Бесплатный фрагмент - За жизнью

ВСТУПЛЕНИЕ

Жизнь главного героя, о котором написана данная книга, была насыщенной, успешной, стремительно развивающейся. Многие могли позавидовать его успеху, яркости и легкости, с которой он всего смог добиться. Даже несмотря на то, что путь казался особенно тяжелым, и в какой-то миг герой остался совсем один. Но, как говорят, мир не без добрых людей — был с ним рядом еще человек, девушка, которая поверила в него и осталась рядом. Все хорошее рано или поздно заканчивается, и жизнь может оказаться не такой, какой представляется на первый взгляд.

Люди, с которыми он учился, встречался, лечился, когда это требовалось, были схожи по статусу: успешные и влиятельные личности. Ну и, конечно же, не стоит забывать о родителях. На первый взгляд все казалось замечательным, пока не пришло время посмотреть нашему герою на жизнь совсем под другим углом, заглянуть в потаенные глубины собственной души, оценить ситуацию со стороны. Ведь ему в голову даже не приходила мысль, что нужно задуматься. Такая жизнь героя устраивала, и он не мог знать, что в один день все перевернется…

Об этом и многом другом пойдет рассказ. Все, что написано, является выдумкой, любые совпадения случайны.

Глава 1

Ущелье

Палящее солнце высоко поднялось над горизонтом. Невидимые глазу лучи никого не щадили в округе, прожигая землю. Однако ничего живого рядом и быть не могло, как и намека на источник воды.

В этот день на краю отвесной скалы стоял старец с клюкой, вглядываясь вдаль, в ущелье. Рука у него была поднята на уровне бровей, ладонь сложилась в козырек — так он защищал глаза от солнца. Он плавно смотрел из стороны в сторону. Его седая борода, что спускалась к стопам, кончиком чуть касалась земли. Волосы на макушке ложились на плечи и тоже были тронуты сединой. И только густые брови, не выжженные солнцем, казались двумя черными росчерками пера. На старце была белая накидка-плащ с внушительным капюшоном, настолько большим, что его лицо будто затерялось в его глубинах.

Для него этот день был особенный, не такой, как остальные, на протяжении многих лет. Ничем не сменяющиеся картинки казались обычными, ничем не примечательными, если не брать во внимание то, что солнце стояло в зените и опаляло каждый клочок земли. Ущелье превратилось в пасть, которая пожирала любую форму жизни. Оранжевый цвет камней и песка устрашал. Было понятно: солнце тут хозяйничает и рисует так, как ему захочется. Это его земля, его пейзаж.

Старец продолжал всматриваться в ущелье, как заметил внизу яркий шар, переливающийся всеми цветами радуги. Легкий гул донесся до старческих ушей. Шар словно исполнял акробатический номер: вытягивался в стороны, изображая разные фигуры — треугольник, ромб, многогранник. Цвета радуги разделялись и смешивались, создавая новые оттенки, пытаясь получить розовый или бордовый. Шар светился ярко, затянув выступление, поражая воображение. Только зритель был один.

В скором времени все рассеялось, как разноцветный дым, который испарился так же неожиданно, как и появился, и старец увидел внизу черное пятно. С трудом можно было разобрать, что внизу появилась неподвижная фигура. Человек это или заблудившийся зверь, точно сказать старец не мог.

Еще вчера там была лишь желтая гладь, пустошь, камни и песок.

Сегодняшний день перевернул жизнь старца, он ждал его сотни лет и понял, что в ущелье лежал вовсе не зверь. Глубоко вздохнув, он повернулся и ушел, подставляя спину безжалостному солнцу, опираясь на клюку, тихо перебирая ногами. Со стороны казалось, что он не идет, а плывет, а полы плаща не колыхаются.

Приоткрыв глаза настолько, насколько это было возможно, а точнее, насколько позволило палящее солнце, человек, что лежал на спине в ущелье, смотрел вверх. Руки его были раскинуты в стороны, взор устремлен в голубое безоблачное небо.

«Где я?» — первое, о чем подумал человек.

После чего захотел встать, но его попытка не увенчалась успехом. Как разряд тока, пробрала мысль о том, что он не хозяин своему телу. Оно ему не подвластно. Мозг кричал: «Пошевели пальцами ног, рук!» Конечно же, реакции на это не последовало, очередная попытка не дала результат. Одно человек точно понимал на данном этапе: он сгорал заживо под жалящими лучами солнца. Они его не щадили. Сознание оставалось ясным, и это давало надежду на спасение. Во рту все пересохло, мучила жажда, он не мог даже сглотнуть, язык прилип к небу, стенки горла будто ссохлись и сжались.

Паника стала потихоньку им овладевать, как в голове возникло еще два вопроса: «Как я сюда попал и как отсюда выбраться?» После чего закрыл глаза и ушел в небытие.

Через некоторое время глаза вновь открылись, будто сами собой. Спал он в это время или потерял сознание от недомогания, человек не знал. То, что он еще дышит, — это, безусловно, радовало, даже находясь в таком странном безвыходном положении.

Взору представилась точно такая же картина: чудесного цвета небо, палящее солнце, выжигающие кожу лучи. Губы потрескались и начали кровоточить. Облизнув их, он почувствовал металлический привкус во рту.

Птичий крик разорвал тишину. Звук стал приближаться, усиливаться, устрашать напором. Во̀роны кружили вдалеке, словно черное облако, надвигаясь к нему. Тень от мельтешащих в высоте птиц пробежалась по лицу, на секунду защитив от безжалостных лучей.

Во̀роны парѝли, ожидая, когда он перестанет дышать, и они смогут насладиться им вдоволь. То, что это падальщики, человек понимал, но продолжал лежать на спине, раскинув руки.

Некоторые птицы спустились и ступили на раскаленные камни, подпрыгивая к жертве, но не решаясь накинуться и клюнуть.

«Это сон, — гуляли мысли, пытаясь защитить тело, которое через несколько часов могло стать обедом для черных падальщиков. — Мне все это снится, — стал верить этим мыслям человек, пытаясь сглотнуть. — Все верно, во сне бывает так, когда не можешь пошевелиться, бежать, когда тебе страшно. Но если я сплю, почему чувствую боль? Почему сгораю на солнце, которое меня превращает в пепел?»

Он не мог разглядеть, во что был одет, лишь предполагал, что какая-то накидка закрывала торс от пояса до колен. Открытые части тела он не видел, но знал, что кожа стала ярко красной, местами покрылась коркой и начала трескаться. Его пожирало солнце.

В какой-то момент человек подумал, а сможет ли пошевелить головой и, не развивая мысль, попробовал это сделать. Неожиданный успех. Так он мог хотя бы отвернуть лицо от палящего солнца, спасая глаза.

Но тут же его потухающее сердце пропустило удар и забилось у горла. Он увидел во̀рона и не поверил своим глазам. Он был настолько огромен, что, наступив ему на лицо, попросту раздавали бы. Когти сверкали, словно ножи, торчали лезвиями из лап. Клюв размером с его руку. Черный, точно уголь. Когда во̀рон оглушительно гаркнул, тень от одного распахнутого крыла накрыла все тело человека, словно одеялом. Два-три метра, это точно.

Повернув голову вправо, человек увидел, что другой во̀рон стоит, склонив к нему свою голову, щелкая в предвкушении клювом, и стало понятно, что его час настал. Появление птиц не случайно — твари не отпустят его. Нужно только проснуться, и этот кошмар закончится.

Лежавший на земле стал медленно закрывать глаза, понимая, что больше их не откроет. Мысль «где я?» так и пульсировала в голове. Теряя сознание, догнал вопрос «А кто я?» Распахнул глаза от удивления в поисках истины и заметил, как на вершине горы, на выступе, который словно парил в воздухе, появилось какое-то движение. Ему трудно было понять, человек это или мираж. Своим глазам он не верил, но заметил, как силуэт повернулся к нему спиной и стал удаляться, пока совсем не скрылся из виду.

Для него это видение казалось мимолетным, скользящим, на которое не стоило обращать внимание и уж тем более звать на помощь. Хотя крик бы все равно застрял в горле, не в силах вылететь из потрескавшихся губ даже в виде шепота.

Глаза закрылись сами собой, силы покинули его, исчерпали себя, не давая даже надежды на борьбу. Да и открывать глаза здесь, в ущелье, кишащее падальщиками, не было желания. Даже если это сон, ему такой сон не нравился.

***

«Проснулся, — сформировалась мысль в голове. — Что происходит? Где я?» — но ответ не приходил.

Человек ощущал, как голова его сужается, либо мозг раздувается, и вот-вот лопнет, точно воздушный шар. На секунду даже подумал, что сходит с ума. Паника захлестнула его, но он нашел в себе силы и через некоторое время успокоился. Сердце учащенно колотилось, будто при каждом ударе выпирало из груди, словно внутри сидел маленький человек и стучал кувалдой по двери. Только дверью была грудная клетка, а кувалдой — всего лишь орган, его сердце. Ощущение было странное, незнакомое, точно три дозы адреналина вкололи.

На этот раз, когда глаза открылись, и вернулось сознание, первое, что стало ясно — он жив. Второе — он лежит на мягкой кровати, солнце его не сжигает. Под головой подушка. На нем — одеяло. Матрац словно был наполнен водой, покачивал его из стороны в сторону. Вся постель казалась белоснежной и мягкой, словно пух.

Тело теперь принадлежало ему только наполовину. Это изменение в себе не осталось без внимания. К тому же, его нос уловил запах еды, и во рту начала выделяться слюна.

— Это, безусловно, лучше, чем лежать под палящим солнцем, — вслух сам себе сказал человек. Оглядевшись, понял, что он в комнате один. — Значит, это был сон, только почему я проснулся не в своей спальне? — задал вопрос в пустоту.

Будто псих в лечебнице. Белые стены, белая кровать — человек лежал и сам с собой вел беседу. На нем появилась кипельно-белая накидка, напоминающая халат, из хлопка, только одевалась через голову. Пуговицы или молнию он не увидел.

Вопросов в голове становилось все больше, ответы на которые хотел получить незамедлительно. Вот только у кого спросить, кому их задать — не совсем ясно. Да и признаться честно, он боялся крикнуть, позвать кого-либо на помощь.

Стены в комнате были, конечно же, белые, чистые, словно недавно здесь сделали ремонт, только запаха краски не ощущалось. В помещении больше ничего не стояло — ни стульев, ни столов, ни шкафов, ни тумбочек. Просто голое помещение с кроватью посередине.

Ясно стало одно: он не дома, но и не в ущелье. Сон во сне — такое тоже бывает. С ним, наверное, такое и происходит.

Вход в комнату был завешан белой тканью вместо двери, с нарисованным на ней человеком в полный рост. В доспехах, словно рыцарь. Через проем шлема на него смотрели черные глаза, в одной руке он держал копье, а вторая была поднята вверх — в ней блестел меч. Всего лишь тряпка, человек это знал, только дыхание он ощущал от рисунка, и глаза, что глядели пристально, моргали. Преодолевая страх, подался вперед, вгляделся и понял: это его глаза, словно отражение в зеркале.

Мороз по коже пробежал. Его он даже не заметил, ссылаясь на то, что это все же сон. Он же лежит на кровати, поэтому как он может стоять там, да еще и на ткани?

С трудом оторвав взгляд от странного силуэта, гость принял решение покончить со всеми загадками и выяснить, что здесь происходит. Два пути: либо ему скажут, где он и как сюда попал, либо он проснется.

Набрав в легкие воздух, задал вопрос в пустоту:

— Эй, есть тут кто живой?

Вжавшись в кровать, стал слушать. Тишину нарушил шелест, что раздался по ту сторону занавеса. Сердце вновь заколотилось, точно врезаясь в ребра. А вдруг это снова гигантские во̀роны, готовые клювами пришпилить его к матрацу? Эта дикая мысль заставила человека сесть и вцепиться пальцами в простынь, сминая ткань в кулаке. Появиться мог кто угодно — человек в маске, убийца или похититель. В руках его могло быть что угодно — кляп, чтобы в дальнейшем пленник не смог кричать, нож, топор, а может, и бензопила.

Шелест приближался, шаги казались уставшими, медленными, страх ожидания все нарастал, отдаваясь болью в висках. И вот ткань начала отодвигаться в сторону, показалась рука, затем одеяние… Перед ним возник человек, седой, с бородой до самого пола, морщинистой кожей, в таком же белоснежном халате.

Появление старца он не заметил, так как закрыл глаза от страха. Как только он почувствовал дыхание, понял, что к нему подошли и стоят на расстоянии вытянутой руки, поэтому ничего не оставалось, как размежить веки и взглянуть на похитителя.

— Старик? — от удивления глаза округлились, страх моментально схлынул.

Вошедший опирался на клюку, верх которой обвивал руку старца, словно корни — дерево, напоминая продолжение иссохшейся руки. Зрачки в глазах отсутствовали, лишь белая пелена заполняла глазницы. Ужас новой волной затопил сознание проснувшегося. Утешением было то, что, возможно, этот старик спас его и не желает зла.

— А кого ты хотел увидеть? — хриплым голосом спросил старец. Каждый раз, начав говорить, он стучал клюкой по полу два раза. Тук-тук. Эта характерная черта позднее обратит на себя внимание пленника.

Молчание. Человек дал ответ в голове, но не хотел его озвучивать, чтобы не показаться трусом, да и походило это все на бред сумасшедшего.

— Как я сюда попал? — спросил сидящий, сопровождая вопрос рукой, которую он вытянул перед собой и начал водить из стороны в сторону, словно пытался отогнать видение.

— Не все сразу, сынок, — спокойный тон старика раздражал. — И не маши рукой передо мной, я не исчезну, я не мираж и не твое воображение. Всему свое время, и ты получишь ответы. А пока ты слаб, поэтому выпей вот это.

Старец протянул деревянную миску, которая будто внезапно появилась в его руке. Внутри плескалась зеленая жидкость. К тому же, имела неприятный запах.

— Отрава, да? — чуть заглянул в миску пленник. Так он себя назвал сам, потому что, при любом раскладе, он в плену, даже пусть и своего собственного сна.

— Пей, — повторил старик.

«Хуже уже точно не будет», — подумал сидящий, взял миску и принялся пить, запрокинув голову. Первые капли коснулись его губ и языка. Как только жидкость достигла желудка, силы будто вернулись, поэтому пленник решил выпить все до дна. Старец молча наблюдал за ним.

— На вкус полная гадость, — опустошив миску, произнес парень.

— Если бы не оно, ты бы глаз не открыл, и тело так и осталось бы не подвластным тебе. Посмотри под халат, на руки, и вспомни, какими они были.

Закончив, старец взял миску и, развернувшись, медленно стал удаляться из комнаты, все так же шурша ногами и постукивая о пол клюкой. Пленник подчинился и как следует осмотрел себя. И правда, с тела сошли ожоги от палящего солнца. Пощупав лицо руками, парень убедился, что прикосновения не причиняют нестерпимую боль. Облизнув губы, язык не нашел трещин. И вкуса крови. Значит, и они затянулись.

— Сколько же я тут пролежал? — сам себя спросил пленник. — Если я и был внизу, в ущелье, то не один день, раз солнце покрыло волдырями и трещинами мою кожу. За один день такое не проходит… Эй, старик, стой! Я хочу получить ответы. Не уходи, послушай, старик, стар-и-и-к, — не успокаивался молодой. — Вернись, вернись же ты, ну…

Старец не обращал на него внимания и лишь, стоя у занавесы, повернул голову через правое плечо и произнес:

— Спи, юноша, — и ушел, заправив за собой тяжелую ткань. Нарисованный человек на ней в доспехах уже стоял, опустив меч, точно после тяжелой битвы.

Слова старца, словно магия, подействовали на обитателя комнаты. Успев только заметить изменения в позе рыцаря, разум пленника поплыл, затягивая в пучину снов. Глаза закрывались, веки тяжелели, будто к ним подвесили маленькие гирьки, и поднять их не было никаких сил.

— Да где же это я? — только и успел снова задать вопрос. Как только голова пленника коснулась подушки, в ней будто выключили свет, погрузив в царство снов.

И сон ответил ему на многие вопросы, хоть и был коротким. Но придавать этому значения пленник не стал. Ведь он верил, что находится в плену Морфея. Это просто затяжной сон, конец рано или поздно настанет, и он проснется в своей комнате, рядом будет любимая жена, на столе — вкусный завтрак. Так он представлял свою жизнь, на самом деле память частично стерлась. Он просто предположил, что у него есть жена, возможно, и дети. Но не эта зеленая жижа и странный белый халат вместо ванной комнаты и привычной для него одежды. И старик уж точно не окажется рядом.

Посмотрев на себя со стороны, он не сразу поверил в увиденное, посчитав это полной бессмыслицей. Набор картинок, что мелькали в голове, словно он посмотрел диафильмы.

А видел он себя на больничной койке, на лице была надета маска, рядом стоял аппарат искусственного дыхания. Зеленый экран показывал непонятные полоски, которые иногда поднимались вверх, а жена (или кто?) лицом уткнулась в кровать, подложив под голову руки и заснув в такой неудобной позе. Одним словом, он понимал, что лежит в коме, а эта штуковина просто-напросто поддерживает ему жизнь. То, что это именно он лежит сейчас на кровати — сомнений не было. Он видел себя так же хорошо, как и видел рыцаря в доспехах на белой ткани в домике странного старца. Слышал монотонный звук — пик-пик-пик.

После того, как глаза его открылись, он долго не мог поверить в то, что увидел. Не понимал, где сон, а где явь. Может, все эти картинки — это тоже сон?? Сон во сне. Ведь такое бывает? То, что ему приснилось, никак не укладывалось в голове. Как и то, что сейчас он лежит непонятно где, непонятно кто с ним беседует, и уж тем более живыми глазами смотрит с белого полотна.

Пленник скорее поверил бы в то, что находится в психушке, и все это — плод больного воображения, а старческий хриплый голос раздается только в его голове.

Ясно было одно: он снова проснулся в том же странном помещении, и единственное его спасение — это старик, пусть даже и воображаемый.

— Эй, старик! — крикнул уже смело юноша. Он устал бояться, ему нужны ответы, чтобы вернуться домой.

— Не надо так кричать, мой юный друг, я тут, рядом, — старец сидел в дальнем темном углу, подперев руками подбородок.

— Ты меня напугал.

— Я не хотел. Пей, — указав на стол, на котором стояла такая же миска, но уже с фиолетовой жидкостью.

Появление стула и стола не осталось без внимания пленника. В прошлый раз их тут не было. Или были? Или он в панике не заметил? Но куда загадочней та картина на ткани — рыцарь, постоянно меняющий позу.

Спрашивать о появившейся в комнате мебели он не стал, посчитав глупым, да и не это его сейчас интересовало.

— Я не буду это пить.

— Пей, — настаивал старец, — если ты хочешь получить все ответы.

— А ты читаешь мои мысли?

— Нет, но и так понятно, что вопросов у тебя больше, чем ответов.

— А ты немногословен.

— Ты будешь пить или нет?

— Выпью, я выпью, только скажи мне одно: что все это значит?

— А тебя не интересует, что за жидкость ты пьешь?

— …

— Вот и я в свое время не подумал.

Услышав такие слова, юноша просто не смог пошевелиться, словно стал каменной статуей, сидящей на кровати. «Что значили его слова? Старик со мной играет? И что еще это за выражение — ″в свое время не подумал?″»

— Сон видел?

Схватив миску и залпом ее осушив, пленник вытер тыльной стороной ладони губы, все еще страшась, что они могут треснуть под его пальцами.

— А как ты узнал про сон?

— Сны у всех разные. Я всего лишь поинтересовался.

— Ну хорошо, с этим давай потом. Сейчас ты мне расскажи, где я? Кто я? Я себя не помню, может это ты стер мою память? Как сюда попал? И, в конце концов, кто ты?

С каждым новым вопросом парень загибал один палец за другим.

— Ты лежал в ущелье под палящим солнцем. Я тебя увидел и привез сюда на муле. Еще бы немного — и тебя склевали бы огромные птицы.

— Так ты не мираж? Я видел тебя, точнее, мне так показалось тогда, что я кого-то видел. И птицы мне показались нереальными, со своим гигантским размером.

— Все верно излагаешь. Ты это видел своим глазами. На вопрос, кто ты, я не могу дать ответа, это скоро ты сам увидишь. И потом скажешь мне.

— А как я оказался в ущелье?

Ответа он не дождался, так как снова уснул. Только на этот раз его комната окрасилась в черные тона, цвет ночи, вокруг сияли звезды, словно он в поле лег на землю. Рядом стоял все тот же рыцарь, широко расставив ноги, только руки скрестил на груди. Свой меч он воткнул в землю. Глаза по-прежнему из проема шлема смотрели неотрывно. Это его глаза, его взгляд — пленник еще раз в этом убедился. Он лежит на земле, и он же стоит в доспехах и смотрит сам на себя.

Только что все это значит?

Как и в прошлый раз, пленник принял решение списать странности на сон. По его убеждению, во сне все могло произойти, даже самый странный бред.

***

— Девушка, девушка, — пытаясь разбудить посетительницу, врач тряс ее за плечо. Супруга, которая потеряла сон и покой, уже несколько недель сидела возле больничной койки. Здесь, в палате срочной реанимации, лежал ее муж, и она не хотела его покидать ни на минуту — похоже, в надежде, что он проснется, придет в себя, и она в этот момент будет рядом.

— Вам нужно отдохнуть, — не успокаивался врач, — езжайте домой, выспитесь как следует, как только Ваш супруг придет в себя и откроет глаза…

— Нет, доктор, — оборвала его девушка, — это исключено, — вставая со стула, запротестовала она. — Я для этого и взяла отдельную палату, чтобы находиться рядом. Вы же знаете, кто мой муж, его многие знают в городе. Мне важно быть рядом и первой… увидеть его глаза.

— Вы себя терзаете, сейчас такое положение…

— Нет, — вновь не дала договорить девушка, — я буду здесь, рядом, я хочу, чтобы он увидел меня первую, чтобы… понимал, когда я буду… Не уговаривайте меня, доктор. Не жалейте и не настаивайте на том, чтобы я поехала домой. Я не поеду, и давайте мы больше не будем этот вопрос поднимать.

Чуть помолчав, она добавила:

— Спасибо вам за заботу.

— Эта наша работа.

— Скажите честно, он… поправится? Придет ли он в сознание?

— Будем надеяться, — произнес доктор, глядя в ее красные от слез и усталости глаза. Голос врача прозвучал так, что поверить ему было несложно, хотелось довериться специалисту. — А теперь, извините, мне надо идти. Терпения Вам.

Доктор вышел из палаты.

— Спасибо, — уже прошептала девушка и тихо заплакала.

Что же пошло не так? Ведь совсем недавно они были вместе, играли, радовались, — и тут как гром среди ясного неба! Беда пришла в их дом.

Ее муж никогда не жаловался на состояние здоровья, незадолго до этого происшествия прошел полное обследование, но все равно вмиг рухнул на землю. И радость бытия сменилась серостью и какой-то отрешенностью. Только она все распланировала, уже решилась… как жизнь снова поставила подножку…

Муж ее в коме, придет ли он в себя — никто не знал. Давать гарантий на этот счет врачи не осмеливались.

***

Проснувшись вновь, парень сразу же осмотрелся, надеясь, что его сон все же закончился, и он очутился в своей комнате. Но, увы. Парень снова оказался в странном месте.

Прежде чем позвать старца, пленник убедился, что тот не сидит в углу. В голове парня стал созревать план. Если это не сон, значит, он в заточении, его похитили, а единственная надежда на спасение — это побег. Как можно скорее надо выбираться из этого места! Чтобы выбраться, ему придется следовать всем правилам старика, играть в его игру. А иначе он не встанет с кровати, так как ног пленник по-прежнему не чувствовал.

— Старик, — позвал юноша и, услышав приближающиеся шаркающие шаги, тут же взял себя в руки и приготовился к разговору. Чего бы ему это ни стоило, старика он намеревался разговорить.

На этот раз старец зашел в том же белом наряде, но зелья в руках его не было.

— Я знаю, ты хочешь сбежать, — молвил старец, словно ударив гостя в лоб тяжелым предметом.

От услышанного парень открыл рот, пытаясь сделать вдох и чувствуя себя поверженным, будто в боксе пропустил удар в солнечное сплетение. На ткани рыцарь так и остался стоять, скрестив руки на груди, меч торчал из земли. Комната стала белоснежной, как и в прошлый раз. Исчезли звезды, запах сырой травы и бесконечное пространство неба над головой.

— Я тебя разочарую, отсюда нет дороги.

Парень не знал, что сказать. Сомнений не осталось, он обречен. Часть мозга все равно строила план побега. Для него так и осталось загадкой, как старик читает мысли, это же просто невозможно! Хотя, он успокаивал себя тем, что в подобном месте возможно все: чего стоит только вспомнить этих птиц размеров со слона!

— Придет время, и ты все узнаешь, а сейчас, как ты заметил, зелья в моих руках нет. Я от тебя жду согласие на то, что ты готов увидеть и услышать все то, на что хочешь получить ответы. Я тебя предупреждаю, многое тебе может не понравиться. Ты должен принять все, как есть. Только так ты сможешь встать с кровати и почувствовать твердую землю под ногами.

Отменять план побега, конечно же, пленник не собирался, но решил, что ему предстоит играть по правилам этого странного старика. Без промедления, конечно, дал согласие на все.

Хозяин не оставил ему выбора. А так хотелось почувствовать землю под ногами, сделать первые шаги, осмотреться и понять, где он вообще находится. Возможно, выбор все-таки есть. Без лишних слов и раздумий, опять же, чтобы старик не смог прочитать его мысли, он ответил:

— Согласен.

Старец подошел к нему, положил руку на живот, что-то начал шептать на непонятном языке. После чего парень почувствовал тепло его ладони, и это тепло, словно вода, распространилось по его ногам до самых кончиков пальцев. После чего старец отошел и произнес:

— А теперь вставай, у нас много дел.

«Это у тебя дела, а у меня — план побега», — подумал молодой и чуть не произнес слова вслух, но взял себя в руки.

Парень не верил своим глазам, его уши отказывались воспринимать такую информацию, мозг отрицал происходящее. Откинув одеяло и спустив ноги с края кровати, поначалу он руками оттолкнулся, помогая сползти вниз. Немного посидел, набираясь смелости, продолжил движение. Страх, что он упадет, сковал все тело. А вдруг старец смеется над ним? Вариантов не так много: встать и идти либо упасть, разбив себе нос, и все его планы выскользнут из головы, разлетевшись вдребезги.

И вот парень уже сполз на самый край и попробовал большим пальцем ноги прикоснуться к полу, потом поставил ступню и убедился, что чувствует твердую поверхность, а значит, старик не обманул, и он может встать. Ноги его слушались, — и это был добрый знак. Опустив вторую ногу, стало ясно, что он держится твердо.

После чего пленник встал, еще опираясь рукой на кровать, помогая себе. Через секунду рука уже не держалась за край.

— Надень это и выходи из комнаты, — старик протянул накидку-плащ, такую же, как и на нем. Когда парень ее надел, стало ясно отличие: на груди красовалась черная змея. Рыцарь на входе, змея на груди. «Что это еще за фокусы с тканью?» — подумал гость.

Оставшись в комнате один, долго еще приходил в себя, он просто не верил в происходящее.

— То, что я могу ходить, это, конечно, плюс, — его слова сопровождались легкими, еще неуверенными шагами по комнате. Страх выйти из нее преследовал пленника, а вариантов других не было.

Накинув через голову предложенную накидку, юноша покинул знакомые стены.

Страх заключался в том, что за пределами уже знакомого помещения наверняка сидели такие же, как он, узники. Или, еще хуже, старики — на вид такие добрые, а на самом деле — людоеды. И он — очередной их обед.

«Либо сначала откормят, а потом принесут в жертву при первом же удобном случае. И ладно бы просто убили и съели, — продолжал его мозг фантазировать со страху, — так могут же подвесить и резать по кусочкам. А я буду смотреть, как они меня едят. Картина не из лучших. Я буду висеть, истекать кровью, а они — смеяться и отрезать пальцы, да еще и добавки захотят».

Однако страх оказался напрасным.

Комната, в которую он зашел и осмотрелся, пока думал, как его будут расчленять, оказалась такой же белой. Посередине стоял треугольный стол, с каждой из сторон — по стулу. «Значит, тут еще есть один житель», — врезалась в сознание мысль.

В центре на столешнице горела свеча странной формы, ее нельзя было не заметить. В углу примостился старец, повернувшись к пленнику спиной. Что он там делал, непонятно, но седая голова его была наклонена, а борода вилась по ногам, точно лоза по дереву.

Юноша сделал шаг, пол предательски скрипнул, и старик повернулся.

— Я думал, ты не выйдешь.

— У меня был выбор?

— Выбор есть всегда.

— Только не в моем случае.

— Ты думал, тут людоеды?

И снова этот удар топором в лоб. Тут парень сомневаться уже не стал: старик точно читает его мысли! Надежда на побег таяла на глазах, словно мороженое в теплом помещении. Все закончилось, не начавшись.

— Не хочешь, не отвечай. Иди за мной, — и старик двинулся на выход, парень последовал за ним.

Выйдя из обители, перед пленником раскинулись величественные просторы, красоты такой он не видел, хоть и было все выжжено солнцем и имело оранжевый цвет. Воздух казался настолько чистым, что надышаться им невозможно.

Подойдя к отвесному склону скалы, дух его захватила высота, таких пространств он еще не видел, словно готовился к полету на параплане. Внизу все было таким же безлюдным и пустынным, но отличалось особенной, какой-то дикой красотой. Восхищение захлестывало, переливалось через край.

Парень и не заметил, как со спины к нему подошел старец.

— Вон там, видишь ущелье?

— Вижу, — прищурившись и защищая рукой глаза от солнца, произнес юноша.

— Там ты и лежал.

— Как же я туда попал? Что это за место? И кто я вообще такой? Почему я не помню даже своего имени? — Вопросы один за другим вырывались из уст, словно пулеметная очередь. — Кем я был? Учитель, тракторист, госслужащий, может, просто бездомный и безработный?

Как только гость замолчал, старец продолжил.

— Называй это место, как тебе нравится. Каждый понимает это по-своему.

— Что это значит?

— Для одних — это рай, для других — сон. Я же называю это перевалочным пунктом между жизнью и смертью. Прослойка миров, если тебе будет угодно.

— Так я что, умер?

— Не совсем. Пошли, я тебе лучше все покажу. Так тебе будет легче все узнать. И наберись терпения. — С этими словами старик положил руку на плечо собеседника. — Пошли внутрь.

Они направились обратно в дом, гость с интересом рассматривал строение. Перед ним возвышалась П-образная конструкция, которая играла роль дверного проема. Сбоку на канате висела белая ткань, плотная, как мешковина, собранная и откинутая в сторону. Значит, имитированная дверь открыта. Герой понял, что само здание представляет собой череду вырубленных в гигантской скале комнат. Вот почему в доме стены белые, каменные, и пол тоже. От края дома до края отвесной скалы — всего несколько метров.

По пути парень все же позволил себе пустить мысль в голову: «Выход все же есть», как тут же услышал хриплое:

— Выхода нет.

От ярости кулаки сами сжались, зубы заскрипели от напряжения, и рот расплылся в злом оскале. Ничего не возразив, молча последовал за старцем.

— И не надо сжимать кулаки, — добил старец, не поворачивая головы.

Зайдя в комнату, первое, что бросилось в глаза парню, это свеча в форме змеи, которая стояла на столе, она не уменьшилась в размере. Пламя не растопило свечу, и воск не стекал по краям, как это положено. Юноша подумал, что она ненастоящая и направился к ней.

— Она настоящая, и пламя дает тепло, — молвил старик.

Мороз по коже пробежал, но значение этому парень не придал. Он уже начал привыкать к фразам старика, которые тот произносил неожиданно, как фокусник, который доставал розу из рукава.

Молча подойдя к свече, потрогал ее. После чего занес ладонь над пламенем и стал держать, почувствовав жар, отдернул руку. Эти движения повторил несколько раз.

Пламя свечи горело синим цветом. Причину столь странного оттенка гость не стал уточнять. Синее и синее — ему это ни к чему знать. После чего смочил указательный и большой палец и попытался потушить пламя. Огонек погас, и, как только он убрал пальцы, вновь загорелся. Не поверив своим глазам, парень повторил процедуру несколько раз. Все его попытки не принесли должного результата, а вот пальцы стали болеть от легких ожогов.

— Наигрался?

— Да я, так просто…

— Удивлен, не правда ли? Воск не стекает, пламя не гаснет, свеча не тлеет.

Парень просто не знал, что ответить. Стоял, как заколдованный, и тыкал пальцем в пламя, трогал свечу, а огонек горел, по-прежнему вырывая из открытой пасти змеи.

— Еще и синее пламя…

— Если ты закончил, мы продолжим. Пошли туда, откуда ты вышел. Старик указал на ткань, что являлась дверью в данном мире и единственном помещении.

— А что там, за тканью? — спросил гость. Указав на помещение, закрытое такой же тканью, но через зазоры виднелись переливы света и мерцание.

— Туда тебе еще рано, терпение, мой юный ученик.

Откинув импровизированную дверь, на которую указал старец, юноша вошел и заметил, что на месте, где утром стояла кровать, теперь ничего нет.

Парень лихорадочно стал осматривать комнату, не веря своим глазам. Это явно не то место, где он провел несколько дней. Посмотрев на старика, все, что в данный момент смог сделать юноша, это протянуть руку, указать на пустое место и задать немой вопрос: «Где?»

— Хочешь спросить, где кровать и кто ее вынес? Я не думаю, что это сейчас так важно для тебя. Ты лучше посмотри по сторонам, и вопрос с кроватью отпадет сам собой.

Внимательно изучив комнату, стало понятно, что на противоположной стороне появилась еще одна дверь, тоже завешанная тканью. Он готов поклясться, что ее там не было!

— Пошли в комнату. Там все твои ответы, которые будешь получать постепенно.

— Мы за этим сюда пришли?

— А ты думал, я покажу тебе отсутствие кровати?

— И кто мне даст ответы на все то, что меня интересует? Почему мы не могли остаться снаружи и просто поговорить, ты же мог мне все и так рассказать.

— Боюсь, моим словам ты не поверишь.

— Так я могу не поверить и в увиденное.

— Но так хоть ты будешь видеть и рано или поздно согласишься, а на мои слова будешь только протестовать. А доказывать свою правоту я не намерен. Направляйся туда, смелее, смелее, — старец указал на ткань, что являлась новой дверью. На ткани был изображен человек в больничном халате. Перед юношей предстал доктор, который приглашал его войти. Глаза были чужие, значит, юноша понял, доктор — не он.

Ничего не оставалось, как подчиниться.

— Что бы я там ни увидел, знай, я не стану верить.

Слова были адресованы в пустоту. То, что старца нет в комнате, он заметил после того, как они уже сорвались с губ. Тяжело выдохнув и приняв приглашение доктора, молодой шагнул в темную комнату.

Глаза его были закрыт, и, как только он услышал, что ткань за ним опустилась, он разомкнул веки.

Теперь парень стоял не в темной комнате, в которую шагнул, а оказался в отделении реанимации, где лежал какой-то мужчина, а девушка, склонив голову, сидела рядом. Приглядевшись, стало ясно, что она спала, а на кровати покоился он. Свою супругу он узнал сразу. Сомнений нет — эту картину он видел в своем сне. До его ушей доносился тихий шум, что исходил от экранов. На них он различил непонятные цифры, буквы, полоски, которые появлялись и исчезали, бегая по экрану. Нижнюю часть лица лежащего закрывала маска, которая поддерживала жизнь в ослабленном теле. Кричать он не мог, ощущение было такое, словно ему накинули удавку на шею сзади и душили, перекрыв кислород.

Что предпринять, он не знал, поэтому сделал шаг, дабы прикоснуться к любимой, но тут же моргнул и оказался в предыдущей комнате, где раньше стояла кровать. Повернувшись, пленник увидел, что на ткани теперь нет того самого доктора — он исчез, оставив после себя лишь белое полотно. Выйдя на середину комнаты и обернувшись еще раз, юноша заметил, что и ткань пропала, осталась просто белая стена. Подойдя ближе, юноша постучал и убедился, что ткань с изображением доктора исчезла.

Во все это сложно было поверить, но выглядело как наяву. Как в сказке, как в кино, однако он находился здесь, значит, он — главный герой всего этого действа.

Приходя в себя и продолжая стоять в центре комнаты, герой услышал шаги, немногим позже в комнату вошел старец.

— Я видел эту больницу во сне, еще совсем недавно. Получается это я… Там лежал я…

— Ты все правильно понял, — не дал ему закончить старик, в очередной раз стукнув клюкой. — Там, внизу, ты лежишь в коме. Та девушка, что сутки напролет не отходит, — твоя супруга. В один из дней ты просто упал и оказался здесь.

— Так я сейчас где?

— Я же говорил, место, где решаются судьбы людей. Сейчас твоя судьба решается, жить тебе или умереть.

— И что влияет на решение, точнее, кто?

— Для начала давай мы с тобой посмотрим, как ты жил, а там будет видно. И сам уже решишь, жить тебе дальше или нет.

— И что же я могу увидеть такого, что заставит меня бросить свой мир?

— Поверь мне, ты многое увидишь. И причину ты поймешь, почему ты здесь, и как сюда попал, и почему именно ты, а никто другой. А теперь, юноша, запасайся терпением и пошли, ты будешь наблюдать за процессом, ведь пока я, как дирижер, управляю судьбами других при помощи свечей.

— Это в той комнате, в которую ты меня не пустил, сказав, что мне рано еще туда?

— Ты все правильно понял.

— Я своего имени не услышал, когда был внизу.

— Ты его не помнишь?

— Нет.

— Тогда тебе решать, кем быть.

— Получается, ты меня не знаешь, я себя не знаю. Значит, я буду просто Незнакомцем.

— Какое совпадение, я тоже Незнакомец.

Дар речи вновь пропал у гостя, теперь уже ставшим учеником. Мало того, что старик мысли читает, так еще и незнакомцем назвался. «Или он играет со мной, или я еще сплю. Только сон затяжной. Совпадения не случайны».

Парень тут же понял, что после разговора со стариком у него отпало желание сбежать из этого места.

Теперь у него проявился интерес к происходящему.

***

Старец повел героя к другой двери, на который были изображены разного цвета свечи. Парень стал немного понимать. Ткань с доктором — он попал в больницу. Ткань со свечами — значит, там будут свечи, и ему не предстоит в этот раз перемещаться. Только загадка с рыцарем пока не была разгадана. В глубине души парень понимал: до рыцаря он еще дойдет, и все встанет на свои места.

Юноша отодвинул занавесу, наружу вырвался тусклый свет, оставляя на полу множество полос, точно ручейков. Кивнув, старец пригласил пройти внутрь комнаты.

Войдя туда с наставником, ученик уставился на стену и, открыв в изумлении рот, стал медленно осматривать ее. Он смог разглядеть множество мерцаний, язычки пламени играли, словно светлячки. Стена, точно соты в улье, была разделена на ячейки — не меньше сотни. Значит, он не ошибся в своих догадках. В каждой ячейке стояли свечи. Все они были одного размера, одного диаметра, одной длины, и, несмотря на то, что они горели уже довольно давно, в размерах не уменьшались, как и та, черная, которая имела форму змеи. Все эти свечи стояли под стеклом, как в галерее, будто произведения искусства. Стекло защищало от внешнего воздействия, а зачем защищать свечи? Не совсем понятно.

Юноша стоял, открыв рот, он не верил своим глазам. В который уже раз.

— Эта и есть та комната, где решаются судьбы людей. По глазам вижу, ты не понимаешь.

— Как же тут поймешь? Горят они и горят, причем тут судьбы людей, и кто эти люди?

— В такое сложно поверить, но, так или иначе, я тебе должен все рассказать и показать. Слушай меня внимательно. Я знаю, что сразу ты не запомнишь всего, в понимание придется со временем.

Молодой только кивал головой, не отрывая любопытного взгляда от стены со свечами. Еще раз посчитал. Сто ячеек. А старик стоял чуть позади него, не закрывая обзор, чтобы гость мог насладиться полученным эффектом от всего происходящего таинства.

— Видишь эти свечи? Подойди ближе, не стой на пороге, все они имеют один цвет — белый, как ты уже заметил, и пламя у всех одного цвета — синего. Одна свеча равна одной судьбе. Неважно, кто и кем был человек. Сто свечей — сто судеб. Там, внизу, настанет час, и человек, будь то мужчина или женщина, окажется между жизнью и смертью. Ты это увидишь, так как помещение зальет синий яркий свет. Свеча же поменяет свой цвет. Она станет красной, желтой или зеленой. После чего раскрасится в черный. Значит, человек в чем-то сильно согрешил. Также она может остаться при своем цвете.

Красный цвет — человек при жизни был не из лучших. Забегая вперед, скажу, твой цвет — красный. Тебе предстоит скоро все увидеть своими глазами, и ты поймешь, какие люди имеют этот цвет. Скажу одно, это не только эгоисты, но и любители… выкрутить руки, как в прямом, так и в переносном смысле.

Желтый цвет — человек, живущий и граничащий с плохими поступками и хорошими, пятьдесят на пятьдесят. К примеру: дома все умеет делать, не откладывая на завтра, но при этом играет в карты и деньги в семью не приносит. Живет за чужой счет, но не отказывает никому в помощи. Любит животных, но не пропускает бездомных собак, чтобы пнуть их. Дома вроде ничего не сломано, но жена ему каждый раз напоминает о необходимых домашних хлопотах. Тут тебе решать, умереть ему или жить. Путь в рай или ад ты сам ему открываешь.

Зеленый цвет — это светлый человек. Всем уступает, имеет свое мнение, но и прислушивается к другим. Работящий, с головой, «на все руки мастер» — про таких еще говорят. Деньги несет в дом, никогда не поднимает руку на жену, да и на женщин в целом. За что не возьмется, все у него получается. Всегда приходит на помощь другим, кто его попросит. Человек с большой буквы. На хорошем счету у начальства. Построил дом, в доме ничего не остается без внимания. Все ремонтирует своевременно. Гвоздь к гвоздю, винт к винту.

Старик перевел дыхание и взглянул на гостя, погладив бороду.

— Ты берешь эту свечу и несешь на стол. В течение дня она станет менять цвет с белого на зеленый, желтый, красный. После чего может поменяться на черный. Тут тебе надо смотреть за свечой, не отрывая глаз, и помнить важное правило. Если свеча чернеет сверху вниз, значит, человек и был со светлой душой, но по каким-то причинам он согрешил. Ты берешь книгу и изучаешь его судьбу, смотришь, что он делал, в ней написаны все заслуги и грехи. Каждая книга лежит под свечой, поэтому ты их не перепутаешь.

Если ты понимаешь, что человек, имея зеленую свечу, оступился, то несешь ее в окошечко, над которым находится надпись ЖИЗНЬ. Тем самым ты даешь человеку шанс на спасение, и он придет в себя с новыми мыслями и будет дальше жить, но уже по-новому. Его взгляд на жизнь поменяется.

Если же свеча начнет чернеть снизу вверх, тогда этот человек черной души. Его грехи в жизни превышают хорошие поступки. Это ближе к желтой свече или красной. Тут ты берешь свечу и, предварительно изучив книгу его жизни, несешь ее в окошечко СМЕРТЬ. Его дорогу ты определишь сам. Таким, как правило, место в котле. Ты можешь, конечно, его спасти и отнести в ЖИЗНЬ. Человек продолжит жить и грешить, тогда тебе самому придется отвечать за свой поступок.

На принятие решения у тебя будет несколько суток. По мере того, как ты будешь изучать книгу, свеча начнет таять, и пока она не погаснет, ты должен ее отнести или в одно окно, или в другое. Там она уже окончательно погаснет. Также ты должен следить за тем, чтобы пламя не погасло, оберегать свечу, как свое дитя.

Причина, по которой не должно погаснуть пламя, только одна. Человеку еще рано уходить на тот свет, пока его судьба не определится тобой. Пламя погасло — жизнь оборвалась. Если причиной его внезапной смерти станешь ты, без права выбора, отвечать тоже тебе.

— Перед кем?

— Перед Вышестоящим. Я же говорил, что мы всего лишь пропускной пункт, так скажем, отсеиваем хороших и плохих. Даем право жить или умереть.

— Ты, кажется, еще говорил, что цвет свечи может остаться таким, каким был после изменения с белого на желтый, к примеру?

— Да, кстати, желтый цвет, с ним все проще — это значит, что человек жил, и его хорошие поступки равны поступкам грешным. Тебе всего лишь надо принять решение: жить ему или умереть.

— И что мне с ней тогда делать?

— Изучить его судьбу и понять, будет ли он полезен для общества или пойдет по кривой дорожке, неся за собой беду. Такое бывает, когда черные силы берут вверх над человеком. Соблазн велик, и чем дальше, тем сложнее остановиться.

Юноша схватился за голову, пытаясь проанализировать все сказанное стариком. Что же это получается… Что он будет решать?..

— Ты все верно понял. Тут главное правильно решить судьбу черной свечи. Может человек просто украл, но это было всего раз, значит, надо разобраться с причиной кражи, если она была. Такие люди имеют желтую или зеленую свечу. Другое, если человек убивал, грабил, унижал других. С таким все понятно, это, как правило, люди с красной свечой. Но… люди меняются, тут тоже надо не забывать.

— А если свеча останется белой?

— Такого не бывает, все люди имеют грех, пусть и небольшой. Белая — только у младенцев. В этом месте она не останется белой, мы тут решаем судьбы взрослых людей.

— Значит, свеча все равно почернеет вне зависимости от человека? Или останется в своем цвете.

— Именно за этим мы тут с тобой. Разобрать человека по кусочкам и понять его. Достоин он жизни дальше, или же человеку не стоит жить, так как со своими грехами он пользы не принесет, а сделает только хуже. А цвет свеча все равно поменяет. Тут редко она останется, как ты выразился, в своем цвете после смены с белого.

— Все запутано, с этим не так просто разобраться. И я не хочу решать чьи-то судьбы. Это большая ответственность. Ты можешь меня просто отпустить домой и найти себе другого человека, — в голосе гостя звучало спокойствие. На самом же деле паника одолевала его, сердце стучало так, будто герой пробежал, не останавливаясь, несколько километров и никак не мог перевести дыхание.

— У тебя еще есть время.

— И сколько его у меня?

— Все решит свеча.

— Моя?

— Нет, моя, я хоть и старик, но свечу свою имею. Так же, как и ты, заработал свою.

— И что будет дальше, когда твоя свеча догорит?

— Не торопи события, я уже говорил, наберись терпения.

— Да, да, да, я все это уже слышал, — не дав договорить старцу, перебил юноша, которому, получается, так ловко навязали роль ученика. — Всему свое время…

— А ты быстро учишься, — крякнув, похвалил старец, еще раз ударил об пол клюкой, и на его лице впервые выступила легкая улыбка.

— У меня ведь нет выбора, — с иронией в голосе заметил парень и решил еще раз спросить: — Предположим, что я отказываюсь во все это верить и не буду учиться. Прикинусь дураком, буду тебя воспринимать моим ведением, и голос твой будто лишь звучит в моей голове. Тогда что? Ты призрак, а это — мой сон. В своем сне я вправе делать все, что захочу.

— Тогда ты будешь лежать в ущелье. Там, внизу, твоя жизнь оборвется. Или тело сгорит под палящим солнцем и превратится в пепел, или тебя сожрут во̀роны, но сути это не меняет. Внизу ты будешь овощем ровно столько, сколько будешь лежать и ничего не делать. А это могут пройти годы.

— А так у меня есть шанс вернуться? — с надеждой в голосе спросил ученик.

— Он есть, но, боюсь, ты сам не захочешь это сделать. Скорее всего, это твой шанс попасть в рай.

— Но это же… это же… бред!

Герой подпрыгнул, начал мерить комнату шагами. Ладонями хлопал себя по щекам, как бы пытаясь прийти в себя или выбить сон. Его охватила паника: он сжал голову руками и, обхватив затылок, начал давить вниз, а голову, наоборот, наверх. Вены напряглись на лбу и шее, стали проступать набухшими полосами.

Но вот приступ паники схлынул, и он продолжил:

— Ты так говоришь, как будто я был монстром в человеческом обличии! — подбежав к старцу, хотел ткнуть в него указательным пальцем, но почему-то не решился, как обычные люди не решаются прикоснуться к горячему чайнику или кастрюле, боясь обжечься.

Старец хитро усмехнулся, дав понять, что не все так просто.

— Давай мы сейчас посмотрим на твою жизнь. Я как раз взял ее из ниши и отнес на стол, где появилась твоя свеча в форме змеи, пока ты истерил. Давай присядем, а то она довольно увесистая. Я попрошу тебя рассказать, что ты помнишь, а помнишь ты не так много, поверь. Ты поведаешь, как ты жил, а я буду сверять это с книгой. Тогда мы и посмотрим, кто ты на самом деле.

— Выходит, ты знаешь все, зачем тебе мой рассказ?

— Я хочу услышать от тебя, как ты видел свою жизнь, не более того. А я расскажу обратную сторону, и, поверь, там есть над чем подумать.

— Я, кстати, хотел давно спросить, почему моя свеча черная? Да еще и в образе змеи. И ты дал понять, что она еще и красная была. Почему она не только поменяла цвет, но и приобрела такую… странную форму? Она разве не чернела сверху вниз, или наоборот?

— Твоя свеча появилась тут в образе змеи черного цвета. Так бывает. Придет время, и ты все увидишь своими глазами. А пока это не важно, ты забегаешь вперед, мой юный ученик, — поспешил ответить старец и задал встречный вопрос:

— А какой цвет ты бы хотел?

— Естественно, зеленый. В худшем я тяну на желтую свечу. Но черную, мне кажется, я не заслужил.

— А ты заслужил зеленый цвет свечи?

Онемев, парень уставился на старца. Он не понимал, почему его свеча такая, ведь там, в жизни, он был примерным семьянином, ничего не делал противозаконного. Дарил подарки супруге. Носил ее на руках. Так ему, по крайней мере, хотелось и казалось.

Старец начал свой допрос, сидя уже за столом, тем, что имел треугольную форму. Ученик нехотя уселся напротив, с интересом бросив взгляд на черный фолиант, который с трудом помещался на столешнице, отчего пришлось отодвинуть свечу на край.

— Ответь мне на вопрос, откуда у тебя отметина, вот здесь, словно тебя схватили за шею и пытались задушить.

Задумавшись, юноша ощупал пальцами указанное место, а затем ответил:

— Как они появились, я смутно помню, это было до того, как я, получается, потерял сознание, мы тогда еще… еще… Точно! — ходили в больницу на обследование. Происхождение пятен мне непонятно, и беспокойства они не вызывали, как и подозрений у специалистов.

— Продолжай, мне интересно тебя послушать. Вот я открыл книгу, на странице того самого дня, когда ты их получил.

Гость нервно сглотнул и еще раз посмотрел на фолиант уже изучающим взглядом.

Книга была огромная, метр на метр, особенная, для таких, как он, с черной душой, в то время как для обычных людей имелся формат А4, а у детей — А6 с разноцветной обложкой. Эту же обтягивала змеиная кожа, совершенно черная, с переливающимися чешуйками — так и хотелось прикоснуться, чтобы почувствовать волнообразные переходы и исходящий от поверхности мертвецкий холод. Страницы казались черными перьями, текст, прописанный красными буквами, размером со спичечный коробок, поистине устрашал. Листы по углам замялись, махрились, некоторые были заломлены или вовсе отсутствовали. Бумага даже невооруженным взглядом казалась слишком плотной, жесткой, а ляссе походило на змеиный язык, раздвоенный на конце.

— Я возвращался домой с работы…

— Нет, — поднял руку старец, прервав гостя.

— Что «нет»? — раскинул руки в стороны ученик и спиной уперся в спинку стула.

— Попробуй еще раз.

— Говорю же, я возвращался с работы домой, время было позднее, я задержался с клиентами на переговорах.

— Снова нет, — ударив по странице кулаком, возразил старец. Кажется, он начинал терять терпение. — Давай начнем все сначала.

— Что, не сходится с твоей дурацкой книгой, да?

— Это не моя книга, я хочу напомнить, а твоя. И ты уже начинаешь со лжи.

— Что ты хочешь услышать от меня?

— Правду.

— Я и говорю правду! Если не хочешь слушать, твое право. Я говорю, засиделся с клиентами, выпили немного, вернулся домой на такси.

— Говори правду, и тогда ты сам поймешь, почему твоя свеча черная, да еще и в форме змеи.

— При всем моем уважении, честное слово, какой-то бред, я и сам хочу понять! Может, ты — мошенник, и свечи сам подсовываешь, решая судьбы других. Чокнутый старик! — покраснев от гнева, завопил парень. Но наткнулся на непроницаемый взгляд наставника. Казалось, ни один мускул не дрогнул на морщинистом лице, не изогнулась тонкая полоска губ, не дернулась борода. Поэтому юноша глубоко вздохнул и попытался снова: — Я возвращался домой со встречи… Да что не так? Прочитай, в книге же так написано, да? «Этот человек возвращался домой на такси, засидевшись допоздна». Или как там, в книге в этой? Есть такое слово такси? Или там написано «возвращался на колеснице»? Все равно суть не поменяет, ехал же в сторону дома.

— Ты эти байки родным рассказывать будешь, как и жене своей рассказал.

После таких слов в воздухе повисла тревожная пауза. Оба сидевших тяжело дышали, словно пробежали эстафету, и теперь, оказавшись на финише, ждали других бегунов своей команды.

Тишину нарушил старик, голос его изменился: стал требовательнее, жестче, настойчивее.

— Давай я начну. Я зачитаю тебе отрывки из книги. Ты продолжишь, и если все будет искренне, мы быстро закончим. Если нет, мы будем тут сидеть хоть вечность, и ты мне будешь рассказывать все снова и снова. Пока из своей головы не достанешь то, что пытаешься скрыть.

— А если я не стану этого делать?

— Это твое право. Давай я напомню, мой юный друг, это ты захотел все узнать, это в твоей голове много вопросов, на которые ты хочешь получить ответы. И поэтому…

— Я понял, понял, — перебил ученик. — Тогда начинай ты, мой судьбоносец, — тут гость сдержанно хмыкнул, придумав забавное словечко, — а я продолжу.

— Честно, я этого не хотел, надеялся, ты сам справишься со своей головой. Раз ты настаиваешь, я зачитаю только отрывки, чтобы всколыхнуть твою память.

Ученик лишь кивнул в знак согласия, сцепив руки в замок с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он не мог скрыть накатившее волнение.

Сделав глубокий вздох, старец начал читать, водя крючковатым пальцем по странице.

— Наш главный герой вырос в обычной семье…

Глава 2

Знакомство

Наш главный герой вырос в обычной семье, в небольшом городе. Он всегда выглядел на пять-шесть лет старше. Рос здоровым ребенком, к школе уже был выше всех в классе. То ли так подобрались ученики, то ли он и в впрямь опережал свой биологический возраст. Родители по этому поводу не переживали, как думал мальчик, когда стал постарше, а может просто не подавали вида. Да и сам рос парнем без комплексов, травли на себе никогда не испытывал. Забегая вперед, нужно сказать, что в более зрелом возрасте высокий рост только сыграет ему на руку, так как он приобретет внешность рокового мужчины и не будет обделен женским вниманием.

Как и все, ходил в детский сад, в школу. Был обычным послушным ребенком, воспитатели никогда не жаловались на его плохое поведение, не докладывали родителям. Как и все, мог дразниться, кидаться кашей. Это не катастрофа, учитывая возраст детей. Не будет же воспитатель каждый раз жаловаться, что во всей группе поведение детей плохое! Воспитатели сами пресекали такие выходки маленьких подопечных. Наш герой тут же успокаивался, не повторяя дважды то, на что ему указал воспитатель, в то время как другие снова проворачивали свои затеи. Обычный парень, не выделялся талантами, не был замечен в драках, в старших классах не хулиганил, учителям не перечил, мел, как его одноклассники, не крошил на стул классному руководителю. При всем этом, не числился «белой воро̀ной» среди сверстников и не оставался в тени. Оценки были разными — от тройки до пятерки.

Родители тоже особо не выделялись. Мама работала в магазине продуктов, была со всеми честна, всегда улыбалась. Ее многие любили в городе. Отец работал водителем грузовика в этом же магазине, благодаря чему часто виделись с супругой и были вполне довольны. Жили душа в душу, и закладывали это своему сыну. Будучи еще ребенком, он приходил к маме в магазин после школы и помогал, что было под силу. Если в это время приезжал отец, то предпочтения отдавались именно ему.

Как только слышал шум автомобильного двигателя, малец уже бежал со всех ног встречать машину, которой управлял отец.

— У папы тяжелее, и я ему буду помогать, — всегда говорил их сын.

Родители, конечно же, улыбались в ответ, и мальчик знал почему. Он однажды уже задавал им этот вопрос:

— А почему вы улыбаетесь, когда я бегу помогать папе?

— Потому что, сынок, — поглаживая по голове ребенка, отвечал отец, — груз мой тяжелее тебя самого. Да и рано тебе еще, — уже серьезным тоном говорил отец, — успеешь, натаскаешься тяжестей.

Воспитывали мальчишку в строгости, меру которой они знали, ведь были старой закалки. Ребенок понимал, что нельзя обижать младших, нужно защищать тех, кто слабее, не обманывать взрослых, помогать тем, кому требуется помощь, нельзя брать чужое. Этих постулатов он строго придерживался. Мама всегда плакала, когда на улице подходили к его родителям и хвалили ее сына, она понимала, что все слова они с отцом говорили не зря: мальчик был честен во всем и принимал наставления должным образом.

Скандалов в доме ребенок не слышал, родители никогда не ругались. Не знал он порки ремнем, не стоял в углу, до него все доходило с первого раза, а порой хватало взгляда отца, чтобы смекнуть, в чем он виноват, и не повторять ошибок.

По окончании школы и достижения призывного возраста, как и все ребята, пошел в армию — даже мысли бегать от военкомата у него не было, да и отец бы не позволил. Достойно отслужил два года в пограничных войсках. Если бы он надумал остаться по контракту, то офицеры написали бы ему отличные рекомендации. В армии он показал себя не хуже, чем дома. Воспитание родительское сказалось, и многие гордились тем, что с ним служили. Такой хороший друг дороже золота. Все нормативы сдавал успешно. Марш-бросок выдерживал с достоинством, хоть и было тяжело. В караул ходил с удовольствием. Честно нес службу часового. Часто на вышке вспоминал дом, слова отца и матери. Скучал по родному краю, как и все служившие. Каждую неделю писал письма родственникам, хоть и жизнь армейская казалась однообразной, поэтому и рассказать-то особо было нечего. Но все же раз в неделю отправлял весточку. В первую очередь для того, чтобы родители знали, что у него все хорошо. Он жив, здоров, понапрасну не стоит волноваться.

В двадцать лет пришел из армии домой.

Как и свойственно родителям, встретили со слезами, накрыли стол, чтобы «отметить» возвращение сына. Родные заметили, как он сильно возмужал. В плечах шире, походка уверенная, сила в голосе, спина прямая, в глазах искра и полное понимание завтрашнего дня.

Родители, глядя на сына, думали так: если не собьется с правильного пути, далеко пойдет, его ждет успех. Да и воспитывали они его правильно. Мысль о кривой дорожке промелькнула, как вспышка света в голове, и тут же была изгнана навсегда. Дверь в этом направлении закрыта, и ключ выброшен далеко. Родители твердо верили: сын их будет успешным, о нем непременно заговорят.

Сидя за столом, погрузились в душевные разговоры о том, как интересны люди, с которыми служил, чем кормили, как ходил в караулы или стоял на посту, встретил людей с разных уголков страны со своими интересами, взглядами, традициями. Это для него был бесценный опыт.

Сын все это рассказывал с искрой в глазах, с удовольствием делился событиями из жизни и не жалел, что служил в армии. В тот вечер удалось многое вспомнить, что за два года он успел повидать. Не все, конечно, было сказано — одного вечера не хватит.

Слушая его рассказы, мама накрыла своей ладонью ладонь сына и тихонько спросила:

— Что дальше думаешь делать, сынок?

— Не знаю, мам, пока не думал. Точнее, есть мысли, но пока не знаю, стоит ли за них браться, и не уверен, получится ли у меня что-то.

— Поделись мыслями, — подхватил разговор отец.

— Дело свое думаю открыть.

— Какое?

Оживились родители, от любопытства начали ерзать на стульях.

— Мам, папа, дайте мне недельку отдохнуть хоть, — заулыбался сын. — Погуляю немного, присмотрюсь, может, идея уйдет моя, а придет что-то новое. В любом случае, жить я с вами не хочу, вроде уже взрослый, да и на деньги ваши тоже. Не по-мужски это как-то. Я сам могу себе заработать, слава Богу, руки-ноги целы.

После таких фраз мама заплакала, слезы покатились по щекам. Отец и сын встали по обе стороны от женщины и нежно обняли, приговаривая ласковые слова, чтобы успокоить маму. Сын до конца так и не смог понять, почему мама так расстроилась.

На то были, оказывается, две причины, и какая из них заставила маму расчувствоваться, сын не знал. Первая, конечно же, это то, что мама искренне радовалась за сына: мальчик стал самостоятельным. Вторая причина заключалась в том, что он будет жить один, и в их доме станет появляться не так часто, словно гость в собственном доме.

Неделя гуляний, по большей части, походила на разведку. Общаясь со знакомыми, наш герой подбирал то направление деятельности, в котором хотел реализовать себя, где будет менее затратно и достаточно прибыльно, а главное — принесет удовольствие.

Только раз за неделю, после возвращения из армии, он встретился с закадычными друзьями в кафе, где после долгих бесед поделился идеями. Причиной был все тот же вопрос, что родители ранее ему задавали.

— Ну что, куда решил пойти дальше?

— Знаете, ребята, я, наверное, открою свое дело.

— Ну-ка, поделись со своими друзьями, — и все трое наклонились чуть вперед и зависли над столом в ожидании.

— Открою в нашем городе химчистку.

— Что ты сказал? — переспросил один из слушателей.

И все трое, что сидели с ним за столом, как по команде стали смеяться. Такого они явно не готовы были услышать. Каждый ожидал иного ответа: один почему-то решил, что это будет магазин, другой — перевозки, третий — продажа автомобилей. На худой конец, все готовы были услышать, что служить в полицию пойдет.

Этот смех надолго запомнился нашему герою, и смириться с ним он не мог, испытав жгучее чувство стыда.

Пару минут еще смех не стихал. Друзья стали успокаиваться, но иногда все же улыбки кривили их лица, а он продолжил:

— Повеселились? Вы все правильно услышали, хочу открыть химчистку. Что в этом такого?

— Ну, знаешь, — говорил тот, что первым переспросил, — как-то грязное белье и ты… — на этом свою речь он и закончил, не в силах подобрать слова.

— Я все узнал, — настаивал наш герой, старательно пытаясь донести до лучших друзей свою мысль. — Как бы ни звучало странно и смешно, сейчас это дело — самое актуальное в нашем городе, и вполне можно преуспеть, если все предусмотреть и правильно распределить силы.

— А другого ничего не мог придумать?

И трое опять, как по команде, начали смеяться. Не так громко и сильно, как в первый раз, но все же привлекая внимание сидящих за соседними столиками посетителей, заставляя второй раз за несколько минут обернуться и недоверчиво взглянуть на компанию мужчин.

— Вот увидите, — подавив укол боли и найдя в себе силы, обратился герой к лучшим друзьям, на каждого указав пальцем, — придет тот день, когда вы пожалеете о своих насмешках и вспомните меня. Обо мне все заговорят в этом городе.

С этими словами он резко встал из-за стола, что даже посуда загремела, и направился к выходу.

— Дружище, мы не хотели тебя обидеть! — кричал вслед один, чуть повернувшись на стуле.

— Химчистка, ха-ха! — и все втроем вновь оглушительно засмеялись. Это уже не слышал униженный собеседник.

С противоречивыми мыслями в голове так и брел по улице в сторону дома наш герой. Язвительный смех, что всплывал в сознании, он сразу же подавлял, пытаясь отстраниться от него, но это было безуспешно. Слишком мало времени прошло, но парень знал: скоро все утихнет, и он докажет всем троим, что смеялись они зря.

Придя домой, он был сам не свой. Где-то вдалеке блуждали его мысли, а тело было тут, в реальности. В ванной комнате парень долго смотрел в зеркало, прежде чем помыть руки и умыться, затем направился к себе. Чуть погодя услышал голос матери, которая звала ужинать.

Когда домочадцы собрались за столом, родители сразу заметили, что сын их изменился, они это чувствовали. Радость в глазах потухла, мать с отцом понимали, сын чем-то обеспокоен, но спросить пока не решались в надежде, что он сам поделится, если посчитает нужным.

Ковыряя вилкой в тарелке, парень не спешил притрагиваться к еде. Вкусная мясная запеканка не лезла в горло, там стоял ком. Он все думал, как начать разговор с родителями, понимал, что надо выплеснуть тревоги, ведь перемену на их лицах он тоже заметил и прекрасно знал, что родители обеспокоены.

В голове громко и отчетливо звучал смех его лучших друзей, как резко все оборвалось, когда он подумал: «Да какие они теперь друзья? Были они вообще друзьями?»

Отец сидел напротив, искоса поглядывая на сына, но все же, время от времени, зачерпывал ложкой густой наваристый суп, приготовленный супругой.

Мама стояла к ним спиной, хлопотала у плиты.

На кухне воцарилась тишина, время от времени которую нарушал их сын, скребя вилкой по тарелке.

Молчание прервал отец, понимая, что так продолжаться не может.

— Что случилось, сынок? Ты чем-то обеспокоен?

— Все нормально, пап.

— Все точно нормально? — удивленно продолжал отец. — К еде не притронулся, а все вилкой по тарелке возишь. И ты считаешь, что это нормально? Я же вижу, вот мама, — быстрый взмах рукой, — тоже заметила, что не все хорошо. И поэтому, сынок, давай, рассказывай нам все как есть. Не заставляй мать волноваться.

Мама обернулась и лишь добавила тихим спокойным голосом, который так любил наш герой. Всегда вспоминал долгими ночами в караулах, какой он был теплый, нежный, полный искренних чувств.

— Мы тебя слушаем, сынок.

Парень оторвал взгляд от тарелки, положил вилку на стол, с минуту оглядывал родителей. Смотрел долго и пристально и видел там только любовь. Он понял, что с родными можно говорить начистоту: родители никогда его не осудят, не засмеют и только придадут уверенности.

Пока эти мысли гуляли в его голове, отец повернулся к супруге с вопросом в глазах и лишь пожал плечами.

— Мам, присядь, пожалуйста, — наконец нарушил тишину сын.

Мама послушно села за стол.

— Вы меня недавно спрашивали, чего я хочу? Вот тут, когда мы так же сидели за этим столом. Так вот, я подумал и решил открыть химчистку.

— Так это же здорово, — в один голос ответили родители.

— Но почему-то ты не рад, — как бы в пустоту бросил отец.

— Я всем этим поделился со своими друзьями.

— И что они думают по этому поводу?

— Ничего не думают, они лишь меня обсмеяли, что в кафе дважды люди на их смех поворачивались к нашему столику.

— Так какие это друзья? — вставил веское слово отец. — Настоящие друзья так себя не поведут. Они либо промолчат, либо выслушают…

— Ну да ладно, черт с ними, справлюсь и без них! Сейчас немного денег подзаработаю, накоплю на все необходимое, присмотрю место, узнаю, как все работает.

— И где ты собрался работать? — поинтересовалась мама.

— Не знаю, мам, мешки таскать, в охрану по ночам, как раз будет время на изучение всех тонкостей. Дворы, если надо, буду подметать, на стройку, в конце концов.

Родители вновь переглянулись. Каждый понимал, что подработки могут затянуться надолго, рутина жизни перекрутит в своих жестоких жерновах все мечты, и сын просто-напросто перегорит идеей.

— Сынок, — продолжил отец, тайком взглянув на мать, которая чуть заметно кивнула, — мы за два года, пока ты служил, скопили немного денег, нам эти деньги не нужны особо. Дома все есть, покупать ничего не нужно, на море мы с мамой уже летали в том году. Возьми их себе, а иначе все затянется у тебя, и ты со своими подработками только время потеряешь. Будет обидно, если кто-то другой еще откроет то, о чем ты сейчас горишь. Конкуренция только увеличится. Насколько нам известно, в городе уже есть химчистка. Она у всех на слуху, спроси любого. Другие вроде как есть, но не такие успешные.

— В любом случае, я буду пробовать, — твердо сказал сын. — Это, на мой взгляд, пока один из лучших вариантов. Я все изучил и думаю, что можно составить конкуренцию уже имеющимся химчисткам. Я придумаю свой подход к людям. Буду отличаться от других. Открывать парикмахерскую не имеет смысла — они как раз на каждом углу. Вот где бешеная конкуренция.

Немного помолчав, сын продолжил:

— Нет, пап, мам, вы чего. Не возьму я ваши деньги. Как вы себе это представляете?

— Никак не представляем. Ты бери, и все, начинай сейчас уже свое развитие, а как сможешь, так нам их вернешь. Представь, мы тебе их дали в долг либо подарили тебе автомобиль. Что будет в наших силах, мы тебе поможем.

— Нет, нет, как я буду смотреть в глаза другим?

— Ты не смотри им в глаза, вот и все. А деньги, если будут спрашивать, скажи, что накопил или взял кредит в банке. Кто узнает?

— Мы тебя не отговариваем по ночам работать: хочешь — иди, но деньги возьми и начинай уже думать, где и что ты будешь закупать.

— Спасибо за ужин, мама, спасибо, отец, я подумаю, — встав из-за стола, произнес сын, задумчиво опустил голову и направился в свою комнату.

Родители остались на кухне. Еда в тарелке сына так и осталась нетронутой.

Уже лежа на кровати, герой начал думать, как правильно ему поступить. «Брать или не брать? А ведь отец прав, когда я еще могу скопить и только время упущу. Пройдут полгода, год…»

Отец был для сына авторитетом, а его слово — закон, так повелось в их семье изначально. Нет, конечно, он не был тираном, просто его отец всегда находил правильные слова. Всегда знал, в какую минуту подставить плечо, но, в тоже время, наказывал по справедливости. Мама также всегда была на стороне отца и слушалась его во всем. С чем только им не приходилось сталкиваться в семье, отец всегда мог все решить. Поэтому в детстве сын его всегда называл волшебником.

Мысли далеко уносили нашего героя, и он постепенно стал засыпать, так и не приняв решение. Снилась служба в армии. Какая-то часть его находилась еще там, времени прошло не так много после возвращения. Утром, даже лежа с закрытыми глазами, парень сознанием был на кровати в казарме, а когда все же разомкнул веки, понял, что лежит дома, в родной спальне.