Бесплатный фрагмент - Южная Индия

Колам болам

У Вовы твердое убеждение: никаких языков учить не надо. Этнический немец, он знает два слова на иностранных языках: одно на хинди, другое на-немецком. Приставил он эти два слова одно к другому — получилось «хинди хох». Я был подготовлен к поездке куда более основательно. Я, например, знал английское «ту би». «Ту би» — оно и в Египте «ту би». Скажешь — и тебе тащат два пива. Однако в Индии мне не пришлось блеснуть своей образованностью — пиво тут не популярно.

Ни в коем случае нельзя назвать меня легкомысленным — готовясь к отъезду, я честно штурмовал брошюрку «Хинди за месяц». В Домодедово, пока проходили регистрацию, я показал ее индусу Прему, который летел домой из Ставрополя, где учится в медицинском институте.

— Посмотри, пожалуйста, эта книжка отражает реальный язык?

— Где-то так… — покрутил он пальцами, как-то сразу всеми пятью.

Тут же, не отходя от регистрационной стойки, я отшлифовал несколько фраз на хинди. Теперь я мог, например, сказать: «Мере наме Юрий хе». Но опять же проявить свои познания случая не представилось. На юге язык хинди не популярен, как и пиво. И у меня возник вопрос: кто такой «индус» и на каком языке с ним разговаривать? А надо было знать: Индия многонациональная страна, где в ходу около двухсот языков и диалектов. И эта страна, как и Россия, когда-то была существенно больше, нежели сейчас. В ее состав входили также Непал, Бангладеш, Шри Ланка (Цейлон). И сейчас, равно как и Россия, Индия подвержена объединительным и разъединительным тенденциям. Грубо говоря, «индус» — понятие, аналогичное понятию «славянин». Но мы-то, славяне, еще можем хоть как-то поговорить между собой, общие корни слов, что-то схватываем. Труднее будет понять ланкийцу керальца. Индусы разошлись дальше, да и группы языков в разных штатах чаще всего разные. Что сделали хорошего англичане: насадили свой язык. Теперь он наряду с хинди считается государственным. Но не стоит обольщаться, что народ им поголовно владеет. Сегодня дети в школах учат его с пяти лет. Но взрослое население, особенно в глубинке, в основном неграмотное.

Вот и попробуйте общаться. Постоянное напряжение, стресс… Вываливаю все обломки языков, которые когда-либо изучал. Изучал-то многие, но хоть бы один, зараза, задержался в голове.

Однажды утром Вова, обеспокоенный состоянием моего здоровья, пощупал мой лоб и сказал:

— По-моему, у тебя глоссолалия начинается: ты сегодня ночью во сне разговаривал на тривандарапурамском диалекте керальского языка.

— Точно заболел. А мне снилось — на тамильском.

Забрались в такие пампасы, что уже и не мечтаем поговорить с кем-нибудь по-русски. Вообще лицезреть белого человека стало редкостью. Немцы уже воспринимались как родные. Вова отличал их от прочих европейцев и не пропускал случая пообщаться. Впрочем, общение это было весьма своеобразным.

Идем как-то берегом Аравийского моря, видим, один белый забился под лодку, спасаясь от солнца. Подходим, Вова нацелился и в упор:

— Шпрехен зи дойч?

Немец тоже, видно, порядком одичавший в Индусии, прямо подпрыгнул от радости, ударившись головой о днище лодки.

— Как бы я хотел поговорить на родном немецком языка!… — они обнялись, как ближайшие родственники, — но не могу. — И Вова бесцеремонно этого фрица отпихивает.

Мне, конечно, выкручиваться. Я объяснил, что перед ним интереснейший реликт: этнический немец, который ни бельмеса по-немецки. Немца это почему-то развеселило. Я рассказал, что такие пока еще водятся в России, не все еще свалили в фатерланд. Потом вспомнил Россию, Урал, где в тот день, в январе, как раз было минус тридцать.

Немец смеется: разве может такое быть? Жара, песок раскалился, как сковородка, ногу не поставить — ближе к морю стараемся ступать, где волна охлаждает. Да мне и самому не верится, что где-то может быть холод и снег. Смешно, ей богу! Посмеялись, пошли дальше.

Вова не любит Германию, но живет в этой скучной стране три месяца в году, там мама и родственники. Говорит, что язык не учит из принципа. Я подозреваю, еще из-за отсутствия каких бы то ни было языковых способностей. Но сам тому свидетель — в Германии он легко обходится без языка. Вова изобрел гениальный по своей простоте прием. Когда ему надо объясниться по-немецки, он кричит:

— Эй, есть кто-нибудь, кто понимает по-русски? — Сразу набегает несколько человек. — Переведите этим придуркам…

В Германии сейчас миллионов семь русскоязычных. Теоретически они везде и всюду. Правда, встречаются иногда русаки, которые скрывают свое гражданское происхождение. Таких Вова немедленно выявлял, и чутье его никогда не подводило. Как-то в Херворде шнапс купили, расплачиваемся. Сидит на кассе особа.

— Говори по-русски, — приказывает ей Вова.

Она ни в какую — продолжает упорно и нагло шпрехать.

— Ты что, родину забыла? Сидит, считает, курва немецкая… А кто тебя арифметике научил? Вспомни первую учительницу. Совесть есть? Я же вижу, русачка!

И ведь вспомнила родину, первую учительницу, заплакала, заговорила на родном, на русском…

У Вовы всегда при себе географические карты. Ткнет пальцем, куда ему надо, а прохожий немец покажет, как проехать.

Есть еще язык жестов. Но это на самый крайний случай.

— Чтоб я учил их языки! — возмущался Вова. — Пусть они учат наш!.. А так и будет. Вот увидишь — они выучат наш великий и могучий! Жизнь заставит.

С русским языком пока еще плоховато в Индии. На мейн базаре в Дели встречали диво — русскоговорящего менеджера отеля. Кстати, есть один продвинутый рынок близ российского посольства. Там лавочники знают русские слова самой первой необходимости: «шуба», «дубленка», «шапка», «кожа», «золото», «серебро», «жемчуг», «алмаз», «изумруд». На одном магазинчике было даже написано почти по-русски: «Магазни Саша». Три года этот «Саша» практиковался на Черкизовском рынке. Продавал те же дубленки, но в семь раз дороже. Лавочники — способный к языкам народ. Дело в том, что русские еще не освоили Индию в той степени, как, скажем, Египет. Соответственно и лавочники меньше продвинулись. Все равно бывают иногда приятные сюрпризы.

Как-то в Виллапураме, а этот город вовсе не пользуется особой популярностью у туристов, зашли в ресторанчик, навстречу индус:

— Мой друг!.. Здорово, — и добавляет крепкое русское словцо, протягивает руку, на его черном фейсе светится неотразимо наивная и добрая белозубая улыбка.

Понятно, здесь были русские. А что, похоже, Вова прав. Мир будет изучать наш великий и могучий. Уже изучает.

ЖИЛИЩЕ ДЛЯ ИНДУСА

В Индии один миллиард четыреста миллионов жителей. Учтенных. А сколько неучтенных, знает только Шива. Вообще, со статистикой в этой благословенной стране просто швах.

Если количество метров жилья разделить на количество людей, получится смешная цифра, жилище в аккурат для Мальчика-с-Пальчика. Говорят, в Индии много бездомных. Бомжей хватает, а вот бездомных… Есть существенная разница в понятиях. На вопрос «где живете?» вы назовете свой адрес. Живете в квартире. Правильно, но возникает вопрос: «Живете ли вы на работе, в машине, в магазине и т.д.?

В Индии человек живет везде. Иду к себе в бунгало через рыбацкую деревню, вижу, женщина лежит у дома. Не старая, в красивом сари. Она могла бы войти в дом и там лечь, но для нее, видимо, нет особой разницы. Заглядываю в одну из хижин: на полу, подстелив газетку, спит рыбак. Полная луна заглядывает в его каморку, освещает бедный быт, мерцающий телевизор в углу, у которого сидят детишки. Он мог позволить себе лечь на матрас, мог бы закрыть дверь, но ему и так хорошо. Мы говорим: мой дом — моя крепость. Возвратиться в эту крепость — святое дело. Пришел, закрыл на все запоры железную дверь. И правильно сделал. Потому что могут обокрасть, избить, забрать в милицию, да мало ли еще что…

Вся Индия настежь распахнута. Прямо на улице жарятся пирожки, ломятся наружу своим изобилием всевозможные лавки: шелковые и хлопковые ткани, неведомая и разнообразная еда, тропические фрукты, антиквариат. Парикмахер прямо у стены дома, поставив перед клиентом только зеркало, орудует бритвой. Кто-то варит себе прямо на улице обед, разведя костер, старик индус гладит белье. Мужчины, сев у дороги кружком, режутся в карты. Мальчишки играют в крикет. Жизнь везде и всюду. Присоединяйся –тебе будут рады. Живи!

Мы другие, и дело, может, в суровости нашего климата.

Бывают, конечно, и в Индии холода. В январскую стужу в Дели, когда столбик термометра опустился до 20 градусов выше нуля, индусы кутались в одеяла, разводили костры. Но это редкий случай.

Природа Индии — нежная заботливая мать: пригреет, укроет и накормит. В Индии, по большому счету, нет бездомных. У всех есть крыша над головой — небо. Сама Индия, весь Индостан и есть дом. Гостеприимный дом для индусов и всех, кого сюда занесло все равно каким ветром.

В Индии каждый человек имеет право спать там, где его застала ночь. Никто не спросит документов, и мент пинком не потревожит. Странно было бы спрашивать документы в стране, где многие граждане и паспорта не имеют.

Ночь укутает теплым одеялом, звезды россыпью алмазов и серебряная луна украсят твой сказочный чертог.

Разве в Индии нет отелей? Да как грязи! Русскоязычные выбирают дешевые отели. Как правило, они ближе к вокзалам. В Дели — это район мейн базара, который также расположен недалеко от железнодорожного вокзала. Там небольшой, но пользующийся популярностью отель Даун Таун. «Прибежище для даунов», — перевел мой друган, что, прямо скажем, далековато от правильного перевода.

НЕПОСТИЖИМОЕ «ТАЙМ»

Индия — страна со свободным передвижением. Купил визу, прилетел и… свободен.

Хочешь дальше лететь, вглубь, — лети. Это проще всего. Воздушное передвижение по европейским стандартам. Не путай только аэропорты. Для внутренних рейсов — одни, для интернациональных — другие. На внутренних линиях действует около десятка компаний. Есть с высоким качеством обслуживания («Kingfisher Airlines»), есть дешевые («IndiGo»). Если выбрали дешевую компанию, не рассчитывайте, что вас бесплатно покормят в полете. Если экономите деньги, покупайте билет в представительстве компании, прямо в аэропорту, а не у посредников в турагентствах. Боинги летают полупустые.

Если вы уверены, что вам нужно перебраться из одной конкретной точки в другую, такую же конкретную — летайте самолетом. Если вы ищете приключений и хотите по-настоящему узнать Индию, передвигайтесь всеми другими доступными средствами.

Из трех попыток проехать по железной дороге две нам удались. Мы ухитрились сесть в нужный поезд и выйти на нужной станции. Это хороший показатель, если учесть, что на билете нет времени отправления, нет номеров вагона и места. Расписание же, судя по всему, составлял не железнодорожник, а философ. Постигая на перроне города Виллапурам непостижимое «индийское тайм», мы перестали заводить часы и окончательно решили больше не пялиться на расписание. Там, видно для прикола, было обозначено время поездов, которые приходили-таки на нашу станцию, а потом куда-то загадочно исчезали в карманах пространства и времени. Может быть, надо было обратить внимание на мелко написанное сверху направление движения. Индусы большие хитрецы, пишут какую-нибудь промежуточную, не обязательно большую, станцию, но имеющую для них сакральное значение. Мы не выпускали из рук географическую карту, в других странах это был наш спасательный круг. Тыча пальцем в пункт назначения, показывали индусам. Они с интересом разглядывали карту: это что, картина Рериха?

Пару советов путешествующим железными дорогами Индии. Совет номер один: обратите внимание, в расписании значится четырехзначный номер рейса. Этот номер ищите на перроне. Загорается красным при посадке, увы, только на некоторых станциях. Совет номер два: на каждом вокзале есть менеджер станции. Он любезно примет вас и доходчиво на школьном английском объяснит, какой же вы болван. Ез, поезд ваш ушел. Ез, билет вы можете сдать, но за него вы получите жалкие копейки.

ГДЕ ЖЕ ГОРОД ВАРАНАСИ?

Поначалу-то мы намеревались ломануться в столицу магов и факиров Варанаси. На людей посмотреть, себя показать. Мало ли у кого какие намерения. Надо, чтоб боги благословили: Шива, Вишну, Кришна, Ганеша… и т. д. Насчитал 600 богов и сбился со счета. Ну, хотя бы кто-то из них. Без согласований маршрута на тонком плане ваши планы ничего не значат. Осознав эту истину, я свою печаль излил в стихах:

Я поехал с другом Васей

В славный город Варанаси,

А приехал — ни фига се!..

Где же Вася?

Где же город Варанаси?

У индуски я,

У Марьи,

Пью коньяк

В Каньякумари.

Вове стихи не понравились.

— Во-первых, какой я тебе Вася? Во-вторых, еще не хватало, чтоб мы потерялись! Запомни: где я, там и ты — кошелек-то у тебя. И потом: где ты видел пьющую коньяк индуску, да еще Марью?

— Зато рифмы — Маяковский отдыхает.

Согласен, правду надо писать. Но я-то имею в виду высшую, художественную, правду жизни! Она состоит в том, что в Индусии ты попадаешь не туда, куда задумал, а туда, куда тебе на самом деле надо.

Если у тебя совпадает: куда хочешь — туда и попадаешь, считай, что достиг состояния самадхи.

ЧТО ПЬЕТ ИНДУС

Миллиард четыреста миллионов непьющих, — думал о своем Вова. — И это только учтенных… Возможно ли такое?

Этот философский вопрос помог разрешить простой индус с мейн базара в Дели. Подходит ко мне и спрашивает:

— Вот кантри? (Откуда, мол?)

— Россия, — говорю.

— О, Россия! — с восторгом воскликнул он. — Гащищ хочищ?

— Ноу смокин.

В другой раз идем берегом Аравийского моря близ Варкалы, встречают на тропинке два братца.

— Смокин?.. Вэри гуд грас!..

— Из Екатеринбурга мы, прикинь, — покрутил я у виска, — у нас все ноу. Должен знать — город без наркотиков… Впрочем, дай понюхать.

Травка как травка. Пахла не хуже других. Вспомнилась родина, моя деревня Каменка: возвращаемся с покосов, бабы песни поют, самогоночку, значит, из голбеца в запотевшем стекле на стол выставляют. Огурчики опять же…

Мой друг, знаток и исследователь жизни, не мог поверить, чтобы все только пыхтели. А как же добрый старый алкоголь? Может, его здесь нет? Может, никто не знает, что есть такое благо в природе? Мы прочесали весь старый Дели и нашли небольшой винный дунканчик. Там толкался серый неприглядный народец, снимали с полок небольшие фляжки с виски и ромом. Вместо дверей — железное ограждение, чтоб только по одному можно было выходить на улицу. Небольшого росточка индус ощупывал каждого при выходе. Мы тогда еще не здорово пообтрепались, и наши фейсы не почернели от солнца. Видно, поэтому нас как белых людей пропустили без этой особой процедуры. Чисто на экспертизу купили бутылку индийского сухого вина. И это была самая бессмысленная трата денег за все путешествие. Стоила 10 баксов, вкус дешевого рислинга. Тогда купили ром. Одно достоинство, что напитки крепкие, 43 градуса.

Что самое удивительное: не идет алкоголь в Индии. Как-то противоестественно употреблять. Молочко дуем. Очень вкусное. Задумался, почему. И почему у нас — отстой? А потому что мы по-разному относимся к коровкам. У нас их тоже любят, но в виде бифштекса. Там иное — господствует безусловная Любовь и искреннее почитание. И коровки также от чистого большого материнского сердца выдают молочко, жирностью, между прочим, 6–9 процентов. И мы его так не разведенным из пакетов хлестали. Кокосовой вотой тоже не брезговали — по три, по пять коконадов в день оприходовали. Мачете раздобыли, несколько ударов — ловишь ртом фонтанчик живительной влаги, вставляешь соломину и цедишь. Жажда не мучит, в желудке и кишках полный порядок. Перистальтика — молодая и звонкая под барабан песня бойскаута.

Утром Вова пел в клозете:

Харе Кришна, Харе Рама,

Пил я воду из-под крана.

Хау дую, дую ду,

Дую я теперь воту.

Дую — всем рекомендую,

Нет проблем — для стула надо

Три зеленых коконада.

В Пондичери мы завершили свое научное исследование. Город большой, в центре несколько винных магазинов. Продавцы скучают. Здесь достаточно много белых. Исторически так сложилось. Для них и магазины.

Получалась нестыковка: небольшая часть населения курит гашиш, считанные отщепенцы, запавшие на тлетворке Запада, пристрастились к алкоголю, а остальные? Он что, индийский народ, из другого трезвенного теста сделан? Ни фига, природу не обманешь. Посмотрите-ка: там и сям, особенно в святых местах (а не святых мест днем с огнем в Индии не сыщешь), сидят блаженные в позе лотоса. Что бы там ни говорили о духовных исканиях, но кайф-то они получают, да еще какой! Да, из ничего, из космоса, непосредственно от абсолюта. Спросишь иной раз: ну, как прошла медитация? Отвечают по-разному: «Ну, знаешь, сегодня не пробрало». Или: «Не поверишь — прямо „крышу“ снесло». Немало белых пристрастилось к этому бесплатному зелью, приезжают, пристраиваются рядом на своих подушечках. По всей Индии вместо питейных заведений — ашрамы, мандиры, залы и площадки для медитации. И ничего плохого в этом нет. Здоровая нация в итоге. Потому что после медитации никакого похмелья, никакой ломки. Никто не скажет: «Такое дело, начальник, колбасит что-то меня, вчера намедитировался, пама-мама сказать не мог. Дай посижу минут пять в позе лотоса, опохмелюсь».

— Ни к чему эти мандиры и залы для медитации. Войти в транс можно в любом месте, — сказал Вова, после того как мы посетили матримандир в Ауровиле — сооружение, прямо скажем, космическое.

— В любом не хочу, — сказал я ему на то. — Это все равно что пить в подъезде.

— Тоже мне, йоги!.. А я могу в любом! — Не терпелось ему, вроде как трубы горели. — Войду — мне ничего не стоит. — И вошел в транс в антикварной лавке. Но это уже другая история.

ЭХ, ДОРОГИ!..

Если вы первый раз в Индии и прямо из аэропорта садитесь в такси — первое, что нужно сделать: закрыть глаза. Лучше не смотреть на этот кошмар!

Прямо на нас летит огромный «Тата», типа «Камаза» грузовик, в последнюю секунду наш «амбассадор» виляет влево. Заметьте, влево. «Ты, что, подлец, делаешь?! Права купленные?!» — вцепился я в водилу. Вот чертовщина: все гонят по встречке, а обгоняют справа… Левостороннее движение — надо же! — дошло до меня. Нет, уважаемые леди и джентльмены, это довольно подло со стороны англичан — научить доверчивых индусов левостороннему движению. Кроме машин всех мастей и пород, по дороге двигался резного дерева шкаф, гора апельсинов и две горы кокосовых орехов. Не сразу под ними я разглядел повозки. Кто попросту толкает, кто накручивает велосипедную цепь (ногами, руками), а кто и моторчиком строчит. Брели задумчивые коровы, волы тянули телегу с песком, на вола уселась ворона, что-то выклевывала в холке. Над дорогой кружили соколы, глазели сверху, какую поживу можно выхватить из этой толчеи. Дорога кишела велосипедистами и мотоциклистами, на мотоцикле по трое-четверо. Вот рулит на байке довольный глава семейства, сзади женщина в сари поперек сиденья, впереди на баке умещается пара карапузов, да и сзади два. Откуда-то с горы, из переулка, врезалось в общее броуновское движение стадо черных свиней, проскакала в коляске на породистом рысаке ослепительно красивая тамилка. Случись бы у нас такое — сразу ДТП со многими жертвами. Кто свистел, кто говорил, кто смеялся, а кто пел. И все гудели. Индуса рисом не корми, а дай погудеть клаксоном.

За полтора месяца мы обиндусились до того, что решились принять непосредственное участие в индийском дорожном движении. Взяли напрокат байку. 100 рупий в день (70 наших, деревянных). Я-то сесть за руль поостерегся, мне еще в Екатеринбурге потом рулить. У меня же водительский стаж, движения на рефлекторном уровне, как у танцора, с закрытыми глазами могу. Переучиваться, а как обратно? А Вове терять нечего. Он вообще никогда за руль не садился. Сел, и мы поехали. Ездили и открывали для себя много нового. Оказывается, купить здесь права невозможно. Потому что их вообще нет в природе индийского дорожного движения, не требуются. Нет и техосмотров. Никто не тратится на штрафы и не дает в лапу гаишнику. Представьте себе: ДТП — крайне редкое явление, никто правил не нарушает. Опять же нет их, правил, не додумались еще до этого индийские менты. Стоп! Все-таки одно правило есть, и это правило у индуса в крови: «Не будь жлобом». Все вежливы, доброжелательны. Общительны, разговаривают посредством гудков. Жмут на клаксон в свое удовольствие, поддерживая непрерывную дорожную оживленную дискуссию. Ездят, правда, не быстро: 30–40 км в час. Вова между тем по жизни тоже придерживается этого единственного правила, потому легко вписался в дорожное движение. Однажды едем — стоит на пути индус, ногу так картинно выставил, типа смотрите, мол, как я модно одет, какая на мне юбка-тхоти. Вова остановился и вежливо ему говорит:

— Слышь, друган, убери ногу — я проеду, не то отдавлю.

И вы знаете, индус убирает ногу — и мы проезжаем. Нет пешеходных дорожек, все равны: и транспортные средства, и люди, и животные. Потому все в куче, все в непрерывном движении, но бывает и так: кто-то вдруг остановится и будет стоять. Или сядет в позу лотоса.

Однажды еду на автобусе из одного города в другой, дорога просторна и не сильно загружена. Вокруг поля, декабрь — пшеница колосится. И вижу, что дорога перед нами забросана снопами злаков. Стоп, думаю, диверсия какая или факт бесхозяйственности? Автобус нимало не притормозив, промчал по злакам. Тут я заметил обочь дороги индусов, которые провеивали пшеницу. До чего ж остроумный народ: с помощью проходящего автотранспорта они ее молотили. Таким образом, дороги в Индии имеют важное народнохозяйственное значение.

КОЛАМ БАЛАМ — НОУ БАЛАМ КОЛАМ

Самое лучшее средство передвижения — моторикша. Такие драндулетины вроде старой доброй нашей мотопилы «Дружба», только с тремя колесами, пилят по всей Индии, волокут грузы, перевозят людей — четверых, шестерых, сколько влезет. Простые в устройстве, простые в управлении: газ и тормоз. Ну еще рычаг, чтоб завести. Для простых людей… Бывает, ломается, конечно, но и налаживается легко. Простота, леди и джентльмены, это синоним надежности. И ехать хорошо, ветерок обдувает.

Только подумаешь: «Как бы это мне добраться до…» — перед тобой тотчас останавливается моторикша. Как-то в Дели вышли из отеля пообедать, и Женя Ермаков говорит:

— Где-то здесь был тибетский ресторан, а где — не помню. — Сели на рикшу, вези, мол, до ресторана. Рикша сделал круг по мейн базару и остановился ровно на том же месте.

— Ты что это нам голову морочишь?

Рикша указал на вывеску «Тибет ресторан». Выходит, как раз около него мы и стояли. Ну не увидели…

Если не знаете, как добраться до нужного места или не дай бог потеряетесь, нанимайте моторикшу, довезет, куда скажете. Если, конечно, сумеете с ним объясниться. Некоторые образованные рикши знают несколько слов по-английски. Европеец на вопрос, как пройти или проехать, зачастую просто пожимает плечами, индус же в отличие от европейца всегда скажет «ез» и укажет направление, даже понятия не имея, о чем, собственно, речь.

Ну не любят индусы говорить «нет», надо бы сказать, а не могут, с души воротит. Однажды мы это «нет», то есть «ноу», все-таки услышали.

Встретив восход солнца в Коньякумари, мы собрались в Варкалу. Поезд ушел без нас, и мы, обидевшись на всю индийскую железную дорогу, решили добираться автобусом. Прикинули по карте, что пересадку надо делать в Коламе.

Индусы очень любят ездить в автобусе. Такое впечатление, что подхватились разом, все почти полтора миллиарда (только учтенных) и погнали. Представьте, какие у них автовокзалы, сколько автобусов, направлений, пассажиров и багажа. Большая удача попасть на свой рейс.

Замысловатая арабская вязь букв на передке машины ни о чем не говорит. Бегаю, спрашиваю по-английски. Водителей и кондукторов легко отличить, они в брюках и рубашках цвета хаки, как и полисмены. Государственные служащие, уважаемые люди.

— Где автобус на Колам?

Чего проще показать пальцем? Показывает, замысловато покрутив растопыренными пальцами, всеми пятью. Подбегаем к автобусу.

— Этот автобус до Колама?

За рулем сидит индус, спокойный, как Будда. Оглянувшись ко мне, медленно и как бы нехотя покачал головой.

Бегу, опять спрашиваю.

И меня опять посылают к этому автобусу. Но я не очень уверен, что к этому. Голова уже кружится от автобусов, порскают туда-сюда.

Опять это покачивание головой. Все-таки индус умеет сказать «нет», но как, подлец, грациозно он это делает!

В конце концов, автобус отчаливает, мы остаемся на перроне.

Через час подошел другой автобус, история повторилась.

Заметив нашу беспомощность, к нам подошел полисмен. При нем табельное оружие — бамбуковая палка. От меня не укрылось, как он применил его, замахнувшись на овец, что спустились с горы и расположились было отдохнуть прямо на привокзальной площади, где и без них было тесновато. Полисмен подвел нас к индусу, сидевшему среди узлов, сказал, чтоб мы держались за него. С этим индусом и его узлами мы загрузились в автобус.

Не скучно в автобусе: показывает киношку телевизор, надрывается радио, извергая любовную классику. Ам файн! Я просто тащусь от этого бесподобного слияния Ганги и Джамны. Мигают огоньки вроде елочных, вокруг картинки с богом-слоником Ганешей, дымит ароматная палочка. Стоит автобусу приостановиться — тут же объявляются продавцы. Скороговоркой, по-тарабарски, рекламируют свою жрачку, суют кофе, пирожки-самосу, фрукты, рис с пятью соусами, завернутый в банановый лист. Водитель непрерывно давит на клаксон, ведя диалог со встречными и с теми, кого обгоняет, у двух кондукторов во рту свистки, переговариваются между собой и с водителем. Подхватывают на ходу и втискивают в автобус зазевавшихся пассажиров, продают билеты, записывают об этом важном для государства факте в свою тетрадочку. Дверей нет, окна открыты. Сквознячище — держи кепку. Вместе с ветром в щелястый автобус залетают обрывки индусских песен и мелодий, пение птиц, лай собак, мычание коров, сигналы и визг тормозов других машин… Сама индийская жизнь во всех ее оглушительных проявлениях.

Так и надо было тупо ехать: наслаждаться самой ездой, смотреть в окно и ни о чем не думать. Но мы периодически доставали географическую карту, тыкали в точку на ней, называемую Варкалой, пытаясь уточнить, правильно ли едем, сколько километров до Колама, до Варкалы. Доехали до Тривандарапурама, водитель вдруг подходит к нам и говорит:

— Кам аут, — то есть выметывайтесь. И поясняет вдогонку: — Колам Балам ноу Балам Колам.

И мы снова среди толчеи, в людском муравейнике, сотни автобусов куда-то отчаливают от платформ, но не туда, куда нам надо. А надо ли? Далась нам эта Варкала!

— Колам Балам, — укоризненно сказал мне Вася.

— Балам Колам, — возразил я ему.

— Колам Балам — это далеко не Балам Колам, — задумался он.

— А Балам Колам — это… Послушай, у них все наоборот: когда они мотают башкой — это означает «да».

И Вова, который обычно со мной спорит по любому поводу, согласился.

Поняв эту закономерность, мы легко нашли автобус до Колам Балама. А там уже рикша мигом доставил нас до Варкала-бич. Представьте себе, оказалось, что Балам Колам это не Колам Балам, а наоборот, в стороне и дальше на 16 км. Я ему сказал, чтобы вез прямиком в отель. Так, конечно, не надо говорить. Рикше ничего не стоит довезти до отеля. Но вам это обойдется в комиссионные, которые он получит от владельца отеля. Не из своего же кармана хозяин будет платить вознаграждение за то, что ему доставили клиентов. Мы уже знали этот порядок вещей, но сил, чтобы искать, расспрашивать, прыгать выше себя, преодолевая языковые барьеры, не было. О, как бы я хотел поговорить на родном на русском языке! И, о чудо! Входим в отель и слышим чистую русскую речь. Два человека сидят на диванчике под олеандром и мирно беседуют.

— Сайрам! — кричу я. — То есть намастэ! То есть хеллоу! — я не сразу даже и нашел эти простые русские слова, что приличествует произносить при встрече.

Мы обняли этого драгоценного носителя русской речи, им оказался человек, которого все называли Саша-Индия. Он и сам себя так не без гордости называл, на что имел полное право, потому что знал страну, особенно юг. Лето он проживает в Киеве, сбивая в группы ненормальных, что мечтают попутешествовать по Индии, зимой возит эти группы по достопримечательностям, легко, как опытный стайер, преодолевая языковые барьеры. На то и живет и на жизнь не жалуется. Он провел все необходимые переговоры с менеджером отеля, и мы вскоре поднялись в свой номер. Он дал нам несколько советов. Теперь-то мы сами можем давать советы, а тогда отчаянно нуждались в них.

Однако опыт — дело наживное: например, чешешь по улице, а за тобой увязался рикша. Сдался он тебе, этот рикша, не нужен, естественно, мотаешь головой. Понимая это по-своему, он тащится за тобой дальше. Такой вот Колам Балам. Понятно, мы дергаем башкой инстинктивно. А не надо. Следи за собой. Не вводи человека в заблуждение.

С этого дня я начал тренировать свою башку. Не так просто. Попробуйте сами: когда надо сказать «да» — мотайте, когда «нет» — кивайте.

УЖАСЫ ИНДИИ

Собрали рюкзаки, баксы в трусы зашили — одно только не успели сделать: написать завещание.

— Что теперь — мы просто обязаны вернуться, — сказал Вова.

Никто не верил, что вернемся. Еще не уехали, а нас уже похоронили. Что радовало, нам предлагался большой выбор вариантов. Можно было умереть от неизвестной тропической болезни, от укуса кобры, нас могли сожрать хищные звери и акулы. Чем плох, например, бенгальский крокодил? Шестиметровое чудовище живет и в реке, и в море, развивает скорость до 60 км, ареал обитания — как раз те самые места, куда мы направлялись. Или могли покусать такие мелкие твари, что водятся в пляжном, с виду чистом, желтом песочке. Наступишь на нее, вопьется в пятку и произведет свое гнусное потомство — и не заметишь, как внутри твоего еще вчера здорового организма вырастет полутораметровый глист, который ежедневно будет жрать тебя изнутри, и ты даже не поймешь, отчего так быстро сходишь на нет. Вам хотелось экзотики? Получайте по полной программе: вы будете гвоздем веселого праздника, когда вас отловит секта тагов и принесет в жертву богине Кали. Под там-там, песнопения и сладкий дымок гашиша вас задушат, разделают, как цыпленка-табака, священными мотыгами и торжественно сожгут. Но самое ужасное: вас сначала обокрадут — и вы останетесь без документов и денег.

Рассказывались страшные и поучительные истории. Группа наших уралмашевских инженеров-наладчиков приехала в Мумбай монтировать свое уникальное, как им представлялось, оборудование, устроилась в отель, но не вышла из него — стихийное, как цунами, бедствие — жесточайший понос случился у всех пятерых. Остерегаясь всякой кишечной инфекции, они прихватили с собой из дома кучу консервов. В них-то как раз и оказались бациллы. Так, не отходя от горшка, и просидели месяц… Считается, что они знают Индию. В школы приглашают, чтобы они рассказали о своем дальнем странствии.

Ужас №1: антисанитария

Какой-то идиот распространил в интернете дезу, что фрукты и овощи надо мыть. А другой пошел еще дальше, советуя протирать водкой.

— Они будут меня учить, что мне делать с водкой! — услышав такое, оскорбился Вова.

Когда мы все-таки вернулись, нас часто спрашивали:

— Как там насчет антисанитарии?

Я отвечал:

— С антисанитарией все нормально. Посмотрите на меня — какие сомнения?

А одна образованная леди усомнилась:

— Простите, коллега, но знаете ли вы, что инкубационный период длится две недели? Вы только вчера вернулись.

Две недели прошло, и я говорю: антисанитария — это кому как. Узнал бы про Индию наш самый главный врач Онищенко — он бы немедленно ее запретил. Если уважаете мнение Онищенко, тогда вам в Индии делать нечего. Противопоказано.

Оформляю визу, тут как раз звонит мой братец, владелец заводов и пароходов.

— Слышал, в Индию собрался. Не вздумай! Я там был, вытерпел только четыре часа.

Представляете, самолет приземлился, он, значит, сидит, ждет, когда к трапу подадут «мерседес», а тут громыхает автобус. Кам ин, давай вместе со всеми. Дальше — больше. Вышел из аэропорта в белом от Кардена костюме, в туфлях, что из-за океана специально по заказу доставили, дорогим французским одеколоном облитый. А тут какая-то куча гниющих бананов. Бомжи спят у забора. Завидели его нищие и сильно обрадовались: дорогой ты наш, мы давно тебя ждали! Облепили, в глаза заглядывают, дергают за штаны и пиджак, тянут руки. Ну, он машинально достал пачку долларов, одному, другому… пачка как-то сразу истаяла. Тут он и пришел в себя.

— Вас тут больше миллиарда — и каждому дай?! Нет, всех мне вас не осчастливить.

Индия — это большой слон. Помните притчу о слепых? Ощупывают слона и каждый говорит свое. Тот, что ногу обхватил, говорит: «Это столб». Тот, что хобот: «Это змея»… Есть люди, случайно ткнутся где-нибудь со стороны хвоста этого слона и потом утверждают, что вся Индия — сплошная задница.

Моего друга Вову не назовешь поверхностным — исследователь жизни, материалист до кончика ногтей, он все норовил заглянуть под хвост: жутко интересно, как и где индусы писают и какают. Ничего сверхъестественного: в столице и больших городах, например, есть общественные туалеты. Вова просил сфотографировать его в туалете на мейн базаре. Оригинальная конструкция: прямо у дороги, по которой проходят тысячи людей, стенка, облицованная кафелем, и канавка для стока отработанной жидкости. Подходи, прислоняйся, не стесняйся. Туалеты бесплатные. Только один на всю Индию встретился платный, но и то платный наполовину. Это в Бангалоре на вокзале. Пописать бесплатно, покакал — извините, с вас две рупии.

— На всю Индию всего два туалета? — не поняла меня образованная леди.

— Дело не в количестве, — сказал я и позволил себе процитировать Ярослава Гашека, любимого писателя моего друга: «У мадам Вондрачковой было восемь туалетов, но это ей не мешало все время ходить обосранной».

— Скажите, коллега, — допытывалась образованная леди, — а правда ли, что в Индии очень много микробов и что они чрезвычайно прожорливы? Что думают ученые на этот счет? Я слышала, если оставить на земле говешку, то за один день от нее ничего не останется.

Ученые неоднократно ставили такие эксперименты. И не ученые тоже. Каждый житель Индии норовит ежедневно поставить такой экскре… эксперимент под пальмой или на берегу моря. Действительно, микробов много, они прожорливы и всегда голодны. Если взять микроскоп и посмотреть… Впрочем, ну его на хрен, этот микроскоп!.. И так ясно: ну, много микробов, много. Так ведь это и хорошо! Леди и джентльмены, не чурайтесь микробов. Это наши союзники, они совершают большую и полезную работу, которую мы иногда сами не можем выполнить. Индусы понимают это, потому доверяют им даже и то, что могли бы сделать сами.

Ах, дети, дети… дети природы! Еще солнце не взошло, а они уже у моря совершают свой естественный ритуал с обязательным омовением. Милые леди, я не советую вам вставать слишком рано и идти к морю, ибо не уверен, что вы будете приятно удивлены открывшейся вам грандиозной панорамой: по всему пляжу, по всему Индостану, на сколько хватает глаз, у самой кромки набежавшей волны — в позе орла, что готов, кажется, вот-вот взлететь, замерли индусы… Спите вдоволь, позвольте солнцу и морской волне сделать свое дворницкое дело.

Поутру индусы подметают свой двор, рисуют цветным мелом у двери замысловатые орнаменты: добро пожаловать, добрые духи, а на злого демона петля, в которую он непременно попадется, если вздумает войти в дом. Поэтому двери чаще всего открыты, особого смысла в замках нет. Затем поливают растения, что растут из земли и выставлены в горшках в неисчислимом множестве.

Убирать мусор — малоперспективное занятие — разве что от дома отгрести. Думаю, если бы сдох слон, они бы не стали трудиться закапывать его. Отодвинули бы малость, чтоб не запинаться, и успокоились. Опять же из-за доверия к природе. Ну, повонял бы три дня, эка важность. Такое жаркое солнце, такая всепроникающая влажность, такие прожорливые микробы… Не успеешь оглянуться, а он уже высох, перегнил. Идешь и видишь: гниющие кучи и райские кущи. Иду по рыбацкой деревне и вижу: груды мусора, овощных и фруктовых очисток, в которых шныряют серые крысы и над которыми бесчинствуют, орут и спорят между собой всевозможные цветущие растения: протянул ветки олеандр с розовыми кондитерскими, как на тортике — прямо хочется слизнуть, цветами, дальше вдоль моря забором — бугенвиллия, миллингтония, катарантус, канны, каллиандра. Без всяких приличий благоухает акация, среди белых лепестков яркими игрушками развесились попугаи, и черная птичка-колибри зависла над цветком, трепеща крылышками, длинным желтым изогнутым клювиком-соломинкой изысканно тянет нектар. Веерами в обморочной жаре помахивают над головой пальмы, назрели кокосовые орехи, висят зеленые и уже пожелтевшие с чуть подрумяненным бочком плоды папайи. Эти пора уже снимать.

А перегной, между прочим, залог будущих урожаев, радость для насекомых. Жучки и червячки необходимы для птичек и здорового биогеоценоза в целом. Гниение и прорастание из семени — неразделимая диалектическая сущность жизни.

Так вот, и под хвостом слона, не того, что сдох, а того, что называется «Индия», если быть внимательным, можно разглядеть эту сущность. Что тогда говорить о голове? Голова у того слона очень большая.

— С одной стороны, это так, — возразила образованная леди, но с другой… Вы знаете, я читала, что на берегу Ганга нашли дохлого крокодила, сделали вскрытие — цирроз печени. И не мудрено, вода в реке содержит каловых бактерий в 2500 раз больше, чем положено по ПДК.

Не могу отрицать физическую сущность. Индийский океан, да и реки Индии, испытывают достаточно сильное напряжение. С одной стороны, очистительные способности самой природы, с другой — рост населения, увеличение нагрузки. Экологи давно научились создавать математические модели водоемов. Можно отслеживать, прогнозировать, что будет, если поставить завод, увеличится население. Когда-нибудь и в Индии дело дойдет до математических моделей Ганга и даже Индийского океана, в них будет учтен каждый писающий индус. Но пока… Иду по Каньякумари, вдруг острый запах сероводорода: химическое производство — первое, что подумал. Глядь, а обочь дороги, под плитой пыхтит и ворочается зловонная жижа. И тут меня осенило: вот она какая, канализация доисторических городов. Когда писал про Аркаим, смотрел рисунки археологов, но как-то зримо представить не мог, а тут увидел воочию: отходы быта и фекалии текут от домов к улице, затем этот неповоротливый ручей ползет прямиком в море.

Представьте себе, бронзовый век, четыре тысячи лет прошло, а ничего не изменилось.

Жалко крокодила, скорблю… Однако странный феномен: именно в Варанаси и Аллахабаде, где как раз Ганг просто кипит бактериями, устремляются паломники, чтобы совершить омовение. Именно здесь легче всего смыть грехи, совершенные в этой жизни, и отскрести застарелую кармическую грязь прошлых жизней.

Сказать, что весь индийский народ погряз в суевериях и заблуждается, я бы не решился. Кроме физической сущности есть и духовная. И она-то в Индии необыкновенно сильна. Как в день православного Крещения освященная вода кристаллизуется и становится чистой, так и Ганг, освященный многотысячелетними верованиями, очищается сам и очищает людей. Ибо дух властвует над материей.

ПОДАРОК САИ БАБЫ

В самолете познакомились с девушкой Наташей. Шесть месяцев она провела в Индии, теперь летела в Москву только за тем, чтобы продлить визу.

— Ну и что ты там нашла, в этой Индии? — спросил я ее.

— Я там нашла своего гуру.

— Чтобы найти гуру, надо обязательно ехать в Индию?

— Это не принципиально. Мой гуру сказал, что и в России есть светлые личности. Вполне возможно, что какой-нибудь индус найдет своего гуру в России. Но вот у меня так получилось.

— А что ты хочешь? К чему стремишься?

— Я хочу научиться владеть собой и достичь состояния безусловной любви.

— Цель достойная. Но обязательно ли нужен гуру, может, ты бы могла сама, без его помощи двигаться к ней?

— Могла бы. Но почему бы не воспользоваться советами того, кто прошел этот путь? К чему петлять, непроизводительно тратить время?!

Прежде всего в Индию едут люди духовные. В поисках истины, своего Учителя, чтобы прикоснуться к святым местам, укрепиться в идеалах добра и любви

.