ли ещё чего-нибудь нового за его отсутствие. Джинни вошла следом за мистером Уизли.

Миссис Уизли помогла мужу снять плащ, и тот уселся за стол напротив присевших мгновением раньше Гарри и Джинни.

— Поздравлю! — сказал Гарри, привставая и пожимая руку мистеру Уизли. — Я очень рад за Вас.

— Спасибо, Гарри. — Мистер Уизли покосился на дверь кладовки.

— И я считаю, что Вы единственный, кто сможет действительно навести порядок в министерстве.

Мистер Уизли улыбнулся. Он явно был польщён замечанием Гарри, а по царившему в комнате спокойствию, наверное, понял, что Кикимер ведёт себя настолько учтиво, насколько и положено домовому эльфу.

Миссис Уизли подошла к столу, поставила на него тарелку с нарезанными ломтями хлеба и сказала чуть разочарованным тоном:

— Но я надеялась, что теперь ты будешь больше времени проводить дома…

Мистер Уизли отвел взгляд в пустое место на столе, задумался, и устало сказал:

— Ах, Молли, мне тоже этого очень хочется, но и сейчас в министерстве много работы. Понимаешь, все эти слушания и разбирательства с «пожирателями смерти». А сколько сторонников того, кого нельзя называть, ещё на свободе никому не известно.

— Я думаю, теперь они залягут на дно и уж больше никогда ничем себя не выдадут. — Сказал Гарри.

— Совершенно с тобой согласен, Гарри. Они теперь не достижимы для закона, но и у нас есть свои козыри. Информация, собранная «Орденом Феникса» очень кстати. Ведь его члены более трёх лет вели учёт и наблюдение за «пожирателями смерти».

Мистер Уизли виновато поглядел на миссис Уизли и сказал:

— Возможно, скоро я буду уходить с работы пораньше и даже возьму небольшой отпуск. Когда все «это» закончится.

Гарри подумал, что мистер Уизли как никто другой заслужил свой новый пост, и искренне радовался вместе с Джорджом, Чарли, Роном, миссис Уизли, Гермионой и Джинни этим вечером. Миссис Уизли пыталась как можно меньше разговаривать с Кикимером, но после ужина она, всё-таки, позвала Кикимера за собой и препроводила к большой корзине для грязного белья, сейчас пустовавшей. Она поместили в неё с помощью волшебной палочки три подушки и пуховое одеяло. Кикимер был явно доволен. Он поклонился Миссис Уизли и, теребя висящей у себя на шее медальон Регулуса, что-то быстро бормотал себе под нос. По выражению лица миссис Уизли, Гарри понял, что слова эльфа польстили ей.

— Кстати, Гарри. — Остановил мистер Уизли Гарри у самой лестницы наверх, когда он направлялся вместе с Роном в свою спальню. — Сегодня в кабинете министра разговор зашёл и о тебе. Тимиус Рокфельд поинтересовался, как ты поживаешь и предложил стать тебе членом Везенгамота. Это отличное начало карьеры в министерстве магии, если ты, конечно, желаешь там работать.

Рон удивлённо замер, открыв рот, что бы что-то спросить. «Почему мистер Уизли говорит это только сейчас, а не за ужином»? — Удивился Гарри этому факту, а не заманчиваму предложению.

— Думаю, что нет. — Холодно ответил Гарри чуть более раздраженным голосом, чем ему хотелось. — Я ни за что не пойду работать в Министерство, я никогда не разделял «их» взглядов, да и последние несколько лет, оно не очень-то меня жаловало.

— Я так и думал. Ну, спокойной ночи. — Мистер Уизли похоже чувствовал себя неудобно говоря всё это, и как будто оттягивал момент, когда должен был сказать обо всем Гарри. Да и сам Гарри бы смутился ещё более, если бы не злость и ненависть к этому самому Министерству Магии, которое не так давно называло Гарри преступником, а точнее «нежелательным лицом номер один» — чем не прозвище для Волан де Морта? — Министерство, которое преследовало его крёстного отца Сириуса! А он был невиновен! И Гарри, Рон и Гермиона говорили об этом и прошлому министру магии и остались не услышанными. Поэтому Сириус последние годы своей жизни провёл взаперти в доме своей матери. Из заключения в Азкабане — в новое заключение. Сириус так никогда и не обрёл своей свободы, которая была у него в Хогвартсе и после него, когда он дружил с Джеймсом…

— Спокойной ночи.

Рон с Гарри побрели наверх.

Гарри было неприятно вспоминать и Везенгамот и его членов. Ему отчётливо помнился тот неприятный день, когда разбиралось его дело о неправомерном использовании волшебства несовершеннолетним учеником школы, о нем. Тогда Гарри использовал заклинание «патронус», чтобы спасти себя и своего двоюродного брата Дадли от Дементоров. Везенгамот рассматривал дело Гарри в полном составе, чем вызвал удивление Дамблдора и мистера Уизли, а большинство его членов обращалось с Гарри как с опасным преступником, требующим к себе самой жестокой меры наказания. Вспомнилось Гарри и жабье лицо Доллорес Амбридж, которое тогда он увидел впервые. Как выяснилось после, это она и натравила Дементров на Гарри, пользуясь своим положением в Министерстве Магии. Лишь благодаря Дамблдору и свидетелю миссис Пиг, которую он привел на слушание, Гарри вынесли оправдательный приговор и не отправили в Азкабан, тюрьму для волшебников. В тот раз министерство ему не поверило, не поверило и в возвращение лорда Волан де Морта, а Гарри называло вруном.

После этого короткого разговора в пару фраз с мистером Уизли, Гарри долго не мог уснуть, и этому не способствовали глухие стуки, доносящиеся с чердака. Потом за окном загрохотали раскаты грома, и крупные капли дождя застучали по стеклу. Гарри хотелось спать, но заснуть он никак не мог. Яркие вспышки за окном озаряли старенькую штору, скрывающую за собой не большое окно в спальне Рона. Дождь снаружи усиливался и перешёл в ливень, в самую настоящую летнюю грозу.