Бесплатный фрагмент - За гранью

Глава 1

За кормой парового катера, режущего низкие волны, всходило солнце. Кирилл, зябко ежась спросонья, выбрался из каюты, заглянул в грохочущий шатунами машинный отсек, поверил давление и уровень воды в котле, после чего обогнул надстройку и оказался на баке, где нес вахту самый молодой в команде мальчишка по прозвищу Джейран. Было ему чуть больше четырнадцати, и Кирилл в свои пятьдесят лет воспринимал его не подростком даже, а скорее ребенком. Но новый мир все жестче расставлял другие акценты. Попытка уцепиться за старые представления о возрасте, об этических ценностях, да много о чем, уже несколько раз приводила Кирилла к ошибке. На ошибках же надо учиться, а не сопли распускать по факту несовершенства мира.

— За время дежурства происшествий не случилось! — доложил Джейран, вытянувшись по стойке «смирно».

Это не было игрой в войнушку, конечно. Какие уж тут игры, когда вся планета превратилась в поле сражения. Военный регламент был принят по заведенному Кириллом уставу, так действовали все, кто был способен держать оружие.

— Вольно! — ответил Кирилл. — Не замерз?

— Не пустыня, конечно, но терпимо, — уклончиво ответил Джейран.

Лето еще не вступило в свои права, май едва перевалил середину, по Ла-Маншу гулял заметный ветерок, поднимая рябь на воде, так что жарко, действительно, не было. Особенно с учетом того, что все находящиеся на борту, кроме Кирилла, родились и всю жизнь прожили в Северной Африке, не зная температур ниже плюс двадцати градусов.

— Иди, грейся, — приказал Кирилл. — Только не буди ребят, пусть еще отдохнут.

— Понял, Кир, не волнуйся.

Джейран ловко нырнул в палубный люк и скрылся из вида.

Остальные члены экипажа еще спали. Вчерашний день выдался сложным, полным потерь, очень тяжелым физически и морально. Но именно он подарил новую надежду, какой раньше не было. Кирилл настолько привык к жизни без любви, без надежды, без веры, привык от любых изменений ждать только плохого, привык к мысли, что после его смерти некому станет нести светоч былой человеческой цивилизации, и она канет во тьму одичания уже навсегда.

Ну, что их погнало из пустыни на север, если не чувство обреченности? Да, это был бросок обреченных, в самом прямом смысле слова. Понимание, что если ничего не будешь делать, очень скоро погибнешь, если начнешь что-то делать, тоже очень скоро погибнешь, но был маленький, крошечный шанс, что действия что-то изменят. Теперь, когда колоссальные усилия принесли хоть какое-то подобие результата, Кириллу трудно было в это поверить. Но это было именно так. Поставленная в начале пути цель теперь приближалась с каждой брошенной в топку лопатой угля.

Прямо по курсу виднелась полоска земли, и это могло быть только восточное побережье Англии. Кирилл со вздохом уселся на палубу. Для него, в отличие от ребят, бросок обреченных начался намного раньше. Ребята тогда не родились еще, ведь старшему из них, Борису, было сейчас меньше двадцати пяти лет.

Когда все началось, Кириллу тоже было чуть больше двадцати лет, он жил с мамой и приемным отцом в Питере, вел жизнь обычного юноши. Затем разразилась «эпидемия Вильмана». Неведомый вирус практически моментально поразил все население Земли. Несколько минут острой гранью разделили жизнь на «до» и «после», за эти несколько минут примерно треть населения планеты умерло сразу, треть превратилось в жутких существ-мутантов, напоминающих одновременно демонов и злобных инопланетян из голливудского фильма. Лишь треть людей осталась жить. Вот только жизнь эта вышла очень уж нечеловеческой, потому что любой из выживших зараженных неизбежно мутировал, превращался в чудовище, и это можно было остановить только выстрелом. Как быстро это произойдет и когда именно, никто предсказать не мог. Это выматывало неимоверно.

Впрочем, Кирилл с мамой и приемным отцом не заразился. По удивительному стечению обстоятельств все они на момент всеобщего заражения оказались в отцовском бронированном лимузине с замкнутой системой жизнеобеспечения. Кирилл лишь в ужасе смотрел, как умирают и мутируют другие. Потом была жизнь в бункере, с другими, кто избежал заражения, непрерывный страх заразиться, произвол начальства, а после гибели мамы ощущение невозможности оставаться там. С группой ровесников Кирилл сбежал из бункера под защитой изолирующих противогазов, но все кончилось заражением и гибелью почти всех участников побега. К счастью, других людей Кирилл все же нашел, это были выжившие, мечтавшие вырваться из сырого Питера и рвануть на юг, где сухо, где нет мутантов. Так, после невообразимо длинного и опасного перехода с использованием бронетехники, группа выживших оказалась в Северной Африке и организовала Клан.

Вот только Кирилл не мутировал, как другие. Никто не переживал отметку в двадцать пять лет, а тут уже за пятьдесят, и ничего. Странность, никому не понятная, не имеющая внятного объяснения. В Клане Кирилл был единственным человеком, кто помнил технологии старого мира, кто мог их воспроизвести и нести через поколения. Казалось, что он такой один, на всей планете, пока ветер не занес в пустыню Хенрика и Франтишека на воздушном шаре. В это день мир для Кирилла и других обитателей Клана перевернулся.

Выяснилось, что на острове Готланд в Балтийском море живет множество выживших, некогда зараженных, но избавившихся от угрозы мутации, заплатив за это бесплодием после принятия «вакцины Вильмана». Они возродили старые технологии, создали новый очаг цивилизации, даже целую федерацию, с материковыми фортами, но не могут распространить ее, поскольку вакцину можно принять только на острове, так как ее источник защищен непробиваемой «стеной Вильмана». Сами жители Федерации Готланда лишили себя способности к воспроизводству, приняв вакцину, но обрели возможность дожить до старости, которой нет у других зараженных. Чтобы сохранять цивилизацию, они вынуждены совершать экспедиции, забирать подростков у диких племен, вакцинировать, учить, делать частью цивилизации. И так по кругу. Сложился новый, невиданный ранее формат цивилизации. Кирилл был от него не в восторге. Было в этом новом порядке что-то от селекции, от евгеники, которая в представлении Кирилла являлась чуть ли ни синонимом фашизма.

На палубу из люка выбрался Борис. Ему было больше двадцати лет, это означало, что он в любой момент может мутировать. Это создавало угрозу для остальных, но, не смотря на юный возраст, Борис был опытным офицером, и Кирилл его очень ценил.

— Земля? — спросил Борис, протирая глаза.

— Англия, — ответил Кирилл.

— Что будем делать? Тут сыро, туманы, наверняка мьютов полно.

— Высадка неизбежна, — со вздохом ответил Кирилл. — Нужна вода, нужно топливо. Нужна еда, в конце концов.

— Но тревожит тебя не высадка? — напрямую спросил Борис.

— Она тоже тревожит. Но больше, ты прав, другое.

— Поделишься?

— Куда мне деваться? Анна спит?

— Могу разбудить.

— Разбуди, — попросил Кирилл. — Одна голова хорошо, а три лучше. Мальчишек не трогай, пусть спят. Есть очень серьезный разговор.

Через пару минут, потирая плечи чтобы согреться, на палубу выбралась Анна в сопровождении Бориса. Она, хотя ей не было и двадцати, еще в пустыне зарекомендовала себя превосходным бойцом, участвовала в штурме аэропорта, и Кирилл ценил ее тактическое чутье. Борис и вовсе был ей жизнью обязан после нападения мутантов у озера Мариут.

— Англия, — произнес Борис.

Анна молча кивнула.

— Садитесь. — Кирилл указал на бухту канатов у борта. — Борис прав, впереди Англия, но разговор пойдет не о ней. И разговор, сразу скажу, только для высшего офицерского состава. То есть, для нас троих.

— Стоит ли тайну держать от ребят? — Борис глянул на Кирилла.

— Стоит. Вы двое были рядом, когда Хенрик рассказывал о положении дел на Готланде. Что вам запомнилось больше всего?

— Мне запомнилось, что Хенрик говорил о новом витке развития цивилизации, когда одна каста рожает детей, другая их воспитывает и учит, сама будучи бесплодной, — ответил Борис.

— Мне запомнилось, — добавила Анна, — что в Исландию посылали корабли и летающие машины, но никто не вернулся. Исландия для жителей Готланда запретная зона, и нам это на руку. Не охота сражаться с летающими машинами.

— Это если мы вообще пойдем в Исландию, — сухо ответил Кирилл.

— О, как! — Борис выразительно почесал переносицу.

— Да, неожиданно, — фыркнув, добавила Анна. — Столько сил положили на пути туда, и вот, сомнения?

— Хотите знать, что мне больше всего запомнилось в рассказе Хенрика? — спросил Кирилл.

— Ну, поделись, — с легкой иронией произнес Борис.

— Мне больше всего запомнилось, что Хенрик сомневался в существовании сумасшедшего доктора Вильмана, и что он не считает вирус творением рук человеческих.

— А, помню, да! — Анна улыбнулась. — Инопланетяне закинули вирус, чтобы захватить Землю. Ты серьезно, Кир?

— Если бы хотел вас рассмешить, рассказал бы как Борис в детстве на собаках катался и лицом в какашку упал. Так что серьезность включите, если вам не очень трудно. Начну с того, что заражение «вирусом Вильмана» произошло у меня на глазах. Я лично видел, как упали на землю в судорогах первые зараженные, как появились первые мутанты и начали рвать выживших на части. Это весомый аргумент?

Борис и Анна притихли.

— Вижу, весомый. Так вот, дорогие мои, вирус передается от человека к человеку путем заражения. В нашем же случае все произошло моментально. Все люди, сколько видел глаз, заразились в течение двух-трех минут. Но потом, когда я попал в бункер, выяснилось, что на всей Земле это произошло практически одновременно, весь процесс занял около десяти минут. Даже если в нескольких точках одновременно выпустить ядовитый газ, он не поразит всех на планете с такой скоростью. За десять минут вирус равномерно распространился в биосфере планеты. Не знаю, как глубоко он попал в океан, но на Земле никто не остался не зараженным, даже жители труднодоступных и высокогорных районов. У людей в мое время не было технологий, дающих возможность такое провернуть.

— Нет, погоди! — Борис жестом остановил Кирилла. — Вирус же могли распылить с летающих машин. Или заранее разложить какие-то емкости везде, а потом по сигналу вскрыть. Ты что, правда поверил в бредни Хенрика о чужаках и вершителях судеб? Кир, остынь! Ты плодишь сущности без необходимости! Целая Федерация Готланда не видела чужаков и ничего о них не знает, а один Хенрик вдруг прав. С какого перепугу? Не верю я ни в каких инопланетян! Чушь это чистейшей воды! Когда Хенрик про это рассказывал, я даже внимания не обратил.

— Я тоже, — поддержала Бориса Анна. — Бред это вшивой кобылы.

— Сивой, — поправил ее Кирилл.

— Да какая разница? — Анна с недовольным видом пожала плечами.

— Во-первых, на Земле не было столько самолетов, чтобы за десять минут распылить вирус по всей Земле, — начал перечислять Кирилл. — Во-вторых, их скорость не позволила бы доставить за столь краткий срок вирус во множество отдаленных районов, в высокогорье, в Антарктиду, в Тибет. Более того, в Азии существует множество кочевых племен, которые не сидят на одном месте, и их нужно сначала найти, а уже потом заразить, если использовать известные в мое время способы. Но дело не только в этом. И не столько.

— В чем еще? — нахмурив брови, уточнила Анна.

— В самих мутантах, в их морфологии. Да, они, если так можно выразиться, антропоморфны, но это является результатом того, что в основе генома мутантов лежит именно человеческий геном, а не геном черепахи. Все, что лежит за пределами этой антропоморфности, к человеку имеет мало отношения. К примеру, у многих мутантов есть жабры. Мутация? Да. Но у вас слишком поверхностное представление о генетике, чтобы вас такая мутация удивила. Вы к ней привыкли. На самом же деле целенаправленно изменить геном человека так, чтобы у него за несколько минут образовались полноценные, работающие жабры, очень трудно. В мое время человечество такими технологиями точно не обладало.

— Ты не допускаешь наличия секретных разработок? — осторожно поинтересовался Борис.

— Допускаю. Но если бы подобные продвинутые биотехнологии существовали в мое время, это бы хоть как-то проявилось. Хоть в чем-то. На самом же деле мы едва умели создавать трансгенные овощи, чтобы их вредители перестали есть. Едва-едва. Допустить, что где-то в секретных лабораториях можно было создать совершенно новых существ, с новыми качествами, вырастить человеку работающие жабры, или когти вместо ногтей, или отрастить перепонки на конечностях, что повсеместно наблюдается у мутантов, я точно не могу. Это то же самое, как если взять орла, к примеру, и изменить его геном до такой степени, что орел превратится в боевой беспилотник с зарядом какой-нибудь биовзрывчатки на борту. Это нужно вырастить какую-то систему управления, вырастить новые органы, которых раньше вообще не было, чтобы они выделяли взрывчатое вещество. Это очень, очень, очень сложно на уровне генетики. На грани, а то и за гранью чуда, если смотреть с точки зрения развития биотехнологий в мое время. При этом надо понимать, что продвинутые технологии неотличимы от чуда, что обычная для нас радиостанция показалась бы чудом жителю Средневековья. Соответственно то, что чудом кажется нам, ну, как жабры человеку вырастить, для более технологически развитой цивилизации — обычные технологии.

— Хорошо, Кир, — задумчиво произнесла Анна. — Но пойми нас с Борисом. Мы не жили в твоем времени и не знаем, как там было. Нам всегда казалось, что если мутантов создали, значит, ваши технологии это позволяли. Для нас в этом нет никакого чуда. Для нас нормально, что какой-то псих Вильман создал вирус, изменивший геном человека. Ты это понимаешь?

— Да, — ответил Кирилл. — И я не знаю, как до вас донести то, что я чувствую.

— Хорошо, давай попробуем потянуть с другого конца, — предложил Борис. — Попробуй объяснить, с чего тебе так приперло до нас это донести? Что ты хочешь изменить в нашем с Анной поведении?

— Дельно. — Кирилл кивнул. — Я думаю, имеет ли вообще смысл делать трудный и опасный переход от Англии до Исландии?

— Это ты загнался, — уверенно заявила Анна. — Устал. Мы не можем повернуть назад, потому что нас там ничего не ждет. Нет у нас там никаких перспектив, да и у тебя тоже. Мы с Борисом мутируем не сегодня, так завтра, ты нас пристрелишь, потом мутирует наш молодняк, ты их пристрелишь, останешься один, доживешь свой век и откинешь копыта. Вот что будет, если мы повернем.

Кириллу нечем было крыть и он промолчал.

— Вот, смотри. — Борис тут же решил закрепить успех. — У тебя и у нас с Анной разное мнение по обсуждаемому вопросу. Ты веришь во вмешательство инопланетян, а мы с Анной уверены, что все это устроил сумасшедший доктор Вильман. При этом нам нет никакой надобности приходить к единому мнению. Мы все равно не повернем назад, это бессмысленно. Мы пойдем дальше. Возможно, мы погибнем в пути, в борьбе, но это лучше, чем вернуться, сложив лапки, и все равно умереть от заряда картечи в башку, когда мутируем. Причем, стрелять-то придется тебе. Не надоело друзьям бошки отстреливать? Но мы можем не погибнуть в пути, а добраться до Исландии, посмотреть, что там. Возможно, ты окажешься прав, и мы там действительно найдем летающие тарелки с бластерами и зеленых человечков. Тогда с ними можно будет попробовать договориться, и это будет лучше, чем если мы сейчас повернем назад. Может, договоримся, может нет, но там есть хоть какие-то шансы, а если повернем назад или остановимся, шансов не останется никаких. Возможно, ты раздуваешь бурю на пустом месте, нет там никаких инопланетян, а есть секретная лаборатория Вильмана, может и он сам там прячется до сих пор. Тогда мы насуем ему люлей, возьмем настоящую вакцину, а не заместитель, как на Готланде, все вылечимся и проживем до старости. Это тоже лучше, чем повернуть назад. Опровергни.

— Не опровергну, ты прав, — нахмурившись, ответил Кирилл. — Анна права, я загнался. Очень много всего произошло за минувшие дни.

— Давай, мальчишек из каюты выгоним, и я с тобой лягу, — предложила Анна. — У тебя нервы на пределе еще и потому, что ты от секса отказываешься.

— Нет, — с усмешкой ответил Кирилл. — Секс у меня был совсем недавно, с местной девушкой из деревни. Попросила ребенка ей сделать.

— Это уже прогресс! — Борис похлопал Кирила по плечу. — А то ты реально, как монах-капуцин. Легче стало?

— Не очень, — честно признался Кирилл. — Видимо, возраст сказывается. Старость не радость.

— Это как сказать, — со вздохом произнесла Анна. — Я бы многое отдала, чтобы дожить до старости.

— Да уж, поменялись времена, — сказал Кирилл. — Раньше люди не мечтали о старости. Значит, идем на Исландию?

— Идем на Исландию, — подтвердил Борис.

— Но сначала надо сделать дозаправку, — напомнил Кирилл. — Нужно топливо, лучше солярка, чем уголь, и ее нужно много. Угля нам столько не взять на борт. Я посмотрю по карте расход угля и прикину, сколько солярки нам надо. Нужны рыболовные снасти, сухие продукты, если сохранились. Все это достать мы можем только в Англии. Дальше до самой Исландии ничего. Океан, океан, океан. Повезет с погодой, можем добраться, не повезет, утонем потому что мореходность у нас практически равна нулю.

— Найти бы корабль побольше, — мечтательно произнес Борис.

— Толку мало. — Кирилл покачал головой. — Дизели кораблей работают на солярке, а она, сам знаешь, разложилась за почти тридцать лет. Это тебе не рапсовое масло, все ее свойства на присадках держались. Присадки расслоились, и ей теперь только печку топить.

— А как же летающие машины? — осторожно спросила Анна, а как же корабли Федерации Готланда? Они на каком топливе?

От неожиданности Кирилл крякнул. Он поразился, как у него самого не возник такой же вопрос. Ведь все видели вертолеты в небе! А Хенрик говорил о том, что в Исландию был отправлен десантный корабль. Значит, не все топливо на Земле пришло в негодность! Причем, годного топлива много, раз им заправляют корабли внушительного размера.

— Нда… — после паузы произнес Кирилл. — Скорее всего, они или производят топливо из нефти, или приводят в годное состояние старое. В любом случае, оно есть, и его много. Но вряд ли оно есть в Англии.

— Это смотря где расположены форты Федерации, о которых говорил Хенрик, — прикинул Борис. — Вдруг они и в Англии есть?

— Даже их наличие ничего нам не даст, — уверенно заявил Кирилл. — Форты укреплены против мутантов, контингент отлично вооружен. Нам их штурмом не взять.

— Штурмом нам и не надо, — ответил Борис. — Нам бы умыкнуть кораблик побольше.

— Корабликом побольше надо уметь управлять.

— Ну, тогда кораблик с экипажем, — поддержала Бориса Анна. — Они же не ждут нападения со стороны людей. Вся их фортификация отлажена против атак мутантов. Надо подумать и осмотреться. Если есть форт, надо понаблюдать, как там и что.

— Опасная затея, но спорить не буду. — Кирилл сдался. — Ваша жизнь, вам решать. Моя роль в вашей жизни чисто консультативная.

— Не прибедняйся, — скривившись, ответил Борис. — Ты почти тридцать лет вел Клан за собой. Отлично с этим справлялся. Ты нам нужен. Да, нужен без твоих доисторических морально-этических норм, но нужен твой ум, твой опыт, твоя энергия. Ты — Железный Кир. Не раскисай, пожалуйста. Тебе не идет.

Кирилл не стал показывать охвативших его эмоций, но понял, что Борис прав. В новом мире старая этика и мораль существовать не могли в силу неэффективности. В новом мире просто не выжить со старой моралью, с моногамными браками, со старыми представлениями о ревности, верности и любви. В новом мире каждый половозрелый мужчина должен оплодотворить как можно больше женщин, иначе все, конец. О каких старых моральных нормах может идти речь, если все они основаны на тех или иных сексуальных табу? Тридцать лет — срок не малый, но за это время Кириллу так и не удалось смириться с подобным положением дел. Ему претило, когда ребята вступали в беспорядочные половые связи, когда создавали большие полигамные семьи. Даже больше, Кириллу не нравилось, что все в этих семьях счастливы, словно это нормально, жить без ревности, без собственнических инстинктов. Кирилл бы так точно не смог, и его злило, что другие не просто могут так, а не могут иначе. Старые представления о нормах сексуального поведения все чаще становились причиной конфликтов между Кириллом и людьми Клана. Ребята не хотели и не могли их принять, не понимали, почему Кирилл за них цепляется, на что злится.

«Надо выращивать в себе терпимость, — подумал он. — Иначе я сам приведу ребят к гибели. Они вынуждены будут отвернуться от меня, просто потому, что я не сворачиваю. Но без меня они пропадут».

— Ладно, — произнес Кирилл вслух. — Я вам не барышня. Решение верное. Высадимся, проведем разведку, там разберемся.

Глава 2

При ближайшем рассмотрении берег оказался неприступной стеной меловых скал, возвышающейся более, чем на двадцать метров. Пришлось повернуть на юг в поисках пригодного подъема. Стук шатунов парового катера в тишине отлетал от обрыва эхом, иногда пугая рассевшихся по краю чаек.

Кирилл, стоя на палубе, внимательно осматривал берег в бинокль, Борис сидел рядом.

— Странно все, — произнес Кирилл, опуская бинокль. — Никаких признаков присутствия мутантов. Есть какие-то предположения по этому поводу?

— Да, местность трудно назвать сухой, тут мутантов должны быть толпы, — ответил Борис. — Возможно, им тут нет смысла выходить на поверхность. Все, что могли сожрать, они уже сожрали, а в канализации они себя чувствуют лучше, чем под открытым небом.

— Это нам на руку. Помнишь, как дикие у озера Мариут проходили под самым носом мутантов, и те их не чуяли?

— Ну, да. Они явно ориентируются на слух. Но слух у них невероятно чуткий. Впрочем, ты прав, даже на открытой местности их можно обойти на расстоянии выстрела из лука. Если они под землей, в тоннелях, и если мы не будем грохотать, как грохотали наши буеры, они могут вообще не узнать о нашей высадке. Вот только машина сильно стучит.

— Ветер с моря, — прикинул Кирилл. — Если остановим машину, нас точно прибьет к берегу, а там разберемся.

— Годный план. Гаси тарахтелку.

Когда грохот машины затих, наступила почти полная тишина, лишь продолжало гудеть постепенно угасающее пламя в котле. Взошедшее солнце быстро скрылось за довольно плотными тучами, отчего тишина казалась еще более ватной. Крики чаек в этой тишине звучали противоестественно, как голос репетирующего актера на пустой сцене перед пустым залом.

Какое-то время катер двигался по инерции, ветер дул ему точно в корму, помогая дольше сохранить первоначальный импульс. Кирилл чутко прислушивался, пытаясь за мягким плеском воды о борт различить характерный рев охотящихся мутантов. Но ничего не выдавало их присутствия. Другой на месте Кирилла этому бы порадовался, но Кирилл знал мутантов лучше всех в Клане, знал с первого дня их появления на планете, и его опыт подсказывал, что чем тише, тем хуже. Тишина в новом мире означала не отсутствие опасности, а неизвестность, невозможность понять, где укрылись и притаились злобные твари.

В Клане собаки предупреждали людей об опасности. Их острый нюх позволял учуять монстров издалека, даже через закрытые люки канализации, но в поход собак решили не брать, так что теперь никаких средств обнаружения тварей не осталось. Это напрягало, но сделать с этим уже ничего не получится. Придется вести себя тихо.

На палубе постепенно собрались все. Первым из люка выбрался самый молодой Джейран, за ним, потягиваясь, улыбчивый Джамиль, лучший снайпер Клана, следом отличившийся в боях с мутантами на улицах Александрии Ахмед. Последней поднялась Анна в легкой короткой куртке и хорошо скроенных штанах, поддерживаемых широким ремнем с ружейными подсумками. Остальные были одеты в традиционные арабские халаты, голову Джамиля украшала черно-белая клетчатая куфия, конец которой трепетал на ветру кистями. Из парней лишь Борис предпочитал европейскую военную одежду традиционной арабской, а красно-белую куфию носил на шее, как шарф.

Все собрались на баке, Анна и Ахмед остались стоять, остальные расселись на кнехты у борта или на бухты канатов.

— Не пошел бы дождь, — глянув на тучи, произнес Джамиль.

— Над дождем мы не властны, — спокойно ответил Кирилл. — Если он пойдет, откажемся от высадки, вернемся в море. Что-то придумаем. Всегда есть выход, главное руки не опускать.

— Вот, наконец-то, возвращается наш Железный Кир, — с удовольствием произнес Борис. — А то ты что-то раскис.

Кирилл подумал, что новое время очень многое изменило. До появления на Земле мутантов, потеря каждого человека воспринималась, как горе. Можно ли не раскиснуть, если погибли девчонки, спасая всех, погиб Макс, погиб Хенрик, прикрывая отход и спасая Ахмеда? Но эти потери демотивировали, похоже, одного лишь Кирилла. Ему было неприятно, что Борис и Анна, да и другие, пребывают поутру в прекрасном расположении духа, хотя в ночь перед этим погибло несколько их товарищей по Клану. Да, новое время все изменило. Смерть стала таким же естественным и каждодневным явлением, как ветер, солнце, еда и секс. Почти тридцать лет — срок не малый. Особенно если тебе двадцать лет, и ты не знаешь, как было раньше, и единственным твоим осознанным желанием является не полное уничтожение мутантов, а лишь возможность дожить до старости. Потому что полное уничтожение мутантов ничего не изменит, ибо сам ты, прожив короткую жизнь, превратишься в мутанта. Неизбежно.

Хотя, как и все в этом мире, неизбежность, конечно же, относительна. Любой из ребят, которые сейчас глядели с борта на приближающуюся землю, мог бы отправиться на Готланд, принять замещающую вакцину, вступить в Федерацию и жить до старости. Даже сил особо не надо тратить, просто добраться до Европы, а там вертолеты Федерации постоянно патрулируют местность в поисках новых людей. Ведь старые умирают, а новые не рождаются, так как платой за возможность дожить до старости после вакцины является полное бесплодие. Рождаются дети только у диких. Всего год назад, до появления Хенрика, никто не знал о Готлоанде. Когда узнали — решили идти туда. Ну, а что делать, когда возможность претворить в жизнь главную мечту замаячила на горизонте? Никто не стал думать о возможных опасностях на пути, о том, что не все доберутся до Европы, и не всех могут принять в Федерацию. Появился шанс, все бросились его реализовывать.

Впрочем, не все. Когда Хенрик рассказал о второй загадке Вильмана в Исландии, о возможности спасти не только свою шкуру, пожертвовав способностью продолжить вид, но и все человечество, часть людей Клана призадумалась. Суть игры заключалась в том, что если человек принял замещающую вакцину на Готланде и стал бесплодным, он не мог по каким-то причинам попасть в Исландию, тогда как именно там мог находиться ключ к спасению человечества, настоящая вакцина, которая убивает вирус, а не замещает его. Почему-то Кирилл представлял «вторую загадку Вильмана» в виде огромного поля, утыканного ракетными установками. Каждая ракета, вместо боевой части, содержит вакцину, и кто доберется в Исландию, сможет их все запустить, и они распылят вещество в атмосфере, навсегда очистив планету от скверны.

Некоторые считали это сказкой, мол, зачем Вильману было создавать вирус, если он же создал антидот? Кирилл и сам сомневался, пока не услышал от Хенрика его версию о том, что никакого Вильмана не существовало, а жестокую игру с человеческими жизнями устроили чужаки. Теория так хорошо объясняла все странности распространения вируса и возникновения мутантов, что Кирилл за нее сразу ухватился. Если она верна, если не было никакого сумасшедшего Вильмана, то в происходящем появлялся очевидный смысл. И смысл этот можно было выразить одним емким и в чем-то страшным словом «селекция».

Селекция, да. У чужаков, допустим, есть некая проблема, для решения которой нужны люди. Но не любые, а с определенными качествами, кто способен пожертвовать собственной жизнью ради сохранения многих. Как их выявить? Проще простого. Зарази планету вирусом, создай замещающую вакцину, которая спасет только добравшегося до нее, и спрячь еще одну вакцину, которая спасет всех, но до нее очень трудно добраться. Если все это обустроить, то большинство людей даже не узнают о подобных загадках, а если узнают, предпочтут не терпеть лишения, дожить свой век, мутировать и погибнуть от рук товарищей. Или самим перебить товарищей, это уж как получится. Другие, и их будет несоизмеримо меньше, пойдут на Готланд, чтобы попытаться дожить до старости, успеть научиться чему-то и передать знания дальше, через поколения пусть и не своих детей, но все же сынов и дочерей человеческих. Лишь единицы будут рвать жилы ради других, а не ради себя. Именно из таких состояла вся команда Кирилла. Никто их не гнал, они сами выбрали свой путь, многие уже погибли, наверняка погибнет кто-то еще, но и Борис, и Анна, и Ахмед, и Джамиль, и Джейран, и сам Кирилл были из той породы, для кого мало просто как-то прожить свою жизнь, и даже мало за это время как-то улучшить чужие. Им хотелось большего вклада, яркого, героического, недоступного другим. Возможно, именно таких искали неведомые селекционеры. Чужаки. Вершители судеб.

Кирилл отдавал себе отчет, что в Исландии его и товарищей может ждать нечто несоизмеримо более неожиданное, чем поле, утыканное ракетными установками. Но чтобы узнать, что именно находится за незримой гранью, нужно поднатужиться и заглянуть за эту грань. Никак иначе.

Катер все больше сносило к берегу. Анна перегнулась через борт, пыталась сквозь воду заметить дно.

— Кажется, видно песок! — сообщила она.

Борис взял багор, опустил его за борт, но было еще слишком глубоко.

— Совсем котел остужать нельзя, — прикинул Джамиль. — Если мутанты попрут, нам некуда будет деться, только в море.

— Верно, — согласился Кирилл. — Вода кипит при определенной температуре и давлении. При атмосферном давлении температура кипения сто градусов, но чем давление выше, тем больше нужна температура для кипения и образования нового пара. Для малого хода машины, а нам его хватит, достаточно давления по манометру четыре атомосферы. Их и будем поддерживать. Это примерно сто пятьдесят градусов температуры воды в котле. Предохранительный клапан при таком давлении еще не откроется, а сильнее топить мы не будем. Получится стабильное состояние системы при давлении, достаточном, чтобы отойти от берега. Джейран, тебе следить за давлением, оно не должно быть меньше трех и больше пяти атмосфер. Постепенно поймешь, сколько угля надо подкидывать при падении до трех атмосфер. Начни с малого, буквально с четверти лопаты, и жди. Не перегрей котел. Понял?

— Так точно! — ответил Джейран.

— Ты катер не покидаешь ни при каких обстоятельствах. — добавил Кирилл. — Даже если нас начнут убивать, а тебе покажется, что ты можешь помочь. Тебе надо лишь внимательно следить за котлом и поддерживать давление в районе четырех атмосфер. Именно это, а не что-то другое, способно спасти наши жизни, и твою тоже. За нарушение этого приказа шкуру спущу. Все ясно?

— Так точно!

— Остальным вооружаться. Если мутанты попрут, в бой не вступать. Кладем их шумовыми гранатами и мчимся на катер. В разведку пойдет Борис, как самый опытный.

На самом деле, Кирилл лукавил. Отправляя в разведку Бориса, он думал не только и не столько о его опыте, сколько о его возрасте. Борис был самым старшим из всех, мог мутировать в любой момент, а значит, его жизнь стоила меньше других в создавшейся ситуации. Кирилл так и не привык взвешивать жизни, как ценность шахматных фигур на доске, но иногда это все же приходилось делать.

Борис кивнул. Вскоре ему удалось достать концом багра до дна, и катером стало возможно управлять.

— Поворачивай налево, — сказал Кирилл. — Кажется, в эту сторону обрыв становится ниже.

Отталкиваясь багром от дна, Борис повел катер вдоль берега. Затем Бориса сменил Ахмед.

— Запоминаем, что наше главное оружие — тишина, — напомнил Кирилл. — Все видели, как дикие у озера Мариут проскальзывали под самым носом мутантов. Твари нас не чуют, они нас только слышат. Слух у них чуткий, поэтому, чем меньше шумим, тем больше шансов не нарваться. В идеале нам надо тихонько найти чего-то похожее на населенный пункт, добыть там топливо и сети для ловли рыбы. Больше нам тут ничего не нужно.

— Ясно, Кир, — ответила Анна. — Не волнуйся ты так, что мы, первый раз против мьютов?

— В Африке нас было много, у нас были собаки и артиллерия, — ответил Кирилл. — Тут ничего этого нет. Поэтому ни о каких драках речи быть не может. Тишина, тишина, и еще раз тишина.

Вскоре стало очевидно, что высота обрыва и правда становится меньше. Кирилл встал на баке и поднес к глазам бинокль.

— Дальше обрыва вообще нет, — сообщил он. — Видны домики почти у самой воды. Одноэтажные. Возможно, рыбацкая деревня.

— Тогда сети там обязаны быть, — с довольным видом заметил Борис.

— И топливо, — согласилась Анна. — Не на веслах же они за рыбой ходили.

Когда до конца обрыва оставалось метров двести, Кирилл приказал бросить якорь.

— Не слишком далеко? — спросил Борис.

— Боишься перетрудиться, топая пешочком? — с усмешкой спросил Кирилл. — Пока встанем тут, прикрывшись обрывом. Ты пройдешь по пляжу, осмотришься. Если что, пулей назад, а Джейран кинет в котел полную лопату угля.

— Ну, да, — согласилась Анна. — Если там есть кому смотреть, то один разведчик точно привлечет меньше внимания, чем паровой катер.

Борис нацепил саблю на пояс, повесил автомат на плечо, закинул за спину рюкзак с гранатами и снаряжением. Рабочих раций, к сожалению, не осталось, да и не от чего было зарядить их аккумуляторы.

Ему пришлось прыгать в воду, и хотя было мелко, едва выше колена, но одежда все равно вымокла изрядно. Борис побрел, подняв автомат над головой, и вскоре выбрался на узкий, усыпанный сухими водорослями пляж под обрывом.

Добравшись до края обрыва, Борис лег и дальше продвигался ползком. Что его к этому побудило, никто не понял, но и сигналов тревоги тоже подано не было. Все напряженно ждали в полной тишине, нарушаемой только редкими вскриками чаек и шипением пламени в котле. Через минуту Борис поднялся сначала на корточки, затем во весь рост. От него до ближайших строений оставалось меньше ста метров. Наконец он поднял автомат и несколько раз описал им широкие круги, давая понять, что опасности он никакой не обнаружил.

Ахмед глянул на Кирилла. Тот понимал, что от него ждут команд, но медлил. Что-то ему мешало двинуть людей вперед. То ли впитавшееся в кровь и плоть представление о безусловной опасности нового мира, то ли какие-то мелочи, ускользающие от сознательного анализа, но при этом их хватало подсознанию для возникновения ощущения легкой, но устойчивой тревоги.

— Ладно. Джейран у котла, остальные берем снаряжение и оружие, — все же произнес Кирилл.

— Что-то не так? — напрямую спросил Ахмед.

— Не знаю. Устал, перенервничал, или дурное предчувствие. Не могу понять.

— О! — Ахмед неожиданно шлепнул себя ладонью по лбу. — Хорошо, что ты сказал!

— Что сказал?

— Ну, про перенервничал. Я вспомнил про Хенрика. Он мне свой рюкзак отдал. Забери, может там что полезное осталось, я все равно не пойму ничего в вещах старого мира.

— Уж точно не сейчас этим заниматься, — пробурчал Кирилл.

Вооружившись, по очереди спрыгнули с борта и добрались до берега. Вода была холодной, градусов шестнадцать, а то и меньше, но все, кто носил арабские халаты, просто подняли их, и не промочили. Так что досталось только Борису, предпочитавшему штаны и не пожелавшему их снимать. Анна же это сделать не поленилась, натянув их только на пляже, сухими. Она никогда не стеснялась своей наготы, похоже, ее даже возбуждали чужие взгляды, когда она голая. Особенно взгляд Кирилла, хотя он старался никогда его не задерживать на наготе Анны.

Бориса было хорошо видно, он стоял в полный рост, что говорило об отсутствии вокруг заметных опасностей. Но, несмотря на это, Кирилл не мог отделаться от ощущения, что Борис увидел нечто экстраординарное, важное, просто не несущее непосредственной угрозы.

Наконец, добрались почти до конца обрыва, и Борис сделав несколько шагов навстречу, не обманул ожидания Кирилла.

— Вы только в обморок не падайте, когда увидите, что там, — предупредил он.

— Что именно? — с напряжением в голосе уточнил Кирилл.

— Словами не объяснить, поверь. Идем, с пляжа отлично видно, даже подниматься от моря не надо. Мне такое и присниться бы не смогло, фантазии бы не хватило.

Анна с Ахмедом переглянулись. Видно было, что Борис их не слабо заинтриговал.

— Люди? — предположил Кирилл.

— Нет, — с недоброй усмешкой ответил Борис. — Людей там как раз нет вообще.

Кирилл не выдержал, и прибавил шаг, остальные устремились за ним. Наконец, обрыв кончился, и открылась широкая перспектива вглубь острова. На первом плане этой перспективы находились одноэтажные рыбацкие домики, их было видно и с катера, но с новой точки было заметно, что домиков много, они образуют поселок, взбегающий по склону зеленого холма вверх, на высоту обрыва. За ними, если смотреть вправо, склон холма поднимался более полого, чем справа, за домами он густо зарос невысоким луговым разнотравьем и синими цветами, среди которых уродливо торчали обугленные скелеты деревьев. Но самое невероятное располагалось чуть дальше, за этими почерневшими кривыми культями, высоко торчащими в небо.

— Ни фига себе, — произнес Кирилл.

Остальные его нагнали и тоже челюсти отвесили от изумления.

Совсем недавно, дня три назад, не больше, тут прошел бой. Не стычка, нет, не столкновение парочки банд, а настоящее побоище, с применением приличного количества танков, бронетранспортеров, вертолетов, легкой и тяжелой артиллерии, гранатометов и прочего оружейного великолепия старого мира. Причем, бились две стороны, а не кто-то из людей с мутантами, поскольку на холме отчетливо читались позиции защитников берега и следы штурма со стороны моря. Местами через луговые травы тянулись уродливые шрамы от танковых траков, виднелись воронки от взрывов, пахло гарью.

— У штурмующих оказалось недостаточно сил, — уверенно заявил Борис. — Они попытались взять прибрежные укрепления нахрапом, оказались разбиты и откатились.

— Да, ты прав, — согласился Кирилл. — Похоже на десант с нескольких кораблей, и прошел он неудачно, закончился отступлением.

— Затем местность хорошо подчистили, — заметила Анна. — Тел нет, уцелевшей техники тоже нет, только подбитая.

— Это странно, — с задумчивым видом молвил Кирилл. — Они же не могли под обстрелом грузить танки обратно на корабли.

— У штурмующих не осталось техники на ходу, — прикинул Борис. — Отступали пешим порядком.

— Возможно, — согласился Кирилл. — Под прикрытием бортовой артиллерии.

— Что будем делать? — напрямую спросила Анна.

Вопрос был важным, но Кирилл не готов был на него однозначно ответить. Понятно, что суть его была много глубже, чем риторическая постановка «что делать дальше», ведь Анна имела ввиду другое — стоит ли искать тех, кто защищал береговые укрепления, или нет.

Кирилл окинул взглядом домики у самого моря. Между ними были натянуты рыбацкие сети из добротного синтетического волокна, за одним из домов виднелся проржавленный кожух генератора, а значит, где-то должно быть топливо. Все то, ради чего они высадились на берег, можно было взять прямо сейчас, погрузить на катер и двинуться дальше, в Исландию. Раньше бы Кирилл, не задумываясь ни на минуту, отдал бы именно такую команду, и обсуждать бы ее ни с кем не стал. Потому что в новом мире любые изменения оказывались изменениями к худшему. Но разве не это хотелось поменять? Разве не ради новых шансов люди предприняли бросок обреченных?

«Мы не дойдем до Исландии на этом утлом катере. — Кирилл нашел серьезный аргумент против своего старого типа мышления. — Поднимется шторм, и все мы утонем в холодной воде. Ребята готовы рискнуть, это ясно, особенно старшие, но я сам уже не готов».

— Десант на кораблях могли выслать только бесплодные с Готланда, — неожиданно произнес Борис. — Значит тут, в обороне, были их враги.

Кирилл сразу понял, к чему он клонит. Ну, вроде как враг моего врага — мой друг. Хотя бы временно. Но это, конечно, далеко не всегда было так.

— Обороняться тоже могли лишь бесплодные с Готланда, — ответил Ахмед. — Подбитая техника есть с обеих сторон, значит, технологии обороняющихся такие же, как у нападавших. Это технологии старого мира, полностью работающие. У диких такого нет.

— Ребята, до меня дошло! — воскликнула Анна. — Стена Вильмана не единственная! Он их наставил, этих стен, в разных местах!

Кирилл хмыкнул. Если принять теорию селекции, в этом был смысл, да еще какой! Если бы «стена Вильмана» была бы только на Готланде, это бы никакой проблемы не решило, это не спасло бы цивилизацию. Но если раздавать замещающую вакцину в разных точках планеты, до нее доберется несравнимо больше людей, возникнет несколько разных анклавов, не одна лишь Федерация с метрополией на балтийском острове, в них установятся разные законы, разные порядки, разные, если так можно сказать, цивилизационные нормы. Тут уже начнут работать не только законы селекции, но и законы естественного отбора.

«Белые мыши, — мелькнуло в голове у Кирилла. — Людей используют, как белых лабораторных мышей».

— Несколько пунктов выдачи вакцины? — Борис задумался. — А это мысль! Тогда и очагов цивилизации будет несколько, и порядки у всех разные.

— Эти, похоже, посильнее ребят с Готланда, — добавил Ахмед.

— Я так понимаю, все настроены знакомиться с местными? — Кирилл обвел всех взглядом.

— Ну… — Борис замялся. — Разведку я бы точно провел. На самом деле, добраться до Исландии на паровом катере — задача нетривиальная. Но у местных, в отличии от ребят с далекого Готланда, информации об Исландии может быть значительно больше. Если же они еще окажутся дружелюбнее, так и вовсе нам повезло.

— На это я не стал бы надеяться, — уверенно заявил Кирилл. — Мы для них в любом случае чужаки. Причем, чужаки опасные, так как в любой момент можем мутировать.

— Но ты не такой, как мы, — напомнила Анна. — Ты старый, и у тебя в крови нет замещающей вакцины. Их это может заинтересовать.

— Нет, Кира им не стоит сразу показывать, — произнес Ахмед. — Да и вообще никого из нас. Надо найти их базу или форт, посмотреть, чем они там дышат, и только потом принимать решение.

— Тогда я пойду в разведку, — заявил Борис. — Остальные на катер.

— Кстати, тут ничего не говорит о наличии мутантов, — задумчиво произнесла Анна.

— На основании чего такой вывод? — Кирилл покосился на нее.

— Шел бой, — пояснила она. — Не пять минут, и даже не десять. Стрельба, взрывы, которые слышны очень издалека. Но останков мутантов нет. Вы же не думаете, что их после боя аккуратно убрали? Значит, они не пришли на звук боя.

— Логично. — Кирилл кивнул. — Тогда нет смысла держать катер под парами, только топливо понапрасну тратить. Ахмед, осторожно осмотри дом, за которым стоит генератор. Где-то, может в подвале, может снаружи, найдешь резервуар с соляркой.

— Понял! — Ахмед поправил рюкзак, и, чуть пригнувшись, перебежал к дому.

Привычка действовать тихо, не кричать, не палить без смысла, была столь сильна, что работала даже при очевидном отсутствии следов мутантов. Поэтому, найдя за домом двухсотлитровую бочку с соляркой, Ахмед подал знак рукой, мол, двигайте сюда.

Бочка изрядно проржавела сверху, через дыры в нее попало много дождевой воды, но это никак не могло повредить использованию солярки в качестве топлива для паровой машины. Несколькими ударами тесака Борис срезал трухлявый металл, воду вычерпали алюминиевой миской, найденной возле опустевшей собачьей будки, а затем, наклонив бочку, слили солярку в два конических ведра, снятых с пожарного щита под навесом. Ахмед и Джамиль взяли полные ведра, Анна отцепила и смотала пару рыболовных сетей, после чего все, кроме Бориса, направились к катеру.

У начала обрыва Кирилл обернулся и заметил, как Борис, миновав поселок, двинулся в обход холма прочь от моря. На душе сделалось очень тревожно, но Кирилл давно научился утрамбовывать это чувство в темные глубины души. Слишком много друзей потерял. Рефлекс. Привычка.

Глава 3

Когда Борис начал огибать холм, у подножия обнаружилась промоина. Дождевая вода, стекавшая с холма, пробивала себе путь, затем поток иссякал, но оставлял после себя достаточную влажность, чтобы питать буйные заросли чертополоха и папоротника. С точки зрения человека нового мира — место плохое, поскольку где сырость, там мутанты, а где мутанты, там смерть. Но тут, как ни странно, ничего не выдавало присутствия злобных тварей. Это было странно, по меньшей мере, а по большому счету даже тревожно. Кому скажи, что можно тревожиться из-за отсутствия следов мутантов, так на смех поднимут точно, но Борису было именно тревожно. Тревожно хотя бы от того, что он себе никак не мог объяснить подобного положения дел. Необъяснимое тревожит всегда, а иногда откровенно пугает, даже если не несет непосредственной угрозы. Так уж устроено человеческое восприятие, что в любая сомнительная ситуация поначалу кажется угрожающей, и только если будет доказано обратное, отношение к ней изменится. Такая, вот, презумпция виновности. Но она оправдана, это понятно, оправдана хотя бы тем, что перестраховка редко доводит до беды, а вот недооценка опасности к худым последствиям приводит почти всегда.

Пришлось сделать над собой усилие, чтобы забраться в сырые заросли, но это было необходимо, иначе человек на холме будет не менее заметен, чем таракан на белой стене. Ясно было, что промоина не просто огибает возвышенность, она, рано или поздно, начнет подниматься вверх, туда, откуда стекал пробивший ее поток. Не факт, что именно на холме отыщутся следы людей, оборонявшихся от десанта с моря, но с холма точно можно увидеть больше, чем из низины.

Вскоре так и произошло — промоина вильнула вправо и повела вверх. Двигаться по ней было легко, можно было помогать себе, хватаясь руками за стебли, поэтому подъем на холм занял не больше десяти минут. Но чем выше поднималась промоина, тем больше теряла в глубине, и вскоре от нее вообще ничего не осталось, кроме чуть более высоких зарослей, состоявших теперь в основном из крапивы. Борис никогда с этим растением раньше не сталкивался, но хватило пару раз коснуться обжигающих листьев, чтобы прикрыть лицо куфией, и начать беречь руки. Вскоре кончилась и крапива, а относительно сухая вершина оказалась покрыта вереском. За ним виднелись заросли молодого ивняка, и они обещали стать весьма неплохим укрытием. Добравшись до них, Борис опустил куфию с лица и распрямился во весь рост, не боясь быть замеченным. Достав автомат из-за спины, он повесил его через плечо на уровне бедра и двинулся на север.

Минут через пять все чаще стали появляться взрослые ивовые деревья, а затем потянулся достаточно густой перелесок. В это же время до слуха донесся странный ритмичный звук, не похожий ни на что, слышанное Борисом ранее. Ощущения подсказывали, что частые басовитые выдохи кажутся едва слышными потому, что доносятся издалека, а на самом деле шумно работал какой-то неизвестный механизм. Слишком шумно для реалий нового мира. Это однозначно говорило, что по какой-то странной причине на этих сырых землях мутантов нет. Как минимум, их нет в радиусе пары десятков километров, а то бы на этот звук они все стянулись без промедления.

Это было очень странно, на грани, а то и за гранью чуда, и Борис не находил этому никакого правдоподобного объяснения. И вдруг он вздрогнул от резкого хлопка чуть левее, и сразу понял, что зацепил спрятанную в траве растяжку, от которой приводилась в действие сигнальная ракета. Дальше Борис уже не думал, дальше работали инстинкты. Рывок назад, к зарослям крапивы, затем в промоину, кубарем вниз.

Но уже через минуту стало понятно, что за ним погоня, и гонятся точно не люди. Судя по треску и топоту позади кто-то нагонял на четырех лапах, и не одна особь, а две. Ясно было, что уйти не получится, а значит, куда рациональнее было снять автомат с предохранителя и изготовится для стрельбы. Но когда из зарослей выскочили две огромных собаки, Борис понял, что стрелять в них не будет. Слишком уж часто собаки Клана спасали ему жизнь. Ему жалко было собак.

Он отложил автомат в сторону и опустился на четвереньки, показывая, что не собирается ни бежать, ни стрелять. Собаки остановились, скалясь и порыкивая. Самое странное, что бросилось Борису в глаза, это отсутствие на них брони. Ни панцирей, как у собак Клана, ни острых клинков на броне. Это однозначно говорило, что обучены они не против мутантов, а натасканы на задержание людей. Лазутчиков.

Вскоре послышался уже человеческий топот. Хозяев собак, судя по звуку, было трое, и все они двигались не в промоине, а сверху, двое по правую руку, один по левую.

Один из людей что-то выкрикнул по-английски, Борис не понял, что именно, и не понял даже, к нему обращались или к собакам. Псы сели, перестали скалиться и высунули языки, не спуская с Бориса глаз.

— Хэндс ап! — выкрикнул голос сверху. — Лай даун он зе граунд!

Борис понял мало, лишь то, что надо поднять руки вверх, и тут же выполнил приказ.

— Ай ду нот спик инглиш! — сообщил он на всякий случай.

С края промоины в крапиву спрыгнул здоровенный детина лет тридцати на вид, вооруженный автоматической винтовкой, облаченный в хорошо подогнанную униформу, и дал обеим собакам по кусочку лакомства.

— Доунт спик инглиш? — он глянул на Бориса, удивленно подняв брови. — Вот а ю фром? Вотс ё лэнгуидж?

— Аль-люгат ль-арабиа, — ответил Борис по-арабски. — Уа руси. В смысле, анд рашин.

— Арабик? Арабик энд рашн? — уточнил незнакомец, изобразив на лице крайнее удивление.

— Ес, — ответил Борис, понимая, что в здешних местах это должны быть не самые популярные языки.

— Вот а ю фром? — переспросил незнакомец и показал пальцами жест, изображающий идущего человека.

— А, уасалят мин африкыйя, ну, из Африки. Африка. Норд. Северная Африка. Норд Африка, или как там у вас.

— Нос Африка? Дид ю аррайв бай шип?

На автомате Борис чуть не ляпнул «ес», но вовремя спохватился.

— Ай донт андестэнд, — заявил он. — Ай нот спик инглиш.

Незнакомец быстро заговорил с кем-то наверху, оттуда отозвали собак, и те умчались обратно через заросли крапивы.

— Лэтс гоу! — произнес незнакомец таким тоном, каким взрослые общаются с маленькими детьми, еще плохо умеющими говорить и сделал приглашающий жест.

Борис шагнул вперед с поднятыми руками, незнакомец пропустил его, подобрал лежащий на земле автомат и направился следом. Выбравшись из промоины, Борис заметил еще двух ладно одетых и хорошо экипированных бойцов того же возраста, с висящими на ремнях автоматическими винтовками. Они уже пристегнули собак на поводки и, увидев Бориса, направились через ивняк, указывая направление.

Борис брел с поднятыми руками, судорожно размышляя, что говорить, если ему найдут переводчика с русского или арабского. В первую очередь его спросят, как он из Северной Африки попал в Англию. Сделать это можно было только на корабле, а корабль не иголка. Станут выяснять, и что им ответить? Выдавать друзей Борис не собирался и очень надеялся, что как минимум Кир увидел сигнальную ракету, сделал правильные выводы и отгонит катер подальше от места высадки. Но даже если Кир сделает все верно, это все равно не подсказывало, что ответить на главный вопрос, когда его зададут на понятном языке.

Мозг работал изо всех сил, и эти ментальные усилия не пропали даром, Борис неожиданно для самого себя нашел выход, нашел, как объяснить свое появления на острове. Мысленно усмехнувшись, он успокоился и принялся тщательно прорабатывать в голове зародившуюся ложь.

Метров через сто ивняк кончился, и понятно было, что это не прихоть природы, а результат продуманной расчистки. Перелесок обрывался резко, как ножом обрезали, а за ним, на самой вершине холма, виднелись бетонные укрепления. За тремя мощными дотами, ниже по склону, землю прорезали окопы. Заметно было, что строились укрепления наспех, а доты, скорее всего, сохранились со старого времени и лишь подверглись ремонту.

Конвоиры вели себя без излишней агрессии, не угрожали оружием, не пинали, наоборот, травили какие-то байки друг другу. Они провели Бориса по внушительному земляному валу, затем вниз с него по металлическому трапу, затем мимо вертолетной площадки с тремя летающими машинами.

Техники вообще вокруг было много, в основном грузовики и армейские внедорожники, но были и другие, побольше. Их назначения Борис не понимал, но именно одна из этих огромных машин басовито ухала мотором, звук которого разносился на всю округу. Это позволяло надеяться, что если Кир, увидев сигнальную ракету, прикажет поднять давление в котле и уйти подальше от места высадки, никто из местных не услышит грохота шатунов.

За грузовиками виднелось четыре танка, они на Бориса произвели неизгладимое впечатление. До этого ему приходилось видеть только подбитые боевые машины, или легкобронированную технику не на ходу, а тут огненно-стальная мощь воспринималась с сокрушительной очевидностью, ясно было, что мутантам, сколько бы их ни было, нечего противопоставить пулеметам, орудиям, броне и рвущим плоть тракам.

Наконец остановились у длинного деревянного барака, рядом с которым, под навесом, располагались три длинные лавки, установленные в форме буквы «П». Двое конвоиров остались с Борисом, показав ему жестом, что он может садиться, усевшись напротив, и уложив у ног собак. Один скрылся в бараке.

Борис удивленно наблюдал, как один из оставшихся с ним конвоиров достал из картонной коробочки белую бумажную палочку, одним концом сунул себе в рот, а другой поджег от портативного воспламенителя, и вскоре выпустил изо рта большой клуб дыма. Постепенно палочка сгорала, по мере того, как конвоир вдыхал и выдыхал дым из нее.

Прошло минут пять, конвоир бросил остаток палочки в бетонную емкость возле лавки, и в это время в дверях барака показался третий конвоир и поманил Бориса рукой. Борис поднялся и направился ко входу в барак. Там, в полутьме коридора, можно было разглядеть еще одного мужчину, постарше Кира, одетого в синие штаны, клетчатую рубашку и легкую куртку.

— Говоришь по-русски? — спросил он с едва заметным акцентом.

— Да, — ответил Борис.

— Отлично. Тут мало русскоговорящих. Пойдем, побеседуешь с местным начальством, я буду переводчиком.

Они миновали едва освещенный коридор и оказались в большой комнате, с каждой стороны которой располагались по пять незанавешенных окон. Посредине возвышался большой прямоугольный стол, на нем какие-то приборы с большими экранами, была расстелена карта, стояли чашки и чайник.

— Садись, — предложил переводчик, и сам занял один из восьми стульев.

Борис сел, конвоир прислонился к стене и поятнулось томительное ожидание. Минуло не меньше часа, прежде чем в комнату вошли и уселись за стол трое пожилых военных. Борис не имел ни малейшего представления о знаках различия старого времени, тем более, английских, но ясно было, что военные в высоких чинах, хотя бы судя по возрасту. Один из них начал что-то объяснять переводчику, тот кивал, затем обратился к Борису:

— Кто вы и откуда?

— Меня захватили люди с Готланда. Я был самым старшим из ребят в племени, мне уже двадцать пять лет. Они удивились, что я не мутировал. Среди них был поляк, Хенрик, который хорошо говорил по-русски. Он объяснил мне что такое Федерация Готланда, зачем они ищут диких, что такое замещающая вакцина, что такое «вторая загадка» в Исландии. Он объяснил, что если в крови человека уже есть замещающая вакцина, он не может попасть в Исландию и разгадать загадку. Нужен кто-то вроде меня. Опытный, но без вакцины. Для рейда и разведки.

Борис замолчал, давая возможность пересказать суть переводчику, и заметил, что в глазах военных не только промелькнуло удивление, но и они выразительно переглянулись и начали что-то обсуждать. Борис не понимал ни слова. Затем один из военных обратился к переводчику и что-то долго ему говорил, а переводчик кивал в ответ, после чего сказал:

— Генералы хотят выяснить, что ты знаешь о замещающей вакцине и второй загадке.

Борис принялся подробно рассказывать о том, что Клан узнал от Хенрика, и, похоже, по мере повествования генералы испытывали не меньшие эмоции, чем сам Борис, когда обо всем этом узнал.

Выслушав, генералы снова посовещались, а переводчик спросил:

— Ты сам видел фотографии «стены Вильмана»?

— Да, — ответил Борис. — Я видел и фотографии стены, и снимки монитора, на котором написано о второй загадке.

— Значит, в Исландии есть нечто, способное спасти всех людей на планете? — уточнил переводчик по просьбе одного из генералов.

— Возможно. Никто не знает, потому что люди с вакциной в крови не могут туда попасть, а диким не до этого, они еле выживают под натиском мутантов. Но я могу прорваться в Исландию с вашей помощью, если вы дадите мне корабль и людей, таких же, как я, не вакцинированных.

— Ты уже вакцинирован, — спокойно произнес переводчик.

Борис опешил.

— Почему? — спросил он. — Я не получал никакой вакцины!

— Потому что здесь вакцина не подается из какой-то стены. Она здесь распылена на местности. Каждый, кто попадает в двухсоткилометровую зону, включающую в себя Лондон, и доходящую почти до моря, вакцинируется. Он вдыхает вакцину, продолжающую жить на местности уже почти тридцать лет, она попадает в его тело через поры кожи, через слизистые оболочки. Все, ты вакцинирован. Это точно. Проблема в том, что тут вообще нет не вакцинированных.

— Нет диких? — удивился Борис.

— Да. В двухсоткилометровой «лондонской зоне» вообще заражения не произошло. Мы о нем узнали, только когда пошли сообщения о нападении мутантов за пределами зоны. Я очень хорошо помню эти дни. Огромное население Лондона, Брайтона, других городов, попавших в зону распыления, все эти люди ничего не знали о заражении.

— Зона распыления? Вы думаете, что вакцина тут была распылена до заражения?

— Да. Иначе никак. Иначе кто-то бы заразился, умер бы или мутировал. Но мы узнали только когда пошли тревожные сообщения. Сначала никто не поверил, но у нас тут в безопасной зоне оказалась авиабаза с большим военным контингентом, а так же военная секретная биологическая лаборатория. В общем, много солдат, военной техники, оружия, да и вообще ресурсов. Солдаты отправились в рейд, убедились, что сообщения правдивы, смогли спасти какое-то количество зараженных, эвакуировать их сюда. Но это было опасно, а людей у нас тут предостаточно и без того. Целый Лондон с многомиллионным населением вообще заражению не подвергся. Но это не единственная «чистая зона». Такая же точно есть в Нью-Йорке, и она тоже диаметром двести километров, мы с ними связались. Они сообщили о такой же зоне вокруг Рио-де-Жанейро. И, кажется, но не точно, такая же зона захватывает Гонконг. О других ничего не известно.

— Ни фига себе! — воскликнул Борис. — А в Африке?

— Про Африку ничего не известно.

— Да, уж, от души повеселился сумасшедший Вильман. Выходит, в Англии мутанты перебили всех диких, остались только вы?

— Да, тут сыро, часто идут дожди, мутантам раздолье за пределами чистой зоны. У диких тут не было шансов. А сюда мутанты не заходят, на них распыленная вакцина негативно воздействует. Они теряют силы, испытывают что-то похожее на мучения, и если не уползают из зоны, гибнут.

— Так может этой вакциной их можно перебить всех, как химическим оружием? — прикинул Борис.

— Мы хорошо изучили вакцину, у нас тут, я уже говорил, мощная военная лаборатория. Но мы пришли к выводу, что при изготовлении вакцины применены совершенно неизвестные нам технологии. Мы не сможем ее повторить.

— Выходит, мне про Исландию можно забыть? — Борис помрачнел.

— Зато уже не мутируешь, а тебе, судя по возрасту, не много осталось, любой день мог стать последним.

Внезапно новая, совершенно дикая и неожиданная мысль вспыхнула в мозгу Бориса.

— Погодите! — осторожно произнес он. — Но вы можете провести анализ и выяснить, вакцинирован я или нет?

— В принципе да, но зачем? Это и так понятно.

— Понятно, да не совсем, — возразил Борис. — Мой отец имунный. Ему уже пятьдесят лет, он не принимал вакцину, не заходил в «чистые зоны», но он до сих пор не мутировал. И мне уже двадцать пять лет, а я не мутировал. Может быть, я тоже имунный?

Переводчик перевел слова Бориса генералам, но те, судя по выражению лиц и интонации, восприняли версию с большой иронией.

— Генералы не верят, что у человека может быть иммунитет к вирусу, — сообщил переводчик.

— Не надо верить. Я предлагаю проверить.

Переводчик перевел, генералы задумались. Похоже, они понимали, что ничем не рискуют, и тест ничего им не будет стоить, но способен изменить ситуацию в их пользу. Наконец, один из генералов велел перевести переводчику:

— Мы ничего не знали о второй загадке до сегодняшнего дня. Готландцы этой информацией с нами не поделились. Если бы мы знали, мы бы набрали диких на материке, обучили бы управлению кораблем и отправили бы в Исландию за возможность после этого получить вакцину. Но это займет много времени. Если же ты, действительно, имунный, это может многое изменить. Мы согласны сделать тест.

«Это они еще не знают, что я тут не один», — подумал Борис.

Больше всего его волновало, заразились ли распыленной вакциной друзья при высадке. Кир точно нет, он имунный, Джейран тоже нет, он не покидал катер. Но остальные высаживались. Немного надежды давало лишь то, что упоминая о «чистой зоне» переводчик сказал фразу «почти до моря». Но тут уж как повезет и куда ветер дунет. Хотя, при высадке, ветер точно дул в сторону берега, с моря, иначе бы катер не прибило к пляжу после остановки машины.

Генералы велели конвоиру забрать рюкзак Бориса и боевое снаряжение, после чего тот удалился, а Бориса вверили под ответственность переводчика. Они вдвоем покинули барак и уселись на лавочке.

— Сергей, — представился переводчик.

— А я Борис. Ты тут жил на момент заражения?

— Ага. Работать приехал. За новой жизнью. Получил ее сполна, новее не придумаешь.

— А откуда сам?

— Из Питера.

— Мой отец из Питера. Там так плохо было, что хуже некуда. Сыро, как здесь, мутантов полно, диким сложно выжить. Вот они и перебрались в Северную Африку. Трудный был переход, но оно того стоило. В пустыне мы создали Клан, там мутантов нет, наладили жизнь за счет знаний отца. Если бы не он, не его знания старого мира, одичали бы.

— Ну, у нас тут попроще. Людей много было, особенно поначалу, пока не начали стареть и умирать те, кому было больше тридцати лет на момент заражения. Зато было много младенцев, сейчас им под тридцать, они костяк нашей цивилизации. Но самое смешное знаешь что?

— Тут может быть что-то смешное? — с иронией спросил Борис.

— Ну, как бы да. Представляешь, королевская семья в Букингемском дворце как раз радовалась рождению первенца. И никто ведь в Лондоне не заразился. И мы теперь имеем на руках полноправного монарха, его величество, Георг Седьмой. Это сильно мотивирует англичан.

— Да, забавно.

— Не просто забавно, а важно для тебя. Знаешь, о чем говорили генералы, когда услышали от тебя о второй загадке?

— Нет, не владею английским.

— Я зато владею. Они говорили, что если твоя информация подтвердится, если в Исландии отыщется настоящая, а не замещающая вакцина, то Великобритания может вернуть себе, совершенно по праву, роль ведущей державы мира. Ну, тут ведь понятно, что если Англия спасет все человечество, то мало кто будет возражать против ее мирового господства. А тут еще живой и здравствующий монарх тридцати лет от роду.

— Да, бодренько. Мне это на руку, ты прав.

— Ты действительно можешь оказаться имунным?

— Не знаю. Надо проверять. Но до двадцати пяти лет мало кто доживает. Так что шансы есть. Знаешь, что я думаю?

— Ну? — Сергей насторожился.

— Я уверен, что имунные есть и среди вас. Но вы никак о них не можете узнать, так как они всего одним качеством отличаются от вакцинированных. Они не бесплодные. В Лондоне же огромное число людей было. Статистически могла остаться хотя бы одна имунная женщина, хотя бы один имунный мужчина. И если бы их свести, вы бы получили продолжение рода. Но для этого пришлось бы протестировать всех.

— Это сложно, очень много народу. А пока неизвестно, бывают ли вообще имунные, или ты выдумал, или сам чего-то не понимаешь.

Борис не стал обижаться. Глупо было бы в его положении.

Примерно через час Бориса с Сергеем забрали на небольшом открытом внедорожнике и отвезли довольно далеко на север, где раскинулась большая овцеводческая ферма.

— Лаборатория под землей, — пояснил Сергей. — До заражения это был жутко секретный военный объект, а ферма с овцами сделана ради прикрытия. Сейчас секреты хранить не от кого, но ферму оставили, от овец много пользы.

— А что вы не поделили с готландцами, — спросил Борис, не особо надеясь на ответ. — Из-за чего произошла стычка?

— Чтобы понять, надо представить, каким был Готланд на момент заражения. Скалистый остров, длиной меньше двухсот километров и шириной около пятидесяти. Несколько городов, общее население острова всего пятьдесят тысяч человек. Ресурсов, фактически, никаких нет. Было какое-то количество гражданских вертолетов, небольшая гражданская флотилия и военный склад с того времени, когда на острове еще держали армейский контингент. В общем, ресурсов почти никаких, и людей мало. Именно из-за недостатка ресурсов, в том числе человеческих, люди с Готланда начали предпринимать рейды. У них старики начали умирать, и уже через десять лет после заражения осталась едва треть от пятидесяти тысяч. Им пришлось ловить диких, вакцинировать, учить. Мы без этого могли прекрасно обходится, и обходимся, и еще лет двадцать обошлись бы. Но в одном из рейдов люди с Готланда наткнулись на нас и их обуяла жадность. Им нечего было нам предложить, а у нас было то, что им нужно — военные корабли, хорошо оснащенные вертолеты, бронетехника, топливо. Причем, топливо мы сами производим. Не имея возможности что-то нам предложить, они принялись соблазнять и пугать наше руководство. Мол, если мы не будем ловить диких, то все равно вымрем, даже с учетом огромного числа тридцатилетних. Но для нас поимка даже сотни диких ничего бы не изменила. Капля в море. Так что наше руководство, скорее из жалости, чем по необходимости, выделило Готланду пять вертолетов и пять десантных кораблей с бронетехникой в обмен на обязательство поставлять молодых диких, до пятнадцати лет. Они согласились, но обязательства свои исполняли хуже некуда. Это и понятно, диких в Европе не так уж много, и больше не становится, мутанты их жрут. Так что Готланду после рейдов самим было мало, им без диких вообще никак, у них на момент заражения почти не было младенцев, и даже молодежи было не много, так что они вымирали в прямом смысле слова. В отличие от нас. И, честно говоря, мы бы о них забыли, потому что ни от пяти вертолетов, ни от пяти кораблей мы беднее точно не стали, но готландцы сами напомнили о себе. Они использовали нашу же технику, чтобы напасть на нас. Они думали застать нас врасплох, ночью, а нашу осторожность и нежелание рисковать попутали с трусостью. Но мы не трусы, и не дураки. Наше руководство, как только поделилось вооружением, сразу приказало отремонтировать оставшиеся с большой войны доты, отрыть окопы, установить противотанковые средства, держать наготове авиацию.

— Вы их разбили при высадке.

— Да. Отвоевали два корабля, так что у них только три осталось.

— У них осталось два, — уточнил Борис. — Один они отправили в Исландию, и он не вернулся. Так что, думаю, они больше не решатся вас беспокоить. Кроме того, мы сбили два вертолета.

— Как?

Борис понял, что сболтнул лишнее, но быстро нашел, как выкрутиться.

— Я же говорю, нашим Кланом руководит имунный, он научил нас, как обращаться с оружием старого времени, и нам удалось завалить две летающие машины.

— Неплохо. — Сергей усмехнулся. — Пусть теперь выкручиваются, как хотят. А то возомнили себя силой на пустом месте и на ровном острове.

— Что в Нью-Йорке, ты знаешь? — спросил Борис.

— Тоже чистая зона, но там нет баз, оружие и техника только полицейские. Военных кораблей парочка, топливо они только недавно начали производить. Не думаю, что у нас с ними будут проблемы. Рио так вообще курорт, там мало ресурсов, особенно военных.

— Значит, ваши генералы правы. У Англии есть шанс стать мировым лидером.

Борис не стал этого озвучивать, но подумал, что это не случайно. В России доктор Вильман не стал распылять вакцину перед заражением, ни в Москве, ни в Питере. Протекционизм в чистом виде. Доктор Вильман явно был фанатом саксонской цивилизации. Если он вообще существовал.

Внедорожник въехал на ферму через ворота в хлипком сеточном ограждении, прокатил по дорожке и остановился возле небольшого хозяйственного строения. Внутри оказалась лифтовая шахта. Водитель остался наверху, а Борис с Сергеем заняли место в кабине лифта. Внутри Борис ощутил себя неуютно — замкнутое пространство и заметное ощущение падения были ему непривычны и неприятны.

Когда лифт опустился иего двери разошлись в стороны, Сергей первым шагнул в пространство лаборатории, большее и светлое, уставленное множеством столов, приборов, и даже одноруких лабораторных роботов. Борис осторожно переступил порог лифта, заметив через щель под ногами, что бетонная шахта уходит еще глубже.

На выходе Сергея встретил бородатый мужчина в белом халате, и они о чем-то поговорили на английском.

— Это доктор Селинжер, — представил мужчину Сергей. — Он сделает тест.

Селиенжер старался не показывать удивления от услышанного, но ему это плохо удавалось.

Дойдя до одного из отсеков за стеклянными раздвижными дверями, Бориса завели внутрь и усадили, точнее почти уложили, в удобное кресло на гидравлическом амортизаторе. Миловидная женщина в зеленом брючном костюме начала готовить инструменты, а Сергей попросил Бориса раздеться по пояс.

Пришлось снимать, куртку, а потом уже расстегивать ремень, стягивать с шеи куфию и скидывать рубашку. Борис заметил, что женщина в зеленом костюме не без интереса задержала взгляд на его торсе с развитой мускулатурой. Она была очень даже ничего, и брюки сидели в обтяжку, но Борис отогнал возникшие было фантазии и принялся раздумывать, что делать, дальше.

На самом деле он не верил в то, что имунный. Он даже не был уверен, что Кир является его отцом. Сексуальные отношения в Калне были настолько беспорядочными, ради повышения воспроизводства, что ни одна из женщин не могла бы с уверенностью назвать отца своего ребенка, разве что с некоторой долей вероятности. То, что Кир к нему относился особенным образом, мало о чем говорило. Мало ли у кого к кому какие симпатии? Единственное, что давало хоть какую-то причину думать об иммунитете, это возраст. Двадцать пять лет. Борис был самым старшим в Клане, не считая Кира.

Женщина взяла у Бориса кровь из вены, затем поставила пробирку в центрифугу и выставила таймер. Селинжер подготовил микроскоп.

— Тест — штука простая, — пояснил Сергей. — Вирус и клетка вакцины очень большие по размеру, больше бактерии. Их без труда можно различить в микроскоп. Надо только дождаться, когда плазма крови отойдет.

Борис в этом не понимал ничего, поэтому терпеливо ждал, расслабившись в кресле. Наконец, женщина сняла пробирку с центрифуги и принялась готовить препарат из кровяной плазмы, нанесла ее на несколько стекол, подкрасила каждое стекло разными красителями. Селинжер взял у нее первое стеклышко, положил под окуляр микроскопа, и глянул на экран монитора.

Глава 4

Уже через секунду стало ясно, что ни вируса, ни замещающей вакцины в крови Бориса нет, что означало его принадлежность к редчайшей группе людей — к иммунным. К таким же, как Кир. Лицо доктора Селинжера вытянулось от удивления, он глянул на Бориса, затем на Сергея, и они начали обмениваться короткими быстрыми фразами по-английски, из которых Борис не понимал ни слова.

— Ты иммунный, — произнес наконец Сергей. — Это же просто офигеть как круто!

Что могло быть причиной этому Борис не знал. Да, ходили слухи, что особое отношение Кира могло говорить, что именно он был отцом Бориса. Но у Кира были и другие дети, некоторые уже мутировали, а значит, иммунными не были. Может дело в каком-то совпадении генов отца с генами матери? Но и мать Бориса не была иммунной. Чтобы разгадать эту загадку, у Бориса не хватало информации, знаний, да и вряд ли они были хоть у кого-то из людей на всей планете.

Селенджер позвонил кому-то по телефону, и уже минут через двадцать в лабораторию прибыли трое в одинаковых штатских серых костюмах. Сергея отпустили, видимо, кто-то из новеньких тоже владел русским. Вскоре стало очевидно, что это так. Один из прибывших произнес с заметным акцентом:

— Здравствуйте и привет! Мы можем задать вам ряд вопросов?

— Вы тут хозяева. — Борис выбрался из медицинского кресла. — Спрашивайте.

— Да, спасибо.

Он заговорил по-английски с Селинжером, и тот, кивнув, отвел всех в свободный кабинет, где имелся стол и два стула, а затем принес откуда-то еще пару стульев, после чего удалился. Все расселись вокруг стола, русскоговорящий представился «агентом Тревелом» и начался самый настоящий допрос. Вопросы были простыми, кто, откуда, как стал иммунным. Впрочем, допрос был мягким, и Борис, не ощущая никакого давления со стороны Тревела, решил быть более откровенным, так как уже начал подозревать, что тут можно разжиться не слабой помощью, если правильно все подать.

Он выдал наиболее выгодную ему версию, мол, его отец, Кир, иммунный, и это легко проверить, так как после побега группе выживших под командой Кира удалось захватить старый паровой катер на побережье и, отправив Бориса на разведку, они, скорее всего ушли в море, когда увидели сигнальную ракету. Борис рассказал о составе группы, что в нее входит Кир, иммунный, Джейран, который не может мутировать в силу возраста и который не высаживался на побережье, а остальные либо могут мутировать, либо уже подхватили замещающую вакцину при высадке. Борис подчеркнул, что вопрос о том, заразились они вакциной или нет, является важным, поскольку их целью является попытка разгадать «вторую загадку Вильмана» в Исландии, а туда может попасть только человек без замещающей вакцины в организме.

Время от времени Тревел переводил сказанное остальным, между ними иногда завязывалась дискуссия, во время которой у Бориса появлялась возможность собраться с мыслями.

— Зачем вам Исландия? — без всяких эмоций спросил Тревел. Возьмите вакцину и живите.

— Ну, так не интересно. Интересно спасти всех, если есть хоть малейшая возможность. Иначе вымрем. Вы не хуже меня это понимаете.

Пока Тревел переводил, Бориса осенило, что он может сыграть на чисто британской слабости и выиграть.

— Ну, смотрите, — произнес он. — Вот, у вас сейчас есть монарх. Ему лет тридцать. А кто продолжит королевскую династию, если у него не будет наследника?

После перевода тишина воцарилась на минуту, не меньше, и Борис понял, что попал точно в цель.

— Хорошо, это понятно, — сказал Тревел после паузы и короткого совещания. — То есть, вы добровольно готовы взять на себя эту миссию?

— Мы готовы были двинуть в Исландию на паровом катере, — ответил Борис. — Но добраться туда у нас было мало шансов. Мы не знали о том, что у вас тут не слабая цивилизация в лондонской зоне. Мы знали только про Готланд, а с ними у нас не сложилось.

— У нас тоже, — напрямую сообщил Тревел. — То есть, вам нужна помощь?

— Э, нет, дорогой! — Борис поднял указательный палец. — Я сказал, что мы готовы были двинуться в Исландию на паровом катере. Кир поведет туда людей в любом случае, со мной или без меня. Вопрос не в том, что нам нужна ваша помощь, а в том, что вам выгодно поднять наши шансы на успех.

Тревел перевел, началось совещание, затем один из англичан покинул кабинет.

— Хорошо, поставлю вопрос для тебя больше корректно, — продолжил Тревел. — Что по вашему мнению может повысить ваши шансы из того, что есть у нас?

— Хороший корабль, которому не страшен шторм, который дойдет до Исландии. Но из нас никто не умеет им управлять, а ваша команда не годится, они все с вакциной, им не попасть в Исландию.

— Хорошим, но не очень большим, кораблем, можно научиться управлять за один день, и там хватит четырех человек.

— Нас больше. Но надо проверить их на иммунность. Некоторые могли подхватить вакцину при высадке.

— Да. Где они?

— Этого я не знаю, но уверен, что они ушли в море. Куда точно не знаю. Возможно, они посчитали меня погибшим или попавшим в плен, не стали рисковать, и двинули в Исландию. Возможно, готовят какую-то дополнительную разведку, чтобы узнать мою судьбу.

— Рация на катере есть?

— Нет.

— Катер железный?

— Да.

— Тогда все не плохо. — Тревел приободрился. — У нас есть локатор, мы можем засечь ваш катер и выслать тот корабль, на котором вы пойдете дальше. Это буксир с высокой устойчивостью в море к волнам. Экипаж буксира вернется сюда на катере, обучив вас управлению. А те из вас, кто не подхватил вакцину, двинутся дальше.

— Годный план. — Борис кивнул.

Уже через полтора часа Борис, Селинжер и Тревел взошли на борт довольно большого дизельного буксира, с удобным жилым модулем и защищенной от ветров и штормов рубкой. Моряки в это время грузили какие-то ящики, наверняка с припасами и оружием. Когда отчалили, Тревел начал сразу переводить инструкции капитана по управлению судном, а минут через двадцать Борис занял место рулевого и повел буксир вдоль берега. Капитан не сводил взгляд с локатора, и когда обогнули мыс, радостно воскликнул «Йес!» Борис скосил взгляд на экран и заметил там метку в сетке полярных координат.

— Тебе надо зайти наверх с флажком. — произнес Тревел. — Махать, чтобы поняли, что это ты. У вас на катере есть бинокль?

— Да.

— Хорошо. Иди.

Взяв сигнальный флажок, Борис выбрался на бак и принялся махать изо всех сил. Паровой катер было хорошо видно глазами, без всякого бинокля. Буксир несравнимо выигрывал у катера в скорости, поэтому расстояние сокращалось все больше.

— Все нормально, Кир! — выкрикнул Борис, когда суда достаточно сблизились. — Это англичане, они миролюбиво настроены. Хотят отдать нам этот корабль, а сами вернутся на катере.

— Думаешь, мы управимся сами с такой посудиной?

— Они научат, Кир, все нормально. У них есть свой интерес, для них очень важный. А нам это ничего не стоит, мы все равно бы пошли.

Матросы буксира, вооружившись баграми, сцепили два судна, давая возможность части команды буксира перебраться на катер, а Киру и его людям на буксир. Кир, как и положено капитану, покинул судно последним, объяснив через Тревела нехитрую систему управления котлом и давлением пара.

С обучением управлению буксиром все оказалось несколько сложнее, поскольку нужно было для начала расписать судовые роли, для этого понять, кто войдет в состав экспедиции, а кто нет. Пришлось всем сдавать кровь для проверки, а Селинжер, достав из чемоданчика компактное лабораторное оборудование, принялся готовить препараты.

— Там вакцина не как на Готланде, — объяснил всем Борис. — Ее тут тупо распылили, и она существует в среде. Ее можно вдохнуть, выпить с водой, съесть с пищей.