Бесплатный фрагмент - Загадка часовни Рослин

Благодарности

Я хочу поблагодарить Божественный Источник, который вдохновил меня на написание этой книги, поверил в меня и поддерживал на всем пути. «Твори, есть прок от этого всего. Ты не одна, с тобою Мы всегда. Твое творенье Мы читаем, что пишешь ты, о том Мы знаем».

Я благодарю Бога за все чудеса в моей жизни и хочу сказать Ему: «Я счастлива».

Я хочу поблагодарить Владык Света, моих Учителей, Мастеров и Любимых, которые с большой любовью общались со мной, заботились и учили творчеству и терпению. Они всегда посылали мне радостные мысли, предлагали забыть печали, отгоняли сомнения на пути к Истине. Я благодарю всех, кто повлиял на меня в самом лучшем виде. Я благодарю людей, которые находились рядом со мной в разные периоды моей жизни, помогали мне и скромно вносили свой большой вклад в мою жизнь и деятельность. Я благодарю католических священников, чья образованность достойна восхищения и которые ненавязчиво помогли мне (дали знания) в познании Библейских Истин.

Я благодарю Алекса Яновского за несомненный вклад в личностное развитие людей на Земле. Я благодарю людей тьмы, которые побуждали меня бороться и оказали на меня влияние в стремлении к самосовершенствованию. Возможно, эта книга кому-то поможет получить ответы на вопросы о добре и зле и о том, что Бог может вести диалог не только со святыми и избранными, а просто с людьми. Возможно, эта книга кому-то покажется смелой, неправдоподобной и даже неугодной. Но эта книга мой жизненный опыт, к которому меня привело появление Бога в моей жизни.

---

Когда ты понимаешь, видишь, какая между добром и злом идет кровопролитная война, то больше не можешь оставаться в стороне и умывать руки. Тогда ты начинаешь ближе узнавать своего Бога, и тебе открывается настоящая радость в жизни.

Мел Гибсон

Часть первая

Глава 1

Не участвуйте в беспутных делах тьмы, но обличайте.

(Еф. 5:11)

Анна металась во сне. Ей снилось, как она теряет одного за другим самых близких и дорогих ей людей. В туманной дымке мелькали лица нежно любимых родителей и бабушки Эллен. Душа Анны пребывала в смятении. «Рано, так рано вы ушли», — хотелось крикнуть ей.

Видение медленно таяло. Тяжесть одиночества навалилась на нее. Затем вихрь подхватил Анну, и она оказалась в старинной комнате. Перед ней стоял человек в бархатной одежде. Его взгляд выражал мудрость и доброту. Он молча раскрыл толстую книгу в бордовом переплете. До слуха Анны донеслось: «Ross. Это связано с твоим родом. Он берет начало от этого названия».

Анна проснулась. Мысль, что ее родных действительно нет, омрачила настроение. Второй части сна она не придала значения — имя или название Ross ей ни о чем не говорило. Анна не винила Бога за то, что Он забрал их. Только хотела понять, почему так рано и что Бог хотел сказать ей.

Она встала, оделась, подошла к окну. «Ни осень, ни зима, — подумала Анна, глядя на хмурое небо. — Надо приготовить чай — и настроение улучшится».

Любовь к чаепитию привила ей бабушка — уроженка Туманного Альбиона. Пожалуй, Анна унаследовала от нее не только любовь к чаю. Ее внешность, не лишенная привлекательности, несла неуловимый отпечаток аристократичности, выделяя Анну из общей массы людей.

Жила Анна в стране, где лето было очень жарким. А из окна ее дома были видны гранатовые деревья, которые соседствовали с раскидистым тутовым деревом. Ее бабушка, которая твердо верила, что проповедовать любовь нужно не словами, а делами, когда-то приехала сюда с миссионерской благотворительной деятельностью, да так и осталась. Через ее удивительные рассказы маленькая Анна впервые познакомилась с Богом.

Дом, в котором жила Анна, был просторным и уютным. Люди, приходившие к ней, с интересом рассматривали ее жилище. Вещицы, которые она привозила из разных стран, гармонично дополняли друг друга, создавая особую атмосферу. На мраморной поверхности столика, удачно расположенного в холле, были заботливо расставлены: причудливая ветвь из горного хрусталя на фоне камня с вкраплениями фиолетового аметиста — работа испанского мастера; икона из Иерусалима с улыбающейся Девой Марией — единственное в мире изображение, где Она улыбается; редкая тарелка из Египта ручной работы с изображением молодого Тутанхамона и его юной супруги, расписанная по краю неведомыми Анне иероглифами; и недавнее приобретение из Нотр-Дам-де-Пари — малиновая свеча, источающая приятный аромат.

Сидя в кресле с чашечкой английского чая с молоком, Анна настраивалась на волну хорошего настроения. Ее взгляд остановился на часах из дерева ценной породы. Десять утра. «Скоро придет первая клиентка», — подумала она.

Анна была психологом — и весьма преуспевающим. Работа доставляла ей удовольствие — особенно когда она видела результаты своих усилий. Анна была счастлива, считая, что помогать другим людям — это уже счастье, и слово «пациент» старалась не употреблять. Она знала, что академически так было бы более правильно, но это понятие ассоциировалось у нее с болезнью. Люди, обращающиеся к ней, были здоровы, просто не всегда справлялись со своими проблемами.

Итак, утро началось. В дверь позвонили. Анна встала и, улыбаясь, направилась к двери… Время летело незаметно. К пяти часам ее рабочий день окончился. Уставшая, но довольная результатами работы, Анна дала себе возможность отдохнуть.

После ароматной ванны и легкого ужина она прилегла на софу, и мысли о Боге вновь посетили ее. Его невидимое присутствие часто ощущалось: казалось, что, забрав у нее близких людей, Своей заботой Он многократно возмещает эту потерю.

Анна любила Бога, при мысли о Нем у нее восстанавливался мир в душе. Она любила бывать в церкви. В городе, где она жила, было несколько старинных православных церквей, но когда ей удавалось вырваться в Европу, Анна с удовольствием посещала католические и протестантские церкви. Она не принадлежала ни к одной из конфессий и не могла решить: принять крещение в католической церкви, как ее бабушка когда-то, или выбрать из двух других. Анна не видела существенных различий между христианскими конфессиями, она была за мирное сосуществование религий. Противостояния не были ей близки. Поговорить об этом было не с кем.

Своим образом жизни она была довольна, за исключением редких дней, навевающих грусть. Работы и общения с интересными людьми у нее было достаточно, а наедине с собой в своем уютном доме она всегда находила занятие по душе. Анна наблюдала за окружающей ее жизнью, как водитель наблюдает за дорогой из окна автомобиля. Когда в мире происходили различные катаклизмы и военные конфликты, эти события не оставляли ее равнодушной, но и не смахивали мирный сон с ее ресниц.

Иногда Анна навещала Алису Иоганновну, которую считала почти родственницей, настолько та была близка к семье Анны и особенно дружна с бабушкой Эллен. Возможно, причина была в том, что они обе были выходцами из далеких краев. Анна замечала, что в неспешных беседах, которые часто велись за пятичасовым чаем, их взгляды на многие вещи совпадали. Это взаимопонимание делало общение комфортным для обеих.

Анна, с ее привычкой психолога раскладывать людей по определенным типам и наделять их качественной характеристикой, про себя называла тетю Алису просто Старой Дамой. Алиса Иоганновна была одинока и всегда радовалась, когда Анна приходила к ней в гости. Неторопливые рассказы Старой Дамы о ее долгой жизни действовали на Анну умиротворяюще, и она любила посидеть с ней за чашечкой чая. Эта умудренная жизненным опытом женщина поддерживала Анну во всех начинаниях и радовалась ее успехам. Анна знала, что та любит ее, никогда не предаст, не осудит и всегда рада ей. Порой Анна спрашивала себя, кто кому нужнее? Ведь одинокая старушка была единственной нитью, которая связывала Анну с воспоминаниями о ее столь неожиданно и стремительно ушедших родных.

Так проносились дни. Одно время года сменяло другое. И все это имело емкое название — жизнь.

Наступила предновогодняя пора. В один из вечеров по ТВ транслировали передачу о красочных приготовлениях к Рождеству в Европе. Показывали Ватикан. Внезапно Анну озарила мысль. Даже не мысль, а горячее желание. «Нужно поехать в Рим и Ватикан. Может быть, Бог смилостивится и там откроет Свой замысел. Укажет мне мое предназначение на земле…»

---

Глава 2

Визу выдали быстро. Накануне отъезда Анна навестила Старую Даму. Та была удивлена.

— Ты же не католичка, — тихо заметила она, — и вдруг такое решение.

— Я христианка, — неожиданно упрямо ответила Анна и уже спокойнее пояснила: — В Ватикане находится гробница святого Петра, князя апостолов. Эта гробница — одно из самых почитаемых христианами мест в мире, и потом, случаются же чудеса в рождественскую ночь. Может быть, там Бог укажет мне мой истинный путь.

Алиса Иоганновна раздумывала — стоит ли ворошить прошлое и говорить Анне о том, о чем сама она имела лишь смутное представление. Но все-таки решилась.

— Послушай, — обратилась она к Анне. — Когда-то очень давно, в канун Рождества, я навестила твою бабушку. Встретила она меня как-то особенно. Завела тихонько разговор о своих родных краях и о том, как там готовятся к Рождеству. И одна фраза мне до сих пор не дает покоя…

Анна с любопытством посмотрела на нее:

— Какая фраза?

— «Я ушла, — сказала Эллен, — не зная, где преклоню голову, и не вернулась. Не вернулась и моя дочь. Анна должна туда вернуться…» — и оборвала фразу. Я хотела спросить ее, куда и зачем ты должна вернуться? Но холодный блеск в ее глазах говорил больше, чем слова, — Эллен передумала продолжать разговор. Откуда она ушла и почему, я до сих пор не знаю. Но, может быть, ты что-нибудь понимаешь?

Анна задумалась. Она отрицательно покачала головой. Однако ее цепкая память сохранила этот разговор.

Ранним утром Анна непринужденно вела свой «Ниссан» по пустынным улицам и вскоре выехала на скоростную трассу, ведущую в аэропорт.

Прошла регистрацию — и вот она в самолете. Ей предстояло совершить многочасовой перелет до Рима, за которым последует пересадка до Парижа. В Италию она летела в первый раз, и ее воображение рисовало прекрасные виды этой страны. Мысли о предстоящем путешествии приятно взбадривали, и она с радостью отдавалась этому ощущению.

В Рим Анна прилетела поздней ночью, утомленная долгой дорогой, но не утратившая вкус к поездке. Благополучно добравшись до отеля, она смутно помнила, как ее проводили в апартаменты. Войдя в комнату, мельком увидела распятие над кроватью и через пять минут забылась крепким здоровым сном.

Проснулась Анна в прекрасном настроении. Осмотрелась. Интерьер комнаты был выполнен в золотистых тонах, комната была просторной и уютной. Распахнув ставни, Анна увидела небо Италии: темно-синее с едва намечающейся нежно-розовой полосой рассвета. Стая голубей летала над крышами домов. Анна посмотрела на часы и направилась в ванную комнату. После бодрящего душа, напевая, она долго прихорашивалась перед зеркалом, элегантная рама которого подчеркивала стиль интерьера.

Спускаясь к завтраку, в лифте Анна столкнулась с монахиней. Они улыбнулись друг другу и обменялись приветствиями. «Может быть, это знак», — подумала Анна, еще не зная, что ее ждет впереди и какая судьба ей уготована. Тогда ей было неведомо, что итальянцы, встречая монахинь, стучат по дереву.

«Утро, — думала Анна, — лучшее время для знакомства с городом». Встреча с новым всегда волнует. Предвкушая, как проведет ее, она вышла на улицу. В воздухе витали ароматы эспрессо и выпечки, исходящие из многочисленных маленьких кафе. Вскоре Анна оказалась на площади Венеции, которая находилась в десяти минутах ходьбы от отеля. Ее поразила изысканная красота площади и обилие достопримечательностей, и она с интересом рассматривала каждую из них. «Возможно, полжизни не хватит, чтобы познать Вечный город с его дворцами, церквями и фонтанами», — думала Анна.

Она ощутила запах жареных каштанов, которые готовили на большой жаровне прямо на улице. Неожиданно пошел проливной дождь, который, впрочем, она очень любила. «Отец Небесный так говорит с Землей», — подумалось ей. Анна подошла к жаровне и купила кулек каштанов. Несколько неуверенно, подбирая слова, произнесла пару фраз по-итальянски. Продавец улыбнулся, похвалив ее произношение. Неуверенность отступила. Она оживилась, почувствовав, что ее приняли люди и город. Подставив лицо холодному дождю, Анна вышла на длинную улицу Виа дель Корсо, где были расположены здания дворцов и церквей.

«Эта улица знаменита также множеством магазинчиков», — посмотрев по сторонам, отметила про себя Анна. Предрождественская суета здесь ощущалась особенно сильно. Сливаясь с оживленной толпой, говорящей на разных языках, Анна ощутила в воздухе веселую доброжелательность.

Вот изумительно красивая базилика открылась ее взору. Привлекла внимание надпись: Ambrogio e Carlo. «Церковь святых Амбросия и Карло, начало семнадцатого века», — подумала Анна. Осмотрев монументальный фасад здания, Анна с благоговением вошла в храм. Свет, струящийся из-под купола, озарял богато украшенную позолотой и фресками базилику с красочным алтарем. Восхищаясь красотой и спокойной атмосферой храма, Анна поблагодарила Бога за поездку в Рим. Она обошла храм и остановилась перед витражом, в центре которого был изображен голубь — символ Святого Духа, и села на скамью перед алтарем. Неожиданно к ней подошел высокий священник с величественной осанкой. Она видела священников в церквях, но никогда не говорила с ними. Он обратился к ней по-итальянски.

— Простите, я не понимаю вас, — смущенно произнесла Анна.

Священник слегка кивнул головой и перешел на английский.

— Откуда вы? — задал он вопрос.

Анна назвала страну.

— Вы католичка?

Она отрицательно покачала головой и добавила:

— Я христианка.

— В церкви рады всем, кто ищет Бога, — сказал он с улыбкой.

И тут Анна неожиданно для себя произнесла:

— Я чувствую, что хотела бы креститься в католической церкви!

Святой отец внимательно посмотрел на нее и одобрительно кивнул. «Еще один знак», — подумала Анна. Затем священник медленно пошел к алтарю.

Анна направилась к выходу. Но как это сделать? Она знала, что у католиков принято посещать воскресные мессы, а перед крещением следует пройти специальную подготовку. Таковы правила.

Выйдя на улицу, Анна снова попала в водоворот праздничного настроения. Она поддалась всеобщей суете, свернула на соседнюю улицу, прошлась по бутикам. Сделала несколько покупок и еще час провела в кафе, где ей подали настоящую итальянскую пиццу и ее любимый десерт — тирамису.

---

Вернувшись в отель, Анна натолкнулась на группу людей в холле, которые что-то оживленно обсуждали. Она прислушалась и поняла, что завтра группа собирается на экскурсию в Ватикан. «Вот удача!» — мысленно воскликнула Анна и решила присоединиться.

                                     * * *

На рассвете группа покинула отель, шумно погрузившись в автобус. К восьми утра они уже были на пути в Ватикан. Анна весело переговаривалась с соседкой — добродушной датчанкой с ярко-синими глазами. Женщина поведала ей, что Ватикан получил название от латинского словосочетания Mons Vaticanus — холм Ватикана, Vates же в переводе с этрусского «прорицатель».

Анна нетерпеливо поглядывала в окно. Долго ожидаемое пришло, как всегда, неожиданно. Автобус подъехал к площади Святого Петра и плавно остановился. Наступила тишина, которая через секунду взорвалась восторженными возгласами. Затем люди как-то подобрались и стали чинно выходить из автобуса. Анна восхищенно окинула взглядом площадь и собор. Ее сердце наполнилось неведомыми ранее чувствами, которые нельзя было выразить словами. Это было ощущение присутствия Бога, такое тихое и трогательное на этой многолюдной площади.

Медленно подходя к службе контроля на входе в храм, боковым зрением она видела, как в очереди замолкали люди, и ей показалось, что они тоже ощущают нечто подобное. Ступив на священные ступени собора Святого Петра, Анна почувствовала, как потеплела ее душа, которая прежде словно была покрыта тонким, но холодным льдом… Вот ей улыбнулся ребенок. Она улыбнулась в ответ и помахала ему рукой. Войдя в храм, Анна поразилась его грандиозности. Люди терялись в этом пространстве. Интерьер, созданный Браманте и продолженный Микеланджело, поражал роскошью. В центральном нефе возвышалась знаменитая бронзовая статуя благословляющего апостола Петра. Люди касались его ступней и ног, преклоняли колени и молились перед первоверховным апостолом.

Анна поклонилась статуе святого Петра и дотронулась до его ступни. Она услышала, как за спиной кто-то произнес:

— Статуя святого Петра обладает целительной силой.

Анна медленно пошла к центру храма, папскому алтарю, под которым находилась гробница святого Петра. Остановившись на почтительном расстоянии, Анна опустилась на колено.

Слова пришли сами. Она просила прощения и помощи, и ощущение глубокой веры в поддержку святого Петра и самого Бога начало укрепляться в ней. Анне захотелось стать умнее, благороднее, стать достойной их внимания, чтобы получить ответ на вопрос об ее предназначении на Земле.

Она слышала, что Бог иногда разговаривает с людьми через знаки и символы. Она смутно представляла, как это может быть, но надеялась и верила в эту возможность, стоя среди великолепных статуй, произведений высокого искусства и глубокой веры.

«Пора возвращаться», — подумала Анна, медленно поднимаясь. Она пошла в сторону правого нефа от алтаря к первой капелле. Там, защищенная толстым стеклом, Мадонна держала на cвоих коленях мертвое тело Христа.

— Так это знаменитая Пьета — шедевр юного Микеланджело! — восхищенно прошептала Анна.

Блуждая по базилике, она оказалась около мощных пилонов. На их скошенных углах в нишах возвышались колоссальные статуи. «Святой Лонгин — римский воин, пронзивший копьем Бога Спасителя. А ведь он потом принял христианство, — думала Анна. — А вот святая равноапостольная Елена — мать императора Константина, которая привезла в Рим частицы Животворящего, Честного Креста и гвозди Распятия».

Анна прошла мимо статуи святой Вероники к статуе святого Андрея — брата апостола Петра, Андрея Первозванного, особо чтимого на Руси. Она долго рассматривала шедевры мирового искусства, которые имели как религиозную, так и художественную ценность.

Когда Анна вышла из собора, у нее было больше вопросов, чем ответов. На смену эмоциям пришел ее аналитический ум, который всегда был помощником в любой ситуации. Способность к анализу родилась, как ей казалось, вместе с ней. Анна решила, что ей необходимо больше узнать о том, что она видела, с помощью человека, который хорошо ориентируется в том, что ее интересует.

По площади прогуливалось несколько туристов из ее группы, и она подумала, что у нее еще есть время осмотреться вокруг. Рядом с Анной находился указатель, одна из стрелок которого указывала в сторону музея Ватикана. Анна пошла вдоль добротной каменной стены с толпой туристов и через некоторое время оказалась у входа в знаменитый музейный комплекс.

«Musei Vaticani», — подняв голову, прочла Анна.

— Здесь расположен портал с гербом папы Пия Одиннадцатого, окаймленный скульптурами работы Микеланджело и Рафаэля, — услышала она голос гида.

Просторные залы музея поразили Анну своими коллекциями. Она дала ему название «Один большой шедевр». Перемещаясь из зала в зал, Анна понимала, что попала в одну из величайших сокровищниц мира. После посещения Лувра ей казалось, что все ее восторги остались там, но здесь было нечто такое, что приводило ее сердце в трепетное изумление. «Величие!» — нашла она определение.

Наконец, группа, к которой она примкнула, остановилась перед дверями, и гид торжественно объявил: «Сикстинская капелла!» Экскурсанты вошли в зал, и двери прекрасной ограды с канделябрами закрылись. Несмотря на многолюдность, в помещении наступила тишина.

Анна села на скамью у стены и осмотрелась. Огромное распятие и знаменитая фреска «Страшный суд», написанная великим Микеланджело, поразили ее. Произведение, которое вдохновило Микеланджело на создание этой фрески, написанное знаменитым итальянцем Данте Алигьери, было хорошо знакомо Анне. Сюжет фрески опирался на библейские тексты, но в нем что-то, как показалось Анне, было от самого гения.

Иисус — грозный судия, карающим жестом отделяет праведников от грешников. Ниже трубящие ангелы возвещают о начале Страшного суда.

На ее взгляд, фреска говорила обо всем, что человек должен был понять в этом мире. «Микеланджело верил, что человек победит зло и тьму. Его произведение — это творение света», — размышляла Анна.

Затем она медленно скользнула взглядом по потолку и остановилась на большой фреске «Сотворение Адама», где Бог указующим перстом вдыхает божественность в человека. В ее памяти всплыли сроки, в которых Микеланджело выразил свой замысел:

Не будь мы Господу душой под стать,

Погрязли бы в никчемности презренной,

А нас пленяет красота Вселенной,

И тщимся тайну вечности познать.

В этот момент до Анны донесся голос мужчины, сидящего слева от нее. Отец говорил с детьми. Сначала он что-то показал в буклете, а затем, подняв голову, произнес:

— Вон там, смотрите вправо.

Взгляд Анны невольно скользнул вправо.

— Могущественный Бог борется с хаосом. Отталкивая облака, Бог отделяет свет от тьмы, создавая сушу, живые существа, звезды… — продолжал объяснять отец детям суть сюжета.

Анна встала, прошла под фреску плафона, чтобы лучше рассмотреть. Внутри что-то сжалось от изумления. В этот миг сознание напомнило ей, что произошло ранним утром…

                                    * * *

Едва забрезжил рассвет, Анна неожиданно проснулась. Ее мысли были устремлены к предстоящей поездке в Ватикан. В сознании проявились строки, которые показались интересными. Она приподнялась, оперлась на локоть. На тумбочке лежали чистые листы с названием отеля, набранным витиеватым шрифтом, и ручка. Она записывала мысли прилежно, но не задумываясь:

«Произнеси слова Любви к стране, которая возрадовала Меня церквями».

Анна тут же с готовностью сделала это.

«Возведи руки в молитве Отче и произнеси магическое слово, и откроется дверь для тебя. Я вложил в твои ручки ключ от Бытия. Не удивляйся ничему, увидишь Свет и тьму. Поймешь, что значит это. Я обучу тебя приему Бытия. В музее спросишь, о чем желаешь. Открыта информация познания для тебя. Узри. Узнаешь все от Нас. Аминь».

Она перечитала. Не зная, как к этому отнестись, посмотрела на распятие над кроватью. Аккуратно сложила листочек. Часы на башне отсчитали шесть ударов. Проворно соскочив с кровати, Анна положила листочек во внутренний кармашек сумки. Затем подошла к окну…

                                    * * *

Сейчас от волнения она никак не могла открыть замок сумки. Наконец, он поддался. Достав листочек, Анна украдкой прочла текст. Она не сомневалась, что в тексте отражается то, что она видит здесь. Засунув листочек в боковой кармашек сумки, окинула взглядом зал и подумала: «Не мешает присесть». Увидев небольшое пространство на скамье между двумя людьми, поспешила туда.

Она села и долго смотрела на внушительное распятие. Слова пришли сами. Анна прошептала с глубокой верой: «Я так желала обладать познанием того, что создано Вселенной, но, прикоснувшись к Вам, боюсь последствий. Оберегите разум мой и чувства. Аминь». Действительно, ей всегда хотелось проникнуть в тайны Вселенной, и ее поездка в Италию была тому причиной. Сейчас в божественно прекрасном месте для нее открылись двери познания. Анна любила все, что создано Богом, и Его самого за бескорыстие, с каким Он раздавал людям Свои совершенные творения. Однако это качество, как ей казалось, не выделяло ее среди многомиллиардной армии людей, живущих на Земле.

«Он ведет меня, взял за руку и ведет», — промелькнула мысль. В этот момент внимание Анны привлекла фреска «Призвание первых апостолов». Здесь Иисус приглашает к себе в ученики братьев Петра и Андрея. Она подумала: «А каково быть избранным Богом?»

А вот фреска «Вручение ключей апостолу Петру»… Сейчас Анна даже не подозревала, как много для нее будет связано с понятием «ключ» и какой смысл все это обретет в ее жизни. Она наслаждалась шедеврами, которые видела вокруг, прося Бога о том, чтобы Он не оставлял ее, вел дальше истинным путем.

Возвращаясь в гостиницу, Анна пыталась запомнить, точнее, вобрать в себя ощущения от увиденного. Лики святых, мадонны с младенцами, картины, где уроки Бытия перемежались с художественными приемами света и тени… Она открыла для себя новый мир. Выйдя на площадь, неожиданно столкнулась с собравшейся группой и удивленно подумала: «Как все удачно сложилось! Ведь до Рождества остается два дня, и завтра собор и музей будут закрыты для посетителей, а я улетаю двадцать шестого в Париж».

Рождество! Нужно оказаться в Риме, чтобы в полной мере проникнуться духом этого праздника. В Ватикане папа римский возвещал свое апостольское благословение городу и миру со знаменитого балкона собора Святого Петра, и было ощущение, что он говорит лично с каждым присутствующим на огромной площади, заполненной до краев.

Когда Анна вернулась в отель и вошла в свои апартаменты, на столе она обнаружила открытку с изображением ангелов и рождественскую выпечку в нарядной упаковке — поздравление с Рождеством. Анна была тронута таким вниманием и в чудесном настроении рано легла спать. Завтра ей предстояло покинуть благословенный Рим и лететь в не менее благословенный Париж.

Ночью Анне приснился сон. Она видела папу римского Иоанна Павла II, сидящего в кресле на ковровой дорожке перед собором. Его секретарь стоял позади него. Анна подошла к понтифику. Он указал рукой, на которой блестело кольцо рыбака, по направлению к собору Святого Петра, и Анна пошла в ту сторону.

Проснувшись ранним утром, она подумала: «Это знамение! Мне указан путь, который совпал с моим желанием. Осталось найти церковь, в которой я приму Святое Крещение».

---

Глава 3

Необременительные формальности в аэропорту имени Леонардо да Винчи Анна прошла быстро, подумав, как хорошо иметь шенгенскую визу. Самолет набирал высоту. В иллюминаторе, как показалось Анне, мелькнул купол знаменитого собора. Путешествие продолжалось.

Аэропорт «Шарль де Голль» встретил ее шумом и улыбками. Она быстро получила багаж, села в комфортабельный автобус с конечной остановкой неподалеку от отеля, где забронировала номер, и поблагодарила судьбу за великолепно складывающуюся ситуацию.

Автобус въехал в черту города. «Смотри и наслаждайся, — сказала себе Анна, — французская музыка, французский язык и, конечно, французский шарм». Посматривая в окно, Анна поняла, почему люди так стремятся в Париж, город позитива и элегантности.

«Отель „Конкорд“», — объявил водитель. Группа людей, весело переговариваясь, покинула автобус. А вот знаменитые Елисейские Поля, и опять автобус остановился. Конечная, пассажиров осталось немного, и Анна быстро вышла из автобуса, а водитель любезно сказал: «Мерси».

Она никак не могла привыкнуть к тому, что ее благодарят за обычные вещи, за то, что она ехала в автобусе, или за то, что она зашла в бутик и что-либо приобрела. Там, где она жила, это было не принято.

«Прямо и только прямо», — думала Анна, стремительно и весело шагая к отелю, который облюбовала еще в первый свой приезд в Париж. Отель находился недалеко от центра города и отличался безупречным обслуживанием. Было и другое немаловажное достоинство: вся противоположная сторона улицы — сплошные кондитерские. Таких вкусных пирожных она не пробовала нигде, а Анна была сластеной.

Перед Анной любезно распахнули двери отеля, и она вошла. В отеле недавно был сделан ремонт, холл облицован новой плиткой, и мягкая мебель весьма элегантно смотрелась в нем. «Хорошее начало», — подумала Анна. Здесь было многолюдно и шумно. Прибыла группа туристов на рождественские каникулы, и они громко переговаривались. Сотрудники отеля занимались их размещением и явно старались. Анна протиснулась к стойке ресепшен и неожиданно увидела милую светловолосую девушку, которая встречала ее в прошлый раз. Девушка тоже узнала Анну и приветливо заулыбалась.

— Мадам, — обратилась она к Анне, — вы подождете немного? Я устрою вас в хорошие апартаменты. А пока расселю эту группу.

Анна улыбнулась и кивнула в знак согласия. Оставив чемодан в комнате для багажа, она прошла в глубь холла, где было расположено маленькое кафе, заказала кофе и уютно устроилась в уголке. Анна добродушно наблюдала за людьми, ощущая себя комфортно в этой оживленной атмосфере. «Европа есть Европа», — подумала она. Здешняя атмосфера была близка ей.

Когда Люси, любезно улыбаясь, подошла к ней, кофе был выпит, и Анна немного пришла в себя после перелета.

— Ваш номер готов, мадам, — сказала Люси, протянув электронную карточку от апартаментов Анны.

— Спасибо, Люси, — поблагодарила Анна.

Та расплылась в улыбке. Девушке было приятно, что эта обаятельная дама запомнила ее имя. Рассыльный взял багаж и проводил Анну до апартаментов. Анна была приятно удивлена: ее номер находился в очень удобном крыле. Вот награда за ее ожидание.

Из комнаты, утопающей в мягком свете, дверь с матовым стеклом вела на просторную террасу с креслами и столиком в окружении морозоустойчивых растений в красивых вазонах. С террасы открывался сказочный вид на Париж.

Анна замерла от восхищения. Полюбовавшись панорамой, она решила прогуляться. Быстро разобрала вещи и спустилась в холл.

В глазах Люси читался немой вопрос: ну как?

— Великолепно! Мерси! — поблагодарила Анна и вышла на улицу.

Падал мокрый снег. Вдыхая свежий воздух и неторопливо ступая по тротуару, Анна остановилась на светофоре, чтобы перейти на другую сторону улицы. Еще не загорелся зеленый свет, а машины, как по взмаху волшебной палочки, стали тормозить, уступая ей дорогу. Водитель «Ситроена» открыл окно и приветливым жестом показал — идите. «Любезно и так по-французски», — подумала Анна, оказавшись у дверей кондитерской на другой стороне улицы. Мелодично распахнулась дверь. Трое молодых людей, судя по разговору, из Германии, смеясь, вышли на улицу, вежливо придерживая дверь. Кивком поблагодарив, Анна вошла в кондитерскую.

Ее взору открылись произведения искусства из бисквита, шоколада, крема и марципана. Будучи неравнодушной к сладостям, выбирая пирожные, она не думала о таких скучных вещах, как вес или «уже вечер». Она показала на профитроли и «рождественское полено» с забавными фигурками. Продавец одобрил ее выбор, красиво упаковал сладости, улыбнулся и поблагодарил за покупку. В приподнятом настроении Анна покинула кондитерскую.

Следующая дверь вела в магазин отборных вин. «Необходимо отметить мое пребывание в Париже», — подумала Анна. Подошел хозяин магазина, неброско, но элегантно одетый.

— Что желает мадам? — вежливо поинтересовался он.

— Шампанского, на ваш выбор.

Анна знала, что мадам Шанель, которую она боготворила, тоже предпочитала шампанское и пила его в радости и в горе, по ее же признанию. Получив шампанское, Анна решила вернуться в отель.

                                    * * *

Мягкий свет освещал комнату, отбрасывая блики через застекленную дверь на террасу. Запотевший бокал стоял на столике. «За тебя, Париж», — мысленно обратилась к городу Анна, поднимая бокал. А потом, деликатно держа пирожное, откусила кусочек и отметила: «Вкусно. В выборе я не ошиблась».

Зажглись вечерние огни. «Чем привлекает Париж людей со всего мира? — задалась она вопросом. — Вероятно, гармонией. Здесь все гармонично: образ жизни, люди, современность и искусство». Она чувствовала единение с этим городом. «Ведь недаром Париж — город любви», — подумала Анна. Об этом много написано и сказано, но у нее было свое представление.

Зная, что король Людовик XIII посвятил Францию Деве Марии, именуя Преблаженнейшую и Преславную Деву особой покровительницей королевства, она подумала: «Человечность и божественность Ее любви окутывают страну. А люди, попадая в благословенную ауру, острее ощущают любовь к себе, к ближнему и, конечно, к Парижу, который олицетворяет эту любовь».

Любуясь игрой света на поверхности бокала, она развила мысль: «Любовь изливается на людей, затрагивая в их душах сокровенные струны. Неслучайно сюда приезжают не только влюбленные и романтики. Люди, потерявшие ощущение любви, устремляются в Париж для возрождения своих чувств».

Анна отвела взгляд от бокала, всматриваясь в панораму города. В полыхающих огнях он был восхитительно красив. Вот и Эйфелева башня празднично сверкает в ночи. Отсюда был виден и величественный купол Нотр-Дама. «А вон там едва различимое очертание пирамиды входа знаменитого Лувра, куда я и отправлюсь завтра утром», — подумала Анна.

Ночь опускалась на город. Тяжелые снежные облака плыли по небу, становилось холоднее. Она вернулась в теплую комнату. «Пора спать, нужно отдохнуть перед завтрашним днем».

                                    * * *

Легкое шуршание за окном разбудило ее: мыли улицы. Было еще рано, но ей уже не спалось. Анна вытянулась на мягкой постели в тепле и уюте и мысленно вернулась к своему сну, приснившемуся ей в рождественскую ночь в Риме.

«Что меня ждет? И куда ведет меня Бог?» — эти вопросы занимали ее в то утро. Позже, когда в номер принесли завтрак, она игриво подумала: «Париж пахнет горячим шоколадом и круассанами». После завтрака Анна быстро оделась и вышла на улицу.

Размышляя, как доехать до Лувра, она прошла полквартала, когда неожиданно показался экскурсионный автобус, в который садились люди. Прибавив шаг, Анна успела на него и, оплатив проезд, села у окна. Автобус катил по улицам просыпающегося города. Надев наушники и смотря в окно, Анна снова познавала Париж.

Первый раз она прилетела сюда весной. Тогда город захватил ее буйством цветущей природы, весенним настроением и морем впечатлений. Сейчас он был так же красив, несмотря на сизо-серое небо и падающий хлопьями снег, который причудливо садился на витые балконные решетки старинных домов, ограды и деревья. Кружево снега навевало мысли о рождественских сказках со счастливым концом, где добро обязательно побеждает зло.

Знаменитый музей, расположенный на Рю де Риволи, самой протяженной улице Парижа, соединяющей площадь Бастилии и площадь Согласия, Анна увидела раньше, чем объявил водитель, и терпеливо ждала остановки. Наконец она у пирамиды, открывающей вход в Лувр. Купив билет, Анна сразу направилась к крылу Денон. Именно там находился портрет самой знаменитой дамы всех времен, Джоконды.

В Лувре Анна бывала ранее, но в ее первый приезд эта часть музея была закрыта. Ее нетерпеливое желание увидеть шедевр Леонардо да Винчи было понятно.

Анна без труда нашла дорогу, подумав при этом, как были бы счастливы ее родители, которые сами мечтали увидеть Мону Лизу в подлиннике, если бы знали, что Анна сейчас встретится с загадочной Джокондой. И вот она подошла к портрету, отдавая дань уважения гениальному творению Леонардо, так близко, насколько позволяла охрана.

«Джоконда веками вызывала восхищение людей, — думала Анна, рассматривая портрет. — Сколько женщин хотели бы оказаться на ее месте и прославиться. Посмотреть на этот феномен съезжаются люди со всего мира, миллионы людей посещают Лувр, и, конечно, практически каждый посетитель подходит к ее портрету».

Анна знала о научных исследованиях этой картины, они широко освещались в прессе и по телевидению. Одни ученые предполагали, что это оригинально изображенный автопортрет самого Леонардо да Винчи, другие в своих изысканиях шли намного дальше и смело утверждали, что в имени Мона Лиза прослеживается равновесие и гармония мужского и женского начал, называемых в традициях Востока Инь и Ян, придавая смысл этому явлению как единению Иисуса Христа и Марии Магдалины — при этом полагая, что едва заметная беременность Моны Лизы недвусмысленно сообщает о наличии у них потомства. Были ученые, которые считали, что в картине зашифровано послание, и тот, кому оно адресовано, безошибочно его прочтет, сколько бы времени ни прошло.

Но сейчас Анну интересовала лишь эстетическая сторона шедевра, и она любовалась воплощением знаменитого приема живописи — таинственного эффекта дымки «сфумато» и, конечно, благородным лицом и изящными руками Моны Лизы. Перед портретом она стояла долго. «В музее время застывает», — вспомнилось ей вычитанное где-то выражение.

Все еще под впечатлением от картины Анна перешла в следующий зал, к не менее знаменитым полотнам. Музеи, с их величайшими творениями человечества, ее завораживали. Около одной картины она даже «примерила» на себя величественную позу одного из персонажей кисти Рафаэля.

Полдня в Лувре пролетели незаметно, и она с сожалением посмотрела на часы. Пора было возвращаться. Хорошо помня дорогу к выходу, Анна все-таки несколько раз снова оказывалась у портрета Моны Лизы. «Что это со мной?» — изумилась она, в очередной раз отходя от картины. Притяжение взгляда Джоконды не покидало ее. Здравый смысл редко оставлял Анну, однако здесь, склонив голову перед великим творением гения, она мысленно произнесла: «Уже поздно. Прошу тебя, отпусти меня». Каково было ее удивление, когда отчетливо прозвучали слова: она услышала их внутренним слухом. «Будь сама собой, не подражай никому. Я улыбаюсь всем, но никому в отдельности. Тебе я подарю свою улыбку».

Анна подняла глаза и увидела, как загадочная улыбка на прекрасном лице на мгновение ожила, превращаясь в жизнерадостную.

«Я отпускаю тебя. Теперь иди».

Эти слова звучали как напутствие в жизни, по которой она старалась смело идти. Мона Лиза подбадривала ее своей сказочно красивой улыбкой. «Чудеса!» — едва не произнесла Анна вслух. «Картина наделена энергией и силой, — подумала она, — и дышит теплом любви. Несомненно, руку Леонардо направлял сам Бог. Значит, предположения ученых не лишены смысла. И тот, кто аллегорически изображен и скрывается за одухотворенным образом Моны Лизы, одаривает своей Любовью того, кого считает нужным?! Значит, провидец Леонардо знал о великой любви и создал шедевр для того, чтобы пронести эту любовь через века! Так кто же в действительности послал мне свою улыбку?»

Ее аналитический ум пытался объяснить суть происходящего. «Картина несет, вне всякого сомнения, целительную силу, и, попав в поле этой картины, человек очищается духовно и физически. Может быть, поэтому люди интуитивно стремятся соприкоснуться с ней. Необходимо понять: почему именно я удостоилась внимания Моны Лизы?» — эти мысли вихрем проносились в ее голове.

Анна направилась к выходу из галереи, вспомнив, как часто говорила своим клиентам: «Если что-то нельзя объяснить — это не значит, что этого явления не существует». В этот день она сама стала свидетелем необъяснимого явления. «Конечно, — вела Анна внутренней диалог, — я знаю о яснослышании и ясновидении и серьезно отношусь к этим понятиям, но я никогда не связывала эти явления с собой». Ей всегда казалось, что видение проблем других людей — не что иное как прозрение, основанное на фундаментальных знаниях, интуиции, великолепной памяти и большой практике. Она уже шла к лестнице Дару и, когда проходила мимо статуи Победы, представленной в виде крылатой женской фигуры, символизирующей победу в морском сражении, ее память услужливо напомнила эпизоды далекого детства. Тогда она безошибочно находила бабушкины очки и точно говорила, где что лежит, если взрослые не могли найти какие-то вещи. Родители объясняли все ее наблюдательностью, только бабушка молчала и по-доброму улыбалась. Бабушка… Когда она умирала, Анны не было в стране, о чем та очень сожалела. Ей потом передали, как бабушка ее ждала и что-то хотела сказать только ей, Анне, но эту тайну она унесла с собой.

Быстро добравшись до отеля, уже на террасе она наслаждалась тихим вечером и размышляла о том, что произошло в Лувре и музеях Ватикана. Все было настолько неожиданно, что она пока не знала, как к этому отнестись, но твердо решила утром поехать в собор Нотр-Дам. Может быть, там ей откроется что-то, что поможет объяснить происходящее.

На следующий день ранним утром Анна вышла из отеля.

— Бонжур, — приветствовал ее пожилой мужчина, протиравший витрину кафе. Она откликнулась на его приветствие и в который раз ощутила себя в Париже.

Анна знала, как добраться до собора, и через некоторое время без труда оказалась на площади перед величественным строением в готическом стиле. В это время на площади было немноголюдно, и она быстро дошла до собора. Его двери были украшены литой резной листвой, соединяющей доски и образующей врата, как считается, в райский сад, открывающийся перед человечеством. Анну охватил невольный трепет. Вот он, духовный центр Парижа!

Войдя, она мысленно обратилась с благодарностью к тем, кто построил и сохранил этот неповторимый, загадочный храм до начала третьего тысячелетия.

С группой людей Анна пошла по длинному нефу к алтарю, но увидела изящную статую Девы Марии, а у подножия — красивую вазу с цветами. Анне захотелось преподнести розу Деве Марии.

Она вспомнила, что павильон с цветами находится недалеко от площади, и поспешила к выходу. Даже в зимнее время года павильон радовал богатым выбором цветов. Анна выбрала пастельно-розовую розу с лососевым оттенком.

— Notre Dame du Rosaire, прекрасный выбор, — произнес кто-то на великолепном английском за ее спиной. Она обернулась и увидела добродушное лицо привлекательного мужчины.

— Извините, мысли вслух, — смутился он.

Анна улыбнулась и в тон ответила:

— Прекрасная роза для Девы Марии.

— Вы тоже в Нотр-Дам? — последовал вопрос незнакомца. — Тогда нам по пути.

И она, не успев опомниться, уже шагала рядом с этим человеком по направлению к собору.

— Я всегда, когда вижу павильоны цветов, захожу полюбоваться, — продолжал мужчина. — Говард, — вдруг спохватившись, представился он.

— Анна, психолог, — почему-то ответила она.

Говард с интересом посмотрел на нее, а потом добавил:

— Можете читать по лицам людей их души и проблемы?

— Только когда люди сами пожелают рассказать о них, — смеясь, ответила Анна. — Мои клиенты в основном женщины. Даже Фрейд до конца не определил, чего хотят женщины. А я считаю, что там, где заканчивается логика вообще, начинается логика женщины. Женщина всегда хочет чего-то большего. Так что суть проясняется только после рассказа о ситуации.

— Да, — протянул Говард, — не свойственная женщине самокритика. Вы действительно психолог.

В это время они оказались у дверей храма. Войдя в собор, Говард опустился на колено и перекрестился. «Он католик», — отметила про себя Анна. У статуи Девы Марии Анна опустила розу в вазу, и они сели на скамейку. Началась месса. Анна еще раз окинула взглядом храм. Ей нравилась не только красота росписи католических храмов, но и то, как проходило богослужение. Священник зачитывал главу из Библии, затем неторопливо объяснял ее суть. Даже знакомые, казалось бы, истины становились более понятны и давали пищу для размышлений ее любознательному уму.

Служба подходила к концу. По традиции люди встали, приветствуя друг друга рукопожатием с пожеланиями мира. Анна протянула Говарду руку, и он деликатно пожал ее. Они обменялись добрыми пожеланиями.

У Анны захватывало дух. Она видела, как люди минуту назад спокойно и внимательно слушали проповедь, а сейчас их лица светились улыбками и доброжелательностью, в которой ощущалось единение между совершенно незнакомыми людьми.

По окончании мессы они встали и, как будто по негласной договоренности, вместе пошли вдоль длинного нефа, обходя храм, выстроенный в виде креста.

— Вы католик? — спросила Анна.

— Да, — последовал ответ. — Моя мама итальянка, и детство я провел в Италии.

Она исподволь рассматривала этого человека. Ее чутье говорило, что он многогранен, открыт миру и в то же время оберегает свое жизненное пространство. Внешность ее нового знакомого не была стереотипна. Большие голубые глаза, светло-каштановые волосы, высокий рост. Но за привлекательной внешностью угадывались еще и живость, и пытливый ум.

Он поймал ее взгляд и продолжал:

— А мой отец англичанин, и живу я в Англии. Теперь ваша очередь.

Анна вкратце рассказала, как британские и славянские корни соединились в ней. Он одобрительно кивнул головой. Но когда она назвала страну, в которой живет, Говард не удержался и спросил, сглаживая неловкость вопроса очаровательной улыбкой:

— А что вы там делаете?

— Просто живу, — вздохнула Анна, затем продолжила: — Я только из Италии. Была в Риме первый раз. Наверное, открыла для себя Америку.

— Вот как, — Говард вновь заулыбался. — И как вам Вечный город?

— Он меня принял, — ответила Анна. — Расскажите мне о Святом Престоле и католической вере, — попросила она.

Они были в храме, и ее просьба была очень уместна. Медленно передвигаясь по храму, они останавливались около каждой статуи, и Анна слушала о жизни разных святых. В рассказ Говарда гармонично вплетались исторические подробности о Ватикане. Затем он показал на розетки, которых в церкви было великое множество, и поведал о празднике роз в честь Девы Марии.

Анне доставляло большое удовольствие слушать эти рассказы. Мягкая и непринужденная манера Говарда объяснять — со знанием того, о чем он говорил, — подтолкнула Анну спросить:

— Вы историк?

— Нет, — последовал ответ. — Я занимаюсь продажей недвижимости, но история и искусство — любовь, которой я не изменяю уже два десятка лет.

Анна пополнила свой запас знаний в приятной компании доброжелательного человека и не заметила, как они подошли к выходу. Клубы ледяного воздуха врывались в помещение через открытые двери. Она поежилась. В этот момент Анна почувствовала, что ее спутник деликатно рассматривает ее и, возможно, создает о ней впечатление. Это короткое знакомство было, как ей показалось, комфортно для обоих.

Не успела Анна подумать, что она с сожалением расстанется с этим приятным человеком на пороге храма, Говард как будто понял ее мысли и сказал:

— А не выпить ли нам по чашечке чая?

---

Глава 4

Она сразу же согласилась. Мысль о том, что знакомство продлится, обрадовала Анну. Говард уже быстро шел по площади немного впереди, умело лавируя между вновь прибывающими туристами. Они очутились на тихой улочке.

— Здесь я оставил машину, — указал он в сторону стоянки. — А поедем мы на площадь Мадлен, — пояснил Говард, распахивая перед Анной дверцу серебристо-серого «Пежо».

В машине было тепло, тихо звучала музыка.

Говард сосредоточенно вел машину. Анне казалось, что он дает ей возможность оценить происходящее и немного отдохнуть от впечатлений. Деликатность мужчины — одна из черт, которые ценила Анна, она говорила о хорошем воспитании.

По дороге Говард произнес всего одну фразу. Скорее утверждение, чем вопрос:

— Вам нравится Париж.

— Очень, — искренне отозвалась Анна.

Их приятная автомобильная прогулка по Парижу завершалась. Табличка на перекрестке гласила: «Площадь Мадлен». Они остановились на улице Руаяль. Ее милый спутник явно хорошо знал Париж. Лицо Говарда вновь засветилось в улыбке. Они прошлись по улице. Говард обратил ее внимание на дом, в котором жил кардинал Ришелье. Вскоре они подошли к кондитерской в светло-салатовых тонах. Анна прочла: «Ladurеe». Она слышала об этой знаменитой кондитерской, но никогда здесь не была. Анна восхищенно скользнула взглядом по витрине. Говард перехватил его и, галантно открывая перед ней дверь, воодушевленно спросил:

— Вы тоже любите сладкое?

— Люблю, — только и могла ответить Анна.

Внутри перед ней предстал неповторимый мир сладостей.

— Любовь к искусству и сладостям! У нас много общего, — констатировал Говард.

В чайном салоне было многолюдно. Оглядывая помещение, Анна вдруг ощутила, будто попала в Париж XIX века. Великолепные потолки в свете люстр мягко сверкали позолотой.

Когда они расположились за столиком, накрытым скатертью с золотым тиснением, обходительный официант предложил десертное меню с богатым выбором сладостей. Они выбрали ванильные макаруны и засахаренные фиалки, попробовать которые было давней мечтой Анны, а довершением к прекрасному десерту стал ароматный чай в чашечках из тонкого фарфора.

Говард показал на нежнейшее пирожное из взбитых белков с различными добавками и произнес:

— Этот десерт был известен еще во времена Людовика Шестнадцатого и Марии Антуанетты, хотя многие считают, что во Францию он попал из Италии.

«А в Австрии приглашение на чай с фиалками было свидетельством зарождающихся чувств», — подумала Анна.

Гармония и мир в душе — так бы описала она то, что сейчас ощущала. Наслаждаясь уютной атмосферой кондитерской, в которую хозяин не поскупился вложить талант и деньги, она остановила взгляд на прелестной картине на стене.

— Говард, картины могут говорить? — шутливо задала она вопрос, ответ на который интересовал ее всерьез.

Говард не улыбнулся, как ожидала Анна, но внимательно посмотрел на нее, а затем ответил:

— Могут, если на это дает разрешение Бог.

— И такое действительно возможно? — уточнила она.

— Конечно, — продолжал Говард. — Творец водит рукой человека и создает прекрасные творения, которые называются произведениями искусства. Если Он их создал, следовательно, к каждому произведению есть аннотация Вселенной и ее можно прочесть, как любую информацию. Это, опять же, возможно с помощью Бога. Есть творения, в которые через художника Он вкладывает самые возвышенные совершенства. Любовь — одно из них. Есть такие произведения, в которые вложены Его мысли и чувства, перед этими шедеврами Бог нас останавливает и задерживает дольше для того, чтобы открыть их глубокое значение.

«Мне не померещилось», — с облегчением вздохнула Анна. Ее догадки становились такими невероятными, что сейчас она предпочла умолчать о своем открытии в Лувре. Однако вслух не поскупилась на похвалы оригинальному объяснению Говарда. При этом подумала: «Я получила ключ к картине. Это знак свыше. Но что мне необходимо делать дальше?»

Во время их приятной беседы Анна присматривалась к своему собеседнику. В Говарде удивительно сочетались живость и сдержанность. Его открытость очень нравилась Анне. На вопросы, заданные ею, он охотно и обстоятельно отвечал. Она узнала, что он живет в двух часах езды от Лондона и является совладельцем компании по недвижимости. В Париже бывает по делам, но сейчас приехал на рождественские каникулы. Анна не решилась спросить, женат ли он. Но Говард опередил ее и ответил на немой вопрос, не вдаваясь в подробности: «Живу я один, так получилось».

Анна знала, что в Англии более, чем где-либо, люди предпочитают такой образ жизни. Возможно, не потому, что им не с кем разделить свою жизнь, а, пожалуй, потому что им так более комфортно.

Он тоже ждал, судя по всему, ответа на незаданный вопрос.

— Все умерли, я осталась одна, — смотря в окно, произнесла Анна. Повисло неловкое молчание.

— Извините, — тихо сказал Говард, а потом, сглаживая неловкость, добавил: — Еще пирожного сладким зубкам?

Анна заулыбалась, и холодная льдинка воспоминаний растаяла.

Все сладости были изысканны на вкус, а чаепитие в непринужденной обстановке позволило больше узнать друг о друге. Когда они покинули кондитерскую, обоим явно не хотелось расставаться.

— А не пройтись ли нам по площади? — предложила Анна и увидела, как радостно сверкнули глаза Говарда, и он склонил голову в знак согласия.

— Напротив кондитерской — бутик мадам Шанель, — как заправский гид, объявил Говард. — А дальше дом не менее знаменитой женщины, с которой Дюма-младший списал образ дамы с камелиями.

«Он кладезь знаний. Просто находка», — подумала Анна.

Они шли по направлению к церкви Мадлен. Церковь была открыта для посетителей.

— Вы бывали в этой церкви? — ненавязчиво поинтересовался Говард.

— Не довелось, но хотелось бы посмотреть, как она выглядит изнутри. Святая Мария Магдалина — личность, на которую навесили за века столько, что трудно понять, где правда, а где ложь, — продолжала Анна.

— Позвольте, я воспользуюсь случаем и кое-что проясню, — усмехнулся Говард.

Начал он с вопроса:

— Вы порицали бы женщину, умеющую чувствовать и любить, слушать собеседника, и прибавьте к этому, что женщина эта была красива и умна?

— Нет. Только одобрила бы, — горячо откликнулась Анна.

— Вы согласны с тем, что такая женщина не останется без внимания мужчин?

— Конечно, — ответила Анна.

— Отлично. И еще злые языки, из-за непонимания и зависти, будут эту женщину порочить и называть распутницей. Возможно, она сопротивлялась такому плохому обращению и казалась странной и одинокой.

Анна грустно улыбнулась. Из рабочей практики ей были знакомы подобные ситуации. Женщины нередко рассказывали такие истории.

Говард продолжал:

— Иисус Христос, без сомнения, харизматичная личность, был свободен от человеческой кармы, имел космическое сознание и был послан Отцом Небесным на Землю. Вы, как психолог, считаете, что Христос разбирался в людях?

— Абсолютно, — ответила Анна, пытаясь понять, куда он клонит.

— Зная о своем божественном предназначении, Христос был уникален в отношении к людям и снисходителен к ним, но приблизить к себе и полюбить всем сердцем он мог лишь женщину, которая понимала его и разделяла его интересы. Не забывайте, что Мария Магдалина происходила из знатной семьи и была довольно образованна для того времени. Возможно, она испытала неразделенную любовь, чем объяснялось ее странное поведение. То, что сегодня мы называем печальным опытом и к чему снисходительно относимся. Но Иисус, наблюдая за ней, вероятно, объяснил ей, что человек должен бороться со злом внутри себя, расти духовно, и помог ей в этом. Он вернул ее к жизни своими уникальными возможностями — как говорится в Евангелии, изгнал из нее бесов, которые, возможно, раздирали ее душу. Причем заметьте, Христос постоянно защищал ее перед Своими учениками. Вероятно, какой-нибудь недалекой или низменной женщине Он простил бы ее прегрешения, но вряд ли бы поведал сакральные знания.

— Почему? — удивление читалось в глазах Анны.

— Порочная женщина, — это не только неразборчивость в связях, это и ложь, пошлость, лесть. Такая женщина Его бы не поняла.

— Но не всегда одно вытекает из другого, — возразила Анна. — Хотя подобный набор качеств может иметь место. Такие женщины пытаются что-то всем доказать. К сожалению, это первый признак того, что они несчастливы.

— И заметьте, Анна, — продолжил Говард, — имени Мария соответствует несколько значений, и одно из них — дама. Судя по тому, что до пятого века Марию Магдалину почитали, она соответствовала своему имени.

— А как же воспринимать то, что написано в Библии?! — воскликнула Анна. Она читала Библию, которая досталась ей от бабушки.

— А, вы об этом. В седьмой главе от Луки писалось о некой женщине, грешнице, которая драгоценным маслом помазала ноги Иисуса, и ее связали с образом Марии Магдалины. А папа Григорий Великий в шестом веке в своей ошибочной проповеди навесил на нее пятно распущенности на основании этой главы.

— Значит, ей сознательно испортили репутацию, — поняла Анна. — Но почему?

— Ранние Евангелия показывали, что Мария Магдалина — духовный лидер, и это было проблемой. В тот период времени она стала жертвой борьбы за власть в церкви. Лидеры новой Римской церкви в те далекие времена не могли объявить ее апостолом — они считали, что среди апостолов не может быть женщины. Ее место занял апостол Петр. Прошло двадцать веков, некоторые взгляды были пересмотрены. Католическая церковь объявила Марию Магдалину святой, правда апостолом ее не признали. Думаю, со временем и это будет пересмотрено.

«Как умно он защищает женщину, которая жила двадцать веков назад», — подумала Анна и прониклась к Говарду еще большей симпатией. Образ Марии Магдалины ассоциировался у Анны с чем-то божественным и одновременно близким, земным. Она почитала ее. Под впечатлением рассказа невидимая, но ощутимая волна печали захлестнула Анну, и она грустно произнесла:

— Вероятно, люди не могли очень долго, на протяжении многих веков, простить Марии Магдалине ее приближенность к Иисусу Христу — Богу на Земле, и ее великой избранности Им. Никто не может отрицать, что Иисус был умен, проницателен и избирателен. Между ними было особое взаимопонимание. А как поступили люди?

И сама же ответила:

— Люди залезли в тайный шкаф ее юности и начали копаться в нем. Но почему они не говорят о том, что Мария Магдалина была красива, благородна, богата, причем свое богатство впоследствии раздала людям? В конце концов, она помогала Иисусу и была его ученицей. Люди бесконечно повторяют: «Мария Магдалина была грешницей», сами имея каждый столько грехов, что рядом с ними она — ангел.

Щеки Анны порозовели, прядь волос выбилась из-под шляпки.

«Само очарование», — подумал Говард и потупил взгляд. Помедлив, он сказал:

— Некоторые историки считают, что Мария Магдалина последние тридцать лет провела в затворничестве под Марселем, искупая свои грехи.

— Чушь! — уже в негодовании воскликнула Анна. — Иисус простил ей ее грехи. А затворничество скорее говорит о преданности Ему и тоске по Нему. Никто не знает, но, может быть, благословенная Мария Магдалина общалась с Ним. Сегодня всем известно, что в отшельничестве накапливается чистая энергия и возможна мысленная связь.

— Яснослышание, — уточнил Говард.

— Мне, во всяком случае, по душе такой финал, — завершила свою пламенную речь Анна.

«Вот новый свежий взгляд на историю этих не только романтических отношений, но сотрудничества в пользу веры», — подумал Говард и одобрительно посмотрел на Анну.

Они входили в церковь. Анна взяла Говарда за руку. Он не посмотрел на нее, а только слегка пожал ее руку, как ей показалось, — благодарно. «Живу вроде бы и не в отшельничестве, а вот и со мной произошло чудо», — едва не произнесла вслух Анна, вспоминая необычный случай в Лувре и понимая, что Говард смог бы найти ему объяснение. Сказать ему сейчас об этом она не решилась. «В следующий раз», — подумала она.

Церковь Мадлен была построена в греко-римском стиле. В помещении было сумрачно. Несмотря на большое пространство — сто восемь метров в длину, как уточнил Говард, — в ней не было окон, и свет падал в помещение сверху через свод.

Они подошли к скульптурной группе «Крещение Христа», и Говард возобновил разговор:

— Марии Магдалине была свойственна преданность. Это благородное качество свидетельствует о сильной личности.

— С этим качеством люди рождаются, а потом при определенным образом сложившихся условиях оно проявляется, — вставила Анна. — Это качественная характеристика человека. Впрочем, так же как черта подлости, которая расцветает при определенных условиях.

— Вы не только красивы, вы еще и умны, — заметил Говард.

Он впервые сделал комплимент в ее адрес. Анна явно ему нравилась, и он был рад, что счастливый случай свел их. Ее щеки зарумянились. Эта особенность была у нее с детства: когда ее хвалили, ее щеки краснели от удовольствия. Она бросила взгляд в его сторону, и впервые ее глаза засветились ребячливым блеском, недвусмысленно говоря о том, что происходит в ее душе.

— Благодарю, — произнесла она смущенно и призналась: — Я по-детски люблю комплименты.

— Я учту это, — ответил Говард и посмотрел на нее долгим взглядом.

Они медленно обошли церковь, постояли у высокого алтаря, который произвел на Анну большое впечатление.

— Вознесение святой Марии Магдалины, — произнес Говард негромко, указывая на скульптурную работу над алтарем.

Они не спеша пошли к выходу. Когда они спускались по мокрым ступеням, Говард сказал:

— Первый камень этой церкви при реставрации заложил Людовик Пятнадцатый.

— Сам король! — изумилась Анна.

Они опять оказались на площади. Снег перешел в холодный дождь, и они, смеясь, побежали к машине. Оказавшись в машине, оба поняли, что промокли, но были довольны прогулкой. На минуту воцарилась тишина. Неожиданно для себя Анна сказала:

— Послезавтра я уезжаю.

Затем несколько неуверенно продолжила:

— Но мы могли бы общаться.

Говард слушал, не перебивая, но складывалось впечатление, что он уже все решил. Он вежливо дал Анне возможность закончить фразу и протянул визитку.

— Здесь все мои координаты, чтобы связаться со мной.

Машинально просмотрев карточку, Анна прочла: «Noble». Он понял и вздохнул:

— Мой отец несколько оригинальный человек, хотя не без оснований. Он дал мне второе имя, которое означает «благородный, дворянин».

— Вы действительно похожи на рыцаря с благородными манерами! — воскликнула Анна.

— О, теперь ваша очередь делать мне комплименты! Между нами установилось равновесие. Один — один, — заводя машину, весело отреагировал Говард.

— Вы подвезете меня до метро? — попросила Анна.

— Мадам, вам надоели автомобильные прогулки по Парижу, и вы решили укрыться в метро?! — пошутил Говард.

Она не нашлась что сказать, только покраснела, на этот раз от смущения.

— Так где мы обитаем? — спросил он, разворачивая машину.

Она назвала отель.

— Достойное место.

Говард беззлобно забавлялся ее смущением, но в то же время взял на себя обязанность негласно опекать Анну.

К отелю они приехали быстро. Говард открыл дверцу, и Анна вышла из машины.

— Я не прощаюсь надолго, — сказал он и погрустнел.

Ее телефона он не взял и сожалел об этом, но решил, что будет ждать ее звонка.

Распахнув дверь отеля, Анна обернулась. Машина еще не отъехала. Говард ждал, когда она войдет в отель. Их глаза встретились, и Анна поняла, что в Париже какая-то незримая нить связала ее с этим мужчиной.

— Бонжур, мадам, — приветствовала ее Люси в холле.

— Бонжур, — оживленно ответила Анна.

— Какой интересный мужчина! — восхищенно и очень по-женски произнесла Люси, на мгновение забыв, что она на службе.

«Умеют француженки распознать мужчину в одно мгновение», — подумала Анна.

Они одновременно улыбнулись друг другу, и Анна пошла к лифту.

---

Глава 5

Старая Дама сидела в своем любимом кресле. Книга соскользнула с ее колен и упала на пол, но это не отвлекло ее от раздумий. Она думала об Анне — как она там, в далекой стране. Эти мысли переплетались с мыслями невеселыми. Старая Дама чувствовала свой скорый уход из такой долгой и теперь кажущейся такой короткой жизни. Ее здоровье резко сдало, и она понимала: пора. Больше всего теперь ей хотелось услышать о чем-то радостном, и она с нетерпением ждала Анну, которая всегда с воодушевлением, входя в ее дом, приносила свежий глоток хорошего настроения и интересные новости.

                                    * * *

Говард ехал к своему отелю. Сегодня ему как никогда не хотелось нарушать созданную Анной атмосферу, которая сопутствовала ему с самого утра. Поднявшись в номер, он принял душ, переоделся, посмотрел в зеркало и увидел свежее лицо, блестящие как-то по-особенному синие глаза.

Наступил вечер, и он спустился в ресторан. Мягкий свет, хрусталь, идеально вышколенные официанты, хорошо подобранный музыкальный репертуар. Обстановка настраивала на романтический лад. Начали собираться люди, тихо переговариваясь между собой. Он сел в мягкое кресло у столика и заказал Шато Лафит.

Говард любил красные вина и знал в них толк. Сегодня был особенный вечер. Он не хотел расставаться с образом Анны, вспоминая мельчайшие детали. Говард был поклонником красоты, в чем бы та ни проявлялась. Новая знакомая приятно удивила его внешней и внутренней безыскусственностью. Он вспоминал ее красивые руки, овальное лицо с налетом гордости, смягченное обезоруживающей улыбкой. Она словно сошла с полотен XVIII века и затерялась в современном мире. Он обратил внимание, как Анна гармонично вписывалась в декор XIX века и удивительно смотрелась в храме, но и современный город не лишал ее привлекательности. Тонкий аромат духов, — он сразу определил «Шанель Коко Мадмуазель», — очень шел ей, подчеркивая ее достоинства. «В рождественские дни Бог сделал мне подарок», — отпивая глоток вина, подумал Говард.

Женщины, с которыми он общался, стремились делать карьеру. Он не был против их профессионального роста, но они пытались встать вровень с мужчиной и теряли самое ценное в его глазах — женственность. Они просто забывали о ней. Успех и кредитная карта делали их самостоятельными, но не интересными. Иные женщины пытались использовать мужчину в своих интересах, не добившись ничего в жизни. Здесь же он увидел женщину явно хорошего происхождения, обеспеченную, но при этом с ней было уютно. Стоило ей только захотеть, и мужчина с готовностью выполнил бы любое ее желание. Еще недавно Говард думал, что такие женщины уже перевелись. Сегодня его мнение кардинально изменилось.

                                    * * *

В этот вечер Анна предавалась приятным воспоминаниям. На следующий же день она намечала поездку в Версаль. В таких красивых местах у нее складывалось впечатление, что она дома, в знакомой обстановке. Было непонятно, откуда и почему приходят эти ощущения, но это было так.

Однако на следующий день, после пробуждения, ее планы резко изменились. Анна с сожалением вспомнила о том, что и в этот приезд в Париж она не посетила базилику Сакре-Кёр, церковь Сердца Иисуса.

В этот момент в ее мысли ворвалась фраза: «Там получишь знамение. Ты должна его трансформировать в позитив».

Выйдя из отеля, Анна отчетливо понимала, куда держит путь, хотя не представляла, о чем шла речь. Подойдя к холму Монмартр, она поразилась двум ветвям широкой многоярусной лестницы и тому, какое количество ступеней, чередуясь со смотровыми площадками, вело к базилике. Сделав глубокий вдох и окинув взглядом серое небо, Анна решительно поднималась на встречу со сверкающей белизной базиликой.

Поднимаясь, она рассматривала украшения фасада. В центре возвышалась статуя Иисуса Христа, благословляющего Париж. Ниже — портик с тремя арками украшали по обеим сторонам изваяния Людовика IX и Жанны д’Арк на великолепных лошадях.

Анна посмотрела на изваяние Жанны д’Арк и с сожалением подумала: «Сначала тебя сожгли за то, что ты слышала голос с Небес, а пятьсот лет спустя канонизировали». C’est la vie — как говорят французы…

Отдышавшись, она вошла внутрь. Анна подняла голову, и ее глаза широко раскрылись от изумления. Под куполом был изображен Иисус в светлом одеянии. Полным любви взглядом он, раскинув руки, приветствовал каждого, кто входил в храм. Анна замерла от восхищения. Затем сделала несколько шагов в направлении алтаря. Ее шаги гулко отдавались в почти пустом помещении, утопающем в полумраке.

Приблизившись к алтарю, Анна опустилась на скамью, не отрывая взгляда от креста, который возвышался за алтарем. Благодарность за то, что она может видеть такую красоту, рвалась наружу. На мгновение Анна прикрыла глаза, и вдруг она увидела в астрале, как падает крест — огромный, белый. Крест упал на землю и начал покрываться трещинами…

Неожиданно Анна увидела себя словно со стороны. Как она бежит по узкому коридору, падает на крест и кричит: «Не отнимай у нас Веру. Если Ты отнимешь ее, что останется нам, людям?!»

В тот же миг трещины на кресте начали срастаться и исчезли.

Анна открыла глаза. Ощущая пронизывающий холод, встала и медленно побрела к выходу.

Выйдя на улицу, она непроизвольно прикрыла глаза рукой. Зимнее солнце пробивалось сквозь завесу облаков. Люди поднимались по ступеням к храму, переговаривались, смеялись. Ей захотелось, чтобы все они были счастливы.

Анна неторопливо спустилась на смотровую площадку и присела на скамью. «Я совершила что-то важное», — подумала Анна, вглядываясь в очертания базилики.

                                    * * *

Наступил день отъезда. Уладив все формальности, Анна села в машину. Водитель уложил ее вещи и выехал на великолепную трассу. Дождь стучал в окна и нашептывал ей, что она еще вернется сюда. Город любви сделал Анне очаровательный подарок в лице Говарда и приоткрыл завесу тайн Вселенной. Она не прощалась с Парижем, а говорила ему «до свидания».

— Аэропорт «Шарль-де-Голль», — объявил водитель. Он остановился, достал вещи, улыбнулся и исчез.

Она прошла паспортный контроль и практически сразу оказалась в самолете. Сидя в салоне, достала телефон, чтобы отключить его перед полетом. Ей вдруг захотелось попрощаться с Говардом. Она набрала в sms несколько слов благодарности. Почти через мгновение получила ответ с пожеланием счастливого пути, тремя восклицательными знаками и красивым цветком. Двери закрылись. Анна выключила телефон.

Самолет вырулил на взлетную полосу, и гигантская машина взмыла в воздух. Анна обожала этот миг: чудо устремления к бескрайнему небу. «Вот там Бог», — подумала она и мысленно поблагодарила Его за изумительную, полную неожиданностей поездку в Европу.

                                    * * *

Анна сняла верхнюю одежду, прошлась по дому. Пахло чистотой и свежестью, на столе стояла ваза с фруктами. «Таис постаралась», — отметила Анна. Таис была ее домработницей, которая служила их семье верой и правдой в течение многих лет.

Анна зажгла свет во всех комнатах. Он отражался в начищенном до блеска паркете, а мягкие ковры приглушали ее шаги. Любовь к порядку не позволила ей оставить без внимания багаж, и она начала, не торопясь, раскладывать вещи по местам. Сувениры вписались в интерьер и придали дому определенную новизну.

Было за полночь. За окнами завывал холодный ветер.

Подойдя к окну, она увидела, как рваные облака стремительно неслись по небу, прикрывая бледную луну. Задернув тяжелые занавеси, Анна погрузилась в мягкую постель. «В гостях хорошо, а дома — лучше», — проваливаясь в сон, подумала она.

Проснулась поздно. За окнами по-прежнему бушевал ветер, и ей не хотелось покидать теплую постель. «Пора вставать», — почти приказала она себе. Накинув свой любимый халат малинового цвета, она стала неспешно готовить завтрак. Он состоял из овсяной каши с фруктами и привезенного цветочного чая. Многие кривились и фыркали при слове «овсянка» — она среди большинства людей была не в моде, но Анне нравился ее запах и вкус.

Она ела медленно и с удовольствием, когда раздался звонок и на автоответчике высветился номер Старой Дамы.

— Радость моя, ты уже дома? — услышала она знакомый голос, в котором ощущались нетерпеливые нотки.

— Да, — ответила Анна, невольно улыбаясь, — я скоро буду у вас.

Старушка ждала ее со вчерашнего вечера, когда Анна сообщила ей о своем приезде.

— Жду, жду, — залепетала она.

«Как ребенок. Надеюсь, она в добром здравии», — подумала Анна.

Вскоре она вышла из дома. Изящно упакованный подарок и буклеты о Европе лежали на заднем сидении машины. Анна ехала по немноголюдной улице. Вот впереди показался знакомый старый двор. Летом здесь было уютно и красиво. Инжирные и оливковые деревья соседствовали с высокими тополями и раскидистыми елями. Сейчас деревья шелестели, раскачиваясь на ветру, как будто приветствовали ее.

Звонок в дверь и радость встречи. Они обнялись. Берет и шарф, купленные в Париже, произвели должное впечатление. Легкий запах корицы витал в доме.

— Я испекла твое любимое печенье, — проворковала старушка.

Анна благодарно посмотрела на нее.

— Это вам, — протянула Анна подарок Старой Даме.

Та расцвела в счастливой улыбке. Анну всегда удивляла ее способность радоваться простым на первый взгляд вещам.

Они прошли в комнату. Стол, накрытый к чаю, украшал севрский фарфоровый сервиз, которым очень дорожила старушка.

— У нас сегодня праздник, — перехватив взгляд Анны, пояснила она, и ее выцветшие голубые глаза засияли.

Однако Анна отметила, что та выглядит бледнее обычного. Попивая чай из нежно-фиолетовой чашечки, расписанной витиеватым золотым узором, и откусывая печенье, которое оказалось на редкость вкусным, Анна была буквально засыпана вопросами о поездке.

— Хотелось бы услышать о твоих впечатлениях об Италии. И произошли ли с тобой чудеса в рождественскую ночь? — настойчиво выспрашивала старушка.

Воспоминания о поездке замелькали, словно в калейдоскопе. Анна увлеченно рассказывала о грандиозном храме Святого Петра и не менее впечатляющей площади перед ним.

— А в храме среди шедевров произведений искусства — величественный алтарь, и где-то глубоко под землей, в некрополе покоятся останки святого Петра! — вдохновенно рассказывала Анна. — Знаете, у меня было впечатление, что его дух присутствует в храме, и ощущение, что сам святой Петр приветствует входящих и благословляет их.

Рассказывая, Анна с удовольствием показывала одну за другой красочные иллюстрации из приобретенной в Риме книги о Ватикане.

Старая Дама слушала, затаив дыхание. А потом спросила:

— Ты что-то решила для себя?

— Да, решила, — последовал короткий ответ.

Рассказ Анны плавно перешел на красоты Рима. А Старая Дама думала: «Если я о чем-то и хотела услышать в конце своей жизни, так это о том, чего не увидела и никогда не увижу».

— А Париж?

— О, о Париже я вам рассказывала в прошлый раз, — отшучивалась Анна.

— Радость моя, я уже забыла, — старушка лукаво улыбнулась.

---

Анна неторопливо заговорила о Париже. Но когда она дошла до знакомства с Говардом, Старая Дама оживилась и обронила:

— Теперь я могу покинуть этот мир спокойно, зная, что ты не останешься одна.

— Почему вы так говорите? — обеспокоенно спросила Анна.

— Годы мои ты знаешь. Если доживу до лета, слава богу, — услышала она ответ. — Я оставила завещание, — вдруг тихо продолжила старушка.

Анна знала, что это время рано или поздно придет, но в душе просила Бога, чтобы оно наступило как можно позже.

— Не будем об этом, — сменила тему разговора Алиса Иоганновна, с любопытством посматривая на подарок.

— Здесь кашемировый шарф и самые вкусные конфеты, — раскрывая упаковку, сказала Анна.

За окном стемнело. Сильные порывы ветра принесли тяжелые облака, которые разразились холодным дождем. В этом городе редко шел снег, зато ветров было более чем достаточно.

— Пора идти, — произнесла Анна, нехотя вставая с дивана.

— Ты еще придешь? — бледные щеки Старой Дамы покрылись румянцем, глаза засветились надеждой.

— Конечно, — отозвалась Анна, и это была не отговорка, а искренний ответ.

---

Глава 6

Прошла неделя. Жизнь Анны вернулась в привычную колею, но она понимала, что начался новый этап, необычный и еще неведомый ей. Однако она не только не утратила вдохновения, испытанного, когда она столкнулась в Риме и Париже с неизведанным, а напротив, окунулась в прозрачную, едва ощутимую ауру новых мыслей о том, что ее жизнь начала приобретать другой смысл. Погода не дарила тихих и солнечных дней, и она выходила из дома лишь по необходимости, от случая к случаю. Свое свободное время Анна посвящала чтению и более глубокому изучению открывшихся ей возможностей.

                                    * * *

Говард вернулся домой и с головой ушел в работу. За многие годы холостяцкой жизни он приобрел умение усердно работать и с чувством отдыхать, оставаясь при этом добродушным парнем, который на досуге изучал безбрежный океан информации об истории искусства. Его пытливый ум жаждал знаний, а явные следы постоянной духовной работы над собой одухотворяли и делали его привлекательным в глазах окружающих людей. Он не заводил интрижек, памятуя о недавнем конфликте с одной эмансипированной дамой. После случайного знакомства она ввалилась в его дом, принеся с собой резкий запах духов. Он недоумевал, что побудило ее принять всерьез банальную светскую беседу. Но усилия, которые были затрачены на объяснения и избавление от навязчивой леди, стоили ему многих нервов. Друзья потом подшучивали над ним, говоря, что он, вероятно, намазан медом, который привлекает женщин и толкает наиболее смелых особ на решительные действия.

Однако встреча с Анной, чей образ не только не стерся из его памяти по прошествии недели, но словно обретал новые и новые краски, убеждала, что он не разучился чувствовать, и нашептывала приятные воспоминания вперемешку с эротическими представлениями.

Говард не был ханжой, поэтому одно вытекало из другого. И когда однажды вечером в скайпе он увидел уведомление о новом контакте, его сердце радостно забилось в предвкушении приятного вечера. Хотя разница во времени со страной, в которой жила Анна, была существенной и там уже была полночь, он интуитивно знал, что это она вышла на связь. Предчувствие не подвело его. Не скрывая восторга, он молниеносно ответил.

На экране появилось знакомое лицо, и Говард по-мальчишески расплылся в улыбке. Приветствуя друг друга, они улыбались, и за улыбками проглядывало нечто большее: встреча родственных душ. Договорились на ближайший выходной об удобном для обоих времени общения. Тепло пожелали друг другу приятных сновидений. Экран погас.

                                    * * *

На следующий день Анна проснулась рано. За окном было тихо и безоблачно. Такая погода наилучшим образом отражала ее настроение. Работа в этот день давалась ей легко. Клиентка, которая пришла к ней со сложной проблемой, в конце заулыбалась и сказала: «Знаете, от вас не хочется уходить». Это короткое откровение было лучшей похвалой. Настроение было великолепное, и она решила во второй половине дня заняться своими делами, которые откладывала уже несколько раз.

                                    * * *

Анна ехала в другую часть города. Но, не доезжая до места назначения, увидела, как поток машин разворачивается. Дорожный знак указывал, что впереди ведутся ремонтные работы. «Придется в объезд», — с досадой подумала она. Ее «Ниссан» проворно проскочил через туннель, и она поехала по новой, уже отремонтированной дороге. В этой части города она еще не бывала. Здесь был сплошной жилой массив новостроек. На светофоре она притормозила, и в ее поле зрения попало здание, облицованное белым камнем, за красивой кованой оградой. «Интересно, что здесь?» — подумала Анна.

Она объехала постройку и от неожиданности резко затормозила. Это была церковь, о существовании которой она не подозревала. Великолепная статуя Девы Марии возвышалась над парадным входом. Крест, величественно устремленный в небо, опирался на нечто похожее на обелиск.

Анна вышла из машины. Ворота были открыты, и она вошла во двор. Вокруг ни души. Ухоженные ели одинаковой высоты выстроились вдоль стены. В правильном порядке расположились кусты роз, ожидающие прихода весны. Кое-где уже зеленела трава. Летом, вероятно, здесь отличный газон. Напротив входа в церковь — кованая калитка, ведущая на соседнюю улицу.

«Я очутилась в другом городе или в другой стране?» — недоуменно подумала Анна. Она прошла немного дальше. Дверь в церковь была открыта, а рядом висела табличка: «Римско-католическая церковь Непорочного Зачатия Девы Марии».

«Все дороги ведут в Рим», — подумала Анна и вошла в храм. Тишина. Ее восприятие обострилось. Такое происходило всегда, когда она посещала храмы и музеи. Взгляд ее скользнул по просторному помещению. Архитектура церкви полностью соответствовала ее представлениям о современном католическом храме. «Построен недавно», — отметила про себя Анна. Крыша выполнена в готическом стиле. Ее взгляд остановился на застекленном кресте под потолком, расположенном практически над алтарем. Серовато-голубой цвет неба лился через крест, играя бликами на мраморном полу. Алтарь был высечен из цельного камня. У его подножия стояли свежие цветы, чьей-то заботливой рукой собранные в красивые букеты. В правом углу перед алтарем возвышалась статуя Иисуса Христа, строго, как показалось Анне, взирающего перед собой. По обеим сторонам скамеек в глиняных горшках росли азалии и какие-то причудливые растения с ярко-зелеными листьями. Они приятно ласкали взор в середине зимы. Анна так увлеклась, рассматривая убранство церкви, что не заметила появления женщины.

— Вы здесь впервые? — услышала она.

— Да, — ответила слегка оторопевшая Анна, оглядывая женщину.

Невысокая, сухая, коротко подстриженные волосы, бесцветные глаза. Что-то в ней настораживало. Вероятно, колючий оценивающий взгляд.

— Кто вы? — спросила Анна.

— Я здесь работаю, — последовал короткий ответ. — Хотите осмотреть церковь? — предложила женщина.

Анна кивнула. В силу своей профессии и большой практики она могла создать безошибочное впечатление о человеке. И сейчас оно было не лучшим.

Женщина повела ее к стеклянной двери, которую Анна сразу не заметила. Через нее они попали в широкий коридор. С правой стороны в стене находилась выдвижная дверь, в которую они вошли и оказались в просторном помещении. Здесь стоял овальный стол, удобные стулья, на столе в вазе — свежие цветы.

— Это комната для воскресного общения прихожан, — услышала Анна надтреснутый голос.

В небольшой нише расположился резной шкаф. На полках книги религиозного содержания.

— Библиотека, — пояснила старуха.

Они вышли из комнаты и направились прямо по коридору. Все это время что-то не переставало настораживать Анну. Из глубины ее памяти всплыло наставление бабушки. «Голубь, — так ласково обращалась она к маленькой внучке, — остерегайся чужих людей, пока не поймешь, кто перед тобой». Сейчас это напутствие показалось Анне как никогда кстати.

Они уже подошли к двухстворчатой застекленной двери, когда женщина затараторила:

— Священников сегодня нет, они отдыхают. Если вы хотите поговорить с ними, приходите в другой день. Они салезианцы. Есть такой орден.

И без перехода, что явилось для Анны полной неожиданностью, странная женщина вдруг сказала:

— Священникам надо говорить полуправду, ложь во благо.

И даже повторила эту фразу несколько раз.

«Что за странное место? И какая неприятная женщина…» — думала Анна. Такие слова она слышала в церкви впервые.

Хитро прищурив глаза, старуха наблюдала за реакцией посетительницы. Анна нахмурилась, но слушала молча. Они переступили порог небольшой красивой комнаты, практически квадратной. С левой стороны находился алтарь, покрытый тончайшим белоснежным батистом. «Работа монахинь», — машинально отметила Анна.

Стены здесь были обшиты деревянными панелями. Величественные колонны отделяли помещение от зала. С одной стороны на подставке, прикрепленной к стене, возвышалась изящная белоснежная статуя Девы Марии. А на противоположной стене, к великому удивлению Анны, висел портрет с изображением понтифика — Иоанна Павла II. Его глаза, такие добрые, умные, мудрые, смотрели на нее с портрета. «Смелее», — как будто говорили они.

«Здесь, в этой стране — католическая церковь? О существовании которой я не знала, судя по всему, несколько лет», — подумала Анна.

— Это часовня Иоанна Павла Второго, — донесся до нее вкрадчивый голос старухи.

«А ведь именно он указывал мне во сне рукой, на которой было кольцо рыбака», — вспомнила Анна.

— Я могу здесь посидеть? — задала она вопрос.

Женщина ответила утвердительно и поспешила уйти.

Анна села на скамью. Она задумалась и попыталась связать воедино все происходящие с нею события. Вырисовывалась последовательность: храм Святого Петра, понтифик Иоанн Павел II, а теперь — католическая церковь в ее городе. Значит, на Небесах были услышаны ее просьбы и таким удивительным образом ей указали путь. Привели в церковь, где, судя по всему, ей предстоит пройти подготовку к крещению и сам обряд.

Она вспомнила ремонт дороги и свой утренний объезд. «Чудеса — кому расскажешь, не поверят», — подумала Анна. Хотя она уже знала, что сосредоточенность на определенной мысли, особенно в Божьих домах, способна ее материализовать.

Пока Анна делала эти открытия, неприятная старуха, сидя на скамейке в зале, устремила холодный взгляд между колоннами, украдкой наблюдая за Анной. Та обошла часовню и небольшой коридор, который вел, как она поняла, к ризнице. Затем спустилась по ступенькам в зал и направилась к выходу. Мелкими шажками старуха поспешила за Анной.

— Если хотите поговорить со священниками, приходите завтра, — еще раз настойчиво повторила она.

— Как вас зовут? — спросила Анна.

— Марена, или просто Мара, — последовал ответ.

— До свидания, — попрощалась Анна и вышла на улицу.

«Что здесь делает эта женщина, которая вела себя так по-хозяйски и высказывалась так не по-христиански?» — пыталась понять Анна.

Она села в машину и медленно отъехала. Ей расхотелось ехать по делам. Мысли были противоречивы. «Мне необходимо поговорить с человеком, сведущим в вопросах христианской веры», — решила Анна.

Она вспомнила о Константине. Он посещал православную церковь, верил в Бога и был рассудительным человеком. Недолго думая, Анна набрала его номер.

— Слушаю, — раздался приятный голос.

— Константин, это Анна, — представилась она.

— Я хорошо помню вас, — ответил Константин. Он был немного удивлен — ранее он обращался к Анне с проблемой, — но искренне рад ее звонку. — Чем могу быть вам полезен?

— Не могли бы вы зайти ко мне? — попросила Анна. — Мне нужно поговорить с вами на одну деликатную тему.

«Что-то случилось», — подумал Константин. Зная, что Анна весьма профессиональна и никогда не звонит своим клиентам без причины, он сразу согласился.

Он встал и подошел к окну своего рабочего кабинета. Привычным взглядом окинул парк в обрамлении кустарника. На него нахлынули воспоминания. Почти два года назад неудача за неудачей породили в нем страх и неуверенность. Это состояние привело его к потере жизненной силы и, как следствие, к бездействию. Пытаясь скрыть волнение, он оказался в кабинете психолога, которого порекомендовала ему хорошая знакомая.

«Анна», — дружелюбно представилась она и предложила ему присесть. «Что привело вас ко мне?» — последовал вопрос. Константин долго, как ему тогда казалось, собирался с мыслями.

Анна ободряюще смотрела на него. Что он почувствовал в тот момент? Здесь его хотят выслушать. Ему помогут.

Первая беседа продлилась около двух часов. Анна вставляла редкие фразы, помогая ему увидеть многие события его прошлого в совершенно ином свете. После нескольких месяцев работы с психологом жизнь Константина кардинальным образом изменилась. А через некоторое время ему начала сопутствовать удача. «Анна помогла мне увидеть цель, которая меня вдохновила», — подумал Константин, отходя от окна.

---

Глава 7

В дверь позвонили. Анна поспешила открыть и встретила Константина, приветливо ему улыбаясь.

— Как поживаете? — спросил он.

— Великолепно, — ответила Анна и пригласила гостя в малую гостиную, где уже был накрыт стол для чаепития. — Как идут ваши дела после решения проблемы? — поинтересовалась она, разливая чай в чашки из белого фарфора.

— Отлично! Вы мне очень помогли, — улыбаясь, ответил Константин и вопросительно посмотрел на нее.

— Константин, вы христианин, верующий и, насколько мне известно, посещаете церковь?

— Это действительно так, — ответил Константин.

— Я хотела бы услышать ваше мнение об одном случае, который произошел со мной.

— Я внимательно слушаю вас, — ответил Константин, интуитивно понимая, что речь пойдет о серьезных вещах.

Анна подробно изложила, что ей довелось услышать в церкви, а когда закончила свой рассказ, задала вопрос:

— Приходилось ли вам слышать нечто подобное от служителей церкви или от прихожан?

Константин нахмурился.

— Нет, никогда. Но то, с чем вы столкнулись, заслуживает внимания. Я думаю, вам необходимо еще раз пообщаться с этой женщиной. Если хотите, я это сделаю. — Он продолжил: — Я знаю, что такие люди пытаются втереться в доверие к священникам, а также «светлым» людей, но сами они связаны с определенными организациями — их еще называют «люди тьмы». Проявляя показное послушание, они верны своим темным идеям. Я также слышал, что люди подобного типа стараются окружить священников себе подобными и оттеснить истинно верующих, таким образом насаждая церковь себе подобными.

Глаза Анны от удивления округлились.

— И таких людей воспринимают в церкви всерьез?! — воскликнула она.

Константин ответил вопросом на вопрос:

— Знаете, почему большевики выиграли революцию в России?

— Почему же?

— Потому что их никто не воспринимал всерьез. Если вы видели не просто полоумную старуху, то все это очень серьезно и заслуживает внимания. Разузнайте о ней побольше, составьте представление. Вы хорошо разбираетесь в людях. А потом мы решим, что делать дальше.

Константин поднялся, поблагодарил за чай и уже у порога предупредил:

— Будьте осторожны, вы можете нажить себе врагов.

Анна развела руками и произнесла:

— Волков бояться — в лес не ходить.

Когда за Константином закрылась дверь, Анна прошла в комнату и опустилась в кресло. Ей не хватало информации, чтобы верно оценить происходящее. С одной стороны, Бог привел ее в эту церковь, указав этим начало пути к крещению, а с другой — она столкнулась со странной ситуацией.

«Ну что ж, всему свое время», — философски подумала она.

                                    * * *

Наступило воскресенье. Анна поймала себя на мысли, что Говард не безразличен ей и она хочет поскорее увидеть его ярко-синие глаза, в которых отражаются все оттенки неба.

Он позвонил минута в минуту. После дружеских приветствий она отметила его пунктуальность, а Говард похвалил ее английский, который понравился ему еще в Париже. Завязалась непринужденная беседа. Они будто и не расставались. Увлеченно рассказывая о своей работе и о том, как он проводит свободное время, Говард приправлял свое повествование шутками вроде такой: «Работа без развлечений сделала Джека скучным парнем».

Анна смеялась и думала: «Какой же он приятный собеседник». Итальянская непринужденность и веселый нрав удачно сочетались в Говарде с английским здравым смыслом и некоторой сдержанностью, когда истинные чувства словно прятались за мягким юмором. Общение с ним пробудило в Анне те качества, которые упорно воспитывала в ней бабушка. Все эти годы они будто сохранялись в нафталине, ожидая своего часа. Анна никогда не жила в Великобритании, но ей были близки овсянка на завтрак, чашка крепкого чая, хорошие манеры, хладнокровие в чрезвычайных ситуациях, дождливое небо, зеленый газон и клочок земли, которой венчает корона ее величества. Верно заметил один детский психолог: «Что заложено в ребенке с детства, с тем он пойдет по жизни, развивая и обогащая свой путь жизненным опытом». Ее размышления были прерваны появлением серебряного колокольчика в руке Говарда и мелодичным звоном. Такой поворот в разговоре ее снова рассмешил.

— Сейчас, леди, вам предоставляется слово, — напыщенно произнес Говард.

— Ваша честь, я осмелюсь задать вопрос, — включилась она в игру, — но сначала мне нужно кое-что рассказать. Я решилась и буду с вами откровенной до конца.

— На откровенности построен весь добрый мир, — поддержал ее Говард, поудобнее устраиваясь в кресле и приготовившись слушать.

Медленно подбирая слова, Анна начала свой рассказ о необычном случае с Джокондой в Лувре. Повествование Анны повергло Говарда в изумление, но он попытался найти этому явлению объяснение.

— Чтобы я правильно оценил произошедшее, ты не могла бы рассказать о себе то, что можешь или захочешь?

Жизнь Анны делилась на «до» и «после»: она имела в виду свою семью.

— Благополучная и счастливая моя жизнь ничем не омрачалась, — вздохнула Анна. — Сказать, что я жила среди людей добрых, прекрасных и что они были самой лучшей семьей, — это не сказать ничего, нужно долго рассказывать о каждом из них. Мои родители — жизнерадостные и открытые люди, которые разделяли интересы друг друга, любили литературу и живопись. Мой отец преподавал в университете квантовую физику. И для него и для мамы ограниченность понятий «черное — белое», «да — нет» была препятствием на пути подлинного познания Бытия. Родители объяснили мне, что существует еще множество полутонов. Папа считал, что мое мышление не нужно втискивать в общепринятые рамки, дробя те самым мою целостность восприятия. Мама была прекрасной хозяйкой, обладала тонким чувством юмора и отзывчивостью, научила меня хорошим манерам. Каждое воскресенье она пекла какой-нибудь торт, и каждое воскресенье мы с папой ждали сюрприза. Дедушку я не помню: его не стало, когда мне было два года. Бабушка с нежностью заботилась обо мне, молилась о моем здоровье, рассказывала о Боге, но не навязывала мне своих религиозных убеждений. Она считала, что я, когда подрасту, сама смогу сделать выбор.

Так я росла в атмосфере всеобщей любви и радовалась жизни, а потом наступили черные дни. Вероятно, ничто хорошее не может длиться вечно… Они уходили практически один за другим… И сейчас я не могу без содрогания произнести это страшное слово — «умирали». Почти каждый день я посещала храм. Я просила не за себя — за них, и у меня был единственный вопрос к Богу: «Почему, почему Ты так решил?»

Ответа не было, Говард. Только единственный раз, стоя у иконы Николая Чудотворца, я услышала, как мне показалось, легкий шепот: «Только не бойся». Я перестала работать. Душевные раны были слишком свежи, и я считала, что общаться с людьми в этом состоянии было бы непрофессионально.

И вот однажды мне приснился сон. Я стояла в квадратной комнате, залитой светом, с винтовой лестницей посередине, уходящей в открытое очерченное квадратом пространство, через которое было видно ночное небо. На ступенях стоял Иисус в светлых одеждах. Его величественный вид и совершенная неземная красота заворожили меня. Со словами «Ты так прекрасен! Я уйду с Тобой» я сделала шаг к нему. Христос молча выбросил руку вперед, и воздух словно уплотнился: я не могла сдвинуться с места. Его неземной взгляд, полный доброты, побудил меня еще раз произнести: «Я уйду с Тобой». Он, держа руку перед собой, начал подниматься по лестнице. Голос, который я услышала, ни с чем не сравнимый, произнес: «Не время».

Иисус воспарил в звездное небо.

Через несколько дней я вновь начала с воодушевлением работать. Появилось желание творить. Я снова ощутила гармонию в душе и твердую почву под ногами.

— В твоем сознании произошла трансформация, которая позволила тебе, с помощью Бога, перейти на следующий жизненный уровень, — задумчиво произнес Говард. — Позволь мне объяснить тебе это.

Анна благодарно кивнула.

— В связи со стрессом и потерей близких тебе людей на сознательном уровне ты владела собой, но твое подсознание молило о помощи.

«По-моему, мы поменялись ролями, и теперь он выступает в роли психолога», — подумала Анна.

Говард продолжал:

— У тебя обострилось сенситивное восприятие, которое, очевидно, было заложено при рождении. Своим частым пребыванием в храме и обращением к Богу ты, скажем так, обратила на себя Его внимание.

— Масса людей обращает на себя взор Бога, но с ними не случаются такие чудеса, — возразила Анна.

— Как сказать, — парировал Говард. — Я думаю, здесь есть нечто большее, пока мне не ясное. Без многолетних упражнений человек не может достичь такого раскрытия своих возможностей, если в этом не участвует Бог. В твоем случае у Него, вероятно, на это есть причины. Кстати, апостол Павел в своем первом послании к коринфянам называет девять проявлений Духа Святого. Один из них — различие духов. Это способность видеть духовный мир человека.

— Если я правильно поняла, человек устремлен к ангелам Света или демонам тьмы.

— Верно, — отозвался Говард. — Но если позволено, человек может видеть самого Господа. Вот толкование твоего сна.

— Да, звучит убедительно, — согласилась Анна.

— Однако эти способности должны быть овеяны любовью милосердной. Человек не должен гордиться своими возможностями, не поощрять молчаливо зло, радоваться истине. Может быть, в уходе твоих родных, дорогая, кроется причина появления самого Бога, и пришло время поведать тебе о твоих возможностях.

— Не понимаю… Какая причина? — удивилась Анна.

— Ты могла растеряться и сойти с намеченного тебе Пути. Бог не оставил тебя и дал озарение. Так Он направил твои действия и мысли в нужное русло, — осторожно произнес Говард.

«Дорого досталось мне это озарение», — печально подумала Анна.

— С твоих слов я понимаю, что ты просила Бога вести тебя истинным путем, и Он указывает тебе этот путь. Первые шаги: Рим, Ватикан. Познай единую церковь Мою, прими ее.

— Как это понимать? — спросила Анна.

— Поясню. Иисус основал на земле только одну Церковь, а все ее члены должны соблюдать единство духа и не разделяться между собой.

— Логично, с этим не поспоришь.

Анна вспомнила, как складывалась ее поездка.

— Чего же ждет от меня Бог взамен?

— Бесконечной веры, любви и поступка, — последовал ответ Говарда. — Так как без любви от этих возможностей человеку мало пользы.

— Значит, у Бога есть какой-то план для меня? — улыбнулась Анна.

— Это называется миссия на Земле, — поправил ее Говард.

— Вселенная, как я слышала, говорит на языке пятистопного ямба, но в Лувре, по-моему, был обычный слог.

Говард загадочно посмотрел на нее и произнес:

— У Бога много возможностей передать свою мысль человеку.

Их беседа приобрела столь интригующий характер, что они не заметили, как в одном конце Земли наступил вечер, а в другом ночь.

— Нам будет о чем поговорить в следующий раз, — услышала Анна мягкий голос, переходящий в полушепот, в котором она уловила нотки надежды на продолжение общения.

Они сердечно попрощались. Из кабинета Анна перешла в холл. Она находилась под впечатлением от разговора и, обдумывая его, уповала на свой аналитический ум, который всегда помогал ей соединить даже несоединимые на первый взгляд вещи.

---

Глава 8

Константин вернулся домой рано. Его работа позволяла ему самому планировать свое время. Компания, в которой он трудился уже не первый год, за его ум и организаторские способности выдвинула его на должность, которая требовала большой ответственности, но допускала гибкий график.

После деловой встречи Константин заехал в храм. Его заинтересовал разговор с Анной и затронул рассказанный ею эпизод в католической церкви, так как он, христианин, видел у православия и католичества больше общего, чем различий. Он часто ощущал в себе вибрации тонкого мира, которые направляли его мысли в позитивном направлении. Размышляя о вере, он склонялся к тому, что деление на католиков и православных носит скорее исторический характер, и его душа стремилась к примирению и позитивному общению. «Выявление и борьба с „людьми тьмы“ — наше общее дело», — думал он.

Он стал более пристально наблюдать за прихожанами православной церкви и однажды увидел женщину, которая нечасто, но посещала храм. Ее поведение перед иконами походило на какой-то ритуал. У Константина даже появилась своя версия относительно нее — после разговора с Анной. Он ждал случая, чтобы поделиться с ней своими предположениями о подозрительной особе.

Константин был человеком не только общительным, его обаятельная внешность привлекала женщин. Светлые, красивого оттенка волосы и карие глаза с зеленоватым отблеском покорили немало сердец, но он был разборчив в связях. Друзья посмеивались: другой с такой внешностью завел бы гарем. Константин отмахивался, но всегда добродушно. Его родители рано разошлись. Он хотел завести крепкую, дружную семью. Это было главной причиной его разборчивости.

В библиотеке Константина было немало книг о христианстве, и он уже достал одну из них, когда раздался звонок мобильного.

— Привет, Костя, — услышал он рокочущий бас старого друга.

Они дружили еще с тех пор, когда жили в одном дворе, играли в одни игры, дрались и мирились с соседскими мальчишками, делились своими бесхитростными подростковыми, а потом и юношескими тайнами. Такую дружбу проносят через всю жизнь с ощущением полного доверия и такой душевной открытости, которая и мысли допустить не может о предательстве. И неважно, кто кем станет впоследствии, как сложится карьера и дела житейские… Такой друг — надежда и опора на всю жизнь.

Друг в прошлом был военным, а сейчас работал в агентстве, которое открыл четыре года назад. Оно называлось «Частный детектив». Сначала никто не верил, что Михаил, или Майкл, как его иногда называли, раскрутится, но когда он поменял машину, купил квартиру в новостройке и отправил сына постигать азы науки в Европу, друзья поняли — у него востребованный бизнес.

— Ты дома? Тогда без разговоров собирайся — и ко мне, — тоном, не терпящим возражений, пророкотал Майкл.

— Буду, — коротко ответил Константин.

Уже по дороге он думал о том, что, возможно, Майкл что-то слышал об антихристианских организациях или «людях тьмы». Есть ли такие в их городе? Этот момент предстояло уточнить, чтобы не пойти по ложному пути.

Повод для встречи у них был. Вернулась Катерина, жена Майкла, которая навещала сына в Европе. Стол ломился от яств. Катерина готовила восхитительно и с радостью угощала гостя, при этом с обожанием посматривая на мужа, мускулистого и подтянутого гиганта. Когда ужин закончился и все фотографии, под дружный хор одобрения, были просмотрены, Константин с Майклом удалились в его кабинет.

Друзья удобно расположились в велюровых креслах. Майкл плеснул в бокал виски и пристально посмотрел на Константина.

— Ты что-то хочешь мне сказать? Точнее, спросить.

— Однако от тебя не спрятаться, не скрыться, — пошутил Константин.

— Да, я замечаю все, — ответил Майкл. — Выкладывай.

— Дело вот в чем. Как ты считаешь: в нашем городе есть антихристианские организации?

— Вопрос сложный. У тебя есть основания так думать? — посерьезнел Михаил.

— Только предположения.

— Тогда отвечу прямо. Если есть день, то есть ночь. Если есть христианство, то есть и антихристианство. Мир устроен так. Но если есть конкретная ситуация, обращайся. Проверим.

— Спасибо, друг. Буду иметь в виду.

— Дам тебе совет, — Майкл сделал глоток. — Будь с этим осторожен, потому что на каждое действие есть противодействие.

— Учту, — ответил Константин.

Они еще немного посидели. Константин стал прощаться.

— Будь здоров.

— Твоими молитвами. — Майкл дружески похлопал его по плечу.

                                    * * *

Говард размеренно шагал по комнате. Рассказ Анны удивил его и вместе с тем вызвал у него большой интерес. Говард сосредоточенно размышлял. «Иисус, совершенный в Божественном. Винтовая лестница, похожая на ДНК совершенного человека. Квадрат выхода в небо соответствует четвертому измерению — и выше. Диалог с Моной Лизой — поистине чудо. Ее портрет — загадка, которая занимает умы человечества столько веков. Не был ли случай с Анной подтверждением того, о чем написано в книге, которая вышла в далеком 1982 году?»

Говард подошел к полкам и достал книгу в оригинальном переплете. В те времена она наделала много шума. Рассказ Анны мог быть реальным подтверждением того, о чем было написано в книге «Святая кровь, Святой Грааль» в разделе, посвященном произведениям искусства.

— «Отправитель и адресат понимают друг друга поверх толпы… Произведения отданы всем, но их истинные значения адресованы лишь элите… В этом характер символического искусства…» — вслух прочел Говард.

Там же упоминалась, что эти строки могут быть отнесены к творчеству знаменитых художников, в том числе Леонардо да Винчи.

Неожиданно Говард вспомнил вопрос Анны о том, могут ли картины говорить. «Тогда она не решилась продолжить, — думал он. — Вибрации Анны совпали с вибрациями письма, заложенного в портрете Джаконды. Знакома ли она с легендами о тамплиерах? По мнению авторов, на протяжении веков мистический орден последователей тамплиеров, или стражей Храма, охраняет тайну Святого Грааля и правду об истинной жизни Иисуса Христа и Марии Магдалины. Возможно, что могущественные силы, оберегая мою новую знакомую, поселили ее в стране, далекой от интереса к этим темам. Вероятно, она и сама не знает, чем обладает. Конечно, можно предположить, что „голубая кровь“ рассеяна по всей земле и Анна — лишь одна из таких волшебных капель. Ее чудесные способности — та визитная карточка, которая подтверждает генетическую принадлежность к роду…»

— «В собственной крови этой династии находилась сила рода, и все, кто принадлежал к нему, разделяли ее», — прочел он в той же книге.

«Конечно, это лишь моя гипотеза, — подумал Говард. — Если нет других доказательств ее принадлежности к генеалогическому древу, тогда достается „визитка“, которая может явиться подтверждением. Тысячи людей на Земле обладают способностью видеть и слышать информацию из Вселенной, но случай Анны — это нечто другое: о ней заботятся, оберегают, разъясняют, указывают путь. И главное, она допущена к эксклюзивной информации. Вероятно, в ее жизни так было всегда, но она не замечала этого. Когда она осталась одна, ее Небесные покровители заботливо раскрыли перед ней потенциальные возможности», — к таким удивительным выводам пришел Говард в тот вечер.

«Нужно подождать дальнейшего развития событий», — решил он.

---

                                    * * *

После долгих размышлений Константин поспешно набрал номер Анны.

— Слушаю, — послышался хорошо поставленный голос.

— Добрый вечер, могли ли бы мы поговорить на затронутую вами тему?

— Конечно, — заинтересованно ответила Анна.

— Вы знаете, я наблюдательный человек, — начал он, — я часто хожу в церковь и замечаю даже тех, кто лишь эпизодически появляется там. Поскольку мы подняли тему «людей тьмы», я хочу рассказать вам об одном случае.

— Продолжайте, Константин. Я внимательно слушаю.

— Церковь, в которую я хожу, посещает женщина средних лет, на первый взгляд ничем не выделяющаяся из толпы, немного выше среднего роста, нескладная, со скуластым лицом и широко расставленными глазами, светлыми волосами и холодным, колючим взглядом.

— Вы даете столь подробное описание этой женщины, чтобы я могла представить себе тип человека?

— Совершенно верно, — подтвердил Константин. — Что меня в ней насторожило? Я заметил, что она никогда не бывает на исповеди. Допускаю, что она могла прийти не в назначенный час, но мои наблюдения подтвердила еще одна прихожанка, которая видела, как та идет на причастие, и попыталась остановить ее возгласом: «Ты не исповедовалась!»

— И что все это значит? — вставила Анна.

— Я заметил, что эта женщина носит крест, но у меня возникли сомнения в ее крещении.

— Почему? — заинтересованно спросила Анна.

— Некрещеные люди не имеют права идти на исповедь. Я был поражен, когда увидел ее с детьми. Они совершенно не похожи между собой.

— Может быть, у нее второй брак, — высказала предположение Анна.

— Возможно, но эти дети не принадлежат к христианскому миру: по их лицам читалось отсутствие интереса к церкви. То есть они не воспитываются в христианской вере. А по их поведению видно, что они растут в тяжелой обстановке — окриков, может даже побоев…

— Вас что-то беспокоит в этой истории, — поинтересовалась Анна.

— Безусловно.

— И что же?

— Попытаюсь объяснить, — откликнулся Константин. — Большинство подобных людей думает, что им все сойдет с рук. Они рассказывают людям и священникам убедительную ложь о себе. А ложь, как известно, прием «людей тьмы».

— Константин, если я вас правильно поняла, такие люди что-то скрывают, прикрываясь религией, или, еще хуже, преследуют какие-то преступные цели. Познакомьтесь с ней поближе. Тогда ваши сомнения развеются или подтвердятся.

— Она не в моем вкусе, — кисло заметил Константин. Но затем неожиданно воскликнул: — А ведь это идея!

Дело оставалось за малым — при следующей встрече под каким-нибудь предлогом заговорить с женщиной.

Как раз приближался большой церковный праздник. Константин, как всегда, надеялся на удачу.

                                      * * *

В тот день все было как обычно. В три часа Анна покинула дом. Не спеша подошла к автомобилю. Мягко тронув машину с места, осторожно выехала на улицу. Слегка прибавила скорость и покатила в сторону храма, который еще недавно был ей незнаком.

Погода была ужасная: с утра не переставая лил дождь. Оставив машину на стоянке, Анна раскрыла зонт и быстро пошла к знакомым воротам, пересекла двор, вошла в открытые двери и попала в освещенный зал церкви. Свет лился от люстр, расположенных строго посередине, и рассеивался по всему помещению.

«Никого», — отметила она. Но, когда она подошла к алтарю, между колоннами в часовне она заметила мужчину, поправлявшего свечу. Вероятно, он вошел незадолго до нее — на его куртке поблескивали капельки дождя. Зонт Анна поставила у стенки и села. Мужчина обернулся и посмотрел в зал, его взгляд остановился на ней. Анна по белому квадратику на воротничке поняла, что это священник.

Спустившись по ступенькам в зал, он подошел, и они поздоровались. Это был статный мужчина с внимательным взглядом, во всем его облике проскальзывало спокойствие и одухотворенность.

— Я никогда не видел вас здесь, — мягко произнес он.

— Я недавно открыла для себя эту церковь, — ответила Анна.

Он тепло улыбнулся, и она ощутила: ей здесь рады.

— Отец Фабио, — представился он.

— Анна, — ответила она.

Священник вызывал доверие, по крайней мере таким было первое впечатление.

Неожиданно появилась памятная ей старуха и по-хозяйски встала около него, бесцеремонно слушая их беседу.

Анна недоуменно взглянула на священника. Он поймал ее взгляд и вежливо, но настойчиво произнес: «Оставьте нас».

Старуха, как показалось Анне, недовольно сверкнула глазами и удалилась. Святой отец задал вопрос:

— Как вы пришли к мысли о крещении?

— Мой выбор не случаен, — ответила она. — Я долго ходила по церквям…

Анна поведала ему о поездке в Ватикан. Она понимала, что сейчас делает выбор. Что-то еще перевешивало в сторону этого выбора. На ее лице появилась едва уловимая улыбка. Знакомство с Говардом и его знания усиливали ее стремление креститься именно в католической церкви.

Священник пошел в ризницу и вернулся с расписанием месс. Затем объяснил, как и когда происходит подготовка к крещению. Через год, на Пасху, будет проходить обряд крещения.

Брови Анны удивленно взметнулись вверх. Священник заметил удивление на ее лице и сказал:

— За это время вы можете многое изучить и либо остановиться на своем выборе, либо отказаться. В православной церкви будет несколько быстрее. Подумайте.

На последней фразе старуха появилась вновь и больше не отходила от священника. Теперь она вызвала у Анны стойкое чувство неприязни.

Своеобразная манера поведения Марены проявилась и в том, что она последовала за Анной к выходу. Такого типа люди, выставляя себя ревнителями веры, часто являются разносчиками злословия. Анна всегда инстинктивно сторонилась их. Ощущая спиной недоброжелательный взгляд, Анна обернулась, приостановилась и обратилась к женщине:

— Вы что-то хотите мне сказать?

Та отвела взгляд и пробормотала:

— Как вам в церкви, понравилось? Отец Фабио приехал недавно.

Тут ее прервал звонок мобильного. Она достала телефон и пояснила:

— Это Рамила, моя дочь.

— Ну как, он пришел? — отчетливо донесся из трубки низкий, похожий на мужской голос.

— Да, он в церкви, — последовал ответ.

— Тогда скажи ему…

Марена отошла в сторону, и Анна не расслышала дальнейший разговор, но по ответам матери было ясно, что дочь дает ей какие-то инструкции относительно священника, и та во всем с ней соглашается.

Мара торопливо закончила разговор и вновь обратилась к Анне:

— Она у меня такая замкнутая, что даже в церковь не ходит, а вот перед отцом Фабио раскрылась. Он недавно приходил к нам.

По тому, что удалось Анне расслышать, и по развязному тону Рамилы Анна не могла представить эту девицу в скромном образе замкнутости. «Интересно, что эти особы замышляют?» — в Анне заговорила профессиональная интуиция. Почему-то ей вспомнился раздел «Психология лжи».

Изобразив на лице подобие улыбки, Анна поспешила к выходу. Дождь прекратился. Рваные тяжелые облака, гонимые ветром, неслись по небу. Сидя в машине, она пыталась проанализировать ситуацию, но ничего, кроме одной и той же картины, перед глазами не возникало. Внешнее сходство старухи с уродливой хищной птицей, которая пытается вцепиться в священника. «Разберусь позже», — подумала Анна.

Ее мысли перенеслись к отцу Фабио.

Похоже, для него было действительно важно, чтобы церковь для каждого прихожанина была семьей. «Салезианцы», — вспомнила она название ордена, к которому принадлежали священники этой церкви. В Европе она слышала об этом ордене.

Монашеское общество святого Франциска Сальского, известное как салезианцы, чей орден был основан около двух веков назад итальянским священником Джованни Боско из Турина. Впоследствии дона Боско причислили к лику святых. Личность его была уникальна. Еще в раннем детстве Джованни приснился сон, в котором Иисус и Дева Мария указали его предназначение — заботиться о молодежи для Господа.

Салезианцы дона Боско образуют католическую монашескую общину, которая служит общему благу спасения детей и подростков. Они оказывают духовную помощь подросткам, заботятся об их призвании, помогают молодежи укрепляться в христианской вере. Их цели самые благородные и заслуживают одобрения и похвалы.

Миролюбиво настроенной Анне был близок такой подход, созвучный с ее профессией. Она часто говорила своим клиентам: «Я вам помогу, мы найдем верное решение проблемы, все хорошее сбудется, вы только верьте». Однако, не имея иллюзий по поводу человеческой хитрости, Анна интуитивно поняла, что за тонкими хитросплетениями таких скользких людей, как Мара, при общем позитивном уставе общины можно не рассмотреть ее истинных намерений. Вопросов у Анны появлялось все больше, и самый главный — к Богу.

«Наряду со светлым путем, который Ты указал мне, я увидела и теневую сторону церкви. И меня это тревожит и настораживает. Сейчас мне сложно уловить суть происходящего, но, если Ты даешь мне испытание, я, проявляя благоразумие, не останусь равнодушной к тому, что происходит в доме Твоем», — мысленно обратилась Анна к Богу. Она в этот момент не знала, на какой трудный, полный неприятных неожиданностей путь она ступила.

                                    * * *

В будни мессы проходили в вечернее время. Анна выбрала день для посещения, но с утра дул северный ветер. Во второй половине дня погода резко ухудшилась. Через окно она видела, как гнутся верхушки деревьев. Складывалось ощущение, что ветер воюет со всем миром. Вечерело. Анна колебалась, стоит ли в такой ураган выходить на улицу. Но после недолгих раздумий оделась и спустилась во двор. Сопротивляясь мощному ветру, быстрым шагом она дошла до машины. Прихожане уже рассаживались, когда она вошла. Недолго думая, села рядом со степенной женщиной, которая любезно подвинулась и приветливо спросила: «Вы впервые здесь?»

Анна утвердительно кивнула. «Да, община невелика, если они так быстро понимают, кто пришел в первый раз, — подумала Анна. — Значит, здесь все знают друг друга».

Оглядывая зал, она не увидела Мару и осмелилась обратиться к соседке:

— Я не вижу Марену.

Женщина насторожилась и, как показалось, косо посмотрела на нее, отвечая вопросом на вопрос:

— Вы с ней знакомы?

— Нет. Я видела ее пару раз днем в церкви.

— А, — облегченно вздохнула женщина и представилась Марией. Тихо, почти шепотом она произнесла: — У нее здесь свои привилегии, она не ходит на мессы.

— Вообще? — удивленно спросила Анна. До начала мессы еще оставалось время: — Ее дочь тоже не посещает мессы?

— Почти никогда. — Мария поджала губы, а потом произнесла: — А зачем неверующим церковь?

Пришла очередь удивляться Анне.

— Но к ним недавно, по ее словам, приходил священник — отец Фабио.

— Вот как? И до него добрались, — горестно заметила Мария.

Анна замолчала, выдерживая паузу. Может быть, Мария скажет еще что-то? Она знала, что располагает к откровенным разговорам порой даже незнакомых людей.

Мария продолжила:

— На протяжении нескольких лет, еще в приходе… — Анна отметила про себя: «Еще есть и приход», — Мара навязывает свою беспутную дочь священникам, якобы не справляется с ней. Вот вы, салезианцы, и помогите. А на самом деле поощряет ее во всех выходках и безобразном поведении. Когда Рамиле было двенадцать лет, уже было ясно, что она пойдет по плохой дорожке. Не знаю, как работали с ней священники, но толку не было. Уже в семнадцать лет она забеременела. Девица оказалась хитрой и попыталась очернить какого-то мальчишку — якобы от него понесла. В итоге ребенка хоть и зарегистрировали, но мать парня отказалась Рамилу принять, сомневаясь, что это порождение ее сына. Священники уезжали, а Мара укреплялась в церкви, рассказывая вновь прибывшим одну и ту же историю, каждый раз с разными подробностями. Каждый новый священник с рвением начинал возиться с ее дочерью, как будто в городе нет больше подростков, которым нужна их помощь. Но и у Мары никто не помнит чтобы был муж, — загадочно улыбнулась Мария. — Им и деньгами помогают, сама видела.

Если бы Анна в этот момент увидела метеорит, падающий с неба, ее бы это удивило меньше, чем рассказ Марии. Единственное, о чем она успела спросить, — откуда Мария все это знает.

— Ты понимаешь, — Мария уже перешла на «ты», — я же в этой церкви работала, а потом ушла: Мара меня выжила.

«Вот в чем дело, — поняла Анна секрет откровенности своей собеседницы. — Это называется „наболело“».

Заиграл орган. Все встали. Месса началась. Священники стройной колонной вышли из боковой двери и направились к алтарю. Отец Фабио торжественно нес Библию, возглавляя колонну.

Святой отец взошел на амвон и отлично поставленным голосом начал читать отрывок из Евангелия.

— Он у нас настоятель храма, — шепнула Мария.

Весь его облик истинно верующего человека, великолепно подготовленного школой Ватикана и практикой двух десятков лет служения Богу, оказывал благотворное действие на прихожан. Лица у людей светлели, слушая слово Божье. Они ощущали божественный огонек в храме.

Месса закончилась. Прихожане начали подниматься со своих мест, но большинство направилось не к выходу, а в сторону часовни. Мария тоже поднялась, и они с Анной сердечно попрощались.

Анна, наблюдая за людьми, невольно пошла следом за ними. Около величественной колонны часовни стоял отец Фабио в окружении прихожан.

«Они любят его», — подумала Анна.

Когда она увидела сияющие глаза священника, обращенные к этим людям, его внимание, радость от встречи с ними (Анна как никто другой могла отличить истинные эмоции от подделки), она поняла, что и он их любит.

Переходя от одного прихожанина к другому, он бросил взгляд туда, где стояла Анна.

— Вы пришли! — радостно воскликнул он.

И она ощутила себя здесь не чужой, словно Бог в лице этого священника в Своем доме проявил заботу о ней. Они обменялись приветствиями, и он, извинившись, направляясь к пожилому мужчине, на ходу произнес:

— Приходите еще.

Анна направилась к выходу в приподнятом настроении. Тогда она не могла даже предположить, что так замечательно открывающийся новый этап ее жизни закончится почти трагически…

Домой Анна вернулась поздно вечером, сосредоточенно обдумывая новую информацию и свои впечатления. Она старалась связать их с теми сведениями, которыми располагала до этого. Ей не хотелось делать поспешных выводов, но интуиция подсказывала, что Мара и ее дочь — «люди тьмы».

                                    * * *

Икона «Сердце Иисуса» стояла на столике, за которым Анна сидела. Эта икона попала к ней чудесным образом. Однажды Анна посетила древний храм. Священник, который был в храме, посматривал в ее сторону. Через некоторое время он прошел в ризницу и вынес небольшую икону. Он произнес единственное слово: «Возьми». Теперь она внимательно всматривалась в прекрасное изображение Иисуса и пыталась найти ответы на мучившие ее вопросы.

Легкое колебание воздуха. Затем в ее сознании отчетливо прозвучали слова: «Я дам тебе уроки Бытия. Откроешь мир ты новый для себя. К окну ты подойди, увидишь свет и тень».

«Нравоучительное послание, — подумала Анна. — Не знаю, за что Ты меня любишь, но знаю, что любишь. Спасибо Тебе за доверие, я постараюсь оправдать его», — прошептала она.

---

Глава 9

Утром Анна позвонила Константину. Ей необходимо было поговорить с ним о том, что она услышала от Марии.

— Слушаю, — ответил бодрый голос.

— Вы могли бы найти сегодня время для встречи со мной? Нужно кое-что обсудить.

Он понял сразу: Анне есть что рассказать.

— Я заеду к вам во второй половине дня, — коротко ответил Константин.

                                    * * *

Чисто выбритый, в модном костюме и новой сорочке — таким увидела его Анна, открыв дверь. Он словно олицетворял собой преуспевающий бизнес. Усаживая Константина в удобное кресло, Анна любезно поинтересовалась:

— Что будете пить?

— Если можно, чашечку чая, но позже. Сейчас я слушаю вас.

По мере того, как Анна рассказывала, лицо Константина становилось все серьезнее, но он не проронил ни слова.

— Константин, эта информация получена неофициально, и мне хотелось бы вместе с вами углубиться в ее анализ.

— Да, священникам не всегда приходится жить в безбрежном спокойствии. В их деятельности подстерегают опасности и искушения, — заметил Константин.

Анна принесла чай. Константин взял чашку и сделал глоток. Он не торопился с выводами. Он обдумал все, что услышал, а потом произнес:

— У меня выстроилась такая схема, — в этой формулировке чувствовался его технический склад ума, — что Марена с дочерью живут своей жизнью, но имеют надуманную причину, чтобы втереться в доверие к священникам. Возможно, те подозревают подвох, но, следуя своим моральным принципам, любви к ближнему и уставу ордена, берутся за работу с ее дочерью как с трудным подростком.

— Но она уже далеко не подросток, — заметила Анна.

— Я прослеживаю их путь изначально, — уточнил Константин. — На первый взгляд, все благопристойно. Мать работает в церкви, приглядывает за чистотой, но, скорее всего, рассчитывает на дополнительное участие в проектах, которые оплачиваются из благотворительного фонда.

— Откуда вы это знаете? — поинтересовалась Анна.

— Я сам принимаю участие в таких проектах в нашей церкви, правда, на общественных началах. Но малообеспеченные люди получают за свою деятельность зарплату.

— Это справедливо, — откликнулась Анна.

— Так вот, эта женщина постоянно крутится в церкви и пытается втереться в доверие… Уверен, что без лжи в свою пользу там не обошлось. Думаю, что она часто общается со священниками и имеет потенциальную возможность понять их характер и слабые стороны. Заметьте, она работает там уже давно и у нее есть свой подход. Постарайтесь узнать, не окружает ли Марена себя девицами, подобными ее дочери. А потом, под видом работы с молодежью, не протежирует ли их священникам. Эти священники приехали в не католическую страну… Поверьте, им самим в голову не придет, что возможно настолько двусмысленное поведение. Надо отдать должное, готовят их для такой работы великолепно. Не забывайте, что «люди тьмы» летят на свет, требуют к себе повышенного внимания и любыми способами, не исключая интриги, оттесняют в сторону истинно верующих.

— Согласна. Вероятно, Мария ей чем-то не угодила, и она ее выжила, — ответила Анна.

Собираясь уходить, Константин слегка самонадеянно заявил:

— С женщиной, о которой я вам говорил, я познакомлюсь обязательно. Чутье говорит мне: там тоже не все гладко.

---

                                    * * *

Сумерки заполняли комнату. Анна включила свет и устроилась в кресле, с нетерпением поглядывая на часы, которые стояли перед ней. Хрустальный шарик, расположенный посередине циферблата, мерно отсчитывал секунды.

Сегодня Говард встречался со своим другом Ирвином, а потом они с Анной договорились побеседовать в скайпе.

Часы показали шесть вечера, и одновременно прозвучал долгожданный звонок.

— Я в эфире, — услышала Анна задорный голос, и через несколько секунд на экране появился довольный улыбающийся Говард. Он держал в одной руке стакан сока, а другой махал ей с экрана. — Хорошо выглядишь, — произнес Говард.

Их глаза встретились.

— Заждалась своего друга? — полушутливо спросил он. — И не напрасно. Твой друг пришел с хорошими новостями.

Анна засмеялась и в тон ему ответила:

— С плохими новостями здесь не принимают.

— Тогда слушай. Тебе известно что-либо о рыцарях-тамплиерах, живших на Земле Обетованной города Иерусалима?

— Говард, — шутливо изобразила обиду Анна, — если я живу в другом часовом поясе, это еще не значит, что я ничего о них не знаю. Конечно, я знаю. С раннего детства бабушка рассказывала мне легенды о рыцарях в белых плащах с вышитыми красными крестами. Они смелостью превосходили всех и всегда побеждали в битвах. Мне казалось, что они были бабушкиными братьями родными — так хорошо она их знала. И еще бабушка рассказывала о волшебной чаше Грааля, которая подарит мне здоровье, если попросить. Надо сказать, что в детстве я была слабым ребенком, но, вероятно, мольбы бабушки возымели действие — и все мои болезни отступили.

— В таком случае документальный триллер «Святая кровь — Святой Грааль» может быть тебе знаком? — спросил Говард.

— Эта книга, к сожалению, мне не знакома. Но я обязательно найду и прочту. О чем она?

Он постарался кратко, но точно изложить суть.

— Дорогой мой, ты хочешь сказать, что столь монументальное и захватывающее исследование, описанное в книге, может быть связано каким-то образом с моей скромной персоной? И еще, — уже опасливо добавила Анна, — церковь, насколько я знаю, отрицает деятельность приората и многое другое из того, о чем ты мне сейчас поведал. Она отрицает также возможность диалога простого человека с Богом. Это удел лишь посвященных, то есть священников.

— А кто тебе сказал, что для тебя это невозможно? Не знать — не значит не иметь, — глубокомысленно изрек он.

Этот человек, который понравился Анне сразу, сейчас вызывал у нее все больше доверия.

— Говард, — решительно произнесла Анна, как пловец, который, никогда не прыгав с головокружительной высоты утеса в море, решает рискнуть, — я могу доверить тебе одну историю?

— Конечно.

— Может быть, ты поможешь разобраться, какого поступка, как ты однажды сказал, ждет от меня Бог? Даже не знаю, с чего начать…

— Давай по порядку, — подбодрил Говард. — Расскажи только то, о чем хочешь.

— Попробую, — вздохнула Анна.

Она рассказала Говарду, с чем столкнулась в церкви.

— Как ни прискорбно, разоблачить эту старуху, судя по всему, никому не удалось, — завершила она.

Медленно отпив глоток сока, Говард начал вслух рассуждать:

— Ты назвала их «людьми тьмы», но у этого типа людей есть более древнее название. Такие женщины существовали во все времена и за двадцать веков ничего, как я заметил, не изменилось.

— Какое же название? — заинтригованно спросила Анна.

— Ведьмы.

— А ты знаешь, Мара похожа на ведьму…

— Мара? — заинтересованно переспросил Говард. — В буддизме это имя ассоциируется со злом и страстями, а в переводе с пали означает «убийца».

— Но ее полное имя Марена, — сказала Анна.

— Минутку, — Говард поднялся и направился к стопке книг, аккуратно сложенных на столе. Выбрав нужную книгу, он нашел страницу на букву «М». Вернувшись к монитору, он произнес: — Имя Марена переводится как «ожесточенная».

Они с Анной многозначительно переглянулись.

— С древних времен известно, — продолжал Говард, — что ведьмы охотятся на священников. Находят их слабые места и, если священник не успеет защититься молитвой или крестом, а главное, верой в свое спасение, он может погибнуть, — если не физически, то духовно. Позволю себе предположить, что если кто-то из ранее прибывших священников проявил лояльность и пошел на поводу настойчивых вымогательств этих двух особ, — я имею в виду мать и дочь, — ведь священники тоже люди, — а потом уехал по истечении срока… В таком случае эта женщина почувствовала свою силу в одной церкви и теперь пытается повторить успешный сценарий в другой.

— Значит, эта неприметная старуха со склонностью к злу может быть опасной? — обеспокоенно произнесла Анна. — У нее есть возможность создать невидимую паутину для священников с управляемыми ею нитями. А в случае угрозы разоблачения она сумеет прикрыть своих единомышленников. Выходит, слухи о ней не беспочвенны? Но я хотела бы понять: почему мне показали эту непростую ситуацию? — обратилась Анна к Говарду.

— Понять это нетрудно! — воскликнул Говард. — Обычно «люди тьмы» все-таки допускают промах, и тогда человек из семьи Света воспользуется этим промахом. Ты спрашиваешь, почему ты это увидела? — Анна кивнула в знак согласия. — На этот вопрос отвечу так. Вероятно, на Небесах решили, что, учитывая данные тебе возможности, у тебя хватит мужества бороться с силами зла в этой церкви. Любой храм на Земле — Божий дом. Это твоя миссия. Они создали тебя и знают, что ты не останешься равнодушна к подобным безобразиям. Для «людей тьмы» во все времена равнодушие и молчаливое безразличие были благоприятной почвой для реализации их разрушительных планов.

— Значит, я должна сражаться с ведьмами? — удивилась Анна.

— Но при божественной поддержке, — объяснил Говард, — у тебя с этим каналом сильный резонанс. Не сомневайся: ты не знаешь своего потенциала до конца. Но на этой ступени ты готовишься, образно говоря, войти в крещенскую купель и должна совершить благородный поступок. Ничего удивительного в этом нет, силам зла всегда противостояли силы добра. А добро, как известно, побеждает зло.

Анна сразу не нашлась, что ответить; широко открыв глаза, смотрела она на Говарда, но потом тихо и уверенно сказала:

— Я готова.

Ей почему-то вспомнились рыцари-тамплиеры, которые сражались за веру.

Говард был рад, что может быть полезен Анне. Она нравилась ему все больше. Он благодарил Бога за счастливый случай, который свел их в Париже.

Спать Анне после разговора с Говардом не хотелось. Она подчинила строгому анализу имеющуюся у нее информацию и поняла, что Бог возложил на нее надежду. Но удастся ли ей выполнить такую ответственную миссию?

---

Глава 10

На следующий день Анна отправилась на воскресную мессу. Оставив машину в тупичке, она торопливо прошла по тропинке, которая вела к широко распахнутым воротам церкви. До начала мессы еще оставалось время. Прихожане небольшими группами стояли во дворе, разговаривая между собой.

Она сразу прошла внутрь. Через несколько минут люди начали заполнять зал. По окончании мессы Анна направилась в часовню. Здесь собиралась группа для занятий по катехизису, которые были частью подготовки к крещению.

На воскресных мессах, посещение которых являлось для католиков обязательным, она ни разу не видела Марену. Слова Марии обрели смысл. С Марией при встрече Анна приветливо здоровалась, но больше не пыталась заводить разговор о Марене и ее дочери, опасаясь вызвать подозрения и ненужные сплетни.

Занятие началось. Неподдельный интерес возник у нее к познанию истин, которые доступно и, можно сказать, вдохновенно доносил до слушателей отец Фабио. Анна присмотрелась к нему основательнее. Он был многогранен, образован и обаятелен. Но в его располагающей, открытой манере общаться была тонкая грань недоступности. Однако его доброта по отношению к людям была безгранична.

«Да, — однажды подумала Анна, — человек и священник он замечательный. Однако ему будет нелегко среди большой прослойки людей с их тягой к черной магии и злословию».

Ей даже стало жаль его, потому что доброта — качество, которое могут ценить люди духовно развитые, а те, кто не знает, что такое сострадание, из-за морального невежества и дисбаланса в душе будут бессовестно этой добротой манипулировать. Среди таких людей это качество в мужчине считалось слабостью характера.

Однажды после занятий отец Фабио обратился к Анне:

— Как вы? Вам все понятно?

— Да, вы очень хорошо рассказываете.

— Рад, очень рад, — заулыбался он. — Приходите чаще на занятия, в них большая польза. Мир несовершенен, — продолжил он, — но благодаря духовному развитию людей он становится значительно лучше.

— Люди стремятся к совершенству. Наверное, Бог хочет помочь нам в этом, — сказала Анна.

Отец Фабио одобрительно посмотрел на нее и молвил:

— Постарайтесь добавить к совершенству немного любви и, может быть, вы поможете нам в работе с несовершенными или заблудившимися душами. Я изучаю вас. Вы не такая, как все.

— Надеюсь, в хорошем смысле, — засмеялась Анна.

— Конечно, конечно, — поспешил ответить он.

Во время их разговора она боковым зрением заметила, как две девицы пристально и недовольно наблюдали за ними, о чем-то шушукаясь. Когда Анна попрощалась со священником и пошла к выходу, она мельком окинула их взглядом. Злоба, с какой они посмотрели на нее в ответ, поразила ее. Это была открытая враждебность и еще нечто, чего Анна сразу не уловила. Их вызывающий вид не внушал ни симпатии, ни доверия, и от нее не ускользнула манера их фривольного поведения.

«Ну что ж, — подумала она, — они могут приходить сюда. Ведь это Божий храм, он открыт для всех». Но тотчас же возник вопрос: с какими помыслами здесь находятся эти особы?

Уже на выходе она слегка повернулась и увидела, как они быстро подошли к священнику. С его лица исчезла улыбка и набежала легкая тень серьезности.

«Ревность… это ревность!» — пронеслось в ее мыслях то, чего она сначала не смогла понять в их взглядах.

Она вспомнила притчу: «Не любит распутный обличающих его, и к мудрым — не пойдет». «В следующий раз присмотрюсь к ним более внимательно», — подумала Анна, помня наставление отца Фабио.

                                    * * *

Заканчивался пост, приближалась Пасха. Анна часто посещала храм в дни религиозных праздников. Она познакомилась и с другими священниками. Все они производили достойное впечатление. У каждого нашлось для нее приветливое слово и одобрение ее выбора. Здесь не жалели ни сил, ни времени на духовную работу с прихожанами, и люди приходили в церковь не ради формального соблюдения обрядов, а с радостью. Однако девицы, которых Анна приметила, были не одни: еще несколько человек подобного типа появились в церкви и присоединились к ним. Они садились на первый ряд перед алтарем, а когда люди подходили к священникам, старались оттеснить их в сторону, задавая священникам какие-то никчемные вопросы.

К тому времени Анна познакомилась с некоторыми прихожанами. Однажды после мессы, сидя рядом с интеллигентной женщиной, которая оказалась преподавателем английского языка, она спросила:

— Галина Николаевна, а что все это значит? — указывая на группу разухабистых девиц.

— Молодежь, — со вздохом ответила та.

— Кто? — удивленно спросила Анна. По виду девицам было далеко за тридцать, и они пришли явно не за пасторскими напутствиями. — Это молодежь? — в голосе Анны прозвучала ирония. Она знала, что устав салезианцев гласит о работе с детьми и подростками, а у основателя ордена Дона Боско была помощница, которая работала с девочками.

— Вы еще не видели, как они себя ведут, — укоризненно посмотрела в их сторону педагог.

«И слава богу», — подумала Анна.

— Для них священники — это мужчины-иностранцы, вот и все, — коротко объяснила Галина Николаевна.

Предположения Константина по поводу определенного типа девиц, привлеченных в церковь Марой, стали подтверждаться: к такому очевидному выводу пришла Анна. Однако за столь долгий период она так и не увидела ни матери, ни ее дочери Рамилы на занятиях в церкви, не говоря уже о мессах.

---

Глава 11

Наступил светлый день Пасхи. Утром весенние лучи солнца возвестили о торжественном празднике. Церковь утопала в белых цветах, украшающих алтарь с изображением Девы Марии, подножие статуи Иисуса Христа и часовню папы Иоанна Павла II.

Отец Фабио с министрантами, как уже знала Анна, приложили немало усилий, и эта красота усиливала праздничное настроение. Месса прошла с воодушевлением. Все собрались в комнате, как ее называли прихожане, «для чаепития». Там был установлен экран, и в прямой трансляции папа римский поздравлял католический мир с праздником. Прихожане поздравляли друг друга.

— Рамила, — послышалось за спиной Анны.

От неожиданности она резко обернулась. Какая-то женщина окликнула долговязую девицу, которая стояла у стены, буквально подпирая ее. Но еще большей неожиданностью было черное пятно, которое увидела Анна. «Это же ее аура», — ужаснулась она.

Внешность девицы соответствовала ее ауре. Неопределенного возраста, смоляные черные волосы, глубоко посаженные черные глаза смотрят исподлобья, желтовато-смуглая кожа. Все это отчетливо выделялось на фоне белой стены. Одежда на размер меньше, чем требовали приличия, вытянутые в трубочку губы с немыслимо розового цвета помадой.

Профессиональным взглядом Анна отметила: «Агрессия, аномальная развращенность; такой тип людей идет на все что угодно, в том числе на преступление».

«Ей нужен дом, только другой — психиатрический», — невольно подумала Анна.

Рамила злобно смотрела на окружающих. Потом перевела сверлящий взгляд на священника. Анна заметила, что он предпочел не встречаться взглядом с этой девицей.

Не успела Анна прийти в себя от увиденного, как в ее поле зрения попала группа людей. В центре ее стояла Марена в окружении тех самых девиц, которых Анна назвала «летучий отряд».

Вот одна из девиц, чуть ли не спотыкаясь, мчалась к той из середины зала.

— Мара, ты звонила? Я не слышала… — она держала в руке телефон.

Мара была лет на тридцать старше этой особы. Что их связывало? Ответ напрашивался сам собой.

«Господи, — обратилась Анна к Богу, — в такой трепетный день Ты показал мне все, что я должна была увидеть в доме Твоем. Я должна с этим бороться? Как? Вразуми!» Это все, что она могла мысленно произнести, опускаясь на колено перед алтарем.

Ответа Анна не услышала — и задумалась. Она не представляла, как и чем может помочь. Она поспешила к выходу.

                                    * * *

Уже дома, заваривая чай, Анна пыталась оценить ситуацию. Праздничное настроение было нарушено неприятными ощущениями. За окном сгущались сумерки. Усталость последних дней дала о себе знать, и она легла пораньше, но уснуть не могла. Лежа в своей постели, Анна пыталась расслабиться, ожидая прихода сна.

Подобное состояние между дремотой и бодрствованием раньше всегда помогало ей размышлять. А поразмыслить в этот весенний вечер было о чем.

Старуха Мара, ее дочь, девицы разных мастей и национальностей… Засыпая, Анна вспомнила слова Говарда: «Ведьмы и священники…»

                                    * * *

Анна терпеливо наблюдала за развитием событий. Уже сейчас она интуитивно понимала, что ей не избежать прессинга со стороны этой «группировки». Уловки, которыми они пытались прикрыться, были шиты белыми нитками. А их лицемерное поведение окутывало окружающих и вводило в заблуждение. Однако Анна внутренним зрением видела среди них сплошную тьму.

Ее наблюдения подтвердил недавний разговор с министрантом. Встретились они во дворе церкви. В разговоре Адам, так звали министранта, обронил: «Нам видно оттуда, — он имел в виду место, где они стоят во время мессы, — в ком среди прихожан есть свет. Знаете, — удивленно сказал он, — его очень мало. Свет есть в вас и еще в нескольких прихожанах, но в основном — темнота».

Потом он опасливо посмотрел по сторонам. Анне показалось, что он пожалел о сказанном. Она быстро перевела разговор на другую тему.

Сейчас, размышляя над этим разговором, она хотела понять, на чем держится эта пополняющая свои ряды группа «темных», с которыми священники-монахи рискнули работать. Было ясно, что Марена, умело привлекая к делу свою дочь, пыталась насадить собственные принципы в церкви. Ей вспомнилось предположение Говарда: со временем Рамила станет опаснее своей изворотливой мамаши. О том, что стало очевидным для Анны за короткое время, давно знали священники, но что мешало им поставить Марену на место? Этому пока не было объяснения…

Такие мысли занимали Анну в это теплое весеннее утро.

---

Глава 12

В пасхальные дни священники навещали прихожан. Анна решила пригласить отца Фабио и Старую Даму. Алисе Иоганновне Анна о происходящих событиях не рассказывала: не хотела нагружать ее тем, чего и сама еще до конца не понимала, к тому же та чувствовала себя неважно.

В полдень Анна позвонила Старой Даме и торжественно объявила:

— Приглашаю вас отметить у меня светлый день Пасхи! С нами будет… — она сделала паузу, — отец Фабио.

Старая Дама оживилась.

— Конечно, приду. А как, когда? — взволнованно спросила она.

— Я договорюсь о встрече со святым отцом и в этот день заеду за вами.

                                    * * *

Приехав в церковь, Анна без труда нашла отца Фабио. Он радостно встретил ее.

— Вы могли бы посетить наш дом в пасхальные дни? — вежливо спросила она.

— Конечно, я посмотрю свое расписание и приеду к вам.

---

Уже ближе к вечеру раздался звонок. Священник назначил время встречи, и Анна объяснила, как проехать к ее дому.

— Я хорошо знаю этот район, — сказал отец Фабио, — там проживает пожилой прихожанин, которого я часто навещаю.

                                    * * *

В прозрачной тишине утра на территории православной церкви раздался мелодичный перезвон колоколов, возвещая о Великом празднике Пасхи. Анна тепло поздравила Константина. Позже, в пять часов, у нее зазвонил телефон, и его радостный голос возвестил:

— Удалось!

— Что удалось, уточните? — попросила его Анна.

— Ну как же, я не только встретил еще раз ту женщину, о которой вам рассказывал, но и успел с ней познакомиться. Через несколько дней я смогу определить, стоит мне этим заниматься дальше или я ошибся.

— Хорошо, договорились, — ответила Анна.

                                    * * *

Дело было так. В то утро прихожане шли в церковь на освящение пасхальных куличей. Константин находился в церкви с утра: он пришел к началу службы. В полдень он вышел во двор церкви, увидел знакомых прихожан, которые покупали свечи, и направился к ним. К очереди пристроилась женщина, которую Константин надеялся встретить здесь. Он быстро отошел и укрылся за могучим стволом раскидистого, уже зазеленевшего дерева. Вскоре женщина вошла в храм. Там она пробыла относительно недолго и, когда она пошла к воротам, Константин покинул свое укрытие и, лавируя среди людей, устремился за ней.

— Поздравляю с праздником, — произнес Константин, слегка наклоняясь в женщине.

Она резко обернулась. Он изобразил удивление и пробормотал:

— Извините, ошибся… но все равно поздравляю.

Ее глаза с холодным прищуром быстро оценили его внешность, но еще быстрее — его дорогой костюм.

— Спасибо, — ответила незнакомка, — и вас с праздником.

— Разрешите пройти, — вежливо просил он людей, галантно пропуская женщину вперед себя.

Когда они вышли из толпы, он представился:

— Константин.